Взросление. Сборник стихотворений [Артём Александрович Кашкин] (fb2) читать онлайн

Артём Кашкин Взросление. Сборник стихотворений

ПЕРВЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ.

***

— Двадцать дней — это мой срок,

Никуда мне не сбежать,

И только палец, чувствуя курок

Тянется меня освобождать.

Нет мне прощенья, нет смиренья,

Только пол в холодной ванной.

Вы, принесите угощенья

За все старанья моей маме.

Всю жизнь я бегал на легке,

Давно прошла пора поржать,

И только палец на курке,

Спешит меня освобождать.

***

— Наган свой убери,

В виске итак дыра,

Гнилые патрули

Найдут потом тебя!

А я останусь здесь:

Холодный, молодой и пьяный,

Я буду просто ждать момент,

Когда мне яму откопают.

***

— И вот сгорают все моменты,

В глазах играет глаукома,

Дорога наша не заметит

Потери одного, другого.

Из тысяч одиноких,

Ты выбрала меня,

Не надо слов высоких,

Ты не знала, ведь, сама.

Куда нас заведёт тропинка,

И что же говорить нам снова,

Но вот, сгорают все моменты,

В глазах играет…Глаукома.

***

— Из тысяч мыслей, подобно паутине,

Плету стихи как комнатный паук,

И будто в океане, на хлюпенькой дрезине:

Неверное движение и скоро утону.

В воде, подобной ангельским слезам,

Нашёл тебя, прекрасную русалку,

Твой голос постоянно слышу по ночам,

Как в сказке ты меня околдовала.

— Сорок пятый калибр у виска,

Я играю в одноразовый тир:

Мишень так близко, победа близка,

Мне без приза никуда не уйти.

Я всегда мечтал в него сыграть,

Адреналин в крови, я — главный игрок

Больно упасть, но так легко взлетать.

Настал час игры. Я нажимаю курок.

***

— Вкус железа на губах,

И моя кровь, как хорошее вино,

Упился болью и, в слезах,

Я вспоминаю, как когда-то было хорошо.

Но время прошло, остался осадок,

И я счастливый лишь в мечтах,

Но вино как кровь, мне так досадно,

Лишь вкус железа на губах.

СТИХИ ОТ 20-ГО ГОДА И ПОЗЖЕ.

***

— Я окунаюсь в мир боли,

И утопаю в слезах,

Только сейчас я доволен,

Не время ставить антракт.

Не время сейчас для паузы,

Шелковистая паутина на шее,

Вокруг летают однокрылые аисты,

Улыбка у меня до ушей. И

Каркают над трупами вороны,

Их перья вымазаны пеплом,

И я почему-то снова доволен,

Закрываю глаза во рту с пистолетом.

Так хочется сдавить со всей силы кулак,

И ударить себя по затылку,

Но всё что могу я — нажать на курок

И зажечь одинокую спичку.

***

— Гнойник души свербит,

И просится наружу гной,

Давай не ной!

Под вопли воробьев,

В подвале полном плесени.

И мне не весело,

Но я пишу, давно отторгнутой рукой,

Давай не ной!

Когда на утреннем рассвете,

Расчесывая масляную гриву,

Давно пора мне захлебнуться пивом

И умереть в слюне как Ной,

Давай не ной!

Я сам не счастлив, Но не ною,

Мне наплевать на горе и страданья,

Мне наплевать на радость и отчаянье,

И я живу как ты — под коркой гной,

Давай не ной!

***

— Украденный свет не горит,

В руках полных злобы и лести.

И мой усталый Серафим,

Меня не сделает известным.

А щебень падает на крышку,

Не пробивая ее насквозь,

И не забрался я на вышку,

Увидеть всего мира краски.

Погиб в лучах иссохшегося солнца,

И ветер, собранный в кулак,

Не долетит до грязного колодца

Где умер от жажды глупый чудак.

И выходя на эшафот,

Слышны всем возгласы отчаяния,

Но смеешь лишь открыть ты рот,

Как будет мертвое молчание.

И гробовая тишина

Меня сжирает пастью серой,

Но какова моя война,

И где то море по колено,

Когда все лужи мне до кадыка,

И каждая песчинка — буря.

Когда любая ноша тяжела,

И каждая секунда как минута.

***

— Красный луч светит в глаза,

Так меня бесит эта зараза,

Он мешает мне положить на

Этого мира тусклые краски.

Он меня слепит своей яркостью,

В его приоритетах так делать,

Он мешает красными красками

Мой мир, одинаково серый.

Меня уже достало

Делать вдох и каждый раз выдох,

Я хочу помереть в подворотне,

Где каждое стёклышко разбито.

А лучик все ещё светит,

Он не хочет уйти за тучу,

Лучик есть, а меня уже нет,

Я споткнулся на мусорной куче.

Я хочу разорвать небосвод,

Руки подняв повыше,

Мне не верится в то, что я просто урод,

Стихи которого никто не слышит.

Я просто от истощения уже кричу,

Скажи мне, лучик, зачем все это я пишу.

***

— Моя жизнь похожа на сказку,

Дорога вся в хлебных крошках,

Гигантские гусеницы в зелёную краску

На тысячах мелких ножек.

Торчат во мгле кресты забытых башен,

И восемь тысяч факелов,

Сгорают в серый пепел. Ваше

Дыхание мне не дано.

Я рос в огромных катакомбах подземелья,

Мне постоянно капала на лоб

Какая то густая жидкость,

На вкус похожая на кровь.

Но я же выбрался оттуда,

общавшись с Господом на ты,

Попав в другие катакомбы,

Бетонные могилы огромной высоты.

Мне чуждо это чувство,

Вдыхать хим газы по утрам,

Я задыхаюсь в этом мире.

Мне чуждо это чувство,

Рыдать при появлении мелких ран,

Я путаюсь у вас в рутине.

***

— Третьи сутки не вижу света,

Я уже потерялся,

Я не вижу солнца в небе,

И не на шутку я испугался.

Тьма закутала небосвод

И капает мелкий дождик,

Открываю пошире рот

И кричу что есть мочи.

И капает кровь на лобик,

Поправить челку нет смысла,

В руке моей крутится ножик,

И мысли все об убийстве,

Об убийстве рабочего строя.

Красная пелена на глазах,

Кого из себя строю? Не знаю,

Меня строит мой истинный страх.

***

— На ноже сверкает отпечаток,

И меня не видно в отражении,

Мой мир грязен, мой мир паток,

Он меня никогда не жалеет.

А мне оно и не надо,

Укутавшись в тёплый плед,

Я пою полузабытую серенаду

О бренности своих лет.

То ли я забыл половину,

То ли она позабыла меня,

То ли меня ожидает могила,

То ли я ее жду у окна.

Не важно кто кого помнит,

И не важно кто кого ждёт,

Главное я все ещё помню,

Как от ножика сводит живот.

***

— Ты вот скажи, зачем

Мне было повесть ту писать?

Когда практически во всём

Я вижу повод поиграть.

Во рту не числится зубов,

Бордюр их нежно целовал.

Всегда любил играть с судьбой,

Пока разок не проиграл.

***

— Туман опустился. Не вижу ни зги,

Лишь ветер легонько щекочет мозги,

Кулак мой украли, Оставив ладонь.

