Прекрасный день для спасения жизни (СИ) [Katherine Cavallier] (fb2) читать онлайн

Драко Малфой никогда не мечтал быть врачом.

Если вам удастся познакомиться с первокурсниками медицинского колледжа и вы зададите им вопрос «Почему вы стали доктором?», у девяносто девяти процентов опрошенных ответ будет о том, как они хотели помогать людям и делать мир лучше.

Задав тот же вопрос выпускникам, вы услышите примерно семьдесят процентов подобных ответов.

У интернов — пятьдесят.

У ординаторов — двадцать.

И практически все они будут фальшивыми. Только у главврачей, которые сумели добраться до верхушек больничной иерархии, ухватили себе самое важное место, пройдя через огонь и воду, ответ «Я хочу помогать людям» будет честным. Всё остальное — враньё, навешанное родными, СМИ, одноклассниками и сериалами о врачах, которые чересчур романтизируют эту работу.

Те, кто работают в госпиталях много лет, прекрасно знают, что их мотивация отнюдь не только помогать всем подряд и не изобрести лекарство от рака. Кто-то приходит за деньгами, кто-то из-за семьи. А у кого-то травма из-за вовремя не приехавшей скорой. И все врачи — искалеченные жизнью люди, от первой минуты медицинской школы до последнего рабочего дня.

Драко никогда не думал, что вообще пойдёт работать врачом, да ещё и к магглам.

Но он насмотрелся на ужасы войны, на смерти людей и магическое излечение всех болезней. И тогда в его голове что-то щелкнуло, и Малфой решил:

Да. Я буду, чёрт подери, помогать людям.

В мире, полном магии, лечить простуду было легко: зелье — и проблема решена. А у магглов она перерастала в воспаление лёгких. Переломы заживали месяцами. Вместо костей ставили металлические протезы. Опухоли в голове не лечились. Когда ты волшебник, кажется, что и смерть — не последняя ступень. Когда ты всего лишь человек — икота может тебя убить.

Родители Драко погибли от пресловутой Авады на войне в битве за Хогвартс. У него остались куча денег и желание что-то поменять в своей жизни. Поэтому он оборвал все контакты и уехал. Было легко испариться из мира, где тебя не жаловали. Его имя пропало из всех газет, стёрлось из всех дел, а сам он исчез, как простой мальчик, не вставший ни на сторону Лорда, ни на сторону Ордена.

Если бы его спросили, жалел ли он, он бы сказал да.

Но спросите, поступил бы он иначе, и Драко бы отказался. Он бы повторил все свои действия вплоть до каждого слова, потому что теперь он хоть чего-то стоил.

— Доктор Малфой!

Он буквально только что вышел из раздевалки с надеждой выпить кофе ещё до первой операции, назначенной на утро, но голос его надоедливого интерна — Амелии — настиг его куда раньше, чем традиционные пять утра.

— Доктор Малфой!

Хрупкая блондинка с жутко умными зелёными глазами делала упор на его должность так, будто он не знал, что врач.

Драко развернулся на одних пятках и постарался натянуть максимально добрую улыбку, хотя поганое утро в Сиэтле с его бесконечными дождями и ураганами испортило и без того паршивое настроение.

— Если вы, мисс Хейз, не принесли результаты томографии, мне не о чем с вами разговаривать.

— Я как раз с ними, — буркнула она обидчиво, и Драко с трудом удержался, чтобы не закатить глаза.

Нежные дети, которые понятия не имели, что такое настоящая жестокость. Они находили грубость в резкости Малфоя, даже не представляя, какие наставники были у него.

Амелия предложила ему папку со снимками, которые он тут же выхватил из её рук. Малфой вытащил их из бумажного конверта, повернулся к свету, если солнце, затянутое сплошными серыми тучами, его ещё излучало, и наклонил голову, рассматривая подробные фотографии мозга. Его настроение сменилось с задумчивого до мрачного за несколько секунд.

— Неоперабельна, сэр? — вмешалась в его мысли девушка в попытках блеснуть своими знаниями. Драко кивнул нехотя, всё ещё с особой внимательностью рассматривая каждый сантиметр снимков.

— Боюсь, что так, — он опустил результаты МРТ и вручил их обратно Амелии. — Я сам поговорю с семьей. Сегодня вы с доктором Коулман, у вас мало часов в общей хирургии.

— Спасибо, сэр, — интерн одарила его лёгкой улыбкой и убежала в направлении палат. Драко стянул с головы свою шапочку для операций и засмотрелся на совершенно тоскливый пейзаж за окном.

Ему на глаза попалась женщина в конце коридора, одна из талантливейших кардиохирургов в стране — Кэтрин Линн. Она была его близкой подругой со времен интернатуры, ведь именно тогда она помогала ему готовиться к экзаменам, а он разрешил ей жить в своём огромном доме.

Малфой преодолел расстояние между ними в несколько быстрых шагов.

— Драко! — Кэт заметила его и улыбнулась так, что у неё на щеках образовались ямочки. — Доброе утро. Собираешься оперировать?

— Собирался, — он на мгновение опустил глаза, продолжая идти вместе с ней по направлению к лифту. — Уже две отменённые операции.

— Слышала, ты потерял пациента ночью, — она подняла на него взгляд, поджав губы, а он подтвердил её слова красноречивым молчанием. Даже спустя двадцать один год в сфере медицины он так и не научился терять пациентов. Линн нажала кнопку вызова лифта и повернулась к нему. — Мне жаль.

— Что у тебя? — Малфой ловко соскочил с темы, переводя внимание на коллегу.

— Мне отдают ещё двух пациентов из Мерси Вест сегодня. Мне кажется, ещё один — и мы начнем трещать по швам.

— Я слышал, они переманили какого-то очень крутого врача из Лондона. Может, вернут статус травматологического центра первого уровня.

— Шеф был в бешенстве. Говорят, этот новый хирург — просто бомба. Сначала пять лет в кардиологии, а потом столько же в нейро.

— Может, и нам пора переманивать хирургов? — он игриво приподнял бровь и махнул рукой, приглашая Кэтрин зайти в только что подъехавший лифт. — Думаю, Декер с его травматологией уж точно не откажется от помощи.

— А если появится ещё один нейрохирург? — её улыбка сменилась хитрой ухмылкой, пока Драко заходил в кабину и выбирал этаж.

— Я буду в ужасе, — довольно фальшиво ответил он, выразительно поднимая брови.

— Амелия явно метит на твоё место, — подметила Линн.

