Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 1 и Том 2 (СИ) [Оро Призывающий] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Глава 1

— И это… это, по-твоему, смешно?!

Ха. А я уже начинал думать, что он не явится.

— Писклявый голосок, бегающие глазки и плохой запах изо рта, — я провернулся на своём кресле и уставился прямо на него. — Давно не виделись, братец.

Обычно наши встречи проходили в одном и том же ключе. Он приходил, вопил о том, как я всё делаю неправильно, а затем выслушивал небольшое объяснение о том, почему он идиот, и сваливал из моей жизни ещё лет на десять.

Но… ладно, возможно, этот раз и правда немного выделялся из прочих.

— ЗЕМЛЯ — МОЯ ПЛАНЕТА!

От его истошного крика я чуть не выронил стакан с каким-то экзотическим пойлом на пол своего космолёта.

— Была, — я улыбнулся. — Была твоей планетой, Теонор. Пока я не увидел, во что ты хочешь её превратить… серьёзно, кошкодевочки?

Лицо брата окрасилось в пунцовый; тише он от этого не стал.

— О-отец лично завещал её мне!

Я вздохнул. Маленький, глупый Теонор… Есть люди, которым просто предназначено быть неудачниками — это ты. А есть люди, которым в жизни попроще — и это я.

— А ещё отец назначил собаку своим премьер-министром. Сечёшь, к чему я? — я отпил из стакана и устало посмотрел на Теонора. — Никакой тебе планеты. Земля слишком хороша для такого, как ты.

Я знаю, что говорю — это ведь именно я открыл её первым, примерно двести лет назад по местному счёту. Отсталое место, но красивое, а главное — перспективное.

Тогда я был слишком юн и неопытен, чтобы сразу заявлять о своих правах на неё. Но, понимая, что другие могут натолкнуться на Землю, как натолкнулся я сам, и давно закрепил её за собой, став юридическим владельцем этого висящего в космосе шарика. И, конечно, не забыл и про «тайник». Своего рода помощь самому себе в будущем.

Теонор молча уставился на меня, лишь изредка подёргивая глазом.

— Ты… — он силой выдавливал из себя каждое слово, — всё думаешь, что ты лучше меня!?

Я удивленно вытаращил на него глаза.

— Ну, конечно же. Оглянись вокруг. Тебя пол-галактики идиотом считает. А для этого надо постараться, — я закатил глаза и развернулся обратно. — Если это всё, то вали отсюда. У меня ещё куча дел… типа ногти там подстричь.

Да, я знаю, что сейчас произойдет. Ещё один истошный крик о том, какой я мудак, звук закрывающейся двери и…

Выстрел. Ладно, этого не было в моих планах на вечер.

— Снова? — произнёс я сквозь неприятное покалывание в медленно плавящейся груди. — Вот поэтому тебя никто и не любит, Теонор! Ты хоть представляешь, во сколько мне обходится перенос сознания в клонов?

Я кашлянул кровью и посмотрел прямо в маленькие глазёнки брата.

— Жди чек, мудила.

Теонор подошел ко мне с ликующим видом.

— Да мне плевать на твой Дар, воскрешайся и возвращайся сколько захочешь, — его лицо исказилось в мерзкой горделивой гримасе, — Я буду убивать тебя раз за разом! И Земля будет моей, в этом не сомневайся.

— Теонор. — я улыбнулся, — Никак ты, бл*ть, не научишься.

Глаза закрылись сами собой.

Что не говори про смерть, а будни скрашивать она умеет неплохо.

* * *
Какого хрена?

Кричать и нервничать не в моих привычках, но… какого хрена?!

Просторная, светлая комната с широким окном. Мятно-зелёные стены. Впереди и чуть сбоку — зеркало в деревянной раме. Дерево… это ещё что за экзотика? В моей рекреационной камере дерева отродясь не водилось.

И я здесь, лежу и не могу двинуть ни рукой, ни ногой. Гляжу на отражение в зеркале, а в нём — восемнадцатилетний пацан, укрытый одеялом и неподвижно глядящий в одну точку. Ситуация.

Что сказать? На самом деле я давно уже не пацан. Я средней руки аристократ Галактической Империи; наместник парочки захолустных планет и всё такое. А мой возраст… скажем так, он сильно превышает цифру 18.

Обычно всё происходило просто. Уникальный Дар позволял мне переносить сознание в тела клонов. Если бы этот фокус попытался провернуть кто-то другой, так бы не вышло: клон бы получил его память, но «оригинал» всё равно был бы мёртв. Я — другое дело. В некотором роде, я бессмертен — главное, следить, чтобы не кончались клоны и время от времени обновлять запас.

Клоны-болванки заготовлены заранее на всех крупных планетах галактики. Порой я даже убивал себя сам, чтобы не тратить время на долгий перелёт, а просто очнуться в нужном теле. И на Земле клон тоже, разумеется, был заготовлен заранее…

Вот только вместо этого я оказался в теле какого-то паренька. Парализованного, к тому же — я не мог даже дёрнуться, не говоря уже о том, чтобы встать.

«Ау?»

Никакого ответа. Похоже, в этом теле, кроме меня — никого. Сознания нет, просто безжизненная оболочка. Возможно, поэтому меня сюда и затянуло?

Ладно. Спокойно, спокойно. Паникой делу не поможешь, а вот логикой — очень даже.

Как там говорится? В любой непонятной ситуации — делай всё, чтобы ситуация стала понятной. Правило, которое не имело исключений. Вот только… как понять, что происходит, если я даже пошевелиться не могу?

Ясно одно: что-то пошло не так. Попытаемся разобраться, что именно.

Итак, зеркало в деревянной раме висело чуть сбоку, поэтому и видел я себя лишь краем глаза. Но этого хватало. Кровать, по всему судя — больничная койка. На ней, укрытый по шею — юноша бледный со взором… потухшим. Капельница с какой-то прозрачной жидкостью, надсадно пищащий аппарат над ухом. Лицо — как у покойника: худое, даже тощее.

Вывод напрашивался сам. Инвалид. Парализованный овощ… Вот это меня занесло.

Ладно, а что насчёт силы?

«Зажмурься и обратись к своей внутренней энергии» — избитая фраза, заученная наизусть ещё с детских лет. Зажмуриться, правда, не получалось — тело не слушалось меня даже на таком уровне. Поэтому на то, чтобы заставить себя не замечать комнаты вокруг и собственной немощи, у меня ушло минуты три.

Впрочем… энергия парня, в теле которого я находился была в полном порядке! И даже больше: такой уровень силы никак не соответствовал моему представлению о калеках. Скорее, «перспективный одарённый парень, при должных тренировках — маг хорошего уровня»…

Ладно, достаточно лирики. Я нахожусь в теле паралитика минуты две-три, и мне уже это чертовски надоело. Мозг даёт команду встать, а тело не слушается.

Энергия в порядке? Вот и отлично. Самоисцеление — один из побочных эффектов моего Дара, процесс энергозатратный, но эффективный.

Итак, цель первая: пошевелить рукой.

…сначала зазвучали шаги. Быстрые, торопливые, даже суетливые. Кто-то бежал в сторону палаты. Затем распахнулась дверь (она находилась где-то сбоку, и я не мог её увидеть), а потом в поле моего зрения влетела девушка.

Белый халат, красный крест на шапочке. Символ этот мог означать что угодно, но вот белая форма на всех известных мне планетах обозначала медиков.

Нервно оглядевшись по сторонам, девушка метнулась в одну сторону, в другую — и подхватила что-то со столика, стоящего у моей койки. На меня она не обращала никакого внимания, и это понятно: кто ждёт ответа от овоща?

Наблюдая за девушкой, я продолжал медленно, аккуратно исцелять тело, в которое попал.

Среди всех Одарённых самые страшные люди — это целители. Тренировка плюс доскональное знание анатомии… эти ребята могут отрастить половину тела прямо посреди боя, заживить практически любую рану. Будь я из таких, будь исцеление моей основной способностью, а не побочной — уже был бы на ногах.

Впрочем, даже так это должно было занять у меня… не очень долгое время. Всё-таки я брал уроки у лучших.

Девушка, тем временем, вертела в руках подхваченный предмет. Это оказалась ваза с букетом цветов — когда-то пышным, но сейчас накрепко засохшим.

Я моргнул. Обычное действие, но для того, кто не моргал около десяти минут — целое событие. Кайф!.. Не сдерживаясь, я моргнул ещё раз.

Девушка-медик этого, впрочем, даже не заметила — её взгляд метался по палате в поисках места, куда можно было бы спрятать засохший букет. Сделать этого она не успела; сбоку раздались новые шаги, и в палату зашли ещё двое.

— Это ещё что? — недовольный женский голос был самоуверенным и резким. — Вы что, даже не потрудились менять воду в вазе?

Ещё три цокающих шага по гладкому полу — и обладательница голоса появилась в поле моего зрения.

Я понятия не имел, как одеваются жители этой планеты, что считается роскошью, а что — нищетой, но всё-таки бриллиантовое колье — в любом мире бриллиантовое колье. Никто не станет просто так натягивать на себя связку сверкающих камушков, если только те не подчёркивают статус и влияние.

Да уж, дамочка что надо (хотя и красивая, надо признать). Кривясь так, будто ей было неприятно здесь находиться, она задела меня взглядом… ого! Вот это презрение!

Будучи джентльменом удачи, я нажил множество врагов — и, уж конечно, перевидал всякие взгляды. Но есть злость врага, ярость пополам с уважением — а есть брезгливое презрение, когда на тебя смотрят как на кусок гнилого мяса. Такую я видел у немногих — у своего брата, например…

Или вот у этой особы, скривившейся, как от отвращения. Интересно, чем несчастный паралитик заслужил такие чувства с её стороны?

— Простите, госпожа Распутина… — забормотала девушка в белом халате, запинаясь и отступая назад. — Мы не успели…

— Знаешь, сколько стоят услуги хорошего флориста?

Дама, похоже, была раздражена до предела, и теперь просто срывала злость на первом, кто попался под руку.

— Наина, — шаг — и в поле моего зрения оказался ещё один человек. — Пожалуйста… не устраивай скандалов хотя бы здесь.

Наина презрительно фыркнула и протянула девушке новый букет, точно такой же, как предыдущий, только свежий.

— Поставь. И чтобы я больше такого не видела. Имидж рода Распутиных — это не засохшие цветы.

Мужчина — высокий, крепкий, с седыми висками — остановился у кровати, взявшись двумя руками за её спинку и пристально глядя на меня. Точнее, на парня, чьё тело я сейчас занимал. Он ничего не произносил, но по морщинам, пробежавшим по его лицу, было ясно — он сейчас испытывает непростую гамму чувств.

Мои зрачки замерли. Выдать ему тот факт, что я в сознании, в мои планы не входило.

Новый импульс. Мне стало чуть легче дышать; по крайней мере, теперь я мог управлять этим процессом. Я же говорил, что будет быстро. Главное — ресурс!..

— Вы здесь вообще проветриваете? — продолжала скандалить Наина. — Почему здесь пахнет какой-то больницей?

Девушка в белом халате не успела ответить — мужчина посмурнел и развернулся.

— Потому что это больница, Наина, — отрезал он. — Я, кажется, попросил.

— Михаил, — наморщилась Наина. — Ты говоришь так, будто тебе совершенно не важен статус рода.

Она пересекла палату и распахнула окно, впуская свежий воздух. Снова мимолётный взгляд в мою сторону — и снова та же ненависть в глазах.

— Мне важен статус рода, — тяжело отозвался Михаил. — Но статус рода не пострадает от засохшего букета. Прошу, успокойся хотя бы ненадолго. Дай мне побыть с сыном.

Ну, да. Нужно было быть слепым, чтобы не увидеть этого. Лицо парня в зеркале было намного моложе, к тому же бледным и худым — но сходство было очевидным. Вот Наина, кстати… совсем не похожа — даже разрез глаз другой.

После того, как я очнулся в этом теле, у меня ни в чём не было уверенности или гарантии. На какой я вообще планете, Земля это или что?..

Ладно. Сначала — исцелю себя, затем — разберусь с остальным.

— Миша, — тем временем, Наина попыталась улыбнуться; в голосе зазвучала слащавость, насквозь фальшивая. — Ты ходишь сюда каждую неделю, и ничего не меняется.

— Потому и хожу, — отрезал Михаил. — Это… моя вина. То, что случилось с ним. Я виноват, Наина.

Он вновь повернулся ко мне, и его пристальный взгляд уставился мне в лицо. Что он хотел в нём обнаружить?.. Какие-то признаки сознания?..

Я уже чувствовал кисть правой руки. Чувствовал, но пока не шевелил ей зря — нечего. Увидят — переполошатся, позовут докторов… а мне внимание ни к чему.

Хлопнула дверь — это девушка в белом халате поспешно вышла, не желая быть третьей лишней в семейной ссоре двух важных господ.

— Миша, — Наина говорила вкрадчиво, вроде бы примирительно, но в то же время твёрдо. — Дело ведь даже не в том, что ничего не меняется. Дело в том, что… ничего не изменится и дальше.

— Знаю, — глухо произнёс Михаил, не поворачиваясь к ней.

— Не сочти меня бестактной, но… может быть, пора отпустить прошлое?

Мужчина лишь прикрыл глаза, никак не реагируя на предложение.

— Прошло девять лет, Миша. Девять лет.

Что ж, теперь понятно, почему тело такое немощное.

— Девять лет, как он умер. Мозг умер почти сразу, Миша — а то, что ты видишь перед собой, лишь тело, в котором искусственно поддерживается жизнь.

Наина старалась придать голосу успокаивающие нотки, но я всё же слышал в нём затаённые ненависть и презрение.

Хотя по факту она права. Как я и говорил, тело до моего появления было лишь пустой оболочкой без души.

Михаил вновь со вздохом развернулся к женщине.

— Наина, — выдохнул он. — Ты хочешь поссориться?

Та лишь пожала плечами.

— Ты прав — статус рода действительно не понесёт ущерба от засохшего букета. А как насчёт главы, который живёт прошлым и тратит ресурсы рода Распутиных на того, кто, по всем врачебным заключениям, давно уже труп, дышащий за счёт аппарата?

— Он мой сын, Наина, — отозвался Михаил. — Мой. Не твой. Ты не понимаешь. А его… то, что с ним случилось тогда — то, что я его не спас — моя самая тяжкая ноша.

— Я понимаю, — возразила Наина. — Думаешь, если бы подобное произошло с Дмитрием, я чувствовала бы себя иначе? Но нужно найти силы прекратить это.

И снова в голосе — фальшь. Неужели Михаил не слышит её? Ха!.. Хотел бы я знать, как там всё было девять лет назад. Готов спорить, что красотка Наина имеет к этому отношение, так или иначе.

Михаил снова замолчал, глядя на меня; Наина скрестила руки на груди и ждала. Я тоже ждал, но совсем другого — пока тёплое покалывающее чувство, которое уже охватило всю верхнюю половину моего тела, дойдёт хотя бы до колен. Тепло расползалось медленно, но верно.

Как говорится, в любом деле главное — начать, а там пойдёт само. Я запустил собственное исцеление, оставалось лишь ждать.

— Ты не хуже меня знаешь, что мы не можем делать всё, что захотим, — голос Наины звучал жёстко. — Мы — не какая-то чернь. Мы — Распутины. За тем, чем мы заняты, тем, как мы живём, следит вся Земля…

Всё-таки Земля. Что ж, одной загадкой меньше — я-таки прибыл по месту назначения. Правда, немного промахнулся телом.

— Нельзя допустить, чтобы глава самого могущественного рода России жил в прошлом, уделяя мёртвому сыну больше времени, чем…

— Он не мёртв! — взревел Михаил, разворачиваясь к женщине; плечи его вздрогнули, и он повторил уже тихо, — Он не мёртв, Наина.

— Практически мёртв, — безжалостно отрубила та. — Ты мой муж, и я как никто понимаю твои чувства. Но… чуда не произойдёт. Ни сейчас, ни завтра, ни ещё через девять лет.

Михаил снова молчал, прикрыв глаза.

— Чудес не бывает.

Волна тепла достигла коленей.

Пора.

— Простите, — я приподнялся на локтях. Тело тут же заломило лёгкой болью. Ох, за девять лет этот паренёк знатно себе всё отлежал!.. — Я невольно подслушал ваш разговор… ну, вы не особо стеснялись.

Михаил и Наина, остолбенев, глядели на меня как на взрыв сверхновой. Я сел на кровати и свесил ноги вниз; волна тепла почти уже дошла до ступней.

Отбросив одеяло, я поднялся на ноги и спокойно подошёл к окну. Михаил и Наина всё ещё не шевелились, шокированные произошедшим.

— Так вот, — я распахнул окно пошире и поставил ногу на подоконник. — Чудеса… бывают. Иногда.

Миг — и, не дожидаясь ответа, я размашисто шагнул в широко распахнутое окно.

Привлекать внимание «чудесным исцелением», лезть в чужие разборки, да и вообще — жить чужой жизнью… оно мне надо, что ли?

Не-а. Всё, что мне нужно — это быстро сдохнуть и переродиться вновь, на сей раз уже удачно.

Полет.

Глава 2

По щекам тут же хлестнул свежий воздух; позади раздался замедленный во много раз крик Михаила, но это меня уже не волновало. Какой тут этаж, шестой? Седьмой? В общем, должно хватить.

Почему крик замедленный? Потому что Дар начал действовать. Нет, падал-то я в обычном режиме, но вот моё сознание воспринимало всё в несколько раз медленнее. Это даже к лучшему, ведь падение — чертовски быстрая штука. Даже не успеешь насладиться полётом!

Зелень. Синее небо. Красивый, в общем-то, мирок, хотя и отсталый. Вот сейчас разобьюсь в лепёшку — и вернусь в нормальное тело, здоровое, красивое, а главное — не впутанное ни в какие местные дрязги. Михаила, конечно, жаль, но своего сына он потерял очень давно, а я не имел ни единой причины проживать чужую жизнь.

Асфальт приближался. Смерть должна быть быстрой и уж точно не самой неприятной из тех, что были на моей памяти. Что ж — вот сейчас Дар должен включиться на полную, и…

…Дар?

Я заморгал в замедленном темпе.

Что-то было не так.

Эй, где Дар? Восприятие же замедлилось, так где всё остальное?

Впрочем, времени рассуждать не было. Времени вообще оставалось всего ничего — каких-нибудь полсекунды. А без полноценно работающего Дара я так и останусь кровавым месивом на асфальте.

Оттолкнуться слабеньким импульсом от стены и отлететь на ветки деревьев было единственным вариантом. Прямое падение убило бы меня, а Дар… не откликался, как я ни пытался вызвать его в себе. Он и раньше был своенравным — работал не по моему приказу, а сам по себе, лишь в смертельно опасных ситуациях. Но сейчас-то он молчал совсем! Словно… его и не было вовсе.

Ладно; окажусь на твёрдой поверхности живым, тогда и буду размышлять.

Толчок; моё тело сменило курс всего на каких-то пять-шесть метров, но вместо впечатывания в асфальтную дорожку меня теперь ждала встреча с зелёной хвоей местных деревьев. Ох… будет больно.

Удар!.. Снова удар, и снова… каждый этап падения отдавался в моём теле болью, да ещё и на замедленной скорости — но, по крайней мере, жить буду. Дар по-прежнему молчал.

Падение. Перед самой землёй я сгруппировался, но оно всё равно вышибло из меня весь дух. Кости целы… кажется, но всё тело — одна большая гематома. Мир медленно обрёл нормальную скорость, и я попытался вздохнуть.

Рёбра болят, но не сломаны. Энергии всё меньше — за последние двадцать минут я израсходовал две трети запаса, что девять лет мариновался в этом теле. Боль — не проблема, как и синяки с царапинами. Заживёт и не вспомню. Хуже другое. Намного хуже.

Чёрт, это худшее, что могло вообще произойти!

Дар не сработал. К гадалке не ходи — это было связано с тем, что я нахожусь в чужом теле. Что же пошло не так?

Ясно одно. Если Дар не работает… я в этом теле так и останусь. Без возможности переселиться в нового клона у меня будет лишь два пути: остаться жить в теле парня-инвалида на отсталой планете… или сдохнуть окончательно.

Что ж, сдыхать мне приходилось много раз, ничего приятного. Так что — привет, жизнь в теле земного паренька, лишённого всех регалий и прежних связей. Считай, все последние два века коту под хвост.

…забывшись в своих мыслях, я не сразу обратил внимание на сдавленный то ли плач, то ли писк сбоку от себя. А? Подняв глаза, я уставился на ту, кого не заметил вначале.

Девочка. Лет, наверное, шесть-семь, не больше. Огромные испуганные глаза — ну, ещё бы, не каждый день прямо с неба перед ней грохаются люди. Опустив взгляд, я увидел сверкающую металлом инвалидную коляску. Руки девочки машинально пытались крутить колёса, но одно из них застряло в корнях дерева.

Ну, да. Нет ножек — нет побега.

— Ты ещё что тут делаешь? — машинально бросил я.

— Д-дяденька… — голос девочки дрожал, полный ужаса. — Вы… Вы — м-мумия?

Что? Я поморгал секунды две, а затем до меня дошло. Ну, да, я-то видел это лицо в зеркале лишь издалека. Вблизи оно, наверное, выглядит как череп, обтянутый кожей. Пролежишь без движения девять лет — и не такое будет.

Опустив глаза ниже, я воззрился на свои руки. Две сухие палки, кожа болезненно-белого цвета. Здоровые люди так не выглядят ни на одной из планет! А ещё на мне из одежды — лишь испачканная во время падения длиннополая больничная накидка с вырезом сзади.

Неудивительно, что ребёнку стало не по себе. Тут не каждый взрослый останется спокоен!

— Нет, — мрачно отозвался я. — Не мумия.

Говорил я всё ещё лёжа, даже не делая попыток встать с земли. Тело болело, а исцелять его сейчас вторично…

— А кто? — девочка продолжала глядеть на меня с испугом.

Хотел бы я знать, чёрт побери. Хотел бы знать.

Прикрыв глаза, я попытался нащупать Дар. Он всё ещё был со мной — иначе время бы не замедлилось, иначе я бы себя не исцелил…

Всё ощущалось очень странно. Как если бы мозг работал быстрее тела. Сигнал исходит из разума, но до цели доходит не сразу, а кое-что теряется вовсе.

Одарённый.

Вот и всё. Разгадка одновременно проста и… безоговорочна. Парень — Одарённый (что логично, он же из местной аристократии). Он вроде бы и умер… но в теле остался его Дар. Совершенно не развитый, странный, непонятный мне… но вместе с тем глубокий, как океанская впадина.

Мой же Дар перенёсся вместе со мной и… разбился?

Два Дара в одном теле не уживутся. Дар подобен глине, из которой можно вылепить что угодно — но затем она застывает намертво. Мой старый Дар был подлинным шедевром из затвердевшей глины… который столкнулся с большой горой глины Дара этого паренька и теперь был буквально разбит на осколки, раздроблен.

Отдельные части более-менее работали. Но это было лишь жалким подобием, а главное — никакого переселения в клонов. Никакого… бессмертия.

Ещё никогда я не ощущал себя таким уязвимым… и таким лишённым всего. Одна жизнь, одна попытка. И в каком теле! Неужели это — навсегда?

Я всегда считал себя человеком, сохраняющим оптимизм и хладнокровие в самых плохих ситуациях. Но это… быть запертым в теле мальчишки. На планете, которая — фактически — принадлежит мне! Всё это вокруг, эти земли, эти люди — моя собственность…

Вот только теперь докажи это местным.

Застонав, я попытался встать. Пожалуй, осколками Дара можно было убрать пару разорванных связок… но уже сейчас, сходу, становилось ясно, что целителя экстра-класса из меня не выйдет. Когда-то давно я вылепил из своего Дара нечто уникальное, единственное в своём роде — Второй Шанс, бессмертие в собственных клонах. А исцеление… так, на сдачу.

— Так кто ты? Скажи!

О. Девочка. Совсем забыл про неё.

— А х… хомячки его знают, — мне не хотелось материться при ребёнке.

— Ты похож на тех, что приходят из Обелисков, — в глазах девочки уже не было такого испуга; скорее — лёгкое опасение и много любопытства.

Я заморгал и уставился на неё. Обелиски? Неужели…

— Ну-ка, подробнее, — скомандовал я, осторожно приподнимаясь на локтях. — Расскажи мне про Обелиски.

— Ты не знаешь о них? — глаза девочки широко распахнулись.

— Я… долго болел, — уклончиво ответил я. — Так расскажешь?

— Папа их так называет, — девочка вспоминала, явно повторяя то, что слышала от взрослых. — Обелиски большие, каменные, с красивыми узорами, которые светятся… Но к ним нельзя подходить. Нужно убегать подальше, потому что рядом ходят чудовища…

Она опустила глаза на собственные ноги; голос стал печальным.

— А я подошла. Я хотела только посмотреть, и…

Теонор, грёбаный ты ублюдок.

Я медленно выдохнул, вспоминая, его планы на Землю.

Если честно, я так и не понял, что такое эти Обелиски — не успел дочитать. Но точно помню, что они были помечены в его записях как «Первый этап». Из… девяти, кажется.

Может, этот диктатор-самоучка в солдатиков в детстве не наигрался, а может, хотел почувствовать власть. Я не знал, для чего нужны Обелиски, но я был в курсе его конечной цели. Превратить Землю в свою игрушку, мини-рай, где он главный и может получить любое наслаждение, какое только захочет.

Ну, я хотя бы надеялся, что он подождёт моей «смерти», Что он не станет лезть на планету, пока жив я — её законный владелец. Но, видимо, у Теонора уж слишком зудело в паху.

Девочка ещё раз попыталась крутануть застрявшее колесо коляски; я поднял на неё глаза. Думал ли он о детях, чьи судьбы поломает?.. Может, да, может, нет. И я даже не знаю, что из этого хуже, на самом деле.

Иди ты к чёрту, Теонор. В этом теле или в другом, с Даром Второго Шанса или без — я всё равно лучше тебя, потому что ты — закомплексованный неудачник, каким тебе и написано быть на роду.

Вот только теперь я — посреди его игрушки. Без сил и власти, в немощном теле. Старт с нуля, так сказать.

Знает ли он об этом, о том, кто у него под боком? Если нет, то мне нужно сделать всё, чтобы он и не узнал — пока я не накоплю силы. А если да… то качаться нужно втрое быстрее. Чтобы не только выжить, но и вышвырнуть с моей планеты зарвавшегося извращенца.

Вот только разобраться вначале… хотя бы с собственным телом. Если оно у меня теперь — насовсем, то лучше его не калечить. А вот нормальный Дар мне не помешает.

— И сколько времени ты уже… — я указал девочке на её инвалидную коляску.

— Два месяца, — она всхлипнула. — Сначала было очень больно… а потом больно не было вообще. Я просто не чувствовала ног.

Что ж. Выбор у меня сейчас простой. Старый Дар — точнее, его остатки — мешают новому.

Выбрать старый Дар — путь лёгкий и гарантированный, но далеко я с ним не пойду. При мне останется неплохая регенерация — не настолько быстрая, чтобы исцелять себя посреди боя, но достаточная, чтобы я выжил там, где меня не убьют на месте. Ещё пара полезных плюшек. И… всё. Никаких новых чудес. Ничего больше.

Или выбрать новый Дар, полностью избавившись от старого. Это путь неопределённый, долгий и сложный — ведь создавать свои способности придётся с нуля, шаг за шагом, и на первых порах я буду довольно слаб.

Зато в будущем…

Обычно Сила копится лет до десяти-двенадцати, а затем уже оформляется во что-то конкретное. У этого тела всё было иначе. Говоря прежними аналогиями — огромная гора глины, которая копилась всё то время, что тело без души валялось на больничной койке.

У Одарённых всегда лишь один шанс. Что создашь — то и будет твоим Даром всю жизнь. Сильный или слабый, полезный или ничтожный — когда Дар оформился, переиграть уже ничего не получится.

У меня же появился… и правда второй шанс. Со своими знаниями, со всем скопившимся опытом, я могу создать то, чего не удавалось ещё никому. Не допуская ошибок новичка, я могу слепить из своего Дара… нечто невероятное.

От этой мысли, как ни странно, мне стало легче. Нет, тяжесть осознания всего произошедшего не прошла; я всё ещё был в шоке от потери всего, но… пришло что-то ещё.

Понимание, что ли. Того, что и с этим можно жить. Жить и что-то делать.

Так что я уже знал, что выберу. Более того — я даже догадывался, как поступлю с осколками старого Дара. Мне он теперь всё равно не нужен — помеха, не дающая расти. Разве что… Можно найти применение получше, чем просто выкинуть. Почему бы и нет?

— Протяни руки, — попросил я, медленно, опираясь на ствол дерева, вставая. — Дай их мне.

— З-зачем? — в глазах девочки снова мелькнул испуг.

— Увидишь, — фыркнул я.

Девочка пару раз моргнула, но всё же послушалась; её маленькие ладони легли в мои, и я направил ток энергии вперёд.

Дар переходил в новое тело — быстрым потоком, как вода. Всё то, что я вынашивал долгие годы, уходило, напоследок наполняя тело щекочущим теплом.

Скорее всего, это не даст девочке развить собственный Дар. Но это точно подарит ей регенерацию. Уж лучше так, чем без ног.

Сила вытекала из меня; девочка сидела, боясь пошевелиться. Кажется, она уже начала чувствовать, к чему всё идёт…

— Эй!

Окрик сзади — сердитый и испуганный одновременно — едва не сбил меня. Хорошо, что я уже практически закончил. Минутой раньше, и девочка так и осталась бы инвалидом. Я обернулся на ту, что кричала.

— О-отойди от неё! Больной ублюдок!

К нам быстрым шагом приближалась молодая девушка.

— Твоя мама? — уточнил я у девочки, вливая в неё последние капли Дара.

— Сестра, — отозвалась та.

— Ты что, оглох? Отойди от неё! Я позову охрану!

Вот и совершай добрые поступки. Не отблагодарят, так ещё и обругают.

— Отхожу, отхожу, — хмыкнул я, отпуская руки девочки и отползая назад по стенке.

Стоять было тяжеловато, хотя никаких серьёзных травм у меня не осталось. Просто… тело отвыкло двигаться. Увы… теперь это было и моей проблемой.

— Извращенец! — старшая сестра девочки подлетела к нам и встала между нами, как живой щит. — Пошёл вон отсюда! Анечка, солнышко, что он делал? Он сделал тебе больно?

«Анечка, солнышко» не отвечала. Она замерла, раскрыв рот и прислушиваясь к себе. К тому, что она снова чувствовала.

Ну, да. Несложно принять за извращенца типа, одетого в тонкую рубашку на голое тело, который держит за руки девочку, притаившись в кустах.

— Ты ещё здесь? — с лицом разъярённой тигрицы старшая сестра развернулась ко мне. — Всё, я зову охрану…

— А она уже здесь, — заметил я, приваливаясь поудобнее к стволу дерева. — Вон, бегут.

Ну, разумеется. Михаил с Наиной ведь не забыли про воскресшего коматозника, сиганувшего из окна — а далеко уйти я не мог. Целая делегация. Медсестра в халате, несколько врачей — и, конечно же, упомянутые девушкой охранники. Местные, или из личной свиты Михаила?..

— Господин Распутин! — выкрикнул ближайший из них на бегу. — Господин Распутин, вы в порядке? Вы где?

Я улыбнулся и помахал рукой, чтобы меня заметили.

— Я здесь! Всё чудесно, но спасибо за заботу!

— Распу… тин?

Девушка нервно сглотнула; она отступила на шаг, вытаращив глаза и осознавая, что только что обозвала извращенцем и больным ублюдком представителя одной из самых могущественных семей этого мира. Ну… если я правильно понял это из недавнего разговора.

Она то и дело переводила взгляд то на меня то, на спешащую сюда делегацию, и как будто не могла поверить, что тот, кто выглядел как атрофированный бомж-извращенец, перемазанный в грязи, может быть кем-то важным.

Что ж; я тоже до сих пор не мог поверить, что я — наместник нескольких планет, включая эту, аристократ с кучей связей — сейчас нахожусь в теле этого самого атрофированного бомжа, девять лет провалявшегося в коме.

Но реальность не считалась с нашими ожиданиями и оставалась такой как была.

Интересно, как много ещё народу эта реальность шокирует?

* * *
— Встал? Что значит — встал?

— В смысле… что говорят врачи? Сколько займёт восстановление?

— Спустя ДЕВЯТЬ лет?!

Узкий и длинный зал собраний загудел, как разворошённый улей, услышав новость. Михаил Распутин всегда был из тех людей, что, подобно планетам, притягивают вокруг себя спутники помельче, а потому зал собраний дома Распутиных был сейчас битком набит людьми. Все ветви семьи, доверенные лица, вся верхушка — все они сейчас были здесь, и все они были ошарашены услышанным.

— Врачи ничего не говорят, — поморщилась Наина, сидящая сбоку от мужа. — Врачи сейчас молчат и пребывают в шоке — как и мы.

— Но откуда тогда уверенность…

— Оттуда, что я видела это своими глазами.

Наина демонстративно положила ладонь на руку Михаила. Начинается хаос и неразбериха, передел власти. В такое время лучше… лишний раз подчеркнуть, кто тут главный.

— Что-то я не вижу радости на ваших лицах, — заметил Михаил; он только приехал из больницы — и собирался лететь обратно сразу же после собрания. — Повторяю ещё раз, для тех, кто не расслышал сразу: мой сын, Йошида Распутин, встал с постели.

Все переглянулись. За последних девять лет это имя редко звучало в зале собраний, и многие успели забыть, как странно оно звучит. Впрочем, куда больше их поражало… да всё остальное, если так подумать.

— Он что, совершенно здоров? Пролежав в постели девять лет? — задал вопрос кто-то из собравшихся.

— Лечить, конечно, придётся основательно, — снова посмурнел Михаил; в нём копошился противный страх того, что слабый организм не выдержит, что Йошида снова провалится в кому… — Но он жив, и он в сознании. Это главное.

— Михаил, — обратился к главе рода двоюродный брат, сидящий неподалёку. — Ходят странные слухи о том, что Йошида не просто встал, а… вышел. В окно.

Михаил и Наина переглянулись. Что и говорить, они оба до сих пор пребывали в лёгком обалдении от этой сцены.

— Дезориентация после длительной комы, — подтвердил Михаил. — Не видел и не понимал, куда…

Наина фыркнула. Нет; это не было простой дезориентацией, и любой нормальный человек это понимал. Только не Михаил. Он верил в то, во что хотел верить.

В этом был весь он. Настолько упёртый, что если вобьёт что-то себе в голову — то переубедить его невозможно. Ходить в больницу каждую неделю на протяжении девяти лет? Или привезти домой только что вышедшего из комы отсталого дауна, думая, что всё будет в порядке? Но если Михаил что решил, то так и сделает, и пусть весь мир горит огнём.

— Да плевать на причины! Его палата находилась на седьмом этаже! — взвыл кто-то в дальнем конце зала собраний. — Как это возможно?

Молчание. Ответа на этот вопрос не было ни у кого — как и на многие другие.

— И что ты планируешь делать дальше? — уточнил кто-то ещё.

— О, планов много, — кивнул глаза рода. — Девять лет выброшено впустую!.. Ему предстоит наверстать всё то, что он упустил, причём в короткие сроки. Нужно будет договориться с Высочайшей Академией; думаю, это не составит труда, но придётся обговорить много мелочей…

В глазах окружающих медленно зрело недоумение. Что он творит? Да, Михаил Распутин всегда был тем, кто предпочитает устанавливать свои правила, а не следовать существующим, но… есть же предел!

— Может, это не лучшая идея? — вновь заговорил двоюродный брат. — Ты ведь понимаешь, что по сознанию он такой же ребёнок, каким был до трагедии? Ничего не умеющий, не социализированный, внезапно оказавшийся взрослым… Наследники кланов — те ещё пираньи, молодые и голодные. Они съедят его и не подавятся.

— Да, — согласился Михаил, — потому и говорю — работы предстоит много. Но я прослежу, чтобы он наверстал всё то, что пропустил. Как бы там ни было, Йошида должен соответствовать статусу наследника рода.

Секунды три в помещении царило гробовое молчание.

— Но… Михаил, ты сказал — наследник? — сдавленно прохрипел двоюродный брат Михаила. — Ты же понимаешь, что это невозможно?

Наина лишь сжала зубы, ничего не говоря.

— Ты хочешь запретить мне назначать наследника моей семьи, Пётр? — нехорошим голосом осведомился Михаил.

— Да, но девять лет в коме!.. Он ничего не знает, ничего не умеет! — Пётр чуть взмахнул рукой. — Считай, ребёнка? Хочешь поставить его во главе самого влиятельного рода России? Дать ему возможность определять политику целой страны? Управлять всем многомиллионным семейным бизнесом? Всё это…

— Да, — прогремел над залом собраний голос Михаила. — Именно это я и хочу сделать. Если ты не заметил, я ходил к нему в больницу девять лет. Каждую неделю! Или этого недостаточно, чтобы до тебя дошло, как он для меня важен? Так что сядь на место и заткнись!

Пётр, уже собиравшийся снова возразить, действительно осёкся на выдохе и пошёл красными пятнами.

— Но… следует подумать о том, как к этому отнесутся другие рода, — поддержал Петра ещё один Распутин. — Это может принести нам множество проблем…

— Предстоит много хлопот, — Михаил выделил голосом последнее слово, намеренно заменив им «проблемы». — Несомненно. Но это не главное. Главное — то, что сегодня к нам вернулся мой сын.

Зал собраний вновь погрузился в молчание. Казалось, их глава бредил и ни капли не понимал, какую глупость делает.

— Ведь, помимо прочего, — заговорил кто-то ещё, — у нас есть обязательства перед людьми, которые…

— Невозможно подготовить его за короткий срок…

— Что, если это воспримут как слабость?..

Тишина мгновенно сменилась шумом; каждый выкрикивал своё, зал шумел, реагируя на шокирующие новости. Михаил сидел, скрестив руки на груди и загадочно улыбаясь, и, похоже, не собирался ни с кем спорить. Глядя на него, можно было подумать об одном из двух.

Либо он знает что-то, чего не знают все остальные… Либо он сошёл с ума от счастья.

Наина тихо переглянулась с Петром. Зачем шуметь? Всё равно Михаила не переубедить, и будет так, как он скажет.

Нужно лишь… сгладить ситуацию и тихо повернуть её на нужные рельсы. Как и всегда.

— Ну, в конце концов… — пробормотал Пётр, — это всего лишь ребёнок в теле взрослого. Вряд ли будет много проблем.

* * *
— В каком смысле?

Агата Романова уставилась на родителей. Её отец, глава не последнего по значимости рода и оружейный магнат, обычно не был склонен к дурацким шуткам, но то, что он сейчас сказал, прозвучало именно так.

— Вся столица сейчас гадает, в каком смысле, — мрачно заметила мать. — Но факт остаётся фактом, и Распутины уже официально это подтвердили. Их старший сын Йошида пришёл в себя.

— После… скольки лет? Десяти, одиннадцати?

— Девяти, — поправил отец.

— И он до сих пор…

— До сих пор помолвлен с тобой, — мать возвела глаза к потолку, словно пытаясь отыскать там высшую справедливость, так необходимую сейчас.

— Да какого… — девушка сдержала при родителях крепкое словцо, — какого чёрта? Почему вы до сих пор не разорвали помолвку?

— Агата! — повысил голос отец. — Следи за выражениями при старших!

— В первые год-полтора была надежда, что Йошида очнётся, — нервно пояснила мать. — А затем… его стали воспринимать как труп, лежащий на койке и дышащий за счёт аппарата.

— И поэтому помолвка всё это время оставалась в силе?!

— Михаил Распутин и так нервно реагировал на разговоре о сыне, — поморщился отец. — Разорвать помолвку значило ухудшить отношения с его родом; мы решили дождаться, пока он сам умрёт. Врачи давали ему год-два…

— Дождались? — девушка скрестила руки на груди. — И что теперь делать?

— Что делать? — отец поднял бровь. — Радоваться, Агата. У тебе снова появился реальный шанс породниться с Распутиными.

— Что?!

— Да ладно, Агата, — заметила мать, качая головой, — Это всего лишь ребёнок в теле взрослого. Вряд ли будет много проблем.

* * *
— Есть новый заказ.

Двое говорили лично; при их работе свидетели были, как правило, досадной помехой.

— А точнее, старый. На доработку, — добавил первый.

— Старый? — второй усмехнулся. — Обижаешь. Я профессионал, и мои ребята тоже. Не было ни одного случая, чтобы после нашей работы требовалось что-то… исправлять.

— Если бы чаще смотрел новости, был бы иного мнения, — заметил первый. — Впрочем, дело давнее и, как мы думали, закрытое. Йошида Распутин.

— Тот мальчишка? — удивлённо нахмурился второй. — Им понадобилось устранить дышащий через аппарат труп, или что?

— Говорю же — смотри новости. Он пришёл в себя, пару часов назад. Уже может ходить и говорить.

— Невозможно, — отрезал второй. — Я сам тогда… выполнял заказ. Явился в больницу, пока мальчишка был в отключке после травмы, и всё сделал. Как и просил заказчик: тело живо, но мозг мёртв. Я буквально выжег ему сознание, ошибки быть не может.

— Значит, может, — первый повысил голос. — Соберись. Речь идёт не о предположении, а факте. Йошида Распутин пришёл в себя. Заказчик связался с нами полчаса назад и сообщил о желании… закрыть этот контракт, на этот раз уже насовсем.

Второй немного помолчал, обдумывая услышанное. Это всё уязвляло его профессиональную гордость, но сейчас было не время что-то кому-то доказывать или спорить.

— Возьми лучших из своих ребят, — подытожил первый. — Подойди к делу со всем тщанием… впрочем, не мне тебя учить. Но этот парень должен умереть в ближайшую неделю.

Второй кивнул, скорее собственным мыслям, чем словам своего собеседника.

— Да-да. Если задуматься, — пробормотал он, — это всего лишь ребёнок в теле взрослого. Вряд ли будет много проблем.

Глава 3

Ладно, ладно. Возможно, прыжок из окна был действительно жестокой шуткой, и в первый момент — когда Михаил Распутин со сворой охранников только подбежал ко мне — я даже испытал что-то, похожее на укол совести.

За какие-то пять минут Михаил прокатился по таким крутым рельсам из эмоций, что там, под окнами больницы, даже ненадолго потерял дар речи. Совсем не характерное для него состояние, нужно сказать. Если верить памяти тела, которое я временно взял в аренду, конечно.

Пока вокруг меня вился хоровод из охранников и врачей, удивлённых тем, как бесследно прошло падение, я занимался куда более серьёзным делом: пялился в стену. Со стороны, наверное, самое то для парня, только вышедшего из комы: потерянный взгляд, ноль эмоций на лице. На деле же я пытался разложить по полочкам ту кашу, что творилась у меня в голове.

Процесс хлопотный и, наверное, не самый приятный. События, фразы, эмоции — сотни и тысячи, и все одновременно атакуют мой бедный разум. Чужие воспоминания перемешивались с собственными, мешая разобраться, что к чему.

С другой стороны, мне и здесь выпала счастливая карта. Дети запоминают информацию гораздо более ярко, чем взрослые или, чего хуже, подростки. И гораздо проще — никаких сложных взаимоотношений, никаких размышлений. Мультики, игрушки, любимые и нелюбимые родственники.

Так что вся моя работа заключалась лишь в том, чтобы вычленить светлые образы паренька из тонны серого мусора, который ваш покорный слуга зовёт собственным жизненным путем. Ведь, как ни крути, довольно важно понимать, в ком именно ты живешь.

Врачи бегали вокруг меня табунами, проводя тесты и проверки; я открывал рот и поднимал руки в ответ на их просьбы, но занятия своего не прекращал. Информация сейчас была мне нужнее, чем воздух: имена людей, названия мест и предметов быта, общее понимание технологий, знаниями о которых обладал парень…

Наину я больше не видел, зато на фоне то и дело появлялся Михаил, пытающийся одновременно и быть рядом со мной — и решить все проблемы. В какой-то момент до меня донёсся его грозный рёв о том, что «вы не способны позаботиться ни о решётках на окнах, ни об этих тупых репортёрах под окнами»…

Так иоказалось, что я еду домой. Шум и беготня, устроенные вокруг, мало сочетались со словами главного врача «Ему нужен покой», а слухи о сенсации расходятся быстро. Репортёры действительно чуть ли не штурмовали здание, и только выставленный Михаилом кордон из охраны пока их сдерживал.

Спустя час после обследования все мои вещи, которых здесь было всего ничего, были собраны в аккуратный сверток парочкой треплющихся между собой медсестер. От одной из них я узнал, что моё восстановление — это, стало быть, чудо. От второй — что чудо не такое уж и чудесное, так как о нормальной жизни ребёнку в теле взрослого останется только мечтать.

Они говорили прямо при мне, даже не скрываясь и совершенно меня не замечая. Оставаясь в центре всеобщего внимания, я как будто был невидимкой. Любопытный эффект.

Я наблюдал за тем, как пухлая медсестра цокает у меня прямо над ухом, вслух жалея Михаила Распутина, которому достался умственно отсталый сын… И думал о перспективах.

Молчанье — золото, верно?

Лучшая тактика — та, которая открывает перед тобой множество дверей и даже не требует ничего взамен. Как, например, поддержание образа ничего не понимающего ребёнка, даром что девятнадцатилетнего. От такого ни у кого не может быть секретов.

С этими мыслями я садился в одну из черных машин, выстроившихся друг за другом перед больницей. Наружу меня выводила всё та же охрана, окружив плотным кольцом — чтобы ни один из галдящих репортёров не сумел добраться до меня или запечатлеть меня на фото.

Зато дорога, по которой мы быстро ехали в особняк Распутиных, была совершенно пустой. Не будь у меня воспоминаний мальца, возможно, это бы меня даже и не смутило, однако всплывшее в памяти слово «Москва» с этим пустынным видом почему-то не сочеталось. Возникал какой-то странный диссонанс, чувство неправильности… Но мне не хватало знаний, чтобы сообразить, что тут к чему.

А вот для чего мне хватало опыта жизни на других планетах, так это для понимания того, что из себя представляет огромное старое загородное здание на три крыла, в воротах которого мы остановились спустя пару часов езды. Важное, дорогое жилище, нужное больше для вида и статуса, нежели проживания. Такие были на любых планетах — большие, претенциозные, бесполезные.

Отец провёл меня внутрь — и, бросив на прощание что-то про «Сынок, у папы дела дома, а тебе пока надо побыть здесь», тут же растворился в старинных запутанных коридорах, оставляя на попечительство сорокалетнего мужчины в белой рубашке со смешным именем «Андрей».

Повисла короткая пауза.

— Ну… что ж, Йошида, — Андрей неловко скривился, словно прикидывая, как со мной будет лучше общаться, — Пошли, отведу тебя в комнату, ты… устал, наверное.

Ага, Йошида — это моё новое имя. Что ж, могло быть и хуже. Не поведя и бровью, я молча последовал за ним.

Как я и догадывался, место выглядело вылизанным, но абсолютно необжитым. Длинные пустые коридоры с жутковатыми портретами, кубками и прочими элементами декора, которые пусть и показывали высокий статус семейства Распутиных, но совершенно не создавали уюта. Мои догадки лишь крепли: похоже, времена, когда здесь действительно кто-то жил, давно миновали.

Когда мы проходили мимо очередного лестничного пролета, моё внимание привлек огромный родовой герб, словно выдавленный в одной из стен. Замысловатая сеть узоров образовывала огромную букву “Р”, за которой я ощутил нечто… сильное. Нечто такое, к чему так и хотелось прикоснуться.

— Не трогай, — холодно бросил Андрей, только лишь я потянулся рукой к гербу. — Ничего здесь не трогай.

Я убрал руку, подметив про себя, как сильно Андрей торопится довести меня до комнаты.

Если мои предположения верны и Михаил действительно редко бывает в этом доме, то и хозяин он здесь скорее номинально. Слуги — вот кто действительно заправляет подобными местами. И сейчас на их голову свалился не просто сын Большого Босса. И даже не просто умственно отсталый сын Большого Босса, за которым нужно ухаживать. На них свалилось кое-что похуже — внимание.

Люди не любят, когда разбивается привычный им ход вещей. А я же буквально олицетворял перемены, которые вполне могли подпортить кому-нибудь жизнь. Все их грязные делишки, все схемы, работающие тайком от господ — всё оказалось под угрозой (а в том, что такие схемы есть, я не сомневался).

Долго дожидаться подтверждения этой мысли мне не пришлось. Открыв дверь в комнату под номером «301» где-то в дальнем конце особняка, Андрей чуть ли не пинком отправил меня внутрь, а затем окинул пренебрежительным взглядом с головы до ног.

— Я не знаю, понимаешь ты меня или нет… — он нахмурился, — понимаешь ли ты хоть что-то. Но ни у меня, ни у остальных работников твоего отца нет ни времени, ни желания с тобой возиться.

Он подтолкнул сверток с моими вещами, стоявший на полу, в комнату.

— Сиди тихо и даже не вздумай куда-то выходить, — он сложил руки крест-накрест, иллюстрируя запрет. — У нас и без нянчанья великовозрастных идиотов дел по горло. Хотя… вряд ли ты меня понимаешь.

Я лишь поморгал в ответ.

Ну и мудак.

Дверь громко захлопнулась, и вслед за перезвоном ключей и щелчком замка раздались удаляющиеся шаги.

Между словами Андрея и моей попыткой выбраться из комнаты прошло минуты две.

Знал бы Андрей, насколько мне плевать на его неудобства, когда на кону стоит огранка нового Дара, то забаррикадировал бы дверь с обеих сторон. За гербом находилось то, что позволит мне прогрессировать. И я до него доберусь.

Благо, замок был соответствующий. Оставалось только соорудить себе отмычку из подручных материалов.

Обнаружив под кроватью, накрытой отвратительным розовым бельём, разломанную надвое заколку, я начал шерудить по ящикам в комнате в поисках клея или пластилина, которым можно было её починить. Однако нашел кое-что получше.

В письменном столе меня ждала связка ключей с красивым числом «301» у основания.

Заколка полетела на пол. А на моём лице расцвела улыбка.

Теонор, пока ты спишь, я буду качаться.

* * *
…Теонор, Теонор. Со стороны может показаться, что я несправедлив к нему, что я придираюсь, но… это не так. Все имеет причины.

Наши с Теонором, эээ, разногласия начались ещё в раннем возрасте. Младший ребёнок — самый избалованный, а Теонору в детстве разрешали буквально всё. Наказания? Этого слова он не знал. А безнаказанность, как известно, развращает.

Уяснив, что мир вертится вокруг него, Теонор начал беззастенчиво этим пользоваться. Одним из любимых развлечений в детстве было действовать кому-нибудь на нервы — мне или отцовским слугам — и глядеть на реакцию, понимая, что его в любом случае не накажут.

Время шло, и развлечения «золотого мальчика» становились более жестокими. Ему доставляла удовольствие демонстрация своей власти над теми, кто слабее и бесправнее; нравилось быть причиной чьих-то страданий. Постоянные издевательства над гувернанткой, «опыты» на щенках и котятах. Меня он побаивался, но тоже никогда не упускал случая уязвить исподтишка.

И все стало только хуже, когда у него случилось половое созревание. Насмотревшись порнороликов, братец заглядывался на ровесниц и на учительниц покрасивее. Возможно, попытайся он завести с кем-то отношения по-человечески, всё и пошло бы иным путём, но… уж слишком он привык не считаться ни с чьим мнением и брать «причитающееся» силой. Он был насильником, и ему за это ничего не было.

Всё хорошее кончается. После крупного скандала с изнасилованием своей же учительницы даже до родителей дошла простая истина: Теонор повзрослел. Он больше не тот мальчик-зайчик, каким был когда-то, он взрослая детина с непомерным аппетитом и премерзким характером, и с него можно — и нужно требовать.

Вот только сам он не хотел ни ответственности, ни усилий. Привыкнув быть в центре мира, он крайне болезненно реагировал на то, что теперь это не так. И без того мерзкий характер моего братца усилился комплексом обиды на весь мир и уверенности в том, что он — самый умный, самый талантливый и совершенно непонятый окружающим быдлом — достоин большего. Ну, и в том, конечно, что кругом одни мрази.

Мне же, впрочем, до этого не было печали. Галактика большая, и никто не обязывал меня сидеть рядом с ним. Так я думал.

Но… привыкший быть родительским любимчиком номер один Теонор глядел на мои успехи — и каждый из них был ему как ножом по сердцу. Поначалу он пытался добиться чего-то сам, но быстро понял, что прилагать усилия и проявлять терпение — это «не его». Теонор хотел всего и сразу, а главное — лёгким путём и задаром. Он ведь этого достоин!..

Время шло. Моя раса всегда отличалась завидным долголетием, а потому комплексы Теонора так и продолжали вариться в собственному соку десятилетиями, вырастая и развиваясь. Теперь он уже завидовал не мне одному — он завидовал всему миру за то, что у него самого всё получалось кое-как.

И, разумеется, даже по прошествии времени он так и не перестал искать Волшебную Халяву, тот желанный мир, где он будет единственным главным, и всё будет подстраиваться под его хотелки.

…смех смехом, а в итоге от его-таки нашёл. Земля!

Вот вам яркий пример разницы между мной и моим братцем. Земля выделялась среди других планет галактики своим ярким генофондом. Молодая планета не была какой-то особо богатой, но люди здесь были здоровыми, сильными и красивыми — намного красивее, чем на большинстве других планет. Их Дар был ярче, чем у других — хотя они и не доросли до вершин мастерства его обработки.

Даже сейчас я видел, как подтверждались мои мысли. Двести лет назад люди здесь ездили на телегах, запряжённых лошадьми, и только-только освоили пар! А теперь уже дошли до бензиновых двигателей и электроники. Мало кто к Галактике прогрессировал так быстро.

Но, как говорится, каждый видит своё. Попав на Землю двести лет назад, я увидел то, чем она может стать. Планета прирождённых лидеров, воинов и Одарённых. Квинтэссенция человеческой расы! Со временем, думал я, можно поднять эту планету до такого уровня, чтобы на неё обратили внимание в Империи.

Как говорится, по тебе судят по тем, кем ты повелеваешь. Империя — замшелое место, где довольно сложно вырваться вперёд, в высшую лигу. Но лидер планеты, полной сверхлюдей — это уже кое-что. Это… перспектива.

Это в ней видел я. Это то, кем видел себя я.

Ну, а что же видел в Земле Теонор, нашедший её совсем недавно?

Игрушку для своих больных фетишей.

Помнится, когда я дочитал до этого момента, то выплюнул кофе на клавиатуру. Нет, я всё понимаю, но…

Я всегда готов впрячься какое-нибудь веселье, по типу вооружённой колонизации отсталой планеты. Но тут даже я уже не мог оставаться в стороне. В общем, оставить Землю в этих руках было настоящим преступлением. Против здравого смысла, как минимум.

Вид красивых девушек будил в нём лишь один инстинкт — самый основной и самый низменный. И ладно бы, он хотел отобрать пару десятков самых лучших и загнать себе в гарем — это я ещё бы понял. Но нет, он желал овладеть всей планетой! Ощутить себя её хозяином!

А если вам кажется, что и этого мало — что ж, тут вступает в дело та самая часть планов Теонора, на которую я выплюнул свой кофе. Получив абсолютную власть в рамках целой планеты, наш маленький извращенец собирался… использовать идеальный генофонд Земли в генетических экспериментах.

Как говорится, собери их всех. Кошкодевочки, эльфийки и великанши, драконихи в соблазнительной чешуе и многое, многое другое… Сёрьезно — к его «планам» были приложены «визуальные примеры»! Теперь это так называется, да. Устроить фетиш-бордель для себя одного из целой планеты, слить весь огромный потенциал на свои извращённые утехи…

Впрочем, на одних только девушках он останавливаться не собирался. Сомневаюсь, что его сексуальные аппетиты были так велики; скорее, для него это был очередной способ потешить своё эго. Только вот я сам видел в его планах наброски специальной “конституции”. Как вам возвращение права первой ночи? Закон об обязательной смене пола для каждого третьего мальчика в роду? А о замене армии на боевых секс-киборгесс?

Вот только какую роль в планах моего братца играют эти Обелиски и что за монстры появились вместе с ними? Название мне в его бумагах попадалось, но до сути я добраться так и не успел.

Придётся разбираться опытным путём.

* * *
…как я и предполагал, выбраться наружу было нетрудно. Главное — идти тихо и молчать, не привлекая к себе внимания.

Я шел по запутанным коридорам почти наощупь, стараясь как можно ближе подобраться к точке Оттиска.

Ах да, Оттиск.

Во время своих путешествий по Галактике, я не без удивления обнаружил, что весь мир пропитывают Оттиски. Трудно объяснить это понятие в двух словах, однако если говорить грубо — Оттиск это некое подобие следа, что оставляют за собой разумные существа в местах пролитой крови, горьких слез или искренней радости.

Такие места десятками тысяч разбросаны по Вселенной, однако интерес представляют только самые крупные из них. Наибольшие сгустки Оттиска возникли в тех местах, где человеческое горе или радость достигали таких масштабов, что в итоге меняли судьбы целыми пачками, влияя не только на участников событий, но и на далекие поколения их потомков. Эмоции впечатываются в такие места, словно краска в холст, влияя на состояние любого, кто окажется под их воздействием.

Именно благодаря этому явлению древние храмы заставляют проникнуться трепетом даже того, кто не верит ни в каких богов, и именно поэтому даже самый прожженный циник не может ощущать ничего, кроме боли и ужаса, во время экскурсии в бывший концлагерь.

Но подобное восприятие — это лишь верхушка влияния Оттиска на человека. Как и любое другое энергетическое явление, в умелых руках Оттиск — это инструмент. Очень мощный инструмент для Огранки Дара и получения Силы.

Спасает только то, что знают, как его применять, совсем немногие — я, да кучка мертвецов.

Конечно, в таком важном и старом месте, как особняк Распутиных, происходило много всякого, но меня интересовал вполне конкретный тип Оттисков. Бывают среди них и такие, что наполнены радостью, светлыми воспоминаниями, моментами величайшего счастья и просветления.

Но… мне было нужно не счастье. Мне нужна была сила, а у силы всегда есть характерная плата. Тьма. Боль. Кровь. Нечто чёрное и недоброе. Именно подобный Оттиск я пытался найти, петляя по смутно знакомым коридорам. И… похоже, я набрёл на один такой.

За этим поворотом?.. Нет, чуть дальше. Вот этот!

Спустя пару минут я остановился перед массивной дверью. Впрочем, здесь все двери были массивными. Обратившись во слух, я замер, но, кажется, за дверью было пусто.

А как насчёт замка?

Я осторожно потянул дверь на себя. Не заперто. Да и вообще по виду комната была… не то, чтобы не обжита совсем, скорее — обжита наполовину.

Расстеленная кровать, но при этом пустой шкаф. На столе — пустой стакан, но минимум вещей, говорящих о том, что здесь кто-то живёт. Какие-то клинки на стене — похожи скорее на экзотическое украшение, чем на реальное оружие. Скорее всего, это либо гостевая комната, либо же просто комната отдыха для слуг.

Но то, как выглядела комната, меня волновало слабо. Скорее, я заинтересовался её… нематериальной стороной. Слишком много боли, как для такой маленькой комнатушки.

Такие аномалии не происходят абы где. Хоть по невзрачному виду комнаты и не скажешь, но… Здесь должно было прозойти что-то, всколыхнувшее как материальный, так и магический план. Что именно, и когда?.. Скоро узнаю. Место идеально подходило для моих целей.

Захлопнув за собой дверь, я прошёл в дальний угол и уселся туда, скрестив ноги по-турецки (понятия не имел, что означает это выражение; выудил его из памяти прежнего Йошиды). Идеально. А если кто зайдёт… ну, я же сын хозяина поместья, да?

К тому же, у меня есть железная отмазка — девять лет комы. А? Что? Я понятия не имел, куда иду, шёл и шёл. Устал, зашёл и сел. Отстаньте от больного!

Впрочем, пока меня никто не дёргал — так что я прикрыл глаза и погрузился в себя.

Раз уж мне предстоит начать все с нуля…

То придется воспользоваться этим способом. Забытым, древним. Как я уже упоминал, мне удалось узнать его во время своих путешествий по Вселенной, попав на одну мёртвую планету.

Раса, жившая там, имела колоссальный потенциал. Наверное, выйди они в космос — и сейчас правили бы не то что галактикой, а всей Вселенной… Вот только они вымерли намного раньше.

Черт знает, что именно привело к их полному исчезновению, но вся их планета выглядела как одно большое пепелище, сплошная точка Оттиска, сочащаяся болью и страданиями, каких я не видел нигде больше во всей галактике.

Впрочем, от них всё же осталось наследие. Которое, конечно же, я не мог не изучить. Среди этого массива утерянных знаний были и различные способы культивации Оттиска. Инструкции по работе с инструментом, если угодно. Метод Огранки.

Тогда, в прошлом, я сумел стать почти бессмертным именно благодаря тем знаниям и Огранке, получив уникальный Дар, единственный в своём роде. И всё же… тогда я не решился пройти весь путь до конца.

Во-первых, было поздно — мой Дар к тому времени уже почти застыл. А во-вторых… скажем честно, я побоялся рискнуть. Слишком уж хаотичен и непредсказуем был этот способ — к тому же, требующий слишком большой начальной мощи Дара.

Например, такой… какая была у Йошиды. Так что… в этой жизни… почему бы и не рискнуть?

Тем более, все стандартные методы, пусть и более простые, но требуют куда больше времени, нежели этот. А вот времени у меня после потери клонов как раз-таки и нет. Можно, конечно, надеяться что Теодор ещё не скоро начнёт действовать. Однако терпение, тщательное планирование и выдержка — это не про моего брата. Здравый смысл подсказывал, что нужно поспешить.

Поля древних сражений. Места страшных убийств, спасений мира, восхождений… Каждое место Оттиска изменит твой Дар — выбирай с умом.

Ну, а та комната, где я сижу… вполне подходит для первого раза, что бы ни произошло здесь в прошлом.

Кстати, в том, чтобы выяснить, что же здесь случилось, и заключается весь способ Огранки.

Странно, что я так быстро нашёл подходящее место? Да нет, не очень странно. Весь особняк Распутиных — необычное место с долгой историей, пропитанное силой.

Но самое удивительное — это то, что находилось внизу, под особняком. Я чувствовал всю бушующую там энергию — на многие метры, десятки, если не сотни метров вглубь… Даже не знаю, что там происходило. Вот только оно напоминало мне то, что я видел на той самой мёртвой планете больше прочего.

Но — это потом. Сейчас мне хватит и того, что есть на руках.

Эта техника привела к концу целого мира, и я достаточно отбитый, чтоб её испытать.

Главное, чтобы мне никто не помешал.

* * *
Юкино Тамура возвращалась в свою комнату, выделенную ей в особняке Распутиных.

Она гостевала тут всего третий день, а скука уже стала основным её спутником.

Кто бы мог подумать, что именно это чувство станет ахиллесовой пятой Непокорной, как её называли дома.

А как ещё её могли называть, если многие из тех, кто осмеливался даже просто подойти к ней и сказать что-то отдаленно двусмысленное, мигом оставались без мизинцев и прочих, столь необходимым им, пальцев? А подойти пытались многие — лицом она пошла в мать, и была такой же холодной и привлекательной, а телом занималась сама.

Юкино с ранних лет решила, что нет ничего интереснее в жизни, чем становиться лучшей из лучших. Внешность не стала исключением.

Работы было проведено много. Результат был соответствующим. Если бы она решила бросить дела отца и стать новым идолом у себя на родине, то контракт бы ей предложили не меньше десяти агентств сразу.

Да, на роль миловидной поп-звезды Юкино подходила по всем параметрам, кроме характера. Он же отличался непокорностью и отрицанием любых авторитетов, кроме отца и тех, кто равен ему или выше. Девушку мог вывести из себя любой пустяк, любая мелочь. Часто так и происходило. И если бы не позиция отца, то в родном Токио ей бы запретили вход в почти во все заведения, куда она заглядывала хотя бы раз.

Что уже говорить о её отношению к дурацким киллерам, зачастивших с попытками похитить её ради выкупа или убить ради мести отцу?

Наёмные убийцы… скорее забавляли её. Да, это было очень даже увлекательно — постоянно отбивать их атаки! Неужели отец всерьёз испугался их?

Но он то ли испугался, то ли знал что-то, чего не знала она. Отец решил перестраховаться и отправить её в далёкую Россию, к своему старому другу Михаилу Распутину.

Здесь Юкино и столкнулась лицом к лицу с врагом похуже, чем весь клан Дакутава вместе взятый. Скука! В России в целом и в этом особняке в частности не происходило вообще ничего.

Тихий быт. Размеренная жизнь аристократов, привыкших никуда не спешить, и пустующий особняк, куда почти никто не наведывается. Её, дочь главы клана якузда, это уже начинало потихоньку сводить с ума.

Никто здесь не смотрел на неё осуждающим взглядом. Никому не было дела до её наряда, каким бы откровенным тот ни был. Никого не волновала высота её поклонов с точностью до миллиметра.

Говоря проще — ни единого повода для конфликта.

Да и сила медведей оказалась весьма преувеличенной.

Грустно вздохнув, Юкино распахнула дверь своей комнаты.

Похоже, в России нет ничего, что могло бы её по-настоящему удивить.

Глава 4

Я уселся в дальнем углу комнаты.

Погрузиться в Оттиск — значит пережить его. Боль, страх, страдания — всё то, что породило его, то, что было достаточно сильно, чтобы оставить свой след.

Вот и отлично. Переживу. Испытаю. То, что случилось здесь много лет назад, то, из-за чего это место и стало точкой Оттиска. Увидишь… и получишь возможность изменить Дар.

Комната полностью преобразилась. Ничего особо удивительного, разве что стала выглядеть постарее.

Передо мной сидит женщина с растрепанными волосами, в белой порванной рубашке, в одной руке сигарета, тушь потекла, она молча плачет сидя за столом, иногда боязко поднимает глаза вверх, но смотрит не со страхом, а с ненавистью.

Картинки несутся перед глазами, как проезжающий мимо поезд.

Медленно и нехотя она подписывает какую-то бумажку на столе. Каждая черточка, которую чернила оставляют на бумаге, отдается болью, которая проходит прямо сквозь меня. Страдание кажется настолько вязким, что…

Мне в лицо прилетают трусы.

Что? Где? Какого хрена? Все эти вопросы я отложил на потом. Очевидно, в комнату кто-то вошёл, но концентрацию нарушать нельзя. Больше всего на свете мне хотелось посмотреть на мокрый от слез документ, который молча подписывала женщина, когда я был в шаге от него…

Жопа.

Голая, сочная жопа повисла передо мной внезапно, возникнув последи образов прошлого.

Ну, жопа и жопа.

Плевать. Какие женщины, когда передо мной древние тайны, изменившие судьбу поколений — и я, получивший шанс узнать о них всё? Я уже почти коснулся записей на столе…

В реальности неизвестная голая девушка решила неожиданно наклониться, в очередной раз сбив мне концентрацию.

Да сука! Голые сиськи не давали мне погрузиться в боль этого места; в глаза лезли оглушительно красные, как огонь, волосы, сочное тело с какой-то большой татуировкой…

Я заскрежетал зубами.

Кто сильнее — мой разум и жажда силы или тело девятнадцатилетнего парня, девять лет лежавшее без дела?

Я сражался. Я пытался…

И сидел абсолютно неподвижно, замерев под горой одежды, что служила мне камуфляжем, как окрас хамелеона. Девушка бросала всю свою одежду в один конкретный угол — тот, где разместился я. А потому мой маскировка становилась только гуще.

Последний бросок одежды — и девушка скрылась за дверью. Ушла в душ, похоже.

Я облегчённо выдохнул.

Кажется, я вновь могу вернуться к древним тайнам.

Прочь все соблазнительные образы, так же, как прочь и все мысли о щекотливой ситуации и её возможных последствиях. Сосредоточиться на Оттиске, на прошлом. На женщине в порванной блузке и её скорби, на…

Чёрных пятна на обоях, напоминающих чумную плесень. В окне — уже не просто вечерняя темнота, а полный мрак без единого проблеска, и даже свет керосиновых ламп стал подрагивать.

Что-то было не так. Картина прошлого вернулась быстро, но на этот раз всё было другим…

Так… не должно быть. Все моё нутро кричало об этом.

Как будто Оттиск понял, что я в нём. Слишком мало концентрации, чтобы удержать его таким, каким он должен быть. Женщина за столом резко перестала рыдать; подняв голову, она уставилась мне прямо в глаза…

Я тут же выдернул себя в реальность.

Руки дрожали. В сердце поселился нехороший страх, а тело ломило, как от сильной физической нагрузки; в голове слегка шумело.

Нужно валить.

Этот Оттиск уже потерян. К чёрту. А раз так, то нужно тихо уходить, пока ещё есть шанс. Вода шумит довольно громко, а я умею быть тихим.

Шаг, ещё шаг. Будь дверь ванной закрыта, всё было бы проще, но нет — красноволосая решила оставить её нараспашку. Подойдя к опасному рубежу, я осторожно заглянул внутрь.

Ничего такого, не подумайте — я лишь хотел убедиться, что она не смотрит в мою сторону. Что ж, так и есть. Вода лилась с усиленным напором, и обнажённая девушка стояла ко мне спиной, демонстрируя татуировку с красной змеей на пол спины.

Девушка чуть повернулась, и я отпрянул назад. Нет, не заметила… звук текущей воды и тихое напевание продолжались в том же ритме. Я вновь шагнул вперёд, стараясь не коситься на тренированное, упругое тело. Змея — тоже красная, но не настолько, как волосы девушки — поблёскивала чешуёй. Или это капли воды на теле?

Ещё два шага — и я у двери. Тихо повернуть запор, выйти — и она даже не узнает, кто был в её комнате. Почти, почти…

— Ты!.. — я обернулся на крик.

Отражающаяся в зеркале азиатка смотрела прямо на меня, равносильно отражающегося в ответ.

Я замер, пытаясь придумать выражение лица, которое сразу же дало бы ей знать о моих дружественных намерениях.

Не придумал.

Даже не пытаясь закрыться, девушка, как была, шагнула из душа. На лице её повисло крайне нехорошее выражение; руки, шипя и исходя паром от стекающей воды, покрылись алым пламенем.

Шаг за шагом, она подходила ко мне всё ближе. Быстрое движение — и один из “декоративных” клинков, что висел на стене, оказался у неё в руке; вторая продолжала представлять из себя ярко пылающий факел.

Ладно, довольно просто выйти сухим из воды в такой ситуации, учитывая, что я сын знаменитого рода Распу…

Бл*ть. Лезвие ткнулось мне в горло, оцарапав кожу; девушка стояла прямо, совершенно не стесняясь своей наготы.

— Кто ты такой и что делаешь в моей комнате?

Лёгкий укол клинка.

Что ж, бывают ситуации, когда от своих принципов нужно отказываться. Тактика молчания работает не всегда.

— Я… Йошида, — я попытался найти слова, которые не прозвучали бы двусмысленно и непристойно. — Я сын хозяина этого дома…

— Йошида? — её глаза блеснули, — Ну конечно же! Из тебя такой же Йошида, как из меня Марина! — лезвие снова меня укололо.

Я лихорадочно перебирал в своей голове отмазки.

«Искал кухню?» — Ага, нашел что погорячее. Идиот.

«Думал, что здесь живет мой друг?» — Ну и с каких пор у тебя есть друзья?

Ох. Была не была. Так как моё имя ей ничего не сказало, нужно действовать иначе.

Будет правда. Ладно-ладно, полуправда.

— Просто я болен! — продолжил я.

— Да я уже поняла, что ты больной ублюдок!

— Я не в этом смысле, — вздохнул я. — Я только вчера выписался из больницы, в голове сплошной туман… искал тихое место, где можно отдохнуть, спрятаться от всех и…

— И выбрал мою комнату в тот момент, когда я принимала душ? — язвительно фыркнула девушка.

Она не меняла позы, продолжая держать клинок у самого моего горла; одно движение — и доктора можно уже не звать.

Судя по тому, что она не спешила прикрыться хотя бы полотенцем, девушка либо совсем без комплексов… либо параноик, предпочитающий остаться живым. Она возмущалась тем, что я застал её в душе, не потому, что я увидел её без одежды, а потому, что я застал её врасплох в наиболее беззащитном положении.

— Вообще-то, я был тут с самого начала, — скривился я.

— И поэтому сидел тихо, как наемный убийца? А, наемный убийца? — в её глазах появился огонек; губы растянулись в странную, злорадную улыбку.

Девушка выглядела так, будто хотела чтобы это предположение оказалось правдой. Как будто она была этому рада.

Кха… Не этого обвинения я ожидал, честно говоря.

Нет, это всё не помогает. Тут нужен аргумент помощнее… и я вздохнул, вытаскивая из рукава свой козырь.

— Я Распутин, — заметил я. — Йошида Распутин. Сын самого Распутина, хозяина этого дома. Дома РАС-ПУ-ТИ-НЫХ,

Да, я повторил это слово много раз, так, чтобы наверняка девушка задумалась перед тем, в какую важную персону тыкает своим смешным азиатским ножиком.

Она сощурилась; так смотрят либо на психически больных, либо на невероятно наглых.

— Опять за своё? — отозвалась она. — Сына Распутина зовут Дмитрий, и ты не он.

— Старший сын, — сообщил я.

— У него нет никакого старшего сына. — похоже, она и правда не в курсе последних новостей.

— Есть, — я тяжело вздохнул, уже представляя как странно прозвучат мои последующие слова. — Просто… я был в коме. Девять лет. И вчера я очнулся. Вот… знаешь, самочувствие ещё не очень. Шёл, устал, решил найти уединённое место, где можно отдохнуть…

На лице девушки явно смешались злость и желание расхохотаться.

— Давай подытожим, — она не отрывала от меня хищного взгляда. — Ты утверждаешь, что ты — сын Михаил Распутина, девять лет пролежавший в коме, но вышедший из неё вчера; в поисках умиротворения решил отдохнуть в моей комнате, в которой молча прятался ровно до того момента, как я зашла в душ…

— Ну… в общих чертах, — кивнул я.

Ещё я пытался поглотить многовековую боль, запечатанную в стенах этой комнаты. Но это мы опустим.

— И ты правда думаешь, что я в это поверю?

Я осторожно пожал плечами — так, чтобы не напороться на клинок.

— Мы в поместье Распутиных; найди любого, и спроси его о старшем сыне.

Красноволосая пару раз моргнула. Кажется, она ожидала чуть другой реакции, и теперь не могла понять, на что я рассчитываю.

— Хорошо, — наконец, заговорила она. — Три шага назад. Выкинешь что-то — ты труп.

Отступая к кровати вместе со мной, она не отрывала клинок от моего горла — но огонь, пылающий на второй руке, всё же погасила. По-прежнему продолжая держать меня на месте, она в несколько движений натянула одной рукой джинсы и блузку — прямо на голое тело — и кое-как застегнула пуговицы.

Я продолжал спокойно улыбаться, глядя на неё.

— Прошу, — я любезно указал ей на дверь её собственной комнаты.

Наконец, клинок был отведён в сторону, и я смог вздохнуть.

— Стой тихо и не делай глупостей, — предупредила меня девушка. — Между моим клинком и твоей шеей — по прежнему меньше секунды.

— Знаешь… а между моей шеей и твоим клинком ведь тоже! — я попытался изобразить наиболее угрожающий прищур из возможных. В ответ красноволосая лишь фыркнула — и хлопнула дверью, так и не выпуская из рук клинок.

Я задумчиво посмотрел на окно. Второй этаж?.. А что, если… да ладно, ладно; без регенерации лучше не испытывать судьбу.

Тем более, после неудачной Огранки я был ещё слабее, чем до того. Не стоит рисковать… и повторять опыт с прерванной Огранкой тоже не стоит.

— Эй! — раздался с той стороны голос девушки. — Эй, ты! Подойди сюда!

Я медленно, пошатываясь, подошёл ближе к двери, чтобы лучше слышать разговор. Девушка это заметила, но не посчитала угрозой.

— Госпожа Юкино?

А вот и старый знакомый! Андрей собственной персоной. Видимо, в этом доме не очень-то много слуг.

По одному только голосу Андрея было ясно, что мужчину удивил неопрятный вид девушки. Я чуть приоткрыл дверь и осторожно — чтобы не спалиться самому — выглянул в щель. Юкино заметила меня, скользнув взглядом; Андрей стоял ко мне спиной, но даже так я увидел, как сильно он согнулся в вежливом поклоне. Кажется, эта Юкино — кто-то важный..

— Чем я могу быть полезен нашей уважаемой гостье? — продолжил он.

Девушка чуть замялась, решая, как задать вопрос так, чтобы это не выглядело тупо; теперь пришла её очередь чесать в затылке.

— Скажи, — спросила она приказным тоном. — Что там за слухи насчёт… выздоровления старшего сына Михаила Распутина? Это правда?

— О, — Андрей вновь кивнул, склоняя голову. — Это не слухи, госпожа Юкино. Это чистая правда.

— Что?..

Глаза Юкино широко распахнулись; она заморгала. Было видно, что она не ждала такого ответа.

— Как это возможно?

— Никто не знает, госпожа Юкино, — ответил Андрей. — Все сейчас гадают, как такое могло произойти, но… это так.

— И что, — недоверчиво сощурилась Юкино, — он сейчас… здесь? Не в больнице, а…

— Здесь, госпожа Юкино, — подтвердил слуга. — Господин Михаил велел привезти его домой как можно скорее.

Девушка вновь поморгала; Андрей, видимо, истолковал это как-то по-своему.

— Если вы хотите увидеть его, госпожа, — он понизил голос, — то… вынужден предупредить. Господин Михаил явно поторопился.

— Вот как? — Юкино вопросительно поглядела на него.

— Господину Йошиде ещё явно рано было выписываться, — продолжал слуга. — Он очень плох… с трудом может ходить, ни с кем не говорит. Практически пустая оболочка с разумом девятилетнего. Вряд ли вы сможете от него чего-то добиться. Он… овощ.

Юкино недоумённо уставилась на меня, глядя через плечо слуги; я лишь пожал плечами в ответ и отошёл от двери, пока слуга не решил обернуться. То, что он описывает, явно не соотносится с образом, который Юкино видела перед собой.

— И… где он сейчас? — уточнила Юкино.

— Должен был быть в своих покоях, в комнате «301», — предположил слуга. — Он целиком ушёл в себя, вряд ли он будет разгуливать по поместью. Да ему и не даст никто этого сделать…

Я ухмыльнулся. Андрей так рьяно отнёсся к своей работе, что до сих пор никто не узнал о моей пропаже?

— Я… как раз направлялся к нему, — продолжил Андрей. — За ним нужен постоянный надзор, госпожа. Бедный мальчик совершенно беспомощен…

Ну, теперь ты не просто мудак, а ещё и лицемерный мудак.

— Ясно, — отрезала Юкино, глядя на меня совершенно убийственно. — Спасибо. Свободен.

Хлопнув дверью, она уставилась на меня уже в упор; я глядел в ответ.

Память молчала. Её красивое лицо не вызывало у меня никаких ассоциаций. Похоже, Йошида не знал девушку в детстве.

Впрочем, в этом был и плюс — она тоже не знала его, и теперь не поймает меня на каком-нибудь несоответствии. Конечно, если вообще поверит в то, что я и есть тот самый…

— Так ты, значит, ни с кем не говорящий парень с сознанием девятилетнего? — кажется, не поверит, — Что-то не похож.

— Слухи о моей отсталости слегка преувеличены, — пожал я плечами.

В её глазах мелькнула искорка злобного упрямства. Похоже, для неё это был своеобразный вызов — не просто заявить, что она не верит мне, а поймать меня на лжи, ткнуть в неё носом. Доказать, что я не тот, за кого себя выдаю.

— Что ж, — Юкино склонила голову, — как насчёт прогуляться?

Я вопросительно поднял бровь.

— Ко входу вниз, — пояснила она.

— Вниз? — память парня никак не реагировала — но Юкино глядела так, будто я должен был понимать, о чем она говорит.

Девушка уже даже не пыталась скрыть, что не купилась на мои россказни и смотрела на меня со смесью подозрения и интереса.

— Как же. Все знают, что две трети Москвы закопано под землей, — на лице Юкино появилось, а точнее — окончательно оформилось хищное выражение. — А один из входов в это подземелье находится под поместьем Распутиных. И только кровь настоящего Распутина сможет открыть печать. Но если ты сын Михаила Распутина… — она улыбнулась, — для тебя не составит труда открыть её.

Думаю, мои глаза не совсем уместно загорелись. Кровь, пот, древние тайны и подземелья… а эта Юкино знает, что нравится простым трёхсотлетним парням. К тому же, если я правильно понимаю, то там лежит мой запасной Оттиск.

— Конечно, — согласился я. — Пошли.

Девушка слегка опешила. Она явно брала меня на слабо и после моих слов, еще раз осмотрела меня с ног до головы.

— Серьезно? — она приподняла бровь, — Ты ведь точно не Распутин.

— Ну, мало ли, — я пожал плечами и улыбнулся.

— Если думаешь, что сможешь напасть на меня там или сбежать по пути, то даже не надейся.

С нехорошей улыбкой Юкино подкинула в руке клинок.

— Ну и если дверь не откроется, — сообщила она, — то будешь делать харакири. Вот этим самым клинком.

Ха. Классическая угроза собственноручным вспариванием живота, татуировка со змеей и до нелепого пафосный вид. Точно! Во время своего первого визита на Землю — двести лет назад — я уже видел такие, и теперь наконец вспомнил, как называются те, кто их носит.

Якудза!

— Ставка принята. — ухмыльнулся я, — Но если откроется. То что ставишь ты?

Она бросила на меня холодный взгляд.

— Понял, решим на месте.

* * *
— Дверь открыта, Виталий.

— Ты взломал её так быстро, Григорий?

— Не-а. Она уже была открыта, Виталий.

Двое мужчин в белых лакейских рубашках смотрели на пустую комнату с номером «301» на двери. Ту самую комнату, где, по данным заказчика, они должны были найти идиота-переростка, который недавно проснулся после девятилетнего сна, к стыду их Босса. Девять лет назад тот лично выполнял заказ по устранению сына Михаила Распутина.

Раздался разочарованный присвист.

— Йошиды Распутина здесь нет, Григорий.

— Похоже на то, Виталий. Что за дурацкий день.

Нежно погладив свои тонкие усы указательным и большим пальцами, Григорий сделал резкое движение вперёд — и тело, на котором красовался бейджик с надписью «Андре», сорвалось с его плеча и полетело на пол комнаты.

— Ну вот, снова проблемы, Виталий. Никогда не понимал, к чему такая срочность в этих повторных заказах.

— Указания были точными. Йошида Распутин слишком важная фигура и ни в коем случае не должен пересечься со своей невестой, Григорий, — произнёс, прикрывая дверь, тощий парень, которому, судя по округлому лицу, можно было дать от 15 до 35 лет, в зависимости от освещения. — Это принципиальная позиция заказчика.

— Я помню указания, Виталий. Просто не понимаю, что такого может наворотить девятилетний, что нам приходится переться в этот проклятый особняк посреди дня. У тебя хоть одно задание здесь проходило… — Григорий перешел на полушепот, — нормально?

Виталий издал смешок, трамбуя труп Андрея под кровать, накрытую отвратительным розовым бельём.

— Это особняк Распутиных, Григорий. Здесь нет ничего даже отдалённо нормального. Но ты слишком сильно фокусируешься на плохом, я тебе так скажу.

— И на чём таком… — мужчина оборвал себя на полуслове и указал пальцем на тело, — Ты ногу пропустил, выглядывает.

Виталий пнул Андрея посильнее, и тело полностью заскочило под кровать.

— Так вот, — прочистив горло, продолжил Григорий, — и на чём таком хорошем мне стоит фокусироваться, Виталий?

Тощий улыбнулся словам напарника и провернул в руке связку ключей от всех дверей в особняке.

— Благодаря нашему новому товарищу Андрею, что так любезно способствовал нам в вопросе собственной кончины, слуги не знают о том, что мы чужаки, и шума не поднимут. А что же до нашей цели, Григорий, — он указал на лежащую на полу сломанную заколку для волос, — …кажется, мы имеем дело с настоящим вундеркиндом.

Усы Григория широко растянулись по лицу, следуя за улыбкой.

— Который беззаботно ходит по особняку Распутиных без ведома взрослых, Виталий.

— И ходит рядом, Григорий, — глаза мужчины распахнулись в хищном оскале. — Совсем, совсем рядом.

Глава 5

Прерванная Огранка выпила больше сил, чем я предполагал. Шёл я медленно, шатаясь, неуверенно переставляя ноги. Слабость, противная слабость… ненавижу. Чем скорее я от неё избавлюсь, тем лучше.

Юкино, впрочем, даже не думала помогать мне идти. Возможно, вообще не верила, что моя слабость — настоящая? Скрестив руки на груди, она сверлила меня подозрительным взглядом, идя так, чтобы у меня не было ни единого шанса улизнуть или свернуть в какой-нибудь коридор.

Не то, чтобы я пытался это сделать. Мне кажется девушку даже немного расстраивало то, как просто я согласился пойти с ней в подвал. С моей же стороны, всё было просто — трусы девушки уже побывали на моём лице, поэтому стесняться нам было нечего.

Железная логика.

— И что? — невозмутимо заметил я таким тоном, будто она не конвоировала меня, выразительно покачивая клинком, а гуляла со мной под ручку. — Ты правда думаешь, что подземелье — удачный выбор для первого свидания?

Она фыркнула.

— А ты даже не пытаешься делать вид, что тебе девять лет.

— Могу попытаться, если тебя такое заводит, — я поиграл бровями.

Юкино аж оступилась, обернувшись на меня. Выражение её лица говорило лаконичное: «Ты что, серьезно?»

— А что, ты же слышала слугу. Кому скажешь, тебе всё равно никто не поверит.

Я подмигнул. Это стоило мне подгоняющего удара в спину от Юкино.

Ну зачем так грубо?

Но, если честно, меня волновал другой вопрос. Что она забыла в подземелье? Со мной всё понятно, я тот ещё искатель мрачных тайн, что дают силу, но ей-то, простой молодой девушке с катаной, что там нужно?

О чём я не побрезговал спросить.

— Так и что, зачем тебе подвал? Родне сувениров набрать охота?

Она не ответила. Лишь бросила на меня холодный взгляд.

— Хотя… учитывая, что ты совсем одна так далеко от дома, дела у тебя с семьёй идут неважно.

Если до этого взгляд был холодным, то сейчас он стал ледяным.

— Не могу их винить, — я покосился на клинок, что упирался мне в бок. — Сам бы избавился от такой дочурки.

Да, такое дело.

Я не очень хороший человек. Может, не Теонор, но мне на своём веку пришлось многое повидать. Поэтому люди видятся мне озлобленными, лживыми существами. Доверие и сочувствие к которым проявлять если и можно, то очень и очень осторожно.

Однакоэто то, что касается фасада.

То ли дело их травмы — мне кажется, именно там скрывается ядро человеческой искренности. Поэтому я давно взял себе за правило выведывать травмы и слабые места собеседника, прежде чем делать поспешные выводы.

— Что, проблемы с папочкой?

И всё бы ничего, но вот местами я мог увлекаться и пренебрегал тактичностью и нормами морали. В некоторых ситуациях это сходило мне с рук, в других же…

На меня смотрели так, как сейчас смотрела Юкино.

— Ты на всех своих невиновных жертв так смотришь перед тем, как убить?

— Я не убиваю невиновных, — процедила она сквозь зубы. — Только лжецов, которые думают, что наглость будет вечно прикрывать их задницу. Лучшее, что есть в моей жизни — это наблюдать, как ложь таких, как ты, крошится на глазах.

Я закатил глаза.

Собственно, как я и думал. Ей плевать на подвал, просто не придумала места для убийства получше.

Правда, есть одна загвоздка. Мне ведь и правда нужно туда попасть. Поэтому пока что наши маршруты накладывались друг на друга как нельзя лучше. А что же до её идиотского морального компаса…

— Неплохое оправдание собственному садизму, — ухмыльнулся я. — А маму тоже прирезала, когда узнала, что Санты не существует?

Удар под дых. Ого, кажется, одна травма обнаружена.

Когда мы проходили очередной безликий коридор, Юкино резко остановила меня. Сначала я не понял, что к чему, но затем глянул на пол — и всё встало на свои места. Внизу виднелся замаскированный под паркет люк.

— Это вход? — уточнил я, аккуратно поддевая крышку.

Удивительно, что охраны у входа в подвал не было. Хотя… что там охранять, если вход в него открыть могут только члены самой семьи?

Странное решение, если так подумать.

Вот у меня тоже бывали подвалы со всякими секретными секретами. И мне всегда хватало обычной двери, безо всех этих заморочек.

— Не совсем, — отозвалась девушка, резким взмахом руки открывая люк настежь.

Я вопросительно посмотрел на её лицо, застывшее в злобной гримасе.

— Вход внизу.

Пинок ногой — и я лечу вниз, считая рёбрами ступеньки. А насчитал я их много, если кто обеспокоился.

Сложно рассматривать подвал во время падения. Увидел я немного (ай!) — небольшое (ой!) помещение размером со среднюю (ух!) гостиную, и при этом абсолютно (снова ай!) пустое. Последним я заметил нечто вроде большой металлической плиты на полу — чуть поодаль от лестницы…

А спустя секунду Юкино уже сидела на мне сверху, помахивая своей катаной.

— Я видела много разных наёмников, — процедила она, — но таких тупорылых, как ты, ещё не встречала. В чём твоё задание, мудила? Выбесить меня до смерти?

— Ты как-то слишком много треплешься, как для той, кто реально хочет меня убить, — я, как мог, развел руками. — Не верю.

— Я не резала свою мать, — прошипела Юкино. — Мне лишь пришлось отрубить ей пальцы. Как думаешь, хватит ли у меня сил сделать то же самое с твоей клоунской головой?

Кажись, с семейными проблемами я попал в точку.

Но прежде, чем я успел развить эту тему, мне в лицо прилетел кулак.

— Хватит пудрить мне мозги. Кто тебя послал? Какой-то очередной клан завистников моему отцу?

— Посмотри на меня, — я кивнул вниз, туда, где задралась рубашка, оголившая моё немощное костлявое тело, — и подумай ещё раз.

Ответом на реплику стал новый удар, который отбросил меня чуть вбок. На миг перехватило дыхание… но я всё же нашёл в себе силы чуть поменять положение тела. Давай, пинай меня в нужную сторону. Ко входу.

— Ты явно не боец, — услышав это, я ухмыльнулся. Всё-таки решила включить голову. — Значит яды? Магия?

— Доброта и обаяние, — отозвался я.

Ещё один удар.

Ладно, это начинает становиться… неприятным.

— Можно меня бить, — я чуть приподнялся на локтях и провёл рукой по лицу, стирая кровь. — А можно включить голову. Сама же сказала — я не боец. Будем честны, я и хожу-то сейчас еле-еле. А что до ядов…

Я хитро сощурился.

— …то разве что они все остались на твоём нижнем белье… — я вновь поиграл бровями.

Юкино снова врезала мне… но уже чуть медленнее.

— Наконец, — завершил я, игнорируя боль от удара и подтягиваясь на руке на метр влево, — будь я киллером — неужели я стал бы стоять и смотреть, как ты моешься в душе, вместо того, чтобы прикончить тебя на месте?

Девушка пару раз моргнула, а затем презрительно сощурилась:

— Так ты… — протянула она, — не киллер, а обычный извращенец?

Вот ещё.

Руку перед собой. Если честно, я понятия не имел, сработает ли это, и что делать дальше, если нет, но… если не рисковать, то так ничего и не сделаешь, верно?

Я сплюнул на ладонь кровью — и впечатал её прямо в огромную металлическую плиту в полу, размером метра три.

Наверное, этому моменту подошла бы торжественная музыка, но увы. Какой-то миг в подвале было оглушительно тихо, а затем…

— Я не извращенец, — пояснил я. — Я Йошида Распутин.

Плита начала сдвигаться. Громкий скрежет металла по камням, шелест от поднявшейся пыли — и вот в полу уже зияла черная дыра.

Что же. Девушка опустила свой клинок, неверяще глядя на то, что сейчас произошло.

Долгие секунды полного молчания. Столкнувшись с правдой, Юкино будто язык проглотила. Я не торопил её, давая свыкнуться с новой мыслью.

— Но, но… — наконец, выдавила из себя она. — Всё ведь так хорошо сходилось… Ты не врал?!

— Ни разу. За весь разговор, — я криво ухмыльнулся. — А вот ты себя сейчас чувствуешь глупо.

Девушка лишь замерла на месте, неподвижно глядя в одну точку.

Мой выход.

— А теперь представь, — я спокойно поднялся на ноги, — какое огромное пятно на репутации твоего… эээ, рода оставит клеймо той, кто пытался убить Йошиду Распутина. Бедного, беззащитного парня, едва успевшего выйти из комы.

Я медленно подходил к Юкино всё ближе и ближе.

— С одной стороны — да, ты хорошенько меня избила и даже хотела отрубить голову. Что, как минимум, невежливо. С другой — перед этим я молча наблюдал за тобой, пока ты ходила в чём мать родила. Вроде и за дело отхватил. Однако у нас с тобой был уговор.

Я провел большим пальцем по шее.

— Если я не Распутин — то… я делаю харакири. Ну, я оказался Распутиным. Моя ставка сыграла. И теперь мы на месте и решаем, что же ты мне должна.

Мне не очень хотелось вскрывать свои карты, но… сейчас это имело смысл. Недаром же терпел побои. В сущности, что такое падение с лестницы и пара тумаков впридачу по сравнению с лично обязанной тебе смертоносной высокопоставленной Якудза? Которая к тому же ещё и представляет собой шикарную красотку с катаной наперевес.

Девушка наконец-то вышла из ступора и посмотрела прямо на меня.

— И… чего ты хочешь? — она сглотнула ком в горле.

Я подошел к ней ещё ближе…

И хлопнул по плечу.

— Дружбы без обязательств. Ну — и помощи, когда мне будет надо, — я подмигнул ей, — чего ещё мне от тебя может быть нужно?

Юкино сощурилась. Кажется, за этот вечер я умудрился сломать ей шаблон уже дважды — сначала когда оказался не тем, кем она меня считала, а затем когда повёл себя не так, как она ожидала. И теперь она… попросту не знала, чего ещё от меня ожидать.

— Да ладно, — моя улыбка стала шире, — откуда столько драмы на лице? Мы отлично поладим. Вокруг слишком много интересного, чтобы тратить время на ссоры.

Хмыкнув, я заинтересованно заглянул в зев открытого люка. Во тьму вели широкие, выщербленные ступеньки; снизу доносились какие-то тихие завывающие звуки, но настолько далёкие, что нельзя было сказать, что это — трубы, ветер, или… что-то иное.

…шаги.

Звук — пока ещё тихий, но вполне отчётливый — вырвал меня из завороженного состояния. Кто-то быстро приближался к открытому люку, и это… портило мои планы.

За мной? Пропажу ведь уже должен был заметить даже такой “работник года”, как Андрей. Да, скорее всего.

Шаги быстро приближались. Неожиданность, и притом неожиданность неприятная. Будет сложно объяснить произошедшее, даже мне.

Судя по звуку, у меня оставалось всего несколько секунд на то, чтобы придумать правдоподобное оправдание и увести из-под удара не только себя, но и Юкино. В конце концов, я-то сын главы рода, а вот если её вышвырнут из особняка — это сведёт на нет всю её полезность.

Шаги на секунду замерли — а затем две пары ног начали быстро спускаться вниз. Слуги; форма такая же, как у Андрея.

— О, — непринуждённо заметил я, — вас-то нам и…

И осёкся.

Оружие в руках “слуг”. Неувязочка? Но главное даже не это, а взгляды. Пустые и не предвещающие ничего хорошего. Такие взгляды были мне знакомы.

Шаг перешёл в бег; обе фигуры устремились ко мне, не говоря ни слова. Сталь в руках ближайшего сверкнула; от кулака по телу начали разбегаться тонкие светящиеся линии…

То, что они двигались ровно на меня, говорило само за себя — они пришли за мной.

Что ж.

Пора Юкино начинать отрабатывать свой долг.

* * *
— Серьёзно? Овощ с сознанием девятилетки?

Наина достаточно хорошо знала мужа, а потому заговорила не сразу, а лишь тогда, когда он сам начал возвращаться к реальности.

— И какой из него глава рода? Неужели ты считаешь, что Дмитрий…

Михаил вздохнул и отвернулся к окну. Машина несла его обратно к загородному особняку по пустой, расчищенной специально для него дороге.

— Порой вы все совершенно невыносимы, — заметил он. — Даже радость от пришедшего в сознание сына можете изгадить.

Он поглядел на Наину.

— Да, я понимаю, что он овощ. Но… он в первую очередь мой сын, каким бы он ни был.

— Но глава рода?

— Чисто номинально, — отозвался Михаил. — К тому же… ты сама прекрасно понимаешь, что так будет лучше для всех, включая Дмитрия. Учитывая… то, что начало происходить в кругах аристо после его пробуждения.

— Это решаемо, — Наина покачала головой. — А вот что нерешаемо — так это то, как люди будут смотреть на Дмитрия, когда поймут, что его променяли на дауна. Как он должен будет править родом, по-твоему?

— Я со всем разберусь.

— Это слова главы рода? — Наина уставилась на Михаила. — Или самооправдание потерявшего голову отца?

— Я же сказал, что…

— Не стоит делать того, что нарушит… — женщина сделала паузу, — мир в семье.

— Хватит, — Михаил вновь поглядел на жену. — Это слова главы рода. Рода, которым я правлю уже много лет. Я обещаю тебе, что позиции нашего младшего не изменятся. А пока… Прошу по-человечески, не трави мне жизнь, дай порадоваться за сына. Дай исполнить обещание первой жен… — он осёкся под взглядом Наины.

Тема первой жены была запретной между ними.

— Если Дмитрий хоть в чём-то будет обижен… — Наина заговорила так, будто никакой заминки не было, — если ты пойдешь наперекор своим же словам… То узы нашего брака могут очень сильно пошатнуться.

— Не нагоняй драмы.

На какое-то время салон машины погрузился в тяжёлое молчание.

— А что до нашей гостьи, — Наина нарушила молчание вновь, — ты уверен, что готов так рисковать?

— Принц Британской Короны и дочь де-факто главы Японии сойдутся в священном браке. Ты понимаешь, что это может остановить столетнюю британо-японскую войну? — Михаил и рад был отвлечься на другую тему. — И это — на территории рода Распутиных.

Событие мировых масштабов.

— Да уж, акции Распутиных взлетят до небес, — Наина кивнула пару раз. — Но меня смущает характер девчонки. Она же ещё ничего не знает. Думает, что отец прячет её здесь от убийц…Твой друг Хидео Мори предупреждал, что его дочь может учудить что угодно.

— Каким бы непокорным ни был её характер, она всё же знает свое место перед отцом, — голос Михаила источал уверенность. — К тому же будущий женишок в неё уже давно до беспамятства влюблен. Познакомятся у нас через неделю, смирятся-слюбятся…

— Думаешь? — а вот в голосе Наины так и сквозило сомнение.

— Да кто вообще будет против свадьбы с Филлипом-Александром Третьим Манчестерфильдским, лордом Вестминстерским, наместником Сатурна, братом Посейдона? Лучше ей пары не найти, — Михаил самодовольно хмыкнул. — Я бы на твоём месте больше волновался о том, чтобы этому напыщенному британскому гусю хватило сортов чая у нас дома.

— Так и не выучил его имя?

— Полвечера пытался, но без шпаргалки до сих пор никак.

Супруги коротко рассмеялись; атмосфера в машине стала чуть теплее.

—…но, надеюсь, ты отдаешь себе отчёт в том, что если мы не справимся, то гнев обеих сверхдержав падет на дом Распутиных? — уточнила Наина уже без юмора в голосе. — Следи за девчонкой.

Михаил фыркнул.

— Она же просто целыми днями сидит в своей комнате и скучает. Что вообще может произойти?

* * *
Примечание автора:

Глава 6

На плече Юкино, кажется, висел кусочек чьей-то селезёнки.

Иронично, но сейчас это далеко не главная её проблема.

— В смысле, в подвале нет никаких трупов?! — девушка уставилась сначала на Михаила, а затем и на меня.

Я стоял с постной миной, разглядывая замысловатую лепнину на потолке кабинета. Ну, да. Мне тоже совершенно не нравится происходящее, девочка. По моим планам, я должен был бы сейчас исследовать тёмные и загадочные глубины подземных лабиринтов, разгадывать загадки прошлого и обретать тёмную и очень запретную силу…

Но вместо этого я, бл**ь, стою здесь! Перед внезапно появившимся “папочкой”, что не даёт мне вернуться в подземные глубины и вообще, похоже, не собирается затыкаться. Из-за тебя, Юкино, между прочим.

Нет, без вопросов: то, как девушка расправилась с обоими киллерами раньше, чем те успели ко мне даже приблизиться, вызывало лишь восхищение. Особенно момент, когда они начали лишаться конечностей, одной за другой.

Но вот затем… неужели было обязательно так спешить с собственным алиби? “Мы позовём охрану, покажем ей убийц!” Что ж, вместо охраны в холле особняка нас встретил Михаил, и теперь планы вернуться в подземелье откладывались на неопределённое время.

Одно хорошо — перед тем, как уйти, я всё же успел получить немного силы. Пускай и… слегка иным способом.

— Хотя бы из уважения к собственному отцу, не делай меня идиотом, Юкино. — в голосе Михаила звучало сердитое раздражение. — Ты приезжаешь в мой дом — и с первого дня начинаешь всем видом показывать, как тебе здесь не нравится находиться. А сейчас что? От скуки решаешь чуть ли не убить моего сына…

“Отец” указал на меня. Да, видок у меня лучше не стал; к синякам и царапинам прибавился нездоровый цвет лица, да и стоял я кое-как, шатаясь, словно на ветру.

—… а потом ещё и придумываешь россказни про каких-то убийц?!

— Но они были! — возмутилась Юкино.

— Слуги все проверили, — отрезал Михаил. — Подвал чист. Если бы ты действительно “порубила их на роллы унаги саки”, как говоришь, то там должен был остаться хотя бы один след.

Юкино перевела на меня возмущённо-растерянный взгляд, ожидая хоть какой-то поддержки или подтверждения собственных слов. Но я лишь продолжал стоять и хлопать глазами.

Да-да. Я и сам в шоке от того, что тела исчезли. В отличие от тебя, Юкино, я спускался туда второй раз с Михаилом и охраной, и открывшийся вид стал для меня полной неожиданностью.

Там не то что не было трупов. Там вообще не было ничего — ни луж крови, ни раскиданных внутренних органов. Как будто кое-кто (не будем тыкать пальцем) не устроил там кровавую баню за пятнадцать до того.

Идеально чистый подвал — и зияющий зев спуска. Словно… нечто пожрало не только трупы, но и высосало все до единой капли крови, разбрызганные по стенам, полу и даже потолку.

И что-то мне подсказывало, что это нечто находилось прямиком за закрытой плитой, ведущей в саму подземную тьму.

Чёрт. Теперь мне ещё больше захотелось туда спуститься и постичь эти подземные тайны!

— Зато знаешь, что обнаружили слуги? — а вот мой “батя” здраво рассудил, что никаких трупов и не было, и это всё лишь отговорки завравшейся японочки. — Записи на камерах! Там нет никаких ассасинов, но там есть ты, ведущая моего сына прямиком к подвалу.

Ну, разумеется. Профессиональные ассасины не светятся на камерах — не имеют такой привычки.

Я поцокал языком. Тихо поцокал, так, чтобы “батя” не услышал. Поцокал потому, что из-за шалостей подвальной хтони, что любит пожирать трупы, у Юкино теперь нет ни единого способа оправдать себя.

— И если ты думаешь, что подобное сойдёт тебе с рук, — продолжал распинаться Михаил, — то ты глубоко ошибаешься, Юкино. Как только я разберусь до конца, что же именно произошло…

Темнишь, папаша. Ой, темнишь! Изо всех сил стараешься казаться грозным, даже брови нахмурил, но…

Мы же, кажется, говорим о покушении на жизнь сына главы рода? И простое и абстрактное “Ой, разберёмся и я тебя накажу” — это как-то… Не то, чего ждёшь после подобных обвинений. Как будто Михаил не хочет, чтобы дело и правда дошло до каких-то разборок.

— Кровь есть — вот она, на моём клинке, — сообразив, что я не заговорю, Юкино решила взять всё в свои руки. — Можете…

— И я даже знать не хочу, откуда она! — Михаил оборвал её на полуслове. — Ты и так должна быть рада, что мой сын молчит. Даже представить не могу, о каком садизме он мог бы нам поведать! Твой характер и твои замашки известны любому, Юкино Мори!

Он взмахнул рукой — и указал на меня.

— Погляди, он же весь зелёный! Какого чёрта ты там натворила с ним?

Не-а, батя, не угадал. Может, синяки на моём лице — “заслуга” Юкино, но вот зелёный я по совсем другой причине. Это процесс принятия новой силы заставляет меня… выглядеть неважно.

Впрочем, “отца” не волновало то, что его слова так и сквозили какой-то шаблонностью. Он словно хотел, чтобы девушка почувствовала себя виноватой. Но вот зачем ему это…

— В общем, так, — заговорил он, вновь всем видом показывая, как он суров и беспощаден. — До тех пор, пока мы не разберёмся со всем произошедшим… А это может занять какое-то время… Тебе нельзя выходить из своей комнаты.

— Но…

— Тебе нельзя выходить из своей комнаты, Юкино Мори!! — рявкнул Михаил. — И лучше тебе молиться, чтобы мы не нашли ничего серьёзного, иначе…

Серьёзно?! Серьёзно, вашу мать?

Детский сад. Я с недоумением глядел на Михаила, гадая, не ослышался ли я.

Домашний арест? За попытку убить его сына? Полный бред, если только не предположить, что… вся эта гневная тирада — лишь повод загнать буйную Юкино в комнату и заставить сидеть тихо.

Вот только на девушку, кажется, это произвело обратный эффект.

— Ещё чего, — фыркнула она. — Так я здесь в гостях или в плену, господин Распутин?

Вежливое обращение в её устах прозвучало издёвкой.

— Ещё одно слово, — отец будто стал выше, нависая над девушкой, — и простое условие не выходить из комнаты покажется тебе раем, Юкино Мори. Ты даже не представляешь…

Я поймал на себе отчаянный взгляд Юкино. Кажется, ей не помешала бы помощь.

Ну… нужно признать. Она ведь действительно, даже защищая себя, ни словом не обмолвилась о том, что я далеко не такой молчаливый овощ, каким меня считают. И даже не упомянула о том способе, которым я обрёл немного силы.

Меня шатало; живот крутило. Состояние паршивое. Но даже в таком состоянии я ясно понимал, что от Юкино, сидящей под замком, толку не будет. Да и вообще… всё это слишком затянулось.

Мне нужен свой человек в поместье и вне его. Тот, кто сможет проводить, провести, довезти, доставить послание… и так далее. И Юкино отличный кандидат на эту роль.

А чтобы папаша сейчас не обломал все эти перспективы — нужно помешать ему посадить Юкино под арест. Ну, и… обосновать, почему мы будем везде ходить вместе.

Ладно.

— Отец, — выдохнул я, изо всех сил стараясь погасить рвотные позывы. — Мы встречаемся.

Возможно, батя будет рад узнать, что его сын так быстро реабилитируется и становится нормальным половозрелым восемнадцатилетним юношей.

Ведь так?..

Пауза.

— Отец?

Его остекленевшие глаза меня немного напрягали.

Наверное, он просто не ожидал, что я так внезапно и осмысленно заговорю. Я не говорил с ним ни разу с момента моего выхода в окно.

— Это я отвел ее в подвал, — пояснил я, пока Михаил таращился на меня, — Мы просто решили спрятаться в подвале, чтобы… ну… чтобы слуги там не спалили нас, понимаешь? — я выразительно подвигал бровями.

Меня очень сильно мутило, поэтому со стороны это явно выглядело не очень. Ну, если судить по реакции Юкино. Девушка смотрела на меня с очевидно смешанными чувствами.

— Ты… что… ты же только один день здесь… с Юкино? С этой Юкино?

Да он как будто сам позеленел от такого известия. И, кажется, его больше удивило не то, что его сын, которого все считают отсталым, проворачивает такое, а то, что… у Юкино появился парень?

Нет времени долго размышлять; ещё немного — и вся новообретённая сила вывалится из меня вон.

— Отец, — вновь заговорил я, немного торопливо, но в целом спокойно и ровно. — Не нужно её наказывать. Это я придумать сказать про трупы, чтобы… никто не догадался, зачем мы на самом деле туда спустились.

Изобразив подобие улыбки, я указал на катану.

— И кровь не человеческая. Мы… крысу убили, для правдоподобности. Вернее, двух. Двух здоровенных таких крыс…

Лицо Михаила не менялось. Он словно был в трансе; я знал такое выражение — так смотрят люди, которым только что сломали и шаблоны, и партию. Вот только… руку даю на отсечение, дело здесь совсем не в моих амурных делах.

Тогда в чём же?

— В… — голос “отца” был словно надтреснутым, — в-вон идите отсюда. О-оба. К себе. Мне надо подумать. Я уже ничего не понимаю.

* * *
От кабинета мы отошли шагов на десять — так, чтобы Михаил не слышал; затем я повернулся к Юкино.

— Я знаю, что ты хочешь спросить, — кивнул я. — Почему я сказал что мы пара. Здесь всё про…

Ох. Оборвавшись на полуслове, я прикрыл рот руками. С-сука!.. Сила лезет обратно.

Опершись двумя руками о стену, я принялся неблагородно блевать.

Юкино глядела на меня со странным выражением лица. Подойдя ближе, она положила руку ко мне на плечо.

— Ну… да, конечно, я бы хотела спросить, почему ты сказал, что мы парочка… но вообще-то меня больше волнует другое.

Я продолжал блевать на пол.

