Князья Севера [Маркус Кас] (fb2) читать онлайн

Князья Севера (Белый волчонок - 3)

Глава 1

Император откидывается на спинку кресла с заметным облегчением. Будто я мог отказаться или взять время подумать.

— Для начала принять мою личную благодарность. Я знаю о вашем участии в спасении моей дочери. Вы проявили похвальную выдержку и смышленость.

И снова благодарность императора выливается в новые приключения, нда…

— Ваша задача выяснить, где ваши родители и там ли находится моя дочь, — возвращается к теме он. — Воспользоваться всеми своими умениями для этого. Только добыть информацию и передать ее, ничего более. Никаких прямых вопросов и, само собой разумеется, конфликтов.

Легкая прогулка прямо вырисовывается. Приехать, воспользоваться поиском и рассказать кому нужно. Почему только паранойя опять верещит…

— И какая у меня будет легенда?

— Самая банальная. Каникулы, молодой человек. В это время многие путешествуют и наслаждаются жизнью. Перед новым учебным годом. А у вас он и вовсе будет первый. И, благодаря такой легенде, вы сможете свободно и открыто перемещаться, чтобы охватить как можно большую территорию.

Путешествующий молодой аристократ со скандальной репутаций — что может быть лучше для шпиона? А ведь может и сработать.

В дверь осторожно стучат и, едва приоткрыв одну створку, в кабинет заходит женщина. Уже немолодая, но еще горячая. Грудь распирает короткий пиджак, юбка до колен плотно облегает крутые бедра. Черные туфли на такой шпильке, что у меня голова кругом идет.

Цокая своей невероятной обувью, она подходит к столу и улыбается мне. Из под светлой челки короткой стрижки на меня смотрят чуть раскосые синие глаза.

— Елизавета Крестовская, — коротко представляется она. — Я буду курировать ваше участие в операции.

Знакомая фамилия, но не могу вспомнить об этом роде ничего. То, что она одаренная, мне ясно сразу. Слабое свечение вокруг ее фигуры указывает на то, что она постоянно использует какое-то умение. Может, передвигаться на таких каблуках?

Ну хоть куратор у меня знойная красотка, а не нудный старых хрыч. Если такая будет мне мурлыкать задания на ушко…

— Елизавета посвятит вас в детали, — император тепло улыбается женщине, слегка кивая.

— На месте уже работает группа, — быстро говорит она. — Я буду постоянно на связи. Всю информацию вы будете передавать мне, а я координирую действия остальных. Для вас уже подготовлен ритуал изучения языка…

— Нет! — я вскрикиваю и подскакиваю, не удержавшись.

Никаких больше подселений духов в мою голову! Только избавился от одного. И я теперь вообще уже не знаю, что за ядерная смесь может получиться. О магии норманнов мне ничего неизвестно.

Елизавета удивленно поднимает брови и качает головой:

— Если вы беспокоитесь о последствиях, то ритуал сопровождает верховная жрица храма Хака, с ней он пройдет настолько безопасно, насколько это вообще возможно.

Зоряна, вспоминаю я ее имя и содрогаюсь. Еще и та, что копошилась в моей ноге и пытала меня лечением.

— Нет, — стою я на своем. — Я знаю, в чем суть таких ритуалов и поверьте, он для меня не будет безопасным.

Жреца Нергала мне сдавать не хочется. Как и то, что на самом деле представляет из себя загадочный город Дименхор. Не сомневаюсь, что разведка сразу же сунет туда свой нос. И останется без него.

— И в чем же, по вашему, его суть? — Крестовская склоняет голову на бок.

— В призвании духа, носителя языка и силы народа, — я понимаю, что без каких-либо объяснений отказаться не смогу. — А я не знаю, как чужая сила отреагирует на… мою.

— Да кто вам такую глупость сказал? — искренне удивляется она. — Такими древними методами никто уже не пользуется сотни лет! Жрицы храма Тота не призывают духов, они используют благословение бога.

Я немного охреневаю. Не похоже, что она врет или заблуждается. В конце концов, в храме всех богов нас обучили языкам союзников без каких-либо последствий. Сколько же лет тот старичок просидел в развалинах храма?

— Но почему тогда ритуал считается опасным? И зачем нужно присутствие целительницы? — не сдаюсь я.

— Целительница помогает справиться с потоком новых знаний. В этом и опасность, когда за короткое время человек получает огромное количество информации, мозг может не справиться. Но верховная жрица Хака не простая целительница, Игорь, — Елизавета объясняет спокойным тоном учителя. — А величайшая. С ней ритуал совершенно безопасен.

Так, от «насколько это возможно» мы перешли к «совершенно». Благословение бога Тота, бога знаний — вот что мне бы точно не помешало. Хтонь, а если они под шумок там меня еще чем-нибудь благословят?

— Хорошо. Но после того, как вы поклянетесь в храме Маат, перед ликом богини, что ритуал безопасен. И что ничего, кроме знания языка, я не получу. Никаких духов, лишних мыслей и прочих воздействий.

Император, с интересом слушающий наш разговор, не сдерживается и хмыкает. Куратор и вовсе широко распахивает синие глаза, враз потеряв строгий образ.

— Не знаю, молодой человек, что с вами произошло, чтобы просить о таком, — с трудом берет себя в руки она. — Но хорошо, я согласна. Надеюсь, это поможет вам больше доверять мне. Еще какие-то условия?

— Да, — окончательно наглею я. — Я поеду не один.

— Вы про вашу группу? — вмешивается император и раскрывает папку. — С которыми вы были вместе в пустыне? — он быстро пробегается взглядом по бумагам. — Саницкий, Каритский, Истровский, Покровский и Вяземский.

— Да, — киваю и добавляю: — Кроме последнего.

Игнат показал себя отлично, не струсил и не сдался. Но в наш круг доверия ему рановато. И пусть хоть кто-то воздыхает рядом с Кирой. Страстная зеленоглазая служительница витает в моих мыслях далеким прекрасным призраком.

— Наследники великих родов, — задумчиво произносит Разумовский, не обращая внимание на исключение Вяземского. — И уже дважды показали отличную командную работу. Вы уверены в них?

— Они мои друзья, — просто отвечаю я.

— Вы же понимаете, что не сможете посвятить их в суть поездки? — вкрадчиво спрашивает Елизавета.

Понимаю. Обманывать друзей мне не хочется, но и одному соваться в новое осиное гнездо тоже. Мне будет гораздо спокойнее, если кто-то будет прикрывать. И задание ведь простое? Путешествовать, развлекаться и просто передавать информацию.

Да и остальные заслужили хороший отдых после пустыни. Мы же отправимся к союзникам, в конце концов. И целая компания путешествующих аристократов будет убедительнее одного, сующего любопытный нос в каждый закоулок.

— С этим проблем не будет, — уверяю я.

Сам же понятия не имею, что скажу друзьям и буду ли им вообще врать. Слово о том, что буду молчать, давать не стану, пусть хоть полосуют. Если произойдет что-то серьезное и нужно будет раскрыться, лучше иметь такую возможность.

Император снова переглядывается с Крестовской. Меня немного раздражают их ментальные переговоры. Теперь то что от меня скрывать?

— Придется внести некоторые изменения, — куратор нетерпеливо стучит пальцами по столу. — Но это возможно устроить. Надеюсь, мне быстро удастся изменить бронирование жилья по всему маршруту.

— Жилье, маршрут?

— Конечно, — она вздыхает так, словно все очевидно. — Ваш маршрут построен таким образом, чтобы покрыть все возможные места. По нему, в соответствии со статусом, забронированы гостиницы и дома. И даже приобретены билеты в оперу и на прочие подобающие мероприятия. Все расходы за эту поездку берет на себя империя, естественно.

Меня немного выбешивает факт того, что они уже все устроили. Когда только? Пока я летел домой? Не сомневаюсь в их возможностях, но как-то это… слишком.

— Мы можем, хм, — Елизавета поднимает глаза к потолку, — подать это как жест от рода Белаторских. Великий князь поддержит эту версию и отправит приглашения для перечисленных родов.

Быстро она соображает. Красотка, да еще и умная. Я приглядываюсь к ней с большим интересом. Но думаю о деде и все волшебство пропадает. Он наверняка уже в курсе. И, конечно же, даже не предупредил.

— Тут, — она расстается с папкой, которую все это время держала в руках, и протягивает ее мне. — Все данные. Города и места, которые нужно посетить. Ключевые люди на местах. Увеселительные мероприятия и возможные полезные знакомства. Будет странно, если княжич, проведший в дипломатической среде два года, не станет ни с кем налаживать связи. Изучите внимательно. Ритуал мы проведем завтра, на закате. И, как только внесем изменения, сразу же отправитесь.

— А ритуал…

— Нет, молодой человек, — куратор понимает меня с полуслова. — Ритуал мы проведем только для вас. И без того жрицы крайне недовольны, что все приходится делать срочно. Боги не любят спешки, но могут простить в данной ситуации. Чтобы подготовить ритуал для нескольких человек, уйдет слишком много времени. А оно у нас уже кончилось.

Мне приходится согласиться. То, что я читал про подготовку к сложным ритуалам, полностью соответствует ее словам. Мало того, они устроили все так быстро, вот что удивляет.

Вообще все постоянно удивляет. Но, если я перестану удивляться, значит я смирился. Надеюсь мне не нужен будет дух в башке, чтобы не упустить этот момент.

Меня, вместе с папкой, вежливо выпроваживают из кабинета. Елизавета остается с императором. Откуда-то просыпается сочувствие, к ним обоим. Пустыня, Север, пропажа наследницы, исчезновение шпионов. Не хотел бы я разбираться со всеми этими проблемами разом.

В общем, в императоры меня не тянет. Хотя, будь я им, то узнать имена богов не составило бы труда. Велел жрицам составить полный список и все, можно пойти в спальню к императрице.

Так, мечтая о спальне с собственной императрицей, я и возвращаюсь домой. И наконец-то застаю деда на месте. Глава рода умиротворенно пьет чай на террасе в кресле, слушая ночных сверчков.

Он оборачивается на мои шаги, расплывается в улыбке и поднимается навстречу. Крепко пожимает мою руку и жестом приглашает присесть по соседству.

— Я слышал, внук, ты отличился в пустыне, — спрашивает он с гордостью в голосе.

— А я слышал, что за это еще и неплохо платят. Кто бы знал, да?

Дед смущается, лишь на миг отведя глаза. Но быстро собирается и хмыкает:

— Не за вознаграждением отправляются в Великую пустыню, Игорь. Это долг каждого из нас, защищать мир от порождений хаоса. Оправдать дар богов и благодарить их неустанной борьбой за тех, кто не сможет себя защитить.

Красиво говорит, ничего не скажешь. Еще бы говорил все, а не только проповедями воодушевлял.

— Я и не спорю, дар богов нужно заслужить, оправдать и почитать. Только вот скрытие информации никакого отношения к богам не имеет. Это твое решение, а не их. Думал, что внук, потеряв память и обладая деньгами, совсем слетит с катушек?

— Ты слишком молод, а соблазнов для таких как ты, слишком много… — ворчит он, пытаясь скрыть досаду.

— Ну так ты мне и шанса не дал показать, соблазнюсь ли я и чем. Знаешь, — мне вдруг становится плевать на увертки, — а ведь я хотел перед тобой отличиться. Доказать, что способен на многое. Что достоин твоего уважения. А теперь мне все равно. Ты постоянно что-то не договариваешь, рассуждаешь о великом и не видишь главного. Или семья — слишком мелко для жизненной цели?

— Игорь! — дед багровеет. — Не смей так говорить! Ты и понятия не имеешь, что я сделал ради семьи. И что делаю каждый день.

— Например, беспрекословно отдаешь внука в руки спецслужб? — я тоже завожусь. — Даже не сообщив мне! Ни единого слова, ни намека. Или скажешь, что ничего не знал?

Я понимаю, что ору, что делаю это зря, но не могу остановиться.

— Знал! — дед тоже начинает орать. — И что бы изменилось, скажи я тебе? Они все равно тебя бы забрали!

— Но я хотя бы был готов! Вот вы все заладили про долг, честь, справедливость, волю богов! Поговорить нормально не пробовали? — я откидываюсь назад, вжимаясь в спинку кресла и восстанавливаю дыхание.

Уф, накатило так накатило. Глава рода смотрит на меня немигающим взглядом, краснота с его лица тоже спадает. Он совсем по-стариковски кусает губы и шумно дышит носом.

— Ты прав, — спокойно говорит дед, перестав сопеть. — А я нет. Побоялся, что ты не справишься и перестарался. Теперь вижу, что зря.

Боги, ну неужели и до него дошло? Мне с каждым родственником придется биться, чтобы меня воспринимали всерьез? Можно их как-то всех вместе собрать и устроить групповой сеанс?

Я конечно тот еще раздолбай, но не ребенок же. Даже учитывая мой физический возраст. Я смотрю на свои руки, загорелые, огрубевшие и покрытые татуировками. На моем прессе теперь большой косой шрам. От этого следа укуса твари хаоса избавиться не удалось. Даже самый лучший целитель оказался бессилен.

Нет, точно не ребенок. Я долго смотрю в глаза деда.

— И что дальше? — помолчав достаточно, чтобы прогнать всю злость, спрашиваю я.

— Завтра утром я разошлю великим князьям приглашения для их наследников, — он облегченно выдыхает и переходит на официальный тон. — Формальность, но необходимая. Не думаю, что кто-то откажет. А тебе нужно поговорить с друзьями. Как можно осторожнее.

— Можешь не напоминать, сам понимаю. Я постараюсь избежать упоминания настоящей цели, но если будет нужно, скрывать не стану. Мне нужны союзники, а не пешки.

— Согласен, — кивает дед одобрительно. — Но, прежде чем впутывать друзей, подумай о них. Чего будут стоить им знания?

Вот ведь хитрый лис. Предлагает играть в темную из-за заботы о спокойствии важных для меня людей. И ведь не поспоришь, зерно сомнения уже закинуто.

— Я подумаю, — обещаю я ему.

— Спасибо, — неожиданно благодарит меня он и указывает на папку в моих руках. — Изучи детали. Если будут вопросы — я на них отвечу, честно отвечу. Я пока займусь нашей частью подготовки к ритуалу, нужна очень хорошая жертва, а после праздника урожая поголовье белых быков сильно сократилось. И распоряжусь подготовить самолет.

— У нас есть личный самолет? — как мальчишка радуюсь я.

Вот, только грозно орал, а теперь дайте мне самолетики. Я тут же принимаю серьезный вид, но дед уже смеется.

— Конечно есть, и не один. Будешь хорошо служить империи, купишь себе свой собственный.

Взял и все испортил. Теперь точно не со зла, но напоминание об еще одной проблеме немного портит настроение. Я выясняю последнее, что меня интересует прямо сейчас.

Глава рода сообщает о наличии личных счетов и банковских карт в моем бумажнике. Он, наверное, так и лежит где-то в моих комнатах. Еще я узнаю, что мне нужно явиться к семейному казначею, чтобы получить отчет о состоянии счетов.

Дед простодушно сообщает мне, что там «до хрена». Заметно, что он сильно устал, несмотря на не по годам крепкий вид. Ну и я еще заставил понервничать. Оставляю его в покое и, посетив столовую, отправляюсь к себе, изучать бумаги и договариваться.

Связываюсь с друзьями. Все целы и невредимы, пережили «доклады» без особых проблем. Только Каритский отвечает мне с явной усмешкой, что кто еще кому докладывал.

Назначаю встречу утром, в парке. Боги, как же хочется съесть большую, сочную, жирную шаверму! А значит, будем совмещать приятное с… Хм, работой?

Нет уж. Помогу императору, спасу опять принцессу, родителей и союзные отношения. А потом в качестве награды попрошу избавить меня от назойливых следователей. Хороший план, должен сработать.

***

Александровский парк почти безлюден. Хотя, если тут и правда принято разъезжаться на каникулы, то неудивительно. Пока я иду к кафешке, встречаю только пару людей. Мы обмениваемся поклонами и расходимся молча.

Друзья уже в сборе и с пополнением. Рыжое ушастое чудо с визгом бросается мне на шею и смачно целует в щеку.

— Игорь! — Илена, повиснув, болтает ногами. — Я соскучилась! А ты, а ты по мне скучал?

— Ну конечно, — охотно отвечаю, наклоняясь, чтобы поставить ее на землю.

Девчонка хлопает в ладоши, подпрыгивает и усаживается обратно, на свое место. Рядом с Володей. Прорицатель уже не краснеет, смотря на объект своей тайной страсти. Что-то в его глазах появилось, помимо обожания. Неужели решимость?

Давно пора. С демонами справился, справишься и с одной девчонкой, пусть и огненной. Хотя ее присутствия я не ожидал. Как бы от нее избавиться, чтобы не обидеть? Пусть миссия и кажется безопасной, но ее лучше в это не впутывать.

— Итак! — громко начинаю я, привлекая общее внимание. — Друзья, у меня есть одно предложение…

Глава 2

От искренних заинтересованных лиц мне становится немного не по себе. Между лопаток скребет, но решение уже принято.

— Мы отправляемся в путешествие по Северу! — торжественно сообщаю я.

— Куда? — непонимающе моргает Богдан.

— Зачем? — уточняет Володя.

— Боги, мне сначала нужно отдохнуть, — закатывает глаза Саша.

— Ура! Конечно! — радостно вскрикивает Илена.

И только Олег смотрит на меня внимательно, но ничего не спрашивает.

— Как раз отдохнуть, — отвечаю рыжему и добавляю для прорицателя: — И изучить местные достопримечательности. Это, кстати, официальное приглашение от рода Белаторских, — отвешиваю всем поклон.

— Я согласен, — выдает целитель, прищурившись. — Можешь на меня положиться.

Вот от него я точно ничего скрывать не стану. Думаю, он уже и сам догадался о настоящей причине поездки. От его поддержки как-то сразу легчает на душе. Вот кто, а целитель нам точно пригодится.

— Ну не знаю, — тянет Саша. — Что там делать? Океан, холод и сплошная рыба. Не люблю рыбу.

— Я тоже согласен, — Истровский встает и загадочно добавляет: — Знаю, это будет нечто незабываемое.

Все поворачиваются к нему, а я даже с опаской спрашиваю ментально — «Ты что-то увидел?».

«Да ничего. Мне просто интересно, давно хотел туда съездить! А этих еще расшевели…» — отвечает мне Володя и я выдыхаю. Опасный парень, так же можно любую хрень за пророчество выдать. С усилием запихиваю свою подозрительность поглубже. Истровский если и способен на что-то, то точно безобидное.

Но как бы его это «незабываемое» не сбылось. Кто знает, как их дар работает. Надо бы с ним обсудить наедине.

Как только соглашается Володя, то и Богдан тут же отбрасывает все сомнения, кивая. Только Каритский что-то ворчит про подобающие условия, но на него тут же наседает сестра.

Хтонь, вот что мне сделать с этой девчонкой?

— Ну там то мы хоть не в палатках будем жить? — стонет рыжий, по его горящим глазам видно, что он уже скорее торгуется, чем сопротивляется.

— Ни в коем случае, — заверяю я его и всех остальных. — Лучшие условия проживания, все уже забронировано и готово к нашему приезду.

— Ладно, — великодушно машет он рукой. — С вами можно хоть в спальнике под открытым небом. Говорят, норманны любят знатно повеселиться. Да и девки у них красивые!

Сомневаюсь я, что его можно загнать в спальник. Наслушались мы все на базе про то, насколько несправедливо жить в подобных условиях, спасая мир от демонов. Но Каритский умудрялся даже ныть не раздражающе, а забавно, так что внимания никто и не обращал.

— Саша! — возмущается его сестра. — Как невоспитанно! Ну какие девки. Девушки.

— Да хоть какие, — невоспитанно ржет он. — Главное, чтобы красивые. Может я там вообще принцессу найду себе. Есть у них принцессы? Как их главного…

— Конунг, — тут же поясняет Володя, поправляя очки. — Но вообще король. Он и так, и так себя называет. Да вот только своих дочерей они никогда замуж не отдают за иностранцев. Ведь они носительницы сильного дара, который северяне берегут.

— А кто говорит про брак то? — рыжий даже закашливается. — Я слишком молод для этого, кхм, занятия. Я тоже носитель дара, и приличного. Мы будем в рамках культурного обмена, так сказать.

— Ну, тогда удачи, — прорицатель тихо смеется. — Чтобы заполучить такую, придется ее победить в бою. Иначе она на тебя даже и не посмотрит.

— Куда ты меня тащишь? — возмущенно спрашивает меня Саша. — Что за дикари такие, если для того, чтобы замутить с девчонкой, ее надо побить? Я не бью женщин! Только если они сами меня просят, да и то нежно. Слушай, а может они…

Пока он совсем не скатился в похабщину, перебиваю:

— Так, раз все решили, то по домам и собираемся! Вылет завтра днем.

С утра пораньше со мной уже успела связаться Елизавета и промурлыкать в голове, что все организовано в лучшем виде. Как она проделала эти ментальные фокусы, когда мы не обменивались официальными приветствиями, спрашивать я не стал.

Застала она меня сразу после пробуждения и ее нежный голосок усугубил утреннее состояние, так что пришлось идти в холодный душ.

— Завтра? — не перестает возмущаться Каритский. — Зачем такая спешка?

— А зачем откладывать? — пожимаю я плечами. — День на сборы и поехали. Забыл уже, как за две минуты был одет, собран и готов к подвигам?

— Ну дай хоть неделю… — умоляет он, сложив руки. — Буду готов к подвигам. Мне нужно срочно подтянуть с тренером некоторые приемы. Как же я уложу… противника без нужной подготовки?

— Придется тебе в этот бой идти без подготовки, друг… — искренне сочувствую я ему.

***

День на сборы — звучит отлично, если сравнивать с боевой готовностью. Но с таким количеством дел, времени оказывается катастрофически мало. Договорившись с друзьями встретиться уже у самолета, я отправляюсь домой.

Приходится просить деда связаться с главой рода Каритских, чтобы тот запретил Илене отправляться с нами. Делать это мне неприятно, но иначе не прощу себе, если рыжая бестия пострадает. Это очень маловероятно, но лучше пусть она обижается, но зато целая, невредимая и по-прежнему ушастая.

Казначей меня принимает в отдельном скромном особняке среди небольшого парка, в паре улиц от нашего. Им оказывается мужчина, лет, пятидесяти, интеллигентного вида и крайне вежливый. Эдакий профессор из престижного учебного заведения.

Даже заплатки на локтях пиджака присутствуют. Впрочем и пиджак, и прочая одежда, явно сшиты на заказ и в дорогом ателье. На носу очки в золотой оправе, на руке простые с виду часы. Такие, которые стоят, как первая тачка студента.

Он представляется мне как «Владислав, просто Владислав, прошу».

— Игорь, я очень рад с вами наконец познакомиться, — ласково улыбается мне казначей, когда мы располагаемся в его кабинете.

— И я безмерно рад, — поддерживаю я его тон.

— Полагаю, вам необходима информация о состоянии счетов. Я все уже подготовил, Святослав меня предупредил, — он протягивает мне лист бумаги. — Вы желаете получить часть денег на руки, как я понял?

Об этом я тоже сказал деду, когда просил назначить нам встречу. Я киваю и застываю, кажется на целую вечность, увидев цифры. Нда, а самолет то я могу и прямо сейчас купить… Маленький и кукурузник, но тем не менее.

Впрочем, и я умудряюсь слегка удивить Владислава, озвучив, сколько мне нужно наличных. Он теряет самообладание ненадолго, но тут же сокращает сумму на треть, сообщив, что в данный момент только столько возможно выдать.

— Либо я могу отправить заявку в банк и завтра нужная сумма будет у вас, — невозмутимо сообщает он.

Столько времени у меня нет, поэтому соглашаюсь на то, что есть. В общем-то, по моим расчетам, этого будет более, чем достаточно. Пачки купюр оказываются довольно толстыми и их количество не помещается в традиционный конверт. А я, конечно, не додумался взять с собой сумку или что-то подобное.

Владислав быстро осматривается, озаряющее улыбается и достает из ящика стола коробку подходящего размера. Она обтянута темным бархатом, на откидывающейся крышке золотое тиснение.

Он бережно извлекает из нее сигары, от которых исходит легкий и приятный древесный аромат. Словно тлеющих опилок благородного дерева. Меня он сильно заинтересовывает, хотя никогда не испытывал тяги к курению.

От аромата в голове начинает рисоваться картина. За окном вьюга, передо мной пылающий очаг, в руке едва дымящаяся сигара, босые ноги погружены в мягкий мех шкуры на полу. А у ног обнаженная красавица, ее кожа блестит в бликах огня…

Мне приходится потрясти головой, чтобы отогнать этот образ. Они что, зачарованные? Профессор мягко усмехается и убирает дурманящие сигары, завернув в ткань. А я, быстро прихватив коробку, от которой слабо пахнет этими неизвестными галлюциногенами, возвращаюсь домой.

Илена связывается со мной уже ближе к вечеру. Сначала рвет и мечет. Но хоть не на меня, а на своего отца. Потом начинает умолять меня поговорить с дедом, чтобы тот поговорил с отцом. Нда.

«Клянусь, я убегу из дома!» — в конце заявляет она, чем меня пугает.

Заверяю ее, что сделаю все возможное, но только если она будет сидеть тихо и не устраивать скандалы. В общем, изрядно понервничав, успокаиваю буйную девчонку. Вроде как даже уговариваю, что ничего интересного в этой поездке и нет.

Ритуал назначен на полночь, поэтому перед ним я занимаюсь еще один делом. Иду гулять по трущобам, насвистывая незатейливую мелодию под нос. Капюшон на голове и коробка с сигарами подмышкой быстро привлекают ко мне нужное внимание.

— Слышь, закурить дай, — звучит хриплый голос из теней, когда я забредаю в один из задних дворов.

Опять бандерлогов двое и снова мне попадаются слишком смелые. Незнакомые. Усиливаю зрение и вижу, что на этот раз тот, что покрепче, стоит в стороне. Тихонько скручиваю его силой Нергала. Бурые нити послушно оплетают мускулистое тело и неохотно замирают, чуть сдавив.

Хтонь, управляться с ними проще не становится. Не шастать же по злачным местам, тренируясь. Было бы еще когда.

Тот, что по-щуплее, быстро соображает по оханью напарника, с кем они связались. Мою просьбу о встрече выполняют гораздо быстрее. Никола приходит минут через пять, хмуро оглядывается и, увидев, как я снимаю капюшон, хмыкает.

Он молча машет мне рукой, приглашая следовать за ним, и мы опять приходим на кухню азиатского ресторанчика. Мой старый знакомый выглядит лучше. Точнее упитаннее и одет приличнее. Похоже, что сумел воспользоваться информацией себе на пользу.

— Слушай, парень, хватит уже моих людей пугать, — Никола садится за столик в углу и улыбается так широко, что улицу можно осветить. — Давай я тебе просто номерок телефона дам, а?

А вот про это я как-то и не догадался спросить. Настолько увлекся магией и связанными с ней проблемами. Хм, у меня же должен быть телефон? Ну, не считая того, что нам выдали в Константинополе, тот совсем древний.

— Конечно, давай. Хотя так веселее, — честно признаюсь я и усаживаюсь на маленькую табуретку.

Седоголовый, не переставая довольно скалиться, залезает в карман брюк и извлекает на свет визитку. Выпрямляет загнувшийся уголок, протирает большим пальцем пятно. Он протягивает ее мне и я вопросительно поднимаю брови.

На бумаге логотип пузатого мужика в поварском колпаке, в его руке распахнутая коробка с пиццей. Названия нет, только номер телефона. И мелким шрифтом снизу «круглосуточно».

— Звонишь, представляешься и заказываешь пиццу самовывозом на нужное время. Тебе перезванивают и подтверждают заказ, — объясняет мне он, подмигнув. — Так меня быстрее всего найти будет.

Я только хмыкаю на такую универсальную во всех мирах хитрость и прячу визитку в карман.

— Это мне, что ли подарок? — Никола кивает на мою ношу. — Спасибо, они конечно стоят целое состояние, но я не курю.

— Это все курят, — усмехаюсь я и кладу коробку перед ним на стол.

Он заглядывает внутрь, осторожно приоткрыв и удивленно присвистывает. Смотрит на меня настороженно:

— Мы же вроде с тобой в расчете? Или у тебя есть какая-то просьба?

— В расчете. И да, просьба все-таки есть, — я немного мрачнею. — Той ночью, в переулке, где был «взрыв газа», пострадали люди. Мне сказали, что им вроде выплатили компенсацию. В общем, можешь организовать, чтобы была еще одна? Там, если что, вместе с твоим процентом за услугу.

Мужик просто моргает несколько секунд, переваривая мои слова. Затем закрывает крышку, легонько хлопает по столу и хмыкает.

— Удивил ты меня, парень. Чувствую, не в последний раз, да? — Никола хитро прищуривается. — А не боишься, что все себе заберу?

— Ну вот и проверим, — улыбаюсь я ему.

Я уверен, что седоголовый не обманет, не в этом. А то и вовсе себе ничего не возьмет, даже один процент. Такие как он нам, мелким бродягам, как раз и помогали. И семьям, у кого они были. Может, в этом мире все и иначе, но я хочу верить, что в этом я не ошибся.

— Добро, — его улыбка на миг становится совсем добродушной, но тут же возвращается хитринка. — А ты молодец, парень, соображаешь.

Ох, не перехвали ты меня, добрый человек. Тут то соображать проще. Впрочем, не благородство меня сюда привело. Точнее, не только оно. Я мог и другим способом помочь пострадавшим людям. Попросить того же деда все организовать.

Но, если можно совместить благородные позывы с возможной будущей выгодой, то почему бы и нет? И потом, я никогда не забываю тех, кто мне помогал.

Никола мне предлагает подкрепиться, но я с таким ужасом смотрю на повара, достающего из огромной кастрюли покрытую какой-то слизью лапшу, что тот отзывает предложение, хохоча уже в полный голос.

Мы расстаемся чуть ли не обнимаясь и я отправляюсь в храм Тота. Храм бога знаний находится рядом с другим храмом знаний — столичной академией, где учатся как простые люди, так и одаренные, не попавшие в императорскую академию.

Мероприятие мне устраивают камерное. Только я, жрица Хака и жрица Тота. И огромный алтарь, украшенный цветами. А на нем пять здоровенных туш. Белоснежные быки, даже бычары, с перерезанными глотками.

Зрелище не столько отвратительное, сколько слишком уж непривычное.

Прекрасная пышногрудая Зоряна сладко мне улыбается, вызывая приятные ощущения. Ненадолго, потому что из головы никак не выбросить ее руки, по локоть в моей крови.

А вот жрица Тота полная противоположность молодой целительнице. Пожилая, худая и покрытая морщинами, насколько видно. Похожая на сушеную воблу. Но голос у нее оказывается мягким и бархатистым, а взгляд добрым.

Меня просят встать на колени и крепче упереться руками в пол. Высушенная добрячка кладет мне руки на голову, а Зоряна садится передо мной и кладет руки на плечи.

Я так усиленно готовлюсь к очередному выносу мозга с обмороками, что замечаю начало ритуала, только когда сила целительницы нагревает мою кожу. Становится сначала просто тепло и уютно, затем жарко. А через пару минут меня начинает слегка запекать.

— Придется немного потерпеть, недолго, — извиняющимся тоном говорит Зоряна, пока я утыкаюсь лицом в ее грудь.

Не то, чтобы мне так уж тяжело или неприятно. В пустыне пекло было гораздо хуже. Но раз уже стою на коленях, а передо мной такая красота, то могу притвориться и страдающим.

Страдать в женскую грудь всегда приятно. Впрочем, долго мне этим наслаждается не дают. В голове гудит, шум усиливается вместе с температурой. И где-то на пределе, когда чуть-чуть и не удержаться от стона, все прекращается.

Приходится оторваться от этих теплых и приятно пахнущих прелестей и поднять голову. В глазах Зоряны я вижу отголосок боли.

Вот хтонь, я забыл, что мои силы делают помощь целителей весьма болезненным опытом. Понятно, что ее предупредили, но я бы хоть не кайфовал тут так откровенно от женского тепла.

Но жрица мне улыбается.

— Как твое самочувствие? Возможно тебе понадобится еще сеанс поддержки? — задает она вопрос таким тоном, что ноет в паху.

Я отказываюсь, вежливо, неохотно и отгоняя проклятые кровавые воспоминания. Может у нее такой побочный эффект? У той целительницы, на базе, эффект действовал на меня. Возможно у этой на саму себя. Надо бы расспросить Олега…

***

Сон, еда, сборы и попытки запомнить ломающие язык названия городов и географических мест — так проходят последние часы перед отъездом.

Но, когда я выхожу вниз с сумкой, начинает орать дед. На Славу. И управляющей приходится, побледнев, уноситься в мои комнаты и собирать мне багаж, как положено путешествующему аристократу.

Из-за этого мы торопимся, опаздываем и я залетаю в салон, когда друзья уже на месте. Едва успеваю пристегнуться, пока мы набираем ход.

Богдан что-то ест, Володя залипает в толстенной книге, Каритский дрыхнет, вытянув ноги, а Олег лишь укоризненно качает мне головой. Да откуда же мне было знать, что мне жизненно необходимо взять с собой СТОЛЬКО вещей. Я искренне надеюсь, что часть из них потеряется. Но это вряд ли, самолет то частный…

Лететь нам совсем недолго, всего пара часов и мы приземлимся в столичном аэропорту. Без каких-либо ожиданий и задержек, мы взлетаем и на полпути вид под нами исчезает в белоснежных хлопьях.

Загадочные северные земли скрыты под облаками. Мы летим над ними, щурясь от яркого солнца и чистого неба. От желания увидеть что там, внизу, я ерзаю, пытаясь занять себя чтением туристического журнала, которые нам всем раздали еще до взлета.

Вот ведь дед хитер, подсуетился и насчет таких деталей нашего путешествия. Но я листаю рассеянно, постоянно сбиваясь на мысли о том, что нас ждет.

Самолет снижается, ныряя в туман низких облаков. Мы вылетаем под ними и заваливаемся на бок, поворачивая. Передо мной предстает совершенно фантастическое зрелище — на сколько хватает взгляда высоченные скалы, изрезанные ярко голубой водой. Фьорды.

Слышу восхищенные вздохи друзей и тоже ахаю, разглядывая необычный ландшафт, всматриваюсь в крошечные домики, раскиданные там и тут. И мне приходит в голову идея.

А что, если попробовать раскинуть поиск с высоты? А вдруг раз и сразу все найдутся? Я уже мечтаю о том, что выполню задание, даже не успев приземлиться.

Призываю силу, побольше. Концентрируюсь и отпускаю ее, словно еще одно облако, разбрасывая повсюду. Сила оседает на землю, вызывая яркий отклик.

И от того, что я вижу, рот распахивается, а челюсть так вообще заклинивает. Из моих рук выпадает красочный буклет. Это что за…

Глава 3

Вся земля внизу, горы, реки, заливы — все укрыто белесой силой. Она течет неторопливыми потоками, пластами тумана, завихряясь на горных пиках и почти растворяясь в долинах. И вспыхивает огоньками, быстрыми, мощными и еле заметными. Людьми.

А где-то вдалеке, чуть правее, туман силы стоит такой плотный, что не видно земли прямо под ним. Я утыкаюсь носом в холодное стекло, но самолет, совершив еще один крутой вираж, поворачивает, скрывая эту точку притяжения.

Я отзываю поиск и перестаю видеть реки силы. Снова призываю — все на месте. Так, это как вообще у меня получилось? Одно дело видеть одаренных, но саму землю… Всю землю.

Я зачем-то с удивлением смотрю на свои руки. Словно это они сделали, а не я. И, кажется, в чем-то я прав. Уж не символы ли ифритов, которые могут питаться витающей вокруг силой, помогли мне вот так «прозреть»?

— Ты чего? — замечает мое состояние Володя.

Прорицатель и сам слегка бледно-зеленый, держится из последних сил. Я было хочу попросить Олега помочь, но тот спит. Да и мы почти приземлились.

— Да так, — трясу я головой. — Чудится всякое.

— Тебе тоже? — удивляется он и тут же заинтересовывается.

Я даже не сразу понимаю о чем он говорит, ошарашенный увиденным. Да и ощущение оттуда шло такой мощи, что кажешься сам себе букашкой.

— Нет, не как тебе. Съел, наверное, что-то несвежее. Не обращай внимания, — отмахиваюсь я и спохватываюсь: — В смысле тоже? Ты что-то увидел?

Похоже, этим вопросом я его скоро достану. Попросить прорицателя о ежедневном докладе, что ли? Я пристально на него смотрю, раздумывая над этой идеей, и он втягивает голову в плечи.

— Нет, — неуверенно отвечает парень и судорожно поправляет очки, — Не совсем.

Самолет ухает вниз и пилот вежливо сообщает, что мы идем на посадку. Володя закрывает глаза и вцепляется в подлокотники до побелевших костяшек на пальцах.

Посадка на небольшом частнике чувствуется иначе, чем на огромном небесном лайнере. Мы касаемся земли, чуть подпрыгнув, включается реверс и салон дребезжит и дрожит, но Истровского трясет сильнее. Бедняга.

На улице оказывается по-осеннему приятно. Солнце приветственно выглядывает из-за туч и ласково согревает. Только соленый ветер холодит кожу, донося запахи близкого моря. В общем-то, я еще с воздуха понял, что снег тут только высоко в горах.

Перехватить Володю после приземления у меня не получается. Едва сойдя с трапа, мы встречаем делегацию. Скромную, но торжественную. Я с интересом рассматриваю первых живых норманнов. В смысле, просто первых.

Их всего двое и, в общем, выглядят они вполне обычно. Никаких шкур, разукрашенных рож и топоров. Тьфу, откуда только такое в голове берется?

Впереди всех стоит мужик, лет сорока или чуть больше. В дорогом темном костюме, очках в тонкой оправе и с короткой бородкой. Пухлощекий и румяный, хотя толстяком его не назовешь.

А вот за ним прячется настоящее северное сокровище — девушка, на которую вся наша компания тут же нагло уставляется. Длинноволосая и длинноногая блондинка, такая глазастая и скуластая, что Саша не сдерживается и тихо присвистывает.

Стройная фигура и при этом весьма крепкая, судя по рельефам под обтягивающей кофтой с длинным рукавом. На северянке темные джинсы в обтяжку и военные ботинки на шнуровке до середины щиколотки.

Единственное, что вполне соответствует образу с буклета — традиционные тонкие косички, в которые заплетены волосы на висках. И шнурок на шее с массивным кулоном, исчерченным рунами.

И равнодушно-оценивающий взгляд льдистых голубых глаз. Каритский завороженно поддается вперед, почти утыкаясь в мужика.

— Рады приветствовать вас на Севере! — высоким голосом сообщает тот, переключая внимание на себя. — Для нас честь принимать наследников стольких великих домов сразу. Позвольте представиться — ярл Генрик Ингварссон.

Пока рыжий продолжает нагло разглядывать девушку, я со скрипом вспоминаю короткие заметки о правилах поведения в приличном обществе. И, взяв на себя роль главы, представляюсь сам и называю остальных.

— Ингигерд Эйриксдоттер, — ярл указывает на блондинку. — Она, с вашего позволения, будет вашим гидом и переводчиком.

И пока друзья согласно кивают, как болванчики, я немного хмурюсь. Эта встреча для меня лично не была неожиданностью, куратор предупредила, что к нам обязательно кого-нибудь приставят.

Но чтобы нас встречал у трапа ярл… Тут это аналог наших великих князей, высший свет местной аристократии. Было достаточно кого-то, соответствующего нашему положению.

— Знаю, знаю, — спешно начинает объяснять он, заметив мое замешательство. — Визит неофициальный. Так что обойдемся без протоколов. Но мы взяли на себя смелость все же предоставить вам сопровождающего и составить общую программу. Это, конечно же, всего лишь предложение.

Вот ведь хтонь, и отказаться будет невежливо. Они же к нам со всей душой, да?

— Ярл… — я пытаюсь воспроизвести его фамилию и запинаюсь.

— Можно просто Генрик, прошу, все же неофициально, — уверяет меня он.

— А меня можно просто Ингигерд. Или, по вашему, Инга, — блондинка отмирает и улыбается вдруг так сладко, что яйца сводит.

Я оглядываюсь на друзей и вижу, что они все загипнотизированы нашим гидом. Даже Володя приобрел здоровый вид лица и выпрямился. Отличная идея — приставить к нам эту валькирию шпионить.

Но сейчас я даже рад, что не рассказал сразу все друзьям. У них лица такие, что организаторы этой «неофициальной» встречи точно будут довольны, купились парни с потрохами.

— Ярл Генрик, — поворачиваюсь я обратно и расцветаю в подобающей улыбке. — Очень рад нашему знакомству! И благодарю за теплый прием, личную встречу и хлопоты по подготовке программы. Мы с удовольствием примем ваше предложение.

К концу речи у меня уже зубы сводит, но мужик довольно кивает, делая приглашающий жест к автомобилю, стоящему рядом.

«Охренеть, вот спасибо тебе за это путешествие! Готов хоть в палатку, если с ней! Да с ней хоть купаться в холодном заливе…» — восхищенно заявляет в моей голове Саша.

«Плохая идея, в холодной воде твой дар ее не впечатлит» — на автомате отвечаю ему, пока мы рассаживаемся по местам. Каритский задумчиво мотает головой, незаметно показывая мне большой палец вверх.

Разгорается короткая битва за места напротив Инги, в которой побеждает сила, наглость и ценность. Богдан, Саша и Олег усаживаются на зрительные места. А мы с Володей по бокам от девушки.

— Все нужные бумаги для оформления уже получены от вашего посольства, так что можете об этом не думать. Мы отвезем вас в дом, который для вас забронирован, — девушка тут же берет нас в оборот. — Надеюсь, вам хватит пары часов на отдых после перелета. Затем вас отвезут на приветственный ужин, скромный, не беспокойтесь. На горе Флёйен есть замечательный ресторан, с потрясающим видом на закат и город.

Я рассматриваю пролетающие за окном холмы и россыпь невысоких домов. До города, весьма скромного, по сравнению с Петрополисом, ехать недалеко.

— Мы подготовили для вас разные программы на несколько дней, вы сможете выбрать наиболее подходящие, — продолжает она.

— И вы нам все покажете? — от улыбки рыжего почему-то становится стыдно мне.

Хотя… Может ему как раз и дать ответственное задание отвлечь эту снежную королеву? Даже объяснять ничего не придется, княжич, похоже, мысленно ее уже разложил.

— Конечно, я вам покажу все, что пожелаете, — многообещающе отвечает она, с вызовом вскидывая подбородок, от чего начинает ерзать Богдан.

А я пытаюсь разобраться с картой на буклете. Так, мы останавливаемся у подножия другой горы, почти в противоположном конце города. Но, судя по расстояниям, путь до ресторана займет не больше получаса.

Куратор, или кто этим занимался, подобрала для нас действительно шикарное место. Это даже не подножие горы, а ее середина и мы едем наверх по узким виляющим улицам, поднимаясь и поднимаясь над городом.

Большой одноэтажный дом с огромной террасой, вид с которой стоит того, чтобы забираться в такую, по местным меркам, даль. Вид, достойный открытки. Горы, залив, освещенным ползущим к воде солнцем, и дома, сверху кажущиеся пряничными.

Ингигерд и Генрик прощаются с нами, не выходя из машины. А ярл выражает искреннюю надежду, что мы еще увидимся. Я его заверяю в том же, не стесняясь врать.

Внутри шесть спален с собственными ванными комнатами, расположенные симметрично по противоположным сторонам большой гостиной. С камином, баром, кухней и даже бильярдным столом.

— Во дворе есть отдельно стоящая сауна, оборудованные места для пикника и небольшой бассейн, — радостно сообщает нам Саша, изучая найденный в гостиной путеводитель пожилью, и слегка ворчливо добавляет: — Бассейн, конечно, небольшой, но ничего, сойдет, с таким видом.

Пока все шумно устраиваются, споря по поводу того, какая из одинаковых спален самая лучшая и кого она достойна, я выхожу наружу.

Вдыхаю новый необычный воздух и концентрируюсь. Пока я не разберусь в особенностях местной магии, своими способностями надо пользоваться осторожно. А то вдруг тут такие, как я глазастые, тоже есть.

Поиск снова высвечивает потоки силы земли, дымкой покрывающие и город, и горы вокруг. Даже в заливе что-то бурлит, закручиваясь в воронку в километре от берега. А там, куда нам указала блондинка, в месте ресторана, сила пульсирует под неслышимую энергичную музыку.

Образ родителей вызвать непросто, он почти стерся из моей памяти. Но еще до отъезда я попросил у деда их фотографию и долго ее рассматривал, запоминая. И кровь помогает. Чужая и одновременно моя, охотно отзывающаяся на зов.

Город, наполненный людьми и сила чужой земли мешают, ограничивают охват поиска. Сила запинается о вспышки живых созданий. И как я понимаю, покрываясь мурашками, не только людей. Там, в заливе, вот точно не человек.

Мы приходится провести много времени, отмахиваясь от воплей друзей пойти и на что-то посмотреть. Я буквально продираюсь через терновые кусты, а они цепляются, утягивают в сторону.

Но тут никого нет. Ни родителей, ни принцессы. По-крайней мере, в городе. А что там, в воде, я вообще знать не хочу. Надеюсь, у нас не будет в программе водных прогулок.

В итоге на сборы у меня остается слишком мало времени и я, быстро приняв душ, одеваюсь и выбегаю к машине с мокрой головой. Но мысль об ужине радует хотя бы тем, что в желудке перестанет так настойчиво урчать.

Вид Инги, оставшейся в прежней одежде, меня успокаивает. Ну хоть не званный вечер со смокингами и бакенбардами. В них очень неудобно убегать. То есть стратегически отступать для перегруппировки.

Останавливаемся мы у небольшого, как и все здесь, в центре города, здания. Оно оказывается фуникулерной станцией и мы садимся в просторный вагончик, который за пять минут уносит нас наверх.

Вид с горы, на те же яйца, но с другого боку, увлекает всех на несколько минут. На смотровой площадке, нависающей с выступа, прозрачные перила из толстого стекла. Оранжево-красное солнце вот-вот дотронется до темного морского горизонта.

Внизу, в порту, бьются в сюрреалистичном полете и орут чайки. А у набережной пришвартованы сотни лодок, катеров, яхт и прочих судов.

— Нас уже ждут, — блондинка, оставившая нас любоваться видами, возвращается. — Шеф-повар приготовил для вас свежую рыбу на мангале.

— Рыбу? — Саша отчаянно борется с разочарованием, глядя на объект своей страсти.

— Конечно, — улыбается она ему так плотоядно, что из его взгляда мигом улетучивается все. — Лосось, семга, окунь и треска. А вы знаете, что у нас даже есть памятник треске…

Девушка увлекает нас внутрь, продолжая рассказывать о странных достопримечательностях. Я мельком оглядываю площадку. Людей тут немного и, судя по одежде, обеспеченных. И больше половины из них слабо светятся тем самым белесым сиянием, что исходит и от земли.

— А вы расскажете нам о том, чем северные боги одаряют свой народ? — нагоняю я компанию.

Блондинка тут же отпускает с крючка рыжего и переключается на меня.

— С удовольствием. Только на ты, хорошо? — голубые глаза ее горят силой, как и тело. — В программе есть несколько мест, которые можно посетить, чтобы лучше познакомиться с нашими традициями.

Ее слова почему-то для меня звучат, как угроза. Но я согласно киваю, пытаясь отогнать силой влечение. Представляю ее с топором и в крови, чтобы успокоиться. Но в итоге она предстает передо мной полуголая и я еще больше завожусь.

— Позвольте представить… — начинает она, когда мы подходим к просторному столу, человек на двадцать.

И начинается поток зубодробительных имен сыновей, дочерей и прочих родственников и титулов. У меня сразу же плавится мозг и так громко урчит в животе, что северная золотая молодежь смущенно затыкается, предлагая сначала отведать пищу.

Рыба оказывается настолько вкусной, что даже Каритский хвалит, прося добавки. А потом и какие-то копчености, маринады, овощи на гриле. Кормят нас действительно по-королевски.

И наливают медовухи, прохладной и с легкой кислинкой. Один из новых знакомых, представившийся Магнусом, сыном того самого ярла, что нас встречал, усиленно подливает всем, доверительно сообщая, что напиток совсем слабый.

Для Магнуса, чье имя, по его заверениям, означает «великий», и бочка такого будет слабым разогревом. Богдан рядом с этим здоровяком, оправдывающем свое имя, выглядит младшим братом, страдающим от недоедания.

Я оставляю их вычислять допустимую норму, а точнее меряться кто круче в литрболе, и выхожу наружу. Инга провожает меня настороженным взглядом и я ей подмигиваю, оттягивая ворот. Мол, жарко, пойду подышать.

После теплого помещения, воздух кажется морозным. С фантазиями о снеге, я конечно переборщил, но тут вечерами очень прохладно. Думаю было вернуться за курткой, но решаю, что взбодриться мне как раз не помешает.

Уже совсем стемнело, у ресторана горят фонари. Меня влечет шум леса за территорией. Иду, с наслаждением вдыхая вкусный чистый воздух. Сухой пустынный и теплый городской никогда не смогут дать такое чувство опьянения.

Даже просто ради того, чтобы надышаться, суда стоило приехать. Но мне нужно отойти подальше и попробовать раскинуть поиск. По ощущениям, чем меньше препятствий в виде людей и зданий, тем больше охват получается.

Я, не торопясь, прохожу стоянку и выхожу на асфальтированную дорогу, серпантином виляющую вверх, в гору. В сторону от нее отходит широкая тропа, усыпанная мелкими шишками и листьями, туда я и направляюсь.

Через пять минут прогулки видимость ухудшается настолько, что запинаюсь о корни, вылезающие под ногами. Усиляю зрение и тут же отзываю его, чуть не ослепнув. Так, вот это уже ненормально.

Усиление зрения, как и поиск, показывает витающую вокруг силу. И, если при поиске этот эффект скорее полупрозрачный, то усилив видимость, я засвечиваю до крайности и потоки.

Матерясь под нос замедляюсь, осторожно шаря одной ногой впереди. Еще не хватает свернуть шею в потемках в первый же день и в сотне метров от людей. Продвинувшись таким образом еще на несколько шагов, останавливаюсь и жду, пока эффект засветки пропадет окончательно, а глаза привыкнут к темноте.

Стою и глубоко дышу, наслаждаясь легким хвойным ароматом. И только начинаю лучше различать силуэты стволов деревьев, как замечаю движение справа. Быстрое, смазанное, словно дым сдуло ветром. И еще одно, уже слева.

— А ну, кто здесь? — угрожающе рыкаю в ночь.

Так, а это дикий лес? Хтонь, тут кто-нибудь водится из хищников? Я медленно пячусь, стараясь не завалиться на спину. Прислушиваюсь. В шелесте листьев слышны слабые чириканья ночных птиц. Где-то далеко то ли дятел долбит дерево, то ли кто-то настойчиво стучит в невидимую мне дверь.

И среди обычных лесных звуков я вдруг слышу дыхание. Еле уловимое, похожее на человеческое. Но я не уверен, потому что второе чуть хрипящее, как у собаки или волка.

Запинаюсь о корень и размахиваю руками, удерживая равновесие. И тут смутные тени слева и справа резко бросаются ко мне.

Глава 4

Отшатываюсь и теряю равновесие окончательно. Падаю назад, призывая Белый доспех. Он не мешает какой-то шишке пребольно впиться мне в задницу.

Слева тень заходит мне за спину, а правая приближается. Бью силой ту, что вижу и перекатываюсь, отползая к мощному стволу дерева. Вжимаюсь в него спиной и соображаю, чем еще шарахнуть.

Это не люди. Слишком маленького размера. И не демоны, хаос я не ощущаю, как и характерную вонь. Хотя те паучки вообще ничем не пахли. Высший, похоже, успел создать новый вид, почти не выдающий себя.

Лес вокруг оживает звуками. Сквозь трепыхание крыльев вспугнутых птиц я слышу шорохи листьев на земле. Не шаги, а будто кто-то задевает их подолом длинного одеяния. А еще тихое прерывистое дыхание и сдавленное шипение. Отлично, одного я задел.

Тень мелькает, проносясь передо мной и я снова бью, в этот раз лезвиями. Но тварь слишком быстрая и воплощенная сила улетает в деревья, выбивая из них щепки.

Пора подключать тяжелую артиллерию. Вплетаю в поиск символы ифритов и бурую силу Нергала. Вместе они слишком агрессивны, но мне это и нужно. Осторожно отпускаю и сосредотачиваюсь.

Вторая тень молниеносно уходит из под поиска, а тот жадно бросается вслед. Тварь носится между стволов, а сила их просто разносит, подбираясь к своей жертве все ближе и ближе.

Это становится похоже на охотничий загон и на меня накатывает азарт. Я вливаю и вливаю силу в попытке догнать неуловимую тень. Чувствую, как символы касаются чего-то нового, неизвестного им. И впиваются в странное создание.

У него фактически нет реальной плоти. И, с другой стороны, есть. Нити силы Нергала никак не могут ухватить жертву, чтобы спеленать ее. Создание коротко вспискивает и пропадает из реальности, тут возникая в полуметре от места исчезновения.

Это что еще за телепортация? Я даже хрюкаю от удивления.

— Игорь! — вдруг слышится женский голос со стороны ресторана.

Тварь начинает мелькать и скакать с места на места, как бешеный кузнечик. Моя сила пытается поспеть, но расплескивается, сшибая кусты и поднимая в воздух ворох листьев.

— Уходи! — кричу я, слыша приближающиеся шаги. — Тут какие-то звери!

Топот ног ускоряется и, к моей досаде, в мою сторону. А тень устремляется к новой жертве. Вскакиваю и бегу навстречу, вызывая меч. Зря я его, что ли, так упорно создавал? Мне проще махать чем-нибудь осязаемым.

Вылетаю из-за поворота тропы взъерошенный, грязный и с занесенным мечом, горящим белым пламенем силы. Инга замирает, увидев меня, и хлопает глазами, приоткрыв рот.

И у меня тоже челюсть отпадает. Тень, обретя силуэт какого-то карлика, прячется за ее спиной. И, судя по тому, как девушка выставила руку, она его прикрывает.

На адреналине я не успеваю толком остановится и рыча, подлетаю, выставляя меч вперед.

— Стой, ты чего! — кричит Инга, вскидывая руку.

На ее ладони загорается огненный рисунок из рун. Меня словно впечатывает в мягкую невидимую стену и я отскакиваю, еле удержавшись на ногах. Но это помогает мне немного охладить пыл.

— Это что еще? — я указываю мечом за ее спину. — Оно на меня напало.

— Это альв и он безобиден, — она чуть пододвигается, прикрывая создание еще больше. — Они не нападают на людей.

— Кто? — я моргаю, чуть опуская меч. — Безобиден?

Я пытаюсь сообразить, чем мне возразить. И понимаю, что теперь не могу точно сказать, что на меня напали. Ну бросились ко мне какие-то неизвестные создания в темном лесу. Чего я сразу завелся, да?

— Я… Они точно безобидны? — мне и хочется ей поверить, и паранойя опять вопит, что нас всех убьют и вон за тем холмом прикопают.

— Точно, Игорь, — голос Инги спокоен, но взгляд слишком уж внимателен. — Альвы — духи природы, и не представляют никакой опасности, если не ходить за ними. Они просто очень любопытны. Ты, видимо, чем-то привлек их внимание. Чем ты занимался в лесу?

— Гулял? — утверждение у меня не выходит.

— Убери оружие. Они не будут нападать, я гарантирую, — обещает она и смотрит на сияющий клинок. — И откуда у тебя вообще меч?

Я неохотно отзываю меч и он медленно растворяется в воздухе. Блондинка восхищенно смотрит на этот фокус, а я приосаниваюсь. Да-да, я еще и не такое могу. Уверен, хотя пока и не знаю, что именно.

— Потрясающе, — искренне оценивает Игна. — Я читала про воплощение, но видеть это своими глазами… Ты разве артефактор?

Слишком она много знает про наши умения. Но, с другой стороны, это вроде не тайна.

— Нет, я просто умею и так тоже, — стараюсь я ответить загадочно, но получается невпопад. — Так что это за духи такие?

Я пытаюсь заглянуть ей за спину, чтобы разглядеть альва, но то шустро перемещается, избегая моего внимания.

— Духи природы и стихий, — объясняет девушка, с усмешкой наблюдая за моими попытками. — Их нечасто встретишь в Мидгарде, то есть нашем мире. И только эти существа могут проникать в миры где угодно и когда угодно.

Альв, в очередной раз увильнув от меня, резко бросается в сторону и улепетывает, теряясь смутной тенью среди деревьев. Почему он сразу не рванул в свой мир, непонятно. Может, ему как раз понравились эти догонялки?

Хтонь, я уже не прибил там первого? Вслушиваюсь в лесные звуки. Подбитый мной альв шуршит в листьях и мне чудится, что оттуда доносится тихий смех. Любопытные, еще и мазохисты, похоже.

— А ты знаешь, что твое имя, Игорь, происходит от нашего? Ингвар, то есть хранимый Фрейром, — ее цепкий взгляд прожигает насквозь. — А бог Фрейр живет в Альвхейме, мире альвов. Странное совпадение, правда?

У меня от этой логической цепочки сначала пробегают мурашки, а потом возмущается мозг. Так на глобус можно что угодно натянуть, было бы желание. Ох уж эта женская логика.

— Во всем уважением к вашим богам, — осторожно отвечаю я. — Но это и правда просто совпадение. Может, вернемся обратно?

В любой другой момент я бы с радостью оказался в тихом уединенном месте с красоткой и поддержал загадочные намеки. Но я чувствую этих духов природы, они никуда не делись. И наблюдают из-за деревьев.

Инга хмыкает, но соглашается, и мы возвращаемся по тропе. Девушка молчит какое-то время, а затем тихо мне говорит:

— Да, вот только чужак не может увидеть альвов.

Хтонь! Вот так сразу же и спалился перед первой же шпионкой. Чем теперь ее уболтать, чтобы она молчала? Я непроизвольно осматриваюсь в поисках глубокой канавы. Вот как раз одна есть, левый край тропы уходит обрывом вниз. Так, стоп, куда-то меня не туда заносит.

— Возможно, во мне есть капля крови ваших предков? — закидываю я версию.

Все же союзники, всякое бывало. Пусть и говорят, что они с иностранцами не особо роднятся. Зов природы такой ерундой не остановишь. Я исподтишка наблюдаю за ее реакцией.

— Возможно, — к моему облегчению произносит она. — Но это выяснить довольно просто.

— И как? — зачем я это спрашиваю…

— Принести жертву богам, кровью, — спокойно отвечает северянка. — Если примут, значит ты прав.

Приехали, кровавые жертвоприношения, так я и знал. Я несколько мгновений ошарашенно смотрю на нее, ожидая, что она рассмеется и скажет, что пошутила. Но Инга, наоборот, становится очень серьезной.

— Ты меня извини, но мы не настолько хорошо знакомы, чтобы я позволил пускать себе кровь в первый же вечер, — отшучиваюсь я. — Может у вас так и принято, но у нас для начала нужно узнать друг друга получше.

— Это всего лишь несколько капель крови, — фыркает она и тут же добавляет дружелюбнее: — Но ты прав, извини. С моей стороны это было не очень гостеприимно.

Я понимаю, что отговорку придумал опасную. Ей может взбрести в голову и «случайно» меня порезать. А значит, пока от девчонки надо держаться подальше. И постараться больше никого в упор не замечать.

— Все в порядке, — заверяю я. — Но все же давай такой культурный обмен отложим на потом.

Блондинка вдруг резко останавливается и я вслед за ней. Что, кто теперь нападет? Я озираюсь по сторонам, а она делает шаг ко мне. Ее рука тянется к моему лицу и я непроизвольно делаю большой шаг назад, еще помня о ее кровожадности. Да и те руны на ладони… Они уже пропали, но такой под горячую руку попасть на хочется.

Одна нога теряет опору и съезжает вниз. Инга хватает меня за плечи, я ее за талию и мы завалимся вместе. Кубарем несемся вниз по обрыву, небо с землей меняются местами, в рот залетают сосновые иголки, нас присыпает землей.

Так мы, в обнимку, и затормаживаем о подножие большого дуба. Извилистые корни впиваются в спину, а северянка только усугубляет это ощущение, завалившись на меня сверху.

— Ты цела? — сдавленно спрашиваю я и ерзаю, сползая с корней.

— Да, — удивленно отвечает Инга. — А ты?

Слезать она с меня не торопится. Мне вообще кажется, что устраивается удобнее. Ее волосы падают мне на лицо, источая слабый цветочный аромат. Они щекочут мне нос и я убираю их, задерживая руку на ее щеке.

Бархатная прохладная кожа нагревается от тепла моей ладони, Инга облизывается и чуть приближает лицо, прильнув им к моей руке. Я переворачиваю нас, подминая девушку под себя.

Задерживаю на миг взгляд на приоткрытых губах, тихонько вздыхаю и поднимаюсь, с силой отталкиваясь от земли. И протягиваю ей руку:

— И я цел. А теперь давай выбираться отсюда.

На мгновение в голубых глазах вспыхивает злость. Блондинка, впрочем, быстро берет себя в руки и награждает меня улыбкой, принимая руку.

Прокатились мы прилично и возвращаемся в обход оврага, поднявшись на небольшой холм. Настораживаюсь на подходе, от запаха. И облегченно выдыхаю, это вонь не хаоса, а каких-то животных.

— Кем тут… так пахнет? — я морщусь, не сдержавшись, воняет очень резко.

— Тут горные козлы живут, почти ручные. Можно сказать открытый зоопарк, — объясняет она, прикрывая нос рукой.

— И что, им тоже памятник поставили? — я тут же жалею, что заговорил, потому что теперь и на вкус словно козлы нагадили.

Инга кивает, сообразительно не открывая рот. От холма с еще одной странной достопримечательностью, вниз, к ресторану, ведет уже нормально асфальтированная дорожка. По ней мы и спускаемся без дополнительных приключений.

Друзья, оставшись без переводчика в лице Инги, совершенно не растерялись.