— Ей до меня ещё учиться и учиться, — Малфой посмотрел на неё достаточно строго, но тень улыбки мелькнула на его лице. — Она талантлива, но не пойдёт ко мне.

— Почему нет?

— Она из категории тех, кто передумает под конец. Думаю, останется в педиатрии. Кататься на роликах и успокаивать детишек.

Кэтрин недовольно фыркнула, выражая каждой своей клеточкой, как её достаёт его напускное высокомерие.

— В педиатрии, чтобы ты знал, тоже нелегко.

— Я не отрицаю. И вообще-то, наведываюсь туда чаще, чем тебе кажется. Не все мои пациенты — женщины за сорок, ударившиеся головой.

Она усмехнулась.

— Да ну?

Драко в ответ лишь улыбнулся ей и шутливо закатил глаза. Писк пейджера тут же разразил едва успевшую повиснуть тишину, и он подхватил устройство с пояса брюк. Экран показывал три несчастные цифры, вызывая новый прилив тревоги. Кэт рядом с ним прочитала точно такое же сообщение на своём пейджере и нахмурилась.

— Дело плохо.

— Хорошего мало, — согласился Малфой. Он тут же остановил лифт и сменил последний этаж на первый, где находилась приёмная. — Чёртов тихий график.

В больнице было много разных суеверий и ещё больше разных историй. Тихий график операций и постоянные переносы — будет что-то, что заполнит пустое пространство. А смертей в хирургическом всегда или три, или семь. И любимые шапочки хирургов как талисманы, иначе операция не пройдёт успешно.

Конечно, проработав в стенах этой больницы тринадцать лет, Драко видел и спокойные «тихие» дни, и несовпадения по количествам умерших, и ему стоило бы развеивать те или иные мифы и не пугать ими интернов, но чаще он просто не мог удержаться. И шутки перерастали в настоящую веру, пока та не разбивалась о камни реальности.

Хотелось верить, что если день начался с трёх смертей, то больше их не будет. И что любимая шапочка обязательно спасет от осложнений. И если закрыть журнал на стойке регистрации, то новых больных не привезут.

Это придавало какой-то глупой силы, и Драко, будучи уже давно простым магглом, хотел в это верить.

Они ждали, когда лифт остановится на первом этаже, в напряжённом молчании, переваривали в своей голове ту информацию, что приходила на ум в таких ситуациях. У каждого врача она своя. Кто-то думал о спасённых жизнях, кто-то молился, чтобы последствия какой-либо катастрофы были несерьёзными, кто-то вспоминал стратегии помощи (хотя по опыту, это не помогало, потому что учебник можно выкинуть ещё на первом курсе ординатуры). Драко думал о том, что сегодня обязан спасти максимально много жизней, чего бы ему это ни стоило.

Двери лифта раскрылись, и оба врача подорвались со своих мест, переходя почти на бег по направлению к приёмной. В такие моменты Малфой понимал доктора Гибсон, заведующую отделением педиатрии, которая передвигалась по больнице на роликах, на своих двоих это было слишком медленно. Недостаточно быстро.

Он толкнул двери приёмного отделения, даже не заботясь о том, готов он к тому, что ему предстоит увидеть, или нет. Это как вправлять кости — лучше сразу.

В уши тут же ударил жуткий шум: смешанные звуки плача, криков, радости оттого, что кто-то ещё жив. Взрослые, дети, старики. Мужчины и женщины. Повсюду кровь, кровати с мучающимися больными и врачи в жёлтых халатах.

— Шеф! — он увидел начальство на входе рядом с работником скорой и мужчиной на каталке рядом. Драко преодолел короткое расстояние между ними. Уолтер Фокс — мужчина за пятьдесят, с тёмными волосами и седыми прядями в них, в глуповатом берете — тут же поднял к нему голову.

— Крушение поезда, Малфой. Всех пациентов везут к нам, — он недовольно вздохнул и потянул за рукав своего пальто, стягивая его с себя.

— Всех?! — Малфой подавился воздухом. — Но…

— Мерси Вест…

— Закрыты, я знаю, — Драко резко отмахнулся. — Но что с Пресвитерианской?

— Они слишком далеко, а травмы серьёзные, — Фокс перекинул пальто через руку и очертил приёмную, полную народу. — Сюда едут все скорые с пострадавшими. Это не авиакатастрофа, так что их будет много.

— Нужны все хирурги, каких только можно достать.

— Все операции переносим. И я звонил в Мерси Вест, они обещали прислать команду своих, — кивнул шеф, но почти сразу ухватился за пациента, рядом с которым и зашёл обратно в больницу, так что поговорить им не удалось. Драко провёл ладонями по бёдрам, мысленно выстраивая в голове план. Он попросил медсестру за стойкой вызвать его интернов и очертил глазами приёмную.

Людские страдания казались ему сперва незначительными по сравнению с тем, что пережил он и какие ужасы видел. Но позже Малфой прочувствовал тот привкус кошмара в том, какой сильной была их боль. Он наблюдал за разными травмами и болезнями на протяжении последних лет. Иногда это была просто головная боль, ведь муж слишком долго рассказывал жене, как он несчастен. А иногда у счастливого человека, живущего полной жизнью, вдруг обрывалось всё, и он становился никем на остаток своих дней.

Низшее звено в иерархии больницы в лице интернов группой сбежалось вокруг него, наспех завязывая жёлтые халаты.

— Значит так. Ночь была тяжёлой для всех, — Малфой сложил руки на груди. — Вы все устали, но мне не нужно ни ваше нытьё, ни ошибки, ни потеря пациентов. Собирайтесь в кучу, не мешайтесь под ногами у хирургов и ждите назначений. Всё ясно?

Привычное молчание служило ему ответом.

— Малфой, мне нужен кто-то в кардио! — Кэтрин прошла мимо них с беременной женщиной на каталке. Драко тут же взмахнул рукой.

— Рид, иди.

Парень ждать не стал, слишком радостный, что сегодня ему досталась кардиохирургия.

Как интерны, они неслись на самые сложные операции, не боясь провала. Но были ещё слишком неопытны, чтобы понять, что интересные случаи — самые тяжёлые и далеко не всегда такие весёлые, как бы им хотелось.

Малфой только коротко фыркнул, поворачиваясь к остальным.

— Кларк и Харрисон, вы оба здесь — остаетесь зашивать раны. Хейз, вас я сегодня направил в общую, поэтому вы с доктором Коулман. Майер, вы со мной.

Он в очередной раз взмахнул рукой, давая понять, что все отпущены по их делам, и сам тоже сдвинулся наконец с места, ловя тут же первую каталку, показавшуюся в дверях. С помощью фонарика Малфой аккуратно проверил глаза и тут же выдохнул в сторону Жизель Майер.