— КАКОГО Х*Я ТЫ СОЖРАЛ СЕРДЦА КИЛЛЕРОВ В ПОДВАЛЕ?!

Хороший вопрос. Я замер, мысленно подбирая слова для внятного ответа.

Два сердца лежали на полу, в луже алой от крови блевотины. Лежали, продолжая биться.

* * *
Звонок от Хидео Мори — отца Юкино. И так не вовремя. Как же хочется не отвечать…

Михаил нажал кнопку.

Хотя бы голос звучит не слишком хрипло?

— Миша, — заговорил в трубке Хидео, — я только что узнал новости. Поздравляю с выздоровлением сына.

— Д-да, да, спасибо…

— Кстати, о детях, — продолжал японец. — Как там моя дочь?

Ох. Михаил сделал глубокий вдох.

— Да, о ней… — он замер на миг. — Есть новости, и они… тебя удивят.

Скорее, шокируют, как только что шокировали его самого. До сих пор в голове не улеглось.

— Что такое? — голос Хидео прозвучал обеспокоенно. — С ней всё в порядке?

— Да, в порядке, но…

Нужно сказать. Нельзя оттягивать этот момент, словно он не глава сильнейшего рода России, а испуганная гимназистка.

— Похоже, твоя дочь и мой… Сын… — выдавил Михаил, сам не веря своим словам. — В общем, у них что-то вроде отношений.

В трубке повисла тишина.

— Погоди, но… Твой сын, он же… — Хидео тоже не сразу нашёл нужные слова. — Он же с разумом девятилетки, прости, но это так. Девять лет в коме, и всего полдня как…

Михаил криво усмехнулся.

— Вот и я охренел. Понятия не имею, когда они успели, но… Там сложная ситуация. Мой сын заявил, что они встречаются, а та… Даже резать его не стала. Ну, знаешь. как она обычно это делает.

— Ты говоришь о моей Юкино? — поразился Хидео. — Той, которая ломает руки всем, кто посмеет на неё взглянуть? Которая не считает ни одного мужчину равным себе?

— Ага.

Это было всё, что Михаил мог сейчас сказать.

— Это какая-то шутка?

— А я, по-твоему, шутил бы по такому поводу?

Тишина по обе стороны провода.

— Понял, — голос Хидео Мори звучал совершенно серьёзно. — Вылетаю. Буду ближайшим рейсом.

* * *
Некоторое время назад.

— Похоже, это первое проваленное убийство в особняке Распутиных, Виталий.

— По крайней мере, за последние полвека, Григорий.

Стук тел о ступеньки был достаточно тихим, чтобы не мешать диалогу. Шаг за шагом, киллеры спокойно тащили их вниз, под люк. Туда, где тела незадачливых коллег не привлекут лишнего внимания.

Все следы убраны; делать это быстро и тихо — обязательное умение каждого ассасина. Осталось только спрятать тела. Это была не только профессиональная этика, требующая прикрывать следы собрата, но и банальная рациональность. Если трупы будут замечены, поднимется шум, а это вряд ли сделает их миссию легче.

А сложности Виталий с Григорием не любили. Уж точно не в особняке Распутиных.

— Ты их знаешь, Григорий? — уточнил Виталий, когда оба тела оказались внизу лестницы.

Усач посветил зажигалкой — и покачал головой; при таком тусклом свете многого не разглядишь, да и сами тела… больше напоминали кучу сложенных вместе конечностей.

— Самому интересно. Но это точно не наши, Виталий.

Киллеры переглянулись.

— Похоже, что кто-то ещё заказал младшего Распутина, Виталий.

— Похоже, что так, Григорий. Но тут важно не это…

Виталий покачал головой.

— Убил их настоящий маньяк. Конечности, внутренности… Но вот тот, кто выжрал им сердца — не маньяк. Это тёмный маг. И, судя по почерку, умелый и очень талантливый.

— Если он и правда так хорош, Виталий… — согласился его напарник.

— …то скоро начнётся полный п**дец, Григорий.

Молчание. Взгляд убийц переместился наверх — к тёмной крышке люка, закрывшегося над их головами.

— И где мы сейчас, Виталий?

— Кажется, под Москвой, Григорий.

Новая пауза. И без слов было понятно, что это означает. Тёмные секреты рода Распутиных, Москва, что закопана, подземные катакомбы… Они оба это всё терпеть не могли.

— Но меня волнует другое, Виталий.

— И что же, Григорий?

Киллер замер на мгновение, вглядываясь вверх — в сторону закрывшейся за ними плиты.

— Как нам теперь выбраться отсюда?

Глава 7

Какого х*я я сожрал сердца киллеров в подвале?

Я с тёплой улыбкой поглядел на Юкино. Ох уж эта маленькая любительница познавать окружающий мир!

— Я знаю, как это выглядит, — заметил я, вытирая окровавленный рот рукой.

— Да ты что? И как же? — ядовито отозвалась она, с достоинством истинного самурая перебарывая рвотный позыв.

Я ухмыльнулся в ответ.

— Как перекус поехавшего каннибала. Но подумай вот о чём…. не прошло и суток с тех пор, как я вышел из девятилетней комы с абсолютно кристальным сознанием. За последние полчаса я сделал тебя своей должницей, пережил нападение убийц и убедил своего отца, который ещё вчера был готов дать голову на отсечение, что я овощ, в том, что встречаюсь с дочерью главы клана якудза. И только потом выблевал сердца…

Ещё одна ухмылка.

— Очевидно, что на то была своя причина.

Юкино смотрела на меня со скепсисом; было видно, что она находится в смешанных чувствах.

Я оглянулся по сторонам и, не обнаружив ничего подходящего, стащил с себя верхнюю кофту и быстренько завернул в неё два бьющихся сердца. Всё-таки особняк не совсем пустой, и в любой момент сюда могут завернуть слуги. Оглядевшись ещё раз — камер вроде заметно не было — я жестом указал Юкино следовать за собой.

— Все вопросы — не здесь.

Девушка, прикрывавшая рот ладонью, только закатила глаза, мол, сама знаю — и пошла за мной.

Мы шагали по старинным коридорам в неловкой тишине, разрываемой только хлюпаньем двух сердец, завёрнутых в уже намокшую от крови кофту. М-да, чистосердечного признания от них уже не добиться (извините, не удержался).

Но то, что эти двое мертвы, ещё ничего не значит. Как говорится в древней народной поговорке, где два киллера сегодня, там и армия на орбите через неделю. И сейчас я немного не в том состоянии, чтобы налегке с ней разобраться.

И всё это не где-нибудь, а здесь, в поместье Распутиных. Похоже, что враг завёлся внутри собственного рода?.. Едва ли сюда может попасть любой случайный прохожий. И кому же я мог стать костью поперёк горла, только лишь выйдя из комы?

Нет уж. Слишком много странной хрени творилось вокруг, чтобы я мог чувствовать себя безопасно, не имея в запасе ни капли силы. Но… вряд ли у нас бы получилось спуститься обратно в подвал. Может, Михаил и зациклен сейчас на чём-то более интересном, чем чудесное выздоровление любимого сына, но он всё же не полный идиот. Наверняка вход туда опечатали, или, по крайней мере, выставили охрану.

А даже если и нет, то соваться сейчас обратно и пропадать с радаров не лучшая идея — вызовет слишком много переполоха. Особенно если сделать это на пару с Юкино.

Однако это не значит, что я готов оставаться голым перед лицом угрозы.

Юкино не отставала; катана чуть покачивалась в такт шагам. Пройдя через просторный и совершенно пустой холл с большой лестницей, мы вышли в живописный сад, полный белыми вишнёвыми деревьями в самом цвету.

Вот оно — тихое место, укрытое от лишних глаз. Идеально.

— Юкино! — окликнул я. — Лови.

Набухший кровью свёрток полетел в её сторону. Даже не оглядываясь на девушку, я принялся раскапывать землю руками. За спиной раздалось брезгливое “Боги!”, но сверток Юкино не выронила.

…сила.

Думаю, никого не удивит тот факт, что она бывает разной. Есть истинная сила, которая достигается лишь огранкой Дара. А есть… компромиссы.

Этот способ — как раз-таки компромисс. Я узнал о нём от одной космической пиратки-некромантки. Долгая история. Но главное вот что: разница между истинной силой и компромиссом состоит в том, что второй — лишь временное решение.

Ямка вышла неглубокая, но этого должно хватить. Я протянул ладонь к Юкино; девушка на вытянутых руках передала мне пульсирующий свёрток и отошла на пару шагов назад. Краем глаза я заметил, как нервно она сжимает катану.

Нет, едва ли она видит во мне угрозу или собирается атаковать. Скорее, в её случае это привычка — как у других могла бы быть привычка накручивать прядь волос на палец или вертеть в пальцах карандаш. Успокаивает нервы, заставляет чувствовать себя уверенней.

Забавно наблюдать, что она тоже человек, а не только та ледяная якудза, какой хочет казаться.

Положив оба сердца в ямку, я набросал сверху земли, хорошенько попрыгал сверху — и отошёл к Юкино.

— Ну и что ты сделал? Отдал честь поверженному врагу?

— Смотри.

Сначала недоверчиво-злое лицо девушки стало сначала изумленным, а потом завороженным. Как ребенок, увидевший вылупляющуюся бабочку, она следила за тем, как из земли быстро выползают две чёрные, как первичный хаос, лозы; как они переплетаются между собой шипами, тянутся к солнцу…

Её взгляд изменился. Едва заметно, но всё-таки достаточно, чтобы я заметил, как из него уходит брезгливость.

Какое-то время мы стояли молча, наблюдая за происходящим. Около двух-трех минут тишины — и вот на нас уже смотрели два чёрных цветка, напоминающих розы.

Вот и моя сила.

Увы, мой организм был слишком слаб, чтобы переварить свежевырезанные сердца, ещё сочащиеся кровью и агонией. Но такой исход был… довольно предсказуем.

Шагнув вперёд, я сорвал оба цветка; Юкино шагнула следом за мной, вытягивая шею, чтобы заглянуть мне через плечо.

— Ну, д-допустим, ты и правда не поехавший каннибал, — заметила она странным тоном. — Но…тогда откуда ты знаешь о таком?

Я хмыкнул.

— Секреты бесплатно не рассказываю. Раз уж мы тут делимся интересными моментами биографий, то почему бы тебе не начать первой?

— Вряд ли я смогу рассказать то, что перекроет это, — Юкино указала на чёрные цветы. — И вообще всё, что связанно с тобой.

— Шутишь? — я поглядел на неё. — Отрубленные пальцы матери. Звучит как довольно весёлая история.

Юкино нервно оглянулась по сторонам, сжав катану окровавленными пальцами; её лицо посмурнело.

— Не хочешь говорить — не надо, — я пожал плечами. — Но тогда я тоже ничего не буду рассказывать.

— Да уж, то ещё веселье, — она резким движением воткнула катану в землю. Ножны, кажется, так и остались в её комнате. — Правда, эта история больше про моего отца, чем про мать.

— Жесткий тип, наверное? — ну, да. Глава клана якудза, судя по тому, что упоминал Михаил. Каким ещё он может быть?

— Мягко сказано, — Юкино саркастически улыбнулась. Впрочем, хмуриться она не перестала. — Жаль, что я родилась после того, как он стал…таким, какой он сейчас.

— А он не всегда им был? — я поглядел на неё. — Мне всегда казалось, что у подобных людей всегда одна и та же обычная история — про трудное детство, подъём с низов и всё такое…

— Подобных людей? — Юкино окинула меня высокомерным взглядом. — За кого ты считаешь моего отца, а? Он не “обычный”…ну, может быть, слегка. Был. Лет до тридцати.

— Он был пекарем? — я ухмыльнулся.

— Хуже. Он был мангакой. Рисовал истории про боевые искусства.

Я честно пытался сдержаться, но всё равно фыркнул в нос. Юкино аж взвилась от злости:

— Его манга пользовалась огромным успехом, вообще-то! И по контракту он был обязан делать её в каких-то безумных количествах. Просто сидел и рисовал по 18 часов в день, без выходных. С деньгами, конечно, проблем не было но…он даже дышать еле успевал.

Весь яростный задор как-то сошел на нет, плечи опустились, руки беспомощно повисли вдоль боков, и Юкино снова стала угрюмой. Она, кажется, с головой ушла в мысли об отце, позабыв, где она и с кем находится.

— А затем… его мать заболела. Тяжело заболела, за ней нужно было много ухаживать. Он не рисовал целый месяц. Нанимателям не было дела до его проблем, они хотели, чтобы выпуск глав продолжался — они ведь получали крупный процент с его доходов. Но отец просто отказывался с ними говорить, и в какой-то момент они подключили якудзу, чтобы заставить его снова рисовать. Угрозы, избиения…

Я молчал. Кажется, у Юкино это давно копилось.

— Отец продолжил работать, но уже не в таком темпе, как прежде. Работа по 18 часов в день научила его упорству, и он принялся изучать… то, о чём рисовал. Боевые искусства, магию. В какой-то момент уже казалось, что всё более-менее тихо, но затем якудза решили, что он должен работать больше. И… убили его мать. То ли сил не рассчитали, а то ли так и хотели.

Юкино скрестила руки на груди, мрачно глядя на два чёрных цветка у меня в руке; затем сглотнула — и с новой злостью в голосе продолжила.

— Около месяца его никто не видел. А затем… как-то раз он пришёл в штаб-квартиру якудза. С одной кистью в руке. В Токио ту ночь называют «Резнёй Кровавых Красок».

Громкое название.

— Он убил человек сто, а покалечил втрое больше.

Да и дело… громкое, пожалуй.

— Но и на этом он не остановился, — продолжала Юкино. — Он слегка… свихнулся. Насилие стало его новым способом самовыражаться, как прежде рисование. Ну, кланы якудза он объединил больше по вдохновению — ему же только повод нужен был начать мясорубку. Потом добрался до бизнесменов.

— Их он тоже вырезал? — уточнил я.

— Нет, ему требовались «всего лишь» влияние и доступ к их ресурсам, чтобы было на что покупать новые клинки, — усмехнулась Юкино. — Корпораты кого только не нанимали… но всё бесполезно. В итоге им пришлось согласиться.

Она покачала головой.

— А потом он встретил мою мать. К тому моменту он был уже почти на самой вершине, а она была дочерью влиятельного политика. Свадьба… через год родилась я, и примерно в то же время отец окончательно закрепился на верхушке пищевой цепи.

— Звучит как история абсолютного успеха, — кивнул я. — И в чём же подвох?

Подвох есть всегда.

— В его жестокости и упорстве, — процедила, подняв потемневшие глаза, Юкино. — Он буквально боготворил их. Благодарил за всё, что получил, и считал единственными качествами, достойными уважения. Упорство и жесткость, возведённые в абсолют. Может, боялся, что если не будет жёстким, то снова случится беда — как тогда, с его матерью. Или просто…самовыражался. По-взрослому.

Ну, с этого момента всё стало более-менее ясно.

— Мы для него ничего не значили, — продолжала Юкино. — Отцовская забота и любовь? Ха! Я знала их только от матери, а отец с каждым годом всё отдалялся от нас, но продолжал требовать от нас абсолютного послушания. Мы были…

Она запнулась, подбирая нужные слова.

— Фигурами на доске? — подсказал я.

— Да, вроде того, — неуверенно кивнула она, поморщившись от пафоса моей фразы. — Нам не прощалось ничего. В какой-то момент он запретил матери общаться со мной, чтобы я не стала слишком слабой. Его слово было законом… и она этот закон нарушила.

Юкино отвернулась, напрягая плечи и руки, как будто хотела закрыть себя от какой-то опасности.

— На мой шестнадцатый день рождения. Мать подарила мне эту катану… а отец считал, что я её ещё не заслужила. Он пришёл в бешенство. Приказал мне отрубить ей пальцы… а я настолько его боялась, что не посмела ослушаться.

Девушка резко обернулась поглядела на меня с каким-то вызовом. Глаза абсолютно сухие и даже губы не дрожат — невероятная выдержка. Достойная дочь своего отца.

— Вскоре она умерла. Он даже не озаботился тем, чтобы нормально вылечить её. Весёлая история.

Я приподнял бровь. Да за пару минут она мне выдала больше слов, чем за всё наше знакомство.

— Что уставился? Я не обезьянка в зоопарке, — огрызнулась Юкино.

Ну, во всяком случае, теперь многое встало на свои места.

— Возьми катану.

— А?

Я молча протянул ей одну из чёрных роз и жестом указал на лезвие катаны. Замолчав, Юкино постояла секунду… а затем выхватила катану из земли и разрубила цветок.

Первым почернело лезвие клинка. Затем рукоять, а затем — волной, как разбегающийся круг по воде — окрасился в чёрный и весь сад. Юкино изумленно распахнула глаза, глядя на ставшие похоронно-траурными деревья.

— Я не понаслышке знаю, что такое проблемы с… роднёй, — сообщил я и указал на почерневшую катану. — Этого должно хватить, чтобы перерубить любую кисточку.

Юкино хмыкнула.

— Что дальше?

Я задумчиво повертел в руках чёрный цветок. Сила. Единственная ценность этого мира. Конечно, всегда есть вероятность превратиться в кого-то вроде отца Юкино, однако…

Рука свернулась в кулак, сминая и разламывая тонкие чёрные лепестки. Жилы пронзила энергия.

Без силы ты навсегда обречён подчиняться таким как он. И никакие вероятности здесь не нужны.

— Пойдем обратно в подвал, — заключил я. — Подумаем, как обойти охрану и как объяснить отсутствие, но… Нам нужно в подвал. Сейчас.

Мы шли обратно в особняк, и каждый думал о своём. Уж не знаю, что было в голове у Юкино, но я в тот момент чётко понимал, что мне нужно взять от сложившейся ситуации.

И чётко знал, что мне нужно для этого делать.

Вот только иногда… вещи идут не по плану.

Опять.

Мы успели зайти только до середины широкого холла, как из противоположной двери вылетел Михаил, злой и собранный. Он будто даже внешне изменился — никакой больше неловкости, никаких попыток быть обходительным. Только сталь.

— Юкино — ты идешь в свою комнату и ждешь прилета отца. — Михаил перевёл взгляд с за секунду побледневшей Юкино на меня. — А что же до тебя, сын… То ты сейчас же отправляешься к Романовым и проводишь у них три дня. На свадьбе тебя быть не должно.

— Какой ещё… — мы с Юкино переглянулись, — свадьбе?

Отец замолчал, и лишь на мгновение бросил виноватый взгляд на Юкино.

— Были причины, по которым я не мог тебе сказать, Юкино. — снова глянул на меня, — Но из-за действий моего сына всё пришлось ускорить и скрывать уже глупо…

— Моих действий? — я непонимающе вытаращился на “отца”. — Да о чём ты?

Ещё полчаса назад все было в порядке. Или так казалось, по крайней мере.

За него заговорил другой голос. Более высокий и более молодой.

— О свадьбе, конечно же. Твоя подруга Юкино завтра выходит за его Королевское Высочество, Филиппа Третьего.

Из-за спины отца прогулочным шагом вышел щуплый парень с короткой и модной стрижкой. Его лицо искажала самодовольная, почти садисткая улыбка.

Память прошлого тела быстро подсказала, кто стоит передо мной.

Дмитрий. Сын Наины.

И если я хоть что-нибудь понимаю в людях, то я ему не нравился.

А если я хоть что-нибудь понимаю ещё и в вероятностях и закономерностях…

То резкая перемена в настрое Михаила произошла вовсе не из-за магнитной бури.

Да что у меня за проблема с младшими братьями?!

* * *
Да что у него за проблема со старшим братом?!

Йошида. Когда-то в детстве одно это имя внушало ему страх. А затем ублюдок впал в кому… и мысль об этом даже в самые тёмные моменты жизни грела сердце Дмитрия невероятным теплом и спокойствием.

Он ненавидел Йошиду, это да. И не его вина. Воды с тех пор утекло много, но детские травмы впиваются в душу сильнее всего. Особенно когда речь идёт о таких ублюдках. Да, Дмитрий был злопамятен. И это тоже не его вина.

Йошида всегда был любимчиком у отца, оставляя его где-то позади. Но будто этого мало, он… и сам себя считал лучшим. Главный наследник, старший сын!.. Да каждая его фраза, каждое слово кричало о том, каким второсортным неудачником он считает младшего брата.

И не только слова. В детстве Йошида изводил его как мог, колотя по каждому поводу. Вернее, повод был всегда один. Йошида мог сколько угодно говорить, что это из-за привычки Дмитрия подглядывать и подслушивать, или из-за каких-то поломанных втихомолку игрушек, или ещё из-за чего…

Брехня. Причина одна — Йошида не простил Дмитрию, что его мать пришла взамен его собственной.

И даже в коме Йошида оставался для отца главным. Отец находил время ездить к нему каждую неделю, а к самому Дмитрию если и заглядывал, то куда реже и в основном с претензиями. Тоже мне, образец благородства!..

Но, впрочем, это было уже мелочью на фоне того, что он победил. Конечно, сам Дмитрий не был причастен к случившемуся с Йошидой, вот только… какая разница? Главное, что он остался единственным сыном, наследником и будущимглавой рода…

Пока Йошида не очнулся.

Да бл**ь!!! Только услышав об этом, Дмитрий завис, лишившись дара речи на добрых полчаса. Все думали, что это шок от радости или удивления, но только сам Дмитрий знал с первой минуты, что он “братика” нужно избавиться.

Поэтому он и нанял двух киллеров. Рукожопы сраные!.. Ничего нормально сделать не могут. Столько денег им отслюнявил с надбавкой за срочность — и всё насмарку. Хорошо ещё, хоть трупы пропали, не оставив ненужных улик. Да, конечно, мистика грёбаная, но Дмитрий достаточно времени провёл в особняке Распутиных, чтобы не удивляться такому.

О, особняк… Дмитрий с детства любил это место. Полное лазов, тайных проходов и скрытых коридоров. Почти за каждой комнатой есть помещение для слежки, о котором все давно забыли.

Все — кроме него. Дмитрий любил назвать себя “Королём тёмных тайн особняка”, и не без причины. Подглядывать, подслушивать всегда было его любимым хобби, а особнях был идеальным местом для этого.

Он ведь специально сказал Андрею поселить брата в комнате «301». Одна из самых удобных для слежки!

И Дмитрий следил. Он видел всё. И как Йошида вёл себя в комнате. И как Йошида припёрся в комнату Юкино. И что он делал там. О чём они говорили. Он не видел, что происходило в подвале, но прекрасно видел два выблеванных сердца. И почерневший сад.

Возможно, в глубине души он… давно знал об этом. Ещё с детства. Йошида — не вполне человек. Возможно, даже демон или вроде того.

И его нужно было устранить. Киллеры не справились, но, с другой стороны, отец ничего не понял, а значит, ему выпал второй шанс. И на этот раз всё нужно сделать самому. И не в лоб, а постепенно, без спешки. Чтобы всё выглядело… естественно.

Нет, торопиться он не будет. Йошида не просто умрёт. Сначала он потеряет всё — право наследования, любые крохи уважения, любую силу. Станет самым ничтожным и бесправным в этом особняке — ниже последнего уборщика.

И только затем — умрёт. Сама мысль о мести за детские обиды заставляла Дмитрия чувствовать лёгкое возбуждение.

Но для начала стоит совместить приятное с полезным. Показать мямле-отцу, какой же этот Йошида урод. Даже если ценой будет срыв всех отцовских планов.

Свадьба? Разумеется, “Король тёмных тайн особняка” давно знал о ней. А остальное… просто, как сложить два и два.

Отправить принцу Филиппу Третьму фотки, где Йошида вручает Юкино цветок. Филипп влюблён в неё; это знают все в высших кругах аристократии. Весть, что та нашла другого, будет для него как удар ножом по сердцу.

Предложить решение Филиппу. Закрепиться в глазах принца как друг и соратник.

Предложить решение отцу. Закрепиться в глазах отца как достойный сын и наследник.

Выгнать Йошиду из дома, хотя бы временно, и максимально ускорить свадьбу.

Наплевать на всё, что подумает об этом Юкино. И…

…взглянуть в глаза этому жалкому Йошиде. Будет забавно знать, что тот ещё не осознаёт простой истины.

Дмитрий отнимет у него всё.

Глава 8

— Ты едешь к Романовым, — хмуро глядя на меня, повторил Михаил. — Это не обсуждается.

Романовы, Романовы. Прежде всего — кто такие эти Романовы? Память Йошиды подсказывала, что это вторая по значимости семья Москвы после Распутиных — ну, по крайней мере, была девять лет назад — и что их дочь моя…

Невеста?

Вот же чёрт.

Я вперился в Михаила в ответ.

— А если я откажусь?

На этот раз в отцовском кабинете были только мы двое. Слуги, Юкино, Дмитрий — он выгнал всех (хотя почему-то мне и казалось, что Дмитрий сейчас подслушивает под дверью).

— Ты не откажешься, — отрезал Михаил. — Это вообще не предложение.

Понял, понял. Констатация факта.

— Я конечно рад, что ты так быстро сдружился с Юкино, но интересы рода требует, чтобы ты перестал общаться с ней, — продолжал «отец».

Я пожал плечами.

— С кем я общаюсь — это только моё дело… Отец.

— Да что ты говоришь? — не выдержав, обозлился Михаил. — Йошида! Я… ты…

Он вздохнул, собираясь с мыслями. Похоже, мужчина был совершенно не готов к разговору со мной.

— Почему ты вообще… — он покачал головой. — Ты девять лет лежал в коме! Почему ты говоришь? Что ты тут вообще сумел устроить за один день?

— Просто я — гений, — хмыкнул я. — Гордись, папа.

Он точно не ждал, что я окажусь адекватным и взросло мыслящим. И теперь это путало все его планы.

— Ладно, — отец вновь взял себя в руки. — Гений ты или не гений, но руки от Юкино убери. Это политика, и дело не в симпатиях и антипатиях, а в судьбах нескольких государств. Просто… представь, что её нет.

Да уж… простыми разговорами тут ничего не решишь.

— Если ты так хочешь себе девушку, — продолжал Михаил, — то вот и отправляйся к невесте, которая девять лет не разрывала помолвку в надежде, что ты однажды очнёшься.

Ой ли? Что-то мне подсказывало, что решение о помолвке принимала не она, а её родители. И что разрывать её не стали ради хороших отношений с Распутиными.

Заметив скептический прищур в моих глазах, Михаил понял его по-своему.

— Что? — он взмахнул рукой. — Тебе мало? Мисс Россия-2020! Четыре с половиной миллиона подписчиков у её аккаунта в Инсте!

А вот об Инсте память ничего не говорила. Впрочем, всё было понятно и так.

— Видимо, действительно симпатичная, — я хмыкнул. — И зачем ей нужен я?

Я себя не принижаю, но… что-то мне подсказывает, что она явно не будет рада моему внезапному возвращению из больничной койки.

— Не ей, а её семье. Романовы сделают что угодно, чтобы породниться с Распутиными, — отозвался Михаил. — Это раньше Романовы были царским родом, а сейчас готовы на всё, лишь бы хоть как-то удержать позиции. Так что пользуйся. Делай с ней что хочешь, хоть в подвал тащи, хоть на чердак.

Я вздохнул. Как бы потоньше объяснить ему, что в Юкино меня интересовало совсем не это? И не девушки вовсе мне нужны прямо сейчас, а спуск в подвал, Оттиск и сила. Но у Михаила, похоже, сложилось обо мне специфическое мнение.

— В общем, — Михаил наклонился к ящику и выложил на стол новенький смартфон. — Это тебе. Для связи со мной.

И что, я должен сказать «спасибо»?

Он ткнул в телефон пальцем.

— Наши пиарщики уже создали для тебя аккаунт, — сообщил он. — Я уже даже написал от твоего лица Агате Романовой… гляди.

Что сделал?! Взяв из рук отца телефон, я с недоумением уставился на короткую переписку.

Йошида:

Привет!

Еду к тебе.

Агата:

???

Что за позорище? Я поднял глаза на Михаила, пытаясь понять, как ему пришла в голову настолько идиотская идея, но тот, кажется, не видел в переписке ничего такого.

Я щёлкнул на аккаунт Агаты. Что ж, действительно четыре с половиной миллиона подписчиков, как отец и сказал. Модные места, красивые фото, полуголая жопа на аватарке… Так, а что у меня?

Отлично. Фото — я лежу на больничной койке, бледный как смерть, смотрю в кадр прифотошопленными глазами и улыбаюсь прифотошопленной улыбкой. И два подписчика на пустой странице. Первый — сам Михаил, а второй, кажется, какой-то рекламный бот из магазина итальянской сантехники.

И что мы имеем в итоге? Похоже, Михаил спешит. Очень спешит и погружён в проблемы. Настолько, что он даже не учёл тот факт, что я говорю с ним на равных. Он наскоро сделал страничку в соцсети, пообещал мне, что я могу делать с невестой что хочу, думая, что я на это куплюсь — лишь бы я сделал то, чего хочет он. А хочет он одного — разделить меня с Юкино и отправить подальше.

Да уж. Он явно пытается усидеть на двух стульях и решить проблемы малой кровью. На одном стуле сын, да другой — его политика. Забавно.

Рассуждать можно сколько угодно, но расклад сейчас не в мою пользу. Михаил здесь главный, и он добьётся своего, сколько бы я не возражал.

Выход? Сделать вид, что я послушный сын, и действительно поехать к этой Агате… внеся свои корректировки.

Я улыбнулся и пожал плечами.

— Ладно, если ты так считаешь это необходимым…

— Считаю, — кивнул Михаил. — Это всего на три дня, сын. Поедешь с охраной.

О! Так она есть в особняке? А я уже грешным делом решил, что все уволились. Ну, или собрались у камер слежения и делают ставки, какие ассасины пришьют меня первыми.

…когда я вышел из кабинета, снаружи действительно было много охраны. Слишком много для вечно полупустого особняка — похоже, они приехали вместе с отцом. Хм… значит ли это, что тут действительно нет охраны, или очень мало?

И почему это, интересно?

Кроме того, под дверью меня встречал Дмитрий. Гаденькая улыбочка так сияла на его лице, что я просто не смог удержаться.

— Эхей, что за грустный вид? — я похлопал его по плечу. — Я же скоро вернусь! Рад видеть, что у любимого младшего братишки в жизни всё хорошо.

Дмитрий скривился, ничего не ответив… но в его глазах промелькнуло какое-то злорадство.

Кажется, общение не задастся. Ну и хер бы с ним.

Юкино видно не было. Видимо, отец не хотел, чтобы я хоть как-то пересекался с ней. Выйдя из особняка, я уселся в чёрную машину, а охрана расселась ещё по двум таким же. Целая процессия, и всё, чтобы довезти меня. И где вы были в особняке?

Ответ без вопроса.

* * *
Машина быстро скользила по пустой ночной дороге. Сбоку шли какие-то леса — поместье всё-таки располагалось за городом, на природе. Одна машина ехала впереди нас, другая позади.

Здесь, вместе со мной, был только один охранник, но в те две село не меньше десятка. Считай, настоящий конвой, как у опасных заключённых. Ха!.. Наверное, для планов отца я сейчас и правда опасен. Всё-таки речь идёт о большой политике, и любой неучтённый фактор может смешать карты.

Политика… если я правильно понял из услышанного, свадьба Юкино и этого принца должна была остановить войну Британии с Японией. Вот так и решаются войны — простым подкладыванием нужных девочек под нужных мальчиков.

Но серьёзно, вы не могли сказать Юкино об этом раньше, чем за пару дней до бракосочетания? Или боялись, что она будет против? Отлично, но с чего вы решили, что сейчас-то она проглотит это без возражений?

…потому что приедет её отец. Ну, да. После того, что она рассказала… Юкино выполнит любой его приказ.

Не здорово, господин большой якудза с маленькой кисточкой. Больные отношения в семье — это совсем не здорово, а я знаю, о чём говорю.

…уйдя в свои мысли, я не следил за дорогой — пока кое-что не вырвало меня из размышлений.

Сила.

Я чувствовал её. Не так, как в особняке, куда слабее — но всё-таки довольно явно. Глянув в окно, я увидел, что мы едем вдоль кованной ограды какого-то парка… или поместья? Да, кажется, вдалеке виднелся дом, слегка похожий на особняк Распутиных.

Ещё одно древнее родовое гнездо?

Попытавшись выгнать все лишние мысли, я прислушался к ощущениям. Да, так и есть. Оттиск где-то рядом. Где-то… в пределах полукилометра. Ну, или уже дальше — мы всё-таки неслись на большой скорости.

А вот и первая корректива в отцовские планы.

— Эй, — бросил я спокойным и уверенным тоном — как человек, имеющий право отдавать такие приказы. — Останови-ка здесь ненадолго.

Ну, это было ожидаемо. Охранник за рулём только покосился на меня и хмыкнул. Похоже, ему были отданы чёткие указания, да и сам он считал меня… не более, чем грузом, который нужно доставить из точки А в точку Б.

— Останови, — с нажимом повторил я.

Результат тот же.

Ну, что ж… я хотя бы попытался. Ладно, придётся прибегнуть к другим методам.

Чёрная сила всколыхнулась, пробегаясь по моим венам.

— Останови, — произнёс я в третий раз.

* * *
— Эй. Останови-ка здесь ненадолго.

Богдан лишь хмыкнул, покосившись на Йошиду Распутина. Если парень пытался командовать им, то бесполезно: Михаил выразился вполне однозначно. Везти наследника без остановок, передать с рук на руки, не выполнять его команд и вообще не говорить с ним без острой необходимости.

— Останови.

Богдан оставался спокойным. Работая на дом Распутиных долгие годы, он давно привык к уверенному тону. Михаил поручил довезти Йошиду ему — главе службы безопасности Распутиных — именно потому, что знал: Богдан профессионал, Богдан выполнит приказ в точности. И пусть пацан злится, всё равно решает не он, а его отец…

— Останови.

Резкий удар ноги втопил педаль тормоза в пол с такой силой, что колёса заскрежетали по асфальту. Воздух словно застрял у Богдана в горле, заставляя его судорожно открывать рот, как рыба. Мышцы дёргались, глаза словно налились кровью.

Это… он приказал?

Тело будто само послушалось отданного приказа. Руки дрожали; Богдан пытался вздохнуть, пытался что-то сказать. Он не мог, не мог!.. Как этот тощий паренёк, только вышедший из комы, мог отдать приказ с такой силой, какую он до этого слышал только от Михаила?

Машина стояла; мыслей о том, чтобы нарушить приказ, не было. Краем глаза Богдан отметил каплю пота, стекающую по лбу Йошиды Распутина.

* * *
Вот так-то лучше. Я смахнул со лба каплю выступившего пота; всё-таки держать Присутствие долго — штука не самая приятная.

Зато эффективная. Вокруг меня словно распространялась внушающая страх аура уверенности; такая, что сопротивляться ей могли только люди с фантастической выдержкой.

Как я уже говорил, чёрный цветок даровал мне… сущие крохи силы. Ничего такого — никакого воздействия на мир, никаких умений прыгать на пять метров в высоту или крошить кулаками кирпичные стены.

Но… фокус Присутствия в том, что оно и не влияет на мир вокруг. По сути, это просто иллюзия. Внушение всем вокруг собственной силы, пугающей до дрожи в коленках и языка, присохшего к нёбу.

Вот и охранник не мог ничего мне возразить. В его взгляде я видел только ужас и недоумение.

Я хлопнул дверцей, выходя наружу. Привлёкший моё внимание Оттиск был где-то совсем близко — там, за воротами большого приусадебного участка.

* * *
Двигаясь будто в трансе, Богдан вышел вслед за Йошидой.

Вообще-то он хотел остановить его… честно, хотел. Но слова застревали в горле, да и движения выглядели так, будто он просто шёл следом.

Две другие машины остановились, и охрана, недоумевая, высыпала наружу. Йошида лишь коротко оглянулся, глядя на них.

— Не мешать мне, — приказал он, направляясь в раскрытым кованным воротам.

Охранники переглянулись. Нужно было что-то сделать, как-то его остановить… чёрт побери, он ведь заходил прямо на территорию рода Медведевых. Туда, куда уже долгие годы не заходил ни один Распутин. Даже Михаил, не упускающий случая подчеркнуть, что он тут главный, и другие рода ему не указ — даже он встречался с Медведевыми на нейтральной территории… а если точнее, старался не встречаться вовсе.

Йошида же заходил в ворота с таким видом, будто был здесь званым гостем.

Вереница охранников тянулась за ним, держась на почтительном расстоянии. Похоже, каждый, как и Богдан, думал о том же самом — о том, что его нужно окликнуть, остановить, усадить обратно в машину…

…и не мог заговорить.

Десять человек в чёрных костюмах идут за худым до истощения пареньком. Будто стая голодных волков за тощим котёнком.

* * *
Охранники тащились за мной, ну да и ладно. Не останавливали, не пытались заговорить — пускай. Главное — чтобы Присутствия хватило. Силы, полученной из цветка, было всего ничего, но, с другой стороны, я чувствовал, что Оттиск уже совсем близко.

Вокруг раскинулся вечерний парк, ухоженный и огромный. Впереди поблёскивал гладью небольшой прудик, а за ним виднелось здоровенное поместье. Я понятия не имел, кто тут живёт, но и не очень этим интересовался; видимо, люди не последние, раз отгрохали себе такую дачу, но будем надеяться, я закончу прежде, чем местный охранник или садовник меня увидит, и они так и не узнают, что я к ним заглянул.

Пару раз я замечал камеры слежения, висящие на фонарных столбах, и тщательно обходил их. Кусты тут и там были аккуратно пострижены, время от времени попадались скульптуры или каменные вазы…

Возле одной из них я и остановился. Здесь, или почти здесь.

Обернувшись, я поглядел на десятерых охранников. Те замерли, попятившись от моего взгляда.

— Исчезните, — велел я им. — Не мозольте глаза и проследите, чтобы мне никто не помешал.

Один Оттиск у меня уже сорвался, и я не собирался терять второй.

Подогнув ноги, я опустился на траву. В ночное время парк выглядел умиротворённым и безмятежным, но я уже начал ощущать всю ту волну боли, злости и отчаяния, что разливалась вокруг.

…первым появилось пламя.

Оно быстро распространялось по округе, как настоящий огонь, разбегающийся по бумаге или ткани. Миг, второй, третий — и я уже чувствовал этот удушливый жар, когда в воздухе не хватает кислорода, а кожа пересыхает…

Горело всё. Вообще всё вокруг. Пылало величественное поместье, корчились в багрово-оранжевом пламени столетние деревья парка. Конечно, где-то там, за горизонтом, этот пожар заканчивался, но отсюда казалось, будто он объял весь мир.

Затем появились трупы. Они тоже лежали повсюду, и умерли они… нехорошей смертью. Бывает. Что сказать. Большинство походили на солдат или слуг, но некоторые были одеты как аристократы. Скажем, эта молодая женщина в нежно-кремовом платье с некрасивыми подпалинами от пожара… или паренёк-подросток с кровавым шрамом через всё лицо, лежащий у её ног…

Ого. А паренёк жив. Я наблюдал, оставаясь невидимым, как он старается вжаться в землю. Судя по лицу, он сын или младший брат этой женщины… и у него серьёзные проблемы.

— Ищите лучше, — донёсся до меня голос. Вроде как говорящий находился совсем близко, но разглядеть его было сложно из-за пламени и дыма вокруг. — Они не могли деться далеко.

Пацан тоже услышал их — и вжался вниз посильнее. Он сидел за той самой каменной вазой, которую я приметил ещё в настоящем. Похоже, они с женщиной укрылись здесь, но она умерла уже тут, от ран или удушья…

Рука паренька дёрнулась вбок. К клинку, лежащему на земле. Я поднял бровь и пригляделся: а вещица-то неплохая! Завитушки на эфесе меня не интересовали, а вот магия, исходящая от меча… не сделает владельца непобедимым, конечно, но преимущество даст немалое.

Но подросток не решался. Рука так и осталась протянутой, но рукояти не коснулась.

— Тут их тоже нет, — донеслось чуть сбоку.

— Так ищите дальше! — прикрикнул первый голос. — Ни один грёбаный Медведев не должен остаться живым, будь то женщина или ребёнок. Даже один из них может возродить род, и тогда всё впустую…

— Да знаю и так, — отозвался второй. — Ищу, ищу.

Я выжидающе наблюдал за парнем. Решится он взять меч? Если их тут всего двое…

В пламени стали вырисовываться приближающиеся фигуры. Да нет, здесь их не двое — куда больше. Один, два, пять, десять… Рука мальчишки снова дёрнулась к мечу — и тут же обратно. Ему было страшно, в глазах стояли слёзы, усиливающиеся всякий раз, когда он смотрел на мёртвую женщину…

А затем он резко уставился мне в глаза.

— Ты кто?

Я удивлённо поглядел в ответ, разглядывая шрам на его лице. Серьёзно? Секунду назад я стоял прямо перед ним, и он не видел меня, а теперь…

Или так и нужно?

Ведь и в том Оттиске женщина тоже посмотрела мне в глаза — точно заметила меня. Прямо как сейчас. Что, если тогда я неправильно всё понял?

В Оттиске мало просто присутствовать — нужно поучаствовать в нём.

— Ты Распутин? — паренёк глядел на меня во все глаза.

— Эээ… да, — кивнул я. — А как ты…

— Распутины обещали прийти, — он поглядел на меня так, будто хотел меня убить. — И не пришли. Где вы были, когда они убили мою маму? Когда они убивали… всех?

Чего-чего?

Спустя секунду до меня дошло, что он говорит не о нынешних Распутиных. Йошиды ещё и в планах не было, когда всё это происходило в реальности, а возможно, даже и Михаила.

Впрочем, порассуждать об истории можно было и потом.

— Пацан, ты драться будешь? — уточнил я, кивая на меч — и, когда тот испуганно покачал головой, подхватил с земли меч.

Это Оттиск, в конце концов. Здесь я не ограничен своим телом — только пониманием ситуации.

— Сиди тихо, — велел я пареньку, крутя меч в руке.

Тёмные фигуры из пламени быстро приближались. Они тоже заметили меня.

* * *
…из Оттиска я вывалился весь в поту, тяжело дыша. Угадать, сколько времени я там пробыл, было невозможно.

Что ж, теперь я понял, как это работает.

Тело до сих пор помнило боль от ран, нанесённых мне там, а адреналин в крови и не думал утихать. С другой стороны… из тела наконец-то ушла противная слабость, которая надоедала мне с самого момента, как я встал с больничной койки.

Если я правильно помнил, то только что прошёл первый этап Огранки. Из… девяти же? Да, кажется, девяти.

Первые три даже не затрагивают Дар — только укрепляют и меняют тело. Впрочем, уже сейчас я чувствовал, как ушла проблема, что пугала меня всё это время: мой Дар перестал хаотично меняться. С достижением первого этапа он застыл, как благодатная почва, на которой должно вырасти могучее дерево.

Я пошевелил рукой. Никакой слабости, я полон энергии. Конечно, это только самое начало. Но хорошее, приятное начало.

Там, в комнате Юкино, был слишком сильный Оттиск. Хвала интуиции, я прервал Огранку — если бы я остался, всё могло бы закончиться… плохо. И уж тем более, мне пока рано соваться в подвал.

С другой стороны, теперь — пройдя Оттиск на практике — я понимал, как это работает. В будущем станет проще, а пока пора…

Звук удара вырвал меня из мыслей.

— Всё-таки ты внучка своего деда, — послышался неподалёку мужской голос, цедящийся сквозь зубы. — Такая же жалкая, как он. Все вы, Медведевы, одинаковы — много воображаете, но ничего не можете.

Кажется, оттуда доносились ещё… какие-то сдавленные всхлипы?

Я привстал, пытаясь понять, откуда идёт звук. Похоже, всё происходит… совсем неподалёку — метрах в двадцати-тридцати отсюда.

— И ты ничего не можешь. И он тоже не поможет тебе, — продолжал парень. — Давай, сука. Снимай трусы сама, пока я не сделал это за тебя.

— Не надо…

Ха. Ну, всё понятно. Знакомая картинка, даже слишком знакомая.

— Ещё как надо, сука, — парень усмехнулся, упиваясь отчаянием и безысходностью своей жертвы. — Заткнись и не рыпайся. Никто тебе не поможет. Ты — моя, и пора доказать это делом.

Звук расстёгиваемого пояса. Ага, доносится оттуда.

Девушка уже не пыталась умолять — она просто рыдала. Этот плач, вкупе с пыхтением насильника, и был моим ориентиром.

А вот и они.

Удар.

Приятно снова не быть бледной немощью. Второй удар я нанёс раньше, чем парень, стоящий с наполовину спущенными штанами, успел что-либо сообразить.

— А ты ещё кто… — прохрипел он.

Я не отвечал. Ну, я ведь не говорить сюда пришёл, так? Просто удар, просто в челюсть. Парень попытался как-то ответить, но четвёртый удар свалил его с ног окончательно.

— Ты!.. — взвыл он, хлопая глазами. — Откуда ты взялся?

— Оттуда, — честно признался я, указав назад. И ещё раз пнул его по рёбрам.

— Ты пожалеешь!..

— Это вряд ли.

— Я тебя запомнил!..

— Запоминай на здоровье, — по-доброму пожелал я, нанося ещё один удар — прямо в голову. Так и не успевший встать парень всхрипнул — и обмяк на траве, потеряв сознание.

Присев у тела, я проверил пульс. Жив. Убивать его я не собирался, но вот отказать себе в удовольствии избить не смог.

— С-спасибо… — выдохнула заплаканная девушка, глядя на меня во все глаза. Из уголка её губы стекала тонкая стройка крови от пощёчины.

Я равнодушно поглядел на неё. Не то, чтобы я спасал её. Просто… Этот тип слишком напомнил мне Теонора. Те же замашки, те же интонации. Вот я и отвёл душу.

— Не за что, — бросил я. — И лучше позови кого-нибудь, пока он не пришёл в себя.

— Но… — девушка встала, прикрывая разорванную на груди блузку. — Но кто ты такой?

Я молча улыбнулся, уходя прочь, к воротам. Призывный взмах рукой — и десяток таких же молчаливых охранников, выйдя из кустов один за другим, направились за мной к выходу прямо на глазах у изумлённой девушки.

Ну — теперь можно и в гости к невесте наведаться.

* * *
Некоторое время назад.

— И как? — с сарказмом хмыкнул парень, оглядывая девушку. — Не слишком короткая юбка для таких кровей? Предки не возражают?

Агата Романова только закатила глаза.

— Пускай говорят, что хотят, — отозвалась она. — Эти мамонты не имеют морального права мне что-то указывать. А что до кровей, то плевать я хотела на все эти аристократические устои. Доброе имя и честь фамилии мне просмотры не накрутят, а вот моя последняя аватарка собрала больше лайков, чем все родовые гербы, вместе взятые.

Телефон пискнул новым сообщением. Прочитав то, что ей пришло, Агата едва не расхохоталась. Он серьёзно?

«Привет!

Еду к тебе».

Три вопросительных знака. Отправить. Впрочем, можно было и не утруждаться — тут и так всё понятно.

— И кто это был? — приятель покосился на Агату.

— Забудь, — поморщилась она. — Так… один лошок.

Глава 9

Что ж, по крайней мере, на этот раз передо мной было не древнее поместье, полное пыльных коридоров, а вполне современный особняк в четыре этажа. С виду, конечно. Дорогая отделка, широкий двор с бассейном. Машины заехали во двор, окружённый высоким сплошным забором, и одна за другой притормозили.

Не дожидаясь приглашения, я хлопнул дверцей; охрана последовала за мной. Присутствие ещё держалось, хотя готово было слететь в любой момент.

— Г-господин… — окликнул меня тот тип, что сидел за рулём. В голосе чувствовалась лёгкая дрожь — будто ему было не так просто заставить себя заговорить со мной напрямую.

— Что ещё? — обернулся я на него.

— У вас здесь…

Охранник указал на мои ботинки; опустив глаза, я увидел, о чём он говорит.

Точно. Два ярких пятна крови на белых кроссовках.

— Плевать, — отмахнулся я. — Если спросят — скажу, что пролил соус, когда ел хот-дог. Всякое бывает.

Я поднял голову, разглядывая красивый герб, висящий над входом — единственный элемент, говорящий о том, что здесь живут аристократы. В остальном же — обычный богатый дом; тёмно-красные стены, широкие окна. Двери распахнулись, и навстречу мне быстро вышли три человека — двое мужчин и женщина.

Начальник охраны — тот, что вёз меня — хотел было отправиться к ним, но я остановил его рукой.

— Нет, — велел я. — Оставайтесь в машинах, со мной не идите.

Охрана замерла, вытянувшись по струнке — а затем выполнила мой последний на сегодня приказ. Теперь можно и Присутствие отключить. Здесь оно ни к чему — только лишний раз напугаю местных обитателей.

Какой-то миг — и Присутствие ушло.

Натянув радушную улыбку, я шагнул навстречу вышедшим из дома людям.

Хм. Судя по нарядам — это были хозяева дома и один старый слуга, дворецкий или вроде того. Лица приветливые, улыбки тёплые, только взгляды немного растерянные.

— Привет, — я помахал им рукой, потихоньку их вспоминая. В памяти всплывали какие-то эпизоды из детства Йошиды — званые обеды, мои дни рождения, какие-то встречи… — Давно не виделись.

Сергей и Алиса Романовы, всплыли в моей памяти имена. «Дядя Серёжа» и «Тётя Алиса» — как Йошида называл их в детстве — и их миниатюрная черноволосая дочурка, что то и дело пряталась за юбкой матери, когда мы приходили к ним в гости. Агата. Чёрный Агат.

И вот её я здесь не видел.

Похоже, в отличие от родителей, девушка совершенно не спешит ни знакомиться, ни банально проявлять хоть капельку уважения к гостю.

Ха. Ну, рано или поздно мы увидимся… и тогда настанет время неловкой и довольно вымученной встречи с той, кто в будущем мне сильно поможет.

Да, у меня были свои планы на невесту.

— И впрямь давно, Йошида, — Сергей — отец семейства — издал нервной смешок, разделяя мою неловкость; мы наконец приблизились друг к другу, — Рад видеть, что ты… в порядке.

Могу понять его состояние. Вернулся тот, кто не должен был вернуться. Это раз. Мое появление тут — это, конечно, два. Вид уверенно повелевающего охраной юнца несколько сломал их ожидания.

Впрочем, это касалось отца. Госпожа Романова, в свою очередь, лишь вежливо улыбалась, разглядывая меня с ног до головы. Казалось, она была очень приятно удивлена, но не шокирована и уж точно не разочарованна. Обрадовалась достойной партии своей дочери, что ли?

Ну и последний — это старичок-дворецкий. На вид ему было лет семьдесят и, казалось, его вообще не смутило ни моё выздоровление, ни моё появление, ни поведение моей охраны. Да его вообще ничего смущало. Он лишь склонился передо мной в полупоклоне.

— Привет, Фёдор, — я махнул рукой и ему.

— О… — дворецкий лениво поднял глаза. — … вы помните меня, молодой господин.

О, ещё как помню. В воспоминаниях маленького Йошиды очень хорошо отложился угрюмый старик, который с видом флегматичного ленивца наблюдал за горящим летним домиком, что случайно подпалили мы с Агатой… Да, оказывается, когда-то мы дружили. Ну, Йошида и Агата, если быть точным.

А затем дворецкий взял всю вину на себя. Отличный всё же старикан.

Я встряхнул головой, отбросил образы прошлого и улыбнулся во все тридцать два.

Время воспоминаний закончилось. Пора бы и в дом.

* * *
Нельзя сказать, что особняк Романовых был каким-то нищим или обветшалым. Нет, это всё ещё был богато обставленный дом с хорошим ремонтом. Но… если сравнивать с поместьем Распутиных — земля и небо, как говорится. А ведь поместье — даже не основное место жительства моего рода.

Следы былого величия, как бы банально это ни звучало, были здесь повсюду. Портреты на стенах гостиной изображали людей в дорогих мундирах, с золотыми аксельбантами, погонами, орденами на груди. Рядом с ними Сергей в деловом костюме и Алиса в домашнем платье смотрелись… скромно.

Я все понимаю. Род старинный, в прошлом царский, много антиквариата… Но кто бы мне объяснил, почему уже второе место, что я посещаю — не жилой дом, а какая-то лавка старьёвщика? Или это мода такая — жить в музеях?

Ответа я, конечно, не получил. Зато меня облили новой порцией душной чопорности, когда решили устроить чайную церемонию.

…дворецкий-Фёдор выставил на ажурный кофейный столик поднос. Чашки, молочник, сахарница, вазочка с конфетами. На всём — хитрый вензель в виде закрученной буквы «Р».

И не то, чтобы это было некрасиво или безвкусно. Нет, но… в этом чувствовалась что-то жалкое. Семья, у которой нет никакого настоящего — только прошлое.

— И как здоровье, Йошида? — произнес Сергей поднимая свою чашку чая.

Если это такая плавная подводка к разговору про девятилетнюю кому, то Сергей не сильно старается.

Я учтиво улыбнулся, думая о своем.

— Спасибо, не жалуюсь.

Так. Подвал, похоже, у них тоже имеется. И Оттиск я чувствую не меньший, чем в доме Распутиных.

— А как добрался? — в разговор наконец вступила его жена Алиса, всё так же продолжая оглядывать меня с ног до головы.

— Нормально… — я нахмурился. — Извините, а Агата подойдёт?

При всем уважении, я приехал сюда затем, чтобы «делать что захочу» с молодой невестой, а не пить чай и общаться с двумя… родителями.

Мне нужен проводник. Тот — или та — с кем я смогу ходить туда, куда нужно, не вызывая вопросов и подозрений. Я уже думал, что Юкино отлично подойдёт на эту роль, но… свадьба и большая политика пока что отрезали эту возможность.

Так почему бы не Агата?

Никто не задаст вопросов, увидев меня в обществе официальной невесты. Отец будет доволен и спокоен, думая, что всё идёт по его плану. Как он сказал? «Делай с ней что хочешь?» Ну, вот. Я хочу, например, прошвырнуться по местам Оттисков. Хочу получше узнать местный социум и как в него вписаться. Хочу… да много чего хочу! А человек, который будет служить мне пропуском и гидом одновременно, пригодится.

— Где она вообще? — добавил я после небольшой паузы.

Алиса встрепенулась.

— Ах, Агата… — она глянула на мужа. — Да, Агата уже спешит.

Что-то не заметно.

—…всё-таки это очень неожиданно, — снова продолжил гнуть своё Сергей. — Ещё этим утром никто и подумать не мог, что это произойдет. Все думали, что ты, считай, мёртв и никогда не очнешься… — он на мгновение осёкся, — прости.

Его жена тут же перехватила инициативу:

— Ты меня так удивил! Я-то думала, тебя привезут сейчас на коляске, в сопровождении десятка врачей… — она вновь скользнула по мне взглядом, — а тут ты — стоишь крепко, глядишь уверенно. Я даже не сразу поняла, что это ты! Долго всматривалась, пока не узнала отцовские черты.

Я хмыкнул, кивнув скорее себе, чем им. Но… мне не нравилось, куда сейчас пойдёт этот разговор. Очень скоро начнутся разговоры из разряда «а ты ещё так складно разговариваешь, а не как, ну… этот…» и всё такое прочее. Пойдут вопросы, на которые я не смогу ответить.

Что ж. Задам неловкий вопрос первым.

— Мне вот что интересно, — подметил я, уцепившись за слова супругов. — Если все думали, что я де-факто мертв и никогда не очнусь…

Я поглядел на замершую пару.

— То… почему же вы не разорвали помолвку?

Романовы удивленно вытаращились на меня.

— О чём это ты, — Сергей сделал нервную паузу, сглотнув, — Йошида?

Я посмотрел на него с хитрым прищуром, пронизывающим насквозь.

— Если меня считали покойником, то логично было бы отменить помолвку. Но вы этого не сделали. Вот я и спрашиваю: почему?

— Йошида, — Сергей снова пытался подобрать нужные слова. — Когда с тобой произошла та трагедия, твой отец и так был не в лучшем состоянии, и мы не хотели лишний раз огорчать его…

Ага. Все девять лет.

Просто так и скажите, что вы ждали, пока полу-труп в коме сдохнет сам, боясь бросить на себя даже тень подозрения в «нелояльности» к Распутиным.

— А где сама Агата? — я повторил недавний вопрос. Я хотел поскорее закончить общение с ними. Увы, но подобные диалоги сейчас моя слабость — к сожалению, я не очень похож не то, что на девятилетку после комы, а даже на обычного восемнадцатилетнего парня. И чем дольше мы с ними говорим — тем очевиднее это становится.

Хотя… вру. Мне плевать, что там кто подозревает. Мне они просто не были интересны.

Возникла пауза.

Алиса Романова вздохнула, словно решаясь.

— Йошида, — женщина подбирала слова, — просто звонок от твоего отца… и твой визит… и твоё выздоровление… всё произошло так неожиданно. А Агата, она… ну скажем… специфический человек. Поэтому мы бы хотели тебя попросить…

Дверь в гостиную с резким стуком распахнулась.

На пороге стояла стройная девушка с глубоким и очень недовольным взглядом.

Привет, Агата Романова.

Высокие туфли на каблуке. Длинные ноги и чёрная юбка, плотно облегающая бёдра, чёрный топ с вертикальным декольте без лифчика и, конечно же, не менее чёрные волосы. Аккуратное каре чуть выше плеч. Такую причёску я обычно видел только у самых знойных сук, которых не волнует никто, кроме них самих.

Ну… да. Как бы скептически я не относился к идее брака, должен был признать, что она выглядела эффектно. Как пятно чернил на белом листе. И это с ней, по словам Михаила, я могу делать всё, что захочу? Ничего себе подгон, спасибо, батя. Даже не знаю, с какого «захочу» стоит начать.

Наши взгляды встретились. Удивительно, но даже глаза у неё были всё того же чёрного цвета.

Я смотрел на неё, чуть улыбаясь; она — на меня. В глазах сначала непонимание, затем удивление, а потом пренебрежение. Похоже, она тоже не ожидала, что я буду не в кресле-коляске.

Её родители переводили взгляд с одного на другого, видимо, боясь того, что может сейчас произойти. Казалось, словно в комнате запахло порохом, и вот-вот вспыхнет спичка…

— Ахэм, ахэм, — Фёдор прокашлялся, наклоняя голову. — Желаете чаю, госпожа Агата?

Я хмыкнул. Фёдор знает, как разрядить обстановку (хотя лексикон у него, конечно, такой же музейный, как и этот дом).

— Спасибо, — поморщилась девушка, — но благородное чаепитие в мои планы на этот вечер не входит.

Это она зря, чай-то действительно вкусный. Я не говорил, что земные чаи — одна из вещей, которыми эта планета подкупила меня двести лет назад?

— Агата, — Сергей повернулся к ней. — Может быть, ты хотя бы поздороваешься с гостем?

— Привет, — я радушно помахал ей рукой, внимательно следя за реакцией.

— Ага. Привет, — кисло бросила Агата, не сходя с места. — Мам, пап. Не хочу отвлекать вас от гостя, но… Мне бы не помешали деньги.

Я отставил чашку. А становится-то интересно!.. Интересно, она не стесняется меня потому, что считает отсталым и со мной можно не считаться — или она со всеми такая?

— Агата, — отец нахмурился. — Не позорь нас. Он вообще-то к тебе приехал.

Девушка закатила глаза.

— Вас послушать, так я позорю вас по каждому поводу. Этот, — она указала на меня, — вообще вряд ли хоть что-то понимает из того, что видит и слышит.

Родители нервно переглянулись. Я продолжал невинно улыбаться. Посмотрим, что будет дальше.

— Может, хватит уже быть такими эгоистами? — продолжала дочь. — Сегодня важный для меня день, и я просто попросила немного денег!

Я испытующе глянул на Романова. Тот стыдливо отвёл от меня взгляд.

— Агата, зачем тебе деньги посреди ночи? — мать подозрительно нахмурилась, повернувшись к дочери.

Девушка снова закатила глаза.

— У меня по плану съёмки для блога. Очень… важные для меня съёмки. Нужно многое организовать, так что…

Мы с Сергеем продолжали глядеть друг на друга. Подумав, я коротко кивнул ему.

В ответ глазах Сергея проскочил огонёк. Словно в его голове что-то щёлкнуло.

— Мы дадим тебе денег, — слегка сощурившись, начал мужчина, — но при одном условии. Идёт?

— Ну-с, — Агата с опаской посмотрела на меня. — Только быстрее, я опаздываю.

Покачав головой, отец щёлкнул пальцами. Дворецкий, поняв всё без слов, кивнул.

— Йошида, — продолжил Сергей. — Я думаю, тебе будет куда интереснее отправиться с Агатой, чем скучать вместе с нами?

Да он проницателен, чёрт побери! Я едва сдержал восторг.

— Что?! — вскрикнула моя невеста, уже догадавшись об условии, которое ей даже ещё не озвучили. Агата, похоже, была совсем не в восторге от такой перспективы, я же…

Охренел от понимания того, как тупо они сбагрили меня на свою дочь. Нет, не просто сбагрили — им пришлось заплатить своей дочери, чтобы она провела со мной время!

Честно, я вначале хотел сказать, что она так-то охренела, и что мой отец чётко выразился: я могу делать с девушкой что пожелаю, и идти куда я пожелаю, цитирую, «будь то подвал, чердак или что-либо ещё».

А что на деле выходит? Это я должен хвостиком мотаться за ней?

Впрочем, ладно, тут надо действовать тоньше.

— Отличная идея! — радостно произнёс я.

— Что?!! — снова повторила Агата. — Вы серьёзно? Хотите, чтобы я взяла его и привела в… на съёмки?

И взяла, и привела, а потом ещё и пошла… Девочка, ты даже не представляешь, в каком количестве злополучных мест, по моим планам, мы должны побывать.

— Ну, — Сергей выдержал кипящий возмущением взгляд дочери, — если тебе нужны деньги на твои развлечения, то ты именно так и сделаешь.

Фёдор вернулся в гостиную и вручил своему хозяину бумажник; Сергей было извлёк из него несколько крупных купюр, но затем задумался и вернул их обратно, после чего положил на стол его целиком и пододвинул в сторону девушки.

— Агата, — предупредил он. — Помни о том, что ты отвечаешь за имя рода Романовых. И о том, что Йошида не просто гость, а твой жених, — он строго уставился на дочь. — Не забывай о своём месте.

Судя по взгляду Агаты, она сейчас была близка к тому, чтобы плюнуть на всё и уйти — но затем просто молча шагнула и взяла со стола кошелек.

— Хорошо, папа, — ровным тоном «пообещала» она.

Что ж.

— Да ладно вам, — я встал и улыбнулся Сергею с Алисой. — Я же просто приехал пообщаться, ни к чему такая строгость.

Я глянул ошарашенную Агату, на недоверие в её глазах. Для неё было неожиданностью услышать от меня уверенную, осмысленную речь.

Что ж — дальше будет больше. Я снова перевёл взгляд на её родителей.

Милые люди. Ни к чему им знать о моих реальных планах.

* * *
— Кого ты послал ко мне, Михаил? Ты хочешь сказать, что это и есть Йошида?

Глава дома Распутиных недоумённо приподнял бровь.

— О чём ты, Сергей?

Романов хмыкнул в телефон.

— Когда он только подъехал… Ты же помнишь, что я отличный сенсор? Я почувствовал давление силы, какое прежде ощущал только от тебя и ещё пары высших аристократов. Решил, что ты лично заявился, вышел встречать…

Удивление Михаила всё росло.

— Но увидел там только этого паренька. А сила давила так, что охранники даже слова выдавить не могли. А в следующую секунду… всё ушло. Он увидел нас и помахал рукой.

В дверь постучали. Михаил хотел было крикнуть, чтобы ему не мешали, но слуга приоткрыл дверь сам, без разрешения — неслыханное дело — и громко прошептал, сделав страшные глаза:

— Господин, там ЧП! Это срочно!

Господи. Даже собраться с мыслями и переварить сказанное не дадут. Михаил поморщился.

— Сергей… погоди секунду, меня здесь отвлекают. Я сейчас вернусь.

Выключив микрофон, он поглядел на слугу.

— Что там?

— Господин… — на слуге буквально лица не было. — Я зашёл убрать комнату Йошиды, и там… под кроватью…

Он поморгал, сглотнув.

— Там труп, господин. Андрея… того, кто присматривал сегодня за вашим сыном.

Ох.

— Вон, — железным тоном велел Михаил. — Сейчас буду. Без меня ничего не трогать.

Слуга вылетел прочь из кабинета, а Михаил вновь включил микрофон.

—Сергей, — приказным тоном отрезал он. — Дай мне поговорить с сыном. Срочно.

В трубке повисла протяжная пауза.

— Эээ… — замялся Сергей Романов. — А он уже пятнадцать минут, как уехал с моей дочерью.

Глава 10

— Кроссовки от кетчупа вытри, — раздраженно фыркнула Агата, когда мы шли по коридору дома Романовых.

Я мельком глянул вниз. Кровь уже засохла и намертво впиталась в белый материал кроссовок. Нет, едва ли это получится оттереть рукой.

— Это не кетчуп, — усмехнулся я.

— Пофиг, — намёка брюнетка не поняла. — Значит, джем.

Я решил не развивать тему.

Чёрт. Даже здесь, в коридорах особняка, висели портреты. Прошлое рода Романовых не желало их отпускать, и сейчас, когда мы молча шли под высокомерными взглядами людей с картин,это ощущалось особенно явно.

Впрочем, вид Агаты со спины был куда более приятным зрелищем, чем выцветшие холсты. Похоже, девушка не просто занимается собой. Такого тела не добиться простой йогой или спортзалом два раза в неделю. По её фигуре, по её шагу было видно, что у неё ушли годы усиленных тренировок для достижения таких результатов.

У самых дверей — кстати, не тех, через которые я заходил — Агата вновь обернулась и пробежалась по мне недовольным взглядом.

— Выглядишь как… — поморщилась она, не заканчивая фразу. — В общем, побольше молчи и поменьше привлекай внимание.

Похоже, вечер обещает быть весёлым. Я лишь хмыкнул, ничего не ответив.

— Серьёзно. — в голосе Агаты впервые зазвучало что-то, похожее на просьбу. — Это мои друзья! И я не хочу выглядеть перед ними глупо из-за тебя.

Из-за меня? Я пожал плечами.

— Ничего не обещаю, но попробую.

Помнится, раньше, в детстве, у неё было… не очень много друзей среди ровесников. Только Йошида и… да и, в общем-то, всё. Что ж, будет интересно взглянуть на тех, с кем она водится теперь.

Она ещё раз оглядела меня и встряхнула головой, словно ещё не до конца приняла тот факт, что я вполне адекватен.

Что удивительно, вышли мы через заднюю дверь, на задний двор и к задней калитке. Впрочем… я был совершенно не против. Ведь благодаря этому мне не придется тащить с собой тот десяток охранников, что по-прежнему тусовался где-то перед домом.

Хотя меня и интересовала причина такого… маршрута.

Ответ я получил достаточно быстро.

Дорогая спортивная машина уже стояла у дороги; компания Агаты, весело и громко переговариваясь, ожидала снаружи. Два парня и девушка.

— А ещё дольше нельзя было? — уверенно хмыкнул один из юнцов. Зализанные назад волосы, проколотая бровь, ну и одежда как с иголочки — похоже, он следил за своей внешностью..

— Родители, — ёмко и коротко пояснила Агата, выходя за ворота.

— Значит, будешь проставляться, — отозвался второй парень, одетый в похожем стиле — и тут же удивлённо встрепенулся, заметив меня рядом с девушкой. — А это кто?

Три пары глаз уставились на меня с разной степенью интереса. Парни оценивающе прищурились, девушка, выглядящая типичной блонди, оторвалась от своего смартфона и чуть сморщила носик. Видимо, в их представлении я выглядел не очень: тощий и невыразительный (Оттиск, хоть и дал мне силу, но мышц пока ещё не добавил), на фоне роскошной Агаты я действительно смотрелся бедным родственником.

— Так, — Агата мотнула головой. — Гость… отца.

Первый парень вновь окинул меня взглядом.

— И кто же ты у нас, гость отца? Хотя… молчи, всё равно по одному наряду понятно, что никто.

Я покосился на Агату. Эта норма? Но та лишь заморгала глазами, намекая, чтобы я молчал.

Наряд? На самом деле, наряд был вполне себе дорогой. Спортивный костюм, стильный и неброский — видимо, из одежды Дмитрия или ещё откуда-нибудь, первое, что нашли. Но Михаил уж точно не стал бы рядить сына во что попало.

Но вот только при моей худобе костюм висел на мне мешком, что и… смазывало эффект. Да и испачканные «кетчупом» кроссовки вида не добавляют.

— И зачем ты его привела? — продолжал изгаляться парень. — К отцу твоему приехал, так пусть с отцом бы и оставался.

Итак, вот дилемма на миллион: справа или слева? У меня уже чесались кулаки вмазать ему по челюсти, но… в последний момент я себя остановил.

У дерьма есть неприятное свойство: если его трогать, оно начинает вонять. Если я ударю его здесь, у самого особняка, поднимется вой, на который, конечно же, сбежится вся охрана, моя и местная, последуют вопросы. Лучше было бы сначала отсюда ухеать.

— Нет, — отрезала Агата. — Он едет с нами.

— Ты уверена? — протянула блонди, вновь уставив глаза в свой телефон. — Мы вообще-то в «Studio 21» собирались, а такие места…

— Я прекрасно помню, куда мы едем, спасибо! — мрачно отозвалась Агата. — И он едет с нами.

«Studio 21»? Что-то мне говорило, что это название не имеет отношения к реальной студии для съёмок.

— Впятером в одной машине? — скептически наморщился второй парень. — Эй, я на переднем! Не собираюсь тесниться сзади втроём.

Я промолчал. Сейчас бы ещё спорить из-за сомнительного права ехать на переднем сидении. И было бы с кем.

— Да едем уже! — раздражённо бросила Агата, явно недовольная тем, как всё происходит. — Мы бронировали столик в клубе за два месяца, чего тупим?

Парень с зализанными волосами ещё раз пробежался по мне глазами, хмыкнул — и щёлкнул кнопкой на брелке, распахивая дверцы машины.

* * *
…ребятишкам казалось, что они особенные.

Не то, чтобы это было так. Таких, как они, довольно много. Но, разумеется, им хотелось чувствовать себя уникальными, вот и компенсируют всеми силами.

— …эта модель уже устарела, — разглагольствовал сидящий за рулём тип — тот самый, с зализанными волосами. — Думаю взять поновее, а то выгляжу нищебродом каким-то.

Будешь «Богатенький». Запоминать имена я не трудился, а вот прозвище в самый раз.

— Ага, — поддакнул второй. — Дело даже не в деньгах, а в статусе. Наследница Медведевых ни за какие деньги не согласилась бы прорекламировать мой аккаунт в Инсте, если бы я не был… тем, кто я есть.

«Барин». Тебе пойдёт. Девушка, сидящая возле меня, подхалимски рассмеялась вместе с остальными. Она напоминала мне ту категорию людей, что не имеют своего мнения вовсе — пусть так и будет «Блонди».

Я большую часть времени молчал, рассматривая тех, с кем попал в одну компанию. Чувство было таким же, как при посещении террариума — роскошная змеиная кожа и ноль осмысленной речи. Тишина в интеллектуальном эфире.

Руки по-прежнему чесались врезать что одному, что второму, но не очень удобно тянуться с заднего сидения — я сидел меж двух девушек, зажатый посерединке в довольно неудобной позе. Да и вообще не стоить бить водителя, когда он за рулём и гонит по оживлённой трассе, наплевав на все ограничения скорости.

К тому же… время от времени в речи мажорчиков проскальзывали интересные вещи. Достойные внимания.

У Агаты тренькнул телефон, сигналя о новом сообщении. Девушка недовольно глянула на экран, затем почему-то покосилась на меня — но отвечать не стала.

— Опять твой папаша? — «Богатенький» чуть обернулся. — Да выруби его. Скажешь, что разрядился, как обычно.

Девушка так и сделала.

Машины затормозили у ночного клуба. А вот и долгожданный «Studio 21», где нужно бронировать столик за несколько месяцев. Интересно, он такой же пустой, как и они сами — или чего-то да стоит?

— Выходим, — сообщил «Богатенький», открывая дверцу. — Учись жить, парень!.. Первый раз будешь в таком заведении.

— И последний! — фыркнула «Блонди».

— Такой отвратительный сервис? — спокойно уточнил я.

— Эй, эй, не наглей! — хмыкнул «Барин». — Тебя вообще пустят сюда только потому, что ты с нами. Это «Studio 21», абы кто сюда не попадёт.

— Повезло, что вы не абы кто, — покладисто согласился я, из последних сил сдерживая ухмылку. Кулаки снова засвербило, но… если верить им, внутрь я сам не попаду. А мне уже было интересно взглянуть на это место.

Вывеска ночного клуба сверкала стильным шрифтом; припаркованные рядом машины выглядели весьма и весьма солидно. Заведение, судя по всему, и правда дорогое. Но забавно, что эти ребята считали себя верхушкой местного общества. Очевидно, они здесь могли сойти только за середнячков — безликую толпу постоянных клиентов.

— Цени! — «Барин» хлопнул меня по плечу. — Потом будешь детям рассказывать, что ходил в клуб вместе с наследником рода Макарских!

— Ага, в завещании укажу, чтобы внукам читали на ночь.

— Вот-вот, так и надо!

— Ты здесь не один, между прочим, — покосилась на «Барина» Агата. — А забираешь всю заслугу себе.

— Да лааадно, только не начинай снова, — расхохотался он. — Романовы, были в тренде двести лет назад, когда правили Россией, но сейчас вы антиквариат, а не аристократия.

Ооо. Судя по тону, это надолго.

— Мы сейчас у власти, — продолжал он, поправляя одежду и глядя на всех с самодовольным видом. — Ты в курсе, что на той неделе мой отец заключил контракт о сотрудничестве с самими Распутиными?

Вот как? Интересно. Я покосился на него, и «Барин» расценил это по-своему.

— Это точно начало, — пообещал он. — Распутины тоже не такая уж верхушка, какими хотят казаться. Сейчас мы сделали первый шаг, но пару лет на закрепление позиций — и уже не мы, а они будут просить нас о сотрудничестве.

— А Распутины в курсе? — уточнил я. Агата покосилась на меня с лёгким испугом в глазах, но ничего не сказала.

— Ха! Даже если б они знали, как будто они что-то смогут изменить, — отозвался парень.

— Не тупим, — «Богатенький» махнул рукой. — Давайте внутрь.

«Блонди» ничего не говорила — она просто делала селфи на фоне клуба, одно за другим, старательно выбирая ракурс так, чтобы я не попался в кадре.

Миновав охрану, мы все прошли внутрь «Studio 21». Музыка, игравшая внутри, была достаточно громкой, чтобы говорить приходилось на повышенных тонах — но компании было не привыкать. Переговариваясь, они заняли столик в центре зала. Агата тоже более-менее раскрепостилась и почти не обращала на меня внимания.

А вот остальные — очень даже.

— Ну, что, — «Богатенький» поглядел на меня с насмешкой. — Хочешь научиться отдыхать так, как отдыхает элита в столице? Начни с шота «Уорхолл».

Я покосился на пункт в барной карте, на который он указывал пальцем. Отлично, десять тысяч за шот.

— Если ему вообще можно пить, — вставил «Барин» с той же интонацией.

Вся компания дружно расхохоталась; одна Агата была недовольна — ей явно не нравилось, как шёл этот разговор.

Ничего нового. Просто небезызвестный столичный снобизм и высокомерие, которые можно наблюдать не только на Земле, но и на любой планете, среди представителей самых разных рас.

Клуб, между тем, и правда… место действительно солидное. И совсем неподходящее для такой компании. Я оглядывал других посетителей клуба — одни вели себя более сдержанно, другие тоже кутили вовсю, но и те, и те… были на голову круче Агаты и её дружков. Те выглядели детсадовцами, заявившимися на «вечеринку для топовых дядь и тёть».

А значит… нужно только ждать.

— Ладно, — «Блонди» поднялась с места. — Давайте, заказывайте, а я отойду.

Такое ощущение, что ей здесь скучно, и она тут только ради статуса. Статуса в соцсетях, разумеется. А ещё — сотни новых фоток и модных хэштегов.

— Смотри, всё пропустишь, — напутствовал её «Богатенький». — Кто знает, кого можно увидеть здесь?.. Например, вы знали, что сама Юкино Мори сейчас в Москве?

«Барин» и Агата уставились на него, забыв обо мне.

— Да ладно, — удивилась Агата. — Откуда инфа?

—Если живёшь в современном мире, а не в доме, заставленным старьём, можно узнать много интересного, — хмыкнул «Богатенький».

— Эта же та? — с любопытством заявил «Барин». — Которая парней к себе не подпускает?

— Она просто со мной не встречалась, — «Богатенький» пригладил волосы. — Сразу бы передумала.

Ага. Как раз после того, как отрубила бы тебе руки, ноги и… всё остальное.

— Говорили, Медведева тоже собиралась сюда этим вечером, — заметила Агата. — Но что-то я не заметила её машины снаружи.

— Может, планы изменились, — ответил «Барин». — А может, ещё появится.

О, да. Планы изменились, это точно. И едва ли ей сейчас до ночных клубов. Я еле слышно хмыкнул, но это не осталось незамеченным — взоры снова обратились на меня.

— Вот поэтому Медведева и не приезжает — «Богатенький» рассмеялся и толкнул меня в плечо. — Потому что здесь сидит хмыкающий придурок и портит всю атмосферу. Эй, не заставляй нас жалеть, что взяли тебя с собой!

— Это тебе не дом Романовых, — поддержал его «Барин». — Тут не место отстою, а если ты попал сюда и ведёшь себя как отстой — то…

— Эй, — Агата резко нахмурилась, глянув на него со злостью. — Ты что-то имеешь против моего дома?

— Ничего, — фыркнул парень. — Только то, что Романовы как род своё отжили. Без обид, Агата, но ты и сама это знаешь

— Хорош! — Агата всерьёз рассердилась; жилка на виске напряглась, глаза сверкнули. — Знай свои берега. Кем были твои предки, когда мои управляли Империей и командовали армиями?

А вот это стоит запомнить. Девушка вовсе не такая плохая дочь, какой хочет показаться. Семью она любит… но всё же держится за эту компанию. А почему, спрашивается?

Я продолжал наблюдать.

— Ты живёшь в двадцать первом веке, детка! — рассмеялся «Барин». — Всем плевать, что там было двести лет назад! Армии больше не актуальны — кому они нужны, если один боец с Силой стоит сотни солдат?

Он щёлкнул пальцами.

— Мой род моложе твоего, но у власти Макарские, а не Романовы. И знаешь, почему? Потому что мой отец — один из десятка А-Ранговых в Москве, а у тебя вообще нет Силы. Только милое личико, подписчики в Инсте и фамилия.

Агата хотела что-то ответить, но «Барин» её не слушал.

— Поэтому мы наверху. Перед нами единицы, вроде Распутиных… Да и то из-за S-Ранга у Михаила. Но знаешь, что? Я унаследовал Силу своего отца, и, по всем прогнозам, в будущем я стану вдвое сильнее его! Как думаешь, сколько продержатся Распутины, когда я превзойду их главу?

Ну, вот. Теперь чесотка в моих кулаках стала окончательно невыносимой. Я уже прикидывал, куда буду бить… Когда заметил, что происходит что-то не то.

Атмосфера шумного отдыха только распалялась — и минуты через три, когда «Телефонистка» вернулась, она как раз достигла своего пика. На возвращающуюся девушку никто не смотрел… кроме меня. Так что я первым заметил, что происходит.

«Блонди» возвращалась к столу, вот только теперь в ней не было прежнего высокомерия или веселья. Неуверенная походка. Явный испуг на лице. И… какой-то тип, вальяжно шагающий за ней.

Дождался, похоже. С тем, что эта компания орала о своей крутизне на весь клуб, это было очевидно. Похоже, мне и делать ничего не придётся: сейчас всё сделают за меня.

«Блонди» не успела ни рта раскрыть, ни подать друзьям какой-то знак, когда тип шагнул вперёд и хлопнул ладонью по столу.

— Так, — хмыкнул он, и все смешки тут же стихли. — Громкие. Повторять не буду, но вы мешаете отдыхать важным людям. Поэтому всё просто: мальчики, на выход, а девочки… к нам наверх.

Он заржал собственной шутке. Судя по манерам и виду… не из аристократии, скорее, какой-то бандит. Кажется, в Москве не так уж и безопасно, даже в таких заведениях. Или… особенно в них.

— Эй! — попытался не очень явно возмутиться «Богатенький». — Мы тебя не трогаем…

Вся спесь и крутизна компании как-то быстро сошла на нет, и теперь они сидели, замерев.

— А я вас трогаю, — парень отвесил ему смачного леща. — Слов не понимаете? Слишком громкие вы, так что валите.

Я покосился на охрану клуба. Та отлично видела, что происходила… но никак не реагировала.

— Я просто сделала селфи… — пискнула «Блонди». — Я не хотела никому мешать, а…

— Цыц, — благодушно шикнул на неё тип. — Вы. Вы в курсе, кто я такой? И кто мы такие?

Судя по взглядам, все были в курсе. Кроме меня, конечно же. Я с интересом наблюдал за сценой — так, будто она меня не касалась.

— Эй, — попытался ответить «Барин», — а ты-то сам знаешь, кто я такой?

— Знаю, — сообщил бандит. — Ты из распутинских шестёрок. Ничего, Распутины будут не в обиде, с ними договоримся полюбовно. А ты вали, дважды повторять не буду. Девочки, подъём, мы уже заждались вас!

Он шлёпнул «Блонди» по заднице — та лишь вздрогнула — и, взяв Агату за руку, потянул её на себя.

А в следующую секунду впечатался мордой в лакированную столешницу.

Может быть, я не в восторге от того, кто достался мне в невесты. Но всё-таки приставания к ней — это оскорбление лично для меня. Есть закон, единый на любой планете: если будешь позволять трогать своё, то его и будут трогать.

А в мои планы по захвату власти и обретению силы это не входит.

Удар пришёлся смачный, такой, что, кажется, на столе остался след. Ничего, заполируют.

— Знаешь, — заметил я, — мне в целом плевать, что ты там собирался сделать с этими баранами. Но ты тронул мою невесту. Большая ошибка.

Охреневший бандит попытался встать, но я не дал ему такого шанса, пинком отбросив на пол. Грохот перебил даже бьющую по ушам музыку; внимание клуба и так было приковано к нашему столику, но теперь за этим театром абсурда наблюдали буквально все.

— Э, э! — со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, уже бежали ещё двое. Товарищи побитого мной? — Ты кем себя возомнил, у*бок?

Я уловил краем глаза, как один охранник помоложе дёрнулся было в нашу сторону, но другой остановил его, положив руку на плечо. Кем бы ни были эти бандиты, охрана вмешиваться не будет; бармен демонстративно отвернулся от зала и переставлял бутылки в шкафу, делая вид, что ничего не происходит. Музыка ревела на всю громкость.

— Подойди и узнай, — спокойно заметил я.

Компания Агаты — как и она сама — тоже глядели на меня во все глаза, тихо перешёптываясь, но я не обращал внимания. Двое подоспевших бандитов попытались было отомстить за павшего товарища. Ха. Разбежались.

Я обрушил стул на голову одного из них, когда он только подбежал; удар пришёлся достаточно сильным, чтобы парень взвыл и покатился по полу, сбивая соседние столики. Музыка в зале продолжала играть, придавая всей драке вид эпичной битвы.

Второй попытался ударить меня в лицо, но я отбил удар — и вернул ему сразу два, с хрустом ломая нос. Соло на ударных удачно дополнило этот приятный звук.

— Ты! — бандит, ударенный стулом, на карачках отползал в сторону, держась за челюсть. — Подожди, с-сука!.. Ты, бл*ть, об этом будешь до конца жизни жалеть!

Он даже не пытался кинуться вперёд, а бросился обратно, на второй этаж. Хм… а там, кажется, зона для по-настоящему крутых, да?

— Какого хера?! — взорвался «Барин» (правда, вполголоса), как только тот скрылся из виду. — Ты что, не мог просто встать и уйти, придурок?

У него слегка дёргался глаз, да и на вид он был бледнее, чем до того; остальные выглядели не лучше.

Я пожал плечами.

— И что за хрень про невесту? — «Барин» покосился на меня. — Агата, ты же говорила, он гость твоего отца!

Угу. Вы же даже не удосужились уточнить, как меня зовут — за всю дорогу. Агата злобно поглядела на него в ответ.

— Он хоть что-то сделал.

— А-ага, — подтвердил «Богатенький», начиная заикаться. — Ему повезло, ага? Стулом м-махнул… Вот только сейчас в-везение кончится, а достанется из-за его наглости нам в-всем…

— Я звоню отцу, — «Барин» дрожащими руками пытался справиться с телефоном. — Может, ещё не поздно…

— Поздно, бл*ть! — «Богатенький» сорвался почти за визг. — За сколько твой отец приедет? За три секунды?

Он кинул взгляд в сторону лестницы — и заткнулся; довольный бандит уже спешил обратно, а за ним с решительным видом спускалась…

Довольно хрупкая на вид девушка. Внешность никак не та, которую ждёшь от «большого человека» и бандитского босса, который идёт разбираться с тобой. Я с улыбкой помахал ей рукой.

Завидев меня, девушка округлила глаза. Ага-ага, я ведь тебя тоже узнал.

— Вот он, босс! — заорал бандит. — Тот, который стоит. Он…

Удар.

Пощёчина, которую влепила девушка своей шестёрке, разлетелась по залу звонким эхом — а в следующую секунду она легко подняла его за грудки, как будто он не был выше её на две головы.

— Ты, — процедила она ледяным тоном, — придурок ё**ный.

Бандит сучил по полу ногами и непонимающе моргал; ему только что досталось с двух сторон, и он никак не мог взять в толк, за что именно.

— Простите, босс… — прохрипел он. — Я не должен был звать вас из-за мелкой проблемы…

Новая пощёчина.

— Идиот! — девушка была в ярости. — Ты не должен был… Ты хоть знаешь, кто это?!

Вот теперь на меня уставились все. И компания Агаты, и другие посетители, и персонал. Я буквально ощутил, как взгляды выжигают вопросительные знаки по моей спине.

— Нет…

— Я заметила, что нет! — девушка без особых усилий поволокла бандита через зал в мою сторону. — Извиняйся! Живо!

Я стоял, с улыбкой глядя на происходящее. Приятно всё-таки пожинать плоды своих добрых дел.

— Но…

— Я что-то непонятно сказала?

— Простите, босс! — взвыл бандит.

— Не передо мной извиняйся! Перед ним!

Остальные два бандита слабо стонали и старались не шевелиться, опасаясь, что достанется и им.

— Да кто это такой, босс?! — умоляюще спросил бандит. — Я же… Я понятия не имел…

Девушка отшвырнула его в сторону.

— Это человек, подаривший моей сестре шанс на здоровую жизнь, — выдохнула она скорее мне, чем ему. — Простите, господин Распутин. И за этих придурков, и за… то, что я сказала вам тогда, у больницы.

Я лишь улыбнулся и пожал плечами.

— Не за что.

…громкий трек оборвался как раз на этом моменте, словно подчёркивая повисшую в зале клуба тишину.

— Распутин?.. — тихо выдохнул «Барин», сползая по стулу вниз. — Агата, какого…

— Р-ребята… — сообщила «Блонди», демонстрируя им экран своего смартфона. Я мельком глянул туда. Ну, да — новость с моим фото. Что-то о выходе из комы после девяти лет и о том, как стремительно набирает подписчиков мой новый аккаунт.

Что ж, эти взгляды стоили того. Ужас, понимание, сожаление… Ядрёная смесь.

— Эй, я… — «Барин» резко вскочил на ноги. — Я ничего такого не имел в виду! Я просто…

— Я понятия не имел… — выдохнул, идя пятнами, «Богатенький». Остальные просто глотали воздух, не зная, что сказать. — Я не знал, господин Распутин…

Ха. Теперь даже бить их как-то не с руки — настолько жалкими они выглядели сейчас.

— Господин Распутин, — вновь наклонила голову девушка, не обращая внимания на окружающих. — Я была груба с вами в прошлый раз, и хотела бы загладить вину. Разрешите пригласить вас… наверх, — она кивнула.

Я заинтересованно посмотрел в сторону лестницы.

— И… что там, наверху?

— Мой дедушка, — сообщила она. — Он… хотел бы познакомиться с вами лично.

Ну… я ведь говорил, что будет весело.

* * *
Прим. автора: мне кажется, мы стали многое забывать… Например, группу Вконтакте. https://vk.com/orothesummoner

Глава 11

В оглушительной тишине зала «Studio 21» заиграл новый трек — куда более мелодичный и спокойный, чем предыдущий.

Я улыбнулся. Подходящая музыка, чтобы наслаждаться вечером.

Взгляды всего зала по-прежнему были направлены на меня; из дальних уголков слышались тихие голоса. Компания Агаты, впрочем, молчала — бледные, чуть не теряющие сознание, они, кажется, молились, чтобы я забыл об их существовании.

Я глянул на Агату. Открыл рот… но, передумав, просто молча усмехнулся и прошёл мимо. Романова моргнула глазами. Кажется, это задело её сильнее, чем любые возможные оскорбления, но… что поделать? Ещё недавно я мешал ей и был лишним, а теперь роли поменялись. Возможно, она усвоит этот урок.

Не говоря больше ни слова, я кивнул девушке, пригласившей меня наверх — и мы оба направились к лестнице. Музыкальное вступление закончилось; приятный голос запел строки первого куплета.

— Кстати, — уточнил я уже на лестнице, — откуда твой «дедушка» знает, что я здесь?

Мне казалось, сама она была… удивлена, увидев меня. Предупредить старика заранее она никак не могла.

— Он и не знает, — подтвердила девушка. — Но… он был изумлён, когда узнал о случившемся сегодня утром. Он точно будет рад увидеться с вами, господин Распутин.

Я кивнул собственным мыслям. Просто удивительно, как сильно отличался её тон — по сравнению с тем, что я слышал от неё этим утром.

— И… кто же он такой, этот дедушка? Что мне следует знать прежде, чем увидеться с ним?

Девушка замерла на секунду.

— Он… владелец этого места. И не только.

— А чего ещё, например?

— У дедушкиной организации… много направлений, — уклончиво отвечала моя провожатая.

Ага, всё понятно. О таком не говорят вслух, конечно же, но догадаться можно было уже по бандитам-шестёркам. Дедушка заправляет местным криминалом — а уж насколько он влиятелен, увидим на месте.

…люди, сидящие за столиками на втором этаже, выглядели уже солиднее тех, что отдыхали внизу. Девушка, однако, провела меня и мимо них, не останавливаясь — прямо к двери в небольшой отдельный кабинет, у которой стояли ещё два таких же типа с квадратными челюстями.

Верно. Всё самое интересное всегда происходит за закрытыми дверями.

Охрана лишь почтительно отодвинулась, пропуская девушку и меня внутрь. Шагнув, я окинул помещение взглядом.

Двое, сидящие за столом, подняли на нас глаза.

Старик действительно внушал. Морщинистый и лысый как коленка, он напоминал старый утёс, крепкий и монолитный. Пробежавшись по мне глазами, он поставил обратно на стол поднятую было стопку с водкой.

Молодой черноволосый парень, сидящий возле него с бокалом пива, лениво вскинул бровь; в глазах его промелькнуло какое-то пренебрежение. Кажется, он был мне не рад.

Тоже родня; не нужно было быть провидцем, чтобы понять, что они с девушкой похожи. Кроме него, в помещении ещё были официант и пара охранников.

— Дедушка, — взволнованным голосом начала девушка, — это он. Йошида Распутин. Господин Распутин, позвольте представить вам моего дедушку, Ратибора Степановича…

Седая бровь старика взлетела вверх.

— Тихо, Вика.

Казалось бы, обращался он к одной только внучке, но замерли от этой фразы все. Голос у дедка был действительно… внушающий.

— И ты хочешь сказать, — старик продолжал смотреть на меня испытующим взглядом, — что это и есть человек, исцеливший Аню?

Он ещё раз пробежался по мне взглядом с ног до головы, и при виде моих кроссовок его бровь дёрнулась снова. Я ухмыльнулся; похоже, он единственный здесь человек, кто отличает засохшую кровь от кетчупа.

— И не просто человек. А сын самого Распутина. Именно сегодня. Именно здесь.

— Что за бред, — фыркнул парень; его лицо скривилось в скептической гримасе. — Да вы прикалываетесь! Это? Распутин? Этот отброс в грязных кроссовках и дешёвом костюме не по размеру?

— Спокойно, Ярослав, — прокомментировал старик, вновь поднимая стопку. — Как бы там ни было, а твоя младшая сестра сегодня действительно встала на ноги.

Он опрокинул стопку — и, меланхолично подцепив с тарелочки ломтик сала, водрузил его на кусочек простого чёрного хлеба. Маленький слайсик чеснока украсил блюдо.

— Вот только я не пойму, Вика, — перевёл он взгляд на девушку, — кого ты сюда привела и зачем пытаешься убедить меня, что это и есть Йошида Распутин.

Ну, началось.

— Похоже, ты слегка обманула меня, — я глянул на растерявшуюся Вику. — Меня здесь никто не ждал и не хотел видеть. Доказывать кому-то что-то я не собираюсь, зачем тратить моё и ваше время? Всего хорошего.

С этими словами я развернулся к двери.

— Стоять! — рявкнул во весь голос Ярослав, вставая с места. — Не знаю, кто ты такой, но тебя пригласили сюда к нам — и ты покинешь это место, когда мы отпустим!

Старик ничего не говорил, но и не останавливал его, внимательно наблюдая за мной.

— Тебе сказали, кто я такой, — отозвался я. — Но, по-видимому, ответ тебя не устраивает.

— Это Йошида Распутин! — выдохнула Виктория, крайне сердитая тем, что её слова ставят под сомнение. — Если сомневаетесь — просто посмотрите по камерам, он буквально три минуты назад раскатал в одиночку троих наших D-ранговых!

Бровь старика поднялась ещё выше; он чуть кивнул, и официант тут же сорвался с места, вылетев из кабинета через заднюю дверь.

— Чего? Раскатал D-ранговых? — Ярослав борзел всё больше и больше. — И ты хочешь, чтобы мы в это поверили? Он на ногах еле стоит!

Старик медленно прожевал свою закуску и пожал плечами.

— Поверить? Я предпочитаю верить в то, в чём убедился сам. Так ты настаиваешь, что ты и есть тот самый Йошида Распутин?

— А есть какие-то возражения? — я глядел на него в ответ.

— Скорее, предложения, — поправил меня старик.

Ну… я уже понял, к чему всё идёт.

— Если ты действительно Распутин, — продолжал Ратибор, — и если ты действительно сделал то, о чём говорит Вика… для тебя не составит труда преподать моему излишне крикливому внуку урок.

А если не сумею — то урок будет преподан мне. Это не проговаривалось вслух, но буквально повисло в воздухе осязаемой мыслью.

Взгляд старика снова коснулся моих кроссовок. Готов спорить, он уже прекрасно понял, кто я есть — но испытывал меня.

Ярослав с нехорошей ухмылочкой кивнул деду — и принялся вылезать из-за стола.

— Урок? — хмыкнул я. — Какие условия?

— Удар, — отозвался Ратибор. — Хотя бы один удар моему внуку.

— Готов начинать? — Ярослав хрустнул пальцами.

Я задумчиво поглядел на него.

Та драка внизу отняла немало сил — а он наверняка опаснее обычных шестёрок. Нет, в том, что победа останется за мной, я не сомневался… но если бой затянется, это может отразиться на ещё не окрепшем до конца теле.

Ладно. Сыграем по-другому.

Мои глаза на миг потемнели.

— На колени.

Два коротких слова пронеслись по помещению, словно ударная волна, заставляя всех отшатнуться. Последней оставшейся во мне капли Присутствия не хватило бы на то, чтобы управлять десятком охранников, но если бить ей точечно, в единственную цель…

Лицо Ярослава перекосилось — как от сильной боли пополам с животным страхом; тело дёрнулось, будто его свело судорогой — а в следующую секунду он рухнул на колени с такой силой, что стук эхом пронёсся по всей комнате. Спокойно шагнув вперёд, я протянул руку и отвесил нахалу пощёчину — ощутимую, но не очень сильную.

— Ну как? — я обернулся на старика. — Считается за победу?

Старик на мгновение завис, точно ничего не слышал — затем молча кивнул; поза его не менялась, и в целом, если пропустить этот короткий миг изумления, он продолжал оставаться спокойным.

Чего не скажешь про остальных. Оба охранника и Вика уставились во все глаза.

— Да какого он ранга?.. — еле слышно пробормотал один из громил; второй пихнул его в плечо, чтобы тот заткнулся.

Что до Ярослава, то тот так и стоял на коленях, оцепенело и панически глядя в пустоту.

Задняя дверь распахнулась, и недавний официант с почтительным поклоном положил перед Ратибором планшет.

— Господин, вот… А? — он увидел Ярослава, стоящего на коленях в центре комнаты. Ну, да. А перед ним я — худощавый пацан в грязных кроссовках и мешковатом костюме. Неожиданное зрелище.

Старик поднял на него глаза, будто только что увидел — и резко скомандовал.

— Вон.

Он повернулся к остальным:

— И вы вон, все. Кроме него.

Слуги послушались сразу; Вика чуть замерла на пороге, и дед осведомился:

— А тебе что, нужно особое приглашение? Бери брата и выметайся. Я хочу поговорить с гостем один на один.

…когда дверь за ними закрылась, старик молча указал мне на стул — а сам включил запись на планшете.

Я сел.

Несколько минут Ратибор молча смотрел видеозапись, и лишь затем, увидев всё, поднял глаза на меня.

— Вот теперь я верю, что ты сын своего отца, Йошида.

Я с молчаливой улыбкой развёл руками.

— Мы с твоим отцом недолюбливаем друг друга — уж в слишком разных мирах мы живём — но, по крайней мере, я уважаю его, — кивнул старик. — Он один из немногих аристократов, чья Сила — настоящая.

— Настоящая? — я приподнял бровь. — Что вы имеете в виду?

Старик отложил планшет в сторону.

— То и имею. Распутины, Медведевы, Громовы… ещё два или три рода — вот и все, кто действительно владеет Силой.

А?

— Для остальных Сила просто слово, которым можно хвастаться. Они покупают себе сертификаты о фальшивых рангах и гордятся, словно это какое-то достижение.

Ну, по крайней мере, это объясняет, почему там, внизу, парень, что собирался превзойти Михаила, сжался в комок при виде D-рангового маргинала.

— А как же практика? — спросил я, наклонив голову. — В настоящем бою бумажкой не отмашешься.

Старик хмыкнул и налил себе ещё водки из стоящей рядом запотевшей бутылки.

— Практика… большинство из аристо не были в настоящем бою ни разу в жизни. Выучили по паре простейших фокусов, дерутся в показательных спаррингах друг с другом и чешут своё эго. Твой отец — один из немногих, кто реально сражается, за что я его и уважаю.

Он усмехнулся, опрокинув в себя стопку.

— Аристократы хвалятся Силой, которой у них, по большей части, нет. Но хочешь правду, Йошида? Семьдесят процентов всех носителей Силы находятся в тени, а не на свету. Они не носят громких титулов, зато используют Силу и получают реальную власть.

Что ж… звучит похоже на правду. Старик явно говорит о себе и своих бойцах, бандитах с улиц. И знаете, что? Реакция «Барина» и «Богатенького» на одного-единственного громилу доказывает его правоту.

Поставив стопку на стол, старик стянул с пальца массивный перстень из чёрного, как смоль, металла.

— Знаешь, что это такое? — уточнил он.

Я покачал головой.

— Понятия не имею.

— Цена, — старик полюбовался игрой света на тёмных гранях. — Цена твоей жизни, Йошида Распутин.

Небольшая пауза; старик, похоже, хотел, чтобы я переварил эту мысль.

— Этому кольцу очень много лет. Найдено на раскопках в Алжире, стоит… где-то как этот клуб. Примерно столько же мне было обещано полтора часа назад за то, чтобы мои люди устранили тебя. Представь же моё удивление, когда ты появился здесь, у меня на пороге.

Ха. Два часа? Значит, к тем двум неудачникам из подвала он отношения не имеет. Почему, скажите на милость, с самого своего появления я всем так мешаю?

— Скажу сразу, во избежание недопонимания, — сообщил Ратибор, — за заказ я не взялся. Всё-таки моя внучка сегодня встала на ноги…

Он глянул на меня, уловив тень улыбки на моём лице.

— И дело тут вовсе не в благодарности. Просто нужно быть идиотом, чтобы пытаться убить того, кто очнулся после девятилетней комы и тут же совершил невозможное.

Ратибор подвинул кольцо ко мне.

— В качестве извинения, — кивнул он, — за то, что здесь произошло. Не самая красивая встреча, но… меня ещё с утра волнует один вопрос.

Он поднял глаза, уставившись на меня в упор.

— Кто ты на самом деле такой, Йошида Распутин?

* * *
Михаил Распутин тупо глядел перед собой.

Столько вопросов, что даже голова болела, и каждый хуже предыдущего.

Труп слуги в комнате Йошиды. Михаил повидал достаточно покойников, чтобы сразу понять: убит Андрей быстро и профессионально. Шея свёрнута одним движением. В то же время, следов убийц — никаких, кроме, собственно, трупа.

Ни в комнате Йошиды. Ни в пресловутом подвале. Юкино по-прежнему утверждала, что там были убийцы, но и слуги, и сам Михаил всё ещё раз тщательно изучили. Ни единой капли крови, как и каких-то других признаков, что там был кто-то, кроме этой парочки.

Так что же произошло? В особняке нашлась «крыса»? Или… это сделал сам Йошида? Мысли путались от непонимания, Михаил тёр лоб. Ещё и Агата Романова никак не отвечала на звонки и сообщения — а новенький телефон Йошиды вообще был обнаружен Богданом оставленным в машине, что довезла его до Романовых.

Звук сообщения вырвал Михаила из этого чувства. Сергей.

«Мы нашли его. Они с Агатой поехали в «Studio 21», оттуда пока не выходили».

Михаил мрачно уставился на экран. Плохо, плохо… «Studio 21» — вовсе не то место, куда стоило соваться Йошиде. У них с Ратибором Горынычем были слишком уж… натянутые отношения, и от старика можно было ждать чего угодно.

Одна надежда — что Йошида не будет сильно привлекать к себе внимание, а старик не знает, как он сейчас выглядит. Если тот просто тихо посидит за столиком, может, всё и…

Ещё одно сообщение. Снова Сергей.

«Посмотри срочно! Это разлетелось по всем новостным пабликам».

Видео.

Включить.

Съёмка велась откуда-то сбоку; камера тряслась, и картинка немного плыла, но главное было вполне разборчиво. Йошида — вполне уверенно стоящий на ногах — обрушивает стул на мускулистого парня в чёрной майке… Затем бьёт второго в нос…

У Михаила перехватило дыхание; глаза вылезли на лоб. О, нет… нет-нет-нет…

Мысль о том, что Йошида ещё несколько часов назад еле волочил ноги, а не то что драться не мог, проскользнула где-то на задворках его сознания.

«Studio 21». Видео снимали именно там.

А эти парни… да, наверняка люди Ратибора Горыныча. Чёрт, чёрт, чёрт!.. Как Йошиду занесло туда? И как теперь спасать его из этого места?

Короткий номер. Три гудка — и абонент ответил.

— Да, господин Ра…

— Поднимай ребят! — проревел Михаил, не давая Богдану даже договорить. — Всех, кто есть! Снимай со всех других заданий! Срочно едем штурмовать «Studio 21»!

Нужно во что бы то ни стало спасти сына из рук группировки Горыныча.

* * *
Прим. автора: важно! Пожалуйста, хватит ставить книге лайки и писать комментарии, а то автору приходится больше работать и чаще выпускать главы. Прекратите, дайте отдохнуть!

Глава 12

Ярослав пытался отдышаться — и никак не мог.

Он так до конца и не понял, что это было. Два слова — и он уже на коленях, не может ни пошевельнуть ни рукой, ни ногой без разрешения… Йошиды Распутина?

Так это и правда он?

Ярослав попытался выдавить из себя какие-то слова, но его хватило только на сиплый выдох. Леденящий страх и ощущение Силы напротив до сих пор не отпускали его душу. Словно… заглянул в бездонную пропасть.

— Я же говорила, кто он, — заметила Вика. — Но до тебя так и не дошло, братик. Обязательно всё ставить под сомнение, чтобы потом стоять и держаться за грудь?

Вдох. Выдох.

— Он… — тихо произнёс Ярослав, глядя на дверь в кабинет дедушки. — Он же выглядел как последний отброс с улицы! Как я мог подумать…

— Ну вот и думай, что теперь будет, когда ты оскорбил этого «отброса», — Вика поглядела на брата с упрёком. — И это после того, что было утром? После того, что он сделал для Ани?

Ярослав удивлённо заморгал. Вроде сестра говорила как обычно, но… в голосе мелькали странные интонации, да и взгляд как-то изменился.

— Серьёзно? — он распрямился; из груди медленно уходила тянущая боль. — А я-то думал, сестрёнка, что тебе нравятся высокие подкачанные парни модельной внешности.

Губы Ярослава тронула слабая усмешка.

Вика сердито глянула на брата.

— Ты о чём подумал, придурок? Не забыл, кто он такой?

— Ещё долго не забуду, — отозвался Ярослав. — Тем более не заглядывайся на него. Никто этого не оценит: ни дедушка, ни он сам, ни его отец…

Ярослав покачал головой.

— Ни твой Тигран.

— Он не мой! — Вика словно дёрнулась от упоминания этого имени. — И вообще… При чём здесь он.

— Да… не при чём, — Ярослав пожал плечами и перевёл тему. — Мда… Распутин в «Studio 21», кто бы мог подумать? Будь это кто-то другой, с такой силой, я бы сказал, что он должен быть либо с нами, либо мёртв, но… Он же грёбаный Распутин!

— Спокойно, — кивнула Вика, продолжающая мечтательно улыбаться. — Верь дедушке. Он знает, что делает.

* * *
Старик Ратибор невозмутимо сооружал себе второй бутерброд, ожидая моего ответа. Такой же кусочек простого чёрного хлеба, такой же ломтик сала. На этот раз вместо чеснока была горчица.

Я молчал, разглядывая кольцо, что он мне вручил.

Когда Ратибор спросил меня, что это такое, я сказал, что понятия не имею. Ну, что сказать.

Я соврал.

Древнее кольцо, найденное где-то там при раскопках в Алжире?.. Понятия не имею, что это за раскопки и как оно попало в Алжир — и попало ли вообще — но кое-что я знал точно.

Материал, из которого отлита массивная печатка. Это не золото, не платина. Вообще не какой-то земной металл.

Стазисный никель. Сплав, который встречается только на трёх планетах в галактике. Стоит как этот ночной клуб? Ха! Старик, если бы ты знал реальную стоимость стазисного никеля, ты бы им так не разбрасывался! За такой увесистый перстенёк, что лежал у меня на ладони, можно было купить… ну, скажем, где-то половину Москвы.

Такая цена была обусловлена просто: свойства. Название не взялось из ниоткуда. Стазисный никель при постоянном контакте с телом обновлял его, замедлял старение, продлевал жизнь.

А теперь самое интересное.

Капсула, в которой находился мой клон, оставленный на Земле двести лет назад — Саркофаг, как я его называл — была обшита изнутри стазисным никелем. Как и большинство других подобных Саркофагов. Затратно, зато так я мог быть уверен, оставляя клон здесь, что за долгий срок тело не придёт в негодность, и однажды я не вселюсь в полуистлевший труп.

Мог ли столь редкий и ценный металл попасть на Землю как-то ещё, да ещё и быть отлитым в пошлое кольцо? Едва ли. А значит, за прошедшие двести лет кто-то… изрядно пограбил мой тайник. Настолько, что вещи оттуда разошлись по всей планете.

Впрочем, старик едва ли знает что-нибудь об этом. Скорее всего, перстень и правда прошёл через десятки рук, прежде, чем попасть к нему.

Я надел перстень на палец. Сидит как влитой. Полюбовавшись пару секунд, я вновь перевёл взгляд на Ратибора, жующего бутерброд с салом.

— Кто я такой? — хмыкнул я. — Ответ в самом вопросе, Ратибор. Я Йошида Распутин.

Старик усмехнулся и покачал головой.

— Йошида Распутин… Йошида Распутин был живым трупом. Он не мог, а главное — не должен был приходить в сознание. Но… ты пришёл.

— Пришёл, — не отводя взгляда, ответил я. — А что, с этим есть какие-то проблемы?

— У меня? — старик широко улыбнулся, вновь наливая себе водки. — Абсолютно никаких проблем. Никто не назначает цены за мою голову. Никто не нанимает лучших киллеров, чтобы устранить меня максимально быстро. Но это только у меня.

Взяв со столика вторую стопку, он наполнил её — и толкнул ко мне.

— Будешь?

Я оставил алкоголь без внимания.

— И кто же хочет убить меня, Ратибор?

Простой вопрос, но старик вдруг отреагировал совсем не так, как я думал. Откинувшись в кресле назад, он громко и хрипло расхохотался.

И что смешного?

— Кто хочет убить тебя? — прокаркал он. — Кто хочет убить тебя, Йошида Распутин? Ну, давай подумаем, кто хочет убить тебя.

Выставив ладонь вперёд, он принялся загибать пальцы.

— Начнём с тёплого семейного круга, да? Наина Распутина, вторая женатвоего отца. Восстав из мёртвых, ты лишил её сына статуса наследника рода, а Наина известна всей столице, как женщина, что пойдёт на всё, чтобы добиться своего.

Второй палец.

— А может, сам её сынишка, Дмитрий Распутин, твой сводный брат? Говорят, он очень болезненно относится к любым попыткам сделать его вторым. Так ли крепки братские узы, чтобы это остановило его от убийства?

Третий палец.

— Оставим пока семью. Конечно, там полно народу, что желали бы тебе смерти, но назовём, для разнообразия, род Медведевых — непримиримых врагов твоего отца, которые не упустят возможности пошатнуть положение Распутиных.

