Ночной переход [Ansty P.] (fb2) читать онлайн

Анастасия Петровская, Ansty P Ночной переход

Иногда совершенно обыкновенные вещи

становятся совершенно необыкновенными.

Главное — позволить им таковыми стать.

— Ну что, идём? — торопливо надевает выцветшие потрескавшиеся кроссовки.

— Да-да, еще секунду. — допиваю колу и встаю из-за стола — только закончила ужин.

Торопливо переваливается с ноги на ногу: — Давай скорее!

Ещё месяц назад, в июле, мы с младшей взяли в привычку гулять на даче перед сном. Сегодня, после недели, проведённой в городе, монотонной работы, особенно сильно хотелось попробовать на язычок настоящий свежий и влажный воздух. В прогулках по вечернему спальному райончику тоже было что-то приятное. В каменных джунглях тоже есть своя романтика: отражение закатного солнца в окнах девятиэтажных домов, пыхтящие автобусы, заманивающие уютные дворы. Однако, дикая душа, дарованная нам самой матушкой природой, усыпляется углекислым газом и шумом. И, в какой-то момент, каждая клеточка твоего организма начинает тянуться к лесам, дикой траве, полям и неокультуренным водоемам.

— Привяжи собаку, а то опять погонится за нами.

Пёсик вопрошающе поглядывал на нас, крутя мохнатой головой и не понимая, собираются его брать с собой или нет.

— Может возьмём его с собой? — обернулась к сестре, надежда мелькнула в моих глазах.

— Не надо. Следить придётся, да и больно шумный он, будет везде носиться и лаять.

— Ну, ладно. Хорошо. — с извинением в лице, я защелкнула короб от цепи и пристегнула пёсика к яблоне, надвинула папину бейсболку на глаза и пошла к калитке.

Под скулёж лучшего друга человека мы вышли с облагороженного участка, на котором трава никогда не вырастала выше семи с половиной сантиметров. Дверца за нами закрывалась, а вместе с этим за спинами исчез тёплый свет лампы, висевшей на крыльце и служившей чаянием в поздний час.

Воздух был очень густ и темен. Везде было темным-темно, и не только потому, что сейчас была ночь. Близилась гроза.

Я остановилась и вдохнула полной грудью: — Посмотри наверх. Видишь?

— Что именно?

— Звёзд почти не видно. Еле заметные белые точки. Очень облачно. И луной сегодня мы не полюбуемся.

По небу медленно расползались тучи, словно кисельная лужа по полу. Прямо перед нами стоял одинокий фонарь — блюститель ночных часов. Он чётко делил белым мертвецким светом миры, в которых мы находились. На нашей стороне — сумерки, как обычно бывает, летней ночью, а за фонарём тёмно-синие пространство. Мир, в котором небо сливается с чёрным лесом. Там звёзд уже совсем не видно. Там ничего не видно.

Сестра стояла, боясь пошевелитmся, глядя в пустоту, как вдруг дёрнулась: — Слышишь? — показала пальцем под чужой забор. — Кис-кис-ки-ис.

Из-под забора показалась кошачья серая мордочка.

— Марфа! Идёшь с нами? — я наклонилась и дружелюбно протянула руку.

Старенькая маленькая и очень пушистая кошка, не торопясь, обошла нас, покачиваясь, надменно взглянула мандариновыми глазками, и пошла вперёд, исчезнув в тени зловещего леса. Где-то на горизонте сверкнула молния, а затем, из темноты приглашающе сверкнули глазки. Нас ждали. Зачарованные мы переглянулись, поджилки затряслись.

— Кажется, это мы идём с ней, а не она с нами. — боязливо усмехнулась.

Сестра сделала пару шагов в мою сторону, словно в надежде, что в случае чего, я приму удар на себя и почти шепотом ответила: — Да уж…

— Ну что, вперёд?

— Вперёд. — схватила меня за рукав.

И мы также миновали священный круг фонаря, обещавшего нам безопасность, и исчезли в черни. Эта сторона сильно отличалась от нашей. Вытягиваешь перед собой руку, а её и нет вовсе. И ты не понимаешь, есть ли ты вообще. Нет ни рук, ни ног. Щупаешь свою розовую флисовую куртку и думаешь: вот она я, я тут есть. Всё в порядке.