И запах ладана мне словно огонь.

Спешу я навстречу рассвету, в ночи,

Осталось немного. Чуть-чуть помолчи,

Найду я ответ, коль поставлен вопрос,

Кто я? И зачем я до этого рос?

Здесь лик твой прекрасен, словно Луна!

Жду звёзд, притаившись у кухни окна,

Зачем я иду, я подавно забыл,

Кто я, и что я пытаюсь найти?

Но вижу тебя, и сомненья пропали,

Я здесь, и ищу того счастья детали,

Что были обещаны богом, сияя,

Тебя я нашёл и больше не потеряю.

***

— Среди растоптанных дум

Я совсем не иду,

Что мне горечь от леса в грязи?

Я быть может устал,

Может просто напалм,

Кровью в сердце, кто то разлил.

И оттасканный за гриву,

И побитый пустотой,

Я приду и спрячу спину

За великою стеной.

А стена та именует

Сладким словом для всех уст,

Только тот ее почует,

Кто внутри не так уж пуст.

Я назвал ее любовью,

И теперь я наконец готов

Постигать её, и в радости и в боли,

И кричать о ней среди своих стихов.

***

— Куда плывут облака?

Меня терзает этот вопрос,

Они уходят ведь навсегда,

Пылая в закате роз.

Сгорают ведь насовсем,

Теряя пепел в ночи.

Не успевают и пару дел

Закончить в своей стези.

Их завтра уже не будет,

Да что уж там, через час!

Облака, мы вас не забудем!

Вернитесь когда нибудь к нам.

Они ведь как мы совсем,

Плывут в неизвестность глядя,

Облако — человек!

Как они навсегда сгораем.

Мы так же легки и просты,

Иногда проявляем силу,

Дождем поливая тех

Кто шепчет нам что то в спину!

Но надо держать баланс

Между грозами и сиянием,

Легко ведь нам тучей стать,

Но не спорь, облака прекрасней.

Нам всем путь лежит в закат,

Хочешь ты или нет,

Люди — как облака,

Облако — человек.

***

— На улице столько снега,

Даже не помню как без него.

Выводы рано делать,

Весна ведь растопит его,

Но надо ли нам сейчас это?

Вопрос не измучен ни капли,

Вот так прогремит победа!

Март победил декабрь!

И вновь зазвенят капли,

В небе красном, как флаг коммуниста.

Закончилась битва, строки размяли,

Теперь мне пора отлучиться.

***

— Солнце ушло за хвойный пояс леса,

И отголоски красным на закате

Играют новую мелодию. Мне лето

Казалось чем то непокорным раньше.

Но вот сейчас я чувствую и вижу,

Что все легко забрать себе в угоду,

Я тебя каждый день дотрагиваюсь, слышу,

И счастье пью облупленный как воду.

Улыбка стала частью моего лица,

И как то необычно мне смотреть на отражение,

Ведь раньше был только кривой оскал,

Теперь его настало поражение.

Ты победила все, что было у меня,

И грусть, и злость, и горькую печаль.

Твои глаза — два ярких, красных огонька,

Всю раскроили неизвестность даль.

Я счастлив был, я есть и буду счастлив,

не светит приближение и судного мне дня,

Я счастлив был, я есть и буду счастлив

Я счастлив, ведь люблю тебя.

***

— Серое небо мне рявкнуло громом,

Просило пустить в штиль океана,

Звучало оно как общение с богом,

Когда ты потерян, ведь много не надо.

И слышу я звон колоколов,

Фальшивый господь мне кричит о пощаде,

Но знаю ли я что такое добро,

А если и знаю оно ли мне надо?

***

— Я накрутил небосвод как часы

Вокруг запястья и солнце поблекло.

Я рассказал бы свои мечты,

Но они улетают лишь в пекло.

Так хотелось бы быть мне другим,

Взгляд построже и голос пошире,

На протяжении правой руки

Следы эмоций ножевые.

И не рассказывай мне стихи

О мечтах, что сбываются рьяно.

Я видел жизнь и она не как фильм,

Ведь здесь из жанров есть только драма.

Проснулся. Чай. Рассвет играет за окном,

Так каждый день, в неделю из недели.

И я б скрутил часами небосвод,

До толку, я — в себя не верю.

***

— Вся красота в обычном:

Во взгляде, в улыбке, в весне,

Во всем, что казалось привычным,

Но главнее всего — в тебе!

Глаза закрывая, я вижу -

Лиловое небо, берёзы,

Как ты уповающе дышишь,

Как по небу катятся слезы,

В игривом закате июня.

И в серой ночи октября,

Такой вот обычный рисунок,

Такой же счастливый и я.

Но это просто фантазии,

О чём мне ещё писать?

Тетрадь ведь не терпит счастливых,

Тетрадь еле терпит меня.

Забудь обо всем не хорошем,

Пусть солнце тебя ласкает,

Я своей же фантазией брошен,

Знала бы ты, как

Мне ее

Не хватает.

***

— Меня схватил за горло

Твой ангельский голосок.

И дрелью соседской, как будто,

Бурил он мне правый висок.

Смотри на открытое небо,

На церковь у речки немой,

Мгновенье безудержно плыло,

Секунда перед тобой

Превращалась в целую вечность.

Закрыть бы глаза поскорей,

Сиянием северным, верно,

Играл тусклый свет фонарей.

Вселенная знает ответы,

Хоть и вопросы не задаёт,

И мир мне нашёптывал ветром:

«Пора возвращаться домой».

***

— Наконец-то осень настала,

Чаща леса рябит мне в лицо,

Если тебе и этого мало,

Прочти «Красное колесо»!

Посиди, посмотри чуток в стену,

А потом на работу бегом,

Мне досталось лиловое небо,

А тебе — остаётся

Бетон.

***

— Я ненавижу ваши песни,

Они просты и слишком уж веселы!

Покуда пасть из темной бездны

Глотает смысл разговоров!

Спаси меня из проклятого круга!

Где каждый миг ножом по горлу,

Не заслужили мы друг друга!

И завтра может быть не вспомню,

Что я кричал в пустое небо,

Что я наделал для стиха,

Что нашептала мне химера,

И как упали облака.

Потерянный клочок эмоций,

Как ключ к землянке на равнине,

Вся эта гадость просто льётся

В моей Испорченной Картине.

***

— Теперь не будет так как было раньше,

Теперь все розы расцветают по щелчку.

Теперь граница меж улыбкой-плачем

Размыта так, что вовсе не поймут,

О чем я написал строфу — другую,

О чем я пел или о чем молчал,

О чем я в таинстве блаженном,

Не замечая целый мир, мечтал.

Не важно, сколько б слёз не проливали.

Значенья не имеет никакого,

Любое сказаное в гневе слово.

Любой совет, который мне давали,

Не видя перспективы всей ужасной,

Пугающе пустынный океан -

Есть описание картины красок,

Картины мира, может быть — меня.

Теперь не будет так, как было раньше,

Я этого совсем не допущу,

Граница меж улыбкой-плачем

Сотрется в миг, по моему щелчку.

***

— Окошко царапает холод

И спьяну рассвет огорчает.

Забавно как вышло, ведь молот,

Бьет Кузнеца на наковальне,

Высекая из него брызги

Всех вариантов цветов.