Четвёртый палец.

— Род Романовых. Ты устраивал их в качестве жениха дочери, который лежит на койке и никогда не встанет с неё, позволяя им быть партнёрами Распутиных — и ничего не отдавать при этом взамен. Возможно, теперь, когда статус изменился, они передумали?

Пятый палец.

— Да даже сам английский принц связался со мной лично, предлагая за твоё убийство кругленькую сумму! Не потому ли, что — если верить моим источникам — ты начал заигрывать с Юкино Мори, в которую он давно влюблён и чья свадьба с ним — тот ещё секрет Полишинеля — должна вот-вот состояться?

Выбросив вперёд вторую руку, старик загнул шестой палец.

— И это подводит нас к следующему претенденту — отец Юкино…

— Стой, стой! — остановил я его. — Хватит, я понял.

Подхватив стопку водки, я опрокинул её в себя. Алкоголь обжёг горло — это тело было непривычно к такому — и потёк дальше, разгоняя кровь.

Старик хитро усмехнулся и протянул мне кусок хлеба с салом.

— Пойми, Йошида, что твоё пробуждение — это катастрофа для многих. Я назвал только вершину айсберга: самое интересное начинается там, где мы затрагиваем причину твоего попадания в кому девять лет назад. И, предвкушая вопросы — даже у меня здесь нет ни единой догадки.

Я спокойно прожевал закуску, ожидая, пока он закончит тираду.

— Нет ни единого человека, который был бы тебе рад, Йошида, — заключил старик. — Ни единого.

— А Михаил Распутин? — быстро уточнил я.

— Как отец — возможно, — согласился Ратибор. — Но как политик… Извини. Выйдя из комы, ты, считай, повесил у себя над головой большую красную мишень.

Ладно, старик, я понимаю, к чему ты ведёшь.

— Полагаю, — заметил я, — теперь мне следует задать вопрос — а почему же ты, старик, не в их числе?

Ратибор покачал головой.

— Да потому, что там, где остальные видят в тебе угрозу, стоящую поперёк горла и путающую все карты… я вижу человека, что был достаточно силён, чтобы не скрывать свою силу.

Было б что скрывать.

— С таким количеством врагов… — продолжал Ратибор. — Я удивлён, что ты продержался целый день. Но ты не только продержался, ты ещё и творишь то, что под силу единицам. Исцеляешь больных, ставишь людей на колени одним словом…

Я спокойно вытер жирные руки о салфетку, давая ему закончить мысль.

— Ты тёмная лошадка, Йошида, — улыбался старик. — На таких редко ставят. А вот я как раз люблю.

— Возможно, — не стал спорить я. — Вот только зачем мне, чтобы на меня кто-то ставил? До сих пор я успешно справлялся и сам.

— Время идёт, и ставки только растут, — развёл руками старик. — А представь, что будет, если вся эта свора узнает, что ты — не тот Йошида, которому выжгли душу девять лет назад, а тот, кого я вижу перед собой? Ты силён, но хватит ли у тебя силы противостоять всем и сразу?

Вот и увидим.

— Встречный вопрос, — ухмыльнулся я, продолжая рассматривать кольцо из стазисного никеля. — Что ты можешь предложить мне, старик? Такого, чего я не достану сам в короткие сроки.

— Всё то, что ты не можешь попросить у отца.

Я на секунду завис, а затем рассмеялся. Бл*дский проницательный старик! Эта фраза значит сразу всё и ничего.

Ладно.

— Этот перстень, — я коротко стукнул печаткой по столу. — Откуда он?

Ратибор чуть вскинул бровь.

— Я же говорил, — ответил он. — Раскопки…

— Да-да, помню, в Алжире, — кивнул я. — Мне это ни о чём не говорит. Откуда он конкретно у тебя?

Что-то мне подсказывает, что старик не ездил в Алжир лично.

Старик улыбнулся, уловив мысль.

— Хочешь узнать, что ещё было там, где я его достал?

— Возможно, — согласился я. Старик уже сказал мне многое: значит, он его где-то «достал», а не, например, получил в подарок.

— Что ж, — старик побарабанил пальцами по столу. — Выкупил его пару лет назад на аукционе. В России, насколько я знаю, всего три таких кольца, и я решил, что хочу стать владельцем одного из них.

— А теперь передумал?

— Ну, — старик наклонил голову, — когда хочешь получить хорошие отношения с Распутиным, приходится чем-то жертвовать.

Я пожал плечами.

— Аукцион, значит? Что за аукцион?

— У него нет названия, — отозвался старик. — Названия для вывесок, а это… место, которое не афиширует себя. Все, кому хватает статуса знать о нём, и так в курсе, а остальные…

— Чёрный рынок, что ли? — фыркнул я.

— Почему чёрный рынок? — Ратибор глянул в ответ. — Ничего запрещённого, ничего преступного. Просто… бытует мнение, что ценные вещи должны оставаться в руках сильных людей. Остальным попросту ни к чему знать о них.

Ну, да, ну, да. Меньше знаешь — крепче спишь.

Старик кинул взгляд на календарь, висящий на стене.

— Аукцион сегодня работает, кстати, — заметил он. — Если ты заинтересован — я мог бы сказать Вике, чтобы проводила тебя туда. В качестве небольшой услуги.

За которую потом придётся платить? Впрочем, аукцион действительно интересен; даже если я не найду там других предметов из своего тайника, то, по крайней мере, погляжу на местную элиту и на то, что они считают ценными вещами.

— А зачем мне для этого твоя внучка? — улыбнулся я.

— Полагаешь, сможешь попасть туда сам, без приглашения завсегдатаев аукциона?

Я выдержал взгляд старика.

— Почему бы и нет? Я за сегодняшний день делал вещи и почище.

— Не спорю, — согласился Ратибор. — Но тогда ты успеешь только к самому концу торгов. Они начинаются в полночь, а сейчас…

Он сверился с часами.

—…четверть двенадцатого. К тому же, если ты попытаешься назваться своим именем…

Старик помолчал. Ага, помню — миллион аристократов, и я в самом центре внимания.

— Я же предлагаю тебе быстрое решение любых проблем. Анонимность, проход внутрь без вопросов и человека, знакомого с внутренней кухней аукциона, — заключил он.

Хитрый старик. Слова правильные, но что насчёт причин, по которым ты мне помогаешь? Далеко ходить не нужно: Вику откровенно сватают ко мне. Как будто было мало одной невесты.

Чёрт бы их всех побрал, с желанием срочно навязать мне девушку. Словно это дело, решаемое за один день!

Как говорится, меньше имеешь — меньше теряешь. Моей силы вполне хватает, чтобы защитить себя самого. Но кого-то другого?

Человек, к которому ты привязан — слабость. А если ты не можешь обеспечить его безопасность — то ещё и непозволительная роскошь. Я пока не мог. Именно поэтому я так легко сошёлся с Юкино, увидев её в деле… и именно поэтому меня так нервировали попытки что отца, что Ратибора всучить мне ещё больше ответственности, чем уже было за самого себя.

— Что, гадаешь, во что это перерастёт дальше? — хмыкнул старик, почуяв примерное направление моих мыслей. — А может, боишься этого?

— Скорее, пытаюсь быть реалистом, — отозвался я. — Помнится, однажды у меня была… собака.

— Собака? — переспросил Ратибор. — Ну, пусть будет собака, ладно. И что с ней стало?

— Умерла.

Мой рассказ станет выглядеть странно, если я поведаю о засаде, устроенной в космосе. Я же не хотел ни вдаваться в подробности, ни… говорить, кого я имел в виду на самом деле.

— Так я и не предлагаю ничего такого, — старик кивнул. — Но, если хочешь попасть на аукцион, тебе нужен провожатый. И… хороший костюм, кстати — там довольно строгий дресс-код, в этом барахле тебя не пропустят.

Я продолжал думать. С Викой я действительно попаду на аукцион уже сегодня. С другой стороны, к чему такая срочность? Почему нельзя заглянуть туда через неделю или две?

— Занятно, — старик заглянул в планшет. — Видео, на котором ты избиваешь моих людей, уже разлетелось по всему Интернету. Шумная драка в «Studio 21», комментарии… Все гадают, правда ли это Йошида Распутин, или на видео какая-то постановка. Лицо видно только краем, но удары впечатляющие.

Намёк был ясен. Раз видео разлетелось по Сети, значит, Михаил уже в курсе. А раз Михаил уже в курсе, а помещение ясно видно на видео…

Значит, отец скоро будет здесь. Как раз тогда, когда мне встреча с ним совершенно ни к чему. Не сейчас, не здесь.

— Ладно, — кивнул я Ратибору. — Вика так Вика. В конце концов, ты прав: всё, что мне нужно — это пропуск на аукцион.

Старик, конечно, будет думать, что я поддался на его уговоры. Что теперь я ему должен и он вправе потребовать от меня ответную услугу.

Пусть думает и дальше. Его полное право.

Улыбнувшись, старик прошёл к двери и распахнул её.

— Вика, — велел он. — Для тебя есть дело. Для начала… подбери подходящий костюм для нашего гостя.

* * *
— Костюм сидит очень хорошо, господин Распутин.

Вика повернула зеркало в высокой раме поближе к свету, позволяя мне разглядеть себя получше.

— Вижу, — согласился я. — Действительно хорошо. Только не зови меня Распутиным. И вообще, давай на «ты».

Не знаю, где они разыскали такой узкий костюм, но да, смотрелся он намного лучше предыдущего, спортивного. По крайней мере, не превращает меня в огородное пугало.

Я ещё раз окинул взглядом себя в зеркале и ухмыльнулся.

— Кажется, теперь на отброса в шмотках не по размеру я не тяну.

— Как видите… Как видишь, — Вика виновато улыбнулась, — даже недостатки можно превратить в достоинства.

Подойдя ближе, она пригладила рукой мои волосы; при этом глаза девушки слегка загорелись.

— Теперь твоя худоба выглядит даже элегантно.

— Не то, чтобы меня сильно волновало, насколько сильно свора толстосумов найдёт меня привлекательным…

— А мы и не для них стараемся, — улыбнулась Вика.

Я закатил глаза. Вика даже не скрывает своих намерений, переходя на всё более фамильярный тон.

Ага, ага, плевать. Главное — чтобы дресс-код аукциона был соблюдён. Я и так провозился здесь минут десять, а торги, по словам дедка, начинаются в полночь.

— Пошли, — скомандовал я Вике.

Девушка улыбнулась и пошла вперёд меня к лестнице. Я был только рад.

Как вы поняли, мне нравится оценивать девушек со спины. Если Агата была натренированной и подтянутой, то Вика на её фоне смотрелась куда более хрупкой и по-старомодному модельной. Идеальная секретарша, которую мечтал бы видеть у своего кабинета любой босс.

Однако при всей её внешней худобе и беззащитности, я своим глазами видел, как она приподнимала за грудки над полом огромную лысую детину. Недостатки можно превратить в достоинства, да?

Бедра девушки виляли с отточенной ритмичностью, завораживая, как медальон гипнотизёра. Ещё немного — и я бы подумал, что она делает это специально.

…беспорядок внизу уже был убран; ни разбитого стула, ни перевёрнутой посуды, ни стонущих тел. А вот Агата ещё сидела там, как и её дружки. При виде меня они все затихли и поджались, словно боялись, что я сейчас начну избивать и их.

— Господин Распутин… — пискнул было один из них, но я даже не повернул головы.

— Йошида, — нахмурилась Агата. — Ты куда?

Я мельком обернулся на неё. Что сказать? «На аукцион, искать инопланетные артефакты»? «Ухожу, пока сюда не заявился мой отец»?

— Дела, — коротко бросил я.

— С ней?

Вместо ответа Вика демонстративно взяла меня под руку, идя к выходу.

* * *
Открыв дверцы машины, я вышел наружу.

Это что, театр?

Да, похоже на то. Небольшой, но явно старинный, с украшениями на входе. Швейцар у двери учтиво пропустил нас, ничего не спрашивая — а внутри местный работник подскочил к нам, как только увидел.

— Госпожа! — он расплылся в подхалимской улыбке. — Вы давно не заглядывали к нам!

Я поглядел на Вику. Вика поглядела на работника.

— Повода не было, — когда она говорила с другими, в её голосе вновь звучали твёрдость и достоинство. — А вот сегодня… говорят, сегодня у вас дают «Венецианского купца»?

О, да вы тут все е*ать конспираторы, как я погляжу? Почему-то мне казалось, что подобные пароли сочиняют скорее для пафоса и ощущения причастности к Тайне, чем из практических соображений.

— Конечно, госпожа, — согласился работник. — А ваш спутник…

— Со мной, — коротко ответила Вика.

— Разумеется, госпожа, разумеется.

Мёдом из голоса этого типа можно было поливать блинчики.

…маленький, но подчёркнуто роскошный зал был погружён в приятный полумрак; негромкая музыка скорее создавала фон, чем звучала всерьёз. Я плюхнулся на свободное место рядом с Викой и огляделся по сторонам.

Важные дамы, важные господа. Дорогие костюмы порой не вязались с маргинальными рожами в шрамах, и я вспомнил слова старика о том, что большая часть Силы собрана вовсе не в дворянских родах, а в бандах и синдикатах. Думается, Вика здесь не одна такая.

На меня люди почти не смотрели; время от времени скользили взглядом, приподнимая бровь — и на этом всё. В основном все взгляды были направлены на сцену, закрытую занавесом.

Были здесь те, кто желал мне смерти? Да, наверняка были, чего гадать. Но вряд ли кто-то мог предположить, что жалкий инвалид Йошида Распутин, только этим утром вышедший из комы, уже к ночи заявится на закрытый дорогой аукцион.

Лицо? На видео оно и правда засветилось лишь краем. А аккаунт в соцсети… спасибо отцовским пиарщикам, которые выбрали такую неудачную фотку, да ещё и прифотошопили ей глаза и рот, совершенно непохожие на мои. Словом, анонимность была соблюдена.

Время шло; занавес всё не поднимался. Посетители аукциона шёпотом переговаривались друг с другом,

— И что? — тихо осведомился я у Вики. — Начинать-то будут? Твой дедушка говорил, аукцион открывается в полночь, а уже больше.

В ответ она кивнула в сторону первого ряда, где стояла группа людей в военной форме. Один из них говорил по телефону, другие нервно глядели на него, будто ожидая каких-то известий.

— Похоже, сегодня сюда собирался сам Евгений Суворов, внук генерала Суворова.

— И без него не начинают? — я медленно поднял бровь. — Чем он так важен, что ради него одного заставляют ждать целую кучу влиятельных и богатых людей?

Вика пожала плечами, глядя чуть виновато, как будто именно она задерживала неизвестного мне Евгения.

— Его отец, генерал Суворов, фактический владелец этого места.

Люди в зале, тем временем, оживились, поворачиваясь к дверям; те распахнулись, и внутрь быстрым шагом вошёл тип в чёрном костюме.

— Господин Суворов, рад видеть вас… — вякнул было кто-то, но парень только отмахнулся. Судя по виду, у него было чертовски плохое настроение, да и задержался он не просто так. Быстрый шаг, злое лицо. Всё в синяках, наскоро замазанных тональником, на брови свежий шов.

— Господи! — воскликнул кто-то ещё. — Господин Суворов, что произошло?

— Я что, отчитываться вам должен? — рявкнул парень в ответ, проходя к своему месту.

Знакомый голос.

Ну, да. Едва ли ты захочешь рассказать всей почтеннейшей публике, как мой кулак поздоровался с твоей рожей — там, в саду, когда ты пытался изнасиловать ту девчонку.

* * *
Некоторое время назад.

«Дела»?

Это всё, что он ей сказал?

Просто прошёл мимо.

Глянул мельком — и ушёл.

Да что этот Йошида себе позволяет?

Агата Романова покосилась на друзей, бурно и с дрожью в голосе обсуждающих произошедшее. Когда Йошида прошёл мимо них — в чёрном костюме, под руку с той девицей, ни слова не говоря — они словно языки проглотили, зато теперь не затыкались.

—…вот он, признак настоящей аристократии! — восклицал Макарский. — Подлинная скромность! Он ведь ничем не подал знак, пока не решил, что это необходимо…

— И смелость, — поддакнул второй. — Он их просто всухую раскатал… хотя чего ему бояться, он же Распутин?

— Я не успела запостить ни одной совместной фотки с ним, — сокрушалась блондинка. — Все тренды забиты им, а я…

Она обернулась на Агату.

— Эй! Ты обязана привести нас к нему. Он же твой знакомый, да?

— Жених, — поправил Макарский. — Он же сказал, что Агата его невеста. Как думаешь, он ещё вернётся сюда, к нам?

— Агата? — блондинка нахмурилась. — Чего ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь.

Агата резко обернулась, уставив на приятелей злое лицо.

— Сказать хоть что-нибудь? — выдохнула она. — Окей, слушайте. Какого хера вы здесь так восхищаетесь этим придурком, когда он буквально ноги о нас всех вытер?

— О чём ты…

— Как и все Распутины, впрочем! — Агата распалялась всё больше, выплёскивая то, что копилось уже долгое время. — Все они одинаковы! Ведь это именно из-за Распутиных род Романовых потерял всю свою власть.

Она оглядела остолбеневших друзей.

— В детстве я ничего этого не понимала. Думала, Йошида Распутин — мой друг. Но теперь, думаю, всем стало ясно, что он такой же, как остальные. Пафосное молчание, высокомерные взгляды… Нравится? Кушайте, не обляпайтесь! А с меня хватит!

Иди нахер, Йошида Распутин. Агата вскочила с места и, не обращая внимания на окрики приятелей, быстро направилась к выходу.

Нахер помолвку. Нахер свадьбу. Нахер род Распутиных.

Родители, конечно, будут в ярости. Но даже они не смогут ничего переиграть.

Агата на ходу достала телефон. Пальцы быстро заскользили по экрану.

«Привет! Я подумала над твоим предложением… и я согласна!»

Агата остановилась на мгновение. Что, если она пожалеет об этом?

Нахер тебя, Йошида Распутин. Нахер.

«Если ты решишь одну проблему».

* * *
Прим. автора: рекламная интерграция!

Подписывайтесь на лучший в мире паблик Оро Призывающего! Там вы сможете прочитать о новых главах Оро Призывающего, посмотреть на обложки Оро Призывающего и даже написать Оро Призывающему!

https://vk.com/orothesummoner

Глава 13

С лёгкой улыбкой я следил за тем, как Евгений Суворов быстрым шагом проходит в первый ряд.

— Так кто он такой, говоришь?.. — уточнил я у Вики.

Девушка не отвечала, глядя туда же, в первые ряды. Суворова обступили люди: несколько военных, какой-то активно жестикулирующий парень восточной наружности, сотрудники аукциона… Они что-то обсуждали. Впрочем, говорили они достаточно тихо, чтобы до нас ничего не долетало.

— Вика? — я толкнул её в бок. — Ты как будто зависла. Что такое?

Испуг в глазах. Рука, прижатая ко рту. Нет, что-то тут не так.

— А?.. — она повернулась ко мне. — Да, прости. О чём ты спрашивал?

Я покачал головой.

— Забудь, потом расскажешь. Ответь лучше, что это только что было и почему ты так побледнела?

Девушка нервно сглотнула. От повадок соблазнительной хищницы не осталось и следа; теперь это были повадки затравленной мыши перед наглым котом.

— Давай-давай, — настоял я. — Говори.

— Т-тигран, — наконец, выдавила из себя девушка.

— Кто? — не понял я.

— Тигран Гасанов… — Вика более-менее взяла себя в руки, хотя и оставалась крайне бледной. — Вон тот тип рядом с Суворовым. Он…

Я проследил взглядом за тем, как смуглый парень с характерной бородой с жаром доказывал что-то Суворову и военным. Дорогой пиджак, небрежно расстёгнутый, сидел на нём почти в обтяжку, и что-то подсказывало, что это не ошибка портного, а такой способ лишний раз продемонстрировать всем свою впечатляющую мускулатуру и небольшой комок шерсти, что выглядывал прямиком из-под воротника.

— Твой бывший? — предположил я. — Так и не простивший обиды?

По лицу Вики пробежала тень. Нет, не бывший — всё проще.

— Будущий, — на этот раз я уже не спрашивал, а фактически утверждал. — Добивается тебя всеми силами. Твоё мнение в расчёт не берётся, ты уже заранее считаешься его девушкой… я прав?

— Откуда ты…

— Видел такие взгляды, — отозвался я, поджав губы. Хорошее настроение тут же стало намного хуже; я провожал взглядом Тиграна, Суворова и остальных, которые не смотрели в нашу сторону, и мысленно матерился, грязно и обильно.

Ай да Ратибор Степанович, ай да сукин сын!

Вот об этом-то я и говорил. Ответственность, которой я не просил. Старик наверняка знал — или, по крайней мере, догадывался — что всё так и случится. Никто не мешал ему отправить со мной Ярослава или кого-нибудь из помощников, но нет — в ход пошла именно Вика.

Думаю, он рассчитывал, что в этом месте окажется Тигран; скорее всего, знал наверняка. Отлично знал, что, если он заметит Вику, то в стороне не останется. И… решил разобраться с проблемой моими руками? Или, может, моим именем — не суть важно. Главное — что дедушка останется чистеньким, а я благородно вступлюсь за поруганную девичью честь — так же, как сделал это внизу, избив пристававших к Агате бандюков.

Вот только хрена с два. В мои планы этого не входило. Я планировал сидеть тихо, внимания не привлекать, смотреть и слушать… А как тут не привлечёшь внимания, оказавшись в центре громкого скандала? А скандал ведь случится, рано или поздно. Зал маленький, все друг друга знают… а Тигран, судя по всему, не очень сдержанный. Вон как машет руками, да и говорил громче остальных.

—…так этого не оставим, — донеслось до меня с первого ряда. — Ты, конечно, настоящий джигит, защитил эту бабу, но никто не смеет избивать моего друга!

Чего-чего? Защитил? Я прислушался.

Евгений шикнул на Тиграна, не желая, чтобы весь зал слышал о нападении.

— Что?! Вдесятером на одного!? — тот не снижал накала. — И ты отбился? Красавчик! Джигит!

Ух. Похоже, у Суворова там своя версия произошедшего, героическая и увлекательная. Он что-то тихо ответил другу, и тот снова перешёл на шёпот, оставив меня наедине со своими мыслями.

Впрочем, долго искать решение не приходилось — я и так уже знал, что делать.

— Выходи, — велел я Вике, кивнул на дверь. — Прикрой лицо рукой или повернись как-то боком — и тихо выходи, пока они заняты своим.

— Что? — опешила она.

Ну, прости, я не рыцарь в блестящих доспехах, а человек с конкретными планами на вечер. И ломать их из-за тебя не собираюсь.

— Ты планировала купить что-то на аукционе сегодня вечером? — я поднял бровь. — Для себя, я имею в виду.

— Нет… — растерялась Вика. — Я вообще сюда не собиралась, пока дедушка не…

— Вот и выйди, — повторил я с нажимом. — Подожди меня в фойе, или там, не знаю, займись своими женскими делами… У них тут есть буфет? Вот, в буфет сходи, выпей шампанского.

— А как же ты?..

— Я разберусь здесь, — поторопил я её. — Давай, быстрее.

Вика нервно кивнула — и быстро начала выбираться наружу; я цепко следил за Тиграном — не повернётся ли в её сторону. Но нет, тот был по-прежнему увлечён разговором, по-прежнему восхвалял доблесть «джигита» и проклинал пацана, который натравил на его друга десятерых амбалов.

Суворов… мог ли он меня узнать?

Едва ли. Было темно, и большую часть времени он видел мои ботинки, стучащие в его лицо. К тому же, я сейчас явно не выгляжу, как человек, способный кого-то избить.

Я обернулся. Вика как раз выходила в дверь зала; пара человек обернулись ей вслед, но Тигран, кажется, сейчас не замечал ничего, поглощённый своим разговором.

Вот и чудесно. Откинувшись в удобном кресле и вытянув ноги, я с лёгкой улыбкой уставился на закрытый занавес. Я не против побыть хорошим парнем, но лучше как-нибудь в другой раз, когда и силы будет побольше, и планы мои это не испортит. А сейчас… пора переходить к аукциону, не так ли?

Торги, тем временем, начинаться как-то… не спешили. Занавес оставался опущенным, и единственным представлением, что сейчас разворачивалось в этом театре, была интригующая всех беседа в первом ряду.

Я побарабанил пальцами по подлокотнику. Так-так-так!.. Для элитного и дорогого заведения они на редкость непунктуальны. Сейчас-то кого ждут? Суворов на месте, и будь он трижды избитым, обсудить это можно и во время торгов…

Я покосился вбок. Справа от меня было пусто, а слева сидел лишь молодой парень лет двадцати в тёмно-зелёном костюме, спокойно читающий небольшую книжку. Спросить, что ли, почему не начинают?.. Как-то неудобно.

Не я один, впрочем, был обеспокоен этим вопросом. Шёпот в зале нарастал, люди нервно переговаривались друг с другом…

А затем аукционист вышел на сцену.

— Дамы и господа, — заговорил он хорошо поставленным голосом. — Мы приносим вам свои извинения за задержку, и хотели бы внести ясность в происходящее.

Выждав секунд пять, пока все затихнут и повернутся к нему — только Евгений с Тиграном продолжали обсуждать своё — он продолжил.

— Как вы знаете, наш аукцион всегда старается порадовать своих клиентов интересными и ценными экземплярами. У нашего аукциона есть определённая репутация, и мы стараемся её поддерживать…

…вода, вода, вода. Я кивал в такт его речи. Хорошая тактика, если нужно потянуть время — просто говори подольше.

—…сегодня мы планировали — и по-прежнему планируем — предложить вашему вниманию нечто особенное, — аукционист профессионально улыбнулся. — Уверен, вы не будете разочарованы, этот предмет действительно стоит того! Однако доставка этой вещи задерживается по не зависящим от нас обстоятельствам, и ввиду этого мы вынуждены отложить начало торгов примерно на полчаса. Если вы решите выйти из зала, то о начале торгов вам сообщит звонок…

Толстосумов такое объяснение, по всей видимости, вполне устраивало. Кто-то выходил наружу, кто-то оставался в зале. Суворов с Гасановым, похоже, вообще ничего вокруг не замечали.

Что ж, пройдусь и я. Тем более, за эти полчаса я как раз мог бы закончить одно важное дело.

…наверное, можно было бы задаться вопросом: зачем я припёрся на аукцион, где ставки на самые дешёвые лоты наверняка начинаются с пятизначных цифр, не имея ни копейки в кармане?

Ответ прост. Я не собирался ничего покупать.

Нет, моя цель — посмотреть. Шанс, что именно в этот вечер здесь окажется нечто, интересующее меня, не слишком велик, а вот увидеть, что тут считают дорогими вещами, а также поглядеть на тех, кто такие вещи покупает… познавательно.

Но было и ещё одно дело. И связано оно было как раз с отсутствием у меня денег.

Кольцо на моём пальце, подаренное Ратибором, стоило… по его словам — примерно как элитный клуб. Что ж, предпочту получить деньгами.

Конечно, в Галактике я мог бы получить за него несравнимо больше. Но я не в Галактике; я на Земле, и выберусь отсюда ещё невесть когда. Эффект, замедляющий старение?.. Будет актуален, когда состарюсь, а до этого ещё дожить надо.

Прости, Ратибор, но я не очень ценю твой подарок. Тем более, что, фактически, это моё собственное имущество. Меркантильно, зато практично — думаю, ты бы и сам оценил.

Выйдя в фойе, я огляделся. Вики видно не было — хорошо — но и местного персонала тоже, не считая парня, что провёл нас в зал. Нет, его компетенции здесь явно мало; нужен кто-то повесомей.

Быстро обойдя фойе, я нашёл нужную дверь с надписью «Для персонала». Я, конечно, не персонал, но вряд ли они скажут что-то посетителю аукциона; судя по тому, как сочился лестью тот тип… Главное — вести себя уверенно.

Узкий коридор был пуст; не знаю, где товары для аукциона, но они явно не здесь, иначе у дверей стояла бы охрана. По бокам были двери без табличек, но свет нигде не горел; что ж, мне нужно лишь найти кого-нибудь и сказать, чтобы проводили меня к главному.

Дёрнув пару запертых дверей, я завернул за угол… и наткнулся прямо на аукциониста, того самого, что вещал со сцены.

— Господин? — он окинул меня взглядом, в котором явно читалось сомнение. — Что вы хотели? Это рабочие помещения…

— Знаю, — кивнул я. — У меня к вам дело. Это же вы здесь главный?

— Допустим, а что…

— Хотел бы продать через вас один предмет.

По лицу аукциониста пробежали морщины.

— Молодой человек, — быстро отрезал он, — здесь не ломбард, а вещи для аукциона покупаются в соответствии с надлежащей процедурой.

Уже не «господин», а «молодой человек». Кажется, мой образ в его глазах уже сложился.

— Даже не взглянете? — хмыкнул я. — Это кольцо стоит немалых денег.

Аукционист скривился, даже не глядя на продемонстрированное мною кольцо.

— Повторяю ещё раз, меня не интересуют найденные на антресолях родительские украшения…

Мои кулаки вновь медленно начались чесаться. Интересно, что мне будет, если я двину ему в морду?..

— Правда? — раздался позади насмешливый голос. — Господин Демидов, вас правда не интересует кольцо из алжирского золота? Таких в России всего три, насколько я знаю.

Я обернулся. Парень в зелёном костюме — тот, который читал книжку, сидя неподалёку от меня — стоял в коридоре и глядел на происходящее с лёгкой улыбкой. Приятное, чуть вытянутое лицо, каштановые волосы, закрывающие шею. Стиль безупречного человека, но при этом без обычного для богачей высокомерия.

— Это же оно, я правильно узнал? — поглядел он на меня.

— Оно, — подтвердил я, снимая кольцо с пальца и поднимая повыше. — Если хотите, можете взглянуть.

Аукционист так и стоял, застыв позади.

— В таких вещах стоит разбираться, особенно если ты занимаешься подобными делами, — парень аккуратно подцепил кольцо с моей ладони и посмотрел на свет. — Настоящее алжирское золото узнаётся по тонким синеватым прожилкам. К тому же, оно насмехается над законами физики, оставаясь всегда холодным…

— Господин… — выдавил из себя аукционист. — Простите, я не это имел в виду, господин…

А, я уже снова «господин»?

— И обработка идеальна, как я и думал, — парень вернул мне кольцо. — Это ведь то кольцо, которое принадлежало Ратибору Горынычу?

— Оно самое, — подтвердил я.

— Значит, старый хрыч его всё-таки продал? — парень сощурился. — А ведь я предлагал ему круглую сумму… Мне принадлежат остальные два, и коллекция неполная.

— Подарил, — я пожал плечами. — Но я не очень оценил подарок. Что сказать…

Как бы объяснить ему мою непростую жизненную ситуацию, не вдаваясь в детали?

— Очень люблю тратить деньги, — выдал я. — Проматываю всё, что попадает ко мне в руки, вот и это не исключение.

— Кажется, мы похожи, — кивнул собеседник. — Если эти дилетанты не возьмут кольцо на аукцион, я мог бы выкупить его у вас напрямую. Думаю, мы сойдёмся в цене.

— Нет-нет-нет! — засуетился Демидов. — Господин, наш аукцион, разумеется, возьмёт предмет, так вы получите намного большую цену…

Мы синхронно хмыкнули, глядя на его метания.

— Вот как? — уточнил я. — А если я нашёл его на антресолях? Или вообще украл?

Первый эффект пройдёт, и он сообразит, что у меня нет ни сертификата на уникальный предмет, ни даже собственных документов.

— Что вы! — Демидов быстро замахал руками. — Никто не подвергает сомнению вашу честность. Подобные вещи — сами по себе показатель статуса!

— Ну, а ещё, — протянул парень в зелёном, — любой знает, что люди, укравшие что-то у Ратибора Горыныча, долго не живут.

Демидов нервно поморгал.

— Аукцион готов взять эту вещь уже сегодня, всего за 15 % от итоговой стоимости…

Ого. А эти 15 %, похоже — весьма кругленькая сумма, раз он так торопится, пока я не передумал.

— Что ж, — я пожал плечами, вручая ему кольцо; Демидов принял его бережно, как хрупкое яйцо. — За этим я сюда и пришёл. Спасибо, что удовлетворили мою просьбу, господин Демидов.

Парень в зелёном тихо усмехнулся. Да, зрелище забавное.

— А что с моим товаром? — уточнил он уже серьёзным тоном. — Что за проблемы с доставкой? Я думал, вы взяли на себя все обязательства.

— Всё уже улажено, господин Орлов, — закивал аукционист. — Ничего серьёзного, товар будет здесь через четверть часа… Это не стоит вашего внимания!

— О, — вскинул я бровь, — так вы владелец той вещицы, которую господин Демидов так старательно анонсировал?

Тогда понятно, как он оказался в служебном помещении.

— Текущий, но надеюсь уже скоро стать бывшим, — согласился парень. — Константин Орлов, кстати.

Он протянул мне руку, и я пожал её. Помедлив секунду, я назвался в ответ.

— Никс.

Я не говорил, что меня так и зовут? Звали ещё вчера, во всяком случае.

— Не слышал, — склонил голову Константин. — Да и лицо… кажется, мы раньше не виделись. Но приятно познакомиться.

Я пожал плечами.

— Я… долго отсутствовал в Москве, и вернулся только сегодня утром.

— И сразу на аукцион?

— Я же говорю, люблю кутить, — пояснил я. — Так что это за… предмет такой?

— Не буду портить интригу, — отозвался Константин. — Думаю, скоро увидите сами.

Он ещё раз кивнул мне — и обернулся с аукционисту.

— Господин Демидов, давайте мы с вами пройдём в кабинет, и вы мне обстоятельно расскажете, что там за проблемы с доставкой…

Вернувшись в фойе, я огляделся по сторонам. Звонок ещё не прозвучал, а значит, до торгов оставалось время. Можно спокойно пройти в зал, не торопясь, привести мысли в порядок и затем насладиться тем, как богачи будут торговаться за моё кольцо…

— Если эта сука здесь с кем-то…

Я еле отскочил с дороги; Тигран быстро прошагал мимо меня, даже не оглянувшись. На смуглом лице играло злобное выражение.

Вот чёрт. Даже и думать не приходится, о ком он. Видимо, кто-то из его подпевал увидел Вику и сообщил о ней.

Бл*ть. Да что за… на минуту оставить нельзя. Стараясь держаться чуть поодаль — чтобы иметь время оценить обстановку — я двинулся следом.

Так и есть. Зайдя в небольшой театральный буфет, Тигран направился прямо к Вике.

Всё как всегда. Из-за женщин одни проблемы. А ведь так хорошо всё шло…

— Вика, — Тигран расплылся в наглой ухмылке. — Куда пропала? Ещё немного, и я решу, что ты от меня прячешься.

Грубо схватив обомлевшую девушку за руку, парень уставился ей прямо в глаза.

— Мне тут сообщили, что ты здесь не одна. Познакомишь? Очень интересно узнать, кто этот бессмертный.

Злое выражение снова сменилось сальной ухмылкой.

…а, ну его нахер. Я еле сдержался, чтобы не сплюнуть. Как и его друг, этот парень слишком напоминал мне моего братца, чтобы я просто развернулся и ушёл.

Шагнув вперёд, я фамильярно похлопал Тиграна по плечу.

— Меня ищешь?

* * *
Ратибор Степанович Горыныч деловито водружал ломтик сала на кусочек чёрного хлеба.

Планшет, лежащий перед ним, не передавал звук, зато всё происходящее внизу показывал в красках. Вот гвардия Распутиных кладёт лицами в пол весь персонал, от охранников до последнего уборщика и стриптизёрш в закрытых кабинетах. Вот автоматчики в чёрных шлемах вежливо, но категорично выпроваживают на выход всех гостей клуба. Вот в дверях возникает сам Михаил Распутин в развевающемся чёрном пальто.

Быстро добрался, однако. Видимо, опять перекрыл все дороги и гнал за триста в час.

Спешит.

Ратибор Горыныч не спешил — ни сейчас, ни когда-либо в принципе. Он неторопливо поводил рукой, выбирая между жгучим перчиком и горчицей, и в итоге остановился на первом.

Махнув рукой, он опрокинул в себя стопку. Вот и славно.

Мебель, конечно, придётся менять. Особенно двери. Интересно, получится ли обнаглеть настолько, чтобы выставить Распутиным счёт за всё, что они поломали? Перевёрнутые столы, стулья в щепки…

Стулья. Усидеть на двух стульях — вот что ему сейчас требуется. Умение, достойное настоящего мастера, вроде него.

Вражда с Распутиными была делом давним, но обычно она всё же протекала в виде холодной войны, а не активных боевых действий. Стул первый — не дать Михаилу повода прикончить его здесь и сейчас.

А стул второй — закрепить свои позиции в глазах другого Распутина, молодого. Или кто он там. Для этого нужно не сдать его отцу, подыграть.

Старик не так много успел узнать о том, чем сегодня занимался этот парень, но кое-что уже понял. Йошида Распутин не из тех, кому нужно навязывать свои планы. Он из тех, кому нужно дать возможность реализовать его собственные планы… а самому при этом оставаться где-нибудь рядом.

Как уже было понятно, эти два стула мало совместимы. Но у него была идея.

Ратибор прожевал бутерброд. Перчик приятно жёг язык. Как маленький взрыв во рту…

…слетевшая с петель дверь показалась взрывом большим. Кабинет наполнил шум; люди в чёрных шлемах уставили на него дула автоматов, безбожно нанося уличную грязь на дорогой паркет. Михаил Распутин влетел в кабинет весь взмыленный, с покрасневшим перекошенным лицом. Давление Силы ощущалось ещё от дверей.

Ратибор спокойно поднял голову. Силу он уважал, но уж точно не боялся, и даже магия не могла этого изменить.

— Где мой сын, Горыныч?! — взревел Михаил, перегибаясь через весь стол и хватая старика за грудки. — Отвечай, живо!!

Он с силой ткнул Ратибора лицом в столешницу, сметая на пол мисочку с горчицей; вторая рука занесена сверху для удара.

И ведь ударит, если решит, что это необходимо.

— Миша, — Ратибор попытался рассмеяться, но поза была неподходящая. — Разве я сторож сыну твоему?

— Какого…

— Ладно, шучу, шучу. Но ведь это так. Я понятия не имею, где твой парень — ушёл с полчаса назад.

— Не шути со мной, Горыныч! — Михаил тяжело дышал. — Где ты его держишь?

— Держу? — Ратибор изогнулся, пытаясь заглянуть Распутину в лицо. — За кого ты меня принимаешь, Миша? Йошида был здесь, имел со мной интересную беседу и ушёл отсюда на своих двоих.

А куда — неизвестно. Йошида показал себя тем, кто знает, что делает; раз направился на аукцион, значит, есть причина. И Михаил не должен узнать об этом раньше, чем к моменту, когда Йошида уже закончит все свои дела там.

— Думаешь, я в это поверю?

— Вот, — Ратибор указал рукой на планшет. — Посмотри видео с камер, чудак-человек. И кончай шуметь. Йошида ушёл отсюда сам, под руку с моей внучкой.

—…что?

От изумления Михаил даже выпустил его. Похоже, получилось.

Ратибор распрямился, улыбаясь.

— А я разве забыл упомянуть? — он налил водки в стопку. — Они отправились на свидание, Миша.

В помещении настала полная тишина. Михаил молча глотал воздух, глядя куда-то в стену. Казалось, он даже побелел.

Ну, да. Можно угадать его мысли. Сначала Юкино, дочь друга, а затем и внучка врага. И всё это в первый же день! Впрочем, на это и был расчет.

Хмыкнув, Ратибор подвинул полную стопку Михаилу и набулькал себе вторую.

— Ну, — заключил он, — за детей.

* * *
Прим. автора: ну, за проду.

Глава 14

Где-то в глубине сознания промелькнула мысль о том, что я не ел ничего уже… сколько времени? Ну, если брать тело Йошиды, то около девяти лет. Сало Ратибора Горыныча скорее лишь распалило аппетит, чем утолило его.

К чему я это? К тому, что я пошел в буфет пожрать, а не разбираться с мудаками!

Это вот всё продолжалось. И продолжалось оно активно. Сам Тигран и Вика ещё никак не успели отреагировать, когда сразу с нескольких сторон раздались тихие шепотки.

— Что происходит?

— Он что, правда хлопнул по плечу самого Гасанова?

— Самоубийца? Да кто это такой?

— Лицо незнакомое…

Работники буфета спешно ретировались подальше от нас, богачи и аристократия удивлённо переговариваясь, стоя поодаль. Кажется, сегодня в этом театре всё же дадут представление.

— А ты кто у нас такой? — продолжал я, демонстративно отряхивая руки.

Лицо Тиграна скривилось, в глазах мелькнуло презрение. Даже не ответив, он лишь развернулся к девушке.

— Это ещё что за фрукт? Твой младший брат?

— Эээ… — взгляд Вики метнулся ко мне; назвать моё настоящее имя она не могла, а других вариантов в голову, видимо, не приходило.

Впрочем, Тигран и не ждал ответа.

— Так пояснила бы ему, что те, кто бычит на Тиграна, плохо кончают, — усмехнулся он, всё ещё не глядя на меня. — Ты-то это должна хорошо знать. Как там дела у твоей сестрички?

Лицо Вики дёрнулось, как от удара током. Что ж, ясно, почему Одарённая, избивавшая на моих глазах мужика вдвое больше себя, так боится этого типа. Беспокоится она не за себя, а за родных. Ситуация не из приятных.

Что же это за Тигран такой, что даже старик Горыныч ему не указ? Я отлично заметил, как напряглись все, кто был рядом — а ведь они и сами не абы кто. Версия о том, что старик послал меня сюда, зная, как всё выйдет, подтверждалась.

И это значило, что старик… ставил в этой стычке на меня?

Мелочь, а приятно. На мой к нему счёт не повлияет, но это потом.

— Если тебе проще кошмарить Вику, то так и быть, — я пожал плечами и ухмыльнулся, — но мне-то казалось, здесь мужчины разговаривают.

Тигран лениво обернулся на меня.

— Это ты, что ли, мужчина? — скривился он. — Пацан, я бы сказал, в каком виде тебя найдут, если я захочу. Но тебя, бл*ть, не найдут.

Фи. Мы же в культурном обществе.

— Это то место, где я должен сильно тебя испугаться? — отозвался я, окинув его взглядом с ног до головы — А то мне почему-то совсем не страшно.

Вика, побледнев ещё больше, пыталась вжаться в сидение; похоже, она сильно боялась того, во что это может вылиться.

Тигран нахмурился; это переставало его развлекать и начинало раздражать.

— Извинись, — потребовал он. — Быстро, извинись.

Я попытался придумать очередной ответ для нашего словесного пинг понга, но не успел. Евгений Суворов вошёл в буфет быстрым, размашистым шагом; на лице то же выражение, что и у дружка — высокомерие, презрение, ограниченность.

— Тигран, что это за придурок? — осведомился он.

Чёрт. Здесь кто-нибудь в курсе, что этот вопрос логичнее задавать напрямую?

— Ты, — он подошёл к нам и ткнул пальцем мне в грудь. — Меня не волнует, кто ты такой, но ты идёшь нахер. Сейчас же. Никто не будет хамить моим друзьям в этом месте.

— Это место ничем не хуже любого другого… — я наклонил голову. — Или в других твои друзья ведут себя достойно?..

— У тебя что, со слухом проблемы? — Суворов, видя, что я остаюсь невозмутим, ярился ещё больше. — Нахер — это туда! Эта дыра принадлежит моему деду, так что я могу выбросить тебя отсюда, даже если у тебя есть приглашение — а у тебя его, бл*ть, скорее всего, нет, потому что я тебя не знаю.

— А он смелый, — хохотнул Тигран. — Эй, паренёк, ты в курсе, что хамишь человеку, который только этим вечеромраскидал десятерых и получил только пару синяков?

— Да уж, такие на земле не валяются, — подметил я, вспоминая звук удара с которым Суворов выключился лежа в саду.

Я едва подавил смешок, глядя, как на побитом лице Евгения повисает самодовольное выражение. Нет, меня он явно не узнал, хоть и всматривался — видимо, было очень не до того, чтобы запоминать приметы.

Наверное, будь мы вновь один на один, я бы поступил так же: просто врезал бы в рожу. Но драка на людях принесёт больше проблем, чем пользы (это ведь не шестёрки-бандиты из клуба), да и Сила во мне уже не так активно бурлит.

Возможно, настало время вытащить из рукава мой козырь — фамилию? Я замер, прикидывая. Раскрыться как Распутин посреди кучи влиятельных людей. Насколько это хорошая идея?

— Точно оглох, — продолжал Суворов, скривившись. — Сервиса хочешь? Окей, без проблем. Сейчас выведут и тебя, и твою девочку…

— Э, — Тигран снова сально улыбнулся Вике, — девочка остаётся.

— Да, — подтвердил Евгений. — Девочка остаётся. А вот ты…

Чёрт, придётся всё-таки вскрываться. Я открыл было рот…

Сзади деликатно прокашлялись.

Я чуть удивлённо обернулся на Константина. Что у него за манера постоянно появляться у меня за спиной?

— Извините, — он чуть махнул в сторону Евгения своей книжечкой. — Я имел наглость подслушать вашу перепалку. Кажется… знакомство с моим другом проходит напряжённо?

Евгений заморгал, опешив; впрочем, уже через секунду он взял себя в руки.

— Господин Орлов, — он наклонил голову, перейдя на совершенно иной тон. — При всём уважении… Эта крыса недостойна здесь находиться. И я вышвырну её с мероприятия моего деда.

Орлов поднял бровь.

— Да что вы говорите?

Он покачал головой, глядя на Евгения в упор.

— Просто в качестве маленькой просьбы, в знак уважения ко мне… Прежде, чем вы приметесь вышвыривать всяких грызунов, позвольте мне сделать один звонок.

Тигран и Евгений переглянулись; люди всё прибывали, изумлённо глядя на происходящую сцену. Константин, впрочем, не ждал разрешения: достав из кармана мобильник, он нажал кнопку вызова.

Немая сцена длилась секунд пять — пока на том конце не ответили. Сухой мужской голос, низкий и неразборчивый.

— Добрый вечер, генерал Суворов, — улыбнулся Константин, хотя собеседник и не мог его видеть. — Это Константин Орлов; я сейчас нахожусь как раз на аукционе…

Новая пауза; Евгений глядел на Орлова с затаённой ненавистью, уже понимая, к чему всё идёт.

— Нет-нет, что вы! — Орлов не прекращал улыбаться. — Аукцион проходит замечательно. Лишь один вопрос касательно организации. Скажите, ваш внук имеет право выгонять с аукциона моих друзей и пугать всех гостей? А то, видите ли, мне казалось, что Суворовы — уважаемый род с многовековой традицией…

Тигран и Евгений продолжали изображать статуи. Взгляд обоих метался от Константина ко мне, от меня к Вике, от Вики снова к Константину…

В какой-то момент взгляд Суворова задержался на мне. Секунда, две…

Нет, полетел дальше, по тому же маршруту.

— Да, — согласился в трубку Орлов. — Вы должны понимать, что взаимное уважение многое для меня значит. Для меня принципиально, чтобы все партнёры были людьми, которых я уважаю. А как я могу уважать тех, кто не уважает меня?

Ещё через секунду он с улыбкой протянул телефон Евгению.

— Вас, господин Суворов.

Евгений взял телефон фактически на автомате.

— Да?.. — тихо выдавил он.

В ответ из трубки донёсся ор.

Краем глаза я отметил, как народ быстро и немного бочком отходит назад. Видимо, никому не хотелось, чтобы Суворов-младший запомнил его как свидетеля собственного публичного унижения.

Сейчас ему, впрочем, было не до окружающих. Он стоял, злой и красный, молча выслушивая все те ласковые слова, что припас для него дед. Взгляд снова гулял по нам троим. Задерживался ли он на мне?.. Сложно сказать.

Не стоит судить о семье по одному только мудаку, кажется. Вот генерал Суворов уже вызывал у меня определённое уважение, хотя я даже не видел его лично.

—…да, — отозвался он без капли эмоций. — Да. Конечно.

Выключив телефон, он сглотнул — и протянул его Константину.

— Господин Орлов, простите, я не должен был…

— Не-а, — отозвался Константин. — Не передо мной вы сейчас должны извиняться.

Евгений глянул на меня с плохо скрываемой яростью — дёрнул Тиграна за руку.

— Пошли. Инцидент исчерпан. Да и торги вот-вот начнутся.

— Можешь всё равно валить отсюда, — хмыкнул в бороду Тигран. — Я позабочусь о том, чтобы сегодня тебе ничего не досталось.

Евгений лишь сильнее потянул его за собой. Лицо Вики наконец-то перестало быть таким напряжённым — а я уже боялся, что ей скулы судорогой свело.

Глубоко вздохнув, я повернулся к Орлову.

— Что ж… не знаю, что и сказать. Это было неожиданно и, пожалуй, даже необязательно… но всё равно спасибо.

— Ну, — покачал головой тот, — мне очень хочется пополнить свою коллекцию колец из алжирского золота… это раз. Мне нравятся люди со стержнем внутри — это два. Но третье и самое важное — мне дико интересно, кто же вы такой, господин Никс.

— Никс? — Вика заморгала глазами.

— Вот-вот, я именно об этом, — улыбнулся Орлов. — А ещё эти два придурка мешали мне читать.

Ах, да. Книжка до сих пор была у него в руке.

— А что за книжка? — поинтересовался я.

— Не совсем книжка, — отозвался Константин. — Манга.

Он быстро приподнял обложку. Толком я разглядеть не успел, но там было что-то про поднятие каких-то уровней в одиночку.

— Думаю, нам пора на торги, — заметил Орлов. — Звонок только что прозвенел.

Да? А я и не заметил.

— Верно, — согласился я. — Вика, идём.

— Но…

— Не думаю, что он повторит свою ошибку, — я пожал плечами. — К тебе никто не полезет. По крайней мере, здесь.

— А если и попробует, Евгений его удержит, — кивнул Константин; мы тронулись по направлению к залу. — Он, конечно, затаил злобу, но всё же понимает, что лучше не нарываться на неприятности.

— Кажется, у него с дедом не лучшие отношения? — я поглядел на парня.

— У них обоих так, — отозвался тот. — Генерал Суворов порядочный и уважаемый человек. Семья Гасановых в целом — образец порядочности. Отец Тиграна, его старшие братья… А вот сам Тигран — чёрная овца, что понтуется честью своих предков и прикрывается силой диаспоры.

Он покосился на Вику.

— Слишком сильно прикрывается. Думаю, Виктория могла бы рассказать вам об этом — если она хочет, конечно…

— Не хочу, — быстро отрезала Вика. — Давайте закроем эту тему.

Мы синхронно кивнули.

— Дама сказала своё слово, — отозвался Константин.

Похоже, тема эта для Вики и правда болезненная. Сестра?.. Или дело не только в этом?

…когда мы вошли в зал, аукционист Демидов уже был на сцене, освещённый софитами. Мы быстро заняли свои места, на сей раз сев ближе друг к другу. Тигран обернулся на нас с первого ряда; во взгляде, разумеется, не было ничего хорошего. А вот Евгения видно не было. Неужели после звонка он решил покинуть аукцион?

Ну и плевать на них обоих.

— Жду не дождусь, когда объявят кольцо, — улыбнулся Орлов.

— А мне не терпится узнать, что же за сюрприз у вас, — ответил я.

— У тебя, — Константин уставился на сцену. — Давай на «ты» — если не против, конечно.

— Только за.

— А что до моего лота и кольца… — Константин чуть скривился, качая головой. — Такие вещи выставляют в конце. Иначе все бы уходили, купив их. Так что придётся выдержать немного пафосного мусора.

Что ж, я никуда не тороплюсь. Вика сбоку моргала глазами.

— Кольцо? — шепнула она мне. — Дедушкино кольцо? Ты… выставил его на аукцион?

— Выставил, — коротко подтвердил я. — Какие-то проблемы?

Она промолчала.

— Лот номер один, господа! — сообщал Демидов. — Подвеска из нефрита, Китай, XVI век. Работа неизвестного мастера. Магические свойства — очищение воды или других жидкостей от содержащихся в них ядов; сертификат с заключением мага-эксперта прилагается. Начальная стоимость — двести тысяч рублей, один шаг — пятьдесят тысяч…

…и вот так двенадцать раз.

Лоты сменяли один друг друга; что-то вызывало лёгкий ажиотаж, что-то только зевоту. Лично меня здесь не интересовало ничего.

Старинный волчок, «повышающий концентрацию Силы»?

Мусор.

Флакон жидкости, защищающей от огня?

Ситуативный мусор.

Колода карт, дарующая вещие (но смутные) сны?

Если захочу рубить деньги на обмане старушек — самое то. В остальном — мусор.

И так раз за разом. Мелочёвка, за которой не стоит гоняться. В Галактике такой товар валяется разве что у мелких уличных торговцев.

Орлов, похоже, моё мнение разделял. Он лениво читал свою мангу, даже не глядя на сцену, и лишь пару раз кинул ироничный комментарий.

Я же наблюдал за торгами внимательно. Понять, что считают ценностью местные аристократы и бандиты, хотелось. И, похоже… что представления о по-настоящему ценных вещах они не имели. После того, как «амулет, вдвое увеличивающий длительность полового акта» ушёл с аукциона за три с половиной миллиона, я чуть не расхохотался.

Впрочем, настало время… чего-то по — настоящему интересного.

— Лот номер тринадцать! — объявил Демидов. — Кольцо из алжирского золота, Алжир, XVIII век. Работа неизвестного мастера. Магические свойства стандартны для данного материала.

О сертификате он тактично умолчал. Экран, горящий над его головой, показывал кольцо крупным планом с разных ракурсов, чтобы даже в задних рядах все могли хорошо его разглядеть.

— Начальная цена — пять миллионов рублей, один шаг — сто тысяч.

Неплохо. Я глянул, как Константин откладывает мангу в сторону.

— Пять миллионов, — он поднял руку, привставая.

— Пять миллионов — господин Орлов, кто больше?

Демидов деловито водил в воздухе молоточком.

— Шесть миллионов.

Голос Тиграна Гасанова сочился ехидством. Как он там сказал, мне ничего здесь сегодня не достанется?.. Видимо, это распространялось и на Константина.

— Шесть миллионов — господин Гасанов, — кивнул аукционист.

— Семь миллионов, — Орлов оставался спокоен. Очевидно, он и не ожидал, что победа достанется ему без боя.

— Восемь миллионов!

Демидов даже слово не успел вставить.

— Пятнадцать миллионов рублей, — твёрдо отчеканил Константин, вставая полностью.

Ха. А ведь он нервничает. Знает, что Тигран достаточно богат, чтобы составить ему конкуренцию, и достаточно упёрт, чтобы пойти до конца.

Хм. Достаточно богат и достаточно упёрт… Я задумался.

Торги, тем временем, продолжались.

— Двадцать миллионов рублей! — прорычал Тигран, решив тоже играть по крупному.

— Двадцать пять миллионов!..

— Тридцать миллионов рублей!

Весь зал замер, выжидающе глядя на Орлова. На лице того мелькнуло злое выражение, и он поднял руки вверх.

— Не стоит оно того, — буркнул он, садясь.

— Тридцать — слишком дорого? — я поглядел на него.

— Тридцать нормально, но он ведь не остановится на тридцати.

Вот и я так думаю.

Орлов старался сделать вид, что не очень расстроен, но… кажется, ему сильно хотелось пополнить коллекцию.

— Спокойно, — усмехнулся я. — Будет тебе кольцо. Не это, так другое.

— А? — Орлов глянул на меня с удивлением. Тигран, тем временем, сидел в пол-оборота, глядя на нас со злорадным торжеством.

— Итак, тридцать миллионов рублей за кольцо из алжирского золота, — прокашлялся Демидов. — Тридцать миллионов рублей раз. Тридцать миллионов рублей два. Тридцать…

— Пятьдесят миллионов рублей, — спокойно и громко заявил я, вставая в полный рост.

Вика и Константин уставились на меня с неподдельным изумлением — как, впрочем, и многие другие в зале. Тигран тоже бросил на меня взгляд, полный злобы.

— Шестьдесят, — выпалил он. — Шестьдесят миллионов рублей.

— Семьдесят миллионов рублей, — тут же ответил я.

Все хлопали глазами, не понимая, что происходит и откуда я взялся.

— Вика, встань, — тихо велел я. Ничего не понимающая девушка послушалась, и я демонстративно приобнял её, глядя на Тиграна.

Тот сально улыбнулся.

— Сто пятьдесят миллионов рублей, — бросил он мне с интонацией победного торжества.

Что же, парень, кажется ты победил.

Я поднял руки, показывая, что не собираюсь перебивать ставку. Народ в зале затаил дыхание, будто ожидая, что сейчас поднимется ещё кто-нибудь…

— Сто пятьдесят миллионов раз, — начал отсчитывать Демидов.

Я довольно откинулся в кресле.

— Сто пятьдесят миллионов два…

Тигран глядел на меня с явной издёвкой.

— Сто пятьдесят миллионов три — продано!

Стук молоточка разнёсся по маленькому залу.

— Продано господину Тиграну Гасанову. И это рекорд на нашем аукционе, господа!

Ну ты ещё попроси всех похлопать ему в знак того, какой он замечательный. Тигран и так сиял, точно маслом намазанный, и кидал взгляды то на меня, то на Вику.

— Аукцион благодарит владельца лота за предоставленное кольцо, — продолжал Демидов. — Пожелавшего остаться неизвестным господина в чёрном костюме.

А вот и мой выход. Снова поднявшись на ноги, я церемонно поклонился всему залу, глядя, впрочем, прямо на Тиграна.

Тигран же, только что лучившийся самодовольством, точно воздухом поперхнулся. Я вернул ему ещё один издевательский взгляд. Ну, да, дружок — тебя только что развели на сто пятьдесят миллионов, да и ещё и заявили об этом перед всем залом.

— Вот это да! — хмыкнул Орлов, когда я сел. — Ты в покер играть не пробовал?

— Сто пятьдесят… — пробормотала Вика. — Поверить не могу.

— Из интереса, — Константин уставился на меня. — А что, если бы он отказался от покупки?

Я пожал плечами.

— Он осёл. И, как ты сам заметил, он достаточно богат и достаточно упёрт. Такие, как он, давят до последнего.

Пауза.

— Ну, а если бы он всё-таки сдулся — я бы просто отказался от лота, и всё, — пояснил я.

— Но от покупки нельзя отказаться… — начал было Константин.

— Нет от покупки. От выставления лота.

Ха. Тот факт, что кольцо было выставлено в последний момент, и то с помощью Орлова, сильно помог бы. Ни документов, ни письменных обязательств… А даже если что-то пошло бы не так… Ну, Михаил бы оплатил. В целом, это выглядело как оправданный риск с большим кушем в случае успеха.

Я глядел на сцену с довольным видом. Легко иметь довольный вид, когда разжился полутора сотнями миллионов.

— Что ж, — вновь ожил Демидов. — А теперь, дамы и господа — то, чего вы все так долго ждали. Лот номер четырнадцать, заключительный лот сегодняшнего аукциона!..

Он сделал паузу, вновь давя на интригу.

— О, — я поглядел на Константина. — А вот и твой товар.

— Ага.

Работник выкатил на сцену подставку, накрытую тканью; экран сверху был тёмен. А эти ребята знают толк в интриге.

— Дамы и господа, — тоном заправского шоумена провозгласил Демидов, — представляю вашему вниманию бесценный артефакт…

Одним движением он сдёрнул ткань с подставки; камеры вновь заработали, выводя на экран…

Иссушенную руку?

По залу немедленно пронёсся массовый вздох…

— Который тут же сменился перешёптываниями.

— А может… может эта настоящая?

— Рискнуть или нет… рискнуть или нет…

— Да к чёрту, второй раз я подделку покупать не собираюсь…

— Рука Спящего Императора, предоставленная нам господином Орловым! — Демидов глядел в зал, улыбаясь. — Все вы прекрасно знаете, что это такое, и нет смысла даже останавливаться на деталях…

— Зря он так её нахваливает, — поморщился Константин. — Штука, конечно, легендарная, но свойств никаких. Просто древняя рука.

Я огляделся по сторонам.

— Да я знаю человека который за такую готов отвалить целое состояние… ну, или убить меня, если она окажется фальшивкой.

— Какая это по счёту Рука Императора, всплывающая на разных аукционах? Десятая уже?

— Тогда зачем продаёшь? — я чуть странно глянул на Орлова.

— А что ещё с ней делать? — он пожал плечами. — Штука статусная, редкая для коллекционеров или историков, но… совершенно бесполезная.

А вот я так не думал.

Камера ещё раз пробежалась по лежащей конечности, и моё сердце забилось чаще, когда промелькнувшая догадка обратилась в стопроцентную уверенность.

Да вы, блин, издеваетесь. Это же… моя рука! В прямом смысле слова!

Ну, ладно, ладно. Не моя, а моего клона. Того, что я оставил здесь два столетия назад. Наверное, мне следовало догадаться уже после кольца, но… какого чёрта?! Вы распилили моё тело и продаёте его по частям?!!

Чудесная планета. Милые люди. Гостеприимные нравы.

— И… откуда она у тебя? — я старался никак не выдавать голосом своего волнения. Нужно выяснить как можно больше.

— Она в нашей семье уже поколения три-четыре, — махнул рукой Орлов. — Может, изначально кто и знал, есть ли у неё полезные свойства, но уже мой дед понятия не имел. Единственное применение, что ей придумали — это пугать меня. Когда был подростком мама вечно говорила, что если я буду много трогать себя, то моя рука станет такой же. Вот и… продаю?

— Такая сильная детская травма? — хмыкнул я.

— Скорее… просто напоминает о матери.

Повисла пауза; мысли Орлова явно были далеки от весёлых.

Ладно, ставки вот-вот начнутся, а я ещё не выяснил главного. Что ещё за Спящий Император?! Мой клон что, стал императором, пока меня тут не было? Бред. В клонах нет самосознания.

— Так в чём суть этого реликта? — как бы невзначай, заметил я.

— Рука Спящего Императора, — ответил Орлов. — Того самого, что в своё время поднял на вершину клан Распутиных и Медведевых, сбросил оттуда старую аристократию и вообще… В общем, легенда.

Ладно, уточню позже. Или книжку какую-нибудь почитаю. Сейчас нужно не упустить торги. Люди торговались, но с опаской, поднимая цену только на минимальный шаг; стоимость дошла от полумиллиона до семи, и, кажется, дальше могла подниматься так же медленно. Всё это уже начинало мне изрядно надоедать.

Ладно, поторопим их.

— Десять миллионов рублей, — я снова встал. Все опять заоборачивались на меня, включая и Тиграна в первом ряду. Лицо Тиграна перекосилось от злости.

— Пятнадцать миллионов, — сообщил он, поворачиваясь к сцене.

Я лишь улыбнулся. Что, ещё не наигрался? Ладно.

— Тридцать миллионов.

— Уверен? — поглядел на меня Орлов. — Я ведь даже не могу гарантировать на все сто, что это не подделка…

Ха. Зато я могу. Свою собственную руку я узнаю всегда!

— Вспомни-ка, — я глянул на него в ответ. — Она всегда была… холодной? При любой погоде — чуть ниже комнатной температуры?

— Да, — удивлённо моргнул Константин. — А откуда…

— Тридцать пять миллионов! — заявил Тигран, глядя на меня уже с откровенной ненавистью.

— Сорок миллионов, — отозвался я.

Уверен-уверен. Теперь точно уверен.

Не то, чтобы мне была нужна сама рука. Сентиментальностью я не страдаю, а это лишь кусок сухой плоти.

Другое дело — импланты, вмонтированные в неё. Они-то мне и нужны, и на них я не пожалею никаких денег.

— Пятьдесять миллионов! — продолжал поднимать ставки Тигран.

— Пятьдесят пять миллионов.

— Ш-шестьдесят пять!

На лице Тиграна проступила нотка неуверенности. Он ведь и ставку перебивает только мне назло. Похоже, потеря ста пятидесяти миллионов ударила по его кошельку сильнее, чем он показывает.

— Тебе так нужна эта рука? — удивлённо смотрел Орлов. — Для чего, если не секрет?

— У меня в последнее время столько дел и проблем, — я покачал головой. — Просто рук не хватает.

Орлов хмыкнул, я же сделал новую ставку.

— Семьдесят миллионов рублей!

Главное — говорить уверенно. Вот он заколебался, и я сразу понял, что он близок к капитуляции. Мой же вид показывал, что я готов продолжать торги ещё столько, сколько нужно.

— Господин Орлов, — церемонно заметил я, глядя на Константина, — как думаете, насколько вы обогатитесь после этой сделки?

Тигран заморгал ещё сильнее. До идиота дошло, что, набив мой карман, он теперь набивает карман Орлова.

— Да кому она нужна… — скривился он. — Что за идиот будет так торговаться из-за куска мертвечины?

Ха. Кусок мертвечины? За импланты из этой руки можно купить парочку планет. Мелких, конечно, и периферийных, но всё-таки.

Люди вокруг вновь глядели на меня, перешёптываясь. Похоже, главным потрясением было не то, что я купил руку — старый хлам в их глазах — а то, что я осмелился уже трижды за этот вечер перейти дорогу Тиграну Гасанову. В их глазах были удивление и… уважение?

— Семьдесят миллионов раз, — ожил Демидов, уловив, что торги окончены, — семьдесят миллионов два, семьдесят миллионов… Ииии три!

Стук молоточка.

— Продано господину в чёрном костюме с пятого ряда.

* * *
С лёгкой улыбкой я наблюдал, как Тигран расплачивается за кольцо.

Коллекция Константина, конечно, многое потеряла. Но знать, что ты обставил врага в пять раз — бесценно.

Закончив оплату, Тигран буквально вырвал коробочку с кольцом из рук Демидова и быстро прошёл мимо меня, ничего не говоря и даже не глядя в мою сторону. Кажется, ему было очень неуютно находиться здесь, под всеобщими взглядами. Понимаю, понимаю.

Демидов повернулся ко мне, и на этот раз на его лице играла подхалимская улыбка. Напомнить ему сейчас, что ли, как он из-за своего хамства чуть не лишил аукцион комиссионных на сумму больше двадцати миллионов? Пожалуй, не стоит, а то его удар хватит.

— Господин, — осведомился Демидов, вручая мне дорогой деревянный кейс с лежащей внутри рукой. — Как вам будет удобнее получить деньги и рассчитаться за покупку?

Я хмыкнул, приоткрыв кейс. Ага, товар на месте. Самое ценное здесь. Остальное — мелочи на фоне этого.

— Семьдесят миллионов переведите на счёт господина Орлова.

Я замер на секунду. Наверное, я буду смотреться странно, идя по улице с огромным чемоданом денег?

— Нет, отправьте сто, — поправил я.

— А? — Константин поглядел на меня с удивлением.

— Даже не думай, это не подарок, — пояснил я. — Просто так вышло, что у меня сейчас нет своего счёта в банке. И, если не возражаешь… подержу немного деньги на твоём.

Рискую, конечно — всё-таки я знаком с ним первый час. Но всё же в таком вопросе я был готов довериться скорее Орлову, с которого можно будет как-то спросить, чем отцу, с которым я ничего не сделаю, реши он всё прибрать себе.

— Хорошо, господин, — кивнул Демидов. — А остальное?

А на остальное можно откупиться от того, чьё внимание мне сейчас так мешает.

— Остальное, за вычетом вашей доли, — сообщил я, — переведите на счёт моего отца.

На меня с удивлением уставились все — и Демидов, и Вика с Константином. А, ну да.

— Михаила Распутина, — пояснил я, слегка улыбаясь.

Всегда приятно наблюдать, как у кого-то, кто хамил тебе недавно, отвисает челюсть.

* * *
Ночной ветер приятно освежал после душного помещения.

— Но ведь… твоего возраста из Распутиных есть только Дмитрий, — со сдержанным удивлением заметил Константин. — И ты не похож на эту мелкую букашку — ни внешне, ни поведением. Это какая-то шутка была, или что?..

— Есть не только Дмитрий, — возразил я.

Орлов чуть не поперхнулся, уставившись на меня.

— Но… он же в коме. Только не говори мне…

— Был, — я впечатал это слово, выделив голосом. — Я БЫЛ в коме. Утром.

Повисла немая пауза. Орлов пару раз пошевелил руками, не находя что сказать. Кажется, он не сильно интересовался новостями.

— Распутин… Распутин… Это трудно принять, — заметил он. — К тому же… никогда бы не подумал, что Распутин поможет мне стать чуточку богаче. Обычно всё происходит с точностью до наоборот.

Я приподнял бровь.

— Что-то меня начинает напрягать репутация нашего рода. За весь день услышал от него кучу всего, и ничего хорошего при этом.

— Ха, — нервно выдал Константин, ещё не до конца принявшись реальность. — Распутины никогда не пользовались чьей-либо любовью, а уж после того, что случилось девять лет назад…

Пауза.

— До сих пор поверить не могу, что ты провернул это, — заговорила Вика, разбив неловкое молчание. — Когда дедушка узнает об этом, он сочинит новый тост.

— И какой же? — хмыкнул я.

— За… наглость? — предположил Константин. Мы все трое коротко рассмеялись… а затем я замолк, оглядев парковку.

Где наша машина, кстати? Мы же оставили её тут.

…шаги за спиной точно ответили на мой вопрос. Много шагов.

— Ты, — сплюнул Тигран, даже не глядя ни на Вику, ни на Орлова. — Ты должен мне денег.

Я окинул взглядом толпу смуглых бородачей, стоящую у него за спиной. Теперь понятно, почему он быстро умчался из театра — чтобы найти столько народу, нужно очень постараться. Или они все ждали его тут, за углом, на такой случай?..

В общем, как бы там ни было, одной только Силы мне против такой толпы не хватит.

— Вика, — я спокойно повернулся к девушке, — дай руку.

Вика, краснея, протянула ко мне свою наманикюренную ручку.

— Да не эту! — я еле сдержался, чтобы не обозвать её. Сообразив, чего я хочу, Вика быстро протянула мне деревянный футляр.

Так-так-так.

Тигран и толпа его подсосов с удивлением глядели на высушенную конечность, которую я достаю из футляра.

* * *
— А я-то уже думал, что ты так и не решишься, солнышко, — полу-лежащий перед ней тип поправил огурцы на глазах и мерзковато улыбнулся. — Но лучше поздно, чем никогда, верно?

Агата выдавила из себя улыбку. Она не любила это место. Ей всегда казалось странным, что Алексей столько времени проводит в спа-салоне, а от концентрированной вони ароматических палочек становилось дурно за считанные минуты.

— Дело срочное, — ответила она. — Вот и поздно.

Она окинула стену, увешанную сотней фотографий Алексея в разных странах. Этот образ… немного не вязался с тем, кто сидел сейчас перед ней — в халате, с маской на лице.

— Да ну? — Алексей даже приподнял один огурчик, чтобы взглянуть на неё. — И что же это за проблемка так срочно тебя потревожила, что ты решила согласиться на моё предложение?

— Кое-кто должен быть наказан.

— И у тебя возникли с этим трудности.

— Этот «кое-кто», — Агата помедлила секунду, — Распутин.

Алексей убрал и второй огурчик; его брови поднялись вверх, а губы растянулись в довольной улыбке.

— Вот теперь мы говорим на одном языке, солнышко. Наконец-то. Итак, который — Михаил, Дмитрий или…

— Йошида.

Алексей чуть удивлённо заморгал.

— Погоди-погоди, я верно понял? Тебе чем-то насолил инвалид, который только этим утром вышел из комы? Прости, детка, я не занимаюсь избиением младенцев, обратись к царю Ироду.

— Чёрта с два, — выдохнула Агата со злостью. — Он совершенно здоров. Не знаю, как и почему, но он и ходит, и говорит, и… думает. И как будто я одна вижу, насколько это ненормально!

Алексей Нахальный продолжал глядеть на неё, подняв бровь. По покрытому маской лицу было сложно прочитать, о чём он сейчас думает и насколько верит ей.

— Ну… ладно, — протянул Нахальный. — Допустим. И что же он сделал, этот Йошида? Не так ходит, не то говорит и не о том думает?

Агата помотала головой.

— Он с самого начала мне не понравился. В полном сознании, но… вёл себя как полный идиот. Мои друзья оскорбляли меня, а он просто молчал и ничего не делал…

— Друзья, — кивнул Алексей, поднимаясь повыше. — Оскорбляли. У тебя хорошие друзья, детка.

Агата пропустила это мимо ушей. Она сама знает!.. Но обсуждать это с Нахальным не было никакого желания.

— А затем… Ты ещё не видел этого ролика? По всей Сети разлетелся.

— Мне скидывали, — кивнул Алексей. — Но я счёл, что это фейк.

— Ага, как бы ни так. Драка настоящая, — продолжала Агата. — Он… зачем нужно было бить охрану стулом? Он просто выпендривался! А если бы… просто представь заголовок — «Мисс Россия-2020 замечена в барной драке»! О какой карьере тогда могла бы идти речь?

Нет, это так. Объяснение для Нахального, для остальных. Агата знала, хоть и не говорила этого вслух, что всё было куда… сложнее.

Тогда, в детстве, девять лет назад… Он всегда слушался её. Хотя не должен был, хотя его род стоял выше. Это ведь она подговорила его сжечь летний домик. Да и многое другое… детские игры, конечно, но он всегда выполнял все её приказы.

—…а под конец он просто ушёл с какой-то шлюхой, едва взглянув на меня! — завершила она.

Нахальный поглядел на неё с улыбкой.

— То есть, подытожим: тебя смущает, что у него есть своё мнение и он не такая ручная собачка, как ты ожидала?

Чёрт. Агата поёжилась. Как он… такое ощущение, что этот тип мысли читает!

— Подставь его, — отрезала она. — Делай что хочешь, но помолвки между нами быть не должно.

Алексей кивнул.

— Ладно, как пожелаешь, солнышко. Разумеется, если ты выполнишь свою часть сделки.

— Помочь тебе с документальным фильмом, который превратит тебя из блогера-путешественника в человека, что уничтожит клановую власть? — Агата сжала зубы. — Легко.

Нахальный. Популярность он, конечно, получил на волне всяких развлекательных видео, но в какой-то момент он решил заняться кое-чем поинтереснее — политикой.

Агата не знала, чего Нахальный хотел на самом деле. Может, правда мечтал о переменах — а может, во время одного из сотен трипов по разным странам его завербовали какие-то спецслужбы. Доподлинно известно лишь одно: в один момент он вернулся (не то из Таиланда, не то из Зимбабве) с ярой идеей..

Кланы нужно уничтожить.

Он несколько раз приходил с этим предложением именно к ней. И всякий раз она отказывала. Потому что…

— Ты же понимаешь, какие последствия это может возыметь для тебя? — Нахальный смотрел ей прямо в глаза, спокойно и изучающе. — Не слишком ли они… кардинальные, чтобы так рисковать из-за простой обидки?

— А может, я и сама хочу, чтобы эти последствия, эм… возымелись, — огрызнулась Агата. — Я… я всего добилась сама. Мисс Россия, популярность в Сети, уйма подписчиков в Инсте… Имя Романовых же только тянуло меня вниз всё это время.

Она махнула рукой.

— Что дали мне родители? Правила, устои, душные традиции… а теперь ещё и мудацкий жених, с которым я должна связать жизнь по их требованию. К чёрту это всё. Всю родовую чушь. Я делаю это не ради того, чтобы отомстить Йошиде.

Нахальный вздёрнул бровь. Насмешливый взгляд сейчас полностью оправдывал его фамилию.

— Ладно, — признала Агата. Не только ради этого. Прежде всего я хочу разорвать помолвку, чтобы стать свободной от своей придурочной семейки.

Нахальный коротко рассмеялся.

— Думаешь, ты что-то стоишь без своей фамилии, детка?

Агата нервно сглотнула.

— Я… я знаю это наверняка.

Уверенности в её голосе не было.

Глава 15

Раз, два, три… десять… двенадцать. Минимум три «Приоры». Подпевалы Тиграна переговаривались между собой, потирали кулаки, кидали уничижительные взгляды и вообще показывали, какая они грозная сила, но с места пока не двигались. Их отважный лидер скользнул глазами по пустой стоянке, убеждаясь, что нам никто не помешает.

А напротив — мы трое. Девушка, эстет с мангой под мышкой и я, худой, как жердь. Самое то, чтобы собрать банду побольше. А то мало ли — перевес окажется не на их стороне.

— Спрячь эту тухлятину куда подальше, — взгляд Тиграна скользнул на высушенную руку. — Зачем тебе рука? Ты должен мне денег и отдашь мне деньги, а всякий мусор мне не нужен.

О. Он, кажется, решил, что я взял руку, чтобы откупиться. Я хмыкнул.

— Решил, что меня можно кинуть? — Тигран ткнул в меня пальцем. — Ты даже не представляешь, с кем связался.

Ну, началось. Похоже, Тигран хотел не только денег и моей крови — он хотел ещё и сатисфакции. Что он, бл*ть, несёт?.. Я скучающе глянул вверх, в лунное небо.

— Глаза не отводи! — сразу завёлся Гасанов. — Когда я говорю, всякое чмо должно смотреть мне в глаза. Или всё, смелость кончилась? Как мутить свои схемки и кидать меня на бабки, так была? А сейчас нет? А? А? Чего молчишь?

— Молчу, потому что мне скучно, — произнес я, продолжая сжимать руку клона. — Вряд ли ты скажешь мне что-то такое, чего я не слышал.

— Что ты вякнул? — скривился Тигран.

Я продолжал стоять, глядя прямо на него.

— Слушай, — шепнул Константин, стоя за моим плечом, — стержень это хорошо, но инстинкт самосохранения тоже не помешает. Тут разумно либо отдать ему деньги, либо сказать, кто ты такой. Даже такой отбитый, как Тигран, не станет связываться с Распутиными.

— Ну, — тихо отозвался я в ответ, — если помнишь, всего каких-то полчаса назад мы его уже разок обставили. Так что просто молчи и смотри, как это произойдёт снова.

— Со мной говори! — кажется, Тиграну не нравилось, что я не выказываю страха и вообще отвлекаюсь на какие-то там перешёптывания. — Ты, лошара, тебе, б*я, очень повезёт, если я прикончу только тебя. А если будешь меня злить — я зарежу твою мать, твоего отца…

— Молчите, — тихо бросил я Вике и Константину. — Всё под контролем.

—…всю твою семью…

— Да? — хмыкнул я в ответ. — И сколько семей тебе нужно перерезать, чтобы тебя начала уважать твоя собственная?

Что-то мне подсказывает, что эта куча бородатых продавцов шаурмы не имеет ничего общего с его кровной роднёй.

— Извинись!! — Тигран буквально побурел; глаза его налились кровью. Братва за спиной тоже усилила свои беспорядочные шевеления, готовая двинуться вперёд по первому приказу вожака стаи.

И ведь он сейчас отдаст этот приказ. Что ж, надо прикинуть, кого выводить из строя первым, чтобы…

— Знаешь, а он прав! — с неожиданной злостью выплюнула Вика, глядя на «бойфренда» с ненавистью. — Только и можешь, что угрожать семье и прикрываться количеством.

— Заткнись, — он коротко скривился, глянув на неё. — Бабам вообще слова не…

— А ты мужик? — перебила она его. — Считаешь себя крутым, брутальным? Хер там. Ты ничего не стоишь без своих борцов и без угроз.

От слов Вики Тигран багровел ещё быстрее, чем от моих. Нужно было срочно это исправить.

— Да ладно, — рассмеялся я. — Тебя не считает мужчиной девушка, к которой ты подкатываешь? Как решать проблему будешь, сделаешь её мелкую сестру инвалидом?

Челюсти Тиграна сжались так сильно, что казалось, я слышу скрип.

— А, ну да, точно, — я хмыкнул. — Ты уже пробовал, и даже это не сработало.

Я покачал головой.

— Хочешь доказать, что ты мужчина? — улыбка сошла с моего лица, — Дерись по-мужски, один на один.

— С тобой, что ли? — Тигран пылал от ярости; он сделал жест рукой своей толпе, и те застыли на месте. — Ладно. Хочешь один на один? Будет тебе один на один. Или что, думал, я не соглашусь? А? Зассал? Готов взять слова назад?

Да нет, даже не думал.

— Ты у меня эти слова с зубами проглотишь…

Толпа подсосов запереглядывалась, бурно поддакивая своему вожаку и сверкая улыбками.

— А как насчёт кого-то равного по силе? — Вика шагнула вперёд. Тигран только заржал на такое предложение.

— Эй, он сильный, — Вика обернулась на меня. — И опытный борец. Это не те дураки из клуба, ты не сможешь…

— Мне кажется, — заметил Константин, кладя руку ей на плечо, — господин Распутин не из тех, кто действует, не имея плана.

В его глазах читался… явный интерес.

Я кивнул — и шагнул вперёд.

— Меньше слов, больше дела, — заметил я Тиграну, вставая в боксёрскую стойку и перехватывая руку клона за запястье. — Мне долго ждать?

Что ж, похоже, до него дошло, что, растягивая время, он уже лишь выставляет себя на посмешище.

— Подержи, — сняв с себя дорогой пиджак, он сунул его одному из своей «группы поддержки» — и вальяжным шагом направился ко мне. Толпа смуглых парней разразилась одобрительными возгласами сразу на двух языках; мне они явно не желали ничего хорошего, зато своего босса называли красавчиком и орлом.

Что ж, устроим им падение кумиров.

Два шага — и Тигран, размахнувшись, попытался ударить меня в лицо. Я легко ушёл от его удара — прямого, как палка, и предсказуемого до очевидности. И это боец C-Ранга? С опытом уличных драк? Как-то слабовато.

Два удара прошло мимо, а вот третий попал в цель. Мой. Удар в плечо снизу заставил его на секунду отшатнуться и потерять инициативу; я использовал эту паузу, чтобы ударить ещё раз.

Рука клона пока в действии не участвовала; просто зажав её в кулаке, я этим же кулаком и бил, но даже на роль кастета она не годилась — слишком лёгкая.

Собравшись, Тигран принялся напирать на меня и даже пару раз ткнул кулаком мне в грудь, но… чувствовалось, что кулачный бой — это не его. Удары лишь слегка ощутились.

— Да он просто играет с ним!

— На борьбу! На борьбу переходи! — советовали подсосы-доброжелатели.

— Ха! Если Тигран перейдёт на борьбу, этому лоху не продержаться и трёх секунд…

— Бросай его!

Судя по движениям, Тигран и правда пытался это сделать; дважды я подловил его «в процессе», пока, наконец, он не выбросил руки вперёд, а корпус отвёл назад.

— Э! Он через бедро его сейчас кинет! Это же та самая стойка! — чуть ли не прыгая от восторга, пропищал смуглый тип в кепке. — Коронный прием нашего босса!

Я только хмыкнул. Ну, если предупреждать меня обо всех ударах заранее, то у бедняги вообще ни шанса…

Рывок вперёд был стремительным — слишком молниеносным, чтобы соответствовать человеческим возможностям. Тигран явно ждал, пока я расслаблюсь, чтобы применить Силу — и, к своему стыду, я купился на эту ловушку.

Рывок, прогиб — и вот он уже опрокинул меня через плечо, с силой впечатывая в асфальт.

Сначала мне показалось, что я ощутил собственный позвоночник своим же нёбом. Потом — что меня переехал самосвал и впахал в асфальт. Короче говоря, было больно.

— Тигран! — ревели борцы. — Тигран! Рви его!

Я лежал на земле, собираясь с силами и пытался нормально вдохнуть.

— Уже порвал, — во всеуслышание объявил тот. — Его теперь по кускам собирать будут. Ещё никто не вставал после моего прогиба!

Ну, да. Так бы и было, пожалуй, если бы не поглощённый Оттиск. И даже с ним… это было в крайней степени неприятно.

Неприятно, но терпимо.

Что ж, время шуток закончено. Мельком глянув на замерших с распахнутыми глазами Константина и Вику, я приподнялся с земли; борцы издали разочарованный вой…

…на который Тигран оглянулся слишком поздно. Подсечка; Гасанов падает туда, где только что лежал я — удобная позиция, чтобы несколько раз шибануть ему в лицо, пока он не собрался обратно.

— Сука!.. — Тигран перекатом ушёл в сторону от третьего удара и быстро оказался на ногах. — Тебе, б*я, мало, что ли?

Я пожал плечами.

— Меньше болтай, больше дерись.

Шучу, конечно. Чем больше ты болтаешь, придурок — тем легче мне тебя раз*бать.

Крики со стороны быкующих парней в чёрных кепках, стихшие было после того, как их лидер полежал на земле, снова разгорались в полной мере. И смысл у них был примерно прежний — либо они советовали Тиграну, как поступить, либо предсказывали, что тот сейчас предпримет.

— Давай, давай, проход в ноги! Ему точно п**да будет…

Ну, да. Кажется, что-то такое Тигран и пытался сделать; после обмена парой ударов, он нацелился на мои ноги, открыв спину…

Я хмыкнул.

— Кажется, ты спрашивал, зачем мне эта рука?

— А? — опешил тот на секунду, но тут же сделал рывок.

В момент, когда он уже сделал проход в ноги, я перекинул руку в положение поудобнее — и вдарил Тиграну ей по спине, как жуткой мухобойкой некрофила-расчленителя.

…лёгкое жужжание услышал только я. Толпа стояла слишком далеко, чтобы расслышать такой слабый звук, а Тигран… ну, думаю, Тиграну сейчас было не до того.

Зато грохот услышали все. И короткий крик боли. И треск костей. В общем, целый оркестр, если подумать. Впечатывание Тиграна в асфальт — практически в буквальном смысле слова — смотрелось по-настоящему эффектно.

Наступила полная тишина, если не считать тихого воя Тиграна, что лежал, вдавленный в покрытие стоянки.

…кажется, настало время кое-что пояснить.

Ну, да. Всё началось с довольно глупого, но крайне популярного занятия — с галактического чемпионата по соревновательным пощёчинам и оплеухам. Этот вид спорта, по-детски несерьёзный, но при этом по-мужски зрелищный, одно время набрал немалую популярность в Галактике, и я — тогда ещё молодой, горячий и с совершенно отсутствующим вкусом в спорте — не мог пройти мимо.

Стоит ли говорить, что довольно быстро я стал абсолютным чемпионом.

Ну, да. Понятное дело, я мухлевал. Но погодите меня осуждать — мухлевали все, так что, в каком-то смысле, борьба на чемпионате шла за то, кто смухлюет качественней. Импланты, увеличивающие силу удара — это база, основа основ, и я был самым ловким мухлёвщиком.

Разумеется, этим дело не ограничилось. Даже когда мода на соревновательные оплеухи уже прошла, интерес к подобным имплантам во мне остался надолго. Новые опции, доработки, усовершенствования… импланты, что стояли в моих клонах, были настоящим произведением искусства, но в конечном итоге вся эта техника сводилась к одной-единственной функции.

Раз*бывать.

Тихо постанывая, Тигран еле-еле приподнялся на колени. М-да, ну и личико. Нос сломан, один глаз заплыл, половина зубов осталась на асфальте, а остальные торчат криво. Тем не менее, парень попытался сделать выпад в мою сторону.

Оплеуха наотмашь. Маленький импульс Силы, переданный в руку клона, снова активировал имплант — и Тигран второй раз полетел вниз. На этот раз что-то хрустнуло в руке. Или ноге?..

Бормоча что-то неразборчивое и давясь кровавыми соплями, Тигран пополз к своим. Те не двигались с места, даже не пытаясь помочь своего поверженному лидеру и лишь тупо таращась на меня. Кажется, в их головах произошедшее просто не укладывалось, чтобы как-то отреагировать.

По крайней мере, так было, пока Тигран не заорал во весь голос, выплёвывая зубы:

— Убейте его… Нах*й! Убейте!!! Вперёд, чего ждёте?

Речь выходила неразборчивой, но, в принципе, понимать тут было особо нечего; двенадцать качков глядели на меня нехорошими взглядами.

Не самая сложная задача. Возможно, в процессе меня чуть-чуть потреплют, но в целом шансы на моей стороне, особенно если с рукой, и…

Кхм. Я мрачно смотрел на ещё десятка три таких же ребят, выбегающих откуда-то из-за угла. Ну, по крайней мере, теперь понятно, почему он так орал, хотя ему явно больноговорить.

Ладно. Возможно, это будет сложнее, чем я думал. Оглянувшись, я увидел, как Константин становится впереди Вики, прикрывая её собой; как лицо той искажается от страха…

Я перехватил руку поудобнее и стал в стойку.

— Да кто ты такой, б*я… — хрипло выдохнул Тигран, глядя на меня. — Хочу знать твоё имя. Хочу знать, чью могилу обоссать после того, как тебя убьют!

Я улыбнулся (полным ртом зубов, прошу заметить).

— Йошида, мудила. Меня зовут Йошида Распутин.

…не то, чтобы я ждал какого-то чуда после этих слов. Скорее, просто хотел поглядеть на его лицо.

Вот только чудеса бывают. Иногда. Так, кажется, я сказал Михаилу перед тем, как выйти в окно? К тому же, если вдуматься, то, что произошло следом, было даже… закономерным.

Сначала раздался визг колёс, а затем десять чёрных бронированных машин притормозили у нас. Люди в закрытых шлемах высыпали оттуда с такой скоростью, что это даже на меня произвело впечатление. Вот это муштра!.. Видно, что их обучали настоящие мастера своего дела.

Гадать, кто это, не было смысла — герб Распутиных, красовавшийся на дверцах, говорил сам за себя.

А дальше началось избиение младенцев.

Нет, не спорю — борцы Тиграна что-то да могли, особенно в таком количестве и против нас троих. Но сейчас они проигрывали как по силе, так и по количеству. Клановый спецназ просто клал их мордами в асфальт; большинство даже не пытались сопротивляться, а те, кто всё-таки пробовал, получали чувствительные удары прикладом по челюсти.

Я спокойно отошёл на два шага назад, к Вике и Орлову — пусть солдаты сразу видят, что те со мной. Вика переводила взгляд с одной «скульптурной группы» на другую, не веря в происходящее; Константин, напротив, лениво просматривал свою мангу — кажется, демонстративно…

…Михаил выбрался из машины последним, когда «поле битвы» уже было зачищено. Коротко оглядев сцену, он удовлетворённо кивнул, и было от чего. Все сорок с лишним «быков» лежали, прижатые к асфальту; десяток автоматчиков целился в их сторону, не давая даже шанса на реванш. Полная тишина и безоговорочная победа.

А затем Михаил повернулся ко мне. Ого!.. Вот это взгляд. Тут и изумление, и гнев, и непонимание…

— Йошида, — начал он было, — потрудись объяснить, что…

— Секунду, — я поднял руку. — Одно последнее дело, если ты не возражаешь.

Вероятно, он возражал — но, судя набухшим жилам на висках и застывшему взгляду, просто завис. Как легко удивить некоторых людей, непривычных к слову «нет»…

Я спокойно подошёл к Тиграну; двое бойцов, что держали его, напряглись, но я лишь улыбнулся.

— Ну, вот и поговорили, — заметил я, становясь на одно колено и снимая с пальца Тиграна кольцо из стазисного никеля. Со сломанного пальца; парень замычал от боли, но тут же получил тычок в затылок от одного из солдат.

— Это в качестве компенсации, — заметил я, разглядывая кольцо. — За потраченные время и нервы. А в следующий раз просто будь хорошим мальчиком и знай своё место, ладно?

Развернувшись, я кивнул Константину.

— Лови!

Слегка ошалевший от происходящего, тот всё же поймал возвращённое кольцо.

— Что?..

— Ну, я же говорил, что обеспечу тебе кольцо, — хмыкнул я — и повернулся к Михаилу. — Так о чём ты хотел поговорить, папа?..

У Михаила резко задёргался глаз; лицо перекосило, он стиснул зубы, еле сдерживаясь, чтобы не заорать в голос.

Кажется, о многом.

* * *
Он.

Или всё-таки не он?

Было темно, да и времени разглядеть того ублюдка, что помешал ему “завладеть” девчонкой Медведевых, не было. Евгений нахмурился, напрягая память. Он или не он?..

Да точно он, бл*ть. Таких совпадений не бывает, просто не может быть. Это он, и никто другой. У*бок.

И прямо сейчас этот у*бок должен давиться собственными зубами. Может, он и сильный, но не в одиночку против всей тиграновской банды. Евгений Суворов заранее улыбнулся, предвкушая, как увидит обидчика — на коленях, в крови, сломленного и униженного…

Нет, пожалуй, это стоит увидеть прямо сейчас. Распахнув заднюю дверь театра, он шагнул наружу, в узкий переулок. Качков Тиграна здесь уже не было — значит, уже там, на месте, и сейчас он это увидит…

Затормозить за шаг до выхода из переулка Евгению помогло только какое-то шестое чувство; мозг уловил звуки, ещё не распознав их, но уже крича о какой-то неправильности.

Да что там происходит?

Тихо замерев, Евгений выглянул из-за угла.

Б*я. Б*я, б*я, б*я, и правда, что происходит?!

Машины с гербом Распутиных? Клановый спецназ? Лично Михаил Распутин… что?

Стараясь отступить поглубже в тень, Евгений продолжал смотреть. Спокойно, спокойно. Пока его не заметили — всё нормально, а даже если заметят… это ведь его аукцион! И он никому не угрожал.

Евгений наблюдал, как Михаил Распутин и тощий парень что-то эмоционально обсуждают. Значит, этот ублюдок — из Распутиных? Неожиданно. Значит, ставка Тиграна не сыграла. Но ничего, ничего.

Тигран просто… слишком мелок для этого. Крупные хищники могут пасть от зубов других крупных хищников.

Достав телефон, Евгений сощурился. Ему показалось, или Распутин назвал тощего… Йошидой? Серьёзно, тот самый Йошида?

Неважно. Он увидел достаточно, и теперь знает, что делать.

Медленно отступая, он вновь зашёл в театр — и только тогда нажал на кнопку вызова.

Изобразить доброжелательный тон. Говорить уверенно. Быть вежливым.

— Алло, — Евгений улыбнулся собственному отражению в большом зеркале. — Я нашёл его, господин Медведев. Того, кто пытался изнасиловать вашу дочь.

* * *
— Ты вообще понимаешь, сколько это денег мне пришло на счёт? Большинство людей и за всю жизнь столько не зарабатывает, а ты достал их за один день. Откуда? Как?!

Ну, я бы ответил, если бы за двадцать минут езды в машине ты дал мне вставить слово.

— Плевать на деньги. Куда страшнее — за это время ты умудрился пойти на свидание с внучкой Ратибора Горыныча! — ревел отец, не переставая. — И куда пойти? На аукцион, где тут же поссорился и превратил в кашу Тиграна Гасанова! КАК?!

Ну, да, ну, да. Откуда у тебя деньги, сын, почему вокруг тебя вьются девочки, сын, почему ты так успешен, сын. Хоть бы раз порадовался за меня!

— Я жду ответа!

Я лишь пожал плечами.

— Выручка. От продажи кольца.

— Какого кольца?!

— Из алжирского золота. Подарок Ратибора.

Отец поперхнулся воздухом.

— А это что? — он наконец-то обратил внимание на деревянный футляр.

— Рука, — честно признался я.

— Какая ещё рука?!

Так, мы начинаем повторяться в вопросах.

— Рука Спящего Императора, — я раскрыл футляр, демонстрируя ему артефакт. — Купил на аукционе. Подлинная, кстати.

Михаил заткнулся, хватая ртом воздух; судя по красному оттенку его кожи, он бы очень хотел открыть окно, но тогда его вопли начали бы разноситься по всей округе.

Я закрыл футляр.

— А что до Вики, — пожал я плечами, — то я даже не знаю, девушки как будто сами находят меня.

Я хмыкнул.

Михаил шумно выдохнул.

— Йошида, — уже куда тише заговорил он. — Ты не представляешь, сколько всего ты натворил за такой короткий срок. Меньше суток, как ты очнулся, а уже…

Он запнулся. Ну, да. Устанешь перечислять, тут ты прав, батя.

— И, может, ты этого не понимаешь… но это сейчас совсем не в тему.

— Например? Что же я такого сделал, что тебе прямо «не в тему»? — с иронией в голосе уточнил я.

Михаил запнулся. Скривился. Поиграл желваками. Похоже, прямого ответа на вопрос я не дождусь.

— Йошида… Мне бы очень хотелось, но… я больше не могу позволить тебе ходить куда вздумается и заниматься там… этим всем.

Я поднял бровь.

— К тому же, — продолжал отец, — теперь стало очевидно, что ты не врал про убийц — прости, что не поверил сразу. Мы нашли тело слуги. В общем…

Он глубоко вздохнул.

— Тебе нужен присмотр. И… держаться подальше от девушек, раз уж это то, что больше всего тебя волнует. Слишком много проблем приносят твои играющие гормоны.

Я мрачно глядел на него. Нет, перспектива получить очередного надзирателя меня не пугала — в конце концов, едва ли это надолго. Просто взгляд отца на меня и мою мотивацию был таким… ограниченным!

Это оскорбляло, если честно.

— Выход очевиден, — подытожил Михаил. — Ты отправляешься туда, где девушек просто нет.

— Вообще? — с серьёзным лицом уточнил я. — Прямо ни одной?

Пусть уж лучше думает, что я всерьёз этим огорчён, но зато не подумает и не узнает о моих истинных планах — плутаниях по тёмным и опасным местам.

— Ни одной! — рявкнул отец в ответ… а затем выдохнул и добавил, — ни убийц! Ни врагов! Ни бандитов! Ни их родственников! Ни! Ко! Го! Только полный контроль!

Он сделал паузу и снова вперил свои глаза в меня.

Я же улыбнулся улыбкой послушного сына.

* * *
В доме, как всегда, было пусто.

Пустота, к которой он никак не привыкнет. Шаги Константина Орлова эхом разносились по старому, большому, пустому дому.

Слуги старались не попадаться ему на пути, но, в конечном счёте, Орлов не обращал на них внимания. Машинально, не задумываясь, он отдал одному из них верхнюю одежду; что-то ответил другому, даже не вдаваясь в суть сказанного.

Для него этот дом был пуст.

Он перевёл взгляд на кольцо, отданное Йошидой Распутиным. Холодное — как и положено алжирскому золоту — оно будто жгло ему руку.

Алжирское золото. Дурацкое название, если вдуматься. Ну, да, их нашли в Алжире. Но поделке не больше века, и ясно как день, что материал… не отсюда.

Почему-то люди всегда боятся признать очевидное.

Ключ повернулся в двери; Константин начал спускаться в подвал. Слуги сюда не допускались — только он сам мог заходить в это место.

А вот и кольца. Остальные два лежат на своих местах, а третье пустует. Приподняв пуленепробиваемое стекло, Орлов положил третье кольцо рядом с первыми двумя и сощурился.

Это кольцо… И рука Спящего Императора… он был почти уверен, что это подделка, но… то, что Йошида вытворял с ней там, на парковке, говорило об обратном. К тому же, он сразу, сходу определил, что рука настоящая.

Так кто ты такой, Йошида Распутин?

…постояв у витрины с кольцами какое-то время, Константин помотал головой. Ладно, у него еще есть дела и помимо нового знакомого.

Взгляд парня стал задумчивым; он пересёк комнату и, раскрыв шкаф, достал оттуда миску и пакет дорогого кошачьего корма.

Наполнив миску, он машинально сунул в рот один кусочек, и тут же, поморщившись, выплюнул его. Затем постоял ещё немного. Досыпал сверху.

Пора.

Короткий коридор. Щелчок выключателя. Звяканье связки ключей и знакомое шебуршание в углу большой клетки.

Аккуратно следя за дверью, Константин присел и просунул миску между прутьев.

— Ужин, сестрёнка, — деланно весёлым тоном объявил он. — Пора ужинать.

Фигура, сидящая в тёмном углу клетки, шевельнулась, выходя на свет.

Девушка двигалась на четвереньках, рваными движениями — именно так, как может двигаться гибрид человека и животного. Острые когти скребли по полу; хвост, растущий из копчика, мотался из стороны в сторону.

Приблизившись к миске, девушка наклонила голову с двумя парами ушей — человеческой и кошачьей — и зашипела, будто боялась, что Константин заберёт у неё еду. Глаза сверкнули; покрытая мягкой шерстью полу-рука, полу-лапа дёрнулась в его сторону. Затем, сообразив, что отнимать корм у неё не собираются, она припала к полу и начала жадно, быстро есть.

Константин, молча наблюдавший за этим, печально улыбнулся.

Глава 16

«Я нашёл его, господин Медведев. Того, кто пытался изнасиловать вашу дочь».

Леонид Медведев постоял у мини-бара, катая на языке дорогой коньяк.

Конечно, пить посреди глубокой ночи — привычка пагубная и порочная. Но поспать ему этой ночью, похоже, так и не дадут, да и происходящее… располагало к выпивке.

Поставив стакан обратно и запахнув домашний халат, Медведев вернулся за стол. Необходимо было решить, что делать со всем этим бардаком.

«Я нашёл его, господин Медведев. Йошида Распутин!»

Генерал Суворов, дед Евгения, был одним из умнейших людей, которых Медведев знал. Отец Евгения… пожалуй, лишь ненамного ему уступал.

Сам Евгений… что ж, как говорится, на детях гениев природа отдыхает. Отец гений, сын Евгений.

Он правда думал, что хоть кто-то поверит в его россказни? Точнее, даже не так: он правда думал, что в парке Медведевых не установлено видеонаблюдение?

Конечно, Евгений позаботился о том, чтобы как следует запугать Илану. «Ты никому ничего не скажешь, сучка, ты скажешь им только то, что скажу я, а если попытаешься — тебе всё равно не поверят; вы, Медведевы, слишком зависите от нас; считаете себя партнёрами, но вы паразиты, и без поддержки Суворовых просто сдохнете!»

Дочь сидела здесь же, напротив отца, молча потупив глаза. Она, конечно, во всём призналась — стоило немного нажать, и её рассказ закрыл последние пробелы в том, что не передали камеры наблюдения. Неудавшийся насильник — Евгений Суворов, и тут не может быть сомнений. А невесть как оказавшийся там Йошида Распутин — её спаситель.

Так в чём же сложность?..

«Вы, Медведевы, слишком зависите от нас».

Грубо, но в этой части юный Суворов, в принципе, был прав. Медведевы, конечно, не последние люди в столице, но с кем-то вроде Суворовых им не сравниться. Союз с ними слишком много давал роду, по сути, позволяя ему существовать и что-то значить. Возможно, Суворов прекрасно понимал, что ему не поверят, но рассчитывал на то, что с ним не осмелятся спорить.

Вот только он пытался натравить их на Распутиных — ещё одну добычу, слишком крупную для Медведевых. Добычу, конечно, желанную… Старая вражда длилась уже очень долго, но лучше молча скрипеть зубами, глядя на успешного врага, чем эти самые зубы об него обломать.

Последние новости уже были известны всем аристо, не спавшим этой ночью. Распутины вломились к ночной клуб к Горынычу, одному из самых влиятельных мафиози города. Распутины положили мордами в асфальт Тиграна Гасанова и его ребят, а ведь Гасановы — одна из богатейших в Москве семей, настолько, что даже тот же Горыныч откровенно боится переходить им дорогу.

А Михаил Распутин просто… пришёл и сделал. И к нему ни у кого никаких претензий. Какие претензии, что вы?

И вот на этого самого Распутина их сейчас хочет натравить щенок Суворовых?

Да, удобный случай для мелкого гадёныша: и себя прикрыть, и обидчику поднасрать.

Что ж; теперь Леониду предстоял нелёгкий выбор.

Можно обвинить Суворова. У него есть компромат, который никто не оспорит. Но это будет означать полный разрыв отношений с не просто сильным, а ключевым союзником. Род Суворовых не простит ему этого.

…или всё же обвинить Распутина, понадеявшись на поддержку Суворовых?

Итак. Сын союзника, что пытался изнасиловать его дочь. И сын врага, что… спас её.

Да что вообще Йошида Распутин там делал?! Главный вопрос вечера, наверное. Но одно неоспоримо: он действительно спас Илану.

Проблема чести.

Впрочем… глаза Леонида сверкнули. Он поглядел на дочь.

Стройная, тонкая фигура. Русые волосы волнами струились по плечам. Прекрасное лицо, обрамлённое сейчас стыдом и печалью. Тихая, скромная и нежная девушка. Амбициозному аристократу такая подойдёт — достаточно знатная, чтобы не уронить чести, и достаточно молчаливая, чтобы никогда не стать кем-то вроде Наины Распутиной. Скорее, третья рука для своего мужа, что беспрекословно подчиняется.

Необязательно устраивать войну и проливать кровь. Необязательно ссориться с Суворовыми, и необязательно подставлять спасителя дочери.

Можно просто потребовать с него взять «ответственность».

— Возможно, — заметил Медведев дочери, — скоро у меня появится зятёк.

* * *
— Проходите, господин Распутин, — солдат вернул отцу карточку-удостоверение.

Я глядел на него… с лёгким удивлением. Парень, перед тобой сам грёбаный глава рода Распутиных — тех самых Распутиных, чей герб красуется у тебя на спине и на входе в это здание. Его лицо знает весь мир, а он сам бывает здесь, похоже, постоянно…

Но парень всё равно потребовал карточку, пробил её по всем правилам и только затем пропустил нас. Не удивлюсь, если всё это время в нас целились какие-нибудь снайперы. Что это — паранойя уровня шапочки из фольги, или лучший в мире уровень безопасности?

Прежний Йошида никогда не видел это место изнутри, но отлично знал, что это такое. Главный штаб распутинских войск; кузница идеальных бойцов. Казармы, качалка, полигон и так далее. Словом, брутальный ультра-мужицкий клуб, где потные красные качки бьют друг другу морды под хриплые маскулинные стоны.

И всё это — ударные силы Распутиных. Впечатляет. Наверное.

Мы как раз проходили через двор, где именно это и происходило. Справа отжималось три десятка солдат, несмотря на глухую ночь; слева десять пар боролись, сцепившись в клинче и разбрасывая вокруг взрывы песка. Как видно, тренировки в этом месте не стихают ни днём, ни ночью.

— Так ты говоришь, — покосился я на Михаила, — что здесь нет ни единой девушки?

Главное — поубедительней изобразить расстройство в голосе.

— Забудь, — отрезал отец. — Это Третий Штаб, здесь само слово «девушка» под запретом, если это не часть задания.

— Сурово, — я вскинул бровь. — Наверное, у бойцов Третьего Штаба одна рука всегда накачана сильнее другой.

Михаил сердито сверкнул глазами.

— Неуместная шутка, — сообщил он. — Как и всё твоё поведение, Йошида.

Ну, прости, что разочаровал. Ты тоже не отец года.

— Ты должен испытывать гордость, — продолжал Михаил.

— За что? — искренне озадачился я. — За то, что какие-то спецназовцы носят на форме ту же картинку, что нарисована на стене нашего особняка?

— Это не «какие-то спецназовцы», — возразил отец. — Это одна из тех сил, что удерживают Распутиных на верхних позициях.

Вот как?

— А я думал, на верхних позициях род удерживаешь ты, — заметил я. — Всегда больше уважал личную силу, чем большую армию. Армия может предать, а сила всегда останется с тобой.

— Всегда уважал? — Михаил оглянулся. — Не помню, чтобы в детстве тебя сильно интересовали такие вещи.

В его взгляде мелькнуло подозрение. Так, лучше не развивать эту тему; не то, чтобы я боялся сболтнуть лишнее, но зачем делать проблемы на ровном месте?

— А что до меня, — отец, впрочем, махнул рукой, — то я силён, но один человек не сделает то, что может армия. Это — сила клана, такая же, как и я сам. И они не предадут. Они…

—…цепные псы клана Распутиных, что готовы кинуться и растерзать любого, кого укажет им хозяин, — кивнул я. — Ты это имел в виду?

— Именно, — Михаил либо не распознал сарказм, либо не захотел показывать, что распознал. — А если тебе недостаточно слов — вспомни, что происходило перед аукционом.

Ладно, уел. Может быть, эти мускулистые распаренные качки и выглядели немного карикатурно, когда боролись здесь, но там им понадобилось секунд пять-десять, чтобы положить мордами в асфальт всю банду Тиграна. Шутки шутками, но это действительно профессионалы.

…миновав широкий двор с тренирующимися бойцами, мы оказались в здании, чья архитектура больше напоминала тюрьму, а там поднялись на лифте на самый верх. Нас никто не сопровождал и, слава небесам, никто больше не спрашивал у Михаила карточку, иначе этот путь стал бы бесконечным — охрана стояла буквально через каждые десять метров.

Лифт щёлкнул и раскрыл двери.

— И посерьёзнее, Йошида, — одёрнул меня, Михаил, когда мы вышли. — Мне не нравится твой настрой. Он слишком…

— Живой? — я поглядел на него. — Было лучше, когда я лежал в коме?

— Я этого не говорил! — взревел отец, останавливаясь и разворачиваясь ко мне; солдаты даже бровью не пошевелили при виде этого.

Я развёл руками.

— Пойми, Йошида, — отец говорил тяжело, будто каждое слово не вылетало из его рта, а падало камнем. — Я рад, что ты вышел из комы. Рад, что ты так быстро восстанавливаешься, и телом, и разумом. Но всё же… ты поправился ещё не до конца.

Он снова зашагал вперёд.

— Такое ощущение, что ты считаешь происходящее… Очередным коматозным сном. Поэтому и ведёшь себя так — безрассудно, безоглядно, делая всё, что взбредёт в голову. Йошида, я очень хочу, чтобы ты осознал: у твоих действий есть последствия.

Мы остановились перед большой массивной дверью.

— Я это осознаю, — кивнул я. — Прекрасно осознаю.

Более того, ради последствий всё и затевалось.

Отец лишь коротко глянул на меня — распахнул дверь, без стука и предупреждения.

— А вот и мы, Валера, — заявил он, входя внутрь. — Прибыли.

…аура, исходящая от крепкого, чуть седого типа, стоящего у окна, ощущалась даже с порога.