Тишина стоит. Птицы замолкли, ветра нет, сверчки не стрекочут, даже комары над ухом не пищат.

— Жутковато. — вжалась в мою руку сильнее.

— И правда.

— Обычно я радуюсь вечерам четверга: никого ещё нет и можно быть уверенной, что никто не займёт наше место, но…

Я перебила: — А вдруг дело не в этом? — сделала голос нарочито таинственным.

— В смысле?

— Мы в параллельной вселенной, здесь вообще никого нет и никогда не было и не будет. Мы — первопроходцы.

— Может развернёмся и пойдем домой? — голос дрогнул.

Крупный белый щебень иногда отскакивает от кроссовок, обходим лужи и продолжаем идти вперёд. Марфа ровняется с нами, отстает, затем обгоняет и снова идёт впереди, а от этого становится ещё больше не по себе. И в голове у нас обеих крутится одна и та же мысль, холодком отражающаяся на наших спинах. Все мы боимся произнести её вслух и лишь облизываем губы, пытаясь произнести слова.

— А знаешь… — оглядываюсь, боясь увидеть что-то позади себя, — в мифологии кошки являются проводниками в загробный мир.

— Вот-жешь! Надо было тебе это вслух сказать! Можно подумать, мы до этого спокойно шли.

Я только хихикнула в ответ на такую бурную реакцию.

— Наслаждайся таким магическим моментом, ведь его поймать удаётся невероятно редко.

Молния за молнией освещают чернильные небеса. Где-то вдали слышится гром — тучи что-то не поделили, вот и сталкиваются.

— Может развернёмся? — снова затряслись поджилки. — Гроза скоро начнётся. — поспешила оправдать свой страх, чтобы не показаться маленькой трусихой.

А ведь и вправду. Вся природа вокруг находилась в ожидании чего-то грандиозного. И меня было уже не остановить. Эта завораживающая страшная красота притягивала, шепча: иди дальше, шаг за шагом вперёд. А идти было сложно, не видно куда ноги ставить. Белый щебень кое-как помогал ориентироваться.

— Она скорее всего обойдёт стороной. Обуздай страх и перенаправь его в восхищение. Гроза в километрах пятнадцати отсюда, пускай волнуются те, кто сейчас там. Нам переживать не из-за чего. — хитро покосилась на сестру. — Почти не из-за чего. — и я очень заметно вытащила свой амулет, призванный защищать мою душонку от злых духов и нечисти, из-под футболки.

Это не была какая-то особенная вещь — я купила эту безделушку в киоске у метро, она показалась мне очень занимательной и необычной.

Где-то наверху нечто громко взлетело, задевая крыльями ветви дерева, и я подпрыгнула от ужаса, чем неплохо насмешила младшую.

— Ты можешь пугать меня сколько тебе вздумается, но в штаны ты наложишь первая.

Признаться, ее слова задели меня до глубины души: — я наслаждаюсь прогулкой, хоть и, не буду врать, мурашки бегают. Мне нравится это приключение!

Мы шли вдоль забора, который отгораживал наш дачный посёлок от леса, прилегающего к пруду. Именно туда мы и направлялись. Там, на холме, напротив пруда стояла облезлая лавка, на которой мы обычно сидели и говорили о всяком: что хорошо, а что плохо; о том, что поступать плохо иногда и не плохо вовсе, и это является правильным решением, ведь все очень относительно; о том, что люди далеко не идеальны и наши родители, в том числе. Ведь, они такие же, как и мы, только старше — нельзя думать, что они всегда безоговорочно правы и поступают верно.

Нас преследовала тишина — никто из нас и словечка не обронил, пока Марфа не дошла до железной калитки и не присела отдохнуть.

— Странно, что она вообще дошла с нами до сюда. Обычно, она боится. — сестра не спускала глаз с кошки, как с того, что хоть как-то связывало нас с домом.

Я важно скрестила руки на груди, подходя ближе ко входу на пруд. Пусть все духи и чудища знают, что я их не боюсь: — Решила прогуляться, подумаешь! Кошки всегда сами себе на уме.

— А вдруг она чувствует приближение грозы? — неуверенно шла за мной, смотря назад.