И, пропахшие ладаном, мысли

Ты найдёшь среди порванных снов.

Но кратко — все это абстракция,

Хоть поэт и не может мечтать,

Как рубанком, мне высечет пальцы,

Что б не писать про тебя.

Я попробовал помечтать,

Понадеялся на светлое завтра, ах

Так боюсь я тебя потерять,

Ведь сейчас все играет нескладно,

Но прошу тебя ты пойми,

Что я вовсе не тот, как всем кажется:

Я побитый, и рваный двойник.

Но с тобой, на минуту,

Я стал настоящим.

***

— Что же такое Дождь?

Вопрос мой, конечно же, глупый.

Дождь- это сладкое небо,

Что нас целует всех в губы.

Дождь — это все забыванья,

Дождь — это грусть по метели,

Дождь — сокровенная тайна,

Что узнаёшь ты последний.

Дождь — это я или ты,

Дождь — это бледное завтра,

Звук капли, как эхо росы,

Что б она там не сказала.

Меня не пугает гроза,

Ведь гром — это сказки для младших,

Горящая в небе, мечта

Пускает свой корень на завтра.

***

— Не знаю я как описать,

И стоит вообще все расписывать?

Подруга — моя тетрадь,

Она как-то приносит мне силу.

Я видел твои глаза,

Они сверкали как никогда раньше,

Я б ударил по тормозам,

Но улыбка ударила раньше.

Не в тормоз, а куда то в грудину,

За легкую лесенку рёбер,

И слышал я бригантину

То ли значило, что уже умер?

Да нет, зарождался опять

Легким громом средь ясного неба.

Я повернул бы все время вспять,

Что б ещё раз пройти путь под небом,

Не пустым, а закутанным паром,

Пусть и холодно, но потерпится,

Пол-Калуги протóптать асфальт

Лепетая как некогда нежно.

И тебя я прошу, ты прости,

Что сломал все, ещё не построив,

И кирпичик не заложив,

Я все как экскаватором Снес бы.

И сменит ночь день,

Наступит и утро -

Новый шаг на долгом пути.

Но всего один звук,

Словно эхом как будто,

Гуляет по комнате — «Прости».

***

— Поясом леса стянуло мне рёбра,

Поля, как карманы мои, все пусты.

В овраге танцует последний луч солнца,

Ему аплодируют ветром мосты.

Когда, как не завтра, закончится время?

И где, как не здесь, нет в помине вчера?

Наплакало чёрною Тучкою небо:

Свобода — везде, хоть сейчас, хоть всегда.

Свободен я в лоне апрельского неба

Мечтать, что б вчера меня вспомнят опять,

Закутав в остатки весеннего снега

Все, что я люблю, но лишь жаль не себя.

***

— Я ведь люблю эту страну,

Её чудесные пейзажи,

Её большие города.

Но власть,

играя лезвием во рту,

Всё поменяла навсегда.

И вы во всём ведь виноваты сами!

И вы виновны в смерти деревень!

Как раскалёнными от слёз глазами,

Глядите как сгорает день

И наступает грязная ночёвка,

Где каждый вор

Открытое окно найдёт.

Я знаю, как сыграли ловко,

Устроили большой переворот.

Но дымка не прикроет правды,

И не закроет нас со смертью тет-а-тет,

Мерцая, свет в окне, осветит ямы,

Где похороны были каждый день.

Я верю — будущее будет ясным.

Я верю — это всё, лишь испытание.

Нас к стенке разом не поставить!

Нам боль ясна переживаний,

Но мы всегда, везде идём вперёд,

И страх нам неизвестен от рожденья,

Горящим небом грезит поворот -

Моей души больные откровенья.

***

— Покажите мне страницу,

Что ещё не исписал.

Чёрным небом скрыло птицу,

В темноте горят глаза.

Ночь действительно прекрасна,

Я без силы упады

На кровать, где облик ясный

Призовёт меня ко сну.

А во сне моём кошмарном

Будет Колизей гореть.

Точно похотью бульварной,

Отпирает утро дверь.

И сквозь шторы моей спальни

На меня глядит Оно:

Краснолицее, пустое,

Запевает новым днём.

Только глас его противен,

Для ночного мотылька,

Снова ручка портит книги,

И опять дрожит рука.

И опять глаза сверкают

Той туманной паранойей,

Даже облака пугают,

Я боюсь их не запомнить.

Я боюсь забыть берёзы,

Что играют на ветру.

Сладкий запах манит мёдом

Меня в поле к васильку.

На границе между летом

И весной всегда тепло,

Только голова не дышит,

Не вкушает кислород.

Моя муза — это слёзы.

Моя муза — фонари.

Моя муза — в небе грозы,

Что поют в разлом земли.

***

— О, пустота, ты так прекрасна,

В тебе теряется момент,

В тебе противная гримаса

Не оставляет, даже, след.

Я, слёзами, печатаю поэмы,

Я,болью душ, пою стихи.

Но, пустота, я не последний,

Не мне тебя всему учить.

Но ты мне вбила обожанье,

Любовь к поэтам и Христу.

Свободы нет, её молчанье

Играет с вечностью в лапту.

О пустота, ты так ужасна,

В тебе потеряны мечты,

Бордовой кровью пишешь ясно

Свои проклятые стихи.

Меня воротит постоянно

Твоё незыблемое эго.

О, пустота, ты так ужасна,

Но так прекрасна для поэта.

***

— Я спать совсем не ухожу,

Хоть и вставать мне очень скоро.

Я в небо звездное гляжу,

Мечтаю выудить хоть слово.

Стихи — всегда важнее сна,

Они важнее даже жизни,

В них скрыта истина одна:

Любовь ведь меряется в рифме.

Она всегда меняет вид,

Но фабула меняется навряд-ли,

Меня совсем ты не проси,

Я сам все испишу бумаги.

Надеюсь, я её найду,

Ее, играющее счастьем, лето,

И между строчек напишу:

«Вот, какова вся жизнь поэта».

***

— Дом — это там где комфортно.

Дом — это тайна любви,

Дома всегда будет полной

Идея забыть про других.

Но дом свой найти не легко ведь,

Хоть отчая хата родна,

Но жизнь не играет на поле,

Жизни милей океан.

Забудьте про милости ванны,

Харизму простых табуреток,

Покажется может печальным,

Но впереди ещё лето.

А лето, всегда, — это радость,

Тоска позабудется в миг,

Дом, ведь, не место на карте,

Дом — это там где ты.

***

— Меня рифмы мои пригвоздили,

Я стихи преисполнил собою.

Над голгофой и небо не дышит,

Вновь закат умывается кровью.

И опять мне звезда не покажет

Самый верный и правильный путь.

Мне страдания, тысячи падших,

Упали все разом на грудь.

И совсем позабыл я про счастье,

Про открытое поле любви,

На секунду в глазах отражались

Белоснежные фонари.

Мне голгофа, пусть, станет прибоем,

Сто плетей мне за рифмы и слог.

Ты поведай мне что-нибудь новое,

Расскажи, что такое любовь.

***

— Облака, как всегда, облаками,

А небо опять не довольно,

Мне прыскает в морду, слезами,

Оциревшая память о мертвых.

О небо, ты так беспощадно,

Я будто бы в море тону.

В разгаре весеннего рая

Ты заливаешь страну.