Володя что-то бормочет, тыкая в книжку, которую умудрился прихватить с собой. С ним рядом аналогичный ботаник, но северного подвида. Тоже худой, взъерошенный и в очках. Не знаю, что они там изучают, но вид у обоих очень увлеченный.

Олег неожиданно оказывается окруженным девушками. И, судя по сиянию его силы, что-то им демонстрирует. Те румянятся, опускают глаза и смущенно хихикают.

Рыжий, приняв участие в международном соревновании по скоростному потреблению медовухи, уже выбыл. Занял почетное первое место с конца и дремлет, положив голову на руки. Он поднимает башку на звон дверного колокольчика, с трудом фокусирует взгляд на нас с Ингой.

«Ну ты… красавчик» — он даже ментально пьяно запинается в моей голове. И со стоном рушится обратно, снова отрубаясь.

А до меня доходит, чего на нас все так смотрят. Нда, выглядим мы так, словно я ее там в лесу… валял. В общем-то, так оно и было.

А вот Покровский с сыном ярла, похоже, только разогреваются.

— Мой батя ярл и я стану ярлом! — грозно орет Магнус и бьет кулаком об стол.

— Да видел бы этих демонов, мелочь, тьфу! — не менее впечатляюще орет ему в ответ Богдан.

Они со звоном бьются кружками и опустошают их до дна. И никаких языковых проблем, молодцы. Игнорирую внимательный взгляд Инги и присоединяюсь к здоровякам.

Ну, за начало знакомства с пантеоном…

***

Медовуха не была слабой. Точнее, ее было слишком много. Я просыпаюсь с пересохшим горлом и звоном в ушах. И резко открываю глаза. Но чужих рук, ног или тел в своей спальне не нахожу.

И вспоминанию, что в общем-то мы вели себя прилично, морду никто никому не били и даже не собирались. В этом нам помогла Инга. Увидев, что Богдан с Магнусом знаками начали звать друг друга на свежий воздух, она изящно закончила вечеринку.

По-своему изящно. Тоже вдарила кулаком по столу, гаркнула на сына ярла так, что тот покраснел, и с нежной улыбкой пригласила нас в ожидающий автомобиль. Язвительно пообещав прекрасный следующий день.

Щурясь от дневного света, выхожу в гостиную и нахожу там остальных жертв местного радушия. Саша просто лежит на полу, положив мокрое полотенце на лоб. Богдан, а точнее его пятая точка, торчит из холодильника. И даже Володя сидит в кресле с закрытой книгой и смотрит в одну точку на противоположной стене.

— А где Олег? — спрашиваю я, отчаянно зевая.

И тут дверь в его спальню открывается и оттуда выходит девушка, одна из тех, кто увивался вокруг вчера.

— Охренеть! — не сдерживается Саша и оживает, усаживаясь.

Володя наконец моргает и переводит взгляд. Богдан слишком быстро распрямляется, бьется головой о холодильник и ругается под звон какого-то стекла.

Саницкий, игнорируя всех нас, провожает свою гостью до выхода и вернувшись, так же молча уходит к себе.

— Да ну как так то! — возмущается рыжий. — На его месте должен быть я!

Целитель выходит через несколько минут, смотрит на наши несчастные рожи и заявляет, что без сил. Вредничает, короче говоря. Одно дело лечить похмелье после празднования победы над демонами. Другое — перестараться, доказывая местным, что мы тоже молодцы.

Вскоре является свежая и бодрая Инга, вместе с таким же жизнерадостным Магнусом. Его, оказывается, вчера настолько впечатлила наша стойкость, что он тоже решил составить нам компанию.

И начинается пытка, которую тут называют культурной программой. Нас таскают по каким-то музеям, которых оказывается слишком много. Кажется половина города — музеи. Даже большой рыбный рынок оказывается важным историческим местом, но там нас хотя бы от души кормят завтраком.

Мы поднимаемся на другую гору, обедаем в местном ресторане. Инга предлагает прогуляться по маршруту, соединяющем вершины. Весь путь — километров пятнадцать, но мы просто прогуливаемся, недалеко отходя от смотровой.

И там мне наконец удается запустить поиск. Под видом нужды, я скрываюсь среди холмов и отпускаю силу. В общем-то ради этого я и подбивал всех согласиться на этот променад.

Тут уже гораздо выше, деревьев нет, зато рельеф достаточно разнообразный, чтобы найти уединенное место. И на такой высоте прохладно. Откуда-то быстро набегают облака, погружая все вокруг в мокрый белый туман.

Раскидываю сеть поиска, концентрируясь на родной силе. Кровь родителей и императорская мощь. Отметаю все остальные человеческие сигналы. Наверху их совсем немного. Город на западе, в ту сторону даже не смотрю.

На востоке тишина и спокойствие, там горные массивы и почти нет ничего живого. На юге, кроме деревень, тоже пусто. Только слабый отклик очень далеко, похоже там еще один крупный город.

Я обращаюсь на север и натыкаюсь на стену. Так резко, что даже пошатываюсь. Прощупываю аккуратно, ища хоть одну щель. Сила земли там гудит, яростно витая среди высоких скал и защищая все, что там происходит.

Но меня туда тянет, так сильно, что прихожу в себя, уже делая шаг в ту сторону. Туда я смотрел, когда мы подлетали. Туда я хотел пойти, выйдя вчера из ресторана. Там, на севере, что-то есть.

Значит, нужно отправляться в ту сторону.

Надышавшись горным воздухом и продрогнув в облаке, мы спускаемся вниз, к главной набережной. Нас так настойчиво зовут на морскую прогулку, что приходится применять секретное оружие.

«Все вопросы потом, скажи, что у тебя очень сильная морская болезнь!» — прошу я Володю, который и без того недоверчиво рассматривает борт катера, то ныряющий вниз, то выскакивающий над причалом.

«Ну а чего сразу я…» — он смущенно смотрит на блондинку, явно не желая перед ней позориться таким недугом.

«Да ты сам посмотри, какие волны. А ветер только поднимается. Выйдем из залива, нас как начнет подбрасывать. Уууух, уууух. Вверх, вниз, вверх, вниз…» — добиваю я его.

Истровский зеленеет, закрывая рот и, бросив на меня ненавидящий взгляд, сознается, что увеселительным это мероприятие в его компании не будет. Я ментально обещаю ему, что страна не забудет своих героев, и мы отправляемся в очередной музей.

— Мы бы очень хотели увидеть фьорды, — вылавливаю я Ингу у входа.

— Ну конечно, это незабываемом зрелище, — снисходительно улыбается она. — Мы обязательно отправимся туда, после того как…

— Завтра, — мило я улыбаюсь в ответ, но меня немного кривит. — Завтра мы поедем на север. Впрочем, не переживай, если что-то не готово, мы и сами справимся. Ты же не обязана нас сопровождать. У Володи есть словарик.

— Все будет готово, — она прикусывает губу и кивает. — Завтра.

***

Вечером, совершенно измотанные северным гостеприимством, вы возвращаемся домой только с одной мыслью — поспать. Я больше не подозреваю, а уверен, что коварный план именно таков — умотать нас по экскурсиям.

Даже Саша отказывается от приглашения на ужин, глядя прямо в голубые глаза Инги. Ее власть над ним оказывается бессильна. Я ей беззастенчиво вру, что обязательно подумаю.

Мы молча идем к дому и уже у самого входа я слышу отчетливый шорох изнутри. Делаю всем знак остановиться и соблюдать тишину. Вижу, как у машины замирают Инга с Магнусом. Показываю им оставаться на месте, а друзьям на приоткрытую дверь.

Я точно ее закрывал, потому что помню, как два раза ронял ключи. Внутри кто-то есть. Мы переглядываемся, коротко ментально ругаемся о том, кто пойдет первый и стоит ли позвать для начала органы правопорядка.

И бесшумно протискиваемся в щель, один за другим. Аккуратно выглядываем в гостиную. Солнце как раз садится за горизонт и слепит прямо в глаза, но разглядеть, что там происходит, нам удается.

Я вызываю и судорожно нацепляю доспех и укрываю себя еще парой слоев защиты. Парни, бледнея, вспыхивают силой, призывая весь арсенал. Хтонь, Магнуса на подмогу мы уже не успеем позвать…

Боги, помогите всем нам!

Глава 5

На нас обрушивается поток такой мощи, что Богданом пробивает внешнюю стену. Здоровяк, едва успев налепить несколько слоев защиты, вылетает с воем и шумно приземляется. За хрустом долетает матерок, значит, сломался не он, а что-то снаружи.

Остальных просто раскидывает по гостиной. Я впечатываюсь в бильярдный стол, сломав своей спиной одну из ножек и он падает на меня, прижимая к полу.

Монстра, который на нас напал, не победить. Он хуже всех демонов, вместе взятых. Потому что это Илена.

Рыжая бестия фонтанирует золотой силой так, что слепит еще больше закатного солнца. И в этой подсветке вид у нее не просто зловещий, а парализирующий. Как обезвредить взбешенную девчонку и не прибить при этом, я не знаю.

Илена стрелой бросается к брату, приподнимает его за грудки и бросает об пол. Саша стонет, что-то бормочет, но рыжая уже замахивается на него кулаком.

— Илена, стой! — кричу я.

— А ты, — шипит она, повернувшись ко мне. — До тебя я еще доберусь! Думал, я не узнаю, чьих это рук дело?

Вот хтонь, да как она только узнала? Не иначе, как подслушала своими большими ушами, которые сейчас от ярости прижаты к голове.

Девушка обрушивает кулак на брата и его вминает в пол. Большие мраморные плиты проминаются и расходятся трещинами. Защита Саши выдерживает, но его самого вырубает от силы удара.

Воздух нагревается от буйства львиной силы. Илена издает настоящий звериный рык и кидается ко мне. Ей наперерез бросается очнувшийся Олег. И она взмахом руки отправляет его в очередной полет.

Я не хочу натравливать на нее симбиоз сил, боюсь не удержать. Но выбора нет и я осторожно пускаю нити Нергала, оплетая ими женское тело. Символы ифритов тоже пытаются дотянуться до золотого сияния, им наша сила по вкусу. Кажется, даже больше, чем хаос.

Кровавая паутина подбирается к шее девушки, затягивается, сжимаясь. Илена распахивает глаза, в них проскакивает удивление, а затем они загораются еще большим гневом.

Звучит еще один яростный вопль и ее сила закручивается вихрями вокруг тела, уплотняясь и формируя поверх что-то совсем иное, чем человек.

— Что за…

От удивления я надавливаю, но нити с электрическим треском рвутся и отлетевшая обратно сила сдвигает меня на несколько сантиметров вместе со столом.

Ее тело вздрагивает, из-за спины вырастают огромные золотые крылья. Пальцы на руках удлиняются, вместе с ногтями, которые превращаются в орлиные когти. Утолщаются ноги, обрастая золотистым мехом и преобразуясь в мощные звериные лапы. Длинный хвост с кисточкой злобно бьет по полу, выбивая из него каменную крошку.

Хтоническим еладком меня по лбу, это же долбанный грифон! Эта мелкая рыжая милашка воплощается в проклятого грифона!

Илена, издав оглушительный визг, взмахивает крыльями и ее тут же уносит вверх, ударяя о потолок. Она падает вниз вместе с частью штукатурки, снова машет крыльями, крутясь в воздухе и бешено вереща.

Я судорожно отползаю. Девчонка явно свихнулась и сейчас разнесет весь дом. Ее кидает от стены к стене, разнося все на своем пути. Крошится мебель, со звоном что-то разбивается.

Ее светящиеся золотые глаза обращаются на меня и я призываю меч, с трудом поднимаясь в стойку. Ранить я ее не хочу, но хоть будет чем отмахиваться. Девчонка хищно клацает зубами и одним взмахом крыльев пересекает все расстояние между нами.

— Тор, помогииии! — с боевым кличем врывается в дом Магнус, вынося часть дверного косяка.

Сын ярла перехватывает Илену в полете за хвост и с силой ударяет о стену, вышибая дух. Рыжая с хрипом падает, но тут же бросается на нового противника. Тот совершенно спокойно хватает ее за крылья, сминает в объятьях гигантских рук и падает сверху, прижимая телом к полу.

Оттуда звучит приглушенный писк, воплощение исчезает, оставляя только миниатюрную девчонку.

— Ой, — произносит она, с восторгом смотря на своего победителя.

— Что… — вбегает запыхавшаяся Инга, — Что происходит?

Я вижу, что обе ее ладони горят рисунками рун. Она оглядывает помещение — Магнус продолжает сжимать в объятьях Илену, Володя ползает по полу в поисках слетевших очков, Олег стонет в углу, держась за голову. Саша в отрубе, а я так и стою с мечом наперевес.

За Ингой влетает Богдан, чуть не сбивая северянку с ног. Тоже осматривается и вздыхает с сожалением. Я наконец догадываюсь убрать оружие.

Гостиная разгромлена окончательно. Я, по-крайней мере, не могу найти ни одного целого предмета. Ну хоть стекла на месте, наверное, усиленные и непробиваемые. Эта тут верещала так, что до сих пор уши болят.

— Ух, какой ты огромный, — как всегда прямолинейно заявляет Илена северянину.

Магнус добродушно ей улыбается, и без перевода понимая, по одному завороженному взгляду. Он отпускает рыжую и они поднимаются.

— Позвольте представить, Илена Каритская, сестра Александра, — я обращаюсь к Инге, отряхиваясь.

— И… — она запинается и взмахивает рукой, обводя гостиную. — У вас так принято?

— Нет, но они оставили меня дома, а сами поехали развлекаться! — Илена обиженно морщится и тут же пугается, бросаясь к брату. — Ой, Сашка!

Возле рыжего уже хлопочет целитель, приводя в чувства.

— Что я пропустил? — исцеленный резко садится, потирая рукой лоб.

Я распахиваю двери на террасу, запуская прохладный воздух. В помещении стоит такая жара, что в пору сауну устраивать.

— Представляешь! — восторженно рассказывает брату Илена, словно и не бесилась только что. — Я умею воплощаться! С ума сойти, только подумай! Я так разозлилась, а потом перепугалась. Оооох. Представляю, как обрадуется папа.

— Да уж, отец будет очень доволен, — усмехается Саша. — Учитывая, что ты тут вряд ли с его согласия. И в кого же ты воплотилась, сестричка, в боевого котенка?

Я нервно смеюсь, а рыжая с досадой бьет брата в плечо и возмущается:

— Сам ты боевой котенок! Хотя нет, ты просто мартовский кот! А я — крылатый шепсес анх!

Каритский застывает с усмешкой, недоверчиво смотрит на Илену, а затем оглядывается на нас в поисках подтверждения. Я киваю. Не знаю кто такой «шепсес анх», но крылатый однозначно и нас почти шепсес анх был.

— Охренеть, — не сдерживается Саша. — Ты! Что задумали боги, дав тебе сначала боевое умение, а затем воплощение… С твоим то характером.

— Ну… — она мнется, краснеет и опускает глаза. — Извините меня, я не думала, что… В общем, что так получится. Но я так разозлилась, когда узнала! И ты, Игорь! Я же просила тебя помочь. А ты поддержал решение старших.

В ее глазах стоит такая обида, что даже стыдно становится. На пару секунд. Видят боги, я хотел как лучше. Но теперь от нее уже не избавиться. Даже если исхитриться и отправить домой, то она может и на своих двоих прилететь обратно.

И тогда точно не обойдется без травм. Не позавидую я ее возлюбленному. Если она на нервах воплощается в львицу-орлицу, то парню придется иметь очень крепкую броню. Или быть таким же мощным, как Магнус. Лихо он ее, конечно, скрутил. И даже не запыхался.

Но нас становится больше, а ясности все меньше. Надо быстрее уезжать севернее, пока кто-нибудь еще не явился.

— Илена, хочешь на меня дуться, дело твое, — быстро беру себя в руки и расставляю точки на и. — Я о своем решении не жалею, и извиняться за это не намерен. Только не забывай, что все тут по приглашению Белаторских. И только от тебя будет зависеть, какое будет официальное мнение о твоем участии. Помимо того, что ты нарушила запрет великого князя, это уже никак не исправить.

Если не получается воззвать к голосу разума, будем давить репутацией. Хоть что-то сыграет на руку в этих странных для меня правилах общества.

Обида в глазах рыжей сменяется злостью, но затем серьезностью. Она задумывается и порывается что-то сказать, но не произносит ни слова, хлопая на меня своими ресницами. Я лишь жду, вопросительно подняв брови.

Если девчонку не урезонить сейчас, то она из всех нас веревки будет вить. Вот с точно таким невинным видом.

— Расскажешь моему отцу о том, что я тут устроила? — холодно интересуется она.

— Я с радостью забуду об этом, если ты выкинешь из головы свои обиды и претензии, — в тон ей отвечаю я.

Все вежливо отводят взгляд, делая вид, что ничего не слышат. Только Саша внимательно слушает с восторгом в глазах. Впрочем, ему наверняка сложно управиться со взбалмошной сестрой исключительно из-за личных чувств.

Но тут боятся всего двух вещей. Богов и опозорить род. Богами сейчас ее не угомонить, а вот угрозой вынести на суд общественности капризное поведение — вполне.

— Договорились, — Илена решительно кивает и даже улыбается мне.

Но по хитрому прищуру понимаю — просто так она меня в покое не оставит. Попытается отомстить. Надеюсь только, что ей хватит ума сделать это безобидно. Потому что иначе точно за уши оттаскаю.

Так, теперь в нашей компании две девушки, и обеих мне стоит опасаться. Ни одна, ни другая, реальной угрозы не представляют, но планы спутать смогут. Хтонь!

— А у меня отличная новость, — разбивает повисшее молчание Инга. — У меня получилось забронировать нам несколько домов в Ньярдархеймре. Там как раз проходит ежегодный праздник. Это довольно закрытое мероприятие и чу… иностранцев туда обычно не пускают. Только иногда туристов днем, и то не везде. Но, благодаря просьбе Магнуса, а точнее протекции его отца, нам дали разрешение не только побывать там, но и остановиться.

— Ньярд… — я запинаюсь. — Это где?

— Удивительной красоты место, на севере. Его еще называют местом богов. Там берет начало один из фьордов, названный в честь бога морской стихии, Ньёрда. Ньярдархеймр — тщательная реконструкция наших традиций.

Так, фьорд, Ньёрд, главное — север. Хотя допуск на закрытое местное мероприятие и настораживает. Чего это они вдруг решили нас туда пустить? Показать, что им типа нечего скрывать? Хтонь, я становлюсь слишком подозрительным.

— И у нас есть два способа попасть туда, — продолжает она. — Морским путем, он самый живописный и вы увидите фьорды. И по земле, он хоть и быстрее, но…

— Второе, — быстро говорю я. — Правильно я понимаю, что мы сможем увидеть фьорды оттуда, не выходя в открытое море?

— Конечно, — растерянно отвечает блондинка. — Из Ньярдархеймра можно через Нерёйфьорд попасть в Согнефьорд и дальше. Частично наземным транспортом таким образом, не заходя в море, можно забраться далеко.

Так мы и договариваемся. Что утром, после завтрака, который устроят в нашу честь, мы отправимся в «место богов». А там сориентируемся. Либо задержимся на празднике, либо отправимся дальше.

Мне же просто хочется уже попасть туда, за загадочную стену силы местной земли. Я настолько увлечен этой мыслью, что не обращаю внимание больше на рыжую. Которая быстро оживляется, и как только гид с сыном ярла уходят, тут же требует рассказать все в подробностях. Особенно про Магнуса.

Я ловлю взгляд погрустневшего Володи и сочувственно качаю головой. Упорхнула рыжая птичка из рук прорицателя, это точно. Ее поймал за хвост более шустрый.

***

Наш завтрак затягивается почти до обеда. Сначала никак не могут одновременно собраться пять человек. А Илена и вовсе закатывает истерику, что в таких условиях она не сможет выглядеть подобающе. К сожалению, ее поддерживает брат, тоже решивший прихорашиваться неизвестно для чего.

Я с грустью вспоминаю нашего командира и то, как быстро он умел всех собрать и послать. Пытаюсь воспроизвести одну из его вдохновляющих речей и добиваюсь обратного эффекта.

Илена краснеет с головы до ног и намертво запирается в спальне. Богдан роняет стакан с водой, пытается куда-то бежать, поскальзывается и разбивает голову. Пока его лечит Олег, Саша допытывается зачем такая спешка и что я знаю такого, чего не знают остальные.

Меня уже начинают посещать мысли о том, чтобы втихую свалить и продолжить путешествие одному. Но тут я, к сожалению, бросаюсь в глаза еще больше, чем на родине. Пока я обдумываю план побега от друзей, они наконец собираются.

И потом начинается многочасовой завтрак с бесконечными обменами любезностями, вручением подарков и сувениров. В итоге я так злобно смотрю на Ингу, что она быстро все это сворачивает и мы усаживаемся в микроавтобус.

Пока мы едем, мой гнев испаряется от видов. Те горы, что окружают столицу, меркнут по сравнению с махинами, вырастающими чуть ли не вертикально на километры вверх. Покрытые зеленью и расчерченные водопадами, они поражают.

Ньярдархеймр оказывается не городом, а скорее деревней, на берегу неестественно зелено-голубого фьорда. И зажатой с двух сторон высоченными скалами. Пристань с рестораном, магазином-заправкой и несколько десятков белых деревянных домов, вот и вся деревушка.

Ну и огромная территория по другую сторону реки, впадающей во фьорд. Там, за невысоким забором, и скрывается настоящая аутентичная деревня. Дорожки, посыпанные речным гравием, петляют между деревянными домами с крышей, заросшей травой.

— Тут есть разнообразные мастерские, — проводит краткую экскурсию Игна, пока провожает к нашим домам, — Кузня, прядильная и гончарная мастерские. А также оружейная, и, конечно, таверна.

Последнее она добавляет с какой-то печалью и мы как раз подходим к массивному строению с простой вывеской в виде кружки. Двери с грохотом распахиваются и оттуда вылетает здоровяк в одних штанах. Голый торс покрыт рунными татуировками, а руки разбиты в кровь.

Он проезжается пару метров по земле, встряхивает головой, довольно рыкает и, подскочив в один прыжок на ноги, кидается обратно. Изнутри доносится приветственный ор и раздаются звуки ударов.

— Не советую там ввязываться в какие-либо споры, — со вздохом сообщает блондинка. — Решаются они исключительно на кулаках. Никакой лишней агрессии, но тут, простите, вломить друг другу — обычное дело.

— Здорово! — радостно скалится Богдан, с интересом поглядывая на дверь, которая содрогается от удара чьим-то телом.

— Дальше небольшая ферма, козы, куры, — Инга слегка недовольно поджимает губы, но светящееся счастьем лицо Покровского не комментирует. — Стрельбище, кухня, провидица…

— Провидица? — тут же оживляется Володя.

— Да, сейдкона, если по нашему, — северянка отмахивается. — Туристическое развлечение, ничего серьезного. Не стоит вашего внимания.

Но я уже вижу, что у Истровского загораются глаза. Он умоляюще смотрит на меня, словно я единственный человек, интересующийся подобным. Я даже оглядываюсь. Нет, точно на меня.

Нам выделяют три дома на окраине деревни, почти на самом берегу фьорда. Володя так и увязывается за мной с просящим взглядом, так что мы размещаемся вместе в самом дальнем. Олег с Богданом во втором, ну и сестре с братом достается последний.

Саша громко объявляет свое неудовольствие тем, что невозможно уединиться. И словно невзначай спрашивает у Инги, где будет жить она. Та отвечает ему загадочно «недалеко» и быстро смывается.

— Давай сходим к сейдконе, — не выдерживает прорицатель, не дождавшись от меня реакции на свои взгляды.

— Ну так сходи, кто же тебе запрещает. Я то тебе зачем?

— Если честно, то я их побаиваюсь. Говорят это темное ведовство, они не просто видят, они могут находиться между мирами, говоря с духами и даже богами.

— Ну и жуть, — хмыкаю я, качая головой. — И ты веришь? И потом, Инга же сказала, что это всего лишь видимость, для туристов.

— Мне с тобой будет спокойнее, — настаивает Володя и я вижу, что не отстанет.

Ладно, сходим к еще одной загадочной бабке, или кто там изображает северную ведьму. И надо избавиться от всякой компании, выйти на берег, отойти подальше и запустить поиск.

Дом ведьмы стоит вдалеке от прочих построек, на возвышении, цепляясь дальней стеной к скале. Узкая извилистая тропка среди скрюченных деревьев украшена черепами, оплывшими свечами и прочей устрашающей мутью.

Внутри одна небольшая комната, погруженная в полумрак, без единого окна. Пара горящих свечей практически не дают света. И тяжелый, душный воздух, наполненный резкими запахами трав.

— Так, — шепчу я Володе, когда мы заходим. — Главное — ничего не пей.

— Что? — удивляется он в полный голос.

— Кто не побоялся прийти к дочери Хейд? — откуда-то из теней звучит старушечий голос.

— Сыны древних богов, милая женщина, — подыгрываю я этому спектаклю.

Из полумрака к нам выходит хозяйка дома. Шаркая по полу, сгорбленная и дряхлая, как и сам дом. Низкая, одетая в темные тряпки. Седые волосы на голове заплетены в косички с бусинами, а глаза подведены черным.

Не будь мы посреди туристического аттракциона, я бы впечатлился. Антураж действительно хорош. Но сейчас мне даже жаль старую женщину, которая вынуждена наводить ужас в таких хреновых условиях для жизни.

Да еще и живой огромный черный ворон, сидящий на ее плече сильно впивается в нее когтями, стараясь удержаться.

— Милая птичка, — киваю я на птицу.

Бабулька вдруг хмыкает так, что ворон распахивает крылья. И хватает меня своей костлявой рукой.

— А ты, значит, видящий сын древних богов… — еле слышно произносит она.

— Какая птичка? — слышу я затихающий голос Володи.

А мир вдруг резко погружается в темноту и холод. Поднимается воющий ледяной ветер, под ногами что-то хрустит, морозный воздух обжигает легкие.

Тьма отступает, растворяясь, и я вижу, что стою на плоском плато среди скал, уходящих в сизыенебеса. Все вокруг укрыто снегом, а вьюга прибивает к земле редкие лысые деревья. В нескольких метрах впереди темная бурная река и через нее высится изогнутый узкий мост.

Я оглядываюсь, поворачиваюсь вокруг своей оси. Никого рядом нет, только пронизывающий ветер кричит. И я бы подумал, что надышался трав в избушке ведьмы, но мороз продирает до самых костей и я чувствую как слипается в носу, а пальцы немеют.

Ну какого хрена…

Глава 6

Да чтобы этих бабок, дедок, ведьм, шаманов, жрецов и далее по списку! На хтонический елдак! Меня начинает колотить от мороза, холод пробирается во все места.

Перебираю в голове символы и заклинания, чтобы согреться. Как назло, кроме морозилки, ничего бытового на ум не приходит. Что там мне говорил Упуаут? Огненный дар недр земли? Короче, у ифритов что-то огненное.

Обращаюсь к символам, они вспыхивают лавой, обогревая руки, и тут же гаснут.

— Кого ты ищешь? — вдруг доносится шелестящий голос и за ним такие же эхом. — Ищешь… Ищешь… Ищешь?

— Кто здесь? — я опять начинаю крутиться, от движения воздуха замерзая еще больше.

Повернувшись обратно к реке, вижу на той стороне моста женскую фигуру. Неизвестная закутана в черную накидку, лица не видно из под капюшона. Я направляюсь к ней, но она поднимает руку.

— Сюда тебе нет дороги.

— А вы кто? — я останавливаюсь и стараюсь говорить вежливо, но у меня зуб на зуб не попадает. — И чего тут так холодно то…

— Кого ты ищешь? — повторяется вопрос.

Так, это уже похоже на допрос. Способ, безусловно, выбран крайне странный, но тем не менее. Мне явно пытаются внушить, что я не пойми где и тут получу ответы. Не дождетесь.

— Для начала того, кто меня сюда засунул, — недовольно бурчу я, обнимая себя за плечи.

— Ты сам хотел получить ответы, — даже ее голос холодный, словно застывший ледяной водопад. — Так задай вопрос. На один я отвечу, так что хорошо подумай, прежде чем спросить.

Я пытаюсь разглядеть фигуру и делаю несколько шагов вперед. Больше меня никто не останавливает и я осторожно ступаю одной ногой на мост. Звон миллиона колокольчиков оглушает и сбивает с ног. Падаю на задницу, зачерпываю в штаны снега.

— Ты был и жив, и мертв, но сюда тебе нет дороги. Если хочешь вернуться. А теперь — твой вопрос.

Слышу я ее с трудом, сердце бешено колотится от такой сигнализации. Мне кажется, от этой сирены даже сосульки с обрывов реки попадали. И эти намеки опять. Я был и жив, и мертв. Хтонь, эти то откуда узнали? Может это не розыгрыш?

Кто она? Где я? Что делать дальше? Какой вопрос выбрать? Почему, мать вашу, только один вопрос? Куча мыслей и вопросов, в основном матерных, пролетают в голове.

— Как отсюда выбраться? — единственное, что меня сейчас волнует.

Спрашивать про родителей или императорскую дочку — означает точно выдать себя. Даже если представить самое невозможное, что я очутился в этом их, сейдовском, междумирье и разговариваю с какой-то божественной сущностью, то с чего ей мне помогать? Снова накидают загадок, а мне потом живи с этим.

— Всего лишь пожелать, Льесульв. Ты найдешь, что ищешь, но цена тебе не понравится. Берегись.

— Что еще за Льесульв? — спрашиваю я и теряю зрение.

Ах ты, это уже второй вопрос…

Меня греет тепло живого огня. Совсем рядом трещат поленья, донося запах горящего дерева. Где-то журчит вода и щебечет одинокая птица.

Распахиваю глаза. Передо мной кострище, обложенное по кругу крупными камнями. Под задницей какой-то пенек, а на соседнем сидит Володя, уставившись в огонь костра. Мы на берегу фьорда и солнце уже зашло за горы, небо еле светлое.

Оглядываюсь и вижу фонари, подсвечивающие дома с травяными крышами. Это что вообще сейчас было?

— Никуда не уходи! — ору я на прорицателя и подскакиваю.

Ну я вам сейчас устрою! Я мчусь, спотыкаясь и сметая какие-то конструкции из палок. Ускоряюсь на тропке в зарослях, хватаясь за стволы и ветки деревьев. Кажется, сбиваю череп и он с хрустом катится вниз.

На двери дома ведьмы висит новенький сверкающий кодовый замок. Настолько же неуместный среди общего антуража, как и металлическая табличка с часами работы и вторая, с надписью «закрыто».

Тупо смотрю на это все какое-то время, дергаю запертую дверь, отряхиваюсь от посыпавшегося на меня мха и чешу в затылке. И бегу обратно в деревню.

Я мечусь между домами, из под ног шумно летит гравий. И тут из-за поворота выходит Инга, я налетаю на нее, хватая за плечи, чтобы удержать от падения. Не отпускаю, только злобно прищуриваюсь:

— Где эта ваша сейдкона, которая типа не настоящая? — шиплю я на северянку. — Где эта бабка ненормальная?

— К..к..акая бабка? — у блондинки вполне искренне расширяются от удивления глаза. — Игорь, что случилось?

— Сейдкона. Там, — я мотаю головой в сторону скалы и избушки. — Старушка.

— Игорь, — Инга мягко освобождается от захвата, отправляя одежду. — Там нет никакой старушки. Сейдкону изображает Алов, молодая девушка. Так туристам, особенно мужского пола, больше нравится.

— Да что за бред! Решили подшутить над чужаками? — завожусь еще больше. — Мы с Володей оба ее видели…

Я резко затыкаюсь. У прорицателя я так и не спросил, что он видел и что с ним произошло во время этой «отключки».

— Игорь, — она кладет свою руку на мою и заискивающе заглядывает в глаза, — Вы ничего не ели там по пути? Ягоды, грибы может какие?

— Инга, — я делаю над собой усилие и не ору, а подражаю ее тону. — Мы ничего не ели и не пили. Единственное, в доме очень сильно пахло какими-то травами. Но я…

Я снова запинаюсь. И тут не заявить, ведь бабку я увидел уже после того, как надышался. Хтонь! В мысли начинают закрадываться сомнения. Но я не настолько впечатлительный, чтобы так красочно галлюцинировать.

— Клянусь, никто над вами не шутил, — северянка поглаживает меня по руке, успокаивая, от ее ладони исходит тепло. — Возможно, вы и правда надышались полынью. К вечеру концентрация сильно увеличивается и там не продохнуть вообще. Сходим завтра утром к Алов, сам ее увидишь. Сейчас уже все закрыто.

— Да я знаю, — раздраженно отмахиваюсь я, уже неуверенный, что я вообще видел и слышал. — Хорошо, завтра утром!

Я опять срываюсь на бег и несусь обратно, на берег. Огонь все еще горит, но Володи уже нет. Я с полминуты дышу прохладным вечерним воздухом. Вода фьорда тихо плещется и притихшую природу нарушает только далекие звуки музыки и голосов.

«Ты где?» — бросаю я зов прорицателю и через долгие несколько секунд получаю не очень внятное «В таверне».

В таверне, собственно, находятся все. Включая и всех жителей деревни, как мне кажется. Как только я распахиваю дверь в увеселительное заведение, на меня наваливается жаркая духота, запахи жареного мяса, гул голосов и звон посуды.

Я тут же отступаю и закрываю дверь. Звуки массового веселья стихают и довольно сильно. Открываю — оглушает. Никак местная магия, вежливо приглушающая этот ор.

Друзья сидят за длинным столом у самого входа, на лавках, покрытых шкурами. В руках огромные кружки и все слушают речь громогласного Магнуса. Точнее тихое бормотание Инги, которая уже тоже здесь, сидит с краю и торопливо переводит речь сына ярла.

Он что-то там вещает про предков, подвиги и славные битвы. Богдан, заметив меня, приветственно машет рукой, задевая сидящего рядом Володю. Тот заваливается назад, прислонившись к стене с закрытыми глазами. Хтонь, когда он уже успел напиться?

— Ингвар! — басисто кричит Магнус, тоже меня заметив.

Он хватает со стола наполненную кружку и протягивает мне:

— А ты знаешь, что означает твое имя?

Я закатываю глаза, но принимаю емкость и пью за чужих богов. Раскрасневшийся и довольный северянин садится обратно, двигает тазом, одним движением смещая всю цепочку сидящих в сторону. С краю кто-то падает и так и остается лежать на полу.

Илена, сидящая с другой стороны, глупо хихикает.

— Давай к нам! Выпьем за предков! — ухает амбал и хлопает по освободившемуся месту.

***

Кто бы знал, сколько у них предков и насколько хорошо они знают свою родословную… Обижать Магнуса, не подняв тост за пра-пра-пра-пра-деда, который голыми руками убил тролля, хоть и остался без глаза, я не мог.

Как и за остальных очень деятельных пращуров, ни один из которых не умер своей смертью. За это, как отдельный повод для гордости, мы тоже выпили.

Разошлись, шатаясь и в обнимку, мы глубокой ночью. Но, как ни странно, и в этот раз обошлось без драк. Блондинка и тут была на страже, шипя разъяренной кошкой на всех, подходящих познакомиться.

Подскакиваю я утром от протяжного звука рога. Выбегаю в одних трусах из комнаты и натыкаюсь на такого же охреневающего полуголого Володю.

— Это что? — в прострации спрашиваю я у него.

— Это, наверное, сигнал идти на завтрак, — морщится он и хватается за голову. — Инга что-то такое вчера говорила, что не пропустим. Ох, как же я так…

— Есть разговор, — тут же наседаю я на него, пока он не исчез, снова не напился и вообще. — Что вчера случилось в доме сейдконы?

— Дай сначала в душ сходить… — стонет прорицатель и приходится его отпускать.

Я караулю его у комнаты, не сводя глаз с закрытой двери. Тут, блин, моргнешь, отвлечешься и попадешь демоны знают куда. Володя появляется через двадцать минут в более живом виде.

— Ты мои очки не видел? — озирается он. — Вообще не помню, куда я их подевал.

— Да хрен с ними, — нетерпеливо говорю я. — Ты мне лучше скажи, что ты помнишь про вчерашний вечер?

Парень рассеянно бродит по гостиной, заглядывает в ящики, под мебель и несчастно вздыхает, усаживаясь в кресло.

— А что я вчера сделал? — непонимающе смотрит он на меня.

— Сосредоточься, — я щелкаю пальцами. — Сейдкона, избушка.

— Ааа, это. И что сейдкона?

— Да твою ж. Рассказывай, что ты помнишь с того момента, как мы с тобой пошли туда, — я начинаю раздражаться, к тому возникает неприятное ощущение, что услышу я не то, что хочу.

— Ну ты не хотел со мной идти, но все же согласился. Мы пришли к ее дому, там было жутковато. А потом… — Володя начинает моргать быстро-быстро, затем хмурится и удивленно смотрит на меня. — А потом я не помню. Боги, это как вообще возможно? Что случилось, Игорь? Я не помню, как мы уходили. Только как я сидел у костра, а потом пошел в таверну…

— А ее ты помнишь? Сейдкону, как она выглядела? — не обращаю я внимание на страх в его глазах.

— Да… — он снова хватается за голову. — Нет. Что за хрень происходит? Там кто-то был, это точно. Но я не могу вспомнить кто. Игорь?

— По официальной версии мы нанюхались полыни, — с досадой отвечаю я.

Свидетеля у меня нет, как и адекватной версии того, что случилось. Остается только сходить туда, как и договаривался с Ингой. Но, кажется, я уже знаю, что увижу…

— Какой полыни? — Истровский окончательно выпадает из реальности.

— Которую внутри сожгли, судя по всему, со всех окраин. Не знаю, Володя, что происходит. Но я выясню.

Главное, больше не давать никому к себе прикасаться. Я то до этого думал, что просто не надо пить из чаш. Чего они вообще хотели добиться этим странным трипом? Страху нагнать или просто запутать?

— Ты тоже ничего не помнишь?

— К сожалению, кое что помню. Но я не уверен…

Снаружи негромко, но очень настойчиво стучат. Я распахиваю дверь, не рассчитав силы и чуть не вырваю ее из петель. Блондинка, тоже на вид не слишком свежая, нагло смотрит на мой пах.

— Доброе утро, — ухмыляется она. — Ваш поздний завтрак уже готов и подан. Только стоит одеться, Игорь. Хотя мне лично и так нравится.

Тьфу! Я молча ухожу к себе и, быстро ополоснувшись под душем, одеваюсь. На улице светит теплое солнце, на небе ни облачка и возвращается ощущение лета. Самое время для прогулки.

— А есть тут интересные пешие маршруты? — скучающе интересуюсь я, пока Инга ведет нас к ресторану на другом берегу.

— Да, есть несколько в окрестностях. Пару зеленых и один красный, наверх. Ну как красный… По нему дети бегают, — девушка с вызовом улыбается мне и спохватывается: — Но одному, конечно, туда лучше не ходить.

— И сколько времени это займет?

— Часа два на подъем, столько же на спуск, если ты в хорошей физической форме и подготовлен. Там довольно резкий набор высоты. Наверху озеро с оборудованными площадками для отдыха, можно час-два отдохнуть. В спокойном режиме это маршрут на световой день.

— Отлично, тогда после завтрака я и выдвинусь, — я игнорирую ее настороженный взгляд. — Точнее, сначала мы сходим к сейдконе, а потом я пойду прогуляться. Туда и обратно, по-быстрому.

— Но нельзя одному…

— Ничего, я справлюсь. А переводчик в горах мне точно не нужен. Это же туристический маршрут, по которому дети бегают. Разве не ты сама сказала?

Я с особым удовольствием смотрю на ее замешательство. Инга даже озирается по сторонам, в попытке найти помощь. Но Володя вообще не обращает внимания на наш разговор, уйдя в себя.

Хрен ты за мной увяжешься, красавица. Вряд ли там есть, где спрятаться, да и остальных бросить на весь день не выйдет.

К моему огромному облегчению, никто из друзей возможностью прогуляться по горам не заинтересовывается. Илена продолжает преданно смотреть на Магнуса, вообще ничего не замечая вокруг.

Остальные страдают от похмелья и хотят провести день, загорая на травке. Только Олег, естественно бодр и просит меня отойти на минутку, когда мы выходим после завтрака на улицу.

— Игорь, я с самого начала понял, что происходит что-то странное, — тихо говорит мне он, следя, чтобы никого не было поблизости. — Как и твое желание пойти в горы. Тебе нужна помощь?

Рассказать бы ему все, да времени нет. И без того проснулись поздно, солнце уже высоко, а значит нужно поторопиться. Но тащить его с собой я не хочу. Чувствую, что не стоит.

— Ты прав, кое-что происходит. Но прямо сейчас я объяснить не могу. Давай вечером, когда вернусь?

— Ты уверен, что тебе стоит идти одному? Тут конечно везде цивилизация и места не дикие, но там не будет связи. И я не уверен, что мы сможем на таком расстоянии связаться ментально.

Точно. Я хлопаю по карману, где лежит выданный куратором обычный телефон. Тоже какой-то древний и кнопочный, но для отчетов большего и не надо. Зато заряд держит несколько дней.

Мои отчеты Елизавете почти идентичны, отличаясь лишь сравнением с разнообразным животным миром того, где я видел такое гостеприимство. Сообщение из разряда «Кормят хорошо. Задолбали экскурсиями. К демонам памятник козлам. Пока ничего не обнаружено» доходят до адресата, приходит ответ подобный «Я соскучилась, перезвони как сможешь». После этого отправленное сообщение удаляется, остается только череда неотвеченных сообщений от неизвестной воздыхательницы. Конспирация уровня империи, нда.

— Все будет в порядке, — заверяю я целителя.

Он отвечает недоверчивым взглядом, но не спорит. Только впихивает мне какой-то спасательный амулет. Предупреждает, что пользоваться нужно только в крайних случаях и при смертельной опасности.

Я благодарю и отправляюсь с Ингой и Володей к домику ведьмы. Там, как я и предполагал, нас встречает совсем другая хозяйка. Действительно молодая, пышногрудая и розовощекая. Даже отдаленно не похожая на ту бабку, которую я видел.

Девица с жаром уверяет меня, что встречи со мной она не забыла бы и даже хочет доверительно взять за руки, но я шарахаюсь от нее, как от прокаженной. Северянки синхронно хмурятся, но вслух не осуждают.

Володя остается поговорить с сейдконой, пусть и не настоящей, но знающей много интересного о традициях. Я еще раз ему на ухо говорю ничего не пить и не есть, и ухожу в поход, с ехидной рожей махая ручкой Инге.

Начинается тропа в пяти километрах ходу по нормальной асфальтированной дороге. Почти у нужной точки обнаруживается кемпинг, где я набираю воду и пользуюсь последними благами цивилизации — туалетом с душем.

Проклинаю я этих бегающих детей примерно через час. Как бегать по почти вертикальной тропке, состоящей из камней всех размеров и форм, я не представляю. Они к тому же оказываются местами такими мокрыми и скользкими, что стоят мне нескольких пугающих моментов.

Для меня, истинного жителя равнин, идти все время вверх становится настоящим испытанием для ног и задницы.

Тело начинает болеть почти сразу, но я не сдаюсь, пыхчу и упорно поднимаюсь. Привалы становятся все чаще, а открывающиеся виды все красивее. Я не спросил, на какую высоту надо подняться, но даже на середине пути кажется, что я парю, как птица, над фьордом.

Солнце, поначалу скрывающееся за горой, на которую я поднимаюсь, переваливает на другую сторону и припекает уже ощутимо. На плато я выхожу грязный, потный и с ободранными в кровь ногами и руками.

И тут же сворачиваю с тропы, устремляясь за холмы. Поплутав еще минут сорок и отойдя достаточно далеко от людных мест, я падаю в колючую высохшую траву и валяюсь так долго, чуть не засыпая.

Выяснив по ноющему телу, что ходок в горы из меня никудышный, я поднимаюсь и сосредотачиваюсь на силе. Наконец-то я смогу увидеть, что происходит за этой загадочной стеной.

Поиск запускается неохотно, словно соглашаясь с уставшим физическим телом. Приходится его стимулировать, представляя принцессу, трясущуюся от холода и голода, запертую в какой-то халупе с сеном и звериными шкурами.

Мне самому становится стыдно за такой неподобающий императорский образ, потом смешно, но сила откликается. Она растекается, огибая холмы, льется по оврагам и полянам.

Где-то справа появляется слабый сигнал, я тянусь к нему и моментально, как по щелчку, отрубаюсь.

***

Голова гудит так, словно ею били в царь-колокол вместо языка или как там эта штука называется. Я ощущаю холод, но не мороз и снег, а обычную ночную прохладу. Воздух пахнет травой и на ощупь под руками она же.

Я открываю глаза и вижу чистое небо над головой. Чистое, черное и усыпанное звездами. Уже ночь? Оглядываюсь при слабом лунном свете. Похоже, я на том же месте. Но из-за звенящей головы никак не могу сообразить, откуда я пришел. Из-за того холма или противоположного?

Поднимаюсь, осушаю бутылку с водой и прислушиваюсь. Возможно, я услышу воду фьорда и хоть так пойму, куда мне двигаться. Стрекотание, шорохи ночных зверушек, кто-то скребет дерево недалеко. Никакой воды.

И вдруг мне кажется, я слышу тихое женское пение. Нет, не показалось, действительно кто-то красиво поет за холмом. Значит, надо пойти и спросить дорогу. Что-то внутри вдруг сопротивляется, но меня манит нежный женский голосок и я иду на него, почти не смотря под ноги.

За холмом открывается умиротворяющее зрелище. Небольшой домик с горящим фонарем над входом. Рядом, в загоне, несколько коров, отъевшихся до гигантских размеров. Их белые шкуры лоснятся на лунном свете.

В доме горят окна и голос звучит оттуда. Я иду, почему-то глупо улыбаясь на это журчащее пение. Ну не может создание, обладающее таким волшебным голосом, быть плохим.

Ступеньки скрипят под моими ногами и чудесный голос стихает. Я вдыхаю холодный воздух полной грудью и уверенно стучусь в дверь.

Глава 7

Слышу внутри легкую поступь босых ног. В наступившей тишине вдруг просыпается мозг и начинает требовать сбежать к демонам отсюда. Куда меня понесло вообще?

Но тут дверь распахивается и передо мной предстает зрелище, окончательно выбивающее весь этот бред из головы. Я вижу девушку — изящную, стройную, в легкой рубашке почти в пол. Тонкая ткань спадает вниз, натягиваясь на крепкой груди. Светлые распущенные волосы опускаются почти до середины бедра.

На ее личике, таком юном, что оно кажется почти детским, сверкают огромные голубые глаза. Маленький острый носик забавно морщится от улыбки.

Я совершенно невоспитанно замираю с распахнутым ртом, а девушка издает довольный смешок, скромно опуская пушистые ресницы.

— Эээ… Извините, что беспокою в такой поздний час, но я заблудился, — мне с трудом удается выдавить из себя слова.

Я даже сам не понимаю, как перехожу на местный язык, позабыв обо всякой маскировке.

Она наклоняет голову, разглядывая меня, водопад волос переливается на свету свечей и у меня предательски ноет в паху и отчего-то щемит сердце. Пытаюсь отвести взгляд в сторону и не могу.

Взываю к силе, чтобы немного взбодриться, но она не отвечает. И меня это не волнует, потому что девушка, сделав небольшой шаг назад, жестом приглашает войти внутрь.

Я завороженно захожу в дом и меня окутывает тепло. Пахнет какой-то вкусной едой, луговыми травами и… домом. Накатывает удивительно приятное чувство, что я вернулся к себе домой, после долгого пути.

— В такой час не стоит даже и пытаться ходить горными путями.

От ее нежного голоса пробегают мурашки удовольствия. Боги, что это за волшебное создание, тут, среди безлюдной земли? Как же мне повезло найти ее, остаться здесь…

Вот я идиот, бежал куда-то, искал что-то. Что я искал? Разве не ее? Как же хорошо, что я пошел один, а друзья остались внизу. Теперь она будет только моя.

Так, стоп. Друзья… Что я искал? В голове начинается какой-то хаос из мыслей. По спине снова пробегают мурашки, но на этот раз неприятные. Что-то не так. Нет, что-то совсем не так. Какого хрена я на нее так пялюсь? Красивая, безусловно. Но не до мыслей же тут обустроиться.

Взываю к жадным символам ифритов и натравляю их на себя. Они до боли обжигают, въедаясь во что-то чужеродное. Я вижу слабый зеленоватый туман, обвивающий меня, сливающийся с моей силой.

Хтонь! Огненная сила сжигает его, поглощая пепел и донося намерение. Намерение не злобное, а наоборот. В нем обещание ласки, заботы, уюта. Это создание не хочет мне навредить.

Мне становится холодно от этого мгновения озарения. Но теперь получается посмотреть на нее спокойнее. Менее красивой она не становится, ну хоть перестает казаться чистым ангелом.

— Ты можешь остаться на ночь здесь, — кажется, в ее чудном голосе проскальзывает нотка разочарования. — А на рассвете уйти, если захочешь. Дорога прямо там, — она указывает в ночь за распахнутой дверью. — Между теми холмами.

— Благодарю, — я задумчиво оглядываясь.

В доме одна комната, большая, но только с одной кроватью у дальнего угла. Я чувствую, что если останусь прямо тут, то не удержусь. Еще один жест, наклон головы, улыбка — и я поддамся на ее чары. И уже никакая сила мне не поможет.

— Не хочу мешать и стеснять. Я переночую на сеновале, если можно, — вспоминаю, что рядом с загоном как раз видел подходящее мне строение.

— Ну конечно можно, — ее смех опять завораживает и я застываю, слушая его.

Демоны меня забери, да чего я боюсь то? Уже начинаю делать шаг к ней и тут снова просыпаются символы ифритов. Переключаюсь на их жжение и заставляю себя улыбнуться.

— Не желаешь поесть? Ты наверняка проголодался, раз долго блуждал, — девушка поворачивается к столу.

На нем кувшин с молоком, головка сыра и свежий хлеб, от аромата которого сразу урчит в животе. Но я отшатываюсь назад, благо она этого не видит. Но вот я точно вижу хвост, мелькнувший из под ее рубашки.

Либо я нанюхался коров на подходе, либо она точно не человек. Твою ж, кто тут водится вообще? Русалки? Вроде озеро далеко, да и живет она с коровами и в нормальном доме. Мебель деревенская, но не старинная.

Свалить бы прямо сейчас, но шастать в темноте по горам и правда плохая идея. Да и кого тут еще встретить можно? Сила мне однозначно дала понять, что это создание не собирается меня убивать.

— Спасибо, я не голоден, — вежливо отказываюсь от манящих меня продуктов.

Ничего не есть и не пить, Игорек! Как назло тут же дает о себе знать жажда, высушивая рот и губы. Кувшин с молоком вынуждает меня облизнуться. Нет уж, лучше буду росу с листиков собирать.

— Как пожелаешь, — девушка берет толстое одеяло, лежащее сложенным на каком-то сундуке, и протягивает мне. — Возьми, тебе это пригодится. Ночами бывает так холодно…

Мне тут же хочется побежать к ней, обнять и прижать к себе, согревая. Крепко зажмуриваюсь, до белых точек в глазах. Так, с закрытыми глазами, и принимаю ее дар. Открываю и вижу ее улыбку.

А глазах такая грусть, что еще раз поспешно поблагодарив, буквально вылетаю наружу. Ночной воздух немного помогает прийти в себя. Но в груди застревает чувство тоски. Вернуться, утешить, защитить… Вот хтонь!

Родовая сила молчит, нити Нергала откликаются, но действовать отказываются. Словно не хотят касаться даже земли. И только огненные символы меня спасают от наваждения. Все таки за такой подарок надо еще раз поблагодарить брата.

Силе ифритов, похоже, наплевать, какой источник, богов или даже мир пожирать. Очень опасные ребята, если подумать. Мысленно благодарю еще и Иреджа, не зная каким богам поклоняются ифриты. Возможно, сами себе.

Заглядываю на сеновал, обхожу загон. И за домом, в нескольких шагах, нахожу колодец. Выпиваю, кажется, целое ведро холодной воды. Демоны с ней, даже если она эту воду заколдовала, но от жажды я уже схожу с ума.

Я устраиваюсь в пахучем сене, завернувшись в одеяло. И даже дверь изнутри подпираю найденной палкой, на всякий случай. Даю себе клятву не сомкнуть глаз. И, как только небо чуть посветлеет, тихо уйти.

Конечно же проваливаюсь в сон почти сразу, под тихое позвякивание колокольчиков на шеях коров. После таких впечатлений снятся мне, естественно, неприличные сны. Меня ласкают женские руки, нежно покусывают за ухо, целуют в шею… Я сопротивляюсь даже во сне, несу опять что-то про данное слово, отбрыкиваюсь.

Просыпаюсь от звонкой птичьей трели. Мой будильник засел где-то на крыше и заливается счастливой утренней песней. Тело ноет, словно я и правда всю ночь боролся с соблазнами. Или то после вчерашнего восхождения.

— И тебе доброе утро, — говорю я в потолок и птичка затыкается.

Решаю все же попрощаться с хозяйкой и еще раз поблагодарить за приют. Но на стук мне никто не отвечает, а загон пуст. Вероятно, увела этих коров-переростков пастись. Для такого размера им, похоже, надо ох как немало жрать.

Между указанными холмами дороги нет, но я упорно иду прямо и через час выхожу на тропу. И тут же слышу голоса со стороны спуска.

Иду им навстречу и через несколько минут вижу шумную компанию. Пара местных крепких ребят, Инга и Олег. И если первые смотрят на меня равнодушно, то у северянки глаза загораются радостью, а у целителя облегчением.

— Игорь! — девушка подбегает ко мне и начинает ощупывать. — Ты цел? Все в порядке? Что случилось? Ты откуда появился, мы…

Она так резко замолкает, что понимаю — искали не только глазами и криками. Наверняка тут и свой собственный поиск есть. И мне, похоже, нужно попробовать использовать его. Вот только точно убедиться в одной догадке и как-то обмануть местных, зачем мне это.

— Тише, тише, — отцепляюсь от ее настойчивых рук. — Все хорошо. Заблудился, переночевал у одной местной, чтобы ноги не переломать в темноте.

— У какой местной? — вздрагивает Инга и снова хватает меня за руку, дергая.

Что-то она слишком контактная сегодня. Я смотрю на нее, нахмурившись и до нее наконец доходит убрать свою руку.

— Наткнулся на домик, там, за холмами, — машу в сторону, откуда пришел. — Его хозяйка пустила переночевать.

Теперь на меня с каким-то ужасом вылупляются и местные, о чем-то перешептываясь. Инга раздраженно на них шикает и поворачивается ко мне с такой милой улыбкой, что я непроизвольно сглатываю.

Олег тем временем подходит и запускает свою силу, исследуя меня. И тоже хмурится.

— И что это значит? — я указываю на крепышей, продолжающих на меня глазеть.

— Не обращай внимания, так, местные сказки, — северянка хмыкает, но получается у нее не очень естественно. — Извини за такой прямой вопрос, но ты с ней спал?

Я ловлю отпавшую челюсть от такой наглости. Тебе то какое дело, дорогая? Или тут все связи с чужаками под строгой отчетностью?

— Извиню. Но отвечать не стану.

Мы сверлим друг друга взглядами еще какое-то время. Она упрямым и настырным, я спокойным, без каких-либо пояснений. Наконец она сдается, но пытается зайти с другого бока:

— А как она выглядела?

— Как обычно, — бурчу я. — Давайте уже спускаться, хочется в душ и позавтракать.

«Ты в порядке, но я чувствую что-то странное, Игорь» — сообщает мне Олег, закончив осмотр — «Словно у тебя еще чужая сила есть. Но не как твоя, а прилепилась, не знаю как объяснить. Мне такое в новинку…».

Я киваю ему и сжимаю плечо в знак благодарности. Ну вот спасибо за новость, друг. Я чужой силы не ощущаю. Лишь слабое чувство грусти. И образ хвостатой стоит перед глазами, манит обратно.

Только увиденный мною хвост и останавливает меня от бурных фантазий. Не очень я люблю эту анималистику. Животных люблю, безусловно, но в другом, хорошем смысле.

Хочется надавать себе по щекам, но вместо этого припускаю бегом по тропке. Меня тянет обратно, но я упорно пру вперед, да так, что мои спасатели едва догоняют. Лучший способ выкинуть всякую дурь из головы — физическая нагрузка. Это нам еще командир говорил, а он никогда не ошибался.

К подножию действительно становится легче на душе, но окончательно тяжело телу. Идти вниз, да еще и в таком темпе, оказывается гораздо тяжелее, чем наверх. Вот сейчас меня никакие бы чары не заставили напрячь булки.

Пять километров по прямой после такого кажутся легкой прогулкой. Воды фьорда тянут искупаться, но тут говорят и летом вода холодная. Оставим этот экстремальный отдых для баньки. Ох, как же хочется попариться от души, а потом нырнуть в ледяную воду…

Я так мечтательно смотрю на Ингу, думая о том, что надо бы узнать про традиции парных, что та понимает это по-своему и плотоядно мне улыбается.

А вот друзья у меня выбивают скупую слезу. Все дружно встречают у входа в деревню. И даже Илена обеспокоенно ходит туда-сюда, оттаяв.

— Игорь! — восклицает она, едва меня увидев и бросается на шею. — Ты нас всех так перепугал! И никто из этих, — рыжая насупленно указывает на Игну. — Не хотел идти ночью.

— Вот и правильно, — я легонько подкидываю Илену в воздух и она издает довольный писк, улыбаясь. — Нечего в темноте там делать.

За завтраком, а скорее уже обедом, повторяю всем свою короткую историю. Гулял, любовался красотами, заблудился, задремал, нашел ночлег. Пока рядом греет уши северянка, тоже отмахиваюсь от вопросов о загадочной хозяйке, что меня приютила.

Все собираются кататься на лодках по фьорду и даже Володя соглашается. Я отказываюсь, ссылаясь на желание отдохнуть от приключений и ментально прошу Олега тоже остаться.

Нам удается улизнуть из деревни незаметно. Ну, незаметно для нашего неотступного гида. Прочие встречные только приветственно нам улыбаются и кивают. Милейшие люди, вот бы еще не творилась тут всякая дичь.

— Так ты объяснишь мне, что происходит? — спрашивает целитель, как только мы отходим достаточно далеко.

Идем мы зеленым маршрутом, всего пару километров ходу чуть в гору. Но мне больше и не надо, а вот помощь Олега на этот раз нужна. Я рассказываю ему про истинную цель поездки.

Он слушает внимательно, не перебивая, только несдержанно присвистывая от таких новостей. То качает, то кивает головой, задумчиво теребя в руках подобранную травинку.

— В общем, меня вырубило, когда попробовал запустить поиск, быстро и сразу, — подвожу я итог своему рассказу. — И мне нужно, чтобы ты меня подстраховал. Я не уверен, что ситуация повторится, но проверить нужно. Потому что без поиска толку от меня немного будет.

На всякий случай, я сразу усаживаюсь на траву. Олег садится рядом и решительно кивает — готов.

В этот раз я отпускаю поиск совсем по чуть-чуть. Осторожно отправляю еще дальше на север, прощупываю скалы, спускаюсь к воде фьордов и в расселины. Сознание начинает мутнеть, но тут подключается сила целителя и вытаскивает меня из забытья.

Я не отвлекаюсь, сосредотачиваюсь, метр за метром пробираясь по чужой земле. Незаметно для себя ускоряюсь, чувствую как увеличивается поток силы от Олега. И только нащупываю, даже не отклик, а намек на отголосок знакомой силы, меня вырубает.

Прихожу в себя и вижу склонившегося надо мной Саницкого. Лицо бледное, напряженное, он легонько хлопает меня по щекам.

— Долго? — охрипшим голосом спрашиваю я.

— Нет, минут десять. Но вытащить тебя было нелегко. Мне и с твоими силами справляться неприятно, а тут еще и какая-то чужая мешала. Успешно?

Он вытирает вспотевший лоб и откидывается назад, тяжело дыша.

— Думаю да, что-то есть, — я прислушиваюсь к себе и ощущаю уверенность. — Да, нам нужно еще севернее, это километрах в… ста, может больше.

Мы оба заваливаемся на траву и какое-то время лежим, приходя в себя. Солнышко пригревает, птички порхают, на голубом небе проплывают белые облака. Красота.

А теперь надо придумать, как попасть в то место, которое я успел засечь.

Стоящую на страже у распахнутых ворот Ингу мы замечаем издалека. Она прикладывает руку ко лбу, прикрываясь от солнца. Поднимается на носки, высматривая своих заблудших «туристов».

Но хоть вопросов не задает, умница. Только смущенно сообщает, когда мы подходим:

— А я вас потеряла.

— А мы вот нашлись, — передразниваю я северянку и пока она не надулась, ласково продолжаю: — Мы бы хотели уехать еще севернее. Как это организовать?

Голубоглазая красавица моргает, задумчиво глядит в такие же лазурные, как и ее глаза, небеса и выдает:

— Если вы хотите в Ютунхеймен, то туда можно попасть только по приглашению ярла Хакона. Он на свои земли даже туристов не пускает.

— И кто может нас туда пригласить?

— Ну… — она мнется, не спеша говорить, но натыкается на мой холодный взгляд и сознается: — Магнус может позвать вас туда, как своих гостей. Его туда пустят.

— Отлично, а где Магнус?

Сын ярла дрыхнет, в тени навеса за кузнечной мастерской. Даже монотонные удары по наковальне его не беспокоят. Мне приходится трясти его довольно долго, но я добиваюсь только того, что меня отправляют к Хель.

Олег отодвигает меня в сторону и легко прикасается ко лбу северянина, светясь силой. Магнус тут же распахивает глаза, шарит рукой и достает демоны знают откуда настоящий боевой топор. Видит нас и расслабляется. Но топор не отпускает.

— Доброе… — он прищуривается на солнце. — Вечер?

Инга тут же объясняет суть просьбы. К ее чести ничего не добавляет от себя, просто доносит мои слова. Магнус сначала категорически отказывается, потом немного остывает и смотрит на меня оценивающе:

— Согласен, если он сможет продержаться против меня, хм, три минуты.