— Оцени повреждения и закажи операционную. У нас тут, похоже, перелом черепа.

Пациенты не заканчивались или, по крайней мере, так казалось. Один тяжёлый случай за другим, который тут же распределяли по операционным. Драко давно не помнил такого. Выживших много, но вот пострадавших с положительными прогнозами на будущее…

Он мог бы сказать, что операции шли одна за другой, но каждая работа с мозгом требовала в несколько раз больше часов и во много раз больше усилий, нежели операции на конечностях, к примеру.

Обычно Малфой был тем наставником, который подробно расписывал свои действия, давал право прочувствовать ученикам, что такое держать чью-то жизнь в своих руках, когда одно неправильное движение — это паралич, потеря памяти, зрения, речи или вовсе смерть.

Но в тот день он был слишком напряжён рядом с Жизель, которая держала зажим, и не смог сказать ей толком ни слова. Методично он работал над повреждениями в полной тишине, даже без музыки, которую обычно включали медсестры. И это угнетало ещё больше, когда жизнь обрывалась, несмотря на старания.

Драко сорвал с головы шапочку, глядя через окно на операционную, где лежала только что фактически умершая девушка. Отек мозга — это не смерть в привычном понимании, ведь формально сердце ещё билось, но это уже и не жизнь.

С тяжёлым, почти отчаянным вздохом Малфой скинул с себя одноразовый халат и вылетел из помещения в коридор, а потом в травму, чтобы найти себе человека, которому он ещё сможет спасти жизнь.

Он прошёл всего шагов десять и внезапно замер.

Его внимание привлекла женщина, стоящая рядом с пациентом, которому осколок стекла прилетел посередине лба, и рассматривала его снимки с рентгена. Её форма говорила о том, что она хирург. Случай, который она выбрала, — о специализации в нейрохирургии. Её лицо…

— Грейнджер? — Малфой выдохнул громко и удивлённо, не находя больше никаких слов.

Гермиона подняла голову в сторону звука вместе с Ноа Декером — главой травматологии — и интерном из его команды. Моргнув пару раз, она наконец нашла источник и повернулась к Драко, так же удивлённо хлопая ресницами.

Неуверенно или, скорее, не веря собственным глазам Грейнджер спросила:

— Малфой?

Из всех людей в мире, из всех стран и ситуаций, в которых они могли бы встретиться, они увиделись здесь — в больнице, на другом конце света от их родного дома.

— Ты… — только попробовал начать он. Но она прервала его, стуча по бейджу на груди. Драко опустил взгляд, натыкаясь на надпись «Мерси Вест». И пазл в его голове наконец сложился. — Ясно.

— Мы очень рады вашей внезапной встрече, — брезгливо выплёвывая слова, встрял Декер. С ним у Малфоя были вечные проблемы. Не то чтобы один хирург имел право лезть в дела другого, но этот идиот игнорировал все правила, вечно раздавая советы. Хотя в этом случае он был прав. — Но, может быть, мы сосредоточимся на пациенте?

Парень с осколком в лобной доле жалобно всхлипнул, надеясь, что ему наконец помогут.

— Да, безусловно. Мне понадобится операционная, а ещё пригодится кто-нибудь из ортопедии, — Грейнджер кивнула на неестественно вывернутую правую руку. — Никаких интернов и закройте галерею.

— У нас здесь так не принято, — снова возразил Декер недовольно. Гермионе понадобился один взгляд, чтобы заставить его действовать, так что он ушёл раздавать указания, а она наклонилась вперед, в очередной раз осматривая травму. Пока Драко так и остался стоять и наблюдать за ней.

— Позволишь ассистировать? — попробовал предложить он.

— У тебя своих пациентов мало? — резкость сквозила в голосе, такая же, как много лет назад, когда он пытался её оскорблять. То ли старые обиды не прошли, то ли её больше заботили сейчас люди, нуждающиеся в помощи.

— Ты только что украла у меня одного.

— Как в самый первый год, всё носишься за лучшими случаями? — Грейнджер пренебрежительно фыркнула, задвигая шторку возле кровати пациента и наконец переключая всё внимание на Малфоя.

— А ты всё никак не найдешь своё место? — он тоже умел язвить, поэтому легко парировал, приподнимая бровь. Она почти зло тихо рассмеялась и сложила руки на груди, готовая обороняться.

— Ничуть не изменился, — констатировала Гермиона.

Это резануло лёгким движением по поверхности его души. Драко ждал этих слов так долго, готовился к ним, надеясь, что они его ничуть не заденут, но вот он здесь, встретил Грейнджер, и впервые в жизни ей удалось его обидеть.

— То же самое могу сказать о тебе.

И конечно, соврал.

Она выросла, стала врачом, и Малфой действительно солгал бы, если бы сказал, что белый халат ей не шёл. В своей форме тёмно-зелёного цвета с хвостом на голове и стетоскопом на шее Грейнджер вообще не казалась Грейнджер. Встреть Драко её просто на улице, вряд ли заметил бы вообще, что это она.

Грейнджер усмехнулась, откидывая пару прядей от лица, и закатила глаза. Такое нетипичное и нестандартное для неё действие. Высокая, аккуратная, элегантная и язвительная в своих репликах. Единственное, что осталось от девушки, которую он знал, — карие глаза, в которых плескалось что-то похожее на отвращение.

— Операционная будет готова через десять минут, — к ней подлетел интерн Кларк, сообщая эту короткую информацию, и тут же убежал дальше. Гермиона лишь быстро кивнула. Здесь она явно чувствовала себя той, кто мог командовать. Ценным врачом, которого мечтали заполучить.

— И как же тебя переманили из Лондона? — наконец задал интересующий его вопрос Малфой, уклоняясь от продолжения словесной перепалки.

— Зарплатой и условиями труда, — как нечто очевидное заявила Гермиона, отходя в сторону, чтобы медсестры могли забрать парня на операцию. Драко послушно сделал шаг назад, чтобы не вторгаться в её личное пространство. — Каким образом в медицину занесло тебя? Ты — последний человек, которого я ожидала встретить в маггловской больнице.

— Люди меняются, — короткий ответ, который ничего не прояснял и говорил обо всем одновременно. Гермиона кивнула, уловив суть.

— Понятно, — такой же короткий ответ. — И как тебе тут, в Америке?

— Люди другие, — он даже не знал, что сказать. Всё это складывалось до жути неудобно, и, казалось, самой же Грейнджер было неловко стоять так и разговаривать с ним. — А погода всё та же.