— Тогда она бы точно осталась там, недалеко от дома. — делаю первые шаги, ступая на открытое пространство.

Раскат грома и яркая молния перебили нас. Мы снова переглянулись и замерли в нерешимости.

— Вдруг она отгоняет злых духов?

— Возможно. — высокомерно усмехнулась, но подумала о том, что всё-таки славно, что на груди у меня весит оберег.

Атмосфера держала нас в напряжении с того момента, как мы прошли фонарь и ступили на эти «тёмные земли». По правую руку вдоль забора везде стояли высокие зелёные стражи, наблюдающие за нами.

Эта дорога солнечным днём выглядит совершенно иначе. Топаешь по ней каждое утро с собакой, ведёшь её на пруд купаться, смотришь на голубое небо, а солнце слепит и птицы радостно поют вокруг. Становится радостно. Но сейчас мы преодолели опасный путь и уже находились где-то очень далеко. Всё вокруг было вроде таким же, как и всегда, но совершенно иным. Страх, таинственность и восхитительное волшебство.

Мы шли по влажной траве к той самой лавочке, которая так сильно нас интересовала. Это пространство у пруда было охвачено деревьями в виде месяца, затем сам пруд, за ним небольшой перелесок и поле, на котором мы в середине июля собираем землянику.

— Может всё-таки домой? Страшно.

— Очень красиво! — я смотрела на горизонт, на котором аномально часто мелькали молнии. — Нечего бояться. Гроза не начнётся сейчас, говорю же. Сегодня вообще дождь не планировался.

— Как будто дождь спрашивает, когда ему идти. — усаживалась на лавку поудобнее, ужимая шею глубже в воротник старой грязной куртки.

— Конечно, не спрашивает, но предупреждает о визите. — глаза рассматривали небо, деревья, горизонт, а нос жадно всасывал воздух. — Лес позади. Тут не так темно, так что волноваться не из-за чего.

Снова вспышка и гром. На этот раз свет оказался настолько ярким, что ослепил нас, будто дурной приятель посветил фонариком в глаза.

— Ну ты видела?! Видела?! Пошли домой, сейчас ливанёт!

— Не ливанёт! Смотри, где сверкает. Она только запугивает — хочет, чтобы её боялись. Природа напоминает, где наше место.

На это мне уже ничего не ответили. Так сильно в сердце отплясывало воодушевление, что в голову начали пробираться различные образы, ассоциации и философские размышления, фантастические мыслишки. Во время прилива вдохновения голова думает совсем по-другому и тогда, сестра начинает игнорировать поток слов, льющихся из моего рта.

Взгляд поймала берёза, стоящая на том берегу пруда. Верхушка у неё была — две мощные ветви, и отсюда казались они рогами какого-то чудовища, стоящего прямо перед нами.

— Смотри, — указываю пальцем, — на что, ты думаешь, похожа та берёза?

— На зайчика. А ты как думаешь?

— На монстра. — мои глаза радостно засветились. Вся эта обстановка здорово щекотала нервы, но вместе с этим одаривала эйфорией, дурманящей сознание.

— Ясно. — закатила глаза, подобрала под себя ноги и откинулась о, царапающую одежду, спинку лавки.

Еще раскат грома и ещё, и ещё! Молния за молнией освещает небо, как торжественный салют, а затем снова тишь да гладь. Где-то в пруду слышно редкое бульканье — рыбы выныривают, а где-то за кустами заорала кошка.

— Марфа! — сестра чуть с лавки не слетела от волнения. Она свесила ножки и наклонилась вперёд в попытке разглядеть место, откуда донеслись звуки, но пойти туда никак не могла решиться.

С той стороны, откуда донеслось громкое кошачье шипение и «МЯУ» выбежал белый кот. Со скоростью света он пересёк расстояние от пруда до калитки и убежал прочь.

Поспешила утешить, констатируя факт: — Не Марфа.

— Наверное, подрались.

— Это был не её голос, скорее тот кот струхнул, но пойду проверю. — как старшая, решила взвалить это на свои плечи.

Стараясь сохранить спокойствие, я только сильнее начинала нервничать, представляя, как приближаясь к лесу, зверь наблюдает за мной из-за дерева и готовится к нападению. Хорошо, если это зверь. У меня очень живое воображение.