Мне глас не подскажет небесный:

Куда и за что убегать,

Накапало, тучкою, небо

Мечты все мои про тебя.

Как в ярой грозе, я не вижу

Тоски и печали, напротив,

Мне грохот раскаянья милый,

И песня печали заводит.

Прости мне стихи и все рифмы,

Что поэт написал про любовь.

Мне небо голгофою дышит,

Меня умножая на ноль.

Мне больно, мне страшно, мне дико,

Меня позабудет весна,

Но буду нашептывать тихо

Стихи в твою рамку окна.

***

— Слова остаются словами,

Под веками копится кровь,

Века, распадаясь стихами,

Обучат нас слову «Любовь».

Любовь, она так безгранична,

Поэту не хватит строфы,

Поставленной для приличия,

Я прозой мешаю стихи.

«Ответ не найти, не пытайся»,

Мне шепчет икона в тени.

На небе плывут, беспощадно,

Туманные корабли.

За ними, как якорь, по небу

Течет золотая Луна.

Сиянием чистого света,

На лист мне упала строка:

"Любовь — это радость тобою",

Не важно, что рифма не та,

Запеклась под веками, болью,

Мне мысль моя про тебя.

Любовь, она так многогранна,

Ее нескончаемый лик,

Поэту не хватит поэмы,

Писателю тысячи книг.

«Любовь не найти, не старайся»,

Ворона накаркала в ночь,

И рифмы, бессонницей, в плясе,

Прогнали все сны мои прочь.

Мне мысль дороже алмазов.

Все мысли ведь лишь о тебе,

Мне сердца искушает мясо

В груди мой несчастный поэт.

Но вороньим я крикам не верю,

На мне, ведь, клеймо простака,

С отдёрнутой гривой, по ветру,

Бегу я к мечтам про тебя.

Заполни мне сердце тоскою,

Тоскою когда ты не рядом,

Ведь смех измеряют любовью.

Любовь измеряют разрядом,

Разрядом твоих рук касаний,

Мне ток, пусть хоть сердце убьёт.

Ведь всё у поэта в мечтаньях:

Это лишь ты, стихи и любовь.

***

— Моё сердце укутано лоском тоски,

Мои слёзы всегда авантюрны,

Каждый день, выбивая калитку с ноги,

В мой мирок залетают сумбуры.

Не представляю я, как мне сказать,

И не знаю какими словами,

Благодарность судьбе, что меня так спасла,

Приоткрыв занавеску мечтаний.

Вот она — так прекрасна, легка,

И так просто улыбка плывёт по лицу,

Что в душе загорелись два-три огонька

И душа позабыла грозу.

Как легки её ручки, изящны уста,

В них на век потеряться спокойно.

И как очи легки, словно два корабля

На закате играют симфонию.

Словно в небе звезда к нам упала, опять

Я не чувствую боли, тоски.

Я б всё время так взял, закрутив его вспять,

Я бы раньше и сел за сей стих.

Вифлеемская яркость — ничто, рядом с ней.

Кассиопея не терпит сраженья

С красотой, той что краше и сотен морей.

Посейдон даровал украшения.

Или зевс одарил её молнией брызг,

В тех очах, что играют безсловно.

Я могу подарить, могу всё подарить,

Но мой главный подарок — лишь слово.

Слово сердца и слово сибирской тайги,

Те, что хочешь бери мне не жаль.

Слов небес, глас которых ведь раньше возник,

Я дарю тебе слова скрижаль.

Я пишу стихи, не зная,

Я поэт иль стихоплёт,

Пистолет мой не стреляет

И не жал я на курок.

Точно мёдом в понедельник,

Расплываются слова.

Каждый вздох — он как последний,

Закружилась голова.

И на проклятую прозу

Я кладу монет десяток.

Все, что было — всё угрозы,

Бытию ничто не страшно.

Моя память — мой напарник

Все меня ведёт назад,

Вдоль аллеи страшной славы,

Прям к серебряным глазам.

Друг мой, время, будь мудрее,

Не лети куда то вдаль,

Я закончить не успею.

Рифма мне, как златом в сталь.

***

На свете ведь звёзд миллиарды,

Но блеск их навряд ли сравним

Со светом той яркой идеи,

Что для поэта есть ты.

Ты муза, ты счастье, ты лето.

Ты гордость сибирской тайги.

Морозом по коже поэта

Твои отражают шаги.

И правда меня не заботит,

Любовь ведь большая тюрьма,

инверсия лживой свободе,

Что якобы есть у всех нас.

Мне важен лишь пой соловьиный,

Порою гроза и туман.

И сердца биение тихо

Я вижу в прелестных очах.

Кто знает что станет на завтра,

Ведь жизни милее процесс!

Я рифмой своей опоясан,

И май направляет обрез.

Мне небо весною плясало,

Мне лик твой надеждой в ночи.

И как же момент сей прекрасен,

Поэт и кривые стихи.

***

Моя идея заперта

Железными листами.

Вновь умирают города,

И в пыль веками

Вернуться не по силам никому,

Пусть солнце будет вечным.

Молитвы распадаются во рту

На соль и плесень.

Вода играет отражением

Меня и неба вновь.

И как смириться с поражением,

Мне в жилах стынет кровь!

Мне страх не передать словами,

Мои стихи просты и кривы,

Играя в лесенку судьбами,

У Бога есть ли выбор?

И небо подойдёт ли к краю?

Когда? Зачем? И почему?

Я все ответы, вообщем, знаю,

Но ничего не расскажу.

***

Я слышу зов издалека:

Величественный, громкий.

Мне ручка больше не мила,

Всё, камнем, тянет в прорубь.

Я подарил свои стихи

Толпе, тебе, кому ещё?

На расписание мольбы

Я ставлю крайний счёт.

Я вижу перламутровый рассвет,

В нем нет: идеи, знака.

Стена расстрельная, поэт:

Обузой падаю я за борт.

Мне рощи локонов твоих,

На свете нет милее,

Я подарю последний стих,

Перед отъездом в небо.

Я в жизни был простой идеей,

Был мыслью, каплей на окне,

И серебром я, не владея,

Все ждал каких то крепостей.

Россия мне претит до боли,

До боли скверной, но родной,

Я стих подписываю кровью:

Спасибо, что живой

«***»

Меня целует запах липы,

И май салютами встречает,

Закат прекрасный и игривый:

Меня с землею попрощает.

Пусть топи чёрного болота,

Все разъедая и храня,

Не выпускают больше слово,

Что вырывалось из меня.

Пусть перекроют тротуары

Зловещие потоки ветра,

Когда я буду в куртке рваной,

Ползти к мечтам, к тебе и небу,

Но если честно — я не верю

Не верю в добренький расклад

Зловещей дрянью заблестели

У завтра чёрные глаза.

«***»

Я покажу в чем сила слова,

Я расскажу про боль утраты,

Меня спасает ангел снова,

По мне не будут серенады.

И мёд вином не портят, мысли,

Которые приклеились к устам:

Улыбка — бог, вот смысл жизни,

Меня встречает по утрам.

Вы, не вкусив гранит познаний,

На шее ставите петлю,

Но крик последний не оттает,

И лишь сороки пропоют,

Что ваша мысль безгранична,

Мне это ясно, как всегда.

Я пыльной поступью, столичной,

Вновь разметаю города.