Это было не Присутствие, ни что-то такое: просто ощущение Силы, которое буквально давило всякого, кто приближался к кабинету. Теперь понятно, почему здесь такая дисциплина: попробовал бы кто возразить этому человеку.

Как ни обидно признавать, но мне до такого уровня ещё далеко; по крайней мере, пока. И именно поэтому я так хочу как можно быстрее заняться рукой, Оттисками и всем прочим — а не шататься невесть где.

Валера медленно обернулся к нам, заложив руки за спину; ничего не говоря, кивнул к Михаилу, прошёл к столу — и только затем посмотрел на меня. Минуту взгляд изучал меня с головы до ног, а затем вновь перешёл на отца.

— Так это и есть знаменитый Йошида Распутин? — на лице Валеры не было ни тени улыбки; он всё говорил серьёзным, как на похоронах, тоном. — И зачем ты притащил его сюда, Михаил?

Похоже, что с моим отцом он на короткой ноге.

— Парень чудит, — коротко ответил Михаил, подталкивая меня в спину. — А это вызывает проблемы. Ему нужно побыть под надёжной охраной — хотя бы какое-то время, пока не прояснятся некоторые вопросы.

— Чудит, чудит, — подтвердил Валера. — Я читаю новости.

Он хрустнул руками.

— Ты в курсе, что после поездки с ним восемь охранников хором подали заявление об отставке, наотрез отказываясь хоть что-то объяснять?

Отец пожал плечами; я тоже. Впрочем, Валера говорил и вёл себя так, будто меня здесь не существовало вовсе.

— Необычный он у тебя.

— Он Распутин, — отозвался отец. — Мой сын не может быть обычным.

— Необычный даже для Распутина, — покачал головой Валера. — Читал комментарии в Сети? Кем его только не называют. Богом, демоном, пришельцем, аномалией…

Он наконец-то перевёл взгляд на меня.

— А по мне, так он просто пацан, который не видит берегов и не признаёт авторитетов. Крепкая мужская дисциплина и постоянный надзор — вот что ему нужно.

— Именно это я от тебя хотел услышать, — согласился Михаил. — Так что он на тебе. Как минимум до конца всех мероприятий с японцами и англичанами, как максимум…

Он не договорил, поглядев на Валеру; тот кивнул.

— Кстати, — Михаил сложил руки перед собой. — Как с этим дела?

— Как обычно, — пожал плечами Валера. — Хреново, но мы наверху пищевой цепочки.

Ещё раз скользнув по мне взглядом, он снова заговорил с отцом, игнорируя меня.

— Как и докладывала разведка, о предстоящей свадьбе не знает только слепой. Конечно, у всех свои интересы, конечно, все попытаются урвать себе кусок пирога — или весь пирог сразу. Мы начеку, как и всегда.

— Прилёт Хидео Мори…

— В воздухе пусть наш якудза защищает себя сам — если кто-то посмеет к нему полезть, — отозвался Валера. — А как только самолёт коснётся твёрдой почвы, это наше дело. Под охрану выделено четыре отряда силовиков, и капитан Реверс в качестве командира.

— Реверс? — отец задумался. — Помню его. Он… довольно щуплый, как по нашим меркам. Уверен, что он способен взять командование на себя?

— Щуплый, но не слабый, — хмыкнул Валера. — Я видел, как он выкладывается на тренировках, и поверь, он мог бы тебя удивить. Но поставил командовать я его не поэтому, а потому, что парень — прирождённый стратег. Нет, Реверсу я доверяю как себе.

Отец пожал плечами.

— Дело твоё, твоя и ответственность. Помни, что на кону стоит не просто бизнес или делёжка территорий, а исход войны между двумя сверхдержавами… и право Распутиных назваться тем, кто закончил эту войну. Со всеми вытекающими.

— Ты мне все уши прожужжал об этом, — отмахнулся Валера. — Лучше скажи, что с этим делать?

Он указал на меня.

— Я вообще-то тут сижу, — заметил я.

Ноль внимания; отвечать было выше валериного достоинства.

— Можно запереть где-нибудь в…

— Не перегибай палку, — осадил его Михаил. — Он не заключённый, а мой сын и будущий глава рода. Просто следи, чтобы он не покинул территорию Третьего, и не дай ему убиться или покалечиться обо что-нибудь.

— Будущему главе рода, — Валера, сощурившись, покосился на меня, — не помешает тренировка. И я говорю не только об отжиманиях, но и о дисциплине. Сам знаешь, все проблемы от безделья.

— Хорошо, — согласился отец. — Но не забывай и о том, что его сегодня пытались убить.

— На этот счёт не беспокойся, — заверил его Валера, — сюда они пробраться не смогут никак. Хотя, конечно, всё это мне не нравится… Тело слуги и ноль следов. Прямо как тогда, девять лет назад. Пришли закончить начатое?

— Валера, — оборвал его Михаил. — Не будем о тех событиях… при Йошиде.

— Да. Ты прав.

Оба мужчины помрачнели и замолчали

— Лучше удостоверься, что… — начал было Михаил после паузы, но его прервал зазвонивший телефон.

— Да, Распутин, — он быстро заговорил, отвернувшись к двери. — Ну, допустим, могу, а почему это не ждёт до утра?

Реплика в ответ.

— Что за… — он поморщился. — Так, погоди, Леонид. Я понятия не имею, о чём ты говоришь, но точно не буду срываться по первому твоему слову. Если хочешь, чтобы я приехал, скажи спокойно, что у тебя за дело и к чему такая срочность… секунду.

Он поднял на нас взгляд от телефона.

— Леонид Медведев, — пояснил он Валере. — Какого чёрта ему могло понадобиться от меня посреди ночи?

— Аккуратнее, — тихо посоветовал Валера. — Как бы это не было связано с прибытием японца.

— Разумеется, — согласился Михаил. — Оставлю вас пока и выслушаю, чего он хочет. Действуй, но защити Йошиду. И обеспечь прилёт Мори.

Быстрым шагом отец вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

Мы остались один на один.

Долгий взгляд на меня. Валера покривился, а затем встал.

— Не буду долго распинаться, — он снова заложил руки за спину, — поясню основные вещи. Твой отец здесь авторитет и власть. Ты — нет.

Угу, угу. Я уже понял.

— Он говорит, ты будущий глава рода. Может быть, — Валера прошёлся к окну. — Но сейчас ты никто, не можешь ничего и звать тебя никак. И если ты думаешь, что победить пару гопников достаточно, чтобы завоевать моё уважение, то сильно ошибаешься.

Конечно, конечно. Давай уже мы просто закончим, и ты отправишь меня на поруки какому-нибудь лейтенанту или сержанту, который не будет таким душнилой, как ты, и просто даст мне заняться своими делами. Например, рукой клона.

— Так что задача сделать из тебя мужика возложена на меня, — подытожил Валера. — Вот и вся речь, а теперь…

…наконец-то! Аллилуйя!

—…оставь здесь эту хрень в коробке и иди за мной.

Чего?

— Это остаётся со мной, — отрезал я.

Валера закатил глаза.

— Повторяю для тупых, во второй и последний раз. Ты здесь никто. Власти или авторитета у тебя здесь нет. А у меня — есть. Коробку на стол.

— Это моя вещь, — я сощурился, — которую я купил на свои деньги. Большие деньги. Ты можешь быть здесь главным, но не переходи границы.

Что ж, Валера не соврал — в третий раз повторять он действительно не стал. Стремительный шаг ко мне; удар в живот; рывок шкатулки на себя.

Да уж, это не Тигран и не Евгений. Валера бил не в полную силу, чтобы не покалечить меня, а только «преподать урок».

— Врачи говорят, физически ты совершенно здоров, — заметил он. — Значит, пара ударов тебе не повредят.

Футляр с рукой клона стукнул о стол.

— Это твоя вещь, и я не собираюсь забирать её себе. Полежит здесь, пока твой отец не скажет, что с ней делать. Но тебе она сейчас не понадобится.

Я медленно поднялся на ноги. Руки чесались врезать в ответ, но… нет, такого противника завалить у меня не выйдет.

Пока не выйдет.

— Ты, парень, похоже понятия не имеешь, что такое дисциплина и армия, — Валера схватил меня за плечо и потащил на выход. — Вот здесь и узнаешь.

…два солдата вели меня по коридору, выполняя приказ. Я молчал, обдумывая ситуацию.

Не знаю, что такое дисциплина.

Ха. Знал бы ты, Валера, что я состоял аж в пяти армиях в разное время. И знал бы ты, как меня ненавидели в каждой из них. За… стойкую нелюбовь к дисциплине.

Оставшись один на один, я планировал заняться имплантами из руки — пересадить их себе. Теперь придётся вместо этого думать, как достать руку из кабинета Валеры. А затем — как свалить отсюда поскорей, потому что вся эта муштра совершенно мне не улыбалась.

Стоило признать, конечно, что силы Третьего Штаба действительно впечатляли. И… тем страннее, что отец, имея такую мощь, так мечется из стороны в сторону.

И что это за события девятилетней давности, почему мне не хотят даже говорить о них? Стоило бы разузнать.

— Сюда, — отрезал один из солдат, что сопровождали меня. — Вот твоё место. Форма. Сухпаёк.

Ага, всё именно так, как он и говорит. Типичная казарма на двадцать человек, форма рядового и коробка мерзкого сухпайка, что не вызывал аппетита даже у кого-то столь голодного, как я. Похоже, Валера намеренно решил сунуть меня в «общие» условия, чтобы сбить лишнюю спесь.

Он уже наверняка и план тренировок составил. У типов вроде этого всегда есть далеко идущие планы и уверенность, что всё будет так, как они скажут.

Что ж. У него свои планы. У меня свои. Вернуть руку — вставить импланты — свалить отсюда.

И я, похоже, знаю, с чего начать.

* * *
Капитан Реверс, стоя перед зеркалом, потуже затянула корсет. Сегодня всё должно пройти безупречно. От первой и до последней ноты.

Грудь стянулась тугой лентой; форма застегнгулась. Вот так. Никто не догадается о том, что она девушка, как не догадывался уже год. Учителя — Виталий и Григорий — гордились бы своей ученицей.

Целый год она жила здесь, подчиняясь всем правилам. Целый год внедрялась сюда, а это было нелегко. Принимать душ только по ночам. Не спалиться на тренировках. Собрать компромат на здешнего врача, что проводил осмотр бойцов.

И всё ради этого дня. Всё должно пройти безупречно и всё пройдёт безупречно.

…многие в их организации, конечно, недоумевали, зачем было посылать на это задание именно её. Какими бы талантами она ни обладала, шанс выдать себя был каждый день, и, по мнению многих, выхлоп не стоил такого риска.

Что ж; у неё был только один ответ на вопрос.

Потому что это — личное.

Глава 17

«Ну, подумаешь, какой-то чел бьёт другого чела. При чём тут Распутины? Очередная сказочка ради пиара»

«Кто-то правда поверил, что инвалид, вышедший из комы, способен на такое? Мой брат после полугода в больнице месяц учился заново ходить, а тут девять лет!»

«Бред! Куда смотрела охрана клуба? Курить ходила? Нереалистично, бл*дь, где логика?»

«Если Й.Р. правда очнулся, то сейчас он должен быть в больнице, под круглосуточным надзором врачей, а не по клубам гулять. Фейк, отписка!»

Валерий Сокол в задумчивости отложил телефон.

Да, среди комментаторов находились и те, кто называл Йошиду Распутина пришельцем, божеством, демоном и так далее. Мало ли параноиков? Но большинство всё-таки считали, что это какая-то подделка, уловка Распутиных.

Что ж; он-то знал, что это правда.

Можно было сколько угодно прикидываться, что в Йошиде нет ничего необычного, факт оставался фактом. Человек, вставший после девяти лет комы и оказавшийся совершенно здоровым — как физически, так и ментально. Драка в клубе. Драка перед аукционом.

И его удар. Его коронный удар.

Никто до сих пор не мог подобного выдержать. Пусть он не вложил в него ни капли Силы, такой мощный удар под дых мог вывести из равновесия даже самого сильного бойца. Растерянные взгляды, болезненные стоны…

Йошида Распутин тоже рухнул на пол от этого удара, но его лицо… оставалось ровным. Он не застонал. Не поморщился. Как будто ему вообще не было больно! Он выдержал удар лучше, чем выдерживали его бывалые вояки, с которыми Валеру сталкивала жизнь.

И глаза. Он смотрел на него ровно, терпеливо и злопамятно. Как будто он понял, что не может ничего поделать прямо сейчас, и… что-то решил для себя. Начал составлять планы на будущее.

Встав с места, Валера заложил руки за спину и подошёл к окну; крупные капли начинавшейся ночной грозы колотили в стекло. Из панорамного окна открывался вид на ночной город, и этот вид каждый раз наводил всё на новые и новые мысли. Вот сейчас он думал о том, кто же такой Йошида Распутин.

Будущий глава рода? Угроза, о которой Михаила стоит предупредить? Возможность, которую стоит использовать?

Кто он такой, чёрт побери?

Восемь человек после короткого контакта с ним уволились, не объясняя причин. Восемь! Ещё двое остались на местах, но категорически отказались что-либо рассказывать, даже на прямой приказ ответив «Прости, командир, но это личное».

И это только первый вечер. А что дальше? Что случится с этим городом, раскинувшимся внизу, если выпустить туда Йошиду?

Нужно было узнать хоть что-то.

По счастью, процедура была не нова. Время от времени в Третий Штаб попадали своенравные новички или бойцы с необычными повадками, и у Валеры со временем появился опыт… работы с ними.

Здесь нужно испытание, что-то вроде теста на человечность, который покажет, кто он есть. И нужны боевые товарищи, кто-то, перед кем он откроется. Начнёт доверять. Нельзя вечно ходить сычом, закрытым ото всех, человеку нужна отдушина.

Валера улыбнулся. Многие считали его тупым солдафоном, действующим с грацией чугунного лома, но он знал кое-что и о психологии. Ха. Ха. Ха. Отставить смеяться.

…спустя десять минут двое бойцов стояли перед ним по струнке, слушая инструкции.

—…не самая сложная задача, но это не значит, что выполнять её можно спустя рукава, — отеческим голосом внушал командир, оглядывая двух орлов.

Сержант Звягин, встав посреди кабинета, как мускулистый столб, конечно, внушал. Он служил в Третьем Штабе меньше года, но его мускулатура выпирала сквозь форму, а боевые навыки заставляли завидовать даже некоторых офицеров. Идеальный солдат, словом.

Рядовой Карапулько на его фоне смотрелся… тряпичной куклой. Низкий рост, худое сложение, округлое детское лицо, смешная фамилия. Никогда не догадаешься, на что он способен на самом деле. Идеальный вариант для подобного задания.

— Так что без переигрываний и недоигрываний, — отрезал Валера. — Играйте так, чтобы этот… как его… Леонардо ди Каприо удавился от зависти!

— Так точно! — хором отозвались Звягин и Карапулько.

— Задание ясно — можете приступать, — приказал командир. — Сразу по выполнении доложить, как всё прошло.

— Есть приступать к выполнению задания! — отчеканили оба бойца — и, развернувшись, направились к выходу.

Валера с довольной улыбкой поглядел им вслед. Да, здесь нужен тонкий подход, но он колол и не такие орешки. Скоро, очень скоро, Йошида, ты расскажешь всё, что у тебя на уме!

* * *
На уме у меня сейчас было только одно.

Господи, как же охрененно нормально поесть после девяти лет голодовки!

Речь не о сухпайке, нет; эту гадость я задвинул под кровать, пусть мыши доедают. Просто… я же говорил, что знаю, с чего начать? Так вот, я начал с посещения столовой.

Приземлённо. Зато вкусно. Ужин был простым, но сытным и из натуральных продуктов; видимо, клан Распутиных не экономил на снабжении своих солдат и больно бил по рукам тех, кто пытался воровать из бюджета.

Разумеется, столовая была закрыта в это время, но я всё-таки сын босса. На кухне кипела работа, солдаты готовили завтрак на огромное количество человек, и, узнав, кто я такой, разумеется, открыли столовую персонально для меня.

Пережёвывая пюре с печёнкой, я одновременно думал о дальнейшем шаге. Всё здесь было шито белыми нитками. Валера явно хотел найти ко мне ключик, закрепить связку «начальник — подчинённый», но методы его… отдавали каменным веком.

У вас ведь тоже возник вопрос: если в здании была столовая, где мне по первому требованию и без вопросов выдали двойную порцию, на кой чёрт было нужно совать мне коробку с сухпайком?

Психология. Вернее — попытка в психологию. Валера хотел подчеркнуть всем и во всём, что я в армии. Поэтому поселил не в отдельной комнате, а в простой казарме для новобранцев, выдал простую форму и этот сухпаёк. Давить на мозги атмосферой дисциплины и армейского строя.

А это значило лишь то, что «умелая психологическая обработка» только начинается. И всё, что мне нужно делать — немного подождать. События сами найдут меня, и останется только отреагировать.

С этими мыслями я допил стакан компота. Первые и естественные потребности утолены, теперь к более важному. План — вернуть руку клона до конца этой ночи.

Приступим.

* * *
За мной определённо следили.

Я неторопливо прогуливался по Третьему Штабу, демонстративно разглядывая всё вокруг и чувствуя на себе постоянные взгляды. Как и сказал Михаил, я был здесь не заключённым или пленником, а «сыном босса»; меня никто не останавливал, лишь при попытке зайти в оружейную вежливо попросили погулять где-нибудь в другом месте.

И всё-таки слежка велась — ну, само собой. Шпики явно думали, что я не замечаю их, а я старательно поддерживал в них эту уверенность, ожидая, когда же они выйдут из тени.

Это была своего рода игра на терпеливость. Я выводил их из себя тем, что просто хожу туда-сюда, ничего не делая, а они выводили меня… ну, строго говоря, тем же самым. Мы действовали друг другу на нервы, проверяя, кто не выдержит первым. Ну, я ведь не торопился, так?

Размеры Третьего Штаба действительно впечатляли. Мне было даже интересно пройтись по такому месту и оценить реальную силу Распутиных.

Стояла глухая ночь, шёл сильный дождь, и даже самые упорные бойцы закончили свои тренировки. Не спали только часовые, я да мои «шпики». Это хорошо; когда человек устал, взвинчен, хочет спать — он теряет осторожность.

Лениво прогуливаясь, я осматривал тренажёрный зал. Да, местечко не для слабых. Не знаю, как там в остальных штабах — судя по названию, их ещё по меньшей мере два — но этот, похоже, предназначен для групп захвата и быстрого реагирования.

Очень сильно не хватает мест для медитации; похоже, Дар земляне прокачивают скорее стихийно и интуитивно. Зато для физических тренировок — просто идеальное место.

Как я уже говорил, я бывал в армии пять раз, так что в вопросе разбираюсь неплохо. С моего последнего визита Земля шагнула далеко вперёд в плане военного дела.

Что ж, это значит, что… Род Распутиных — очень неплохой актив. Пока все мои действия упираются в получение силы и прокачку Дара, но нельзя забывать и о влиянии. Для победы над Теонором и возвращения своего статуса одной силы будет мало.

Я заглянул в новое помещение; двое часовых молча стояли по бокам, никак мне не мешая. Тир?.. Да, похоже на то.

Непринуждённо насвистывая, я прошёл внутрь и прицелился из тренировочного автомата. Вот с пушками похуже. Для войн на планете годятся, на уровне галактики — устаревший мусор. Но ничего, технологии — дело наживное; главное, чтобы были те, кто умеет их использовать. Солдаты.

Кстати, о солдатах. Выйдя из тира, я снова почувствовал на себе те же настойчивые взгляды.

Ха. Они ведь не просто «пасут» меня — сделать это можно было бы и дистанционно; само собой, на базе повсюду были развешаны камеры слежения. Они хотят… что?

Кажется, я знал, что. Нечто похожее — с минимальным отличиями — происходило все пять предыдущих раз, на каждой из планет. Проверим свою догадку и заодно подкинем им идею.

Если я правильно сообразил, то шпики не хотят действовать на людях. Ну, а я не хочу действовать под взглядами камер.

Ладно. Пора.

Те, кто следит за мной, выбирают удобный момент. Я же специально не даю им расслабиться, прогуливаясь по местам, где полно часовых. И, когда я подскажу им «идеальное место», они с радостью схватятся за идею.

— Эй, — беспечно зевнув, громко обратился я к ближайшему солдату, — не подскажешь, где тут душевая?

Место, где нет камер. Место, где нет свидетелей (последняя партия идущих с тренировки солдат промаршировала мимо нас полчаса назад и уже должна была закончить). Главное, сообщить заранее, что я туда собираюсь, и идти помедленнее. Так они успеют добраться до душевой раньше меня.

…первый звук удара я услышал, подходя к душевой. Ха. Как по часам. Прислушивались к шагам, наверное?

— Вот так, — заметил голос. — И что ты сделаешь? Нажалуешься взводному?

— Я не…

— Даже за себя постоять не можешь, тряпка. Нахер ты вообще сюда пришёл?

Звук удара. Да у вас там настоящая идиллия, ребята — даже нарушать не хочется. Ещё немного, и перейдёте к крепким мужским поцелуям.

На третьем ударе я с невинным лицом заглянул в раздевалку.

— Эээ… у вас тут занято?

Два лица уставились на меня. Ну, да, классические роли — «обидчик» и «жертва». Первый весь из себя качок, второй щуплый шкет в форме на размер больше.

Бинго. В яблочко.

…будучи сыном влиятельного в галактике лорда, я часто бывал в центре внимания. Деньги, известность, титул… В общем, тот, с кем многие хотят «дружить».

На первый раз этот фокус со мной даже прокатил. Но уже со второго я заранее знал, чего ждать. Итак, как, по мнению многих, проще всего примазаться к кому-то?

— Душ там, — крепко держа «жертву» за плечо, мрачно глянул на меня «обидчик».

— А вы тут чем…

— А это тебя не касается, — отрезал он. — Не лезть в чужие проблемы, и они не станут твоими.

«Жертва» ничего не говорила, но всячески сигнализировала мне глазами о помощи. Убедительно играют, чертяки… вот только «Оскара» им всё-таки не дадут.

Я вздохнул. Пять планет. Пять разных армий, и везде — везде! — происходило одно и тоже. Никакой фантазии.

— Как же мне это надоело… — пробормотал я, быстро подходя к парочке.

— Ты плохо расслышал? — уставился на меня «обидчик». — Не лезь, или…

Ну, да. Как будто вы не для меня тут этот спектакль разыгрываете.

Удар.

«Жертва» медленно сглотнула, глядя, как парень, державший её за плечо, быстро сползает на пол.

Каждый раз. Каждый раз!.. Когда «жертва» действует по своей воле, а когда по указке начальства; неважно. Логика одна и та же: спасённая жертва набивается ко мне в друзья, давя на жалость и пытаясь вызвать симпатию через подхалимство.

— С-спасибо, — убедительно дрожа, выдала «жертва». — Он мне вечно прохода не даёт…

— Ага, ага, — кивнул я.

Второй удар. Второй солдат падает туда же, к первому.

С чего вы все, бл*ть, взяли, что мне интересна тряпка в качестве друга?

…«Звягин» и «Карапулько». Имена я прочитал на нашивках. Карапулько валялся на полу всё то время, что я уминал Звягина, запихивая в шкафчик, чтобы не портил натюрморт. Пора вернуться к нему. Включив кран, я побрызгал на него водичкой. Его я бил чуть слабее, чтобы легче было потом «разбудить».

Что ж, хватило трёх поливаний. Сделав резкий вдох, Карапулько открыл глаза — и моя ладонь тут же легла ему на рот.

— Спокойно, — невозмутимо предупредил я. — Будешь кричать или ещё что-то — сломаю обе ноги, каждую в трёх местах. Веришь, что я могу это сделать?

Карапулько закивал, делая бешеные глаза. Он прекрасно видел, как я с одного удара вырубил его товарища, да и сам он… не так слаб, как прикидывается. Другое дело, что до меня им далеко.

— Тогда будь послушным мальчиком, — улыбнулся я. — И отвечай на вопросы тихо, чётко и по существу. Итак, что вы вдвоём делали здесь посреди ночи?

— Он никак не отстанет…

Слабый удар черепом об пол заставил Карапулько взвыть; кажется, он прикусил язык.

— Ответ неправильный, — заметил я. — Вторая попытка, итак?..

— Я должен ему денег…

Новый удар об пол.

— Ноги, сломанные в трёх местах, — заметил я. — Срастутся когда-нибудь, но о карьере в силовых структурах придётся забыть надолго, возможно, навсегда. Ты боишься командира, но как насчёт перспективы вылететь отсюда?

Угроза потерять место в элитных войсках сильнейшего из российских кланов оказалась для парня серьёзней остальных; поморгав, он признался:

— Задание.

— Вот так, правильный ответ, — улыбнулся я, садясь на него сверху и придавливая, так, чтобы он не попытался вскочить. — Теперь детали. Задание от кого, когда получено, в чём заключается…

— Ты! — выдавил из себя Карапулько. — Командир хочет, чтобы рядом с тобой был человек, втёршийся тебе в доверие.

Ну, вот. Я же говорил. Одно и то же, как будто нет других идей!

Спрашивать, кого он называет «командиром», смысла не было — это и так понятно. Меня же интересовало другое.

— Допустим, спектакль бы сработал, — продолжал я. — Я бы «защитил» тебя от Звягина, и ты втёрся бы ко мне в доверие. Что бы ты делал дальше?

— Пошёл бы наверх отчитаться об успешно выполненом задании, — Карапулько не пытался сопротивляться. — Но…

— Утром или прямо сейчас?

— Прямо сейчас…

— Спокойной ночи, — пожелал я, снова прикладывая его головой об пол. Вот теперь он проваляется примерно до утра.

Основное я узнал; возможно, парень и сам не понял важность того, что сказал.

Рука хранится в кабинете Валеры — или, по крайней мере, была там час назад. Охрана не пропустит меня туда… если не увидит на моём месте того, кто имеет право туда заходить. Если б у Карапулько был приказ подать доклад с утра, письменно, то это бы всё меняло.

К счастью для меня, военные не любят ждать.

* * *
— Карапулько? Командир уже ждёт тебя, иди.

Удивительное устройства — карта доступа. Она будто заменяет человека; я подметил это ещё там, на входе.

Неважно, что ты выглядишь как Михаил Распутин. Если твоя карта говорит, что ты Михаил Распутин, то да — ты имеешь право сюда войти, а лицо не аргумент.

Вот и сейчас моё лицо, прикрытое армейской маской, никого не волновало. Главное — что с Карапулько у меня совпадают рост и фигура, что на мне его форма с фамилией на нашивке. И, конечно, карта доступа, что показывает: я — рядовой Карапулько.

Я молча кивнул, направляясь к двери. Даже говорить ничего не пришлось, пытаясь изменить голос. Охрана ждала Карапулько, и охрана его пропустила. Карта доступа не врёт!

Ну, да. В конце концов, объект полугражданский. Защита на входе, никаких посторонних…

Кроме меня. Ха.

Больше на этом этаже меня никто не останавливал. Постучав в деревянные двери, я дождался глухого «заходи» с той стороны.

…Валера стоял у окна — практически в той же позе, что и в прошлый раз. Дождь перерос в настоящую грозу, и он глядел на льющиеся с небес потоки воды, даже не оборачиваясь на меня.

Ну, вот и прекрасно. Не дожидаясь, пока ко мне обратятся, я зашагал к столу.

— А Звягин где? — поинтересовался Валера, разворачиваясь от окна. — И что так до… А?

Он заморгал глазами. Разумеется, моя маскировка не обманула его ни на секунду, но сам факт того, что вместо Карапулько явился я, обойдя всю охрану, заставил его картину мира немного пошатнуться.

Пускай шатается дальше. Футляр всё ещё лежал на столе, там же, где и час назад. Не тратя времени, я раскрыл его.

— Йошида? — кажется, Валера слегка завис от удивления. — Что?..

Я перехватил руку поудобнее. Вот так, теперь шансы равны.

— Ты что, думал обмануть меня этой маской? — к Валере начал возвращаться прежний гонор; он шагнул к столу, сердито буравя меня взглядом.

— И не собирался, — честно признался я. — Это для часовых, а не для тебя, ты-то своего связного узнаешь сразу.

Глаза Валеры с опозданием скользнули на руку клона; он чуть поморщился. Ну, да, сушёная конечность выглядела довольно мерзко.

— Так, — Валера нахмурился, пытаясь сложить в уме два и два. — Положи эту грёбаную руку на место, зачем она тебе вообще…

За окном громыхнуло; звук грома заглушил конец фразы. Впрочем, не то. чтобы я вслушивался.

Зачем мне рука, говоришь?

— Сейчас узнаешь, — пообещал я.

* * *
Капитан Реверс быстро ударила ребром ладони, стоило только лифту раскрыться.

На седьмом этаже собралась лучшая охрана Третьего Штаба — самая бдительная, самая неприступная. Любую другую можно было обойти или обмануть, но сюда пропустят только тех, кого командир ожидает, никаких внезапных визитов. Приходилось действовать быстро и точно, скользя по лезвию ножа.

К тому же, если оставить позади охрану, они могут вмешаться — там, в кабинете. Нельзя этого допускать.

Точечный удар в горло; первый часовой падает, вырубленный, но живой. Этому удару её научил Григорий.

Второй перехватывает автомат; Реверс пинает его под дых, заставляя выронить оружие, и наносит ещё один удар. А это — коронный приём Виталия.

Четверо других уже бегут к ней, но не успевают ничего сделать — нейропаралитический газ быстрей. Дыша через противогаз, Реверс проходит участок до кабинета Валерия почти бегом.

Камеры вырублены заранее, поломку заметят через полчаса — тогда же, когда очнутся и эти. Она должна уложиться в это время.

По условиям задания, ей нельзя убивать охрану. Неважно, главное, что спустя всё это время она убьёт его; Валерия Сокола.

Шагнув внутрь, Реверс быстро прикрыла дверь за собой. Вот он. Сидит к кресле, повернувшись спиной к ней. Лица не видно; только тёмный силуэт на фоне окна кое-как угадывается в полумраке грозовой ночи.

— Ну, привет, командир, — бросила Реверс. Впервые за год она не изменяла голос, поэтому он всё равно звучал хрипло. — Удивлён увидеть меня здесь сейчас?

В ответ сидящий в кресле только что-то невнятно промычал, угукнув. Как обычно!.. Такое же высокомерие, как и всегда.

— Может, хотя бы повернёшься? — обозлилась Реверс. Непрофессионально, да; самое верное — бить быстро и без разговоров. Но это слишком личное. Ей хочется, чтобы Валерий перед смертью взглянул ей в глаза, вы лицо. Чтобы… узнал.

— М-м, — отказал голос в кресле.

Вот засранец. Ну ничего, она заставит его повернуться. Он умрёт, полностью осознав, кто и за что его убивает!

— Ты ведь даже не помнишь меня, наверное, — её голос перешёл на тихий присвист. — Как вы с Михаилом Распутиным вырезали весь мой род. Как я осталась единственной выжившей…

У Реверс защипало в глазах. Мама. Папа. Братишка.

В тот день она спряталась в нише — той самой, где так любила играть с братом в прятки. Глядела через щель, как Валерий Сокол убивает их. Кажется, ему доставляло удовольствие делать это лично. Кровожадный ублюдок.

В тот день она поклялась отомстить; она так долго этого ждала. Она готовилась всю жизнь. Ломала себя, обучаясь у Григория и Виталия. Доказывала, что это задание нужно поручить ей и только ей. Год маскировалась, ожидая сигнала.

И вот она здесь.

— Поэтому повернись, — велела она приказным тоном. — Повернись и хотя бы умри как мужчина.

— Мм-м, — отозвались с той стороны.

Он что, не воспринимает её слова всерьёз? Это для него какая-то шутка?! Она готова была вспыхнуть, когда сидящий заговорил уже нормально.

— Кажется, ты немного ошиблась.

Это… это не голос Сокола.

Кресло медленно, со скрипом развернулось. Реверс заморгала, удивлённо уставившись на сидящего в нём худого парня в армейской маске. Тусклый свет из окна очерчивал силуэт, не давая разглядеть его до конца, но… это определённо был не Валерий Сокол.

Нашивка с фамилией. Знакомой фамилией. Реверс изумлённо заморгала.

— Рядовой К-карапулько?

Серьёзно? Тот низкий паренёк?

Внезапная вспышка молнии ярко озарила кабинет, на пару мгновений сделав его светлым, точно днём, и открывая незамеченные ранее детали. Например, тело, лежащее на полу.

А вот это Сокол. Тело выглядывало из-за массивного стола на треть. Неподвижное выражение. Раскрытый рот. Всё в крови.

Молния погасла, вновь скрывая всё в полумраке; раздался раскат грома.

— Итак, — наклонил голову сидящий в кресле парень, — повтори-ка ещё раз — кто ты?

…что?

Глава 18

— Итак, — наклонил я голову, прикрытую маской, — повтори-ка ещё раз — кто ты?

Лицо Михаила, уверенное и спокойное, всплыло у меня перед глазами.

Говоришь в третьем штабе ни девушек, ни убийц?

Увы, девушка-убийца, которая только что пять минут распиналась передо мной про свою тяжелую судьбу даже не подозревает, что её здесь нет и быть не может.

Впрочем, могло быть и хуже. Эта девица могла зайти, например, десятью минутами раньше — когда я активно раскурочивал себе руку ножом, вставляя внутрь импланты и брызгая кровью во все стороны, как упавшая на пол бутылка кетчупа.

Сейчас я, по крайней мере, уже закончил процесс; регенерация начального уровня более-менее остановила кровотечение и позволила тканям схватиться. Не Бог весть что, но хотя бы так.

Наверное, было бы безопаснее прихватить руку клона с собой и заняться подобным уже в другом месте. Вот только Валера — это вам не Тигран, которого можно размазать по асфальту парой щелчков. Командир Третьего Штаба оказался крепким орешком. Выдержав целых пять ударов, он сломался только на шестом.

Как и рука моего клона, которой я, собственно, и мутузил мужчину.

В общем, пересадить импланты прямо сейчас было единственным способом сохранить их. Заливая кровью лицо потерявшего сознание Валеры, я принялся расковыривать себе руку ножом — не особо приятное занятие — и вот мы здесь.

Плюсы: импланты прижились. И не просто прижились, а настолько легко и быстро легли, как родные, что это меня даже немного смутило. В конце концов, они были настроены на мою ДНК — на ДНК моего старого тела — и я ожидал, что всё пройдёт не так удачно… но нет. Всё прижилось. Всё включилось. Всё работает.

Минусы: работает оно не в полную силу. И дело тут не в имплантах, а во мне. Тело на первом этапе Огранки, и попросту не в состоянии использовать многие функции. Даже попытайся я бить в полную силу, моя рука сломается так же, как уже сломалась сушёная конечность клона. У меня даже кости обычные, не укреплённые дополнительно. Что уж говорить про остальные полезные примочки, которые давали импланты? Без магической подпитки от Дара использовать их полную мощь выйдет себе дороже. Чтобы начать делать реальную грязь, мне нужен третий этап Огранки и выше.

Ну, и второй минус. Он сейчас стоял передо мной, остекленевшими глазами глядя на меня и «мёртвого» Валеру. Девушка с короткой стрижкой; черты лица прямые и чёткие, как линии на чертеже, палые волосы; пожалуй, в этой массивной форме её даже можно было принять за парня, если не знать заранее, кто она такая. Ну и в довершение совершенно безумный, бегающий взгляд.

Похоже, год притворства сделал своё дело с её психикой. А может, она и подписалась на жизнь в казарме благодаря тому, что изначально была отбитой. Я решил не гадать.

В целом, е*анутые бабы как коробка шоколадных конфет — никогда не знаешь, что за начинка из дремучего п*здеца у них внутри.

— Продолжай, продолжай, — я махнул здоровой рукой; изрезанная находилась чуть сбоку, чтобы не отвлекать мстительницу лишними деталями. — Что ты там говорила про вырезанный род?

— Я… — девушка заморгала, пытаясь уложить в голове всё произошедшее. Приятно осознавать, что кто-то охренел не меньше тебя самого. — Ты ещё кто такой?

Я прекрасно знал, что её не устроит ни один из ответов, а поэтому просто промолчал, позволяя ей прийти к нужным выводам самой.

Долго ждать не пришлось. Девушка вновь глянула на мою грудь, где висела нашивка с отчётливым “Карапулько”, и замотала головой.

— Что за бред? — она взмахнула рукой, в которой оказался зажат короткий армейский клинок. — Ты не рядовой Карапулько! Ты… я понятия не имею, кто ты такой, и как здесь оказался, и… Но это я должна была убить его!

Я молча кивал её словам, не перебивая. Знаю, знаю. Неприятно начинать вторник с той мысли, что у тебя больше нет цели в жизни. А убийство Валеры, судя по её словам, было для девицы именно этим.

Ладно. Мне в каком-то смысле это даже на руку.

Сейчас всё просто — нельзя дать ей понять, что Валера жив. Командир Третьего Штаба, конечно, тот ещё мудак, и не нужно думать, что я простил ему тот удар. Но, во-первых, своих п**дюлей от меня он уже сегодня получил, а во-вторых — он ещё и ценный спец, работающий на клан Распутиных. На мой клан. Разбрасываться такими кадрами значит разбрасываться своим имуществом.

Кроме того, у меня и так хватает проблем, а если Валера будет найден мёртвым в штабе, куда меня привезли, это только добавит их. Никто не поверит в историю с безумной киллершей, особенно если учитывать мой дальнейший план свалить отсюда.

Нет уж, стрелять себе в ногу у меня не было никакого желания. Валера должен выжить.

Я глянул на него, мирно лежащего в кровавой луже на полу с приоткрытым ртом.

Спасибо хоть не храпит.

—…целый год! Целый год я находилась здесь, рискуя быть раскрытой в любую минуту, потому что знала, что однажды мне поручат убить его, а ты пришёл и просто…

—…сделал свою работу, — спокойно заключил я, перебивая её. — Проблемы, девочка?

— Но я…

— Ты опоздала, — жёстко оборвал я её. — И опоздала ты не на десять минут, а на много лет, — я пригляделся к нашивке на её груди, — Реверс. Хотела убить его? Прекрасно, почему не убила сразу?

— Я была ребёнком! — даже со стороны было заметно как уверенно болезненные воспоминания врываются в её рассудок, — Мою семью вырезали у меня на глазах!

Я зевнул.

— Это не ответ на вопрос.

Девушка непонимающе уставилась на меня.

— Год назад. Ты внедрилась сюда год назад, Реверс. Стоило оно того — ждать целый год? Ведь в это время ты уже была убийцей. Могла всё, что можешь сейчас. И нашла бы способ остаться с ним, — я кивнул на неподвижное тело Валеры, — один на один. Если не в первый день, то за пару недель уж точно.

— У меня было задание… — её глаза бегали из стороны в сторону; она искренне искала если не ответ, то хотя бы оправдание, для себя самой.

Кажется, девушка сейчас панически пыталась перестроить парадигму своего сознания. Но вот незадача, за пять минут такие вещи не делаются.

— Давай-ка проясним, — улыбнулся я, — так что для тебя важнее? Задание или личная месть? Если месть, то какого чёрта ты ждала так долго? А если задание, то чему ты возмущаешься? Цель мертва, какая разница, кто её убил?

— Ты… ты… — она в гневе стиснула рукоять ножа. — Ты отнял у меня возможность сделать это.

Я улыбнулся. Где-то я это уже слышал.

Ах, да. Точно. Когда стоял над могилой отца.

…мой собственный отец был тем ещё фруктом. На момент смерти ему было чуть меньше трёх тысяч лет, а это, как ни крути, большая цифра — даже для долгожителей. За свою жизнь он сменил пять жён и десятки любовниц, произвёл на свет полтора десятка одних только законных детей, но быть хорошим отцом так и не научился.

Если не считать мелкую занозу Теонора, то я никогда не видел своих братьев и сестёр, хоть и знал, что некоторые из них ещё живы. Вырастая, они покидали дом и навсегда обрывали связь с отцом. Согласитесь, это уже говорит о нём… многое.

Что до меня, то на момент моего детства отец, монументально старый и консервативный, ещё не сообразил, что начались новые века. Война, терзавшая империю пол-тысячелетия, закончилась уже двести лет как, вокруг царили новые порядки, но только не для него. В общем, и воспитывал он меня по-старинке.

Адские тренировки и вечное требование «быть лучше, быть достойнее»; ведь всегда есть внешний враг, он бдит и ждёт, пока мы дадим слабину — и даром, что последний враг уже лет двести как кормил космических червей. Это для отца не значило ничего. На подкорке его мозга сотнями лет вытёсывался простой принцип — нет друзей, только враги, и он был готов на всё, чтобы я этим принципом проникся.

Но это даже не самое печальное, куда хуже другое: его постоянное давление на меня, желание сделать из сына собственную копию. Вот только сам он был тем ещё психом с напрочь сломанной системой ценностей.

Иерархия прежде всего. Иерархия внутри семьи (он — главный, остальные не имеют права возразить и слова). Иерархия снаружи (мы — семья лордов, прочие лишь чернь под ногами). Иерархия настолько устаревшая, что она рассыпалась в прах прямо на глазах, но отец, проживший с ней несколько тысячелетий, продолжал цепляться за неё.

Деление на «своё» и «чужое». Теонор, например — свой. А девушка, что нравилась мне в юные годы — «чужая». Узнав о том, что его любимчик сослал семью девушки в чёрную дыру потехи ради, отец только поморщился, бросив на мои возражения что-то вроде «Забудь, ты найдёшь себе ещё сотню таких же». Зато Теонор — семья, и даже мысль о том, чтобы подонок получил по заслугам, была под запретом.

Ха. Готов спорить, сам Теонор был бы счастлив, если бы я относился к нему… так же, как эта девочка — к Валере. Говорил о нём с блеском в глазах, громко клялся отомстить. Положил свою жизнь на то, чтобы уничтожить его.

Вот только к моменту, когда это стало возможно, у меня уже сложилось… определённое мировоззрение.

Всё просто. Тебе принадлежит только то, что ты не потеряешь при кораблекрушении. То есть — практически ничего. Только ты сам. Всё может быть потеряно в любой момент, если кто-то более сильный этого захочет.

Тогда, на кладбище, я не понимал, почему чувствую детскую обиду на умершего своей смертью отца. Однако потом всё стало очевидно.

Я злился не на отца, а на самого себя. Потому что понимал, что даже прикончи я его собственными руками, то результат бы никак не изменился — его мёртвое тело и моя пустота внутри. У меня ушло столько лет на ненависть к нему, я упустил столько возможностей наслаждаться жизнью, что ответ на вопрос мести как ценности и цели напрашивался сам собой.

Единственная настоящая ценность — сила, а месть… пустая трата времени, если ты не способен свершить её сразу, здесь и сейчас. Всё, что происходит дальше этого — бессмысленные тыканья по углам в темноте. В идеале — нужно быть достаточно сильным, чтобы отсечь даже саму возможность того, что тебе придется кому-то за что-то мстить.

А что же до Теонора… мысль о том, что мне на него попросту насрать, вызывала у брата слишком сильное горение, чтобы портить такую идиллию.

Покачав головой, я вернулся к Реверс; та тяжело дышала, глядя на меня. Правильно, пусть лучше смотрит на меня, чем на Валеру. Мало ли, в какой момент тот пошевелится или приоткроет глаза.

— Ладно, — снова заговорил я. — Давай разберём всё с начала. Ты потратила год жизни, пытаясь добраться до него. Что тебе это дало?

— Не год, — возразила Реверс. — Всю жизнь. Я делала всё, чтобы прийти к этому моменту. Становилась сильнее, целеустремлённее. Нашла тех, кто мог дать мне и то, и другое…

Я привстал. Это будет сложно.

— Когда мне понадобилось, я добрался до него за один день, наплевав на долгие внедрения и тщательную маскировку. Вот что такое сила и целеустремлённость. А что до тебя, — я скептически сощурился, — то, похоже, ты слишком боялась собственной мести. Идея о ней стала слишком важной для тебя, и в глубине души ты знала, что когда этот момент наступит — как сейчас — ты будешь разочарована.

— Не заговаривай мне зубы, — огрызнулась киллерша. — Месть или нет, но у меня есть обязательства. Перед людьми, которым я обязана. Я просто не могла наплевать на всё и…

Я хмыкнул.

— Ты ведь понимаешь, что тебя использовали, верно? Месть — отличный мотиватор. Убийце-мстителю не нужно платить или давать дополнительный стимул, чтобы заставить его действовать. Раз уж ты была так крута, чтобы пробраться сюда и год ошиваться здесь, не вызывая подозрений, то твои наставники должны быть ещё круче. Захоти они, чтобы ты отомстила — и это случилось бы уже давно, а не в удобный момент.

Реверс злобно сощурилась. С одной стороны, она сама понимала, что я прав — с другой же, фанатично не хотела признавать этого, цепляясь за старые идеалы.

— Да кто ты такой вообще, что думаешь, будто разобрался во всём за минуту?

— Какая разница? — я пожал плечами. — Можешь считать меня рядовым Карапулько, например. Может, я даже и есть он, собственной персоной. А может, нет. Что это меняет, если я здесь, а ты стоишь тут и беседуешь со мной, будто ты не профессиональный киллер, а девочка-дилетант?

— Я…

Реверс кинула взгляд на «мёртвое» тело; я небрежным движением ботинка задвинул его за стол.

— И вот ты потратила кучу лет на обучение, пожертвовала всем, что у тебя оставалось. Провела год в этой сосисочной вечеринке, среди мужиков, подавляя в себе всё женское. А теперь Валера мёртв, так или иначе, а ты здесь совершенно не при чём. Стоила того эта жертва?

Человека, потерявшего основную цель, очень легко направить по новому пути. Будь она тренированным киллером или мастером маскировки, сейчас Реверс — всего лишь растерянная девчонка, не знающая, как ей жить дальше.

И это можно использовать в своих интересах.

Она раскрыла рот, чтобы возразить, но я оказался быстрее. Я знаю, о чём она сейчас скажет.

— Можешь заявить, что ты получила удовлетворение, зная, что он сдох. Сатисфакцию, так сказать.

Девушка осеклась и заморгала. В яблочко.

— А теперь задумайся, — я наклонил голову набок, — этого ли хотели твои родители? Чтобы их дочь стала убийцей?

— Я отомстила за них…

Ох. Чего только не скажешь ради спасения Валеры.

— И загубила собственную жизнь, — припечатал я, выходя из-за стола. — Мало того. Ты загубила свой род. Ведь ты его остаток. Вот что дало бы настоящую сатисфакцию — восстановить род, заставить Распутиных смотреть, как он воспрянет из пепла…

Реверс отступила на шаг. Как я и говорил, в этот момент её психологическая защита была почти на нуле, а уверенность хоть в чём-то отсутствовала в принципе.

— Вот что тебе следует делать вместо всего этого, — закончил я. — Построить семью. Заняться собственной жизнью. Найти себе достойного мужчину, завести детей, а не…

— Достойного, чтобы восстановить мой род? — было непонятно, всерьёз она прониклась моими словами, или спорит ради спора, но я уже вошёл во вкус.

— Значит, найти того, кто будет этого достоин! — прогремел я.

Я буквально слышал, как бегают тараканы в голове Реверс. Позже она, конечно, придёт в себя, успокоится и поймёт, какой лапши я навесил ей на уши. Но то будет позже и не здесь, без Валеры, валяющегося рядом.

— В конце концов, — заметил я, — неужели Валера последний человек из тех, кто виноват в смерти твоей семьи?

— Нет! — она вспыхнула; теперь я снова говорил на понятном ей языке. — Он просто оружие в руках Распутиных.

— Как и ты в руках своих учителей? — в моих глазах играл сарказм. — Впрочем, ты права. Распутины. Целый клан высокомерных ублюдков. Убивай — не хочу! Только Йошиду Распутина не трогай.

— Почему это? — насторожилась Реверс, косясь на меня с подозрением.

— Потому что я здесь ради него, — пояснил я. — Этот, — я махнул рукой в направлении Валеры, — только побочная цель, а основная — Йошида Распутин. Он прибыл сюда уже час с лишним назад и, думаю, слишком зажился на этом свете.

Новая решимость загорелась на лице девушки; глаза сверкнули.

— Не тебе одному пришёл заказ на него!

— Да что ты говоришь? — притворно удивился я. — Ну и занималась бы этим заказом, пока я был занят тут. Я бы не обиделся, всё честно. А сейчас не мешай профессионалу делать его дело.

— Стой! — Реверс раскинула руки. — Ты ведь сам говорил — какая разница, кто убил, если цель мертва?

Ну, вот её внимание и переключено на новую цель. Она даже готова использовать мои доводы — тем самым признавая мою правоту в споре — лишь бы до этой цели добраться первой.

— Нет уверенности, что ты способна справиться с заданием, — отозвался я. — Одно ты уже провалила, после года подготовки.

— Ты отнял у меня одну цель! — Реверс стиснула зубы. — Но вторую я убью сама!.

— Неужели Йошида Распутин тоже убивал твою семью? — на этот раз удивление в моём голосе было настоящим. Серьёзно, такая ярость…

— Может, лично и не убивал, — огрызнулась она. — Но именно из-за него всё и началось тогда.

А? Опять эти события девятилетней давности. Да что там с ними было такое?

Задать наводящий вопрос я не успел; шагнув вперёд, Реверс хлопнула дверью кабинета. Быстрые, чёткие движения; девушка была полна решимости добраться хотя бы до этой жертвы.

…фух. Я уж думал, она никогда не уйдёт. Медленно и осторожно я пошевелил изрезанной рукой. Ну, более-менее работает.

Ни киллеров, ни женщин. Да, Михаил? Так? Ну, утешает хотя бы то, что я разобрался с ней сразу вдвойне — и как с девушкой, и как с убийцей. Пусть теперь бегает по Третьему Штабу в поисках Йошиды Распутина, я же… я и так здесь загостился, пора убираться.

Глянув в окно на раскинувшийся внизу город, я задумался над планом побега. Охрана снаружи надёжная, но… если так подумать, они следят за тем, чтобы никто не пробрался снаружи, а не за тем, чтобы никто не ушёл изнутри.

Буду действовать по обстоятельствам. Даже если придётся, как в дешёвом боевике, ползти по вентиляции или угонять машину, главное — чтобы в итоге меня здесь не оказалось. В общем, найду что-нибудь. Обернувшись на всё ещё бессознательного Валеру в последний раз, я зашагал к двери.

Коридор был пуст — не считая шести часовых, валяющихся на полу в живописных позах. Ладно-ладно, эта девочка хороша. Нервная немного, всё принимает близко к сердцу, но — хороша. Возможно, я бы даже слегка опасался такого преследования — если бы не отправил её куда подальше, на поиски фантома…

…два шага — и Реверс появилась из-за угла, от лифта, так резко, что я застыл, подавив желание отшатнуться.

Она будто ждала меня здесь. Лицо напряжённое, выражение полной решимости. Я бы даже сказал, лицо той, кто что-то для себя решил.

— Ты ещё здесь? — я поднял бровь. — Разве…

Неужели она сообразила, что я и есть её долгожданный заказ?

— Я… — Реверс замерла на миг. — Я обдумала твои слова.

Похоже, всё-таки нет. Тогда… чего она хочет?

— И? — сухо уточнил я.

— Ты прав, — кивнула девушка. — Про… про всё, в общем.

Ладно, это начинает напрягать. В конце концов, я не нанимался психотерапевтом для убийц. А учитывая обстоятельства, ситуация отдаёт экстримом.

— Рад, что ты оценила, — я осторожно поглядел на тела; они ведь живы, и вот-вот могут очнуться. — И какой вывод?

Она застыла на секунду, будто решаясь; на её лице мелькнула лёгкая неловкость, словно непривычная для неё самой.

— Давай… — девушка решительно шагнула вперёд. — Давай убьём Йошиду Распутина вместе. Для начала.

Я чуть не поперхнулся воздухом.

Сука!! Когда я говорил тебе найти достойного мужика, я вовсе не имел в виду себя!

* * *
Валерий Сокол приоткрыл глаза.

Ему снился такой странный сон… совершенно нереалистичный.

Йошида Распутин, что вырубил его своей рукой. Нет, не своей, растущей из плеча. Своей, вытащенной из коробки.

И капитан Реверс. Он почему-то был в этом сне девушкой. Забавно, правда? Всегда подчёркнуто маскулинный, лишённый всякой женственности Реверс — и девушка. Вот смеху-то.

Сон продолжался. Теперь Йошида Распутин, сидя в его кресле, советовал девушке-Реверсу найти себе мужа и завести детей. А после зачем-то отправил её убивать самого же себя.

Приснится же такое.

Это всё от усталости. Должно быть, он просто отрубился — как-никак, трое суток непрерывной работы и тренировок сказывались на организме.

Ладно. Хидео Мори прилетает уже буквально вот-вот, он всё подготовил, всё учёл. Сегодня можно и вздремнуть на рабочем месте.

Закрыв глаза обратно, Валерий вновь провалился в темноту.

* * *
Прим. автора: если кто-то по случайности забыл поставить лайк, то… автор, конечно же, настойчиво намекает, что сейчас самое время это сделать!:D

Глава 19

— В смысле — «нет»?

По бесконечному изумлению во взгляде Реверс можно было подумать, что она и правда не знает, что означает это слово. Я медленно вздохнул.

Казалось бы, я прожил без малого три столетия.

Не то, чтобы я ощущал себя стариком. Для людей, что прожили двадцать или тридцать лет, эта цифра обычно кажется бездонной пропастью, а я сам — глыбой из глубин истории. Чушь, конечно. Возраст ничего не решает — всё решает сам человек. Один в свои двадцать испытает больше, чем другой за тысячу, а другой и в тысячу будет меньшим стариком и снобом, чем многие в свои двадцать. Что до меня, то я не испытывал ни выгорания, ни консерватизма, ни желания поучать молодёжь — ни одного из признаков старости как состояния души.

И всё-таки такая цифра в паспорте не проходит бесследно — за свои годы я накопил достаточно большой багаж опыта, и временами даже начинал думать, что количество вещей, способных меня по-настоящему удивить, ничтожно мало.

Что ж, сейчас был случай именно из таких.

«Давай убьём Йошиду Распутина вместе. Для начала».

Её слова, не мои. И я понятия не имел, каким образом из уймы возможных вариантов развития событий она выбрала именно тот, о котором я бы даже не подумал — самый маловероятный и странный.

Я бы не удивился, если бы она раскусила меня. Понял бы, если бы попыталась отыграться на мне за то, что «отнял право на месть». Действительно ушла бы искать Йошиду. Да… в общем, что угодно — кроме этого.

Я едва сдержался, чтобы не выругаться вслух. Глаз дёрнулся; лицо скривилось. По счастью, балаклава всё ещё закрывала моё лицо, и Реверс не увидела всей этой гримасы.

Вот только она что-то прочитала по моим глазам.

— Или… ты не хочешь убивать его именно со мной? — она чуть сощурилась. — В чём проблема? Не доверяешь мне? Или сомневаешься в моих силах?

Я глубоко вздохнул.

Как я и говорил, за триста лет я повидал всякое. Но была одна вещь, что всегда удивляла меня в как в первый раз. Женская проницательность.

Или… пожалуй, нет, не удивляла. Скорее, пугала до жути. Своей конченностью и тем, как выборочно она работает.

Реверс, например, не поняла совершенно банальной и самой важной вещи — того, что я и есть Йошида Распутин. Зато моментально прочитала по глазам, что я совершенно не горю желанием проводить с ней время.

— Нет, — я качнул головой. — Дело… не в этом.

— В моей внешности, да? — хриплый голос Реверс прозвучал глухо и как-то подавленно. — Я… не нравлюсь тебе?

Я захлопал глазами. Что я говорил о конченности женской интуиции?

Открыв было рот, я собирался ответить. Но не успел; слова полились из Реверс, как пули из автомата.

— Ну, да, — она моргнула. — Слишком мало женственности, слишком похожа на мальчика.

…что? Я еле поспевал за полётом её мысли, пытаясь понять, как она умудряется выводить одно из другого.

—…может, у меня и правда маленькая грудь…

Может.

—…но короткая причёска и отсутствие макияжа — это временно…

Я пробежался по её фигуре с головы до ног скептическим взглядом. Кажется, отрастив шевелюру подлиннее и накрасившись, Реверс будет похожа на длинноволосого накрашенного мальчика.

— Но не в одной только внешности дело, верно?

Фух. Неловко улыбнувшись, Реверс замолкла, и наконец-то дала мне самому вставить слово.

— Конечно, не в ней, — согласился я. — Ты, например, даже лица моего не видела.

— Вот именно, — подтвердила Реверс. — Но этого и не нужно!

…а что, в школе ассасинов понятие сарказма не проходят?

— Главное — характер…

— Ты знаешь меня десять-пятнадцать минут, — напомнил я.

— Этого достаточно, — заверила меня Реверс. — Главное схватывается сразу.

Я нервно покосился на валяющихся сбоку охранников. Они ведь могут очнуться в любой момент.

Впрочем, хрен бы с ними. Реверс вырубила их один раз, сделает это снова. А вот Валера, что лежит себе в кабинете в десятке метров отсюда… Если Реверс сообразит, что он жив, вся её любовь быстро закончится. А я сейчас не в том состоянии, чтобы в открытую драться с той, кто планировала победить Валеру один на один.

—…к тому же, меня совершенно не смущают вещи вроде мужских шуточек, если ты об этом, и…

— Прости, что? — сощурился я. — Кажется, я прослушал начало фразы.

Я как-то упустил момент, когда всё перешло в эту плоскость.

— Просто говорю, что за мой характер можешь не беспокоиться, — Реверс продолжала неловко улыбаться. — Я столько времени провела среди мужчин, что меня можно назвать кем-то вроде друга и девушки в одном флаконе. С другой стороны, я умею слушаться, быть ненавязчивой, и…

— Ненавязчивой? — выдохнул я.

—…но если ты волнуешься о моём благочестии после года здесь, то я всё ещё невинна, — добила меня Реверс.

Бл*ть. Если существует в мире что-то, по-настоящему страшное, то это — *банутые озабоченные девственницы.

— Видишь ли… — я почесал в затылке, — всё сложно. И нет, дело не в тебе, дело во мне.

Ладно. Клише так клише, сама напросилась.

— Просто я… иду по тёмному пути тёмных героев, — я попытался изобразить печаль. — Моя судьба — всегда быть одному, и никто не сумеет разделить моего одиночества. К тому же, боюсь, правда обо мне тебе совершенно не понравится. Мы не можем…

— Я достаточно сильна! — на этот раз возмущение было так сильно, что Реверс мне даже договорить не дала. — Как, по-твоему, я сумела попасть сюда и удержаться здесь целый год? Я лучшая из лучших! Мои учителя научили меня всему, что знали, плюс сила моего рода…

П*здец.

Я открыл рот.

Я закрыл рот.

Она же и дальше будет выворачивать любое моё слово под себя?

Так; попробуем проследить ход её мыслей. На её предложение убить Йошиду вдвоём я ответил отказом. Она могла бы решить, что причина отказа — соображения безопасности, или профессиональная этика, или ещё Бог весть что в разрезе ситуации… но она сразу решила, что отказ — нежелание действовать именно вместе с ней.

При этом на саму миссию и цель — ноль внимания?

М-да… Печально признавать, но, похоже, вопрос жизни Йошиды для неё — что-то наподобие похода в кино на романтическую комедию, лишь предлог побыть со мной.

Сука.

— Я понимаю, — снова заговорила Реверс, — что у меня нет опыта в отношениях с мужчинами, но… Совместное выполнение миссии поможет нам лучше узнать друг друга, понять, подходим ли мы друг другу…

Какое странное чувство. Вроде говорим об убийстве, а меня вот-вот начнёт тошнить розовыми блёстками.

К черту, долго мы так продолжать не можем.

Я поглядел в её щенячьи глаза.

— Ладно, — я сухо пожал плечами. — Ты права. В конце концов, это просто миссия.

Время идёт, и Валера с каждой секундой всё ближе к пробуждению. Нужно как-то увести её отсюда, пока это не случилось. Как-никак, если ложь насчёт Валеры всплывёт, теперь мне грозит не просто злая ассасинша с заказом, а полноценная месть за разбитое женское сердечко. А это — куда страшнее, спросите любого адвоката по семейным делам.

В общем, лучше убраться отсюда, и поскорей. Да и вообще — держать её на виду, пока новых глупостей не наделала.

Реверс же, похоже, была на седьмом небе от счастья. Она разве что за руку меня за собой не тащила к лифту.

— Погоди, — отрезал я. — Пообещай мне одну вещь.

— Да? — она обернулась на меня.

— На этом задании ты подчиняешься любому моему слову, — потребовал я. — Любому. Что бы я ни приказал. Это понятно?

Если она и дальше собирается вести себя как поехавшая фанатичка, то пусть хотя бы будет послушной поехавшей фанатичкой.

— Так точно! — по-военному отчеканила Реверс. Ничего сейчас не могло испортить её счастья; выйдя из лифта на первом этаже, она чуть ли не вприпрыжку повела меня в сторону спален, переходя на чеканный шаг только при виде дежурной охраны.

Ощущение такое, словно мы бежим по лугу из ромашек, а не идём кого-то убивать.

— Я знаю, где разместили Йошиду, — прошептала мне Реверс уже на ходу. — Он никуда не денется; сам увидишь, насколько я хороша в деле. Всё случится быстро и точно.

— Быстро? — я поднял бровь. — Мне казалось, ты захочешь насладиться этим подольше.

В её состоянии было бы как раз кстати компенсировать провалившуюся месть выполнением нового заказа с пристрастием.

— У нас будет ещё много времени узнать друг друга поближе…

— Только через… труп Йошиды Распутина, — пробормотал я в ответ, опасаясь того, что дела обстоят еще хуже, чем казалось изначально.

— Именно, — подтвердила Реверс. — И мы почти пришли.

Ага, я заметил. А вот и казарма, в которой меня разместили. По-прежнему пустая, как я и думал: Валере хватило ума не пихать меня в общую спальню сходу.

Полная тишина и незастеленные кровати. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: Йошиды Распутина здесь нет. Тем ироничнее, конечно, было то, что я в этой комнате всё-таки был, пусть Реверс об этом и не подозревала.

— Пришли, говоришь? — хмыкнул я, замирая на пороге. Ближайшая охрана стояла метрах в пятнадцати и не могла нас слышать. — А по-моему, не пришли.

Реверс недоумённо оглядывалась. Свет из окна хорошо освещал комнату, показывая, что на кровати никого; девушка принялась придирчиво оглядывать соседние койки в поисках сбежавшей жертвы.

— Он должен быть где-то тут…

— Кому должен? — я опёрся рукой о дверной косяк. — Что ты вообще знаешь о Йошиде Распутине? Может… он вообще уже покинул территорию Третьего Штаба?

— Прошёл через всю охрану? — Реверс удивлённо покосилась на меня. — Не думаю, что парень, только вставший после комы, способен на такое.

Да что ж вы все так прицепились к этой коме-то, ей-Богу.

Наклонившись, Реверс выудила из-под моей койки задвинутую туда коробку. Сухпаёк, ага.

— Ну, да… — пробормотала она, доставая изнутри пачку сухих галет. — Это та самая кровать, но где…

Уверенности в её голосе уже не было.

— Я же говорил, — пожал я плечами. — Йошида Распутин далеко не так прост, как тебе кажется. Может, он где-нибудь далеко, а может… совсем рядом.

Вы бы тоже не удержались.

— Рядом! — расцвела Реверс вновь, отбрасывая галеты на пустую кровать и щёлкая пальцами. — Ну, конечно! Куда ещё он мог деться, как не…

Развернувшись ко мне, она быстро зашагала в мою сторону… и потянула меня за руку.

— Идём. Вариантов не так много.

— Каких вариантов? — озадаченно уточнил я. Приятно, конечно, что она не раскусила меня из-за маленькой шутки, но за её реверсивными логическими выводами я по-прежнему не поспевал.

— Одна из других казарм, — кивнула она. — Может, не захотел спать в одиночестве, или его переложили, опасаясь покушения…

А, вот оно что.

Дежурные, стоящие в коридоре, по-прежнему не обращали на нас внимания. Капитан Реверс пользовался в их глазах большим авторитетом, судя по всему, и если ему понадобилось зачем-то взять посреди ночи рядового Карапулько и ходить с ним по казармам — значит, так и надо.

Впрочем, у часовых сейчас была куда более важная проблема — неусыпная борьба со сном. Я видел, как эти парни пучили глаза и мучительно старались не зевнуть, и мысленно пожелал им пойти, попить кофейку. Авось поможет.

Соседняя казарма была точно такой же, как и эта, с той лишь разницей, что большинство коек здесь были вовсе не пусты. Мерный и тихий звук дыхания сразу десятка-двух человек разносился по помещению, заставляя нас притихнуть, чтобы никого не разбудить. Мы на цыпочках вступили внутрь, приглядываясь к рядам сопящих под одеялами вояк.

— И что теперь? — шепнул я. — Будешь проверять каждого?

— Вовсе нет, — отозвалась Реверс, быстро оборачиваясь по сторонам и что-то считая на пальцах. — Я и так знаю, какие кровати заняты, значит, остаётся не так много вариантов.

Она уверенно подошла к одной из коек, потянула одеяло… пусто. Я тихо хмыкнул и пожал плечами. А что она хотела найти?

Реверс, впрочем, вовсе не выглядела разочарованной — она по-прежнему была полна энтузиазма и решимости обнаружить меня. Ну, флаг в руки; я еле слышно ступал за ней, оставаясь на шаг позади.

— А здесь?.. — пробормотала она, подходя к ещё одной койке — расстеленой, но пустой на вид. — Так, чья же это…

Шаги. Мы с Реверс одновременно замерли, обернувшись к двери. Шаги и… два голоса.

— Думаешь, Сокол будет рад, если мы придём сейчас?

— А по-твоему, он больше обрадуется, если мы заявимся с утра, как ни в чём не бывало?!

Ох. Вот поэтому я хотел убраться из Третьего Штаба как можно скорее. Голоса-то знакомые. Звягин и Карапулько. Надеялся, что вы проваляетесь до утра, но, похоже, надо было бить посильнее.

Пока Реверс соображала что-то своё, как обычно, реверснутое, я быстро огляделсяпо сторонам. До второго выхода не успеем. Дать себя заметить в форме Карапулько не вариант, а значит…

— В постель, — скомандовал я стальным голосом. — Накрыться одеялом и не отсвечивать.

— Что? — вытаращилась на меня Реверс.

— Беспрекословное подчинение, помнишь? — отрезал я. — Живо! Потом объясню.

Рухнув на свободную кровать рядом с девушкой, я еле успел натянуть одеяло на самую макушку, когда эти двое зашли в казарму. Кажется, Реверс прижалась ко мне плотнее, чем это было необходимо.

— Разнос нам в любом случае обеспечен, — продолжал спорить с товарищем Карапулько, говоря громким шёпотом. — И будет лучше, если Сокол не предъявит нам ещё и за задержку.

— Этот придурок мне руку сломал, когда в шкафчик запихивал… — простонал Звягин; судя по шагам, он ещё и прихрамывал. — Мне срочно нужно в медпункт. И тебе, кстати, тоже — весь затылок в крови.

Ну, да. Я не особо церемонился с ним. Если так подумать, то я даже припоминаю, как что-то хрустнуло… Ничего, потерпит.

— Медпункт не поможет, если Сокол поставит нас к стенке за саботаж, — мрачно отозвался Карапулько.

В ответ раздался новый стон; шаги простучали совсем рядом. Вот они будто остановились напротив нашей кровати… я затаил дыхание, но в этот момент Звягин снова заговорил.

— Да ладно, не убьёт же он нас на самом деле! А сломанная рука…

— Слушай, Звягин, — тихо, но чётко проговорил Карапулько, минуя нашу койку и проходя дальше. — Где-то по штабу до сих пор бегает этот охреневший Йошида Распутин, и если Сокол не узнает об этом от нас, как можно скорее…

Я ощутил, как зашевелилась Реверс; её дыхание обожгло мне ухо; я попытался было отодвинуться, но это привело бы к падению с узкой койки, так что оставалось только лежать, оставаясь скованным неожиданной близостью наших тел.

— Охреневший — это точно, — подтвердил Звягин. — Думает, если он сын начальства, ему всё можно.

— И знаешь, что? — Карапулько был непреклонен. — Он прав. Ему действительно всё можно. Ему ничего не будет за то, что он избил нас. За то, что сбежал невесть куда. Может, он уже за пределы Третьего выбрался — и за это ему тоже ничего не будет, представь себе!

Тело Реверс напряглось ещё больше; одна рука скользнула по моей груди, другая ненароком коснулась бедра. То есть, это я понадеялся, что ненароком; кто их знает, перевозбуждённых девственниц.

Впрочем, лучше пусть думает обо мне в таком плане, чем задумается над словами о сбежавшем Йошиде всерьез.

— А вот нам, — Карапулько, судя по звуку, копался в вещах; ну, да — я же оставил его в одном белье, — нам, Звягин, лажать нельзя. И поэтому мы пойдём…

— Мне надо в медпункт! — тихо взвыл тот. — Говорю, у меня рука сломана! Завернём в медпункт — и оттуда сразу…

—…а, чёрт с тобой, — сдался Карапулько. — Но только учти, если за это время Йошида ещё что-то совершит — а он может, похоже…

Шаги отдалялись; тело Реверс чуть подрагивало, лёжа практически у меня в объятиях.

— Поверить не могу, — прошептала она мне в самое ухо. — Ты был совершенно прав насчёт него. Я считала Йошиду Распутина обычным инвалидом, но ты раскусил его, даже не глядя.

Томный вздох.

— Теперь понятно, почему ты не воспринимаешь меня всерьёз. Но я исправлюсь, обещаю!

— Да тише! — шепнул я. — Шаги!

Карапулько и Звягин, кажется, ушли. Зато я отчётливо слышал ещё чьи-то шаги, и приближались они… прямо к нам.

А затем кто-то нервно кашлянул прямо над нами.

— Эй… какого?

Голос не Карапулько и не Звягина. Уже хорошо. С другой стороны, кто-то стоит в полуметре от нас и требует объяснений; размышлять времени не было, поэтому я просто высунул голову.

Солдат в одном белье, с полотенцем, перекинутым через плечо, и тюбиком зубной пасты в руке, непонимающе и возмущённо уставился на меня.

— Ты ещё кто такой? — он понизил голос. — Это моя кровать, и если…

Я спокойно оглянулся. Главное, что те двое уже убрались, ну и ладно. Всё чисто; отлипнув от Реверс, я спокойно вылез из постели; девушка выбралась следом, поправляя форму; мельком глянула на солдата…

— Кха… Капитан Реверс? — тот округлил глаза, глядя, как мы вдвоём вылезаем из-под одеяла. — П-простите… сказали бы сразу, что вы тоже… э… тут отдыхаете. Я и на другой кровати поспал бы!

— Мы уже закончили, — спокойно сообщил я ему, пока Реверс не сочла за лучшее убрать нежеланного свидетеля. Интересно, успел ли он прочитать фамилию на моей форме?..

Если да, то о Карапулько по штабу теперь пойдут интересные сплетни.

Впрочем, это меня интересовало в последнюю очередь. Крепко ухватив Реверс за руку, я спокойным шагом повёл её прочь; та была только рада и не сопротивлялась.

Я выдохнул. Если не считать ошарашенный взгляд солдата с тюбиком пасты, наблюдавшего за тем, как его капитан скачет под ручку с Карапулько, то всё прошло гладко.

Но заговорил я, тем не менее, лишь когда мы отошли от казармы на приличное расстояние.

— Ну? Как видишь, Йошиды здесь нет.

— Нет, — со вздохом согласилась Реверс. Судя по озадаченному выражению лица, она сейчас прикидывала, в какой ещё казарме я могу находиться.

Так, ладно. Время поджимало, и мне было нужно кончать этот спектакль как можно скорее. Придётся действовать более прямо.

— Поменьше спорь и побольше слушай, — сухо посоветовал я. — Йошиды нет не только в казарме; как видишь, он не самый простой клиент. Он всё предугадал заранее и давно скрылся. А может, вообще готовится поднять тревогу. Кто знает этого психа? — я улыбнулся под маской. — Он чертовски хорош.

— Но он не может быть лучше меня… — девушка снова окинула меня взглядом, — и уж точно не может быть лучше тебя.

Я помахал перед ней указательным пальцем.

— Ты уже однажды усомнилась в моих словах, — дожимал я. — И кто оказался прав?

— Ты, — признала Реверс.

— Вот именно, — кивнул я. — Йошида либо покинул Третий Штаб, либо занял такую позицию, в которой его будет почти невозможно достать, не раскрыв себя всем.

Мы остановились в коридоре, ведущем к выходу.

— И… что ты предлагаешь? — Реверс посмотрела на меня.

Я снова пожал плечами.

— Здесь слишком опасно, — вздохнул я. — Одна миссия выполнена, а другая, увы, провалена. Остаётся только убраться отсюда… нам обоим, вместе.

Последнее слово перекрыло для Реверс любые недостатки положения. Вместе, ура! Она расцвела, словно фикус в горшке.

— Тогда нужно уходить сейчас, — девушка старалась скрыть радостное возбуждение в голосе. — Это будет непросто.

— А что так? — я покосился на неё. — Мне казалось, ты говорила, что тебя обучали лучшие из лучших.

Зачем напрягаться и думать о путях отхода, когда можно переложить заботы на кого-то другого?

— Пожалуй, я могу в последний раз воспользоваться образом капитана Реверса, — хмыкнула девушка. — По старой памяти. Мне здесь доверяют, и мы сможем угнать один из БТРов…

Она тут же посерьёзнела.

— Но это только в том случае, если Йошида ещё не поднял тревогу. Тогда придётся прорываться с боем.

— Не попробуем — не узнаем, — рассудил я.

Ага, как же. Тревогу. Да кто вообще поверит мне, если я подойду к местным и заявлю, что знакомый всему штабу капитан Реверс — девочка, да ещё и ассасин? А ещё, скажу я, так уж вышло, что я там Валеру вашего того… ушатал. В общем, пока я только попытаюсь объясниться, она меня уже три раза прирезать успеет.

Нет уж. Нужно просто свалить с ней подальше — а там я просто выйду за сигаретами на ближайшей заправке. Уйду по-английски, не прощаясь. А затем пробегусь по паре Оттисков, поправлюсь в силе… и дела сразу пойдут проще. Даже если она захочет вернуться и отомстить мне, силёнок у меня к тому моменту будет уже предостаточно.

Всё, что нам сейчас нужно — это убраться до того, как Валера очнётся или те двое заявятся к нему на отчёт. Надеюсь, Звягина будут бинтовать в медпункте подольше; план мне нравился.

Впереди показался пост охраны. Пройти его, и мы уже снаружи; затем в гараж, и…

— Плевать я хотела на все ваши правила! — донеслось от пропускного пункта знакомым голосом. — Ты не имеешь права не впустить меня. Я твоё непосредственное начальство.

А?

Сощурившись через прорези балаклавы, я с удивлением поглядел на Наину Распутину. А она здесь что делает, да ещё в такое время?

— Ты ведь понимаешь, что одно моё слово — и ты вылетишь отсюда? — докапывалась она до охранника. — Я явилась сюда поговорить со своим пасынком. И я это сделаю.

А дамочка настроена серьёзно. И что за срочные разговоры посреди ночи? У меня возникло ощущение, что эта беседа… не слишком мне понравится.

— Пошли, — быстро прошептал я Реверс, ускоряя шаг. — Отличный момент, чтобы выйти, пока на неё отвлечено всё внимание.

Девушка кивнула, и мы быстро зашагали вперёд.

— Командир не отвечает! — молодой солдатик только развёл руками. — Вы сами видели, госпожа Распутина, я пытался дозвониться до него, но…

— Мне плевать на Сокола, — отрезала Наина. — Для меня он такая же шестёрка, как и ты. На всех вас плевать, кроме…

Её взгляд быстро и с презрением скользнул по Реверс, по мне… и вдруг замер; лицо женщины вытянулось; она быстро заморгала.

—…кроме… Йошиды Распутина?.. — по инерции закончила она, изумлённо глядя прямо на меня.

* * *
В последней раз Михаил Распутин бывал в особняке Медведевых… да чёрт его знает, когда — кажется, ещё в юности. Их кланы всегда находились между собой на ножах, в состоянии холодной войны, поэтому дружеские визиты были плохой идеей.

Он оглянулся на окно. Уже светает; скоро прилетит Мори, но… нет, у него уже попросту не хватит сил на то, чтобы встретить японца. Ладно, пусть. Друг на то и друг, чтобы понять. Люди рода встретят Хидео, проводят в особняк со всем почтением. А уже днём они отобедают и обсудят дела.

А сейчас…

Леонид Медведев был серьёзен и мрачен. Он возвышался напротив Распутина живой горой, чуть поменьше самого Михаила, так, что на фоне двух этих человеческих глыб дорого отделанный кабинет казался крохотной каморкой — если не в буквальном смысле, то переносном.

— …понимаю, как странно это выглядит, учитывая срочность, на которой я настаивал… — продолжал Леонид. — Но дело действительно важно, так что…

Михаил Распутин никак не мог сосредоточиться на том, что говорил ему Медведев. Как будто… его грызло какое-то беспокойство, но почему и по какому поводу — поди ж ты сообрази.

— Ближе к сути, — бросил он в ответ. — Я и так отложил срочные дела и приехал сюда по звонку, вовсе не для того, чтобы выслушивать общие фразы и объяснения ни о чём.

Медведев кивнул.

— Хорошо, — выдохнул он. — Сложно решить, с чего начать, но, если коротко…

Он покачал головой и развёл руками; сидящая рядом заплаканная Илана Медведева — а она здесь зачем — неловко и нервно теребила в руках кончик длинных русых волос.

— …когда мне позвонил Евгений Суворов и сообщил, что Йошида Распутин пытался склонить мою дочь к интиму против её воли… я не знал, что и думать.

Илана Медведева чуть всхлипнула; на красивом лице девушки и так были видны подтёки от косметики. Впрочем, Михаил и внимания не обратил на это; от услышанного у него распахнулись глаза.

Теперь понятно, почему Медведев вызывал в такое время суток. И почему вообще так хотел именно поговорить, а не кидался с кулаками, как он это обычно делал.

Но такие новости приятно сообщать врагу в лицо, да? Медведев чуть привстал.

— Это тянет на оскорбление моего сына, Леонид, — отрезал он.

Верить такому с полуслова глупо: Йошида, конечно, легкомысленный тип с играющими гормонами, но насильник? Впрочем, и сразу отметать, после сегодняшнего, не умнее.

Но правда — не первое, что волновало сейчас Михаила. Обвинение в адрес рода — вот что куда важнее.

— Погоди, погоди, — Леонид привстал в ответ, примирительно поднимая руки. — Я же не сказал, что так это и было. Я сказал, что так мне сказал Суворов-младший.

Бровь Михаила вздернулась вверх.

Если так, то дела только что стали хуже. Медведевы — враг раздражающий, но вполне знакомый, и за годы у Михаила накопилась уйма способов урегулировать все острые конфликты. Суворовы — совсем другое дело; по влиянию они сопоставимы с Распутиными, и если под влиянием Распутиных находилась большая часть внутренних органов, вроде полиции или ОМОНа, то Суворовы контролировали немалый кусок внешних вооружённых сил.

— Это слова только Евгения? — быстро уточнил он, садясь обратно. — Или и его отца тоже?

— Евгения, — пояснил Леонид. — Пока только Евгения.

Пока. Леонид прекрасно понимает, что значит это «пока». Младший Суворов — просто привыкший ко вседозволенности мажор, его слово не слишком весомо. Но вот слово Суворова-отца, как и генерала Суворова, деда Евгения… Это сравнимо уже со словом самого Михаила.

— На деле же, — продолжал Медведев, — всё оказалось несколько иначе.

— Насколько… иначе? — уточнил Распутин.

Что он вообще здесь делает?.. Если Йошида действительно вляпался в подобный скандал, ему нужно лететь к Суворовым, а не просиживать штаны в кабинете Медведева. Тому, похоже, даже нравилось, что сам Распутин, его вечный враг, вынужден выслушивать от него подобное.

Медведев и правда улыбнулся. Вроде вежливой улыбкой, но… какой-то слишком уж мерзкой.

— Йошида и Илана, — Медведев кивнул на дочь, — действительно… встретились. И, похоже… между ними вспыхнула искра.

— Что, прости? — переспросил Михаил.

После всех событий этого дня… не то, чтобы он как-то удивился. Скорее, не мог понять, в какой момент Йошида успел ещё и здесь подсуетиться. Он не верил в версию Медведев — но всё же тот не мог позвать его в час ночи, выдумав это на ровном месте. Что-то всё-таки имело место быть.

— Обоюдная, — охотно пояснил Медведев. — С первого взгляда, как говорится. Илана?..

— Да, — закивала та. — Всё именно так.

Михаил постучал по столу. Желание просто встать и выйти, не дослушивая этот бред до конца, становилось всё сильнее, но что-то его останавливало.

Слова Евгения Суворова. Пока. Лишь пока.

— А Суворов… — продолжал Леонид. — Ну, парень всё превратно понял. В конце концов, он долго ухлёстывал на Иланой, и… в общем, он попытался напасть на Йошиду — из ревности или не сообразив, что происходит.

— И? — сухо уточнил Михаил. Он уже догадывался, что услышит в ответ.

— И получил в ответ, — отозвался Медведев. — Хорошо получил. Вот теперь… обида, ревность.

Михаил тихо присвистнул.

Евгений Суворов был не из тех, кого так легко избить. Впрочем… как и Тигран Гасанов, и охрана в клубе Горыныча. Всё говорило о том, что Михаил должен испытать гордость за сына, однако… от таких новостей он ощущал кое-что иное.

— Похоже, парень решил распустить слухи, порочащие честь Йошиды и Распутиных, — продолжал тем временем Леонид.

С каких это пор Медведевых волнует честь его рода? Впрочем, Михаил уже понимал, к чему всё идёт. Не нужно быть экспертом, чтобы понять, чего хотят Медведевы.

— Так что лучшим выходом защитить своё доброе имя для Йошиды будет… так сказать, взять на себя ответственность, — подытожил Леонид, — И заявить об этом раньше, чем шаг сделает Суворов старший.

Нет, всё-таки Медведевы не могли найти более неудачного момента, чтобы вылезти со своим топорным шантажом. Хотя, возможно, сам Леонид и считает момент идеальным: день, когда у его врага всё идёт наперекосяк, когда ему трахают мозги всё более и более странными новостями, разрушая планы. Удачное время, чтобы ударить в спину.

— Ответственность? — он уставился на Леонида нехорошим взглядом. — А может, ты просто сделал не те выводы, Леонид?

Ладонь Михаила плашмя ударилась о стол.

— Пробуждение Йошиды, изменения в планах. Суворовы нарываются на скандал и всё такое. Может, ты просто решил, что сложный день у меня — лучшая возможность угрожать пытаться шантажировать меня? Тогда подумай ещё раз, Медведев. О своём отце и том, к чему привели ваш род его угрозы мне.

— Угрозы? Шантаж? — Медведев продолжал улыбаться, глядя в ответ даже как-то расслабленно. — Где ты услышал угрозы, Михаил? Я лишь предупреждаю. Суворов младший — парень нервный и честолюбивый, он не остановится в своём желании отомстить… я же предлагаю тебе не самый плохой вариант, что сразу зароет топор войны.

Он качнул головой.

— Если так задуматься, Михаил… разве самому тебе это не будет выгодно?

Вот же хитрожопая сволочь.

Михаил еле удержался от тяжёлого вздоха. Ясное дело. Леонид прекрасно помнит, кто такой Йошида и в чём его настоящая ценность. И его действия сейчас — логичны от и до.

Да и в том, что подобная сделка будет выгоднее союза с Романовыми… он тоже прав.

— Я подумаю над твоим предложением, Леонид, — спокойно кивнул Распутин, поднимаясь с места. — Что до Суворовых… то род Распутиных разберётся с ними. Сам.

Он вышел из-за стола, давая Леониду понять, что разговор окончен и провожать его не надо.

Суворовы… слишком мощный род, чтобы конфликт с ними дался малыми потерями. Но сейчас слишком важный момент, чтобы всё пошло наперекосяк, поэтому, если выбора не будет, Распутины не побоятся сделать свой ход.

Но на самом деле больше всего его волновало другое.

Его сильно волновал сам сын.

Он начал пугать уже самого Михаила. Пугать гораздо больше, чем очередная, пусть даже и серьёзная, стычка с Суворовыми.

Что дальше? Отправляя его к Романовым, он и предположить не мог, что Йошида каким-то неведомым образом пересечется ещё и с наследницей недружественного рода. Да как он вообще оказался рядом с ней?..

Беспокойство, что грызло его всё это время, снова шевельнулось внутри. А что, если отправить Йошиду в Третий Штаб тоже было ошибкой, плохой идеей?..

…да ну, это уже паранойя. Уж там-то что может случиться?

* * *
Прим. автора: с помощью десятка передовых нейросетей узбекские ученые смогли воссоздать внешность Главного Наследника по одной картинке. Возможно, именно поэтому он немножечко похож на узбека.

Глава 20

Мы с Наиной продолжали смотреть друг на друга.

Во взгляде женщины мелькал целый спектр эмоций. Изумление, недоумение, недоверие — в общем, вся та гамма, что испытывал сегодня, пожалуй, каждый, с кем я пересекался. Я уже начал привыкать к ней.

Что до моего собственного взгляда, то… я старался не нарушать внешнего спокойствия, но я тоже был изрядно удивлён. Как она умудрилась узнать меня? На мне всё ещё была маска-балаклава, нас разделяло метров пять, и мимолётный взгляд… Но в том, что она меня узнала, сомнений не было. Иначе откуда эта осечка и этот взгляд?

Я оторвался от Наины, поглядев на Реверс. Наина, по её же словам, приехала поговорить с пасынком, то есть, со мной. С Йошидой Распутиным. С тем самым Йошидой, которого Реверс так жаждет убить — о чём сама Наина совершенно не в курсе.

Как же вся эта ситуация балансировала на кончике иглы. Противовес на одном конце, противовес на другом. Убери любой — и всё рухнет в тартарары.

Предугадать развитие событий нельзя. Управлять ими особо тоже не получится. Однако можно попытаться удержать баланс до конца, взяв ситуацию под контроль настолько, насколько выйдет.

— Госпожа Распутина?.. — солдат, стоящий на контрольном пункте, переводил взгляд с нас двоих на Наину. — Всё в порядке?

Наина резко подняла вверх ладонь, приказывая ему замолкнуть; открыла рот, но через пару секунд снова его закрыла, не прекращая пристально глядеть на меня.

Кажется, у нас общая проблема. Мы не знаем, с чего начать диалог. Ладно, кажется, у меня возникла идея.

— Госпожа Распутина, — сообщил я, чуть кивнув. — Полковник Сокол приносит свои извинения за эту задержку. На седьмом этаже возникли… проблемы со связью, но он заметил вас по камерам и послал нас.

— Эээ… — продолжал нервничать солдат. — Я всё равно не могу пропустить вас без приказа от вышестоящего?

— Ты что, не слышал? — от моих слов Наина чуть ожила.

— Капитан Реверс? — я повернулся к девушке, недоумённо лупающей глазами. — Вы ведь вышестоящий, верно? Так что, технически…

На Реверс уставились все, кто находился в коридоре.

— Это же… — чуть слышно шепнула Реверс. — Ты ведь знаешь, кто она?

— Разумеется, знаю, — так же тихо ответил я. — Пропусти её. Так нужно. Послушание, помнишь?

Реверс прокашлялась; её хриплый голос был почти неотличим от мужского.

— Рядовой, — велела она, кивая. — Пропустите госпожу Распутину внутрь. Это приказ.

Солдат поспешно щёлкнул рычажком, распахивая турникет, и облегчённо выдохнул, довольный тем, что ответственность за скользкую ситуацию легла на чьи-то другие плечи.

Наина лишь молча поджала губы, слушая наш разговор. Было видно, что происходящее — удар по её самолюбию, но не настолько крупный, чтобы вмешиваться. Когда турникет открылся, она быстро направилась к нам.

— Рядовой… Карапулько, — прочитала она на нашивке. — Надо полагать, проблемы Сокола начались не без причины? Со внутренней связью, я имею в виду.

Конструкция на игле покачнулась, но устояла. Наина сообразила, что раскрывать моё инкогнито не стоит, и даже потрудилась завуалировать реальный посыл фразы. Интересно, зачем?

— Мы как раз заняты выяснением этих причин, — согласился я.

— Возможно, я смогла бы прояснить пару моментов? — холодный голос женщины был беспристрастен, взгляд снова собран. — Думаю, рядовой, у меня есть информация, которая вас заинтересует.

Я обернулся на Реверс. Та стояла, напряжённая, как струна. Интересно, а Наина тоже принимала участие в геноциде её семьи?

Впрочем, вот вопрос посущественней: насколько ещё этого шапито хватит? Как ни крути, провести всю беседу через образы и двусмысленности не получится. Реверс и так на нервах из-за Распутиной, а если мы примемся говорить загадками, она быстро сообразит, что что-то не так.

Я пожал плечами.

— Если вы позволите, госпожа Распутина, одну секунду… Капитан!

— А? — Реверс словно очнулась от каких-то своих мыслей, удивлённо посмотрев на меня.

— Капитан, — с нажимом повторил я. — Вы не могли бы… направиться в гараж, как мы и собирались, и завести транспорт?

— А как же…

— Обо мне не волнуйтесь, — я понизил голос; рядовой на КПП был всего лишь рядовым на КПП, но это не значило, что ему стоило это слушать. — Я переговорю с госпожой Распутиной о проблемах, что нас волнуют, и направлюсь туда же. Нам бы не помешал транспорт, готовый тронуться в любую секунду.

Поколебавшись пару мгновений, Реверс кивнула — и чеканным военным шагом направилась к выходу из здания. Мы с Наиной проводили её взглядами в полном молчании, и только когда входная дверь хлопнула и закрылась, женщина заговорила.

— Почему при виде меня все вечно замирают так, будто я вот-вот съем их? — недовольно фыркнула она. — Даже Михаила не так боятся, как меня.

Невинная фраза ни о чём, чтобы прощупать собеседника и наметить вектор диалога? Ладно.

— Не в тебе дело, Наина, — отозвался я, тихо и с улыбкой, направляясь по коридору обратно в здание. — Просто это переодетая мужчиной наёмная убийца с личным счётом к семье Распутиных.

Старая, добрая космическая мудрость. Хочешь перехватить инициативу в разговоре? Выбей собеседника из колеи, и тебе станет намного проще.

— Кто?.. — застыла на месте Наина, тронувшаяся было вслед за мной. — Что за чушь?

— Чушь не чушь, — я пожал плечами, продолжая шаг, — но, если хочешь, поднимись наверх, к Соколу, и проверь, как у него дела. Проблемы с… внутренней связью, так сказать, серьёзней, чем ты думаешь.

Говорить о том, что Сокола уработал именно я, сейчас явно лишнее.

— Впрочем, — заметил я, не прерываясь, — ты ведь здесь не из-за этого?

— Я здесь из-за тебя, Йошида, — мрачно отозвалась Наина, ещё не до конца отошедшая от новостей про Реверс.

Ага, из-за меня. И было бы недурно выяснить, чего именно ты от меня хочешь, дорогая мачеха — на самом деле, а не на словах. Да и что там вообще происходит снаружи, а то со всей этой беготнёй я немного выпал из реальности межродовых интриг. Судя по всему, Наину сильно прижала, раз она примчалась в Третий Штаб в пять утра, даже не дождавшись рассвета.

— Кстати, — словно невзначай бросил я. — Из чистого любопытства. Как ты меня узнала?

Наина скривилась.

— По глазам. Глаза, — наина запнулась, — твоей матери я ни с чем не спутаю.

Такой интонации подошли бы другие слова — например, не «твоей матери» а «этой ё**ной суки» или что-то в подобном духе. Наина любила сильные эмоции. Интересно, это простая ревность, или… тут что-то большее?

Мы остановились. Вокруг не было ни часовых, ни ещё кого-либо, вот здесь и побеседуем.

— Такое ощущение, — я покачал головой, — что у тебя со мной какие-то проблемы.

— И ты даже не догадываешься, почему? — с сарказмом хмыкнула Наина, оглядывая меня с головы до ной.

— Ну, да, — согласился я. — Я натворил сегодня всякого, и немало. Переживаешь за честь рода Распутиных?

Наина сощурила глаза; в её взгляде сейчас так и читалось — «Решил, что ты самый умный, да?»

— Похоже, ты кое-чего… не понимаешь, Йошида, — отозвалась она довольно сдержанно. — Позволь прояснить тебе пару моментов.

О. Становится интересно.

— И момент первый, — продолжала женщина. — Ты не Йошида Распутин. Я понятия не имею, кто ты такой и откуда взялся, я называю тебя Йошидой для простоты, но то, что ты не он — довольно очевидный факт.

Я холодно поглядел в ответ.

— Люди меняются.

Ну, да. Она не поверила. Замолчав лишь на секунду, она продолжала, как ни в чём не бывало.

— Все слишком увлечены твоим пробуждением и твоей ценностью в общей картине, чтобы обратить внимание на очевидное, — пожала плечами Наина. — Пройдёт день-два, и даже до самых тупых дойдёт, что сознание очнувшегося коматозника-овоща — это не сознание Йошиды Распутина.

Скорее всего, это и правда так, но соглашаться сейчас и помогать ей с выводами — весьма тупо. Зачем давать Наине лишние подсказки, не зная, как она ими распорядится?

Конечно, она права: даже если я бы сидел в палате ровно, всё равно вскоре все сообразили бы, что с наследником Распутиных что-то не так.

А раз так, то… какой смысл прятаться и сидеть в пещере? Нет уж, лучше использовать время по максимуму. Чтобы к моменту, когда все аристо заявятся ко мне с вопросами, я был бы достаточно силён, чтобы просто не отвечать на них.

— Так вот, — продолжала Наина. — Момент второй. Как я и сказала, я без понятия, кто ты, но одно мне понятно: ты совершенно не в курсе происходящего и понятия не имеешь, почему стал всем так интересен.

Она слегка развела руками.

— Да, проблема в твоём поведении. Но дело вовсе не в том, что ты ведёшь себя… подобным образом. Репутация рода, честь и доброе имя, и даже соглашения с другими аристократами… это всё вторично.

Я слушал, не перебивая. Наконец-то мы говорим о деле. Конечно, нет никакой гарантии, что Наина скажет мне правду, но ведь ложь — это тоже почва для размышлений.

— Со всей этой беготнёй по городу, драками и торгами на аукционе ты, конечно, выделяешься, — кивнула она. — Но… Йошида Распутин выделялся ещё до твоего пробуждения. Даже лёжа в коме без просвета сознания, он всё равно выделялся.

— Незнание твоего врага — твоё преимущество, — всё-таки не удержался я. — Зачем ты говоришь мне об этом?

Наина выдержала испытующий взгляд в лицо.

— Враг — это тот, кто действует против тебя, осознанно и целенаправленно, — возразила она. — А ты не враг. Вполне можешь стать им в будущем, но сейчас ты просто фактор неожиданности, что ломает планы всем и сразу своей хаотичностью. Мне не нужна бомба с подожжённым фитилём под носом, вот и ответ на твой вопрос.

Я медленно кивнул.

— Так вот, — она продолжила. — Ещё одна причина того, что никто не удивляется восставшему из мёртвых Йошиде, который с места в карьер понёсся участвовать в драках и аукционах…

— Не удивляются? — я приподнял бровь. — Мне так не показалось. Я вроде как… сенсация сегодняшнего дня.

— Меньше, чем удивились бы другому такому воскресшему, — Наина поморщилась оттого, что её снова перебили. — Сенсация — не в том, что Йошида Распутин вышел из комы. Сенсация — в том, что вышел из комы не кто-нибудь, а Йошида Распутин.

Звучит как-то запутанно.

— Никто не удивляется, услышав, как ты совершил очередную «невероятную» вещь. Потому что… ты ведёшь себя именно так, как, в представлении большинства, и вёл бы себя Йошида.

— Но ты ведь заподозрила, — заметил я.

— Я? — Наина уставилась на меня. — Видишь ли, я знала прежнего Йошиду. Несколько лет наблюдала, как этот мелкий гадёныш изводит моего сына, и неплохо его изучила. Михаил слишком шокирован «воскресшим первенцем», Дмитрий был тогда слишком мал, чтобы что-то понять, а посторонние… кто присматривался к ребёнку? А я вот присматривалась.

Хм. Имеет смысл, на самом деле.

— Так… с какой стати Йошида Распутин, чей образ сложился в головах всех остальных, должен вести себя именно так? — я опёрся о стену.

Наина пожала плечами.

— А как ещё вести себя правнуку Спящего Императора?

…что?

Ладно, ладно. Я ожидал услышать что угодно, но только не это. Чей правнук?..

— Звучит знакомо, — только и сумел отозваться я.

— Давай напомню, — Наина дёрнула бровью. — Это его руку ты выкупил на аукционе. Спящего Императора. Легендарного и непобедимого типа, из-за которого двести лет назад случился самый крупный передел власти в истории. Того, что в одиночку раскидывал армии, вырезал целые рода и всё такое.

Ага. Я понял, о ком ты.

О моём клоне.

Я — правнук собственного клона.

Фактически я собственный правнук, чёрт побери!..

В голове не укладывается.

Я…

А если я собственный правнук… то я же и собственный прадед!

Ну, по крайней мере, понятно, почему импланты так быстро прижились.

Да и вообще. А я ещё гадал, почему моё сознание приземлилось именно в тело этого паренька. Решил, что из-за отсутствия сознания в теле, но… если так подумать, на Земле таких должно было быть немало. И мне повезло попасть именно к Распутиным?

Нет уж. Баланс моего кошелька после походов в галактическое казино легко убедил бы вас, что я не насколько везуч.

— Дай угадаю, — заметил я, кое-как беря себя в руки. — Последний из его живых потомков, так?

— Именно, — согласилась Наина. — Мать Йошиды была предпоследней, но наследие Императора не проявилось в ней. Все надеялись, что оно не проявится и в тебе… То есть, в Йошиде.

Как это вообще могло произойти? Нет, в то, что мой клон был в состоянии раскидать небольшую армию или устроить геноцид, я не сомневался: физические способности этому вполне соответствовали.

Но в том теле не было самосознания. Ни разума, ни памяти. Ни-че-го. То, что я оставлял на Земле, было лишь пустой оболочкой для моей души.

Наина молчала, давая мне уложить в голове сказанное.

— Что ж, — заметил я, — это действительно кое-что объясняет. Многим бы не хотелось, чтобы я вышел из комы.

— «Многим»? «Не хотелось»? — хмыкнула Наина. — Ты всё ещё не понимаешь масштаба происходящего, Йошида. Император был не просто ещё одним «сильным мира сего». Он был неостановимой стихией.

Она взмахнула рукой.

— Ты же видел Романовых? То, как скромно они сейчас живут, как цепляются за пыльные остатки прошлого. До прихода Императора они были царями и правили всей Россией. А, например, Распутины до его прихода были попросту никем, обычными крестьянами из Сибири — пока не сумели заполучить Императора к себе союзники.

Сибирь?.. Кажется, именно так называлась область, где я спрятал капсулу с клоном и остальными вещами. Место казалось довольно пустынным. Чёрт, неужели похоронить эту железную банку под толщей снега и льда, за пару сотню километров от человеческих поселений, оказалось недостаточным? А все охранные протоколы? Неужели они разом отказали?

— Понял-понял, — согласился я, пытаясь выглядеть не слишком уж возбуждённым новостями. — Я — адская угроза, способная перевернуть мир, и все хотят задавить меня, пока маленький.

— Именно так, — согласилась Наина. — Твоя смерть была бы вариантом, что устроила бы всем. Нет нового Императора — нет проблемы. Но это одна сторона монеты.

Она замолчала, когда мимо нас чеканным шагом прошествовали двое солдат, патрулируя коридор.

— А вторая? — я проводил вояк взглядом. — Хотя… не говори, дай, я сам угадаю.

Если моя мать была внучкой Императора, и его дар всплыл во мне… значит, он может всплыть и в моих детях. Меня же весь день только и делают, что замечают в компании то одной, то другой девицы.

— Все хотят от меня детей, — подытожил я. Прозвучало как-то… попсовато, но, фактически, это так.

— Существует шанс, что твой ребёнок унаследует твои силы, — кивнула Наина. — Это будет… что-то вроде ядерного оружия. Никто не хочет, чтобы оно было у других, но все хотят, что бы оно было у них.

— Шанс, — повторил я. — Шанс. А каков шанс, что такой ребёнок доживёт хотя бы до года?

— А каков был шанс, что ты переживёшь этот день? — парировала Наина.

Я поджал губы. Ладно, уела. Вот только за всей этой, без сомнения, занимательной историей она ни разу не упомянула главного.

— А чего, собственно, хочешь ты? — я наклонил голову, уставившись на неё. — Уж у тебя были все возможности прикончить меня ещё утром или днём.

— У меня был миллиард возможностей прикончить Йошиду, пока он девять лет валялся в коме, — хмыкнула Наина. — Для этого потребовалось бы просто… отключить аппарат жизнеобеспечения.

Готов поспорить, сейчас ты — вместе с ещё кучей народу — кусаешь локти, что не сделала этого раньше.

— Как я и сказала, ты — ядерное оружие. И ты носишь фамилию Распутин. Кем бы ты ни был на самом деле, думаю, ты предпочтёшь носить фамилию богатого, влиятельного и сильного рода, чем отказаться от неё.

Не поспоришь. Свои плюсы в том, чтобы быть Распутиным, конечно, есть. Как и минусы, но это другой вопрос.

Ха. Даже если она в своей маниакальной прозорливости и догадывается, что я подселенец в голову Йошиды, то она даже не подозревает, кто я на самом деле — иначе разговор был бы совсем иным. Но, думаю, у неё вообще нет каких-либо версий — только вопросы, и сейчас она пытается меня пробить.

— Ты спросил, чего я хочу, — продолжала Наина. — Я хочу расставить точки над «i» — и теперь, когда ты знаешь основу, я хочу предложить тебе союз.

Вот как? Я поднял бровь.

— Мне казалось, или ты… не слишком жалуешь меня?

— Я ненавижу Йошиду Распутина, — поправила Наина. — Мелкого, вечно безнаказанного мерзавца, что третировал моего Дмитрия и, чуть что, прятался за папочку, уверенного, что его первенец и наследник — самый лучший. Его я действительно ненавижу. А тебя…

Она хмыкнула.

— Я попросту не знаю. Для начала следовало бы выяснить, кто ты такой — и у меня не очень много идей на этот счёт. Может, подскажешь?

Я недоумённо посмотрел на неё.

— Можешь хоть генетический тест заказать, если хочешь. Я настоящий и единственный Йошида Распутин.

Наина поджала губы.

— Пусть так, — коротко кивнула она. — Как угодно. Предложение о союзе остаётся в силе.

— Союз, — протянул я. — Ладно, допустим. И, если я соглашусь… Что дальше? Каков твой следующий шаг?

Она вновь окинула меня взглядом с головы до ног.

— Ты слишком выделяешься. Выйдя из комы, ты и так оказался в центре внимания, а со всеми этими фокусами… Тебе нужно укрыться.

— Разве не за этим меня запихнули в Третий Штаб? — заметил я.

— Разве мы не столкнулись на пороге, за минуту до того, как ты укатил бы отсюда на пару с, как ты утверждаешь, наёмным убийцей-мстительницей? — парировала Наина.

Справедливо.

— По словам Михаила, это место — одно из самых защищённых.

— Из тех, о которых он знает, возможно, — хмыкнула Наина. — Вот только даже он не должен знать, куда мы тебя спрячем.

Спрячем. Звучало… не так плохо, как «запихнём», «засадим» или, допустим, «замуруем в стене».

— Это на недели три-четыре, — Наина, похоже, угадала мои мысли. — Время, которое нужно… чтобы разобраться со всеми основными проблемами. Заручиться поддержкой союзников, загнать в угол врагов. Всем этим люди рода уже занимаются, и занимались бы быстрее, если бы не приходилось отвлекаться на твои похождения.

Ага, ага.

— Один маленький вопрос, Наина, — уточнил я. — Почему я должен тебе доверять?

У неё наверняка заготовлен ответ, и всё, что она скажет, будет заранее отрепетированной ложью. Но будет странно, если я не спрошу — Наина ни за что не поверит, что я купился просто так, даже без намёка на объяснение.

— Потому что это к нашей общей пользе, — пожала она плечами. — К пользе рода, к которому мы оба — так или иначе — принадлежим. Ты — ключ к ещё большей власти для меня, а я — помощь в решении множества проблем для тебя.

Звучит убедительно. Так и тянет поверить.

Я сделал глубокий вдох. Затем выдох.

— Не то, чтобы у меня был особый выбор, — заметил я. — Наёмные убийцы нашли меня даже здесь, в Третьем Штабе, и, узнай Реверс, кто я такой — уже лежал бы мёртвый.

Я обернулся в сторону выхода.

— Кстати, об этом. Она, наверное, вся на нервах. А машина — на быстром старте.

— Она посреди военной базы, полной солдат, — парировала Наина. — Чего ты опасаешься?

— Примерно того же, что и ты, — ответил я. — Непредсказуемости. И связанных с ней лишних рисков. А что до солдат…

Я провёл рукой по подбородку. Так-так…

— На базе есть те, кто по силе равен Валере Соколу? Кроме него самого, конечно.

Наина покачала головой — сразу, без раздумий.

— Таких всего наберётся четыре-пять человек. И все они находятся в Первом Штабе.

— Командование, значит? — хмыкнул я. — Что ж, придётся командованию тряхнуть стариной и втиснуть булки в узкую форму оперативников.

Наина с лёгкой опаской поглядела на меня.

— Что ты задумал?

— Спектакль, — честно признался я. — Небольшая задержка взамен на гарантии, что вусмерть злая Реверс не разнесёт пол-штаба или, что куда важнее, не прикончит меня.

Сложив руки перед собой, я уставился на Наину.

— Машины из местного гаража отслеживаются, так?

— Разумеется.

— Вот и чудесно, — последний элемент немного путанного плана встал на своё место. — Прямо сейчас мы с Реверс уезжаем отсюда. Спустя некоторое время машина остановится. Ненадолго, минут на десять. Этого времени вам должно хватить, чтобы догнать нас и арестовать Реверс. Рядом не будет ни меня, ни Третьего Штаба, а силы четверых бойцов, не уступающих Валере, хватит с лихвой…

— Она… правда так сильна? — нервно уточнила Наина. Импровизация, что я предлагал, явно не нравилась ей.

Ну, а я же, напротив — обожал её.

— Говорю, — хмыкнул я. — Сходи наверх. Уточни у Валеры. Кстати, это ещё одна причина, по которой лучше не задерживать Реверс здесь, в Штабе.

— Что?.. Почему?

— Не спрашивай, увидишь сама, — пояснил я. — Но лучше поторопиться, пока всё не вышло из-под контроля.

Наина молчала, что-то прикидывая; затем чуть устало покачала головой.

— Где рука? — уточнила она.

— Рука Спящего Императора?

Она кивнула.

— Это так срочно? — я поднял бровь. — Может, займёмся этим потом, когда над нами не будет нависать столько…

— Да, это срочно, — Наина оборвала меня. — Ты понятия не имеешь, на что способен этот артефакт на деле, — отозвалась она. — Такие вещи нужно хранить в самом надёжном сейфе, а не бросать где попало.

— Ладно, забирай, — щедро разрешил я. — Он там, наверху, в кабинете у Валеры. Только решай быстрее насчёт моего плана с Реверс и остальными. Я ведь ещё не сказал «да», могу просто уйти, и вряд ли ты меня остановишь.

По лицу Наины пробежала тень сомнения… а затем она кивнула.

— Ладно. Пусть так. Я вызову подкрепление.

— Дождитесь, пока машина остановится и простоит какое-то время, — напомнил я. — Не хочу попасть под горячую руку.

* * *
Дверца машины была заботливо распахнута. Подходя близким шагом, я увидел ещё издалека, как расцвело лицо Реверс. Да, а девочка всерьёз волновалась за меня!

Сев рядом с ней, я улыбнулся в ответ.

— Я уже начинала волноваться, — выдохнула она.

— За меня? — я усмехнулся. — Что могло случиться?

— Что угодно может случиться, когда рядом один из Распутиных, — Реверс хлопнула дверью; мотор взревел, и большая бронированная машина тронулась с места. — Особенно если это кто-то вроде Наины Распутиной. Лживая, коварная мразь!..

Да уж, незаживающие старые раны болят посильнее свежих. Впрочем, насчёт лживой и коварной… пожалуй, здесь ты права.

Дураку понятно, что единственный вариант, который её устроит — это если я буду мёртв или вернуть в коматозное состояние без мозгов.

Последний вопрос о руке Императора… это как лакмусовая бумажка. Согласись она заняться рукой потом — может, я бы и задумался, не поверить ли ей. Но в её «потом», похоже, я уже не смогу ответить ни на какие вопросы, отсюда и вся срочность.

Да и само то, что Наина согласилась на мой идиотский план со спектаклем. Видимо, ей и самой хотелось устранять меня не посреди Третьего Штаба, где слишком много посторонних свидетелей, не посвящённых в её подковёрные игры.

Впрочем, была от неё и польза. Я как раз размышлял, как же мне отвязаться от настойчивой Реверс, без риска вновь на неё натолкнуться, и помощь Наины будет здесь очень кстати, за что я был мачехе искренне благодарен. Но овощем становиться я не намерен, извините.

Машина летела по утренним улицам Москвы. Реверс, сжимавшая руль, то и дело поглядывая на меня; светало.

— Куда именно ты едешь? — уточнил я.

— Пока — просто подальше от штаба… а куда надо?

— Есть одно место, — уклончиво ответил я, уставившись в окно. — Нужно будет сделать там остановку. Езжай… налево.

Признаться, я тоже понятия не имел, куда именно я еду. Главное, чтобы достаточно далеко — нужно же было дать время людям Наины нас нагнать — и чтобы подходило под мои цели.