Она улыбнулась уголком губ.

— Да, такие же дожди и ветра. Не поспоришь.

— Мистер Малфой, вы нужны нам! — послышался звонкий голос его интерна Луки Рида, который держал дрожащую в судорогах женщину на полу. Драко успел бросить что-то незначительное Гермионе, вроде «встретимся позже», прежде чем убежать на зов.

Она исчезла из поля его зрения через минуту.

*

Конечно, Малфой постарался сделать всё, чтобы не слышать ничего ни о ком из своей «прошлой» жизни. Он уехал, оборвав все связи, даже с магией, о каких слухах насчёт Грейнджер могла идти речь? Однако теперь ему стало любопытно, каким образом она оказалась в медицине со своим невероятным стремлением командовать всеми вокруг.

Ответ нашёлся довольно быстро, когда Драко вспомнил, кто вообще такая Гермиона Грейнджер. Девочка, что бегала со значками «Г.А.В.Н.Э.», вяжущая шапочки для эльфов, сражающаяся на стороне Ордена во имя «великого добра».

Пожалуй, он был бы разочарован, увидев её в итоге где-нибудь кроме политики или медицины. Со своим желанием помогать людям она легко могла бы выбрать профессию врача, но почему маггловского…

День был тяжёлым, и каким-то образом только мысли о жизни этой женщины спасали его от того, чтобы не рухнуть на пол прямо посреди коридора после нескольких часов операций и двух потерянных пациентов из трёх прооперированных.

Малфой стоял, держа руку на плече студентки по имени Карла, которая только что потеряла лучшего друга. Он предложил помощь, но у неё повреждений после поездки не оказалось. Повезло ехать в другом вагоне, который почти не задело при столкновении. Ему бы хотелось облегчить ту боль, что разрывала её лёгкие в страшных рыданиях, но всё, что мог Драко, — стоять рядом и слушать, поглаживая по плечу.

Краем глаза он заметил, как в паре метров от него Ноа разговаривал с Гермионой. А минутой позже они оба подошли к семье, сообщая им новости.

Морг Сиэтл Грейс сегодня пополнился десятком жертв этой чудовищной катастрофы.

В голове Драко мелькнула мысль, не напоминало ли это всё Грейнджер войну много лет назад, как напоминала ему. Ведь он буквально проживал каждый раз один и тот же кошмар, стоило чему-то в мире сойти с рельс намеченного пути и утащить за собой в бездну десятки жертв.

Она могла бы легко провести параллели, с её-то интеллектом и памятью. Вот только делала ли она это, для него пока оставалось загадкой.

Еще раз уточнив у бедной девушки перед ним, не нужна ли ей какая-либо помощь, Драко смело сдал её в руки дежурных в зале психологов и вернулся к другим пациентам.

Фраза «Прекрасный день для спасения жизни» сегодня теряла всякий смысл.

*

Едва поток пострадавших немного спал, Малфою удалось выкрасть пару минут, чтобы спуститься и выпить кофе из автомата. Драко его ненавидел, особенно со сливками, но вряд ли ему удастся скоро выспаться — приходилось спасаться всем подряд.

В коридоре около столовой, по обычаю наполненной шумом и разговорами, было тихо. Траурно тихо. Молчанием и тишиной врачи спасали себя от криков боли, стоявших сегодня в ушах.

Солнце уже пряталось за горизонтом, лаская последними лучами землю. Драко устало прислонился головой к автомату, пока тот жужжал, чтобы выдать ему пару грамм кофеина в качестве вознаграждения за множество часов работы. Малфой прикрыл глаза, глубоко дыша, пока всю плоть изнутри съедало паршивое чувство бессилия.

Не один раз он думал над тем, чтобы вернуться к магии, чтобы снова обвести древко палочки пальцами и вспомнить об искусстве приготовления зелий. Но всегда убеждался лишь в том, что магглы изобрели достаточно, чтобы спасать жизни, только вот иногда никакие способы не помогают.

Разместившись в коридоре возле автомата на больничной кровати, Драко глотнул мерзкий на вкус кофе и уставился в пустоту, надеясь, что скоро всё пройдёт. Всегда ведь проходило.

Его сессию самокопания прервал шум автомата, и обычно Малфой даже внимания на него не обращал, привыкший к посторонним звукам, но его взгляд снова захватила Грейнджер. Она выбирала себе латте (хотя это было слишком громкое название для этой гадости), добавляла пару кусочков сахара и сливки. Почему-то это заставило Драко улыбнуться, словно что-то, о чём он догадывался, подтвердилось.

— Я бы на твоём месте не стал добавлять молоко, — тихо подсказал он. Гермиона обернулась и, найдя его глазами в тени, чуть склонила голову набок с лёгкой улыбкой.

— Почему это? Я люблю молоко.

— Оно мерзкое на вкус, — Малфой скривился, вспоминая ощущения.

— Как, в общем-то, и всё, что здесь есть, — справедливо заметила Грейнджер, после чего демонстративно нажала на кнопку с двойной порцией сливок и приложила телефон для оплаты. Её весёлое выражение лица сменилось печальным за секунду, пока автомат работал на заднем плане, а она развернулась к Драко. — Я слышала, ты потерял ещё двоих.

— Крушения поездов, паромов или автобусов плохи тем, — вздохнул он, делая ещё один глоток кофе, — что у тебя много выживших на месте аварии. Но слишком мало на операционном столе.

— Живые мертвецы, — она кивнула, забрала свой маленький пластиковый стаканчик и сделала к Малфою несколько шагов.

— Что у тебя?

— Мальчик, восемь лет. Кровоизлияние в мозг.

— Он жив?

Грейнджер опустила голову и тяжело выдохнула.

— Пока да. Сомневаюсь, что дотянет до утра.

Драко что-то промычал, глядя в пол. Он знал это чувство — когда хочешь верить, что всё будет хорошо, но прогноз неутешителен; маленькая жизнь в твоих руках, и ты просто не можешь себе позволить её разрушить, а она всё равно рассыпается на осколки. Даже когда Малфою казалось, что он выработал в себе определённую стойкость ко всем случаям в больнице, бывали те, что били в самое сердце.

— Как дела в Лондоне? — вдруг перевёл тему Драко, чувствуя, что не мог вести диалог о смертях больше ни минуты.

Она улыбнулась уголком губ.

— Как обычно. Кингсли строит свою идеальную версию мира, Гарри пытается его спасти, а Рон — всё не испортить.

— Уехала без сожалений, получается? — усмехнулся Драко.

Грейнджер легко пихнула его в плечо в отместку за такой вопрос.