Поставьте подпись под словами,

Что вам они ясны,

Нас ожидает век страданий,

Когда закончатся все сны.

«***»

Утро греет сапогом,

Солнечной охапки,

В небе скачет батальон:

Облака — придатки.

Птицы словно психопаты,

Пусть орут навзрыд,

Меня морят, всей отарой,

Капельки росы.

Атмосфера и прозренье,

Боль, огонь, улыбка:

Таково стихотворенье,

Будет не забыто!

«***»

Зачем слова? Они фальшивы,

В них нету отражения вещей.

Лишь губ движения, тоскливо,

Бормочут что то про людей.

И мне не важно: кто был первый,

Мне важно то, что есть сейчас,

Поэт и рифма, облик скверный:

Мне, карандаш мой, не сточАт!

Я вовсе ведь не ваших взглядов,

Мне близок ветер и листва,

Глаза пусть не сияют ярко,

Но в них, хотя бы, глубина!

Хотя бы малость той идеи,

Что я несу куда-то вдаль,

Я рифму портить не посмею,

И водную не потревожу гладь.

Идея быть — идея жизни,

Вот в чем секрет моей груди,

Слова вдруг стали громче криков,

Но в них, все так же,

Нет

Любви.

«***»

Я направление совсем не задаю,

Мне мысль просто на бумагу:

Как может кто-то что-то про уют?

Когда забыли насовсем отвагу?

Когда забыли честность и про честь?

Мне все это покоя не даёт,

Я полюбил, но может где-то есть,

Тот парень, что любил ещё

Больше и сильнее?

Тогда о чем я говорю?!

Какое, к черту, сотворение

Стиха, что якобы, транслятор чувств?

Какие рифмы и страданья?

Я, может, просто клоун для толпы?

Миры скрестились, в ожидании,

Ещё хотя б одной строки,

Но я ее не напишу, не знаю,

Что мне сказать, что нужно огласить?

Мое понятное сознание

Сковал проклятый, горький дым.

Забудьте про поэта вовсе!

Я, может быть, обычный человек!

И я не знаю что есть тяга воли,

К свободе, коей не было и нет!

Мне огласите приговоры!

Расстрел — за все мои стихи.

По мне скучают лишь вороны,

Которых никогда не полюбил!

«Письмо»

Я прочёл стихов не мало,

Вдохновлялся и рыдал,

Но тебе, не утешая,

Ничего не посвящал.

Я пишу сегодня рифмы,

Завтра, может, расскажу,

Но такой, как этот стих, я,

Никогда не напишу.

Пусть знакомы, может мало,

Но душа моя поёт.

Ты такая, как мечтало,

О тебе моё стило.

Твоих локонов нет краше,

Как российского полка.

Точно хлопком, свили пряжу

Руки мастера звена.

Твои очи мне как небо,

В них спокойно утону,

Отражая белым светом,

На века свою судьбу.

Я пишу тебе, поэтом,

Но откроюсь я глупцом,

Перелистывая лето,

На себе несу клеймо.

Меня гложет много мыслей,

О тебе и о стране,

Но мечтать я, не посмею.

Слишком много, это, мне.

Я хотел совсем, как в книгах,

Когда был я не знаком,

Но теперь мне радость жизни,

Бьёт в груди, воды ключом.

И в просторах, будто в стужу,

На глазах висит тоска,

Я выплёскиваю душу

На гранит сего листка.

«***»

Пусть тянутся жилы до Праги,

И ветер сонеты поёт,

Мне тайна, открылась, бумаги,

Я жадно глотаю её.

Открылось мне тайное око,

Что ищет искрою в ночи,

Мне не было так одиноко,

Когда я писал все стихи.

Сейчас я рыдаю от горя,

Мне трудно писать и дышать,

Петлей мне мечты все про море,

Где ты, и конечно же, я.

Уйти ли на дно или в гору,

Пойду я наверное вдаль,

Тебя я запомню такую,

Но больше не встречу.

Мне жаль.

«В России не было меня»

В России не было меня,

Как и во мне России.

Пусть умирают города,

Под небом бледно-синим.

И пусть сгорает время,

Что было без тебя.

Но, как же, я нелепо

Пишу сие слова.

И, как же, это странно -

Писать тебе стихи,

Гирляндой опоясав,

Из сотен тысяч рифм.

Стираю больше, чем пишу -

Таков предел мечты.

Но не пугайся, я прошу

Ведь моя муза — ты.

«Что для меня любовь?»

Вот вам стих,

В нем истинные чувства.

В нем радость, боль или печаль.

Я расскажу, как было грустно,

И как мне нравится кричать.

Я расскажу вам и про сны,

И про фантазии больные,

Как манит запах молодой листвы,

И про мечты мои, другие.

Но лучше я начну с любви,

Она мне ближе иль больнее,

Раскатом грома об углы,

Кидается мое стихотворение.

Скажу вам честно, я любил,

Скажу вам больше, не в серьез,

Ведь истинна таких картин

Это всевечный спрос.

На то, что кончилось не жаль,

Ведь я опять тону,

Вот только все не так, как ожидал,

Не знаю почему.

Но что же для меня любовь?

Такой вопрос мне задала она,

Не знаю честно, сколько слов

Понапишу я для стиха.

Мне это чувство трудно описать,

Любить ведь — молчаливо,

От края губ до пальцев на ногах:

Любить не значит быть любимым.

Любить — это заполнить целый мир

Секретами переживаний,

И никому совсем не говорить

О ком ты вожделеешь иль мечтаешь,

И что вообще ты там себе надумал!

Любовь ведь любит тишину?

Быть может так, а может, будто,

Декабрь рвёт она страну?!

Любви ведь, место на билбордах!

И в громофонах, что гремят везде!

Любить ты можешь как и где угодно,

Любовь затухнет лишь на смертной стороне.

Люблю ли я сейчас? Не знаю,

Ведь истина закрыта навсегда,

Что для другого пыль — мне как монета,

Что для кого то стих, то для меня слова.

Но я открою занавесу тайны,

Я расскажу всё, что мне на душе,

Но это будет позже, а пока что

Вы смотрите в простые миражи!

«Подскажите, берёзки»

Молодые березки, о сестры!

Подскажите, ну как же все так?

Почему ваш поэт — непутевый?

Почему мир внушает оскал?

И за что, непрощённое небо,

Только знает секрет бытия?

Почему не услышу напевов

Провожающих в небо меня?

О, березки, не слушайте, сестры,

Ваш поэт уж совсем дурачок,

Вы растите, и вы, тоже, сосны,

Вы простите, что мир так жесток.

«Я испачкал бумагу словами»

Я испачкал бумагу словами,

Меня лист не простит никогда,

И кроваво-бордовым сиянием,

Пусть, забудутся все города.

Позабудь мое имя и празднуй,

В ночь полки, пусть не топчут асфальт

Весь завяз я в эмоции грязной,

Позабудь и мои, ты, глаза.

Все стихи и всю прозу, отныне,

Я пишу только лишь про тебя,

Мне химеры в ночи говорили

Как противна им эта судьба.

В рукавах я не прячу ответы,

Лишь в глазах изумруды любви.

И пускаю я слёзы по ветру,

Без тебя здесь не будет строки.