Я сдерживаю ругательства, дожидаюсь перевода от Инги и делаю вид, что задумываюсь. Можно подумать, у меня есть выбор. Но три минуты — это немало. И даже не смотря на то, что рядом будет целитель, зубы на лету вставлять на место он не сможет.

Друзья, вернувшись с водной прогулки, реагируют по-разному. Богдан возмущается, что не он выйдет бить морду нашему союзнику. Саша искренне радуется еще одному развлечению и предлагает сделать ставки. Илена страдает, не зная на чьей стороне ей теперь выступать болельщицей. Володя только спрашивает «зачем?» и, получив ответ, отвечает «а, ну ладно».

Олег, морщась от боли, накачивает меня своей силой, приводя в бодрое состояние. Я толком не успел выспаться и отдохнуть, поэтому его помощь оказывается очень к месту.

К вечеру, на который и назначен наш бой, уверенности у меня чуть убавляется. Но зато прибавляется наглости и я заявляю, что намерен не просто выстоять, но и победить. Каритский, услышав, сразу куда-то убегает. Если эта рыжая сволочь там у местных ставки принимает… То ему придется делиться.

Место нашего боя устраивают в центре деревни на круглой площади, посыпанной песком. По периметру втыкают в землю факелы, а зрителей столько, что не видно последних рядов голов.

Магнус угрожающе раздевается по пояс, являя на свет здоровенный мускулистый торс, традиционно покрытый рунными татуировками. Он чуть светятся, то затухая, то разгораясь сильнее.

Со всех сторон громыхает поддерживающий моего противника ор. Такой, что огонь факелов начинает трепыхаться. Со стороны моих друзей не доносится ни звука. Только слышу чей-то тяжелый вздох. Илена бормочет воззвание к богам. Услышат ли он нас так далеко от дома?

Я хрущу шеей, проклинаю по-прежнему ноющие мышцы ног и выхожу в круг.

И как мне победить этого северного лосяру?

Глава 8

Мы делаем пару кругов, оценивая друг друга. Магнус, не смотря на свои размеры, движется не как увалень. Изящества и плавности не помешает, но я вижу, что делать ставку на скорость и ловкость — не суть, что выиграю.

— Правило одно — не убивать! — верещит какой-то тощий пацан с другой стороны. — Потеря сознания — проигрыш! Чужаку надо продержаться три минуты! Время пошло!

— Нельзя, нельзя нам на север, — вдруг слышу я за спиной вскрик Володи.

Я поворачиваю голову, вижу бледное лицо друга и его мутный взгляд. Этого еще не хватает, у него приход. Без своих очков, которые он так и не нашел, выглядит он более убедительно и серьезно.

И в этот момент мой противник атакует, воспользовавшись тем, что я отвлекся. Огромная туша врезается в меня, выбивая воздух из легких. Защита помогает, но перед глазами немного темнеет.

— Уаааааа! — орут со всех сторон, оглушая.

Мы чуть не вылетаем из круга, заставив зрителей отступить. Позади сразу же звучат недовольные крики и начинается своя заварушка в задних рядах.

Отталкиваю северянина от себя, ныряю под руку, захожу за спину и бью локтем по почке. То ли он не ожидает от меня такой прыти, то ли просто слишком уверен в своих силах, но удар он пропускает.

Процедив сквозь зубы «хррр», Магнус с разворота бьет в челюсть. Я лишь успеваю немного отклониться назад, уйдя с траектории полета массивного кулака. Меня задевает костяшками, заставив зубы клацнуть.

Опять пригибаюсь и делаю заход под левую руку, но амбал, как оказывается, владеет обеими одинаково шустро и перехватывает меня, впечатав свой кулак под ребра.

Внутри что-то громко трещит, он меня отпускает я и падаю на землю, тут же перекатываясь и подскакивая на ноги. Ребра протестующе ноют, какой-то придурок притаскивает барабан и ритмично долбит в него.

Мы делаем полукруг, в этот раз внимательнее рассматривая соперника. Руны на его теле горят уже непрерывно. Пара секунд и он кидается на меня, а я навстречу.

Одна надежда на Белый доспех, иначе в такой сшибке меня просто переломают. Мне кажется, что сам мир раскалывается при нашем столкновении. Руны вспыхивают перед моими глазами и на них бросаются символы ифритов, не дожидаясь моей команды.

Нас отбрасывает друг от друга с грохотом грома, роняет на спину и тащит по песку к границе круга. Толпа стихает на миг и тут же взрывается новым ором, барабан тоже ускоряется и мне приходится приглушать слух, избавляясь от этой какофонии звуков.

Доспех он с меня сбил, но и его руны погасли наполовину. Мы синхронно вскакиваем и снова бежим навстречу. За метр от меня Магнус вдруг падает, группируется и сбивает меня с ног, отправляя в полет.

Падаю прямо рожей в песок, сдирая кожу на щеке. Трясу головой и чьи-то руки поднимают меня на ноги и толкают обратно. Северянин уже на ногах, бежит, занеся руку для удара сверху.

Уход в сторону у меня не получается и я падаю, но в полете успеваю пробить по бедру. Рев гиганта дает понять, что я попал в болевую точку. Подъем, удар под дых, под челюсть и прыжок за спину.

Меня хватает только на мощный пинок под зад. Но это не сдвигает амбала ни на миллиметр. Вместо этого он вполоборота заводит руку за спину, хватает меня за ногу и выкручивает, бросая на землю.

— Уааааа! — снова радостно вопят его соплеменники.

— Давай, давай, бей его! — кровожадно кричит Илена, только непонятно кому из нас.

Песок забивается в рот и глаза, я сплевываю и тут получаю ногой в живот, от которого меня отбрасывает к границе. От резкой боли сверкает в глазах, все внутренности сжимает и я громко выдыхаю весь воздух, поднимая облако пыли.

Слышу шаги, перекатываюсь, поднимаюсь, цепляясь за кого-то в передних рядах. Меня снова толкают, прямо в руки северянина. Тот берет меня в захват и сжимает с такой силой, что ломает пару ребер.

Воздуха в легких уже нет и я со всей дури бью ему в нос головой. У меня самого темнеет в глазах, но под смачный хруст я чувствую, что свободен. Мы отшатываемся в стороны, я моргаю, приходя в себя, а здоровяк вытирает кровь, хлынувшую ему в рот.

Вдруг чувствую, как наваливается слабость, подгибаются коленки и я еле выпрямляю ноги, чтобы не свалиться. Твою ж мать, я что, сам себе сотрясение устроил?

Но тут снова оживает огненная сила ифритов, она недовольно шипит и я вижу, как сбоку ко мне тянется слабая струйка сероватого свечения. Перевожу взгляд к ее источнику и вижу мрачного парня, вцепившегося в меня взглядом и потоком неприятной силы, исходящей из его руки.

Вот значит как, мухлевать вздумали? Во мне поднимается ярость и я отпускаю кровавые нити вместе с символами. Они оплетают этого урода, начиная душить. Парень вздрагивает, глаза его расширяются от страха, а я с удовольствием сплюнув еще разок, бросаюсь к Магнусу.

Знает он об этом или нет, уже неважно. Взываю к богу на бегу и получаю ответ. Не такой мощный, как раньше, но Упуаут меня не оставляет и я, вложив поток в кулак, обрушиваюсь им на голову северянина.

Череп выдерживает, но здоровяка прибивает неплохо, ставя на колени. Вздох и новый замах, добить. Земля вдруг уходит из под ног, звездное небо стремительно улетает вниз, и я вижу ряды ног.

Меня оглушает от удара головой о землю и я вяло наблюдаю, как северянин с усилием встает на ноги и идет ко мне. В его глазах уже нет азарта, только желание прибить.

Перед глазами все кружится, но умудряюсь подняться и остановить руку Магнуса, летящую на меня сверху. Решил повторить мой удар? Усмехаюсь и мне прилетает в челюсть другой рукой.

Это стоит мне миллиарда звездочек в глазах и пары зубов, которые крошатся и вылетают, обломками падая в песок. Рот тут же наполняется кровью, я хочу вздохнуть, но глотаю эту горячую тягучую жидкость вперемешку с крошкой.

Меня чуть не выворачивает, кашляю, отплевываясь, и бью, не глядя. Попадаю в выставленный блок, боль отдается в кости, а меня откидывает назад. Правую руку я не чувствую, она тут же немеет. Магнус устремляется ко мне и вдруг замедляется, непонимающе моргая.

А я вижу, как от Каритского исходит поток силы, прямо в голову моего противника. Да чтоб вас всех хтоническим елдаком! Саша закрылся и мой ментальный ор бьется о глухую стену. Я просто сбиваю его с ног ударом силы, слегка не рассчитав.

Рыжий улетает сквозь толпу, сбивая людей и там тоже начинается свалка. Я вижу, что чужая сила, исходящая от зрителей,беснуется, заводя всех до предела. Она давит и на меня, вызывая желание рвать врага голыми руками и зубами.

— Наших бьют! — слышу я радостный крик Богдана оттуда, куда улетел Саша.

Магнус очухивается от наваждения и с ревом бросается ко мне. Я, вызвав берсерка, тоже окончательно схожу с ума и, придав себе ускорения силой, несусь ему навстречу.

Мир словно замирает на миг за до нашего столкновения. Я четко вижу, как на меня летит огромная туша со звериным яростным оскалом. Глаза северянина сверкают и даже короткие волосы на голове встали дыбом.

Вот сейчас то мне и звездец… Вот и все, что я успеваю подумать, прежде чем мы сшибаемся и из меня выбивает сознание. Мне даже кажется, что я физически ощущаю, как оно улепетывает от нерадивого хозяина прямиком в темное небо.

Глухие голоса выводят меня из небытия. Звук нарастает и быстро набирает мощность. Вокруг орут так, словно наступил их хваленый Рагнарек. По земле глухо стучат ногами, носясь туда-сюда.

В нос ударяет запах пота, крови и горящего дерева. Мне плещут водой в лицо и я наконец открываю глаза.

Я лежу на земле, надо мной Олег с привычной тревожной рожей. Он показывает мне два пальца и что-то говорит, но его голос теряется в этом оре. Удерживаюсь от желания тоже показать ему палец и поднимаю голову, чтобы оглядеться.

Чуть вдалеке, за границей площади, вовсю идет драка. Ее пытаются разнять, но всех приближающихся тут же вовлекают в действие. Кто-то бегает, кто-то сидит на пнях, спокойно разговаривая. Нет, на конец света не похоже.

Я выворачиваю шею под таким углом, что та звучно хрустит. И вижу Магнуса. Он тоже лежит в отрубе и над ним хлопочет какая-то старушка, размахивая пучком дымящихся трав.

Я победил? Или это что, ничья? Нас обоих вырубило, а значит мы либо оба проиграли, либо оба выиграли. Хтонь, я то надеялся на оглушительную победу.

Но накатившая боль тут же заставляет меня забыть обо всем. Ребра, живот, руки, голова, челюсть — все болит на свой лад и я закрываю глаза, чтобы снова отрубиться.

Но целитель не дает мне сбежать от реальности, своей силой приводя в чувства.

— А можно меня лечить, пока я буду в отключке, а? — сиплю я, языком нахожу застрявший осколок зуба и плююсь им в Олега.

Он невозмутимо стряхивает трофей с одежды и молча продолжает. Ну да, помню я это жестокое правило — нельзя вырубаться, пока не будут ясны все травмы. Мне хочется ему сказать, что травма — это весь я, но я только крепче сжимаю остатки зубов.

Исцеление проходит болезненно для нас обоих. Олега начинает трясти уже через пару минут, как и меня, когда ребра с треском сходятся прямо внутри. Они рвут внутренности, целитель их тут же заживляет.

Разбитые руки и шишку на лбу я прошу оставить на память. Само заживет, а нам хоть меньше страдать. Впрочем, здоровье мне поправляют не до конца, избавив только от серьезных повреждений.

— Кто победил? — спрашиваю я, едва отхожу от лечения.

— Мне кажется, победило ваше взаимное упрямство. Тут такое светопреставление было, когда вы сошлись в последний раз, что даже местных проняло. И все почувствовали силу, — Олег недовольно поджимает губы. — Вот обязательно было устраивать побоище?

— Ну, это не моя идея была, — я кручу головой. — А где все?

— Богдан там, — целитель кивает на потасовку и мстительно добавляет: — Вот ему помогать не стану, сам полез. Саша умчался куда-то, Илена за ним побежала. Ему вроде по голове прилетело, не знаю. Володя ушел еще в середине представления, сказал одному надо побыть. Он что-то увидел, Игорь, и меня это беспокоит.

— Меня тоже, — соглашаюсь я и осторожно поднимаюсь на ноги.

Шатает меня прилично, все таки зря тараном головой пошел. В ушах тихо гудит, а шею ломит. Адреналин еще помогает не обращать внимания на общее состояние.

И я бреду к северянину, который тоже уже очнулся и сидит, потирая голову. Он улыбается мне, едва увидев, и я содрогаюсь. Все лицо у него в крови, переднего зуба тоже не хватает, нос распух, а лоб рассечен.

— Ингвар! Славная драка! — довольно гудит Магнус. — Надо повторить!

Продолжая содрогаться уже внутренне, я улыбаюсь в ответ, к своему облегчению, делаю вид, что не понимаю, о чем он говорит. Северянин с кряхтением поднимается на ноги, отмахивается от окуривающей его старушки и хлопает себя по животу.

— Ну а теперь — отпразднуем!

Я оглядываюсь в поисках Инги и нахожу ее в паре шагов от нас. Блондинка растерянно смотрит по сторонам, на окровавленный песок, разбитый барабан, продолжающуюся в толпе драку. И тихо качает головой.

Ее взгляд останавливается на мне, в нем замешательство и волнение. Чего она, никто же не умер вроде? Я вдруг вспоминаю про того парня, на которого спустил свою агрессивную силу. Но его нигде не видно.

Девушка вздыхает и подходит к нам, начиная переводить, что сын ярла желает пригласить нас всех разделить праздничный стол. И завтра отправиться с ним на север, к ярлу Хакону.

— Скажи, что для южного задохлика он молодец! — добродушно скалится Магнус. — Давненько из меня дух не вышибало.

— Просит передать, что впечатлен твоими боевыми навыками, — привычно сглаживает выражения Инга.

На меня попадает дым от пучка трав старушки, которая продолжает кружить вокруг, что-то подвывая под нос. Закашливаюсь, на миг выпадая из реальности. Мне чудится завывание ледяного ветра и я, отогнав рукой чадящее облако, внимательно присматриваюсь к ней.

Но нет, на ту, что отправила меня в трип, она не похожа. Старушка, еще раз махнув рукой, тоже обращает внимание на меня. Прищуривается, принюхивается и тихо бормочет:

— Очистить пацаненка от этой дряни надобно, пропадет, ой пропадет.

Вижу, что Инга ее не слышит, и думаю что, да, помыться мне сейчас не помешает. Но Магнус со всей дури хлопает меня по спине, ловит и, взяв в дружеский захват, тащит прямо в таверну.

— Это праздник второго урожая, — блондинка семенит рядом, рассказывая в чем, собственно суть очередной гулянки. — Он прославляет землю и море. Длится неделю, но сегодня ночью его разгар. Мы благодарим богов, пируем и приносим жертву Ньерду.

— Кому? Какую жертву? — сразу заинтересовываюсь я.

На дикарей, конечно, они совсем не похожи, хоть тут и стараются отрываться, как в старые добрые времена. Но может у них принято в жертву чужаков приносить?

— Бог морской стихии и ветра, бог плодородия. Жертва — часть урожая… — она запинается. — И кровь. Впрочем, ее вы уже принесли достаточно.

— Слушай, Инга, — я избавляюсь от железной хватки Магнуса и кивая в знак того, что иду за ним, приближаюсь к девушке. — Можешь ты мне нормально объяснить про ваших богов, традиции и прочее? Сейдкона, ваша сила, руны, праздник этот.

— Зачем это чужаку? — она с вызовом вскидывает подбородок. — Моя задача как раз не впутывать вас в наши традиции. Боги справедливы, но суровы к тем, кто их не чтит. И не станут терпеть насмешки тех, кто не понимает.

— Да не собираюсь я насмехаться, — я удивляюсь ее выводам. — Наоборот, понять хочу.

— Тебе так только кажется. Нам не нужно, чтобы нас понимали, — хмыкает Инга. — И вообще, плохая идея везти вас в Ютунхеймен. Ярл Хакон живет обособленно и, по мнению, многих, слишком уж в прошлом. Даже некоторые из нас считают это диким, что уж говорить про вас. Слышала я, как ваш княжич Каритский называл сараями наши дома.

— Он не со зла, — оправдываю я друга. — Характер такой, капризный и изнеженный. Но Саша нормальный парень, я с ним поговорю, чтобы следил за выражениями. Так что там такого, в Ютун-хей-мене? — мне приходится по слогам повторять название.

— Горы, леса, ледники, дикие места, — она прищуривается, внимательно следя за моей реакцией. — Тролли и великаны.

— Настоящие? — не сдерживаюсь я и удивляюсь.

— Увидишь и сам узнаешь, — шипит она в ответ и все-таки обижается.

Кого бы менее восприимчивого найти? Наверняка, Магнус с удовольствием поделился легендами и преданиями, но я пока не хочу открывать знание языка. Хоть до этого момента я и не замечал, что они говорят что-либо оскорбительное или Инга перевирает в переводе. Но чувствую, что в месте, куда мы поедем завтра, будет все иначе.

После драки медовуха в голову не ударяет. Но и я не налегаю, в отличие от остальных. В таверне душно, все тело болит, а голова раскалывается от многоголосия. Под предлогом облегчиться, я ухожу на улицу.

Резкий контраст между жарким и шумным помещением и тихой холодной ночью меня на миг оглушает. На площади уже убрались и присыпали свежим песком. Где-то там мои зубы…

Провожу языком по непривычному провалу. Десны саднят, но острой боли нет, целитель затянул открытую рану. А вот новые зубы мне отрастить сможет только верховная жрица Хака.

Я иду к берегу, в самое тихое место. Отдышаться, остыть после драки и ужина, и найти Володю. Что бы ему там не привиделось, меня это не остановит. Но, если опасность грозит не только мне, друзей придется оставить тут.

Рядом с пологим спуском небольшой мол, разрезающий поверхность воды, сверкающую серебром в лунном свете. Кроме редких всплесков рыбешек и шума ветра в листьях деревьях, других звуков не слышно. До сюда не долетают даже крики из таверны.

Поэтому от низкого мужского голоса, звучащего над самым ухом, я подпрыгиваю.

— Ты заблудился или ищешь кого?

Мужик, стоящий рядом, с меня ростом, но шире в два раза. Мощные руки так раздуты мышцами, что свободно опущенные кисти не касаются тела. Длинная светлая борода заплетена в косу, ресницы и волосы белесые, выгоревшие на солнце.

Одет как все тут — рубаха и кожаные портки с невысокими сапогами. Но вот пахнет от него вяленой рыбой и морской солью. Рыбак что ли?

— Доброй ночи, — здороваюсь я на своем языке.

— Мог сделать вид, что хотя бы приветствие наше сумел выучить, Льесульв, — усмехается он.

— Что? — продолжаю делать вид, что ничего не понимаю.

— Дети хороший праздник устроили, — с гордостью в голосе говорит он, поворачиваясь к деревне. — Но чего-то не хватает…

Может, это местный староста какой-то? И что за Льесульв, значение которого я не могу почему-то понять? Что-то с этим ритуалом изучения языков не так. Смысл названий и имен до меня не доходят.

— Волки хорошо умеют плавать? — спрашивает мужик, повернувшись ко мне, и резко сталкивает меня в воду.

Я погружаюсь в ледяную темноту с головой, нога запутывается то ли в сетях, то ли в растениях, я дергаюсь, застревая еще больше. Легкие начинают гореть от недостатка кислорода и подступает паника.

Хтонь! Тут все же приносят чужаков в жертву морскому богу…

Глава 9

Намокшая одежда камнем тянет вниз. Я отчаянно загребаю руками к поверхности, но нога запуталась основательно. От паники мозг начинает требовать сделать вдох.

Да вашу ж! Я же одаренный, чтоб меня. С перепугу совсем забыл. Я расслабляюсь, опускаясь на дно, и сосредотачиваюсь на силе. Она обволакивает меня защитным слоем, смывает сильные эмоции. Но воздуха не прибавляется.

Давя возвращающуюся панику, усиливаю зрение и еле удерживаюсь, чтобы не набрать полный рот воды. На дне извиваются толстыми змеями потоки силы. И один из них обвивает мою ногу вместе с водорослями или какой-то подводной травой.

Мать твою, лучше бы не видел. Пытаюсь воплотить меч, но не получается, зрение мутнеет, времени остается совсем мало, грудь сдавливает от желания сделать вдох. Судорожно сотворяю из силы лезвия, оплетаю их красными нитями и запускаю в ловушку, отсекая.

Нога освобождается и я гребу изо всех сил, глаза щиплет соленой водой, усиление стихает и все вокруг опять погружается во мрак. Вместе со зрением отключается и мозг, а рот открывается в отчаянной попытке выжить. Горло обжигает холодом и я захлебываюсь.

Совсем немного до поверхности, я чувствую, что она близко. Да тут вообще не должно быть так глубоко. Чья-то рука хватает меня за шиворот и тащит спиной по острым камням. Как только ощущаю, что лицо оказывается над поверхностью, проглоченная вода выплескивается наружу и я кашляю, делая короткие судорожные вдохи. Воздух!

Надо мной склоняется усмехающаяся рожа мужика с бородой и я выписываю ему в челюсть. Он отлетает с сухим треском и я только успеваю увидеть его удивленные глаза.

Перед глазами все еще сумерки, трясу головой, бью себя пару раз по щекам, вскакиваю на ноги и кидаюсь к мутному силуэту. Сволочи, как вы же меня задолбали! Стремные бабки, непонятные девки, мордобития и теперь вот ночные купания!

Бородач уже поднялся на ноги и с какой-то странной обидой смотрит на меня, потирая подбородок. Он выставляет блок, но быстро меняю руку и бью левой. Мужик запрокидывает голову, отшатывается и вспыхивает зеленым огнем.

Меня отбрасывает этой обжигающей силой назад, оставляя глубокие борозды на земле.

— Ты чего творишь?! — ревет он.

— А ты какого хрена меня топишь?! — ору я в ответ.

За его спиной растет тень, стремительно расширяясь в стороны и к небесам. Громыхает так, что земля вздрагивает, а эхо бьется в вершинах скал, обрушивая какие-то камни. Они, ломая деревья, падают вниз, бомбами взрывая спокойную воду фьорда.

Поднявшаяся во мне ярость не дает толком испугаться и я с хриплым воплем призываю всю силу, взывая к своему богу. Между нами возникает призрачный силуэт гигантского белого волка, он утробно рычит и от этого звука дрожит воздух, а по воде пробегает рябь.

Толща воды вдруг поднимается огромной бурлящей стеной, у волка шерсть встает дыбом и он с оглушительным рыком клацает зубами на бородача. Вода рушится вниз, снова вздрагивает под ногами и все резко пропадает.

Я стою с совершенно охреневшей рожей. Мужик держит себя в руках получше, лишь изумленно изгибает одну бровь и чуть наклоняет голову.

Это что сейчас было?

Передо мной смачно плюхается какая-то рыбешка, вырубаясь от удара о землю. Откат от призыва наваливается усталостью на плечи и я их разминаю, не сводя глаз с противника.

А он вдруг начинает хохотать, громко и забористо. Хлопает себя по животу, утирает слезы и добродушно говорит, отсмеявшись:

— А ты, волчонок, смотрю, умеешь огрызаться то!

— А ты кто? — не покупаюсь я на его благодушие.

Что не человек, уже понятно. Так тряхнуть горы и устроить цунами — человек не может. Ну, я надеюсь. Вроде как на Севере воплощение у богов как раз вполне человеческое. Но вот способ знакомства мне не нравится.

Не хочется хамить богу, но нечего меня в воду кунать было.

— Я тот, кто может тебя размазать, не смотря на твоего покровителя, — голос становится холодным, улыбка пропадает.

Ну вот и угрозы, а я то уже переживать начал.

— И зачем?

— Затем, что ты нос свой суешь, куда не следует, — мужик недобро прищуривается. — Не просто так это место скрыто от чужаков. Не лезь.

— А иначе что? — спокойно интересуюсь.

Он делает шаг ко мне, тень снова увеличивается, но останавливает рост, достигнув двух человеческих. Я напрягаюсь, но не отступаю.

— Цена, сын юга. Всему есть своя цена. И тебе придется очень дорого заплатить, если посмеешь вмешиваться в дела чужих богов. Что ты ищешь?

— Это не касается дел богов.

— А ты уверен? — он понижает голос и делает еще шаг.

Я слышу крики и отвлекаюсь, повернувшись на шум. Всего доля секунды и мужик исчезает. А ко мне несется вся деревня.

В основном полуголые и вооруженные топорами, вилами и даже кружками. Глаза у всех бешеные, руны сверкают, пламя факелов скачет, превращая их бег в приближающиеся вспышки звериных оскалов.

Притихший было берег снова охватывает безумие. Я вопросительно смотрю на Богдана, возглавляющего эту толпу. Он уже почти слился с местными, раздевшись по пояс и держа в руках сверкающую острой заточкой секиру.

Я смотрю на него, он на меня и тут в толпе у кого-то пиликает телефон, сводя на нет все впечатление.

— Не, мужики, это не Рагнарек, — слышу чье-то недовольное ворчание.

Народ начинает расходиться, распевая песни, остаются только друзья. Илена крутит головой, бросая жалобный взгляд то на нас, то на уходящего Магнуса, но тоже остается, вздохнув.

— Что случилось то? — Богдан опускает оружие и опирается на рукоять.

— Я упал в воду, — пожимаю плечами.

— Так громко? — слегка запинается Саша, непонимающе оглядываясь.

— Тут сильное эхо, — продолжаю я с каменным лицом.

— Ик, — подводит итог нашему разговору рыжий.

Ухожу я молча и нелепо. Мокрая одежда прилипает намертво, отмораживая тело и сковывая движения. Поэтому вместо гордой походки получается очень дерганная.

Захожу в дом и шарахаюсь, чуть не падая со ступенек. Посреди небольшой гостиной, в полной темноте сидит бледный Володя и смотрит в стену. Тьфу ты, как призрак. Унимаю колотящееся сердце и иду в горячий душ.

Когда я возвращаюсь, Истровский сидит на том же месте и в той же позе. Я пододвигаю стул и усаживаюсь напротив. Володя медленно переводит взгляд на меня.

— Расскажешь, что ты видел? — спрашиваю я и прорицатель наконец моргает.

— А ты расскажешь, что происходит? — неожиданно злобно парирует он.

Я в замешательстве только и могу, что открывать и закрывать рот, не зная, что ему ответить. Но, что бы он не увидел, мне нужно это выяснить.

— Володя… — осторожно начинаю я, но отмахивается.

— Зачем ты так стремишься попасть на север? Нас там ничего хорошего не ждет, вот что я видел. Плохо, все плохо, — он вдруг хватает себя за голову и начинается качаться взад-вперед.

Я тянусь к нему рукой и он резко откидывается в кресло:

— Не трогай! Не хочу еще и про тебя лично. Надоело!

Так, похоже сейчас у него начнется истерика. Довели голоса в голове, или картинки, уж не знаю, как дар прорицателя работает.

— Володь, успокойся, — резко и громко говорю я и парень замирает.

— Спокоен я, спокоен, — бурчит Володя. — Плохо мне здесь. Видения странные, мешает что-то, давит. Я ничего уже не понимаю. Почему я вижу, что нам нельзя ехать на север? Почему я вижу, что нужно это сделать? Что происходит?

Хтонь, на парня жалко смотреть. Наверняка ему кажется, что он сходит с ума, не в силах свести видения с реальностью. Не зная фактов… И я решаюсь рассказать. Хотя бы про родителей и в общих чертах про разговор с императором. Тщательно избегая того, почему вдруг именно мне дали такое задание.

Я надеюсь, что поиска и кровной связи будет достаточно. Но прорицатель даже не обращает внимания на мои осторожные объяснения, вскакивая на ноги.

— И ты молчал? — возмущается он. — Игорь, да что с тобой такое? Мы встали на твою сторону против службы безопасности. Вместе были в пустыне. Пропали твои родители, а ты не стал нам говорить об этом? Да каждый из нас без каких-либо сомнений пришел на помощь!

Во мне начинают кровавую битва два чувства. Стыда, потому что он имеет право возмущаться. И злости, потому что я лишь хотел уберечь от лишнего дерьма… Кого? Друзей, подростков? Какие они, к демонам, подростки, после всего произошедшего?

Я бешусь, меня распирает от слов, которые хочется высказать. И вдруг вспоминаю деда, как он в попытке меня защитить скрывал информацию. Вот хрень!

— Не хотел ввязывать вас в новые неприятности… — упрямо бурчу я.

— Для начала нас об этом спросил бы, — впечатывает он меня моими же словами. — Каждый нас в состоянии сам принять решение, во что ввязываться, а во что нет. Взял бы слово и рассказал бы прямо.

Зараза очкастая! Хотя нет, уже не очкастая, так он и не нашел свой вечный аксессуар. Ладно, уел. Хочется послать все и всех куда подальше. Ломает меня так, что кулаки сжимаются.

И откуда только столько проблем с доверием, когда вокруг одни милые приятные люди, да? Я пытаюсь разозлиться на Володю, у меня не получается и я плююсь прямо на пол.

— Хрен с тобой, ты прав. Не маленький, сам разберешься, — сквозь зубы соглашаюсь я. — Только вот остальным знать не надо. Раз ехать на север опасно, то я поеду один. И уж извини, но это мне решать. Вы останетесь тут или поедете дальше по развлекательной программе.

— Нет, — решительно сообщает он.

— Володя… — мне кажется, что уцелевшие зубы начинают крошиться от усилий.

— Нет, потому что если не поедем мы все, то будет еще хуже, — он останавливает меня жестом. — Я объяснял уже про свой дар. Расскажу еще кое что. Есть такие штуки, как развилки. Будущее можно увидеть в многочисленных его вариациях. И самое сложное — в каждый момент времени отслеживать, как уже свершившиеся события повлияли на эти вариации. Но есть и ключевые события.

Он замолкает, поднимает глаза и закусывает губу, пытаясь сформулировать.

— Когда ты вышел против Магнуса, что-то произошло. Не только ваша драка, но еще несколько событий сошлись в одной точке. За ней творится демоны знают что. Но одно ясно точно — если ты поедешь один или не поедет никто, то всем конец. Если мы поедем все вместе, то…

— То что? — не выдерживаю. — Что нам угрожает? Кому?

— Все что-то потеряют, Игорь. Нам всем придется заплатить свою цену, но больше всего — тебе.

Опять эта драная цена! Ну вот никак не помогают эти предсказания. Третий раз я уже слышу, а толком понять, что это означает не могу.

— Ты хочешь сказать, что видишь мою смерть? — мрачно спрашиваю.

— Нет, — устало говорит он. — Я хочу сказать, что вижу какой-то п…ц. Извини. Меня очень утомляет эта чужая сила, чужая земля. Каждый раз, когда я пытаюсь что-то разглядеть в потоках времени, мне словно молотом Тора по голове дает. Знаю только, что нам всем надо туда. И тут даже дело не в тебе. Не только в тебе. А значит…

— А значит нужно всем рассказать правду, — признаю я.

Ну вот и закончился отпуск, нда. Какое-то время я с удовольствием раздумываю над тем, чтобы их всех вырубить и отправить по домам. Отговариваю себя тем, что местные точно не поймут моей заботы.

— Есть у меня к тебе еще один вопрос… — вспоминаю я одну из неразгаданных загадок.

Уж слишком яро интересовалась Инга по поводу моей ночевки в горах. И отмазывалась сказками, а передо мной сидит как раз любитель таких историй. У Володи от моего рассказа нездорово загораются глаза и он кивает, едва дослушав.

— Конечно, я знаю эту легенду! — радостно восклицает он и сразу серьезнеет. — Ну то есть, я надеюсь, что это только легенда. Похоже на хульдру. Волшебные создания, живущие в горах. Мужчины влюбляются на всю жизнь, и остаются жить с ними. А если сумеют уйти, то умирают от тоски.

Пфф, приехали. От тоски меня пока умирать не тянет, а вот вернуться да, и сильно. Но это перебивает стремление попасть в Ютунхеймен. Пока перебивает. Вот что за чужая сила, о которой говорил Олег.

— А, ну, вылечиться от этого можно?

— Ты хочешь сказать… — прорицатель мечется между восхищением, недоверием и сочувствием. — Ну вроде как никто и не хотел. Честно говоря известно только, что если плохо обращаться с хульдрой, то она может сильно навредить. Проклятие наслать, или что-то подобное.

Понятно. Кто в здравом уме побежит от такой красавицы, демоны с ней, пусть и хвостатой. Может с хвостом и удобнее… С усилием отгоняю очередное наваждение.

Ничего плохого я ей, к счастью, не сделал, как и хорошего. Значит, пока это не стало проблемой, надо это решить. Не хочется в момент, когда прижмет, думать только о ее чудесном теле.

***

Утро начинается с громогласного рога, призывающего на завтрак, и идеи. Денек сегодня явно выдастся тот еще, значит начнем его со свежего конфликта. Ингу я вылавливаю после завтрака и затаскиваю за какой-то угол.

— Пришло время для культурного обмена, — зловеще сообщаю ей я, зажимая у стены.

Но блондинка явно на своей волне, потому что начинает скромно улыбаться, краснеть и томно прикрывать глаза.

— Эй, очнись, — я щелкаю пальцами. — Сейчас ты меня отведешь к настоящей сейдконе, а не той, которую вы туристам показываете.

Милашка тут же превращается в фурию, фыркает и изображает негодование:

— Опять ты за свое! Нет тут никакой «настоящей» сейдконы.

— Угу, так я и поверил, — я останавливаю ее попытки отодвинуть меня. — Нет альвов, сейдконы, видений с орущими мостами, хульдры и богов, которым…

Я затыкаюсь и даже испытываю какое-то странное чувство смущения. Ну не говорить же ей, что врезал богу? Во-первых, это я от неожиданности. Да и он, думаю, просто не ожидал, поэтому и пропустил удар. Нечего было меня топить. А во-вторых, так мы с северянкой точно общий язык не найдем.

Но Инга реагирует и без таких уточнений. От ее лица отлынивает вся кровь, она нервно сглатывает и смотрит на меня с ужасом.

— Ты… Ты… Ты все придумываешь!

— Серьезно думаешь, что я способен такое придумать? Инга, я не шучу, не насмехаюсь и уж точно не хочу никого обидеть. И не буду обижать, если ты меня отведешь к сейдконе. Мне нужна ее помощь. Я серьезно.

— Но… — девушка съеживается под моим взглядом.

Не хочется поднимать шум, но если понадобится опять бить морды, чтобы получить доступ — я готов. Видимо, в моих глазах это отчетливо видно.

— Хорошо, — сдается блондинка. — Отведу. Только если она не захочет с тобой говорить, уходи без споров. Не зли сейдкону, тебе это не понравится. Проклятие хульдры ерундой покажется.

Вот интересно, она мне вообще собиралась говорить про это проклятие? Или сама не верит в эти легенды? Или хотела меня как-то втихаря от этого избавить…

Идем мы не к избушке с черепами, а на другую сторону реки. Выходим на дорогу, ведущую к вершине и сворачиваем метров через двести. Дом сейдконы запрятан среди деревьев, в конце неприметной тропы.

Обычный добротный деревянный дом. Свежая красная краска, белые ставни, заросшая ярко-зеленым мхом крыша. Крыльцо-терраса с креслом-качалкой и скамейкой. И никаких жутких атрибутов.

Инга робко стучится в дверь и она тут же распахивается. Сейдкона при дневном свете оказывается не такой дряхлой и старой, как мне показалось в первый раз. На ней цветастый передник, на одной руке варежка такой же пестрой расцветки, а из дома вкусно пахнет выпечкой.

— А я то все думала, когда же ты придешь, — улыбается милая бабушка и жестом приглашает нас внутрь. — Ну заходите, как раз рогалики поспели.

Блондинка почтительно кланяется и я повторяю за ней, переступая порог.

— Аааа, простите, не знаю вашего имени, — запинаюсь я языком и ботинком, влетая в просторную комнату.

— Все мы лишь дочери Хейд, — пожимает плечами она. — Не знаю, как на вашем языке правильнее, можешь звать меня просто Астрид.

— А откуда вы… — опять не успеваю договорить я.

— Молодость, милок, молодость. Был один ярл, князь ваш, то есть, ох и давно. Думала я тогда не головой, что уж скрывать. Увезти меня хотел к себе, на юг. Да только богам иное угодно было. Не сложилось, — в ее голосе появляется мечтательная грусть. — Ты проходи, проходи. Чем-то ты мне его напоминаешь, такой же настырный. Чаю?

— Вы меня извините, но можно сначала поговорить с вами? Наедине, — я бросаю быстрый взгляд на Ингу и замечаю как та недовольно хмыкает.

— Настырный и торопливый, ну точно как мой Ульв, — качает она головой. — Ладно, пойдем на кухню. А ты, внучка, посиди пока здесь.

А вот кухня уже больше похожа на обитель ведьмы. Слабый свет проникает через маленькие окна под потолком. Повсюду развешаны пучки сухих трав. На многочисленных полках склянки с подозрительным содержимым.

И печка, издающая притягательный аромат, большая и старинная, трубой уходящая в потолок. На ней фырчит пузатый чугунный чайник. Сейдкона указывает мне на свободную табуретку у узкого стола и шустро достает из печи противень с рогаликами.

Отставляет в сторону манящее угощение и начинает что-то растирать в ступке. Высыпает порошок в кружку, заливает кипятком, тщательно размешивает и сует мне в руки.

— Что это? — не справляюсь я с недоверием.

— Так, милок, ты сам ко мне пришел, — строго говорит Астрид и хмурится. — Хочешь помощи, значит слушайся. Не хочешь, дело твое, выметайся и не мешай мне тогда.

Я вижу, что старушка начинает заводиться не на шутку. Принимаю тару, а она упирает руки в бока и выжидающе смотрит. Что я там себе обещал? Ничего не пить из рук незнакомых.

Дую на горячий напиток, зажмуриваюсь, выдыхаю и делаю большой глоток.

Глава 10

Горло и язык обжигает горячим, сразу пробивает в пот, но больше ничего не происходит. Никаких завываний ледяного ветра и подмораживания мягких частей тела.

Я осторожно открываю один глаз. Меня никуда не унесло, сейдкона так и стоит передо мной, в ее глазах бегают смеющиеся огоньки.

— Ну что, милок, не помер? — еле сдерживает она усмешку. — И как на вкус?

Врать мне ей не хочется, поэтому смело открываю второй глаз и отвечаю кратко:

— Горьковато.

Честно говоря, на вкус это пойло такое, будто кипятком залили старую подошву, подсластили золой и разбавили водой из ржавого корыта. Ну хвойных иголок подсыпали, чтобы хоть чем-то оттенить стремный купаж.

— Это хорошо, — вдруг радуется она отварному вкусу напитка. — Было бы сладко, значит опоздали.

— Куда? — туплю я, невоспитанно громко прихлебывая из кружки.

— Спасать тебя от горной девы. Красивая девка-то была, да? Можешь не отвечать, знаю я вас, молодых. Жопу голую покажи и все, попался как миленький.

Я вежливо умалчиваю, что не жопой единой и вообще меня такой ерундой не заманить. Пусть я в этом и не уверен, но голожопых девок точно теперь стороной обходить буду.

— Так вы бы хоть в своих путеводителях писали, — вяло оправдываюсь я.

— А нечего шастать, где не положено, — парирует старушка. — Зачем вот с тропы сходить надо было? Как ее вообще к чужаку то потянуло… Хотя оно и понятно, теперь все ученые, а кто сам приходит — так таким и страшные девки не дают. Бедняжки.

Мне непонятно кого конкретно жалеет сейдкона — хульдру, добровольно приходящих к ней мужиков или страшных девок. Но чувствую, как самому становится чуть легче, сердце перестает ныть и зов, пусть и слабый, отпускает.

— Ты пей, пей, до конца, — она подталкивает наполовину пустую кружку к моему лицу. — Я тебе еще приготовлю, с собой. Придется недельку то потерпеть горечь.

— Аааа…

— Поможет, поможет. Не так быстро, конечно, тут бы ритуал провести и жертву богам хорошую принести. Вы, слышала я, в земли йотунов едете. Там силы больше, там самое место такие ритуалы проводить. Если встретишь в тех землях Тиру, передай ей от меня привет. Поможет она тебе. Ох, давно же мы с ней не виделись, сколько лет уж прошло, несколько десятков…

— Аааа…

— Ну а с чего мне тебе в помощи отказывать? Ты же не со злыми намерениями на нашу землю пришел. Дочерям Хейд такое сразу понятно.

— Уважаемая Астрид, может хватит уже? — меня начинают немного пугать ее ответы до озвучивания вопросов.

— Да у тебя на лице все написано, милок, — смеется сейдкона. — Тут и мысли читать не надо. Ну, что там еще у тебя?

Мое внимание привлекает движение в дальнем углу. Там, под самым потолком, на коряге, прибитой к стене, сидит ворон. Он, похоже, все это время спал, и теперь, зыркнув на меня блестящим темным глазом, устраивается по-удобнее.

— Понятно, — Астрид прослеживает мой взгляд. — Видящий, точно. Мешает сила то чужая?

Я киваю, не в силах отвести глаза от здоровенной птицы. Но ворон закрывает глаза, нахохливается и замирает чучелом.

— Ох, помогла бы я тебе, да у меня столько забот, а руки только одни, да и те уже не такие сильные, — сейдкона с сожалением смотрит на свои крепкие руки, сокрушенно качая головой.

— Так давайте я вам помогу, — понимаю я откровенный намек и поднимаюсь. — Что нужно сделать?

«Несчастной, старой, больной и одинокой женщине» нужно, чтобы я упахался. Задания ее незамысловатые, но крайне выматываюшие.

Сначала я таскаю ведрами воду из колодца, находящегося в сотне метров вверх. Наполняю несколько баков позади дома, чуть не переломав ноги на узких каменных ступеньках. И только в конце нахожу припрятанное за ними второе ведро.

Затем старушка сетует на то, что к ужину совсем дров не останется. Я замечаю краем глаза стоящую на полке электрическую плитку, но молчу и беру в руки топор. Первое полено улетает куда-то в кусты и оттуда слышится недовольный писк. Я, на всякий случай, извиняюсь и вторым попадаю в цель — по своей ноге. С пятого дело идет лучше.

После этого оказывается, что и хворост тоже внезапно закончился и я шумно ломлюсь сквозь сухой подлесок, как медведь, распугиваю возмущенно верещащих птиц, собирая палки и занозы.

Через пару часов этого наряда вспоминаю об отъезде и прошу Ингу предупредить Магнуса, что мы задерживаемся. Блондинка нежится в кресле-качалке и сонно отвечает, что не стоит волноваться.

Когда я, взъерошенный, слегка израненный и помятый, уже собираюсь копать огород, или что там у бабки еще для меня найдется, меня отправляют умываться, усаживают за стол, кормят рогаликами и поят нормальным чаем.

Накормив и напоив, сейдкона протягивает мне небольшой срез деревца, скорее ветки. Тонкий, круглый и отполированный, с выжженным рисунком из рун.

— Это тебе поможет, — говорит она, убирая посуду со стола, — Охранный амулет. За своего ты с ним не сойдешь, но амулет не даст мешать тебе, если зла не задумаешь. И уберечь от беды сможет, от случайной.

Я душевно благодарю, думая о том, что некоторым бабкам все же стоит доверять. Всего-то и надо было, помочь по-человечески пожилой женщине.

— Только слабый он пока. Надо его своей кровью окропить и напитать, да не жалея, — тут же исправляет она ситуацию и, видя мою реакцию, добавляет с усмешкой: — Я свою работу выполнила, дело за тобой. На севере цена простая — кровь. И без этого работать будет, не заставляю я тебя, не бойся.

Пока я смотрю на кровожадный предмет, Астрид споро убирает грязную посуду, высыпает из ступки в холщовый мешочек приготовленный порошок и тоже отдает мне.

— Каждый день пей. Станет хуже, два раза в день можно. Тут должно хватить с запасом. И позови второго, глазастенького. Ему тоже помощь нужна.

— Володю? — уточняю я.

— Который с тобой был, — кивает она. — Страдает, милок, с таким то даром и на нашей земле… Беда будет. Давай, сбегай за ним.

Я мчусь через мост, но затормаживаю со скрипом подошв, цепляясь за перила. Богдан сидит на травке, на берегу реки, довольно щурясь на солнце, и держит в руках удочку. Спиной он опирается на столб, на котором висит большая табличка «Рыбалка запрещена».

Смотрю на здоровяка, на табличку, на здоровяка…

— Ты чего тут делаешь? — задаю риторический вопрос.

— Рыбу ловлю, — получаю очевидный ответ.

— А кто тебе сказал ее тут ловить?

— Так Магнус место хорошее показал и даже спиннинг одолжил. Смотри какой! — Покровский гордо поднимает оснащение.

Задумываюсь на пару секунд, отмахиваюсь и бегу дальше. Если что, то Магнусу и отвечать за такие шутки. А пока пусть друг порадуется. Может даже поймает что. Все таки запрещающие знаки стоит делать с картинками…

Следующую остановку приходится делать от вибрации в кармане. Достаю телефон и вижу сообщение «Почему не перезваниваешь?». Хтонь, совсем забыл вчера отчитаться. Отправляю «Становится веселее, кажется, нашел хорошие сувениры. Еду на север, могу остаться без связи.».

Володя без лишних вопросов отправляется со мной, только слабо возмущается «зачем бегом-то?». Я уже не знаю, чего мы бегаем, но меня физические упражнения окончательно взбодрили.

Нас вместе с Ингой выпроваживают на террасу, где мы и наслаждаемся щебетанием пташек и блеском воды, пробивающимся через заросли. Солнце переваливает через гору, нагревает воздух и мне становится жарко.

Инга смотрит, как я оттягиваю ворот футболки:

— Наслаждайся, пока можешь, — немного мрачно говорит девушка. — В Ютунхеймене уже холодно. Высота и ледник рядом, — поясняет на мой вопросительный взгляд.

— Ты не хочешь туда ехать, так ведь? — я решаю попробовать выведать подробности.

— Не хочу, правда, — Инга криво усмехается. — Ярл Хакон, как я уже говорила, не особо любит чужаков. Да и нас, городских, тоже. Считает, что мы отдалились от богов из-за того, что живем как цивилизованные люди. Ты не подумай, — поспешно добавляет она. — Я его не осуждаю, в чем-то он прав. На его землях и правда связь с богами сильнее. Но мы никогда не забываем наших богов и предков, тут он ошибается.

Инга крутит в руках свой медальон и в ее голосе звучит обида. Понятно, мужик, похоже, старовер и лютый консерватор. Хочется ей предложить остаться, но знаю что бесполезно. Так она и бросит своих подопечных.

— И что, там вообще нет никаких благ цивилизации? Электричество, горячая вода, ммм, туалет не в виде дырки над пропастью?

— Что? — девушка, ушедшая в себя, вздрагивает, отпускает медальон и убирает его под одежду. — Конечно есть. Электричество не везде, правда. В некоторых местах только генераторы. Ютунхеймен — это огромный национальный парк, по которому раскиданы поселения, дороги местами размывает, да и линии электропередач, бывает, обрывает сходом лавин и селями. Так что там люди привыкли жить в непростых условиях.

Ну ничего, пару дней со свечками как-нибудь переживем. После пустыни такое уже не пугает. Главное, Саше заранее не говорить о возможных неудобствах.

— А Магнусу ничего не будет за то, что он нас приглашает туда? — очень вовремя спрашиваю я.

— Зависит от настроения ярла. Но выгнать не имеет права. Хоть это и его земли, но равных себе должен принимать.

— Так Магнус же не ярл, — я откровенно теряюсь в этих равенствах и неравенствах.

— Он старший сын ярла, наследник. А мы все его гости, значит он нас признал равными себе. Отказать ему или кому-то из нас — означает отказать ярлу Генрику. И Магнус может потребовать собрать тинг, собрание, и даже вызывать на хольмганг, то есть поединок. Тут как раз строгое следование традициям играет против ярла Хакона. Но до этого не дойдет, — торопится успокоить меня она, видя мои удивленные глаза.

Так то я уже понял, что тут многие вопросы можно решить, наваляв друг другу по роже. Но чтобы и на самых верхних уровнях… Надеюсь добродушному северянину не придется из-за нас начищать родные морды.

— Да и потом, вы тоже из благородных семей, — продолжает девушка. — Пусть вы и на чужой земле, но тут чтят кровь древних богов и союзников.

Опять про кровь, да что же они все на ней зациклились. Принеси в жертву, окропи, пролей в битве, почитай… Ладно, может богам хватит пары моих зубов? Было достаточно больно и вполне кроваво, как по мне.

Прорицатель выходит озабоченный, но румяный и явно тоже сытый.

— Потрясающе, — восхищенно повторяет он, пока мы возвращаемся в деревню.

При блондинке расспрашивать его мне неудобно, поэтому нетерпеливо ускоряю шаг и едва зайдя за ворота, отправляю нашего гида куда подальше под предлогом того, что нам нужно собираться в дорогу.

Володя продолжает бормотать, дергаю его за рукав, возвращая в реальный мир.

— А? — он моргает, смотрит на меня будто в первый раз видит и хватает за плечо, закатывая глаза. — Потрясающе…

— Что, уже все хорошо? — делаю я облегченный вздох.

Может дело было в этом проклятии? Или амулет, который мне дала сейдкона, поможет.

— Ааа, нет, — Володя становится серьезнее. — Все по-прежнему очень хреново, если ты про нашу поездку.

— Да что тогда потрясающе то? — ору я, не выдерживая издевательства над нервами.

— Голова прошла, — смущенно признается прорицатель. — И Астрид сказала, где мои очки. Они, оказывается, все это время в таверне были. А я там даже и не спрашивал…

Мне хочется его немного встряхнуть, но парень не виноват. Поэтому чуть нервно уточняю:

— И ты этому так восторгаешься? Что здешняя магия помогла найти твои очки?

— Нет, это бармен ей сказал, — он смеется. — В голове прояснилось, Игорь! Ты не представляешь, как меня это угнетало. Я думал, что сойду с ума. После пустыни хаоса я еле пришел в себя, и то не до конца. А когда приехал сюда, стало хуже. Начались головные боли, сильные.

— Так чего ты молчал то? Я бы не стал…

— А, перестань. Рано или поздно, это случилось бы. Все прорицатели через это проходят. Я просто не рассчитал силы, подумал, что сам справлюсь. Честно говоря, я чувствовал, что нужно поехать. Тогда, в парке, когда ты сказал… Ну, в общем я тебя не обманывал, видения не было. Только уверенность — так надо.

— Пообещай мне, что больше не будешь ничего скрывать, — с укором прошу я.

— Только если ты мне пообещаешь то же самое, — внезапно подмигивает Володя и хохочет.

— Туше, мой друг, туше, — признаю поражение и развожу руки в стороны.

Не смотря на хреновые прогнозы, его воодушевление меня радует. Знал бы я, что ему так плохо… Оставил бы дома? Мне хочется думать, что да.

Разговор с друзьями выходит тяжелый и легкий одновременно. Мне так не хочется рассказывать им, зачем мы приехали, что говорю очень медленно, растягивая слова и сбиваясь с сути.

Но никто не расстраивается, хотя и реагируют все по-разному.

Богдан удовлетворенно хмыкает. Но я не уверен что мне, а не здоровенной рыбине, которую он все же умудрился выловить и не попасться. Он притащил ее за жабры, победоносно сунув каждому под нос. Надеюсь, он этот трофей не повезет с нами в одной машине.

Каритский немного ворчит. Не из-за обмана, а вероятности огрести от местных. Подозреваю, что главное его расстройство в том, что на это не с кем будет сделать ставки.

Илена, уже успевшая передумать и снова начавшая на меня обижаться, опять меняет свое мнение. Обзывает меня «бедненьким», сочувственно гладит по плечу.

— Значит, режим боевой готовности, — подвожу итог планерке. — Что ожидать от новых знакомых, я не знаю. Северяне, кажется, народ прямолинейный. Но там, куда мы едем, не исключено, что будут провокации. Первыми в драку не лезем, но и не расслабляемся. И защищаем Илену, это самое главное.

— Меня? — рыжая обиженно надувает губки. — Да я сама кому угодно могу надрать, ну, это все. У меня, вообще-то, самое сильное боевое умение. И я воплощаться умею, вот! Магнус вообще меня валькирией назвал! Девой-воительницей, между прочим!

— Сестричка, ты воплотилась один раз и то из-за сильных эмоций, — Саша пытается погладить ее по голове, но девчонка уворачивается, пытаясь укусить брата за руку. — И ты сама знаешь, что этому еще обучаться нужно, под присмотром жриц и целителя. Валькирия ты наша…

— Илена, — как можно мягче говорю я. — Прошу, пообещай вести себя тихо. Это очень важно.

— Ладно, ладно, я поняла, — хмурится она. — Из-за меня неприятностей не будет.

Володя вдруг закашливается и мы все резко поворачиваемся к нему. Но прорицатель мотает головой и бьет себя в грудь. Тьфу, теперь от каждого его чиха будем дергаться.

Все расходятся по домам, собирать вещи, а я отзываю Олега в сторону. С кровью или без, но амулет должен работать. И надо это проверить, снова подстраховавшись целителем.

Мы выходим наберег и отходим на несколько десятков метров, за островок деревьев. В разгар дня тут немноголюдно, так что нас никто не видит. Мы садимся на мягкий, проминающийся под нами, мох.

Олег призывает силу, уверенно кивает и напрягается, готовясь к неприятным ощущениям. Я сжимаю амулет в руке, взываю к силе и богам, своим и местным. Мысленно извиняюсь, что дал кому-то в морду и запускаю поиск.

— Ну, чего там? — не выдерживает целитель, пиная меня в бок.

Потому что сижу я, распахнув рот.

— Красота… — завороженно отвечаю и прикрываю глаза.

Амулет действительно работает. Без агрессии чужая сила преображается, ее потоки укачивают на теплых волнах. Мне даже кажется, что я слышу тихую красивую мелодию. Все пронизано жизнью — земля и ее недра, вода и ее обитатели, воздух, растения и даже лысые горные вершины.

Я чувствую в паре километров южнее, в скалах, какие-то минералы и с трудом отрываюсь от геодезических исследований, потому что получаю еще один пинок от поторапливающего меня друга.

Устремляюсь на север, минуя обходные дороги и редкие деревни по пути. Вижу три яркие точки. Серебристая сила императорского рода бьет вверх, словно подавая мне сигнал. Осторожно касаюсь ее, чувствуя, что принцесса в порядке. И очень, очень, зла.

Сигнал, исходящий от родителей, чуть восточнее и слабый, неуверенный. Он мерцает, то пропадая, то появляясь, немного смещаясь. Тянусь к ним с растущим беспокойством и меня резко отшвыривает, возвращая всю силу обратно.

Я падаю на спину, распахиваю глаза и, не справляясь с голосом, шепчу:

— Кажется, у нас большие проблемы…

Глава 11

— Проблемы? Удивил, — усмехается Олег, но нервно проводит рукой по отросшим волосам и ставит их дыбом.

Целитель приглаживает прическу обратно, наклоняясь ближе и ловя мой взгляд.

— Что там? — словно нехотя спрашивает он.

— Я… — я не уверен, сбит с толку и не хочу повторять догадки несколько раз. — Надо собрать всех.

Быстро вскакиваю и отряхиваюсь от облепившего меня мха уже на бегу. Олег что-то неразборчиво ворчит за спиной, нагоняя. Пока мы возвращаемся, сумбур в голове немного упорядочивается, превращаясь в неуверенность.

Друзья стоят на улице, возле одного из домов, рядом с ними груда чемоданов и сумок. Я подбегаю, чуть запыхавшись и понимая, что до сих пор изо всех сил сжимаю в руке амулет.

Обвожу всех тяжелым взглядом и вываливаю без объяснений:

— Там, куда мы едем, демоны.

По-крайней мере, мне так кажется. Мой дар меняется и, наверное, усиливается. Но я, как не понимал, что нормально, а что не очень, так и не понимаю. Даже Володя, с его потоком времени, развилками и вероятностями, может быть уверен хоть в чем то. Хотя бы в том, что дар работает, как ему положено.

Я видел серую мглу там, среди белого потока у земли. Но они сливались, никак не противореча друг другу. Именно это меня в конечном итоге и заставило сомневаться. Весь хаос, что я видел до этого, поглощал либо отталкивал.

С одним лишь исключением. Панаевский, сила которого тоже словно слилась с хаосом. Но и тут я не могу доверять памяти. Тогда я вообще ничего не знал и, возможно, не обратил внимания…

Друзья, как я и ожидал, сначала неверяще возмущаются. Потом почти хором уточняют. Затем Володя наконец спрашивает:

— Почему ты так решил?

— Я использовал поиск и наткнулся на нечто, очень похожее на силу хаоса.

Хтонь, пора уже всем рассказать последнюю свою тайну. Меня и самого подбешивает это жонглирование секретами и путаница кому я что сказал, а что нет. Но паранойя опять берет свое — не сдаваться до последнего.

Никто не знает толком, как работает наше родовое умение. Это можно использовать, как маскировку. Поверили бы они сразу, без возражений, если бы знали, что я вижу? Если я и сам себе не особо верю.

— А ты тоже видел? — Каритский поворачивается к прорицателю.

— Демонов? — удивляется он. — Нет, такого я не видел. Но… Игорь, может это были те самые йотуны, о которых говорила Инга? Она делает вид, что все это сказки, но по ней заметно, что она то как раз в них верит. Судя по их преданиям, это злобные создания из другого мира. Я не знаю, но может ты их спутал с низшими?

Володе, судя по всему, очень хочется в это верить. Как и остальным. Мне тоже, потому что если и тут есть прорывы хаоса…

— У тебя есть с собой Светлячок? — хмурясь, обращаюсь к Богдану.

Он рассеянно мотает головой:

— Конечно нет, зачем мне было брать с собой артефакт против демонов? Мы же в отпуск ехали. На Север, где никогда не было прорывов.

— А у нас они официально были? — горько усмехаюсь я.

Сам молодец. Надо было подумать о такой вероятности до отъезда. И самому выпросить у Покровского разных игрушек, хоть под каким предлогом.

— Так ты уверен? — пристально смотрит на меня Олег, которому как раз не нужно ничего объяснять.

Я смотрю на их обеспокоенные лица, напряженные позы и вздыхаю. Мое мнение простое — лучше перебдеть и остаться живым, чем верить в лучшее и доброе, и погибнуть с самыми хорошими чувствами. Но вдруг они на нервах прибьют какой-нибудь местный редкий вид?

Я вон тех же безобидных альвов чуть не покрошил на мелкие кусочки. Но от них и ощущение было другое.

— Не знаю, — наконец признаюсь я. — То, что я… нашел, меня напрягло. Если прав Володя, то нам ничего не угрожает. Наверное… Думаю, что Инга сказала бы нам про иномирную опасность. Ну или они отлично знают, как с ней справиться. Но если прав я, то…

— То все, как мы уже и обговаривали, — перебивает Богдан, так громко хлопая в ладоши, что мы все вздрагиваем. — Боевая готовность.

Он хищно оглядывается на огромную секиру, прислоненную к его багажу. К моему облегчению, Магнус отобрал у него рыбину и взамен подарил оружие, которое так запало в душу нашему здоровяку. Можно сказать извинился за то, что вынудил нарушить закон.

Мы все непроизвольно смотрим на Илену. Явно с одной мыслью. Рыжая съеживается на миг от наших взглядов, но тут же гордо распрямляет спину:

— Даже не думайте! Вы меня тут не оставите. Я, между прочим, если вы забыли, уже встречалась с этими тварями. А вы вообще не уверены, что они там есть. Хватит меня считать ребенком! — окончательно выходит она из себя.

Как бы этот ребенок не полез первым бить морды бедных великанов или троллей. Превентивно доказывая, что может. Так, ладно, вроде тут еще никто не умирал. Нда, только пропадали.

Рыжая упрямо сопит и даже встает, по-надежнее упираясь ногами в землю. Я делаю незаметный знак Олегу и вижу, как направляет к девушке слабый поток силы. Илена немного расслабляется.

Боги, ну почему вы меня не отправили в семью целителей? Тут успокоил, там усыпил. Тихо, мирно и все проблемы решены. И самые серьезные раны не страшны. Даже порезы от бумаги…

— Не думаем, — говорю я ей. — Одну тебя никто и нигде точно не оставит. Нам же потом и отвечать.

Я безуспешно давлю смешок, представив, что может устроить взбешенная маленькая бестия, оставшись без какого-либо присмотра.

Наш военный совет на этой позитивной ноте прерывает Инга, сообщая, что все готово и нужно отправляться, причем как можно скорее. Мы с Олегом еще немного задерживаем отъезд, собирая вещи.

За воротами наш ожидает четыре машины. К моему удивлению — без комфортного микроавтобуса, в котором нас возили до этого. А разномастные и не самые представительные на вид внедорожники.

Саша не сдерживается и брезгливо осматривает этих полноприводных монстров, а Инга спешит объясниться:

— Дорога в Ютунхеймен в основном идет по шоссе, но последняя часть пути проходит по серпантинам в горах. Там грунт и размывает все периодически, поэтому на обычном транспорте лучше не ехать, есть риск застрять.

Мне как-то все равно, хотя возникает слабая фантомная боль в заднице от упоминания грунтовой дороги. Впечатления от дня таких дорог патруля в пустыне еще свежи в мышечной памяти.

— Там недавно прошли дожди, — продолжает северянка. — Да и прогноз не самый хороший на ближайшие дни. Высокая облачность, возможны ливни и грозы. Но, может быть и распогодится. Обычное дело в это время года в горах. Еще пару недель и мы уже вряд ли проехали.

Ну, значит нам повезло. Друзья начинают спорить, кто в какой машине поедет, я просто выбираю вторую и укладываю вещи в багажник. За мной следует Володя, Саша сам подталкивает Богдана к Илене, которая тут же усаживается в первую, к Магнусу.