Именно я поэтому так внимательно смотрел в окно.

* * *
Наина Распутина толкнула дверь кабинета Валеры с лёгкой опаской — как раз вовремя, чтобы увидеть, как владелец помещения со стоном, держась за голову, встаёт. Сокола повело; он резко ухватился за стол, чтобы не упасть…

— Наина, — простонал он. — Ты здесь откуда? Или это опять глюки?

— Ну уж нет, — отозваласьженщина. — Будь уверен, я настоящая, и у меня с тебе много вопросов. Ты в курсе, что там, в коридоре — шесть то ли трупов, то ли бессознательных тел?

Вместо ответа Сокол только снова застонал, садясь за стол.

— Голова болит, — выдохнул он.

— Это Реверс тебя так? — Наина сощурилась. Так избить самого Валерия Сокола… мало кто был на такое способен.

— Какой, нахер, Реверс? — Валера изумлённо уставился на неё. — Это был Йошида. Вот этой самой…

Он не успел договорить, как Наина уже подлетела к столу, в ужасе уставившись на окровавленную мочалку, которую теперь представляла из себя рука Спящего Императора. Причём кровь была явно… не из давно высохшей руки.

— П**дец, — заключила она. — Самый дорогой удар в истории. Находясь в Третьем Штабе, он не нашёл другого предмета, чтобы ударить тебя, кроме бесценного артефакта. П**дец, Валера. П**дец.

* * *
…бронированная машина притормозила у заправки.

— Здесь? — Реверс удивлённо поглядела на меня. — И… что здесь?

— Так, — я отозвался я, распахивая дверь. — Просто условленное место, где меня должен ждать связной. Хочу проверить, нет ли «хвоста» и всё такое… ну и ещё пару моментов уточнить.

— Ты опасаешься чего-то? — на лице Реверс отразилось сомнение.

— Чего-то? — я поглядел в ответ. — Мы должны были убить самого Йошиду Распутина, и не убили. Самого грёбаного правнука грёбаного Спящего Императора!

До сих пор в голове не укладывается, ага.

— А поскольку он жив, — закончил я мысль, — то я опасаюсь, фактически, всего. Если он смог нас надурить, то сможет и разобраться с угрозой, если захочет.

Выставив ногу наружу, я замер и поглядел на Реверс со всей серьёзностью.

— Просто не воспринимай это как какую-то шутку, ладно? Не выключай мотор.

— О чём ты… — она распахнула глаза.

— Так, ни о чём, — я снова улыбнулся. — Скорее всего, я вернуть через десять минут, и мы поедем дальше, как ни в чём не бывало. Просто пообещай мне, что не будешь выключать мотор, и что уедешь… если что-то произойдёт.

— Я не уеду без тебя! — вспыхнула Реверс.

— Что я говорил? — напомнил я. — Слушаться меня во всём. Миссия ещё не завершена. Впрочем, это действительно крайний случай.

Я попытался снова вылезти из машины, но Реверс воскликнула:

— Стой!

— Что такое? — нахмурился я.

—…сними маску, — тихо попросила она. — Пожалуйста. Мы ведь уже не в Третьем Штабе.

Маску?

— Я хочу посмотреть на твое лицо.

Сделав глубокий вдох, я медленно потянул балаклаву за края. Пропитавшаяся потом маска скользнула с моего лица; Реверс жадно уставилась на меня, распахнув глаза…

Ничего не произошло.

— Ну, — заключил я, спрыгивая на утренний асфальт, — я пошёл. Жди меня здесь.

* * *
Выключив воду, я поглядел в зеркало.

Лицо, смотревшее на меня оттуда, не имело ничего общего с фотографией Йошиды Распутина, прикованного к больничной койке, и уж тем более — к той жуткой поделке, выставленной в соцсетях.

Впрочем, оно не имело отношения и к тем кадрам, что могли бы быть сделаны днём. С того самого момента, как я вышел из первого Оттиска. Пропала вся анорексичность, видимая слабость.; скулы уже не просвечивали сквозь кожу. Даже если худоба отчасти сохранялась в теле, лицо уже было совершенно другим.

Ничего удивительного, что Реверс не узнала во мне Йошиду Распутина.

Ладно, пора действовать. Вытерев влагу бумажным полотенцем, я включил одолженный у кассира заправки телефон.

Хорошо, что я запомнил номер старика наизусть.

Без десяти минут шесть. Ха. Будет неловко, если окажется, что он только-только принял снотворное, чтобы наконец-то уснуть после долгой ночи.

— Да?

Трубку сняли быстро; голос сух и собран. Похоже, мои опасения были напрасны: Ратибор Горыныч даже не ложился.

В этом городе вообще хоть кто-нибудь спит по ночам?

— Привет, Ратибор, — весело хмыкнул я. — Это я. Йошида.

Короткая пауза.

— Да?

— Ходят слухи, — заметил я, — что ты принимаешь заказы на убийство. Примешь один срочный заказик?

* * *
Валера с пристрастием допрашивал Звягина и Карапулько. Его рёв разносился по всему коридору, легко проходя сквозь дверь кабинета. А ведь она для того и вышла — чтобы не слышать этого ора, чтобы не пропустить звонок…

Наина сердито хмыкнула и зашагала подальше отсюда. Что тут слушать? И так понятно, что Йошида избил этих двоих и забрал одежду, а потом они два часа решали, как помягче преподнести это начальству.

Куда важнее то, что происходило прямо сейчас. Люди рода уже давно засекли машину, и вот-вот должны были, следуя инструкциям…

Звонок. Наина ответила буквально через долю секунды.

— Да?

Услышав ответ, она застыла, распахнув глаза, уставившись в никуда.

—…повторите, — не поверила она. — Произошло… ЧТО?

* * *
— Ну… — отозвался в трубку один из людей, что окружили Реверс, — в конце концов, это ведь всё решает, госпожа Распутина? Так или иначе. Главное, что он мёртв… Ну, похоже на то. Мы ещё не нашли тело, но…

Реверс с ненавистью уставилась на него; если б она могла, все четверо уже были бы мертвы — за одну только эту мысль.

Впрочем, они лишь пешки. Такие же, как Валерий Сокол.

Девушка поглядела на полыхающую факелом заправку, и по её щеке прокатилась слеза. Она не сумела даже отреагировать — так быстро всё произошло. Вот он вышел на заправку; прошло всего минут пять-шесть, она даже не начала особо волноваться…

А затем — взрыв. Море огня, куски металла, летящие во все стороны. Осознание, что у него не было шансов выжить.

А через пару секунд с визгом затормозила чёрная машина, и оттуда высыпали люди Распутиных. Теперь она даже не сомневалась, чьих рук это дело.

Йошида Распутин. Вот кто на самом деле виноват в его смерти. Проклятый Йошида Распутин. Снова Распутин, как и в тот раз, только на этот раз — самый коварный из них.

— Я отомщу, — прошептала она, глотая слёзы. — Я отомщу.

* * *
— Из любопытства, — хмыкнул Ратибор Горыныч. — Что бы ты сделал, если бы кассир с заправки отказался убегать? Бросил бы его умирать там?

Я задумался на секунду.

— Запихнул бы его в багажник, например. Там бы разобрались.

Не отказался бы. Присутствия во мне оставалась совсем капля, буквально точка. Такое даже моргнуть бы не заставило кого-то сильного… но на прыщавого кассира заправки подействовало только так. Он удирал, сверкая пятками; нет, если что и представляло сложность в этом плане, так точно не кассир.

Риск был совсем в другом — в срочности. Если бы люди Наины подъехали раньше…

К счастью для меня, у синдиката Горыныча оказались действительно длинные руки, и уже через пять минут после моего звонка всё случилось именно так, как я планировал. «Налёт на заправку» был срежиссирован по всем законам боевика, с эффектным взрывом в конце.

Машина уносила нас подальше от пожара.

— А вот я бы прикончил, — признался старик. — Первым делом прикончил бы. Его ведь найдут, рано или поздно.

— Скорее рано, чем поздно, — отозвался я. — И плевать. Они всё равно поймут всё, когда не обнаружат тела.

Нет уж, взрыв был рассчитан скорее на Реверс. Эта точно поверит. А Наина и остальные… что ж, мне пока достаточно того, что они понятия не имеют, где и с кем меня искать.

Я перевёл взгляд на руку с имплантами.

Долго прятаться — не в моих привычках. Аристократы и бандиты, японцы и англичане, Теонор на горизонте… Слишком много всех, в тихом углу не отсидишься, и даже палочкой-выручалочкой в виде волшебной фамилии «Распутин» не отмашешься. Не тот случай.

Значит, пора действовать на опережение. Бить, пока не ударили другие.

Солнце за окном окончательно взошло. Чёрт, и ведь всё это — одни сутки. Ох**нный денёк, надо сказать.

И то ли ещё будет.

* * *
Паренёк всё ещё тяжело дышал и поминутно оглядывался, хотя место взрыва осталось за восемь кварталов позади.

Чёрт, он никогда в жизни так не бежал!.. Господи… Что теперь делать?

Когда тот странный парень велел бежать, его охватило… это была словно дикая паника. Страх, какого он прежде не чувствовал. А потом — он пробежал два квартала — всё взлетело на воздух…

Господи. Теперь его найдут, да? Его прикончат? Он обречён? Господи, почему именно он…

Звук колёс.

Машина затормозила перед пареньком так резко, что он даже не успел отшатнуться, замерев от ужаса. Ну, вот… неужели… так быстро?

Он мысленно попрощался с мамой, бабушкой и котом. Наверное, это наказание… наказание свыше за то, что подворовавал из кассы. Но неужели он правда хуже всех? Почему именно он?!!

Дверца машины распахнулась.

— Выглядишь так себе, — протянул изнутри мужской голос — чуть растянутый и почему-то знакомый. — Вредно так много бегать без тренировки. Подбросить?

…что?

— я… я тебя знаю! — заморгал кассир, вглядываясь в водителя. — Ты Алексей Нахальный…Я все твои видосики про спиритическое путешествие по Тибету по три раза пересматривал! А ты…

Чёрт, это что, сама Агата Романова сидит рядом с ним? От осознания того, что он видит мисс Россию-2020 в трёх метрах от себя, у парня отключился даже страх смерти.

— Слюни подбери, — вздохнул Нахальный. — А то салон мне запачкаешь. И полезай в машину.

Парня снова обдало страхом. Что, это правда Нахальный и Романова взорвали заправку? Бред, но…

— Садись в машину, — с нажимом повторил Нахальный. — Не бойся, не убью. Нам просто…

Он чуть улыбнулся.

— Надо поговорить.

Том 2. Глава 1

Где-то в небе. Рассвет.

— О чём задумался, Мори?

Мори Хидео вздрогнул. Всегда спокойный голос госпожи Рюдзин отчего-то казался ему насмешливым; словно она играючи прочитала все его скрытые мысли, а теперь спрашивает только ради забавы.

Он мельком глянул в окно. Самолёт уже заходил на посадку, снижаясь над утренней Москвой. Салон класса люкс был пуст, не считая их двоих; даже стюардессы не беспокоили их в этот ранний час.

— О делах, — отозвался он, приглаживая рукой причёску. — И о внезапных затруднениях.

Любые дела лучше обдумывать заранее. Не в спешке, не в пути. План свадьбы Юкино был расписан от и до, и даже строптивый характер дочери был в нём учтён.

Ждал ли Хидео сюрпризов? Разумеется. И от англичан, и от русских. Вообще от кого угодно — желающих урвать кусок пирога могло быть слишком много. Ни один человек не в состоянии предугадать всего, но до недавнего времени Хидео казалось, что он подготовился настолько, насколько было возможно.

А затем случилось то, чего не мог предвидеть никто. Особенно он — отец, знавший характер своей дочери. Девушка, которая могла покалечить за один только сальный взгляд в её сторону… внезапно влюбилась?

И в кого? В инвалида, девять лет пролежавшего в коме?

Хидео уважал Михаила Распутина. В меру, конечно; не как равного — как младшего товарища. Но, по крайней мере, Михаил был одним из немногих, вообще достойных уважения. Но его сын…

Даже если когда-то в нём и был потенциал, то девять лет в коме сделали из него пустое место. И вот это пустое место могло чем-то заинтересовать Юкино? Звучит как бред или какая-то ошибка.

Может, в этом и дело? Юкино пытается протестовать против отцовской воли, выбрав максимально смешного и нелепого кандидата в женихи?

— Слишком много серьёзных мыслей тебе не на пользу, — Рюдзин сложила руки перед собой, глядя не на якудзу, а куда-то вперёд. — Никому не на пользу, если так подумать.

Хидео перевёл взгляд на старуху, погасив в себе порыв резко возразить. Ладно, если Михаил Распутин был рядом с ним младшим братом, то рядом с госпожой Рюдзин смотрелся младшим уже он сам; старуха не из тех, кому следует хамить.

Тем более, что в её словах… нередко и правда содержится больше смысла, чем кажется на первый взгляд.

— Мысли о свадьбе, — сдержанно улыбнулся он. — Разве большое торжество может быть серьёзным?

— А разве свадьба Юкино и юного принца — торжество? — парировала Рюдзин. — Мне казалось, это скорее сделка.

Хидео не нашёл, что ответить сходу.

Разумеется, сделка. И, разумеется, старуха будет вставлять свои шпильки. Как-никак, Юкино была её любимой ученицей — самой прилежной, самой талантливой. Той, которая — как она надеялась — однажды встанет ей на замену.

Что ж, уважение не означает пресмыкание. У Хидео давно были конкретные планы на дочь, и менять их ради хотелок госпожи Рюдзин он не собирался.

Другой вопрос, что делать с этими планами сейчас? Появление Йошиды Распутина могло как всё испортить, пустив под откос многолетний план, так и…

…быть выгодным.

В конце концов, ничтожество или нет, но он потомок Императора. Того самого Императора, который в одиночку уничтожил три города в Японии. Того самого Императора, с которого он срисовывал каждого второго злодея-гайдзина в своей манге.

Внук, унаследовавший силы Императора. О, он знал бы, как его воспитать. Знал бы, на что пустить его силы. А если зачатие произойдёт сегодня-завтра — за пару дней до свадьбы — то англичане даже не сообразят, что произошло; по срокам всё сойдётся.

У кого найдутся возражения? Разве что у Йошиды Распутина, вот только кто его спросит?

Кажется, это было похоже на хорошее решение. Мысль, что вертелась у Хидео в голове всю ночь, наконец-то дооформилась, и японец улыбнулся.

Самолёт вздрогнул, касаясь земли; по салону класса люкс разнёсся мелодичный голос из динамиков, сообщающий, что посадка прошла успешно.

Госпожа Рюдзин снова улыбнулась.

— Ну, вот мы и в Москве, — заметила она. — Город новых начал, не так ли, Мори?

— А? — не понял Хидео.

— Мы оба прилетели сюда за своими новыми началами.

Хидео поправил очки на переносице.

— Можно и так сказать, — отозвался он. — Правда, я не знаю, за каким именно началом прилетели сюда вы, госпожа Рюдзин.

Он был сильно удивлён, неожиданно встретив в люксовом салоне её, летящую этим же рейсом, и понятия не имел, что одной из сильнейших мастеров Японии могло понадобиться в Москве.

— Филиал Драконьей Школы, — пояснила Рюдзин, отстёгивая ремни. — Я открываю новый филиал в Москве, сегодня.

Хидео поднял бровь.

— Разве Драконьей Школы в Токио недостаточно?

— Видишь, как мало ты знаешь о моих делах, — усмехнулась старуха. — Достаточно — слово, которого я не приемлю, если речь идёт о достижениях. У Драконьей Школы есть уже пять филиалов в разных странах, и это будет шестой. Сто девушек из Москвы уже отобраны для того, чтобы стать моими новыми ученицами. Кто знает, возможно, среди них найдутся… кто-нибудь вроде твоей дочери.

Новая шпилька в отместку за Юкино; Мори пропустил её мимо ушей.

— Что ж, — он тоже отстегнул ремень. Самолёт уже застыл на посадочной полосе. — Рад за ваши новые начала, госпожа Рюдзин.

Не то, чтобы он оспаривал силу старухи. Или не то, чтобы он не отдал ей в обучение собственную дочь, понимая, что ей нельзя быть слабой. Но в конечном итоге, как верил Хидео, лучшее занятие для молодых девушек — это найти достойного мужа и родить ему детей, а не махать заточенными железками или культивировать Ци.

— Вот что, Мори, — старуха поднялась с места. — Раз уж ты тоже здесь, в Москве…

А?

—…приходи-ка на открытие, — доброжелательная улыбка гостеприимства тронула её морщины. — Скажешь воодушевляющую речь. Разрежешь ленточку, может быть. Просто повеселишься. По крайней мере, там будет действительно торжество, а не деловая сделка под видом праздника.

Хидео вначале машинально кивнул, и лишь затем поправился:

— Если дела позволят, госпожа Рюдзин. Я приду, если дела позволят.

— Дела всегда позволяют небольшую передышку, Мори, — отозвалась Рюдзин.

* * *
Городские апартаменты Распутиных. Спустя некоторое время.

— Вы что-то недоговариваете, — прямолинейно заявил Хидео.

— Господин Мори, — Валерий Сокол, что привёз Хидео из аэропорта и теперь всюду его сопровождал, виновато поморщился, и потрогал замазанный синяк на скуле, — господин Распутин приносит вам свои извинения за то, что не смог лично встретить, он придёт к вам, как только сможет…

Да уж. То, что у рода серьёзные проблемы, было видно невооружённым глазом. По нервному поведению слуг, по уклончивым ответам. Хотя бы по тому, что за прошедшие несколько часов его так и не встретил ни один из Распутиных. Ладно бы только Михаил! Но Хидео не увидел ни Наину, ни ещё кого-то из рода…

Всё это слишком было похоже на провокацию и неуважение. Вероятно, будь на месте Распутина кто-то другой, Хидео бы уже задумался над тем, чтобы наказать наглеца.

Но Михаил… во-первых, был старым приятелем, и общее прошлое давало ему право на одну-две ошибки. А во-вторых, японец понимал, что всё это связано с пробуждением Йошиды и другими проблемами.

И всё-таки.

— Как только сможет? — он строго поглядел на Сокола. — Это не ответ. Если Михаил не может явиться сейчас, то пусть хотя бы назовёт конкретное время…

Дверь столовой грохнула, и в помещение быстрым шагом вошёл Михаил. Круги под глазами показывали о том, что Распутин не спал уже очень давно.

— Хидео, — произнёс он. — Рад тебя видеть. Надеюсь, я не слишком задержался. Валера, можешь идти.

Сокол вышел за дверь едва ли не бегом; Михаил уселся за стол напротив японца и махнул рукой.

— Не принимай близко к сердцу, — сообщил он. — Валерка так же растерян сейчас, как и мы все. Он вообще не должен был встречать тебя, но человек, ответственный за это… в общем, мы все сейчас бегаем, как загнанные лошади; прости, что так получается.

Хидео, сощурившись, поглядел на Михаила. Да уж, он знал Распутина давно. Сильный, волевой, непреклонный, не признающий авторитетов. Чтобы сделать Михаила таким — нервным и уставшим — требуется не просто помеха, а что-то вроде катастрофы.

— Йошида? — сходу предположил Хидео. — Дело в нём?

— В нём, — Михаил кивнул, не глядя ни на японца, ни на слуг, что суетились, накрывая на стол. Взгляд его словно упёрся куда-то в точку чуть впереди.

— И что же твой сын выкинул на этот раз? — сухо уточнил Хидео.

Михаил вздрогнул; взгляд его стал ещё более пустым, как у человека в глубоком трауре, что еле умудряется держать себя в руках.

— Умер, — глухо сообщил он. — Или пропал без вести. Тело пока не нашли, но…

Хидео чуть поперхнулся. Что за?! Вылез в самый неподходящий момент, спутал планы, а теперь…

…пропал?

И вот планы уже второй раз нарушены из-за Йошиды Распутина. Это начинало раздражать.

— Каковы шансы, что он жив? — уточнил он у Михаила, стараясь изобразить участие.

Михаил застыл на секунду, а затем медленно выдохнул, опустив глаза. Знакомое выражение; Хидео уже видел его в прошлом. Он понятия не имеет. Плохо.

Мёртвый Йошида бесполезен. А вот живой — по-прежнему ценен. Потомок Императора, что может стать отцом его внука. Потомок Императора, что позволит не считаться ни с кем — вообще, без единого исключения.

Если только найдётся.

* * *
Где-то в Москве. Одиннадцать дня.

Солнечный луч скользнул по закрытым векам.

Я не открывал глаза. Понятия не имея, сколько именно я проспал, я догадывался, что не очень долго. Просыпаться окончательно не хотелось.

Впрочем, звук будильника, буквально взорвавший мне мозг, не оставил не выбора.

Не помнил, чтобы я его заводил.

— Гы, — хмыкнул прямо над моим ухом чей-то довольный голос. — Не просыпается, б*я. П**дец от него потом несёт — точно вагоны разгружал где-то, вот и дрыхнет, как лошара.

А?

Хотя чему удивляться, когда ты заснул в такой дыре, как эта. Хостел, куда я явился уже почти к семи утра, был страшен, как атомная война, и так же неприятен для нервов. Но, во всяком случае, это было место, где меня не станут искать Распутины, когда сообразят, что моего тела под обломками заправки нет. Не у Горыныча же ночевать — туда они наведаются, пожалуй, первым делом!

Но вот проснуться от чьих-то дурацких приколов… да, это в мои планы не входило.

Всё-таки крепкая выдержка — великое дело. От резкого звука я не вскочил и даже не распахнул глаза. Пока я продолжал лежать, соображая, как реагировать на такую наглость и какой рукой лучше бить — с имплантами или без.

— Гарик, — раздался чуть рядом недовольный девичий голос. — Что ты до него докопался?

— Гы, — повторил Гарик свой глубокомысленный смешок. — Да ты сама глянь, б*я. Ну и лох.

— Он тебе что, интересней меня? — едко фыркнула девушка. — Запал на него?

Звук будильника затих.

— Ты ох*ела, б**ть? — поинтересовался Гарик, отходя подальше. — Давно п**ды не получала?

Кстати, о руках. Импланты-то прижились окончательно — я ощущал это. Раны за ночь (вернее, за утро) практически зажили, оставив только шрамы, зато система регенерации работала как надо.

И, похоже… тело уже начало усваивать энергию, полученную от первого Оттиска. До этого я не давал ему времени, загоняя постоянными драками и беготнёй, но пока я отдыхал, всё немного пришло в норму. Кажется, я уже не был таким тощим, как вчера, да и кости стали крепче.

— А при чём тут я? — отозвалась девушка на слова своего галантного кавалера. — Это ты к нему полез.

— Ага, б*я, — не согласился тот. — Я видел, как ты по его грудине глазами шарила. Нравится, ага?

— А если и нравится, зай? — кокетливо протянула девица.

— Ты это, — хмыкнул Гарик. — Не туда смотришь, типа. Если лох накачался, пока таскал мешки и пахал на дядю — он всё равно лох.

Я что, правда настолько преобразился за ночь, что выгляжу сейчас как грузчик? Даже непонятно, радоваться или нет, комплимент-то сомнительный.

— Нормальные пацаны не работают, — продолжал он. — Нормальные пацаны зарабатывают. Нормальные деньги.

— Ты тоже не на себя работаешь, зай, — заметила девица. — А на этого… дедка…

— Э! — тут же возмущённо вспух Гарик. — Лизка, не путай, б*я! Я сам не лох и на лохов не работаю. А хожу под Горынычем. Горыныча уважать — не в падлу.

Он щёлкнул пальцами, невесть к чему.

— И хорош меня зайцем называть. Заяц мясо, а я хищник! Ауф, бл*ть!

Чего?

— Чо? — поддержала мои вопросы Лиза.

— То, бл*! Я рос с волками, вот и вою по-волчьи!

Я еле подавил в себе желание улыбнуться. Наверное, стоило бы встать и прервать эту милую беседу, но я сейчас медитировал, пытаясь сообразить, какие именно изменения произошли за время сна.

Нет, использовать Дар я по-прежнему не мог — для этого требовался третий Путь Оттиска. Но, по крайней мере, из тела ушёл любой намёк на физическую слабость.

Гарику это, правда, помехой не казалось.

— Хочешь, покажу разницу между такими, как этот, и такими, как я? — хохотнул он, уверенный в собственном превосходстве.

— А сам-то кто? — недовольно отозвалась девица. — Чуть выше шестёрки поднялся…

— У меня ещё всё, сука, впереди! — он щёлкнул вынутой из кармана зажигалкой. — А этот как чмом был, так чмом и сдохнет. Смотри, Лизка, учись, пока я жив…

Пока.

Огонёк зажигалки не успел лизнуть мою кожу; резко распрямившись, я врезал Гарику так, что тот не смог ни возмутиться, ни выматериться. Снесённый ударом, он с полу-хрипом, полу-визгом пролетел тесный номер хостела и врезался в противоположную стену, прямо возле двери; девица истошно заорала так, что заложило уши…

А затем дверь распахнулась.

Заморгав, Лиза тут же заткнулась. Я скептически поглядел на Ратибора Горыныча. Интересно, старик случайно вошёл именно в этот момент, или специально выжидал под дверью?

Получивший ещё и дверью, парень взвыл, валясь на пол; старик лишь слегка поддел его носком ботинка, презрительно сплюнул — и, перешагнув тело, направился ко мне.

— Нехорошо плеваться в помещении, — со смешком заметил я.

— Этот клоповник принадлежит мне, так что я имею право тут хоть всё оплевать, — отозвался Ратибор. — А ты… неплохо подкачался за ночь, как я посмотрю.

Я перевёл взгляд вниз, на свой торс. Ну, да. Сухой, жилистый и мускулистый, как атлет. Массы нет — ей пока ещё попросту неоткуда взяться — но гораздо лучше, чем вчера.

— Приятно хорошо выспаться, — подытожил я. — Зачем явился?

Ратибор вновь обернулся на парочку гопников.

— Ты, — велел он Гарику. — Вон. И никого даже не пускать в эту часть. А ты, внучка, сообрази чаю… или лучше водочки, пока уважаемые люди разговаривают.

— Кофе, — отрезал я. — Мне сегодня предстоит ещё много дел, так что кофе.

Гарик вылетел за дверь едва ли не пулей; от мысли, что тот, кого он обзывал лохом и чмом, оказался «корешем» его «пахана», его трясло едва ли не больше, чем от моего удара. Впрочем, сильная хромота показала, что и удар не прошёл без следа. Лиза вымелась следом за ним, и мы остались с Ратибором вдвоём.

Старик кивнул мне свёрток.

— Одежда, — пояснил он. — Я догадывался, что тебе понадобится что-то другое… но, кажется, с размером немного не угадал.

Я пожал плечами, начиная быстро одеваться. Налезает, пусть в обтяжку, а это главное; лучше ходить в тесном костюмчике, чем в форме рядового Карапулько.

Ратибор около минуты молча глядел на меня, пока не заговорил вновь.

— А ведь ты мне должен, Йошида, — заметил он, сцепив руки в замок перед собой. — За заправку.

Я поправил футболку и склонил голову на бок.

— Ой, ли? — уточнил я. — Подумай ещё раз, Ратибор.

— Считаешь иначе?

— По-моему, это ты отдал мне долг, — подтвердил я. — За то, что послал меня с Викой на аукцион, зная, что туда явится Тигран Гасанов. Заметь, я не ушёл оттуда, оставив её на произвол судьбы, когда понял, как ты подставил меня.

— Ты вообще там много чего сделал… — пробормотал старик. — Вика мне… рассказывала.

— Ну, вот, — я кивнул. — Думаю, теперь — после заправки — мы квиты.

Старик задумчиво молчал.

— Да и вообще, — продолжил я. — Подумай сам, Горыныч. Что ты предпочтёшь? Должника, который один раз сделает за тебя грязную работу, а затем прекратит любые дела с тобой? Или постоянного союзника?

Ратибор крякнул, улыбнувшись.

— Ладно. От тебя другого и не ждал, если честно.

Не ждал он, ага. Если бы я согласился — думаю, он бы отказывать от своих слов не стал и выкатил бы мне за вчерашнее хороший счёт.

Дверь раскрылась, и Лиза очень быстрым шагом прошла внутрь, неся поднос с едой и напитками.

— Кружка чистая? — я с сомнением покосился на дымящийся кофе. Наверное, следовало уточнить раньше.

— Да, — Лиза нервно кивнула, поставила напитки перед нами — и так же быстро выскочила, прикрыв дверь за собой. Горыныч спокойно открутил крышку с ледяной бутылки и набулькал себе первую стопку.

— Что ты вообще планируешь делать, Йошида? — уточнил он, усаживаясь за загаженный мухами стол.

Я проследил за тем, как он опрокинул стопку в себя, а затем подцепил кусочек неаппетитной колбасы. Как старик умудряется столько пить и не пьянеть? Нужно будет узнать, в чём его секрет.

— А ты? — парировал я.

— Я? — удивился Ратибор. — А что я? У меня всё в порядке.

Ну, да, как же. Я хмыкнул.

— Настолько в порядке, что ты пытался записать меня в должники? Или настолько, что Тигран пристаёт к одной твоей внучке и угрожает другой, а ты никак не отвечаешь?

Улыбка Ратибора померкла.

— Семья Тиграна — богатейшая в городе, — отрезал он. — Я силён, но Гасановым не ровня; просто так явиться и решить всё силой не получится.

Видимо, торговля шаурмой приносит очень много денег.

— Не похоже, чтобы ты вообще хоть что-то делал, — отозвался я. — Кроме как попытаться использовать меня. И, знаешь, я лишь хочу убедиться, что ты не рассчитываешь продолжать делать это и дальше.

Старик покачал головой.

— Слышал о госпоже Рюдзин и её Драконьей Школе, Йошида?

— Никогда до этого момента, — честно признался я.

Ратибор кивнул.

— Она старый мастер из Японии. Ей уже за семьдесят лет, но она по-прежнему одна из сильнейших людей на планете — во всяком случае, из тех, что афишируют свою силу. Многие мечтали бы учиться у неё… но в Драконью Школу принимают только девушек, и отбор она проводит лично. Может отказать дочери аристократа или олигарха, если та ей не понравится, но возьмёт девушку с улицы, если сочтёт нужным.

Интересное место, должно быть. И фигура мастера внушает уважение, если она и правда так сильна, как описал Ратибор. Нужно будет полюбопытствовать и разузнать побольше — когда разберусь с более насущными проблемами.

Ратибор повертел в руках пустую стопку.

— Московский филиал Драконьей Школы открывается как раз сегодня, так уж совпало. Сто мест, строгий отбор… Но я всё же надеюсь пристроить Вику туда. Если она станет ученицей самой Рюдзин, даже Тигран не посмеет приставать к ней.

Я пожал плечами.

— Если. Сам же сказал, выбор за этой… драконьей госпожой. С чего ты взял, что её интересуют твои планы?

Старик улыбнулся сухой улыбкой.

— Я её знал немного, в прошлом. Не лучшие друзья, но… было дело, сражались плечом к плечу. Давно, очень давно. Ей было лет тридцать, я вообще вчерашний школьник…

— Думаешь, она вспомнит старого боевого товарища?

— Ну, по крайней мере, приглашение на открытие школы она мне всё-таки прислала, — подтвердил Ратибор. — Я попробую, а там жизнь покажет.

— И что, — заинтересованно протянул я, щуря глаз, — за все годы эта госпожа Рюдзин не приняла на обучение ни единого парня?

Старик хмыкнул.

— Принципы. Ни одного, хотя, сам понимаешь — просились многие. Подкупали, угрожали, пытались уговорить…

Жаль, жаль. Похоже, что старуха просто ни разу не встречала по-настоящему достойного ученика среди парней — иначе, думаю, изменила бы своё мнение.

Ратибор поставил стопку на стол.

— Ладно. Я на твой вопрос ответил. Как насчёт ответа на мой вопрос — чем планируешь всё-таки заняться ты сам?

— А как сам думаешь? — заметил я. — Вчерашний день закончился тем, что меня попыталась грохнуть собственная мачеха. После этого вариантов обычно немного: либо жить в лесу с семью гномами, либо…

Я развёл руками.

Всё и так понятно. Мне нужна сила. Причём… во всех её проявлениях — одной лишь физической возможностью раздать всем лещей дело не ограничится. Власть, деньги, статус. Различные иные грани силы.

— И гномы — не твой вариант? — уточнил старик.

— Предпочитаю симпатичных девушек, — отозвался я. — К тому же, не люблю долго прятаться и сидеть на одном месте.

— Путь домой для тебя пока закрыт, похоже.

— Разумеется, — кивнул я. — Но не то, чтобы я по дому скучал.

Вчерашний день чётко показал: Горыныч прав. Меня хотят убить буквально все, и именно поэтому я принял решение исчезнуть с радаров.

Ненадолго. Уже сейчас они должны понять, что на заправке в момент взрыва меня не было. Затем они развернут поиски, а учитывая влияние и силу Распутиных — сколько они продлятся? День, два?

Место, где я нахожусь сейчас, они едва ли отыщут. Это идеальная дыра для того, чтобы залечь на дно. Вот только и пользы мне это не принесёт; выспался — и ладно.

Горыныч пожал плечами.

— Пусть так. Но с чего именно ты планируешь начать? Использовать свою громкую фамилию для тебя больше не вариант, так что у тебя нет ничего. Ни дома, ни имени, ни документов, ни денег…

— Ой ли? — я вздёрнул бровь, отпивая из чашки паршивый растворимый кофе из самого дешёвого круглосуточного супермаркета. — А говорил, Вика тебе всё рассказала. Как минимум, у меня есть тридцать миллионов, а это уже кое-что.

Ну — не совсем у меня.

Но это одновременно и ответ на вопрос, куда я направлюсь в первую очередь.

* * *
Константин Орлов вздрогнул от резкого звука, чуть не пролив кофе.

Детектор завывал и вибрировал, раскачиваясь на своей подставке, как маятник Фуко; подключённый к артефакту компьютер пищал, считывая информацию из неизвестного источника.

Сбор артефактов внеземного происхождения — дело туманное, фактически, поиски в полной темноте. Из трёх-четырёх десятков предметов, собранных Константином, разобраться удалось буквально с единицами.

Маятник-детектор был одним из таких. Константин до сих пор не понял, как именно, но он реагировал на определённые события.

Константин прикрыл глаза. Иметь бы такую штуку всего за пару дней до….

Ладно. Какой смысл снова погружаться в воспоминания. Подойдя к компьютеру, Орлов быстро щёлкнул по клавиатуре.

Вибрации маятника были не просто дёрганными движениями; мечущийся из стороны в сторону детектор выдавал какое-то излучение, информационный код. То, что он научился, методом проб и ошибок, этот код расшифровывать, было невероятным чудом, зато теперь он может кое-что узнать заранее.

Место, где вскоре появится новый Обелиск. Точнее, где он уже начал появляться — но не в виде материального объекта, а в виде потока энергии, на которую и реагировал детектор.

Выведя на экран большую карту города, Константин пару раз щёлкнул по точке, увеличивая масштаб… а затем изумлённо сощурился, вглядываясь.

Серьёзно?

Место, где уже сегодня должен открыться московский филиал Драконьей Школы?

Глава 2

— Так значит… слухи о том, что ты погиб во взрыве на той заправке, были…

— Немного преувеличены, — закончил я.

Новая пауза в трубке была короче первой; я чуть выглянул в окно первого этажа, убеждаясь, что рядом нет людей, которые могли бы меня подслушать.

Никого.

Даже если ты находишься в клоповнике, где самый могучий местный мачо отлетает к двери от одного твоего удара, всё равно лучше не болтать о тридцати миллионах во весь голос. Деньги большие, а жадность — сильное чувство.

— Ты в курсе, сколько народу поднял на уши этим взрывом? — осведомился Орлов. Голос его был каким-то чуть рассеянным, словно я отвлёк его от других мыслей, и сейчас он никак не мог сосредоточиться.

— Думаю, — отозвался я, — не больше, чем своим выходом из комы. Да и всё остальное…

Новая короткая пауза; похоже, Константин собирался с мыслями. Я глянул на дверь; Горыныч выяснял что-то по другую её сторону — или же, скорее, вышел из вежливости, чтобы не мешать мне.

— Да уж, что есть, то есть, — заключил Орлов. — Ладно. Деньги… деньги, деньги.

Я услышал звук, похожий на щелчок пальцев.

— Что-то не так? — уточнил я.

— Нет-нет, — поспешил успокоить меня Константин, — Просто прикидываю, какое у меня ближайшее свободное время для встречи… ты ведь так и не завёл карту за эту ночь, верно?

— Не завёл, — согласился я. Действительно, было бы довольно странно показательно «погибнуть» — и после этого явиться в банк открывать счёт.

— Ну, вот… — голос Орлова снова стал задумчивым. — Слушай, Йошида… С моей стороны не было бы наглостью попросить тебя ещё об одном маленьком одолжении?

М?

— Слушаю внимательно, — упав на кровать, я откинулся на подушки.

— Вчера, на аукционе, ты… правда безошибочно определил, что рука настоящая? Было непохоже, чтобы ты действовал наугад.

Я пожал плечами.

— Допустим.

— Понятия не имею, как ты это сделал, но… в общем, мне сейчас очень пригодился бы человек, разбирающийся в артефактах. Тот, кто может подобным вот образом быстро отличить оригинал от подделки, — сообщил Орлов.

Я задумался на миг. Ну… руку-то я узнал не потому, что такой специалист. Просто было бы странно не узнать свою собственную конечность. С другой стороны, магия есть магия; человеку с моим опытом довольно просто понять, что мусор, а что толковая вещь.

— Гарантировать ничего не могу, — отозвался я.

— Но попытаться ведь можешь?

Кажется, после вчерашнего Константин считает меня непререкаемым авторитетом в вопросе артефактов.

— Попытаться — могу, — согласился я после секундной паузы. Как-никак, парень вчера неплохо помог мне… да и в будущем может оказаться полезен.

— Вот! — расцвёл голос Орлова. — А добраться через три часа до ресторана «Океазия»?

Я приподнялся, с лёгким сомнением оглядев себя. Ресторан? Одежда, притащенная Горынычем, была чистой и новой, но особым шиком не отличалась, и это понятно: мне сейчас было нужно не привлекать к себе лишнего внимания.

— Там я тебе и передам деньги, — продолжал Константин. — А ты… взглянешь на одну вещь, которую предлагает мне за большую сумму один более чем уважаемый человек. Идёт?

— Не уверен, что мне сейчас самое время ходить по ресторанам, — пробормотал я. — И встречаться с более чем уважаемыми людьми.

— Ха, — хмыкнул Орлов. — На этот счёт даже не беспокойся. Я владелец «Океазии». Так что за сервис и уровень кухни отвечаю, можно сказать, самостоятельно.

— А кто этот… уважаемый? — осведомился я, чуть морщась от его оптимистичного напора. — Он может меня знать? Или я его?

— Едва ли, — протянул Орлов. — Он из европейской аристократии, только вчера приехал в Москву. Конечно, думаю, он слышал о тебе в новостях… но и только.

— Не английский принц? — на всякий случай уточнил я. Ещё не хватало столкнуться с женихом Юкино или кем-нибудь из его окружения.

— А? — удивился Константин. — Нет, не английский… и не принц, хотя недалеко ушёл.

Ладно.

— Тогда у меня одно условие, — я поднялся с кровати. — Полная анонимность. Он не должен знать, кто я… и вообще никто не должен. Ты не называешь меня по имени, не делаешь многозначительных намёков, не выкладываешь в соцсети фото с тэгом #я_и_Йошида_Распутин…

— Мог бы и не уточнять, — согласился Орлов. — Это и так очевидно. После взорванной заправки… как тебе это удалось?

Я лишь хмыкнул в ответ.

— Не телефонный разговор. Ещё расскажу… как-нибудь.

— Ладно, — отозвался Константин. — Ловлю на слове. Значит, через три часа?

— Значит, через три часа, — подтвердил я.

Итак, три часа в запасе. Слишком мало, чтобы предпринять что-то серьёзное. Слишком много, чтобы попросту спустить их в никуда.

Так где же мне провести эти три часа?

* * *
Полуденное солнце светило вовсю, нагревая воздух, но раскинувшиеся над старым кладбищем деревья создавали комфортный тенёк. Место давно было отдано на откуп природе, несмотря на то, что находилось в городе, и потому больше напоминало густой пролесок, чем аккуратный скверик. Вокруг — ни единой живой души (простите за каламбур); тишина, нарушаемая только шелестом листьев и негромким пением птиц.

Тяжёлые металлические ворота скрипнули у меня за спиной; я вдохнул в себя кладбищенский воздух. Отчего-то такие места часто представляются как сырые и мрачные, но здесь не было никакой сырости. Пахло зеленью, летом и… Силой.

…три часа до встречи в ресторане. Тратить это время на новую попытку задремать или какую-нибудь ерунду не хотелось, так что я принял самое верное решение: Оттиск.

Чем быстрее я восстановлю свою полную силу, тем быстрее все местные проблемы перестанут для меня иметь значение. За ночной беготнёй я немного забыл об Оттисках, и теперь собирался восполнить пробел.

Как я узнал о старом кладбище? Ну, разумеется, я не бегал по городу в поисках Силы. Всё куда проще: я спросил у Горыныча.

Места Оттисков всегда имеют характерный оттенок — смесь эмоций, отпечатавшихся здесь, и заключённой в них Силы. Даже обычный человек, попав в такое место, ощутит холодок в затылке, а уж Одарённый сразу поймёт, с чем имеет дело. Старик Ратибор только хмыкнул на мой вопрос, где найти поблизости «какие-нибудь достопримечательности с внушительной историей».

— Хочешь приобщиться к культуре? Мог бы посетить музей или выставку.

— Не совсем то, что я имел в виду, — поправил я.

— Понял, понял, не дурак, — на лице Горыныча, как обычно, играла хитрая усмешка; старик делал вид, будто ему известно всё на свете. — Тебе нужна история с душком, такая, чтобы дух захватило. Кажется, неподалёку было одно такое место… Старое кладбище; даже не могу вспомнить настоящего названия, все зовут его просто Могильник.

— Могильник? — я поднял бровь. — История? Обычно кладбища — это самый конец истории, даже постскриптум.

— Если ты так думаешь, значит, не был на Могильнике, — отозвался Горыныч. — Истории, которые там окончились, находятся там целиком, от и до. В общем, езжай туда, Йошида, не ошибёшься.

Выражение его лица показывало, что он в общих чертах догадывается, что я собираюсь делать. Конечно, едва ли на Земле найдётся кто-то, знакомый с методом погружения в Оттиски… но всё-таки старик сильный Одарённый.

И вот я здесь.

Пожалуй, Горыныч не соврал. Сила чувствовалась здесь куда сильнее, чем в медведевском парке — от этих замшелых могильных плит, от покосившихся памятников со стёртыми именами и датами.

Когда Горыныч назвал это место «Могильником», я представил себе что-то… совсем древнее. Этакий скифский курган, занесённый дыханием веков; полуразрушенный мегалит. Но Могильник был вполне себе кладбищем — заброшенным, заросшим, но всё-таки кладбищем в современном понимании. Было довольно очевидно, что тут никого не хоронили уже не меньше полувека, но тропинки были вытоптаны отчётливо. Люди всё же посещали это место — если не как кладбище, то как памятник истории.

Спокойно оглядываясь по сторонам, я шагал по одной из таких тропинок. Разумеется, чем ближе к центру, тем старше становилось кладбище — и тем больше я ощущал Оттиск. Эмоции? Ну, да; каждое кладбище на любой планете — своего рода мини-Оттиск. Слишком много в таких местах накапливается боли, скорби, злости.

Вот только этот совсем не тянул на «мини». Обычное кладбище — это максимум подпитка после тяжёлого дня, не более, тогда как эмоции, преобладающие здесь, захватывали, словно кружащийся водоворот. Скорбь многих людей давила многотонным камнем, не оставляя места для недавнего хорошего настроения, и ни зелень, ни солнце уже не замечались здесь. Сквозь видимую картину тихого уютного уголка проступала настоящая суть Могильника.

Впрочем, и унынию я тоже не поддавался. Просто… собранно шёл вперёд по следу Силы.

Мой взгляд мрачно скользил по могилам. Старые, очень старые. Очертания каменных плит только угадывались под слоем мшистой зелени, которая, совершенно не боясь этого тлена, разрасталась во всех направлениях.

Что это за могилы? Такое количество эмоций не могло возникнуть на ровном месте. Присев на одно колено возле ближайшей могилы, я попытался отодвинуть мох. Бесполезно, он слишком въелся в камень, да и от надписей уже, похоже, почти ничего не осталось.

Ладно, неважно. Сейчас и так всё узнаю.

Прикрыв глаза, я сделал ещё несколько шагов. Вот… здесь.

Центрводоворота, точка Оттиска. Сосредоточие всей здешней боли. Открыв глаза, я увидел нечто вроде постамента с обломком статуи. Сама статуя валялась внизу, разбитая на несколько крупных фрагментов. Когда-то это был ангел, закрывший лицо ладонями в знак скорби, теперь… просто поросшие мхом камни.

Наверное, это даже символично.

Присев на нагретый солнцем постамент, я снова прикрыл глаза.

В таком месте легко погрузиться в Оттиск. Просто отпусти реальность — Сила сама подхватит тебя, затянет внутрь. Около минуты я сидел, прислушиваясь к бушующим эмоциям, забывая о том, где я на самом деле нахожусь. А затем…

…первое, что я ощутил — это мокрые руки.

Мои собственные руки. Вода капала с них вниз — медленно, но однообразно, пока я двигался вперёд.

Нет. Не вода.

Ноги сами несли меня куда-то, отбивая чеканный шаг; под ногами чавкала грязь. Вокруг меня находилось всё то же кладбище, вот только куда моложе: никакого мха, раскидистых деревьев вдвое меньше.

Мой взгляд скосился вниз; отчего-то это вызвало усилие. Так и есть: руки в крови, ноги в незнакомой обуви.

Но тело — а вернее ощущения от него — были до жути знакомы. Словно одел старый пошитый по заказу костюм.

Спящий Император. Он же — мой клон. Ну, было бы странно, если бы я не узнал собственное тело. Даже не по внешности — скорее, по ощущению силы, привычной и надёжной. Лёгкий внутренний холодок имплантов — еле уловимый, на уровне подсознания, но всё-таки ощутимый. Лёгкая дрожь магической ауры, неактивной, но готовой проснуться в любой момент и разразиться штормом.

Воздух пах осенью, грязью и кровью. Я ощутил, как напряжены мои мышцы; лицо словно сведено в судорожной маске без эмоций, кулаки сжаты до боли. Быстрый шаг, но не бег.

Попытка повернуть голову. И резкая боль, как от защемленного нерва. Попытка остановиться. Безуспешно.

— Ты чего дёргаешься? — чуть удивлённо донеслось позади меня. — Случилось что?

А это ещё кто, чёрт побери?

Ноги мои продолжали шагать так же сосредоточенно, не реагируя на вопросы, роящиеся в голове. Да, поначалу я не заметил вторую пару шагов, следующих точно за мной.

— Да и вообще, — распорядился незнакомый тип, — не лети вперёд. Идём медленно, спокойно. Пусть успеют собраться.

Тело клона тут же повиновалось; шаг замедлился, ритмичное чавканье ботинок по грязи перетекло из лихого дабстепа в спокойный медляк. Воспользовавшись моментом, я попытался остановить его совсем, но… тело снова обожгло судорожной болью, и Спящий Император продолжил шагать по кладбищу, как шагал до этого.

— Нет, спешка не нужна… — пробормотал невысокий коренастый тип, выходя из-за моей спины. — Спешка хороша при ловле блох, а тут требуется погодить.

Клон молчал в ответ, а вместе с ним молчал и я. Нет, мне определённо больше нравился прошлый Оттиск — там я, по крайней мере, был самим собой и мог самостоятельно решать, что мне делать. Здесь же…

Тип чуть вырвался вперёд, что-то тихо бормоча себе под нос. Одежда старомодная — плюс-минус то время, когда я посещал Землю в первый раз; и в то же время он мне кого-то напоминал.

Впрочем, чего ходить далеко? Михаил Распутин.

Этот тип был на две головы ниже; длинная чёрная борода сильно меняла лицо, но всё-таки… те же черты, что и у Михаила. Тот же нос, те же глаза. Родство налицо.

— Стоп, — вдруг резко отозвался он. — Пришли. Смотрим отсюда.

Клон резко затормозил, встав посреди дороги.

— В сторону, в сторону, — Распутин — было довольно очевидно, что тип относился к этой семье — махнул рукой, указывая на высокий памятник. — Встань вот сюда. Увидят же прежде времени.

Он и сам отошёл в сторону, тяжело дыша; рука, украшенная сразу тремя золотыми кольцами, опустилась на могильный камень.

Не алжирское золото, обычное. Одежда дорогая, но безвкусная и как будто неподходящая этому приземистому, длиннобородому человеку.

— Стой тихо, — скомандовал Распутин. — Жди.

Клон повиновался.

…как я и говорил, у «запасного» тела нет и не может быть самосознания. Любые фильмы о восстании клонов — лишь фантастика, не более; никто в здравом уме не будет оставлять даже намёка на такую возможность.

У клона были рефлексы, была память тела, были знания. А вот воли не было. Собственной, по крайней мере.

И, похоже, Распутин этим вовсю пользовался.

По крайней мере, становилось понятней, как род Распутиных пришёл к власти. Если мой клон подчинялся каждому распутинскому слову, то им оставалось лишь отдавать приказы. Боевой терминатор в личном распоряжении делал всё остальное.

Тело, само собой, было напичкано имплантами и усилениями только так; я был силён даже по меркам Галактики, что уж говорить об отсталой планете?

Вот только с чего Распутин вообще смог управлять клоном?.. Не помню, чтобы среди всех возможностей и улучшений я оставлял опцию «Беспрекословно слушаться первого попавшегося мужика».

— А вон и они, — пробормотал Распутин. — Начали, поди.

М? Задумавшись, я не сразу понял, о ком он говорит. А затем увидел ангела.

Того самого, зарывшего лицо в ладонях. Статуя ещё была цела, ни мха, ни трещин.

Впрочем, люди стояли чуть поодаль от неё — метрах в десяти; довольно много, если так приглядеться. До моего уха донеслось негромкое мерное бормотание и какое-то позвякивание; приглядевшись, я понял, что это священник машет кадилом, бормоча погребальные молитвы.

— Давайте, — хмыкнул в усы Распутин. — Помолитесь, будьте любезны.

На его лице мелькнула усмешка.

— Неужто мы не православные… прежде молитвы не убьём, креста не порушим, — продолжал он скорее сам себе, чем Императору. — Вот закончите — тогда и наш выход. Посмотрим, что выберете: по добру или по силе.

Я продолжал приглядываться к происходящим похоронам. Вот священник принялся обходить толпу, та немного отодвинулась, открывая мне гроб… нет, гробы. Раз, два, три…

Закрытые. Открытым был только четвёртый; впрочем, с такого расстояния я всё равно не мог ничего разглядеть.

— Крышек не открывают, — похоже, Распутин тоже обратил на это внимание. — Это правильно. Чего смотреть на мясо голое?

Он довольно хмыкнул, похлопав меня по предплечью.

— Некрасиво это у тебя выходит, право слово. Ой, некрасиво… Ну да зато по делу всё, и без осечек.

Кровь, подсыхая, продолжала капать с моих рук. А она-то кому принадлежит? Какому-нибудь бедолаге-охраннику, что встал у Распутина с клоном на пути, не пуская их на кладбище? Или тому, кто заметил их заранее?

Похороны. Сколько здесь человек? Тридцать, сорок? Я пригляделся. Мужчины и женщины, дети и старики. Все, кто пришёл похоронить убитых клоном.

Было довольно очевидно, что сейчас произойдёт.

— Готов? — хмыкнул Распутин. — Молитва-то кончилась почти. И собрались все, пора. Пошли.

Выйдя из-за камня, он первым зашагал вперёд; ухмылка пропала с его лица, и теперь выражение было мрачным — как и положено на кладбище. Клон направился за ним.

— Стой позади меня тихо, — бросил Распутин. — Вперёд не лезь. Да приказа жди.

Собравшиеся уже заметили нас; по толпе прошло движение, и даже священник остановил свой ритуал, глядя на нас с опаской и даже испугом. Впрочем, его взгляд был мелочью в сравнении со взглядами остальных.

Ненависть. Бессильная злоба. Ужас. Доставалось одинаково и Распутину, и мне; по толпе пошёл лёгкий шёпот.

— …не постеснялся явиться сюда? — уловил я чей-то тихий голос. — После того, что он сделал?

— И этого убийцу привёл. Правду говорят, что он не человек вообще?

Я уловил взгляды на собственных руках; видимо, капающая с них кровь привлекала внимание. Но в остальном… их реакция была слишком спокойной. Похоже, это были ещё те времена, когда мой клон… не заработал свою «репутацию».

Распутин оглядел всех собравшихся с каким-то странным выражением лица; на пару секунд задержался на фигуре бледной девушки, чьё лицо было затенено чёрной вуалью — и спокойно кивнул священнику.

— Продолжай, святой отец, продолжай. Мёртвых следует похоронить по-божески.

— Иван, — от толпы отделился высокий старик с непокрытой головой. — Что это значит?

Его лицо, морщинистое, но ещё не дряхлое, пылало гневом. Коротко глянув на клона, он вновь перевёл взгляд на Ивана Распутина.

— Ты творишь что пожелаешь, — выплюнул он, указывая на него согнутым пальцем, — но осквернить похороны — слишком низко даже для тебя. Пришел глумиться над жёнами, что стали вдовами, да над детворой осиротевшей?!

— Твои умершие не были невинными овечками, — Иван хрустнул пальцами. — И тебе об этом известно. Сами пошли против меня — сами получили то, что заслужили…

Новый шёпот в задних рядах; дети вжимались в юбки матерей, кто-то из подростков постарше сжимал кулаки в бессильной злости.

— Но у меня и в мыслях не было осквернять похороны, — закончил Распутин. — Продолжай, батюшка. Отпоём покойников, а потом…

Новый взгляд в сторону девушки в вуали.

— …поговорим и о деле.

— Нет! — возмущённо прогремел старик, вздымая в воздух резную трость. — Никто ничего не продолжит, пока ты здесь. Само твоё присутствие тут — глумление над убитыми… А что до твоего дела, то мой ответ ты знал и раньше. Пошёл прочь отсюда!

— Как ты вообще посмел даже думать об этом — после того, что сделал? — выпалил стоящий рядом подросток лет шестнадцати.

Иван мрачно нахмурился.

— Вы так и не поняли? — отрезал он. — Я пришёл не просить и не обсуждать. Я пришёл взять своё.

Он перевёл взгляд на девушку.

— Надежда. Ты будешь моей женой, хочешь ты этого или нет.

Столько шума из-за одной девушки?.. Либо Иван безнадёжно влюблён (на что совершенно непохоже), либо… тут что-то другое, и этот брак нужен ему по иной причине. Титул? Дар для его наследника? Должно быть что-то, что не отнимешь силой.

— Я… Я… — девушка глотала воздух, теряя слова. — Я ненавижу вас. Вы чудовище!..

— Довольно, — Иван поднял руку. — Может, и чудовище, мне без различия.

— Какой любви вы ждёте от меня, убив отца и братьев и явившись забрать силой?

— Любви? — он цинично хмыкнул. — Разве ж я что-то говорил о любви? Ты станешь мне женой, а моим детям — матерью, а большего мне и не нужно; для любви найдутся шлюхи в борделе.

Бинго. Это было довольно очевидно.

Побледнев ещё сильнее, Надежда отступила на пару шагов назад.

— Ты не сделаешь этого, — она мелко и быстро качала головой. — Не сделаешь. Ты убил четверых, но семья велика, и тебе не дадут сделать, тебя не…

— Семья, — Иван громко выдохнул. — Ты всё ещё не понимаешь, девица, что силы поменялись. Ничего твоя семья не сделает. Ничего.

— Ты сдохнешь, мерзавец, — отрезал старик. — И ты, и твой убийца. Это моя семья сделать в состоянии, и если ты…

— Да что ты говоришь? — перебил его Иван. Его глаз быстро дёрнулся. — Это я-то сдохну?

Он покачал головой.

— И ведь хотел по-хорошему. Жалел вас, дураков. Да чего жалеть…

Распутин обернулся ко мне.

— Убить всех, кроме Надежды, — отчеканил Распутин, глядя на Императора. — Быстро. Сейчас. И чтобы ни один не ушёл.

— Стой! Нет!! — истошный крик Надежды взвился в воздух… а затем тело клона рвануло вперёд.

Разлёт ауры; сила, что прежде лишь дремала, теперь развернулась в полную мощь, накрывая всё кладбище. Вздохи, крики, попытки сыпануть в стороны — всё будто застыло в моментально почерневшем воздухе, пронизанном Присутствием клона.

А ещё через секунду он начал выполнять приказ.

Чёрт. Вот же.

Клон не пользовался никаким оружием — ни холодным, ни огнестрелом. Только две руки, усиленные магией и техникой. Рывок в две стороны — и старик с тростью падает на слякотную землю. Две его половины.

Не то, чтобы я был пацифистом, падающим в обморок от вида крови. Даже не то, чтобы я всегда был правым в бою. К тому же, все эти люди в реальности были мертвы уже около двух веков.

Но всё это не помогало. Мысль о том, что циничный ублюдок использовал меня — моё тело, моё имущество — для убийства женщин, стариков и детей, бесила меня до скрежета зубовного.

Я ему что, инструмент для чёрной работы?

Действие разворачивалось быстро; клон врывается в толпу, что парализована Присутствием.

Кровь.

Крики.

Усиленная имплантом в предплечье, рука клона пробивает грудную клетку священника. Едва ли он интересовал Распутина, но в приказе сказано убить всех, и клон не делает для него исключений.

Мужчина лет сорока встаёт на пути. Ощущение лёгкого разряда в ладони; рука прорубает его пополам, проходя сквозь тело лучше острого клинка. Магия Подобия, позволяющая сделать оружие из чего угодно, особенно эффективна, когда в роли «чего угодно» выступает собственное тело.

Следующий удар — по женщине в чёрном платье. Смерть быстрая; по крайней мере — быстрая. Следом за ней падает паренёк лет шестнадцати — тот, что кричал на Ивана.

А может, хватит?

Окровавленный кулак замер в воздухе.

Запах крови ударил в ноздри.

Ощущение адреналина захватывало неподвижное тело, но я не двигался.

Это попросту унизительно, в конце концов — не справиться с управлением собственным телом.

Возможно, в прошлом — в настоящем прошлом — всё закончилось иначе. Распутин отдал клону приказ, и он повиновался. Вот только здесь — пусть даже это всего лишь оттиск — есть одно существенное отличие.

Здесь есть я — настоящий хозяин этого тела. Оно больше не пустышка, слушающаяся чужих приказов.

Развернувшись, я взглянул на онемевшего Распутина. Тот глядел на меня так, как смотрят на нечто невероятное; так, будто отказывался верить в происходящее…

Я шагнул к нему вперёд. Может, это только иллюзия, но всё равно будет приятно задать сволочи пару вопросов.

— …что ты наделал?

…я обернулся на голос.

Девочка. Лет двенадцать. Чёрное платье без украшений. Взобравшись на постамент статуи, она вжалась спиной в каменное тело плачущего ангела, будто тот мог ей чем-то помочь.

Кажется, именно убивший её удар в реальности и расколол статую.

— Что… — еле слышным шёпотом выдохнула девочка. — ты… наделал?

Шок на лице. Ей бы бежать, пока есть шанс, но она лишь продолжала вжиматься в холодный камень и с ужасом смотреть на меня.

— Что ты наделал…

Боль, скорбь. Всё то, что я чувствовал там, в настоящем. Как тёмный омут, в который тебе засасывает с головой.

— Что ты наделал…

Я кинул взгляд вокруг.

Мёртвые. Мёртвые. Мёртвые.

Кровь на земле, на камнях, на ветках. На могилах и памятниках — кровь, на пожухлой осенней зелени — кровь. Скорбью разит от каждого камня.

Живых трое, не считая меня. Надежда, плашмя лежащая на земле; плечи трясутся от рыданий. Иван Распутин — чуть пятится назад, не понимая, почему потерял контроль над покорным слугой. И девочка с её словами.

Что я наделал. Хороший вопрос.

В моей голове мелькнула мысль о том, чтобы всё-таки добраться до Распутина, но сделать этого я не успел.

— Что ты наделал?

Слова больше не звучали детским шёпотом. Теперь их словно произносила сразу множество голосов, мужских и женских; они лились отовсюду, исходя от мёртвых тел.

Реальность вокруг заколебалась; Оттиск растворялся в настоящем.

— Что ты наделал?!

Я заморгал, поднимая глаза вокруг.

Разбитый ангел на земле. Заросшие мхом могилы. Их что, здесь и похоронили потом? Или они просто явились на место своего убийства?

Тёмные силуэты стояли со всех сторон от меня; неподвижные, полупрозрачные. Глаза-провалы сверлили меня. Они не атаковали, не пытались навредить — просто спрашивали.

— Что ты наделал?

— Не я, — выдохнул я, поднимаясь на ноги. — Не он. Не Император.

Духи замолкли; я чувствовал их внимание к моим словам. Они правда не понимали, за что и почему были убиты, правда пытались это понять.

— Он лишь слушался приказов, — мрачно подытожил я. — Не мог не послушаться.

Концентрация живой боли всё ещё держалась здесь, достигнув сейчас своей предельной точки. Все эмоции живых, все эмоции мёртвых — всё сплелось в тёмной ауре, накрывшей это место…

Впрочем, после моих слов она стала чуть меньше.

Призраки молчали. Ни слов прощения, ни слов обвинения, вот только дышать стало как-то неуловимо легче. Одна за другой, тёмные фигуры исчезали, растворяясь в небытии.

Я остался один.

…точнее, так мне показалось — на очень короткое время.

* * *
— Что… что это было?

Антон Голицын покосился на ученика, отирая с округлого лица пот. Юноша вытаращил глаза; челюсть его отвисла при виде завораживающей картины.

Что ж, паренька можно было понять. Антон и сам захлопал глазами в изумлении при виде молодого парня, стоящего на замшелом постаменте в окружении нескольких десятков тёмных фигур.

Что он сказал им? Слов не расслышать, жаль, но… призраки повиновались ему. А та волна тёмной энергии, что прокатилась по Могильнику за минуту до этого? Будучи адептом Тёмного Пути всю свою жизнь, Антон уже очень давно не сталкивался с чем-то, настолько мощным.

— Как это возможно? — ученик покачал головой. — Он же… он мой ровесник!

Антон покачал головой.

— Возраст — иллюзия. По-настоящему могущественные мастера, используя Силу, могут оставаться юными на протяжении сотни лет. Как Виктория Английская, например.

— Да, но Виктория — правительница целой империи, а это…

Антон вновь утёр пот со лба; день стоял жаркий, а при его лишнем весе не нужно было многого, чтобы начать потеть. В коленях подрагивала противная слабость, но уже не от погоды, а от осознания, что они с учеником только что увидели.

Сегодняшний день должен был быть по всем меркам самым обычным для Антона. Так, лёгкая прогулка. Могильник был местом с ярко выраженной тёмной энергетикой, и Антон сотни раз заряжался ей здесь, но… он и предположить не мог, что станет свидетелем чуда. Второй раз за свою жизнь.

Весь массив Силы, скопившийся в этом месте, который уже невесть какой год изрядно подпитывал Антона, исчез в одно мгновение — по велению незнакомого парня перед ними. Он уже видел такое, когда его первый наставник попытался усилить своё тело неизвестной техникой. Старика Фэня, старейшего и сильнейшего из темных практиков, которых он знал, разбросало по сторонам в тот же миг… но незнакомец стоял перед ними абсолютно целёхонький.

Вот тебе и «прогулялся с учеником до источника Силы ради рядовой тренировки».

— Ты ещё не понял? — выдохнул он, промакивая лоб платочком в третий раз. — Кто ещё это может быть, как не один из Великих Мастеров Тёмного Пути?

— Великих? — чуть не задохнулся ученик. — Разве… их всего несколько…

— Верно, — кивнул Антон. — И перед нами один из них.

Он наблюдал, как призраки, один за другим, исчезают, повинуясь приказу юноши (или того, кто выглядел как юноша). Ученик, конечно, слишком впечатлителен и эмоционален, но… это и правда сродни чуду. Все это место, вся сила, что копилась в нем, подчинилась таинственному мастеру.

Неужели знаки не лгали? Неужели учение Тёмного Пути ожидает новый расцвет, и эти консервативные аристо, боящиеся полноценно использовать Силу сами и не дающие делать это другим, наконец-то начнут с ними считаться?

Нет. Не считаться. Подчиняться. С тем, что он видел, с такой мощью…

— Пошли, — махнул рукой Антон застывшему ученику. — Мы должны выразить своё почтение Великому Мастеру, посетившему нас.

* * *
— Сырость и темнота начинают несколько утомлять, Виталий.

— Мы здесь всего лишь сутки, Григорий. Стареешь.

Нельзя сказать, чтобы наёмные убийцы действительно считали проблемой сложившуюся ситуацию. Бывало и хуже, а сейчас они, в общем-то, неплохо проводили время в этих бесконечных подземных ходах. Но иронично повозмущаться по поводу ненормированных рабочих часов… тоже было своего рода профессиональной этикой.

— Всё стареет, Виталий, — Григорий оглядел очередной поворот. — Даже эти катакомбы. Когда-то здесь нельзя было так просто бродить, не наткнувшись на охрану или тёмный культ, а сейчас…

— Крысы и пауки, Григорий.

— Крысы и пауки, Виталий.

И не поспоришь. Громадная сеть катакомб, пронизывающая всю столицу, служила самым разным целям — соединяла множество мест подземными ходами, была укрытием на случай резкой атаки и так далее. Вот только сейчас об этом помнили… да, собственно, только те самые крысы и пауки. Соперники не самые достойные.

— А знаешь, кто ещё стареет, Григорий? — лицо Виталия было беспристрастно, голос — спокоен.

— Знаю, — подтвердил его напарник. — Йошида Распутин, Виталий.

— Йошида Распутин, Григорий. А он не должен стареть.

Григорий пожал плечами.

— Выберемся, Виталий, и быстро закончим начатое. И вы отпуск.

— Мальдивы, Григорий.

— Мальдивы, Виталий.

Пауза; звук шагов в полной темноте.

— Как думаешь, он уже успел встретиться с невестой?

— Ага, ну конечно, — киллер позволил себе смешок. — В его ситуации только с девушками и общаться.

Виталий тоже усмехнулся в ответ.

— Ну, почему же. Возможно, Реверс успела добраться до него, Григорий.

— Возможно, Виталий.

Такой вариант тоже устроил бы убийц. Сами они прикончат цель, или это сделает их ученица, которую они достаточно хорошо натаскали — всё едино.

Шаги по темноте. Новый поворот.

Грохот падения.

— Ты живой, Виталий?

— Я живой, Григорий. Тут какая-то старинная гробница.

Лёгкая пауза. Две пары глаз приглядываются к темноте — одна пара сверху, другая снизу. Звук руки, шарящей по стене.

— Что ты там делаешь, Виталий?

— Ищу рычаг, Григорий.

Падение в могилу могло бы стать проблемой. А могло и решением проблемы. Выход был ближе, чем они думали.

— Откуда ему здесь взяться, Виталий?

Щелчок; массивная каменная плита начала медленно отъезжать в сторону.

— Это гробница, Григорий, — отозвался убийца, щурясь от хлынувшего солнечного света. — В них всегда есть рычаг. Всегда.

Свет, резкий после суток полной темноты.

День.

Парк или кладбище. Разбитая статуя ангела… и лицо — прямо перед ними, метрах в десяти.

До боли знакомое лицо. Йошида Распутин… с телом легкоатлета.

Виталий и Григорий переглянулись, не говоря ни слова. Всё и так читалось во взглядах. Прошли всего сутки. Когда он успел?

Впрочем, неважно. С мускулами или без, то, что здесь оказался Йошида — настоящий подарок судьбы; возможность закончить задание здесь и сейчас, не тратя лишнего времени.

Виталий и Григорий кивнули друг другу.

Десять метров. Пять секунд жизни, оставшихся Йошиде Распутину.

Четыре.

Три.

Две…

— Погоди, Виталий, — Григорий застыл в последний момент, пригасив ауру. — А это ещё кто?

Два человека, склонившихся перед постаментом в почтительном поклоне. Толстяк и молодой паренёк.

— Понятия не имею, Григорий.

Йошида повернул голову в их сторону; толстяк, распрямившись, тоже поглядел на убийц.

Взгляды всех трёх сторон пересеклись.

Глава 3

За некоторое время до появления Виталия и Григория.

Чувство реальности возвращалось ко мне постепенно.

Тёмные призраки исчезли, гнетущая аура Оттиска и всех сосредоточенных в нём эмоций тоже медленно растворилась, и теперь старое кладбище выглядело довольно буднично — именно так, как и должны выглядеть подобные места. Без всей этой зловещей атмосферы я снова ощутил, что на дворе ранний день, и довольно тёплый.

Оглядевшись напоследок по сторонам, я попытался было соскочить с постамента на землю, но меня неожиданно чуть повело, и я удержался на ногах лишь потому, что схватился за остаток статуи.

Сила; она ещё не успела прижиться, схватиться с моим телом, поэтому у меня и закружилась голова. Присев на край постамента, я прислушался к себе.

Пожалуй, Силы было… меньше, чем я рассчитывал. Мощный Оттиск — сильнее, чем тот, первый — но отчего-то я даже не закончил второй Путь. Так, преодолел его где-то до середины.

Но вместе с тем… было что-то ещё. Внутри меня играла какая-то тёмная энергия, одновременно знакомая и чуть искажённая. Как если бы… ко мне вернулась небольшая часть моего прежнего Дара, но сильно покорёженная Оттиском. А если конкретнее…

Быстрые шаги вывели меня из задумчивого самоанализа; подняв глаза, я увидел, как по пыльной тропинке ко мне поспешно приближаются двое.

А этим ещё чего нужно?

Первым шёл толстяк в летних брюках и мышиного цвета рубашке. Отирая на ходу лоб пожелтевшим от пота платочком, он пыхтел и шумно выдыхал; было видно, что физические упражнения — не его конёк. Вторым за ним, почтительно оставаясь чуть позади, семенил тощий долговязый парень в футболке с пентаграммой и кожаных штанах.

И… почему у них такие лица, будто они увидели упавшего с неба Санта-Клауса с целой горой подарков? Особенно у толстяка. Я поднял бровь, не зная, как реагировать на неожиданных пришельцев, когда толстяк, добравшись, наконец, до меня, расплылся в улыбке.

— Простите, если я невовремя, — он изобразил что-то вроде вежливого поклона, — но мы с моим учеником проходили мимо, и ваше мастерство…

Толстяк утёр пот со лба; его глаза лучились каким-то умилительным подобострастием. Парнишка — ученик, так он сказал? — глядел на меня скорее с интересом.

— …оно поистине невероятно, и я…

— Вежливые люди сначала представляются, — бесцеремонно прервал я его. — Вы вообще кто такие?

— Вы правы, правы! — тут же закивал толстяк в ответ на моё замечание. — И как я мог… простите мне такое неуважение, Великий Мастер.

…кто?

— Меня зовут Антон, эээ, Голицин, — продолжал тот. — Мы с моим учеником Игнатом — скромные адепты школы «Тёмной Спирали». Конечно, наши таланты не сравнятся с вашими, но, возможно, вы слышали о нас…

На моём лице не дрогнул ни один мускул.

— Не очень похоже на мастера, — заметил ученик, шаря по мне взглядом. — Настоящий мастер знал бы о нашей школе…

— Тихо! — взвыл Голицын, поворачиваясь к ученику. Затем он вновь развернулся ко мне, расплываясь в улыбке. — Простите моего ученика. Дела школы идут хуже некуда, вот и приходится набирать… кого придётся.

Да уж, я заметил. Но я по-прежнему так и не услышал от парочки главного — кто они такие, чёрт побери? И за кого именно они принимают меня?

— Видите ли, — продолжал Голицын, видя, что я не реагирую, — мы исповедуем те же пути получения Силы, что и вы… нетрадиционные пути.

Это что ещё за подкаты с сексуальным подтекстом? Моя бровь чуть нервно дёрнулась.

— Понятия не имею, о чём вы говорите, — заметил я, мрачно глядя на парочку.

Не поверят, конечно же. Ну и чёрт бы с ними. Пусть считают, что Великий Мастер — что бы они под этим не подразумевали — слишком велик и мастеровит, чтобы беседовать с ними.

Строго говоря, так оно и есть. Не рассказывать же первым встречным сектантам — или кто они там — про то, как я прокачиваю Дар. Тем более, что его слова про «те же пути», что и у меня — полная чушь. Про Оттиски известно только мне.

— При всём уважении, Мастер, — возразил Голицын, — я практикую Тёмный Путь Силы почти всю свою сознательную жизнь, и едва ли способен спутать простого посетителя кладбища с кем-то вроде вас.

Ох. Прицепился, как…

— Пусть так, — прикрыв глаза, согласился я, слегка дурея от ситуации. — Чего вы от меня-то хотите?

— Выразить своё почтение такому опытному Мастеру, как вы!

Тю!.. И всего-то? Ну, поклонитесь ещё раз и валите на все четыре стороны, не задерживайте меня.

— Почтение принято, — отозвался я. — На этом всё?

— Ну, — Голицын снова промокнул лоб платочком, — если позволите…

Да что ещё-то?!

— …я хотел бы задать несколько вопросов, — толстяк глубокомысленно поднял палец вверх. — Я заметил, что вы из мастеров старой школы, использующих традиционные методы Тёмного Пути, без новомодных изменений, но… всё же, как мне кажется, простое поглощение энергетической ауры места — слишком медленный метод. Учитывая, насколько эффективнее и быстрее открывшийся недавно способ…

Ха. Поглощение энергетической ауры? Детский сад, честное слово. В Галактике такими методами не брезгуют только зелёные новички, ни на что другое больше не способны; метод Оттисков глубже и сложнее в разы.

Но, с другой стороны… ладно. Я не мог не заметить: кем бы ни был этот Голицин, он действительно разбирается в том, о чём говорит — по местным меркам, по крайней мере. Возможно, это… даже любопытно.

Попробуем ему подыграть.

— Открывшийся недавно способ? — повторил я. — Что конкретно вы имеете в виду?

— Серьёзно?! — не выдержал ученик, взмахнув руками. — Учитель, и вы продолжаете настаивать, что перед нами Великий Мастер? Как человек, который не разбирается даже в основах Тёмного Пути, может быть…

— Заткнись и не позорь меня перед уважаемым человеком, Игнат! — рявкнул Голицин. — Имей уважение! Совершенно очевидно, что Мастер из старого поколения и по своему реальному возрасту годится тебе в дедушки, к тому же, видимо, прибыл из каких-то далёких мест. Возможно, он ещё не успел нагнать последние тренды!

Забавно, но Антон был совершенно прав — по всем трём пунктам. Правда, совершенно не так, как думал сам, но это делало ситуацию только ещё смешнее.

— Так вот, мастер, — продолжал Антон, заткнув своего ученика. — Наша школа уже довольно долго переживает не лучшие времена. Из-за гонений наших врагов мы долго не могли ничем ответить на унижения, но совсем недавно наше Тёмное Божество Силы даровало нам их…

Ох. Тяжёлый случай. Я закатил глаза.

Тёмное Божество, бл*ть? Серьёзно? Меня так и подмывало спросить, не практикует ли их Жутко Тёмная Секта ритуальные оргии с участием девственниц (или даже девственников) — так, просто чтобы разговор пошёл быстрее. Но я решил пока обойтись без крайних мер. Может, толстяк скажет ещё что-нибудь интересное.

— И что же это за метод? — сдержанно поинтересовался я. Судя по внешнему виды Голицына, остаётся лишь надеяться, что в деле не замешан майонез.

Толстяк быстро оглянулся по сторонам.

— Так вы и правда ничего не слышали о школе «Тёмной Спирали», Великий Мастер?

— Не-а, — честно признался я. — Впервые слышу от вас.

Голицын издал опечаленный вздох.

— Похоже, наши дела идут даже хуже, чем мне казалось… если даже собственные собратья начинают забывать про нас.

Я лишь слегка покачал головой.

— То, что про вас забывают, говорит лишь о том, что вы позволили о себе забыть.

Готов поспорить, он сейчас примет эту чушь за высшую мудрость от Великого Мастера.

— Конечно, Мастер, конечно, вы правы, — сокрушённо опустил голову Голицын.

Ну, что я говорил.

— И всё-таки нас забыли так быстро… — он растерянно глянул на меня. — Ведь ещё когда я был учеником, «Тёмная Спираль» была одной из сильнейших школ Силы в Москве, имела филиалы по всей России, сотни учеников, репутацию, позволяющую вызывать уважение и страх…

Он снова вздохнул.

— Это нас и подвело. Враги увидели в нас слишком большую силу, ещё немного — и мы стали бы неостановимы… и они решили уничтожить нас, пока не поздно. Их пугала наша независимость; пока другие носители Силы работали на аристократов, на бандитов, на государство… мы всегда были сами по себе.

Конечно, конечно. Мамкины бунтари. Впрочем, нужно признать, слушал я с интересом и не перебивая.

— И, конечно, этот плебейский страх перед Тьмой, — толстяк скривился. — Массам никогда было не понять нас и нашего пути. Мы были для них воплощённым кошмаром. Сильные. Не боящиеся никого и ничего. Идущие против всех…

Я громко кашлянул.

— Титулы и заслуги не имеют значения, — глубокомысленно сверля Голицына взглядом, заметил я, — если не предотвратили падения.

— Увы, — согласился тот. — Увы. Нас просто подло вырезали. Я один из немногих выживших в той бойне… Вместе с остальными мы возродили «Тёмную Спираль», но теперь мы лишь тень того, что было прежде.

— Тёмное Божество, — напомнил я. — И метод. Ты так и не закончил.

Эта тема интересовала меня куда сильнее, чем экскурс в историю.

— Ну… — толстяк развёл руками. — Метод мог бы помочь нам отвоевать прежние позиции, если бы явился раньше. Но светлые идиоты уж слишком пустили корни за это время.

Ты издеваешься, что ли? Я задал тебе конкретный вопрос, но ты умудрился снова переключиться на потрясание кулаком. Или… это и есть твой хитрый план, заинтриговать меня посильнее?

Так, ладно. А для чего, спрашивается?

Власть, сила, деньги — у них есть всё, пока мы прозябаем в безвестности, — продолжал Голицын. — У них доступ к лучшим артефактам, к самым мощным местам Силы. Взять хотя бы эту, — он скривился, — драконью школу. Раньше мы бы легко поставили на место зарвавшихся баб, но сейчас… слишком мало мастеров. Увы, увы.

Он поглядел на меня.

— Если только…

— Если только? — я уже знал, что услышу в ответ.

— Возможно, вы могли бы помочь нам, Великий Мастер? — во взгляде толстяка мелькнула тщательно скрываемая хитринка. — Нам, Тёмным, нужно держаться вместе.

Угу, разумеется. Вот и вся интрига, вот и всё почтение.

— Нет, — коротко и ясно отрезал я.

У меня и так целая куча дел. Ещё по школам тёмных сектантов шляться.

— Не спешите рубить с плеча, Мастер, — улыбнулся Голицын. — Это взаимовыгодная сделка. У нас вы сможете узнать всё о новых методах Тёмного Пути…

Да тебе бы пылесосы продавать.

— Нет, — повторил я. — Мой Тёмный Путь — это мой Тёмный Путь. И он отличается от вашего.

— Так ли сильно, как вы думаете? — толстяк продолжал улыбаться. — Мастер. Сделайте нам честь. Присоединитесь к нашей школе хотя бы ненадолго.

Он склонился в почтительном полупоклоне, будто это как-то должно было заставить меня передумать; поколебавшись пару секунд, его ученик последовал примеру своего наставника.

Ох. Это начинало раздражать. Ещё не настолько, чтобы я применил силу, но… отделаться от приставучих сектантов как-то было нужно.

— Я же сказал — нет, — в третий раз заявил я. — Это для вашего же блага, Голицын. Говорите, вас почти уничтожили в тот раз? Что ж, если я буду с вами, то дело скоро будет завершено.

Прежде, чем ушлый толстяк успел что-то возразить, я продолжил.

— Вы не задумывались, что у Мастера моего уровня и враги должны быть соответствующие? Мои враги повсюду, они лезут буквально из каждой дыры…

…вначале я почувствовал убийственную ауру опасности, а уже затем увидел, как одна из могил неподалёку отодвигается, выпуская наружу двух мужчин в пыли и паутине. А вот и лучшая иллюстрация моим словам. Это ещё кто такие, и откуда взялись?

Мы с Голицыным обернулись на них одновременно. Что ж, эти двое явно знали, чего хотели; переглянувшись, они быстро зашагали в мою сторону с совершенно очевидными намерениями…

— Вы были правы, Великий Мастер, — толстяк взмахнул рукой.

И вовремя. Один из пыльных парней резко рванулся вперёд; усиленный аурой удар, сверкнувший в руке клинок…

Стена чёрной, как смоль, энергии, выросла из земли, останавливая атаку. Голицын охнул, будто его ударили под дых.

— Совершенно правы, Великий Мастер!

Второй нападающий уже был тут как тут; резко выбросив вперёд руку, он понёсся прямо на толстяка.

— Игна-а-ат!! — взвыл тот, отражая и этот удар. — Вспомни, чему я тебя учил!

Новая чёрная вспышка; нечто вроде микро-взрыва — маленького, но громкого и разрушительного. Оба убийцы повалились на землю, Антон схватился за сердце, собираясь с силами; Игнат, обходя учителя сбоку, тоже собирался присоединиться к магической схватке…

Ну нахер.

Кажется, им тут и без меня не скучно. Зачем вмешиваться, если всем и так хорошо?

Новая вспышка тьмы; новый прыжок убийц. Схватка в разгаре. На меня никто не смотрит, все заняты друг другом…

Спустившись с постамента, я спокойно направился прочь.

У меня вообще-то были и свои дела, забыли?

* * *
—…и взгляни туда! Памятники XVIII века, как и писали в Интернете! А погляди на эту ограду!

Бао Цзен щёлкнула своим допотопным полароидом, запечатлевая «эту ограду» в цвете. Бао Минь улыбнулся, вдыхая свежий воздух. Ладно-ладно, он не хотел идти на это старое кладбище, но стоило признать: здесь действительно была своя непередаваемая атмосфера.

Не вслушиваясь до конца в щебет своей жёнушки, пожилой китайский турист повернулся вправо, чтобы получше рассмотреть любопытное старое надгробие…

И замер.

Парочка вышла из-за поворота, ничего не замечая. Молодой парень с пентаграммой на майке кряхтел и потел, волоча по кладбищенской земле два… бессознательных тела?! Обернувшись на семенящего за ним толстяка, он сделал умоляющие глаза.

— Вы мне не поможете? — с лёгкой безнадёгой в голосе уточнил он. — Они довольно тяжёлые, так-то!

Толстяк, напоминающий повара из рекламы спагетти, лишь возмущённо махнул рукой.

— Ты в своём уме? Я… я чуть не погиб, сражаясь с этими!

Он ещё демонстративней принялся прихрамывать на левую ногу.

Бао Цзен заткнулась; её челюсть отвисла, она развернулась к мужу с ужасом в глазах. Тот и сам глядел на парочку с тем же чувством. Кто эти люди? И что они делают? О чём говорят?

Те пока же не замечали свидетелей.

— Тебе ещё очень повезло, что я был там! — с пылом доказывал толстяк. — Даже моих сил едва хватило, чтобы одолеть этих двух…

Парень отчаянно перехватил тела за ноги.

— А что же ваш Великий Мастер? Если он действительно так силён, мог бы и помочь.

— Игнат! — взвыл «повар». — Уважение, Игнат, уважение!

Он покачал головой.

— У Мастера были свои причины исчезнуть. Он ведь с самого начала… был довольно скептически настроен. Кажется, Мастер не верит, что мы можем быть ему полезны.

Его лицо пересекла нехорошая улыбка.

— Но вот если мы не просто прикончим его врагов, а основательно допросим их… Выбьем из них всё, что можно, вспомним старые пыточные навыки… Мастер оценит наши старания по заслугам.

Игнат ничего не ответил; шумно выдохнув, он поволок два тела дальше по пыли.

Сдавленный звук; это Бао Цзен всё же не смогла сдержаться и тихо пискнула, отступив на шаг. Хруст ветки под её ногой…

Двое мужчин обернулись на них. Пристальный взгляд, глаза в глаза.

— Что? — сердито огрызнулся толстяк.

— Это… — выдавил из себя Бао Минь, вспоминая русские слова. — Это кто? Это есть… мертвецы?

Бао Цзен лишь моргнула, боясь сказать хоть слово.

— А вы кого ожидали увидеть? — поинтересовался толстяк, подходя к машине и открывая багажник. — Это кладбище, в конце концов.

* * *
Когда крышка багажника захлопнулась, Виталий и Григорий открыли глаза и молча переглянулись.

Им неплохо досталось. Кто же знал, что нелепый толстяк окажется достаточно сильным мастером Тёмного Пути.

Лучше не подавать виду, что они в сознании. Выжидать. Молчать.

Впрочем, Виталий и Григорий знали друг друга уже очень давно и легко могли догадаться, какой вопрос сейчас так мучит их обоих.

С каких пор тёмный культ начал защищать Йошиду Распутина — наследника тех самых Распутиных, что в своё время этот культ почти уничтожили?

* * *
— Ты как будто не рада видеть отца, Юкино, — мрачно заметил Хидео Мори, пробегаясь взглядом по девушке.

Рада?

Язык будто присох к нёбу. Юкино сглотнула, глядя на отца и не находя никаких слов.

— Или, может, ты не счастлива, что скоро выйдешь замуж? — продолжал тот.

Дрожь в пальцах; Юкино пришлось приложить все усилия, чтобы остановить её.

Хидео, стоящий перед ней, выглядел… обычным человеком. Средний рост, среднее телосложение. Не зная, кто это, его можно было бы принять за обычного азиата с рынка, торгующего джинсами.

Вот только в её сознании отец выглядел совсем иначе. Он словно возвышался над ней, над всем миром; взгляд будто прожигал до костей, а каждое движение приводило в ужас. Она не могла даже шевельнуться. Всё, на что её хватило — это закивать.

— Тогда какого чёрта ты даже не можешь открыть свой рот и поздороваться с отцом, как подобает послушной дочери?!

— Мори, — вмешалась госпожа Рюдзин, примирительно улыбаясь. — Умерь пыл. Дочь просто онемела от радости, увидев тебя. Сам подумай, каково ей было здесь одной — никого не зная, ни о чём не думая…

Госпожа Рюдзин. Юкино понятия не имела, что она тут делает, но была ей рада — хоть кто-то, кроме отца. Госпожа Рюдзин была невероятно строгим и требовательным наставником, но эта строгость не имела ничего общего с отцовскими жестокостью и садизмом.

Что же до «ни о чём не думая»… Юкино мельком кинула взгляд на ножны с почерневшей катаной, лежащие неподалёку.

Весь вечер и всю ночь она обдумывала варианты. Любые возможности, любые самые фантастические зацепки, что позволят взять жизнь в собственные руки и обрести независимость. Позволят избежать отцовских планов — быть разменной монетой в политической игре, подстилкой для английского принца.

К чёрту это. Юкино хотела совсем иного. Яркую, насыщенную жизнь, а главное — свою собственную, без отца или мужа за спиной, который будет указывать ей, что и как делать.

Вот только… легко сказать.

— От радости? — Хидео хрустнул кулаком. — Чёрта с два. Я знаю этот шлюший взгляд. У её матери был такой же. Она думает не об отце, а о своем мертвом друге!

Что?

— Мёртвом? — вырвалось у Юкино. — Йошида мёртв?..

Она быстро заморгала.

Это же… всё меняет! Это дает ей шанс.

Что, если…

Шарниры в её голове быстро закрутились.

— Мёртв, — мрачно глядя на дочь, подтвердил Хидео. — Ещё как мёртв. А что до тебя…

— Я не могу выйти замуж, — перебивая отца, наверное, впервые в жизни, заявила Юкино.

Тот заткнулся — скорее, от удивления, что дочь вообще посмела перечить ему; нужно было не медлить и воспользоваться этой паузой.

— Я не могу выйти замуж, — повторила Юкино. — Я… переспала с Йошидой Распутиным. И поклялась ему в верности.

Удивлённые взгляды. Госпожа Рюдзин, как и отец, онемела. А что до отца, то…

…странно. Он, конечно, зол… но вроде и нет. Взгляд какой-то непонятный.

Йошиду, конечно, жаль. Но свои проблемы важнее. К тому же… будь он жив, то после такого заявления и отец, и госпожа Рюдзин заставили бы его пожалеть о том, что он вообще не свет родился. Но раз он уже мёртв…

То почему бы и не воспользоваться мёртвым… другом?

Глава 4

Чуть наклонив голову, чтобы макушка не торчала, я выглянул из-за высокого могильного камня, заросшегомхом и прочей зеленью. Всё тихо.

В чём прелесть мест вроде старых кладбищ, так это в том, что здесь можно раствориться в считанные секунды, и найти тебя будет проблематично. Разумеется, при условии, что тот, кто тебя ищет, отвлёкся на эти самые считанные секунды. Но тут мне как раз помогли внезапно появившиеся из-под земли типы.

Чёрт его знает, кто они там такие — настоящие убийцы, посланные по мою душу кем-то из миллиона врагов, или просто неудачно вылезшие канализационщики, но появились они определённо вовремя. В гробу я видал этого толстяка-повара и его ученичка. Убедившись, что парочка занята шумной дракой со множеством спецэффектов, я шмыгнул в кусты и принялся отходить подальше, пока они снова не пристали ко мне.

Уходить нужно было осторожно. Знаю я этих тёмных, им только покажи капельку силы — сразу начнут петь сладкоречивые песни и приставать с похабными предложениями. Так что я пригибался, укрываясь за кустами и уходя как можно дальше от культистов.

Иногда ситуация решается умением вовремя делать ноги, и сейчас был именно такой случай. Что сказать? Это был далеко не первый раз на моей памяти, когда я сталкивался с фанатиками. Не лучшая компания для общения.

Тёмные, светлые — все они одним миром мазаны. Все подобные личности одинаково убоги в своей зашоренности. Мир для них разделён на чёрное и белое, а самих себя они видят не меньше, чем избранными, знающими сокровенные тайны бытия.

Реальность же… такова, что ничем хорошим это не заканчивалось. На каких бы принципах не стояли очередные тёмные или светлые, каким бы богам, демонам или силам Вселенной они ни молились — в итоге всё всегда заканчивалось войной за власть, бойней и п**децом.

Вот поэтому меня ни на миг не привлекло их «выгодное предложение». И тёмных, и светлых фанатиков вполне можно было использовать в своих целях, что я не раз делал в прошлом. Но, во-первых, делать это всегда стоит на своих условиях, а во-вторых — прямо сейчас повар и его ученик не могли предложить мне ровным счётом ничего.

Это не значит, что я спишу их со счетов.

А вот что сейчас было бы в тему, так это добраться до Орлова, получить мои тридцать миллионов и двигаться дальше. Вновь оглянувшись, я убедился, что драка — каким бы исходом она не закончилась — осталась где-то позади, и мне удалось уйти незамеченным. Чудесно.

Значит, отходим дальше. Могилы вокруг редели, кладбище плавно перетекало в густой парк; остановившись у дерева, я уже хотел было выйти из укрытия, но застыл на полушаге, уже подняв ногу; шестое чувство сработало моментально, заметив лишний элемент.

Тип в костюме и тёмных очках. Поднеся рацию ко рту, он что-то в неё говорил, но я был слишком далеко, чтобы расслышать хоть слово.

Да уж, колоритный тип. И ведь, главное, я не сразу увидел его в тени деревьев! Что он здесь делает?

Быстро оглянувшись по сторонам, я убедился, что он здесь не один. Второй, третий… когда знаешь, кого искать, начинаешь быстро замечать детали. Я мрачно поджал губы, гадая, кто эти ребята и что они тут забыли.

Слишком как-то людно на тихом кладбище, не так ли? И, если так подумать… меня за последние четверть часа заметили и повар-культист, и убийцы из-под земли…

Возникает вопрос: а кто ещё меня заметил?

Каковы шансы, что это просто совпадение? Что-то мне подсказывает, что на это мало надежды. Распутины отследили? Или кто-то ещё? Не двигаясь с места, я следил за тем, как громила в костюме вешает рацию обратно на пояс и сцепляет руки за спиной.

Ребята явно оцепили территорию, и не выпустят меня наружу. Ну что опять началось-то?.. Сощурившись, я вновь пересчитал охранников. Раз, два, три… ага, вот и ещё один. Они не очень-то пытаются укрыться, скорее, просто охраняют периметр.

Что ж. Каждой тактике своё время.

Как я уже говорил, иногда ситуация решается умением вовремя делать ноги. Ну, сейчас определённо была совсем другая ситуация, и решаться она была должна совсем по-другому.

Я хрустнул пальцами. Может быть, эти ребята и застали меня врасплох. Не спорю, мой косяк. Но в одном они точно прокололись. Не учли, что после нового Оттиска мои силы возросли. К тому же, избавившись от назойливого повара с его рассказами, я наконец-то смог понять, что за способность вернулась ко мне после Оттиска.

…что ж, в своё оправдание могу сказать лишь то, что я был молод и искал дешёвой популярности. Самыми разными способами.

Что толку от силы, если ей нельзя покрасоваться? У меня перед глазами были чужие примеры; люди, чья сила была бесспорной, но… совершенно не зрелищной. Пришёл и победил, и никаких тебе спецэффектов.

Их не то, чтобы не замечали. Разумеется, их силу признавали. Но в подобных бойцах… не видели личность. Универсальный солдат, человек-армия — и не более. Никакой романтики, никакого флёра приключений. И не нужно меня осуждать! Повторюсь, я был молод.

Именно в то время я искал какую-нибудь способность, которой можно было бы овладеть — что-нибудь… иное. Броское и запоминающееся, то, что позволит мне добиться определённой репутации.

…хмыкнув, я глянул на четверых силовиков. Ностальгия ностальгией, а абсолютным лохом я не был даже тогда. Способность, выбранная мной, была пафосной, зрелищной, но в то же время и полезной.

Недаром после неё меня ещё долго называли Человек-Ночь.

…тёмные теневые щупальца выкатились у меня из-за спины, укутывая внутрь себя. Солнце слегка приглушило свой свет, но я по-прежнему видел всё происходящее в мельчайших деталях.

Вперёд.

Теневая аура обостряла все мои рефлексы, придавала силы и скорости. Мощный прыжок выбросил меня вперёд; первый из силовиков только обернулся на меня, растерянно раскрыв рот — а мой кулак уже отправил его в глубокий нокаут.

Второй и третий хватаются за пушки. Бросок в сторону; подсечка, удар. Второй падает на землю; третий не успевает прицелиться, когда теневое щупальце выбивает у него почву из-под ног; добивающий удар в лоб.

— К-какого? — четвёртый отступает на шаг. — Парень, ты ещё кто такой?

Я молчу. Конечно, что-нибудь вроде «Я — правосудие, я — неотвратимость» очень бы пошло ситуации, но я давно перерос подобные приколы.

Удар под дых, и добивающий — в голову.

Человек-Ночь, Господи. Блевать тянет. Кто бы знал, сколько сил мне пришлось потратить, чтобы Галактика забыла об этом позоре!..

Одно хорошо. Стремясь нагнать таинственности, я скрывал тенью и собственное лицо, так что почти никто не знал, что это я. Даже Теонор. Он бы мне этого не забыл!..

По сути, теневая аура — обычное усиление, кратковременное, но мощное, плюс несколько дополнительных конечностей-щупалец. Ничего фантастического. Но, нужно признать, смотрелось действительно… эффектно.

Даже слегка жаль, что никто не заснял это на камеру.

Прежде, чем отключить тени, я осмотрелся по сторонам; не хватало ещё пропустить кого-нибудь. Но, кажется, всё было спокойно — по крайней мере, здесь.

На чёрных пиджаках силовиков маленькая нашивка в виде герба. Значит, всё-таки аристо. Но не Распутины — у моей семейки герб был другой. А это ещё кто?

…выстрел, раздавшийся метрах в пятидесяти, прервал мои размышления. Какого?..

Оттуда явно доносились голоса; нахмурившись, я зашагал на звук, продолжая удерживать теневую броню. Кажется, неприятности ещё не закончились.

—…хватит сопротивляться, — процедил мужской голос, полный презрения и осознания собственной силы. — Всё кончено. Ты проиграла.

Лысый, как коленка, тип с татуировкой на глазу. Ну и рожа… прямо какой-то комиксный злодей, да и только. Вытянув руку с пистолетом, он держал на мушке перепуганную русоволосую девушку, которая затравленно озиралась по сторонам в поисках спасения.

— Ты не выстрелишь, — вырвалось у неё. — Ты… не сделаешь этого!

Татуированный хмыкнул.

— Ты сама не веришь в то, что говоришь, — он скривился в нехорошей ухмылке. — Просто цепляешься за последнюю ниточку, надеешься на что-то.

Вот блин. На какое-то мгновение мне стало очень неловко перед теми четырьмя, которых я вырубил. Ошибочка вышла, вся эта охота вовсе не за мной.

Впрочем, похер. Вмешиваться в происходящее и дальше мне нет причин.

— Но ты ведь ещё не выстрелил? — парировала девушка, вскинув голову. — Ты делаешь вид, что готов меня убить, но медлишь. Может, скажешь, отчего?

Упс. Знакомое личико, да и голос… Я напряг память, пытаясь сообразить, где за прошлый день я уже мог встречать эту девицу.

Ох ты ж.

Та самая. Которую я один раз уже спасал. От Евгения Суворова, в поместье. Кажется, она из рода Медведевых, если я правильно запомнил фамилию.

Я мучительно скривился. Какого хера, а? Почему суток не прошло, а ты снова вляпалась в какие-то проблемы?

— А может, мне нравится? — татуированный тип улыбнулся, открывая полный рот золотых зубов. Нет, ну точно злодей. — Может, я тяну, чтобы насладиться твоим ужасом, всей этой безысходностью?..

…знаете, очень неприятно, когда люди не ценят твою работу. Скажем, спас ты кого-то, а на него снова нападают. И все прошлые усилия насмарку.

— Тебе здесь нечем наслаждаться, — твёрдо глядя убийце прямо в лицо, заявила Медведева. — Стреляй, и покончим уже с этим.

Не люблю оставлять дела недоделанными. Да и зря я, что ли, вырубил тех, что охраняли периметр.

— И то верно, — согласился татуированный…

А затем я, окутанный клубящейся теневой аурой, резко вылетел из-за деревьев.

«Злодей» отшатнулся, вытаращив глаза; Медведева испуганно взвизгнула. Что, неужели я страшнее того, кто вот-вот готов был тебя прикончить?

Плевать. Удар, ещё один. Татуированный взвыл, сгибаясь пополам; третий удар, впрочем, заставил его затихнуть. А он хиленький!

— Ты… ты… что… — Медведева заикалась, с ужасом глядя на меня.

— Могла бы поблагодарить по-человечески, — со справедливым укором заметил я, разворачиваясь вправо. Ну, вот, как и ожидалось — так просто с этим не покончить; из кустов ко мне бежали ещё трое ребят, двое в таких же чёрных костюмах и один в гражданском.

Теневые щупальца взметнулись вверх. Хм… кажется, сила даже круче, чем это отложилось в моей памяти — ну, или местные бойцы далеко не десять из десяти. Я и не помнил, что это было настолько легко!

Три тела распластались по земле в живописных позах; к моменту, когда ещё двое выбежали с противоположной стороны, я даже не вспотел.

— Хватит! — выкрикнула Медведева. — Ты же убьёшь их!..

— Тихо, — отозвался я. — Не лезь под руку, пострадаешь.

Потом поблагодарит. То ли в ней говорит женская мягкотелость, то ли просто от шока не в себе, но мешать тому, кто тебя спас — такая себе идея.

…ещё двое в нокауте. И ещё трое на подходе. Сука, как вас много-то!

Суворов? Возможно, это он не хочет, чтобы спасшаяся жертва кому-то о чём-то рассказала, вот и послал своих людей прикончить её. А может, и ещё кто-нибудь — я всё-таки не настолько разбирался в хитросплетениях местных клановых отношений.

Да и неважно. В иной ситуации я бы пожалел, что вмешался не в своё дело, но… пожалуй, это было даже весело, раскидывать этих ребят с помощью теневой ауры.

Правда, если так дело пойдёт, её сила может закончиться. Насколько я помнил, аура — штука кратковременная и не подходит для долгих сражений.

…Медведева визжала, не переставая, и, если честно, это раздражало. Уронив на землю последнего противника — чёрт, они пёрли и пёрли из кустов, словно какие-то статисты! — я обернулся к ней.

— Может, заткнёшься? — деловито заметил я.

Сложно поверить, но это подействовало. Медведева действительно заткнулась, глядя на меня.

— Здесь опасно оставаться, — определил я, оглядываясь по сторонам. — Кто знает, сколько их ещё сейчас подвалит… пошли.

Теневое щупальце обвилось вокруг её руки; я быстро зашагал прочь отсюда.

— Стой! — завизжала девушка. — Куда ты меня тащишь?

— Да, в общем-то, неважно, куда, — я меланхолично пожал плечами. — Куда-нибудь, где тебя не пристрелят посреди бела дня. Куда-нибудь подальше, а там решим, что с тобой делать.

Чёрт, как-никак, второй раз уже спасаю её шкуру. Нужно будет подумать, нельзя ли это как-нибудь в будущем использовать.

— Ты всё не так понял! — она снова попыталась рвануться.

А хватка щупальца ослабела. Заряд способности вот-вот кончится, паршиво. Свернув прямо в кусты, я перехватил её руку.

— Что именно я не так понял? — осведомился я, поворачиваясь к ней.

Ужас в глазах Медведевой в какой-то момент сменился изумлением; она даже забыла о сопротивлении, уставившись на меня в упор.

— Й-йошида? — выдавила она из себя. — Йошида Распутин?

…кажется, теневая аура уже не закрывает моё лицо.

— Допустим, — не стал отрицать я.

—…что ты тут делаешь?

— Тебя спасаю, — я пожал плечами. — Не специально, просто так вышло.

—…какого… — Медведева продолжала хлопать глазами. — Ты… ты…

Может, пора уже сказать «спасибо», а?

—…ты же покалечил всю съёмочную группу!

…чего? Какую-какую группу?

* * *
…по крайней мере, техника была цела.

Натурные съёмки на старом кладбище не требовали дополнительного освещения, а камеры были надёжно замаскированы кустами — потому и уцелели. Арчибальд Шарто, прихрамывая на одну ногу, придирчиво вглядывался в снятые кадры.

Чудесно. Чудесно. Просто прекрасно. Изумительно.

Шарто поправил берет. Кому, как не ему, талантливому режиссёру-визионеру, было знать, что порой творчество — это хаос? Гениальный хаос, получить за который пару болезненных пинков — невеликая цена.

— Арчибальд! — простонал белобрысый красавчик в красной куртке, прижимая к лицу пакет со льдом. — Это х**ло сломало мне нос! Какого хера, а? Как я буду сниматься в таком виде?..

Арчибальд только презрительно покосился на него. Актёришка. Считает себя незаменимым и блистательным. Думает, он звезда.

Но, похоже, большим боссам понравится то, что получилось. Пусть перед ними и Арчибальдом стояли разные задачи — он хотел создать произведение искусства, а они всего лишь заказывали короткометражку с пропагандистским посылом о том, как крута аристократия. Пусть.

Иногда дороги искусства и политики сходятся.

Большие боссы согласятся, что то, что попало на камеру — намного, намного круче изначального сценария.

Да и молчаливая теневая фигура без лица куда харизматичнее белобрысого красавчика.

* * *
—…это был… настоящий профессионал, господин Медведев, — простонал охранник.

Ну, да. Мог бы и не констатировать очевидного — его состояние говорило само за себя. Леонид Медведев сжал зубы до боли.

Вырубить всю охрану его дочери, затем раскидать всю съёмочную группу… Наёмник наверняка был из лучших, а услуги такого стоят немалых денег. Кто за этим стоит?

— В секторе Г — никаких следов пропавшей, — заговорила рация. — Переходим в сектор Д.

— Ищите лучше! — рявкнул Леонид в рацию, прекрасно понимая, что это всё нервы и эмоции, что его люди и так, делают всё, что могут…

…с другой стороны, он никого не убил — только вырубил. Значит, его целью была именно она. Илана.

То, что он не прикончил её на месте, давало некоторую надежду. Но небольшую. Чего ждать дальше, неясно. Требований?

Возможно, это Распутин так отреагировал на его вчерашнее предложение? Или Суворовы что-то заподозрили…

Или… здесь что-то другое, куда более серьёзное? Леонид прикрыл глаза, стараясь не думать о худшем, но мысли сами шли на ум.

Что, если это… они? Те, кто отправил Йошиду Распутина в кому девять лет назад. Те, кто — надо полагать — устранил его этим утром на заправке (или попытался, если слухи о ненайденном теле не врут).

Неужели они решили разобраться и с остальными?

* * *
Прим. автора: автор супер-старается писать как можно чаще, взял пару дней отдыха, потому глава вышла с задержкой:)

Всем большое спасибо за поддержку и что читаете это произведение!

П.С.: То, что вы купили книгу, совершенно не означает, что вы теперь можете не оставлять комменты!:D

Глава 5

…затаившись в разросшихся кустах сирени, я молча наблюдал за тем, как квадратный люк в земле медленно, со скрипом приоткрывается. Первой наружу показалась рука в толстой кожаной перчатке; затем голова…

Нет, не очередной киллер. На этот раз — просто канализационщик. Второй ждал его наверху.

— П**дец, б*я! — ёмко и колоритно сообщил первый второму.

— Нашёл утечку?

— Утечку, ага. Конечно, — первый отряхнул рабочие перчатки. — Них*я это не утечка. Прикинь — это те цыгане подключились к трубе. Протянули какие-то шланги, перемотанные синей изолентой, и качают воду нахаляву.

Обе головы повернулись в сторону пестрящего цветами палаточного лагеря, расположенного в метрах этак трёхста. Так вот это что такое! А я-то думал, какой-то фестиваль или вроде того.

Медведева, сидящая рядом со мной, примолкла. Минуту назад она пыталась требовать, чтобы я её отпустил, но, кажется, разговор двух канализационщиков привлек и её внимание.

Отпустить. Увы, не могу. Не то, чтобы мне очень хотелось с ней возиться, но… девчонка видела моё лицо, более того — узнала меня. И, если она кому-то проболтается, это создаст для меня преждевременные проблемы.

— Как они вообще это сделали? — изумился, тем временем, второй из братьев Марио.

— Да не похер ли, как? Главное, с кого спишут расходы! А спишут с нас, б*я! — кипел первый. Он развернулся и, даже не подобрав свой ящичек с инструментами, решительно направился в сторону палаточного лагеря, откуда доносились цветастые звонкие распевы и запах мяса с дымком.

— Э, э! — заволновался второй, хватая его за рукав. — Ты куда?

— Туда! — рявкнул первый. — Щас я им…

— Остынь, остынь, — второй поднял руки в примиряющем жесте. — Что это даст? Они тебя даже не послушают.

Первый хотел ещё что-то заорать, но второй продолжал.

— Подумай сам, это же *баные цыгане. Они поставили свои *баные палатки прямо в центре Императорского Парка, и знаешь, что? Никто их отсюда не гонит. Потому что никто не связывается с цыганами. Ни Распутины, ни Суворовы, ни…

— Да потому что все знают, что вони будет больше, чем выхлопа, — всё ещё решительно хмурясь, согласился первый. — Но если бы я боялся вони, не пошёл бы на эту работу. Ненавижу, бл*дь, цыган!

— Какой ты чувствительный мальчик, Фома, — отозвался второй. — Но толку с этого не будет. А вот лицо тебе разукрасят.

Схватив ящик и кое-как прикрыв ногой люк, он принялся увлекать своего чрезмерно горячего коллегу подальше от неприятностей, бормоча что-то успокоительное в духе «…и пусть начальство с ними разбирается, а мы не при чём».

Я задумчиво проводил парочку взглядом.

— Так… — снова ожила Медведева, мотнув головой, — что ты намерен делать?

В голосе подлинный испуг. Ещё бы.

Мы не успели далеко уйти от места съёмок — так, отошли на безопасное расстояние, но выбраться из огромного парка, не попавшись на глаза никому — задача не из лёгких. Сюда вот-вот начнут слетаться медведевские охранники, возможно, вместе с силовиками…

Всё это, конечно, мне не на руку. Размялся, что сказать.

— Я уже предлагал тебе деньги, — спокойно заметил я. — Пять миллионов за два-три дня, которые ты просто просидишь в тихом месте у одного моего знакомого. Знаешь, большинство людей убили бы за такое предложение.

— Я Илана Медведева! — снова вспыхнула девушка; краска залила лицо. — Я аристократка, и не продаюсь за деньги!

— Ты ещё и актриса, — ответил я. — За съёмки ведь тебе что-то платили? Вот, считай, это то же самое.

Медведева хотела что-то ответить, но замолкла на полуслове, наткнувшись на мой взгляд — ровный и холодный. Я определённо пугал её… и это после того, как дважды её спас?

Ну, хорошо. Второй раз не считается. Но первый-то был! И где благодарность?

— Съёмки — дела отца, — быстро и тихо сообщила она, отводя взгляд. — Это он заказал короткометражку, так что денег за неё я не получаю.

— Меценат, что ли? — я поднял бровь. — Ему-то зачем снимать эту клишированную чушь?

— Договор с Суворовыми, нужно… — Илана осеклась. — Неважно!

Я пожал плечами.

Суворовы, ага. У меня перед глазами очень живо встала картина прошлого вечера. Парк Медведевых, Суворов с расстёгнутым поясом, слёзы и мольбы…

Да уж. Эта девочка не из тех, что сопротивляется и показывает свой характер. Отец сказал — пошла и снялась в кино. Парень прикрикнул — легла и раздвинула ноги.