«Навсегда — всего идея»

Навсегда — всего идея,

Меня гложет лишь сейчас.

Как последний станет первым,

Так поэт воскрес у масс.

В чем секреты мироздания?

Есть ли разница вообще?

Все секреты — просто марля,

Для прикрытия вещей.

Для того что правда важно,

Для любви и для тебя,

Я рублю мечом бумажным

Все границы бытия.

В перемолотые кости

И в промытые глаза

Не засунуть слово? Бросьте!

Всё что можно — всё слова!

Слово — это есть идея,

Слово — меч и слово — суд

Этот мир не гибнет, тлея,

Этот мир слова спасут!

«Про тебя»

О чем мне вообще говорить?

К чему издавать эти звуки?

Мне словесная, толстая нить

Повязала дрожащие руки.

В ночь кричу я все громче, сильнее,

Вот и май пролетел как искра,

Ни направо, и ни налево,

Никуда не идут поезда:

Перекрыты дороги вещания.

Комом в горле застряли слова,

Как король презирает мещанина,

Так и вопли мои у тебя.

Пусть горит бирюзовое небо,

Пусть февраль разразится опять,

Будет крик и там, где бы я не был,

Потому что опять про тебя:

Про тебя снова мысли и тайны,

Про тебя и мечты, и мой страх,

Про тебя этот стих, хоть и рваный,

Про тебя же тут всё,

Что в стихах.

«Не вам, но для неё»

Я вновь сажусь придумывать слова,

Опять пишу о том, что никогда не будет,

Мне рифма даже больше не мила,

Но пусть увидят мои мысли люди.

Я зол, наверное обижен и потерян,

Мне больно от того, что не всерьёз,

Но вся цена такого предложения,

Ничтожна, ведь потерян спрос.

Скажу вам честно, я влюбился,

Так быстро, сильно и наверняка,

И я б в припадках чаще бился,

Но все спасает сотворение стиха.

Я снова думаю о том, что не постигну,

Что нет в моей руки её,

Что пролетают дни, а я не вижу,

Не чувствую сирень её волос.

Как быть? Как радоваться, плакать?

Когда все мысли лишь о ней.

Да, я влюбился, это правда,

Но, кажется, есть что-то посильней.

Я восхищаюсь ее каждым словом,

Бывает, даже, не найду своих.

Я пропитался каждым томным вздохом,

И это уж не первый о ней стих.

Писать я не закончу, это точно,

Я напишу вам столько, сколько сам смогу,

Но все стихи, я посвящаю лишь одной девчонке,

Которую я вскоре полюблю.

«О памяти»

Лампочка сверкает,

Хор в ночи поёт.

Утром, в темной спальне,

Умер патриот.

На глаза — монеты,

А счета — на карту.

Пусть, сгорят моменты,

Но сыграют в правду.

Меня — очень мало,

Завтра — будет больше.

На гранит упала

Ледяная лошадь.

Мне — крупа в довесок,

Тебе — чай в стакане,

Вспомни это лето.

Будь бессмертной, память!

«Мне очень больно»

Мне очень больно,

Мне страшно,

Закрой свои глаза,

Не нужно видеть меня слабым,

Особенно, когда

Себя корю за все подряд,

Мне очень одиноко,

Я весь влюбился, как дурак,

И оттого мне плохо.

И оттого тебе пишу,

И про тебя кричу я,

Прости меня, я помолчу,

Ты не услышишь воя.

Тебя мне не достичь, я знаю,

Мне далеки твои уста,

Словами не напишешь правды,

И не написать мне

Про тебя.

«Взросление»

Я начну свой стих словами,

Что я раньше не писал,

Голубыми облаками

Пусть застелют небеса.

Я стал старше и мудрее,

Или всё это не так?

Стих закончить не сумею,

Леди, ставьте же антракт.

И над вашими главами,

Пусть танцует белый лист,

Правду выжгу, я, словами.

И начну я про двоих.

Белый морок ночь позорит,

Надо мною пустота,

Правду истина не скроет,

Так — кружится голова.

Надо мною нет и флага,

И границы для идей,

Поусердствовал на славу,

Злой поэт и чародей.

Но всё это — лишь идея,

Лишь граница для листа,

Пусть поэт не очень смелый,

Но смела его строка.

И смела его поэма,

Что он в страхе написал,

Тучи скрыли голод неба,

Где теперь вы, небеса?!

А вы там же где и прежде,

Снова я играю в пыль,

Люди, скальпелем не режьте,

От пяты до головы!

Я всё сам вам лишь открою,

Сам поэму напишу,

Но коль режете, до крови,

Знайте, зла я, не держу.

Вам ли знать мои утраты,

Вам ли видеть все грехи?

Перероют мою правду,

Все поэмы и стихи.

И за здравие отныне,

Поднимаю, лишь, бокал,

Серый город тонет в дыме,

На лице блестит оскал.

Пусть гремят раскаты грома,

Над голгофой нет вины,

Тихим таинством наполнив,

Напишу проклятый стих.

Про любовь или про горе,

Про невиданных зверей,

Не испытывая волю,

Напишу я про людей.

Все слова мои — больные,

Ведь они кричат для вас,

Я сижу, объятый, в дыме,

На замке, как Алькатрас.

Мой тюремщик это время,

Это кладезь всех идей,

На стене рисую мелом

Перепады скоростей.

Отворите ваши думы,

И впустите навсегда,

Я пишу блаженным духом,

Что умрёт здесь для стиха.

Отнесут его вороны

За границы той страны,

Где позволил чёрный случай

Мне читать свои стихи.

Где отныне и на веки,

Разлагаются слова,

Дорогие «человеки»,

Вы забыты навсегда!

Я про вас не буду больше,

Ни писать, ни говорить,

Пусть танцует танго лошадь,

И сорока пусть кричит.

Но все это — просто ширма,

Лишь прикрытие для той,

Для кого пишу, обширно,

Покрывая лист пустой.

Повзрослев я понял тайну,

Понял истину вещей,

Лишь любовь толкает дальше,

Лишь она даёт идей!

«Про мечты»

Мечты, мечты, ещё мечты,

Надежды позабудутся.

Мечты, мечты, опять мечты,

Что никогда не сбудутся.

Я весь в мечтах окутан яро,

Ярмо несу, захлопнув пасть.

Мне завтра прилетит, снарядом,

Ответ, что мне совсем не в масть.

Или не завтра, а чуть позже,

Не прилетит, так доползёт,

Стихом окутав, чего больше,

Мечты мои все про неё.

Простите, что опять про это,

Что про любовь пишу я вновь

Забудьте звание поэта,

Отныне — человек простой.

Не поклониться мне коленям,

Что я б веками целовал,

Не слышать шёпот в воскресенье,

Что б я так рано не вставал.

И не примкнуть мне к сладострастным

Устам, что так манят к себе,

И не узреть мне облик ясный,

В проходе спальни, у дверей.

Мечты… Мечты… Ещё мечты,

Поэт их позабыть стремится,

Мечты… Мечты… Опять мечты,

Как можно было так влюбиться?

«Миг»

Вот — я, опять рисую строчки,

Заполнив сердцем комнату свою,

И на конце я не поставлю точки,

Ведь там строка, которую люблю.

Я вновь пишу. Зачем? Неважно.

Вы все забудете как пыль.