Ну хоть за нее не стоит беспокоиться в пути, в компании с двумя амбалами должно быть достаточно безопасно. Саша с Олегом садятся в третью, а с ними и Инга. В замыкающую загружаются местные.

— Поздно, — недовольно ворчит Магнус, смотря на небо. — До сумерек можем не успеть добраться, надо будет поторопиться. В темноте по тем дорогам ездить то еще удовольствие.

— Небо ясное, — отвечает ему Инга. — И путь свободен, успеем.

— Это тут оно ясное, — продолжает хмуриться северянин и машет рукой, подавая знак всем выдвигаться.

Блондинка ничего нам не говорит, но мне настроение Магнуса не очень нравится. Даже мелькает мысль перенести поездку на утро. Впрочем, тут я позволяю себе довериться местным, хорошо знающим дороги.

Тем более, что до заката еще полно времени.

Но, то что по прямой сотня километров, по дорогам оказывается в пять раз больше. Я со своим поиском совсем не учел, что пути среди гор, мягко говоря, объездные.

Наша колонна прет на предельной скорости по идеальному шоссе несколько часов. Под мерное шуршание шин и гул двигателя я засыпаю, припечатавшись щекой к прохладному стеклу.

Меня еле вырывают из дремы дежурные переговоры водителей по рации. В эти моменты вижу проносящиеся зеленые долины, деревни, скалы и озера. И неизменную картину читающего Володи. Найденные очки на своем месте — на самом кончике носа.

Сквозь сон вижу, что мы делаем короткую остановку на заправке и сонно отмахиваюсь от предложения размяться.

Окончательно просыпаюсь, когда уже начинает темнеть и дорога ощутимо меняется. Пейзажи за окном тоже. Мы явно поднялись выше и буйная зелень сменилась еще не голым, но мрачным серо-бурым лесом.

Скорость тоже снизилась, под колесами утрамбованная земля с камнями. Машины ползут вверх, петляя и объезжая ямы и крупные булыжники.

Я поворачиваюсь к противоположному окну и живот сводит. Узкая дорога и высокая посадка внедорожника создает эффект того, что мы едем по самому краю огромной пропасти.

И в этот самый момент машина еще и наклоняется, создавая полное ощущение, что мы сейчас туда упадем. Володя так и сидит с раскрытой книгой, но смотрит исключительно в водительское сиденье, быстро моргая и шумно дыша носом.

Я переваливаюсь через него, чтобы разглядеть край дороги и прорицатель издает то ли хрип, то ли стон.

— Все нормально, там еще полметра запаса, — пытаюсь я его приободрить, но делаю хуже и парень зажмуривается.

И тут же охает, когда мы резко затормаживаем. По переговорам по рации становится понятно, что впереди опасный участок. Водитель жестом просит нас выйти.

Я с удовольствием выбираюсь на холодный воздух и разминаюсь. Солнце уже почти полностью скрылось за одной из острых вершин.

— Небольшой обвал и скользкий участок, — объясняет подбежавшая Инга. — На всякий случай, машинам лучше проехать его без пассажиров.

Я не против небольшой освежающей прогулки, а Володя, судя по его лицу, вообще готов остаток пути пройти пешком. Высота немного кружит голову, но я все равно подхожу к самому краю и чуть наклоняюсь, рассматривая что впереди.

Дорога идет вверх и еще больше сужается. И там, в самом узком месте, со стороны пропасти действительно часть осыпалась, смытая слабым потоком воды, идущей сверху.

Первый внедорожник очень медленно преодолевает лужу, чуть пробуксовывая. Магнус, распахнув водительскую дверь, свешивается вниз, внимательно отслеживая реакцию машины на маневр. В какой-то момент внедорожник начинает съезжать задом в пропасть, скользя под водой.

Под испуганный вскрик Илены, завороженно наблюдающей за зрелищем, северянин лихо выкручивает руль, сдавая назад и сразу прыжком вперед. Из под задних колес вылетает грязь и он выезжает на безопасный участок.

Пока проезжают остальные, поднимаю небольшой камень и уже хочу запустить его в головокружительный полет вниз, как мою руку останавливает Инга:

— Не бросай в горах камни, — подходит она вплотную, ежась от холода. — Плохая примета.

Девушка выскочила наружу в одной футболке, а температура начала довольно сильно уменьшаться сразу же, как последний луч солнца сверкнул над горой. Я снимаю с себя куртку, которую предусмотрительно положил в салон. Сама же говорила — в горах холодно.

Правда я, не желая долго копаться в собранных для меня вещах, схватил первое попавшееся. Не знаю, чья была идея приобрести приличную с виду вещь, но ярко-красного цвета.

Девушка с благодарностью принимает куртку и тут же одевается, запахнувшись под самый нос. Мы идем пешком, нагоняя машины, и я притормаживаю, пропуская ее вперед.

Сжимаю в кармане амулет сейдконы, снова запуская поиск. Сила чужой земли больше не мешает, но сильно отвлекает. И в этот раз сосредоточиться сложнее, особенно на ходу.

Чувствую, что если остановиться хотя бы на пару минут… Какие-то обрывки стихии впереди долетают до меня, но я запинаюсь о кочку и окончательно теряю концентрацию, не успевая понять насколько мы далеко от цели.

Меня подгоняют криками и приходится бросить занятие, усаживаясь обратно в теплый салон. Из сочувствия к Володе занимаю его место с видом на пропасть. И уже через несколько минут понимаю, что зря.

Мы поднимаемся по серпантину и захватывающий дух вид постоянно меняет сторону. Озеро, сверкающее внизу, отдаляется и скоро совсем скрывается из виду, когда мы, сделав крутой поворот еще раз, углубляемся в лес.

Темнеет уже стремительно, смазывая силуэты деревьев в неразличимые пятна. Свет от фар скачет вместе с машиной на каждой кочке и вырывает из сгущающихся теней сухой кустарник и глубокие канавы на обочинах. Я чувствую, что мы ускоряемся, стараясь успеть до полной темноты.

От скорости начинается тряска и мы дружно пристегиваемся, пока не выкинуло наружу. Володя что-то хочет сказать, но клацает зубами, прикусывает язык и отмахивается, вцепившись в спинку пассажирского сиденья.

Через несколько минут зубодробительный кусок дороги кончается и мы еще прибавляем скорость, выезжая на прямую и относительно ровную поверхность.

Я бросаю попытки разобрать, что за окном. Мелькающие в сумерках деревья напоминают скрюченных монстров, протягивающих к нам свои тощие длинные лапы. В тепле меня снова клонит в сон, устраиваюсь поудобнее и тут машина резко виляет в сторону.

Ремень впивается в грудь, натягиваясь, вовремя упираюсь руками в сиденье, прежде чем мы останавливаемся под оглушительный визг тормозов. В груди ухает и я выглядываю, всматриваясь вперед.

Впереди едущая машина стоит поперек дороги, Магнус бегает рядом с фонариком, направляя мощный поток света во все стороны и даже вверх.

— Что случилось? — встревоженное бледное лицо Володи тут же появляется рядом.

Тот же вопрос задает и наш водитель, опуская стекло и высовываясь наружу. Магнус отмахивается, обходит машину вокруг, внимательно ее оглядывая и даже заглядывает под дно.

Высветив напоследок дорогу впереди, северянин садится обратно и рация оживает:

— Все в порядке. Показалось, что какой-то зверь выскочил прямо на нас. Двигаемся дальше, отбой.

Прорицатель ерзает на месте, озираясь, и я передаю слова Магнуса, делая равнодушный вид. Но сон отбивает совершенно и, когда мы продолжаем движение, я до боли в глазах смотрю в серые тени за окном, чуть опустив стекло.

Мы несемся еще полчаса, пока последний светлый участок неба не сливается с окружающей темнотой. Слышу, как по рации тихо переругиваются водители. Но потом звучит «слава богам, совсем немного осталось» и я успокаиваюсь.

— Почти приехали, — улыбаюсь я Истровскому и он расслабленно откидывается на спинку.

Я уже мечтаю о мягкой и удобной кровати и кружке горячего. Да хоть на шкурах у очага, но лишь бы вытянуть затекшие ноги. Отрывочный сон только раззадорил желание отоспаться.

Краем глаза замечаю, как вздрагивает Володя на очередной кочке. Да уж, с таким количеством фобий парню только и остается, что сидеть дома. Поворачиваюсь к нему, чтобы снова успокоить и вижу, что его голова запрокинута, а глаза мутные.

Тут же нарастает чувство опасности. Оно верещит, пульсируя кровью в висках, а Володя открывает рот и хрипит:

— Стой!

Я не успеваю крикнуть водителю, вижу только, как едва поворачивается его голова в нашу сторону. И тут в дергающемся свете фар впереди что-то проносится поперек дороги. Что-то, размером с дом. Или мне показалось?

Хтонь, что это было? Вторая огромная тень проносится вслед за первой, а третья влетает прямиком в машину Магнуса. Водитель матерится, мы начинаем тормозить с заносом.

Внедорожник впереди со скрежетом проминает и уносит с дороги, отбрасывая в овраг. Я глохну от визга колодок, в нос ударяет запах горящей резины, нас разворачивает на сто восемьдесят градусов.

Меня вжимает в дверь, я бьюсь головой, разбивая стекло.

— Что это за хрень? — слышу я перепуганный голос водителя.

И тут в нас влетает машина, едущая за нами, тараня и протаскивая вперед. Успеваю увидеть удивленные глаза водителя напротив и весь мир вздрагивает. Что-то ударяется нам в бок, металл двери с протяжным скрипом проминается, нас подбрасывает вверх и выкидывает с дороги.

Сбоку проносится пламя, воняет паленым и нашу машину начинает со скрежетом нести со склона, переворачивая. Чувствую только, как трещит ремень или мои ребра, или все вместе, меня снова бьет головой и посыпает стеклом.

Я пытаюсь расставить руки для упора, натыкаюсь на что-то мокрое, вижу свою окровавленную руку. Мы зависаем на миг в полете и мир, замерев, обрушивается стоном сминаемого металла.

Чувствую, как рвется ремень, внутренности вжимает в позвоночник, затем кидает вперед и последнее, что я вижу — как я лечу лицом в обломки расколотого стекла, торчащие в двери.

Глава 12

Кап. Кап. Кап. Что-то очень настойчиво капает мне в висок, раздражая. Кап. Да мать вашу, дайте уже просто поваляться без сознания!

Приходится открывать глаза. Удается с трудом, все лицо в чем-то липком и холодном. Голова тут же отзывается гудением, переходящим в противный тихий писк в ушах.

Салон вверх тормашками, значит мы затормозились на крыше. Всполохи огня сбоку, что-то оторвало и вяло горит, едва освещая небольшой кусок земли. Какие-то кусты, тонкие стволы, камни…

Осторожно шевелю руками, в плече тянущая приглушенная боль, похоже ушиб. Либо от шока я не чувствую, либо я умудрился ничего себе не сломать. Ребра тоже ноют, но от глубокого вздоха ничего не стреляет, ну хоть в этот раз не переломал.

В этом мире не так страшно что-то ломать, как это исцелять… Забавно, что при таких возможностях гораздо больше задумываешься о том, чтобы остаться целым. Поэтому сейчас я тихо радуюсь.

Ощупываю макушку, перехожу к лбу и шиплю. Ясно, чуть не сняло скальп. Но кровотечение почти остановилось, значит тоже ничего смертельного.

Начинаю шевелить ногами и слышу оттуда тихий стон. Локти соскальзывают и не сразу получается приподняться. Володя держится за голову, второй рукой шаря по телу. Его ремень выдержал, а вот меня уложило поперек салона.

Ровно между нами тощий ствол деревца, пробивший заднее стекло. Запоздалый страх пробивает холодным потом.

— Живой? — раздираю слипшиеся губы, тонкая кожа рвется, придавая заряд бодрости.

— Вроде… — в его слабом голосе уверенности не особо много.

Он начинает шевелиться активнее, отстегивается и падает на меня. От его веса что-то впивается в поясницу, выгибаюсь и в позвоночнике предательски хрустит. Секунда, две, но хребет больше не издает пугающих звуков и я активно работаю руками. Цепляюсь за какие-то обломки и осколки, выбираюсь наружу через разбитое окно, вытаскиваю прорицателя.

Заглядываю в водительское окно и отшатываюсь. Северянину свернуло шею под таким углом, что сразу понятно — мертв. Остекленевшие глаза смотрят на меня с легким удивлением.

— Что там? — тихо спрашивает Володя, пытаясь выглянуть из-за спины.

Я только мотаю головой и поворачиваюсь, оттесняя друга назад и заслоняя вид.

— Ты… Ты… — никак не может закончить Володя, указывая на мое лицо.

Согласен, харя у меня сейчас наверняка та еще. Кровь из головы уже не льется, но перемазало меня всего. Судя по ощущениям, даже коркой успел покрыться. Не время прихорашиваться.

У Истровского вид тоже не подходящий для светского приема. Половина лица в грязи, на второй бурый отпечаток и наливающийся фингал под глазом. Но взгляд ясный, хоть он и щурится, снова оставшись без очков.

Откуда нас скинуло видно отлично — вверх уходит темный след среди высоких кустов, сметенных парой тонн металла. Пропаханная земля и финальная точка тут, на плоском месте, где начинается лес.

Наверху видны отблески пламени. Подталкиваю Володю назад, на склон.

— Давай, в темпе, надо выбираться к своим, поднимаемся.

Он наконец перестает заикаться и ползет, цепляясь за камни и кусты. Меня пальцы слушаются плохо и я пару раз срываюсь, едва не улетая обратно, к искореженной машине. Володя, заряженный моим пинком, опережает меня на пару метров и первым пропадает из виду, выбравшись на дорогу.

Сверху слышны голоса и стоны. Наваливается дурнота, прибивая к земле, и наверх я выползаю, осматриваясь. Оставшиеся две машины тут. Одну просто сильно смяло, а вот у второй оторвало перед и откинуло в сторону. Обе части горят чуть в стороне, ярко освещая место аварии.

К своему огромному облегчению вижу Магнуса, сидящего на корточках рядом с Иленой. Она лежит на дороге и не шевелится, но судя по спокойному виду северянина, просто без сознания. Ее брат тоже сидит рядом, облокотившись на единственный уцелевший внедорожник.

Богдан стоит неподалеку, слегка шатаясь и опираясь на свою секиру. Боги, как он умудрился ее достать из багажника? Или он с ней в обнимку ехал? Впрочем, меня это зрелище скорее утешает, чем беспокоит.

Вид у Покровского больше озверевший, чем пострадавший. Рукав рубашки оторван, лицо перемазано сажей. Дыхание учащенное, а во взгляде готовность ринуться в бой.

Несколько людей бродят вокруг, светя фонариками. Одна из горящих частей машины начинает чадить дымом, обволакивая дорогу серым туманом. Где-то вдалеке сверкает молния.

Ко мне подбегает Олег и помогает подняться. С виду он в порядке, только несколько глубоких царапин на лице, порванная штанина и лишь один ботинок на ноге.

— Ты как? — встревоженно спрашивает он.

— Нормально, я цел, займись остальными, — отмахиваюсь, кривя рожу и морщусь от прострела в скуле. — Что с Иленой?

— Без серьезных травм, я решил пока не приводить ее в чувства. Я сам только очнулся, еще не всех осмотрел. Меня выкинуло из машины и вырубило, похоже, на несколько минут. Нормально? — целитель смотрит недоуменно. — Игорь, у тебя в щеке торчит осколок.

Вот что мне так мешает? Скашиваю глаза вниз и замечаю инородный предмет. Осторожно касаюсь пальцами, вызывая еще одну вспышку боли. Берусь и медленно тяну, что-то неприятно трещит словно в самом черепе и резко дергаю.

Олег, порывавшийся что-то сказать, с клацаньем захлопывает рот. Я смотрю на толстенный кусок окровавленного стекла в одной руке, второй ощупываю рану, кровь не хлещет, значит ничего важного не задето. Очень неприятно, но терпимо.

— Давай я… — целитель тянет ко мне руку охваченную свечением силы.

— Не трать на ерунду, — отступаю назад. — Пока неизвестно, сколько пострадавших и насколько серьезны их раны.

Честно говоря, я не уверен, что сам целитель в порядке. Пока все в шоке и непонятно, кто в какой форме, заставлять его страдать, излечивая меня от несерьезных ран — глупо.

Парень осуждающе мотает головой, но быстро уходит к ближайшему северянину. Тот сидит на земле, колотя себя в ухо. В его ноге торчит кусок железа.

Порыв холодного ветра выводит меня из задумчивости. Шатаясь, я медленно поворачиваюсь. Хтонь, сколько нас было? Считаю по головам, сбиваюсь, матерюсь, считаю снова. От попытки вспомнить количество людей голова раскалывается.

Единственную, кого я не вижу, это северянка. Она была вместе с Сашей и я иду к нему. У рыжего явно серьезный шок, видимых ран нет, но он в полной прострации. Медленно моргает, уставившись в темноту обочины.

— Где Инга? — я легонько трясу его за плечо. — Она была в вашей машине.

Каритский морщится, вертит головой, пытаясь сообразить. Машет рукой в сторону и я бегу к краю дороги, пытаясь разглядеть во мраке хоть какой-нибудь признак жизни. Ко мне тут же присоединяется один из местных, помогая фонариком.

Мы вместе исследуем глубокую канаву, но кроме оторванного бампера и чьей-то развороченной сумки ничего не находим. Возвращаюсь обратно, прошу Олега немного привести в чувства Сашу.

— Крик… — бормочет он так тихо, что приходится наклоняться вплотную. — Она так кричала. А потом… Что-то ее утащило в лес.

— Что-то? В лес? — я озираюсь и по спине пробегают ледяные мурашки. — Куда, Саша? В какую конкретно сторону?

Рыжий поднимает руку, указывая. Глаза его вдруг расширяются от ужаса и я быстро поворачиваюсь в сторону его испуганного взгляда.

На самой границе трепыхающегося света, среди деревьев, стоит темная высокая фигура. Человек стоит неподвижно, в опущенной руке он держит топор.

Справа появляется еще один темный силуэт, слева третий. Усиливаю зрение и чуть не отключаюсь, глаза тут же обжигает болью, голова кружится так, что приходится хвататься за машину, чтобы не упасть.

Северяне тоже замечают гостей и разговоры стихают. Ни лица, ни одежды толком не разглядеть, слишком темно, а незнакомцы далеко. Только глаза их сверкают, отражая всполохи огня.

Магнус что-то вскрикивает, с явной угрозой, но я не понимаю странного слова. Фигуры резко отступают в темноту и тут северяне слетают с катушек. Сын ярла срывается с места и бежит за ними.

— Драуги! — орет один из водителей и тоже кидается в заросли.

За ним убегают еще пара человек и я бросаюсь вслед, слыша за спиной топот. Несусь сквозь подлесок, еле успевая прикрываться от хлещущих по лицу веток. Ноги проскальзывают по мокрому мху, хватаюсь за стволы, ускоряясь.

— Драуги! — опять вопят впереди.

— Что за дра… — кричу и меня затыкает ветка, тут же прилетевшая в лицо.

Замечаю боковым зрением что чуть позади бежит Богдан, яростно расчищая себе путь секирой. Хтонь, надо было его вперед пропустить. За ним маячит Володя.

Мы носимся по лесу как ненормальные, пока я с разбега не впечатываюсь в дерево. На мгновение меня вырубает, цепляюсь за ствол, чтобы не упасть и сдираю ладони о сучки. Но это немного приводит в чувства.

Впереди мелькают фонарики, вспышки силы и раздаются крики. Марево огня за спиной уже исчезло и теперь я без понятия, в какую сторону нам возвращаться. Друзья тоже запыхались, Володя дышит так часто, что облака пара окутывают его бледное лицо.

Разгоряченное бегом тело тут же пронизывает холод. Сырой морозный воздух жжется в горле, вызывая кашель.

— Что за, мать их, драуги? — накатывает тошнота, рот наполняется слюной и я сплевываю, прислонившись лбом к коре.

Володя какое-то время просто стоит, согнувшись и держась за грудь, восстанавливает дыхание. Богдан утирает лоб, но бдительность не теряет, держа секиру высоко.

— Это… — хрипит прорицатель, кашляет и продолжает уже нормально: — Это ожившие мертвецы.

— Чегоооо? — вдруг шарахается в сторону Покровский. — Мертвые? Призраки?

Я только и могу, что искренне удивиться такому неожиданному страху друга. То есть демоны его, значит, совершенно не пугают, а ходячие трупы — да? Богдан хватается за секиру обеими руками и начинает бешено крутить головой.

— Не призраки, — Володя, так и не разогнувшись, не замечает реакции здоровяка. — Мертвяки и есть мертвяки. Охраняют могильные курганы, говорят, с сокровищами. Не знаю, может того, что кричал, головой приложило? Драуги опасные существа, но сами к людям не выходят. Уж не говоря о нападении на дороге…

Охренеть, тут в лесу, значит, зомбаки шастают? Помимо еще чего-то. Та хрень, что вынесла внедорожник Магнуса с дороги, размером была гораздо больше. Я сглатываю и пытаюсь рассмотреть среди деревьев угрозу.

Какого мы бросились в лес со всеми вообще? И ладно Богдан, зачем Володя то побежал за нами? Меня скручивает от очередного спазма и тошнит. Хтонь, все таки сотрясение. Самое то скакать по кочкам. Дерево меня, похоже, добило.

Но, очистив желудок, становится легче. Головокружение отступает, хотя в голове по-прежнему творится сумбур.

— И как их… — не успеваю спросить я.

Перед нами стремительно проносится мощная фигура в каких-то лохмотьях, заходя сбоку.

— Аааа! — медведем орет Богдан и, выпучив глаза, резко разворачивается, взмахом секиры срубая тому голову.

Башка отлетает, рикошетит о дерево и возвращается к здоровяку, который с еще одним воплем отбивает ее на подлете, отправляя в темноту. Тело, по-прежнему крепко сжимающее в руках топор, оседает на землю, дергаясь.

Покровский, не прекращая орать, засаживает лезвие, с хрустом проламывая грудину. Мы с Володей только и успеваем, что открыть рот, как все заканчивается. Богдан хрипит, выдирает секиру и, пружиня на ногах, крутит головой по сторонам.

— Как-то так, — прорицатель шумно глотает и, пошатнувшись маятником, все же подходит к телу. — Они очень сильны и агрессивны, но их можно убить. На время.

— В смысле на время? — здоровяк снова поднимает оружие, прищуриваясь на труп.

Я рассматриваю нашего врага, точнее то, что от него осталось. Крупное тело, закутанное в слои одежды, обрывками закрывающие все, от обрубка шеи до ног. Мертвяк он или нет, но запаха нет совсем. Только если затхлости.

— Нужен ритуал, чтобы их окончательно успокоить, — Володю вдруг начинает колотить.

Я хватаю его за плечо, разворачивая к себе. Опять видение?

— Да нормально все, — отвечает парень, шмыгая носом. — Просто трясет, никак не могу остановиться.

Меня и самого пробивает мелкая дрожь. Авария, полет, беготня по лесу и теперь вот это. От наступившей тишины болят уши. Подташнивать начинает уже до кома в горле, который никак не сглотнуть. Видимо, головой я приложился гораздо сильнее, чем думал.

Тишину прорезает короткий вскрик слева, там вспыхивает и гаснет фонарик. Я уже не порываюсь усилять себя, просто пытаюсь разглядеть. Быстрое смазанное движение, сухой треск и влажный всхлип. Твою ж мать, да что там такое?

— Что это… — бормочет этот же вопрос Богдан, очень тихо. — Они что…

Вижу движущиеся силуэты, северяне крадутся на единственный звук. Звук жора, тошнотворный и громкий. Меня мутит уже не только от сотрясения.

Мерзкое чавканье заглушает треск веток — наперерез несется с рычанием Магнус. Богдан тут же срывается с места, издав утробное ухание, и кидается туда же.

— Бери топор! — ору я Володе и бегу вслед за другом.

Призываю силу и спотыкаюсь, едва успев ухватиться за дерево. Меня уводит в сторону, все начинает кружиться, к горлу подкатывает ком. Сгибаюсь пополам и дышу, видя, как мимо пробегает прорицатель, раскручивая в руке трофей мертвяка.

Я даже успеваю порадоваться тому, что парень не растерялся, пока усиленно моргаю, стараясь не потерять зрение от приступа. Впереди начинается какое-то мельтешение, вспыхивает своя и чужая сила. Что-то звучно бахает, за ним следует родной русский мат и хруст проламываемого черепа.

С усилием отталкиваюсь от ствола в сторону главной заварушки и тут замечаю еще вспышку, правее. Яркий разряд теплого света на мгновение вырывает из темноты ярко-красное пятно и белые волосы. Инга!

Меняю направление слишком резко и боком заваливаюсь в кустарник, расцарапав лицо о какие-то колючки. Да чтоб вас лешие в жопу драли… Поднимаюсь на карачки и с низкого старта бегу к блондинке.

Снова вспыхивает огонь и в нем вижу как Инга сидит, вжавшись в толстый ствол дерева, держа перед собой амулет. Над ней беснуется здоровенный мужик с распухшей серой рожей.

Ее руки дрожат, свет мерцает, затухая. Потусторонняя тварь замахивается ножом, похожим на мясницкий тесак, девушка отбивает руку, открываясь и толстые пальцы смыкаются на ее шее, приподнимая от земли.

Девушка извивается, хватается за мертвяка, пытаясь оттолкнуть, убрать его руку, бьет ногами, но без толку. Ее движения становятся вялыми, воздух дрожит и амулет гаснет. Мне остается буквально пару метров до нее и я прыгаю.

Подошву пробивает какой-то крайне агрессивный и крепкий сук, раскаленной иглой врезаясь в пятку. Ору, падаю в мох и вырываю его, отбрасывая в сторону. Над головой тут же со свистом проносится нож, с громким хрустом впечатываясь в ствол.

Ползу к Инге и призываю силу. Пока нарастающее головокружение не уносит меня в небытие, успеваю запустить в душащую ее тварь десяток лезвий. Символы ифритов возвращают мне всплеск странной энергии, резво возвращая в реальность.

Драуг, разрезанный на куски, кучкой валяется перед блондинкой. Она хрипит, держась за горло, но жива. К нам со всех сторон ломятся северяне, кабанами снося кусты и маленькие деревца. Шум стоит такой, что я за ним сначала не слышу другой, отдаленный.

Первым реагирует Магнус. Он резко оборачивается, вслушиваясь в ночной лес. Нас окружают, смазанные силуэты прячутся среди деревьев.

В наступившей тишине отчетливо слышно шипение и скребущие звуки. Звуки усиливаются, эхом разносясь со всех сторон. Сколько же их здесь? И тут до нас доносится запах…

Прикрываю глаза, отпуская самую малую часть силы. Символы ифритов вдруг резко загораются на руках, реагируя на окружающее.

— Это же… — Богдан моргает, уставившись в темноту.

— Это уже не драуги, это демоны, — со стоном произношу, морщась от навалившейся разом силы хаоса.

Глава 13

Моя сила запинается о низших. Один, второй… Десяток. В ушах звенит, оглушая на миг. Северяне, даже не понимая, что происходит, шустро занимают круговую оборону.

Каждый из них вооружен трофейным оружием. Молодцы, но вот только с демонами справиться ржавыми топорами не так просто…

Первая гончая выскакивает из темноты, бросаясь в атаку. Ее сшибает прямо в полете мощный удар Магнуса. Тварь с визгом улетает, переламываясь о ствол.

— Взывайте к богам, это создания хаоса, — говорю я северянам, переходя на их язык.

В хтонь маскировку, если мы не сможем договориться, нас всех тут сожрут. Успеваю увидеть, как Магнус с удивлением оборачивается на мой голос. Мою ногу обвивает что-то гибкое и толстое, прожигая кожу через одежду.

Меня рывком уносит в лес, колотя по земле. Получаю пару сильных ударов по голове, чуть не отрубаюсь, но волна ярости приводит в чувства. Группируюсь, вжимая подбородок в шею и выпускаю сплетение сил.

Главное успеть, пока какая-нибудь коварная кочка не лишила меня сознания. Тварь, несущаяся передо мной, здоровенная и жирная. Символы ифритов жадно впиваются в хитиновый покров, прогрызая его насквозь. Бурые нити сетью оплетают низшего, резко заваливая на землю.

Я налетаю на жесткое тело, снова бьюсь головой, но успеваю выставить руки вперед и кинуть в кулаки немного силы. Кажется, пробиваю голову или что-то, на нее похожее, руки погружаются в теплое и склизское месиво.

С отвращением отдергиваю руки и начинаю сползать. Тело демона подо мной проминается и ломается, иссушаясь. Меня выгибает и пробивает дрожью, напитывая силой. От этого прихода отключаюсь, буквально на секунду.

Хтонь, как же хорошо, что эта жадная тупая тварь решила полакомиться, не делясь добычей с сородичами. Шум битвы довольно далеко и поблизости больше никого нет.

От прилива сил я бодро подскакиваю и тут же падаю обратно. Ааа, зараза, долбанная пятка! Меня прошибает болью через всю ногу прямо в череп, выбивая искры из глаз. Заливаю силу в мышцы, подавляя боль.

Вскакиваю и бегу обратно, игнорируя пульсирующую ступню. Кажется, я ее еще и подвернул, пока падал.

— Тоооор, дай мне сил! — хором орут северяне.

Поле боя вспыхивает поляной света, высвечивая силуэты людей и демонов. Богдана коротит, но он долбит секирой налево и направо, разнося стаю гончих. Со спины к нему прижимается Володя, с озверевшим лицом размахивая топором.

— Бей уродов! — с воплем призываю меч и влетаю в гущу монстров, окруживших одного из северян.

Меня тут же кто-то подсекает, ударяюсь спиной о корни и выставляю меч перед собой. На него нанизывается ринувшаяся на меня толстая змея, больше похожая на гигантского червяка. Ее внутренности просвечивают сквозь тонкую кожу, а с клыков капает яд.

— Оружие, дайте мне оружие! — слышу отчаянный вопль Инги.

Уворачиваюсь, отбрасывая бьющегося в конвульсиях низшего в сторону. Тело демона кто-то утаскивает в темноту леса. Я с удивлением бросаюсь следом, с каким-то идиотским желанием не отдавать труп.

Но меня останавливает вскрик. На северянина, на помощь которому я пришел, бросаются твари, похожие на очень волосатых безрогих лосей. Глаза их горят желтым, а из ноздрей валит пар, которым обжигает руку северянина и тот роняет топор.

Втыкаю меч сбоку в голову твари, он застревает и я дергаю, замечая, что оставшиеся переключаются на меня. Отпускаю меч и отшвыриваю их силой. Северянин подхватывает топор другой рукой и рубит оглушенных демонов.

Пока он их добивает, мне наконец удается извлечь оружие и мы отступаем к своим, отмахиваясь. А я отвлеченно думаю, что надо было просто отозвать оружие и призвать заново. Хорошая мысль…

В ногу впиваются миллиарды игл. Доспех, который я кое-как автоматом нацепил, трещит и рассыпается, но гончая не успевает добраться до плоти. Ее череп разлетается от удара Магнуса, подскочившего ко мне.

Я чувствую, что давление хаоса отступает. Кручусь, принюхиваясь и не веря. Что за…

Но демоны действительно бросаются прочь, унося с собой мертвые тела. А вот это уже совсем странно. Несколько секунд и все шорохи стихают.

— Жив? — хлопает меня по спине сын ярла.

Я чуть не улетаю вслед за улепетывающими демонами. Магнус ловит меня за шкирку, смущенно извиняясь. Не слабо ему силы послали боги. Такое чувство, что мне по спине вдарили лопатой.

— Жив, — я потираю плечо и оглядываюсь.

Богдан с Володей так и стоят, оперевшись друг на друга спинами. Прорицатель бледнее обычного, но по блеску в глазах видно, что адреналин его еще не отпустил.

А вот северяне выглядят совсем растерянными. Один из них на земле, тело неестественно вывернуто, рука оторвана. Другой держится за бок, из под руки течет кровь, густая и темная.

Инга, добывшая таки топор, тяжело дышит, согнувшись, и опасливо зыркая по сторонам.

— Что это было? — спрашивает она, выпрямляясь.

— Демоны, — я пожимаю плечами, не зная, что еще добавить.

— Но… Это невозможно, — не верит блондинка и мотает головой.

— Давайте потом это обсудим, — неожиданно резко говорит Володя. — Надо убираться отсюда и скорее.

Тут, в общем то, и прорицателя не нужно, чтобы это понять. Магнус быстро ориентируется, что-то пробормотав себе под нос. Он кивком указывает направление и перекидывает безрукое тело через плечо.

Возвращаемся мы долго, хотя почти все время бежим. Меня подгоняет тревога за тех, кто остался на дороге. В голове возникают картины, одна другой кровавее. От беспокойства разыгрывается мигрень, боль переходит на глаза и на дорогу я выбегаю злобный и готовый рубить новых врагов.

Но все на месте и даже разожгли огромный костер, согреваясь. Тут же начинается оживление и встревоженные вопросы.

— Что происходит? Что случилось? Кто на вас напал?

Все говорят разом, Олег начинает обследовать вернувшихся, хмуро взглянув на тело северянина, которое Магнус бережно укладывает на землю.

Я подхожу поближе к огню, обогреться. Меня бьет озноб, то ли от холода, то ли от охреневания. Хтонь уже с ними, с мертвяками, но откуда тут демоны? И почему они вели себя так… разумно?

Чего я точно никогда не слышал о созданиях хаоса, так это того, что они могут отступить. И тем более утащить с собой все следы, словно скрывая, что они там были. Какой в этом смысл?

— Ты нам будешь рассказывать, что показалось?! — меня возвращает в реальность крик Володи. — И кто это был, по твоему?

Парень, покрасневший от негодования, машет руками. Перед ним стоит не менее злая Инга. Магнус просто переводит взгляд с одного на другую, силясь понять, о чем они спорят.

— Это правда? — ко мне подходит Саша.

Его слегка пошатывает, но в себя рыжий уже пришел. И теперь он недоуменно чешет в затылке, тоже не желая верить в принесенные новости.

— Правда, — признаюсь я с искренним сожалением. — Как она?

Илена сидит у костра с другой стороны, прижав уши и вытянув руки к огню.

— Цела. Испугалась только сильно. Очнулась, а тут такое и все убежали куда-то. Я… не стал говорить, что видел. Так что никто ничего и не понял.

Крики вдруг резко стихают. Вижу, что Магнус грубо дергает Ингу в сторону, склоняется и что-то тихо ей говорит. Блондинка упрямо мотает головой, мрачнея с каждым его словом.

— Она не хочет им переводить! — продолжает возмущаться Володя, подходя к нам. — Что за бред? Считает, что это какие-то злые духи или прочая ерунда! Демоны, чтоб их…

Парня распирает от желания ругнуться от души, но даже сильный гнев не дает ему переступить через воспитание. Так, похоже Магнус пока не собирается выдавать меня, а остальные просто не обратили внимания, что неудивительно.

С ним я могу поговорить и позже. Да только о прорыве хаоса стоит говорить сразу с ярлом. Толку убеждать всех подряд, нужно убедить самого главного. Защита людей — это его задача.

— Магнус идет за подмогой, — обращается к нам хмурая Инга. — Связи нет, приближается буря. У нас много раненых и оставлять их тут… опасно.

— А ему одному идти не опасно? — вдруг оживает Илена.

— Нам не стоит разделяться. Но кому-то нужно позвать помощь, — Инга вздыхает. — Магнус единственный, кто знает дорогу и не ранен. Он уже решил.

— Да вашу ж! — опять взрывается Володя. — Там демоны! Куда он пойдет в одиночку? Нам надо идти всем вместе. Далеко до этого вашего… зараза, не помню. Сколько осталось до поселения ярла?

Что ему отвечает Инга, я не слышу. На меня снова накатывает тошнота и я еле успеваю метнуться в сторону, как меня выворачивает. Нда, я точно не ходок. Даже не смотря, кто ко мне подходит, отмахиваюсь. Пока мы торчим тут, Олега точно не стоит дергать.

— Володь,успокойся, — гудит Богдан. — Все просто не дойдут. Придется рискнуть. Игорь, ты как?

— Нормально, — я возвращаюсь к огню и пытаюсь улыбнуться. — Башкой сильно приложился. Я согласен, хотя мне это не нравится. Но Богдан прав, придется рискнуть. И хватит спорить, Магнус уже ушел.

И действительно, пока мы обсуждали насколько плохой план у сына ярла, тот умчался в темноту. Свет фонарика уже мигнул и исчез за поворотом.

Все сразу же замолкают и непроизвольно жмутся поближе к костру. В наступившей тишине звучит только треск огня и редкие вздохи. Ночь начинает казаться еще темнее и я ловлю себя на том, что до рези в глазах всматриваюсь туда, откуда мы пришли.

Призывать силу я опасаюсь и меня это бесит. Мне кажется, что нас обступили твари. Притаились среди мрака и только и ждут, когда я вырублюсь, чтобы напасть.

Судя по настроженным лицам остальных, в их головах сейчас такие же мысли. Только Богдан со спокойным выражением протирает секиру какой-то тряпкой. Но тоже постоянно поглядывает в темноту.

Володя то ли сам успокоился, то ли ему помог Олег. Я сажусь рядом с прорицателем и он вздрагивает.

— Чего ты так завелся то? — тихо спрашиваю его.

— Да я не видел ничего, — шепотом отвечает он. — Уж прорыв то я должен был почувствовать. Я то думал, что все наладилось… Ну, там, у сейдконы. В голове прояснилось и я так обрадовался. А получается, что зря.

— Так ты из-за этого переживаешь? — удивляюсь я. — Ну, если я правильно понял, ты же не можешь видеть все и всегда, разве не так?

— Так, да не так, — морщится Володя. — Я в лесу, конечно, немного не в себе был. Беготня эта, мертвяки… Их я, кстати, тоже не почувствовал. Но демонов должен был. Должен! Вот ты знал, что артефакты обнаружения прорывов в пустыне накачиваются силой прорицателей?

Я мотаю головой, кося взглядом на целителя, как бы снова не пришлось утихомиривать. Но Истровский делает пару вдохов и опускает плечи, расслабляясь:

— Ну теперь знаешь. Потому что наш дар совершенно точно засекает прорыв.

— Так может его просто не было? — выдвигаю я логичное предположение.

— Чего? — непонимающе поднимает брови прорицатель.

— Ну прорыва не было. Ты же реагируешь на прорыв? Вот его, значит, и не было.

— Как так то? Откуда там тогда демоны взялись?

— Да не знаю я, — я раздражаюсь, не в силах найти разумное объяснение. — Жили они тут. Ну или прорыв был, когда мы еще далеко были, ты и не засек.

Володя смотрит на меня несколько секунд, обдумывая. Я уже хочу было сказать, что ерунду сморозил, но он меня опережает:

— Может ты и прав. Но тогда что они в лесу делали, почему не к поселению не пошли? Ой, или пошли? — парень бледнеет и резко поворачивается в сторону, куда ушел Магнус.

Хтонь, похоже, я только усугубил. Мне приходится убеждать его в том, что моя версия дурацкая и это он сломался. Я уже не сомневаюсь в своей правоте, но лучше пусть он волнуется только за себя.

А то у меня самого от своих же предположений разыгралось воображение. Что всю деревню уже сожрали и демоны расползлись по лесу, искать свежее мясо.

Минуты с такими мыслями тянутся еще дольше. Общее напряжение нарастает. Богдан не выдерживает и начинает шастать с секирой вокруг костра, грозя оружием в темноту. Я даже рискую отпустить силу и вырубаюсь.

Но перед этим успеваю увидеть, что вокруг все чисто. О чем радостно сообщаю разъяренному Олегу, который приводит меня в чувства. Все облегченно выдыхают и тут же синхронно вздрагивают.

Издалека доносится рев. Рев двигателей! Поворот подсвечивается светом фар и оттуда на полном ходу вылетают две машины. Все вскакивают на ноги, а Инга, оказавшаяся рядом, даже обнимает меня, крепко прижавшись.

Но тут же отпускает, сообразив, что делает. Миг смущения на лице сменяется радостью и она убегает навстречу нашим спасителям.

За нами выслали внедорожник и какой-то странный грузовик с открытым кузовом. Компактный, с огромными колесами и напрочь заляпанный грязью.

Магнус, подозрительно мрачный, быстро распределяет всех по местам. Вещи оставляем, только Саша умудряется утащить с собой какую-то сумку. Ох, надеюсь там местные особо крепкие сувениры.

От тряски в кузове меня снова мутит, поэтому всю дорогу я занимаюсь только тем, чтобы удержать содержимое желудка и сознание. Мимо мелькают окна с горящим светом, мы выезжаем на асфальт почти сразу останавливаемся.

Выгружают раненых северян, мы двигаемся дальше и тормозим у большого дома. Я мельком вижу просторную площадь с зеленым кругом травы по центру. Еще какие-то невысокие дома, вроде каменные, и тусклые фонари.

Голова уже кружится без остановки, укачивая на волнах тошноты. Чувствую руку на плече и поток силы, смывающий полуобморочное состояние. Благодарно киваю Олегу и наконец оглядываюсь по-человечески.

Страдающим средневековьем обстановку не назовешь, но очень похоже. Большой зал с высоким потолком, изрезанный толстыми балками. По боковым стенам длинные столы с лавками. По центру вытянутый очаг с горящими углями. В дальнем конце, на возвышении стоит трон.

Ну как трон, массивный деревянный стул с высокой спинкой. Сверху накиданы какие-то шкуры, а поверх них восседает здоровенный мужик.

Ярл Хакон уже прилично в годах, но сила явно не собирается покидать его. На толстой бычьей шее висит связка амулетов. И голова, и лицо, едва покрытое морщинами, гладко выбриты.

Из-за широкого лба и массивного носа глаза кажутся маленькими. Но вот взгляд, тяжелый, оценивающий, припечатывает сразу.

Чуть позади него стоят еще несколько мужчин, а рядом молодой парень, чуть уступающий Магнусу в комплекции. Блондин, с явным родственным сходством, опирается на спинку и смотрит нанас с наглым прищуром.

С другой стороны, на ступеньке, сидит молодой и тощий парень, весь в черном. В его руке монетка, которую он подкидывает, смотрит на результат, что-то бубнит, и опять подкидывает.

Я отвлекаюсь на эти гипнотизирующие движения и прихожу в себя от тычка в бок. Стоящая рядом Инга что-то осуждающе бухтит и я вижу, что все кланяются ярлу. Я поспешно повторяю поклон.

Хакон обводит нашу компанию внимательным взглядом.

— Ингигерд, ты будешь говорить от лица дорогих гостей?

Голос твердый и низкий, но в нем звучит ясно уловимая насмешка, когда он произносит «дорогих гостей». Северянка делает шаг вперед.

— Да, я буду. Но сначала я хочу поблагодарить за помощь и прием.

— Словно у меня был выбор… — ворчит он в ответ. — Разве могу я отказать благородным мужам и… — Хакон останавливает взгляд на Илене и откровенно усмехается: — деве. Эта огненная малышка не мелковата для таких здоровяков?

Магнус с тихим рычанием выступает вперед, а за ним и Богдан, по тону поняв, что ярл что-то ляпнул про рыжую. Хтонь, что я там говорил про провокации? Мужик пока не сказал ничего явно оскорбительного, но Магнус и до этого уже был зол.

— Ты, сын Генрика, что-то хочешь сказать? — ярл в предвкушении поддается вперед.

— Я хочу сказать! — громко заявляю я.

Все взгляды тут же устремляются на меня, Инга недовольно цыкает, но переводит.

— И что нам хочет сказать южанин? — Хакон хмыкает и откидывается назад.

— Что на ваших землях объявились демоны, ярл.

Блондинка молчит и я смотрю на нее, пока она наконец не собирается с духом. Слова она мои переводит дословно. С той стороны тут же слышится возмущенный гул голосов. А Хакон, удивленно моргнув, начинает хохотать.

— Демоны? Южанин сказал демоны? — он хлопает себя по коленям. — Вот уж не подумал бы, что парочка драугов перепугают доблестных воинов до такой степени, что им начнут мерещиться демоны.

Инга вежливо отпускает про «перепугали» и просто говорит, что нам показалось. Я уже хочу плюнуть на конспирацию и объяснить мужику, на каком основании я могу отличить демона от ходячего трупа, но тут вмешивается Магнус.

— Он говорит правду. То, с чем мы бились, не было драугами. Да и драуги, ярл, откуда они взялись на твоей земле? Откуда тут столько тьмы? — в голосе северянина неприкрытое обвинение.

— Да как ты смеешь так говорить с ярлом! — отлипает от трона парень и злобно тычет пальцем в нашу сторону. — В чем ты нас обвиняешь?

— Южанин прав, на ваших землях демоны, — немного спокойнее отвечает Магнус. — На нас напали под самым вашим носом. Ярл будет делать вид, что ничего об этом не знает?

Хакон резко поднимается, краснея от гнева, а его сын выдает гадкую ухмылку.

— Что происходит? — шепчет мне Олег.

— Похоже, нам не рады… — рассеянно отвечаю я, хоть уже и понимаю, к чему все идет.

— Это оскорбление! — слишком уж жизнерадостно заявляет белобрысый. — Я вызываю тебя, Магнус, сын ярла Генрика, на хольмганг!

Инга издает отчаянный стон и до боли впивается в меня ногтями. Я слышу как она бормочет «он его убьет…». Задать вопрос кто кого, я не успеваю. Магнус с ревом бросается вперед.

Глава 14

Я непроизвольно дергаюсь вперед, с какой-то безумной мыслью остановить Магнуса. У меня нет особых возражений против того, чтобы он тут всех зарубил. Это дела местных, может принято тут так. Но понимаю, что после этого цивилизованного разговора уже не получится.

Но Инга так крепко вцепилась в меня, что в результате моего порыва остаются лишь глубокие борозды от ногтей.

Ни белобрысый, ни ярл даже бровью не ведут. С абсолютным спокойствием все наблюдают, как Магнус подлетает к вызвавшему его на поединок и со всей дури втыкает топор в дерево пола у самых ног.

От силы удара под ногами вздрагивает, а из широкой доски летят щепки.

— Принимаю твой вызов! — ревет сын ярла. — Готов прямо сейчас!

Я незаметно выдыхаю. Экспрессивные ребята однако. Хорошо хоть Богдан додумался не ломануться вслед, даже секиру не поднял. Причем ярл с явной досадой взглянул на Покровского.

Слишком много провокаций, для чего только? Сомневаюсь, что нас тут всех хотят вырезать под благовидным предлогом. А вот выгнать вполне могут, если будет скандал на культурной почве.

— Хольмганг состоится на рассвете, — с довольной физиономией спокойно изрекает Хакон. — И без того сегодня беспокойная ночь. Да и дорогим гостям стоит для начала отдохнуть.

И вот снова какая-то издевка в его тоне. Аккуратно отдираю Ингу от своей руки, чуть сжимаю запястье и трясу, хватка у нее железная. Девушка растерянно смотрит на проступившую кровь, тихо ойкает и отпускает меня.

Магнус только кивает и, развернувшись, выходит на улицу. Инга же жестом зовет нас за собой, в дверь справа. Ярл и его приспешники тихо переговариваются.

— Так, что происходит? — спрашиваю я предельно вежливо, когда мы заходим в гостиную с большим столом и потрескивающим поленьями камином.

— Мы переночуем здесь, — девушка кивает на несколько дверей, расположенных у дальней стены. — Условия не самые лучшие, только необходимое — кровать и умывальник. Завтра, если все пройдет хорошо, нам предоставят дом.

Каритский шумно плюхается на стул, медленно поводит пальцем по поверхности стола и внимательно его рассматривает.

— И что это значит? — интересуется он скучающим тоном, но в голосе нарастает раздражение.

— Нас всех позвал Магнус, но сейчас его статус… В общем, пока не состоится их поединок, прав тут у него никаких нет. И у нас, соответственно, тоже. Вас принимают как гостей, но в данный момент скорее как нежелательных.

Инга так старается объяснить нам местные порядки и при этом не обидеть, что начинает морщиться, кусать губы, заламывать руки и бледнеть. Мне ее становится жаль, тем более что пока лично нам никто не угрожал.

А то, что мы нежелательные гости, и до этого было понятно.

— Ладно, все в порядке, — успокаиваю я блондинку. — Не насмерть же они будут биться?

Северянка бледнеет еще больше и молчит. Я напрягаюсь.

— В смысле что, могут насмерть? — уточняю я.

— Оскорбление не настолько серьезное, — усиленно мотает она головой, но звучит не очень убедительно. — Но это далеко не дружеский бой, так что последствия…

Инга опять замолкает, уходя в себя. Я уже было хочу ее встряхнуть, но передумываю. Толку доводить девушку до истерики, к которой она, судя по виду, уже близка. Поединок это не отменит.

— Так, до рассвета несколько часов. Предлагаю потратить их с умом и поспать. Нет, сначала подлечиться. И поесть. Инга, нам хоть паек какой-нибудь дадут, при нашем, хм, положении?

— И душ, — умоляюще смотрит на гида Илена.

— И целая одежда, — хмуро добавляет Саша.

— Все сейчас будет! — Инга оживляется, получая просьбы, которые в состоянии выполнить, и выбегает из комнаты.

Я обвожу взглядом команду. Все крайне измотаны, растеряны и слабо понимают, что будет дальше. Только рыжая пытается мне улыбнуться, но получается у нее довольно кисло.

И все вопросительно смотрят на меня. Нда. Я их сюда притащил, мне теперь и решать, что уж там. Я бодро хлопаю в ладоши:

— Все будет нормально.

Друзья переводят взгляд на Володю. Прорицатель легкомысленно пожимает плечами, подслеповато щурясь на огонь.

В итоге мы получаем все по списку. Комнаты, хоть и небольшие, но с удобными кроватями и свежим постельным бельем. Душ, еда, горячий травяной чай и чистая одежда, которая на нас всех болтается.

Олег всех внимательно обследует, оставив меня напоследок. Мне даже как-то стыдно принимать его помощь. Щека, пятка и царапины от женских ногтей — вот и все мои раны. Но мной он занимается долго, избавляя от сотрясения.

Все уже расходятся спать, пока он исцеляет мои травмы. Целитель не издает ни звука, хотя я вижу, как у него дергается глаз.

— Спасибо. И извини, — говорю я от души, когда он заканчивает и устало опирается локтями на стол.

Он лишь усмехается в ответ:

— Постарайся ничего не сломать. И прошу, не скрывай от меня, если тебе нужна помощь. Не надо меня жалеть, это мой дар и на то воля богов, чтобы я был в состоянии помочь.

Я не могу ему объяснить, что не привык волшебным образом исцелять любую занозу. И что мне правда его жаль, потому что иногда кажется, что целителю больнее, чем мне. Я согласно киваю, он мне молчаливо не верит и мы тоже отправляемся спать.

***

Будит меня Саша. Рыжая сволочь просто стягивает ворох одеял, в которые я закутался. Ночью было настолько холодно, что чуть не отмерз нос, единственное, что я не закрыл.

Я матерюсь, сворачиваюсь в клубок и, не открывая глаз, пытаюсь ухватить ускользающее тепло. Еще пять минут…

Но реальность быстро заставляет проснуться и без участия этого палача. Приоткрываю глаз. За окном пока темно, но небо уже не черное, а очень темно-серое.

Нас даже кормят завтраком. Сытным, жирным и очень мясным. Это вселяет в меня хорошее настроение и веру в светлое будущее среди сурового севера.

На моих друзей благословение едой работает не так хорошо. Кроме, естественно, Покровского, который после третьей порции приходит в состояние такого благодушия, что даже обеспокоенная Инга не сбивает его настрой.

Мы проходим дом ярла насквозь и выходим позади. Я думал, что бой состоится на площади и даже успел пожалеть зеленую траву. Но тут для таких взаимодействий предусмотрено отдельное место.

Задний двор засыпан толстым слоем песка, а зрительные места обустроены на холме, естественным амфитеатром поднимающимся над ареной. Прямо в землю, покрытую вялыми притоптанными сорняками, вбиты где плоские камни, а где срубы стволов.

Не знаю, где провел эту короткую ночь Магнус, но выглядит он свежим, бодрым и еще злее, чем был до этого. Его противник лениво разминается со своего краю, бросая насмешливые взгляды то на соперника, то на нас.

Мы усаживаемся в первом ряду, выпуская пар из носа, как драконы. В этот час очень свежо и морозно. И я даже на секунду завидую уже разгоряченным разминкой северянам.

— Это же сын ярла, правильно я понял? — спрашиваю я у Инги, пока идет подготовка.

Народ подтягивается, похоже, со всей деревни. Молодые, старые и даже дети, с обычным визгом и воодушевлением носящиеся по холму. Самые шустрые выбегают на песок и дубасят друг друга деревянными палками.

— Да, это Даг, старший сын ярла и наследник, — девушка кутается в какой-то тулуп, согревая дыханием руки. — Он очень опасный противник и к тому же весьма, хм, кровожадный. Любит не просто побеждать, а еще и калечить как можно страшнее. Поэтому с ним предпочитают не связываться.

— А Магнус почему согласился? — немного не понимаю я.

Ну, то есть, что наглому утырку надо по морде дать, это ясно. Но конфликт можно было решить и более мирным способом, как мне кажется.

— Отказ от хольмганга означает позор, — со вдохом объясняет блондинка. — В старые времена это значило и лишение имущества и прав. Но Магнус — сын ярла, если он себя опорочит таким отказом, то даже в нашем современном мире это будет означать полную потерю репутации. Его просто никто уважать не будет.

— То есть у вас кто угодно может вызвать на этот поединок, навалять и быть правым?

— Нет, поводом может послужить только серьезное оскорбление. И Магнус, формально, его нанес. Обвинил ярла в том, что тот не в состоянии защитить свои земли.

Мрачный паренек тоже тут, сидит прямо на настиле у дома, вытянув ноги.

— А второй кто, тоже сын? — я опять залипаю в того, подкидывающего монетку.

— Да, это Свейн, — Инга неожиданно смущается, словно мечется между неприязнью и симпатией. — Младший сын. Он немного… странный, в общем.

— Странный? — переспрашиваю, разглядывая.

Что в этом месте может быть страннее, чем ходячие трупы, кровавые разборки и прочая древняя дичь? С виду нормальный парень. Может и худоват, по сравнению с остальными. Ну навязчивое расстройство с этой монетой, бывает. Зато никому не угрожает и не скалится издевательски, как остальные.

— Ну… — северянка запинается и краснеет. — Его не очень любят местные, короче говоря. Но после пары поединков, в которых он победил, скажем так, терпят. Даже ярл плюнул на то, чем он занимается.

— И чем? — я продолжаю допытываться, уже заинтересовавшись чем можно так выбесить ретроградов.

— Не мужским делом… — совсем тихо отвечает она и окончательно алеет.

Я несколько секунд непонимающее на нее смотрю. Меня осеняет догадка:

— Так он что, из этих… Ну, которые… — я запинаюсь. — Не по женщинам?

— Именно так его назвали те, кого он вызвал на хольмганг. Но тут ситуация еще хуже.

Боги, что там еще хуже? С йотунами или горными козлами? Я уже окончательно теряюсь, рассеянно продолжая смотреть на Свейна. Он, почувствовав мой взгляд, отрывается от монеты, усмехается мне и подмигивает. Я спешно отворачиваюсь, вопросительно подняв брови.

— В общем, он сейдом занимается, — сознается Инга с видом, словно парень котят топит. — Магией, которую только женщины могут практиковать.

Тьфу ты! Я плююсь не только мысленно, но и натурально, и качаю головой. И парня из-за того так гнобят? Шовинисты. Или феминисты? Хтонь, короче притеснение по магическому признаку.

Я даже спрашивать уже не хочу, почему это плохо. Просто осуждающе смотрю на блондинку, которая уже пятнами идет от неудобной темы разговора.

— А почему он, темный такой? — неуклюже меняю я тему разговора.

Братья похожи чертами лица, но вот только у Свейна угольно черные волосы, под стать одежде. Помимо того, что его не растянуло в размерах, как почти всех северян. Что они вообще едят такое?

— Из-за сейда, — Инга опять волнуется, отводя глаза. — Он ушел в горы, за знаниями, а вернулся… вот такой.

Тему я сменил неудачно. Значит он почти как я. Только я белая ворона против своих темноволосых родственников, а он наоборот — черная. Мне становится любопытно поболтать с этим изгоем. Тем более он сейдкона? Как они называются, если мужского пола?

Я смотрю на потерявшую самообладание Ингу и решаю не продолжать это обсуждение. Тем более, что из дома выходит ярл и все разговоры стихают. Даже пацаны, остервенело лупящие друг друга, тут же убегают к родителям.

Хакон неторопливо оглядывает собравшихся, словно запоминая каждое лицо. Кому-то кивает, на кого-то хмурится. На нас опять усмехается.

— Бой длится до… — ярл делает истинно театральную паузу и толпа замирает, перестав дышать: — признания поражения.

По рядам проносится гул, люди активно перешептываются и я хмурюсь, не понимая их реакции. Поражение — это же не про оторванную голову?

— Убийство запрещено, — слегка недовольно подтверждает мою догадку Хакон. — Допустимы любые увечья, не несущие смертельной угрозы. Победитель выбирает уместное возмещение ущерба. Но, если проигрывает Магнус, сын ярла Генрика, то он больше не посмеет ступить на наши земли.

Последнее он добавляет с таким злорадным удовольствием, что Магнус злобно сплевывает, а я задаюсь вопросом, что между ними такое произошло. Уж слишком ярл сильно хочет, чтобы наш северянин проиграл.

— А что… — хочу я озвучить это Инге, но ярл дает отмашку рукой и мое внимание целиком переключается на бой.

Не смотря на дубак, оба соперника оголяются по пояс. Татуировки рун вспыхивают на их телах и кожа окутывается мелкой взвесью силы. У обоих в руках топоры такого размера, что ими легко можно освежевать мамонта.

Как с таким оружием избежать смертельных увечий? Я быстро оглядываюсь, но зрители возбужденно поддаются вперед, не обращая внимания на сверкающие лезвия. У всех на лицах азартные улыбки.

Даже Богдан потирает руки и остальные парни заинтересованно смотрят на арену. И только Инга и Илена зеркально вцепляются мне в руки, сидя по бокам. Боюсь, к концу боя мне снова придется идти к целителю, чтобы избавиться от следов такого женского внимания.

Северяне делают круг по краю насыпи, перекидывая топоры из руки в руку. Песок под их ногами проминается и скрипит. В одно мгновение они бросаются в центр.

Оружие со звоном скрещивается, выбивая натуральные искры. Охренеть, я думал такого не бывает. Магнус резко отпрыгивает назад, уводя ведущую руку вверх и топор Дага летит в небо, приземляясь рядом с офигевшим Володей.

Северянин демонстративно отбрасывает свой топор и они тут же сшибаются, перехватывая друг друга за поясницу. А я понимаю, почему они вышли на бой вооруженные. Первый ход — кто кого обезоружит. Я невольно радостно вскрикиваю нашей первой победе, сразу же причислив Магнуса на нашу сторону.

Противники колошматят друг друг с минуту, под мощными кулаками проминаются мышцы, что-то хрустит, но ни один не отступает, только глубже закапываясь ногами в песок.

Наконец Даг решает изменить позицию и подныривает под Магнуса. Тот не теряется и локтем врезает по хребту. Белобрысого от удара впечатывает в землю, да так, что он набирает песка в распахнутый от боли рот.

Пока он отплевывается, Магнус размеренно обходит вокруг, примеряясь к ребрам ногой.

— Добивай! — я не удерживаюсь и ору и друзья тут же подхватывают. — Вали его!

Северянин добро ухмыляется нам, замахивается и скользкая гадина под ним выворачивается, дергая за ногу. Даг тут же бросается сверху, упираясь в пах и зажимая горло рукой.

И в дело вступает сила. Я вижу, как переплетаются потоки, пытающиеся разорвать друг друга. Воздух вокруг лежащих тел дрожит, нагреваясь. Лицо Магнуса багровеет от недостатка кислорода.

Хтонь, почему он не сбрасывает его? Даг, конечно, здоровенный, но в массе точно проигрывает. Я отрываюсь от сиденья, пытаясь разглядеть, что там происходит.

Силы лоскутами бьются и среди этого мельтешения я вижу что-то странное. По самой земле едва заметным туманом вьется серая муть. Она впитывается в песок под телами и мелкими каплями въедается в Магнуса.

Он вздрагивает, хрипит, бьет по ребрам Дага, а тот с ухмылкой сидит сверху и что-то бормочет. Я не чувствую хаос, не чувствую даже враждебности, просто наглость, высокомерие и… еще что-то.

Снова оглядываюсь, никто не обращает внимания. Большинство наблюдают с распахнутым в восхищении ртом, часть кричит, подбадривая, дети снова колотят друг друга палками.

И только младший сын, Свейн, прекратив свое маниакальное подкидывание, сжимает монету в кулаке и смотрит на брата. И в его взгляде перемешано отвращение, удивление и возмущение. Мать твою, что может вызвать такие чувства у того, кто и сам занимается не пойми чем?

Магнус с протяжным хрипом сталкивает с себя северянина. Мне кажется, что я слышу, как трещат суставы, столько сил вложил он в этот освободительный рывок. Но Даг легко откатывается в сторону, а наш северянин лежит, не в силах подняться. Он уже не хрипит, а булькает, задыхаясь.

— Вставай! — я вскакиваю, охваченный дурным предчувствием.

Происходит какая-то полная хрень. Я опять ничего не понимаю. Кроме одного — я должен вмешаться, иначе нам всем конец.

Глава 15

Меня раздирают слишком противоречивые чувства. Силы на арене, на первый взгляд, столкнулись равные. Но Магнус явно проигрывает, и по причине, которая мне кажется нечестной.

Что делает Даг, я не понимаю. Только чувствую, что происходит странное. Неправильное. Или мне так хочется думать? От этого возникает острое желание взвыть. Если Магнус проиграет, нас отсюда вышвырнут вместе с ним.

Руки дрожат от нетерпения. Набросить на хмыря сеть Нергала? Хтонь, что делать?

