Ночной переход [Ansty P.] (fb2) читать постранично

Анастасия Петровская, Ansty P Ночной переход

Иногда совершенно обыкновенные вещи

становятся совершенно необыкновенными.

Главное — позволить им таковыми стать.

— Ну что, идём? — торопливо надевает выцветшие потрескавшиеся кроссовки.

— Да-да, еще секунду. — допиваю колу и встаю из-за стола — только закончила ужин.

Торопливо переваливается с ноги на ногу: — Давай скорее!

Ещё месяц назад, в июле, мы с младшей взяли в привычку гулять на даче перед сном. Сегодня, после недели, проведённой в городе, монотонной работы, особенно сильно хотелось попробовать на язычок настоящий свежий и влажный воздух. В прогулках по вечернему спальному райончику тоже было что-то приятное. В каменных джунглях тоже есть своя романтика: отражение закатного солнца в окнах девятиэтажных домов, пыхтящие автобусы, заманивающие уютные дворы. Однако, дикая душа, дарованная нам самой матушкой природой, усыпляется углекислым газом и шумом. И, в какой-то момент, каждая клеточка твоего организма начинает тянуться к лесам, дикой траве, полям и неокультуренным водоемам.

— Привяжи собаку, а то опять погонится за нами.

Пёсик вопрошающе поглядывал на нас, крутя мохнатой головой и не понимая, собираются его брать с собой или нет.

— Может возьмём его с собой? — обернулась к сестре, надежда мелькнула в моих глазах.

— Не надо. Следить придётся, да и больно шумный он, будет везде носиться и лаять.

— Ну, ладно. Хорошо. — с извинением в лице, я защелкнула короб от цепи и пристегнула пёсика к яблоне, надвинула папину бейсболку на глаза и пошла к калитке.

Под скулёж лучшего друга человека мы вышли с облагороженного участка, на котором трава никогда не вырастала выше семи с половиной сантиметров. Дверца за нами закрывалась, а вместе с этим за спинами исчез тёплый свет лампы, висевшей на крыльце и служившей чаянием в поздний час.

Воздух был очень густ и темен. Везде было темным-темно, и не только потому, что сейчас была ночь. Близилась гроза.

Я остановилась и вдохнула полной грудью: — Посмотри наверх. Видишь?

— Что именно?

— Звёзд почти не видно. Еле заметные белые точки. Очень облачно. И луной сегодня мы не полюбуемся.

По небу медленно расползались тучи, словно кисельная лужа по полу. Прямо перед нами стоял одинокий фонарь — блюститель ночных часов. Он чётко делил белым мертвецким светом миры, в которых мы находились. На нашей стороне — сумерки, как обычно бывает, летней ночью, а за фонарём тёмно-синие пространство. Мир, в котором небо сливается с чёрным лесом. Там звёзд уже совсем не видно. Там ничего не видно.

Сестра стояла, боясь пошевелитmся, глядя в пустоту, как вдруг дёрнулась: — Слышишь? — показала пальцем под чужой забор. — Кис-кис-ки-ис.

Из-под забора показалась кошачья серая мордочка.

— Марфа! Идёшь с нами? — я наклонилась и дружелюбно протянула руку.

Старенькая маленькая и очень пушистая кошка, не торопясь, обошла нас, покачиваясь, надменно взглянула мандариновыми глазками, и пошла вперёд, исчезнув в тени зловещего леса. Где-то на горизонте сверкнула молния, а затем, из темноты приглашающе сверкнули глазки. Нас ждали. Зачарованные мы переглянулись, поджилки затряслись.

— Кажется, это мы идём с ней, а не она с нами. — боязливо усмехнулась.

Сестра сделала пару шагов в мою сторону, словно в надежде, что в случае чего, я приму удар на себя и почти шепотом ответила: — Да уж…

— Ну что, вперёд?

— Вперёд. — схватила меня за рукав.

И мы также миновали священный круг фонаря, обещавшего нам безопасность, и исчезли в черни. Эта сторона сильно отличалась от нашей. Вытягиваешь перед собой руку, а её и нет вовсе. И ты не понимаешь, есть ли ты вообще. Нет ни рук, ни ног. Щупаешь свою розовую флисовую куртку и думаешь: вот она я, я тут есть. Всё в порядке.

Тишина стоит. Птицы замолкли, ветра нет, сверчки не стрекочут, даже комары над ухом не пищат.

— Жутковато. — вжалась в мою руку сильнее.

— И правда.

— Обычно я радуюсь вечерам четверга: никого ещё нет и можно быть уверенной, что никто не займёт наше место, но…

Я перебила: — А вдруг дело не в этом? — сделала голос нарочито таинственным.

— В смысле?

— Мы в параллельной вселенной, здесь вообще никого нет и никогда не было и не будет. Мы — первопроходцы.

— Может развернёмся и пойдем домой? — голос дрогнул.

Крупный белый щебень иногда отскакивает от кроссовок, обходим лужи и продолжаем идти вперёд. Марфа ровняется с нами, отстает, затем обгоняет и снова идёт впереди, а от этого становится ещё больше не по себе. И в голове у нас обеих крутится одна и та же мысль, холодком отражающаяся на наших спинах. Все мы боимся произнести её вслух и лишь облизываем губы, пытаясь произнести слова.

— А знаешь… — оглядываюсь, боясь увидеть что-то позади себя, — в мифологии кошки являются проводниками в загробный мир.

— Вот-жешь! Надо было тебе это вслух сказать! Можно подумать, мы до этого спокойно шли.

Я только хихикнула в