Это слегка облегчает дело: чтобы заставить её делать то, что мне нужно, достаточно повысить тон или страшно посмотреть. Не по-джентльменски, но, в конце концов, я не хотел ничего плохого, да и она явно должна мне за вчерашнее.

Вот только куда её деть? Не таскаться же с ней в ресторан к Орлову и дальше… Нужно было отвести её туда, где её не найдут ни Медведевы, ни Суворовы, ни Распутины. Никто не найдёт из аристо. И откуда она сама не денется…

…и, кажется, я только что сообразил, где есть такое место.

Мой задумчивый взгляд остановился на цыганском палаточном городке, пёстром и музыкальном.

— Что ты собрался делать? — испуганно выдохнула Илана, уловив решимость в моём взгляде.

Я хмыкнул.

— Продам тебя цыганам.

* * *
Что же мне это напоминало?..

Вблизи цыганский табор был ещё более пёстрым, громким и мельтешащим. Тканевые палатки развевались на лёгком ветерке, и до меня медленно начинало доходить, почему в большом и, в общем-то, красивом парке почти не было людей.

Вернее, не так. Здесь были кто угодно: культисты, убийцы, киношники, цыгане, но вот обычных прохожих как-то было немного. И вот перед нами причина. Крутит пёстрыми юбками, выплясывая в хороводе, бренчит на гитаре, варит в котелке какой-то пряно пахнущий суп. Это был даже не палаточный городок, а полноценный город, если можно так выразиться.

Медведева нервно оглядывалась по сторонам, всё ещё боясь, что слова про «продам цыганам» были не шуткой, а моими серьёзными намерениями, но, если честно, на нас не обращали внимания. Люди разбились на группы и вели какие-то свои частные разговоры; кто-то ожесточённо спорил, кто-то мирно беседовал. В стороне перебирали ногами несколько коней совершенно богатырского роста, привязанные к столбику; ближе к центру табора шумная цыганка в пятнистой косынке ловко гадала кому-то на картах таро, предрекая великое будущее.

Так что же мне это напоминало?..

Ах да, точно. Аристократов, конечно же.

Я встречал нечто подобное на парочке довольно отсталых планет — там, где строй больше напоминал племенной, но аристократия уже зародилась. Местные полотнища подозрительно были похожи на яркие стяги, а слово «барон», звучащее из каждого угла, только ещё больше усиливало ассоциации.

Мимо нас, бренча гитарой и чуть нетрезво подпевая, прошагали трое молодых парней; Илана чуть дёрнулась под их сальными взглядами.

— Спокойно, — тихо заметил я, удерживая её за руку. — Я уже сказал, что не собираюсь тебя им продавать.

— Тогда зачем мы здесь?

—Затем, что я заметил одну закономерность, — хмыкнул я. — Чем больше вокруг народу, тем меньше ты пытаешься вырываться и возражать.

Ну, а ещё потому, что цыганский табор — это последнее место, где Илану Медведеву станут искать. В конечном итоге, как бы много ни было здесь людей — стоит полагать, что каждый из них понимает, кто есть кто в этом городе. Вряд ли Медведевы всерьёз решат, что цыгане могли осмелиться на похищение девушки из их клана.

Разумеется, я не собирался держать её здесь два дня: только до того момента, как смогу нормально, безопасно покинуть парк и его окрестности.

— Мне… не нравится это место, — нервно моргая, заметила она.

— Это ещё чем? — усмехнулся я. — Мне-то казалось, тебе, выросшей в среде аристо, здесь будет привычно и уютно.

— Это не аристо! — тихо вспыхнула Илана. — Это цыганский табор!

Надо же, какие мы гордые. Вот только как по мне — разницы не так уж и много.

— А ты прислушайся к разговорам, — посоветовал я. — Может быть, что-то напомнит.

Илана поглядела на меня, недоумённо и непонимающе. Я же лишь улыбнулся и умолк, давая ей самой возможность сообразить.

В конце концов, подсказки неслись со всех сторон.

—…не стоит торопиться с выбором невесты, — поучал седоватый мужик паренька помладше. — Ты опираешься на свои желания, а нужно учитывать интересы семьи.

— Я и учитываю…

— Учитывал бы — подумал бы о том, что Айша дочь барона Алмаза, а барон Алмаз давно пытается объединиться с родом Мито. Он уже мысленно выдал свою Айшу за их наследника, и если ты…

Я хмыкнул и повернулся в другую сторону. Там двое усачей, прикладываясь к бутылкам дешёвого пива, степенно обсуждали своё.

— Наш барон, конечно, правильно поступил, расширив влияние семьи на севере Москвы. Но не возмутятся ли Аржинты?

— Аржинты падаль, мусор на пути. А вот Закариешти… эти давно искали повода для открытой войны. Поглядывают на наших коней… Нужно быть осторожными и не прозевать момент, когда они сделают свой шаг…

— Ты серьёзно? — Илана фыркнула. — Ты принимаешь их разговоры за чистую монету? Они просто… просто…

— Падаль, мусор на пути? — услужливо подсказал я.

Илана поджала губы, но затем вновь заговорила.

— Я всё равно не понимаю, зачем мы сюда припёрлись.

— Потому что тебе нужно смешаться с толпой, — терпеливо пояснил я. — Где-то, где тебя никто не подумает искать.

— Мне? — Илана поглядела на меня. — Это тебе нужно, чтобы я смешалась с толпой.

— Вот как? — я хищно улыбнулся. — С чего ты взяла?

— С того, что это ты влип в неприятности, разгромив съёмочную группу и похитив меня!

— Допустим, — кивнул я. — А напомни-ка мне, с чего мне вообще могла прийти в голову идея разгромить съёмочную группу?

— Откуда я…

— Может, потому, что однажды мне уже доводилось это делать? — закончил я. — Немного благодарности, во-первых, не помешает. А во-вторых… ты правда думаешь, что Суворов успокоится?

Илана часто заморгала. Кажется, об этом она ещё не думала — или старалась не думать.

— Вчера он был в ярости, когда я прервал ваше маленькое свидание, — заметил я. — Вот только кому он будет мстить? Мне? Вряд ли. Он побоится связываться с тем, кто сильнее его и как аристократ, и… чисто физически. Значит, ты.

— У моего отца есть идеи, как… — она осеклась, как-то странно глядя на меня.

— Возможно, у твоего отца и раньше были идеи? — отозвался я. — Например, дождаться пока Суворов тебя изнасилует, а потом использовать это как компромат, чтобы породниться с ними.

Илана ничего не ответила.

— Предлагаю сделку, — подытожил я. — Мне, наверное, было бы проще заставить тебя силой, но… это бы решило вопрос сейчас, зато породило бы новые проблемы в будущем.

— Что за сделка?

— Ты делаешь то, что я говорю — например, спокойно сливаешься с толпой в тихом месте, — пояснил я. — А я… разбираюсь за это время и с твоими проблемами тоже. И делаю так, что ни Суворов, ни его дружки больше никогда не приблизятся к тебе без твоего согласия. Идёт?

Конечно, я не собирался играть в рыцаря на белом коне, однако что-то подсказывало, что вся эта история с Суворовым так просто не закончится. Рано или поздно с ним придётся разобраться, будет в этом замешана Медведева или нет.

Опять этот странный взгляд. Словно Илана что-то знает, чего не знаю я. В какой момент он у неё появился? Когда она осеклась, говоря о планах своего отца.

Хм. Повод задуматься.

— Ладно, — наконец, кивнула она, шумно выдыхая. — Только… ты ЭТО место называешь тихим?

Да уж, справедливо. Шум, пляски, песни, толкотня как на базаре…

— Ну, по крайней мере, свежий воздух и культурный досуг, — заметил я. — Посидишь, покушаешь шашлыки… или что они тут жарят.

Впрочем, я ещё не был уверен до конца, что это место мне подходит; возможно, проще было использовать что-то менее экзотическое. Я вновь огляделся по сторонам.

— О. Гляди-ка, — указал я туда, где была гадалка с картами. Там, кажется, происходило что-то интересное. — Что они делают?

Илана нахмурилась.

— Не могу разобрать.

— Так пойдём и поглядим, — резюмировал я.

…теперь цыганка уже не пестрила картами. Бормоча что-то утробное и потустороннее, она водила руками над гладким белым шаром, точно светящимся изнутри.

—…дух истинного романипэ сообщит тем, кто достоин… — провозгласила она. — Кто недостоин — уйдут прочь.

Мы с Иланой встали чуть в стороне, наблюдая. Всё-таки, что ни говори, мы двое выделялись среди местных; я с бледной кожей (а о каком загаре может идти речь у того, кто девять лет не бывал на улице?) и Илана с русыми волосами. Да и одежда наша отличалась от остальных. Люди нет-нет, да и кидали на нас взгляды, полные подозрения.

Так что лучше молчать и наблюдать, пока нам не начали задавать вопросы.

Перед гадалкой, тем временем, столпилась целая куча молодых парней. Они топтались на месте и что-то хвастливо говорили друг другу — видимо, каждый считал, что достойным окажется именно он. Затем первый медленно, со значением, возложил руку на шар…

…в воздухе на пару секунд раздался низкий гул, свечение стало чуть ярче — и ничего. Даже озоном не запахло.

— Недостоин, — прокаркала цыганом безапелляционным тоном.

Толпа разочарованно загудела; парень, поникнув плечами, отошёл в сторону, уступив место следующему счастливчику.

На этот раз шар чуть засветился синим цветом, а гул в воздухе был громче и дольше.

— Достоин, — объявила цыганка. — Вижу будущее твоё, вижу — сильно послужишь барону, много уважения получишь, много силы, и дети твои…

Простейший анализатор Дара, вот что это такое. Я криво усмехнулся — меня откровенно смешила вся околомистическая мишура, налипшая вокруг ритуала проверки.

— Диковато выглядит, да? — раздалось сбоку от меня.

Мы с Иланой повернули голову влево. Рядом стоял паренёк примерно возраста Йошиды; такой же смуглый и черноволосый, как и все остальные здесь, но одетый куда приличнее, в нормальную одежду без намёка на пёстрое цыганское тряпьё. А вот взгляд… какой-то неуверенный в себе. Заговорил — и словно боится, что я вместо ответа просто проигнорирую его.

Интересно.

— Не веришь в силу шара? — ответил я, пристальней разглядывая собеседника.

— Что? Нет, конечно, — возразил тот. — Шар всегда показывал правду, не верить глупо. Диковато — то, что гадалка выводит из этого. И про детей, и про внуков… как будто у тех даже выбора своего не будет.

Он оглядел нас с Иланой.

— А ты не местный?

Ну, да, догадаться несложно.

— Да, — согласился я. — Редкий гость. Только пришёл.

— Вам бы одеться по-местному, — заметил он. — Очень в глаза бросаетесь. Опять же, и девушка твоя — её даже слепой не примет за рома.

А меня, значит…

— Я не… — начала было Илана, но почему-то осеклась. Я не обратил внимания.

— Ты тоже одет не так, как остальные.

— Меня и так все знают, — пожал парень плечами. — Знают… и не очень-то жалуют.

Это объясняет, почему он единственный из всех решил заговорить с нами. Белые вороны видят друг друга издалека, не так ли?

Он выдержал паузу и добавил:

— Но с одеждой могу помочь.

Почему бы и нет? Если это позволит не собирать на себе все местные взгляды, то пусть так. К тому же, если люди Медведевых или ещё каких аристо всё-таки припрутся сюда, будет легче смешаться с толпой.

— Было бы неплохо, — отозвался я.

Парень сделал жест двигаться за ним и повёл нас куда-то между рядов палаток, вглубь табора.

— Данко, — представился он. — Данко Волков.

— Никс, — на мгновение задумавшись, отозвался я. — А это Илана. Так… почему тебя здесь не любят?

Данко пожал плечами.

— В нашем роду не принято, знаешь, получать высшее образование, идти работать, вообще заниматься чем-то, не относящимся к роду. Считается, что это… противоречит романипэ, и всё такое.

Он поглядел на меня.

— Мне почему-то показалось, что в этом мы похожи. Потому я и заговорил.

— Похожи? — я задумался на пару секунд. — Наверное, да. Кажется, у нас обоих есть определённые проблемы с семейными традициями. Особенно с мусорной их частью.

— Традиции не мусор! — возмутилась Илана.

— Традиции — как привычка, — пожал я плечами. — Привычка может быть полезной или вредной. А может просто устареть.

— Вот! — поддержал меня Данко. — Да, мы точно понимаем друг друга.

Пожалуй, что так.

— И всё-таки ты здесь, — заметил я. — Там, где тебя не любят и не понимают.

— Семья, — Данко вздохнул. — Куда деться?

Да уж, да уж. Куда деться от семьи — этот вопрос всегда меня занимал, причём за прошедшие сутки семья Распутиных показала, что может быть не менее настырной, чем мои родные папаша и братец.

— Семья — это важно, — торопливо согласилась Илана. Не то, чтобы ей было дело до Данко, просто не хотелось выглядеть куклой Барби, всё время молчащей — вот и ухватилась за понятную тему. — Вы ведь все здесь… ну, вроде семья?

— Здесь? — Данко поднял бровь. — Нет, почему? Тут собрались десятки родов помельче, как всегда на праздник…

Ага, вот мы и начали подбираться к сути.

— Праздник? — Илана огляделась. Видимо, в её представлении это не очень походило на праздник.

— День Рождения барона Драгомира, — пояснил Данко, даже не удивившись. — Так вы тут совсем случайно?

— Вроде того, — согласился я. — Знакомые знакомых кое-чьих знакомых. Если ты не против, нам бы не помешал… небольшой ликбез.

Илана согласно закивала.

— Ну, барона Драгомира-то вы знаете, должно быть… — протянул он без особой уверенности в голосе. — Самый сильный из баронов рома, и самый… как бы это…

Он обвёл всё вокруг руками.

— Амбициозный, что ли.

Ага. Когда вежливые люди говорят «амбициозный» — это, как правило, означает «наглый, жадный и беспринципный».

— Взять хотя бы этот праздник. Каждый год занимает парк, устраивает это торжество — просто потому, что знает, с ним не будут связываться. Говорит, это из-за того, что его предок когда-то помог самому Императору, так что теперь Распутины его должники.

Ну-ну.

— Каждый год?.. — покосилась Илана. — Не помню, чтобы в прошлом или позапрошлом здесь был целый… фестиваль.

— Всё было скромнее, — пояснил Данко. — На этот раз явилось втрое больше народу.

— Это ещё почему? — заинтересовался я.

— Состязание, — Данко вздохнул. — Среди всех молодых парней. А победитель станет мужем Роксоланы, его дочери. Ну, и его зятем, следовательно.

Как-то… уж больно мечтательно зазвучал его голос в этот момент. И отчего мне кажется, что он сюда явился вовсе не из-за семьи? Судя по всему, победить в этом состязании он и не надеется, но хочет… что? Хотя бы поглядеть?

Медведева как-то странно глянула на Данко, потом на меня, но ничего не сказала.

Данко, тем временем, откинул полог пустого шатра.

— Здесь одежды много, — щедро махнул он рукой. — Выбирайте, а то у нас здесь выделяться из толпы — плохая примета… уж я-то знаю.

Илана несмело застыла на пороге, но я решительно кивнул — и первым шагнул внутрь шатра.

* * *
Что ж, это смотрелось… экстравагантно. Красная рубашка, широкополая шляпа. Илана кое-как шла, путаясь в длинной юбке, но хотя бы её русые волосы не так привлекали внимание, закрытые косынкой.

Когда мы втроём месте с Данко вышли обратно в центру табора, действо у шара ещё продолжалось. Я указал на него рукой.

— Я так понимаю, это и есть состязание, его первая часть?

— Ага, — согласился Данко с печальным вздохом.

Я хмыкнул. Конечно, мой изначальный план был куда проще: не привлекая внимания, переждать, пока стихнут поиски, а затем так же тихо уйти. Но… происходящее медленно будило во мне интерес.

— А ты ещё не подходил? — уточнил я.

Данко только покривился.

— Толку? Какой во мне дух романипэ? Авторитета у меня тут нет, силы… тоже не появится.

Я покосился на шар. Угу, конечно. Во всей Галактике Дар работает как Дар, и только тут — подключается от вашего романипэ. Вроде умный человек, а такую чушь несёт.

— Лучшим мне не стать, — продолжал он. — А даже если я стану средним… никто не согласится отдать за меня дочь. Я говорю даже не о бароне Драгомире, а… вообще, обо всех.

Похоже, что этот праздник — одновременно и большие смотрины. Победителю состязания достанется топ-приз, но и остальные не останутся без достойных партий. То и дело по всему лагерю сновали важного вида цыганские папаши с дочерьми под боком, поглядывая на потенциальных кандидатов в женихи и злобно прожигая взглядом конкуренток. Понятно, к чему такой ажиотаж.

— Во мне романипэ ещё меньше, чем в тебе, — заметил я. — Но даже не подойти… не возникает чувства, что упустил свой шанс?

— А он у меня есть, этот шанс?

— Если не подойдёшь — так и не узнаешь, был ли.

Нас прервал какой-то шум — недалеко, у края табора. Крики и повышенные тона, всё такое. Покосившись на звук, я поднял бровь. А вот и гости.

Трое типов в чёрных костюмах пытались пройти внутрь, но пёстрые хозяева решительно и скандально не пускали их. Ну, да. Мы с Иланой, пусть и явно не местные на вид, но не выглядим как три спецагента.

— А… ладно, — Данко махнул рукой. — Ты прав, Никс. Нужно попробовать.

— Отличное решение, — заметил я, уводя Илану поближе к шару — и подальше оттуда, где она могла бы увидеть «агентов». Мало ли, вдруг передумает.

От шара как раз отходил очередной паренёк, судя по расстроенному лицу — бездарный, как доска. Мы встали в очередь, и я заметил, что на Данко действительно кидаются… слегка презрительные взгляды.

Следующий претендент возложил руку на шар. Лёгкое гудение, свечение зелёного цвета — и гадалка объявляет результат.

— Ай, не хорошо, не плохо, всего понемногу! Сильным не быть, главным не быть, но и слабым тоже не бывать!

Ага, переводя на человеческий язык — где-то между C- и D-Рангами по местному счёту, сила, подходящая хорошему бойцу, но не командиру.

Друзья ободряюще похлопывали парня по плечу; Данко, стоявший следующим, уже собирался шагнуть в шару…

— Ха, — хмыкнул какой-то двухметровый тип, бесцеремонно отодвигая его в сторону. — Волков. Не думал, что ты решишься вообще сюда прийти. Сидел бы в своём универе, как гаджо.

Я спокойно глядел на сцену.

— Сейчас моя очередь, Златан, — заявил Данко.

— Потерпишь, — Златан легко толкнул его в грудь. — Я, что ли, буду ждать всяких тут… Моя сила, во всяком случае, будет силой рода, а не растратится попусту.

Данко постоял пару секунд… и отошёл назад ко мне. Толпа заюлюлюкала с шакальей интонацией; Златан явно был их любимчиком.

— Стерпишь вот так просто? — заметил я.

— А… что я мог сделать? — растерянно пробормотал Данко.

Я пожал плечами. Всё-таки в первую секунду он не дрогнул, отступил уже потом.

Парень неплохой. Задатки есть. Не хватает только… уверенности в себе.

Додумать эту мысль мне помешал громкий звук — буквально паровозный гудок. Златан, держа руку на ослепительно алом шаре, улыбался во все тридцать два.

— Лучшим из лучших будешь! — упоённо ворковала цыганка. — Ай, большой рома будешь! Бароном станешь, других за собой поведёшь…

— А ведь когда-то мы со Златом были друзьями, — пробормотал Данко. — Лучшими друзьями…

— И что случилось потом? — невольно заинтересовалась Илана.

— Потом? — печально усмехнулся парень. — Потом случилась Роксолана.

Угу, угу. Всё из-за девушек — причина стара как мир. Я молча выслушал все славословия Златану и глянул на Данко. Тот сглотнул — и шагнул к шару во второй раз.

Шепотки со всех сторон. Ну, да, будешь тут уверенным, когда все кругом только и перемывают тебе косточки.

— Почему барон вообще допустил его сюда…

— Позор своего рода. В нём нет романипэ.

— Его бы стоило гнать отсюда пинками…

Данко постоял пару секунд, а затем вытянул вперёд руку, и…

Тихий звук. Белое свечение. Короткая вспышка — и всё затихло.

— Мусор! — отрезала цыганка, махнув рукой. — Недостойный мусор. Пошёл прочь, пусти следующего!

Мой взгляд стал задумчивым. Дар Данко сейчас слабый, это правда. Но белый цвет… если я что-то понимаю в работе подобных анализаторов, это говорит о редком Даре. Чём-то таком, что может оформиться в настоящую…

— Ну, вот я и узнал, кто я есть, — грустно заключил Данко, возвращаясь на место. — Ты идёшь пробовать?

Я?

Бывают моменты, когда даже спиной чувствуешь, что тебе здесь не рады. На меня уставились скептические взгляды тех, кто только что высмеивал Данко, а сама цыганка склонила голову набок и принялась рассматривать меня с каким-то особо хищным оскалом. Я улыбнулся ей в ответ.

А что. Это будет даже весело.

Кажется, я тут последний в этой очереди.

Пожав плечами, я шагнул вперёд. Поглядим, поглядим.

— А это ещё кто? — раздалось за спиной. — Дружок Данко?

— Небось, такой же мусор, как и он сам.

— Да он вообще гаджо, весь бледный…

Люди даже не пытались говорить тише, но мне было наплевать. Вытянув руку, я возложил её на шар.

Если верить Наине, во мне должен быть унаследованный Дар Императора. Невероятно мощный и всё такое. Как отреагирует артефакт?..

Первые секунд десять ничего не происходило. Ни звука, ни свечения.

— Это ещё что такое? — нахмурилась гадалка, вглядываясь в бледный шар.

Я и сам нахмурился. Шар будто… нагревался под моей рукой. Я попытался оторвать её, но шар словно приплавился к ладони.

— Шарикещ долго думает, — хмыкнули в толпе. — Может, он вообще не может найти силу в нём? Сразу видно, такой же мусор, как и его…

Звук резанул по ушам так, что все сразу присели. Чернота, как чернильное пятно, выплеснулась в шар, сделав его буквально раскалённым… а уже через миг от треснул с оглушительным хрустом, разлетевшись на сотни хрустальных осколков.

Цыганка вскочила на ноги, прижав к лицу зажатый в ладони край шали.

— Ты… ты… — забормотала она.

— Неудобно вышло, — согласился я, отряхивая ладонь. — Надо будет купить новый шар в каком-нибудь сувенирном магазине.

— Ты санакуно! — наконец, выдавила из себя она — и, словно поборов немоту, взвыла пароходной сиреной, поворачиваясь во все стороны. — Санакуно! Санакуно явился! Мы нашли его! Вот санакуно!

Я саркастически оглядел толпу, чьи взгляды были прикованы ко мне. Спокойно подойдя к Данко, я опустил руку ему на плечо.

— Не всё то золото, что блестит, — хмыкнул я. — Пошли, друг.

Шепотки заткнулись, как отрезало. Кажется, у гордых ромалэ сейчаснехило порвало шаблон. Ну и пусть; я махнул рукой Илане, чтобы та следовала за нами.

— Что ещё за санакуно? — тихо уточнил я, наклонившись к Данко.

— Это значит «золото», — он глянул на меня. — В твоём случае… так назовут того, чья сила выбивается из ряда вон. Но…

Вопрос, который он хотел задать, остался невысказанным. Толпа зашевелилась, расступаясь, и к шатрам вальяжной походкой вышли несколько человек.

— Который? — рявкнул тип с длинными чёрными усами, одетый в дорогой и безумно кричащий костюм вырвиглазных цветов. — Хамидэ. Ты кричала, что санакуно нашёлся. Который?

На меня тут же указало сразу несколько рук. Вальяжной походкой барон Драгомир — а в том, что передо мной именно он, сомневаться не приходилось — подошёл ко мне и широко улыбнулся в усы. Чуть брезгливым движением он отодвинул в сторону Данко и по-отечески обнял меня за плечи.

— Молодец! — улыбка местного царька стала ещё шире. — Красавец, ай! Знал, что много сильных собралось сегодня, но не думал, что санакуно найдётся. Молодец!

Он похлопал меня по плечам.

— Хороший жених для моей дочери станешь! Кто такой?

Ага, а вот и она — как раз шла рядом за отцом. Ну… что ж, понятно, почему Данко так переживает. В Роксолану… действительно можно было влюбиться. Точёная фигура, лицо как с картины, длинные чёрные волосы. Совершенно неясно, правда, сколько ей при этом было лет — то ли 13, то ли 20 — но девушка, бесспорно, впечатляющая.

И взгляд. Холодный, как у снежной королевы. По остальным он скользил как по мусору — Роксолана не делала разницы между изгоем Данко и каким-нибудь видным цыганским женихом; лишь на мне она остановилась с лёгким интересом — но и то ненадолго.

Барон ждал ответа.

— Никс, — коротко ответил я, пожал плечами.

Барон вынул из-за уха дорогую сигару и, довольно меня оглядывая, словно ценное приобретение, зажал её зубами (не меньше трети из которых сверкали золотом).

— Никс. Хорош, Никс! А что за род?

— А без рода, — огорошил я его. — Один я тут. Не местный.

Может, это заставил его отстать?

— Не местный, — Драгомир выудил из кармана канареечного пиджака золотую зажигалку и прикурил от неё. — Без рода. Без рода — плохо.

— Плохо, — согласился я.

— Но санакуно — хорошо, — вновь улыбнулся он, запыхав едким табачным дымом. — Без рода — плохо, санакуно — хорошо. Что делать, а?

Толпа снова зашумела, высказывая свои особо ценные мнения. Кто-то орал, что лучшего мужа Роксолане не найти, кто-то — что гнать меня в шею вместе с Данко. Златан и его дружки так вообще смотрели на меня с нескрываемой злостью…

Я же не мог отвести взгляд от руки Драгомира, сжимавшей зажигалку.

Золотая, инкрустированная какими-то мелкими камушками. Дорого, но и только. Три кольца, нанизанные на мозолистые пальцы барона — то же самое. Но вот чётки, обвившие руку…

Да вы там совсем охренели, что ли?

Неужели вы весь мой тайник раздёргали на сувениры? Впрочем, зачем я спрашиваю, если с руки у барона Драгомира свисают чётки из стазисного никеля, он же алжирский металл.

Интересно, он сам-то знает, что у него на руке? В этом предмете металла как в десяти-двадцати кольцах. Только вот на этот раз — они были не частью переплавленного саркофага, а полноценным артефактом моего личного пользования. Одним из, конечно же.

—…тихо! — заорал барон, снова сбивая меня с мысли. Он вновь заулыбался и похлопал меня по плечу. — Я спросил, что делать. Я и отвечу. Делать состязание!

Рёв, свист, гвалт — каждый реагировал как мог, я же закатил глаза.

Состязание. Отлично. Будто мне здесь больше делать нечего. Но, похоже, выбор невелик. Либо ввязаться в эти конкурсы — либо убираться прочь, туда, где (если внимательно приглядеться к просветам между палаток) уже сновали вездесущие «люди в чёрном». К тому же… мой взгляд по-прежнему приковывали чётки барона Драгомира.

Использовать стазисный никель как обычное украшение… Я даже не знал, смеятся ли мне или плакать.

Барон использует одну из любимейших приблуд моего арсенала в качестве цветастой побрякушки, словно ребёнок. Если бы он знал, на что эти шарики способны в умелых руках, то уже давно бы перебрался в парк побольше этого. Черт, да может, даже в целый лес.

Благо, достаточно умелые руки для обращения с артефактом-хранилищем заклинаний на этой планете только одни — мои собственные. А значит, вопрос о том, кто должен владеть этими чётками, даже не стоял.

Люди спешно отходили назад, ещё больше освобождая место. Словно… образовывали арену. Что ж, я совершенно не удивился, когда на освободившееся пространство, ухмыляясь и щерясь дырками между зубами, вышел мускулистый смуглый тип и картинно хрустнул пальцами.

— Чандер! — тут же взревела толпа — или, по крайней мере, какая-то её часть. — Чандер! Чандер! Чандер!

Ну, да, Чандер был парень что надо. Голый по пояс, он демонстрировал свои мускулы; двухметровый, с гривой длинных волос и чёрной бородой. Барон довольно отошёл в сторону, пыхтя сигарой, я же стоял в центре круга и скептически оглядывал Чандера.

Сила есть. Наверняка есть и Дар. Но, впрочем, ничего такого, с чем бы я не смог играючи…

— Лови, Чандер! — крикнул кто-то в толпе — и швырнул Чандеру что-то большое. Великан поднял руку и ловко поймал на лету…

…гитару.

А?

— Да начнётся состязание! — громогласно и самодовольно провозгласил барон Драгомир. — Давай, сынок!..

И Чандер «дал».

В искусстве игры на гитаре он явно знал толк, как никто. Прикрыв глаза, чуть покачиваясь взад-вперёд, он быстро водил пальцами по инструменту, высекая плавные и в то же время яркие звуки. Казалось, весь табор стих, слушая его.

— Ну, — тихо проговорил кто-то в толпе, — здесь-то он и сдуется. Никто не обойдёт Чандера на гитаре.

Музыка лилась, рассказывая свою историю; казалось, закроешь глаза — и поймёшь, о чём она говорит.

— Во-во, — поддержал другой голос. — Какой-то неизвестный без рода… он вообще рома? Или гаджо?

— Он не похож на рома.

На говорящих зашикали, чтобы они не прерывали музыку.

…мелодия стихла минут через пять; по обнажённому торсу Чандера катились крупные капли пота, он тяжело дышал. Толпа взревела в ликовании и взорвалась овациями, он же довольно глядел на них.

Неплохо, неплохо.

Теперь, кажется, моя очередь?

— Эй! — зашипели за моей спиной; оглянувшись, я увидел Данко и Илану — именно она и шипела.

— А? — невинно откликнулся я.

— И что ты собираешься делать?

Я пожал плечами.

— Разве не очевидно? Принять вызов, конечно же.

Глаза у обоих полезли на лоб.

— Не знаю, что это был за фокус с шаром… — начал Данко.

—…ты с ума сошёл? — перебила его Илона. — Если бы драться, то ты бы победил, но гитара…

Я снова глянул между палатками. А какой выбор? Принять вызов — или снова прятаться по кустам, удирая от поисковиков. Они, кажется, уже почти закончили, но кто знает…

Тяжело ступая, Чандер подошёл ко мне и сунул мне в руки гитару.

— Осторожно с моей деткой, а! — решительно сощурился он. — Не поцарапай!

Я спокойно принял инструмент.

— Осторожно так осторожно.

Пара шагов вперёд; Илана и Данко всё ещё глядели на меня с полным недоверием — впрочем, как и все остальные.

Барон Драгомир глядел на меня с лёгким умилением. Непонятно было, чего он ждал — победы или проигрыша.

Ладно. Допустим.

Как там это делалось… когда я в последний брал в руки что-то подобное.

Главное, вспомнить, верно?..

…моя рука коснулась струн. Я улыбнулся.

Импланты можно использовать по-разному. Сила или скорость удара — это только самые базовые возможности, самый первый уровень. Однажды, например, мне понадобилось для определённых романтических целей… кхм, ладно, лучше обойтись без подробностей.

Важно лишь то, что ловкость пальцев импланты повышали на раз-два.

…пальцы коснулись струн — и мелодия отлетела от них.

Наверное, это звучало совершенно не по-цыгански. Впрочем, вряд ли здесь был кто-то, способный узнать популярный в Галактике стиль. Да, в общем-то, всем было и неважно. Все слушали.

Мелодия Чандера рисовала картины. Моя мелодия шла дальше: она наполняла собой всё. Цвет, звук, запах — полновесный образ, сотканный из аккордов и движения моей руки.

Я начал медленно обходить «арену» по кругу, и музыка разносилась во все стороны. Глаз я, в отличие от Чандера, не закрывал, а потому прекрасно всё видел: отвисшие челюсти, наполняющиеся слезами глаза.

Вон стоит гадалка, всё ещё прикрывающая рот шалью. Она как будто и правда прозрела — смотрит на меня как на божество.

Златан с дружками. В глазах ярость… и вместе с тем какое-то благоговение. Они не могут понять, кто я такой… что я такое… как я могу быть способен на подобное.

Барон. Сигара медленно тлеет на земле; он мог ставить на меня, но всё равно он не ожидал… такого.

Роксолана рядом с ним. Холодный, ледяной взгляд, которым она одаривала всех, куда-то делся; на лице краска, в глазах безграничное изумление.

Илана и Данко. Недоверие, удивление. Что, как, почему… ничего, походите рядом со мной — ещё и не к такому привыкнете.

Я остановился; последний аккорд отлетел от струн, дрожа и замирая в тёплом воздухе.

Музыка стихла.

Толпа взревела.

Я стоял, дурея от криков; слишком много и слишком громко. Впрочем, их можно было понять; по сравнению с моей игрой Чандер просто дёргал за струны.

А вот и он, кстати. Лицо такое, будто ему явилась истина, дорожки слёз, убегающие куда-то в бороду.

— Это было прекрасно… — выдохнул он. — Прекрасно…

Я лишь махнул рукой, возвращая ему инструмент. Импланты и дело техники.

— Никс победил!! — вопил барон Драгомир, потрясая кулаками, как будто поставил на меня миллион. — Победил!! Половина победы в кармане у этого доблестного парня! Ещё немного — и моя дочь обзаведётся лучшим мужем, о каком только можно мечтать!

Он сиял и орал; я же обернулся назад.

Странно. На лице Иланы отразилась… ревность? Что, и она туда же?

Впрочем, сейчас важнее другое.

— Какая вторая половина испытания? — перекрикивая шум, спросил я у Данко.

Парень замялся, всё ещё изумлённый моей победой в музыкальном баттле.

— Ну… — пробормотал он. — Увидишь. Слушай, как у тебя с ездой верхом?

* * *
Барон Драгомир держал коня под уздцы, прилагая все силы, но это явно давалось ему непросто. Стоять на месте смирно конь явно не желал и всем видом это демонстрировал.

Пятеро дюжих парней стояли по обе стороны от коня, готовые броситься барону на помощь, если придётся — но для того сдаться значило потерять лицо, и он напрягал мускулы, не давая коню сдёрнуть его с места.

Силён, силён.

Конь был поистине исполинского роста и богатырского сложения; глаза гневно сверкали, ноздри расширялись, когда он фыркал.

— Вы все знаете Бурана, — провозгласил барон; в этот раз кричать приходилось громче — люди не рисковали подходить близко. — Это не просто конь. Это лучший Одарённый конь среди всех Одарённых коней, который… ай, бэнг!

Конь взвился на дыбы — и тут же обрушил передние ноги вниз; копыта сверкнули красным; уздечка вырвалась из руки барона, а сам Драгомир покатился по земле…

…он что, Одарённый?

Да уж. Эти ребята умеют удивлять.

— Конь… — тихо обратился я к Данко, — Одарённый? Он только что использовал Силу?

— Ну, да, — подтвердил тот.

— Конь.

— Ага.

— Одарённый.

— Да.

Я поглядел животное, которое с гордым видом возвышалось над всеми (и физически и морально), пока помощники в десять рук ставили барона на ноги.

— Ромалэ всегда использовали Одарённых коней, — пожал плечами Данко, явно не понимая, чему я удивляюсь. — Ты не знал?

— Да… как-то запамятовал, — признался я.

Что дальше? Одарённые хомячки? Всемогущие попугайчики?

— Этот конь… — продолжал барон, отряхиваясь. — А, ладно! Вы всё видели сами!

Ладно. Это может быть даже… интересно. Провожаемый сотнями взглядов, я направился к коню.

—…это потомок того самого коня, что носил самого Императора!

Я пробежался по Бурану взглядом, и он сделал то же самое в ответ. С места он не двигался, но в глазах читалось предупреждение.

— Во все времена только ромалэ могли ездить на таких конях — не считая Императора, конечно! — продолжал барон. — Только тот, в ком силён дух романипэ…

— Тихо, — велел я коню. — Смотри у меня.

Моя рука резко взметнулась вверх; прыжок (для того, чтобы скакнуть так высоко, пришлось использовать малую часть теневой ауры), и я вцепляюсь коню в холку. От неожиданности животное заржало и дёрнулось, но моя хватка крепче; я перебрасываю тело через круп.

Ну, вот я и верхом. Вторая рука — тоже в холку, игнорируя подпругу.

А почему барон замолчал? Он же, кажется, ещё продолжал?

Ладно, не будем тратить время. В конце концов, до встречи в ресторане осталось около часа.

— Но! — скомандовал я, вкладывая в голос Силу.

Чтобы управлять людьми голосом, нужно Присутствие. С животными проще.

По крайней мере, с обычными. Насчёт Одарённых…

И конь сорвался с места.

Нет, он не слушался меня: просто испытывал. Буран нёсся и нёсся вперёд, то совершая огромные прыжки, то гарцуя, и то и дело косясь на меня своими тёмными глазами. Как там этот человечек на спине? Ещё не свалился? Держится?

Что ж, я держался.

Не самая лёгкая поездка. Но тому, кто проходил через гиперпрыжок… в общем, бывало и хуже.

Казалось, ноги коня едва касались земли — но огромные её комья свидетельствовали об обратном. Он нёс и нёс, упрямо рассчитывая меня сбросить…

А затем я положил руку ему на шею. Не сжал, как до того, а именно положил; по-хозяйски.

— Тише, — велел я. — Спокойный шаг.

Конь будто споткнулся на лету… а затем снова продолжил бег, не понимая, что происходит.

— Спокойный шаг, я сказал, — ровно повторил я. — Давай. Соображай, чего от тебя хотят.

…толпа уже не ревела — она тихо постанывала от восторга, когда я на спокойно идущем коне остановился возле барона.

— Кажется, я прошёл испытание? — хмыкнул я, не спешиваясь.

— П… П… — барон заикался и никак не мог выговорит слово. — Прошёл?..

— Парень, — странно глядя на меня, уточнил один из его телохранителей, — испытанием было продержаться на Буране десять секунд. Ты…

Я пожал плечами, спрыгивая с коня; Буран довольно фыркнул, когда моя рука прошлась по его холке.

— То есть, я прошёл испытания, — подытожил я. — И что теперь?

Весь табор взирал на меня с каким-то мистическим трепетом.

— Ты прошёл, — кивнул барон, подходя ближе. — Ты достоин стать мужем Роксоланы. Ты будешь принят в мой род, как мой любимый сын, и…

Ох. Тяжело, когда тебе навязывают то, что тебе совершенно не нужно.

— Не-а, — отозвался я.

— Не-а? — растерянно повторил барон.

— Роксолана… — я обернулся на Данко. — Вон, пусть он станет её мужем.

По толпе прошёл изумлённо-возмущённый ропот.

— Отдать её этому мусору?..

— Он назвал его своим другом. Откуда у Данко такой друг?..

— Но… ты видел, что он делал?

— Испытание выиграл ты, а не он, — недовольно кося глазом, возразил Драгомир.

— Испытание выиграл я, а не он, — согласился я. — И как победитель испытания, я говорю: пусть Роксолана станет женой Данко.

— А ты?.. — барона такая перспектива совершенно не радовала.

— А я тоже без награды не останусь, — сообщил я, указывая на чётки. — Вот моя награда, барон. Отдай её мне.

Барон нехорошо скривился. Кажется, любые отеческие чувства, которые он ко мне испытывал, куда-то делись.

— Не забывайся, Никс, — отрезал он. — Это — моя семейная реликвия, и никто не может…

— Я могу, — возразил я. — Я могу много чего из того, что не могут другие. Разве я не доказал это?

У барона дёрнулся глаз.

— Наглец, — сощурился он. — Я предлагал тебе стать моим зятем…

— А я выбрал другую награду, — я выдержал его взгляд. — Так что, барон?

Драгомир не ответил — но по его лицу и так было понятно, что ничего хорошего. Нет, он не отдаст чётки добровольно. Да и вообще…

Я ещё раз поглядел на изделие из алжирского золота. Стоит того или не стоит?..

…стоит, однозначно.

Рывок.

Чётки слетают с руки барона, не успевшего даже опомниться — а я уже одним движением взлетаю на коня.

— Вперёд, Буран, — приказываю я; поводья натянуты. Не самое привычное средство передвижения, но Буран слушается меня беспрекословно, будто читая мысли. Словно между нами… установилась какая-то связь.

Всё дальнейшее тонет в криках, воплях, шуме и беготне. Кто-то бежит ко мне, кто-то — от меня; в панике цыгане сминают собственные палатки, от шума воздух становится густым.

Буквально на лету, за долю секунды, я дёргаю вверх — и Илана вылетает из толпы, как морковка с грядки, приземляясь на спину Бурану. Тот недовольно дёргает головой, но продолжает нести меня вперёд, не останавливаясь.

Данко, почти затерявшийся в толпе, делает знак рукой, сам выбираясь к краю табора; отлично. Кивнув ему в благодарность, я сворачиваю в указанную сторону.

Я успеваю увидеть, как местные ромалэ седлают других Одарённых коней и пускаются в погоню. Деревья приминаются от скорости, но им не нагнать Бурана.

…в парке ещё есть какие-то люди, но я даже не успеваю разглядеть, кто это: цыгане, медведевские типы в костюмах или обычные прохожие. Буран летит, угадывая направление заранее, до того, как я скомандую.

…неужели и правда связь? Я без понятия, первый раз в жизни вижу Одарённое животное.

Погоня безнадёжно отстала. Гудят машины, скрипят тормоза; копыта с грохотом несутся по асфальту, и я лишь мельком кидаю взгляд на часы на одном из зданий.

Вовремя.

Дёргать за поводья не нужно; Буран действительно меняет маршрут, стоит мне только подумать. Лавируя между машин с невероятной для такого великана ловкостью, он несётся в сторону условленного места, а парк с цыганами, культистами, киношниками, убийцами и всеми остальными тает позади.

Милое местечко. Обязательно ещё как-нибудь загляну.

* * *
Сказать, что у Ратибора Горыныча отвисла челюсть, когда Буран резко затормозил возле его машины — значит ничего не сказать. Вечно невозмутимый старик словно окаменел, изумлённо оглядывая то меня в цыганской шляпе, то закутанную в косынку Илану, то Бурана.

…я слезал с коня с некоторой неохотой. Словно… стало как-то не по себе.

Я задержал руку на морде Бурана.

— Не до свидания, — сообщил я ему. — До встречи.

Буран кивнул мне — и быстрой рысью направился прочь, обратно по переулку. Место не очень людное, и всё же я видел, как на него (и на нас, соответственно) оборачиваются все, кому не лень.

Я поспешил залезть в машину; Илона, глотающая воздух, сделала то же самое.

—…Йошида, я не буду спрашивать, какого хрена, — медленно заговорил старик, отмирая. — Но…

— Всему есть разумное объяснение, — хмыкнул я, обнаруживая, что всё ещё сжимаю во второй руке чётки барона Драгомира. Ха. Даже не порвались. Я убрал чётки в карман.

— Что на тебе надето? — старик никак не мог прийти в себя.

— Рабочая маскировка, — отозвался я. Илана с видимым отвращением стянула с головы косынку, и Горыныч выпучил глаза ещё больше.

— Это что… Илана Медведева?!

— Трогай давай, — отмахнулся я. — Потом как-нибудь соберёмся, и я всё тебе расскажу, в красках и деталях. Под водочку и сало.

— Водочка и сало — это хорошо, — философски заключил Ратибор, заводя мотор. — Это привычно.

Машина тихо тронулась от условленного места, в котором Горыныч должен был ждать меня в это время. Удачно получилось, задержись я чуть позже — и пришлось бы добираться до ресторана своим ходом.

Впрочем… не уверен, что с Бураном это стало бы такой уж проблемой.

Мы ехали молча, и каждый по своей причине. Медведева попросту не знала, что говорить; Ратибор, похоже, боялся задать хоть один вопрос, потому что это потянуло бы следующие и следующие, а ему было нужно ещё и следить за дорогой. Я… просто обдумывал всё случившееся.

В конечном итоге, я только в плюсе. Чётки и связь с Бураном… мне почему-то казалось, что я вижу коня не в последний раз.

Что делать с Иланой, по-прежнему неясно. Но… по крайней мере, она так впечатлена случившимся, что практически не будет возражать. В любом случае, что бы я ей сейчас не предложил — это будет лучше табора цыган.

Данко?.. Надеюсь, он выбрался. Ромалэ отлично помнили, что он был со мной, и, не догнав меня, вполне могли на нём отыграться. Да уж, тут не о свадьбе думать время…

Хм. Интересно всё-таки, во что оформится его Дар.

— Твою ж мать, — резко выдохнул старик, тормозя.

Я поднял глаза. Что?..

В узкую улочку, через которую мы проезжали, заехали сразу три «Приоры», надёжно перегородив путь. Затем ещё две…

В окно машины затарабанили. Бородатый тип бесцеремонно глядел на Ратибора; Илана испуганно вздрогнула, а я криво улыбнулся.

— Вот так и живу.

— Ты хочешь сказать, что это…

— Горыныч! — заорал кавказец с характерным акцентом. — Тебе привет от Тиграна Гасанова.

Старик поглядел на него, не открывая окно.

— А что ж он сам не явился? — мрачно уточнил он.

— В больнице лежит, апельсины кушает, да! — уведомил кавказец. — А как выздоровеет — обязательно придёт нассать тебе на могилку! П**да тебе, старик, э!

Ну, да. Мстить Распутиным они не решатся, слишком велик шанс, а точнее — гарантия схлопотать в ответ. А вот Ратибор…

— Уверен? — старик сощурился на кавказца. — Хочешь войны? Мои ребята будут только рады размяться…

— Никаких ребят! — рявкнул кавказец. — Не успеют твои ребята. Ни они, ни другая помощь. Сейчас ты — будешь долго, мучительно подыхать, а вот твои внуки…

Он указал на меня с Иланой; мы переглянулись.

— …пацана на фарш пустим, а девку Тиграну отдадим. А потом и всем парням!

Ну, да. В этой одежде опознать во мне Йошиду Распутина затруднительно. Вот он и принял нас за Ярослава с Викой.

—…потому что…

— Что делаем? — уточнил я у старика, мысленно подсчитывая количество народу в приорах.

— А что тут сделаешь? — мрачно хмыкнул он. — Избавимся от этих — придут другие. Я сделал ошибку, когда попытался разобраться с ними…

Он покачал головой.

— Знаешь, почему никто с ними не связывается? Ни я, ни аристократы… Да потому, что их дохрена. Три миллиона в одной только Москве. И каждый год их число только увеличивается. И что ты с ними сделаешь?

— Вылезешь сам? Или тебе помочь, э? — продолжал орать тот, что был снаружи машины.

Мда. Ситуация.

— Даже твои Распутины… не факт, что вывезут такую войну, — заключил Ратибор, мрачнее тучи.

— Тихо!.. — вдруг заговорила Илана.

Мы обернулись на неё.

— Вы слышите? — она подняла палец. — Или… мне уже кажется, я не могу понять…

Нет, Илана, тебе не кажется. Я молча указал в зеркало заднего вида.

Цок. Цок. Цок. Цок.

Одинокий конь приближался медленно, не спеша. Словно… давал кому-то возможность его догнать.

Например, толпе конных цыган, что с криками вырвалась из-за поворота.

Глава 6

Беззаконие.

Агент Новак знал ему цену. Артерии города кровоточили его миазмами, и в гнетущем чаду омерзительного порока рождались такие преступления, одна мысль о которых могла бы сломать кого-нибудь менее стойкого.

— В общем, — подытожила Лисовская, выключая рацию, — покинуть парк они не могли.

Но если заглядывать в глаза дьяволу слишком долго — рискуешь кануть в пучины безумия. Новак каждый день старался не раствориться в клубящемся вокруг беззаконии, и каждый день оно старалось сделать всё, чтобы побороть его сопротивление. Вот и сейчас…

— Новак! — Лисовская уставилась на него. — Ты меня слушаешь? Или опять замечтался?

Новак закатил глаза и молча покачал головой.

Порой ему казалось, что его напарником должен быть кто-нибудь другой. Например, вечно усталый от службы, но несгибаемый негр, ветеран какой-нибудь войны, с седыми висками и необычным хобби вроде игры на саксофоне. Он бы делился с ним мудростью, и это грело бы Новака в дни, когда давление беззакония становилось бы особенно невыносимым.

Но его напарником была длинноногая блондинка Алиса Лисовская, и она обычно делилась с ним разве что параграфами устава. Это не помогало.

— Как обычно, — мрачно процедила Лисовская. — Я работаю за двоих, пока ты витаешь где-то в облаках. Новак, приём!

Новак затянулся дешёвой сигаретой, выпустил тёмное смоляное облачко — и заговорил.

— И что ты предлагаешь, напарник?

Называя её так, он мог хотя бы забыть, что перед ним не седой негр. Или попытаться забыть.

— Парк оцеплен, — Лисовская не тратила времени на лишнюю лирику. — Все выходы перекрыты, и дополнительно люди стоят по периметру. Если бы он попытался выйти за пределы парка, неминуемо попался бы. Большинство территории уже обыскали, а значит…

— Покинуть парк они не могли. Я слышал.

— А внутри парка ему укрыться негде, — кивнула Лисовская. — Кроме…

Их взгляды обратились в сторону цыганского табора, шумящего метрах в ста.

Коллеги Новака и Лисовской уже час допрашивали еле отошедших от внезапного нападения актёров и работников съёмочной группы, но это было бесполезно. Всё, что можно было узнать о нападении, они и так узнали за десять минут, отсмотрев попавший на камеру материал.

Чёрная фигура, словно окутанная какой-то теневой аурой. Человек-Ночь, как сказал бы романтик. Появился словно из ниоткуда, раскидал всех — и охрану, и операторов. А затем исчез, прихватив с собой дочь босса.

Но теперь ему никуда не деться. Охранники могли носить одинаковые с ними чёрные костюмы, но всё же это был совершенно разный уровень; агенты СБ Медведевых состояли исключительно из Одарённых, притом с опытом работы в МВД или военных структурах, государственных или других аристо.

— Он там, — подтвердил Новак. — Больше ему быть негде.

— Уверен?

— Уверен, напарник.

Красная нить уверенности пролегла через белый лист происходящего. Новак любил свою работу, а репутация для профессионала не пустой звук.

— Сколько, по-твоему, времени у нас уйдёт на то, чтобы обыскать цыганский табор?

— Зависит от того, как скоро мы попадём внутрь, напарник, — Новак выпустил ещё одно кольцо дыма. — И лучше бы не тянуть с этим. Отбросы общества, обитающие в этих местах, хитры и изворотливы; им ничего не стоит…

— Короче! — делая страшные глаза, потребовала Лисовская.

Новак кротко вздохнул. Как всегда.

— Цыгане могут спрятать в своём лагере что угодно, а нас водить по кругу.

— Это и так понятно, — кивнула Лисовская. — Двое наших уже пошли туда, но не смогли даже внутрь пробиться — их просто с порога завернули.

— Дилетанты, — притушивая сигарету ногой, отозвался Новак.

Лисовская не спорила; она махнула рукой на ходу.

— Слушай внимательно, Новак. Наша задача — не обыск, вдвоём это невозможно. Наша задача сейчас — построить цыган, дать им понять, что мы главные, чтобы потом наши люди спокойно всё обыскали. Просто держи это в голове, а то я тебя знаю.

— Разве я давал повод к недоверию, напарник? — Новак быстро шагал вслед за ней в сторону палаточного городка.

— Твоя самодеятельность у всех уже в печёнках сидит.

— Хороший детектив всегда держит глаза открытыми, — философски усмехнулся Новак. — Если я вижу то, что не было учтено в плане — то и действовать начинаю не по плану, напарник.

— В общем…

Договорить Лисовской не дал какой-то шум, исходящий из табора; она запнулась на месте и обернулась на Новака.

— Ты это слышал?

Новак кивнул. Гневный рёв толпы. Но гнев не существует без объекта; на кого они так злятся?

— Что у них там происходит? — пробормотала Лисовская, пытаясь разобрать какие-нибудь отдельные слова. — Гладиаторские бои, что ли?..

…а затем ткань палаток взметнулась — и огромный белоснежный конь вырвался наружу.

В голове у Новака заиграла тревожная музыка погони.

— Новак! — окрик Лисовской — как ведро ледяной воды на голову. — Видел? Видел?

Новак видел. Человек в красной рубашке и широкополой цыганской шляпе… и Илана Медведева рядом с ним. Одета в какое-то пёстрое тряпьё, но это была она; дочку босса хороший агент СБ должен узнать где угодно, когда угодно и в каком угодно наряде.

— Видел, напарник.

— Это ведь она!

— Конечно, она. За ними, — велел он, почти срываясь с места.

— Куда за ними? Их уже не видно!

Действительно, белый конь развивал почти фантастическую скорость; за эти пару секунд замешательства он уже вылетел пулей за пределы парка и сейчас на полном ходу скрывался за поворотом.

— Значит, за ними! — указал Новак.

Кавалькаду конных цыган, вылетевших из табора по следу ушедшего, он заметил первым. Мозг следака работал, просчитывая варианты; события происходят слишком быстро, попытаешься уцепиться — увязнешь.

К счастью, агент Новак знал цену беззаконию. Он каждый день заставлял себя заглядывать дьяволу в глаза, и каждый день — по крайней мере, до сих пор — выходит из этой схватки победителем.

— Поднимай тревогу! — велел он, пока они с Лисовской неслись к машине на полной скорости. — Вызывай всех, нам понадобится весь спецназ клана!.. Напарник.

* * *
Внутри Златана всё буквально кипело от злости.

Этот тип словно решил, что он лучший!

Нет, он и вправду был лучшим. Было совершенно непонятно, когда отброс вроде Данко успел завести себе такого приятеля, но… шар ведь правда почернел. Неужели правда санакуно?

Если бы Златан не видел своими глазами, на что этот тип — Никс, так он назвался? — способен, то подумал бы, что это вообще не рома, а гаджо. Но Златан видел.

И это ещё больше распаляло его ярость.

Это должен быть он. Он должен был быть лучшим! Поэтому он и ждал до самого конца испытания, чтобы эффектно появиться одним из последних — лучшим в своём роде!

Его пальцы болели от постоянных гитарных тренировок, а тело привыкло к самым ретивым коням — он бы легко продержался на Буране положенные десять секунд, даже больше! Он знал, что победит в испытании, а значит, сможет стать мужем Роксоланы, зятем барона Драгомира.

А потом появляется Никс. И одним движением руки отнимает у него всё. Право на испытание. Жену. Положение. Будущее!

Как он… как это вообще было возможно? Укротить Бурана? Даже барон не мог этого!

Впрочем, плевать. Он силён, но кто он один против ярости всех ромалэ вместе взятых? Даже на лучшем коне он не уйдёт от погони, а когда они настигнут его…

— Барон! — раздался чей-то крик впереди него. — Барон, это ловушка! Крыса позвала своих дружков, нас подставили!

Что?

Так он и знал. Сердце Златана зажглось злой радостью. Раз Никс позвал подмогу — значит, не так уж он и силён! Возможно, вся его сила — вообще какая-то уловка, фокус?

Вылетев из-за поворота на полной скорости, он уже видел их. Машину, к которой подбежал белый конь. Пяток заниженных Приор, из которых уже выскакивали бородатые парни. Первые крики дерущихся.

Охваченный праведным гневом, Златан направил коня в самую гущу начинающегося сражения.

— Не отступа-а-ать! — высоко и хрипло заорал барон Драгомир. — Нас больше! Мы сильнее! С нами кони!

Со стороны противника неслись вопли, выкрикиваемые примерно в таком же тоне; наверняка кричат что-то похожее. Впрочем, Злат не знал их языка.

Конь ударил копытами по капоту одной из Приор, оставляя на нём свои следы; машину тряхнуло. Животное сильно, хотя с Бураном не сравнится, конечно. И как тот тип на нём усидел?..

Где-то зазвучали первые выстрелы, но в суматохе драке было непонятно, кто стрелял — свои или чужие. Златан, не слезая с коня, раздавал удары направо и налево; кулаки горели красным — как шар, предсказавший Златану больше будущее (перед тем, как его отнял Никс).

Или не отнял! Он ещё докажет барону, кто тут лучший. Принесёт голову этого Никса на блюдечке, а затем лично объездит непокорного Бурана! Он…

Прекрасная картина вспыхнула болью, когда замечтавшемуся Златану прилетел удар, сшибающий его с коня прямо на асфальт. Противник явно тоже был Одарённым; Златан заорал, падая на землю, и по нему тут же прошлась пара ног — в такой-то мешанине!.. Ещё хорошо, что не копыт.

Враг уже замахивался снова, но Златан пнул его ногой.

— Откуда вы, б*я, взялись? — взвыл его противник. — Э! Вам этот Горыныч что, дедушка родной? Зачем за чужие долги умереть хотите?

— Какой ещё, нахер, Горыныч? — не понял Златан. Спрашивая, он не отвлекался, а продолжал бить.

— Э! Э! Такой Горыныч! В машине сидит! Зачем врёшь, что не знаешь, когда прибежали, защищать стали?

Златан почувствовал, что здесь что-то не то; одновременно он почувствовал и удар под дых — его враг, как и он сам, не имел привычки останавливать драку из-за какого-то там разговора.

— Кого защищаем? — прокашлял он, сгибаясь пополам и выхаркивая комок крови. — Это вы защищаете этого Никса, гаджо!

— Какого ещё Никса?

Оба дерущихся застыли. Златан внезапно почувствовал себя полным идиотом.

Дерьмо. Нужно сказать барону Драгомиру. Вот только где он в этом шуме?..

…визг тормозов. Двери машин распахиваются — и всё происходит очень быстро. Златан только успел обернуться.

А вот и барон Драгомир. Его быстро кладут мордой в асфальт, без церемоний и пиетета к высокому титулу. Такая же участь постигает и всю баронскую свиту — и, кажется, даже лошадей.

Другой визг тормозов; ещё десяток машин вылетает с другой стороны улицы. Сдавленные крики, ругательства на незнакомом Златану языке — появившаяся четвёртая сторона молниеносно заламывает всех бородачей.

А спустя секунду асфальт встречается и с лицом самого Златана.

* * *
Молчание затягивалось.

Агент Новак мрачно пробегал глазами по одинаковым нашивкам на форме… конкурента.

Или врага?

— Ты что-нибудь понимаешь, Новак? — тихо проговорила Лисовская. — Какого чёрта здесь делают Распутины?

— Без понятия, напарник, — отозвался Новак. — Но если у Распутиных есть здесь интерес, значит, дело важное.

Впрочем, это так уже было очевидно. Когда они ехали сюда по горячим следам, то ожидали увидеть всё, что угодно… только не грандиозное, на всю улицу, побоище двух диаспор. Кавказцы и цыгане сошлись в кровавой битве, не жалея ни себя, ни врага, и превратили улицу в не пойми что.

А теперь здесь появились ещё и Распутины.

Обе спецслужбы аккуратно прекратили драку… и теперь стояли на месте, не решаясь начать первыми. Кто знает, что произошло. Никому не хотелось быть ответственным за начало войны аристо.

— Заметил закономерность? — так же тихо обратилась к нему Лисовская.

— Они вырубали только кавказцев, мы вырубали только цыган, — кивнул Новак. — Я не слепой, напарник. Думаешь, дело в этом?

Он пожал плечами.

— Мы пришли по одному следу, они пришли по другому. Какая разница? Важно, зачем мы вообще сюда пришли.

Их взгляды обратились к помятой машине, стоящей в центре всего побоища.

Цель там?..

Среди дерущихся Иланы Медведевой не было; насчёт типа, что её украл, Новак поручиться бы не мог, но… кажется, ни одного сочетания красной рубашки и чёрной шляпы здесь тоже не было.

Значит… в машине?

* * *
Значит… в машине?

Бойцы Третьего Штаба выжидающе смотрели на «коллег» из СБ Медведевых.

Ну, с ними-то понятно. После того, как вчера Йошида отправил в больницу Тиграна Гасанова, было бы глупо не следить за его людьми, и, получив сигнал о побоище посреди улицы, Третий Штаб оперативно выехал на место. Любое шумное дело могло быть зацепкой о том, где находится сейчас Йошида на самом деле, так что стоило проверить.

Но что здесь эти-то делают?

Валерий Сокол тихо выматерился про себя и шагнул вперёд, к машине.

Один из людей Медведевых незамедлительно шагнул вперёд с другой стороны.

— Эй! — заметил Сокол, стараясь держаться уверенно. — Не наглейте. С каких пор Медведевы лезут вперёд Распутиных?

— А с каких пор Распутины вмешиваются в личные дела Медведевых? — донеслось с той стороны.

Вот же…

— С чего вы взяли, что это ваше личное дело? — Сокол старался не сболтнуть лишнего, и при этом надеялся всё-таки что-нибудь понять из ответных реплик.

— А с чего вы вообще сюда заявились?

Взгляды пересеклись на машине.

— Вместе, — выдохнул Сокол. — Подходим спокойно, вместе, смотрим внутрь, и если…

Сделав ещё два шага, он растерянно заморгал.

— Эй! — воскликнул агент Медведевых, тоже замечая то, что заметил он. — Она… она пустая!

Ну, да. Машина была пустой. Ну, если не считать цветастой цыганской косынки, лежащей на заднем сидении.

* * *
В это же время, в трёх кварталах оттуда.

Кто бы мог подумать, что наследница знатного клана, тепличный цветочек и вечная «дева в беде», и видавший виды старик-глава русской мафии смогут так быстро найти общий язык. Истину говорят, что общие неприятности сближают.

— Это было… было… как… — Илана картинно воздела руку вверх и продекламировала, — Ждите меня с первым лучом солнца, я приду на пятый день, с востока!

Старик Ратибор от души расхохотался, я же лишь непонимающе вскинул бровь. Я и так шагал, чуть погружённый в свои мысли, а здесь ещё и незнакомые мне цитаты.

— Гэндальфа на коне, правда, не было, — попыталась пояснить шутку Илана, тоже смеющаяся. — Но в остальном — один в один.

А. Гэндальф. Ознакомиться с «Властелином Колец» в своё время оригинальный Йошида не успел, но это имя, по крайней мере, было ему знакомо. Махнув рукой, я зашагал дальше, а Илана и Горыныч продолжали смеяться. Смех, правда, отдавал нервными интонациями, и это было понятно: стресс и напряжение дали своё.

В целом, они правы: Буран не подвёл, и привёл гордых ромалэ как так вовремя. Без той шумихи и кутерьмы, которая началась с их появлением, у нас никак бы не вышло уйти оттуда незаметно. Мда… вот уж оказались так оказались — между копытом и шампуром, так сказать.

Я слегка обернулся. Звуки драки остались позади; мы шагали по улице, быстро удаляясь от места происшествия.

— А насчёт Гэндальфа… — хитро усмехнулся Горыныч, оборачиваясь ко мне. — Я бы не сказал, что его не было. Может, всё-таки объяснишь, как ты это провернул, а? Не припомню, чтобы ты был каким-то могучим магом.

Ему и правда было любопытно.

Я поглядел на старика в ответ, сжав в руке золотые чётки. Забавно было наблюдать, как он просто идёт по городу. Что-то подсказывало мне, что он редко выходит на прогулки на своих двоих. Район вокруг выглядел… обычным. Улицы, зелень, жилые дома, магазины, мелкие офисы. А вот наша троица во всё это окружение как будто не вписывалась.

Впрочем, на нашем фоне старик ещё держался ничего так.

— Да, — закивала Илана. — Я ещё даже не успела осознать всё происходящее, а ты… Скомандовал выходить из машины, и они просто… не заметили нас. Как будто ты какой-то фокусник!

Цыганскую косынку она оставила в машине, а вот юбка оставалась всё ещё на ней. К её счастью, она выбрала самую монотонную, просто тёмно-синюю, и это не привлекало внимания так сильно, как могло бы.

Впрочем, на то был я. Красная рубашка, чёрная шляпа… Поправив головной убор (по крайней мере, он позволял скрывать моё лицо), я тактично заметил:

— Ну, фокусники на то и фокусники, что никогда не раскрывают своих секретов. Считайте это… просто очередным совпадением.

— Вокруг тебя, Йошида, от совпадений не продохнёшь, — тихо проворчал старик. — И одно невероятней другого.

Ну, в целом, они были не так уж далеки от истины. Я совсем не идиот, который станет лезть под удар, не имея в запасе плана, как потом из-под этого удара уйти. Магия действительно была… вот только я не был могучим магом.

Фокусником — уже ближе.

Бедняга барон Драгомир понятия не имел, какая вещь досталась ему «по наследству». Откуда я знаю? Да потому, что если бы он понимал, на что способны золотые чётки, то сейчас бы сидел не в каком-то парке, а в собственном микрорайоне, или вроде того.

Впрочем, без нормальной прокачки Дара не вышло бы и использовать чётки в полной мере. Содержащиеся в каждой «бусине» заклинания — это энергия, а, не имея собственной Силы, эту энергию не то, что выпустить — даже распознать сложновато. Я, например, до последнего не был уверен, что нашёл нужное заклинание (тем более, учитывая, как давно я последний раз держал этот артефакт в руках).

Но нам повезло. Иллюзия отвода глаз, которую я наложил на всех троих, идеально подходила под ситуацию. Ничего масштабного с таким умением совершить нельзя; закрыться, если на тебя глядят в упор, тоже не выйдет… а вот помочь троим людям затеряться в толпе, которая и так не замечает ничего вокруг, увлечённая жестокой дракой — самое то.

— Скажи-ка лучше, — заметил я Ратибору, уводя разговор на другую тему. — Нас… не смогут вычислить по брошенной машине? Рано или поздно ведь появятся те, кто станет выяснять, что же произошло.

Ратибор лишь хмыкнул в своей обычной манере.

— Обижаешь, Йошида. Конечно, они пробьют тачку, и конечно, они моментально найдут её владельца. Если я ничего не путаю, это какой-то одинокий дворник, живущий где-то под Краснодаром.

Он и Илана снова рассмеялись, и на этот раз я к ним присоединился. После ситуаций вроде той, в какой мы только что побывали, почему-то кажутся смешными даже самые обычные вещи.

— Да если они вообще попытаются понять, что произошло, все их аналитики загремят в дурку, — бросила Медведева. — Просчитать такое не сможет никто.

Она как будто встрепенулась после всего произошедшего и теперь уже не выглядела такой недовольной мегерой, как раньше; вид девушки, которая молчит и терпит только в виде одолжения, сменился… чем-то иным. Она то и дело бросала на меня заинтересованные взгляды, и чёрт меня дери, если в этих взглядах не было… ох, блин. Ещё и она. А куда деваться?

— Ладно, — я махнул рукой. — В общем, на машину плевать. А вот что с Бураном?

Илана удивлённо подняла брови.

— Чего? — старик Горыныч тоже ничего не понял.

— Конь, — терпеливо пояснил я. — Я не успел увидеть, куда он делся в драке. А он мне понравился.

Смешно сказать, но… сидя на Буране, я чувствовал некую уверенность и даже целостность с ним.

Оба моих собеседника пожали плечами. Кажется, они не видели, что сталось с Бураном. Эх, обидно будет, если такой замечательный конь пострадает.

— И что теперь? — Илана погляделана Ратибора Степановича. — В смысле, они же… вы не боитесь, что сегодня вечером или завтра они придут к вам снова?

Горыныч лишь ещё раз усмехнулся, качая головой.

— Сегодня вечером или завтра им будет не до того, — ехидно заметил он. — Да и потом… или вы правда думали, что такая масштабная драка посреди улицы может остаться без последствий? Мы же не в аниме каком-нибудь.

Лично я на эту тему ничего не думал, но с интересом воззрился на Горыныча; Илана тоже слушала внимательно.

— Цыганам обычно всё спускают с рук, но это было до тех пор, пока они не полезли на прямой конфликт. Думаю, кавказцы нашли себе новую цель для битья на очень долгое время.

— Да, но разве это означает, что они забыли про старую цель?

— А у них и у самих не всё так просто, — пояснил Горыныч. — Во-первых, Гасановы давно закрывали глаза на шайку Тиграна; не то, чтобы им нравилось это, но семья есть семья. Теперь так просто замять дело не получится, и, боюсь, дни безнаказанности для Тиграна остались в прошлом.

Ха. Что-то мне подсказывает, что не всё так радужно. Ну да будем надеяться на лучшее.

— А во-вторых, — Ратибор загнул крючковатый палец, — теперь это дело переросло их личные конфликты. Такой дракой заинтересуются все те, кто раньше спускал деятельность кавказцев и цыган на тормозах — да хотя бы оба ваших рода, не говоря уже о других.

— С чего Распутиным в это лезть?

— Зачем Медведевым это надо?

Оба наши вопроса прозвучали так синхронно, что мы с Иланой, поглядев на друга пару секунд, снова и искренне расхохотались.

Ратибор терпеливо ждал, пока мы отсмеёмся.

— Того, что сражение посреди бела дня, на оживлённой улице — касается всех. Последствий будет море — начиная со вскрытия мелких грешков обеих сторон и заканчивая падением цен на недвижимость в этом районе. К тому же, масштабная драка — это интересно, и все будут копать, с чего же она началась. А началась она…

— С нас, — подытожил я. Ладно, это было и так понятно. — Так ты думаешь, эта драка всколыхнёт всю клановую политику? И чего ждать?

Ратибор пожал плечами.

— Всколыхнёт? Определённо. Чего ждать? Сходи к гадалке, тем более, теперь у тебя есть адресок. Позиции Гасановых пошатнутся, и тут же выскочат желающие урвать освободившееся место в пищевой цепочке. В бизнесе стоит ждать падения акций принадлежащих Гасановым предприятий, в медиа — серии скандальных разоблачений ото всех, кому ни лень, военная пропаганда использует это как повод надавить на патриотизм… и так далее.

Отчего-то весь этот монолог с лица Ратибора не сходила хитрая и довольная улыбка.

— А в теневом бизнесе, конечно, — заключил я, — случится небольшой передел силы.

— Не буду спорить, — согласился старик. — Есть такое, самую малость.

Ха. Вряд ли ушлый Горыныч мог рассчитывать на такой исход, но теперь, когда всё случилось буквально у него на глазах, он первым вцепится в этот шанс расширить влияние. И почему-то я верю в то, что у него всё получится на десять из десяти.

— Если честно… — Илана чуть замолкла, подбирая верные слова. — Если честно, не знаю, останется ли у отца сейчас время заниматься всей этой политикой. Думаю, сейчас все силы будут брошены на то, чтобы найти меня…

— Или на то, чтобы обвинить кого-то неудобного, — отозвался старик. — Простите, если для кого-то это станет шоком и откровением, но я не верю, что политик вроде Леонида Медведева поставит хоть что-то в жизни выше своих политических интересов.

Сорвал с языка, Горыныч. Всё именно так; я не встречался пока с этим Леонидом, но опыт подсказывал мне, что для подобных отцов даже их собственные дети — лишь фигуры в игре. Важные фигуры, ценные фигуры; из тех, жертвовать которыми можно лишь в самую последнюю очередь. Но — всё-таки фигуры.

Илана чуть поёжилась, дёрнув плечами; её улыбка погасла.

— Жалеешь о том, что пошла со мной? — заметил я.

— Да нет, я… где ещё я бы смогла увидеть такое? — нервно усмехнулась она. — К тому же, ты обещал решить мои… эээ, — она покосилась на Ратибора, — проблемы.

— И решу, — подтвердил я. — Но тебе тоже придётся выполнить свою часть обещания и не светиться хотя бы пару дней.

За это время всё ещё сто раз поменяется, и моё инкогнито станет не таким важным, но пока нельзя, чтобы она вернулась к отцу и его ласковым спецслужбам. Как бы ни понравилась ей поездка на коне, а там из неё было вытянут подробности произошедшего, тем более, что сама Илана не особо любит с кем-то спорить.

— Ладно, — нервно поджав пальцы, согласилась она.

Вот. Я же говорил.

Ратибор с интересом наблюдал за нашим разговором.

— Только не говори мне, Йошида, — заметил он, — что «не светиться» ей предстоит где-то на моей территории.

Я нехорошо улыбнулся ему в ответ.

— Уверен, что потянешь такой долг? — осклабился старик.

— Долг? Какой ещё долг? — невинно поглядел я на него. — Я только что спас твою задницу от трёх десятков разъярённых кавказцев, если ты забыл. Так кто кому должен?

Старик наверняка и сам понимал, что я так отвечу, но не попытаться ему не давала профессиональная гордость. И, может быть, любопытство.

— К тому же, — продолжил я, — тебе самому всё случившееся выгодно. И будет ещё выгоднее в несколько раз, если Медведевы не найдут виновника случившегося через час, а продолжат свои поиски ещё день-другой. Смекаешь?

— Ладно, — согласился старик. — Что есть, то есть. Барышня, — он обернулся на Илану, — со своей стороны обещаю комфорт и достойный сервис. Не хуже, чем в поместьях у аристо, только портретов и гербов поменьше.

Илана лишь кивнула ему, не очень смело. Хм… пожалуй, даже хорошо, что они успели разговориться до того, как мы коснулись этой темы.

Что ж, здесь решено. А что до меня…

— А мне пора, — заключил я, поправляя цыганскую шляпу. Ресторан Орлова — как его там, «Океазия», кажется — был совсем недалеко, если я верно понимал, где мы находимся.

— Мы ведь… ещё сможем увидеться? — вдруг произнесла Медведева, часто заморгав. Я застыл и удивлённо глянул на неё.

— Думаю, да, а что?

Магнитом их, что ли, ко мне тянет?

— Да так, — смущённо заметила она. — Первый раз в жизни ездила с кем-то вдвоём на коне. И мне даже понравилось.

Что ж… возможно, ещё как-нибудь повторим, почему бы и нет.

— Жди, — заключил я, кивая. — Произойти может всё, что угодно, конечно.

…ага, ага. Сходил ненадолго на кладбище прогуляться. Думаю, она и сама понимает, что такое «что угодно» в моём случае.

— Но я постараюсь вернуться, — закончил я — и, салютнув ей и Горынычу цыганской шляпой, свернул в противоположную сторону, по направлению к «Океазии».

По моим прикидкам, до встречи с Орловым оставалось около четверти часа.

* * *
В это время дня в ресторане «Океазия» было не так уж много посетителей, как вечером; денёк выдался спокойный, и метрдотель лишь изредка лениво оглядывал полупустой зал. Да, вскоре должен был заглянуть хозяин, у которого здесь сегодня была назначена какая-то важная сделка, но в остальном — тишь да гладь.

Впрочем, свежее видео Алексея Нахального на планшете не давало парню заскучать.

— Душераздирающее зрелище, поистине душераздирающее, — витийствовал Нахальный на камеру. — Тихие улицы, не знавшие такого погрома со времён последней войны, превратились в настоящую бойню, и лишь чудом в ней не пострадали посторонние люди. Впрочем, как знать? Возможно, Распутины и Медведевы, оказавшиеся на месте происшествия подозрительно быстро, сообщили прибывшим вслед за ними пресс-службам далеко не всё.

Он обвёл руками разгромленную улицы за собой. Покорёженные Приоры, выбитые стёкла, следы от подков, пробивших даже асфальт…

— Но сегодня речь пойдёт не о Распутиных или Медведевых. Кто-то скажет, как же так, Нахальный, продался! Я же отвечу — нашла коса на камень, и вновь разборки кланов портят жизнь обычным людям. Те, кто живёт неподалёку от Императорского Парка, и так знают, почему в это время года в прекрасный, цветущий парк лучше не заглядывать. Цыганский табор, наши дорогие «аристократы на минималках», каждый год оккупируют это место, и никакая власть им не указ. Не указ, или же просто аристо не хотят трогать «своих», пускай даже и младшего ранга?

Картинка на планшете сменилась кадрами драки, снятыми каким-то любителем на телефон, с безопасного расстояния. Конные цыгане топтали кавказцев, те не оставались в долгу; сверкали ауры и грохотали выстрелы, звучали звон стекла и человеческие крики. Это было словно хроникой из какой-то войны, и от мысли, что всё это произошло вот прямо сейчас, относительно неподалёку, меньше часа назад — по позвоночнику метрдотеля пробегал холодок.

— Второй стороны конфликта мы коснёмся чуть позже, — продолжал Нахальный, — а пока давайте разберёмся с цыганской диаспорой. Каковы причины того, что они не боятся ни власти, ни аристо? Почему цыгане так уверены в своих силах, что, не раздумывая, атакуют даже вездесущих кавказцев? Было ли это поводом начать войну снизу, и если да — то по чьему заказу?

Нахальный снова возник посреди кадра, перекрыв собой любительское видео.

— Задумайтесь! — его любимое слово, всегда произносимое со значением, в этот день звучало особенно зловеще. — Сила, неподконтрольная властям, и имеющая непомерные амбиции. Те, кто запустил обе руки в теневой бизнес настолько прочно, что уже сросся с ним. Цыгане имеют в своём распоряжении Одарённых и многочисленные артефакты, но при этом даже коррупционная круговая порука аристократической иерархии не сдерживает их. Могло ли быть так, что мы долгие годы недооценивали всю опасность, исходящую от этих, не побоюсь этого слова, поистине страшных людей?

Блин, а ведь Нахальный прав; метрдотель был не из пугливых, однако у Нахального был талант преподнести факты так, чтобы вся серьёзность ситуации дошла даже до самых смелых духом. Самое время задуматься, как и, главное, когда цыганская угроза коснётся и его лично. Ведь, как известно, быть вне политики невозможно, особенно в таких щекотливых вопросах. От зловещих образов в голове парню стало немного не по себе.

— Кхе-кхе, — раздался рядом голос одного из официантов, возвращая метрдотеля в реальность, — Прошу прощения, но… здесь посетитель, и он утверждает, что…

— Привет, — бодро сообщил незнакомый голос.

Метрдотель поднял голову и тут же сглотнул ком в горле.

Перед ним стоял цыган в красной рубашке и чёрной широкополой шляпе, низко надвинутой на лицо.

— Мне к вашему боссу.

Глава 7

— П-простите, что?

Тьфу ты. А ведь я был убеждён, что уж, по крайней мере, стойку ресепшена в ресторане смогу миновать без происшествий. Однако, похоже, иной раз убеждения оказываются слабее предубеждений. Метрдотель глядел на меня с недоверием и опаской. Кажется, он и переспросил-то в надежде, что ему послышалось.

— Мне к вашему боссу, — терпеливо повторил я. — У меня с ним назначена встреча.

Краем глаза я уловил, как тихо отходит назад официант, проводивший меня досюда. Ну, да. Никто не хочет брать на себя ответственность. Признаться, я понимал, что мой наряд не очень подходит для ресторанов… но чтобы настолько?

— О-одну минуту, — всё ещё выглядя так, словно его ударили пыльным мешком по голове, метрдотель полез куда-то вниз — и через полминуты вынырнул с большим блокнотом в руках, листая его на ходу. — Да-да, я вижу, встреча и правда есть…

Ну, вот и отлично. Давай побыстрее, а то я и так опоздал. Я мельком оглянулся на роскошный зал. Самый разгар дня, зал практически пуст, но те редкие клиенты, что всё-таки заглянули сюда в это время, уже кидали на меня… странные взгляды. Что-то в духе «Кто это, что он здесь делает и кто его сюда допустил?».

Люди-люди. Обыватели одинаковы на любой планете — судят по внешности, а не по поступкам, склонны к моментальным суждениям.

Метрдотель лихорадочно вычитывал что-то в блокноте; он тоже не мог не заметить эти взгляды, и оттого нервничал ещё больше.

— Да-да, г-господин, — торопливо проговорил он, всё-таки запнувшись на обращении. — Назовите ваше имя, пожалуйста.

Ну наконец-то. Я открыл было рот…

И осёкся. Кажется, я сам поставил Орлову условие — «никаких имён, сохраняем инкогнито»?

Ладно. Это ещё не повод ударять в грязь лицом.

— Имя? — я усмехнулся. — Сегодня без имени. К друзьям я обычно прихожу без записи.

…метрдотель тихо выдохнул — с таким видом, будто последний кусочек сложной головоломки только что встал на своё место. На его лице нарисовалось облегчения. «Ну, да, конечно, друзья. Наш славный господин босс и какой-то цыган с улицы, ну, разумеется».

— Прошу прощения, — на этот раз голос так и сквозило пренебрежение, сдобренное уверенностью в собственном превосходстве, — в таком случае я не имею права пустить вас к нему.

Я скучающим взглядом скользнул по интерьеру «Океазии». Местечко-то, похоже, не из дешёвых — азиатские мотивы сочетаются с тяжёлыми позолоченными люстрами, скатерти и салфетки сияют небесной белизной, звучит живая музыка, тихая и ненавязчивая…

А персонал вежливости так и не научили.

— Таковы правила, — торопливо прибавил метрдотель, даже не стараясь, чтобы эти слова звучали как извинение. Похоже, его теперь занимала одна мысль — как побыстрее избавиться от меня, пока я не испортил респектабельному заведению репутацию.

Ну, что ж. Пойдём в обход.

— Хорошо, — я терпеливо глядел на него, не сдвинувшись ни на миллиметр. — Но, я полагаю, для вас не составит труда позвонить своему боссу — который наверняка уже здесь — и уточнить у него насчёт меня?

— О, я дико извиняюсь…

Улыбка, возникшая на лице метрдотеля, была скорее издевательской, чем виноватой.

—…телефон не работает. Поломался совсем недавно.

Так себе отмазка.

— Значит, — логично рассудил я, — просто сходите к нему сами или отправьте туда кого-нибудь.

— У господина Орлова важная встреча, — категорично отрезал метрдотель, — он велел не прерывать его.

Угу, я в курсе. И он будет очень зол на вас, если меня на этой встрече не будет — из-за тебя, идиота предубеждённого. Я ведь даже не похож на цыгана, блин!

— Тогда я хотел бы сесть за столик, — тем же тоном ответил я.

— Эээ… — на пару секунд метрдотель смешался, а затем нашёл универсальный ответ. — Прошу прощения, мест нет!

Я демонстративно обернулся. За моей спиной раскинулся довольно вместительный зал, в котором были заняты отсилы четыре столика.

— Я имею в виду, все места зарезервированы, — до метрдотеля дошла тупость ляпнутого им, и он спешно поправился.

— В неполные три часа дня? — ледяным тоном осведомился я.

— Именно так… господин.

Угу, ну разумеется. Если честно, этот цирк абсурда уже начинал меня откровенно бесить. Будь это какое-то другое место, я бы уже отвесил идиоту подзатыльник (вместо чаевых, за старание) и ушёл бы искать Орлова сам, но…

Не устраивать же дебош в ресторане, принадлежащем ему.

Дадим заведению ещё один шанс.

Я уже почти заговорил… когда метрдотель неожиданно расплылся в улыбке такой масляной и подобострастной, что я удивлённо поднял брови. Чего это он?

А. Это он не мне. Позади звучали быстрые шаги и тихое, вежливое «да-да, господин, сюда».

— Господин ЛаКруа! — метрдотель вылетел из-за своей стойки, как шмелём ужаленный, и подскочил к мрачному лысому типу с объёмным чемоданом в руке. Тот лишь поджал губы в подобии улыбки, тонком и раздражённом. Я пробежался по нему взглядом. Лет пятьдесят-шестьдесят, страшно худой, словно не ел два года. Лысина, тонкие усики, козлиная бородка и такие круги под глазами, будто он до сих пор не знает об открытии кофе. Одет в респектабельный чёрный костюм — совсем чёрный, будто собрался на похороны.

— Да-да, — бросил ЛаКруа. Он смотрел на меня примерно так же, как и все остальные — с неприязнью, раздражением и пренебрежением — но в его случае утешало хотя бы то, что на всех остальных он смотрел точно так же.

— Вас проводить к господину Орлову?

— Да, и побыстрее, — отрезал ЛаКруа. — Я спешу.

— Пожалуйста, на второй этаж! — моментально выпалил метрдотель. — Официант вас проводит.

Он щёлкнул пальцами, и один из расторопных официантов тут же подлетел к ним.

— А у вас здесь… — спокойно заметил я, глядя в спину удаляющемуся ЛаКруа, — …царят и здравствуют двойные стандарты, не так ли?

Метрдотель обернулся на меня; теперь на его лице мелькнула уже неприкрытая злость; кажется, он на миг забыл о моём существовании и был очень не рад, когда я о себе напомнил.

— Это не двойные стандарты, — уже даже не пытаясь говорить вежливо, тихо и резко выдохнул он. — Это уровень заведения. Такие, как ты, просто не должны здесь появляться, чего непонятного?

Ох. Вот она, сила предубеждений. Ведь весь этот презрительный тон, всё это — только из-за… красной рубашки и шляпы?

Нет, никто не спорил с тем, что большинству цыган из табора, заявись они сюда, было бы здесь не место. Но… не из-за цвета кожи или стиля в одежде, а из-за поведения. Вызывающие манеры, шум, нечистоплотность и так далее.

С другой стороны, приди сюда тот же Данко, разве это бы как-то подкосило репутацию ресторана? Или я, ведущий себя сейчас тихо, адекватно и совсем не похоже на стереотипного цыгана.

Впрочем, моё терпение было уже на исходе. Я опустил руки на стойку и сощурился.

— А с чего ты взял, что можешь разговаривать со мной в таком тоне? — заметил я.

— А с того, что…

Он запнулся, махнул рукой — а затем просто нажал на кнопку где-то у себя под столом.

Кажется, ему тоже надоело спорить.

Охранник вырос из-под земли в каких-то три секунды, облачённый в дорогой костюм на размер меньше, чем нужно.

— Проводи этого типа на выход, — быстро отрезал метрдотель, указывая его на меня. — К чёрному входу. И если попытается что-то выкинуть…

Охранник нетерпеливо кашлянул мне в спину.

— Пройдёмте, — настойчиво потребовал он.

Я ещё раз скользнул глазами по залу. Интересно, поймёт ли Орлов, если я сейчас вытру пол этими двумя, а за причинённый ущерб попрошу удержать из тех тридцати миллионов?..

Охранник крепко взял меня за плечо, подталкивая. Ладно… парень просто выполняет свою работу, мне же нужно собраться с мыслями и понять, как добиться своего. Возможно, он окажется договороспособнее метрдотеля?

Я выждал, пока стойка останется позади, и заговорил.

— А что, — заметил я, — у вас со всеми посетителями так вежливо обращаются, или только со мной?

Охранник ничего не ответил, лишь подтолкнул меня в спину посильнее. Быстро проведя меня через зал, он повёл меня по короткому коридорчику к металлической двери.

— Я, кажется, вопрос задал.

Охранник скривился.

— А ты не посетитель, — отрезал он. — Ты мусор. Пошёл!..

Ох.

Нет, не договороспособнее. Всё такой же предубеждённый идиот.

Знаете, обычно мне плевать на расизм. Но не тогда, когда он обращён ко мне.

Придётся преподать ему урок.

* * *
Сцена, увиденная на кладбище, никак не шла у Бао Миня из головы.

С Бао Цзен всё было проще. Она, конечно, до смерти перепугалась тогда, но испуг вылетел из её легкомысленной головушки так же быстро, как и появился. Вот и сейчас она уже беспечно щебетала, тыча пальцем в карту.

— Похоже, это где-то здесь. Ресторан имеет очень высокие рейтинги, только хвалебные отзывы. Довольно дорого, но это подходящая цена для такого хорошего заведения…

Ладно. Ему тоже нужно отвлечься. Что бы они не увидели, это осталось позади, ведь не станут же те страшные люди преследовать их. Надо просто выдохнуть, забыть — и дальше наслаждаться своим отпуском.

— Дорогая, — заметил Бао Минь. — Я всё ещё не понимаю, честно говоря, зачем ты выбрала ресторан азиатской кухни. Разве мы не могли бы поесть такое и дома?

— Вчера мы уже были в русском ресторане, — капризно отозвалась Бао Цзен. — Мне не понравилось, хочется чего-то привычного. А здесь, судя по отзывам, отличный повар и прекрасный сервис. Нужно только найти вход; судя по карте, мы сейчас находимся где-то позади ресторана.

Бао Минь поднял взгляд; действительно, кажется, они зашли не с той стороны. Чёрный вход и мусорные баки явно не должны были попасть в поле зрения клиентов «Океазии».

Металлическая дверь отворилась. Отлично, как раз можно спросить, как…

А затем слова застыли у Бао Миня в горле второй раз за этот день.

Здоровяк в чёрном костюме буквально вылетел из дверного проёма; рухнув на асфальт, от попытался было встать, но…

— Значит, мусор, — заметил не предвещающий ничего хорошего голос.

Бао Цзен сдавленно пискнула, вцепившись в плечо мужа. Но тот и сам буквально окаменел от страха. Тёмные щупальца, словно сотканные из мрака, вылетающие из-за спины человека в красной рубашке, выглядели… так, словно тот вышел из какого-то фильма ужасов.

— Значит, мусор, — повторил тот. Щупальца молниеносно метнулись к лежащему на земле; ещё одно с размаху отворило крышку мусорного контейнера. Лежащий протестующе замычал, но сделать ничего не успел — его быстро подняли в воздух и швырнули вниз, прямо на кучу дурно пахнущих очисток и объедков.

Грохот крышки. Щупальца снова дёрнулись вбок — и второй контейнер, поменьше, грохнулся на первый, надёжно придавив крышку, из-под которой уже звучали стук и истошные вопли.

Тип в красной рубашке повернулся к Бао Миню и Бао Цзен; кажется, он только заметил их. Щупальца уже исчезли, но одна только странная, зловещая ухмылка на его лице заставляла леденеть кровь в их жилах.

— Цыганская магия, — хмыкнул он — и, развернувшись, снова скрылся за железной дверью.

Пауза.

— Дорогая, — тихо выдохнул Бао Минь. — А может… поищем какой-нибудь другой ресторан?

* * *
Ладно, может, я погорячился?

Не с охранником, нет. Этот придурок своё полностью заслужил; может быть, впредь избавится от привычки называть случайных встречных «мусором». Когда выберется. И когда отмоется.

А вот ту пожилую китайскую пару, возможно, пугать не стоило.

Впрочем, плевать на такие мелочи. Я быстро оглядел коридорчик. И как мне попасть к Орлову?

На второй этаж — так, кажется, сказал метрдотель ЛаКруа?

Что ж, значит, мне на второй этаж.

Не обращая внимания на парочку застывших в ужасе официантов, я быстро зашагал обратно в ресторанный зал.

Метрдотель, разумеется, меня увидит. И, конечно же, погонится. Плевать; я не собирался больше вступать с ним в диалоги — ни в длинные, ни в короткие. Вывести меня силой он не сможет, даже позвав всех охранников в квартале, так что главная сложность здесь — не сорваться и не покалечить его в процессе.

Дверь хлопнула за моей спиной; не глядя ни на кого, я чётким шагом направился к лестнице.

Ага, а вот и он. Округлив рот и выпучив глаза, метрдотель был уже на подлёте ко мне; он пытался что-то выдавить из себя, но выходило плохо. Видимо, тот факт, что я вернулся в зал, а охранник — нет, слегка не соответствовал его ожиданиям.

— Нахер, — быстро определил я, махнув ему рукой. — Нахер.

С теми, кто не понимает по-человечески, я продолжать беседы не собирался.

— С… с… — метрдотель сдавленно шипел, словно змея, подавившаяся кроликом. — С-с-сюда нельзя! Особенно тебе!..

Я же сказал — нахер. Даже не оборачиваясь, я продолжил спокойно подниматься наверх.

— Стой! — кажется, он вопил как-то уж слишком громко для такого респектабельного ресторана. Позади меня зазвучали ещё шаги; кажется, вслед за своим гордым предводителем поспешили и другие официанты с охраной.

Неужели всё-таки придётся…

— Что за вопли? — раздался наверху лестницы недовольный голос. — Что тут происходит?

О. Наконец-то. Не останавливаясь, я на ходу салютнул Орлову от шляпы.

— Господин Орлов!.. — торопливо выдохнул метрдотель, взлетая следом за мной. — Я прошу прощения за эту безобразную ситуацию; этот человек прошёл сюда сам, но мы сейчас же выведем его вон…

Орлов удивлённо глянул на меня, будто спрашивая, что происходит; я лишь пожал плечами в ответ.

— Выведете? — с голосе Константина зазвучал лёд. — Да, ситуация и правда безобразная, это точно.

— Мы уже… — метрдотель резко опустил руку мне на плечо…

— Вы можете мне объяснить, — Орлов сделал два шага и буквально стряхнул его руку с моего плеча, брезгливо поморщившись, — зачем вы собрались «выводить» из ресторана моего друга, который пришёл сюда по моему личному приглашению?

…не удержавшись, я развернулся. Очень хотелось взглянуть на все эти снобские лица в этот момент.

Что ж, это того стоило. Увидеть, как метрдотель бледнеет и краснеет одновременно; как официанты делают тихие шаги назад, явно мечтая испариться; как у них у всех в глазах читается ужас и непонимание — как, как так вышло, что этот цыган с улицы оказался другом их босса?

— Го… го… господин! — вот теперь метрдотель принялся заикаться по-настоящему.

— Угу, — заметил я.

— Простите… я не знал… я понятия не имел…

— Разве? — я приподнял бровь. — А мне казалось, я сам тебе об этом сказал, первым же делом. Слушай, — я повернулся к Орлову, — может, у тебя в заведении работают глухие?

— Уже не работают, — Орлов был мрачнее ночи. Кажется, он и так был не в лучшем настроении, когда появился здесь — и я уже догадывался, кто был тому причиной — ну, а эта сцена окончательно его испортила.

— Господин Орлов!.. — взвыл метрдотель.

— Я непонятно выразился? — Орлов гневно уставился на него. — Или ты правда думал, что останешься здесь работать после того, как публично оскорбил моего друга и опустил репутацию ресторана ниже плинтуса?

Да уж. В чём Орлову не откажешь, так это в умении ставить людей на место всего парой слов.

— Да и чёрт бы с ним, — довольно хмыкнул я. — Пусть остаётся на своём рабочем месте и запомнит урок получше. Может быть, в следующий раз будет вежливее.

— Думаешь? — Константин обернулся на меня. — А не проще будет вышвырнуть этого идиота и нанять кого-нибудь покомпетентнее?

Я ещё раз поглядел на замершего метрдотеля. Ладно-ладно, это отчаяние на лице, эти вытаращенные глаза стоили этой проволочки.

— Где гарантия, что следующий не повторит его ошибок? — усмехнулся я. — А этот уже свой урок получил, уже дрессированный.

Метрдотель нервно сглотнул.

— И да! — вспомнил я, хлопнув себя по лбу. — Охранника своего из контейнера выковыряйте! Быстрее, пока он не пропах на всю жизнь.

— Чего? — Орлов изумлённо глянул на меня. Недовольство в его глазах медленно сменялось весельем.

Я снова пожал плечами.

— Так уж вышло. Не люблю, когда меня называют мусором, так что пришлось и этого научить кой-чему.

— Если так дальше пойдёт, — слегка рассмеялся Константин, — мне придётся приплачивать тебе за обучающие курсы для персонала.

Он глянул на застывших официантов с бледно-розовым метрдотелем во главе, и смешинка исчезла из его глаз.

— Вон, — рявкнул он. — И потрудитесь принести для гостя закуски. Живо!

Ну, этих не нужно было просить дважды.

Орлов вновь оглядел меня с головы до ног и покачал головой.

— Ну ты даёшь. Кажется, где бы ты ни появился, всюду… устраиваешь целое шоу. И что это за наряд?..

— Долго объяснять, — махнул я.

Константин пожал плечами — и двинулся вперёд, жестом пригласив меня за ним.

— Как прошло утро? — спросил он на ходу, всё ещё продолжая странно на меня поглядывать.

— Да так, — я наконец-то стащил с головы цыганскую шляпу. — Ничего интересного.

Поднявшись по ступенькам, мы свернули к первой же двери.

— Этот тип, — тихо заговорил Орлов, вновь хмурясь, — был не очень рад, когда я сказал, что позвал эксперта. Кажется, он воспринимает как оскорбление саму мысль о том, что нужны какие-то ещё эксперты, кроме него.

Я остановился перед дверью.

— Или он просто собирается тебя обмануть — вот и не хочет проверки.

Константин собирался было что-то сказать — но, передумав, махнул рукой, натянул на себя радушную улыбку — и распахнул дверь.

— Ну, вот, все в сборе, — громко заметил он, проходя внутрь. — Знакомься, это Антон ЛаКруа, известный коллекционер артефактов и тёмный практик из Франции…

Что, опять тёмные? Да сколько можно-то.

Мрачный ЛаКруа уже сидел за столом, сверкая лысиной. Здоровенный чемодан лежал прямо по центру стола, всё ещё закрытый, а француз с кислым видом покачивал в руке бокал с вином.

— Что у вас там происходило, господин Орлов? — он скользнул по мне взглядом. — Я слышал шум. И… это что, и есть ваш эксперт?

Лицо ЛаКруа вновь скрутилось в презрительной гримасе; он пробежался по мне взглядом с ног до головы, и, похоже, был разочарован своими выводами.

Ну, вот. И этот туда же.

— Выглядит больше похожим на вашего одноклассника, — продолжал француз. — Сколько ему? Девятнадцать? Двадцать?

А, фух. Вот видите, как плохо судить о людях по первому впечатлению. Я-то думал, он тоже придерётся к моему цыганскому наряду, а он придрался к моему возрасту. Видимо, в свободолюбивой Франции проблема расизма не стоит так остро, как в России.

— При всём уважении, господин ЛаКруа, — осторожно заметил Орлов, садясь напротив (я сел возле него). — Мне ведь тоже чуть за двадцать.

— При всём уважении, господин Орлов, — в тон ему ответил ЛаКруа, — вы и не называете себя экспертом. А этот человек…

Он сделал неопределённый жест рукой.

— Я ничего не имею против людей вашего возраста в принципе. Но для того, чтобы разбираться в тёмных артефактах, нужны определённые знания и, не побоюсь этого слова, определённый жизненный опыт. Предмет, который мы сегодня обсуждаем — не какая-то побрякушка; это своего рода легенда среди адептов Тёмного Пути по всему миру…

Ох. Второй раз за короткое время мне затирали какой-то пафосный бред, и снова звучали слова «Тёмный Путь». Да сколько можно-то?

— Ну, — спокойно заметил я, оглядывая ЛаКруа, — если вы считаете, что я, как эксперт, некомпетентен — то вам же лучше. Если я ничего не понимаю в тёмных артефактах, то даже не замечу, если вы попытаетесь продать моему другу подделку или…

— Подделку?! — взвыл козлобородый, едва не подскакивая. — И, по-вашему, я должен терпеть подобные заявления? Вы позвали невесть кого, господин Орлов, и этот невесть кто-то теперь принимается меня оскорблять — а вы думаете, я стерплю это как должное?

— Спокойно, спокойно! — Константин поднял обе руки вверх, призывая всех не нервничать и не пороть горячки. — Мой друг не имел в виду ничего такого. И он вполне компетентен, когда речь идёт об оценке артефактов…

— О! — ЛаКруа снова уставился на меня в упор, чуть щуря один глаз, отчего, создавалось ощущение, что он — опереточный злодей. — Так он компетентен! Господин Орлов, знаете ли вы, что подобные вещи, — он постучал пальцем по выделанной коже чемодана, — могут по-настоящему оценить всего несколько десятков человек в мире?

Он криво усмехнулся.

— И как же зовут вашего «компетентного» друга? Если он относится к узкому кругу настолько авторитетных экспертов, то я должен знать его имя.

Мы с Орловым поглядели друг на друга. Ну, да, настоящее имя снова не назовёшь.

— Никс, — представился я. — Просто Никс.

— Меня не интересуют ваши школьные клички! — отмахнулся француз. — Слушайте, мне кажется, что наша сделка бесперспективна! Возможно, я не имею права отдавать Зев Пустоты в такие безответственные руки, как ваши!

Набивает цену, ясно-понятно.

— Что… Пустоты? — уточнил я ровным тоном.

ЛаКруа воззрился на меня с возмущённым видом.

— Ваш… ваш… — его голос задрожал; французский акцент в безупречном русском стал чувствоваться сильнее. — Ваш, с позволения сказать, «эксперт» даже не слышал о Зеве Пустоты? Я сразу понял, что передо мной дилетант, но чтобы до такой степени?!..

Он вскочил; его рука дёрнулась к чемодану.

— Стойте! — Орлов вскочил следом. — Мы даже не обговорили условия сделки!

— О, я не ухожу, — успокоил его ЛаКруа. — Просто… хочу развеять ваши заблуждения по поводу «компетенции» этого так называемого «эксперта».

Ну, да. Куда же он уйдёт без своих денег. Так расхваливать товар, даже не показав его, может только тот, кто очень хочет толкнуть какой-нибудь мусор.

— С вашего позволения, господин Орлов, — закончил мысль ЛаКруа, — я сделаю один звонок. По счастью, в Москве есть один человек, который действительно разбирается в подобного рода вещах; хуже меня, конечно, но уж точно получше этого… этого…

— Неуча и дилетанта, — услужливо подсказал я.

— Вот именно!

Я пожал плечами; озадаченный Орлов кивнул.

— Да-да, конечно, звоните. Я буду рад выслушать мнение и этого человека, и вообще, чем больше мнений…

Но ЛаКруа уже выскочил за дверь вместе со своим чемоданом.

Орлов тут же повернулся ко мне.

— Что ты творишь? — он сделал страшные глаза. — Я позвал тебя оценить артефакт, а не отпугивать продавца!

— А тебе самому не кажется, что продавец… хочет тебя обдурить? — спокойно заметил я. — Эти манеры «всё знающего мудреца», флёр таинственности в словах. Не удивлюсь, если он припрятал этого своего знакомого заранее.

— Я понимаю, что доверять его эксперту безоговорочно глупо, — согласился Константин. — Но… всё-таки, прошу, будь с ним повежливее.

Я ничего не ответил, лишь снова пожал плечами.

— И что это ещё за Зев Пустоты? — уточнил я. — Звучит… слишком громко, чтобы быть чем-то настоящим.

— А ты правда не знаешь?

— Девять лет комы, — напомнил я. — Так что это за штука?

— Артефакт действительно легендарный, — пояснил Орлов. — История прослеживается на два столетия назад, и…

Два столетия? Ха. Совпадение, или это ещё одна штучка из моей личной коллекции? У меня уже закончились остроумные комментарии по этому поводу, так что я просто спросил:

— Допустим, а делает-то он что?

— Заставляет вещи исчезать, — отозвался Орлов.

…чего?

Я нахмурился, пытаясь понять, было ли у меня в тайнике что-то подобное, но память почему-то ничего не подсказывала.

— Вообще любые? — я наклонил голову. — Если так, то почему этот ЛаКруа ещё не король мира, владея этой штукой?

— Нет-нет, только неодушевлённые, — пояснил Орлов.

Ладно, ладно.

— А что это ты, собственно, хочешь заставить исчезнуть? — задумчиво заметил я.

— Ну… — Орлов покачал головой. — Была мысль, не сможет ли Зев Пустоты заставить исчезнуть нечто нематериальное. Вроде болезни, или…

Он осёкся.

— В общем, это личное.

Как будет угодно.

Дверь распахнулась, и ЛаКруа с довольным видом вернулся в кабинет. Вслед за ним в помещение вошёл официант — буквально на цыпочках, стараясь не задерживать на мне взгляда и вообще делать вид, что его тут нет — и поставил перед нами огромное блюдо с суши и ещё какими-то закусками в азиатском стиле.

— Он будет здесь, господин Орлов, — довольно пообещал ЛаКруа. — И вы, господин… Никс. Мой знакомый будет тут совсем скоро, и детально разъяснит вам…

Я меланхолично подхватил палочками суши.

— Ну, хорошо, — заметил я. — А пока мы его ждём, может, вы наконец покажете нам товар? Пока не прозвучало экспертное мнение и я могу составить собственное, независимое.

ЛаКруа торжествующе глядел на меня.

— Товар… — пробормотал он, ставя чемодан обратно на стол и щёлкая замками. — Что за вульгарное слово…

— Так вы не собираетесь его продавать? — невинно уточнил я.

ЛаКруа моргнул.

— Конечно, собираюсь, — отрезал он. — Но…

— Значит, это товар, — заключил я.

Кинув в меня пару мысленных молний, ЛаКруа наконец распахнул чемодан, открывая моему взгляду…

Кольцо.

Я медленно поморгал, глядя на артефакт. Да, эту штуку я помню, полезная вещица. Такая была в каждом моём тайнике, на каждой планете. Но, перебирая варианты, я даже не вспомнил про неё, потому что даже подумать не мог, что…

— Серьёзно? — заключил я. — Огромный чемодан ради… вот этого? Вы не могли найти коробочку для кольца, или хотя бы сумку поменьше? Зачем было помещать эту кроху в кейс такого размера?

— Что вы понимаете, — презрительно фыркнул ЛаКруа. — Это кольцо — опаснейший артефакт. Неосторожное обращение с ним может привести к трагедии. Кейс забит нейтрализующими заклинаниями, что делает транспортировку безопасной… насколько это вообще возможно.

А, так вот что это за закорючки по всей внутренней поверхности чемодана. И всё для того, чтобы «обезопасить» простое, невинное пространственное кольцо.

Будь я в Галактике, такую штуку можно было бы купить где угодно. Не сказать, чтобы дёшево, но и не запредельно дорого; пространственные кольца — артефакт простой и незаменимый, так что ими пользовались практически все.

Говоря грубо, это маленькое карманное измерение, хранилище чего угодно. Замена куче сумок и рюкзаков. Почему в форме кольца? Да потому что так шанс потерять его снижается до минимума.

Ну и… да, пожалуй, кольцо действительно может «заставить вещи исчезать». Перемещая внутрь себя.

— Впечатлены, полагаю, — со сдержанным довольством в голове заметил ЛаКруа. — Ну, господин эксперт? Что скажете?

Скажу, что вы задолбали растаскивать вещи из моего тайника, вот что я скажу.

— Вещь, похоже, подлинная, — заметил я. — Другой вопрос, в каком она состоянии.

За два века на Земле… доморощенные маги могли сделать всё, что угодно, пытаясь, например, понять, куда же кольцо «девает» предметы. И, судя по тому, что ЛаКруа ничего не сказал об этой функции — либо они так и не поняли… либо вообще всё поломали.

ЛаКруа покосился на меня с подозрением.

— А вы не можете оценить состояние сами, господин «эксперт»? — с издёвкой заявил он. — Берите, проверяйте. Можете даже потрогать руками, только аккуратно.

Я спокойно вытащил кольцо из маленького отверстия, прорезанного в мягком материале. Поднёс его к глазам, поглядел на свет…

И положил на стол перед ЛаКруа.

— Хорошо, — кивнул я. — Продемонстрируйте нам его работу.

— Что?

— Продемонстрируйте, — спокойно повторил я. — Пусть оно уберёт… да хотя бы вот эти палочки для суши.

Две деревянные палочки тоже легли перед ЛаКруа, я же спокойно подхватил очередную сушину руками и отправил в рот.

— Вы понимаете, о чём говорите? — ЛаКруа впился в меня взглядом. — Понимаете, какой опасный артефакт лежит перед вами, и насколько рискованно каждое его применение?

Я лишь пожал плечами.

— То есть, вы хотите продать нам товар, чью работоспособность даже не докажете?

— Вы сами сказали, что он подлинный, «господин эксперт», — огрызнулся ЛаКруа.

— Сказал, — согласился я. — А ещё сказал про состояние. И сейчас мой вердикт таков: за два столетия использование ваш Зев Пустоты вышел из строя и попросту не работает. Вы знаете об этом, поэтому и решили продать бесполезный мусор тому, кто готов заплатить за него хорошую сумму.

Есть.

Испуг, на миг мелькнувший в зрачках француза, тут же подсказал, что я прав. Впрочем… это и так было понятно. Пространственное кольцо имеет свой запас вместимости, проверить который можно, глянув его камень на просвет, и этот — ярко-красный.

Пространственное хранилище забито доверху. Там не найдётся места даже для палочек для суши, не говоря уже ни о чём серьёзном.

— Господин Орлов, — ЛаКруа повернулся к Константину, — вы же не собираетесь слепо доверять мнению вашего друга?

— Ну, — тот поглядел на кольцо, — вы ведь и правда не хотите демонстрировать его работу.

Кажется, до него начало доходить, что его собираются кинуть на деньги. Интересно, сколько за кольцо просит этот тип?

ЛаКруа кивнул.

— Что ж, ладно, — согласился он. — Господин Орлов… я вижу у вас на шее медальон-определитель. Разрешите?

Я глянул на Орлова; ну, да, у того на шее действительно висел какой-то кулончик в виде гладкого камня. Похоже… что-то вроде шара той гадалки в таборе, только в миниатюре; крохотный анализатор магической энергии.

Орлов кивнул, снимая медальон с шеи.

— Я мог бы воспользоваться своим, — проговорил ЛаКруа, — но я взял чужой медальон — специально для чистоты эксперимента. Итак, поскольку использовать Зев Пустоты здесь и сейчас опасно, а вы требуете проверки…

Кулончик на миг завис над кольцом — и принялся наливаться тёмно-синим свечением, чуть мерцая и покачиваясь. От него исходили тихие потрескивающие звуки.

— Ну как? — француз поглядел на нас. — Удовлетворены?

Я поглядел на Орлова. Кажется, тот тоже уже медленно терял уверенность в том, что хочет покупать эту штуку.

— Мило, — согласился я. — Камушек засветился. Можно показывать фокусы на детских праздниках. А теперь будьте так любезны, продемонстрируйте нам… настоящую работу Зева Пустоты.

Константин аккуратно забрал и сердитого ЛаКруа свой амулет.

— Да, — подтвердил он. — Это было бы очень любезно с вашей стороны, господин ЛаКруа.

Судя по этой язвительности, вернувшейся в тон — ему достаточно. Желание покупать кольцо упало куда-то в ноль.

Ха. Самое смешное, что… кольцо вполне рабочее. Нужно просто избавить его от лишнего груза.

Вот только явно не стоит покупать его у ЛаКруа за полную цену, которую он просит. Продолжаем торговаться.