— Неправда, я скучаю по ним.

— С Уизли у тебя не сложилось? — почему-то этот вопрос его интересовал больше, нежели другие. Когда он покидал Англию, все газеты буквально трубили о том, что они поженятся. А сейчас Гермиона была здесь. Без кольца на пальце. Она дала ему короткий отрицательный ответ.

Однако через мгновение пояснила, удовлетворяя его любопытство:

— Разные цели, разные понимания счастья, разные желания.

— И чего хотел он? — всё никак не мог угомониться Драко, допивая кофе. Он даже не знал, почему так интересовался. Наверное, пытался понять, где всё-таки проебался Уизли, чтобы упустить её.

— Брось, Малфой, тебе не интересны подробности моей личной жизни, — Грейнджер отмахнулась, соскальзывая с этой узкой дорожки, на которую он её вывел. Драко понимающе хмыкнул, больше не надавливая, если ей было некомфортно это обсуждать. Но, видимо, накосячил Уизел всё-таки достаточно сильно, чтобы она могла без тени сомнений уехать в другую страну. Оставить все свои амбиции и мечты о счастливой жизни и свадьбе в белом платье. Или о чём ещё она там мечтала?

Драко перешёл к другой теме, снова задавая вопрос и чуть наклоняясь вперед — как если бы это был секрет лишь для них двоих:

— А почему маггловская медицина? Я видел тебя больше колдомедиком.

Едва он успел закончить фразу, пейджер Гермионы предательски напомнил о себе, не давая ей ответить. Она посмотрела на экран и практически впихнула Малфою в ладонь свой стакан, срываясь с места.

— Прибереги этот вопрос, я отвечу на него позже.

Она убежала, оставляя после себя лёгкий шлейф духов и ощущения недосказанности. Пожалуй, Малфой действительно сохранит свой интерес на потом. А пока что он наслаждался жалкими мгновениями тишины в одиночестве.

*

— Грейнджер?

Часы тянулись одновременно и бесконечно, и слишком стремительно. Раннее утро, в которое случилась катастрофа, сменилась сперва дождливым днём, а потом и глубокой ночью, жутким ливнем и атмосферой кошмара из фильмов.

Драко только что закончил работу с очередной операцией, а затем его вызвали в приёмную ждать скорую с пациентом с травмой головы, как ему сказали. Но едва Малфой шагнул на улицу, он заметил копну её волос, стянутых в какой-то пучок на затылке заколкой.

Пациента, которого он должен был ждать, забрал Декер, отмахнувшись от помощи, поэтому Драко сосредоточил своё внимание на женщине, сидящей к нему спиной.

Небо затянуло тёмными облаками, действительно жуткими, и лил сумасшедший дождь, но они-то к такой погоде привыкли. Сиэтл мало чем отличался от Лондона, разве что количеством людей и наличием паромов.

Грейнджер сидела там, на заднем выходе, пока вода капала с неба на её плечи, мочила волосы. Гермиона совсем не двигалась, уставившись в пустоту. Драко сделал пару шагов к ней, но, когда она ему не ответила, продолжил путь.

— Гермиона? — попробовал Малфой ещё раз, аккуратно подходя.

Она всхлипнула, её плечи содрогнулись, и в какой-то момент Драко показалось, что он видит, как её ломало изнутри; как постепенно горе утраты очередного пациента, усталость и боль ложились на неё, дробили кости и заставляли её всю трястись. От внутреннего холода, съедающего сердце, а не от дождя.

— Не надо, — сквозь слёзы попросила Гермиона. — Не говори ничего. Пожалуйста.

Он застыл, не зная, стоит ли ему подойти или отступить. Но, в конце концов, Грейнджер не попросила его уйти. Она попросила лишь молчать, поэтому так он и поступил. Сглотнув, Драко ответил коротко:

— Хорошо.

Он не обронил больше ни слова, ожидая, что что-нибудь скажет она, но речи не последовало. Она просто плакала под проливным дождём, позволяя туши скатываться дорожками по тёплой коже, пачкая подол белоснежного халата, пока её же пальцы терзали несчастную ткань. Она захлебывалась собственной болью, которая буквально стояла в горле и не позволяла ей дышать. А Малфой только замер.

Пока наконец холодный дождь не обрушился и на его плечи, а он не сел рядом с Грейнджер, хватая её ладонь обеими своими руками. Она держала маленькую плюшевую игрушку. Крохотную, что едва помещалась между её пальцев. Драко тихо выдохнул, понимая всё без слов.

Гермиона всхлипнула.

— Он сирота. У него никого нет.

— У него несколько часов была ты, — мягко напомнил он, поглаживая тыльную сторону ладони. — Иногда большего и не нужно.

Гермиона опустила голову, смотря на их руки, а потом переплела их пальцы. И упала на плечо Драко, позволяя слезам и дальше скатываться вниз, смешиваясь с дождём, пока его тепло грело её щеки.

Он ощутил знакомое согревающее чувство внутри оттого, что кто-то рядом. И он мог помочь кому-то, даже если это — Гермиона Грейнджер, его бывший школьный враг, а ныне потрясающий хирург. Которого, возможно, тоже нужно спасать, как и всех врачей.

Малфой уткнулся в её волосы носом и прикрыл глаза, совершенно не заботясь о том, что они оба уже насквозь промокли.

*

Никто не любит катастрофы.

Люди умирают, жизни обрываются. Скорые не успевают довезти пациентов, хирурги не успевают сделать операцию. А родные меряют шагами пространство в ожидании новостей, даже не зная, на что надеяться.

Это праздник смерти, на котором не бывает ни флажков, ни конфетти, ни шампанского. Одна лишь старуха со своей косой наблюдает за каждой душой с мерзкой улыбкой на лице.

— Доктор Малфой! — его вызвали в очередную травму, когда он только вернулся после удачной операции на мозге. Хоть кого-то ему удалось спасти и не отдать в лапы коварной смерти. — Вы нужны нам.

— В чем дело? — он даже не успел толком понять, когда оказался в комнате, заполненной особым шумом суеты медсестер.

— Женщина, двадцать пять лет, вытащили из-под обломков. Статус: после травмы. Оценка по шкале Глазго — шесть. Давление восемьдесят на шестьдесят, — медсестра рядом с ним прямо-таки отчитывалась, пока он рылся в наспех составленной карте.

— Что с травмой головы? — Малфой наклонился над бедной женщиной, покрытой кровью и забинтованной в скорой всем, что попадалось им под руку. Пара движений фонариком перед глазами. — Правый зрачок расширен.