Я уже представила, как буду обороняться, как буду бороться за право стать победителем. Представила, как зверь наброситься на меня с той стороны, с которой я не буду этого ожидать. Тогда, шансы на мою победу уменьшаться. Возможно, зверь вонзит свои грязные вонючие клыки мне прямо в шею, и я упаду замертво. Тогда последней моей мыслью будет та, что сестра до дома пойдёт сегодня одна, а может домой и вовсе вернётся только Марфа, да и вообще, вдруг это все была ловушка.

Или что больше мы не выйдем так прогуляться и больше никогда я не восхищусь такой прекрасной погодой.

— Марфы тут нет. — твёрдо крикнула, чтобы зверь в кустах знал, что я здесь и я готова.

— Она уже тут. — еле слышно ответила.

— Тьфу! Что ж раньше не сказала?

— Кричать не хотелось.

В своей голове я успела подраться со зверем или чудищем, возможно, призраком и похоронить себя, а она кричать не хотела.

— Ясно. — поворачиваюсь спиной к лесу и чувствую, как кровь леденеет от великого страха, который поднимается из глубин моего живота всё выше и выше, а затем застревает в горле. — Не знаю, от чего бежал кот, но там ничего нет. — сглотнула и обернулась. — Абсолютно ничего. — уже начинают мерещиться звуки крадущихся лап, и я оглядываюсь до тех пор, пока не дохожу до лавки, успевшей стать нашим убежищем. Главное — сохранять спокойствие. Я пример для подражания.

Сидим на лавочке и болтать никому не хочется. Молния не перестаёт мелькать, а гром греметь. От того светлого кусочка неба уже ничего не осталось. Небо заволокло полностью. Свет проиграл тьме. Снова вспышка и оглушающий звук от столкновения дождевых туч, обещающих залить всё на своём пути. Сосновый бор осветился полностью, словно днём. Хоть сейчас иди пикник устраивай.

— Как же хорошо жить. — я отпечатала этот вечере, как картину в своей голове на долгие годы. Я буду крутить этот момент по кругу в голове, когда буду стара и немощна, и всё, что мне останется — это вспоминать.

Сестра снова ничего не ответила, она ловила взглядом линии, расчерчивающие горизонт снова и снова, периодически поглядывая на чудище на том берегу пруда, проверяя не исчезло ли оно куда-то. Марфа сидела в нескольких метрах от нас и вылизывалась, вытягивая заднюю лапку.

Мы посидели ещё несколько минут и побрели обратно, опасливо поглядывая назад, боясь, что вся эта чернота засосёт нас обратно и не позволит выбраться на волю.

Марфа решила остаться на пруду на какое-то время, она села под сосну и всматривалась в поле за прудом, а мы не стали её переубеждать и звать с собой.

— Наверное, у неё ещё остались тут дела. — улыбнулась сама себе, думая о том, что этой фразой я добавила ещё больше мистики в атмосферу.

Сестра очень по-взрослому взглянула на меня, о чём-то подумала и ответила: — Наверное.

Мы вышли с пруда и пошли по той же дороге обратно, в свой мирок, где светят тёплым светом лампы.

— Может Марфа пойдёт сейчас к той старушке напротив. Она частенько подкармливается у нее. — сестра переживала за благополучие кошки и ей было не по себе от того, что пушистую оставили на пруду.

Я немного порассуждала сама с собой и спросила: — А ты не думала, почему кошки собираются вокруг старушек? — почесала подбородок.

— Старушкам часто бывает одиноко, и они начинают подкармливать кошек, а те, в свою очередь, привыкают.

— А вдруг, кошки, торопятся проводить их в другой мир? От этого и лепятся к морщинистым рукам.

— Торопятся?

— Ну да.

— Ясно…

Железная дверца скрипнула, и под звонкий лай пса мы зашли на наш облагороженный участок. Я почти исчезла за забором, как огромное любопытство заставило меня оглянуться.

— Ну, где ты там? — произнесли нетерпеливым голоском, идя скорее на свет к крыльцу.

— Да-да, я иду. — улыбнулась фонарю у леса и задвинула щеколду.