Взгляд француза заметался под нашими.

— Шарлатанство! — сердито буркнул он. — Вы не доверяете мне, господин Орлов — с моим именем, с моей репутацией! Но доверяете своему знакомому, просто потому, что он сказал…

— Просто потому, что своим бездействием вы подтверждаете его слова, — отозвался Орлов. — Если кольцо работает как нужно, если артефакт в полной силе, вы ведь можете за две секунды разрешить все наши сомнения, разве не так?

ЛаКруа открыл было рот… и в этот момент в дверь кабинета постучали.

— Господин Орлов, — в дверь сунулся очередной официант, — эти господа говорят, что они по приглашению господина ЛаКруа…

Ну, да. В иное время их бы не пустили без записи. Но после сцены со мной метрдотель пустит наверх кого угодно, безо всяких документов. Официант отодвинулся, пропуская входящих; один из них расплылся в радостной улыбке.

— Великий Мастер! — воскликнул он. — Какая встреча!..

ЛаКруа довольно улыбнулся.

— Вы мне льстите, друг мой, я всё-таки ещё не Великий Мастер…

— А я и не вам, господин ЛаКруа, — отозвался тот.

Я поглядел на вошедших — и закатил глаза. Серьёзно? Снова вы? Даже тут мне нет от вас покоя?

Повар-Голицын и его долговязый ученик Игнат, радостно глядя на меня, стояли в дверях.

* * *
Прим. автора: всех сНовым Годом! И помните, лайк и комментарий — лучший праздничный подарок.

Глава 8

— Ты правда думаешь, что… он ещё жив?

Взгляды Михаила и Наины вновь пересеклись; глава рода пожал плечами. Скептицизм его жены, конечно, был понятен, но в то же время…

— Вчера утром я представить не мог, что он встанет, а вчера днём — во что выльются все его похождения…

В кабинете повисло задумчивое молчание; Наина тихо зарылась в бумаги, связанные с последними приготовлениями к свадьбе, Михаил сосредоточенно листал отчёты на планшете, пропуская лишний мусор и цепляясь глазами за отдельные слова или фразы.

— Да, пожалуй, — наконец, отозвалась женщина. — Шума было больше, чем ожидалось…

— Больше, чем ожидалось? — в голосе Михаила звучала скорее усталость, чем что-то ещё. — Да он поставил на уши весь город!

— Не преувеличивай, — Наина покачала головой. — Город на уши поставил не Йошида, а сам факт его выхода из комы. А его действия… всего лишь несколько эпизодов. Ярких, неожиданных, но вряд ли потрясших кого-то, кроме непосредственных участников и свидетелей.

Она отложила в сторону бумаги и поглядела на мужа.

— Именно к этому я и клоню, Миша. Не переоценивай его… и не надейся на многое. Тела не нашли, но… шансы, что он сумел сам провернуть фокус со взрывом и уйти от наших оперативников, ничтожно малы по сравнению с шансами, что взрыв устроил кто-то другой. Кто-то из… огромного множества людей, желающих его смерти.

Михаил тяжело вздохнул.

Нет, он не мёртв. Йошида никак не мог быть мёртв.

Наина может сомневаться, может изливать свои сомнения и на него. Пожалуй, её аргументы звучали странно… как будто она хотела, чтобы Михаил так думал, или что-то недоговаривала. Но вокруг Михаила недоговаривали все и постоянно, такова жизнь аристо. Потом подумает на досуге, что бы это значило.

А пока же досугом и не пахло.

Йошида жив. Тело не найдено — это почти верный признак того, что тела и нет, а есть живой человек. Конечно, точных доказательств у Михаила не было, но вся его интуиция кричала о том, что Йошида жив, и…

…и ни единой догадки о том, где он может находиться или чем занят.

Михаил снова принялся листать документы в планшете; Наина углубилась в служебные отчёты Сокола о том, как проходит обеспечение безопасности прибывающих вскоре гостей из Англии.

Спецслужбы рода работали с самого утра. Посетили буквально все места, где отметился вчера Йошида, и… ничего не нашли.

Ожидаемо. Если тот попытался изобразить собственную смерть, он не пойдёт туда, где его будут искать в первую очередь. Но ведь… Кто-то же должен знать хоть что-то!

Ратибор Горыныч. У этого старикашки вечно такой вид, будто он знает всё — но не собирается говорить ни слова. Чёрта с два разберёшь, когда это так, а когда он и правда не при делах.

Как бы там ни было, на него ничего не было. Михаил был готов нарываться на конфликт с Горынычем, зная, что ставка — его сын, но ссориться из-за бездоказательных подозрений было бы глупо. Единственным, что принесли ему утром от Ратибора следаки рода, был счёт за причинённый прошлой ночью ущерб.

Романовы, конечно же, ничего не знают. Они никогда и ничего не знают, и глупо было бы ожидать иного от давно угасшего рода. Сергей Романов, как выяснилось, понятия не имел не то что о Йошиде — о своей собственной дочери! Впрочем, по его словам, он давно привык, что она может не ночевать дома или приходить под утро.

Наверное, хреновой идеей была та помолвка. Но такие осознания приходят не сразу; для этого и нужны подобные моменты.

Тигран Гасанов валяется в больнице, и покинет её стены ещё нескоро. По иронии судьбы, он сейчас там же, где девять лет провёл сам Йошида. Его семья пока молчала, будто ничего не произошло, но Михаил отлично знал, что это лишь временная пауза.

Как бы там ни было, и эта ниточка тоже заканчивалась ничем. Как и… все остальные.

Подумать только, чем он занимается.

Михаил потёр виски и потянулся к графину с водой.

Не то, чтобы он был не рад возвращению сына, но… как всё-таки неудачно выпал момент. Конечно, никто не мог предугадать заранее или как-то повлиять, никто не мог, но если бы Йошида очнулся всего через неделю-другую…

Ещё вчера утром заботы Михаила были привычными и рутинными. Поддержка репутации рода, чьи позиции во многом держались на его личной силе и старых соглашениях, а потому были, по сути, карточным домиком. Дипломатические игры с британцами и японцами, как один из способов эти самые позиции основательно укрепить. Бесконечные соглашения с говнюками вроде Суворовых, где на каждую строчку приходится по три юридических ловушки.

И всё в таком духе — буднично, обыденно, знакомо и скучно. Интриги, наследники, переделы территорий и бесконечный унылый трёп. Месяцы споров, скрытых угроз и таких же скрытых подлизываний всех и всем, лишь бы только продвинуться на лишний миллиметр вперёд.

Словом, обычная жизнь аристо.

А затем Йошида пробуждается — и… пошло-поехало. Наина, конечно, права: город взбудоражила вовсе не драка в ночном клубе или торги на аукционе. Город взбудоражил… потенциал Йошиды. Он ведь совершил всё это за долбанные сутки — даже не успев толком встать с больничной койки!

Честно говоря, поведение Йошиды попросту вышибало дух, выбивало Михаила из колеи. Привыкший к другому темпу событий, к жизни на иной скорости, он просто не поспевал за сыном. Его миром был мир, где сила — скрытое, затаённое оружие на крайний случай, а не то, чем тычут в лицо всем и каждому; где действия подолгу обдумывают, выжидая благоприятного момента — а не кидаются вперёд, сломя голову.

Словом, он серьёзно отстал — и успел наделать ошибок. Михаил не был дураком, и мог признать моменты, в которых повёл себя по-идиотски. К примеру, решение сплавить сына Романовым, решив, что там он будет в безопасности и под надзором. Вместо того, чтобы приставить к нему в двадцать раз больше охраны с приказом не отводить глаз.

Возможно, он становится стар и теряет хватку. Либо же… Йошида и правда — неконтролируемый ураган, к которому не знаешь, как подступиться, особенно с непривычки. Вот именно это и вселяло в него уверенность, что в истории со взрывом не всё так просто; даже больше, чем отсутствие тела.

Неужели он и раньше был таким? Девять лет назад? Михаил напряг память, вспоминая сына в детстве…

На планшете выскочило новое сообщение, вырвав его из воспоминаний. Дёрнув бровью, Михаил принялся быстро читать.

Погодите-ка.

Что?..

Да быть не может.

Цыгане устроили в городе крупную драку? Цыгане, которые сидели тише воды, ниже травы долгие десятилетия? Которые могли сколько угодно хвалиться своими силами и титулами, но прекрасно понимали, что как только они начнут наглеть — их схватят за шкирку?

И с кем? С людьми Тиграна Гасанова, отлёживающегося в больнице после ночных тумаков от Йошиды. Его семейство сейчас старательно открещивалось от произошедшего, заботясь о своей репутации. Гасановы были влиятельными аристократами, к тому же богатейшим родом в городе; бизнес-партнёрами Распутиных в том числе.

Да не может же быть…

И Медведевы? Глаза Михаила расширялись по мере того, как он вчитывался в строки отчёта. Явились на место, вступили в конфликт с их спецурой… едва не начали межродовую стычку…

Ну ведь не может…

Михаил замер, боясь прочесть дальше. Боясь обнаружить то, что подтвердит его догадки.

…и всё из-за какого-то никому неизвестного цыгана — якобы цыгана. Укравшего — опять же, якобы укравшего — дочь Медведевых.

Михаил вздохнул. Очень хотелось надеяться, что цыган окажется просто цыганом, а драка просто дракой, но…

Банда Гасанова — попавшего в больницу из-за Йошиды только этой ночью. Дочь Медведева — которую её отец только этим утром сватал Йошиде в невесты.

Нужно быть идиотом, чтобы не обратить на этого внимание.

Б**ть.

Всё может быть.

* * *
Яркий луч света в тёмном полумраке; как дыхание Истины, обнажающей нервы действительности. Кто угодно разговорится, хочешь-не хочешь, когда этот луч светит тебе прямо в глаза.

Грязный представитель улиц, сидящий перед агентом Новаком, бы не кем угодно, а бесполезным отбросом общества. Но нёс такой же бесполезный словесный мусор, как и остальные.

—Эй! — в десятый раз доказывал он. — Я сзади был, не видел ничего, слышал так — полслова! Вижу — конь несётся, все за ним, и я тоже…

Ложь. Как обычно. Как до него и как после. Но они с напарником докопаются до правды. Всегда докапываются. Новак щёлкнул зажигалкой, закуривая.

— За кем — за ним? — Лисовская уставилась на цыгана в упор, опираясь кулаками о стол, но, кажется, особого страха она ему не внушала.

Вечная беда отбросов в том, что они уверены в собственной безнаказанности — пока жизнь не начнёт выворачивать им собственные кишки через горло, образно говоря. Новак медленно встал и спокойно выдохнул в лицо допрашиваемому клуб едкого дыма.

— Тебе задали вопрос, приятель, — хрипло заговорил он, сбивая пылинку с плеча. — И если мне только покажется, что ты попытаешься ответить «за конём»…

— Парень! Парень! — быстро и испуганно заговорил цыган, попытавшись взмахнуть руками; наручники звякнули. — Но я не знаю, кто это был! Он не наш, и вообще я не разглядел! Рубашка красная! Просто какой-то парень!

— Не разглядел, но знаешь, что «не ваш»? — жёстко отрезала Лисовская.

Конечно. В толпе этого города каждый встречный — всего лишь «просто какой-то парень». Без имени, без личности, без души. Душу выпивает бесконечное одиночество мегаполиса, взамен наполняя тело рутиной. Новаку это было знакомо.

Однако прямо сейчас речь шла о вполне конкретном парне, и этот отброс знал, где его найти — или, во всяком случае, знал то, что поможет искать его.

— Своих я знаю! — снова затараторил цыган. — День рождения у барона Драгомира, большой праздник! Там все собрались! Каждый род, каждая семья, все ромалэ… Откуда я знаю, откуда был этот? Не из моего рода, больше я не…

Новак стукнул рукой по столу — так, что вздрогнул девственно прозрачный бокал с дорогой минералкой, к которому допрашиваемый с начала разговора даже не прикоснулся. Наручники не позволяли дотянуться.

— Ты не понял, парень, — криво усмехнулся он, снова выдыхая кольцо дыма. — Мне плевать на тебя. Мне плевать на барона Драгомира, и его маленький праздник, и все ваши рода. Вы вписались не в ту заварушку; пошли не по той дорожке, а для таких, как ты, подобные дорожки оканчиваются на дне реки.

— Ай! — взвизгнул цыган. — Барон сказал — за ним, я вскочил на коня, погнал!.. Барона нужно уважать! Пока прискакали, там уже дерутся, я тоже…

Агенты переглянулись. Эту шарманку они уже слышали сегодня много раз.

В глазах у Лисовской — недоверие, усталость. Напарник не верила, что у них получится выбить из этих типов что-то другое.

Ну, она просто была не очень хороша в допросах.

Новый клуб дыма.

— Знаешь, — Новак отодвинул Лисовскую, а сам сел напротив цыгана, закинув ногу за ногу, — ты тут завёл разговор об уважении. Мол, барона Драгомира нужно уважать… что ж, давай потолкуем с тобой об уважении, приятель.

Цыган выпучил глаза. Разговор был ему непонятен, а потому пугал. Новак хищно улыбнулся, зажав сигарету между зубами.

— Люди, по правде говоря, то ещё дерьмо, — продолжил он. — В этом городе отличить одно от другого невозможно даже с очень хорошим микроскопом, а уж понять, кто достоин уважения, а кто нет, и того сложнее. Но, по счастью, у меня есть в запасе один верный способ.

Он побарабанил пальцами по столешнице.

— Кишки, приятель. Цвет кишок — вот что говорит о человеке лучше всего.

Испуг в глазах допрашиваемого только рос. Лисовская уставилась на Новака с лёгким изумлением… впрочем, пока не вмешивалась.

Вот и славно.

— Глядя на цвет чьих-то кишок, ты сразу понимаешь, кто он такой, этот человек — или, вернее, кем он был, — Новак покачал головой. — Бывают кишки тёмно-красные, как густая кровь. Это кишки людей исключительно достойных уважения, умных и смелых. Порой и среди них встречаются подонки, как и везде, но это всё равно будут подонки первостатейные, высшей пробы, с чувством собственного достоинства.

— Брат… не надо… — выдавил из себя цыган.

— Брат? — Новак хмыкнул. — Как мало нужно людям, чтобы назвать кого-то братом. Чьи-то матери старались, рожали братьев, чтобы потом являлись самозванцы и умаляли их выстраданные заслуги?

Он снова затянулся.

— Так вот, о кишках. Ты перебил.

— Я всё скажу…

—…и, надеюсь, не станешь перебивать снова, — Новак усмехнулся. — Так вот, дружище. Бывают люди, чьи кишки отдают ярко-красным. Обычно это наглые выскочки с горячей кровью. Их смелость основана не на том, что они по-настоящему храбры, а на том, что они тупы и не могут осознать опасности. Впрочем…

Лисовская делала ему какие-то жесты за спиной цыгана. Чего это она?

—…даже они лучше, чем экземплярчики с нежно-розовыми кишочками. Батистовые плаксы, чьи поджилки трясутся при виде каждого намёка на опасность, но при этом желают быть во главе и жить припеваючи, не имея на то, никаких оснований. Никакого уважения, хотя порой они бывают слегка полезны.

Новак улыбнулся ещё шире; сигарета чуть не выпала из зубов.

— Но позорней всех — те, чьи кишки стали коричневыми. От всего дерьма, что пропущено через них. От всех пороков, впитанных в душу. От страха и алчности, лживости и самовлюблённости…

Он резко встал; стул с грохотом повалился на пол комнаты для допросов, так, что вздрогнул не только цыган, но и Лисовская.

— Какого цвета у тебя кишки, парень?! — прорычал Новак, наклоняя лицо к цыгану. — Какого цвета?

— Я скажу… я скажу…

— Так говори, а не трать впустую воздух!

— Но я видел мало! А слышал ещё меньше…

Новак ничего не ответил, продолжая глядеть на цыгана в упор. Тот задёргался ещё сильнее.

— Это был санакуно! Санакуно, так сказала цыганка! А он…

— Это имя? — уцепившись за слова, нельзя было дать слабину; Новак не двигался с места, продолжая задавать вопросы, пока допрашиваемый мечтал оказаться от него как можно дальше.

— Нет! Это… это… — цыган замялся. — Санакуно это не…

— Хватит мямлить. Говори!

— Это ромал с великой силой! — цыган едва не плакал, уверенный, что живым он отсюда не выйдет. — Он положил руку на шар, и шар треснул, а! Никто так не мог!

— Он раздавил шар рукой? — не поняла Лисовская.

— Не рукой! Сила разорвала его! А потом он играл на гитаре…

— А это ещё тут при чём?

— Потом он сел на Бурана! — цыган выпаливал всё, что шло на ум. — Буран не просто конь! Он потомок коня, на котором Император ездил! Никто не мог его приручить! Санакуно смог!

— Бред какой-то, — тихо пробормотала Лисовская. — Ладно. Это всё лирика. Что ты знаешь об этом типе? Откуда он, из какого рода? В каком районе обитает?

— О санакуно говорилось в наших пророчествах, — продолжал цыган. Кажется, слова его напарника он пропускал мимо ушей — зато от Новака не отводил взгляда. — Он явится… сила его будет велика, и он объединит всех… Или погубит. И вот он явился, но мы разозлили его… зря барон Драгомир сказал за ним гнаться, зря…

— Эй! — потребовала Лисовская. — Успокойся и говори по существу. К какому роду относится этот тип, в каком районе он живёт…

— Никто его не знает! — благоговейно прошептал цыган. — Никто, а! Говорю! Он явился из ниоткуда, его никто не знал…

Лисовская со злостью посмотрела на Новака. Она не сказала ни слова, но всё и так читалось. «И этот не сказал ничего полезного, только наплёл бредятины из местного фольклора».

Ну, нет. Новак медленно распрямился.

Этот тип дал очень интересную зацепку.

Вот только… какой-то цыганский антихрист? Нет, это было бы слишком просто для произошедшего. Новак чувствовал спинным мозгом, как над угольной землёй сгущаются свинцовые тучи.

Тут что-то большее. Этот санакуно… не просто какой-то цыган с мощным Даром.

Грядёт что-то больше; что-то страшное. Всё внутри Новака кричало об этом. Что-то… извне, словно из глубин космоса; что-то древнее и могущественное.

Иначе к чему так резко заболело простреленное колено?

* * *
— А с ним не соскучишься, верно? — хмыкнул Горыныч, заруливая во двор невзрачного строения. Пустая подворотня казалось совершенно… будничной.

Илана Медведева тихо цокнула языком. Да, у этого дедка всё было схвачено. Пожалуй, она почти не удивилась, когда он вдруг достал ключи от мирно стоящей на улице машины. «Страховой вариант», так, кажется, пояснил он тогда. «Подобные вещи должны быть повсюду».

А вот Йошида Распутин… Что-то в нём, определённо, было. Что-то такое, чего никогда не разглядит отец — но она увидела сходу. И шарм, и харизма, и — чего уж скрывать — сила.

Вот только…

— Удача не может быть вечной, — спокойно заметила она.

Старик неторопливо припарковался и распахнул дверь.

— Если это удача, — парировал он. — Взять хотя бы твоё, мм, похищение. Как я посмотрю, ты не сильно сопротивляешься. Как для похищенной.

Да, пожалуй. Илана… сама пока не определилась с тем, что ей следует делать дальше. Побыть и правда пропавшей какое-то время? С одной стороны, это может принести проблемы, а с другой — и пользу. Чего больше?

— А что толку? — заметила она. — Расклад не в мою пользу. Не согласилась бы играть роль похищенной — стала бы ей по-настоящему.

К тому же… вопрос «что толку» говорил о другом; о том, чего Горыныч не знал и знать не мог.

Планы отца. Выдать её за Йошиду, позволить роду выйти на передний план, вступить в большую игру. А раз её всё равно сводят с этим парнем… вот она и решила немного ускорить весь процесс. И, может быть, поняв, что движет Йошидой и как найти к нему ключик.

— Вы на редкость спокойная девушка, Илана, — благодушно заметил Горыныч, открывая дверь обыденно выглядящего дома. — Или, может быть, просто умная. Большая редкость в наши дни.

Илана вежливо улыбнулась в ответ — и замолчала, проходя вслед за ним.

Если начистоту, она не любила таких, как Йошида. Слишком молодых, слишком импульсивных, действующих не от опыта или ума, а от эмоций. Куда больше ей нравились мужчины, похожие на отца — собранные, серьёзные, пропахшие дорогим алкоголем, сигаретами и тяжёлым одеколоном.

Такие, как… Ратибор Горыныч.

Нет, конкретно он, наверное, всё же староват. Будь он моложе лет на десять, пятнадцать…

И в то же время, его возраст — это прямое свидетельство того, чего он стоит. Это значит, что у него были силы дожить до своих лет, занимая подобное положение.

Импульсивные мечтатели без реальной силы… такие долго не живут. Отец наглядно ей показывал, что бывает с теми, что не отмерил семь раз прежде, чем отрезать, и его дочь накрепко запомнила урок.

Евгений, например. За Суворовым стоял могучий род — как и за Йошидой. Вот только сам он не представлял из себя… ничего такого. Горы самомнения, дикое эго и кипящая агрессия на всех, кто не кланялся ему в ноги.

То, что случилось вчера в парке… Вернее, почти случилось. Вот он, предел его амбиций. Она и раньше знала, что Евгений ничтожество, теперь же презрение к нему стало ещё выше.

С другой стороны… она давно догадывалась, что этим всё закончится. И вчера, выходя вместе с ним в парк, взвесила все риски и была к этому готова. Как она и говорила, Суворов ничтожество сам по себе, но за ним стоит сильный род.

Отец всегда учил её, что семья важнее всего. Даже важнее личных интересов. Немного потерпеть, поизображать слезливую дурочку, чтобы затем Суворовы оказались в долгу перед её родом? Неприятно, но она была готова на это пойти.

Йошида… стал непредвиденным фактором. Впрочем, к лучшему: теперь род ещё в большем выигрыше, а ей не пришлось… в общем, не пришлось.

Вот только у неё с отцом слегка разнились взгляды на то, как достичь блага для семьи. И она была даже готова пойти наперекор отцу, чтобы отстоять свою точку зрения. В конце концов, он сам её этому учил.

Щёлкнула дверь квартиры.

— Ну — милости прошу, — пригласил Ратибор, заходя внутрь.

— И где мы? — Илана огляделась. Просто и без шика, но чисто и даже уютно. Чувствуется, что это жилище… человека практичного и с опытом.

— Одна из моих квартир, — улыбнулся старик. — Человеку моего рода занятий полезно иметь гнёздышки то там, то тут по всему городу. Есть хочешь?

Разувшись, он направился на небольшую кухню; Илана услышала, как чиркает спичка.

— Кого другого я бы спрятал в месте поскромней, — заметил Ратибор, — но вы, Илана, гостья особая. Да и Йошида на меня рассчитывает.

Йошида… да, Йошида.

Так кто же он такой? Такой же импульсивный пацан, как и Евгений, только играющий в героя, но не имеющий реальной силы? Или же…

Не-а. Всё гораздо хуже.

Илана медленно разулась и, пройдя в комнату, опустилась на диван. Ничего так. Уютно. Со вкусом.

Йошида… не импульсивный пацан без силы. Он импульсивный пацан с силой. И он не стесняется её демонстрировать. А вот о том, чтобы обдумывать свои действия — и, что куда важнее, последствия своих действий — речи не идёт.

То, что случилось вечером в парке, уже вчера заставило её сомневаться в верности отцовского решения, но встреча была слишком короткой, и сказать что-то наверняка было сложно. Теперь — после нападения на съёмочную площадку, а также того, что Йошида устроил в таборе — она была уверена в своих выводах на все сто.

Йошида просто кипит силой. И, зная это, он идёт вперёд, не видя препятствий и не глядя по сторонам. Это… даже хуже, чем полагаться на удачу, если так подумать. Он играет с окружающим миром, словно с занимательной игрушкой, пробует его на прочность.

Стань она женой Суворова — и план отца сработал бы. Суворов, при всех его недостатках — плоть от плоти мира аристо, и играет по заведённым правилам.

Йошида… для него эти правила — пустой звук. Говоря с отцом, она ещё могла в этом сомневаться, но только не теперь, после табора и скачки на коне по улицам Москвы. Йошида торопливый, суетный, непосредственный и так далее.

Он любит ломать шаблоны. Весь маленький мирок аристо только и держится на таких вещах, как традиции, связи, внутренняя культура. То, что впитано с молоком матери и вбито каждым днём воспитания. То, что понимают и принимают все, от самых достойных и сильных — до ничтожеств вроде Евгения.

И то, чего не сможет понять Йошида.

Если сделать всё, как хочет отец… всё пойдёт не так. Во главе рода Медведевых окажется импульсивный, нетерпеливый парень. Большой ребёнок с амбициями. А благодаря силе — ещё и с реальной властью в руках. Едва ли это пойдёт на пользу семье Медведевых.

Так что… остаться в стороне не получится. Придётся брать всё в свои руки и вносить в отцовский план серьёзные поправки.

Прислушиваясь к шуму, доносящемуся из кухни, Илана чуть улыбнулась. Она любила таких людей, как Ратибор Горыныч.

Скорее всего, потому, что она и сама была таким человеком.

Глава 9

— Великий Мастер, глазам не верю!.. Это и правда вы? — улыбка Голицына расплывалась всё шире; на вытянувшееся лицо ЛаКруа он не обращал никакого внимания.

Впрочем, моё собственное лицо сейчас вполне могло бы с ним посоперничать. Серьёзно?.. Уходить от культистов, пригибаясь по кустам; вляпаться в бой на съёмочной площадке; похитить Илану Медведеву; прокатиться на цыганском жеребце и спровоцировать массовое побоище…

…и всё ради того, чтобы вы сейчас снова наткнулись на меня?

— Эээ… — Орлов тоже слегка озадаченно поглядел на нас. — Так ты… знаешь их?

— Так, мельком, — шумно выдохнул я. — Случайно… пересеклись.

— Голицын, — ЛаКруа почему-то сделал ударение на последнем слоге, — о ком вы говорите? Здесь нет никого, кроме меня и этих двух…

Уууу. А он напрашивается.

— Что за дурацкие вопросы, господин ЛаКруа? — Голицын удивлённо поднял бровь. — Я говорю о Великом Мастере.

ЛаКруа проследил его взгляд… и едва не позеленел.

— Да что за спектакль тут происходит? — он снова вскочил на ноги, чуть не опрокинув стол. — Магистр Голицын! Я считал вас серьёзным человеком… тем, кто не будет проворачивать подобные дурацкие шутки…

Я тихо прикрыл лицо рукой.

Угораздило же.

Великий Мастер, что б его…

— Магистр, — спокойно попросил я, поднимая глаза на Голицына. — Выйдите на минутку, будьте так любезны.

Пожалуй, если он сейчас полезет с объяснениями и начнёт меня нахваливать, как торговка на базаре, это только окончательно спугнёт ЛаКруа, и тот, чего доброго, и правда передумает продавать кольцо.

— А?.. — осёкся Голицын. — Я… мы… мы что-то сделали не так?

Я ободряюще улыбнулся.

— Всё так, всё так. Просто выйдите на пару минут.

Зависнув на пару секунд, Голицын, наконец, сообразил, чего я хочу — и, развернувшись, быстро вышел обратно за дверь, потянув за собой долговязого Игната.

Я спокойно откинулся на спинку диванчика.

ЛаКруа, не моргая, глядел на меня. Изумление, недоверие возмущение… чудесный букет эмоций. Каждый раз как в первый.

— Они… послушались вас? — изумлённо пробормотал он.

— Господин ЛаКруа, — вздохнул я, качая головой. — Вы же сами сказали: здесь только мы трое. Вы не Великий Мастер, господин Орлов не Великий Мастер, под столом тоже никто не прячется. Следовательно…

— Что за чушь? — ЛаКруа сморщился, но маска уверенности на его лице теперь уже не была такой монолитной. — Как вы можете быть Великим Мастером?

— Откуда ты их знаешь? — Орлов тоже глядел с интересом. — Кто это вообще такие?

— Да? Откуда вообще…

— Сказал же, случайно пересеклись, — вздохнул я. — Так… боевые повара. Встретились в одном парке. Я там, скажем так, практиковал… секретную технику нарезки угря. Вот, теперь бегают за мной и просят научить их делать правильные сашими.

У ЛаКруа от такого объяснения глаза полезли на лоб; Константин недоверчиво хмыкнул. Ну… не буду же я объяснять ему все тонкости нашего знакомства? Идею он понял, а остальное никому знать необязательно.

— И вы хотите, чтобы я в это поверил? — фыркнул ЛаКруа. — Что какой-то неизвестный мне юнец — Великий Мастер? Да вы знаете, сколько человек вообще получали это звание?

— Неизвестный, — согласился я. — Мило, что вы употребили именно это слово, ЛаКруа. Что вы, собственно, знаете обо мне, чтобы делать выводы?

Хищная улыбка заставила распахнувшего было рот француза проглотить начало фразы.

Имидж. Вот что по-настоящему имеет значение. Как мы преподнесём себя друзьям и врагам, так они и будут к нам относиться.

А уже имея нужный имидж, можно добиваться своих целей. Например… диктовать типам вроде ЛаКруа свои условия.

— Господин Голицын! — громко позвал я — так, чтобы было слышно за дверью. — Можете заходить.

Дверь распахнулась осторожно, даже немного робко; повар глядел на меня заискивающе.

— Что ж, — заметил я ему. — Давайте разберёмся с делом, ради которого мы все здесь собрались.

Как бы там ни было, и от этого толстяка сейчас может быть польза. Главное, сделать всё грамотно. Все молчали. Повар и его ученик — подобострастно, чуть ли не заглядывая мне в рот; Орлов — просто предпочитая не вмешиваться и наслаждаться шоу; что до ЛаКруа, то тот просто дурел от происходящего, которое не укладывалось у него в голове.

— Кольцо, — заключил я.

Взгляды всех присутствующих устремились на кольцо. В глазах Орлова читался сильный скептицизм; кажется, он уже совершенно не горел идеей заполучить артефакт… но при этом явно наблюдал за происходящим с интересом.

— Когда вы вошли, — я повернулся к Голицыну, — мы как раз обсуждали… свойства Зева Пустоты.

— Этот так называемый Великий Мастер даже не знал названия артефакта, пока я… — попытался было возмутиться ЛаКруа, но я лишь махнул рукой.

— Я утверждал, — продолжил я, — что кольцо оригинальное, но… подпорчено долгим использованием. Господин ЛаКруа, конечно же, возражал.

По лицу Голицына пробежала тень.

— Кольцо, конечно, кольцо, — пробормотал он, отводя взгляд. — Вы совершенно точно сказали, что это оригинал, Великий Мастер.

ЛаКруа шумно выдохнул.

Я лишь иронично улыбнулся. Разумеется. Голицын явился сюда, чтобы подтвердить слова француза и набить цену кольцу. Но одно дело — впаривать некачественный товар невесть кому, и совсем другое — пытаться обмануть Великого Мастера.

— Так я и думал, — заключил я, глядя, как Голицын смотрит куда-то в столешницу. — Оригинал, но… неликвид. Господин ЛаКруа, сколько вы запрашивали за этот артефакт?

ЛаКруа буркнул что-то неразборчивое.

— Десять миллионов, — пожал плечами Константин. — Но там, кажется, звучали разговоры о других желающих купить, и о том, что если я хочу оказаться первым, можно надбавить ещё парочку…

— Вот именно! — вспыхнул ЛаКруа. — Не знаю, что на игру вы тут все ведёте и зачем сговорились на этот цирк, но я найду, кому продать кольцо! Если вы на этом закончили…

Он потянулся было к артефакту… но не успел. Тёмное щупальце, выпраставшееся из-за моего плеча, легонько шлёпнуло его по ладони — и накрыло кольцо.

Угу, конечно. Чтобы ты продал моё кольцо ещё кому-нибудь.

Голицын и Игнат уставились на щупальце с восхищением, Орлов и ЛаКруа — с удивлением.

— Тем не менее, — продолжил я, — хоть это и неликвид, но всё-таки оригинал. Кольцо заинтересовало меня; пожалуй, мне было бы интересно поэкспериментировать с ним, попытаться разобраться в причинах поломки. Я бы купил его для себя… за один миллион.

Глаза ЛаКруа снова распахнулись.

— Что?! В десять раз меньше моей цены?

— В десять раз меньше цены нормального, работающего артефакта, — резонно заметил я. — Но это всё ещё немалые деньги.

— Тогда я вообще отказываюсь продавать товар!

Щупальце не сдвинулось ни на миллиметр. ЛаКруа поглядел на него, беспомощно распахнув глаза.

— Хотя бы пять! — он вытер платком пот со лба.

— Полтора, — отрезал я.

— Что? Полтора? Три!

— Два миллиона, — кивнул я. — Два миллиона

— Это грабёж! — возмутился ЛаКруа.

— А это мошенничество, — ответил я.

— Великий Мастер, — с очень странным выражением лица заметил Голицын. — Вам не обязательно покупать именно это кольцо. Если желаете, я могу показать вам другие интересные артефакты, что хранятся у нас, в «Тёмной Спирали»…

Угу, ясно-понятно. Он тоже не хочет слить кольцо за копейки, и в то же время продолжает свои нелепые попытки меня завербовать. Извини, повар — ни то, ни другое меня не интересует.

— Другие артефакты — это мило, — улыбнулся я. — Но мне интересно именно это кольцо. Итак, два миллиона, и в придачу, господин ЛаКруа, я не буду уничтожать вашу репутацию, рассказывая кому-то о фокусе, что вы хотели провернуть.

Немая сцена. Я откинулся на спинку дивана, наблюдая за гаммой чувств, что проносились по лицу ЛаКруа.

— Господин ЛаКруа, — покачал головой Голицын. — При всём уважении к вам, я полагаю, что благорасположение Великого Мастера стоит куда дороже тех денег, которые…

Я спокойно закинул в рот ещё один ролл.

— Я понял, — глаза ЛаКруа горели яростным огнём. — Понял. Вы всё это подстроили заранее, да? Это ваша игра, Голицын? Хотите получить кольцо за бесценок, сделав из меня идиота?

— А вы, господин ЛаКруа, — заметил холодным голосом Орлов, пристально глядя на француза, — насколько я понял, хотели сделать идиота из меня, продав неработающую вещь.

Новая пауза; слова застряли у ЛаКруа в горле.

— Можете забирать кольцо и уходить, — улыбнулся я, убирая тёмное щупальце с артефакта. — Но, думаю, господин Голицын быстро сообщит всем заинтересованным лицам, кто вы такой и что хотите им продать. Так, господин Голицын?

— Конечно-конечно, — быстро закивал толстяк. — Позорить репутацию адептов Тёмного Пути мелким жульничеством — недопустимо…

Угу. Как будто ты сам не собирался принять в этом жульничестве участия.

— Ничего себе мелким, — заметил Орлов всё тем же тоном. — На десять миллионов.

— Так вот, — кивнул я. — Можете забирать его и уходить. Или… можете взять два миллиона — вполне приличные деньги — и сохранить свою репутацию. До следующего раза, когда вас разоблачат, по крайней мере.

На лицо ЛаКруа было страшно смотреть; дикая ярость вкупе с бессилием — и непониманием, как до этого дошло. Только что он был хозяином положения, таинственным знатоком с гарантией в виде Голицына, а мы с Орловым — двумя юнцами… и вдруг всё меняется, я оказываюсь Великим Мастером, а он — мошенником.

— Хотя бы три… — попытался снова начать торговаться он, но я пресёк попытки.

— Два. Это последнее слово.

Куда он денется? Кольцо для него бесполезно, а если Голицын раструбит всем об этом, продать его он тоже не сможет.

— Господин ЛаКруа, — слащаво улыбнулся Голицын. — Воспринимайте это иначе. Как… сделку с потенциалом на будущее. Сегодня вы потеряли в деньгах, но приобрели в полезных связях, и «Тёмная Спираль» искренне благодарна вам…

— Пошли вы к чёрту, Голицын! — огрызнулся нервный француз. — Вы и ваша благодарность!

Он обернулся на меня, затравленно глядя.

— Два миллиона.

— Два миллиона и моё молчание, — кивнул я. Орлов вытащил телефон, готовясь сделать перевод.

— Мне не нужно ваше молчание! — снова взвился ЛаКруа. — Я не делал ничего такого, о чём стоило бы молчать!

— Так мне можно рассказывать о том, как вы пытались продать неработающий артефакт по полной цене?

— Деньги отправлены, господин ЛаКруа, — ровным голосом сообщил Орлов. — Дождётесь поступления, или…

Не отвечая ни ему, ни мне, Лакруа вскочил — и вылетел за дверь, громко ей хлопнув. Я хмыкнул ему вслед.

— Даже чемодан не забрал. И зачем он мне?..

Подхватив кольцо, я спокойно нацепил его на палец. Как влитое. В голове на миг закололо; это устанавливалась связь с подпространством.

— Великий Мастер, — улыбнулся Голицын. — Надеюсь, вы довольны сделкой? Для меня было честью помочь вам…

Да, да, конечно. Ты видел, на что я способен, и теперь хочешь заручиться моей помощью. Ради этого ты пойдёшь на что угодно.

— Я доволен сделкой, — согласно кивнул я. — И я запомнил, что именно ваше вмешательство помогло мне получить артефакт, господин Голицын. Запомнил.

Пусть порадуется. В конце концов, я не сказал ничего конкретного.

* * *
Вежливость прежде всего.

Угу, как же. Закрыв за собой дверь местной уборной, я замер и прислушался.

Никого.

Заполучив кольцо, мне не терпелось проверить его в деле, а заодно проверить одну любопытную догадку, которая возникла у меня ещё в самом начале. Как вы думаете, для чего Тёмные могли двести лет использовать кольцо, да ещё так активно, что забили его под завязку?

Вот только проверять теорию я хотел бы без свидетелей. И если самого Орлова я ещё как-то мог бы допустить до этого зрелища, то демонстрировать что-то повару мне совершенно не хотелось. Так что я надеялся, что он, выдав ещё одну речь о том, как рад меня видеть и какая честь была помочь мне, уберётся вон…

Но вежливость, с-сука, прежде всего. И кто дёрнул Орлова за язык с этим его «может, принести вам чего-нибудь»? Тоже мне, нашёлся хлебосольный хозяин.

И вот я тут, в уборной ресторана — просто потому, что Голицын никуда не собирался уходить. Наверное, я мог бы отложить проверку… но какого чёрта? Я хочу проверить кольцо, и я его проверю!

За дверью тихо; в уборной я один. Вот и прекрасно. Направив кольцо на свободное пространство — если моя догадка была верна, то объект окажется объёмным — я отдал мысленный приказ выпустить наружу то, что лежит ближе всего к «выходу».

Яркая вспышка…

Ага, в яблочко.

Передо мной лежал труп.

Воздух тут же наполнился лёгким ароматом мертвечины; впрочем, тело выглядело не сильно разложившимся — так, денька два-три. Предметы, попавшие внутрь подпространства, погружались в стазис; не то, чтобы они не старели вообще, но старение замедлялось в разы. Идеальный холодильник… или хранилище для трупов.

Разумеется. Для чего ещё можно было использовать артефакт, заставляющий вещи бесследно исчезать, как не для того, чтобы прятать тела? Ну, ещё орудия убийств и прочие улики. Хмыкнув, я пригляделся к трупу; грузный тип лет пятидесяти с гримасой, застывшей на лице. Дорогая одежда; один палец странно выворочен. Похоже, перед тем, как отправить его в никуда, с него содрали кольцо.

Возможно, даже это самое. Было бы забавно.

Ладно, проверили и хватит. Теория подтвердилась, а главное — артефакт в полном порядке, работает; можно возвращаться. Направив кольцо на труп, я отдал приказ вернуть его обратно…

…и ничего.

Вашу мать.

Попытка номер два оказалась не успешнее первой. Подавив желание громко и некрасиво выматериться вслух, я яростно уставился на труп. Затем перевёл взгляд на кольцо.

Всё-таки сломали, сволочи!

Ну вот как с ними быть, а? Попала в руки простейшая игрушка — и ту умудрились испортить.

«Открыть логи».

О такой опции Тёмные, разумеется, не подозревали, а если бы и сумели что-то сделать — не прочли бы и слова, здесь всё на галактическом языке. По счастью, логи открылись сразу же; я пробежался глазами по строчкам текста, возникшим рядом.

Ага, вот нужное.

«Объём критически превышен. Необходима перезагрузка прибора».

И снова вашу мать!

Я тяжело вздохнул, медленно осознавая ситуацию. Перезагрузка прибора. Кольцо необходимо перезагрузить.

Проблема в том, что для этого его нужно опустошить. Полностью, не оставив там ничего.

Куда, скажите на милость, мне деть чёртову гору трупов, которыми там всё наверняка забито? Сколько их там могло накопиться за двести лет? Возможно, всего этого здания не хватит, чтобы…

Так, ладно. Помотав головой, я переключился на более насущную проблему. Куда мне деть один, конкретно этот труп, который так и валяется посреди туалета?..

Тихо ругаясь, я обхватил его двумя руками и приподнял. Совершенно не тяжёлый, но запах разложения ударил мне в нос сильнее; распахнув ногой ближайшую кабинку, я принялся осторожно пристраивать его на унитаз…

Хлопнула дверь.

Окончательно зверея от происходящего, я толкнул тело вперёд. Та ещё задачка — заставить его сидеть, когда труп закоченел и не желает менять позы!

— Эээ… простите? — неуверенно раздалось за моей спиной.

Я с силой пнул тело в живот, и ноги согнулись; труп рухнул на унитаз. Причём рухнул в полном смысле: голова склонилась вниз, руки коснулись пола. Блин, ещё чуть-чуть — и он весь сползёт на пол!

— Занято, — сердито отозвался я, оглядываясь назад. В дверях стоял растерянный субтильный тип в очках, испуганно глядя на происходящее. Труп ему виден не было — по крайней мере, целиком — но сцена всё равно вызывала много вопросов. К тому же, он с подозрением начал поводить носом…

— У моего дедушки серьёзное несварение желудка, — деловито пояснил я, с размаху захлопывая дверь кабинки за секунду до того, как труп сверзился со своего сидения. — Похоже, повар что-то перепутал.

Не дожидаясь, пока странная и неловкая ситуация станет ещё более странной и неловкой, я пулей вылетел из туалета и взлетел по лестнице на второй этаж.

Находись я где-то ещё — просто оставил бы его тут и ушёл. Но оставлять такой подарочек в ресторане Орлова было неловко. Я хлопнул дверью кабинета.

— Великий Мастер, вы вернулись! — тут же расцвёл Голицын, что-то жующий. — Мы как раз обсуждали артефакты с вашим другом; он изумительный знаток и коллекционер…

— Не сейчас, — быстро отмахнулся я. — Константин. Ты нужен мне внизу, это срочно.

— Что-то опять с персоналом? — тот поднялся с озабоченным видом.

— Хуже, — помотал я головой. — Небольшая… проблемка.

Да уж, это будет трудно объяснить.

— Возможно, я мог бы помочь? — снова заулыбался Голицын. Эта улыбка вообще когда-нибудь сходит с его лица? Я замотал головой; только его там и не хватало, конечно же.

— Оставайтесь тут, угощайтесь. Ни в чём себе не отказывайте. Мы сейчас вернёмся.

…по лестнице вниз мы слетели очень быстро; Орлов не отставал.

— Выглядишь так, — заметил он, — будто у нас проблема.

— Да уж, — выдохнул я. — Угадал так угадал.

Некоторые вещи проще… показать.

Очкарика в уборной уже не было. Чёрт, это плохо. Куда он пошёл? Что успел увидеть и понять?

— Придержи дверь, — велел я, быстро подходя к кабинке и распахивая её.

Труп, лишившись опоры, со всей дури хлопнулся об пол.

Тишина.

Какое-то время Константин изумлённо глядел на тело. Затем перевёл взгляд на меня; я развёл руками — мол, так уж вышло.

— Мда, — задумчиво протянул он наконец. — Ты… и правда умеешь удивлять, Йошида. Я ожидал чего угодно, но…

— Случайно получилось, — отозвался я.

— Случайно получилось?! — воскликнул он. — Тебя не было пять минут!..

Взгляд парня медленно упёрся в меня.

— Кольцо, да? — сощурился он. — Вещи вовсе не исчезают в никуда.

Я кивнул.

—… понятно, для чего они его использовали всё это время, — пробормотал он, переводя взгляд на труп. — Его кто-нибудь видел, кроме тебя?

А Орлов не дурак, ой, не дурак. Сходу сообразить то, до чего не додумались все поколения могучих Тёмных.

— Один тип видел, кажется, — кивнул я.

— Как ты вообще смог достать его оттуда… а, ладно, — Орлов махнул рукой. — Однажды. Однажды ты расскажешь мне и это, и всё остальное… А сейчас нужно его куда-то быстро деть, да?

Я криво усмехнулся.

— Полагаю, просто вызвать скорую не вариант.

— Да уж, — Константин принюхался. — Тогда придётся объяснять, где он пробыл последние дня… два.

— Не говоря уже о том, что он может быть в розыске, — добавил я.

Если он лежал ближе всего к выходу, значит, попал в кольцо последним. В каком, интересно, состоянии первые трупы, что лежат там?..

Орлов помотал головой по сторонам, соображая. Я тоже не отставал. Снова применить чётки, отведя глаза?.. Нет, не сработает. Для этого нужна была бы новая потасовка или вроде того, а это привлечёт к ресторану слишком много внимания.

— Стой здесь, — наконец, определился Орлов. — И никого не пускай. Я быстро.

Вылетев за дверь, он куда-то заспешил, я же сменил его на боевом посту.

Ждать пришлось недолго. Грохот за дверью, как будто что-то тяжёлое грузно едет по дорогому паркету, подсказало мне, что за вариант выбрал Орлов.

Ох, блин.

— Холодильник, — даже не спросил, а скорее констатировал я, когда пареньвкатил в уборную массивный белый ящик на колёсах. — Холодильник для мясных туш.

— Мясо? — Константин указал на лежащий на полу труп. — Мясо. В конечном итоге, все мы — мясо. Так какие вопросы?

Никаких. Я одобрительно кивнул. Тем более, идей лучше пока всё равно не было.

— Давай, клади внутрь, — Орлов с размаху откинул крышку, и наружу вырвался клуб густого белого пара.

Покачав головой, я приподнял «благоухающее» тело за плечи.

— Холодильник придётся выбрасывать.

— Если бы это была самая большая наша проблема, — заметил Орлов, подкатывая ящик ещё ближе. Я закинул тело на бортик и в два движения перекинул его внутрь; ноги согнулись — кажется, под не совсем естественным углом — но, по крайней мере, туша поместилась внутри. Крышка хлопнула, и мы уставились друг на друга.

— Очкарика не видел? — заметил я. — Худого такого.

Константин пожал плечами.

— Не видел. Зато меня видели все — и персонал, и посетители… хорошо хоть, не вечер.

Ох. Я прикрыл глаза. Ладно, бывают ситуации, когда без импровизации не обойтись.

— Значит, рано или поздно сюда явятся с проверкой, — я покачал головой. — Есть идеи, что ты им скажешь?

Орлов пожал плечами.

— Запись с камер всё скажет за меня. В туалете камер нет, а там, снаружи… Что ж, сколько человек сюда вошло, столько и вышло. Труп в виде трупа сюда тоже никто не вносил. Нет тела — нет дела.

Звучит осмысленно.

— А это куда?..

— Вези к задней двери, — определил Орлов. — Я покажу, куда…

— Я знаю.

— Да? — он на секунду расширил глаза, а затем махнул рукой. — И почему я не удивлён.

Я упёрся в холодильник; тот легко сдвинулся с места и покатил по полу обратно.

— Это ведь тоже останется на камерах, — заметил я, понизив голос. — Как ты прикатываешь сюда эту штуку, как мы вдвоём выкатываем её обратно…

— Останется, — кивнул Константин, идя рядом. — Пока не знаю… придумаю что-нибудь. В крайнем случае… какая беда — запись исчезла, ох уж эта техника!

Он усмехнулся.

— Это тоже вызовет вопросы.

— Вопросы будут в любом случае.

— Не поспоришь, — согласился я.

Весь свободный персонал, все гости заведения — все так и таращились на нас. Я оглядывался по сторонам, но всё-таки не заметил среди замерших клиентов того очкарика. Ясно… этот тихий маленький ресторанчик уже очень скоро станет центром всеобщего внимания.

Пора отсюда убираться.

— Ничего, — как-то уж слишком уверенно заметил Константин. — Я всё-таки тоже не последний человек среди аристо города. Нервы, конечно, потреплют, но серьёзных последствий не будет.

Интересно, кого он сейчас убеждает? Меня или себя самого?

— Будем надеяться, — выдохнул я, выталкивая холодильник через небольшой порожек. — Надеяться… и думать, как можно поправить положение.

Всё-таки Орлов вляпался в это из-за меня и моего нетерпения.

Он как раз деловито шёл передо мной, отмахиваясь от высунувшихся поваров и распахивая двери. Вот и последняя дверь, наружу…

Охранник, весь заляпанный мусором, как раз со стоном входил в неё, держась за голову; за его спиной виднелись два наполовину развороченных контейнера и несколько его коллег, которые, видимо, и вызволяли беднягу всё это время.

— Что?.. — Орлов на миг оторопел. Охранник же уставился на меня с ужасом в глазах и попятился.

— Дорогу! — мне было не до церемоний; холодильник так и норовил застрять в и без того узких дверях. Охранника дважды просить было не нужно; он выскочил обратно и, кажется, отбежал подальше.

— Фу, — заметил Орлов, помахивая ладонью у лица. — Ты бы… сходил, принял душ. От тебя несёт мусором.

В его глазах я заметил смешинку.

Наконец, холодильник с трупом внутри оказался снаружи, и я с облегчением присел на него. Все посторонние лица убрались от греха подальше, и снаружи остались только мы двое.

— Сейчас подъедет машина, — сообщил Орлов, присаживаясь рядом и вытирая пот со лба.

— Уже придумал, куда его деть?

Парень помолчал пару секунд.

— Мест много, — наконец, отозвался он. — А я… скажем так, умею прятать вещи. Безо всякого кольца.

Он покачал головой.

— Да уж. Ты умеешь удивлять, Йошида. Нужно быть сумасшедшим, чтобы находиться рядом с тобой.

— А как же ты? — усмехнулся я.

Орлов хмыкнул в ответ.

— Может быть, я и есть слегка сумасшедший.

Он покосился на кольцо у меня на пальце.

— Не буду спрашивать, откуда ты знаешь об этой штуке, но… она бы мне не помогла, да?

Я медленно выдохнул.

— Убирать болезни и прочие нематериальные вещи?

Он кивнул.

— Не помогла бы, — поморщился я.

— Ладно, — как ни в чём не бывало, заметил он. — Я ведь тебя для этого и звал, строго говоря.

И всё-таки лёгкая досада в его голосе не укрылась от меня.

Хм.

— Голицын, — вдруг заметил я.

— А что он? — не понял Орлов.

— Он говорил, что у них в штабе есть куча интересных артефактов, — медленно протянул я. — Как думаешь… найдётся среди этого что-то, подходящее для тебя?

В глазах Орлова мелькнул огонёк.

— Почему этот тип называет тебя Великим Мастером? — уточнил он. — Всё-таки.

— Я же сказал, — хмыкнул я. — Его покорила фантастическая нарезка тунца.

Мы оба рассмеялись. Да уж, когда с кем-то вдвоём прячешь труп, это… как-то сближает, что ни говори.

— Думаешь… он настолько хочет завербовать тебя в свою секту, что отдаст тебе артефакты по первому требованию? — Орлов поглядел на меня с интересом в глазах. Кажется, он и сам был не уверен в ответе.

— Возможно, — я пожал плечами. — Если правильно его мотивировать. Если…

Мысли шевельнулись у меня в голове, складываясь в нужную картину.

Итак. Задача номер один: произвести на тёмных достаточное впечатление, чтобы они согласились отдать мне все нужные артефакты. Задача номер два: деть куда-то трупы, заполнившие пространство внутри кольца.

Кажется, я знал, как убить двух зайцев одним выстрелом.

* * *
Наверное, нас не было минут двадцать; возвращаясь, я опасался, что Голицын не дождался нас и ушёл, но опасения были напрасны. Повар был на месте и жрал за обе щёки. Сидящий рядом с ним Игнат не отставал от него, пользуясь выпавшим шансом поесть в ресторане нахаляву.

— Господин Голицын, — заметил я, заходя. — Прошу простить, что заставил вас ждать так долго…

— Ничего-ничего! — не переставая жевать, тот замахал руками. — Это совершенно не страшно!

Отлично. Рыбка заглотила наживку.

Самое время наделать из неё суши.

— Что ж, — я плюхнулся обратно на кожаный диванчик. — Я ведь и в прошлый раз, кажется, ушёл по-английски, даже не поблагодарив вас за помощь…

— Пустяки, пустяки, — заверил меня Голицын. Да уж, если общаться с этим типом слишком долго — можно заработать диабет.

— Это всё спешка… — начал было я, но повар тут же меня перебил.

— Что вы, Великий Мастер! Не оправдывайтесь, и так ясно, что время такого занятого человека, как вы, расписано по минутам!..

Он хитро улыбнулся.

— И всё-таки… может, вы заглянете к нам, в «Тёмную Спираль»? Уверен, нам будет что показать вам.

Я переглянулся с Орловым. Что ж, тем легче; люблю, когда кто-то делает мою работу за меня.

— Кстати говоря, — очень ненатурально «вспомнил» Голицын. — У нас там для вас есть небольшой сюрприз.

Вот как?..

— И что же это? — аккуратно уточнил я.

— Те двое, что напали на вас на кладбище, — сообщил толстяк. — И уютное помещение для допросов. Вы ведь наверняка захотите узнать, кто они такие и кто их послал?

— Кладбище?.. — пробормотал Орлов.

Я покачал головой.

— Ладно, господин Голицын. Вы действительно умеете убеждать! Давайте взглянем на этих бедолаг.

Голицын расцвёл ещё сильнее.

— Только с одним условием, — добавил я. — Мой друг идёт с нами.

* * *
Девушка замерла у поворота, прислушиваясь.

Тихо.

Эта «Тёмная Спираль» уже много лет как не имела особой политической силы, и всё-таки расслабляться было нельзя. Тёмные — известные мастера магических ловушек и прочих неприятных штук, и потому в их штаб-квартире всего нужно быть настороже.

Расслабляться вообще никогда нельзя. Она уже расслабилась… этим утром. И каков итог?

Реверс прикрыла глаза; к горлу подкатил ком. Карапулько… он и сейчас стоял у неё перед глазами — живой, с улыбкой на лице. Обещающий вернуться через пятнадцать минут.

А потом этот… взрыв…

Она ведь даже не узнала его имени. Называла Карапулько — так же по привычке, как и звала себя фамилией Реверс, после этого года.

Сейчас ошибиться нельзя. Новые потери недопустимы. Тем более, что на кону — жизни двух последних по-настоящему дорогих ей людей.

Начальство вытащило её у Распутиных не за красивые глаза; они вообще были сильно недовольны провалом в последнем задании. Грёбаный Сокол умудрился выжить, а сама Реверс — провалить всё, что только можно. Но всё же её вытащили… потому что знали: в этом задании она сделает всё возможное.

Её учителя, Виталий и Григорий, не погибнут от рук тёмных. Если она не смогла спасти Карапулько… то спасёт хотя бы их.

Толчок двери; та тихо отъезжает в сторону. Вот и комната для допросов, как они её называют. А по факту — настоящая пыточная. Не дожидаясь, пока её заметят, Реверс выбросила руку с пистолетом вперёд…

И застыла, распахнув глаза.

— О. Гляди-ка, Виталий. Подкрепление.

— Я вижу, Григорий. Вовремя.

Ну, разумеется. И как она могла в них сомневаться. Сердце девушки забилось чуть чаще.

— Я… рада вас видеть, — улыбнулась Реверс, пряча пистолет и перешагивая, через два полураздетых тела, лежащих на полу.

Виталий и Григорий переглянулись — и, пожав плечами, продолжили натягивать балахоны тёмных.

Глава 10

— Что? — не выдержал Орлов.

Я тихо хмыкнул. Ну, да, я ничего ему не говорил, но мой взгляд красноречиво выразился за меня.

Честно признаться, когда он попросил о небольшой остановке у своего дома, я не придал этому особого значения. Мало ли, что может понадобиться человеку перед поездкой в секту тёмных культистов. Но кто же знал, что Константин просто… озаботился собственным имиджем?

Давайте так. Из меня неважный судья Модного Приговора, однако даже моих наблюдений за модой Земли хватало, чтобы при взгляде на Константина в голове выскакивало простое «чересчур». Парень сидел возле меня, на заднем сидении, и выглядел как… Человек, который хочет смешаться с толпой тёмных культистов, ни разу в жизни этих культистов при этом не видев.

— Между прочим, — понизив голос, с лёгкой обидой произнёс он, — это не новодел. Я купил этот костюм на одном аукционе, ему больше сотни лет…

Мой взгляд с сомнением скользнул по угольно-чёрному плащу-камзолу со старомодными обшлагами и серебряными пуговицами, на которых были выгравированы пентаграммы. Я постарался не закатить глаза.

—…вот только всё повода надеть не было, — заключил парень. — Редко когда встретишь публику, способную отдать должное филигранно исполненному раритету.

— Это ты… — я натужно улыбнулся, разглядывая запонки в виде черепов на его рукавах, — в точку. Действительно филигранно.

Я отвел взгляд от парня. Забавно. Орлову действительно льстит интерес к его небольшому хобби в виде коллекционирования; я это заметил ещё во время первой встречи. Хотя казалось бы, по всей логике, при его-то деньгах и связях потребность во внимании у него должна быть закрыта…

Впрочем, ничего особенно удивительного в этом не было. Деньги и связи получают одобрение со стороны просто так, по самому факту наличия, и неважно, что ты делал и как. А вот хобби — это уже личное, это уже часть тебя.

По крайней мере, выходку Орлова с переодеванием я себе объяснил именно так.

— Ты так уверен, что они оценят твой наряд по достоинству… — я заговорил чуть потише, — словно хорошо знаешь, что эти темные из себя представляют.

Я вот пока слабо понимал это, честно говоря. Отчасти именно поэтому я и взял с собой Константина. Всё-таки никогда не знаешь, когда возникнет вопрос, который не задашь самим культистам, или потребуется чьё-то известное имя, которое можно безболезненно засветить.

Впрочем, это всё мелочи. Я обещал Орлову артефакт из коллекции тёмного культа, так вот пусть он сам и выберет, что ему нужно. Похоже, он и саму поездку воспринимал как приключение, сверкая щенячьими глазами. Пусть; как-никак, после сцены с трупом в холодильнике я ему должен.

Что же до меня… Само собой, что меня никоим образом не волновали разборки локальных сект друг с другом — тёмные для меня были и оставались исключительно способом разобраться с проблемой. А проблема никуда не делась — висела у меня прямо на пальце, разрываемая чёрт знает каким количеством трупов изнутри. Так что моя основная задача — сплавить тёмным всё это кладбище и убраться подальше.

— Не слишком хорошо, — со вздохом признался Орлов. — Какое-то представление имею, конечно… но не так много как хотелось бы.

Я молча пожал плечами; мол, излагай хотя бы то, что есть.

— Аристо не любят тёмных, — продолжил парень. — Относятся к ним… как ко второму сорту. Родители говорили, что тёмные — люди без чести и без принципов, и даже сам источник их силы какой-то не такой, недостойный аристократов…

Я хмыкнул. Можно подумать, сами аристо образцы благородства. Нет, это только отмазка, причина в другом.

— В общем, сколько бы денег и власти ни было у тёмного, аристо никогда не признают его равным себе, — заключил Орлов. — И не допустят до реального влияния.

Ну, разумеется. Кто же согласится заполучить лишнего конкурента?

— Но с чего пошло такое предубеждение? — тихо заметил я. — И что всё-таки за недостойный источник силы?

— Понятия не имею, — с сожалением отметил Орлов. — Знаю, что им нельзя владеть землёй. К тому же, их не пускают вести бизнес с аристократами, поэтому им остаются только дела с простолюдинами. А прочее… родители не очень любили эти разговоры. Казалось, даже обсуждать тёмных — это что-то плохое.

Он потёр переносицу.

— С другой стороны, о тёмных довольно много сказано в одной из моих любимых манг, и если…

Я покачал головой и поднял руку вверх, прерывая его.

— Не стоит. Не хочу выстраивать своё отношение к ним по разукрашенным раскраскам с текстом.

— А зря, — слегка возмутился Орлов. — Тёмные культисты довольно популярный образ в художественной культуре, и особенно в манге. Такие вещи на пустом месте не появляются.

Я фыркнул.

— Как скажешь.

Что с мангой, что без неё — картинка складывалась в лучшем случае смутная. Честно говоря, из всего, что мне известно, тёмные больше напоминали просто попавших в опалу ко своим же бывших аристократов, нежели демонопоклонников или что там ещё подразумевал Орлов, когда говорил про художественные образы. В конце концов, все различия, которые я уловил, заключались скорее в социальном положении, чем в способностях или умениях.

Ещё и это их желание сидеть тише воды, ниже травы…

Интересный факт. За все девять лет своей жизни Йошида Распутин не слышал о тёмных. Ни разу. Ни в каком качестве. Ни о том, что такие были в прошлом, ни о том, что такие существуют в настоящем. Ясно одно — клановские их не любят.

Если даже наследник Распутиных, в которого с раннего детства запихивали клановскую историю и этикет, не имеет ни малейшего понятия о том, кто ты такой… значит, ты действительно натворил что-то такое, о чём лучше всем забыть.

Я поглядел на повара. Если Игнат, сидящий за рулём, следил за дорогой и вообще не слишком обращал на нас внимание, то Голицын, казалось, немного нервничал. Он то и дело оборачивался на нас, то ли пытаясь услышать, о чём мы шепчемся, то ли опасаясь задать какой-то вопрос.

Ну и ладно. Захочет — спросит.

— Вряд ли тут дело только в источнике силы или в их связях с простолюдинами, — заметил я, глядя на Константина. — Может, им не нравился их вкус в одежде.

Орлов пожал плечами.

— Кстати, — вспомнил я. — Ты же спокойно пошёл на сделку с одним из них. А вроде как аристократам нельзя этого делать.

— Да ладно там, — поморщился Константин. — Официальное отношение это одно, а реальность — другое. Такие сделки совершаются сплошь и рядом.

Обычная практика. Когда у кого-то много ценного ресурса, на «правила и ограничения» люди предпочитают закрывать глаза. А ресурса в виде артефактов у тёмных, надо полагать, предостаточно.

— К тому же, в длинный перечень моих увлечений уже много лет не входит клановская возня с традициями, — добавил Орлов, словно вспоминая что-то.

— Эээ… Великий Мастер! — ожил в этот момент и Голицын. В очередной раз обернувшись, он, кажется, всё-таки решил не смолчать. С лёгкой озабоченностью на лице он переводил взгляд с меня на готический плащ Орлова и обратно.

Что, не оценил старинного стиля?

Я лишь молча поднял бровь.

— Возможно, мне не стоит обсуждать ваши решения… — по лбу толстяка снова покатился пот, — но… кем является для вас этот человек рядом? Я не уверен, что ему стоит идти с нами.

Мы с Орловым переглянулись. Что ещё за новости?

— А что, какие-то проблемы с этим? — я цепко уставился Голицыну прямо в глаза.

Толстяк отёр лоб своим пожелтевшим платочком.

— Поймите, это не неуважение ни к нему, ни, тем более, к вам… но просто территория тёмных — это территория тёмных, пускать туда посторонних не принято. Великий Мастер, если бы я один решал, то, конечно, пошёл бы вам навстречу, но меня не поймут свои же…

Я уставился Голицыну прямо в глаза.

— А кто сказал вам что это «посторонний»? — ровным тоном, продолжая глядеть на толстяка в упор, уточнил я.

У меня была пара мыслей касательно Орлова. Если он уйдет сейчас, то на то, чтобы его искать потом, может просто не быть времени.

Нет уж. Он остаётся с нами, и точка.

— Это мой ученик, — отрезал я ему. — И мой ученик останется со мной.

Первое, что пришло в голову, но это должно было сработать. Статус ученика самого Великого Мастера обеспечит Орлову достаточное уважение, чтобы открыть перед ним все необходимые двери.

Глаза Голицына слегка расширились; кажется, он не ожидал такого.

— Ваш ученик? — переспросил он. — Но…

Он осёкся и помотал головой. Знал ли он о том, кто такой Орлов? Вероятно да, а значит, сама мысль о том, что аристо — ученик Тёмного, для него… была не самой очевидной.

— Любит покрасоваться, — отрезал я, поймав новый взгляд Голицына на чёрный раритетный камзол. — Днём он аристократ, а ночью последователь тёмного культа. Обычное дело.

Я окинул взглядом Игната, вцепившегося в руль.

— Ваш ученик тоже не с показа Шанель к нам сошёл.

Игнат буркнул что-то неразборчивое, глянув на свою майку с пентаграммой, повар же вновь уставился на дорогу, пытаясь скрыть раздражение.

— Разумеется, Великий Мастер, разумеется. Если ученик, то вопросов ни у кого не должно возникнуть.

Довольно странно было говорить это когда мы вместе проехали уже полпути. Услышал всё же какие-то фразы из нашего с Константином диалога?

Хотя… нет, не думаю. Слишком уж довольным стало его лицо, после слов об ученике. Словно ему сообщили крайне хорошую новость — то и дело уголки его губ расстягивались в улыбке.

Машина ехала довольно спокойно; то ли Игнат был не самым опытным водителем, то ли просто по жизни не любил торопиться. Мимо нас в окне проплыло высокое и явно старинное строение.

Я с любопытством поглядел на него. Нечто вроде высоченного готического костёла, со шпилем, уносящимся ввысь, и сводчатыми арками. В окнах витражи, но, кажется, изображали они что-то… тёмное.

— Похоже, мы уже близко, — заметил я Голицыну, и тот снова расплылся в улыбке, и сам рад, что я перевёл тему.

— Именно, — закивал он. — Ехать осталось всего ничего, мы практически на месте.

Кованая ограда костёла кончилась; следующим по улице шёл мрачный трёхэтажный особняк. Вроде ничего особенного, но какие-то неуловимые детали делали его похожим на декорацию для фильма ужасов. Хищные растения прямо в саду, странные витражи с окнах с растительным орнаментом — чёрные розы, черепа…

— Да, местечко атмосферное, — признал я.

— Что? — пару секунд повар соображал, о чём я говорю, а затем покачал головой. — А, нет-нет-нет, Великий Мастер. Мы не имеем никакого отношения к этому зданию. Это Ботанический Музей.

Вот как?..

— А там лютеранский храм, — пояснил Голицын с оттенком лёгкой мечтательности в голосе. — Конечно, здание красивое, и, может, подошло бы нам по стилю куда больше, но…

Пауза, во время которой, кажется, даже мотор стал работать тише.

— Но? — уточнил я.

— Увы, — вздохнул толстяк. — В наши дни большинство сочтут это ненужной тратой денег. Куда дешевле и практичней снять… что-то вроде этого.

Свернув от тёмного, мрачного переулка с костёлом и ботаническим музеем на самую обычную улицу, машина остановилась у совершенно стандартной офисной высотки.

Я удивлённо приподнял бровь. Конечно, после последней фразы Голицына было понятно, что чего-то эпичного ожидать не стоит, но… невзрачная многоэтажка с кучей вывесок деловых контор?

Сощурившись, я прочитал надпись на одной из них.

— Центр микрозаймов… «АсмоДеньги»? Это что, какая-то шутка? Или маскировка?

Орлов чуть сморщился; я уловил в его взгляде что-то вроде «Ну вот об этом я и говорил». Дела с простолюдинами, значит?

— Увы, — по лбу Голицына побежали новые капли пота, и он спешно утёр их платком. — К сожалению, Великий Мастер… моя воля, и этого бы здесь не было, но…

Я перевёл взгляд на следующую вывеску. «Риэлторская компания»… другой шрифт, другой дизайн. Но тот же душок.

— Но вас не подпускают к серьёзному бизнесу, — подытожил я, выходя из машины. — А жить на что-то нужно.

Да уж, разница в уровнях между тем же ЛаКруа и этими ребятами видна невооружённым глазом.

— Увы, увы, — горестно закивал Голицын, вылезая вслед за мной. — Новые времена, новые реалии… Я сам всегда был против этого, но… неизменно оставался в меньшинстве.

Он улыбнулся — на этот раз как-то через силу — и поспешил перевести тему.

— Впрочем, не берите в голову, Великий Мастер. Смею надеяться, что покажу вам кое-что поинтереснее скучных офисов.

— Да? — я склонился к ещё одной табличке. — А мне вот даже любопытно стало… Что, например, такое… «Порчи и привороты по телефону»? Звучит интригующе.

Лицо повара скривилось, будто ему в тарелке попался клок волос.

—…это совсем не интригующе, Великий Мастер, — он вновь попытался отмазаться. — Это простая рутина, обычный способ заработка…

— Эзотерические услуги? — я саркастически усмехнулся. — Даже не знаю, что может быть рутиной для тёмного культа. Принесение девственниц в жертву по телефону? Обряды вызова демонов по междугороднему тарифу?

— Стоп-стоп, это же… Я слышал об этом! — Орлов с подозрением сощурился, глядя на повара. — Это же того рода контора, где продают одиноким женщинам безделушки, якобы заряженные на «снятие венца безбрачия», диктуют пенсионеркам дурацкие ритуалы, выманивая все деньги…

Я не перебивал его. Во-первых, самому было интересно послушать, а во-вторых, я с удовольствием наблюдал, как всё больше и больше кривится толстяк.

— Так вы что, — с какой-то детской обидой и разочарованием заключил Константин, — не тёмные, а обычные мошенники-шарлатаны?

— Что за чушь! — вспыхнул Голицын; секунду спустя он поглядел на меня и сменил гневный взгляд на умоляющий. — Великий Мастер! Наверное, мне не следовало кричать на вашего ученика, но это…

— Так это не ваша вывеска на дверях? — я спокойно указал на табличку. — Вот, между «Ставками на спорт» и «Коллекторским агентством».

— Способ заработка, — выдохнул повар. — Не больше. Деньги есть деньги.

Слова Орлова только подтвердились. С тёмными никто не хочет работать по-белому. Даже не дают владеть землей, чтобы построить что-то достойное их статуса. А деньги нужны всем, вот они и нашли себе нишу мошенничества и вытряхивания денег из обычных людей.

Вот только вопрос: С ними никто больше не будет вести дел потому, что они тёмные — или потому, что они опустились ниже плинтуса со всеми этими микрозаймами?

Голицин сделал жест Игнату, который стоял возле, слушая диалог — и тот спешно скрылся где-то за центральными дверями. Сам же Голицын вновь предпринял не до конца успешную попытку улыбнуться — и повёл нас в обход, куда-то к заднему входу.

Помещение было полупустым, безжизненным и лишенным хоть какой-нибудь красоты. Одним словом — офис. Узкие коридоры с серым ковролином и тошнотные белые стены только добавляли в общую картину уныния.

— Почему-то мне кажется, Великий Мастер, — заметил Голицын, когда мы прошли очередной поворот, — что вас больше заинтересует то, на что идут эти деньги. То, что скрывается за ширмой офисов…

Да-да. Что-нибудь более традиционное — вроде алтарей, подземелий. Таких мест, где можно беспалевно вывалить чёртову гору трупов, забивших подпространство в кольце. Нет, конечно, я могу сделать это и посреди риэлторского агентства, но… Боюсь, эти черти и за это найдут способ потребовать комиссию.

—…это чудесно, Великий Мастер, — чем дальше мы уходили от кабинетов с табличками — свидетельствами позора тёмного культа — тем больше повар возвращался к хорошему расположению духа. — Чудесно, что мы встретились именно сегодня.

— И что же сегодня за день? — спокойно осведомился я. То, что Голицыну от меня что-то надо, было очевидно с самого начала, и вот мы наконец-то подошли к сути.

Голицын резко остановился, глядя на меня; на лице толстяка отразилось волнение.

— Великий Мастер… вам ведь тоже это не понравилось. То, что вы увидели только что.

— Способы заработка? — я улыбнулся уголками губ. — Что ж, вы сами заявили, что это необходимость. Каждый выживает, как может.

— Это не выживание, — с пылом заявил Голицын. — Это… просто искажение всего, что мы ценили прежде.

Я приподнял бровь. Интересно-интересно.

— Продолжайте.

— Прежде у нас была лишь одна цель, — быстро заговорил толстяк, воодушевлённый моим вниманием; Орлов тоже слушал его с интересом на лице, но на него Голицын обращал не так много внимания. — Сила. Единственная настоящая ценность в мире; то, ради чего не жалко и душу продать. Вот что означало быть тёмным. Другой путь силы, другие способы её достижения…

Он взмахнул рукой, указывая себе за спину, в сторону офисов.

— Но этот путь извратили. Отсутствие рамок в выборе пути достижения силы превратили… в полное отсутствие морали по жизни! А сам культ лишь машина по зарабатыванию денег.

Я тихо хмыкнул. Кажется, не всё ещё потеряно. Приятно знать, что среди тёмных есть хотя бы какая-то часть тех, кого нынешние методы не устраивают. Это немного спасает их репутацию… Ну, самую малость.

— А причём тут сегодняшний день? — таким же спокойным тоном осведомился я.

Голицын поморгал, точно решаясь… и выпалил мне в лицо:

— Великий Мастер… с вашей помощью мы сможем вернуть культу былое величие.

— Чего? — вырвалось у меня. Можно ожидать подобных просьб, и всё равно, прозвучав в реальности, они сбивают с толку. — Каким именно образом?

— Я хочу изменить судьбу тёмного культа, — повар был полон какой-то фатальной решимости; в его глазах загорелся фанатичный огонёк. — Давно хочу. И когда я увидел вас — там, на кладбище; когда увидел, на что вы способны…

Да-да, лесть и просьбы помощь. Вот только маленький вопросик: а мне-то это на кой чёрт сдалось?

— Я пытаюсь как-то поправить ситуацию уже долгое время, — продолжал повар. — Но… видит Тьма, все внутренние средства я уже исчерпал. Совет Культа вовсе не заинтересован в величии и силе — он заинтересован лишь в барышах. Все, кто меня поддерживал, либо куплены им, либо буквально обезоружены, и я сам держусь лишь за счёт магической силы.

Что ещё раз доказывает — толстяк повар прав; сила — единственная подлинная ценность. Фанатик или нет, но… он вовсе не такой наивный дурак, каким мог показаться.

— Поначалу я думал, они лишь заблуждаются, хотел сделать всё мирно, но сейчас уже очевидно: мирно ничего не изменить, — разгонялся он. — Никакого заблуждения со стороны Совета нет — лишь расчёт. Плевать на магию, плевать на цели и пути силы. Они просто используют культ как дойную корову. Словно эти… лизоблюды аристо!

Ого. На последнем слове в голове повара прорезалось настоящее презрение. Тем не менее…

— Чудесно, но вы так и не сказали, при чём здесь сегодняшний день, — заметил я.

— Да, да, конечно, — быстро закивал Голицын. — Простите… я должен был сказать об этом, наверное, с самого начала. Но всё это просто невероятное совпадение. И сама встреча с вами, буквально из ниоткуда… и тот факт, что с вами ваш ученик…

Он вздохнул.

— Видите ли, Великий Мастер. Сегодня должна состояться одна… встреча. Нас, тёмных, не так часто зовут куда-то наравне с аристо, а эта встреча и вовсе может всё поменять.

Захватывающе. А по сути?

— Возможно, вы могли слышать об открытии школы госпожи Рюдзин в Москве? — продолжил он. — Госпожа Рюдзин свободна от предубеждений. Ей плевать, тёмный или светлый, аристо, или простолюдин с улиц. Всё, что её волнует — это сила.

Госпожа Рюдзин. Я быстро пролистал в голове всё то, что слышал о ней утром от Горыныча.

— Насколько помню, госпожа Рюдзин… имеет предубеждения иного рода, — заметил я.

— Да, конечно, — согласился Голицын. — В Драконью Школу набирают лишь девушек. Но… даже само присутствие на открытии школы — уже большой шаг вперёд.

Я скользнул взглядом по лицу Орлова. Тот распахнул глаза, как будто услышал что-то шокирующее.

— Как я уже говорил, у меня осталось не так много шансов, — вновь пустился в пояснения повар. — Это один из них. Сегодня определится, кто из нас будет представлять тёмных на открытии школы. Один ученик и один наставник, не более.

Так вот почему ты так обрадовался, услышав, что у меня есть ученик? Я не перебивал, продолжая слушать.

— На открытии будут все, — продолжал Голицын. — Детишки аристо, отпрыски военных династий, представители всех магических школ. Такие встречи — это всегда выяснение того, кто сильнее, прогрессивней…

— Определение расстановки сил, — резюмировал я. Ха!.. В моей голове всплыли слова Горыныча о том, что подавляющее большинство аристо на самом деле — лишь пустышки без особых сил. И почему мне казалось, что здесь, на встречах вроде этой, собираются как раз редкие исключения — те, кто действительно чего-то стоит?

А если это так, то для тёмных очень важно показать себя наилучшим образом. Один ученик и один учитель? Теперь понятно, почему повар из кожи вон лез, затаскивая меня сюда. Их единственная возможность что-то поменять — это послать действительно лучшего из лучших.

— Так что сегодня решается, кто из Совета будет представлять тёмных на приёме у госпожи Рюдзин, — заключил повар, кивнув. — Это мой последний шанс.

Он вновь двинулся вперёд по коридору, между рядами почти одинаковых безликих дверей. Свернув за угол, мы направились к самой обычной, невзрачной лестнице, ведущей вниз.

— Член совета не только отправится туда, чтобы всех представить, — продолжал он. — Мы решили сделать его формальным лидером культа. Это наш шанс всё изменить, восстать из пепла и объявить миру о себе…

— Вот только остальным это не нужно, так? — усмехнулся я.

— Именно, — подтвердил Голицын. — И теперь, раз уж вы здесь… раз мы были сведены судьбой именно сегодня, именно в этот день… Возможно, вы могли бы… представить наш культ? Вы и ваш ученик!

Я оглянулся на Орлова. Тот хлопал глазами, уже давно сообразив, куда всё идёт, и знатно от этого обалдев.

Представлять тёмных? Орлов?.. Я оглядел его камзол. Да уж, если он явится на открытие Драконьей Школы в таком виде, то репутации тёмных наступит окончательный п**дец.

Впрочем…

— Возможно… не мог бы, — спокойно отозвался я, не сбавляя шага и всё так же дружелюбно улыбаясь. — Мне это попросту не нужно.

Лицо повара вытянулось. Ну, да — облом. Но идея была дурацкой изначально. Орлов на тёмного совершенно не тянет, да и светиться не захочет. И я тут тоже совершенно по другой причине.

Лестница кончилась, приведя нас в хорошо освещённый и отремонтированный подвал. Да уж, на секретное логово тёмных тянет не лучше, чем офисы.

— Понимаю, — печально вздохнул Голицын. — Всё так внезапно, и у вас нет никаких причин… Но, Великий Мастер… возможно, вы могли бы хотя бы показать свою силу Совету? Это напомнит им о верном пути, возможно, сумеет как-то убедить их…

Я хмыкнул.

— Что ж, это другое дело. Можете на меня рассчитывать.

Куча трупов, которую я вывалю в этом подвале, явно поможет им изменить вектор развития. В лучшую сторону.

Повар вновь расцвёл.

— Это уже большое дело, Великий Мастер! Если нам удастся повлиять на Совет…

Он покачал головой, многозначительно замолкая, и указал на широкую, толстенную металлическую дверь.

— Это? — я приподнял бровь. — За этой дверью ваш Совет? Больше похоже на какой-то бункер.

Голицын нервно хмыкнул, в очередной раз пройдясь по лбу платком.

— Великий Мастер… прежде, чем вы войдёте, я бы хотел… представить вас Совету, сообщить им…Это буквально минута или две, просто утрясение формальностей.

Притащить меня сюда с такой настойчивостью, а теперь просить подождать перед дверью? Ничего не скажешь, повар умел производить впечатление. Я пожал плечами:

— Чем быстрее вы начнёте утрясать эти формальности, тем быстрее и закончите.

— Именно так! — повар вновь широко улыбнулся. — Великий Мастер… теперь, когда вы с нами, Совет ничего не сможет возразить. Всё пойдёт как надо!..

И с этой оптимистичной фразой он скрылся за металлической дверью.

Кхм.

Что-то он слишком уж… радостный. Я ведь, по сути, ничего такого ему не обещал. Неужели один только факт моего присутствия здесь так сильно меняет весь расклад?

— Ты ведь… не собираешься ему помогать? — негромко осведомился Орлов, садясь на серый офисный стул, стоящий напротив двери. Я на пару мгновений замер, пытаясь прислушаться, но тщетно: толстенная дверь не пропускала ни звука.

— А почему бы и нет? — спокойно отозвался я, отходя и садясь на другой стул. — Если увижу в этом выгоду для себя самого, то помогу.

Я оглядел коридор, но взгляду было практически не за что зацепиться. Скучное и пустое помещение, даже фикусов в вазонах, и тех нет. Лампы задумчиво мигали под потолком.

— Просто… — Константин замялся, будто не решаясь сказать что-то. Я покосился на него.

— И ты туда же? Не бери с Голицына пример, говори прямо.

— Если ты думаешь, что я смогу изобразить твоего ученика, — Орлов вздохнул, — то боюсь тебя разочаровать. Мало кто знает, но я… полный ноль в магии. Совершенная бездарность.

Я не перебивал его.

— Да, знаю, я аристо и всё такое… — он поморщился. — И среди аристо встречаются отпрыски без капли таланта. Поэтому я и скупаю всякие штуки, чтобы хоть как-то…

— Хочешь сказать, — возразил я, — будь у тебя сила, и ты бы подписался на эту авантюру? Причина только в этом?

Орлов что-то недоговаривал.

— Ладно, ладно, — он поднял ладони. — Просто… неважно, сила не при чём. Есть кое-что… в общем, лучше держаться подальше и от Рюдзин, и от её школы.

— Что за намёки? — сощурился я. — Говори прямо.

Орлов, не выдержав моего взгляда, уставился в пол.

— Просто… — совсем тихо выдохнул он. — В общем. У меня есть артефакт, что позволяет следить за появлением новых Обелисков. Ты ведь… знаешь про Обелиски, да?

Он снова поглядел на меня; я неопределённо махнул рукой.

— В самых общих чертах. Знаю, что ничего хорошего от них ждать не приходится.

— Ничего хорошего? — Орлов распахнул глаза. — Слушай, ты даже не представляешь, насколько. Люди, оказавшись с ними рядом, просто умирают, или…

Он снова запнулся, словно решая, говорить окончание фразы или нет; я не давил на него. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сложить два и два и понять, что тема для парня личная. Решится — скажет сам.

— …или превращаются в мутантов с кошачьими ушами! — наконец, закончил он. — И это совсем не смешно. Скорее, жутко, и…

— А разве кто-то говорил, что смешно? — я поднял бровь. — Так… значит, есть риск, что такая штука появится где-то в районе Драконьей Школы, надо полагать?

Орлов молча кивнул.

Хм.

Парень явно думал, что убедил меня не соваться к госпоже Рюдзин. На деле же, я думал совсем о другом.

Мутанты с кошачьими ушами. Теонор, чёрт тебя дери. Грёбаный извращенец. Нет, я читал его планы, но до последнего надеялся, что до него дойдёт, какой же это бред.

Не дошло. Придурок остался придурком.

Но… тут занятно другое. Место и время.

Открытие Драконьей Школы — не просто случайная локация. Мероприятие, на котором соберётся самая боевая и талантливая молодёжь, много наследников аристократических родов. Преимущественно — девушки, потому что иных госпожа Рюдзин под своё крыло принимать отказывается.

И именно там, именно в этот день, по словам Орлова, должен возникнуть очередной Обелиск…

Случайность? Едва ли.

Теонор ближе, чем казалось. Он наблюдает за происходящим на Земле — во всяком случае, он осведомлён о том, что за мероприятие пройдёт этим вечером. Более того: наверняка он будет наблюдать за происходящим и после появления Обелиска; наблюдать с большим интересом и, возможно, салфетками под боком.

— Так что идти туда — плохая идея во всех смыслах, — вновь заговорил Орлов, с опаской глядя на меня. — Да и сами тёмные… возможно, не стоило соваться сюда, к ним в логово?

Стоило, стоило. Хотя бы ради того, чтобы узнать то, что ты рассказал мне сейчас, Костя. Теперь я совершенно точно уверен, что хочу наведаться в школу госпожи Рюдзин, так или иначе.

…мои мысли прервал звук открывшейся двери.

Ну, по крайней мере, этот тёмный — или, вернее, эта — выглядела куда приятней толстяка Голицына. Длинноногая блондинка чуть за тридцать в деловом костюме — бизнес-леди, как ни посмотри — глядела на нас с лёгкой и, на первый взгляд, доброжелательной улыбкой.

Только на первый взгляд, впрочем.

— Великий Мастер, — заметила она, чуть кивнул. — Прошу внутрь.

Мы с Орловым, чуть переглянувшись, встали; его взгляд стал ещё неувереннее — кажется, даже он уловил эти скептицизм и затаённую насмешку в её голосе.

Тем не менее, вы зашли вслед за ней в зал совещаний, и тяжёлая дверь захлопнулась за нашими спинами.

Повара в зале не было; остальные же пятеро — не считая блондинки — членов Совета сидели за большим полированным столом и глядели на нас примерно с теми же выражениями лиц.

Хм. А это ещё что за… следы крови на столешнице? И вон та вмятина на ковре — как будто здесь недавно волокли что-то тяжёлое.

— Видите ли, — заметила блондинка, сверля нас с Орловым испытающим взглядом. — У нас с господином Голицыным возникли некоторые… разногласия. Совет вынужден был отправить его в отставку.

Угу, я уже заметил.

— Тем не менее, перед уходом он сообщил Совету о вас, Великий Мастер, — продолжила девица. — И крайне рекомендовал вас как опытного тёмного.

— Крайне рекомендовал… для чего? — глядя ей в лицо, уточнил я. — Звучит, как-то очень расплывчато, знаете ли.

Блондинка чуть поморщилась.

— Во-первых, после отставки Голицына в Совете образовалось одно вакантное место, — отозвалась она. — А во-вторых…

Её взгляд упёрся прямо в Орлова.

— Великий Мастер, — скривившись ещё сильнее, заметила она. — Я надеюсь, при всём уважении, вы объясните своему ученику, что в присутствии вышестоящих ему лучше помалкивать и не вылезать вперёд.

— Ч… что? — хрипло и обалдело переспросил Орлов.

Ха. Неужели его наряд действительно пришёлся к месту?

Ну, а меня…

— Даже если у него такие впечатляющие мышцы, — добавила блондинка, скользнув по мне взглядом.

Да твою же мать! Только этого сейчас ещё…

А впрочем, почему бы и нет. Так, возможно, будет даже лучше.

— Но… — начал было Орлов, потрясённый произошедшим поворотом. Его взгляд растерянно метался от одного культиста к другому и никак не мог остановиться.

Я широко улыбнулся ему, прерывая фразу.

— Великий Мастер, — радостно заметил я, трогая кольцо на пальце. — Думаю, это место идеально для вас подходит.

* * *
Двумя минутами ранее, в кабинете Совета.

…шесть пар взглядов проводили двух амбалов в тёмных балахонах, которые волокли по дорогому ковру безжизенное тело Голицына. Третий амбал сосредоточенно тёр тряпкой полированную столешницу.

— Мда… — заметил один из собравшихся. — Грязно вышло, конечно.

Другой пожал плечами.

— Обычное дело.

— Мы не слишком жёстко поступили? Всё-таки он один из нас… был.

— Мне казалось, — жёстко отрезала блондинка в деловом костюме, — что мы уже обсудили и закрыли этот вопрос. Голицын сам виноват; он и его безумные фантазии о былом величии шли вразрез с нашими планами. Нельзя было допустить, чтобы он явился к Рюдзин.

Все сидящие переглянулись.

— Теперь, по крайней мере, можно не посылать представителя на открытие Драконьей Школы… — начал было кто-то, но блондинка легонько стукнула по столу, призывая к молчанию.

— А вот здесь ошибка. Отправить кого-то всё же придётся.

— Разве не вы говорили, что нам нельзя привлекать к себе внимания?

— Говорила, — согласилась блондинка. — Но что, по-вашему, произойдёт, когда тёмный культ проигнорирует приглашение такого влиятельного человека, как госпожа Рюдзин?

Он поморщилась.

— Это только привлечёт ещё больше внимания к нам; лишь создаст новые проблемы, а не избавит от нынешней. Нет, не явиться совсем — не вариант. Фокус в том, чтобы… явиться так, чтобы никому больше не пришло в голову нас куда-либо приглашать, да и вообще относиться как-то серьёзно. Вплоть до нужного момента.

Сидящие за столом дружно закивали.

— Хорошим вариантом было бы отправить туда кого-нибудь максимально бездарного, причём такого, чтобы его бездарность стала очевидна всей собравшейся публике. Это позволило бы нам сохранить нынешнюю ширму. По счастью…

Она развернула ко всем собравшимся тонкий планшет, демонстрируя видео с камеры наблюдения, расположенной в коридоре.

— …сам же Голицын любезно предоставил нам ответ на этот вопрос, — закончила она.

— Так это и есть его…Великий Мастер? — фыркнул кто-то.

— Увы, увы. В последнее время бедняга совсем спятил, раз стал хвататься за самые нелепые варианты. А может, надеялся нас обмануть.

— Не узнали этого типа? — блондинка ткнула пальцем в фигуру, одетую в чёрный камзол. — Константин Орлов. Мелкий аристократишка, — она сморщилась, — и коллекционер разного магического барахла. Видимо, решил немного поиграть в тёмного.

— Да уж, — отозвался один из её собеседников, — Голицын его явно переоценил. Какой уж тут двухсотлетний Мастер…

— А это что за придурок рядом с ним?

Блондинка пожала плечами.

— Видимо, какой-то из его приятелей. А может, мошенник, что тянет из него деньги. Голицын сказал, что с Великим Мастером есть ещё ученик; надо полагать, это он и есть.

Сидящие обменялись смешками.

— Что ж, — подытожила блондинка, вставая с места. — Пора пригласить их войти.

* * *
Три фигуры неторопливо шагали по офисному помещению.

Чёрные балахоны с низко надвинутыми капюшонами смотрелись в шумном офисе слегка неуместно, но здешние работники не обращали на идущих совершенно никакого внимания. То ли привыкли, а то ли… просто не до того в пылу работы. Реплики неслись со всех сторон.

— Продайте квартиру, — убедительно сообщал в трубку один из менеджеров колл-центра. — И вложитесь в нашу спиритическую криптовалюту, работающую на святом блокчейне. К концу года на деньги, вырученные от её продажи, вы сможете купить себе десять таких квартир! Наша компания поможет вашим вложениям выгодно окупиться…

— Что это за место, Виталий? — меланхолично заметил один из капюшонов.

Второй пожал плечами.

— Напоминает Ад, Григорий.

— И что мы здесь делаем, Виталий?

— Ищем следы Йошиды Распутина, Григорий. Он как-то связан с тёмными.

— Если так, то нам здорово недоплачивают, Виталий. Миссия оказалась на порядок сложнее, чем мы думали.

Реверс, идущая чуть позади своих учителей, сжала кулаки. Да, Йошида — само зло. Карапулько предупреждал её об этом, говорил, что это та ещё мразь. То, что он связан ещё и с тёмным культом, совершенно её не удивляло.

Ублюдок. Тварь. Как же ей хочется лично прикончить его.

— Может, и недоплачивают, Григорий, — согласился Виталий. — Но бросать дело на полпути тоже не стоит. Так что… ищем следы.

Григорий оглядел офис мошеннической компании. Менеджеры по-прежнему не обращали на троицу никакого внимания.

—…голубушка, милая, что же вы так поздно нам позвонили? Вижу, проклятие нависло над вами и вашей семьёй, ещё немного и мы бы ничего не смогли сделать. Но пока ещё…

— …берите кредит, заложите имущество. Это ваш последний выход, если вы этого не сделаете…

— …слушай внимательно, мудак. Ты должен конторе «АсмоДеньги» двести тысяч, и если деньги не будут перечислены в течение двух суток…

Два киллера снова переглянулись.

— Ад, Григорий.

— Полный Ад, Виталий.

— Для полной картины не хватает только какого-нибудь трупа, Григорий.

— Я бы не удивился, Виталий.

Громкий хлопок двери; обернувшись, троица увидела трёх громил в таких же балахонах, как и у них, которые, согнувшись, тащили по полу тело.

— А вот и труп, Григорий.

Григорий сощурился.

— Это не просто труп, Виталий. Это тот толстяк, что вырубил нас на кладбище.

Киллеры переглянулись.

— И он жив, Григорий.

— Да. Пока — жив, Виталий.

— Знает ответы на наши вопросы, Григорий.

— Но в таком состоянии, что не сможет атаковать нас снова, Виталий.

Двое мужчин довольно кивнули друг другу — и шагнули навстречу громилам.

* * *
Прим. автора: выхода этой главы я ждал с таким же нетерпением, как и вы) Медленно прихожу в себя после короны. Не болейте, дорогие читатели! И не скрывайте свою силу.

Глава 11

— Ч-чего? — Никербокер уставился на меня, вытаращив глаза.

— Великий Мастер, — я специально сделал акцент на обращении, когда повторялся. — Место идеально для вас подходит, говорю.

Надеюсь, хотя бы со второго раза ты сообразишь, в какую игру мы здесь играем.

Улыбки собравшихся за большим столом тёмных говорили о них больше, чем любые гневные речи Голицына. Казалось бы, те, кто называет себя тёмными, должны уметь скрывать свои эмоции куда лучше, но…

Даже ребёнку понятно, что они ни на йоту не поверили словам повара о величественном начале тех, кого он сюда привёл, и всерьёз нас не воспринимали. Но к чему тогда весь этот цирк?

Благо, некоторые вопросы сами по себе предоставляют ответы.

Тёмные затеяли какую-то игру, и им нужна разменная пешка с громким именем; Орлов для них — какой-то странный юнец, играющий в тёмного Мастера и уже купившийся на лесть повара. Почему бы не продолжить эту лесть? Исходя из этой логики, «Великий Мастер» уже должен был растаять и согласиться на что угодно. Например — плясать под дудку совета.

Орлов, правда, таять не спешил; скорее, он стоял, округлив глаза и осмысливая произошедшее. Наши глаза встретились; я моргнул пару раз. Давай, действуй. Заставь их поверить в то, что всё идёт по плану.

— Кхм… — Константин прочистил горло, затем поправил старинный воротник. — И… вот так сразу? Вы предлагаете место в своём Совете человеку, которого видите впервые в жизни?

Я тихо и с облегчением выдохнул. Не с первого раза, конечно, но Костя понял, что от него требуется и перехватил инициативу. Мне же, как и подобает скромному ученику Великого Мастера, оставалось спокойно разглядывать репродукции на стенах. Память Йошиды подсказывала, что фамилия художника — Босх. Мило, очень мило.

— Великий Мастер, — подчёркнуто вежливо улыбнулась блондинка. — Господин Голицын описал нам ваши успехи и, как я уже сказала, крайне рекомендовал. Люди вашего уровня силы встречаются крайне редко, и для нас будет большой честью, если вы войдёте в наш Совет и представите Тёмную Спираль этим вечером на одном очень важном, — она ехидно поджала губы, — достойном вашего уровня мероприятии.

— М-мероприятии? — Орлов сглотнул.

Он, как и я, отлично понимал, что речь идет об открытии Драконьей Школы. Той самой, куда он ещё пять минут назад не хотел соваться ни под каким предлогом.

— Задача культа — показать себя достойно, — кивнула блондинка. — Ничего сложного; в сущности, лишь общаться и наслаждаться банкетом. И всё же доверить такое можно не каждому. И кто же из нас, как не вы, Великий Мастер, сможете соответствовать уровню мероприятия?

Её речи не доставало только выделения слов «Великий Мастер» пальцами в кавычки.

Я глянул на Орлова. Тот явно нервничал. Константин умный парень; нужно отдать ему должное — он не только понял мои взгляды, но и послушал меня, даже не задавая вопросов. Но к Обелиску он добровольно не пойдёт.

Кажется, придётся немного помочь.

— Учитель, — вновь улыбнулся я, поворачиваясь к нему. — Разве это не лучшая возможность показать вашу силу?

Орлов чуть не поперхнулся, но всё же взял себя в руки.

— Не суди сгоряча, эээ, ученик, — удивленно таращась на меня, заметил он. — Решения вроде этого не принимаются за минуту… вы ведь согласны?

Он перевёл взгляд на блондинку, и та закивала.

— Разумеется, разумеется, Великий Мастер. Вы правы; мы едва знакомы, а всё случилось очень быстро. Полагаю, я могла бы устроить вам экскурсию по зданию и заодно рассказать больше о том, чем живёт наше маленькое общество, а также узнать о вас…

Орлов поморгал; было видно, что каждое её слово отзывалось в нем как стук гвоздя по крышке гроба. Кажется, он понимал всю абсурдность ситуации, но решительно не был уверен в том, как себя в ней вести.

— Я бы хотел обсудить это… — выпалил он, глянув на меня, — …с учеником.

Члены совета быстро переглянулись друг с другом. Какой нормальный Мастер будет советоваться по таким вопросам с учеником? Кажется, это выглядело совсем уж по-дилетантски даже для них.

Благо, Орлов спохватился до того, как я пробил себе лоб ладонью и принялся поспешно уводить его из Зала Совета.

— Э-эм, ученик ведет моё расписание, — неловко улыбнулся он. — Нужно убедиться в том, что это не помешает другим важным… мероприятиям.

Неловкость. Натянутые улыбки. Еще больше «да-да, разумеется».

— Конечно, конечно, — согласилась блондинка, указывая рукой на дверь. — Мы вас подождем.

…оказавшись за дверью, Орлов потрясённо уставился на меня.

— Какого хрена?! — тихо, но очень экспрессивно прошептал он. — Нам нельзя в Драконью Школу! Они же тащат нас именно туда!

— Ошибаешься, — возразил я. — Именно туда-то нам и надо.

— Может, ты забыл, — Орлов ядовито выплёвывал слова сквозь зубы, — но с очень большой вероятностью сегодня, прямо на этой сходке волшебных мальчиков и девочек, произойдёт…

Я выставил перед ним ладонь.

— Произойдет Обелиск, помню, — кивнул я. — Не горячись.

Его глаза за долю секунды словно увеличились в два раза.

— Я… — Орлов силой подавил в себе желание повысить тон, — Не горячиться? Ты вообще понимаешь на что способна эта херь?!

Если мои догадки касательно того, что именно партиями засылает Теонор на Землю… то, к сожалению, понимаю.

— Константин, — выдохнул я. — У тебя было достаточно времени понять, что я не подставляю друзей под удар просто так, верно?

— При всем уважении, — Константин нахмурился, — мы и двое суток не знакомы.

Я хмыкнул.

— Для бабочек это целая жизнь, например.

Орлов шутку не оценил и лишь молча смотрел на меня, очевидно, взвешивая в голове варианты дальнейшего развития событий. Ладно. Судя по всему, вся эта тема с Обелисками для в остальном довольно смелого Константина что-то вроде ахиллесовой пяты.

Ткнём пальцем в небо.

— Я не знаю, что у тебя за история с кошкодевочками, — вслух звучало это хуже, чем у меня в голове, — и зачем ты ищешь, артефакт способный вытаскивать из людей болезни, однако… Просто поверь — в моих интересах сделать всё, чтобы Обелиски больше не мешали людям жить.

Орлов уставился на меня с подозрением и лёгкой оторопью.

— Какое дело Распутиным чьих-то до проблем, кроме своих собственных?

— Я ни слова не сказал о Распутиных. — я подмигнул ему. — В общем, хочешь продвинуться в этом направлении — помоги мне попасть к Рюдзин этим вечером. Тёмные сами всё сделают, главное — чтобы они думали, будто всё в порядке.

Константин отвернулся и, проведя где-то с минуту в раздумьях, выдохнул.

— Ладно. — чуть устало кивнул он. — Но ты же понимаешь, что из меня Великий Мастер — как из тебя коматозник? Да и они поверят во что угодно, но не в это.

— Так убеди их в обратном.

— Как?!

— Просто веди себя… — я задумался на секунду, — как я.

Орлов изумлённо захлопал глазами.

— К тому же, — вспомнил я, — ты хотел поживиться местными артефактами. Вот отличная возможность, разве нет? А что до вечеринки у мадам Дракон…

Куча боевых наследниц кланов, девушек со внешностью топ-моделей — и Обелиск. Теонор всерьёз озаботился созданием боевого отряда для своего гарема, надо полагать.

—…то эту часть я беру на себя, — заключил я. — Главное — попасть туда, а простейший способ сделать это — дать тёмным поверить, что их план удался.

Орлов нервно сглотнул — и кивнул.

— Надеюсь, мы об этом не пожалеем.

— Ты даже не представляешь.

Я лишь криво усмехнулся и зашагал обратно к двери.

— Йошида, — окликнул меня Орлов перед самым входом. — Кто ты такой?

Моя рука на пути к двери замерла на секунду.

— Как-нибудь потом.

Я толкнул дверь.

* * *
В зале Совета будто ничего не изменилось; блондинка что-то смотрела на планшете, но тут же убрала его, как только мы вошли.

— Что ж, — уже куда более уверенным тоном заявил Орлов. — Мы… я принимаю ваше предложение.

На лицах Совета расцвели улыбки.

— Вижу, мы не зря сделали на вас ставку, — заметила блондинка.

— Вы правы, — продолжал Константин. — Тёмные слишком много потеряли в своих позициях, чтобы так продолжалось и дальше. Я не очень хотел касаться этих дел, но, в конечном счёте, Голицын сказал верно: следующего шанса придётся ждать очень долго. Представлять тёмных должен лучший — всегда и везде, по определению.

Я едва поспевал за Орловым. Видимо наш разговор здорово его распалил. Члены Совета лишь удовлетворенно, хоть и слегка удивлённо, закивали.

— Раз мы так быстро пришли к взаимопониманию, — блондинка поднялась с кресла, — то и с подготовкой к вечеру тянуть не стоит.

Она жестом показала остальным членам Совета подниматься; Орлов кивнул.

— Пройдёмте с нами, Мастер. Вам наверняка не терпится поделиться с Советом своими знаниями.

— Да, конечно, — он посмотрел на меня. — Идём, ученик.

— О нет, — улыбнулась блондинка. — Я боюсь, ученикам запрещено заходить в нужные нам секции «Тёмной Спирали». Вашему ученику придётся остаться где-нибудь в помещениях для младших адептов.

Константин повернулся ко мне — настолько спокойно, насколько позволял образ.

— Ученик, — он прочистил горло. — Если тебе кажется, что такое отношение к тебе непозволительно, э, и бросает тень на мою репутацию как Великого Мастера — то скажи об этом сразу.

Кажется, осознание того, что он вот-вот останется с Советом тёмных один на один, совершенно его не грело.

Я улыбнулся. Нет уж, нет уж. Ходить с отрядом напыщенных индюков по пыльным катакомбам явно не относится к тому виду развлечений, который мне по душе.

— Нет-нет, что вы, Великий Мастер, — мой тон был максимально вежлив и почтителен. — Члены совета правы; я пока недостоин быть вместе с вами, поэтому мне придётся довольствоваться обществом местных учеников. Или, быть может, учениц.

Константин, кажется, немного побагровел.

— Скорее бы стать как вы и с восторгом посмотреть на все эти артефакты и старинные камзолы, скрытые за тайными печатями тёмных, — было трудно не рассмеяться, глядя ему прямо в глаза.

— Очень хорошо, ученик, — с едва уловимой досадой произнес Константин. — Хорошо, что не забываешь об уважении к старшим. Так держать.

— Непременно, учитель, — пообещал я, — Непременно.

Вот только найду, где сбросить трупы — и сразу начну вести себя до ужаса уважительно.

* * *
Поддразнить Орлова — это, конечно, святое. Но, само собой, ни компания местных учеников, ни даже местных учениц меня ничуть не привлекала. И так уже знакомств выше крыши — куда ещё? Нет, всё, что меня интересовало — это избавиться от тел.

Хотя… нет, пожалуй, уже нет. Теперь меня интересовали две вещи: избавиться от тел и поехать от лица тёмных на открытие Драконьей Школы. Главное, чтобы одно не помешало другому, но… Ладно, ладно. Кто же подумает, что Великий Мастер может быть к этому причастен, если он всё время был с Советом? А что до его ученика, то… меня здесь настолько считают пустым местом, что даже отпустили гулять по зданию без какого-либо сопровождающего. Железное алиби — хотя бы до момента, когда мы покинем это место.

Внешний вид здания оставался всё таким же серым и невзрачным. Подвальный коридор без окон, с ярко светящими и чуть мигающими эконом-лампами. Я медленно продвигался по нему, оглядывая попадающиеся по пути двери.

Главный вопрос — куда их сваливать?

Нет, конечно, всегда можно было выехать в какой-нибудь лес или на пустырь, и вывалить всё там. Вот только… такой массив некротической энергии сразу будет замечен, и в кратчайшее время тысяча трупов поднимет на уши всю страну, а если так подумать, то и весь мир. Колечко приехало к нам из солнечной Франции, так что там могут быть и зарубежные трупы… словом, море ненужного внимания.

А вот тёмные… что ж, это их профиль — избавляться от подобного дерьма.

Возможно, я и переоценил их, но, думаю, эта контора найдёт способ избавиться от тысячи-другой мёртвых тел. А если и нет… ну и поделом — нечего было бабушек по телефону разводить. Всех собак повесят именно на них.

Тёмные коридоры перетекали один в другой. Увы, пока ничего похожего на большой зал с вывеской «Свалка трупов» мне не попадалось. Зал для тренировок — мимо, уж слишком активные звуки оттуда доносились. Мужская раздевалка — тоже мимо, тесновато будет. Женская раздевалка…

Я резко замер

Сглотнул слюну

А вот туда мне надо.

Нет., не скинуть трупы.

Оттиск. Я едва не пропустил его в своей задумчивости, но теперь ощущал совершенно отчётливо. Ай да тёмные! Знали, какие здание снимать!

Вот только место, где он находится… в общем, понятно. Если меня там заметят, возникнут справедливые вопросы, что я там забыл.

А впрочем… плевать. Постояв у двери две секунды, я решительно потянул дверь и шагнул внутрь.

Сила зовёт меня. И плевать, если из-за этой силы мне прилетит пара пощёчин. В конце концов, я ведь честно сказал в присутствии Совета, что пойду знакомиться с ученицами. Какие ещё претензии?

Сила шла отсюда, ошибки не было; оказавшись внутри, я огляделся. Вроде пусто. Впрочем, это ничего не значит; кто-нибудь может войти сюда в любой момент. Я уже научен опытом, что в подобные пустые помещения опасно влезать, не подготовившись. Кто-то да сунется.

Взявшись за дверную ручку, я потянул её в сторону. Мышцы напряглись, но силы вполне хватало, чтобы изогнуть в сторону не самую прочную железку. Вот так; теперь, если кто-то попытается войти — дверь попросту не откроется, ручка зацепится за угол.

Можно приступать.

Отряхнув руки, я огляделся по сторонам. Женская душевая как женская душевая. Слева шкафчики со скамейками, справа — собственно, кабинки. Запах мокрых женских тел, надёжно впитавшийся в это помещение.

Но сейчас плевать на тела. Плевать на плоть. Только Оттиск. Только Сила. И я, вбирающий её.

Усевшись на мокрый пол прямо под выключенным душем — уж где концентрация Силы была выше — я закрыл глаза и сосредоточился.

…на этот раз место менялось разительней, чем прежде. В прошлые разы комната оставалась комнатой, парк — парком, а кладбище — кладбищем, но сейчас передо мной появлялось что-то, совершенно не похожее на женскую раздевалку.

Вот это действительно походило на подвал, подходящий тёмным культистам. Никакого современного освещения, тьма и сырость, да ещё и сдавленные стоны доносятся откуда-то… Встав, я медленно вгляделся в помещение. Паутина по углам, высоченная дверь почти три метра в высоту…

Стоп. Это не дверь три метра. С лёгким удивлением оглядев себя, я понял, что оказался в теле ребёнка, отсюда и все фокусы с размером комнаты.

Больше ничего понять я не успел. Шаги за дверью раздались быстро и резко; вот кто-то дёрнул её на себя, и я увидел фигуру, возникшую на пороге. Высокий мужчина с тёмными волосами. Одежда простая, но явно дорогого покроя, а ещё вся заляпана красно-бурыми пятнами.

…сложно передать как работают эмоции в Оттиске. Где находится грань между тем, что чувствую я, и тем, что чувствовал человек, в теле которого я находился. Но сейчас было ещё сложнее, чем обычно. От вида отца меня бросило в холодную дрожь; захотелось зарыться под землю…

Как я понял, что это отец? Да очень просто. Мой собственный отец в детстве вызывал у меня точно такое же чувство. Ни один космический головорез, ни один хтонический монстр — никто после не мог вызвать во мне такого. Только родной отец.

Кажется, в этом плане мы с пацаном хорошо резонировали.

— Я, кажется, сказал тебе пройти внутрь, — лицо отца не предвещало ничего хорошего. Я вгляделся в него. Ссадины, порезы, кровоподтёки… кажется, он только после хорошей схватки.

— Мне долго ждать? — он вновь скользнул по мне глазами.

Ладно, поглядим, что там у тебя. Ни слова ни говоря, я встал и направился следом за ним.

…комната за массивной дверью была погружена в полутьму — её освещали лишь несколько керосиновых ламп. Впрочем, даже этого тусклого света хватало, чтобы понять: вот здесь-то его и потрепало.

Деревянная мебель была в беспорядке разбросана по углам — как и человеческие тела со следами увечий. Разумеется, повсюду кровь — как же без неё?

Девушка, совершенно обнажённая, висела на руках, привязанная к поставленному на попа столу. Она слабо дёргалась, но скорее по инерции; было видно, что она измотана боем и держится из последних сил. На её теле — тоже следы недавней схватки; впрочем, не больше, чем у отца.