— Прерывистое дыхание. К томографии готова.

— Подготовьте томограф, — тут же коротко ответил Драко, следуя чёткой инструкции, которую уже много лет знал наизусть. — Загрузите портативный монитор, принесите вентилятор. И вызовите мне Майер и Грейнджер.

— Грейнджер? — медсестра приподняла бровь, не понимая, о ком речь.

— Приезжий врач из Мерси Вест, — пояснил Малфой и оттолкнулся, чтобы дать каталке проехать в двери. — Бегом!

Её дыхание согревало его кожу даже через маску, а тонкий шлейф аромата карамели неожиданно окутывал целиком, хотя Драко даже не подозревал сперва, что он заметил это. Ему стоило бы думать об этом меньше, как минимум потому что они всё ещё стояли на операции на открытом мозге.

Руки у Гермионы действительно были золотыми, она двигала каждым инструментом словно кистью на полотне, но рисовала она не красками, а кровью. Почему-то Малфой был уверен, что лучшие хирурги учились и оставались в Америке, но сейчас явно видел, что ошибался. Все её действия были выверенными и точными, она совершенно не сомневалась и действовала быстро, но при этом аккуратно.

После того что случилось на улице, Грейнджер, конечно, переоделась и снова приступила к работе, как только последняя слезинка была стёрта пальцами. И сейчас стойко работала рядом с ним, не отвлекаясь ни на секунду. Это восхищало, хотя и не удивляло.

— Она проведёт немало времени в реанимации, — выдохнула Гермиона, терпеливо ликвидируя гематому на важном участке мозга.

Драко с грустью в голосе поправил её:

— Если вообще выживет. Она провела под обломками несколько часов. Удивительно, что ещё дышит после этого.

— Сколько ещё человек сейчас лежит там? Под кусками металла, ожидая помощи?

— Много, — больно и резко он выдрал с корнем всю правду, наконец преступая к финальному отрезку операции. Они простояли на ногах несколько часов возле мозга, пока прямо рядом с ними находились ещё хирурги, занимаясь лёгкими и сердцем.

Гермиона молчала пару секунд, сосредотачиваясь лишь на собственном участке операции, после чего вдруг сказала — тихо, что явно предназначалось лишь для Малфоя:

— Я хотела быть нужной в том мире, для которого ещё ничего не сделала, — и это был ответ на вопрос, который он задал ей часы назад, сидя в коридоре с дерьмовым кофе в руках. Ответ завуалированный, понятный лишь им двоим. Маленькая тайна, прячущаяся под вуалью статута о секретности.

— Да и родители были счастливы. Их дочь — врач. Большая гордость.

Весь мир вдруг сократился до них двоих, оперирующих одну несчастную девушку. Не стояло вокруг ни медсестер, ни других хирургов, только они. Разговаривая о чём-то своём на секретном, понятном лишь им языке.

— Я не брал палочку в руки с тех пор, как мне было восемнадцать, — признался ей Драко. Он коротко глянул на Гермиону, лицо которой было скрыто маской, а глаза — очками со специальными увеличивающими линзами. И всё равно он разглядел эти крошечные искорки, когда она посмотрела на него.

— Скучаешь?

Да. Чёрт подери, он так скучал по ощущению искрящихся пальцев, по всемогуществу, по спокойствию в душе после произнесённого заклинания. Драко скучал по той магии, какую он чувствовал на первом курсе, может быть, на четвёртом, на пятом. На шестом всё стало иначе, по-другому. Но ему всё равно не хватало волшебства.

— Не знаю, — Малфой предпочёл соврать, чуть ведя плечом в сторону, но не сдвигая инструмент. — Скорее нет, чем да. Я здесь, и я занимаюсь чем-то поважнее, чем тогда.

Гермиона с ним бы не согласилась, наверняка. Она была из тех людей, кто считал, что многим уготовано великое будущее, кто мог бы зачитать ему целую лекцию о том, сколько пользы он бы принес, если бы остался. Но он не остался и сделал всем одолжение. А Грейнджер только улыбнулась, что было видно по крошечным морщинкам, собравшимся возле её глаз, и вернулась к работе.

Драко застыл ещё на секунду, в особой близости разглядывая веснушки на её коже, не скрытые ничем, и маленькую родинку на виске, и подумал о том, что и не заметил бы её особенностей раньше. Он вообще ничего за ней не видел, кроме чистоты её крови. А теперь всё это казалось такой глупостью.

Уже позже, когда они оба мыли руки в тамбуре перед операционной, Малфой опёрся о раковину и взглянул на Грейнджер по ту сторону. Она заметила направление его внимания.

— Если справится с инфекцией — выживет, — довольно оптимистично предположила она, что заставило его вздохнуть.

— Это зависит, проснется ли она в течение следующих семидесяти двух часов, — он взмахнул руками, стряхивая капли воды. Гермиона развернулась, прислоняясь спиной к поверхности, и посмотрела на Малфоя.

— Тебя могло ждать большое будущее, — всё-таки выдала она, и Драко с трудом сдержал смех, заменяя тот лёгкой усмешкой. Но прежде, чем он ответил, Грейнджер продолжила свою мысль: — Действительно, большое. Но то, что ты делаешь здесь, — каждый день спасаешь жизни… это… — она запнулась. — Это невероятно.

— Я могу вернуть тебе те же слова, — довольно коротко ответил Малфой, будучи слишком неуверенным, что отвечать на такую похвалу.

— Я? — Гермиона усмехнулась. — Все ждали, что я пойду в политику или в медицину. Ничего нового и удивительного. Найти тебя здесь — вот что по-настоящему поразило.

— Почему не политика? — он продолжил заваливать её вопросами, ответы на которые хотя и казались неважными, были нужны ему по каким-то причинам.

— Да ну, к чёрту эти заговоры, интриги. Я не создана для этого.

— Как будто в больнице этого меньше, — Драко фыркнул, делая к Гермионе ещё пару шагов. Она качнула головой, как будто подтверждая справедливость его мысли. — Сплошные интриги: кто с кем встречается, кто у кого украл операцию.

Она рассмеялась, чуть наклоняясь вперед.

— Утоли мое любопытство: ты был ординатором, который спал с интернами?

Он вскинул одну бровь, шутливо отзываясь.

— Кто-то не был? — Она почти разочарованно взглянула на него, но вовремя уловила несерьёзность в словах. — Меня не привлекают девочки помладше, тем более интерны, которые видят в тебе лишь возможность попасть на крутые операции.