Магнус начинает синеть. Даг его не касается, кружит вокруг акулой и скалится, едва заметно, но я вижу его наглую рожу, словно он рядом. Мысли окончательно путаются, а гул голосов приводит в бешенство.

Все тут хотят крови. Я вдруг ощущаю единое желание толпы и оно меня увлекает, уносит в темноту.

Единственное, что меня удерживает от погружения в это безумие, это девчонки. Они якорями впиваются в руки, болью удерживая на грани. Тонкой слабой нитью.

Я цепляюсь за эмоции Свейна. Он в гневе, искреннем и праведном. Твою ж, долбанная эмпатия! Как же ты, тварь, вовремя включилась. Сознание начинает метаться от одной эмоции к другой, путаясь.

Отчаянно пытаюсь отрезать всех от восприятия, оставив только свое.

— Олег… — я говорю очень тихо, но целитель меня слышит.

Возможно и видит, я же почти отключаюсь, но чувствую его силу. Огонь и лед. К такому не привыкнуть, его силу не перепутать ни с чем другим.

Миг и меня отпускают чужие чувства, вулкан разнообразных всплесков тухнет. И у меня получается посмотреть на арену почти равнодушно.

Серая мгла не имеет источника, насколько я могу сейчас видеть. Только затухающий след эмоций Дага вынуждает осознать, что это его рук дело. Не хаос, но точно злобная сила.

Я тянусь разом ко всем, силясь понять, что питает их. Чужая сила сбивает с толку. Свейн реагирует на мои попытки, я вижу, как вокруг него вспыхивает сияние, а его взгляд направлен на меня. Младший сын отвлекается от брата и хмурится. Чувствует или видит?

Я отпускаю символы ифритов, натравливая не на людей, а на туман, что стелется по земле. Они загораются и тухнут, оседая. Никакого отклика, но Магнус наконец вдыхает воздух. Могучая грудь поднимается, руны начинают светиться сильнее.

Даг дергает головой, переводит взгляд куда-то за наши спины, всего на краткий миг. И в этот момент Магнус рывком кидает себя к противнику, перехватывает за ноги и заваливает.

Едва уловимое движение рукой, локоть белобрысого оказывается в захвате и с хрустом ломается. Даг орет и другим локтем бьет в переносицу, вбивая, кажется, нос внутрь черепа.

Они оба вырубаются на полсекунды, но тут же вскакивают, отшатываясь. И я понимаю, почему так гудела толпа, когда ярл объявил условия поединка. Ни один из них не сдастся.

Даг прижимает сломанную руку к телу, лицо Магнуса заливает кровь. Но во взгляде каждого решимость. Победить любой ценой.

Что-то отвлекает меня, оттягивает от зрелища. Инга снова впивается когтями в свежие раны. Она смотрит на меня, в ее глазах проносится буря эмоций.

— Помоги, — одними губами просит северянка.

И что я могу сделать? Меня окатывает холодным воздухом сзади. Я непроизвольно оглядываюсь и вижу какую-то скрюченную фигуру, стоящую на самой верхушке холма.

Сила от нее течет ленивым потоком, огибая препятствия. Обычная сила. Дага подпитывают. А значит…

«Саша, помоги союзнику, подпитай» — решаюсь я — «Только тихонько…».

Рыжий даже не оборачивается ко мне. Вспышка и привычная родная сила молнией отправляется в Магнусу. Я же отправляю нити Нергала к источнику подпитки соперника. И наконец получаю ответ.

Злоба, даже ненависть, откровенно желание уничтожить. Без сожалений натравливаю смертельную сеть и краем уха слышу всхлипывание. Но и меня ведет в сторону, заваливая на Ингу.

Я плюхаюсь на задницу и прижимаюсь к блондинке. Северянка лишь сжимает мою руку, делая вид, что ничего не происходит. С трудом фокусируюсь на светлом пятне песка. Противники уже сошлись в рукопашную. Даг исступленно молотит целой рукой, нанося удары четко по схеме — корпус, челюсть, макушка.

Магнус вздрагивает от попаданий, но упорно продолжает толкать соперника к краю, где стоит ярл. Хакон сжимает зубы, чуть кивая в такт ударов сына.

Оттеснив белобрысого до дистанции в полметра от отца, здоровяк пригибается и мощным ударом бьет в челюсть. Зубы и кровь летят прямо в лицо Хакона, наконец заставив того отклониться.

Синхронный вскрик и десятки людей приподнимаются с мест в едином порыве. Даже меня отрывает на пару сантиметров. От резкого вздоха морозным воздухом обжигает горло, пробираясь в легкие.

Голова Дага с хрустом отклоняется назад и ярл отступает, избегая удара. Но парень внезапно распахивает глаза и резким тычком в голень отправляет Магнуса в полет. Шипение северянина сливается с аналогичным звуком среди зрителей.

Магнус перекатывается вперед, поднимаясь, а Даг, наклонившись, загребает песок в руку, швыряя в лицо противника. Ну не сучара ли? Мне даже думать не хочется, что я бы сделал так же.

Я вдруг замечаю, что Илена светится. Рыжая, навострив уши, готова рвануть на подмогу. Я совершаю абсолютно дурацкий поступок, но единственно эффективный. Щелкаю ее по ушам.

Но это помогает, и Илена удивленно моргает, переключаясь на меня. Мотаю головой — не лезь. Что-то мне подсказывает, окажись один из нас на песке, и хольмганг ждет уже каждого.

Магнус тем временем, не тратя силы на то, чтобы очистить глаза, слепо, но безошибочно несется на врага и плечом отбрасывает за круг. Даг успевает вскинуть руку, удивленно вскрикнуть и влетает затылком прямо в здоровенный камень, отключаясь.

— Аааах, — выдыхает толпа.

Белобрысый не шевелится, но похоже что дышит. Мое внимание привлекает его сжатый окровавленный кулак. В нем отблеск короткого лезвия и я медленно поворачиваюсь к Магнусу.

Тот держится за бок, в районе подреберья и сквозь его прижатые пальцы сочится кровь. Гад успел его пырнуть… Магнус падает на колени и, пьяно мотнув головой, падает лицом в песок.

Все разом начинают вопить, возмущаться, торжествовать, выводя меня из ступора. К обоим сыновьям ярлов подбегают люди, щупают пульс. Магнуса осторожно переворачивают на спину, убирая руку от раны.

Насколько мне видно, кровь идет, но не бьет фонтаном. Нож вошел в опасной близости от печени, чуть выше и было бы готово северное фуа-гра. Вспышка силы, короткие кивки от местных лекарей и ярл поднимает руку, призывая к молчанию.

Никто не усаживается обратно, все нетерпеливо стоят на ногах, ожидая объявления результата. Мне выражение лица Хакона не нравится. Мужик смотрит на своего сына, словно ожидая, что тот очнется и продолжит бой.

Как я понимаю, приводить в чувства магией лекари не имеют права. Только проверить, что пациенты выживут. Значит Магнусу и правда повезло, ничего не задето. Но оба в отключке, это ничья?

— Он победил! — неожиданно выступает вперед Инга, указывая на нашего. — Твой сын первым выбыл из строя!

— Он не проиграл, — ворчливо переиначивает ярл. — Но Магнус и сам не стоит на своих ногах.

— И что решишь, ярл? — подает голос Свейн, прищуриваясь на отца с недоброй усмешкой.

Я никак не могу понять на чьей стороне странный парень. Он вновь подбрасывает монетку, ловит и рассматривает ту, как раздавленного таракана. Ярл нервно дергает плечом.

— К Магнусу, сыну ярла Генрика, никаких претензий нет, — Хакон быстро берет себя в руки и из голоса пропадает презрительность. — Он и его спутники — почетные гости на нашей земле.

Ярл делает знак рукой и лекари приводят в сознание сначала Дага, а затем и Магнуса. Он резко садится и оглядывается, опускает голову, рассматривая рану. Я чувствую исходящий от него гнев, но северянин ничего не говорит.

Белобрысый же, очнувшись, с досадой плюется и хмуро переглядывается с отцом. Я еле сдерживаю злорадную ухмылку. Чтобы тут не произошло, но их план не сработал. И что дальше?

— Для того, чтобы доказать, что я в силах противостоять любой угрозе, — громко говорит ярл, — днем мы отправимся в лес. Я сам возглавлю охоту на тварей, посмевших напасть на наших гостей. Тебя это устраивает, сын Генрика?

Магнус кивает, а ярл смотрит прямо на меня.

— Приглашаю и благородных южан присоединиться, — с официозом предлагает он. — Нам нечего скрывать от союзников.

Пока Инга переводит, мы с ярлом сверлим друг друга взглядом. Я никак не могу понять, что стоит за его словами. Его эмоции, когда он их скрывает, не считать. С таким ворохом амулетов, что висят на его шее, думаю он не только закрыться может, но и кое что пострашнее.

— Мы с большим удовольствием присоединимся к охоте, — отвечаю, натягивая дежурную улыбку.

— Значит, договорились, — улыбается он в ответ более умело. — Мы предоставим вам все необходимое. Снаряжение, оружие, одежду. Для дорогих гостей — только самое лучшее.

Я благодарю и ярл уходит, даже не взглянув на сына. Подвел батю, что уж. Я кручу головой, пытаясь найти человека, который магичил какую-то хрень за спинами. Но там уже никого нет, только потихоньку расходятся зрители.

— Может вам лучше остаться в деревне? — неуверенно спрашивает Инга.

Может и лучше. Вряд ли мы нанесем оскорбление своим отказом. Но я уже принял предложение ярла. И, если он действительно считает, что там нет демонов, то будут новые жертвы.

Все эти усмешки и скрытность не означают, что все это дело рук Хакона. И пока нет доказательств, придется это допускать. Тем более что мы на его земле и среди его людей. И наша отважная шестерка, ладно пусть восьмерка, не справится с таким количеством живых противников. Даже с учетом одной летающей боевой особы.

— Все будет нормально, — повторяюсь я, на этот раз персонально для блондинки.

А сам посматриваю на Володю. Прорицатель пожимает плечами. Как-то он слишком расслабился. И постоянно что-то жует.

Богдан с Магнусом отправляются за вооружением, а мы в новый дом, который нам выделили, приняв уже официально. Он стоит на отшибе, на вершине невысокого холма. Добротный, просторный и достаточно вместительный, чтобы разместить пару таких компаний, как наша.

Пока все занимаются своими делами, я выхожу к лесу и достаю телефон. Экран треснул, но выдержал дорожные приключения. Только вот сеть не ловит. Я даже забираюсь на сосну, но без толку.

Меня беспокоит то, что я не указал точное место, куда мы едем. С другой стороны, Инга наверняка сообщила и, в случае, если мы тут все пропадем, хотя бы будет известна область поисков.

Если ярл не скажет, что мы уехали… Хтонь, паранойя, отстань ты уже. Воображение подкидывает сто и один способ, как избавиться от малочисленной группы людей в отдаленной и глухой местности.

И погода нашептывает мрачные мысли. Небо плотно затянуто низкими серыми облаками. Вокруг унылые лысые горы, на вершинах которых уже лежит снег. От ледника, который где-то рядом, воздух холодный и сырой.

Иду в дом ярла, он же, судя по всему, местная администрация. Хакона на месте нет, но он мне и не нужен. Цепляю по пути Ингу и прошу ее узнать, есть ли возможность позвонить.

Северянка довольно долго беседует с пожилой женщиной, сидящей с каким-то бумагами за одним из длинных столов. И приносит мне неутешительные новости:

— Связи нет, уже сутки. Буря опять повредила вышки, а ночью ливень размыл дорогу, в нескольких местах сошли сели. Тут есть рации, но их дальности не хватит, чтобы достучаться до ближайшего города. В соседнем поселении есть вертолет, на экстренный случай. Но слишком плотная облачность и может подняться сильный ветер в любой момент. В такую погоду они не летают.

— То есть…

— Мы отрезаны, — вздыхает девушка. — И неизвестно надолго ли. Все таки нам не повезло и стихия накрыла раньше. Придется ждать погодное окно. Если не распогодится в ближайшие дни, то…

— Сколько может занять ожидание? — я уже предчувствую, что ответ мне не понравится.

— Может и месяц. В это время года такое тут нормальное явление, ремонтники не сунутся, пока на дорогах опасно. Все будут ждать, пока не станет спокойнее. Местные привыкли.

Значит мы тут застряли, без связи и возможности выбраться. Я пытаюсь прикинуть, сколько придется добираться на своих двоих. Сутки, двое? Насколько опасны эти обвалы и здешние леса? Вот хтонь…

Ладно, надо налаживать общение с местными, пока мы полностью от них зависим. Никого не оскорблять, морды не бить и стараться лишний раз на глаза не попадаться. План простой.

Примерно такой инструктаж я и провожу друзьям перед выходом. Ни в коем случае не поддаваться ни на чьи провокации. На всякий случай внимательно смотрю каждому в глаза.

Богдан обиженно пыхтит, сразу восприняв это на свой личный счет. Я бы заверил его, что это не так, не поглаживай он при этом секиру. Остальные лишь кивают с серьезным видом.

— А как же твои родители? — спрашивает Илена.

— Надо найти достойный предлог, чтобы уехать от гостеприимного ярла, — у меня на этот счет пока плана нет, только очередная безумная идея. — Вечером я попробую с ним поговорить, посмотрим, что из этого выйдет.

***

На охоту собирается прилично народу. С полсотни человек с ружьями, топорами и даже луками. Мрачная толпа выглядит так, словно собралась сжигать ведьм. Хотя, может драуги для них и похуже будут.

Боги, я надеюсь, что жечь их не надо будет. Я так и не спросил у Инги, что за ритуал нужен, чтобы окончательно упокоить эти ходячие трупы. И я искренне надеюсь, что только их мы и найдем.

Быстро раскинутый поиск не находит следов хаоса. Если случится прорыв, Володя должен это увидеть. По-крайней мере я на это рассчитываю.

Хакон, перекинув через плечо мощную винтовку с прицелом, формирует группы и распределяет зоны для каждой. Они проверяют рации, договариваются о периодах связи и канале.

Наша группа оказывается самой многочисленной. Илену мне так и не удается отговорить идти с нами. Рыжая ожидаемо устраивает гневный скандал, угрожая сначала покусать, а потом воплотиться и все равно прилететь, чтобы надрать наши задницы.

К нам присоединяется один из наших исцеленных водителей и пара местных. И начинается охота…

Действие, звучащее увлекательно, оказывается очень скучным. Мы тупо бродим по лесу, растянувшись цепочкой. Периодически попадаем под моросящий дождь. Никого, кроме вспугнутых птиц, в первые несколько часов, мы не обнаруживаем.

Магнус находит и бережно собирает какие-то грибы, подозрительно довольно мне подмигивая при этом. Володя читает нам занудную лекцию о местной флоре и фауне, после чего наша цепочка растягивается еще сильнее.

Так мы и ходим в тишине, прерываемой шипением рации. Пока один из местных не останавливается, подав знак всем подойти.

— Что там? Что там? — Саша даже подпрыгивает от радости, что наконец что-то происходит.

Но это оказываются следы животных. Северянин указывает на стволы деревьев, изгрызенные, с клоками застрявшей шерсти и объясняет, что это кабаны и их очень много. Я не понимаю его тревоги, когда он начинает торопить всех уйти подальше.

И тут до нас доносится отдаленный топот. Что-то несется из зарослей, трещат ветки и слышен рык. Я кидаю поиск и чувствую, что это простые животные.

Простые и огромные. С три десятка мощных туш бегут на нас. Мать вашу, кабаны же — как поросята, нет? Мы стоим посреди просеки, вокруг тощие деревца. Магнус делает полный оборот вокруг.

— На деревья! — кричит он.

Его реакция не на шутку пугает всех и тут мы видим кабанов. Мне не показалось — звери тут явно отожрались или у северян и животные тоже на стероидах. Не меньше центнера каждый, а то и больше.

Мы бросаемся врассыпную, к ближайшим деревьям. Я даже не вижу кто и куда бежит, только слышу чей-то вопль сзади:

— Не стрелять! Все наверх!

Как назло я выбираю самый длинный путь. Бегу, чудом не спотыкаясь о кочки и пни, видя только темную полосу леса впереди. Топот уже стоит повсюду, но я не оборачиваюсь, просто бегу и бегу.

Ель, так удобно раскинувшая толстые ветви, оказывается скользкой и я сначала срываюсь, отбивая копчик. Но со второй попытки взлетаю чуть ли не на самую вершину.

Оглядываюсь, тяжело дыша. Ну я и убежал… Меня окружает густой лес, позади меня скалы, а с той стороны, откуда я прибежал — полная тишина.

Пока я раздумываю орать или сидеть тихо, не привлекая внимания, над ухом со свистом что-то проносится. Я кручу головой и кора рядом с моей головой вдруг взрывается, осыпая меня мелкими щепками.

Что за… В меня что, стреляют? Пока до меня доходит, что я забрался настолько высоко, что сижу тут отличной мишенью, возвышаясь над остальными деревьями, следующая пуля прилетает в цель.

Плечо обжигает острой болью, меня отбрасывает назад, мокрое дерево выскальзывает из рук и я лечу вниз, сшибая хребтом ветки.

Глава 16

От мощного удара о землю темнеет в глазах, но каким-то чудом удается не вырубиться. Я не решаюсь пошевелиться и даже дышать перестаю. Хруст прозвучал такой, что я либо сломал позвоночник, либо землю. В ушах гудит, но боли я не ощущаю.

Кислорода не хватает и я делаю короткий вдох. В груди стреляет, в боку колет, плечо начинает пульсировать и неметь. Осторожно шевелю руками и ногами — не отнялись.

Отлично, спину я не сломал. А хрустят подо мной сломанные ветки и рюкзак. Сердце учащенно колотится, но все равно слышу отдаленный звук. Так под неосторожной ногой трещит сухая ветка.

Надо аккуратно подняться и двигаться обратно, к друзьям. Похоже, меня уже ищут. И тут до меня доходит, что искать меня может и тот, что подстрелил. Убедиться, что попал или добить.

«Есть кто жи…» — пытаюсь я связаться с Володей, перед глазами вспыхивает молния и меня мгновенно вырубает.

Включаюсь я тоже в один момент. Распахиваю глаза, поднимаю голову, оглядываясь. Стоит тишина и непонятно, надолго ли я отключился. Судя по тому, что я не еще не остыл от бега, на пару минут.

Хтонь, надо убираться отсюда и думать, что делать дальше. И что это вообще со мной сейчас было. Возможно, опять сотрясение, хоть меня и немутит.

Но от всплеска адреналина я даже боли в плече не чувствую. Опасливо ощупываю куртку, вижу на руке кровь. Зажимаю, морщусь от прострела и поднимаюсь.

Нужно найти укрытие и посмотреть, кто за мной придет. Рядом какие-то скалы и я решаю спрятаться там. Неизвестно откуда берется мысль о том, что нужно скрывать следы и я скачу по редким камням, глазами выискивая подходящее место.

Попытки одновременно прыгать, прислушиваться и осматриваться ожидаемо приводят к падению. Под тихий матерок я больно ударяюсь коленом и утыкаюсь лицом в опавшие иголки, пытаясь защитить раненную руку.

Перевернувшись, выдыхаю, завороженно наблюдая за облачком пара от горячего дыхания.

Лежу я, уставившись в серое небо и думаю. Какого хрена я побежал? И с чего толпа одаренных вообще перепугалась кабанов? Ладно, стада гигантских кабанов, но все же… Кажется, меня там опять накрыло чужими чувствами.

Холодная земля и пара минут спокойствия немного приводят в себя. Но тихий звук сломанной ветки где-то в чаще леса тут же возвращают в реальность, заставив резво подняться.

Друзья, кабаны, стрелок, драуги, демоны… Слишком тут оживленная глухомань. Хватит валяться, до скал осталось пара метров.

В плече ноет, боль нарастает. Я ускоряюсь, стараясь сосредоточиться только на том, куда наступаю. Замечаю среди россыпи крупных камней провал и иду к нему.

Карабкаюсь, забираясь выше, чтобы можно было наблюдать сверху. Голые скалы прихватило легким морозом и ноги скользят так, что приходится раскорячиться, задействовав обе руки.

Рана тут же начинает полыхать, боль мешает концентрации, но я забираюсь на возвышение, прикрытое небольшим выступом.

С облегчением откидываюсь назад, рухнув на плоское плато. Подо мной что-то вздрагивает, трещит и я чувствую, как твердая поверхность пропадает, рассыпаясь.

Я лечу куда-то вниз а сверху летят камни и сияет светлым пятном разлом. Секунда, я даже не успеваю толком испугаться, как мою голову догоняет булыжник и я вырубаюсь.

— Да хватит уже… — со стоном прихожу я в себя.

С опаской озираюсь. Все, больше падать некуда? В пояснице боль, я засыпан каменной крошкой, землей и каким-то мхом.

Дыра, в которую я провалился высоко надо мной, метрах в двадцати. Шевелюсь я с большим удивлением — как я умудрился грохнуться с такой высоты ничего не сломать?

Свет из дыры освещает довольно большую пещеру с песчаным дном и даже какими-то вьющимися по стенам растениями. Первым делом отползаю подальше от провала. Как бы мне еще что или кто на голову не упало.

Пару минут прислушиваюсь. Ни голосов, ни шорохов, только где-то в темноте капает вода. Дальнюю стену пещеры уже не видно, но судя по звуку, она уходит куда-то вниз и вглубь скал.

— Ндааа, — тихо сам себе говорю я.

Наверх мне не выбраться. Звать на помощь — неизвестно кто придет. От попытки связаться я отключился, а значит…

Вызываю поиск, чтобы понять, что меня окружает и снова выключаюсь.

— Да твою ж мать! — крик эхом улетает в недра земли, когда я снова прихожу в себя.

В пещере по-прежнему пусто, а я идиот. Очевидно, что силу мне призывать нельзя… Или нет? Провожу еще один эксперимент, усиляя слух. И в этот раз отчетливо слышу удар своей головы о камни.

Когда сознание возвращается уже с большей неохотой, то просто открываю глаза и лежу, рассматривая пылинки, искрящиеся в свете, падающем сверху. Плечо обжигает огнем, лоб горит.

Я не понимаю, что с моим даром и, предусмотрительно не поднимаясь, сосредотачиваюсь на происходящем внутри, не призывая силу. Научился на свою голову делать это на автомате. Теперь вспоминаю наши занятия с верховной бабулей.

Сила никуда не делась. С трудом заставляю себя не тянуться к ней. И немного охреневаю. Источник оплетен мелкой сетью беспрестанно движущихся сизых линий. И исходят они из моего плеча.

Хтонь, так это что, из-за пули? В меня стреляли каким-то артефактом или она зачарована? А вот это уже совсем нехорошо. Но хоть прояснилось, что меня отрубает.

Потеря возможности пользоваться силой даже для самых простых задач приводит меня в замешательство. Выживальщик в лесу из меня тот еще. А в пещере под землей — тем более.

Хтонь с ним, надо заняться раной. Вытряхиваю все из рюкзака. В карманах у меня только амулет и окончательно разбитый телефон. Всего лишь еще два падения он не выдержал.

Мешочек с волшебной травой от сейдконы остался в доме, его я не стал перекладывать в новые штаны. Мерзкое пойло я принимал за завтраком, значит до утра мне надо добраться до запасов. А то пойду прямиком к хвостатой красотке в горах.

Разложив содержимое выданного нам снаряжения, я тут же понимаю, что треснуло, когда я рухнул с дерева. Это была рация, которая превратилась в крошево пластика и металла.

Бутылке с водой повезло больше. Полуторалитровый стальной баллон превратился в плоскую фляжку, но выдержал. По-крайней мере от жажды я не умру. Как и от голода, потому что кто-то заботливо положил в рюкзак питательные батончики, куски вяленого не пойми чего и банку тушенки.

Странный набор, ну да ладно. Банку можно использовать как снаряд, таким с размаху попадешь в голову — можно и контузить.

А вот из оружия у меня только здоровенный нож на поясе. Ну хоть его не потерял. Правильно, зачем мне обычное оружие, когда я могу призывать пламенеющий меч? Вот я молодец, конечно.

Но что меня действительно радует — так это уцелевшая аптечка. В крепком железном кейсе, который лишь чуть промялся сбоку. Остается вспомнить, что нам вдалбливали в головы на кратком курсе по оказанию первой медицинской помощи в пустыне.

Раздеваюсь до пояса, морщась от боли. Все, адреналин отпустил, сейчас главное успеть, пока не накрыло. Еще одна отключка и я тут и окочурюсь.

Ну хоть попали мне в левое плечо, маленькая, но радость. В отличие от Магнуса, одинаково управляться обеими руками я не умею.

Судя по вялому кровотечению и отсутствию выходной раны, пуля застряла в районе бицепса или дельты. Засела в мясце, как выражается Бэс. Я несколько секунд перевожу взгляд с плеча на нож и обратно.

— Неее, — меня передергивает.

Выковырять пулю, которая не дает мне пользоваться силой — точно плохая идея. Если она не задела что-то важное, то я однозначно задену, воткнув в себя нож. Второй раз мне не повезет. Или третий… Короче, так испытывать удачу не время и не место.

От холода кожа покрывается мурашками, пальцы начинают неметь. Надо торопиться. Заливаю обеззараживающим, промывая отверстие, не жалея, и прокусываю до крови губу.

Сука, как же больно то! В аптечке находится и обезболивающее с антибиотиками. Конечно же в виде инъекций. Сую в рот рукав толстой куртки и хватаю шприц. Руки дрожат и приходится закрыть глаза и минуту ровно дышать, успокаивая себя.

Антибиотик обжигает, растекаясь пламенем под кожей. Из глаз текут слезы, я грызу куртку, стенаю и планомерно обкалываю вокруг. Затем обезболивающее, которое тут же приносит хоть небольшое, но облегчение.

Делаю короткий перерыв, прислоняясь к ледяному камню голой спиной. Вдох и выдох, вдох и выдох. Боль притупляется лекарством, жар немного спадает, я начинаю мерзнуть.

Я до последнего оттягиваю момент, когда нужно воткнуть в растревоженную рану кусок ватного тампона. Но зашить себя я не смогу, от иголок уже и без того мутит.

Орнуть все же приходится, как я не стараюсь стиснуть зубы и молчать. Залепляю широким пластырем, крепко перебинтовываю и одеваюсь. Меня потряхивает, но обезболивающее уже вовсю работает.

Вернусь, найду того, кто собирал мне рюкзак и проставлюсь. Только сначала эту дрянь вытащить из меня надо. Под нормальным наркозом.

Собираюсь, вооружаюсь ножом и маленьким фонариком, который тоже оказался целым и отхожу подальше от светового пятна.

Жду я долго. Свет начинает тускнеть, сначала еле заметно, а потом все быстрее и быстрее. Холод пробирается до самых костей, несмотря на то, что делаю легкую разминку каждые десять минут.

Никто не приходит и сверху не доносится ни звука. Только еще один кусок скалы шумно обваливается вниз. Я съедаю половину запасов и выпиваю почти всю воду, жажда наваливается такая, словно я опять в пустыне.

Думаю уже начать орать «эгегей», но понимаю, что бесполезно. Если бы меня искали, их крики я бы услышал. А раз я не слышу их, то и они меня тоже. А вот кто-нибудь другой может.

Рука снова начинает болеть и поднимается температура. Тяжело вздыхаю и включаю фонарик, светя в темный угол. Луч прорезает мрак и упирается в камень. Я рыщу по нему и вижу провал, уходящий вниз.

— Ну что, хозяйка горы, примешь? — усмехаюсь я, вспомнив древнюю детскую сказку.

Вроде в ней все хорошо закончилось. Бросаю прощальный взгляд на совсем потускневшую дыру наверху и иду вниз.

В любом случае надо двигаться. Либо здесь есть другой выход, либо… Будет мне шикарный саркофаг из целой горы.

Ход то расширяется, то сужается. Временами приходится идти, пригибаясь. Несколько раз я прохожу пещеры, небольшие и гулкие. В них мои шаги разносятся словно по всей горе, затихая где-то глубоко внизу.

В эти моменты я замираю, слушая эхо и кто на него ответит. Но, к моему счастью, ответа не следует.

Воздух становится холоднее и тяжелее, уклон небольшой, но я чувствую что спускаюсь все глубже. Никаких ответвлений на пути не встречается, так что выбора у меня нет, только прямо. Несколько раз ловлю себя на том, что чуть не запускаю поиск. Темнота, сырость и холод начинают раздражать.

Еще и в самых узких местах откуда-то вылезает клаустрофобия. Я начинаю представлять какое количество тонн камня над моей головой и ловлю легкую паническую атаку, начав задыхаться.

Помогает перекус и мат. Родной и русский, он лихо уносится вниз. Это придает мне заряд бодрости и улучшает настроение.

Хватает его ненадолго. Я иду уже хрен знает сколько времени и, вероятно, спустился ниже уровня моря. Похоже, придется возвращаться назад.

И, когда я прохожу очередную пещеру и снова попадаю в широкий длинный проход, уже более ощутимым уклоном ведущий вниз, решаю, что идея была плохая. Плечо горит, ноги гудят и накатывает усталость.

Я останавливаюсь в задумчивости. Жаль потраченного времени и все еще тлеет надежда, что пройдя такой длинный путь, я почти добрался до цели. Но разум настойчиво подсказывает, что лучше идти обратно, пока есть силы.

И тут фонарик мигает. По спине пробегают мурашки. Хтонь, если я сейчас останусь без света и мне придется столько же возвращаться в полной темноте, я точно свихнусь.

Свет гаснет, всего на долю секунды, но я вздрагиваю, чуть не выронив фонарик из руки. Трясу его и яркость возвращается в норму. Фууух. Нет, это точно была плохая идея.

— Ну на хрен! — приободряю я сам себя и разворачиваюсь в обратную сторону.

Нога проскальзывает на мокром камне, я хватаюсь за стены, вляпываясь во что-то влажное и мягкое, стряхиваю с пальцев непонятную слизь. Даже не пытаясь разглядеть, что это было, вытираю руку о штаны и делаю несколько уверенных шагов.

Шурх. Звук, неожиданный и отчетливый, раздается за моей спиной. Застываю. Шууурх. Нет уж, я не буду оборачиваться. Терпеть не могу ужастики, но там дичь начинает происходить именно в тот момент, когда пытаются понять, что же прячется в темноте.

В жопу. Я шагаю дальше, немного нервно и чуть подпрыгивая. Надеюсь, это выглядит устрашающе. Ну или хотя бы с таким психованным не захотят связываться. Сзади все стихает.

Пока выбранная стратегия работает, ускоряюсь. Свет дрожит и скачет по темным сводам, а я молюсь богам, чтобы там не попалась чья-нибудь мерзкая рожа.

Шурх. На этот раз шорох отдаляется, но вместе с ним что-то плюхается в одну из луж на полу. И звучит цокот коготков. Мать твою! Я припускаю, наплевав на устрашение своим сумасшествием.

Если тут кабаны размером с мамонтов, то какие крысы? Если это крысы… Я бегу, спотыкаясь, беспорядочно хватаясь за стены, фонарик скребется о камень. Мурашки несутся вместе со мной и даже, кажется, опережают. Дыхание сбивается, воздуха не хватает и в боку начинает колоть.

Кровь стучит в ушах и я не слышу звуков преследования. Бегу я так долго, как могу. Пока окончательно не выдыхаюсь. Оторвался? Ну вот он, момент истины.

Оборачиваюсь я резко и с вызовом выставляю перед собой нож. Быстро машу рукой, направляя луч света во все стороны. От этого мельтешения начинает кружится голова.

Так, соберись, Игорек. Глубокий вдох и рука перестает дергаться. Медленный выдох и сердце немного успокаивается. Кап. Я высвечиваю блестящую от воды стену. Просто откуда-то сверху неторопливо льется вода.

Свет фонаря выцепляет довольно много пространства. И там никого нет. Хтонь, может мне задом идти? Я пячусь, но через пару шагов плюхаюсь на задницу, опять отбивая многострадальный копчик.

Еще и штаны намокают, тут же обдавая холодом.

— Есть кто? — смело выкрикиваю в ход и чуть поворачиваюсь, слушая ответ.

«Кто… кто… кто» — моим голосом отвечает мне гора. Только с легкой насмешкой. На всякий случай на секунду подсвечиваю свою озверевшую рожу. Кого я хочу напугать, уже не важно. Мне и без того кажется, что крыша поехала.

Поднимаюсь, тихо матеря негостеприимную хозяйку. Шурх. Да вы издеваетесь! Начинаю крутиться, подозревая, что ко мне подкрались со спины. Несколько оборотов и опять матерюсь.

Откуда я пришел? Как назло, тут ровный участок, без наклона и совершенно одинаковые на вид проходы в обе стороны. Как-то рельеф камней, пока бежал, я не запомнил. Ладно, пойду налево. Будет спуск, пойду назад.

Все, никакой беготни, иду спокойно, дышу и в случае чего нападаю первым. Мне кажется, слышу тихий смешок, словно ответ на мои мысли. Посылаю подальше громко и от души. Казаться перестанет.

Шаг, другой, всплеск воды под ногами и снова долбанный цокот. Я уже думаю, что пора доставать боеприпасы в виде тяжеленной банки тушенки. Даже если не попаду, то может отвлеку едой. Вскрыть такую — тот еще квест, у меня будет время уйти далеко.

И только я, приняв это идиотское решение, тянусь снять рюкзак, фонарик вспыхивает и с треском гаснет окончательно. Я пялюсь в темноту, совершенно ничего не видя. От этих усилий перед глазами плывут белые круги.

Шорох справа, совсем рядом, и я резко поворачиваю туда голову. Слева, с хрустом туда.

Что-то шевелится в сырой промозглой темноте и нарастающая паника совсем отключает мозг. Я призываю усиление зрения, совершенно не осознавая этого. Просто все, чего я хочу — увидеть.

И, перед тем, как погрузиться в темноту окончательно, мне кажется, что я замечаю кого-то. Или что-то, совсем рядом. Я падаю и отключаюсь, выставив руку с ножом в ту сторону.

Глава 17

— Эй, парень, ты чего? — приводит меня в чувства низкий рокочущий голос.

Или то, что меня нещадно хлещут по щекам. Я со стоном пытаюсь отмахнуться от очередной затрещины. Это, конечно, не командирский хук, но тоже мало приятного.

Видимость по-прежнему нулевая, я моргаю, тру глаза, но темнота стоит кромешная.

— Кто здесь? — спрашиваю, пытаясь сориентироваться по источнику речи.

— А, сейчас, — голос немного отдаляется. — Все время забываю, что вы, люди, ничего не видите.

Звучат тихие шаги, начинается возня и сопение. Я сажусь и шарю руками по полу в поисках ножа. Вляпываюсь в какую-то грязь, рука погружается в лужу, натыкается на что-то мягкое и дышащее.

Оно издает клацанье зубов, я отдергиваю руку и прекращаю попытки исследовать темноту. Создание издает то ли фырчание, то ли мурчание, и с цокотом убегает.

Возня неподалеку тоже стихает и я начинаю видеть. Приходится снова тереть глаза, теперь от удивления. Светятся сами камни. Или что-то, их покрывающее. Свет очень слабый, голубоватый и мерцающий.

Проступают силуэты, стоящие рядом. Я щурюсь, но толком разглядеть не получается, все еще слишком темно, хоть уже и видны очертания хода, сверкание воды и двое… хм, мужичков?

Даже сидя на полу я понимаю, что они низкого роста, пусть и очень мощные в плечах. Густые длинные бороды, темные лица со сверкающими голубыми отблесками глазами. Это что, гномы?

У меня немного невоспитанно отпадает челюсть, пока я нагло их разглядываю.

— Вы что, не люди? — от изумления вопрос сам слетает с губ.

— Сам ты нелюдь! — один из них смачно плюется и уходит вглубь тоннеля, что-то ворча под нос.

У оставшегося на месте в руках мой нож, который он крутит, рассматривая.

— Это ищешь? — с легкой угрозой спрашивает карлик. — Ты чего нападаешь то?

— А вы чего за мной шли? — откат от пойманный панических атак вызывает злость.

— Дык интересно стало, куда ты бежишь, — он пожимает плечами.

Разговор явно заходит в тупик. Я со вздохом поднимаюсь, отряхиваюсь и обтираю руки о штаны.

— Извините, уважаемый, — меня немного отпускает и я успокаиваюсь. — Мне показалось что это вы нападете. Ошибся, выходит.

Захотели бы меня тут убить, давно бы сделали, пока я в отключке валялся. Мужичок задирает голову, еще какое-то время меня разглядывая, а затем опять пожимает плечами и отдает мне нож.

— Так чего ты носишься то тут?

— Выход ищу, — я оглядываюсь по сторонам и вижу, что свечение уходит насколько хватает глаз. — Не подскажете, где выход?

— Там же, где и вход, — усмехается он. — Ты как сюда попал?

— Да провалился, — я машу рукой налево, поворачиваюсь, машу направо и хмурусь.

Однозначно я не знаю с какой стороны пришел. Голубой свет плавно уходит вниз с обеих сторон хода. И второго мужичка я не вижу, он просто испарился.

— Я Игорь, или по-вашему Ингвар, — решаю я представиться.

— Гиннар, — снова это движение плечами.

— А вы…

— Не человек, да, — короткий смешок гулом отскакивает от стен. — Дверг я, совсем ничего человеки не знают.

— Я не местный, — начинаю я зачем-то оправдываться.

— Заметно, — кивает он. — Воняешь ты, парень.

Я было хочу обидеться на такое хамство, принюхиваясь к себе, но понимаю, что он не про запах. Его кивок указывает на мое плечо, да и взгляд направлен куда-то за спину. Снова пробегают ошалевшие от сегодняшней физнагрузки мурашки и я оборачиваюсь.

Никого там нет. Тьфу ты, от этого места мне сильно не по себе.

— Поможете, уважаемый Гиннар?

— С этим? — он удивленно смотрит на меня. — Нет конечно, это тебе к целительнице надо. Ну и башку той, что мерзость эту сотворила, ясное дело, отрубить. Если не побоишься, Ульв.

— Что значит Ульв? — цепляюсь я за в который раз услышанное имя.

Надеюсь только, что это не какое-то обидное прозвище.

— Дык волк, — дверг чешет бороду и хмыкает. — Или ты и про себя ничего не знаешь?

На этот вопрос у меня четкого ответа нет… То есть тут чуть ли не поголовно все видящие? Я то думал, что особенный какой-то. Хотя, те кто меня так называл, либо и не люди были вовсе, либо вообще между мирами перемещаться могут.

Так, не отвлекаться.

— Поможете на поверхность выбраться? — к демонам новые загадки, меня эти каменные кишки с ума сводят.

— А тебе куда надо то?

Я опять зависаю. А что, можно куда захочу? Такой вариант развития событий я как-то не предусмотрел. Вернуться в деревню ярла и предъявить обвинения в попытке убийства? Ну, вещественное доказательство прямо во мне, зудит и жжется.

Мне не хочется думать, что на друзей тоже могли напасть. Что, вернувшись, я опоздаю. И меня рядом с ними прикопают где-нибудь в лесу. Не хочется думать, что за всем стоит ярл, пусть его винтовку с прицелом я хорошо помню.

Но неизменная паранойя так и шепчет — все мертвы уже, и ты тут сгинешь, если пойдешь за этим гномом. Тьфу, двергом. Значит что? Усугубляем.

— А вы случайно не знаете, где тут еще наши? В смысле такие же не местные, как я? — без особой надежды спрашиваю я. — Я девушку одну ищу…

— Ха, девицу? — вдруг радуется Гиннар. — Ну это дело. И где твоя девица прячется?

Я пытаюсь объяснить, где примерно, по результатам поисков, должна находиться Разумовская. Дверг сыпет неизвестными мне названиями, я на пальцах показываю по сторонам света.

По тому, что я видел при последнем поиске, мне нужно двигаться восточнее. Насколько дальше, я так и не понял, у магической геолокации линейка не предусмотрена, а я толком разобраться не удосужился.

В итоге, Гиннар вроде как меня понимает. Надеюсь, что правильно. Как бы не оказаться еще в большей жопе. Но, по его словам, в том месте, о котором я говорю, только единственное небольшое охотничье поселение.

И лишь один уединенный участок — делянка в глуши. Если уж где и прятать принцессу, то там. В общем, поближе к лесорубам я и прошу меня вывести.

Гиннар довольно кивает и направляется вглубь тоннеля. Я поворачиваюсь в поисках упавшего фонарика, дверг пропадает из поля зрения буквально на секунду. Но, когда я делаю шаг за ним, то его уже нет.

И снова не единого звука, только капание воды. Что за?

— Эй! — возмущенно зову я его.

— Ну ты идешь? — слышу приглушенный ответ откуда-то из стены.

Я ощупываю холодные камни в поисках потайного хода. Рука вдруг проваливается, погружаясь прямо в поверхность. Отшатываюсь назад. Мне что, с разбега в стену бежать?

Ну уж нет, я достаточно сегодня отрубался. Со счету сбился сколько раз. Пока я стою и раздумываю, прямо из стены появляется недовольная рожа Гиннара. Он осматривает меня с головы до ног:

— Пригнись только, а то лоб расшибешь, — и опять исчезает.

Прикасаюсь к стене, нахожу края невидимого прохода. Ощущения, конечно, странные — не воздух, но и не понять что такое. Я несколько мгновений смотрю на свои руки, погруженные прямо в камень, набираю воздуха в легкие, зажмуриваюсь и, согнувшись, иду в стену.

Преодолеваю легкое сопротивление и чувствую, что на свободе. Открываю глаза и ничего не вижу, я снова в густой тьме. Машу руками, попадаю по двергу. Судя по шлепку, я ему отвесил подзатыльник.

— Мьёльнир тебе в задницу, человек! — недовольно вскрикивает он. — А, опять забыл. Сейчас, погодь.

Я сдавленно извиняюсь, дожидаясь пока Гиннар снова шебуршится, включая блеклую подсветку. Этот тоннель не особо отличается от того, из которого мы пришли. Кроме того, что в нескольких шагах впереди развилка.

Идем мы долго и по настоящему лабиринту из проходов и пещер. Гиннар периодически прислушивается, перед тем как выбрать очередной поворот. Мне кажется, он водит меня кругами или в обход чего-то. Не знаю, может их города…

На вопросы о том, где и как они живут, мой проводник не отвечает, только качает головой. И мрачнеет с каждой минутой.

Я чувствую, что дышать становится легче и теплеет, относительно пронизывающего холода, продирающего до костей в начале пути. Значит, точно идем к поверхности.

Свое испортившееся настроение дверг объясняет сам, когда останавливается в небольшой пещере с низким потолком. С дальней стороны долетает свежий ветерок. Я понимаю, что там выход и мы наконец дошли.

— Твари там шастают, — хмуро сообщает мне он и возмущается. — По земле Мидгарда! Чувствую я, что ты уже с ними встречался, — дверг тычет мне в живот, прямо в шрам, оставшийся от паучков Высшего.

— Да, в пустыне, дома и тут, — киваю, немного отступая.

— Не нравится мне все это! — заявляет Гиннар и смотрит вопросительно.

— Согласен, мне тоже, — я не совсем понимаю, что он от меня хочет услышать. — Валить их надо.

— Куда? — мужичок непонимающе моргает.

— В смысле уничтожать, — я немного смущаюсь, подбирая слова. — Демонов. Хаос. Мы этим и занимались. Там, в пустыне. И тут будем.

— Вот и славно, — Гиннар тут же добреет и широко мне улыбается. — Сюда они тоже иногда забираются. Мы, в общем-то и подумали сначала, что тварь шастает. Наверх же нам нельзя, людям самим придется справляться.

Я смутно понимаю, о чем он. Их звали, а они не пошли? Или не могут? С виду он крепкий конечно, хоть и ростом не вышел. Да кто их знает, на что они способны? Но я киваю с умным видом, мол, понимаю и сочувствую.

— Давай меняться? — дверг хитро прищуривается.

Что предложить для обмена подземному жителю, я не знаю. Эээ, банку тушенки? Как-то убого. Самое ценное, что у меня есть — это нож. С ним мне расставаться очень не хочется, но отблагодарить за помощь нужно.

Впрочем за то, что он вывел меня из этой горы, я готов отдать все.

— К сожалению, я немногое могу предложить, — я протягиваю ему последнее доступное оружие.

Он шустро выхватывает из моей руки нож, убирает куда-то в недра мешковатой одежды и достает из-за пояса короткий кинжал, бережно передавая мне.

Достаю наполовину из ножен, рассматривая. В слабом свете я вижу темную гладкую рукоять, слегка изогнутое лезвие. Никаких украшений или драгоценных камней. Пожалуй, будет получше моего ножа, хоть обмен мне и кажется странным.

Я искренне благодарю, пристраивая его на своем поясе. Дверг кладет руку на мою, привлекая внимание.

— Береги, он тебе пригодится, — он пристально на меня смотрит и кивает в другой конец пещеры. — Выход там, у дуба иди налево.

— У какого ду… — я смотрю в ту сторону, а когда поворачиваюсь обратно, дверга уже нет.

Как нет и хода, через который мы пришли. Провожу рукой по шероховатому камню — твердый. Сияние начинает затихать и, сказав еще раз спасибо в стену, тороплюсь выбраться наружу.

Морозный ночной воздух опьяняет и покалывает лицо. Боги, как же хорошо. Несколько минут я просто стою и с удовольствием дышу, пока не начинает мерзнуть нос.

Позади меня темнота гор, впереди — темнота леса. Сквозь бешено летящие по небу облака пробивается лунный свет. Поднялся сильный ветер, а значит есть вероятность, что к утру все это сдует.

Дуб обнаруживается сразу, мимо такого огромного дерева не пройдет даже такой, как я. Я отличу разве что елку от березы. Остальные деревья для меня просто… деревья. Но дуб возвышается над верхушками елок и прочей растительности, раскинув толстые ветви во все стороны.

Налево нет никакой тропы, но направления легко придерживаться, ориентируясь на громады скал и периодически показывающуюся низкую луну. Я стараюсь идти очень медленно и осторожно, не поднимая шума.

Делянку я замечаю издалека. Теплый живой свет маяком полыхает среди леса, его зарево видно задолго до того, как я подбираюсь ближе. Последние десятки метров я крадусь, прижимаясь к стволам деревьев и земле.

Для начала нужно понять, тут ли императорская дочь и сколько людей ее охраняют. А потом… Хтонь, потом надо выбираться к поселению, оно где-то в паре километров на юг. А там уже соображать, помогут ли мне или тут все заодно.

Длинный дом из неотесанных грубых бревен стоит на расчищенной поляне. Широкое крыльцо с фонарями, пара занавешенных окон, откуда тоже виден свет. И большой костер перед ним.

Из трубы на крыше валит дым, а сбоку под навесом поленница. Сначала она привлекает мое внимание, потому что там, в огромном пне, воткнут топор.

У огня двое здоровяков. Они сидят на бревне, в руках кружки, на плечи наброшены дутые куртки, подбитые мехом. Лица и позы расслабленные, они смотрят прямо в костер, тихо о чем-то разговаривая.

А значит меня, крадущегося за пределами света, не увидят. Кинжал это, безусловно, очень хорошо. Но вот вот топор с длинной ручкой еще лучше. Ближнего боя с такими амбалами лучше избегать.

Кажется, новое оружие я добываю полчаса, не меньше. Двигаясь буквально по сантиметру в минуту, я крайне осторожно обхожу уложенные поленья. Задеть их хоть пальцем и вся конспирация к демонам.

Чтобы достать топор, дожидаюсь громкого треска костра, который заглушает все другие звуки. Расшатываю крепко засевшее лезвие и под «выстрел» дерева резко выдергиваю, замирая.

Сидящие ко мне спиной северяне не оборачиваются, а я подкрадываюсь к дому сбоку, ища другие окна. Надо убедиться, что Разумовская внутри. Вдруг это безобидные лесорубы, а я на них с их же топором… Неудобно получится.

Вроде внутри слышны голоса, но сейчас треск огня больше мешает, чем помогает. Самое ближайшее ко мне окно тоже занавешено и там темно. Я прислоняю ухо к холодному стеклу, минуту вслушиваясь.

Решаю обойти поляну и попробовать подобраться к дому с другого края. И, обходя поленницу, направляясь в лес, слышу крик.

— Нет! — чистый высокий голос Ольги прорезает тишину.

Сидящие у костра подскакивают, оборачиваясь. И замечают меня. Между нами всего пара метров, которые кажутся мне километром.

Я бросаюсь вперед, перехватывая топор обеими руками и игнорируя резкую боль в плече. Северяне теряются на долю секунды, но тут же разбегаются в разные стороны. Один кидается в сторону леса, второй на меня.

Резко ухожу в сторону, обухом сбивая амбала с ног, как кеглю. Бью не в кость, но со всей дури. Он падает, задыхаясь от боли, раскрывает рот. Я моментально отпускаю оружие и боковой удар в челюсть усиливается его собственным весом. Голова откидывается и парень падает на землю уже без сознания.

С этим мне повезло, вынести с одного удара, а вот второго еще догнать нужно. За подмогой он побежал или нет, оставлять за спиной его нельзя.

Я бегу так быстро, что забываю дышать и легкие разрываются. Но моя цель ясно видна. С северянина слетела куртка и его белая рубашка пятном мелькает впереди среди деревьев.

Он виляет, пытается укрыться за мощными стволами, но слышит, что я догоняю и резко разворачивается мне навстречу. Этот еще здоровее первого, топор так и остался на земле, но убивать никого я и не хочу.

Я даже не пытаюсь затормозить, просто сношу его и мы вместе улетаем в дерево. От удара что-то хрустит, его кулак попадает мне по уху, оглушая. Я отвожу левое плечо в сторону, защищая и подвожу правую руку снизу, впечатывая здоровяка затылком в ствол.

Челюсть клацает и, судя по крови, прилетающей мне в лицо, он откусывает себе язык. Но это его не отрубает, хоть и сильно дезориентирует.

Вцепляюсь в его голову обеими руками, вбивая в крепкое дерево. С третьего удара его глаза мутнеют и закатываются, он начинает оседать на землю, булькая. Хтонь! Поворачиваю его голову на бок, прислоняя к стволу.

Вздох, сожаления к демонам и я уже мчусь назад, к пляшущей светом поляне.

Первый по-прежнему на земле, дверь закрыта, значит либо нас не слышали, либо решили не высовываться. Но крик Разумовской все так же стоит в ушах и я, уже не таясь, взбегаю по широким ступеням.

Я врываюсь в дом, просто прорубая себе путь. Кажется, разношу дверь в щепки, не теряя времени, чтобы проверить заперта она или нет.

Меня обдает теплом и немного ослепляет десятком горящих свечей. Но, даже быстро проморгавшись, своим глазам мне поверить сложно.

Глава 18

Картина, представшая передо мной не столько сюрреалистичная, сколько совершенно неожиданная.

Небольшая комната вся уставлена свечами, у правой стенки печь, полыхающая жаром и уютно потрескивающая дровами. Посередине стоит массивный стол. Поверхность заставленная кружками, стаканами и тарелками так, словно тут прошла знатная пирушка.

С одного краю дремлет, опустив руки на голову, здоровяк, а с другого сидит второй.

А императорская дочь устроилась прямо на столешнице, подобрав под себя одну ногу и заплетает северянину косичку в бороде. Косичку, лять!

— Игорь? — поворачивается она и удивленно хлопает пушистыми ресницами.

— Какого… — только и успеваю пробормотать я.

Бугай порывается вскочить на ноги, рука его уже тянется к полену, лежащему рядом, но тут Ольга, чуть нахмурившись, хватает его за эту самую косичку, подхватывая и остальную бороду, и со всей силы бьет головой о стол.

Посуда звенит и подпрыгивает, тарелка, стоящая у края, падает на пол и разбивается. Северянин сползает с лавки, заваливаясь назад. Второй пытается поднять голову с рук, издав недовольный стон. Разумовская подскакивает и поленом добивает его, отправляя обратно в царство снов.

Я так и стою с топором в дверях, ошарашенно за этим наблюдая. Принцесса сдувает выбившийся локон с лица, с улыбкой оглядывается и взгляд ее карих глаз обращается ко мне.

— Ты как тут оказался?

Мимо, мать твою, императрицу, проходил!

— Что происходит? — я настороженно перевожу взгляд с одного лесоруба на второго.

— Нууу… — девушка разводит руки в стороны и вздрагивает. — Там, на улице, еще двое, они…

— Готовы, — наконец опускаю топор и выдыхаю, спохватываясь: — Ты в порядке? Кто они? Как ты тут оказалась?

С виду девушка совершенно здорова и не ранена. Никаких следов изнеможения и страданий на лице, наоборот — румянцем сияет. В золотых волосах тоже тонкие косы, а одета она хоть и в просторную мужскую рубашку и какие-то холщовые штаны, но все чистое и целое.

В общем, на угнетенную пленницу совсем не похожа.

— В порядке, — продолжает улыбаться она. — У меня, Белаторский, не меньше вопросов, но боюсь ответов не так много. Но для начала…

Она подходит к приземистому шкафу, открывает дверцу и, наклонившись, начинает там рыться, выкидывая содержимое прямо на пол.

— Для начала надо их всех спеленать, — киваю я и выглядываю на улицу.

Тот, которого я уложил, не шевелится, второго отсюда не видно, но не думаю, что он в состоянии сбежать. Затащить здоровяка в дом оказывается не так просто. Весит это тело далеко за сотню. Принцесса, пока я вожусь, втаскивая здоровяка в дом, находит моток толстой веревки.

В руке тут же стреляет пронзительной болью и я чувствую, как намокают бинты. Со вторым уже прошу помочь. Мы его подхватываем под руки и просто волочем по земле.

Крепко связываем четверку и усаживаем в ряд у дальней стены. Натопленное тепло выдувает ночной мороз и я прилаживаю вынесенную с петель дверь, постаравшись не оставлять щелей.

— Рассказывай, — говорю я, осторожно раздеваясь и достав из рюкзака аптечку.

— Да особо нечего, — Ольга обследует кружки на столе, принюхивается и делает из одной глоток, поморщившись. — Была на приеме во дворце у великого князя литовского. Стало дурно, подумала, что от духоты. Пошла на свежий воздух и все. Очнулась я уже здесь.

Она замолкает, смотря на меня с ужасом. Я уже успеваю раздеться по пояс и добраться до раны, избавившись от окровавленных бинтов. Пластырь слетает вместе с ними, открывая дыру. Снова идет кровь, расползается синяк, а края воспалены.

Допрыгался, чего еще было ожидать после такого «лечения». Ольга трясет головой, приходя в себя и начинает суетиться. Гремит посудой, находя чистую глубокую тарелку, наливает туда кипяток и усаживает меня за лавку у стола, занимаясь моей раной.

Я только расслабленно откидываюсь, оперевшись на стол. Тепло, светло, уютно и тобой занимается красивая девушка. Хоть минуту можно насладиться.

Но наслаждаюсь я секунду. До того самого момента, когда она начинает промывать рану. Делает это она тщательно и совершенно не обращая внимания ни на кровь, ни на мое сдавленное шипение.

Пока она сосредоточенно вкалывает мне еще порцию антибиотиков и обезболивающего, любуюсь ее лицом, которое так близко. Разумовская от усердия прикусывает губу и прищуривает глаза, что у меня вызывает умиление, не смотря на боль, которую она причиняет.

Она бросает быстрые взгляды, смотря то мне в глаза, то на шрам на обнаженном теле. Но не отвлекается и ничего не говорит, так что я нагло пялюсь на нее, пока она не заканчивает, разрумянившись еще больше.

— Спасибо, — благодарю я, на мгновение прикрывая глаза.

Рана ноет и зудит, но боль немного отступает. Девушка скрывается за дверью в другую комнату и возвращается со свежей рубашкой. Моя уже вся в крови, кидаю ее в печку, разворошив кочергой пылающие угли.

— Тут есть еще кто-то? Сколько людей ты видела? — короткая передышка помогает собраться с мыслями.

— Только этих четверых, — она кивает на связанных. — Больше никого не было, но каждый вечер они связывались с кем-то по рации. Судя по короткому разговору, просто докладывали, что все в порядке.

— Они что-то тебе говорили?

— Говорили, много чего и, скорее всего, поначалу в основном ругались, — Ольга усмехается. — Да только языка не знаю, так что у нас возникли некоторые проблемы с общением. Первые несколько дней я пыталась сбежать, но…

Она пожимает плечами, тяжело вздыхая.

— Игорь, я не могу призвать силу. Меня чем-то накачали, каким-то дрянным отваром, что они пихали в меня каждый день.

Что же, это логично. С ее то мощью, я боялся, что ее будут накачивать чем похуже. Иначе было не объяснить, каким образом можно удержать девицу, умеющую воплощаться в бронированную летающую махину.

— А где мы вообще? И как ты меня нашел? — теперь она начинает допытываться.

Я рассказываю ей всю историю. И про разговор с императором, и про родителей, и вообще всю эту безумную затею. Приходится и про дар свой рассказать, потому что первый же вопрос звучит «почему ты?». К демонам уже скрывать, знают спецслужбы и император, узнает и она, рано или поздно.

То, что принцесса не самая классическая, я понял еще в пустыне. Ну а сейчас окончательно убедился, выслушав и ее историю.

Когда девушке не удалось пробиться силой физической, она подключила мозг. И начала вести себя хорошо, втираясь в доверие к «лесорубам». Кроме того, что ее заставляли пить какую-то дрянь, вели они себя цивилизованно. Явно было указание не вредить и беречь, по возможности.

Принцесса мило улыбалась, вздыхала, послушно пила отвар и напоказ скучала. Выучила несколько простых слов вроде «да», «нет» и «спасибо». В итоге ей разрешили прогулки в лесу, где она в лучших женских традициях, собирала букеты, слушала птичек и пела песенки.

Вот только букеты были непростые. У наследницы престола образование очень многостороннее, в том числе увлекалась она и ботаникой. Короче говоря, нашла она в заповедном лесу то ли травы, то ли цветы какие-то. С сильным снотворным эффектом.

Высушивала она их в местах, куда мужик не сунется. В средствах женской гигиены, в общем, которые ей любезно предоставили. Ну и сближалась с похитителями, усыпляя их бдительность.

Так что я ворвался в разгар операции по самоспасению, когда травки те уже начинали действовать. В том числе и в кружках парней, что у костра на улице грелись.

— И что ты собиралась делать дальше? — задаю я вопрос после того, как она заканчивает. — А если бы была в сотнях километрах от людей вообще?

— Ну об этом я не думала, — Ольга легкомысленно хмыкает. — Собрала бы провианта побольше и пошла. Для начала по тропе, которая тут рядом есть. Ну не сидеть же мне и не ждать, пока кто-то придет и спасет меня!

Понятно, уровень планирования у нее примерно мой. Но решительность ее мне нравится. А теперь, все же, стоит хорошенько подумать, что делать дальше.

— Кто из них по рации связывался? — указываю я на бездыханные тела.

Главным оказывается самый здоровенный. У амбала не хватает части уха и явно не единожды переломан нос. Это он дрых на столе, и ему досталась самая большая доза снотворного.

Приводить в чувства его приходится долго. Даже командирский хук не помогает, только отбиваю себе руку. В итоге я окатываю его ледяной водой из колодца за домом и это заставляет парня открыть глаза.

Но разговора у нас с ним не получается. Он лишь злобно зыркает и на все вопросы посылает к Хель. А на Ольгу смотрит с какой-то детской обидой. Обещает мне, что переломает ноги, а принцессу… В общем, костяшки я отбиваю окончательно, отправляя его в забытье.

Что-то получается добиться только от последнего, которому Разумовская косы заплетала. Впрочем, он толком ничего не знает, но пугается, узнав кого они тут стерегли. Связного не видел, знает только, что ждали то ли особого знака богов, то ли заказчика.

Девушка заваривает им всем свой фирменный чай и они снова засыпают, посапывая. А мы сидим и думаем, что делать дальше.

— Вас же должны искать, — Ольга усиленно морщит лоб и трет виски. — Ты сам сказал, что должен каждый день отчитываться. И что тут группа есть. Сколько уже прошло? Два дня?

Я уже об этом думал. Подмогу нам не вызывать, но должны же там зашевелиться. Хотя я сам написал куратору, что связи может не быть. Проклятая конспирация. Сколько Елизавета будет ждать, прежде чем поднять тревогу? Учитывая, что новость о завале дороги известна, наши тоже могут подумать, что стоит переждать непогоду, а не палить нас сразу.

Участие ярла или его приспешников во всем этом неизвестно. Доказательств никаких нет. И нас слишком мало, даже если рассчитывать на то, что друзья в порядке. Если это дело рук хозяина земли, то мы попали. Слишком много у него людей.

И непонятно, кто стрелял в меня. Случайностью это точно не было. Если только мою голову не перепутали с полярной совой. Так себе отговорка была бы. Еще и пуля, которая лишила доступа к силе. Как и с Разумовской.

Кто бы все это ни организовал, он понял, по чьи души мы приехали. Как и то, похоже, кого надо убирать с дороги первым. А еще родители тоже где-то тут…

— Что делать будем? — девушка съеживается, понимая расклад. — Попробуем выбраться с земли ярла?

— Даже если я знаю направление, в чем я не уверен, далеко нам не уйти. Я ранен, мы оба без силы, а по этим лесам бродят драуги и демоны. Каковы у нас шансы?

На этот риторический вопрос она не отвечает. Нет у нас шансов. К тому же, если погода ухудшится, мы просто околеем где-нибудь по пути. Даже если проигнорировать то, что друзей бросать я не собираюсь.

Мне нужно избавиться от пули, а принцессе от дурмана в крови. Раз поили ее каждый день, значит через сутки действие должно если не пройти полностью, то ослабеть. Без сил у нас тем более шансов нет.

Отсиживаться тут не вариант. Даже если предположить, что до завтрашнего вечернего сеанса связи никто сюда не заявится. У нас максимум время до утра, на рассвете нужно уходить.

Я задумчиво шарю по карманам и достаю амулет сейдконы. Он заляпан в крови и я понятия не имею, каким образом она туда попала. Ну вот и напитался… Я хмыкаю и меня посещает идея.

Тормошу того, что с косичками, самого лояльного, опять поливаю водой и еле привожу северянина в чувства.

— Ты знаешь, где живет Тира? Местная сейдкона? — запинаясь от нетерпения, спрашиваю я у него.