А вот и он — с грохотом захлопнул дверь за моей спиной.

— Страшно? — его голос звучал сухо и отрешённо. — Ну, конечно.

Подойдя к одному из трупов, он наклонился — и выдернул из ещё не успевшей до конца окоченеть плоти длинный нож.

— Знаешь, чего никогда не могла сделать твоя мягкотелая мать? — лицо мужчины скривилось в презрительной гримасе.

Я смотрел ему прямо в глаза. И понимал, к чему все это идет.

— Она никогда не могла воспитать тебя, — разогнувшись, отец принялся выпрастывать лезвие ножа о тряпку — методично, холодно. — Воспитать не как маменькиного сыночка, а как мужчину…

Он набрал полную грудь воздуха, явно наслаждаясь моментом.

Мои руки задрожали.

Пожалуй, без ложной скромности можно сказать, что я повидал всякое. Мало что может меня по-настоящему пронять. А вот детские воспоминания — могут.

— Именно этим мы сейчас и займёмся, — он направился ко мне быстрым шагом. — И не дай Бог ты начнёшь мямлить, как тряпка — отправишься к этому тёмному сброду.

Наклонившись, он вложил мне нож в руки.

Я опустил глаза на нож.

Ха.

Понятия не имею, кто этот тип такой, кроме как отец этого пацана. И кто такой этот пацан, я тоже понятия не имею. Как и то, за что он перебил всех этих типов по углам и за что издевается над привязанной девицей.

Знал я только одно — сейчас пацан переживает… суп.

В лицо прилетела пощёчина.

— Что с лицом? — морщинистое лицо отца напоминало морду оскаленного бульдога, готового вцепиться в лодыжку мёртвой хваткой. — Мало того, что мой сын тряпка, так ещё и идиот? Давай, вперёд. Покажи этой мрази, что бывает, когда связываешься с аристократами.

Ха. Ха.

Да ты, мужик, понятия не имеешь, почему я замер. Небось, думаешь, что я испугался. Что замер потому, что не хочу перечить тебе или струсил. Я же…

…замер потому, что перед моими глазами не было ничего, кроме густого красного месива.

Мой отец — мой настоящий отец, а не этот тип — всегда был тем ещё мудаком и психопатом. Ну, и крупным лордом Империи, помимо этого, по влиянию и власти недалеко ушедшим от самого Императора. Если вкратце… однажды он своим «мудрым правлением» довёл одну из планет на периферии его владений до такого состояния, что у людей не оставалось выбора, кроме как взбунтоваться.

Ладно, будем честны: это случалось вовсе не однажды. Такие истории заканчивались всегда одинаково, и особого интереса у меня в детстве не вызывали; я воспринимал происходящее как какие-то игрища взрослых и даже не пытался разобраться. Отцу такое отношение будущего наследника к делам престола, разумеется, не нравилось.

И… как и этот тип с бульдожьей мордой, он решил исправить это в своей неповторимой манере. Воспитать меня.

Нет смысла пересказывать хронику этой, с позволения, «войны». Сопротивление планеты было уничтожено под корень спустя два часа после прибытия отцовского флота к её орбите. Через три часа мы с отцом уже стояли в тронном зале. Члены семьи непокорного правителя тоже были там, вместе с нами. Привязанные к стульям за широким обеденным столом.

А затем внесли суп. Вернее, его ингредиенты. Овощи, корнеплоды, приправы. И местного правителя, главу мятежа — ещё живого.

Впрочем, ненадолго. Не говоря ни слова, отец закатал рукава — и принялся за «готовку». С его умением владеть мечом нарезка главного ингредиента на куски заняла чертовски мало времени. А когда голова, внутренности и всё остальное оказалось внутри здоровенного котла, он вручил мне огромный черпак и приказал варить. Отличный суп выйдет — так он тогда сказал со своей фирменной усмешкой.

Мне. Семнадцатилетнему п**дюку.

Можно подумать, уже дылда? Да нифига подобного. К своим семнадцати я конечно не был невинным цветком, но… недостаточно для того, чтобы нормально себя чувствовать во время такого процесса.

Отдельной пикантной ноткой было наличие за столом дочери местного правителя — девушки на вид весьма милой и симпатичной; такой, что в иной ситуации я попытался бы заговорить с ней о чём-нибудь… но сложно кидать на кого-то неловкие смущённые взгляды, при этом размешивая в огромном чане останки её отца.

Она была правда красивой. Чем-то похожей… на мою мать.

Есть этот суп, к счастью не пришлось. Вернее, пришлось, но уже не мне. Как можно легко догадаться, на эту роль отец назначил родственников мятежника. Сидя за столом, привязанные, они глядели на нас с ним, на происходящее кровавое действо круглыми глазами… но самый большой ужас в этих глазах возникал при взгляде на пустые тарелки, что стояли перед ними. В том числе и перед той девушкой.

Что же до отца, то он мирно сидел во главе стола и будничным, доброжелательным тоном вёл переговоры, обсуждая с семейством, под какими «условиями» они признают поражение в войне и какую именно кабалу они получат в виде репараций.

Заслужили ли эти люди такой расплаты? Честно говоря, понятия не имею; в то время меня больше всего заботило то, как бы не блевануть в казан, варево в котором я размешивал.

Вот и причина — одна из основных, по крайней мере — того, почему у меня так туго с проявлением симпатии к кому-либо. Какая бы девушка мне после этого не нравилось, в сознании тут же начинало маячить чувство вины, а перед глазами, разумеется, вставал тот бл*дский суп.

Жестокость к врагу? Возможно, но вовсе не это так зацепило меня в том случае. Куда больнее было то, как отец смеялся надо мной, оцепеневшим от происходящего, мешающим суп на автомате. Смеялся и… говорил примерно то же, что и этот идиот-бульдог из Оттиска говорит своему сыну.

И ведь самое мерзкое — даже не то, что он сделал со мной. Хуже всего — его собственное восприятие всего этого. Старый мудак ведь считал себя правым. Видел в этом действительно адекватный способ заставить ребёнка повзрослеть. Он был горд собой, горд тем, что у него хватает духу как следует воспитать своего сына. Тем, что именно я мешал тот бл*дский суп.

Помню, как он всю обратную дорогу нёс какой-то бред — что-то про то, что «либо ты размешиваешь суп и разливаешь его по тарелкам, либо ты и есть тот, кто плавает в супе», и всё в таком духе. Старому козлу было невдомёк, что я его даже не слушал.

Я лишь винил себя в том, что я такой плохой и тупой сын, раз ему приходится делать со мной подобное, чтобы я стал умнее.

Дало ли мне это что-то?

Я улыбнулся.

— Тупой трус, — даже не сказал, а вырыгнул из себя отец-бульдог из Оттиска. — Не способен даже на…

…не дожидаясь окончания фразы, я нанёс удар; улыбка переросла в широкую, нехорошую ухмылку.

Отец удивлённо заморгал, глядя на меня; нож, который он мне вручил, торчал прямо из печени привязанной девушки.

Впрочем, я и не думал останавливаться. Удары были точными, умелыми, а главное — быстрыми, как будто их наносил заведённый автомат. Провернуть под рёбрами. Пробить лёгкие. Вспороть кишки.

Я не обращал внимания на то, жива девушка передо мной или мертва — просто бил с лихорадочной скоростью, дотягиваясь, насколько хватало детского роста. Кровь брызгами падала на меня — липкая, с характерным запахом — но и на это тоже я не обращал никакого внимания.

А вот на что обращал, так это на отцовское лицо. Стоящий сбоку мужчина начал было довольно улыбаться… но эта улыбка быстро стала напряжённой. Что-то не так, мудак?

Время шло; я наносил удар за ударом, как будто кроме меня, ножа и окровавленного обрубка, мало похожего на человеческое тело, передо мной ничего в мире не существовало. Напряжённость в глазах отца перерастала в беспокойство, а беспокойство — в самый настоящий страх.

Вот и чудесно.

— Эй, — резко остановившись, я повернулся к нему, чувствуя, как кровь стекает у меня по лицу. — Что с лицом?

Отец нервно сглотнул, пытаясь что-то сказать… но, кажется, его слишком потрясло то, что он увидел — как и перемены в моём тоне.

— Ты же именно этого и хотел, — я сделал шаг в его сторону. — Мечтал об этом.

Ой. А почему-то вместо радостных отцовских объятий мы так резко сбледнули с лица и принялись отступать назад?

— Такие, как ты, — прошипел я сквозь зубы, подходя ещё ближе, — просто маленькие, узколобые садисты и у*баны. Вашего грёбаного расположения не добьёшься…

Отец распластался по каменной стене; его лицо застыло в гримасе подлинного ужаса, любые слова замерли в горле. Поводя в воздухе ножом, я подошёл к нему почти вплотную. Да уж, наверное, ауру ненависти и гнева, что исходила сейчас от меня, можно было ощутить физически.

— …даже если вас зарежешь, как собак, — закончил я. — Всё, что вы понимаете — это страх.

Мой язык медленно, демонстративно прошёлся по лезвию ножа, слизывая вязкую кровь.

— Поэтому и воспитывать такие ублюдки, как ты, могут лишь через страх, — я с улыбкой вытянул руку и указал на превращённое в кровавую мочалку тело. — Ну, как? Этот кусок мяса сделал меня мужиком?

Отец лишь молча глядел мне в глаза, не в состоянии ни сказать что-либо — ни отвести взгляда.

— Я спросил, — выплюнул я, — сделал ли он меня мужиком? И будь столь любезен, уточни, на каком именно моменте. На почках или на селезёнке?

Отец раскрыл рот, но лишь молча глотнул воздуха, когда я шагнул ещё ближе; дёрнувшись вбок, он потерял равновесие и, упав, принялся нелепо отползать.

— Что же ты? — я продолжал улыбаться, глядя ему прямо в глаза. — Это именно то, во что ты так мечтал превратить собственного сына. Надеюсь, тебе нравится.

…так дала ли мне что-то та история с супом?

Пожалуй, да. Со временем. Дала понимание того, как мыслят подобные мудаки.

Вина? Она ушла с пониманием того, что глупо винить себя за то, что ты не стал грёбаным монстром, которого хотел видеть в тебе твой отец. За то, что ты не дал садисту реализовывать через тебя свои больные комплексы.

За любым желанием «сделать тебя лучше», «воспитать из сына мужика» кроются лишь чьи-то тараканы в голове и ограниченные садистские фантазии. Не поддаться на это не значит быть трусом или тряпкой; не поддаться на это значит остаться собой. Проявить силу и не стать монстром, которого из тебя хотели вылепить, несмотря на всю вину, которую тебе же хотели навязать.

Я кинул ещё один взгляд на отца. Трясущийся, бледный, с выпученными глазами.

Жалкий.

Все они жалки, если содрать с них тонкую шкурку бравады и показать, что они не самые сильные здесь.

Швырок; нож завибрировал, с силой вонзившись в каменный пол — я же, больше не оборачиваясь ни на что, просто вышел за дверь. Здесь мы закончили.

Последнее, что я ощутил перед тем, как Оттиск начал распадаться — то, что пацан, в чьём теле я находился, больше не испытывает ни капли страха перед отцом.

…реальность встретила меня неприветливо; озноб и жар одновременно, а главное — подкатывающая к горлу тошнота. Несколько секунд — и я, согнувшись пополам, принялся неудержимо блевать.

Нет, воспоминания о супе не при чём — они уже давно не вызывали у меня такой реакции. Просто это значило, что я достиг предела. Первый этап Огранки завершён.

Вернее, почти завершён. Словно… я подошёл к самой границе. Оттиск довёл меня до этой границы, но перешагнуть её я должен сам. Не хватает лишь последнего толчка.

…когда лежишь, согнувшись, и блюёшь на пол перед собой, сложно воспринимать реальность вокруг. Пожалуй, в эти короткие пару минут я не реагировал ни на что.

И лишь извергнув из себя всё, что было, я поднял взгляд.

Так. И откуда взялась эта девушка, что стоит передо мной, округлив глаза?

* * *
Аннабель не любила смотреть на себя в душе. Ассоциации не те. Возможно, для большинства обычных девушек её внешность была бы пределом всех мечтаний, но мать всё равно видела в ней кроненберговскую тварь.

Что и говорить, Арина Астрид была ужасной матерью — даже для человека, председательствующего в Совете тёмного культа. Вечное пренебрежение дочерью, муштра и придирки по каждому поводу. Требование быть лучшей из лучших — всё, что ниже первого места, есть провал.

Сегодня мысль о том, как легко подвести мать, были особенно сильны. Легко сказать — убедить госпожу Рюдзин взять её в ученицы, да ещё не выдав при этом принадлежности к культу. Одно хорошо: в этой школе будут одни лишь девушки. С парнями Аннабель себя вести практически не умела — ну, если не считать озлобленности на них в счёт компенсации.

Дверь женской душевой раскрылась.

А вот такие моменты она любила. Неподвижно, не издавая ни звука и сощурив глаза, она следила за парнем, входящим внутрь. Это уже далеко не первый раз, когда идиоты, особенно новенькие — этого парня она прежде не видела — косят под дурачка, якобы случайно заходя сюда. Ей нравилось видеть, как сальный взгляд перестаёт быть сальным. Нравилось видеть боль на их лицах. Нравилось слышать в коридорах новые слухи о том, сколько теперь проваляется на больничной койке очередной похотливый придурок.

Аннабель была готова уже сдвинуться с места и наброситься на него… но замерла.

Что-то идет не по обычному сценарию.

Обычно к этому моменту парни начинали жадно шарить глазами по душу, спеша увидеть побольше. Этот… будто вообще не смотрел внутрь. Вместо этого он просто целенаправленно забарриккадировал дверь, легко согнув металлическую ручку.

Что за?.. Может, просто…

Не может. Что-то определённо не по сценарию. Ладно, дверь. Но просто пройти в угол душевой и усесться под выключенным душем? Что происходит? Его будто вообще не волновало, когда он зашёл.

…первый заинтересованный шаг Аннабель сделала минуты через три. Её маскирующая магия работала на полную катушку… но, похоже, это было излишним. Он бы сейчас не заметил её, даже встань она перед ним как есть, в полный рост.

Аннабель недоверчиво сощурилась. Что?..

Парня явно штырило. Лицо кривилось в гримасах, руки и глаза под закрытыми веками чуть подёргивались. И ещё это ощущение Силы… которая то появлялась на пару секунд, наполняя всё помещение, то исчезала.

Что происходит?

Нет, это явно не обычный придурок-извращенец. Аннабель потеряла счёт времени, завороженно глядя на то, как он сидит, погружённый в медитацию, закатив глаза.

Любопытно… любопытно.

Ничего не происходило — во всяком случае, ничего нового — достаточно долго, и Аннабель уже была готова шагнуть вперёд, попытаться окликнуть парня… когда неожиданно случилось это, самое странное и дикое.

Парень глубоко вдохнул воздух, словно собирался нырять под воду; не открывая глаза, он подался вперёд, падая на ладони, и… начал расти.

Красная рубашка затрещала, когда мышцы под ней, и без того немаленькие, натянулись, как воздушные шары. Растопыренные пальцы разъезжались по мере того, как увеличивались ладони; обострились скулы на лице; плечи едва не рвали одежду.

Это… что это вообще за вид магии? Аннабель ощутила внутри лёгкий укол испуга. Она даже не слышала о чём-то подобном!

Кто бы он ни был, как бы он это не совершил… нужно срочно узнать у него, в чём тут фокус и как он это сделал. Идеальный контроль над телом… возможно, с ним мать перестанет изводить её за недостаточную, по её мнению, красоту?

Благо, вызнать что-нибудь у парня… было простой задачей. Всё-таки некрасивой она была только в глазах матери.

Развеяв маскирующую магию, Аннабель выпрямилась во весь рост и шагнула навстречу парню. Пусть он только поднимет глазач, пусть увидит её…

Когда парень зашевелился, она лишь улыбнулась. Вот, сейчас он её заметит, и тогда…

Быстрый косой взгляд; лицо парня скривилось. Схватившись рукой за горло, он вновь упал на колени и смачно, долго блеванул.

Эээ… Что?

Вот теперь у неё точно появились вопросы.

* * *
Прим. автора: всё-таки автор ещё не до конца восстановился после болезни, вернуться в прежний ритм оказалось сложнее, чем я думал. Поэтому глава была разделена на две части, и следующая уже очень скоро… возможно, даже завтра.

Глава 12

Они не понимали. Никто из них не понимал.

Реверс быстро и тихо шла по коридору, осторожно оглядываясь по сторонам.

Виталий и Григорий тратили время на споры. «Ты правда притащил Йошиду Распутина в штаб тёмных?»

Толстяк утверждал, что притащенный им к тёмным — есть Древний Великий Мастер и он никак не может быть Йошидой Распутиным; её учителя пытались понять, может ли Йошида Распутин быть Великим Мастером… и никто не знал, что делать.

При всём уважении к ним обоим… только сама Реверс знала, что делать.

Для начала — найти этого ублюдка.

* * *
Бледно-бурая лужа передо мной выглядела крайне неаппетитно.

Что до девушки, то она… выглядела скорее потрясённо.

Её светлые, почти белые волосы вились по широким, чуть больше, чем ей было бы к лицу, плечам. На остром подбородке чёрным пятном сияла родинка, а пухлые губы были слегка приоткрыты от удивления.

Мне показалось, или только что веко дёрнулось?

Ну, да. Наверное, нормальная реакция на то, что она только что увидела. А впрочем… не наплевать ли?

Аккуратно, чтобы не вляпаться в отдаленно напоминающую разводы бензина на луже субстанцию, я поднялся с пола и, переступив через неё, направился к раковине. Включив кран на полную катушку, я припал к струе воды, прогоняя изо рта мерзкий привкус, а заодно и дикую жажду, что возникла у меня после возвращения из Оттиска. Пил я долго, жадно, ни на что не обращая внимания. Только минуты через полторы-две я, наконец, оторвался и поглядел в зеркало.

Ого. Из отражения на меня глядел натуральный шкаф с антресолью — чудо, как красная рубашка ещё оставалась цела.

Занятный эффект. Я подошёл к самой черте первого этапа Огранки, и Сила переполняла меня — но всё-таки второй этап не наступил, и она проявлялась… вот таким образом. Мышцы надулись фигурным рельефом, как у качка после сушки; я чувствовал голод и жажду, некоторую скованность в движениях, но в то же время — физическую силу на уровне… самосвала.

Я достиг границ физического развития тела человека. Таков был первый этап огранки. Перейти эти границы — это значит ступить во второй. Для чего мне не хватало некого… рывка? Последней капли?

— К… ххк…

Я покосился на девушку, которая силилась что-то сказать — но, кажется, слишком зависла от происходящего. Угу, отдаёт каким-то сюрреализмом, и это явно не то, что видишь в женской душевой каждый день. С другой стороны…

— А разве я не запер дверь? — будничным тоном осведомился я. Косой взгляд на дверь показал, что та всё ещё закрыта.

— Я… — судя по всему, девушка выдала ответ почти машинально. — Я была тут ещё до этого…

Я пожал плечами.

— Ну, так могла бы сразу сказать об этом. А не отмалчиваться по углам. Как-то невежливо, знаешь ли.

Не то, чтобы я отказался от Оттиска, знай заранее, что она тут. Просто придумал бы, как выгнать её из помещения. Теперь же… и смешно, и грустно. Какой бы фразой отбрехаться, чтобы и у неё мозги не закипели от происходящего, и меня самого не закидали кучей вопросов?

— Обычные тренировки, — всё тем же тоном сообщил я, подцепляя висящее на крюке полотенце и вешая его себе на шею. — Ну… ладно, не совсем обычные. Малость перестарался. Великий Мастер говорил, что нельзя увлекаться, когда культивируешь энергию Ци.

— Ты хочешь сказать, — девица наконец-то оживала, но изумление с лица никуда не пропадало, — что это для тебя — просто тренировка?

Я скромно кивнул, тщательно моя руки.

— Кто ты вообще такой? И как попал сюда?

Грёбаное ощущение сухости. Опустив обе ладони под ледяную струю, я плеснул воды себе в лицо.

— Никс. Просто Никс, — я широко улыбнулся. — Мы с моим Мастером — кто-то вроде почётных гостей у вас сегодня.

Хватит с неё и такого объяснения. А мне — ещё водички. Аааа, кайф.

— Погоди-погоди, — лицо девушки неожиданно вытянулось. Она как будто что-то поняла, словно кусочек паззла встал на место. — Так ты… из Европы?

Она покачала головой.

— А говоришь совершенно без акцента. Я бы даже не заподозрила.

Я не перебивал её, продолжая плескать водой себе в лицо. Разговор становился интересным, ладно. Что ещё скажет?

— Так это какая-то магия европейских тёмных? — в голосе девушки слышалось явственное разочарование. — Наверное, стоило сразу сообразить, просто я никак не ожидала увидеть такое здесь.

Я пожал плечами.

— Магия не имеет географической привязки. Если сильно постараешься, станешь не хуже любого европейца, — закрыв кран, я принялся вытирать лицо полотенцем. Странный разговор совершенно не напрягал и даже чуть веселил меня.

А вот девушка, кажется, моего веселья не разделяла.

— Здесь? — мрачно фыркнула она. — Выучиться чему-то приличному? У кого и как? Здесь можно только потратить кучу времени.

Она взмахнула рукой.

— Тёмные ритуалы! Чёрные балахоны на одном этаже, белые воротнички на другом. Думаешь, хотя бы кто-то из этих идиотов знает, что такое быть тёмным на самом деле?

— А разве нет? — я склонил голову на бок.

— Не смеши, — девушка скривилась в презрительной гримасе. — Это просто мечтатели. Ролевики, заигравшиеся в тёмных культистов. Сама эта Тёмная Спираль… Голицын и другие фанатики всем рассказывают, какими мы когда-то были крутыми, как аристо пришлось объединиться, чтобы победить нас…

Я чуть приподнял бровь. Ладно, становится и правда интересно.

— Мне тоже рассказывали эту историю, — заметил я. — И что же именно с ней не так?

— Да всё не так! — то ли у девушки давно не было возможности выговориться, то ли… ладно, эти мысли пока придержу при себе. — Разговоры о могущественной секте, об Особом Пути Силы. Мы даже сектой не были!

Я вопросительно поглядел на неё, продолжая вытираться.

— Просто род аристократов, — продолжала она. — И даже не кто-то вроде Распутиных или Суворовых. Нет. Мелкие третьесортные аристо, прихлебатели более могучих родов.

Вот чем хороша по-настоящему интересная история, так это тем, что с разных сторон она открывается совершенно по-разному. То, что Голицын склонен всё… приукрашивать, мягко говоря — было очевидно с самого начала.

Возможно, эта девица тоже перегибает, но уже в другую сторону. Или нет. Как бы там ни было, выслушаем её до конца.

— И что случилось затем? — уточнил я.

— Политика, — фыркнула она. — Как и всегда у аристо, случилась политика. Клан, недавно бывший полезным, стал неудобен, и нас просто вырезали.

Я медленно, демонстративно оглядел её с головы до ног.

— Что-то ты не похожа на вырезанную, — заметил я. — Да и остальные…

Девушка пожала плечами.

— А это как раз к вопросу, откуда взялся бред про тёмных и особый путь. Трое отпрысков рода оказались учениками тёмного мага — настоящего тёмного, из Европы, довольно влиятельного человека. Распутины искренне уважали этого мага, и, чтобы не ссориться с ним — пощадили этих троих и их семьи.

Угу. Разумеется, прекрасно понимая, что те уже ничего не смогут сделать в ответ.

— Ну, а тёмный маг? — я глядел на неё с неутихающим интересом.

— Тёмный маг тоже уважал Распутиных, — экспрессия в голове девушки сменилась лёгкой усталостью. — Он заявил, что ему не нужны в учениках безродные изгои, и выгнал всех троих на мороз, а вскоре укатил к себе домой, в Европу.

Я медленно кивнул.

— Дай угадаю. С тех пор остатки рода считают себя тёмными, на деле являясь просто недоучками с фиксацией на мраккультизме?

— Именно, — выплюнула девушка. — Сколько вокруг этого накрутили теорий. И маг тот просто испугался растущей мощи, и аристо вырезали только из-за их тёмного таланта…

Она махнула рукой.

— Большинство в секте не может… ничего, кроме дешёвых фокусов.

Я хмыкнул.

— А как насчёт тебя? Похоже, что ты судишь о них… чуть свысока.

— Я кое-что могу, — согласилась девушка. — По крайней мере, я никогда не строила иллюзий и всегда серьёзно тренировалась. Но по сравнению с топовыми аристо это всё равно… на троечку.

Она покачала головой.

— Моя мать — глава Совета, и она тоже это понимает. Она хочет, чтобы я поступила в Драконью Школу, к госпоже Рюдзин.

…вот как?

—…но также она понимает, что шансы… невелики, — продолжала моя собеседница. — Как ты думаешь, что она решила сделать? Использовать какой-нибудь из чудом сохранившихся рабочих артефактов? Провести какой-нибудь более-менее сносный ритуал?

— Ни единой идеи, — честно признался я.

— Она придумала, — ещё больше скривилась девушка, — отыскать где-нибудь максимально неумелых придурков и отправить их на приём от лица культа. Для того, чтобы на их фоне я смотрелась выигрышнее.

Я скривился в ответ.

— План так себе, — согласился я.

А что же до всего остального… Пожалуй, удивляться было нечему. В мире, которым заправляют кланы, давным давно захватив контроль над всеми сферами жизни в стране… я встретился с настоящей сектой тёмных практиков? Да ещё и с давней историей вражды с теми, кто сейчас господствует? Если секты и существовали раньше, то к нынешнему времени уже давно должны были быть уничтожены, а не спокойно себе существовать под боком у тех же Распутиных.

Так что вывод простой — строить весь этот спектакль в нынешних реалиях могут либо безумцы, либо те, кто ими притворяется. Благо, что первых в лице господина Голицына, что вторых в виде Совета я видел собственными глазами.

Ну, зато теперь стало понятно, почему они так неприкрыто зубоскалили над Орловым. Когда ты сам ничего из себя не представляешь, нет удовольствия больше, чем поизгаляться над тем, кто по твоему мнению ещё слабее.

— Интересно, интересно, — заметил я. — Вот только…

Помните мысли, что я хотел придержать при себе до конца её рассказа?

—…один вопрос. Зачем ты мне всё это рассказываешь? — я с любопытством уставился на неё. Правду она мне, конечно, едва ли скажет, но даже ложь может быть… интересной.

— Да потому что это и так никакой не секрет, — мрачно отозвалась девушка. — Ваши европейские тёмные — настоящие тёмные — и так в курсе; мы для вас посмешище. А ты что, правда не знал этого всего?

Я пожал плечами, не отвечая ни «да», ни «нет».

— Ну, твой мастер точно знает, — завершила девушка. — Вот и весь ответ.

Ну, нет. Это не ответ — это скорее отмазка.

Впрочем… задачка-то совсем не со звёздочкой, догадаться об истинном смысле её намерений довольно легко. Уж как-то слишком быстро она перестроилась из изумлённой в дружелюбную, да и глазками хлопает как-то уж слишком… сексуально.

А произошло это в тот момент, когда я сказал про тренировки — и закрепил у неё в голове свой образ «могучего мага из Европы».

Кто-то хочет откровенность в ответ на откровенность, так? Ответ в самом вопросе. В той части, где она рассказывала, как усердно тренируется.

Долго ждать не пришлось; выждав ещё пару секунд, она и сама выдохнула с какой-то надеждой в голосе:

— Но… ты это всерьёз говорил?

— О чём? — я сделал невинное лицо.

— О том, что магия не имеет национальности, и…

— Не имеет, — подтвердил я. — Совершенно не имеет.

— Но тренировки, опыт, знания… — она помотала головой. — Какой шанс, что я смогу… что-то серьёзное? Вроде того, что только что сделал ты?

Я пожал плечами.

— Откуда мне знать? Я ученик, а не мастер.

Чего она ждёт-то, в самом деле? Что я поведаю ей за пять минут великий секрет прокачки?

— Ну… ты всё-таки видел в деле настоящую тёмную магию, а не этот карго-культ, — отозвалась она. — К тому же, у многих мастеров свои, уникальные методы, и…

Я не перебивал.

— Взять ту же Рюдзин…

— А что с Рюдзин? — уточнил я. Девочку, кажется, чуть заносило; видимо, она не хотела спрашивать напрямую, видя, что я остаюсь невозмутимым и не реагирую на её взмахи ресницами — поэтому слова выходили чуть натянуто.

— Ну, знаешь, — она пожала плечами. — Слухи ходят всякие. Что у неё появился какой-то способ — не то артефакт, не то ритуал — резко и сразу повышать силу учениц. Но… само собой, чтобы она использовала на тебе этот метод, нужно уже быть в числе лучших.

— Звучит как городская легенда, — заметил я. — Волшебной кнопки «стать сильнее за секунду» тебе не предложит ни один Великий Мастер и ни один артефакт.

— Но ты же…

— А что я? — на моём лице повисла улыбка. — Говорю же. Всего лишь внешний эффект от рядовой тренировки.

— Тогда почему Рюдзин вообще начала это? — девушка сощурилась. — Сидела же всю жизнь в своём Токио, не дёргалась. И тут три-четыре года назад — начала открывать филиал за филиалом, как будто на неё какое-то откровение снизошло! Шестой филиал открывает за всё это время!

Три-четыре года назад?

Стоп. Погодите-ка.

Разумеется, этому можно придумать сто причин. А вещью — «волшебным усилителем», о котором говорит моя собеседница — может оказаться всё, что угодно. Но три-четыре года назад…

Ведь именно тогда, по местному счёту, Теонор и обнаружил Землю. Или чуть-чуть пораньше — как раз настолько, чтобы найти здесь… кого-то.

И Обелиск. Именно сегодня. Именно там.

Может ли быть, что…

Ох, чёрт. Далеко дело-то зашло. Пожалуй, хватит терять время в этой заблёванной душевой. Кинув смятое полотенце в раковину, я лучезарно улыбнулся девушке.

— Что ж, спасибо за интересный рассказ. Ну… я пошёл?

Девица вновь вытаращила глаза. Конечно, она понимала, что может услышать отказ… но настолько наглый и неприкрытый?

— Погоди, ты просто…

Я остановился у двери и сощурился. И почему шаги с той стороны зазвучали именно в этот момент?

Дверь дёрнулась раньше, чем я успел её коснуться — разумеется, безуспешно. И кому так срочно приспичило помыться?

— Ты просто уйдёшь? — ещё не сообразив, что мы больше не одни, бросила мне в спину собеседница. — После всего, что тут произошло?

— А что тут такого уж произошло? — я пожал плечами. — Ну, да. Наблевал тебе под ноги, вырос почти в два раза. Поговорили. Не нужно драматизировать.

— Эй! — из-за двери раздался чуть приглушённый женский голос. — Кто там?

— Аннабель, это ты там? Кто с тобой? С кем ты говоришь?

— Это мужской голос! Что там происходит?

Ох, загалдели, как чайки на причале.

— Аннабель, значит? — я поглядел на новую знакомую. — Красивое имя.

— Вот блин… — округлив глаза, Аннабель глянула на дверь. — Вовремя…

Она повысила голос.

— Эй, хватит ломиться, дверь…

Но её уже не слушали. Голоса девиц-чаек неслись и неслись из-за двери.

— Дверь заклинило? С кем она там, кто знает?

— Даню позовите, Даню! Аннабель там одна с каким-то извращенцем!

— Даня был в зале, сейчас…

Я вздохнул. Суета сует. Немудрено, что с такими умными ученицами тёмные не могут подняться выше уровня микрозаймовых контор.

Выходить в эту суету не хотелось, но… не то, чтобы у меня были варианты. Не торчать же тут сто лет.

Я улыбнулся Аннабель.

— Бывай. И не расстраивайся насчёт силы. Может, найдёшь себя в чём-нибудь другом? — я окинул девушку взглядом. — Воду из своей ванны продавать в Интернете начни, я не знаю.

Даже не глядя на её реакцию, я развернулся к двери, взялся за искажённую металлическую ручку — и чуть надавил.

…дверь вылетела, как пробка из-под шампанского, и стайка девочек-чаек с визгом брызнули в сторону. Кажется, я никого не пришиб.

— Чего… — пискнула одна сдавленным голосом. — И почему Аннабель вечно достаётся всё самое лучшее?

Полдесятка глаз изумлённо скользили взглядами по моей впечатляющей фигуре. Ну, да — похоже, они ждали какого-нибудь задохлика-задрота, но никак не…

Хлопок двери — и быстрые шаги. Парень, что показался в коридоре — высокий, коротко стриженный в чёрной толстовке с принтом Оззи Осборна — приближался ко мне на полной скорости, и на его лице играла печать слабоумия и отваги. И праведного гнева, конечно же.

— Эй! — заорал он на весь коридор. — Ты что, извращенец?! Что ты делал в женской раздевалке, да ещё с Аннабель?

Аннабель, красная как рак, осторожно шагнула вслед за мной и покосилась на Даню с лёгкой… неприязнью. Что, ухажёры достали?

— Даня! — завопили наперебой девочки-чайки. — Не надо! Он тебя покалечит! Он…

— Мускулы — ещё не сила, — с лёгким смешком отозвался Даня, глядя на меня с презрением (пополам с завистью). — Даже наоборот.

Такое дело. Я не очень люблю общаться с идиотами. Они все в общем-то одинаковы, и довольно безынтересны. Однако есть такой вид идиотов, общению с которыми я готов посвятить добрые часы своего личного времени.

Смешные идиоты.

— Наоборот? — с улыбкой переспросил я.

Парень немного опешил. Видимо удивился тому, что я просто заговорил с ним, а не стал сыпать угрозами, как обычно принято в таких силоцентричных местах, как тёмная школа. Стоит отдать ему должное, собрался с мыслями он довольно быстро.

— Д-да, наоборот, — парень прокашлялся и уставился мне прямо в глаза, — Подумай сам, кто бы смог одновременно качать и магию — и мышцы? — он замедлил шаг и повернулся к группе девчонок, — Этот тип выбрал мышцы. Значит, в плане магии он ноль.

Даня явно был доволен само собой. Ну, не каждый день выпадает шанс распустить хвост веером.

На лице у Аннабель отразились ужас и понимание того, что сейчас будет — но парень этого не замечал. Кажется, он был уверен в своей правоте на все сто, и хотел как следует покрасоваться перед ней и остальными девушками.

Те же были… не столько впечатлены, сколько озадачены происходящим.

— Сила достигается не в качалках, — продолжал он вещать со всезнающим видом. — И не выставляется напоказ. Сила… — парень выдержал небольшую паузу, — это то, что ты будешь скрывать до последнего, иначе в ней нет смысла.

Аплодисментов он не дождался. Только моего смешка.

— Чего-чего? — я сощурился, гадая не послышалось ли мне.

— Я же говорила, что всё плохо, — тихо пробормотала сзади Аннабель.

Не думал, что до такой степени.

Теперь на лице Дани цвел триумф. Ну да, он сможет поучить жизни не только девчонок, но и какого-то глупого качка. Не день, а сказка.

— Настоящая сила достигается через долгие культивации. Неподвижность, тишина, одиночество…

— Верный способ дать Силе закостенеть и упереться в искусственно созданный потолок, — я хмыкнул.

— Ты вообще забываешь про окружающий мир, и тогда сила сама вливается в тебя. Это не мои слова, это слова старейшин… — он решил пропустить мои слова мимо ушей.

Я хмыкнул, на этот раз уже не сдержавшись.

— Если у тебя сыпется песок из всех мест, то безусловно. Десять лет просиди на горе — и любой превратится в старца. Внешне, — я развел руками. — К магии этот бред никакого отношения не имеет.

Он закатил глаза и сделал шаг вперёд, нацепив на себя снисходительную мину.

— Значит мы с учителем каждый год просто так на два месяца едем за город? — Даня закрыл глаза и заговорил на два тона ниже. — В этом и есть настоящая сила. В культивации энергии Ци. В сборе духовно обогащённых трав и погружении в астральные над-слои реальности… — парень открыл глаза и посмотрел прямо на меня, — Ты хочешь сказать, что я лгу?

— Что ты, — хмыкнул я. — Нет, конечно. Просто старина Оккам подсказывает, что когда старый мужик регулярно уезжает жить с мальчиками в уединенные места, то дело здесь, скорее всего, не в астральных над-слоях. А вот в погружение верю, — я подмигнул.

Его глаза распахнулись ещё шире; парень подошел так близко, что буквально начал плеваться. Ей-богу, откуда столько драмы?

— А сейчас хочу показать разницу между силой — и Силой, — он глубоко вдохнул. — И заодно преподать урок извращенцу.

Удар.

Что ж, наверное, по местным меркам парень действительно кое-что да умел. Где-то на уровне вчерашних приёмов Тиграна. Я видел магическую энергию, вложенную в удар, буквально невооружённым глазом. Пожалуй, будь я обычным качком из спортзала, такой удар неплохо вышиб бы из меня дух.

Ох, тёмные, тёмные. Одни несут бред, другие интригуют, а третьи вообще руками машут.

Летящий кулак врезался в мою ладонь с глухим звуком… и ничего. Казалось, в этот момент все лица в этом небольшом помещении были прикованы к нам, напряжённые до набухших вен на висках…

Единственным спокойным лицом оставалось моё собственное. Ладонь приняла удар, полностью погасив энергию; Даня распахнул глаза, уже успев понять, что всё пошло не по плану — но ещё не сообразив, что именно не так…

— Поймать руку любой кусок мяса может, ты… — пока я думал откуда в парне столько слюны, его глаза начали гореть синим., — Ничтожество!

Я сжал руку.

На этот раз звук был громче. Хруст костей вообще — не самый приятный звук, а этот был каким-то особенно протяжным.

— За пару месяцев залечишь, — заметил я, отпуская руку побелевшего от боли, гнева и непонимания парня. — Как раз помедитируешь в это время.

— Ты… ты… — он пытался вдохнуть и сказать что-то, но не мог. — Ты не представляешь, что ты сделал… ты теперь…

Не знаю что он там хотел делать с огоньком в глазах, но последний быстро потух.

— Блин, парень, ты это зря, — протянул кто-то из девиц за моей спиной. — Его мастер правда один из лучших в Спирали…

Даня резко вздрогнул — и, развернувшись, быстро устремился вон, баюкая на ходу сломанную руку; часть девушек бросилась за ним, часть продолжала глядеть на меня, разинув рот.

—…может, с ним ты и справился, но поссорился с его Мастером.

— Да кто этот парень вообще такой? Он остановил его удар… просто ладонью?

— Мастеру Геворку он всё равно не ровня.

— Да, но всё равно — кто он? Кто-то вообще знает его?

…не обращая внимания ни на них, ни на замершую Аннабель, я просто развернулся — и зашагал в противоположную сторону.

* * *
Когда за моей спиной снова раздались быстрые шаги, я даже не замедлился. Кто бы это мог быть? Даня позвал дружков? Или Аннабель решила, что разговор не окончен? А скорее всего, кто-то посторонний.

— Простите, — раздалось за моей спиной. — Это ведь вы ученик Великого Мастера?

Я обернулся. Кто мне быстрым шагом подходил человек в обычном офисном костюме. В голосе грамма вежливости, только холодная профессиональная отстранённость. В общем, типичная вышколенная шестёрка.

—Чем обязан? — я чуть криво улыбнулся ему. У меня тут целое кольцо дел, вообще-то.

— Превосходно, — тот оставался таким же непроницаемым. — Меня прислали, чтобы сопроводить вас на собрание Совета.

— Это может как-то подождать? — уточнил я. Слуга покачал головой.

— Я и так потратил много времени, отыскивая вас. У Совета к вам важные вопросы.

Я задумчиво и с лёгким раздражением поглядел на него. Конечно, можно было бы забить на этого типа и отправиться по своим делам… но бросать Орлова одного на растерзание всему культу мне не хотелось. Пора было бы проверить, как он там.

Слуга быстро вёл меня по коридорам; мы снова спустились в подвал, и спустя пять минут плутания в лабиринте снова вышли в зал Совета. Все на своих местах, а вот и Константин, заметно нервничающий. Увидев меня, он приветственно махнул мне рукой, в которой была зажата…

…что?

— Это что? — подойдя вплотную, слегка удивлённым голосом уточнил я, указывая на… высохшую лодыжку? Да, предмет напоминал именно это.

Орлов пожал плечами, изумлённо оглядывая мои выросшие за короткое время мышцы.

— Мне же нужно было что-то взять из сокровищницы тёмных. Вот я и…

Сощурившись, я пригляделся к куску мертвечины у него в руках. Никаких следов магии или чего-то необычного, кость как кость. Если и похожа на руку Императора, то только внешне.

— Что, промахнулся? — лицо Орлова чуть вытянулось. — Я решил, что, раз она хранилась у них, может, в ней какая-то сила…

— Не-а, — отозвался я. — Хрень.

— Полная хрень?

— Полная хрень, — я покосился на совет и добавил, — Великий Мастер.

На лице парня отпечаталось сильное разочарование.

— Простите, — блондинка из Совета, поднявшись с места, поглядела на меня с лёгким напряжением. Да, если приглядеться, теперь было видно, что у них с Аннабель похожие, острые черты лица. — Великий Мастер, вы готовы подтвердить ваши слова насчёт ученика?

— Что? — я пробежался по зальчику взглядом. — Какие слова?

Блондинка снова удивлённо изучила мои мускулы. Как и все остальные.

— Ваш Мастер сообщил Совету, — заметила она, — что вы владеете рядом боевых заклинаний. Поскольку это важное умение, которое может быть продемонстрировано на приёме у госпожи Рюдзин, Совет бы хотел… увидеть это заранее.

А вот и ответ. Как мы помним из сказанного Аннабель, цель Совета — отправить на приём максимально неумелых дураков под видом опытных Тёмных. Похоже, Совет начал сомневаться, действительно ли мы с Орловым те, кто им так нужен.

— Запросто, — я улыбнулся.

Хотя радоваться было нечему. Что теперь? Мне нужно специально сделать так, чтобы заклинания выглядели лажово? Вытащить свои щупальца… и представить, что я на морозе?

Впрочем, эту проблему решили за меня. Дверь зала снова распахнулась.

— Госпожа Астрид! — задребезжал на всё помещение сгорбленный сухой старичок, чуть потряхивая жиденькой бородкой; его глаза бегали из стороны в сторону, а тёмный балахон выглядел чуть засаленным. — Госпожа Астрид! Вы должны знать, что происходит!

— Мастер Геворк. Говорите, — кивнула блондинка. Я поймал на себе удивлённый взгляд Орлова и пожал плечами. Ну, да — не успел сказать, пусть готовится к сюрпризам.

Лично я уже понял, к чему всё идёт — просто потому, что из-за спины мастера Геворка косился уже знакомый мне Даня с перебинтованной рукой. Вот его взгляд наткнулся на меня… и резко округлился.

Я приветливо улыбнулся в ответ.

— По помещению бродит какой-то тип, — дребезжание старикашки становилось всё громче. — Он нагло избил и опозорил моего ученика. Он…

— Мастер, да вот он! — выдавил из себя Даня, тыкая в меня пальцем здоровой руки. — Это он и есть! Он не только избил меня, он ещё и заперся в душевой с Аннабель Астрид!

И снова все взгляды обратились ко мне; брови Совета коллективно поползли вверх.

— С… Аннабель? — с присвистом выдохнула блондинка.

— Погодите, этот тип сумел избить его ученика? В смысле, как он смог это сделать, физически? — раздалось откуда-то сбоку.

— Да ты посмотри на него, — отозвался кто-то другой.

— Великий Мастер, — в голосе блондинки Астрид больше не было сарказма — только изумление от происходящего, которое разворачивалось быстрее, чем она успевала осознать. — Ваш ученик и правда мог… сделать что-то такое?

Мастер Геворк побагровел ещё больше; лицо Дани исказилось гневом — видимо, как раньше он был уверен в своей силе, так теперь был уверен в том, что меня ждёт справедливая и неминуемая расплата за самоуправство.

— Мастер в ответе за своего ученика! — выпалил старик, тыкая Орлову в грудь сухим пальцем. — Если он, конечно, вообще Великий Мастер!

Он по-прежнему не глядел на меня. Либо мастера старой школы продолжали тактику «игнорируем учеников, спрашиваем с наставников», либо старику было как-то ссыкотно тыкать пальцем в меня.

— Неужели человек, который не может проследить даже за поведением своего ученика, — фыркнул он, — способен представлять нас и отвечать за нашу репутацию? Я не вижу перед собой Великого Мастера! Я вижу юнца в дурацком костюме! Что он сможет сделать такого, чего не смог бы я? Почему я должен считать, что он сильнее?

Кажется, коротая время за медитациями в окружении своих юных учеников, старик упустил тот факт, что взгляды Совета на счет Великого Мастера немного изменились.

Изо рта Геворка летела слюна, он багровел, надвигаясь на Орлова. Взгляды Совета — за исключением обалдевшей от новостей обо мне и её дочери Астрид — медленно расслаблялись.

Ага, понятно. Какой Великий Мастер будет терпеть подобное? Если этот «юнец в дурацком костюме» всё терпит, ни слова не говоря, значит, они сделали верный выбор.

Геворк же все надвигался и теперь разве что не взял Константина за шкирку.

— Ты, жалкий, мелкий самозванец! — глаза Геворка тоже загорелись синим, прямо как у его Дани. — Либо твой ученик сейчас же…

Глухой звук удара.

Геворк резко умолк. Как и вся остальная комната.

Ещё удар. И ещё.

Честно говоря, я не сразу понял что произошло. Но Орлов стоял над распластавшимся на земле Геворком и методично вколачивал его в пол ногой.

Ну, той, которую забрал у тёмных.

Полная тишина. Круглые глаза Совета.

А затем тишина прервалась… и прервал её истошный и гневный крик юного культиста Дани.

— Мастер! — взревел он. — Как ты посмел ударить Мастера Геворка, придурок?!

Чёрт, некоторых жизнь вообще ничему не учит. Он нёсся прямо на Орлова с намерением нанести ему тот же удар, что и мне — там, в коридоре. Я возмущённо повернулся к Совету.

— А этому что? — деловито уточнил я у распахнувшей глаза Астрид. — Вообще мозгов не доложили? Думает, если меня побить не смог, то Великого Мастера сможет?

Впрочем, давать Дане шанса я не собирался. Не знаю, каким чудом Орлову удалось вырубить Геворка, но здесь нужна уверенность, а не случайность. Не дожидаясь ответа, я вновь повернулся к бегущему ученику.

И десяток тёмных щупалец, выпраставшись из моей фигуры, схлестнулись на его фигуре.

Я не сдерживал себя. Убить не убью, но если придурок, не понимающий с первого раза, загремит в больницу — то, может быть, до него немного дойдёт.

— И как ты думаешь? — заметил я, стоя совершенно неподвижно, пока щупальца вбивали парня в каменный пол, — много мастеров получило такую силу, сидя в пещере и питаясь духовно обогащёнными травами?

Ответа не последовало — лишь сдавленный хрип.

Я отпустил парня и повернулся к Константину. Тот задумчиво повертел в руках сломанную кость и поднял взгляд обратно на меня.

— Отец меня часто на бейсбол водил, — отозвался он. — Что? Веду себя как ты.

Я вздохнул.

Семейные узы, конечно, та ещё магия, но… Я проследил взглядом за стариком Геворком, что только-только начинал приходить в себя. Кажется, я понял. Синие глаза. Похоже, какое-то заклинание магической защиты, или что-то вроде того. Геворк и предположить не мог, что Великий Мастер секты Темной Спирали… даст ему самого обычного пинка. А потому и физической защитой не озадачился.

Ему же хуже.

Я поглядел на Совет. Кажется, те ещё не пришли в себя от увиденного.

— В-великий Мастер… — блондинка Астрид глядела на нас уже с каким-то ужасом, наконец-то осознав, что те, кого они всё это время принимали за косплееров-идиотов на деле сильнее всех, сидящих в этом помещении, а возможно, и вместе взятых.

— Да-да? — Орлов помахал ей сломанной костью, улыбаясь.

— Знаете… — она покачала головой. — Возможно, мы приняли поспешное решение, и…

Угу, ясно-понятно. Увидев, что всё идёт не по плану, нас решили прокатить, только не знают, как подать это нам, чтобы не огрести в ответ. Нет уж, сволочи. После всего, что я услышал о приёме Рюдзин, особенно от Аннабель, я очень и очень хочу туда попасть.

— Боюсь мы не можем вас допустить представлять нас на вечере… — Астрид запнулась, а затем на мгновение расцвела, придумав отличную отмазку. — Мы не одобряем такое поведение..

Я окинул всех присутствующих взглядом.

Несомненно, даже от тёмных может быть польза. Особенно зная… то, что я узнал от всё той же Аннабель. Но вот только мне надоело прикидываться учеником. Пора поговорить с ними на своих условиях.

— Сброд и самодуры — обычно не те, кого я бы хотел видеть у себя в союзниках.

Астрид отступила на шаг назад.

— Что вы себе…

— Но иногда приходится довольствоваться малым, — я пожал плечами.

— Что вы несёте? — она глянула на Орлова с лёгким испугом, — Успокойте своего ученика, немедленно!

Тот лишь хмыкнул. Астрид хотела снова начать кричать, но я резко подошел к ней вплотную.

— Тёмные помогут мне. Хочешь ты того, или нет.

Угрозы и шантаж… они бывают самыми разными. И мои угрозы…

Я улыбнулся и провернул кольцо на пальце.

Будут крайне необычны.

* * *
Подойдя к неплотно закрытой двери, Реверс остановилась и замерла.

Какого?..

Гора трупов заваливала всё. Кабинет будто утонул в них. Тела, валяясь как попало, издавали терпкий трупный запах.

Подле этой горы стояли люди. Около десятка человек. Молодых и старых. Все они с неким священным ужасом смотрели на гору.

На гору, на вершине которой… сидел человек.

Фигура больше напоминала древнегреческого бога, чем живого человека. Мускулы где-то на пределе человеческих возможностей, мощь, буквально физически исходящая от сидящего. Что до лица, то его видно не было.

Откуда же это ощущение, будто она видит… кого-то знакомого? Ощущение, что промелькнуло на миг — и исчезло?

— Так что, — подытожил сидящий фразу, начало которой Реверс пропустила, — если будете брыкаться, говорить или делать глупости… количество трупов увеличится вдвое или втрое. Уяснили?

Он что, убил их всех?! Столько народу?! Где он взял все эти тела и как притащил сюда? Реверс скользнула взглядом по лицах людей, взобравшихся с ногами на стол, но всё равно утопающих в трупах.

И этот голос.

Его голос.

— За короткое время, что мы знакомы, вы успели меня основательно достать своими тупостью и самомнением, — продолжал сидящий на трупах человек. — Но знаете, что? Даже баранов есть за что ценить. Если они послушные.

Он обвёл руками помещение.

— Теперь здесь главный я. Мы, двое. Возражения?

Никто из них не сказал и слова.

— Отлично. Если возражения всё-таки появятся, то передайте их госпоже Астрид, — парень глянул вниз, — Когда отроете её.

Он хмыкнул.

— Этим, кстати, займитесь в первую очередь. Уберите все эти тела. Неважно, куда, главное — избавьтесь от них.

Фигуры продолжали молчать. Их лица стали выражать еще больший ужас.

— Как разберетесь с трупами — к чертям закроете все ваши офисы по обману старушек и прочий разводняк. — парень хмыкнул.

На этот раз одна из фигур зашевелилась.

— П-простите, но как же нам тогда… за всё это… на что жить нашей Темной Спирали…

Парень на горе мёртвых тел снова засмеялся.

— То есть, кроме телефонного мошенничества, вы ничего придумать не смогли? Тёмные, мать их. И какой был план расширения бизнеса? Магические рейды на детские сады с целью похищения конфет?

Смешок.

— О деньгах не беспокойтесь, — парень глянул на своего долговязого друга в уродливом черном наряде, тот кивнул. — Их у меня предостаточно.

Он издал уставший вздох.

— Сделаем нормальную, «настоящую» тёмную секту из этого бл*душника.

Реверс с ненавистью сощурилась. Не узнать этот голос она не могла. Конечно, он изменился внешне — но это уже практически не удивляло её. От этого мерзавца можно ждать чего угодно.

Так вот ты какой на самом деле, Йошида Распутин.

Или лучше называть тебя… Карапулько?

* * *
Прим. автора: автор в домике. Не ругайте автора. Автор старается.

Глава 13

Что ж. Гора трупов под тобой, конечно, заметно упрощает рабочую коммуникацию, но у меня начали затекать ноги.

Небольшой зал казался необычайно людным, но большинство тел здесь, конечно же, были беспросветно мертвы. Спускаясь вниз с горы трупов, я оглядел тех, что были ещё живы. Лица вытянутые, страх и непонимание в глазах. Взгляды летели на меня и Орлова со всех сторон, и в какой-то момент мне показалось, что кто-то смотрит мне и в спину…

Ну, да, так и есть. Оглянувшись, я увидел, что дверь приоткрыта, и из коридора за происходящим во все глаза наблюдают. Похоже, мастер Геворк привёл с собой группу поддержки — вот только шоу вышло совсем не то, которого они ожидали. Испуганные и изумлённые взгляды из-под тёмных капюшонов — ничего интересного.

С момента, как тёмный культ был поставлен перед фактом смены руководства, прошло где-то минут пятнадцать-двадцать. До приёма у госпожи Рюдзин, по моим прикидкам, оставалось… часа три-четыре.

Значит, пора ускоряться.

Я быстрым шагом подошёл к одной из дверей — той, за которой недавно скрылись Орлов и несколько членов Совета; кажется, там располагался местный «овальный кабинет». Остальные — те, что до сих пор боялись двинуться, стоя по колено в мёртвых телах — кое-как расступились передо мной.

— Вы всё прекрасно слышали, — голос Орлова был твёрдым и решительным. — Если вам показалось, что кто-то просто пошутил — советую выглянуть в зал и подумать дважды.

— Но, господин…

— Задача ясна? — Константин сказал как отрезал, прерывая робкие возражения. — Лучше не злите меня.

Он демонстративно потряс в воздухе сломанной лодыжкой, которой недавно избил мастера Геворка.

Я проводил взглядом двоих тёмных, что мигом выскочили из «овального кабинета», и шагнул внутрь. Пара мёртвых тел ввалилась сюда, мешая закрыть дверь до конца, но в целом здесь, по крайней мере, можно было ходить по полу, а не по телам.

Выглядит как… обычный кабинет директора преуспевающей фирмы. Какие-то фотографии на стенах, где блондинка Астрид пожимает руки важным людям (или не очень важным, если вспомнить, как относятся к культу аристо), пафосные безделушки ни о чём, полочка с дорогим алкоголем. Ну, и снова Босх на стенах — куда же без него.

— А ты быстро включился в работу, — заметил я, кое-как прикрывая дверь за собой (рука одного из тел слегка хрустнула, но я не обратил на это особого внимания). — Я-то думал, тебе понадобится немного времени, чтобы… отойти от шока и принять всё это.

— У всех свои способы справляться со стрессом, — отозвался Орлов, проглядывая документы, лежащие на столе. — Скажи-ка лучше, нам не пора валить отсюда? Ты закончил со своими делами здесь?

Я хмыкнул. Бедняга Орлов думает, что уже понял меня, понял, чего примерно от меня ждать. Кажется, он не подозревает, что игра, которую я веду, куда интересней.

— Скоро свалим, — успокоил я его. — Но вначале всё-таки нужно кое-что сделать.

Орлов поднял бровь, глядя на меня. Я продолжал нагло ухмыляться.

— С Советом нет проблем? — я спокойно уселся в кожаное кресло, стоящее напротив стола. — Эти двое, с которыми ты здесь говорил… кажется, они не до конца поняли смысл моего послания?

— Пытались взбрыкнуть, — взгляд Константина снова вернулся к документам, которые он проглядывал с ленивым интересом. — Но это так, робкая попытка, которая умерла в зачатке. Все по-настоящему недовольные… ну, ты сам видел.

Угу. «По-настоящему недовольные» — это Астрид и Геворк со своим учеником Даней. И их, кое-как выковыряв из-под нескольких слоёв трупов, унесли в местную больничку.

— На кой чёрт тебе всё это надо? — Орлов вновь глядел на меня, склонив голову. — Ты… всерьёз планируешь использовать их? Не разово, а постоянно, как свой клан?

Я пожал плечами.

— Будет видно по факту. Но, скорее всего, да.

— Тогда это будет та ещё головная боль, — Орлов хмуро усмехнулся. — Думаешь, польза её перевесит?

— Натянуть костюмы на толпу хитрожопых скамеров, — я развёл руками. — На что это, по-твоему, будет похоже?

— На… бред? — предположил Орлов.

— На встряску, — отозвался я. — Для тех же аристо. Никто не поймёт, что произошло, но все зашевелятся, пытаясь адаптироваться под изменения. А времена всеобщего непонимания и суетной беготни — лучшие времена для роста, не находишь?

Строго говоря, я не был до конца уверен, что моя идея выгорит. Возможно, тёмных попросту перебьют раньше, чем я успею слепить из них что-то более-менее приличное, или они окажутся слишком тупы, чтобы меняться.

Но… попробовать стоило. У меня было ощущение, что я нащупал конец ниточки и тяну за неё. А там как повезёт — может, оборвётся, а может, приведёт к чему-то интересному.

— В общем, — подытожил я, — будем наводить смуту. Тебе должно понравиться.

Мы оба замолчали, прислушиваясь к лёгкому шуму за дверями; затем я поднялся с места и махнул Орлову.

— Пошли. На первых порах они должны видеть новое начальство как можно чаще, в качестве напоминания.

— Ну, если они забудут этот урок, ты всегда можешь его повторить, — чуть нервно хмыкнул Орлов. — Выглядело… зрелищно. Там, в кольце, ведь ещё остались трупы?

Я поднёс перстень к глазам и полюбовался игрой электрического света в гранях камня.

— Остались, — подтвердил я. — И ты не представляешь, сколько.

Ладно-ладно, не всё сразу. Дадим тёмным время принять новую парадигму и осознать происходящее; пусть сначала избавятся от тех, что я вывалил в зале Совета.

Кстати, об этом. В зале работа уже вовсю кипела. Один из «советников» громко командовал процессом — кажется, ему до смерти было необходимо ощутить себя главным хоть над кем-то — а куча учеников, молодых парней и девушек, спеша и спотыкаясь, по одному выносили тела в коридор. Выглядели они довольно потерянно, будто вообще не понимали, что происходит и чего теперь ждать от жизни.

— А ты уверен, что они… не сдадут тебя? — тихо уточнил Орлов, вместе со мной оглядывая картину (при виде нас тёмные мгновенно подобрались и ускорились). — Полицию и власти заинтересует такое количество трупов.

— Брось, — я махнул рукой в ответ. — Ты ещё не понял? Они скамеры до глубины души. Вспомни, чем они занимались до сегодняшнего дня. И ведь это только то, что на поверхности, а сколько ещё скрывается в тени?

— Думаешь…

— Думаю, им очень не хочется привлекать к себе внимание, — подтвердил я недосказанный вопрос Орлова. — Особенно полиции, властей или кланов аристо. Да, позвав их, они обрубят мои планы — но заодно также вскроют свои собственные тёмные делишки. Думаешь, они тут не заработали на уголовку каждому первому?

Орлов пожал плечами.

— Похоже на то.

— Ну, вот, — кивнул я. — Для них выгоднее слушаться меня и оставаться на свободе, чем строить их себя принципиальных.

Большинство тёмных были… скроены по одному лекалу. Подобный типаж людей был мне хорошо знаком; это что-то вроде игроманов в казино, которые уже по уши в долгах. Даже если такой тип проиграет последние штаны, то всё равно не сможет принять это, смириться и отступить. Он влезет в ещё большие проблемы, станет зарывать себя всё глубже и глубже в надежде отыграться когда-нибудь, в счастливом будущем… но только не пойдёт работать.

Грязь есть грязь.

— Грязь есть грязь, — повторил я вслух, глядя, как гора трупов медленно уменьшается, а тёмные ученики кидают на нас короткие испуганные взгляды. — Но, по крайней мере, это грязь с определёнными… ресурсами.

— Ресурсами? — Орлов поднял бровь, глядя на меня.

— Ну, быть подлецом и мошенником, как ни крути — дело довольно прибыльное, — рассудил я. — Да и от предков наверняка что-то, да смогло остаться…

Раз уж тут у каждого второго, будь он аристо, бандит или цыган, находится артефакт из моего схрона-тайника, но не удивлюсь, если и у тёмных найдётся что-нибудь из этой же коллекции. Какой-нибудь кусок мумифицированной ноги, или амулет с шеи, или… да мало ли, что умудрились утащить люди прошлого.

— Кхм… — Орлов как-то странно покосился на меня. — Я бы на твоём месте с выводами не спешил.

— С чего это? — слегка удивился я.

— С того, что я, в отличие от тебя, был в их… с позволения сказать, «хранилище», — Константин указал на мёртвую кость, которую всё ещё сжимал в руке. — Увы, это единственное, что могло хоть как-то меня заинтересовать — да и то лишь по твоему примеру.

М-да. А ведь Орлов, кажется, коллекционирует артефакты и неплохо в них разбирается. Не эксперт мирового уровня, конечно, но на жемчужину в куче мусора внимание бы должен был обратить.

И если он этого не сделал… в моей груди медленно начинало играть нехорошее предчувствие.

…по пути до хранилища оно лишь крепло. Примитивные методы защиты, никакой охраны. Такое ощущение, что… здесь просто было нечего охранять, и тёмные отлично это понимали.

Дверь хранилища грохнула, отпираемая одним из местных. Орлов тяжело вздохнул и уставился на меня с мрачным видом.

— Ну. Я же говорил.

Ох. Предчувствие превращалось в уверенность, когда я оглядывал это на три четверти пустое, пыльное помещение. У них здесь разве что мышь не повесилась. Полки почти пустуют, а то, что есть…

Хлам. Хлам. Мусор, подходящий для уличных фокусов. Когда-то было не хламом, но безнадёжно испорчено. Тут тоже хлам, а это что такое?

Распахнув книжку в кожаной обложке, я пробежался взглядом по тексту. А это вообще какой-то учебник магии для первого класса, записанный по памяти и с уверенностью, что речь идёт о великой тайне!

Захлопнув книжку, я швырнул её на полку. Ну и ну. Насколько нужно быть бездарностями, чтобы, занимаясь «тёмным культизмом» и мошенничеством в таких масштабах, ещё и ничего не иметь?

— Может, у них всё на счетах? — с не очень-то крепкой надеждой предположил я.

— И тут тоже уже уточнил, — покачал головой Орлов. — Там, в кабинете, была вся выписка — и официальная, и даже неофициальная.

— Ну, и?..

— На счетах всё в порядке… как для среднего магазина бытовой техники, — отозвался Константин. — А не как для клана, даже пусть и всеми попущенного и находящегося в упадке.

Я нахмурился. Похоже, всё сложнее, чем я предполагал.

— Если с двумя основными пунктами всё так плохо, — заметил я, — то что же по всем остальным?

— И по остальным тоже не сильно лучше, — раздался позади нас женский голос.

Аннабель. Наверное, я был почти не удивлён, что она оказалась тут, да ещё стояла с таким спокойно-равнодушным видом. Как-то слишком, неестественно равнодушным, особенно на фоне всеобщих паники и непонимания.

— А это ещё кто? — Орлов чуть удивлённо покосился на Аннабель, затем я на меня. Я пожал в ответ плечами.

— Да так… в женском душе познакомились.

Судя по взгляду Константина, ему понятнее не стало. Лицо Аннабель же оставалось ровным, даже после такого объяснения. Слишком ровным, как не бывает у обычных, живых людей.

Девочка искренне хочет не подать виду, насколько она удивлена. Плюс, мамаша её неплохо вышколила, похоже.

Кстати, о её мамаше. Возможно, дочь председателя Совета знает о местных делах чуть больше, чем на уровне слухов? Да и понимает побольше многих…

Самый простой способ получить на что-то ответ — это задать вопрос напрямую. Что я и сделал.

— Выглядишь спокойно, — я вновь пробежался глазами по Аннабель. Она выглядела практически так же, как и тогда, в душевой, разве что причёска на сей раз лишилась даже тени растрёпанности — волосок уложен к волоску.

— Я всегда привыкла выглядеть спокойно, — отозвалась она, глядя на меня уже без кокетства (кажется, поняла, что этот метод не работает).

— Там, в душе, мне так не показалось.

— Минутная слабость, — поморщилась она.

— Может быть, — ровно согласился я, кивнув. — И всё-таки… ты как будто совсем не удивлена случившемуся?

Аннабель поглядела на меня, затем на Орлова. Кто он такой — она, похоже, ещё для себя не решила, но понимала, что если я называю его своим мастером, то это неспроста.

— Рано или поздно, это должно было произойти, — она пожала плечами. — Европейские маги и мы — слишком разный уровень, и если до этого нас не трогали, то лишь потому, что с нас нечего было взять.

— Я это уже заметил, — согласился я, снова окидывая взглядом почти пустое хранилище. Обидно, обидно… не то, чтобы я строил грандиозные планы, но думал, что хотя бы пару-тройку полезных вещей здесь получится найти. Здесь же… самое ценное в помещении — это крепкие стальные двери и деревянный паркет. Как говорится, хороший паркет на полу не валяется.

Ладно, плевать на эту коллекцию бесполезных пылесборников. Куда интереснее сейчас Аннабель. Она явно относится к нам с недоверием и настороженностью, хоть и изображает «я всё поняла с самого начала», но в то же время… чего-то хочет.

Как и тогда. Опять силы? Или…

— Ладно, — заметил я девушке. — Судя по тому, что ты говорила, вы начинали хоть и с минимума, но всё-таки когда-то были аристо и учениками настоящего тёмного. И как так вышло, что…

Я обвёл рукой хранилище.

— Что всё так плохо? — поморщилась Аннабель.

— Именно, — согласился я.

Аннабель покачала головой.

— Если брать чистый доход, то все предприятия «Тёмной Спирали» приносят кругленькую сумму, куда больше, чем средний магазин бытовой техники, — по её лицу разливалось скептическое выражение. — Но не забывай о том, кто мы. 90 % этих денег уходит на репарации клану Медведевых.

Моя бровь чуть приподнялась. И снова знакомые все лица, а эти-то тут при чём?

Орлов слушал, не перебивая. Кажется, за время общения со мной он уже осознал, что задавать вопросы вроде «что происходит» и «кто все эти люди» — бесполезно, так что просто сосредоточился на том, что говорила девушка.

— Они были одним из тех кланов, которые уничтожили нассто лет назад, — кивнула Аннабель. — И именно одного из Медведевых отправили заключать с ними, оставшимися в живых… то, что они назвали перемирием.

— Унизительную капитуляцию и с кучей условий и обязательств, — широко улыбнулся я. — Речь ведь о чём-то подобном, так?

— Именно, — подтвердила Аннабель. — Остаткам клана это не нравилось, многие ещё пытались что-то возражать, говорить о клановой гордости. И когда тот тип явился сюда… они попытались на него напасть.

Мы с Орловым переглянулись. Насколько нужно быть идиотом и самоубийцей, чтобы, потеряв 90 % своего клана, нападать на парламентёра? Или это было сделано из позиции «умереть, но не сдаться»?

— Тот был тем ещё садистом, — продолжила Аннабель. — Может, он даже обрадовался этому. Перебил всех нападавших в одиночку, а тем, кого не добил, устроил пыточную — прямо здесь, в этом подвале…

Я сощурился. Погоди-погоди, дай-ка угадаю — и ещё привёл своего сына поглядеть на эту пыточную?

— Разве это здание не арендованное? — спокойно уточнил Орлов, глядя на Аннабель.

— Арендованное, — кивнула та. — Но тёмные знали, что арендовать. Когда-то это было нашей резиденцией, а сейчас… офисы наверху и слабое подобие прежних помещений внизу.

Она поджала губы.

— В общем, выжившим тёмным тот тип из Медведевых щедро добавил условий от себя — обязан огрызок клана и всех его наследников выплачивать его роду долг.

— Разве вы сейчас являетесь по-прежнему кланом? — заметил я.

— Нет, — Аннабель пожала плечами. — Но кого это волнует? Тёмные — потомки той семьи, и нам по-прежнему нужно выплачивать Медведевым репарации — до тех пор, пока они не сочтут, что оскорбление смыто. Правда, смываться оно не спешит вот уже несколько поколений, и горизонта не видно. А попробуем не платить или вообще убраться куда подальше…

Она замолчала. Что ж, тут и так всё понятно. Медведевы воспримут это как новое оскорбление, и тогда тёмным не позавидуешь.

Отчасти это объясняет, почему тёмные так неразборчивы в методах заработка. Вся та дичь и чернуха, на которой они зарабатывают — способ выплатить долги, с позволения «хозяев».

Я хмыкнул. Всё как всегда. Высокие шишки покрывают всю мерзость, но при этом сами не пачкают рук.

— С тех пор прошло около ста лет, — заметил Орлов, сощурившись. — Времена сменились, сменились люди. Неужели за это время никто не попытался решить этот вопрос? Силой или…

— Силой? — фыркнула Аннабель, на миг потеряв свою невозмутимость; кажется, презрение к окружению, в котором она выросла, было в ней сильнее самоконтроля. — Какой силой? Всё, что мы умеем — капля по сравнению с силами аристо. Большая часть техник и знаний настоящих тёмных была утеряна. Единственный в культе, кто был действительно крут в боевом плане — это мастер Голицын.

Мы снова переглянулись.

— Вот как? — уточнил я.

— Он, конечно, поехавший, — согласилась Аннабель. — Но он из старой гвардии и, по крайней мере, что-то знает. Остальные…

Она указала рукой себе за спину.

— Геворк и Даня были лучшим, что у нас есть. А я видела, в каком виде их принесли в лазарет. Это — то, что у нас считалось крутым, дорогой в новую жизнь и так далее…

Да уж, девочка права. С такой силой, как у Геворка и его ученика, можно избивать гопников в подворотне — но вот против клановых это действительно ничто.

Однако…

— Но вместе с тем, — сощурился я, глядя ей в глаза, — если я всё правильно понял из твоего рассказа… как потомки аристо и тех учеников, вы все предрасположены к изучению магии. Верно?

Аннабель кивнула.

— К тёмной, как правило.

Я сдержал усмешку. Магия не делится по цветам, но… пускай.

— Всевозможная психологическая хрень, гипноз, манипуляции, — продолжала она. — На очень слабом уровне, поэтому и использовалось…

— Для микрозаймов и обмана суеверных старушек, — без обиняков отрезал я. — Ты это хотела сказать?

— В том числе, — подтвердила Аннабель. — Но не только. «Тёмная Спираль» чем только не занималась… была, например, обычная психологическая помощь по телефону. Кое-где мы даже и правда помогали людям.

— Условные ограничения, — отозвался я.

Сила — не константа. Либо она есть — либо её нет, но если она у тебя всё-таки есть, то ты можешь её развить не хуже, чем любой аристо или тёмный из Европы. Если, разумеется, ты приложишь к этому усилия, пока Сила не закостенела.

Тёмные же… были слишком заняты зарабатыванием денег, чтобы отвлекаться на прокачку, а слабое и неумное руководство всё лишь усугубляло. Да к тому же и кланы не потерпели бы реального прогресса. По сути, Медведевы и остальные просто подавили их и использовали как марионетку, ничего не давая взамен.

— Голицын, говоришь… — пробормотал я, а затем поднял глаза на Аннабель. — И… где он сейчас?

Аннабель пожала плечами.

— Насколько я поняла, за последний час его никто не видел. Но здесь творится такая суматоха, что…

— В общем, он пропал, — я вспомнил спешно затёртую кровь на столе и примятый ковёр. — Ладно. Тогда придётся найти Игната.

Поймав на себе взгляд Орлова, я пояснил:

— Боюсь, сейчас он — лучшее, что у нас есть.

Голицын, конечно, сильно себе на уме — в этом я имел возможность полностью убедиться за сегодняшний день. Но в то же время… он и правда был сильнее собравшихся здесь недоучек. Этого я тоже не мог не признать. Не уровень того же Михаила, конечно, но… пойдёт.

Видимо, не все знания тёмных были утеряны сто лет назад — и Голицын как раз оказался едва ли не последним их хранителем. Игнат должен знать от него хотя бы какую-то теорию; в общем, это может пригодиться.

— Так что всё как я и говорила, — вновь ожила Аннабель, словно собравшись с духом. — Мы никто для аристо. Пустое место, с которым не нужно считаться и которое можно лишь использовать. Собственно…

Она замерла на миг — и поглядела прямо на Орлова.

— Поэтому я и пришла.

Мы вновь переглянулись.

— Мастер, — она чуть наклонила голову. — Прошу. Пока вы глава клана — изгоните меня отсюда.

— Что-что, прости? — искренне удивился Орлов. Я тоже приподнял бровь. Аннабель же кивнула на меня.

— Ваш ученик бросил фразу — мол, не расстраивайся, попытайся найти себя в чём-нибудь другом. Знаю, это было брошено просто так, но… я всё обдумала. Мне нет смысла сидеть здесь и дальше, тратить свою жизнь на тёмную секту, заниматься этим дерьмом с обманом старушек и оставаться никем.

— Но тебя что-то не пускает? — сообразил Орлов.

— Мать, — выдохнула Аннабель с лёгкой ненавистью. — Я несколько раз пыталась бросить это всё, но она каждый раз мешала мне. Сейчас у меня есть реальный шанс уйти и начать всё с нуля, так что…

Орлов вопросительно поглядел на меня. Я же…

Широко улыбался во весь рот. Идеально, просто идеально.

— Аннабель, — сообщил я с этой улыбкой. — Прошу принять мои искренние поздравления.

— Что? — изумилась девушка. — С чем?

Моя улыбка стала ещё шире.

— С назначением на должность заместителя главы клана!

Широким шагом я пересёк хранилище бесполезного хлама и подцепил с подставки какую-то яркую подвеску в виде восьмиконечной звезды. Магической силы никакой, но… симпатично. Продолжая улыбаться, я торжественно водрузил её на шею Аннабель.

— За что?!! — взвыла та, отмерев после почти минуты молчания. — Я же…

— Но-но-но! — я предостерегающе поднял палец. — Не будь эгоисткой, Аннабель. Хочешь уйти сама и всех бросить? Это не дело.

— Но…

— Ты понравилась мастеру, — я кивнул в сторону Орлова. — Вместе мы спасём весь клан!

Шутки шутками, но из всех, что я тут видел, она — одна из самых трезвомыслящих.

— Погоди-погоди! — вот теперь от сдержанности не осталось и следа. В глазах Аннабель, отступившей на два шага, читался ужас чуть ли не больший, чем у остальных. — Кем руководить, кого спасать? Я же не умею управлять! Да к тому же я не аристо, а полукровка из уничтоженного рода, меня никто и нигде не воспримет всерьёз…

Угу. Типичная ситуация кастового общества. Ты можешь быть умным, талантливым, красивым и так далее, но если подкачало происхождение, то на первые роли тебе не выбиться. Что тут, что в Галактике — отличия только в масштабе.

Впрочем, есть одно решение.

— Так ты ведь будешь действовать не в одиночку, — возразил я. — На это есть мастер, он же господин Орлов. Он полноценный аристократ, у него есть связи и опыт общения в кругах аристо. Всё как и положено главе клана.

Теперь уже Орлов охренел от происходящего. Продолжая улыбаться в том же духе, я лениво пошарил по полкам хранилища. Второй подвески нет — жаль, жаль.

— Кха… — Орлов поглядел на меня с недвусмысленным прищуром. — Спасибо за такое представление, конечно… ученик. Но я бы предпочёл представляться сам.

Он, конечно, ворчал и делал недовольный вид… но это всё напускное. Орлов прекрасно понимал, к чему идёт, он далеко не дурак. Уже после того шоу, что я устроил в Зале Совета, было понятно, что это не эпизод на раз — хоть он и прощупывал меня на тему «когда мы отсюда уберёмся».

Нет, Константин… вошёл в роль главы тёмного клана. И, что ещё важнее — он вошёл в темп. Мой темп, моей жизни. А когда в него входишь — выйти обратно довольно сложно. Это как наркотик: попробовал раз, и уже не можешь без этого.

А вот Аннабель сомневалась всерьёз.

— Но… — она переводила взгляд с меня на Константина, пытаясь понять, действительно ли он мой мастер, или всё это лишь странная игра, — почему именно я?

— Потому что ты не строишь иллюзий? — предположил я. — Представь, во что превратилась бы «Спираль», если бы власть получил Голицын. И как долго бы она после этого просуществовала.

— До первой крупной попытки «вернуть былое величие», — с сомнением протянула девушка.

— Вот, — согласился я. — Ну, а во что превратился культ под руководством твоей матери, и представлять не нужно — достаточно оглянуться по сторонам.

Я покачал головой.

— Ты ровно посередине. Понимаешь ценность Силы, как Голицын, но не горишь его фанатичностью. Знаешь, как важны ресурсы, как твоя мать, но не возводишь деньги в абсолют. Трезвый взгляд на мир — вот почему именно ты, Аннабель.

— Но нужно ли это мне?

— А это зависит от того, чего ты хочешь, — сощурился я, поглядев на неё. — Допустим, ты ушла из Культа. Что дальше?

Аннабель замолкла, моргая глазами.

— У тебя уже есть план, что делать? Куда идти? — продолжал я. — Не-а. Начинать с нуля, лишившись знакомого фундамента, не так-то просто. Особенно если для сильных мира сего ты — никто.

Девушка продолжала молчать.

— Хотела настоящей Силы? — подытожил я. — Что ж. Я предлагаю её тебе.

— Ладно, но…

Ну, вот и создано новое руководство. Как говорят умные люди, всё, что после «но», не имеет значения. Девушка готова, Орлов тоже.

—…если вы упразднили практически весь наш бизнес, откуда брать деньги на уплату долга Медведевым? — закончила Аннабель свой вопрос.

Я рассмеялся.

— Когда тебя бьют палкой по голове, что ты будешь делать? Начнёшь искать шлем — или отберёшь палку? Нет смысла строить никакие дела, пока над вами висит этот долг. Но скоро его не станет. Что же до репутации…

Я огляделся по сторонам. Пыльное хранилище с местами красивым, но бесполезным мусором. Сквозь открытую дверь виднелись ученики в чёрных балахонах. Опять же, картины Босха и всё такое… даже наряд Орлова сейчас был в тему.

— Начнём с простого, — подытожил я. — С ребрендинга.

* * *
…и это был последний.

Я с лёгкой улыбкой проводил парочку малахольных учеников, что вытаскивали из Зала Совета последний труп. Первые уже, судя по отчётам тёмных, активно прятались по всевозможным тайникам, ну, а здесь только-только закончили.

— Вот видишь, — заметил я Орлову, глядя на закрывшуюся дверь. — Достаточно запустить процесс, и всё работает. Вопросов всё меньше, а те, что возникают — решаются на местах. В конце концов, старая иерархия никуда не делась, поменялась только самая её верхушка.

— Да, — согласился Константин. — Идея поставить главной Аннабель, которая знает всю местную кухню изнутри, была действительно удачной.

— Не главной, — поправил я. — Всего лишь замом. Твоим замом.

Орлов пожал плечами.

— Главное, чтобы основные рабочие вопросы доставались ей а не мне.

— В этом и есть вся прелесть того, чтобы быть главным, — отозвался я.

Орлов помолчал пару секунд.

— И всё-таки… я понятия не имел о долге перед Медведевыми. Не хочу оправдывать всё то дерьмо, что творили тут тёмные, но это жестоко, не находишь? Наказывать на косяк, совершённый три поколения назад.

— Жестоко? — хмыкнул я. — Не думаю. Это… просто жизнь, и далеко не в самом худшем её проявлении. Знал бы ты, как подобные дела решал мой отец…

— Михаил Распутин?

Повисла новая пауза. Криво усмехнувшись, я медленно кивнул.

— Ага. Михаил Распутин.

Орлов совершенно не дурак и уже сейчас понимает, что вышедший из комы день назад человек… не может делать то, что делаю я. Рано или поздно я действительно расскажу ему больше. А пока же…

Аккуратный стук в дверь — и в Зал Совета просунулось худое, осторожное лицо одного из местных начальников. Кажется, это именно его отчитывал Орлов в Овальном Кабинете.

— Господин… — он растерянно поглядел на Орлова, затем на меня. — Господа… у нас возникли проблемы…

Ох. Ну, этого следовало ожидать. Система только начала работать, винтики ещё не прилажены как следует…

— Говори, — вновь набросив на себя вид, подобающий главе клана, бросил Орлов. Ну, я же говорю — он получает от этого такое же удовольствие, как и я, а ворчит так, для проформы.

— Тела, — тёмный с отчаянием покачал головой, просачиваясь в помещение целиком. — Их слишком много. Мы использовали все доступные «Спирали» тайники, забили несколько хранилищ, но всё равно ещё осталась где-то треть, а то и больше…

— Это, по-вашему, много? — Орлов поднял бровь. — Если вы пасуете уже на такой лёгкой задаче, что будет, если понадобится убрать по-настоящему много тел?

— Господин! — взмолился худой тип. — Мы ведь не прятали трупы на постоянной основе! За это время мы израсходовали все способы избавиться от трупов так, чтобы их не нашли, и…

— И решили, что я должен делать за вас вашу работу?

Я поднял руку, выразительно глядя на Орлова.

— Погодите-ка, мастер.

Тёмный испуганно поглядел на меня; Орлов смотрел скорее с интересом.

— Мне пришла в голову одна идея, — продолжил я. — Скажи-ка. А вы можете вывезти трупы так, чтобы их, напротив, нашли? Желательно побыстрее.

— А?.. — в глазах тёмного читалось непонимание.

— Но при этом чтобы никто не спалил вас самих в процессе, — быстро добавил я.

— Идея? — теперь уже в глазах Орлова читалось настоящее любопытство. — Что за идея?

— Мы ведь собираемся вести активные действия, верно? — хмыкнул я. — Необходимые и местами весьма жёсткие. А значит, было бы глупо и неосмотрительно оставлять за спиной лишних врагов. В конце концов…

Я покачал головой.

— Сколько больших систем пало из-за того, что кто-то забыл про один-единственный винтик?

А уж я винтиков наделал много, и это только начало.

— Допустим, — кивнул Орлов. — И что ты предлагаешь… ученик?

Я протянул руку к тёмному.

— Дай телефон.

…номер я набрал уже практически по памяти.

— Слушаю, — в трубке раздался хриплый, знакомый голос.

Я хмыкнул.

— И, уверен, слушаешь очень внимательно. Тебе ведь самому любопытно, что я скажу на сей раз?

— Йошида, — хохотнул Ратибор Горыныч. — За эти сутки ты звонишь мне уже какой… третий раз? Каждый раз с другого номера, но, знаешь, я уже почти научился заранее понимать, что это именно ты.

* * *
— Это был он?

Илана Медведева пристально уставилась на старика. Сидеть в квартире, развлекаясь чаем и просмотром телевизора, было скучно, поэтому когда Горыныч откликнулся на звонок и назвал собеседника Йошидой, она вся обратилась во внимание.

Горыныч покачал головой. Девчонка, похоже, сама не определилась, как относиться к этому парню. Считать его позёром и показушником, или всерьёз им увлечься? Как бы там ни было, следить за новыми похождениями Йошиды было попросту интересно — как за увлекательным сериалом с ноткой сюрреализма. То, о чём он попросил сейчас….

— Он, он, — кивнул Горыныч, спокойно ища в телефоне нужный номер.

— И… чего хотел?

Вот неугомонная. Всё ей скажи.

— Фуру, — отозвался Ратибор, потирая лысину. — Серую, неприметную фуру с номерами, которые никуда не выведут. По большей части. А сейчас будь добра, дай мне сделать ещё один звонок.

Ага, вот и нужный номер. Несколько гудков — и на том конце уже сняли трубку.

— Алло, — хрипло сообщил он в телефон. — Тигран Арменович. За прошедшее время у меня было много дел, и всё никак не доходили руки извиниться за инцидент с… — он кинул взгляд на напрягшуюся, как струна, Илану, — цыганами. Парень стал совершенно неуправляем, но…

На лице Горыныча появилась нехорошая ухмылка, в глазах блеснула сталь.

— Я сдам вам его.

* * *
Идти было больно, но Тигран вылетел из машины и пешком буквально рванул вперёд — насколько позволяли костыли.

Наконец-то. Он ждал этого сутки. Целые сутки, мать вашу!

Одно хорошо — что ублюдок жив. Быстрая смерть была бы для него слишком большим подарком, а он такого не заслужил. Горыныч молодец, всё же понял, с кем стоит дружить, а вот этот ё*аный Йошида… да будь он хоть четырежды Распутин, никто не может…

Бл*. Слишком сильно рванув вперёд, Тигран запнулся и чуть не полетел носом в асфальт — благо, его подхватил один из подручных.

— Э, — заметил другой тип, что с подозрением светил телефоном в тёмное помещение склада. — Здесь никого нет.

— Значит, сейчас подойдёт, — рявкнул Тигран. — Ждём, всё будет.

— Я не верю Горынычу, — помотал головой чернобородый парень. — Зачем ему сдавать Распутина? Что, если это подстава?

У Тиграна задёргалось веко. Ну, конечно. Когда тебя вчера вбили в асфальт на глазах у всей банды, каждый может вообразить, что теперь много перебивать босса и лезть со своим мнением.

Он обернулся назад. Толпа, которую он привёл с собой, внимательно за ним наблюдает. Нельзя показывать при них слабость.

— Идём, — скомандовал он, вырываясь и шагая на костылях вперёд. — Горыныч сейчас подойдёт. Старик понимает, что ему не жить, если он меня обманет.

Ещё несколько шагов вперёд.

— А это ещё что? — парень, который светил телефоном, выхватил из темноты какой-то силуэт. — Э, погоди, там кто-то… Бл*, это труп!

Труп? Братва зажигала фонарики один за другим, пытаясь понять, куда их заманили.

— Это не труп, — прокомментировал ещё кто-то. — Это трупы.

— Бл*, сколько их тут?

Тигран сжал костыль в руке с такой силой, что заболела ладонь.

— Йошида, — прорычал он сквозь зубы. — И Ратибор. Вы… Вы…

И что это ещё за сирены завыли за спиной?

* * *
Ну, вот и закрыли сразу несколько вопросов.

Я наблюдал за происходящим издалека, в бинокль. Всё идёт в точности по плану, Горыныч не подкачал. На моём лице заиграла улыбка, когда я увидел, как Тиграну заламывают руки, кладя лицом в капот полицейской машины.

В ближайшее время у парня будут проблемы посерьёзней, чем охотиться на меня. Например, объяснить, что он и его братва делали на складе, полном мёртвых тел.

Пальцы теребили чётки из стазис-никеля. Одной бусины не хватало. Кто бы мог подумать, что она может отвести взгляд не только от человека или двух-трёх, но и от целой фуры?

Пришлось, конечно, повозиться. Чтобы активировать заклинание из чётки, нужно обладать мало-мальски приличным магическим уровнем, а потому подходящего водителя для фуры мы нашли лишь с пятого раза. К тому же, из-за размеров фуры бусина из чётки должна была разрядиться — энергетический узор наверняка уже практически стёрся. Нужно будет подновить его в спокойной обстановке.

И всё-таки… любые проблемы решаемы, если задействовать хоть немного фантазии.

Звонок.

— Да? — откликнулся я.

— Господин, — раздалось в трубке. — Осталось ещё примерно столько же. Полная фура трупов. Что с ними делать?

Я завис на пару секунд. Так-так, кому там ещё я перешёл дорогу за прошлый день?..

— Отвезите их в английское посольство, — велел я после секундной паузы. — И раскидайте по территории. Стоп, нет, не раскидайте — выложите ими герб Суворовых.

—…что?

— А что-то непонятно? — уточнил я невинным тоном.

— Э… нет. Будет сделано, господин!

Вот то-то же.

* * *
Неловкое молчание было более неловким оттого, что Юкино точно знала, что за ним стоит.

Всё уже и так было сказано. В поместье Распутиных, в машине по пути сюда. Сейчас — только молчать и делать вид, что всё чудесно.

«Радуйся, что он умер, иначе твоя выходка обернулась бы мировой войной». Так сказал отец. Политика — всё, что его волновало…

Чёрт, а с чего она взяла, что хоть когда-то было иначе?

Её план не сработал. Смерть Йошиды не помогла, как она рассчитывала, проблема никуда не делать, и единственное, чего она добилась — это что родной отец теперь считал её шлюхой и набитой дурой, да ещё и с Михаилом Распутиным поссорился из-за того, что тот не смог на ней уследить.

Заткнуться и улыбаться. Её наивные мысли, будто её девственность значит в политических игрищах хоть что-то, были напрочь развеяны. Отец сказал, что англичанин влюблён в неё, а влюблённый всегда слепой. Ну, а её дело лишь в одном — молча и с улыбкой лечь под него.

Юкино прикусила губу.

Молчать. Делать вид, что ничего не произошло. «Чего ты вообще собиралась этим добиться? Ладно бы он был жив, но покойник?»

…трап частного самолёта медленно соприкоснулся с землёй.

— Двигайся, — отец слегка подтолкнул её в спину. — И не забывай улыбаться. Всё-таки это прилетел твой муж.

…Филипп-Александр Третий Манчестерфильдский, лорд Весминстерский и так далее бодро спускался вниз по трапу. За его спиной маячила привычная для аристо охрана, но она в этой композиции служила лишь декором; главный тон сцене задавал сам принц Филипп.

В нём и правда было что-то от сказочного принца, но лишь отдельными деталями. Блондинистые кудри, твёрдый подбородок. Правда, подбородок этот чуть утопал в пухлых щеках, а кудри придавали принцу какой-то детский вид.

Впрочем, Юкино было плевать.

Тем не менее, даже она не могла не отметить пижонства прилетевшего принца. Прилетевшего в буквальном смысле слова — раскинув руки в стороны в библейском жесте, он не спускался вниз по трапу ногами, а левитировал, паря в паре сантиметрах над ним.

«Странно, что вообще без самолёта не прилетел, раз такой затейник».

Взгляд принца, необычайно бодрый и довольный, окинул встречающих.

— Господа, — обратился он к собравшимся на английском. — Господин Мори. Госпожа Мори…

Улыбочка на миг стала шире, чем позволял чопорный английский этикет, а взгляд — чуть сальнее, но раньше, чем Юкино могла бы на это отреагировать, принц уже перевёл взгляд на третьего участника делегации.

— Господин… — его брови чуть взлетели. — Простите, не могу вас узнать.

— Денис Ланов, — отрапортовался строгий мужчина в костюме, что маячил за спинами Юкино и её отца и молчал. — Я представляю здесь род Распутиных, Ваше Высочество.

— О, — принц со значением кивнул. Он определённо чувствовал себя ведущей ролью этой сцены — как, наверное, и всегда — и глядел на мир с непоколебимой уверенностью. — Что ж. Это… неожиданно. Я, признаться, ждал Михаила Распутина, а не одного из его вассалов.

— Ваше Высочество, — спокойно заговорил Хидео Мори, пока охрана принца рассредотачивалась по территории аэропорта. — Обрадует ли вас эта новость или огорчит, но… причина вашего столь спешного прилёта — Йошида Распутин — скончался этим утром. Поэтому Михаила Распутина здесь и нет.

Принц удивлённо вскинул брови.

— Это что, какая-то шутка, чтобы поторопить меня? Он вышел из комы на день, а через сутки умер — но в промежутке успел пофлиртовать с моей невестой?

Юкино сжала зубы. Плевать на то, что принц что-то откуда-то знает, плевать на то, что он думает. Этот тон. «С моей невестой». Он уже считает её своей собственностью.

До смерти влюблён, ага. Как безумный маньяк. Может, у него вся комната её фотками обклеена?

— Едва ли это шутка, — отозвался её отец. — Как бы там ни было, смерть сына есть смерть сына, так что простим Михаилу на сей раз его отсутствие.

— Его сын умер девять лет назад, — фыркнул принц. — Не понимаю, к чему такие сантименты?.. Впрочем, ладно. Полагаю, он хотя бы на месте встретит нас?

Хидео развёл руками.

— Стоит дать ему хотя бы день прийти в себя, Ваше Высочество, не отвлекая. А затем всё вернётся в намеченное русло.

— Дмитрий Распутин поставил меня в известность о том, что было вчера, — принц махнул рукой.

— Это безобразный эпизод, — согласился отец. — Но всё уже под контролем. По счастью, ничего непоправимого не произошло, верно?

— Конечно, — кивнул принц. — Случись подобное после свадьбы, отношение было бы совсем другое, но свадьбы ещё не было, так что…

Взгляд в её сторону. С намёком, разумеется. «Ты моя собственность. После свадьбы ты станешь ей официально, и я не потерплю, чтобы ты принадлежала кому-то, кроме меня.

Сжать зубы. Молчать.

На посадочной полосе показался белый лимузин; принц Филипп махнул в его сторону рукой.

— А вот и транспорт. Мог бы ждать меня заранее, конечно, но ладно. Что ж, господа…

Он пробежался по собравшимся взглядом, вновь задержавшись на Юкино с каким-то сальным удовольствием.

—…раз к Распутиным мы не едем, — подытожил принц, — тогда, пожалуй… ко мне?

— К вам? — Хидео оставался невозмутимым. — Куда именно?

— В английском посольстве у меня есть апартаменты класса люкс, — принц махнул рукой. — Полагаю, решать дела мы будем уже завтра, а пока… прошу всех в машину.

…чёрт, он ведь это специально? Специально же? Более слащавой романтической музыки, что играла в лимузине, и представить было нельзя, однако принц Филипп, раскивнув ноги на сидении, блаженно улыбался, поглядывая на Юкино, которая не знала, куда девать взгляд. Улицы Москвы свистели за окном с большой скоростью, но внутри создавался эффект плавного, медленного полёта.

— Ваше Высочество…

— Просто Филипп, — принц махнул рукой. — К чему такие формальности, когда мы не на публике? Мы практически супруги, осталось подождать лишь немного.

Юкино сжала зубы. Она должна смолчать.

—…Филипп, — продолжила она уже тише. — Хочу сразу предупредить, что остаться в апартаментах надолго не смогу. Через несколько часов начинается приём в честь открытия филиала Драконьей Школы в Москве, и я должна там присутствовать…

— Слышал об этом, да, — кивков подтвердил принц, теперь уже лапая её взглядом практически в открытую. — Что ж… возможно, мы направимся туда вместе?

Молчать. Не реагировать.

— А пока… бокал шампанского? — предложил Филипп. Откуда-то из-под сидения показались запотевшая бутылка и два бокала… Ох, блин, он ведь и правда подготовился.

И сам настроился… на нужный лад. Юкино как могла отвела взгляд, но вспухший на августейших штанах бугорок говорил сам за себя.

Принц на взводе. Чёрт, он хотя бы дождётся свадьбы? Или набросится на неё прямо там, в посольстве? А то и вообще поимеет прямо тут, в машине?

Юкино бросила взгляд на отца, но тот смотрел в окно — как-то слишком демонстративно. Разумеется, он не на её стороне.

— Ваше Высочество, — чинно уточнил он. — Надеюсь, здоровье вашей бабушки в полном порядке?

— О, — хохотнул принц. — Она так же молода, как и обычно. Юкино, так как насчёт шампанского?

Улыбка принца была омерзительной до невозможности. Чёрт. Будь здесь её катана, она бы прямо сейчас сделала харакири… или снесла бы ему эту самодовольную, улыбающуюся башку.

— Спасибо, — предельно вежливо отозвалась девушка. — Но я предпочту пока без алкоголя. Хотелось бы быть на приёме госпожи Рюдзин полностью трезвой.

— Как хочешь, — хмыкнул принц, глядя в окно. — О. Мы уже прие…

…бокал выпал из руки прямо на сидение. Глаза принца Филиппа Третьего округлились.

— Что… что это?!

Машина резко затормозила; все пассажиры изумлённо прилипли к стёклам, разглядывая картину, творящуюся снаружи.

Трупы. Трупы. Снова трупы. Раскиданы по территории посольства и будто… сложены в какую-то картину.

— Что это? — принц Филипп снова повторил свой вопрос, растерянно глядя на Хидео. — Это… что это значит? Кто-нибудь может объяснить, что происходит?

Бугорок на штанах принца медленно опадал.

Глава 14

Я машинально вертел бусину из чётки в руках. Разряжена почти на сто процентов, но — использована по делу. И успешно.

— Надо сказать, я… даже слегка удивлён, — заметил Орлов, глядя вместе со мной на пустую фуру. Трупный запашок, разумеется, ещё видал внутри, но в остальном всё было чисто и невинно. — Тёмные оказались не такими уж и идиотами.

— В плане? — я сунул чётку в карман. Пока не возобновлю на ней узор, она совершенно бесполезна, а для этого требуется немного спокойствия и свободного времени. Успеется, пожалуй.

— Ну, как бы там ни было, а задание они выполнили, причём довольно быстро и чётко, — Константин поправил воротник старинного камзола. — Возможно, им самим не хватает фантазии что-то сделать без подсказки, но если дать им точные указания…

Я пожал плечами. В конце концов, именно на то и был расчёт.

— Поначалу я не вполне понял, зачем ты так за них ухватился, — продолжал Константин, — но, похоже, в них и правда есть потенциал.

— Да, таксисты из них вышли бы отменные, — отозвался я. — Но пока этого мало.

Хотя, в чем-то он был прав…

Они, конечно, опустившиеся скамеры, растерявшие все умения и ресурсы. Но… с другой стороны, совсем уж безнадёжная структура не просуществовала бы сотню лет — с долгом над головой или без него.

Орлов согласно покивал, признавая мою правоту.

— Удивительно, конечно, сколько трупов может поместиться в одном крохотном кольце, — перевёл он тему, глянув на перстень на моём пальце. — Уму непостижимо. Но, по крайней мере, хорошо, что с ними покончено и больше не придётся думать об этом.

Я хмыкнул.

— Не гони коней. Внутри кольца ещё остались трупы.

— Да ладно, — искренне удивился Константин. — Еще тела? Пара-тройка, я надеюсь?

Ох.

— Где-то… — я замолчал на миг, глядя на просвет камешек в перстне. — Где-то в десять раз больше, чем я уже вывалил.

* * *
— Грязные секреты этого города уже прорываются через его экзематозную кожу, — пробормотал агент Новак. — А это — его гнойники, сальные и отвратительные.

Склад был завален трупами едва ли не на треть; ближе к его задней стенке нельзя было пройти, чтобы не наступить на очередное тело. И снова замешаны кавказцы — а возможно, и цыгане где-то рядом.

Впрочем, они лишь декорация. Служба безопасности Медведевых, конечно, уже перехватила это дело и увезла отсюда Тиграна Гасанова и его людей, спеша опередить вездесущих Распутиных. Но Новак знал: настоящее зло до сих пор остаётся в тени, лишь наблюдая за происходящим своим порочным взглядом.

— Гниль и смрад, — прокомментировал он, мрачно окидывая взглядом гору мёртвых тел. — Смрад и гниль. Они начали своё восхождение.

Позади него послышались быстрые шаги; Новак даже не обернулся — походку своей напарницы он знал на слух.

Она спешит. Что-то случилось. В смысле, что-то ещё случилось. Ещё один гнойник прорвало, не так ли?

— Угадай, что? — в голосе Лисовской не было ни капли юмора. — Сегодня это не единственное подобное место. Ещё один случай внезапного появления кучи трупов, на этот раз — в английском посольстве.

Новак пожал плечами, выдыхая сигаретный дым.

— Что, — искренне удивилась Лисовская. — Даже не предложишь срочно отправить туда всех доступных агентов?

— Нет, — с серьёзным лицом отозвался Новак. — Мы ждём.

— Ждём? — окончательно изумилась Лисовская. — Чего?

— Новых трупов, — бросил Новак. Швырнув сигарету себе под ноги, он развернулся и медленно, размеренно зашагал к машине.

— Что?!

— Они будут, — кивнул он. — Раз в десять больше, чем уже найдено.

— Что за… — Лисовская покачала головой. — С чего ты взял? Да откуда хотя бы в теории может взяться столько мертвецов за одну ночь?

Новак не остановился.

Хороший врач узнает диагноз с одного взгляда.

— У города началась ветрянка, напарник, — бросил он. — А нам с тобой придётся стать грёбаной зелёнкой.

* * *
Не то, чтобы это было в его стиле. Михаил Распутин не любил тратить время попусту, привыкший к активным действиям. Но даже ему приходилось признать — порой, когда в голове тёмная и беспросветная чаща, нет ничего лучше старого доброго лесоповала. А ничего на свете не опустошает голову так быстро и качественно, как родное телевидение.

Палец щёлкал кнопками на пульте.

Шумиха, раздутая вокруг сегодняшних происшествий, не утихала. Репортёрам с новостных каналов, будь они чьими-то подстилками или «независимыми изобличителями», только дай повод радостно обмусолить очередную сенсацию — а последние дни были на это весьма богатыми.

Главной темой сегодняшнего дня, конечно же, был инцидент с кавказцами и цыганами, обошедший по популярности и обилию теорий даже Йошиду. Люди гадали, что послужило причиной, как причастны к произошедшему Медведевы и Распутины, а главное — к каким последствиям это приведёт.

Впрочем, это и так понятно. Гасановых будут топить до конца. Всем плевать на то, что на самом деле произошло там, в той драке, но репутация одного из самых богатых родов пошатнулась, и многие захотят добить упавшего. Именно это сейчас и происходило — в том числе и по телевизору.

Михаил продолжал щёлкать, переключая каналы.

Ложь. Щёлк. Тупость. Щёлк. Реклама. Щёлк. Наглая ложь. Щёлк.

—…сообщает, что Тигран Гасанов был задержан полицией и СБ Медведевых на складе, заполненном трупами. В Сеть утекло несколько фотографий, довольно неразборчивых, но даже то, что попало на кадр, может шокировать неискушённого зрителя. Имеет ли отношение род Гасановых ко всем этим смертям и что делал их отпрыск на этом складе среди ночи? Обвинения не будут оглашены до выяснения обстоятельств, но уже сейчас есть основания полагать, что…

Скорее всего, тоже ложь. Сейчас на Гасановых повесят всех собак. Щёлк.

—…новый громкий анонс Алексея Нахального обещает сорвать покровы с событий последних дней…

Нахальный. Наглый щенок, взявший себе такой точный псевдоним. Что бы он там не болтал, это не стоит потраченного времени. Щё…

Палец застыл над кнопкой; глаза Михаила широко распахнулись. Он придвинулся поближе к экрану, вперившись в лицо Алексея Нахального.

Стоп-кадр с превью ролика блогера. Почему эта тёмная фигура кажется ему такой знакомой? Мутный кадр, и без того размытый, фигура со спины, фактически тёмный силуэт с головы до ног, но…

Чёрт. Это же не Йошида со спины?

Превью сменилось лицом Нахального — с его обычным самодовольно-обличающим выражением.

— События последних дней, — он пристально глядел в кадр, фактически прямо в глаза Михаилу. — Иначе, как «какая-то чертовщина», их и не назвать — цензурно, во всяком случае, а последствия сильнее, чем может показаться. Примеры уже на слуху у каждого из нас. Заварушка на аукционе прошлой ночью. Казалось бы, какое дело большинству из нас до единичной драки? Вот только последствием стало троекратное усиление охраны на всех культурных мероприятиях, и да, в ближайший месяц вы даже в кино без паспорта не зайдёте.

Он покачал головой.

— Пропажа Иланы Медведевой? Её отец усиливает в столице давления, организуя с попустительства других аристо полицейский режим. Схватка цыган и кавказцев? Торговая смерть Гасановых, скачок цен на недвижимость в разных районах и прочие экономические потрясения, которые ещё долго будут отражаться на кошельках простых людей…

Нахальный резко прекратил перечислять и поднял обе ладони в останавливающем жесте.

— Но я вам не дешёвый новостной канальчик. Что произошло, вы знаете и без меня. А вот чего вы без меня не знаете, так это… кто стоит за всем произошедшим?

Улыбка — мерзкая и самоуверенная, как обычно. Но Михаил слушал внимательно, отложив пульт.

— У меня есть железобетонные доказательства того, что всё это — дело рук одного человека. И даже информация о том, где он будет находиться в ближайшее время. Ждите! Скоро, на моём канале — собственное расследование «Когда спящий проснётся». Точное время публикации называть не буду, сами увидите и сами посмотрите. К тому же… так ведь интереснее, верно?

Михаил моргал, осознавая услышанное; по экрану побежала рекламная заставка.

Йошида. Там, на кадре… точно был Йошида. А те типы рядом с ним на превью? Размыто, но Илану Медведеву узнать было несложно.

Что-то грядёт. И почему этот наглый прыщ знает, где находится его сын, а он сам — нет?!

Михаил уже хотел было погрузиться в раздумья, но… кажется, прочистка мозгов сделала своё дело.

Всё, что волнует Йошиду — это девушки, верно? Сколько девушек он умудрился закадрить за вчерашний день?

Нахальный сказал, что знает, где он будет находиться в ближайшее время. А где в ближайшее время окажется много красивых девушек?..

…нет, нет, нет. Только не это. Йошида!!!

* * *
Полумрак помещения даже выручал, скрывая румянец на лице Агаты Романовой. Сделать в реальности то, к чему она так стремилась в своих фантазиях, оказалось… не так уж и просто.

А ещё эта вонь. Масла, ароматические палочки. Не кабинет, а СПА-салон.

— Ты надела то бельё, что я сказал? — уточнил Алексей, лениво поглядывая в её сторону. На лице блогера играла довольная улыбка.

— Да, — сдержанно кивнула Агата, стараясь не показать смущения.

— Итак, — он приподнял голову. — Ты уверена, что хочешь пойти до конца?

Она заколебалась… но лишь на долю секунды.

— Да. Я готова.

— Вы, аристо, такие формалисты… — Нахальный покачал головой. — Если кто-то вроде тебя захочет уйти из клана, то простого «я ухожу» будет недостаточно. Ты сама знаешь, что уйти из клана можно только двумя способами.

— Смерть и бесчестие.

Скрытая в полумраке фигура рассмеялась.

— Убивать тебя никто не собирается, — Нахальный пробежался взглядом по её телу. — Последний шанс отказаться, детка.

Агата промолчала.

— Что ж, — Алексей удовлетворённо кивнул. — Отлично. Тогда спускайся. Тебя ждёт такси прямо до Драконьей Школы.

* * *
Реверс до сих пор не могла успокоиться, выдохнуть и привести мысли в порядок.

Этот Йошида. Или Карапулько, или как там этот кобель ещё себя называет. Никакой чести и совести. Как бы ей хотелось наброситься на него прямо там, на месте…

Но она хорошо видела, что произошло с теми, кто попытался. Полная комната трупов. Сколько же людей он прикончил?

Нет. Здесь нужно быть терпеливее, умнее… И смертоноснее.

Поджав губы, Реверс зашагала к выходу — туда, где её ждали Виталий и Григорий.

* * *
В помещении было тесно, как для такой толпы. Цыгане, привыкшие к простору и открытому пространству, набились в комнату как шпроты в банке. Да уж, после того, что произошло, на улице лучше не мелькать какое-то время.

Данко предпочитал находиться в самом углу, подальше от центра. Крики сородичей и так были ему хорошо слышны, а сам он здесь не привлекал внимания.

— Барон Драгомир скоро вернётся! — громко орал один здоровяк, потрясая кулаком. — Как думаешь, что он с вами сделает, если узнает, что в его отсутствие вы готовите против него целый заговор?

— Нет больше барона Драгомира, — решительно ревел другой тип, пониже. — Пойми уже, он не вернётся! А значит, нужен новый лидер. Барон Алмаз — лучший кандидат, кто сможет управиться со всем, как не он?

— Род Закариешти всегда был вторым в праве наследования! — доказывала шумная цыганка в платках. — Ай, вернётся муж, всех вас разгонит! Ему быть главным, а не Алмазу!

Шум, гам, пустые рассуждения. Каждый хочет протащить своего, при этом никто не знает, чего ждать в реальности. Барон Драгомир и самые сильные из его людей были задержаны Медведевыми, а без них воцарился хаос.

Впрочем…

На лице Данко на пару мгновений появилась ухмылка.

Хаос — это всегда отличный шанс для предприимчивых людей.

* * *
О подобных вещах можно забыть на время, но не насовсем.

День был долгим, и впечатления от него ненадолго выветрили из памяти Бао Миня два страшных случая… но сейчас, когда они с Бао Цзен взовращались в гостиницу — в темноте, практически ночью — воспоминания вернулись. Они буквально стояли у него перед глазами.

— Милый, расслабься, — было непонятно, кого его жена успокаивает на самом деле — его или себя саму. — Подумаешь… мы просто увидели что-то странное, но с нами ведь ничего не случилось.

— Этот город, — Бао Минь покачал головой, поправив туристическую панамку. — Эта страна. Да, с нами ничего не случилось. Но неужели здесь такое и правда происходит на каждом углу? Что ещё мы можем увидеть?

— Брось, — жёнушка погладила мужа по руке. — Кто сказал, что на каждом углу? Просто так совпало, что мы увидели сразу два вопиющих случая. Будем что вспомнить, когда вернёмся домой!

— Если вернёмся… — еле слышно пробормотал Бао Минь.

— Что ты такое говоришь! — нахмурилась Бао Цзен. — Всё будет хорошо. К тому же, сейчас мы в самом центре. Здесь туристические объекты, посольства, куча людей… что, по-твоему, может произойти в таком охраняемом месте?

Бао Минь не отвечал. Застыв на месте, он во все глаза глядел сквозь чугунную ограду, на цветущий газон… усеянный трупами.

— Посольства, говоришь? — пробормотал старик, косясь на британский флаг, развевающийся у входа. — Охрана?

Охрана действительно была, о да. Куча машин, люди, в панике снующие туда-сюда. И трупы, трупы, трупы. Бао Цзен повисла у него на руке, проследив взгляд мужа; любые слова застряли у неё в горле — как и у самого Бао Миня.

Да что не так с этим городом?!


Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Том 2. Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14