— А какие привлекают? — Грейнджер зацепилась именно за это, за одну чёртову фразу, и Малфой на секунду забыл, что обязан дышать. Она сейчас так выглядела… Улыбка застыла на её губах, остались крохотные ямочки на щеках, и глаза всё ещё светились. Волосы немного растрёпанные, наверняка ужасно мягкие.

Драко чуть улыбнулся уголком губ, прежде чем сказать:

— Такие, как ты.

Умные, красивые, сильные, целеустремлённые, ранимые, искренние… Мерлин. Каким же странным чувством было узнавать её заново и подмечать не то, что у неё одежда бесформенная и как её знание всего на свете бесило. Странно было замечать преимущества, а не недостатки. Как-то… по-другому.

— Как я? — Гермиона приподняла бровь. Она ему не верила.

Но Малфой кивнул.

— Как ты.

— Но не я?

Драко осознал, насколько же близко к ней стоял. Он буквально дышал её духами, теми, что понравились ему в операционной. Ещё бы шаг — и он бы вжал Грейнджер в края раковины.

— Кто сказал? — он усмехнулся, убивая атмосферу серьёзности в этом диалоге, даже если она и была. На секунду между ними вспыхнули искры. А потом она схватила его за форму и притянула к себе, впиваясь губами.

Драко прекрасно, чёрт бы её побрал, понимал, что Гермиона творила. Он знал это желание перекрыть боль чем угодно — хоть возбуждением, хоть гневом, хоть радостью. Она выбрала первое, и ему стало мучительно неуютно, что она так пользовалась им. Игралась, чтобы потом просто вычеркнуть, потому что больше эти эмоции ей будут не нужны.

Но, блять, какими же мягкими были её губы. И как же сильно он сам нуждался в том, чтобы отвлечься.

Малфой поставил руки на край раковины по обе стороны от неё, а она чуть приподнялась на носочках, чтобы дотягиваться до него. И её ладони, такие тёплые, прямо у него на шее. Вся она была не просто сильным врачом, а маленькой женщиной. И плевать, что им почти по сорок, для Драко они словно семнадцатилетние подростки, целующиеся в чулане Хогвартса.

Вот в таком волшебстве он нуждался. От которого кончики пальцев горели желанием коснуться. От которого кружилась голова безо всяких заклинаний.

— Значит, — начала Грейнджер, едва отстранившись от него на пару сантиметров, чтобы отдышаться, — тебе нравятся умные врачи, которые плачут под дождём о своих пациентах.

Он рассмеялся ей почти в губы.

— Мне нравятся умные нейрохирурги, которые плачут под дождём о своих пациентах.

Она ему нравилась. Просто Драко чувствовал, что Гермиона ускользнёт у него из рук, даже не успев в них оказаться. Потому что она слишком сильно подвержена эмоциям, а он слишком устал, чтобы отказываться от такого банального проявления чего-то, как поцелуй.

Ему не хватало этого.

Любви.

Грейнджер подняла к нему глаза, невинные и такие красивые. Правда, он не ждал увидеть в них слёзы. И улыбка пропала с лица.

— Прости. Мне не стоило этого делать.

— Я понимаю, — он кивнул, ведь действительно понимал. И после её тихого выдоха облегчения Малфой позволил ей убежать и потеряться в многочисленных коридорах больницы.

Насегодня его рабочий день был наконец закончен.

*

Врачи, как никто, знают о ценности сна. Они знают, что бессонница может привести ко многим серьёзным проблемам. Но именно они и не умеют отдыхать. Даже пара часов без кошмаров и вызовов — роскошь.

Драко сорвался с постели в крохотной комнате больницы, когда его вызвали к маленькой девочке в педиатрию с припадком около пяти утра следующего дня. У неё и так была назначена операция на утро, так что Малфой её и провёл, неизвестно благодаря каким силам стоя на ногах.

Гравитация в одиночку явно не справлялась.

Ему требовался хороший кофе, но больничным Малфой уже был сыт по горло. Короткая прогулка до ближайшего кафе, и, уже стоя на кассе, Драко вдруг вспомнил, кто ещё наверняка просиживал часы в палатах, не смея уйти. Почему-то он знал, что Гермиона никуда не уехала, хотя могла.

— Американо и латте с карамелью и двойными сливками, пожалуйста.

Его голова раскалывалась от многих часов работы, к которым он, безусловно, привык. Но мысли об одной только Гермионе умудрялись скрашивать всё его существование.

Драко вернулся в больницу и прошёлся по списку всех, кого оперировала Грейнджер вчера с какой-то сумасшедшей одержимостью. Взгляд зацепился за одно имя. Малфой просто знал, что она там будет, и направился в сторону реанимации, ожидая увидеть Грейнджер возле спящей уже восемь часов беспробудного сна Эллисон Ланкастер.

Она сидела на стуле в углу с картой на коленях и, согнувшись над листом, старательно выписывала что-то на нём. Даже отсюда Драко видел всю усталость, залёгшую синяками у неё под глазами.

Он оставил обе чашки кофе на стойке у медсестры, сделал к палате несколько шагов и, отодвинув стеклянную дверь в сторону, посмотрел на девушку — ту, что была укутана проводами рядом со множеством экранов и показателей. А потом на Грейнджер, которая уже заметила его присутствие.

— Ты просидела тут всю ночь? — голос звучал чуть более обеспокоенно, чем следовало бы. Она кивнула, возвращая внимание Эллисон на кровати. — И как она?

— Без изменений, — печально отозвалась Гермиона с тяжёлым выдохом. Малфой положил руку ей на плечо, поглаживая, чтобы успокоить. Безусловно, он нервничал, но переживания Грейнджер казались более сильными. Прежде чем Драко озвучил свой вопрос, она успела прочитать его мысли.

— У неё тоже никого. Родители погибли, братьев и сестер нет. Она ехала в Сиэтл за новой жизнью, купила здесь дом. А теперь… вот.

— Тоже?

— Автокатастрофа. Пару лет назад.

Драко спрашивал о ком-то из её подопечных, о ком-то, за кем она следила. Но получил другой ответ. Совсем другой, заставивший его содрогнуться. Он опустил взгляд на Гермиону и тогда понял, почему так тяжело ей давался этот день. Это были не только воспоминания, связанные с войной, как у него. Она знала, что такое стоять на месте близких и слушать эти страшные слова:

«Мы сделали всё, что могли».

Знала, каково это — когда крошится сердце.

— Пойдём, — Малфой подхватил её ладонь, утягивая с кресла в сторону двери. — Тебе нужно поспать.

— Драко, нет, — Гермиона даже с места не сдвинулась, почти вырывая его руку. — Я никуда не пойду.