Судя по его расширяющимся глазам, он знает. Но сначала пытается сделать вид, что нет. Видно, что боится он эту загадочную ведьму больше, чем угрозы переломанных рук и ног.

Помогает Ольга, пообещав ему личную протекцию и полную амнистию. Он очень неохотно, но рассказывает, что старая подруга той, что мне помогла, живет совсем рядом с поселением ярла.

Осталось до нее добраться, не наткнувшись на людей ярла. Избавиться от дряни, что во мне засела и тогда уже приступать ко второй части плана.

Я решаю прилюдно обвинить Хакона в нападении на меня и в похищении Разумовской. Только сделать это нужно при большом количестве свидетелей. Чтобы у ярла не было времени избавиться от меня втихаря.

Расчет только на то, что в присутствии всех, включая Магнуса, Ингу и моих друзей, провернуть такоебудет попросту невозможно. Ну и на то, что я буду в состоянии защищаться, а Ольга воспользоваться своей силой, чтобы вызвать помощь. У них же в императорской крови дар призыва, хотя принцесса и не уверена, что сработает.

Добраться до сейдконы, связаться с друзьями, чтобы они устроили шумиху и явиться с обвинениями. Если ярл отбитый на всю голову, то нам в любом случае не выбраться. Но, если для него так важны традиции, как он это показывает всем, придется их соблюдать.

Ну и есть вариант, что он вообще не в курсе, хотя я в него не верю. Верит Ольга, а мне не хочется ее разубеждать.

— Может сработать, — ободряет меня девушка после короткого обсуждения.

Мы решаем выдвинуться на рассвете и спим по очереди, урывками и беспокойно. Я дергаюсь от каждого звука, но никто не приходит за нами в эту глушь.

Едва небо начинает светлеть, собираемся, набрав побольше еды, воды и даже сменной одежды. Перекус, перевязка и мы быстро уходим.

Оставляем рядом со связанными северянами два ведра воды. Пару дней протянут, если раньше не выпутаются. А там мы доберемся до людей и я уже о них расскажу.

Меня посещает еще одна идея, срезать дорогу, воспользовавшись ходами двергов. Вход в пещеру находится легко, по развесистому дубу. Но вот на крики никто не появляется. Как я не стучу по камню, результата ноль.

Я бы подумал, что все это мне привиделось от горячки, но кинжал на поясе доказывает, что я не бредил. Теряем пару часов из-за этой тщетной попытки. И возвращаемся назад, обходя гору.

Тропа выводит к небольшой деревне. В нее мы, естественно, не заходим, придерживаясь дороги, но идя по лесу. Только один раз проезжает транспорт. Крохотный грузовик с дребезжащим прицепом. Прячемся от него в густых кустах, пока звук мотора окончательно не стихает.

Вопреки моим надеждам, погода поворачивается к нам своей хмурой стороной. Облака висят так низко, что кажется задевают верхушки деревьев. Несколько раз идет проливной дождь, на время загоняющий нас под еловые лапы. Где-то вдалеке громыхает.

Ни одного просвета в сизом небе, ночью порадовавшем светом луны. Поднявшийся ветер сначала сдул все облака, а затем нагнал их еще больше. Вымочив ноги, я тихо матерюсь, уже не считая это совпадением.

Но Ольга на вопрос об управлении погодой только пожимает плечами, чихая. Она о таком не слышала, но о том, что умеют северяне, вообще мало известно.

Из-за того, что идем мы по лесу и постоянно останавливаемся то от дождя, то от шума, путь выходит долгим. В конце вообще приходится сделать приличный крюк, услышав далекий лай собак.

К вечеру у меня поднимается сильный жар, от температуры болят кости и я уже бреду, используя топор как трость. Самочувствие ухудшается с каждой минутой. Да и Разумовская простужается, постоянно чихая и шмыгая носом.

Сырость и холод нас выматывают больше опасений, что мы попадемся. Но разжечь огонь, чтобы согреться, все равно не решаемся. Небо темнеет, снова припускает дождь и я уже думаю, что мы заблудились.

Вот этот камень, облепленный мхом в виде бабочки из психологических тестов, я точно уже видел. Я встаю у него, подозрительно разглядывая растительность.

— Кажется, мы ходим кругами, — бормочу я, дергая Ольгу за рукав.

Девушка, пошатываясь, присоединяется к наблюдению за камнем. Чувствую, как подгибаются колени, дергаюсь, озираюсь и замечаю проблеск огня.

— Свет! — я с тихим вскриком бросаюсь в ту сторону, а принцесса с таким же в противоположную.

Мы останавливаемся, оборачиваясь друг к другу. За ее спиной темно, как и за моей, судя по ее непонимающему взгляду. Голова от горячки соображает плохо, но я уверен, что нас действительно водят кругами.

Что там нужно говорить? Мы пришли с миром? Хтонь, мне сейчас очередных загадок не хватает. Я достаю амулет из кармана и поднимаю руку с ним над головой.

— Мы с приветом от Астрид, — говорю я первое, что приходит на воспаленный ум.

Издалека раздается скрип медленно открывающейся двери. И там, между стволов, в сумерках виднеется свет.

Приняв это за приглашение, идем в ту сторону, еле передвигая ногами. Ольга запинается, подхватываю ее, чуть сам не падая. Так мы, шатаясь и опираясь друг на друга, выходим на берег озера.

Низкие сосны подбираются вплотную к воде, их искривленные ветки тянутся, указывая на небольшой домик, стоящий на сваях. Я вяло удивляюсь, увидев не лесную избушку, а вполне себе идеальный образчик современного строительства.

Сайдинг, новенькая черепица, ажурные перила крыльца. И большой круглый светильник над открытой входной дверью, светящий прожектором прямо на нас.

Замечаю небольшое строение рядом и радостно хмыкаю, собираясь поделиться с принцессой мечтой о баньке. Но тут чувствую, как заваливаюсь, земля улетает вниз, в плече стреляет резью и зрение отключается.

Я пытаюсь возмутиться, но меня бьет головой о землю, погружая в холодную тьму.

Глава 19

Я плаваю в какой-то серой мути, все вокруг кружится без остановки. Пытаюсь уцепиться хоть за что-то. Силуэты, перепады теней. Меня уносит и уносит дальше, с нарастающей скоростью.

Вроде слышу очень далекие голоса. Они чем-то спорят, кричат, угрожают. Не могу разобрать слова. Голоса словно за толщей воды, то приближаются, то отдаляются.

Я не умер, но кажется близок к этому. Тупая боль пронзает все тело, я даже не могу понять что конкретно болит. Сердце гулко стучит в груди, пугающе медленно. Чувствую, что вроде лежу на спине. Но в какой-то демоновой центрифуге.

Хочу заорать, но губы не слушаются. Хватит там спорить уже, я подыхаю!

Сознание то уносит меня во мрак, что выталкивает на поверхность. Глаза не открыть, как я не стараюсь. Вроде меня шевелят, раздевают. Резкая боль в плече выбивает стон.

Внутри поднимается бурая сила Нергала, символы ифритов бросаются на невидимую цель. Я понимаю только одно, что должен их удержать. Похоже сейдкона помогает мне, но чужие силы вдруг встают на защиту.

Хтонь, они откликаются! Я взываю к своей силе и отрубаюсь окончательно.

— Хрррр, — пытаюсь я ругнуться, очнувшись.

Во рту пересохло, губы намертво слиплись. Перед глазами все расплывается, вижу только теплый свет и промелькнувшую фигуру. По россыпи золотых волос понимаю, что это Ольга.

Она приподнимает мою голову за затылок, подносит кружку с холодной водой и я жадно пью, расплескивая половину по лицу и шее. Прощу еще и еще, пока не чувствую, как надувается живот.

Зрение понемногу восстанавливается. Чувствую я себя еще хуже, чем когда на меня упал дом. Все тело словно асфальтоукладчиком укатали несколько раз.

Небольшая комната, стены из белых досок, большой книжный шкаф, темным пятном выделяющийся у дальней стены. И окно, за которым непроглядная темнота. Я валяюсь на каком-то топчане, раздетый до пояса, густой мех шкуры подо мной щекочет голую кожу.

А надо мной склонилась Разумовская. Карие глаза совсем потемнели от беспокойства, а ореол растрепавшихся золотых волос подсвечивается лампой за ее спиной. Ну чисто ангел.

— Он очнулся! — девушка кричит, повернувшись в сторону.

Оттуда слышится шарканье и в двери появляется старуха. Боги, да ей наверно за сотню лет. Маленькая, морщинистая и высушенная почти до состояния мумии. Только светло-голубые, почти прозрачные, глаза горят огнем.

Старушка, неожиданно бодро шаркая, подходит ко мне, перекидывает свою седую косу за спину и, наклонившись, трогает лоб. Прикосновение теплой руки вызывает странное чувство, неприятное и приятное одновременно.

Я вижу слабое сияние, исходящее от нее. От него веет раздражением и недовольством.

— Ну вот, видишь, живой, — огрызается она на Ольгу, переводит взгляд на меня и добавляет уже спокойнее: — Ну и девка у тебя, бешеная! Орала тут так, что во всех мирах слышно было. Еще и ножом мне угрожала.

Я было хочу сказать, что не стоит дочь императора девкой обзывать, но вовремя осекаюсь. Видимо, пока я был в отключке, возникла языковая проблема.

— Вы Тира? — я дожидаюсь ее кивка. — Спасибо вам за помощь. И извините…

Наконец осматриваю себя. На плече свежая повязка, рана слабо пульсирует. Достали?

— А эта дрянь… — я указываю на бинты.

— Пулю я извлекла, — сейдкона хмыкает, снова злобно зыркнув на принцессу. — У девки она. Повезло тебе, неглубоко засела. Если бы эта еще под руку не лезла, быстрее управилась бы. Ну и намешано же у тебя всего, парень. Как ты вообще живой то… Ладно, поднимайся, я пока отвар приготовлю, тебе силы нужно восстановить.

Бабулька, осуждающе качая головой, уходит. Шаги стихают где-то в глубине дома, оттуда доносится звон посуды и ворчание.

— Не верю я ей, — Ольга шепчет, наклоняясь совсем близко.

Солидарен, хоть недоверие к местным ведьмам у меня прошло после встречи с Астрид. Не до конца, но все же та помогла. И мне, и Володе. И эта, получается, тоже помогла. Осталось проверить.

— Я попробую призвать силу. Меня может вырубить, так что не пугайся.

Девушка тревожно озирается, а я вижу, что она сжимает в руке мой кинжал. Кладу свою руку поверх, успокаивая. Эта особа не перестает меня удивлять. Угрожать ведьме оружием, ну кто бы подумал.

Но сейчас надо воспользоваться передышкой и проверить, могу ли я пользоваться даром. Похоже, что отключился только родовой. А я не додумался раньше проверить. Хотя, после того, как меня вырубило, не до экспериментов было.

Сейчас же мы в безопасности, насколько это возможно. И теперь наличие силы будет решающим фактором. Либо она ко мне вернулась, либо нам придется по этим лесам еще долго бегать.

Я откидываюсь на спину, прикрывая глаза. Отгоняю все физические ощущения — слабость и боль. И очень осторожно тянусь к источнику. Сила словно и сама уже боится откликаться, она неохотно поднимается и окутывает меня, принося облегчение.

Меня начинает мутить, усталость наваливается разом, ноют кости. Но следов той мерзости, что оплетала меня из раны, нет. Да и силы немного, будто эта дрянь ею питалась. Зато символы с радостью отзываются, готовые к пиршеству.

Так, спокойнее, вы и так чуть добрую бабулю не сожрали. Хм, а вот это интересно… Еще один всплеск, исходит от Ольги. Открываю глаза и смотрю прямо на лезвие. Кинжал слабо светится. Голубым туманом, подобным тому, как было под землей у двергов.

Непростое оружие, судя по всему. Я протягиваю руку и девушка отдает мне кинжал, вздохнув. Кручу его, разглядывая, но ничего необычного, кроме затухающего света клинка, я не вижу.

— И? — нетерпеливо спрашивает Ольга.

— Порядок. Правда слабость такая, что пока стоит быть осторожнее. Что тут случилось?

— Не знаю, — она передергивает плечами. — Но мне тут не нравится. Я ей пыталась объяснить, что с тобой. Как могла. Затащила тебя внутрь, она что-то делать начала, бормотала заклинания, травы жечь стала. Я ей в рану указываю, а она отмахивается. А я чувствую, что-то не так, срочно нужно действовать. В общем, пришлось настаивать доступными средствами… — принцесса смущенно смотрит на кинжал. — Но я чувствовала, что ты на грани уже.

— Думаю, ты была права, — с трудом вспоминаю свой бред. — Но все же неудобно получилось. Тут моя вина, я даже и не объяснил тебе толком, к кому мы идем.

— Извинюсь, не проблема, — усмехается девушка. — Но ее отвары пить не буду, не нравится она мне и все тут. Может тебя она на ноги и поставила, но я так рисковать не могу.

Я молчаливо соглашаюсь. Да уж, мне бы такую расчетливость. Императорская дочь нравится мне все больше и больше. Я уже не уверен, кто тут кого спасал.

С другой стороны — какой у меня выбор был? Идти к ярлу без возможности защититься? Я не наследник престола, могу и рискнуть своей шкурой. Потому что нам нужно выбраться.

— А как с твоей силой? — спрашиваю, поднимаясь.

— Кажется, действие проходит. Слабый отклик есть, но толком ничего сделать не могу, — Разумовская начинает светиться, действительно еле заметно. — Я не пробовала ни с кем связаться, пока ты не очнулся. Но не думаю, что хватит силы на большое расстояние.

Вот молодец, что дождалась. Теперь нужно действовать всем вместе. Нахожу в рюкзаке чистую рубашку, не зря мы пошуровали в доме лесорубов. Теперь я вижу смысл в нескольких чемоданах гардероба.

Где они только сейчас… Как бы не встретить драуга в моем костюме для светских мероприятий. Но вроде, когда мы уходили на охоту, ярл посылал своих людей к месту аварии. Может хоть часть моей одежды ко мне вернется. Я в этих безразмерных рубахах уже чувствую себя дрыщем.

— Я пойду поговорю с сейдконой. Ты лучше побудь здесь, нечего ее лишний раз нервировать.

Девушка обиженно сжимает губы, но вздыхает и отмахивается:

— Иди уж. Я, возможно, и правда слишком, ммм, настойчиво себя вела. Только вот его, — она кивает на кинжал: — она по-настоящему испугалась. И не потому что я его к горлу приставила.

Смотрю, не только у меня паранойя временами переусердствует. Я только хмыкаю в ответ, качая головой. Может, бабуля почувствовала эту странную силу двергов. А может и правда просто перепугалась. Но, пожелай она нам навредить, эта зубочистка ее не остановила бы.

Я иду на звук непрекращающегося все это время ворчания сейдконы. Выхожу в крошечный предбанник у входной двери, а за ним в распахнутую дверь кухни. Тут, как и у ее коллеги, обстановка уже более специфическая.

Под потолком висят пучки трав, уйма полок и банок с сушеными ягодами, цветами и растениями. Ворона только в углу нет, а так почти кухня-близнец. Печка с чайником, стол, заваленный утварью и ступка, в которой Тира что-то усердно перемалывает.

— Спасибо вам за помощь, — с порога повторяю я. — Я в долгу не останусь.

— Сядь уже, должник, — старушка наконец перестает ворчать и указывает на стул. — Если бы не Астрид, не стала бы лезть вообще. Свалились на мою голову. Ну и как там моя старая подруга поживает?

— Здорова и довольна жизнью, — с теплом вспоминаю я сейдкону и ее задания. — Поможете мне еще немного?

Старушка перестает орудовать в ступке и удивленно на меня смотрит.

— Чем же я тебе еще угодить могу? — язвительно спрашивает она, хмыкает и возвращается к занятию.

— Вы уж извините мою подругу, — пытаюсь я немного смягчить ее. — Она не со зла, переживала просто очень за меня. Она не причинила бы вам вреда.

В последнем я не уверен, но сейдкона чуть остывает, уже не так яростно долбя пестиком.

— Ладно. Вы, молодые, слишком скорые на руку да горячие. Это только возрастом и лечится. Так чего ты хочешь?

— Вы знаете, кто это мог сделать? Я про пулю и то, что она со мной сотворила.

Сейдкона опять замирает и прищуривается на меня.

— Конечно. Я могу такое сделать, например, — холодно сообщает она и у меня по спине пробегают мурашки. — Любой, кто сейдом занимается, может.

— А кто еще… — я затыкаюсь.

Кто еще тут занимается сейдом, я и так знаю. Младший сын ярла, Свейн. Мрачный паренек с монеткой. Хтонь, а мне показалось, что он там один адекватный. Ну теперь все окончательно сходится.

— Держи, — пока в моей голове щелкает, сейдкона заканчивает молоть, заливает кипятком травы и протягивает мне чашку. — Немного сил придаст. А вот от другого чтобы избавиться, нужен ритуал.

Я растерянно смотрю на дымящийся напиток и вспоминаю про проклятие. Точно, Астрид говорила о том же. Дрянь, что во мне сидела, похоже отрубила и его. А теперь… Я прислушиваюсь к себе, но кроме легкого охреневания, ничего не ощущаю.

Придется немного отложить. Тяга к прекрасному полу сейчас не главная проблема.

— В следующий раз, когда придешь, не забудь дары богам, должник, — усмехается сейдкона. — И приходи один, иначе разговора у нас больше не будет. А если ты собрался тягаться с этим старым дурнем, ярлом, то тебе нужен целитель и хороший. Я физические раны лечить не умею, а у тебя заражение уже началось.

Только киваю в ответ, прихлебывая ароматный отвар. То-то мне так хреново. Впрочем, именно с Олегом я и хотел связаться в первую очередь. Как самым уравновешенным из нашей компании.

От горячего напитка бросает в пот, немного кружится голова, но становится легче. Сейдкона наводит порядок, убирает чайник на подставку, подбрасывает дров в печку и, велев уходить до рассвета, скрывается где-то в доме.

Под тихий скрип пола от ее шагов я, прислонившись к стене, вызываю целителя.

«Демонов тебе в зад, Игорь!» — орет он в моей голове — «Ты живой? Ты где был вообще? И где сейчас?».

«Наслаждался местной природой» — не удерживаюсь от усмешки — «Я в порядке, ранен, но уже не смертельно. Хотя помощь твоя понадобится. Что у вас? Все целы?».

По его торопливому рассказу выясняется, что все живы и здоровы. Каритский только упал с дерева и сломал ногу. Его подлатали, но не до конца, так что рыжий теперь валяется в постели. А остальные все это время искали меня.

Ярл устроил полномасштабные поиски и все это время они прочесывают леса. Надежды у всех, понятное дело, уже не особо осталось. Две ночи на морозе в лесу, с учетом погодных условий в виде ливня и бродящих там тварей… В общем, никто уже не думал, что я жив.

Настроение у всех мрачное, Богдан уже чуть не спровоцировал драку с людьми ярла, обвинив тех в недостаточном внимании к проблеме. Связи по-прежнему нет и это тоже уже всех бесит. Илена чуть не улетела в ближайший город, пришлось ее успокаивать и проводить беседу.

Все на пределе, отношения с ярлом в крайней стадии напряжения. Самое время разворошить это осиное гнездо, добавив страстей.

Я очень кратко рассказываю Олегу, что со мной случилось. Умалчиваю только о Разумовской. Уверен, что друзья попросту сорвутся тут же к нам, как бы я их не убеждал. Так что прошу найти способ собрать как можно больше людей на рассвете в доме ярла. И пока никому, кроме наших, не говорить, для чего.

«О, ну это несложно устроить. Там у него как раз для таких случаев огромный такой гонг висит. Бахнем так, что дома услышат» — обещает мне друг.

— Осталось тебя замаскировать, — возвращаюсь я в комнату к Ольге.

Пусть для ярла принцесса станет вторым сюрпризом, после живого меня. Посмотрим, насколько хватит его выдержки. Я рассчитываю хорошенько потрепать ему нервы и вывести на эмоции, чтобы их считать.

После недолгих поисков, находятся какие-то темные тряпки в достаточном количестве, чтобы закутать Ольгу хотя бы до пояса. Так себе маскировка, но до определенного момента должно хватить. Я надеюсь на то, что она сможет спрятаться в толпе, которая спросонок и по тревоге не будет особо соображать.

Мы выходим задолго до рассвета. Усталость смывает адреналин, а против боли помогает укол последнего оставшегося в аптечке обезболивающего. Доберусь до целителя и эта проблема решится.

Ночь встречает нас затишьем. Стихия перестала бесноваться, но небо затянуто облаками. Приходится воспользоваться трофейным фонарем. Днем шел дождь, а ночью все подморозило и под ногами хрустит тонкая корка льда.

Так что крадемся мы, как медведи через сухой валежник. Но лес заканчивается полем, отделяющим его от деревни. Тут уже натоптанные дороги и я запускаю очень слабый поиск, чтобы не наткнуться на людей или собак. От этого меня немного мутит и шатает, но хоть не вырубает.

В поселение пробираемся задними дворами, постоянно замирая и прислушиваясь. Прячемся в каком-то сарае рядом с домом ярла. Первоначальный план вздремнуть до рассвета не удается. Что я, что Ольга, слишком взбудоражены.

Наконец сонную тишину нарушают шаги и голоса. Сквозь щель вижу друзей в сопровождении нескольких северян. Даже Саша ковыляет, опираясь на костыль.

Слышу как разгорается спор. Взъерошенная Инга судорожно переводит раздраженные реплики. Северяне не хотят поднимать шум, друзья настаивают, что новости стоят того, чтобы разбудить ярла.

С другой стороны улицы подходит зевающий Магнус, выслушивает и мощным рывком открывает дверь. Все скрываются внутри и через несколько секунд мы с принцессой дружно вздрагиваем.

Оглушительный БАААМ однозначно будит всю округу. Тут же заходятся в лае собаки, хлопают двери, слышатся встревоженные крики и топот бегущих людей. Поднимается суета к дому начинает стягиваться толпа.

Отлично, эта часть плана прошла идеально.

Широкие двустворчатые двери в главный зал распахивают, его площадь просто не в состоянии вместить всех. Слышу изнутри недовольный голос Хакона. Делаю знак Ольге, чтобы она подбиралась ближе и выхожу, направляясь внутрь.

Приходится поработать локтями, расталкивая еще не проснувшихся местных. Все встревожены, а большинство еще и вооружены. Толпа гудит одним вопросом «что происходит?».

— Да какое они право имеют поднимать всех! — ярл уже в бешенстве. — Чтобы там не привиделось этому доходяге, я тут решаю!

— Выслушайте их… — слышится тихий голос Инги.

Я наконец проталкиваюсь в центр, буквально вываливаясь из толпы. Чуть обернувшись вижу, что Разумовская шла за мной следом и остановилась за каким-то пацаненком в первом ряду, который с распахнутым ртом уставился на ярла.

— Да мне нас… — Хакон резко замолкает, увидев мою белую башку.

Я ловлю эмоции всех, стоящих на возвышении.

Мрачный Свейн удивлен настолько, что замирает со своей проклятой монетой в руках. Он тут же закрывается, отталкивая меня какой-то мутной силой, успеваю поймать лишь легкое раздражение.

Белобрысый Даг закипает. В парне целая горючая смесь: злость, усталость, непонимание и немного страха. Его глаза начинают бегать, он напрягается и даже делает шаг вперед, но замирает, обернувшись на отца.

А вот ярл, находящийся до этого момента в лютой ярости, становится совершенно спокойным. Его словно выключает. На лице на короткий миг появляется усмешка. Я цепляю отголосок злорадного облегчения.

И вообще не понимаю, что это может значить. Хорошо, значит поиграем. Мои губы расползаются кривой ухмылкой.

— Ярл Хакон, — я выхожу вперед. — С того самого момента, как мы оказались на вашей земле, начала происходить какая-то хрень.

По толпе проносится удивленный и возмущенный ропот. Да, мальчик умеет говорить и не особо следит за словами. Подождите, это еще не самое страшное. Лицо ярла вытягивается в искреннем изумлении.

— На нас напали по дороге. Затем на нас напали демоны. Да, демоны! — я прикрикиваю уже на смешок из толпы. — Затем в меня стреляли. И не простой пулей, хотя я и не сомневаюсь, что меня хотели убить. А такой, что лишила доступа к силе. При помощи сейда.

На последнем слове я многозначительно смотрю на Свейна и вижу вспышку злобы в его глазах. Прибить бы его сразу…

— И что ты хочешь этим сказать? — ярл становится мрачнее грозового облака.

— Я? — наигранно удивляюсь, разводя руки в стороны. — Я хочу спросить, всего лишь спросить. Вы вообще в курсе того, происходит на вашей земле?

Гудение толпы меняет тональность на вопросительную. Я вижу нахмурившиеся лица и слышу те же вопросы «что происходит?», но уже недовольные в адрес ярла. Инга бормочет, переводя происходящее друзьям.

На мрачном лице Хакона проскальзывает неуверенность и смятение. Хтонь, он что, действительно ничего не знает? Мужик делает шаг ко мне. Краем глаза замечаю, как друзья встают за спиной.

— Ты обвиняешь меня? — сквозь зубы рычит на меня ярл.

Боги, как же мне этого не хочется делать… Я быстро оглядываю толпу. Люди замерли, затаив дыхание. Становится так тихо, что отчетливо слышно шипение углей в очаге. Кто-то приглушенно вспискивает «мама».

Я набираю воздуха в грудь, открываю рот и тут за спиной раздается звонкий голос Разумовской:

— Я обвиняю!

Глава 20

Да ну кто же тебя за язык то тянул, соколица! Тут же начинается форменный бардак. Ольга выходит вперед, встав рядом со мной. Друзья кланяются с распахнутыми ртами и уважительным «ваше императорское высочество». Саша теряет костыль, падает на пол и так остается сидеть там с круглыми глазами.

А я с запозданием понимаю, что позабыл и про высочество и про поклоны. Немудрено, учитывая в какой ситуации я нашел принцессу.

Свейн закашливается и роняет монетку, и она укатывается под стол. Белобрысый краснеет с головы до пят. Ярл давится, стуча себя в грудь. Ну а все остальные просто начинают говорить одновременно.

Инга хлопает ресницами так быстро, что кажется сейчас взлетит. Тихонько хлопаю ее по спине и девушка приходит в себя. Нда, сюрприз…

— Меня похитили и удерживали силой на вашей земле, ваши люди! — заявляет Разумовская и грозно смотрит на Ингу, пока та не берет себя в руки и не начинает переводить. — И от лица императорской семьи…

Я дергаю ее за рукав так сильно, что она заваливается на меня.

— Ты осторожнее с заявлениями, высочество, — шепчу ей в самое ухо. — Тут с обвинениями все просто, сразу в морду. Не забывай, будь так любезна, что их примерно в сто раз больше.

Пусть я и не думаю, что ярл будет устраивать поединок с принцессой. Хотя тут вроде как женский пол далеко не слабый. Да и Ольга не беспомощный котенок, судя по тому, что я видел в пустыне.

Но, чем серьезней обвинения она предъявит, тем больше получим за нее мы. Я уже понял, что по статусу ярл до дочери императора не дотягивает. А мы — до него. Так что и вызывать будет не он, и не ее.

Разумовская бросает на меня злобный взгляд, скрипит зубами и выпрямляется.

— От лица императорской семьи я требую немедленно связаться с посольством и предоставить нам транспорт с охраной, — спокойнее продолжает она.

Может и зря ее дергал, но чует моя, хм, интуиция, не это она хотела сказать. Так то я вообще хотел мирным путем все решить. Дипломатию, которую я не помню, подключить. Заболтать тут их всех, короче говоря. Накидать намеков, усилить появлением императорской особы и предложить вежливо, хм, отмазаться.

Все равно не нам с этой ситуацией разбираться. Нам просто нужно выбраться, связаться со своими и отправить Разумовскую домой.

Но толпа уже завелась, я чувствую поднявшуюся волну возмущения и гнева. Теперь они играют против меня. А «наша» северянка уже дрожит мелкой дрожью. Нда, на таком уровне она проблем не ожидала.

— Это невозможно, — ярл тяжело дышит, но сдерживается и понижает тон. — Из-за погоды ни связи, ни дороги нет. Я не могу выполнить ваши требования… ваше императорское высочество.

— А что вы вообще можете? — Ольга гордо вскидывает голову и складывает руки на груди.

Я даже зажмуриваюсь на миг. Да на кой она его провоцирует? Смотрится все это впечатляюще, даже в таком наряде видно королевскую особу. Но вот усугублять — это мое неотъемлемое право.

Как только Инга переводит, толпа угрожающе гудит и ряды уплотняются, смыкаясь намертво вокруг нас. Чтоб вас всех!

— Ярл, вы что-нибудь знали о местонахождении ее высочества? — вмешиваюсь я.

Хакон прекращает звереть, переключаясь на меня. Во взгляде его появляется недоумение, а следом понимание. Давай, мужик, соображай быстрее, пока тут все не взорвались.

— Нет, — коротко отвечает он.

Надеюсь, он достаточно умен, чтобы это было правдой. Я вовремя вспоминаю об одном удивительном умении императорской семьи. Чувствовать, когда им врут. Если дают прямой ответ на прямой вопрос.

Пусть я задал не совсем прямой вопрос, и теперь молюсь богам, чтобы Ольга этого не поняла. Принцесса хмурится и оборачивается ко мне. Я еле заметно мотаю головой. Остановись.

Наследница престола вроде немного приходит в себя. Или просто глубоко задумывается, но хоть нападки прекращает. И тут на сцену выходит сын ярла.

Белобрысый резво идет к нам и я встаю между ним и Разумовской.

— Так вы обвиняете нас в ее похищении? — он легонько тыкает мне в грудь.

Бросаю взгляд на ярла. Рожа недовольная, но молчит, только смотрит пристально. Ясно, значит все старания в трубу. Боги, вы видели, я превозмог свое желание сразу дать кому нужно в морду.

Даг пытается обойти меня, но я передвигаюсь вместе с ним, закрывая Ольгу. Боковым зрением вижу, как Богдан сжимает кулаки и выступает вперед. Илена начинает светиться, а ее брат накидывает на всех защиту.

Еще чуть-чуть и начнется заварушка, прямо здесь и в толпе. Народ, немного успокоившийся после ответа Хакона, снова возбужденно гудит.

— А ты что-то об этом знаешь? — отвечаю я ему вопросом.

— Я знаю, что вы заявились сюда без приглашения! И смеете подозревать нас в нападениях, похищении и Хель знает еще чем! — парень говорит громко и душевно, работая на публику, а та затихает, слушая. — Это оскорбление! Вызываю тебя на хольмганг!

— Нет, — я равнодушно мотаю головой и с удовольствием наблюдаю за его ошарашенной рожей и возмущением толпы.

— Игорь, если ты откажешься… — тихо шепчет мне Инга, но я отмахиваюсь.

Что они мне сделают? Обзовут нехорошим словом и больше не пустят к себе в гости? Да я сам сюда не вернусь, с огромным удовольствием. Пусть там наверху разбираются, кто тут прав. Да вот только морду начистить этому хмырю я не откажусь.

— Это я тебя вызываю, — спокойно продолжаю. — За неуважение к ее императорскому высочеству, провокацию, хамство и… Да и просто мне твоя рожа не нравится.

Кому-то из нас это придется сделать. Но только для меня не будут сюрпризом уловки, которыми воспользуется сын ярла. А я по его гадкой ухмылке вижу, что обязательно воспользуется.

Судя по крикам из толпы, я сказал что-то неприличное. А судя по неприкрытой радости Дага, еще и опасное. Да к демонам их всех. Эх, к демонам бы сейчас…

Вокруг меня поднимается многоголосый ор, кто-то дергает меня за плечо, люди начинают толкаться, в задних рядах затевается драка. От духоты начинает слегка мутить.

— Тиииихо! — всех разом успокаивает ярл своим мощным криком. — Никакого хольмганга не будет.

От удивления я клацаю зубами. Неужели ярл все таки остановит это безумие? Слишком я плохо о нем…

— Он чужак! Поэтому не достоин хольмганга. И если…

— Я ручаюсь за него, — Магнус встает рядом, медленно обводит собравшихся взглядом.

— Что же, значит его поражение будет твоим поражением, — ярл кивает и, резко развернувшись, уходит.

Толпа меняет тональность на ворчливо-довольную и потихоньку отступает.

— Ты чего творишь то? — тихо говорю северянину.

— Быстро уходим, — бросает он, прищуриваясь на кого-то в толпе.

Он подталкивает меня, я Разумовскую, за нами гуськом продвигаются остальные. Богдан подхватывает Сашу, таща его за собой. Заваливаемся все в ту самую комнату, где ждали предыдущего поединка.

— Что это значит? — неопределенно машу рукой, обрушиваясь на ближайший стул.

В плече свербит, я хватаюсь за него, сжимая. Олег тут же подбегает, запуская силу. Целитель присвистывает, бросает «будет немного больно» и я чуть не теряю сознание, заорав в полный голос. Немного? Аж в глазах сверкает…

На мой вопль прибегают трое бугаев, сталкиваясь и застревая в дверях. Я, шумно дыша носом, показываю им большой палец и те, цепко осмотревшись, уходят.

— Сука… — шиплю я и кусаю кулак.

— Ну ты это еще мягко, — успокаивает меня целитель, не прекращая пытки.

Вырубиться он мне, конечно же, не дает. Здравоохранение этого мира совершенно точно перестает мне нравится. Но больше я не ругаюсь, зная, что Олегу сейчас не легче.

Возится он со мной долго, выводя заражение. По ощущениям — выжигая. Принцесса успевает устроить допрос, пытаясь вникнуть в суть происходящего.

— Фактически, я принял Ингвара в нашу семью, — Магнус заметно расслабился, как только за нами закрылась дверь. — Даг там мог еще долго оскорблять вас, заводя толпу. А толпа…

— Толпа опасна, — я наконец выдыхаю и могу говорить, уже понимая, зачем он вписался, хоть и слишком уж кардинально. — В поединке никого не убьют. А вот в толпе никто и не заметит ножа. Началась бы давка и под шумок…

Я провожу рукой по горлу. Может я и нагнетаю, но судя по реакции Магнуса, не слишком то. Тут у нас мысли сходятся.

— И теперь я вообще не могу проиграть? Что тебе будет, если выиграет Даг?

— Не важно, — отмахивается здоровяк. — Этого уже не изменить. Слишком долгая история, а тебе лучше подготовиться. Даг очень опасен, но сейчас у него есть слабое место. Его подлатали и хорошо, но перелом вылечили не до конца. Не тот уровень целителей. Даже ваш хромает, — он указывает на Сашу, развалившегося на диване.

Олег немного мрачнеет, обессиленно откидываясь на спинку. Благодарю его и замечаю странность. Володя сидит с совершенно безмятежным лицом, что-то жуя.

— А с ним что?

Все удивленно смотрят на прорицателя, а тот, заметив всеобщее внимание, улыбается. Я поднимаюсь и подхожу, всматриваясь в его глаза. Зрачки расширены, движения замедленные.

— Володь, ты в порядке? — тихонько трясу его за плечо.

— Да-да, отлично, — его детская улыбка выглядит зловеще. — Я в полном порядке. Наконец-то.

— Ты что жуешь?

— А, так это сейдкона мне дала. Корешки какие-то, — он хмурится, вспоминая. — Сказала, когда совсем плохо станет, поможет. А мне всегда плохо… Ой, наверное я многовато…

Истровский издает смешок и переводит взгляд в стену. Охренеть! Никто из нас и не заметил, как нашего прорицателя подсадили на какую-то дрянь. Ладно, он сам, но вашу ж мать.

Мы все просто молчим долгое время. Никто не знает, что сказать. Так, эту проблему будем решать потом. Я даже не уверен, что стоит у него отбирать эти корешки. А Олега сейчас лучше не дергать.

Мое самочувствие выравнивается достаточно, чтобы перестать думать о боли и начать думать о ситуации. Получается у меня не очень.

Нужно выйти из этого поединка если не победителем, то хотя бы живым. И, желательно, достаточно целым. Потянуть время, чтобы принцесса набралась сил и могла связаться со своими. Не подпускать никого близко и дожидаться подмоги.

Ставка на то, что прилюдно с нами ничего делать не станут, уже чуть не сыграла против нас. Хтонь, надо вернуться к сейдконе и поговорить. О том, каких еще сюрпризов можно ожидать.

Поединок не откладывают надолго, дав мне только привести себя в порядок и наскоро перекусить. Магнус предлагает мне какие-то грибы, но я отказываюсь. Горячий душ и легкий перекус — все, что мне нужно после исцеления.

***

И опять — задний двор, песок, хрустящий под ногами, и холм, заполненный зрителями. И, если прошлый раз настроение народа было пусть и кровожадным, но воодушевленным, то сейчас все хмурые и мрачные. Чужак пришел на их землю и посмел обвинять.

Отмахиваюсь от их неодобрения буквально, мне проще подкреплять все жестами. Привычка, от которой не так просто избавиться.

Не обращаю внимания не недовольный гул. Совсем скоро либо вы будете счастливы, либо разозлитесь еще больше. Я рассчитываю на последнее.

Мой противник уже разминается, традиционно оголившись. На губах усмешка, но взгляд внимательный. Недооценивать этого выскочку точно не стоит, я видел, как он чуть не завалил Магнуса.

Сегодня мы обходимся без топоров. Мне крутить здоровенным орудием просто навыка не хватит. Но в руке Дага нож и я знаю, что в этот раз он лично для меня. И, как и та пуля, пусть и не убьет, но может навредить похуже лишения сил.

Я тоже снимаю рубашку и морозный воздух пробегается по коже, придав бодрости. Слышу за спиной шепотки и знакомое «ульв». Передергиваю плечами от ощущения десятка взглядов. Надеюсь, от этого движения волк на моей спине оскалился еще больше.

Кинжал двергов лежит в руке как влитой. Беру его в обратный хват, перебираю пальцами, примериваясь. Бросаю взгляд на друзей — они в первом ряду зрителей, лица встревоженные.

Мы начинаем без особого знака. Просто выходим в центр и все разговоры стихают. Над головой проносится птица и под хлопанье крыльев я кидаюсь к северянину.

Он ожидаемо уходит влево и я меняю направление, выбрасывая руку вперед. Наклон корпуса и в его глазах проскальзывает страх, он шарахается от лезвия, как от огня, спотыкаясь.

Для меня это оказывается настолько неожиданным, что теряюсь на долю секунды. Этого хватает северянину, чтобы тут же перейти в атаку. Он с остервенением бросается на меня, с размаху бьет по запястью и я тут же лишаюсь единственного оружия.

Вижу, как кинжал коротко вспыхивает, отлетая в траву за границу круга песка. Рука немеет и я еле успеваю пригнуться.

Лезвие проносится так близко от лица, что от касания воздуха кажется, что он меня задел. Всплеск адреналина, внутри все сжимается и резко ухожу назад, падая на спину. Перекат, подъем и выпад.

Я бросаюсь под руку с ножом, увожу ее плечом в сторону и бью снизу. Шанс вырубить небольшой, вкладываю силу в кулак и столкновение с челюстью Дага выбивает искры сил. Его защита гасит удар, а он тем временем заводит нож за спину и я ныряю вниз, снова падая на землю.

Песок наждачкой проезжает по ребрам, противник падает сверху, вбивая оружие в землю в сантиметре от плеча. Отталкиваю обеими руками, уворачиваясь от нового выпада.

Хтонь, он слишком быстрый! Загребаю песок руками и ногами, поднимаясь и увеличивая дистанцию. Белобрысый уже на ногах и прыжком оказывается рядом. Тычок, уворот, размах и по касательной, снова нырок. Зараза!

Уворачиваюсь, изгибаясь до хруста суставов, а Даг переходит в стремительное нападение, не давая мне времени для контратаки. Кажется, сама сила уводит в последний момент от сверкающего лезвия. Я вижу только сталь, забываю дышать. У меня одна задача — не дать себя даже поцарапать.

Я начинаю выдыхаться, а северянин злиться, что никак не может меня достать. Его выпады становятся яростнее. А я наконец нахожу в хаотичном мелькании отравленного клинка определенный порядок.

Замах сверху вниз, крестом поперек корпуса, тычок вперед, выворачивается резко в бок и тут он открывает поврежденную руку. В этот момент мне приходится отступать и я рискую.

Так быстро наклоняюсь назад, что стреляет в пояснице. Игнорирую острую боль, разворачиваю корпус на грани удержания равновесия и оказываюсь сбоку. Северянин полыхает рунами, как новогодняя елка, но мне не нужно ломать его руку.

Только попасть в болевую точку. Даже думать не успеваю о том, что левая у меня не ведущая от слова совсем. Кулак врезается в локоть с мерзким треском и Дага пробивает. Он не сдерживает крик и выпускает оружие.

— Ааах! — проносится разочарованный возглас.

Наклоняюсь, рывком бросаюсь под него и ногой отбрасываю кинжал. Разворот, удар под дых и я опять на земле. Пинок в колено отправляет сына ярла в ревущий полет.

В груди хрипит, откашливаюсь, подскакивая на ноги. Удар по ребрам не дает ему подняться и заставляет согнуться, повернувшись на бок. Заламываю руку до предела, чувствую как скрипят кости, готовые сломаться.

Утыкаю его рожей в песок, прижимаю ногой. Он шарит свободной рукой в поисках оружия, дергается, сам ломая себе руку. На его крик откликается толпа. Пот заливает глаза, но я вижу, что все уже на ногах. Глаза и рты распахнуты.

Под единый ошарашенный вздох чуть вывожу захваченную руку дальше, до щелчка. Нажимаю на шею чуть сильнее. Сдавайся! От напряжения сводит бедро и я дергаюсь, морщась.

Вижу нарастающее свечение вокруг его тела, гаденыш готовит что-то, несмотря на адскую боль. Ничего, у меня тоже есть чем удивить. Сила уже готова сорваться по команде.

Два удара сердца и неожиданный звук. Что-то проносится мимо лица, потоком воздуха поднимая волосы. Что за хрень? Я оборачиваюсь и откидываюсь назад, отпуская северянина. И теперь вижу стрелу, пролетающую там, где только что была моя голова.

— Атака! Воздух! — орет Магнус, вскакивая на ноги.

Вжух! Еще стрела, толщиной с палец, втыкается рядом. Я ползу назад, под прикрытие дома, судорожно перебирая локтями. Ноги предательски скользят, выбивая фонтаны песка.

Каритский кидает защиту, я вижу силу, накрывающую меня куполом и замираю, стараясь понять, откуда стреляют. Похоже, что из леса за холмом. Но откуда-то сверху.

Следующая стрела влетает мне в ногу, разрывая защиту в хлопья. От шока я даже не чувствую боли, призываю доспех и накрываю его символами. Моя голова взрывается предчувствием, тело само переворачивается на бок и следующая стрела врезается в плечо, пробивая насквозь.

Кто-то подхватывает меня под руки и тащит. Перед глазами плывет, тело накрывает горячая волна боли. Я вижу, что вроде это Магнус и из-за его спины тоже мелькает оперение.

Люди кричат, разбегаясь, а стрелы летят за нами. Пытаюсь подняться, опираюсь на раненную руку и чуть не отрубаюсь. Магнус оттаскивает меня за огромный камень, выводя из зоны обстрела.

Во огромной вспышке силы замечаю Дага, все так же лежащего на песке. В его боку стрела, кровь пузырится и льется из раны. А в воздух поднимается Разумовская, двумя мощными взмахами крыльев отправляя себя высоко вверх.

Первая стрела отлетает от ее серебряного доспеха, она разворачивается в полете, сила мерцает и я понимаю, что ей хватит запаса не больше, чем на несколько секунд.

Я ору и отпускаю силы туда, за холм, дальше. Среди крепких стволов и мохнатых ветвей, где уловил всплеск чужой силы. Все вкладываю в одно желание — успеть.

И не успеваю. Среди криков, рычания и топота я отчетливо слышу полет стрелы.

Перед принцессой в воздух взвивается рыжий вихрь. Огненные крылья разворачиваются, прикрывая. Я кидаюсь вперед, даже понимая, что ничего уже сделать не могу.

Илена вздрагивает от силы удара, глаза ее расширяются. Наконечник стрелы пробивается через грудь, растекаясь кровавым пятном. Они сталкиваются, сшибаются крыльями и кувыркаясь в воздухе, врезаются в стену дома.

Я ползу туда, где грудой лежат их тела, не шевелясь. Почти добрался… Еще метр. Кто-то с воплем пробегает мимо, чуть не сбивая с ног. Вижу, как наперерез несется Магнус, прикрывая Олега.

Символы вдруг находят цель, взгрызаясь во что-то. И это успевает выстрелить еще один раз. Стрела прилетает быстрее силы. Я накидываю защиту и острый наконечник, сверкнув, проходит сквозь слои, чуть замедляясь.

С мерзким хлюпаньем он разрывает мне бок и боль окончательно выбивает из реальности.

Глава 21

Кажется, отрубаюсь я ненадолго. Какая-то скотина опять пробегает мимо и задевает стрелу, торчащую в моем боку. И меня включает пронзительная боль, выбивающая слезы из глаз.

Рана полыхает, но я не смотрю туда, просто осторожно зажимаю бок, прикусывая язык. Рот тут же наполняется горячим металлом крови.

Пытаюсь ползти на одной руке, ориентируясь на распахнутую дверь. Голову не поднять и вижу только, что девушек уже нет. И мелькающие ноги перед носом. Хоть бы кто не пнул опять.

С десяток ног проносится по направлению к лесу, а меня кто-то подхватывает, рывком встаскивая внутрь. Вроде успеваю поблагодарить и даже вслух. Меня прислоняют к стене и получается немного оглядеться.

Выискиваю глазами друзей и сердце сжимается, когда вижу рыжую копну волос. Из-за спин людей, окруживших Илену, видна только ее шевелюра, водопадом спадающая с лавки. И бледная,безжизненно висящая, рука. Тонкие пальцы касаются пола и по ним стекают ручейки крови.

Олег наклонился над ней, но сияния силы нет. Почему он ее не исцеляет? Уже? Или поздно… Я пытаюсь оттолкнуться от стены, но меня заваливает обратно и перед глазами плывет.

Даг лежит прямо на полу, чуть дальше, у очага. Вокруг него тоже суета, местные целители вспыхивают силой, выдирая стрелу. Вскрик и парень замирает. Ярл стоит рядом, бросая хмурые взгляды на бегающих людей.

Хоть мужик предельно собран и отдает короткие приказы, распределяя людей, но я чувствую тревогу, исходящую от него. С легкой ноткой страха непонимания.

Демоны меня забери, кто на нас напал? Это явно не Хакон устроил. Его сына так же чуть не убили. Целились не только в меня, но и в него. Хтонь, ничего не понимаю.

И я не вижу младшего, Свейна. Впрочем, не видел я его и на поединке. Неужели он замешан? Он действовал за спиной отца? Происходящее окончательно путается в голове.

Кто-то подбегает ко мне, сует под нос ковш с какой-то вонючей дрянью. Пытаюсь отвернуться, прохладная ладонь ложится на щеку и, сфокусировавшись, узнаю Ольгу.

Золотые волосы слиплись бурыми прядями, но не похоже, что это ее кровь.

— Выпей, — мягко уговаривает она меня. — Это поможет от боли. Чуть-чуть потерпи, тебе помогут.

Нежный голосок, звучащий среди этого хаоса, немного успокаивает. Хочу ответить, спросить, но лишь хриплю и киваю. Жидкость обжигающей лавой проносится по горлу, резью отдается в животе и приносит облегчение.

Зрение тут же проясняется, а боль притупляется. Я перехватываю свободной рукой ковш и жадно пью до дна.

— Илена… — наконец у меня прорезается голос, пусть и больше похожий на карканье.

— Плохо, — принцесса съеживается и мотает головой. — Не смотря на то, что каким то чудом важные органы не задеты. Она потеряла очень много крови, когда мы доставали стрелу. Слишком много… Олег на пределе, как и местные целители. Они вместе вкачали почти всю силу в них с Дагом. Он тоже на грани.

— Сколько раненых?

— В Магнуса попали, но он не подпускает к себе никого, говорит ерунда. Богдана зацепило, но тоже царапина, по сравнению… В панике затоптали нескольких человек, но там синяки и перелом ребер. Только ты серьезно ранен, но Олег сказал, что тебе хватит силы продержаться и… — она отворачивается, вздыхая.

— Все правильно, — я пытаюсь усмехнуться, но давлюсь кровью и сплевываю, закашлявшись. — Нормально, протяну.

Похоже, что спас меня только приход чужой силы от стрелка, чем бы это ни было. Вроде человек, но уверенности в этом у меня нет. Я толком не успел понять, что ко мне прилетело, прежде чем меня добила стрела.

В который раз мысленно поблагодарив ифритов и их опасную силу, я осматриваю себя. Самая опасная рана — в боку. Сквозь пальцы сочится темная кровь и каждый вздох отдается взрывом воспаленных нервов.

Стрелы в руке и ноге, судя по всему, засели в мясе. И, если руку мне пробило насквозь, то вот доставать стрелу из ноги будет очень больно. Я чуть приподнимаю руку, рассматривая наконечник. Небольшой, гладкий и без зазубрин, ну хоть что-то хорошо.

— Неси воду, тряпки какие-нибудь и, не знаю, кусачки найди, — прошу Разумовскую. — Вытащим из руки хотя бы.

Я бы и из ноги выдернул, но все по порядку. Девушка хмурится, недоверчиво озирается на Олега, но в итоге соглашается и убегает. Сидеть тут ощетинившимся ежом я не хочу.

Пока она носится от одной кучки людей к другой в поисках необходимого, встречаюсь взглядом с Магнусом. Он вопросительно поднимает брови и я киваю. Все толпятся рядом с Иленой. Я с трудом отвожу взгляд от ее волос. Помочь сейчас там я ничем не могу.

Лишь Володя сидит в стороне, уставившись в провал двери. Ну хоть кто-то спокоен. Сейчас даже хорошо, что он под действием этих корешков.

Прикрываю глаза, стараясь не шевелиться. В ушах стоит тихий звон, сердце чуть сбавляет бешеный ритм. Беготня и голоса стихают и я погружаюсь в какой-то транс, отпуская силу.

Она разбегается во все стороны, оплетая зажатую между гор долину. Чувствую каждое живое существо в округе. Вот стайка птиц, вспугнутая собаками. Люди ярла прочесывают лес и, кажется, я даже слышу ветки, ломающиеся под их ногами.

В реке неподалеку плещется рыба. Не знаю, что за вид такой, морозостойкий, но рыбина выпрыгивает над поверхностью, ловя пролетающую мошкару.

Через пролесок прет лось, чешет голову о землю, фырчит. Чуть дальше крадется хищник, похожий на волка, но мельче.

И никого чужого. Не единого человека, кроме тех, что рыщут за холмом. Никакого отклика других сил. Я было хочу направить силу в сторону дома сейдконы, но тут возвращается Ольга.

Не знаю где она нашла огромные ножницы для арматуры, но такими не то что стрелу, руку перекусить можно. Девушка подставляет под мою руку табуретку, прижимает меня к поверхности и, хэкнув, откусывает древко по центру.

Короткий выстрел боли и вижу ее извиняющийся взгляд. Я открываю рот, чтобы сказать ей не переживать и тут она резко дергает за наконечник и я совершенно неблагообразно ору.

Не обращая внимания на мат в адрес правящей семьи, принцесса резво поливает меня из бутылки с обеззараживающим и зажимает рану с обеих сторон. Несколько четких движений и рука перетянута бинтами.

— С-с-спасибо, — выдавливаю я из себя и думаю, что пока похожу со стрелой в ноге.

Но я сам втянул ее в это самолечение и Разумовская, хмыкнув, перекусывает вторую стрелу. Мне отползти некуда, поэтому пытаюсь отрубиться. Но та дрянь, которой она меня поила, работает, делая боль из невыносимой просто бесящей.

Девушка разрезает штанину, заливает рану и, неодобрительно покачав головой на мой очередной матерный пассаж в адрес императрицы, накладывает бинты, фиксируя обрезок древка.

— Я впечатлен, ваше высочество, — сквозь зубы скрежещу я, изо всех сил стараясь улыбнуться.

— Ну а ты, княжич, думал, что я изнеженная девица? — усмехается она на мою гримасу.

— Надеялся, — пытаюсь шутить, восстанавливая дыхание.

— Готов? — ласково кивает на мой бок. — Постараюсь не задевать, но нужно промыть и замотать.

Ну как откажешь красивой девушке? Да легко, что я и делаю, бросив тоскливый взгляд на Олега. Илене тем временем организовали полевое переливание и первым донором вызывался Саша. А целитель, используя передышку, уселся на полу.

Вид у него совсем неважный. Лицо посерело от усталости, под глазами синяки, руки мелко дрожат. Сейчас его дергать вообще не вариант. Я бы поделился силой, но боюсь что при попытке отключусь.

Но не только в мою голову приходит эта идея. К целителю подходит Богдан, что-то тихо говорит и начинает слабо светиться.

— Ладно, — выдыхаю я так решительно и мощно, что в боку стреляет. — Давай.

Пальцы уже свело, пока я судорожно зажимал рану и Ольга их отцепляет по одному. Я непроизвольно дергаюсь, из раны с бульканьем выливается кровь, рука принцессы соскальзывает, задевая древко.

Пробивает так, что выгибаюсь и бьюсь головой о стену. Боковым зрением замечаю, как быстро растекается темное пятно на полу и, выразив кратко, куда я драл всех присутствующих, отключаюсь.

***

И опять тошнотворное плавание в полусознании. Силой целителя меня выбрасывает на спасительный берег и, придя в себя на миг, вижу его лицо перед собой.

— Спи уже, — говорит мне он, сияние усиливается и меня погружает в тепло.

Тепло переходит в жару и мне снится банька. А я совершенно здоровый, без единой лишней дыры. Шипит выплеснутая на камни вода, заполняя все ароматным паром. И в этом тумане проглядывает изящный женский силуэт.

Прекрасное тело чуть поворачивается и от хвоста, хлестнувшего по ее ногам я резко просыпаюсь. Я пытаюсь сесть, шарю руками и натыкаюсь на чью-то руку.

От прикосновения к нежной коже меня словно током ударяет. Притягиваю к себе, купаясь в цветочном аромате. Меня накрывает волной шелковых волос и я вообще перестаю соображать, что происходит.

— Тише, тише, все хорошо, — еле слышно шепчет женский голос, от которого совершенно сносит голову.

Ее горячее дыхание совсем близко, рвусь вперед, нахожу ее губы и впиваюсь в них со стоном удовольствия. Она отвечает сразу же, заваливаясь на меня и я жадно впиваюсь пальцами в податливое тело, забираясь под одежду.

Она вздрагивает и тихо стонет, и моя кровь окончательно приливает к паху.

Скрип двери и полоса яркого света ослепляет меня на секунду. Я щурюсь сквозь накрывшие меня золотые волосы. И меня окатывает ледяной волной.

На пороге стоит Богдан, а на мне лежит принцесса с задранной рубашкой. Моя рука уже забралась ей в штаны. Секунда, две и здоровяк, захлопнув рот, уходит.

Но отчаянная боль в его взгляде отрезвляет меня тут же. Твою ж мать…

Хтонь, да что я творю вообще! Проклятые земли с их магией, девицами и… принцессами. Я медленно убираю руки и прикрываю глаза, глубоко дыша. Давление исчезает, Ольга поднимается, поправляя одежду.

— Ммм… — мычу я, подбирая слова.

— Ой, не надо, — раздраженно отвечает девушка и включает свет.

Небольшая спальня, судя по обстановке, моя, в том доме, который нам предоставили. Ерзаю в кровати, прислушиваясь к телу. Все раны перебинтованы, но боль совсем слабая. Сажусь с опаской, но никаких неприятных ощущений.

С облегчением вижу штаны, висящие на стуле рядом и надеваю, избавляя Разумовскую от неприличного зрелища, на которое она бросает смущенные взгляды.

— Не буду, — огрызаюсь я. — Ты что тут делала то?

Злость сама вырывается из меня. Какого хрена принцесса вообще забыла в моей спальне? Мне хочется свалить все на нее. Или это, или схватить и повалить обратно. Хтонь!

— Следила за твоим состоянием, — обида в ее голосе немного охлаждает меня. — Олег тебя исцелил, но боялся, что не до конца.

— Извини, — все таки беру себя в руки. — Что-то нашло на меня. Мне снилось… А, неважно. Как Илена?

— Жива, — девушка перестает обижаться, в голосе появляется тревога. — В нее пришлось много крови вливать. Магнус тоже подключился, оказалось у него универсальная группа. Но Олег держит ее в своего рода коме. Опасность миновала, но Илену надо вывозить.

— Всех надо вывозить…

— Только прямо сейчас ее нельзя перемещать. Пару дней нужен полный покой.

— Остальные как? — я надеваю рубашку и тихо радуюсь, что могу нормально шевелиться. — И сколько я провалялся?

— Сейчас вечер. Того же дня, — Ольга выглядывает за дверь. — Все в порядке. Насколько это возможно вообще. Сын ярла тоже очень плох, но погода лишь портится, его не вывезти, как и нас. Люди Хакона обыскали всю округу и ничего не нашли, даже следов. Но я слышала, что говорили про стрелы. Местные, тут изготовлены. На праздник урожая устраивали традиционную охоту и этих стрел было заготовлено очень много.

— Значит, это был кто-то из своих?

— Да, даже ярл с этим согласился, пусть и очень неохотно. Он отправил нас в дом и фактически запер тут, под усиленной охраной. Игорь, я не думаю, что это он.

— Ну теперь и я так не думаю.

— Ты чего?

Я вдруг понимаю, что уставился на нее, откровенно разглядывая, а в штанах снова невыносимо тесно. Трясу головой, прогоняя внезапное желание. Так, проклятие набирает силу. А я забыл выпить свой отвар… Когда я последний раз его пил?

Вот только озабоченности мне не хватает. Я начинаю копаться в вещах, раскиданных по комнате. Куда я дел этот мешок? Точно, кухня!

Бегу туда, не обращая внимание на вопрос. Гремлю посудой, что-то сворачивая и разбивая. Есть! Сам запихал эти травы рядом с чаем на полку. Нетерпеливо стучу ногой, дожидаясь пока закипит чайник.

Завариваю и делаю глоток.

— Приехали… — кружка сама выскальзывает из рук, разлетаясь осколками по полу.

Горячий, ароматный и сладкий. Добегался. Ловлю обиженный взгляд Богдана. Извини, друг, не сейчас.

Володя так и сидит в счастливом трипе, Олег наблюдает за моими действиями с любопытством. Каритского нет, ну оно и понятно, наверняка не отходит от сестры.

— Мне срочно нужно к сейдконе, — заявляю я, глядя в темное окно.

Идти тут недалеко, а поиск поможет избежать неприятных встреч. Жаль только, что никого взять с собой не могу, Тира ясно сказала в следующий раз приходить одному. Злить ее сейчас точно не в моих интересах.

Собственно все это и объясняю. Возражений уже ни у кого нет. Только Володя поворачивается ко мне и с широкой улыбкой сообщает:

— Плохо тебе будет, плооохо.

Меня аж передергивает, настолько жутко выглядит блаженный прорицатель. Когда он был в себе, его изречения не так пугали. Плохо мне будет — это точно. Если не избавлюсь от проклятья, то боюсь представить, на кого я могу накинуться.

— Я задолбался это тебе повторять, но будь осторожнее, — незлобно напутствует целитель. — Я восстановился, но башку твою прикрутить обратно, в случае чего, не смогу, уж прости.

— Если я где и буду в безопасности, то у сейдконы, — хоть в этом я уверен. — Заодно попробую выяснить, что тут происходит. Что там между ярлом, его сыновьями и Магнусом.

Многочисленную охрану отвлекает Разумовская. Она выходит на крыльцо и начинает требовать ужин, свежее белье и еще что-то, чего я уже не слышу. Пока все подтягиваются на ее властный голос, я потихоньку проскальзываю в лес.

Чем бы я не подпитался, но силы хватает почти постоянно поддерживать поиск. Я навострился не долбить им, а отпускать по чуть-чуть, прощупывая местность.

Не считая вспугнутого у ручья лося, больше мне никто на пути не попадается. С каждым шагом идти становится тяжелее, ноги сами хотят бежать в другую сторону. На юг, к чудесной горной красавице. Скулы сводит от желания и приходится дать себе оплеуху.

Но, когда я подхожу к дому сейдконы, наваждение пропадает. Тут явно что-то произошло. Угол строения разнесен в щепки, дверь открыта нараспашку, фонарь не горит, а перед крыльцом вся земля вспахана бороздами.

Замедляюсь, подкрадываясь и прячась за стволами деревьев. Внутри кто-то есть, я слышу шаги и звон разбитого стекла. Направляю силу и получаю отклик. Внутри человек и он очень зол.

Крик ночной птицы над самым ухом заставляет вздрогнуть, я спотыкаюсь и наступаю на ветку, которая с треском ломается.

В темноте дома вспышкой подсвечивается фигура, звучит оглушительный выстрел и ствол дерева над моей головой взрывается фонтаном щепок. Кидаюсь на землю, отползая. Еще выстрел и меня присыпает землей.

Я ползу уже не глядя, сшибая кусты и цепляя какие-то ветки и колючки. Понимаю, что меня легко вычислят по шуму и замираю, прижавшись к холодной земле. Демонов мне в зад, переоценил я старушку. Похоже, от ружья даже у нее защиты не нашлось…

Судя по грохоту и воронке, там что-то для охоты на мамонтов, мать его.

Все стихает, только запах пороха расплывается по морозному воздуху. Сердце колотится и мне кажется, что этот звук слышен издалека.

Скрип ступеней, шорох одежды и звук перезаряжаемого оружия заглушает все. Человек даже и не старается прятаться и по нарастающему звуку уверенных шагов я понимаю, что идет он прямо на меня.

Глава 22

Я валяюсь, вжавшись в землю, кверху задницей и судорожно соображаю, что делать. Призывать меч? Ну да, и отбиваться от крупного калибра на лету, отличная идея. И перевернуться даже не могу, чтобы посмотреть, тут же обнаружу свою лежанку. Хотя меня, похоже, уже нашли.