Громадным строем, и великим маршем

Мне, время, капает в часы.

А как мне ощутить секунды?

И как осмыслить целый миг?

Мы в мире том, где больше нет иуды,

Способного страдания оценить.

И за строкой одной, идёт другая

И каждая из них — топор,

Который рубит смысл мироздания,

Перетекая в тихий разговор.

Где ты и я, забудемся на веки,

Где нет законов, тайны и судьбы,

Наступит час и все наши ответы,

Укутаются в истинность любви.

Но я не допишу те строки,

Что раньше оглашался написать,

Пусть солнцем, белые сороки,

Укажут путь, куда нам убежать.

Но ты ли побежишь? Не знаю.

Итак я слишком много говорю,

В конце я точки вовсе не поставлю,

Ведь там строка, которую люблю

«Мой сонразразился тобою»

Мой сон разразился тобою,

В нём, вообще-то, всё как всегда:

Тебя восхваляю мадонной,

Глядящей на чудо Христа.

Тебе бирюзовое небо,

Открылось свободной страной.

Незнание, искусство и пепел:

Все это наполнилось мной.

Мой крик стал совсем иллюзорным,

Игрушечным стал мой набат,

В тебе отражалась свобода,

В твоих безупречных глазах.

Запомню, а после открою,

Шкатулку своих темных сил.

Мой сон разразился тобою,

Как жаль, что проснулся один.

«Первый вздох»

Первый вздох — в нем нет идей,

Лишь символы на крышке,

Я ненавижу всех людей,

Но и люблю их слишком.

На мне играет свет луны,

Дугой мне пляшет небо,

Забыл я все свои мечты,

Когда настало лето.

Я хочу забыть слова все,

Быть немым и чуть глухим,

Что б и портить не пытаться

Жизнь себе или другим.

Что б глядеть и видеть море

Из проблем затертых в пыль,

Но ни слова не позволить

Проронить из головы.

«Иуда»

Прости меня, мой друг,

Я совершил ошибку,

Не знаю, даже, почему,

Я потерял улыбку.

В моём кармане горсть монет,

Я продал наше дело,

И мне прощенья вовсе нет,

Страдает же, пусть, тело.

Я присмотрел себе осину,

Где на века усну.

Твою неисчерпаемую силу,

Я никогда и не пойму.

Прощай, мой друг, учитель и наставник

На том кресте уж было б лучше мне,

Но вот кровавый наступает праздник,

Чем жить Иудой — в позоре лучше умереть.

«Энтропия»

Я чувствую стук из грудины,

Вибрацией полнится мир.

Мой истинный страх — энтропия,

Как слов, так и в целом частиц.

Как смыслов, идей или знаков,

Так жизней, играющих в пыль.

Мой мир, он и вправду прекрасен,

Особо прекрасна, ведь, ты.

Распад — это то же начало,

Конец не всегда одинок,

Но стук прерывает молчание,

Свой гул, издавая в ребро.

«Видеть мир поэтом — страшно»

Видеть мир поэтом — страшно,

Боль, испуг или петля.

Но все это было б важно,

Если б не было тебя.

Я скрываю боль под маской

Из этических границ,

Но рассвет багрово-красный

Осияет святость лиц.

Я один пишу стихи все,

Надо мной не зреет рок,

Но поэтова традиция -

жизни не учить урок.

Не играть и не стараться,

А нырять ко дну бегом,

Может вовсе не пытаться,

Но тогда мой мир — умрет.

«Я обезумел пред толпой»

Я обезумел пред толпой сегодня,

Как будто мазал мёдом стены,

И крик мой, искренней, животной болью,

Разрушит то, что строили моменты.

Вперёд — не значит быть счастливым,

Слова играют в лесенку со мной,

Я пеплом распишу свою картину.

Спасибо вам, что я ещё живой.

«Двадцать»

В небе крылышки летают,

На земле опять нога,

Ничего они не знают,

Кто твердят, что навсегда.

Навсегда — его и нету,

Вот и повод чтоб мечтать,

Перечеркивая лето,

Греет душу мне кровать.

И под тёплым одеялом

Я гляжу на тихий сон,

Где сплелись в прекрасном танго

Гордость, страх и Вавилон.

Где всегда — всего минута,

А на смерть есть полчаса,

Впереди эфиром будто

Распылялись берега,

И на пиках здешних башен

Очи чёрные стоят,

Тут расклад совсем не важен,

Впереди есть только ад.

Но проснуться мне не светит,

Так глубок и крепок сон,

Я сижу на чёрной мессе,

Надо мной звенит число.

Шутка, нет? Не знаю точно,

Кто поможет разобраться?

Страх пропитывает почву,

Надо мной звереет — двадцать.

«Формулы»

Я рисую формулы на небе,

Открываю новые мечты,

Быть учёным или же поэтом,

Мне не важно, главное своим.

Быть в гармонии с природой и собою,

И не знать, что завтра меня ждёт,

Энтропия все растёт, а я не строю

Никаких надежд на чёрный горизонт.

Поменялось время и пространство,

И я в вакууме, но все таки дышу,

И частицы снова пляшут танго,

Я впадаю в чёрную дыру…

«Я — не я»

Я — не я, вот и вся догма.

На распахнутую грудь,

Лилось слишком, слишком много,

И былого не вернуть.

Как всегда: печали, злости,

Не таи обиды друг,

Перемыты были кости:

Вот такой у вас досуг.

Через проклятое небо,

Через вечность, что есть быт,

Мне не видно человека,

Он во мне, собой, зарыт.

Но он просится наружу,

Бьет по дверкам и замкам,

Посылая мне ту стужу,

Что пирует по ночам.

Я — не я, вот и вся догма,

Но быть может ты — не ты?

Пусть на этом чёрном поле

Больше не растут цветы,

Коль мы знаем слишком мало,

И нам может не дано,

Но в предверии финала,

Мне приснился этот сон:

Я — не я, а я отдельно,

Вот две формы на показ,

Что есть я, а что лишь тело,

Я не знаю каждый раз.

«Я закат раскрасил мелом»

Я закат раскрасил мелом,

Что валялся под столом.

Эти треснутые стены

Пробиваю напролом.

Эти пресные подъезды,

Воздух ладаном пропах,

И когда то, на уезде

Я построю дивный сад.

Яблони, черешни, груши,

Вейся розой, куст родной,

А пока всё слишком скучно,

Город требует убой!

За голгофу и за зиму,

За меня и за тебя.

Эта сказка — некрасива,

Но чудесна, как всегда.

«А.В.»

Посвящается Роговой Алене Владимировне

Что на свете есть честнее,

Чем спокойный, тихий вздох?

Ручка нежного нежнее,

Чьё касание — чистый ток.

Локон искренних мотивов,

Что есть прядь твоих волос.

Словно пламенем игривым

Завивает голосок.

Очи, чистые как небо,

И манящие уста,

Разгорелись у поэта

Завертелись все слова,

Описать тебя — не хватит

Мне десятка тысяч слов,

Что есть жалкое понятие,

С неземною красотой?

Что есть всё, и всё не важно,

Коли рядом есть лишь ты,

Слов игрища на бумажке

Признают мои мечты.

Коль есть ты, я тоже буду,

Буду рядом и сейчас,

Мне любовь встречает утро,

И любовь — есть сила нас.