— Ага, попался! — совсем рядом раздается радостный старческий голос.

— Тира? — удивленно бормочу я в землю и догадываюсь перевернуться на спину. — Уважаемая, это вы что ли?

— Белоголовый? — не менее удивленно отвечает она. — Ты чего тут втихаря шастаешь? Чуть не пристрелила же!

— Так чего вы сначала стреляете, а потом уже спрашиваете кто? — я со вздохом поднимаюсь.

У сейдконы в руках увесистое ружье. Я обиженно соплю облачком пара в дуло и старушка поспешно поднимает ствол вверх.

— Так думала, что опять по мою душу пришли, — она принюхивается, оглядывается и расслабленно опускает плечи.

— Что случилось? На вас напали?

— Попытались, — усмехается старушка. — Давай, пошли в дом, нечего тут валяться.

Поднимаюсь и отряхиваясь, отдирая от куртки налипшую растительность. Недолго я в чистом проходил… Тело откликается ноющей болью, недовольное упражнениями на ползучесть.

Сейдкона, уложив ружье на плечо, уже успевает скрыться в доме. Внутри зажигается свет и я спешу за ней, закрывая за собой входную дверь. В ней вмятина и полотно с трудом встает на место, жалобно скрипя.

— Так что случилось? — я обнаруживаю хозяйку на кухне.

Оружие она далеко не откладывает, поставила рядом с печкой. Тут явно была борьба, половина полок сорвано, на полу россыпь стекла, листьев и ягод. Стол треснут пополам и стоит буквой М, чудом удерживаясь обломками. В разбитое окно поддувает холодным воздухом.

— Это ты мне скажи, что у вас там творится? — она машет рукой в сторону деревни. — А то гости зачастили. То ты со своей бешеной девкой среди ночи пожаловал, следом младшенький ярла явился и сразу напал.

Вот оно как… Свейн, значит, решил избавиться от единственной, которая сможет помочь.

— И где он?

— Сбежал, подлец. Я, может, отпор дать и смогла, не на ту нарвался, но вот догнать уже возраст не тот… — кряхтит она, а я хмыкаю. — Так что происходит?

— А разве с вами ярл не связывался? — я удивляюсь.

Пусть она и живет на отшибе, да гостей не жалует, но вот чья, а ее магия точно поможет в бардаке, который творится.

— Свяжется он, как же. Не ладим мы с Хаконом. Совсем не ладим. И поделом ему, нечего в дела чужие лезть! — вдруг заводится старушка и угрожающе трясет кулаком. — Сыну своему позволил сейдом заниматься, где это видано? Тьфу, позорище! Вот и натворил, похоже, дел дурных. Не каждому дано за грань пойти и вернуться человеком. Ой, беда…

Сейдкона расстроенно оседает на табуретку, мотая головой. И тут же превращается из воинственной ведьмы в старую и уставшую женщину. Мне ее жаль, но что делать…

— Вы меня простите, — мнусь я. — Но я снова за помощью пришел. Проклятье…

— Да вижу я, — отмахивается она. — Как на ногах то стоишь, удивляюсь. Сейчас я тебе приготовлю отвар, где тут у меня…

Тира озирается, прищуриваясь на целые банки.

— Поздно уже, — мрачно сознаюсь. — Не поможет, у меня остался запас от Астрид. Только вкус стал сладким, она предупреждала, что в этом случае все.

— Так, — подскакивает она с места. — Тогда пошли, быстрее. Время как раз самое то, можем и успеть.

Старушка резво выбегает из кухни, в темноте что-то со звоном падает, звучит ругань и скрип двери. Я только моргнуть успеваю, как сейдкона выскакивает наружу. Бегу за ней, хватая позабытое ружье.

Тира уже стоит на берегу, палкой чертя на земле линии. Ее бормотание не разобрать, но вот свечение я вижу. Мрачное, тяжелое, от которого мурашки по телу идут. Странная магия у этого их сейда, но тут вообще много странного и кажущегося жутким.

Может природа суровая, может привыкли так… Но мне уже плевать, страху нагнать, похоже, все боги готовы. Я подхожу поближе, нечаянно наступая на рисунок.

— Отойди! — вызверивается старушка, замахиваясь палкой.

Невнятно извиняюсь, уворачиваясь из под удара, и отступаю, пока сейдкона восстанавливает узор на земле. Интересно же…

Угловатые руны постепенно выстраиваются в круги, от них расползаются лучами и я в какой-то момент попросту зависаю, завороженный получившимся рисунком.

Тира отходит на шаг, придирчиво осматривая результат, затем кивает сама себе и поворачивается ко мне. В темноте ее глаза светятся голубым льдом.

— В центр, — глухо велит она, указывая палкой, — Аккуратнее, не повреди узор.

Приходится делать очень широкий шаг, замирая и размахивая руками, чтобы не завалиться. Но я справляюсь с задачей и, оказавшись внутри, передергиваю плечами. Ощущение, словно в прорубь окунули. Мороз проносится по коже, а мир, и без того темный, почти пропадает.

— Не нравится мне эта спешка, да времени у тебя мало, — ворчит сейдкона. — Так что придется тебе, белоголовый, кровью заслужить внимание богов.

Как то так я и предполагал, но все равно недовольно вздыхаю. Впрочем, крови на этой земле я уже оставил немало, да и не так это сложно. Дома мне бы пришлось искать белого быка для жертвоприношения, вот это задачка посложнее.

Шарю по поясу и понимаю, что кинжала нет. Хтонь, совсем из головы вылетело. Надеюсь, что я не потерял подарок двергов и его кто-нибудь из наших подобрал. Нет, точно начну практиковать какие-нибудь медитативные техники для лучшей концентрации. Вот выберусь, выдохну и сразу начну.

— Левая ладонь, — прерывает мои внутренние клятвы старушка, протягивая мне обычный столовый нож.

Совсем не похоже на изощренное ритуальное оружие, ну да ладно, лишь бы острое и не пришлось себя пилить. Задерживаю дыхание и на мгновение замираю. Вот добровольно резать себя мне еще не приходилось. Что-то внутри этому сопротивляется, опять просыпается паранойя, голова гудит и мысли путаются.

Сейдкона тем временем опять начинает неразборчиво бормотать. И я в трансе медленно подношу лезвие, прикасаюсь к коже, надавливая. Нож погружается в ладонь и проступившая кровь кажется черной. Она тягуче льется на землю, гул в ушах нарастает, рука горит.

Бабка, озеро, лес — все начинает кружится. Земля вздрагивает, падаю на колени, грудь сдавливает и я проваливаюсь в темноту.

Открываю глаза в знакомом месте. Скалы, снег, лютый ветер и темная река с мостом. Вот тут по-настоящему холодно и я моментально замерзаю. Кровь из распоротой руки замедляется, яркими пятнами окрашивая снег.

Укутанная в плащ фигура на той стороне моста тоже на месте.

— Подумал над своим вопросом? — долетает до меня шелестящая усмешка.

— Нет, — честно признаюсь, стуча зубами. — Точнее, их слишком много. Хотелось бы задать несколько…

Так, в эту игру я научусь играть. Главное, не задавать вопрос. От холода в голове проясняется, но дрожь сбивает уверенный настрой. Стараюсь расслабиться, превращаясь в ледяную глыбу.

— Наглый… — задумчиво отвечает она. — И смелый. Не каждый отважится оставлять тут живую кровь.

Я смотрю на красный снег и ругаюсь про себя. Еще бы меня кто предупредил, что я смелый. Ладно, все уже сделано. Может, такая кровавая жертва позволит получить информацию.

Я молчу, подмерзая и шмыгая носом. Загадочная фигура тоже. Она ждет вопроса, а я намека. Переминаюсь с ноги на ногу, оглядываюсь, с интересом разглядывая унылый пейзаж. В общем, старательно делаю вид, что мне особо и не надо.

— Хорошо, Льесульв, — фигура первой теряет терпение. — Я знаю, что ты ищешь. Кого ты ищешь. Времени осталось совсем мало. Я укажу тебе место. Но тебе придется заплатить.

— Ааа… — запинаюсь я, не решаясь спросить.

Демоны их забери, голова начинает раскалываться. Не силен я в словесных баталиях с божественными сущностями.

— Жертва, — опять усмешка, ее похоже забавляют мои гримасы. — Если сумеешь разобраться и найти того, кто посмел опорочить темный дар. В нужный момент твоя рука не должна дрогнуть.

Она мне что, предлагает убить Свейна? Как это еще понимать? От шока я перестаю трястись и начинаю часто моргать.

— Это не требование, — тихо добавляет она. — Предупреждение. Я избавлю тебя от проклятия и покажу, куда тебе нужно идти. Ты найдешь то, что ищешь. И даже больше. Но за этим последует настоящая тьма. Можешь отказаться сейчас.

— И что будет с теми, кого я ищу, если откажусь? — к демонам уловки, она явно намерена поговорить.

— Они вскоре умрут, — равнодушно отвечает она и меня едва не сбивает с ног ледяной порыв ветра.

— А если соглашусь, то умру я? — озвучиваю логичное предположение.

— А ты разве бессмертный? — с той стороны звучит удивление. — Конечно, ты умрешь. Ты уже умирал и это случится снова. Хочешь узнать, как это произойдет?

Ее голос зловеще звенит рядом. И я вдруг понимаю, что она стоит передо мной. Капюшон скрывает лицо и под ним будто клубятся тени. Меня тянет наклонить голову и рассмотреть, что там скрывается.

Сглатываю, выдыхаю облачко пара и отступаю на шаг. Ну уж нет. И что я буду делать с таким знанием?

— Я, пожалуй, откажусь, — вежливо отвечаю и поспешно добавляю: — Знать, как это произойдет.

— Правильный выбор, — в голосе звучит удовлетворение. — Мне жаль.

Она замолкает, а я не хочу спрашивать, чего ей жаль. Может меня раздерет тентаклями или еще что похуже. Отправят таки в миры хаоса, например. Прогоняю мрачные мысли, пытаясь улыбнуться. Тут же трескаются губы и я тихо ругаюсь.

— Те, кого ты ищешь, были за гранью. Их еще можно спасти, поторопись.

Неуловимое движение и она стоит вплотную. В тенях разгорается огонь. На миг кажется, что я вижу очертания лица. Смертельно бледного и красивого. Оно преображается, идеальная кожа иссушается и рвется, обнажая серо-бурое мясо.

Укол ужаса и все исчезает, а я прихожу в себя, уткнувшись лбом в землю. Меня скрючило и трясет, а в голове полыхает маяком место. Шелестящий голос в голове говорит «поторопись» и стихает.

Призываю силу, все силы, что во мне есть. Оплетаю себя ими, успокаиваясь. Вдох, выдох и разгибаюсь. Тело онемело, а небо явно стало светлее. Вот хтонь, сколько времени прошло?

Сейдкона стоит на том же месте и смотрит на меня со странной смесью удивления, облегчения и… Это что, ненависть? Хмурюсь, но чувство пропадает. Словил какой-то отголосок, прилетевший со мной. Зараза, с этими эмоциями нужно что-то делать.

— Все в порядке? — я поднимаюсь на ноги и потягиваюсь, от чего в шее что-то хрустит.

— Ну это ты мне скажи, — старушка хмыкает и принимается ногой стирать руны, качая головой. — Если ты про проклятие, то да, боги приняли твою жертву.

Она кивает на деревья и я вижу в предрассветных сумерках, что на ветках сидят вороны. Очень много воронов. Они почти сливаются с темной листвой, покачиваясь на ветру.

— Это хорошо? — неуверенно спрашиваю.

— Это знак, — недовольно отвечает Тира. — А вот хороший или нет, покажет время.

А можно однозначный знак получить? Но все сожаления о загадках смывает стремление добраться до указанного места. Меня снова подгоняет сила, торопя. Внутри все сжимается от предчувствия, что я могу не успеть.

— Спасибо вам, — я искренне благодарю ворчливую старушку и отвешиваю поклон.

Может характер у нее и скверный, но цена за помощь это небольшая. Она отмахивается, а я замечаю улыбку на сморщенном лице.

— Может, вам лучше в деревню перебраться? — вспоминаю я об угрозе, так и бродящей где-то поблизости.

Хотя поиск и не находит ничего живого в округе, но если Свейн связался с хаосом… Не уверен, что эта сила не сможет его скрыть.

— С той дырой, что я в нем проделала, долго он не протянет, — Тира кровожадно скалится. — Может, он и заполз в какую-нибудь дыру, но никакие боги его уже не спасут. Я сама схожу к ярлу и поговорю с ним по душам. Возможно, он и найдет то, что останется от его сына.

От этой бабульки порой мороз по коже. Ну да ладно, это их, местные дела. Мне даже немного жаль становится ярла. Такая и выпороть может, как неразумное дитя. Но у меня сейчас другая забота.

Я задерживаюсь ненадолго, помогая повесить дверь на место. Не хочется убегать, просто бросив очередное «спасибо». Дров колоть и воду таскать меня не просят, хоть я и готов, если бы не поджимало время.

По светлеющему утреннему лесу я бегу, благо хорошо вижу, что под ногами. Охрана у дома встречает в штыки, то есть в стволы. Ну и ночка, все так и целятся в мою шкуру. Но, узнав, меня тут же пропускают, неодобрительно бурча.

А вот дальше начинаются проблемы, доводя меня до крайней степени раздражения. Во-первых, мне нужна машина. Инга утверждает, что никто мне ее даст и вообще из деревни не выпустит.

Тут уже начинает возмущаться Разумовская и выбивает из нашего гида предложение обратиться к Магнусу. Потом еще больше возмущается, когда я сообщаю, что она останется здесь.

Тащить с собой чудом спасенную принцессу я категорически отказываюсь. Тем более что придется оставить тут почти всех. Каритский не отходит от постели сестры, да и нога у него не вылечена. Богдан смотрит на меня таким волком, что лучше его пока не трогать.

От обдолбанного прорицателя толку нет. Еще убежит куда-нибудь в лес, корешки искать. Надеюсь, дома его смогут исцелить от этой дряни. Олег только руками разводит, не его специализация.

— Я пойду с тобой и точка! — орет на меня Ольга, краснея от возмущения.

— А сила у тебя есть? — привожу я последний аргумент.

Девушка тут же замолкает, кусает губы и с сожалением признается:

— Нет, все истратила на воплощение. Нельзя было, пока не восстановилась, но когда начали стрелять, я даже и не подумала. Зачерпнула слишком много. Но если мне…

— Нет, ваше высочество. Я очень благодарен тебе за желание помочь, но я не знаю, что ожидать. Будь все здоровы и на ногах, тогда возможно справились бы с почти любой угрозой. Но сейчас безопаснее оставаться под под присмотром ярла и его людей.

— Но если ты говоришь, что это его сын…

— Не думаю, что ярл был в курсе. Слишком уж удивился нападению. И точно расстроился из-за старшего. Даже если он замешан в твоем похищении, то убивать тебя он не собирался. В отличии от стрелка. Тебе же надо восстановиться. Если погода не изменится, это наш единственный шанс вызвать подмогу.

С трудом, но мне удается уговорить неугомонную наследницу сидеть тихо и не ввязываться в новые приключения. Потом с не меньшим трудом я уговариваю Магнуса отойти от Илены и отправиться со мной.

Олега упрашивать не нужно, хотя я очень не хочу оставлять друзей без целителя. Меня прямо таки разрывает, но все таки забираю его с собой. Слова о спасении до сих пор звучат в голове. Если родители ранены, то им нужна помощь целителя.

Магнус, согласившись, тут же решает новую проблему — то, что нас не хотят выпускать ради «нашей же безопасности». Он просто предлагает остановить его, крутанув перед рожами северян топором.

Получается пафосно, но срабатывает. Нам выделяют какой-то замызганный грузовичок и мы мчимся на восток, куда тянет меня маяк. И только по пути Магнус все же задает вопрос, зачем мы туда едем.

Сознаваться в причине нашего приезда мне тяжело. Но северянин, без лишних вопросов вписывающийся за нас и оказывающий любую помощь, заслуживает того.

Реакция у него выходит бурная. Магнус тормозит так резко, что я влетаю лбом в приборную панель, мгновенно набивая шишку. Северянин до скрипа сжимает руль в огромных ручищах и какое-то время молчит, глядя в серое небо.

— Что же, мой отец догадывался об этом, — вздыхает он, когда его отпускает злость. — Что вы не просто так приехали. Но чтобы такое… Почему нельзя было сразу сказать? Мы же союзники! Неужели вы думали, что обратись вы к ярлу, он…

Он сам замолкает, сообразив, что мы как раз на земле одного из ярлов. И именно тут происходит хрен знает что. И в этом замешан ярл, его сын и еще демоны знает кто. Его протест сам по себе прекращается и северянин жмет на газ, ускоряясь.

Больше мы не разговариваем, каждый думая о своем. Магнус хмурится, я пытаюсь хоть немного расслабиться в этой тряске, а Олег только хмыкает.

На меня накатывает полудрема, но как только мы приближаемся к небольшой деревне у подножия горы, я даже подскакиваю от яркой вспышки. Сердце неприятно стягивает, когда мы выходим у невзрачного низкого дома.

За ним большой амбар, дальше вспаханное поле и какие-то хозяйственные постройки. Огромная псина вылетает из будки и заходится в лае, натянув цепь. На шум из дома выходит дедок, древний, но еще не дряхлый.

Коротким криком он затыкает пса и с улыбкой подходит к нам.

— За чужаками приехали? — обращается он к Магнусу. — Я то все думал, когда Свейн уж их заберет. Не подумайте, что жалуюсь, но у меня и без того забот много, еще приглядывать за болезными…

— Где они? — слишком резко спрашиваю, не сдерживаясь.

— Так в доме, проходите, — дедок кивком приглашает идти за ним и возвращается в дом.

С нарастающим предчувствием чего-то гадкого, я опережаю всех и буквально влетаю внутрь, оглядываясь. За дверью оказывается просторное помещение, объединяя кухню, гостиную, прихожую и, похоже, спальню, судя по большой кровати в дальнем углу.

У измазанной сажей большой печи стоит накрытый стол. И там, на лавке, уплетая суп из мисок, сидят мои родители. Пусть и одетые в лучших традициях местной моды, но в общем целые и невредимые. Если только слегка осунувшиеся и немного бледные.

Я шумно выдыхаю, уже в красках представив их хладные тела. Да чего я только не напредставлял себе за это время. Они дружно отрываются от еды, увидев меня.

— Ну слава богам, я вас нашел, — иду к ним с улыбкой.

Они оба смотрят на меня с искренним непониманием и я чуть замедляюсь, чувствуя неладное.

— Извините, а вы кто? — робкий голос матери заставляет меня споткнуться на ровном месте. — Мы разве знакомы?

Глава 23

— Мам, пап? — совершенно по-детски реагирую я.

Боги, пусть это будет какая-нибудь шпионская игра. Очень хорошая игра. Но я по их лицам вижу, что они не притворяются. Ни капли узнавания во взглядах. Они переглядываются и отец качает головой.

— Извините, но я не понимаю, — он хмурится и сутулится, растеряв всю выправку, которую я помнил. — Кто вы?

И есть что-то еще. Неприятное ощущение неправильности. До меня доходит запустить силу и внимательнее присмотреться. Их тела оплетены плотной сетью чужой силы. Причем, как мне кажется, трех разных сил.

Но вся она холодная, тяжелая и мрачная. Сейд. Самое большое средоточие прямо внутри головы, где плетение вихрится и сбивает с концентрации. Меня буквально отбрасывает от них, но я успеваю увидеть еще кое-то.

Под этой сетью, у самого сердца, засела какая-то мерзость и жадно поглощает энергию, жизненную энергию. Времени и правда почти не осталось. Передо мной едят суп почти что трупы.

— Мы пришли забрать вас домой, — хмуро отвечаю отцу и перевожу взгляд на Олега. — Можешь прощупать, что с ними? Только аккуратно, мне не нравится та дрянь, что на них прицепили.

Целитель кивает и идет к родителям, а я набрасываюсь на дедка:

— Рассказывайте, откуда они тут?

Он бледнеет, глаза бегают и старик сжимается, не понимая, что он сделал не так.

— Так я же как велено все делал, господин, — растерянно бормочет он. — Кормил, поил отваром, ждал.

Делаю пару глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Он ни в чем не виноват, а со страха может и приступ схватить.

— Все нормально, — выдавливаю из себя подобие улыбки. — Расскажите все по порядку.

Дедок бросает пугливый взгляд на Магнуса, стоящего у двери с топором на перевес, и я делаю тому знак выйти на улицу. Северянин недовольно хмыкает, но уходит. В помещении сразу становится просторнее.

Пока Олег обследует родителей, тихо объясняя, кто мы и откуда, дедок торопливо рассказывает мне, что произошло.

Он, как понятно по незамысловатому хозяйству, простой фермер. Держит поле для выпаса и второе с зерновыми культурами. Пять дней назад Свейн привел к нему моих родителей и велел приглядывать, пока он не вернется за ними или не пришлет своих людей.

Я пытаюсь сообразить, когда это было. Получается в тот день, когда мы приехали, попав в аварию. Вечером он явился сюда, а мы приехали ночью. Где они были до этого, с момента пропажи и потери связи, непонятно. По словам дедка, родители особо не разговаривали и слабо соображали, что надо делать. Первые дни он их вообще с ложки кормил.

А Свейн больше не появлялся, только пригрозил проклятьем, запугав дедка до полусмерти, и ушел прямо в лес, откуда и явился. Больше ничего толкового я от него не добился.

Не смог меня порадовать и Олег.

— Я ничего подобного раньше не видел, — целитель впадает в глубокую задумчивость. — И не слышал вообще. Дед меня, еще до того, как я ушел из дома, обучал ментальному исцелению. Точнее объяснял, как это диагностируется и лечится. Но тут… Их тела истощены, а разум закрыт чем-то, что пожирает изнутри. Это не безумие или ментальный блок, а что-то гораздо сложнее.

— Сможешь снять?

— Могу попробовать. Но нужна одновременная подпитка, боюсь, что пока буду исцелять, они лишатся последних сил на борьбу. Но это в любом нужно сделать как можно скорее, они на пределе и я не понимаю, как вообще живы и в состоянии двигаться.

Хтонь! Меня, безусловно, радует стойкость родителей к местной магии, но многовато уже раненных. А целитель один…

— Хорошо, — киваю я на свои мысли. — Забираем их и едем обратно. Подключим Сашу и Богдана, и попробуем исцелить. Возможно, стоит попросить помощи местных целителей.

— Тут они нам не помогут, — он мотает головой. — Судя по тому, что я видел и слышал, они тоже могут только с физическими повреждениями работать. В общем-то, как и все обычные целители.

— Ну ты у нас необычный, — усмехаюсь я невесело. — Сочувствую.

Олег смотрит на меня с осуждением, не одобряя мой юмор по этому поводу. Но в итоге тоже усмехается, отмахиваясь. С кем поведешься…

Дедок оказывается только рад избавиться от пациентов и даже впихивает нам бочонок какого-то местного пойла и банку с соленьями. Решаю ему не говорить про Свейна и кого он у себя прятал. Пусть себе живет дальше спокойно.

Свейна мой поиск не находит, как и ничего подозрительного. Я уже на автомате его периодически запускаю, тратя немало силы. Но в округе тишь да гладь, словно не было мертвяков и демонов.

Только горы, в которых я повстречал двергов, отталкивают, не давая забраться поглубже. Неагрессивно, но очень настойчиво. Мог ли Свейн спрятаться в пещерах? И позволили бы ему это сделать подземные жители?

Не моя это забота, пусть теперь сейдкона с ярлом этим занимаются. Передо мной и без того новая дилемма. Я рассчитывал, что по возвращению, мы общими усилиями подпитаем принцессу и она свяжется с «цивилизацией». А теперь придется выбирать, она или родители.

Об этом я и размышляю, пока мы несемся обратно. Магнус не жалеет и без того дышащий на ладан транспорт и гонит так, словно за нами бежит толпа демонов. На вопросы либо не отвечает, либо бурчит «да» или «нет». Нда, с обоими здоровяками у меня не заладилось.

Родители, утрамбованные на заднем сидении с Олегом, равнодушно смотрят в окно. Они на новость о себе не отреагировали вообще никак. Ни удивления, ни злости. То же непонимание, каким встретили меня.

Это и бесит, и пугает. А если они такими навсегда останутся? Ну и семейка у нас получится. Один без памяти, другие вообще аморфные растения. Дед будет совсем расстроен. На одного Яра надежда останется. Воспоминания о брате с его дурацким чувством юмора выводят меня из мысленного болота.

К демонам всех! Подлатаем родителей, засядем дома в глухой обороне, выждем столько, сколько понадобится для восстановления силы и вызовем тяжелую артиллерию. Если она сама раньше не явится.

С этими веселыми мыслями я поворачиваюсь назад и подмигиваю хмуро-равнодушной троице. В глазах матери проскальзывает едва различимое удивление и я уже радуюсь, но все проходит.

Встречает нас злая охрана, которая злится еще больше, когда мы дружно игнорируем вопросы о том, кого мы еще притащили. Снова накрапывает мелкий ледяной дождик и это только усугубляет их смурное настроение.

Мне их становится жаль — приставили к гостям, которые то смываются из под носа, то требуют чего-то, то просто не обращают внимания. Поэтому мне ничего умнее в голову не приходит, как поблагодарить их за службу.

Мужик, которому я это радостно сообщаю, смотрит на меня, как на полного… чужака, явно удерживаясь от того, чтобы покрутить пальцем у виска. Сплевывает мне под ноги, но отстает с вопросами.

Магнус, проводив нас до двери, разворачивается с такой решительной рожей, что хватаю его за плечо, останавливая.

— Ты куда? — как бы он не побежал на еще один поединок.

— Не бойся, о твоих рассказывать не буду, — северянин хмуро смотрит на мою руку и я отпускаю. — Сам скажешь, если надо будет. Не на тебя я злюсь, Ингвар. На себя.

— А ты то тут при чем?

— Сюда сунулся, хотя знал, что нельзя. Мог же попросить кого-нибудь другого вас пригласить. И, возможно, обошлось бы малой кровью.

— Так, все равно не понял. Ты то тут при чем? — повторяю я, запутавшись.

— Потом, — снова отмахивается северянин. — Я поеду на взлетную площадку, сам поговорю с пилотом. Возможно, все не так, как говорит ярл и я смогу уговорить их отправиться в город. Сюда нужно вызывать наших. И ваших, — неохотно добавляет он.

— Ты там главное осторожнее уговаривай, — киваю на топор. — Как бы нам вообще без пилота не остаться.

— Магнус — умный, — издевается он, делая тупое выражение лица. — Магнус руки рулить оставит.

Я не выдерживаю и ржу, а северянин подхватывает. На том мы и расстаемся, но моя улыбка пропадает сразу же, как я захожу внутрь. Нда, тут театр скорбных лиц просто.

Вижу, что Олег уже сам говорит с Богданом, поэтому иду к Каритским. Илене обустроили из комнаты больничную палату. Девушка, крепко спящая, выглядит хреново. Но ее брат явно в худшем состоянии. Похоже, что он вообще не спал.

Саша бросает на меня быстрый взгляд, когда я захожу, и отворачивается.

— Как она? — тихо спрашиваю, подходя к постели.

— Стабильно, — устало отвечает рыжий. — Будим только для того, чтобы она поела. Не знаю чем ее поят, — он указывает на ряды банок и бутыльков с таблетками. — Но это помогает ее успокоить. Мне кажется, она меня даже не узнает, когда просыпается.

— Прости… — я больше не знаю, что сказать.

Каритский немного оживляется, обернувшись. Пристально смотрит, обдумывая, и наконец отвечает:

— Знаешь, я поначалу во всем тебя винил. Ты нас сюда привез. Да, предупредил, хоть и не сразу, но ты! Злился на тебя, не представляешь как. Даже радовался, что тебя чуть не грохнули там, на поединке.

Я молчу, только зубы покрепче сжимаю. От чувства вины я даже смотреть на Илену не могу, так больно. Я же пытался ее дома оставить, чтоб их…

— Но я был не прав, — вдруг заявляет он. — Ты был готов рискнуть жизнью, ради защиты императорской семьи, ради своей семьи. И рисковал, исполняя свой долг. И Илена защищала Разумовскую, как и должно быть. А я как дурак, думал только о себе.

Мне стоит таких огромных усилий не распахнуть рот, что прикусываю язык. Долг, защита семьи… Уйма слов, в основном ругательных, проносится в голове. Пожалуй, я лучше промолчу.

Мне даже на короткий миг становится стыдно, что не преисполнен этим самым чувством долга. Мне его с детства в голову не вдалбливали. Но Саша меня действительно удивляет. Как бы он не капризничал и не изображал избалованного аристократа, парень он неплохой.

— Ты уж извини, что сразу не сказал, — единственное, из-за чего мне правда жаль. — И мне нужна твоя помощь. Я нашел родителей…

Компания немногооживает, когда мы приступаем. Хоть какие-то действия вместо неясного ожидания. За окном сгущаются сумерки, в камине трещат поленья и общее настроение становится чуть веселее.

В большей степени все ожидают, что князь, то есть мой отец, придет в себя и тут же все разрулит. Я тоже очень на это надеюсь, потому что окончательно запутался, кто виноват и кому дальше бить морду.

Ну и найденный кинжал двергов меня тоже приободряет. Его все таки подобрал и вернул мне хмурый Богдан. Кажется, он чуть меньше злится. И даже хлопнул меня по плечу.

Я больше контролирую перекачку силы, чем участвую. Выкладываться всем слишком опасно. Принцесса и без того обессилена, а Володя вообще неизвестная переменная. Что ожидать от прорицателя под психотропными веществами, не знает никто.

Покровский, к моему облегчению, не сбоит. Сила течет ровно, без перепадов. Они с рыжим плавно накачивает Олега, а тот переплетает их потоки со своими и вливает в моего отца, с которого и решаем начать.

Я завороженно наблюдаю, как целитель с ювелирной точностью, не видя, а всего лишь чувствуя, начинает распутывать мрачную сеть. Нить за нитью снимает эту дрянь, отбрасывая в сторону.

Его руки дрожат, на лбу проступает пот и он только тихо говорит «еще», когда нужно усилить поток. От волнения и нетерпения я дергаю ногой, пиная дрова у камина.

Чужое плетение поддается с трудом, стремясь обратно и это выглядит, словно липкую сахарную вату пытаются отодрать от кожи. Но дело идет и я начинаю радоваться.

Рано. Только я отправляю паранойю на заслуженный отдых, тут же все летит к демонам в зад. Плетение вспыхивает, отец вздрагивает и оседает, а чужая сила набрасывается на Олега.

— Стой! В сторону! — ору я, бросаясь к другу и отбрасывая его, но уже поздно.

В порыве я призываю силу, бросаю ее поперек подпитывающего потока, отрезая его. Потому что вижу, как мерзкая паутина, опутав целителя, бросается к друзьям. Олег пронзительно кричит и замолкает, рухнув на пол.

Я пытаюсь натравить голодные символы ифритов, но тут же отзываю, понимая, что они сожрут все, не разделяя. Хватаю целителя и трясу его за плечи. Голова дергается, болтаясь, но слышу стон.

Хтонь, живой! Опять ору, пинаю полено и оно улетает в окно, которое со звоном разлетается. Тут же во входную дверь влетает один из охраняющих нас северян и посылаю его от души и надолго. Куда тут отправляют? К Хель.

Выбесившись, возвращаюсь к Олегу. Парень уже приходит в себя, хватается за голову и морщится, озираясь.

— Ты как? — спрашиваю я друга и он переводит на меня мутный взгляд.

— Мне как-то нехорошо, — Олег хмурится. — А ты кто?

— Вот теперь точно п…ц, — хихикает Володя и мы все смотрим на очнувшегося прорицателя.

— Вот спасибо, а то я не понял! — я опять бешусь.

Так, спокойно. Все не так и плохо.

Сука, все хуже, чем плохо. Я отлично вижу ту же дрянь, что и на родителях, оплетающую Олега. И он бледнеет прямо на глазах, словно она кровь из него высасывает. Такое чувство, что мы ее только разозлили.

— Ааааааа! — на мой бешеный ор опять прибегает охрана.

Все, я готов убивать. Понять бы еще, кого именно. Есть только один вариант и только один человек, который может разобраться с этой хренью. И надо было идти сразу к ней.

— Я за помощью, — бросаю я уже на бегу.

На крыльце меня пытается остановить охранник и просто сшибаю его с ног плечом. Второй бросается наперерез, выхватываю кинжал, уже слабо соображая, что делаю.

Останавливаюсь в последний момент, увидев расширившиеся глаза. Лезвие замирает на шее, под ним проступает капля крови. Северянин отступает назад и поднимает руки.

А я бегу, больше ни на кого не обращая внимания. Мимо заборов, спотыкаясь и рявкая на лающих собак. Поздно спохватываюсь, понимая, что даже не оделся. Разгоряченное тело обдувает морозом, но он лишь придает сил.

Хтонь, ну не могла бабка поближе жить! На тропинке в лесу я все же подскальзываюсь и проезжаюсь задницей, собирая сучки и шишки. На поляну перед домом выскакиваю взмыленным, запыхавшимся и окончательно злым.

Шикаю на воронов, так и сидящих на ветвях. Они взмывают в темнеющее небо, закрывая его огромными крыльями. Птицы орут на меня, хрипло каркая, а я ору на них.

Так меня и застает сейдкона, вышедшая на поднятый шум.

— Ты чего тут устроил, белоголовый? — рявкает она и от ее голоса я немного прихожу в себя.

Я подбегаю к крыльцу и Тира шарахается. А я понимаю, что так и держу в руке окровавленный кинжал. Спешу убрать его, обтерев о штанину.

— Тьфу ты, я уж думала, что и ты меня решил прибить, — в ее глазах неподдельный страх.

Хтонь, пришел за помощью, а сам перепугал старушку. Я пытаюсь одновременно и отдышаться и начать говорить, поэтому только кашляю, набирая полные легкие ледяного воздуха.

— Помощь, — хриплю через кашель. — Мне нужна ваша помощь.

Сейдкона подозрительно смотрит и подходит, хлопая меня по спине.

— Эээ, спасибо, — от неожиданности я тут же перестаю задыхаться.

— И стоило ради этого бежать сюда? — она делает шаг назад, смотря на меня уже как на опасного сумасшедшего.

— Да нет, не эта. Беда там, — машу я в лес. — Мои друзья в беде. Похоже на них что-то повесил Свейн, дрянь какую-то вашу. Ой, извините. Наш целитель попробовал снять ее и сам того, подцепил.

Я путаюсь в словах окончательно, моля богов, чтобы старушка поняла из моей сумбурной речи, в чем суть. Сейдкона с опаской приближается и принюхивается. Закрывает глаза, что-то бормоча, водит передо мной руками.

Замечаю, что на ее ладонях проступают руны. Жуткий рисунок пылает мрачной силой. Я же просто стараюсь восстановить дыхание и собрать мысли в кучку.

— Уважаемая…

— Беда, — распахивает она глаза и они сверкают голубым светом. — Совсем беда, белоголовый. Боюсь, ты опоздал…

Глава 24

— Куда опоздал? Почему опоздал? — возмущаюсь я и щелкаю пальцами перед лицом ушедшей глубоко в себя сейдконой. — Уважаемая, вы скажите, что сделать нужно и я сделаю.

Я уже понимаю, что простой рубкой дров тут не обойтись. Но что я еще могу ей предложить? Старушка фокусируется на мне и долго молчит, прежде чем ответить.

— Молодые… Сначала делают, потом думают. А то и потом не думают, — ворчит она. — Лезете во все дела, вашего ума они или нет. И вот что получается.

Так то я согласен и не лез бы, но оно само ко мне так и тянется. Но сдерживаю оправдания и раздражение. Пусть хоть выпорет меня, лишь бы помогла.

— Отвар могу сделать, силы поддержать, пока дороги не откроются. Не могу я тебе помочь, белоголовый, — бухтение меняется на сочувствие. — Старая я уже, сил мне не хватит с таким справиться. Или ты и меня угробить хочешь?

— Ну можно же что-то сделать… — я озираюсь в поисках решения, будто оно тут спряталось, на полянке. — Я могу поделиться силой!

К сожалению, только я теперь и могу. Всех выкачали в последней попытке самим справиться. Много ли ее нужно? Да хоть всю готов отдать, не в первый раз.

— Мне твоя сила не поможет, — разочаровывает сейдкона. — Ни чужая, ни наша. Те, кто связаны сейдом, не могут заимствовать человеческую силу. Таков закон.

— Ну… И нельзя его как-нибудь обойти? — не очень удачно пытаюсь не в лоб предложить я.

— Дурной совсем! — она начинает злиться. — Не говори о том, чего не знаешь. Не можем, потому что это верная смерть!

— Извините, — я отчаянно стараюсь что-нибудь придумать и цепляюсь за слово. — Вы сказали, человеческую не можете? Это значит, что другую можете?

— Могу, — старушка мрачнеет. — Могу у богов попросить силу. Да только я и без того их слишком часто просила в последние дни. Гневить богов опасно.

— Там люди умирают, уважаемая, — еле сдерживаюсь от того, чтобы снова не начать бушевать. — Если вы боитесь просить богов, то я не побоюсь. Что нужно сделать?

— Не получится, — она мотает головой.

— Получится, — беру ее сухие руки в свои. — Прошу, помогите. Что, снова кровь нужна? Хорошо, сколько угодно.

— Боюсь в таком деле одной кровью не обойтись, — Тира устало опускает плечи и тяжело вздыхает. — Придется отдать самое ценное. Что у тебя есть, белоголовый? Что ты можешь предложить богам, чтобы они откликнулись?

Ну не мозги, это точно. Деньги им тоже явно не нужны. Я смотрю на кинжал двергов, показываю его старушке.

— Оружие, которое велели беречь. И сила. Все, что у меня есть.

— Если отдашь добровольно, могут и принять, — неохотно отвечает она. — Но предупреждаю — никаких гарантий я дать не могу. И это очень опасно, белоголовый. И больно. Один раз я только видела, как жертвовали силу. Тот, что решился на такое, сошел с ума от боли. Не выдержал и отдал все, без остатка. И отдал жизнь.

— И это сработало? — зачем-то спрашиваю я, покрываясь мурашками.

— Конечно, — усмехается сейдкона. — Такую жертву боги приняли. Ты меня вообще слушаешь? Говорю тебе, опасно! Давай попробуем травами да сдерживающими плетениями сначала. А потом…

— Нет, — перебиваю я ее, судя по тому, что видел, времени чаи гонять у нас уже нет. — Один шанс у нас, я это знаю. Так что говорите, что делать. Отказ от ответственности какой-нибудь подписывать? Догола раздеваться?

— Боги, да откуда столько глупости то берется… — старушка опять шарахается, как от прокаженного. — Не надо мне от тебя ничего. Или ты думаешь, мне твоя бумажка поможет, случись что? И не надо мне тут трясти своими причиндалами. Богам будешь предлагать. Они и решать будут, что достойно, а что нет.

Надеюсь, что богам мои причиндалы не нужны… И хватит крови, силы и странного кинжала. Но, если надо будет побегать голозадым по полю, демоны с ними. Я уже просто рад, что могу хоть что-то сделать.

Не то чтобы у меня нет никакого уважения к богам. Но они странные. Никто конкретно ничего сказать не может. Вроде у них там свои разборки, но и люди же в них тоже участвуют. Ну так пришли бы и сказали — этим навалять, этих защитить, тут порядок навести. И пять быков, будьте добры.

А то с моей кашей в голове из древних мифов другого мира, я еще не такое предлагать стану. Нет, все, как только это закончится, вернусь домой и в библиотеку… И учителя какого-нибудь, по словесности, найду.

Пока я мысленно богохульствую и обдумываю светлое будущее, сейдкона смотрит на небо, опять прикрывает глаза и что-то бормочет, светясь.

— Место нужно найти подходящее, — тихо объясняет она. — Где сейчас самая тонкая грань между мирами.

— А оно что, перемещается? — мне становится интересно.

Старушка открывает глаза, неодобрительно хмурится.

— Ты как с луны свалился. А еще видящий… И кому только боги столько силы дали.

А вот это уже обидно. Сами придумали — один вопрос, выбрать что-то одно. Я обиженно соплю, но молчу, не желая лишний раз злить сейдкону.

— А ты не дуйся, — вычисляет меня она. — Как дитя. Хотя, дитя и есть. Перемещается, да. Ничто на месте не стоит, миры тоже. Некоторые из людей точки соприкосновения умеют находить. Как я, например. Чтобы к богам обращаться, это необязательно. Но, если в такое место попасть, то больше шансов.

Мне хочется спросить у нее везде ли так, или только с их богами, но продолжаю молчать. Чтобы лишний раз не раздражать вопросами. Я не против спросить, если чего не знаю. Но тут же как на минном поле, никогда не угадаешь, где бомбанет.

— Мне нужно в лес сходить. Кое какие ингредиенты достать, — Тира прекращает внеземное сканирование. — А ты тут жди. И ни шагу от дома не делай, понятно?

— Так точно, — бодро отвечаю я.

Старушка уходит в чащу, а я присаживаюсь на крыльцо. Жар от беготни отступает и начинает подмораживать. Это и хорошо, в тепле сморило бы. Пытаюсь вспомнить, когда я последний раз нормально спал и не могу.

«Как там дела?» — посылаю вопрос Саше.

«Плохо» — приходит мне краткий ответ и через пару секунд продолжение — «Твои родители и Олег без сознания. Они засыпать начали и отрубились. И теперь нам их не добудиться. Ее высочество попросила позвать целителей местных, ждем. Ты нашел помощь?».

«Очень надеюсь, что да. Я сделаю все, что от меня зависит. Главное, чтобы они продержались еще немного. Магнус не вернулся?».

«Нет, от него новостей нет» — рыжий отключается, но тут же снова связывается и добавляет с надеждой — «Удачи, Игорь».

Похоже я сделал только хуже, подключив целителя. Значит, сам все и исправлю.

Ждать приходится довольно долго. Я замерзаю и бесцеремонно захожу в дом, чтобы погреться. На кухне уже наведен порядок, окно заколочено досками, а вместо сломанного стола стоит другой, на вид постарше и покрепче.

Подбрасываю в печку дров и усаживаюсь прямо на пол перед ней, протягивая руки и ноги к теплу. Заледеневшие конечности покалывает, отпуская. А я чуть не засыпаю, согревшись. Но тревога и вздрагивание на каждый лесной звук не дают погрузиться в дрему.

Так я и дергаюсь, пока не возвращается сейдкона. Ее короткие сапоги все в грязи и налипших листьях. В волосах у старушки кусок паутины, а на щеке свежая царапина. Но вид вроде довольный.

— Нашла все, что нужно, — подтверждает она на мой вопросительный взгляд. — А теперь поторопимся, времени у нас немного.

Как мне не хочется уходить из теплого и светлого дома, но беспокойство нарастает, а часики отчетливо тикают прямо у меня в голове. Пока сидел тут у печки без дела, традиционно накрутил себя. Умение ждать — точно не моя лучшая черта.

Ночной лес стих, а мелкие капли дождя замерзают на лету, превращаясь в льдинки. Меня упорно долбит ими в макушку, пока я следую за закутанной в тулуп сейдконой. Хтонь, надо было хоть плед прихватить.

Ежусь, спотыкаюсь и матерюсь про себя. Как меня задолбали эти дикие места. Да, лесной воздух особенно вкусен и им не надышаться. Но каждая шишка так и норовит заскочить под подошву и свалить с ног. А каждая ветка хлестнуть по роже и побольнее.

Это хорошо еще комаров нет. Льдинки попадают мне за шиворот и я ругаюсь вслух.

— Городские, — хмыкает старушка, не оборачиваясь и не останавливаясь. — Живете в своих бетонных коробках, земли настоящей под ногами не видите. А в ней сила.

Ну как бы личный выбор каждого, пользоваться благами цивилизации или нет. Мне что пустыня с жарой и песком во всех местах, что холодные темные леса и горы. Городской я, однозначно.

Опять налетаю на кочку и окончательно решаю больше из города ни ногой. Природа точно имеет что-то против меня. Получаю подтверждение — веткой в ухо.

— Долго еще? — бурчу я, потирая ушиб.

И натыкаюсь на сейдкону, которая как шла бесшумно, так и остановилась совершенно незаметно. Ну или это мне стоило смотреть вперед, а не выискивать в темных силуэтах деревьев монстров. Сдавленно хрюкаю и смотрю поверх ее головы.

— Ох, — вырывается у меня вместе с облачком пара.

Плотные ряды деревьев расступаются перед большой поляной. За ней узкое ущелье уходящих вертикально вверх острых скал. Справа от него с невероятной высоты падает вода, разбиваясь о землю туманом.

Среди крупных камней на поляне белыми пятнами раскиданы цветы. И я даже чувствую их слабый аромат, доносящийся до нас порывом ветра. И скалы, и струи воды, и цветы слабо светятся силой.

И я понимаю, что это не мой дар, они действительно переливаются разнообразными оттенками, едва освещая окружающее.

Пока я стою, распахнув рот, старушка резво выходит на поляну и принимается чертить на проплешине с голой землей. Палка мелькает с невообразимой скоростью, выдирая комья и отправляя их в полет.

Я приближаюсь осторожно, чтобы не помешать. Заметно, что Тира очень торопится и я не осмеливаюсь сбивать ее с концентрации и спрашивать, сколько у нас осталось времени. Она уж точно знает, что делает.

Близость к водопаду заставляет продрогнуть еще больше, хотя казалось, что больше некуда. Водная взвесь окутывает меня и я промокаю в довершении ко всему. В носу уже начинает свербить и машу руками и ногами, разгоняя кровь.

— Ты чего это?

Я так увлекаюсь, что не замечаю, как сейдкона заканчивает и стоит, удивленно наблюдая за моей «мельницей». Почему-то мне хочется признаваться ей, что замерз.

— Чтобы кровь лучше лилась, — нахожу я отговорку.

Она качает головой и указывает на круг.

— Вставай в центр. Лицом к ущелью. Я ухожу, теперь дело за тобой.

— В смысле? — не понимаю я, но послушно встаю куда велят. — Не мне же сила нужна.

— Ты ее будешь просить, белоголовый. А мне отойти придется, и подальше. Не принято у нас толпами ходить, не дело устраивать из призыва зрелище. Не уверена, что богам понравится, поэтому лучше уйду.

Тира разворачивается, но я ее останавливаю:

— Так а мне то что делать?

— Когда время наступит, а ты это поймешь, режь руки и бросай кинжал в водопад. И выпускай силу, прямо в руны. И терпи, будет больно. Как все закончится, я вернусь.

Голос ее становится все тише по мере того, как она уходит обратно в лес. В конце концов совсем стихает и кроме шелеста воды ничего не слышно.

Я долго и стойко стараюсь не дрожать, но сдаюсь и начинаю приплясывать внутри круга, представляя насколько нелепо это выглядит со стороны. Надеюсь, боги не обидятся на мои кривляния и придут до того, как я превращусь в ледяную статую.

Минуты текут неторопливо, холод пробирается до костей, и ничего не происходит. Я бросаю поиск, немного слепну от силы и никого не нахожу в округе. Тянусь к ущелью и тут то меня и накрывает.

Бооом! Прямо в голове бьют в колокол и я хватаюсь за уши, падая на колени. Земля подо мной содрогается, от скал доносится треск. И сила земли поднимается вокруг рунного узора, ярким потоком уходя в небеса.

Если не это знак, то я даже и не знаю, что еще им может быть. Замахиваюсь кинжалом, соображаю что так не получится и зажимаю его между колен. Обхватываю, выдыхаю и резко провожу вверх.

Резкая вспышка боли, но я уже бросаю оружие в воду. Кинжал, начинающий мягко светиться, исчезает в водном тумане.

Протягиваю руки вперед и поворачиваю, отстраненно наблюдая, как кровь из глубоких порезов неторопливо капает на землю. А та ощутимо подрагивает от каждой капли.

Добавляю к крови силу и чуть не падаю от хлынувшего из источника потока. Сила улетает в землю, прошибая меня молнией. И я начинаю понимать о какой боли говорила старушка.

Может дело в месте, а может в соединении с кровью. Но ощущение, словно через все тело проходят разряды тока, намертво привязывая к земле. Я пытаюсь поднять руки и не могу.

Хтонь, а как мне остановиться то вовремя?

С каждой секундой меня пригибает все сильнее, давя неподъемной плитой. Я упираюсь локтями, погружая их в почву. Голова прижата к подбородку и шея хрустит от усилий.

— Ну где вы… — сквозь стиснутые зубы рычу я.

Мышцы горят от напряжения, я не парализован, но все старания разогнуться уходят впустую. Мне просто не пошевелиться. И боль нарастает. Чувствую, как горит кровь, текущая из рук. Чувствую, как закипает кровь внутри, обжигая.

Вокруг меня замирает воздух и капли воды испаряются, не долетая до меня. Перед глазами плывет, у меня получается укусить себя за щеку и не отрубиться. Источник словно коротит и выброс силы откидывает меня на спину.

Я пялюсь в непроглядное небо и чувствую, как уходит сила. Огонь в крови стихает, превращаясь в уколы ледяных игл. Сколько же вам нужно, ненасытные боги? Еще чуть-чуть и я отрублюсь. В ушах уже гудит, во рту пересохло и голова начинает кружиться.

— Ну где вы?! — ору я в небеса, но те молчат.

Надо останавливаться, но я жду. Еще мгновение, последний шанс. Да подайте мне хоть какой знак, пока я тут не сдох вам на радость! Я почти истощен, последняя сила неохотно уходит вниз и на меня накатывает отчаяние.

Я пытаюсь остановить поток и получаю яростное сопротивление. Меня держит слишком крепко. Мысли трепыхаются между желанием выстоять до конца и прекратить сейчас же. Сердце замедляется, грудь стягивает, я открываю рот для вздоха и не могу его сделать.

Словно тону прямо в воздухе. А он струится рядом и дразнит прохладой и ароматом цветов.

Глаза закрываются и я призываю последнее, что у меня есть. Огненные символы загораются, неожиданно причиняя боль и выбивая искры из глаз. Открой глаза!

Распахиваю их и тут же отпускаю силу Нергала во все стороны.

Вся поляна кишит тварями хаоса. Они стоят кругом, вплотную к рунному рисунку. И смотрят на меня. Кажется, даже не дышат. Просто уставились мертвыми голодными глазами, как на кусок свежего мяса.

Бурые нити сбивают с ног и пеленают лишь их малую часть. Символы, плюнув лавой, погружаются под землю. Почему демоны не нападают? Меня защищает круг?

Хтонь, это круг и сила их притянула сюда? Я перестаю соображать, удерживая последние остатки своей силы. Понятия не имею, что их держит, но сейчас я не могу остаться беззащитным.

Земля вновь дрожит и меня резко отпускает. Я тут же подскакиваю на ноги и кружусь, рассматривая низших. Гончие, толстенные змеи, одна из которых на меня уже напала в этих лесах, и какие-то тощие двухметровые тростины, похожие на упоротых богомолов.

Не помню их официальное название, помню только что плюются ядом. Неоригинальные ребята, что уж там.

И все застыли, чуть покачиваясь и хрустя шкурами. Где эти долбанные символы? Я зову их и кажется, ору вслух, кроя матом уже ифритов и их матерей. И они опять появляются.

Меня шатает и ведет в сторону, чуть не вылетаю за круг и замираю нос к носу с костяной гончей. Она злобно хрипит, прищуривает глаза и вдруг клацает зубами, приводя меня в чувства.

Кажется, с перепугу я так бахаю силами, доставшимися мне на гостеприимном юге, что слышу, как трещат деревья. Сила рвет, впивается и полыхает, ослепляя.

И демоны, как по безмолвному приказу, срываются с места. Ни хрена круг им не мешал. Один удар сердца и приходит приток силы от выпотрошенной твари. Я бросаю всю на воплощение пламенного меча.

— Ну что, потанцуем? — усмехаюсь я и бросаюсь на первого демона.

Глава 25

Меч с размаха срубает сразу несколько голов самых прытких, бросившихся мне навстречу. Падаю на колено, вырисовывая сияющим клинком полукруг и подрезаю ноги гончим. Поворот и навершием по черепу, разнося злобные оскалы на осколки.

Прыжок назад, размах и попадаю под вонючий дождь из крови демонов под хруст их костей. Отплевываюсь на следующих и начинаю крутить мечом так быстро, что пламенный след рисует кривые фигуры в темноте.

Символы ифритов жрут, подпитывая меня и я тут же бросаю силу на скорость. Это единственное мое преимущество против такой толпы. Они воют, шипят, рычат и кидаются, но не могут достать.

Я концентрируюсь только на одном — крутиться и махать оружием. И отступать, шаг за шагом, к скалам.

Мышцы горят от усилий, которые я вынуждаю их совершать, подпитывая силой. Но понимаю, что даже на подпитке долго мне не протянуть, тело просто физически не выдержит.

Новый мощный приток и я бросаюсь сотней лезвий вверх и обрушиваю их на головы тварей. Переводить их на гончих — пустая трата силы, от их костяных тел они просто отскакивают.

Перенаправляю пожирающие символы только на этих псов и секундная потеря внимания тут же чуть не стоит мне оторванной ноги. В последний момент уворачиваюсь от клыков и они всего лишь неглубоко вспарывают ногу. Отбрасываю псину ударом ноги.

Я рублю, отсекаю, бью по черепам и ору. Шкуры, морды, зубы, злобные глаза мелькают передо мной, сливаясь в смазанное пятно хаоса. Мерзкая сила давит, твари наступают, зажимая меня к водопаду.

Руки начинают дрожать, а разрезанные ладони отдаются резкой болью при каждом ударе. Я уже не соображаю, что я отрезаю и куда бью. Оглушаю змею и она отползает, а я хватаю ее за хвост, тяну обратно и разрезаю на мелкие куски, попутно протыкая вытянутые морды «богомолов».

Выпад, укол, взмах, уворот и шаг назад. Ледяная вода на миг выводит меня из ритма и падаю на скользкие камни, уходя из под прыжка гончей. Та с визгом врезается в отвесную скалу и сама крошит свою голову, сползая в воду.

Черная кровь окрашивает бурлящие потоки и среди этих расползающихся пятен вижу свечение. Кинжал! Не знаю почему, но радуюсь и ползу к нему, отмахиваясь мечом.

Нашариваю его на ощупь, больше не сводя глаз с мельтешения темных фигур. Демоны прыгают за мной под воду неохотно. Но и я не могу тут задерживаться, от холода почти не чувствую рук, а ноги начинает сводить судорогой.

Выкатываюсь из мокрого тумана на траву и тут же выставляю руку с кинжалом вперед, защищаясь от очередной псины. Идиотская идея, но гончая, напоровшись на кинжал вдруг взвизгивает и кидается на землю, крутясь по ней, словно пытается стереть касание лезвия о бок.

Обрушиваю рукоять ей на голову и кидаюсь вперед, чиркая голубым лезвием по полупрозрачной шкуре ползучей гадины. Шипение, судороги и отсеченная голова.

Охренеть то игрушку мне подкинули дверги! Чем они его закаляли, божественным золотым дождем? Мою усмешку смывает болью. Долговязый демон умудряется метко плюнуть ядом мне в плечо и меч выпадает из руки.

Я тянусь смахнуть яд, даже не сообразив, что в руке кинжал и срезаю часть кожи, вопя от ожога. Прикосновение лезвия к расползающейся по руке темноте расплавляет и хаос и кожу.

Меня бросает на землю, тело скручивает, а демоны всей массой кидаются добить. От боли, злости и отчаяния я, в неистовом желании убить всех, бросаю чужие силы, сминая и сжирая мерзких тварей.

Приток свежей силы ослепляет и я пускаю всю ее в лезвия, заряжая их символами. От мощного выброса грохочет в скалах, что-то обрушивается за спиной и слышу треск деревьев, на миг теряя зрение.

— Ааааах, — от вздоха я поднимаюсь, садясь.

Трясу головой, отгоняя дурноту и хватаю меч, промаргиваясь. Но бить больше некого. Я словно оказался в эпицентре взрыва или урагана. Вокруг меня рассеченные демоны, кровоточащими кусками мяса валяющиеся на траве.

Полянка сильно расширилась, сила снесла ряды деревьев, превратив их в нестройно лежащие дрова. Часть скалы рухнула вниз, завалив ущелье.

Хтонь, вот это я психанул… Откат накрывает меня, укладывая обратно на землю и пробивает крупной дрожью. Ощущение словно тело вывернуло наизнанку. Во рту горечь, вонь забивает нос и даже морозный воздух не добирается сюда, чтобы я мог нормально вздохнуть.

Шатаясь из в стороны в сторону, поднимаюсь, не выпуская оружие из рук. Задираю голову вверх, ловя воздух. От попытки надышаться голова кружится и падаю прямо в кишки какой-то твари. Барахтаюсь в них и мой желудок не выдерживает такого издевательства.

В себя меня приводит слабое шевеление в телах. Поднимаюсь уже осторожнее, без резких движений и иду на звук. Гончая, разрубленная пополам, скребет передними лапами, стремясь подползти ко мне. Проламываю голову и демон затихает.

Брожу среди трупов, тыкая мечом, откидывая крупные куски и добиваю выживших. Найти их несложно, тупые твари даже не прячутся, пытаясь добраться до меня. Меня снова мутит, я делаю передышки, и продолжаю планомерное истребление.

Адреналин от такой монотонной работы схлынивает и накатывает боль с усталостью. Еще и голова начинает трещать, похоже я ей приложился. Часть произошедшего я просто не помню, только смазанные моменты.

Рунный рисунок погребен под ошметками низших. Вся поляна сметена силой. Мне отчего-то становится жаль цветы, от которых не осталось и лепестка.

Я озираюсь, стоя в центре этой жатвы. Ничего живого не осталось. Надо убираться отсюда, боги меня не услышали. Твою же мать!

Я бросаю поиск, со страхом ожидая результата. Там, по пути к деревне, среди леса, источник хаоса. Прорыв! И с ним переплетена другая сила, темная магия сейда.

Адреналин снова бьет в голову и я срываюсь с места, призывая силу. Хтонь, слишком много бахнул ее в этот ядерный взрыв! Я несусь к источнику хаоса с дурацкой надеждой встретить демонов.

Боль стреляет в ноге и призываю берсерка. К демонам последствия, без подпитки яростью я свалюсь. Отзываю доспех, превратившийся в лохмотья. Слишком много силы жрет, а толку от него почти не осталось.

Освобожденная сила подпитывает, придавая ускорения и ловкости. Никаких шишек под ногами и веток в рожу. Лес словно сам расступается, ну а я ему помогаю мечом.

Бегу, перепрыгивая корни и камни, удерживая поиском место прорыва. От гор прилетает странный отклик, там тоже что-то происходит, сила гудит в их недрах, но я отмахиваюсь. Дверги не могут прийти на помощь со своим чудесным оружием.

Зараза, ну вот нельзя было сказать сразу, что за кинжал мне дали! Договорились бы на бартер какой-нибудь, чтобы вооружить людей против сраных демонов.

Место прорыва запрятано среди крупных обломков каменюк. Древние ели так плотно обступили это место, что между их вершинами не видно ни единого просвета, погружая все в кромешную темноту.

Усиливаю зрение, совсем немного, только чтобы различать очертания и вижу человеческую фигуру. Человек оплетен силами хаоса и сейда. В этом пылающем тьмой коконе не разобрать ничего. Кроме того, что сила человека связана с прорывом и черный провал в земле питается им.

Фигура трясется, поток ускоряется и я чувствую, что прорыв сейчас выплюнет еще тварей. От ощущения приближения созданий хаоса внутри поднимается волна ярости. Кидаю всю силу в фигуру.

Последние метры я пролетаю, падаю на землю и, перекатываясь, сбиваю человека с ног. Он отлетает, бьется о камень и оседает на землю. Подскакиваю, замахиваюсь мечом и замираю.

На меня смотрят холодные голубые глаза сейдконы. Поток обрывается и в прорыве что-то булькает, его края начинают медленно затягиваться.

— Т-т-тира? — никак не получается произнести у меня.

— Мелкий гаденыш, — злобно шипит старуха.

Ее сила вздрагивает и снова устремляется к прорыву, а она начинает хохотать, как безумная. Меч сам устремляется вперед, к ее шее. И проскальзывает, уходя вбок. Я бью и опять он отходит в сторону, высекая из камня искры.

— Идиот, — плюется кровью ведьма и прикрывает глаза.

В нос ударяет вонь, из провала появляется длинное щупальце. Оно скользит по земле, цепляясь за корни и вытягивая своего хозяина. Символы беспомощно бьются о кокон сил ведьмы, отскакивая.

Натравливаю их на щупальце, получаю слабый приток и направляю его в руку с кинжалом. Старуха скалится, смотря прямо на меня и я без сожалений засаживаю лезвие ей в плечо.

От ее оглушительного вопля падаю на колени, роняя меч и зажимая уши. С деревьев срывается ледяной дождь, окатывая нас водой. Поток рвется, клочьями разлетаясь вокруг. Прорыв извергает из себя тварь и схлопывается, полыхнув черным огнем.

Тварь верещит, оставшимися щупальцами загребая землю и хватая меня за ногу. Меня протаскивает спиной за земле, бьет головой о камни и я еле успеваю ударить в распахнутую пасть символами. Они пролетают насквозь, взрывая огромную голову.

Меня запоздало бросает в холодный пот и я отползаю на заднице, вырываясь из захвата. Ногу обжигает и я шиплю, поднимаясь.

Сейдкона пытается вытащить из себя кинжал и скрипит зубами, не в силах до него дотронуться. Подбегаю, подбирая меч, и приставляю к ее горлу. Теперь оружие не встречает никакого сопротивления и в месте укола проступает кровь.

В моем голове ураганом носятся мысли, укладываясь в картинки и тут же разметая их. Какого…

— Ты же помогала мне, — все, что могу сказать.

Зачем было меня излечивать от пули, от проклятья? Ничего не понимаю. Старуха пытается прожечь меня взглядом, тихо рыча от бешенства. Ее лицо перекошено от ненависти такой силы, что я чуть отклоняюсь назад.

— Если бы не твоя девка, ты бы сдох еще тогда! — хрипит она. — Если бы эти проклятые коротышки не дали бы тебе оружие… А, боги, я же все делала, как мне было велено!

— Боги? Это демоны, а ты сошла с ума, если думаешь, что на это была воля богов, — я от шока убираю меч, она дергается и шипит, пузырясь слюной.

— Ты ничего не знаешь, мальчишка! Думаешь я смогла бы это сделать без поддержки богов? Думаешь они позволили бы, не желай этого?

Мне вдруг становится плевать. Значит все это — раненые друзья, родители, принцесса, все это произошло потому что эта психованная решила, что так боги велели?

— Рассказывай, — я снова приставляю меч к ее шее.

— А то что? Убьешь меня? — старуха смеется. — Тогда тебе стоило бы сначала узнать, чем тебе грозит смерть сейдконы. Если ты осмелишься меня убить, то на тебя ляжет проклятье такой силы, что его уже не снимет никто. И даже этот мелкий ублюдок Свейн, выживи он, не смог бы. Еще один мальчик, возомнивший себя сильным. Идиот! Идиоты! Все все дети, которые лезут во взрослые дела, ничего не понимая!

— Ну мне все понятно, — от скрипа зубов меня кривит. — Прорыв хаоса ничем иным не назовешь. Ты призвала демонов на эту землю. И мне плевать на проклятье, я просто сдам тебя ярлу. Уж он, думаю, знает, как расправиться с сумасшедшей ведьмой.

Тира начинает хохотать так громко, что с деревьев слетают остатки воды. Ее тело содрогается и, видимо, только боль от кинжала приводит в чувства. Она прекращается смеяться и сквозь сжатые губы льется желчь:

— Какой же ты наивный, белоголовый. Ярл знает обо всем и не смеет оспаривать волю богов и их знаки. Ему уже давно поздно отступать, он замешан во всем по самую макушку. И все его жалкие попытки противиться ни к чему не приведут. Давай, веди меня к ярлу. Может быть он позволит убраться вам с нашей земли. Старый дурак! Но это ничего не изменит.

Хтонь, она совсем долбанутая. И ярл… Боги, ну какого происходит?

— Зачем? — я отчаянно пытаюсь понять ради чего все это. — Зачем вам нужна принцесса? Зачем мои родители?

— Сунули нос не в свои дела! — огрызается сейдкона. — Как и ты, сразу видно, чья кровь. Не твоего ума дело! Иди к Хель! Ты должен был сдохнуть там, в лесу. Ты отдал всю силу, отдал ее прорыву, идиот. Это и твоих рук дело.

Я держусь из последних сил, отгоняя гнев. Он поднимается горячей волной, застилая глаза, снося все преграды. Старуха видит это по моим глазам и я чувствую ее страх.

— Твои люди. Никто, кроме меня, не сможет снять проклятье, — быстро говорит она.

А еще я чувствую, что она врет. Она пахнет ложью, сердце ее колотится и пот проступает на лбу. Даже нос начинает чесаться от гнилого запаха ее слов. Я выпускаю силу Нергала и бурые нити оплетают тщедушное тело, сжимая.

Прикрываю глаза, пытаясь успокоиться. И вижу еле заметные потоки магии сейда, уходящие вдаль. Их чуть больше дюжины и по ним сочится мрачная сила, вытягивая другую. Задерживаю дыхание и чувствую, что они идут к людям, выжирая их.

От этого меня мутит, и я сглатываю, распахивая глаза.

— Ты — источник. Твое проклятье умрет вместе с тобой.

— Ты умрешь вместе со мной, — старуха в ужасе вжимается в камень. — Отступи, убирайся с нашей земли! Я сниму проклятье, как только вы уедете. Тебе не остановить то, что должно быть сделано!

Я дышу слишком часто и голова кружится. Внутри все воет и кричит. Убраться отсюда подальше, забыть все! Боги, неужели вы хотите вот так? Отчаяние заставляет меня заорать в небо.

Порыв ледяного ветра сбивает с ног, я падаю на землю и чувствую как руки погружаются в снег. Ледяной ураган бушует вокруг, и шелестящий голос шепчет прямо в ухо, обжигая морозом:

— Посмотри, что будет, Льесульв…

Я проваливаюсь и падаю, не желая открыть глаза. Не хочу я ничего видеть.

Но запах гари, жареного мяса и крови заставляет меня посмотреть. Я стою на холме позади дома ярла. Деревня полыхает под душераздирающие крики. Я не вижу, но знаю, что люди горят заживо внутри домов. Круг песка позади дома пропитан кровью и среди этого алого пятна демон жрет ярла. У него перерезано горло, а рядом с ним женщина. И чуть дальше, за их телами виднеется рука, слишком маленькая…

Мне выбивает из видения отвращением такой силы, что я падаю уже на настоящую землю и опустошаю и без того пустой желудок. Мне выворачивает до тех пор, пока горло не начинает драть.

За опустошением накатывает ярость. Ничем больше не сдерживаемая, она жидким огнем заползает в глаза, бьется в висках.

— Ты подохнешь… — слышу я злобное обещание ведьмы. — Вы все подохнете. Ты меня не оста…

Взмах меча со свистом рассекает воздух. Выпад на колено, поворот и лезвие врезается в камень позади шеи сейдконы. Ее слова обрываются. Я дергаю меч на себя и голова откидывается на землю.

Я тупо смотрю перед собой, медленно моргая. Огонь гнева превращается в стужу, от которой начинает трясти. И тут приходит сила. Много силы…

Поток пытается сбить с ног, но я упрямо стою, поглощая стихию. Воздух дрожит и я понимаю, что переполнен. Сила льется и льется в меня, угрожающе быстро.

У меня лишь одно желание и я направляю все в него. Сознание плывет, меня держит только ярость. Холодная и ожесточенная, все, что осталось. Я ору, срывая голос, в желание докричаться.

Сила даже не успевает испугать, полностью уходя в послание. Даже не слова, а образы. Все, что произошло за эти дни сплетается и отправляется человеку, который в состоянии с этим разобраться. Напрямую императору.

Бешеный водоворот силы улетает в едином порыве. И, прежде чем рухнуть на землю, я получаю отклик. Послание дошло до адресата.

А теперь мне нужно доставить еще одно.

Я слабо чувствую руки и ноги, пропущенная через себя сила, кажется, выжгла все внутри. Но спасительная злость оказывается хорошим источником сил.

Отзываю меч, пламя гаснет, но больше ничего не происходит. Лезвие, черное от крови демонов, не исчезает. Пытаюсь еще и еще. Меч упорно застревает в реальности. Да демоны с тобой!

Выдираю кинжал, обтираю рукавом, засовываю в ножны на поясе. Свободная рука хватается за седую шевелюру. Я вижу лишь узкий участок перед собой. Куда наступать ногой, не более.

Я просто знаю, куда мне идти и иду. Боль, бросившись грызть тело, тут же отступает от моего рыка. Опять призываю берсерка и наконец ускоряюсь. В голове что-то верещит, затыкаю эту нудную тварь.

Вскрики возвращают меня в реальность. Смутно вижу дорогу под ногами и заборы. Кто-то пробегает впереди, исчезая из поля зрения. Иду, не останавливаясь до самого дома ярла.

В один момент понимаю, что уже светлеет. Двери распахнуты, внутри гул голосов и среди них тот, что мне нужен. Ярл стоит у очага, окруженный своими людьми.

Все разговоры резко прекращаются, когда я захожу внутрь.

Ловлю его взгляд и эмоции. Шок — все что он сейчас чувствует. Абсолютный и незамутненный ничем другим. Понимаю, что мне мешает видеть. Вся моя рожа, как и одежда, залита кровью — моей и демонов.

Вздрагиваю от истошного женского крика за спиной. И бросаю голову в ноги ярлу, с трудом расцепив пальцы. Она подскакивает, перекатывается и ударяется в его сапоги, замерев перекошенной злобной гримасой вверх.

Глава 26

Ярл буквально отпрыгивает назад, мощной спиной сбивая стоящего позади. За ним отступают назад и все присутствующие. Многовато тут людей для такого часа… Зал наполняется эмоциями страха и ужаса.

— Что… — Хакон делает несколько быстрых вдохов. — Что ты натворил?

— Сделал твою работу, — я смотрю только на него. — То, что ты должен был сделать, ярл. Когда она прикрывалась богами для призыва демонов. Когда она прикрывалась знаками для похищения людей, проклятий и убийств. Ты, — я поднимаю руку с мечом, указывая на него, — все знал. По твоей вине погибли люди. По твоей вине на этой земле появились демоны. Ты позволил ей сотворить все это.

Шепот, словно ветер, проносится по толпе. Ярл стремительно бледнеет, а стоящие рядом отходят еще на шаг, теперь уже от него.

— Это правда? — рядом вдруг оказывается Магнус и, судя по его лицу, он в ярости.

А меня отключает от любых эмоций. Наваливается полная пустота.

— Игорь! — я оборачиваюсь на окрик за спиной.

Ольга, запыхавшаяся и растрепанная, шарахается от меня, увидев мой взгляд. Я смотрю на нее пару секунд и отворачиваюсь. Главное, чтобы сейчас ко мне никто не подходил. Гнев еще сидит внутри, я чувствую, что он готов вернуться в любой момент.

А вот ярл в замешательстве. Его взгляд пробегает по толпе, ожидающей ответа. А я жду, когда он начнет оправдываться. Вызову на поединок и убью. От этой мысли усмехаюсь и поднимаю меч еще выше.

Хакон останавливает взгляд на мне и хмурится. Магнус порывается сделать шаг вперед и я шиплю не него:

— Не лезь!

Северянин вспыхивает, повернувшись ко мне, но заглянув в мои глаза, тоже отступает. Пусть я буду главным злом, но я закончу все здесь и сейчас.

— Что ты ответишь на мои обвинения, ярл?

— Что ты прав, — Хакон не справляется с голосом и хрипит. — Я признаю свою вину.

Зал взрывается голосами, а меня резко отпускает. Меч выпадает из дрогнувшей руки и со звоном падает на пол. Последним порывом я выхватываю кинжал и в два прыжка подскакиваю к ярлу, приставляя лезвие к горлу.

Мужик дергается, но затем решительно задирает голову. А я смотрю на проступающую из пореза кровь и выдыхаю. Ну хоть хватило ума не брать силу хаоса…

— Не тебе, чужак, забирать мою жизнь, — ярл морщится, но не отступает. — Но, если тебе от этого станет легче…

— Не станет, — я убираю оружие. — И это будет слишком простое наказание. Скажи, ярл, — я перехожу на шепот, — Стоило это того, потерять сыновей?

Его глаз дергается, но мужик отчаянно сдерживается. В глазах вспыхивает злость:

— Я отвечу за то, что сделал, мальчишка. А ты? Стоило того? Ты убийца, такой же, как я. И теперь ты проклят. И даже не представляешь, что будет дальше… — он качает головой.

Его слова бьют пощечиной по лицу. Давлю растущую ярость. Хватит! Это был уже не человек, а такое же порождение хаоса, как и те твари, что вылезли из прорыва.

— Взять его! — рявкает Магнус и ярла оттесняют от меня. — По праву наследника я забираю власть над этой землей!

Чегооо? Эмоции возвращаются ко мне, стремительно разворачивая к здоровяку. Я распахиваю рот в немом вопросе, от шока забыв, как разговаривать. Магнус лишь быстро мотает головой.

Я явно не знаю чего-то очень важного. И точно интересного.

— Не рано ли ты прибираешь власть к рукам? — с другого конца зала звучит тихая насмешка.

Свейн! Жив, подлец. Но выглядит младший сын ярла явно даже хуже, чем я. Все лицо перепачкано кровью, щека вспорота и сквозь дыру белеют зубы. Правая рука висит, изогнутая переломом. Темная одежда перепачкана и разорвана словно его протащило по чему-то острому.

— Ты пока еще не достиг совершеннолетия, брат, — возвращает ему усмешку Магнус. — И для начала надо разобраться, на чьей ты стороне.

Брат? Да что тут за страсти такие происходят, а нам никто не сказал? Свейн оседает на пол, но голову не опускает, продолжая ухмыляться.

— Я буду свидетельствовать против своего отца. Но для начала я не откажусь от помощи целителя, — он заваливается на бок и отрубается.

К парню бегут люди, поднимают и оттаскивают куда-то в сторону. А мне на плечо ложится тяжелая рука. Северянинумудряется оказаться за моей спиной, пока я удивленно хлопаю ртом.

— Ингвар, тебе придется пойти со мной.

— Чего это? — я резко оборачиваюсь.

И вижу, что между нами и выходом уже несколько рядов местных, оттесняющих всех наружу. За их макушками мелькает рыжая шевелюра и настороженная морда Богдана.

— Проклятье, — северянин напряженно всматривается в мое лицо. — Ты можешь быть опасен для людей. Лучше пока… побыть отдельно ото всех. Прошу тебя, сдай оружие и следуй за мной.

Руны на его теле ярко сияют, да и выражение его лица мне не нравится. Вот хтонь, и что делать? Где-то на задворках сознания возникает мысль резануть по столько близкому горлу. Кинжал все так же в моей руке.

Я пугаюсь до усрачки этой мысли и вздрагиваю. Да что со мной такое? Он не враг. Буквально отбрасываю оружие ему в руки. Так, дышим ровно и просто делаем, что говорят.

Магнус заметно расслабляется, получив кинжал, и даже шумно выдыхает. Здоровяк кивает на дверь, спрятанную в тенях позади возвышения с троном и я следую за ним.

Мы оказываемся в небольшой комнате, похожей на склад. Одно крошечное окошко, в которое разве что руку просунуть можно. За нами закрывается дверь и я спрашиваю, обхватывая себя руками:

— Объяснишь, что происходит? Я…

— Хотел убить меня? — невесело улыбается мне северянин. — Ингвар, да это в глазах твоих видно. Видел бы себя сейчас. Я чуть не обосрался, когда ты явился. Вылитый драуг, а фонит от тебя так, что волосы дыбом. Да и, прости, пахнет не лучше. Еще и меч твой…

Нда, умею произвести впечатление. Я как-то и не задумывался, как выгляжу после этой ночки. Я то подумал, что они башки отрезанной испугались, а оказывается меня.

— Все в деревне почувствовали выброс чужой силы. Не знаю, что там произошло, но рвануло так, что все сбежались, — продолжает Магнус, не сводя с меня глаз. — Выслушай меня, до конца, не перебивай. Те, кто убивают сейдкону, сходят с ума. Поэтому самое лучшее, что можно сделать в такой ситуации — это избавить человека от страданий сразу.

Я непроизвольно дергаюсь в сторону, задевая полку и мне на голову что-то сыпется.

— Да подожди, говорю же, выслушай сначала! — северянин отступает к двери. — Я не собираюсь тебя убивать! Клянусь, я не причиню тебе вреда. Я прошу лишь об одном, дай время. И мне и себе. Возможно, Свейн сможет помочь…

Он замолкает от моей усмешки. Сейдкона предупреждала, что никто мне не поможет, если я перейду грань. Пусть верить ее словам очень глупо, но я чувствую, что это правда. Ведь с ее силой ко мне пришло еще кое-что.

Проклятье разлилось по венам, впитавшись в саму кровь. И темная сила теперь гуляет по всему телу, подогревая его злобой. Избавиться от этого можно, только выкачав из меня всю кровь… Хм, а идея.

— Да, думаю Свейн сможет помочь, — киваю я. — Пока сумасшедшим я себя не чувствую.

— Думаешь сумасшедшие понимают, что они сошли с ума? — осторожно интересуется Магнус.

— Думаю, безумие не самое страшное, что могло случиться, — мрачно отвечаю. — Ты лучше скажи, что у вас за тесные родственные связи с ярлом?

Северянин разглядывает меня какое-то время, выискивая признаки бешенства, но затем сдается и, махнув рукой, рассказывает.

На холодном севере страсти кипят самые что ни на есть горячие. Ярл Генрик, который нас торжественно встречал, отец Магнуса и родной брат Хакона. Мало того, что родной, так еще и из двойни, хоть и не близнец. Но вылез на свет вторым, поэтому формально считается младшим.

И борьба между братьями всю жизнь шла нешуточная. Особенно за земли, доставшиеся от отца. Которого, кстати, задрал драуг на охоте. Хакон, по праву старшинства, заграбастал деревянный трон и стал насаждать доброе и традиционное.

Уж не знаю, отчего их взгляды на жизнь так разошлись, но как раз после привлечения к принятию решений сейдконы, отец Магнуса и не выдержал. Либерализм в нем победил здравый смысл и дошло до хольмганга.

В поединке Генрик люто проиграл и чуть не умер от ран. Обвинение в том, что бой был нечестным из-за использования сейда, проигнорировали. Побежденный больше не имел права слова.

А из-за того, что Генрик повелся на этот поединок, его лишили и права притязаний на стул, то есть трон. И отправили восвояси вместе с семьей. Но мать Магнуса была явно поумнее неподеливших песочницу братьев и заставила Хакона не втягивать в разборки детей.

Как я понял, женщина она настолько суровая и мощная, что в случае отказа и сама могла выйти с топором и навалять, поставив кровавую точку в непростых братских отношения. Поэтому действующий ярл согласился.

И вот теперь северянин, собственно, может наследовать земли и титул. После сыновей ярла, которые будут осуждены вместе с батей. Ну, возможно, кроме Свейна, но в этом случае Магнус станет опекуном и фактическим правителем.

Ну а все эти попытки спровоцировать и завалить его в «честном» поединке для того и были, чтобы вычеркнуть из списка наследников. У меня от такой дичи голова идет кругом.

— И ты бы серьезно отказался, проиграв в том бою? — у меня после рассказа только один вопрос. — Учитывая, что Даг, как и его отец, тоже воспользовался помощью сейдконы? То есть поединок не был честным.

— Я знаю, Ингвар, тебе сложно понять и, наверняка, все это кажется диким, но таков древний закон. Его никто не отменял. И кто я, если не смог бы справиться с сейдом?

— Нормальный человек? — нервно смеюсь я.

— Возможно. Но не человек, достойный стать ярлом. Не забивай себе голову, все же прошло нормально.

Пожалуй, ему не стоит говорить, что и ему помогли. А то взбредет в голову благородно отказаться от власти. Разговор с ним меня немного успокаивает, отвлекая от мысли о массовых убийствах.

Но запереть себя здесь я соглашаюсь. Только прошу принести воды, чтобы умыться и справиться о друзьях и родителях. Мстительно уточняю, что когда переживаю за них, то начинаю нервничать.

Зря конечно, Магнус снова напрягается и отодвигается от меня подальше. Так что приходится объяснять ему, что это шутка.

— Возможно, раз ты способен шутить, хоть и неуместно, то есть шанс… — ворчит он и уходит, наглухо запирая за собой дверь.

Возвращается не он, а Разумовская. Она приносит большой таз с водой, чистые тряпки, аптечку и новости. Слушаю ее, пока перевожу тряпку за тряпкой, оттирая все налипшее на меня.

— Все очнулись, — сразу же радует она. — Что ты сделал, Игорь? Выброс силы был такой, что даже Илена проснулась. И силы прибавилось. Немного, но мы теперь не беспомощные.

Ничего себе, побочный эффект. Еще бы я знал, что сделал. У меня совершенно крышу сорвало в тот момент. Силы было столько, что чуть не порвало на хомячков.

— Не знаю, — честно отвечаю я, доставая из волос шишку и вижу, что девушка мнется. — Но? Есть какое то но, так ведь?

— Князь и княгиня. Память к ним так и не вернулась.

— А Олег?

— Он в норме, только не помнит часть дня, с момента как вы уехали за ними. Возможно, что это проклятье съедало память и…

— И в случае с моими родителями слишком долго, — заканчиваю я.

— Похоже на то. Олег разобраться не может, чужая сила. Но говорит, что физически они в полном порядке, диагностика не показала ничего чужеродного. Когда я вернусь, они все поделятся со мной силой и я попробую связаться с послом.

— Не надо, я уже связался. С твоим отцом сразу, чтобы не было передастов. Думаю, у нас совсем скоро будут гости.

— Как? — ее карие глаза превращаются в блюдца. — Это же невозможно!

— Да не знаю я, — второй раз меня это начинает немного раздражать. — Бахнул всю силу в связь и сработало. Передал императору, — я кручу у головы рукой, — все картинками.

— Охренеть!

— Ваше высочество, что за выражения? — я даже тереть себя перестаю.

Принцесса и сама смущенно краснеет от своих же слов. Она встряхивает золотой гривой, прижимая пальцы к губам.

— Вы полны сюрпризов, княжич, — прикрывая стыд, девушка переходит на официальный тон, но тут же сбивается. — Нет, ты вообще в курсе, что так только члены императорской могут! Бахнул он. Я вот даже пока так не могу.

Мне становится как-то нехорошо от таких заявлений. Как бы меня теперь еще и к связистам не приписали.

— Ну я же не со всеми разом связался. И почему только императорской? Спецслужбы вон тоже могут кому угодно в голову влезать. Да и мы с твоим отцом связаны клятвой, а значит и силой. Вопрос то только в дальности был, — я стараюсь не торопиться, но речь сбивается. — Мне там силы столько привалило разом, что до космоса смог бы достучаться, как мне кажется.

— Да, только ни одного источника и призыва богов не хватило бы для такой, хм, дальности. И тем более пробиться через ментальную защиту папы, — Ольга подозрительно прищуривается.

Демоны тебя забери, девчонка! Хотя, пожалуй, не надо, опять мне вызволять придется… Я делаю морду особо крупным кирпичом и вид, что страдаю от боли в разодранной ноге. К счастью этот прием срабатывает и принцесса кидается ко мне, отталкивая мои руки.

Гончая цапнула меня хорошенько. Мне невероятно повезло, что она не успела зацепиться. Сомкнув зубы, эти твари вгрызаются в кость, не отпуская добычу. Но Разумовская побледнела и от такого.

Я чуть было не напоминаю ей, что она вообще то выдирала из меня стрелы и даже не поморщилась, но вовремя себя останавливаю и добавляю болезненный стон. План срабатывает, полностью переключая внимание на раны.

Меня тщательно обследуют, выскребая грязь, промывая и забинтовывая. Я же откидываюсь, прислонившись к шаткому стеллажу с какими-то банками и наслаждаюсь болью, которую доставляют нежные женские руки.

Стонать и изображать страдания я не забываю, хотя и чувствую, как начинаю улыбаться, а мозг стремится вырубиться. Просто поспать. Чтобы никто не трогал, не орал, не бегал и не вылезал из других миров.

Пару минуточек, подремать. С этой приятной мыслью я и отрубаюсь. Сквозь сон слышу пыхтение и чувствую, как меня ворочают, укладывая на что-то мягкое. Вот и чудесно…

***

Бооом! Меня подбрасывает от оглушительного удара в гонг. Твою ж, похоже он прямо за дверью. Я озираюсь, ища опасность. Но в кладовке кроме меня, врагов нет. Свет продирается через маленькое окошко и в нем плавают ворсинки от пухлого одеяла, с которого я вскочил.

Так, значит день. И там снова какой-то шухер. Я прижимаюсь к двери, вслушиваясь в голоса. Хтонь, какой-то бубнеж, ничего не разобрать. Усиливаю слух и наконец слышу голос Магнуса:

— Я тут главный! — он явно злится.

— То есть вы отвечаете за то, что тут происходит? — вопрошает вкрадчивый мужской низкий голос.

— Что происходит прямо сейчас — да. И пока я не получил подтверждение ваших полномочий, на ваши вопросы я отвечать не намерен.

— Наши полномочия летят следом, — собеседник Магнуса спокоен, но тон его довольно прохладный. — Вы не имеете права задерживать наших людей. У нас разрешение…

— Пока я не удостоверюсь в том, что вы именно те, кем представляетесь, я никого и никому не выдам, — северянин заводится сильнее. — Приношу свои извинения, но тут творится Хель знает что. И у меня нет никакого желания верить вам на слово.

— Приношу свои извинения, но наша задача — эвакуация наших людей. И мы ее выполним.

Я слышу шорохи, недовольный ропот и щелканье предохранителей. Опа, похоже тяжелая артиллерия подъехала. Как? Погода же не летная?

— Не советую вам делать глупости… — глухо рычит северянин.

Звуки шагов и звон оружия. Хтонь, они там топорами против автоматов собираются биться? Да ну что же такое, поспал называется.

— Прикажите своим людям отступить, иначе мы откроем огонь! — в мужском голосе звенит сталь и немного паники.

— Опустите оружие, сейчас же! — орет в ответ Магнус под звук отодвигаемой мебели.

— У нас приказ!

— Вы на моей земле, опустите оружие!

Я со всей дури бью себя ладонью по лбу. Да ну чтоб вас всех там демоны в зад драли…

Глава 27

— Всем тихо! Не стрелять! Магнус, сейчас же отзови людей! Что вы тут устроили? — звонкий крик перекрывает все другие звуки.

— Отец? — северянин закашливается.

— Отставить, капитан, — еще один незнакомый и очень уставший голос.

Тишина пару секунд, щелканье и вздохи. Я не замечаю, что и сам задержал дыхание, ожидая выстрелов. Выдыхаю, сползая на пол. Нервы совсем сдадут с этими ненормальными.

Я перестаю следить за разговором, унимая сердцебиение. Вот это был бы поворот, конечно. Я и сам хорош, сначала бью, потом думаю, но эти то! Ладно, Магнус тоже стал подозрительным, это понятно, после случившегося.

Но наши ребята серьезно хотели силой нас отбивать? Ах ты, императорская дочурка же. Вот и причина повышенной агрессии. Я, видимо, свои образы для императора еще и изрядной долей бурлящих во мне эмоций снабдил. Перестарался.

Я опять прислушиваюсь, но за дверью уже все стихло. Надеюсь, они про меня не забудут. А то будет как с древними аргонавтами, которые демоны знают сколько людей по пути потеряли, забыв перекличку сделать.

Про меня вспоминают, когда я уже начинаю опустошать съестные запасы. Кладовка оказывается продовольственной, чем я нагло и пользуюсь. Проклятье проклятьем, но я скорее от голода озверею, чем от магии.

Так меня и застает Магнус. С засунутой рукой в огромную бочку с солеными огурцами. Я невозмутимо заканчиваю вылавливание добычи, с хрустом откусываю и вопросительно поднимаю брови.

— Что? Я руки помыл, — киваю на таз с мутной водой.

— Нда, на драуга ты точно не похож, — усмехается северянин и машет рукой. — Пойдем, накормлю по-человечески, а то обвинят в жестоком обращении и пытках еще.

— Угу, — я быстро дожевываю огурец. — Так и скажу, если не получу сейчас же большой кусок жареного мяса.

— Это шантаж?

— Он самый, — радостно киваю. — И это только первый пункт из приличного списка требований.

— Ты главное не забывай, что мы союзники, — с опаской отвечает он, пряча улыбку.

— Кстати…

Пока мы доходим до выделенного нам дома, я получаю еще порцию новостей. Когда я спал, не думая более о судьбах миров и прочих важных вещах, в дело вступили наши. В воздух подняли вертушки с базы у границы. Боевым машинам, предназначенным для бурь в пустыне, какая-то там облачность была не помеха.

За ними отправились и ярл Генрик с нашим послом и еще одним сотрудником, который, по словам Магнуса, рожей больше походит на убийцу, чем на дипломата. В общем, решили все быстро и сразу на самом высоком уровне, между императором и королем, то есть конунгом.

Наш десант прибыл на место первым, пока дипломаты занимались бюрократией. И, естественно, при прямом приказе императора, действовать ребята стали быстро и резко. Уж слишком стремительно развивались события. А им, как я думаю, никто толком ничего не объяснил.

К счастью, вовремя подоспели ярл с нашим послом и всех успокоили. Вояки тут же взяли под охрану дом и начали эвакуацию, но тут взъерепенилась принцесса, вспомнив обо мне. За ней горой встали друзья, чуть не устроив еще одну потасовку, уже среди своих.

Наш посол стушевался, столкнувшись с неожиданным внутренним конфликтом, а «сотрудник» намекнул, что для него приоритет не тихо решить проблему, а решить в принципе.

В общем деревня стала похожа на осажденный лагерь, с постоянно меняющимися противниками. Ярл тоже прибыл с подкреплением и теперь наши вперемешку с местными оцепили все.

И я немного охреневал от их количества. Целая армия одетых с ног до головы в черное, без опознавательных знаков и с цифрами вместо фамилий или кличек на шлемах. По сути, конунг впустил в свое королевство силу, способную захватить не только отдельную взятую деревню, но и переворот военный устроить.

И можно понять нервничающих местных. Чем дольше военные тут находятся, тем напряженнее будут отношения. Вдруг решат спасать не только своих, но и всех подряд. На мой дурной пример посмотрят…

Дом, окруженный несколькими десятками темных фигур, встречает меня хмурым молчанием. Магнус буквально вталкивает меня внутрь и хлопает по плечу:

— Вот ваш княжич, живой и, — он с сомнением осматривает меня с головы до ног, — хм, здоровый.

Представляю, какой здоровый у меня сейчас видок. Кое как я, конечно, отмыл лицо и руки. Ну и Ольга помогла раны обработать, каким то чудом не смертельные. Но вот одежда моя выглядит и правда как с мертвяка снятая.

Какой-то невысокий плотный мужик в строгом костюме радостно хлопает в ладоши и облегченно вздыхает, переводя взгляд на принцессу. Вероятно, это и есть наш посол. Разумовская, упрямо сложившая руки на груди, расслабляется и улыбается мне.

Замечаю пару вояк в дальних углах, руки на оружии, оба пристально смотрят на меня. Олег с незнакомой долговязой женщиной стоят у родителей. Еще один целитель?

Рыжие вместе и Илена выглядит в разы лучше, хитро прищуривается на меня. Даже взгляд Володи стал более осмысленным, а на лицо вернулось серьезное выражение. Богдан, похоже окончательно сросшийся с подаренным топором, просто искренне рад.

— Ну а теперь, когда все в сборе и претензий к нашим людям больше нет, — вопросительно-утвердительно говорит посол, с намеком глядя на Магнуса, — мы все можем покинуть вашу гостеприимную землю.

— Нет претензий, — неохотно отвечает северянин, косясь на меня.

Не знаю даже, как они договорились. Я, безусловно, рад своему освобождению, но…

— Благодарю, но я остаюсь тут.

Мои слова тут же вызывают массу возмущений. Разумовская, психанув, просто мне приказывает возвращаться домой, за что получает разочарованный взгляд и усмешку. Что-то не припомню я момент, когда давал ей вассальную присягу.

Только Магнус выглядит довольным, кивая самому себе.

— Да успокойтесь вы, — я морщусь. — Никто мне ничем не угрожал, это полностью мое решение. Мне нужно разобраться с этим проклятьем, а в этом мне могут помочь только здесь.

— Но мы не можем задерживаться! — мужик все таки выходит из себя. — Нам дали немного времени, и если мы не уедем, будет настоящий дипломатический скандал!

Куда уж больше? Но он, безусловно, прав, как я и думал. Император все же немного перегнул с количеством людей.

— А я и не говорил, что вам нужно задерживаться. Вы забираете всех и улетаете, остаюсь только я, по собственному желанию. Никакого скандала.

Игнорирую все возражения и подхожу к целителю.

— Что с ними? — киваю на родителей.

Выглядят они уже не бледными и немощными, но сильно растерянными. Мать делает попытку мне улыбнуться, получается у нее натянуто. Отец переводит мрачный взгляд с одного на другого, вслушиваясь в разгоревшийся спор.

— Нужно вмешательство верховной жрицы Хека, — Олег мотает головой. — Местные не в силах помочь. Им нужно домой, Игорь. И молиться великой девятке Иуну, чтобы те помогли. Все будет хорошо, — неуверенно добавляет он.

— Угу, конечно, — не слишком оптимистично отвечаю. — Всем нам нужно домой.

— Ты серьезно хочешь остаться? — тихо спрашивает он.

— Не хочу, но это необходимо. Пока я не пойму, что мне делать с последним подарком сейдконы, я не уеду. Вытрясу все из местных. Надо будет, снова богу в харю дам.

— Снова что? — глаза целителя вылезают из орбит.

— А, неважно, — отмахиваюсь, смущаясь и отводя взгляд. — Короче, мне нужно еще пару дней в этом заповеднике.

Уговаривать посла мне приходится недолго. Поняв, что главное сокровище, то есть Разумовскую и моих родителей, он может забрать, мужик сразу соглашается, устав спорить.

Но тут же возникает другая проблема. Все мои друзья наотрез отказываются уезжать, ставя перед фактом, что они тоже остаются. Крики окончательно выводят меня из себя и я взрываюсь.

Всплеск моей силы заставляет всех заткнуться. На какой-то миг я выпадаю из реальности, чувствуя только бушующий поток, тянущийся к людям. В себя приводит рука, сжимающая мое плечо.

Магнус полыхает рунами и держит меня, встряхнув. И это помогает, окончательно уверив меня, что мое решение правильное. Мне явно нужны какие-то северные успокоительные. Хоть бы и корешки, прорицателю же помогло.

Помогает мой срыв и принцессе. Пусть ее испуганный взгляд меня немного расстраивает, но больше убеждать никого не приходится. И пока посол уходит согласовывать все формальности, я иду в душ.

Под струи горячей воды встаю прямо в одежде, которая прилипла ко мне намертво. И тупо смотрю на мутные разводы, уходящие в слив. Кровь, своя и чужая, и грязь смываются долго и неохотно.

Тело, одеревеневшее от напряжения последних дней, размягчается. Раны отзываются ноющей болью. А внутри шевелится темная сила, успокаиваясь. И я даже не знаю, сможет ли теперь Олег справиться с еще один ингредиентом. Похоже, я начисто лишился магического лечения.

С этими веселыми мыслями я заваливаюсь в кровать, обсыхая, и отрубаюсь, раскинувшись голой звездой.

***

— Ээээ, — будит меня приглушенное мычание.

Инга, включив свет, совершенно нагло смотрит на меня, постепенно заливаясь краской. Щурясь со сна, бросаю взгляд в окно — темнота. Мне становится интересно, насколько хватит беззастенчивости северянки, поэтому звучно почесываюсь и зеваю.

Организм услужливо реагирует на ее блуждающий взгляд и приоткрытый рот. Блондинка спешно отворачивается, бьется лбом о приоткрытую дверь, шипит, и спешно говорит:

— Там вас, ну, Магнус зовет, — она потирает ушиб. — В дом ярла, в общем. Всех. Зовет. И тебя тоже. Точнее тебя зовет, со всеми. Ну ты понял!

Инга вылетает стрелой из комнаты, а я с удовольствием потягиваюсь. Надеюсь, там много еды. И ответов. И мне не придется оставаться тут навсегда, под боком у будущего ярла Магнуса в качестве моего личного успокоителя.

Деревушка уже приняла более мирный вид. Остались только местные патрули и шестеро наших, по-прежнему стерегущих дом. Пока мы все идем в дом ярла, Олег объясняет, что нам оставили отряд и одну вертушку. И дали ровно сутки, чтобы убраться отсюда.

Вопреки моим предположениям, в зале, кроме нас, Инги, Магнуса и Свейна, никого не оказывается. Я, в общем-то был не против пирушки, но сначала хотел получить некоторые ответы без лишних ушей.

Младшего сына опального ярла неплохо подлатали. От дыры в щеке остался лишь небольшой шрам, от остальных ран его излечили полностью. Судя по ловкости, с которой тот подкидывает проклятую монету.

Но я даже пошутить не успеваю по его поводу, потому что вижу стол. Набрасываюсь на еду, своим рывком заставив вздрогнуть Магнуса. Но здоровяк, увидев цель моей атаки, хохочет.

— Угощайтесь, — приглашает северянин всех. — На голодный желудок и разговоры выйдут не очень. А ты, — обращается он ко мне, — расслабься. Пока опасность ты представляешь только для наших запасов.

Я только отмахиваюсь, набив полный рот и с остервенением жуя. Ладно, если меня так кормить будут, не самое худшее изгнание получится. По мере поглощения еды и медовухи общее настроение улучшается, не оставив и следа напряжению.

Я тоже придерживаюсь мнения, что человек с отличным аппетитом не может быть плохим. Но градус веселья немного стихает, когда наступает время разговоров.

— Я хочу поблагодарить вас всех, — Магнус даже поднимается и исполняет церемонный поклон. — И извиниться за ущерб. Это официально, — он плюхается обратно и тяжело вздыхает. — А теперь неофициально. Я прошу вас никому не говорить о том, что вы сейчас услышите. Но считаю, что обязан рассказать обо всем, что знаю. Это меньшее, что я могу для вас сделать.

Я непроизвольно смотрю на Каритского, который от моего взгляда выплевывает обратно в кружку медовуху и показывает мне язык. Мне сильно легчает от возвращения друга в норму, но я делаю недовольный вид.

«Иди к демонам, Игорь! Я не настолько долбанутый, чтобы болтать о таком» — тут же в моей голове звучит его обиженный голос, и он мстительно добавляет — «Тем более тут даже ставку не на что сделать». Я уже не сдерживаю усмешку и внимаю словам северянина.

Ярла Хакона и сыновей допрашивали при содействии, кто бы подумал, Разумовской. Благодаря ее умению различать ложь и, в основном, крайней настойчивости. Принцесса, с которой никто не посмел спорить, сунула нос во все дела и не зря. Потому как отработала детектором лжи, который не обмануть.

Хотя я и сомневался, что не обмануть, но промолчал на это заявление. С таким составом вопрошающих не думаю, что они не разобрались, какие вопросы задавать.

Свейн оказался не при чем. Парень, и без того пария в местном сообществе, начал подозревать неладное уже давно. Но отец не стремился посвящать его в свои дела, поэтому дело ограничилось слежкой.

Насколько все плохо, понял он поздно. Ушел в лес проводить какой-то замороченный ритуал с призывом богов, чтобы получить ответы. И получил моих родителей, которых и припрятал у того старика, которому доверял. А доверие закрепил угрозами, чтобы наверняка.

Свейн решил разобраться самостоятельно, логично не доверяя больше никому. И только вышел на сейдкону, как объявились мы. Бедный пацан метался, пытаясь разрулить все своими силами, которые ему казались достаточными. Кого-то он мне напоминает…

И пошел этот суровый тощий богатырь на Тиру в одиночку, рассудив, что против сейда только сейд и поможет. А бабка его действительно чуть не убила, загнав в лес, кишащий демонами и драугами. И если против мертвяков парень выстоял, то отродья хаоса его чуть не добили. Вылезти из норы, где он приходил в себя, его заставил выброс моей силы.

Из ярла сведения вытягивали с трудом. Мужик поначалу просто взял всю вину на себя без каких-либо объяснений. Помогли угрозы в адрес старшего сына, Дага. Тот, еле живой, но злобный, с радостью сознался, что стрелял в меня тогда, на охоте. А пули ему дала сейдкона.

Ведьму он сдал с радостью, потому что она, судя по всему, решила убрать и вспыльчивого наследника, не умеющего держать язык за зубами и вечно лезущего в открытые конфликты.

Хакон назвал людей, которых отправил на помощь сейдконе. Помимо тех лесорубов, было еще несколько, отмороженных фанатиков. Какие им поручения давала ведьма, он не знал. Точнее, не хотел знать. Так что не соврал, заявляя, что был не в курсе, где держали Разумовскую.

Ярлу сильно не понравилось, что старшего сына чуть не убили, но когда этим начали давить, у мужика, по словам Магнуса, поехала крыша. Он начал орать про веление богов, видения, знаки и каком-то махровом пророчестве, для исполнения которого и понадобилась императорская дочка.

Мы вообще явились под занавес, потому как вся эта движуха длилась долгое время. За Разумовской следили давно, готовые в любой момент устроить похищение. Мало того, ярл назвал еще и фамилию приближенного к императорской семье, который шпионил и докладывал о всех ее перемещениях.

Тот клубок оставили распутывать уже нашим, а местный уперся в упоротые пророчества, на которых ярл Хакон окончательно замкнулся и велел хоть четвертовать, потому что все дебилы, а он один, значит, стоял за величие земли. Очередной фанатичный бред, как по мне, но Магнус был предельно серьезен, рассказывая об этом.

Вроде как уже отправили специальных людей в специальные архивы, выяснять на чем так свихнулся Хакон. Потому что человеческие жертвоприношения, дичь и по местным меркам.

Ярла вместе со старшим сыном и отловленными соучастниками, тоже вывезли. Свейна оправдали и оставили под надзором Магнуса, пока «взрослые» перенесли разбирательства на более высокий уровень.

Чем грозит похищение дочери императора союзным отношениям, мне представить сложно. Я бы, наверное, на месте императора, сравнял с землей все королевство за такие приколы. Хорошо, что я не император, нда.

А вот для решения моего вопроса мы все же чуть отсаживаемся в сторону с наследниками земель. Тут то Свейн, прекратив подкидывать монетку, и заявляет:

— Могу попробовать снять. Нужно провести ритуал…

— Нет! — громко протестую я. — Больше никаких ритуалов. Ты уж извини, не то чтобы я тебе не доверяю. Но не доверяю.

— Ну это понятно, — ничуть не расстроившись отвечает парень. — Да я и не уверен, что справлюсь. Тира мне наглядно продемонстрировала, что я слабее. Но если обратиться к богам…

— Слушай, я не хочу никого обижать, но ваши боги не очень-то ко мне дружелюбны были. Один чуть не утопил, вторая… Брр. А в последний раз, когда я к ним обращался, меня едва не выпотрошили, вдобавок скормив демонам.

— Ну так тот ритуал, судя по твоему рассказу, вообще никакого отношения к призыву богов не имел. А сейдкона…

— А ты что, не сейдкона?

— Сам ты баба, — вдруг огрызается Свейн и глаза его загораются злостью. — Я сейдмад и не все, кто практикует сейд, мерзкие твари!

— Воу, полегче, — я поднимаю руки в примирительном жесте. — Не собирался я тебя бабой назвать, извини. Верю, что в основном тут все пушистые лапочки. Это просто мне не повезло, ага. Ты лучше скажи, есть ли другой способ? Тем более, что в своем ты и не уверен.

Магнус, вяло схватившийся за топор, отпускает его. Мы молчаливо осушаем кружки, здоровяк наливает еще и возвращаемся к конструктивному разговору.

— Да ты, похоже, и сам его нашел, — парнишка делает такой большой глоток, что ко мне приходят запоздалые мысли о вреде детского алкоголизма. — Если до сих пор не свихнулся. И еще вот это, — он кивает Магнусу и тот кладет на стол кинжал. — Он с тобой связан. И пока ты будешь держать его при себе, его сила будет помогать. Ты где вообще его достал?

Прячу подарок и рассказываю северянам о своем клаустрофобном приключении в горах. Искренне радуюсь их вытянутым рожам и намекаю, что пора восстанавливать связи с подземными жителями. Их мастерство может очень сильно пригодиться.

Магнус мне отказывается верить и с криком «да ладно!» сшибает меня дружеским похлопыванием со скамьи. После извинений и тоста по этому поводу, я умудряюсь еще немного расспросить о проклятии, отправив здоровяка соревноваться в удали с Покровским.

— Вообще это все настолько же древнее, как и пророчества, о которых мой отец говорил. Давно никому в голову не приходило решать вопрос с сейдконой столь, хм, кардинально, — Свейн замечает мою кислую рожу и добавляет: — У тебя не было выбора. Если бы ты ее не остановил, я даже не представляю что могло случиться. У старухи было слишком много силы, да такой… Не знаю, как я выжил, сами боги уберегли, не иначе. Знал бы, на что она способна, ни за что бы не сунулся.

Ну, добро пожаловать в клуб «знал бы». В итоге, путем закатывания глаз и бормотания, приходим к выводу, что пока меня будет сдерживать подаренный двергами кинжал. А Свейн попробует добыть побольше информации и будет держать меня в курсе.

Ну хоть что-то узнал о происходящем. Кроме того, зачем это все. Я оглядываю полупустой зал, уже откровенно веселящихся друзей, слушающих тосты Магнуса в переводе Инги, которая и сама порядком запинается.

Поднимаюсь, сгребая в охапку будущего грозного сейдмада, слегка пошатываясь, подхожу и торжественно объявляю, что знаю единственный верный способ спасти мир.

Глава 28

Очухиваюсь я в полной уверенности, что нам снова пришлось драться с демонами. К своему огромному счастью, просыпаюсь я в своей постели, одетый и один. Ну, почти один.

Почему-то болят костяшки и со мной рядом лежит топор Магнуса. Голова трещит, в глотке пустыня, а в памяти провал. И это точно не проклятье. Точнее проклятье медовухи.

Стеная и морщась от тошноты, бреду в гостиную, зачем-то прихватив оружие. Поднять я его не могу, поэтому просто волоку за собой, оставляя в полу глубокий след.

Демоны, а кто же еще, разгромили тут все. И написали неприличное слово на досках, которыми заколочено разбитое мной окно. Кто их только русскому научил? Наверняка Володя, валяющийся на диване в обнимку с канистрой.

Вспоминаю, что прорицатель пришел в себя благодаря целительнице, что прилетела с нашими. Она отбила тягу к жеванию корешков на какое-то время, велев по прибытию отправляться на реабилитацию в госпиталь при храме Хека. Там бедняге придется провести с неделю, выводя из организма запрещенные вещества.

Безжалостно отбираю у павшего друга емкость, молясь богам, чтобы там была вода. В кои-то веки боги слышат меня и выпиваю пару литров, пока живительная влага не перестает влезать, выливаясь наружу.

Усаживаюсь прямо на пол и пытаюсь вспомнить, что было этой ночью. Нда, союзные отношения мы точно укрепили. Но, боюсь, вселили ужас в местных окончательно.

Я, как спаситель миров, объявил свою контрибуцию — баньку. Мою идею поддержали единогласно и так оживленно, что это должно было вызывать подозрения. Но мы слишком устали от приключений. Поэтому устроили новые.

Зачем-то, не могу вспомнить причину, но Магнус решил нарубить дров и сильно исправил текущий ландшафт. Потому что ему принялся помогать Богдан. Эти двое вырубили несколько реликтов, прежде чем их остановил седой лесничий. Был ли он седым до этой встречи, неизвестно.

В общем, дров хватило на растопку, да так, что после пятой ходки наружу и обливанием ледяной водой, мы баню таки спалили, поддавая жару. Кажется, это Саша ворчал, что не умеют северяне в приличную температуру.

Перебудив половину деревни и отправив на тушение пожара, мы грустили недолго и пошли отмечать удачное спасение подданных. Съев все огурцы из бездонной бочки, мы нашли банку солений того дедка, что стерег родителей.

Закуска оказалась настолько хороша, что тут же было принято решение снарядить экспедицию за добавкой. К тому времени из наших рядов выбыли Свейн, Саша с Ингой и Володя.

Так что пугать до полусмерти фермера мы отправились впятером, благоразумно назначив водителем грузовика попавшегося под руку военного, храбро пытавшегося нас остановить. Вроде как я намеревался звонить его начальству, но связи не было, мне повезло. Пришлось верить на слово, в основном матерное.

Дедок был нам так рад, что потерял сознание. Но целитель его быстро привел в чувства, а Магнус сунул в рот грибов, приведя старичка в абсолютно благодушное состояние. Пока мы загружали в кузов бочонки, будущий ярл договорился на целое производство с поставками «ко двору», а я на импорт.

А вот после возвращения обратно и стрельбы из лука по движущимся деревьям, я ничего не помню. Вроде мы больше ничего не сожгли…

Я опять клянусь вести здоровый образ жизни, а из своей комнаты выползает растрепанный и помятый Саша. Тут же забываю про все, так как за ним выходит Инга, закутанная в одеяло.

— Можно глоток? — умоляет меня рыжий.

Я удивленно на него смотрю, пока не соображаю, что крепко вцепился в канистру, другой рукой сжимая топор. Да и лицо у меня явно не доброжелательное. Со вздохом отдаю добычу.

— Исчадие хаоса ты, — приходит в себя Володя и проклинает меня, увидев канистру в моих руках. — Вероломный, жестокий и…

Прорицатель замолкает так резко, что я моментально прихожу в себя и напрягаюсь. Но его взгляд направлен уже не на меня. А на Магнуса, выходящего из спальни Илены. Все молча наблюдают как северянин, набрав стакан воды, уходит обратно.

Еще одно сердце и невысказанные надежды разбиваются. Володя бледнеет и поднявшись, уходит к себе, хлопнув дверью. Мне хочется его как-то утешить, но больше хочется сдохнуть, поэтому так и сижу на полу, подавляя тошноту.

Не самая страшная потеря в жизни, пусть и не менее от этого болезненная. Парень придет в себя, как и Богдан. Чего в такой ситуации лишилась Илена, мне понятно. Володя, пообещавший нам всем такую участь, ясное дело почти разума лишился. А может и не почти, доля безумия осталась в его глазах.

Остаются Олег и Саша. Каритский непривычно мрачный, несмотря на кампанию блондинки. Я отгоняю дурацкие мысли о том, чего могла его лишить северянка. Тьфу ты, потом разберемся.

Тут главное не лишится, а не прихватить лишнего домой, как я. Целитель ворчит, но после моего напоминания о том, как он подбадривал Богдана на вырубку заповедного леса, все же помогает нам, избавляя от мучений.

Только я героически отказываюсь, резонно возразив тем, что в случае чего некому будет лечить других. Хватит уже экспериментов, головную боль и пару царапин я переживу.

Так я и страдаю, пока мы собираемся домой. Магнус категорически отказывается от возвращения топора, сообщая мне, что это подарок. При этом поглаживая ребра. Нет, даже спрашивать не буду.

Еще одним сувениром одаряет Свейн, подарив мне ту самую монетку, по его словам «на удачу». На мелком кругляше дырка посередине и неизвестные символы по краям. Дареному коню в зубы не смотрят, поэтому только благодарю и очень вежливо напоминаю, что знаю, как расправляться с сейдом. На всякий случай.

Расстаемся мы с легкой грустью. Меня не тянет оставаться в этих землях, но северяне все же неплохие ребята. Отдыхать, судя по провожающим нашу машину взглядам невыспавшихся жителей деревни, умеют так просто отлично.

Особенно неохотно расстается с севером Илена и мы все загружаемся в вертолет, оставив их наедине с Магнусом. Володя окончательно уходит в себя, демонстративно уставившись в пол.

Там размещают остатки наших вещей, обнаруженных на месте аварии. А еще два огромных боевых топора и мой меч, так и оставшийся реальным и черным, как я не пытался его очистить и отозвать.

Я только радуюсь, что не придется таможню проходить с такими трофеями. Напоследок бросаю вокруг поиск и удовлетворенно хмыкаю. Кроме лосей, мелкого зверья и кабанов, никого. Даже горы откликаются, прощаясь.

Когда вертушка со стрекотанием резво взмывает в небо, поглаживаю кинжал на поясе, смотря на туман, раздуваемый лопастями. Через несколько минут мы вырываемся из облачного плена и только верхушки острых скал возвышаются над землей, скрытой серой пеленой.

Облака отступают у самой столицы, открывая город и залив с рассекающим его водным транспортом. Голубое небо, суетливый город и стремящееся в море солнце выглядит необычно жизнерадостным.

За несколько дней я настолько привык к холоду, темноте, вечному ледяному дождю и даже снегу, что смотрю на это зрелище с недоверием. Неужели все закончилось? У друзей такой же растерянный вид.

Командир нашего отряда ободряюще нам подмигивает, когда мы приземляемся в аэропорту у нашего самолета. Вертушка улетает на дозаправку и домой, унося последнюю военную силу из королевства.

С нами полетела только Инга, она же и становится единственным провожающим. Теперь задерживается рыжий, пока мы занимаем места в салоне.

Богдану даже приходится высунуться наружу и прикрикнуть на нашего сердцееда, пригрозив оставить тут, обустраивать семейное гнездо в елях. Каритский тут же возмущенно залетает внутрь, великодушно разрешив взлет.

После бурной ночи в сон клонит всех, даже Володя перестает пугаться полетов и отрубается с грустным лицом. Я, оглядев это посапывающее сообщество, тоже засыпаю, приняв таблетку, любезно предоставленную стюардессой.

Встречают нас личным транспортом. Никаких спецслужб, снайперов и допросов. Даже немного обидно становится. Не зная кого благодарить за отсутствие интереса со стороны империи, я радостно скалюсь, увидев брата.

Яр, перехватив у меня сумки, с интересом смотрит на меч и топор.

— Ты там дракона ограбил чтоль? — ржет он. — А че без лука и коня? Некомплект…

— Да иди ты! — счастливо отвечаю, искренне радуясь этой наглой морде. — Ты как тут оказался то?

— Так дед вызвал домой. Уж не знаю, какие он связи пустил в ход, но меня отправили спецрейсом, выдав внеурочный отпуск. Уже когда прилетел, мне сказали, что ты пропал вслед за родителями. В такой ситуации неудивительно, что меня отозвали. Последняя надежда семьи! — гордо заявляет он.

— Угу, совсем плохи дела у нашей семьи, если ты ее последняя надежда, — ворчу я, помахав на прощание друзьям и усаживаясь в машину.

Пока мчимся домой, я с любопытством смотрю в окно и слушаю новости.

В Петрополисе царствует лето, отгоняя последние воспоминания о холоде и слякоти. Буйство зелени, короткие юбки, загорелые ноги и солнечные улыбки. Все это так странно, как глянцевую рекламную картинку рассматриваешь.

В пустыне же, по словам брата, ситуация стала совсем тревожная. Всех «дрищей», то есть новичков, отправили по домам, подтянув ветеранов и свежие, но более опытные силы. Александрия стала и вовсе закрытым военным городом, оттуда вывезли часть населения и ввели строгий пропускной режим.

О чем договорились союзники, Ярослав не в курсе, но видел новые отряды. А еще того самого ифрита, Иреджа, благодаря которому я обзавелся очень полезными и прожорливыми татуировками. Вот бы с ним пообщаться… Но в пустыню меня вряд ли пустят в ближайшее время. Если только опять в качестве награды, но ну нафиг.

Задумываться о том, чего можно ожидать от спецслужб и императора, мне не хочется. А отгонял эти мысли, но в момент приземления на родную землю, они навалились тяжелой ношей, портя настроение.

С одной стороны я молодец и герой. Задание перевыполнил, нашел всех по списку. С другой, у меня зарождается настоящая фобия от вознаграждений императора для героев. И как бы меня теперь, с еще одной силой, точно не посадили под стеклянный колпак.

Слушаю вполуха рассказы брата о вылазках, как они зачищали пустыню от последствий нескольких прорывов. И начинаю потихоньку беситься от того, что меня не забрали на допрос сразу же по прилету. Чего они тянут? Хтонь, ожидание для меня самая невыносимая пытка. Не являться же самостоятельно? Усмехаюсь, представив удивленное лицо следака, который не следак.

И где мой куратор, Елизавета? Миссия выполнена и все, никакого прости-прощай? В общем, мне и хочется, чтобы со мной связались, и не хочется. Пока я выбираю, к чему меня тянет больше, мы приезжаем.

Особняк все так же пугающе огромен и пуст. Бесчисленная родня заканчивает прохлаждаться в угодьях на каникулах. Словно и не творится демоны знают что. Впрочем, для них это так.

Только дед выходит нас встречать. Кажется, на его лице прибавилось морщин, засевших на широком лбу. И даже улыбка не меняет ощущение, что он хмурится.

Солнце плюхается за горизонт, напоследок яркой вспышкой окрасив золотым светом холл и мраморные лестницы.

— Игорь, — кратко здоровается глава рода и неожиданно заключает меня в крепкие объятия.

Меч, неумело прилаженный за спиной, тут же впивается в ногу. Подтверждая мои подозрения, что так его не носят. За неимением ножен, я обмотал лезвие бинтами и, видимо, на острие их пожалел.

Надраенный до блеска пол окрашивается кровью и под мое приглушенное «ой» дед отпускает, заглядывая за спину. Эффект героического возвращения домой немного портится запачканным полом и хмыканием брата.

— Отдохни с дороги, — прячет усмешку дед, но не особо старается. — Пара часов перед ужином есть. А там обсудим и твою поездку, и дальнейшие планы.

Я поднимаюсь к себе не спеша, наслаждаясь тишинойи спокойствием. Принять душ, переодеться в приличную одежду и хорошо поесть — вот эта миссия по мне.

В спальне я раскладываю на полу все свои трофеи. Меч, топор, кинжал и амулет. Последней достаю монетку и пока ее разглядываю, за спиной раздается странное шипение.

Хватаю кинжал, резко оборачиваюсь и кусок бороды мелкого божества медленно оседает на пол.

— Господин… — боязливо говорит Бэс, таращась на оружие, — вернулся.

— Да твою ж! — я убираю кинжал, расправляя пострадавшую бороду так, чтобы прикрыть проплешину. — Ну вот, почти незаметно.

Хранитель обиженно рассматривает единственное прикрытие наготы, но тут замечает в моей руке блестящий кругляш. Его руки тянутся к подарку Свейна и я отдаю его.

— Интересная какая вещица, — задумчиво бормочет карлик и пробует монету на зуб. — Тут надобно посоветоваться.

— Стой! — не успеваю я среагировать, как божество испаряется с тихим хлопком.

Пытаюсь дозваться, но без толку. Все заверения хранителя в том, что он является по первому зову, оказываются наглым враньем. Поймать бы его за бороду и устроить допрос.

Душ и чистая одежда моего размера меня расслабляют настолько, что проваливаюсь в сон, решив прилечь на минутку. И, видимо, такой крепкий, что как меня зовут на ужин, я не слышу.

***

Пробуждение, должное быть сладким и безмятежным, сильно портит настойчивый стук в дверь. Игнорирую этого дятла, зарываясь поглубже в ароматное мягкое белье, натягиваю одеяло на голову и зажмуриваюсь.

Стук прекращается на несколько секунд. До того самого момента, пока я не верю, что он больше не повторится. Он повторяется, усилившись.

Ловя ощущение дежавю, бреду открывать, мрачнея с каждым шагом. Пытаюсь убедить, что меня зовут на завтрак, просто сильно обеспокоились из-за того, что не пропустил ужин.

Но за дверью я вижу невеселую усмешку брата.

— Нет! — захлопываю дверь.

— Ну не дури, — слышится его приглушенный голос.

— Неееет.

— Думаешь, это сработает? — Яр еще пару раз бахает кулаком. — Выходи давай, за тобой машину прислали.

— Тебе не надоело ко мне приходить с неприятными известиями? — буднично интересуюсь я, всматриваясь в окно.

Нет, слишком высоко. Если переломаю ноги, то точно уже никуда не убегу.

— А может они приятные? — неуверенно спрашивает брат.

Я открываю дверь, выглядываю за порог и озираюсь. В коридоре никого.

— Скажи, что я сбежал, — шепчу я ему, делая безумные глаза. — Схватил топор и убежал в ночь. Наследник свихнулся и потерян для общества. У вас еще парочка в запасе есть, так что не жалко.

— Завязывай, — морщится Яр. — Одевайся, сумасшедший наследник, тебя ждут.

— Император? — вздыхаю я.

— Так точно, его императорское величество приглашает на личную аудиенцию.

Приглашает, как же. На аудиенцию, конечно. Ну, по-крайней мере я выспался. Обреченно киваю и одеваюсь, сразу в строгий костюм. Позавтракать мне не дают, спешно усаживают в машину, блокируя окна и двери, и отвозят во дворец.

А вот у кабинета мне приходится ждать. Я отстраненно наблюдаю в окно за редкими в столь ранний час прохожими на площади и неприлично громко урчу животом. Звук эхом разносится в облицованном камнем помещении и у одного из стражников, стерегущих двери, дергается глаз.

Ну и стоило меня так торопить? Теперь вот торчать тут и смущать физическими потребностями приличных людей.

Наконец створка двери бесшумно приоткрывается и через нее просачивается Елизавета. Позабыв, что злился на своего куратора, любуюсь обтягивающей юбкой и изящными ногами на высоченных шпильках.

Женщина мне лишь кивает, указывая жестом заходить, а сама скрывается в коридорах, цокая невероятными каблуками.

Император, приняв положенный поклон и приветствие, тепло мне улыбается, приглашая присесть. Выглядит правитель гораздо свежее и бодрее, чем в последнюю нашу встречу.

Я бы даже сказал, что как кот, съевший сметану. И это странно, учитывая что его дочурку чуть не пустили на фарш. Мне такая радость и нравится, но меня она пугает больше. С такими добрыми улыбками обычно и отправляют в самое пекло.

— Княжич Белаторский, — Разумовский откидывается в кресле. — Вы отлично показали себя, исполняя порученное задание. Благодарю за службу.

Я, запинаясь, бормочу взаимную благодарность за оказанную честь. Император не торопится продолжать, разглядывая меня. А я чувствую, как яйца втягиваются внутрь и из последних сил стараюсь не вжаться в спинку кресла.

В голове мелькают идеи одна безумнее другой. От прикинуться психом и отправиться в лечебницу с мягкими стенами и трехразовым питанием, до захвата дворца.

— За ваши заслуги, храбрость и риск, которому вы подверглись, выполняя мою просьбу, — наконец говорит император, налюбовавшись на меня, — вы заслуживаете достойной награды. И, в качестве личной признательности, я предлагаю вам самому выбрать ее.

— Кого? — моя рожа вытягивается, а язык сам мелет ерунду.

— Награду, — правитель не выдерживает и издает смешок. — Вы можете попросить о чем угодно и, если это в моих силах, я исполню ваше желание. Например, я знаю, что вы намерены поступить в императорскую академию. Там довольно строгое испытание и жесткий отбор. Не смотря на ваши заслуги, вам может быть отказано в поступлении. Но я могу лично ходатайствовать за вас и в этом случае место вам будет гарантировано.

Хтоническим меня елдаком! Он правда никуда меня больше не отправляет? И хочет наградить, в смысле реально наградить? Я так сильно туплю, что император опять давится смешком, но тут же делает серьезное выражение и вопросительно поднимает брови.

Что мне просить? О боги! Я могу узнать все недостающие имена. Уверен, что это в силах императора, позволить мне получить их. Могу гарантированно получить место в академии, в которую и хотел изначально попасть. А могу избавиться от внимания спецслужб и все остальное сделать сам.

Удача и щедрая добыча привалили ко мне в тот самый миг, когда я перестал в них верить.

Но, дайте угадаю, выбрать можно что-то одно?

-----------

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28