Я люблю тебя до дрожи,

От причины до конца,

Но стихом ведь не раскроешь,

Слишком узки, уж, слова.

Но я все равно пишу их,

Пусть ты знаешь хоть чуток,

Каждый день, он самый лучший,

Где ты есть — моё тепло.

«Словесный полумрак»

Словесный полумрак,

Меня пугают жизнью

Макбет изменник и тиран

Макдуф же спас отчизну

Не так ли? Стоп. О чем слова?

Шотландия теперь британцев?

Трофей Макдуфа — голова,

Бирнамский лес кроваво-красный

«Тоска — это норма»

Предположим: тоска — это норма,

Предположим, что боль — пережиток,

Полумера накрыла волною,

Потопила страницы всех книжек.

Я формирую идей бесконечность,

И новые пуще других,

Шекспир мне оставил на сердце

Сомнения в добрых и злых.

А так и должно быть, неважно

Ты злой или добрый, все хлябь

Рассвет все раскрыл беспощадно

Пустив на весь мир свою рябь.

«Я распыляюсь в пустоту»

Предположим: тоска — это норма,

Предположим, что боль — пережиток,

Полумера накрыла волною,

Потопила страницы всех книжек.

Я формирую идей бесконечность,

И новые пуще других,

Шекспир мне оставил на сердце

Сомнения в добрых и злых.

А так и должно быть, неважно

Ты злой или добрый, все хлябь

Рассвет все раскрыл беспощадно

Пустив на весь мир свою рябь.

«Небо плачет сединой»

Небо плачет сединой,

Через век вопя,

Слёзы капают на пол,

Через лик дождя.

И проснулся я не там,

Точно говорю,

Душу вечности отдам,

Личную, мою.

Мелом обведите

Слабое пятно,

И под мёд прочтите

Этот странный сон.

Я на веки брошен,

Чрез небытие,

Опиши мой голос

Тысячей гвоздей!

Все стихи забыты,

Мой проклятый рок,

Под Чертою «Живы»

Подвожу итог.

Камни не летают,

А моря не врут,

Люди в этом мире -

Вовсе не живут.

«Как расписная кукла»

Как расписная кукла пред ничтожным,

Внушает истину, внедряя ложь,

Так ты, и не считай меня виновным,

Всё то, что было — не вернёшь!

И дрожь коленей — никогда не значат,

Что мысли пляшут обо мне.

Так и в порыве злости или плача,

Ты может быть подумаешь о сне,

Где было всё, что не досталось миру,

И где твой сказ играет в самосуд,

Но позабудь эту печальную картину,

Ведь все слова нас вовсе не спасут.

Я больше не пишу о мире и о вечном,

И я навряд ли стану помудрей

Но улетает вдаль мой страх бесчеловечный,

Размахом крыльев голубей.

«Моя жизнь как снег бледнела»

Моя жизнь как снег бледнела,

Выставляя гордость позами,

Но не ткнув и пальцем в небо,

Я осыпался угрозами,

О кресте, о боли, о высоком,

О непризнанных вещах,

Но кто был на плахе ненароком,

Тот уже не видит жизнь в глазах.

Впереди лишь морок и разлука,

Я всё это говорю, любя,

Впереди лишь плоскость круга,

Но увы, там нет меня.

«Я искалечил душу за стихами»

Я за стихами искалечил душу,

Рассудок постепенно убивав,

Хочу всё выплеснуть наружу,

Размер и рифму подобрав.

Но выплеснуть ещё не осмыслять,

И в этой полумере я прекрасен,

Пусть солнца белоснежна рябь,

Мне путь укажет чрез морали басен.

Себя давно я потерял совсем,

В иллюзиях о вечном и далеком,

И осознание тождественных проблем

Теперь ножом всё роется под боком.

Ведь пустоту осмыслить невозможно,

Как невозможно и её вообразить,

Я был, я есть и я останусь пустотою

В глазах других.

Я за стихами душу искалечил

И мне не важно — веришь или нет

Увидишь, все пройдёт, ещё не вечер

На троне вновь воссядет мой Макбет.

«Я предсказаниям не верю и подавно»

Я предсказаниям не верю и подавно

Ведь из-за них, на доброго Дункана,

Что видел третий сон

Пришёл макбет — кавдорский тан, Ясон

Гламисский тан, цареубийа

Он узурпировал престол,

Малькольма обвинив,

К чему тоска на этих лицах,

Тиран пусть протирает трон,

Шотландией вкусив.

Пусть инвернес не знает о пощадах,

Когда Макбет от ведьм идёт,

Бирнамский лес всё движется нещадно,

И вновь грядёт переворот.

«На мне доспехи королей (Монолог Макбета)»

На мне доспехи королей,

И я один, с мечом в руках,

Передо мной Бирнамский лес,

Ну, а за мной Дунсениан

Маклольм, Макдуф и Росс, все трое

Они смеются надо мной,

Я сам судьбу свою построил,

И я на троне! Не другой!

Дункан был не достоин, знаю!

И потому его убил,

И здесь совсем ведь не причастны

Уроки этих тёмных сил,

Что ведьмы мне наговорили,

Они такие же как вы!

А я король есть, в этом мире

Вы все ягнята, но не львы.

Но стоп, мне кажется… иль нет…

Бирнамский лес сюда идёт?

О леди, милая, Макбет,

Скажи, что завтра нас всех ждёт?

Неужто Банко сын противный,

Плодит сегодня королей?

Иль может мы, да во всём мире

Последний выводок людей?

Не знаю… может быть… всё может…

Я НИКОГО НЕ ПРЕДАВАЛ!!!

Но лишь одно меня всё гложет,

Что это я поднёс кинжал…

«Я словно в пустом зале»

Я словно в пустом зале,

Свет софитов,

Всё так же блекнет пред тобой,

Движенье искренних мотивов

Не заполняет лист пустой.

Не пробуждает и не гложет

Ничто, что было впереди,

Меня ноябрь снова кружит,

Здесь вихрь тысячи причин,

Чтоб не проснуться завтра утром,

Чтоб не услышать голоса,

Но ручка пишет безрассудно

И не кончается строка.

«Мне не хватает слов сказать»

Мне не хватает слов сказать,

О чём душа давно болит

Я через солнечную прядь

Перекликаю эти дни,

Что были просто так, для смеха,

Для почести над доброй пустотой.

Когда пройдёт три четверти от века

То ты увидишь, на убой

Пойдут все те, кому мы служим

Письмо и рифму соблюдая

Мы — не поэты, мы не дружим

С толпой, что словно запятая,

Лишь часть, что между ты и я,

Не откликается совсем

Пусть, осознание нуля,

Лишит нас вовсе от проблем.

Я — не поэт, я — не писатель,

Я то, что видеть не должны,

Моя душа — лишь кладезь грязи

Мои страдания — пусты.

Я не закончу этот стих, я знаю,

Ведь после — только пустота,

А я боюсь один остаться,

Ведь надо мною нет креста,

И нет идеи или знака,

Что окрестит мой терпкий путь,

Но лишь звереет, это двадцать,

И лишь шипит: «ты не забудь…»

Забыть — не светит, это точно,

Ведь память, всё что, в общем, есть,

Я ставлю только многоточие,

Стихи мои — простая лесть.