— Если что-то пойдёт не так, мы оба нужны ей в хорошем состоянии, чтобы помочь. Тебе для этого требуется сон, — его строгий голос заставил её задуматься. Искорка здравого смысла мелькнула в её глазах.

— Я просто хочу, чтобы рядом с ней был кто-то… Я бы хотела, чтобы меня ждали.

— Поттер бы весь мир на ноги поднял, чтобы тебя вытащить, и не сомкнул бы глаз.

— Значит, и я не имею права её бросать, — она подняла свой взгляд на Драко, и в нём было так много мольбы, что он почти согласился. Но в итоге Малфой придержал её за локоть, всё-таки утаскивая к выходу против её воли. Всё равно он был сильнее, хотела Грейнджер того или нет.

— Ты её не бросаешь.

Драко вручил ей стакан с кофе, как только они оказались за пределами реанимации, и намеренно сжал её пальцы своими, чтобы она не смела отказываться.

— Уйти, чтобы поспать и набраться сил, — не предательство, Грейнджер. Она — не единственная пациентка, к тому же.

Гермиона выдохнула и отвела взгляд в сторону. Может быть, это был стыд или сожаление, трудно сказать наверняка. Но то, как она кусала губы, говорило ему о многом. Поэтому и руки её Малфой не торопился отпускать.

— Она единственная в таком критическом состоянии. Остальные, — рваный вздох, граничащий с истерикой, — или в порядке, или мертвы.

— Ты заслужила отдых, — настаивал Драко. Она наконец вернула ему своё внимание и улыбнулась.

— Сам-то спал?

Он кивнул.

— Пару часов. Больше не удается.

— А зелья?

Но на это Малфой только покачал головой, поджимая губы. Наверное, это глупо — так убегать от всего. И эта мысль как раз отразилась на её лице, превращая сожаление в злость. Оглянувшись по сторонам, чтобы лишний раз не поднимать такую тему в кругу магглов, Грейнджер грубо схватила его за ткань халата и потянула в ближайший коридор.

— Драко Люциус Малфой, чёрт тебя подери, — замахнувшись, Гермиона ударила его в грудь ладонью. — У тебя был талант в зельях! У тебя были такие возможности дальше это развивать! — Ещё один удар. — Золотые руки! Даже я не могла тебя обойти. А ты наплевал?

Малфой слишком устал, чтобы ругаться с ней. Скажи она ему это ещё сутки назад, он был бы зол, что она не понимает. Да, отказался. Да, ушёл. Но сейчас Драко действительно не находил сил с ней спорить. Он накрыл рукой её тёплые пальцы, аккуратно сжал, но не отстранил.

— Наплевал, — просто согласился он. — А ты плевать хотела, что у тебя было любое место в мире магии, и сбежала к магглам.

— Да не было у меня никакого места. Думаешь, подруга знаменитого Гарри Поттера была нужна кому-то? — она рассмеялась горько и язвительно, откидывая голову назад на пару секунд. — Смешно. Уж кто-кто, а ты должен понимать, что это так не работало. Всё своими силами, Малфой. Плевать всем было на ордена.

— Поттер получил место главного аврора, даже школу не закончив, — возразил Драко.

— Именно, Гарри получил. Мы с Роном шли сами до всего, и никакое «Мы помогли выиграть войну» для нас не работало, — конец фразы она буквально выплюнула ему же в лицо, дёрнула руку и сделала несколько шагов ему за спину. — А у тебя были такие таланты.

— Не тебе судить, какие таланты у меня были в школе, Грейнджер, — теперь уже в нём начинала играть та самая злость. Вся усталость, всё напряжение вылезали наружу, а Гермиона буквально его провоцировала. — Не ты ли сказала, что спасение жизней — это невероятно?

— Я даже не думала, что ты отказался от всей магии, — она всплеснула руками, повернувшись к нему. Обвиняющим тоном она высказывала свои претензии. Как будто он был виноват во всём. — Я думала, ты практикуешь беспалочковую. Я думала, ты занимаешься зельями. Сколько пользы ты мог бы принести! А ты просто убежал.

— Я приношу чёртову пользу каждый сраный день! — Драко закричал, ударяя кулаком по стене рядом с собой. Гермиона выкрикнула следом, даже не дослушивая:

— Ты делаешь недостаточно!

И только его злость начала закипать в крови настолько, что он смог бы вдавить Гермиону в стену и заставить замолчать, всё испарилось. Драко смотрел на неё, хлопая глазами, пока в ней ещё таился гнев. Но не на него… Она говорила не о нём.

Грейнджер говорила о себе.

— Кто тебе это сказал? — уже ровным тоном спросил Малфой. Настолько тихо, что наверняка она могла и не услышать.

Удивлённая внезапным спокойствием, она впала в ступор на несколько секунд.

— Что?

— Кто сказал тебе, что ты делаешь недостаточно? — громче, отбивая каждое слово, повторил Драко. Гермиона всё ещё не понимала. Или делала вид. Малфой не знал. Она стояла посреди коридора, растерянно открывая и закрывая рот, но так и не находя слов, чтобы что-то сказать. — Поттер? Уизли? — продолжил давить он. — Сколько лет назад это было?

— Много.

Это было сказано холодно, отстранённо, и Малфой почувствовал себя за бортом её корабля. Она прочертила между ними линию чёрным ярким маркером, и теперь он будто и не имел права её нарушать.

Но Драко не был бы самим собой, если бы не перешагнул через неё, наплевав на все рамки. Он схватил Гермиону за руку и дёрнул на себя так, что она пошатнулась и практически упала ему на грудь. И теперь он мог смотреть на неё сверху вниз своим угрожающим взглядом. А она чувствовала себя беспомощной.

— Ты, Грейнджер, спасаешь жизни. Да, ты не стала министром магии. Ты не управляешь страной, не учишь детей, не бегаешь по заданиям, как аврор. Ты — врач. И не имеет никакого, блять, значения, что ты врач в маггловской больнице. Докторов много не бывает. Никогда. Нигде.

Она резко выдохнула и уже хотела отвернуться, но Малфой удержал её подбородок двумя пальцами, заставляя смотреть на себя. И уже мягче, со слабой улыбкой добавил, переходя на шепот:

— Поверить не могу, что ты осталась такой же сентиментальной маленькой девочкой, которую так легко обидеть.

— Я не сентиментальная, и меня не легко обидеть, — обиженно возразила Грейнджер, и Драко улыбнулся, чуть наклоняясь к ней.

— Да ну?

Тепло её дыхания ощущалось на его губах, и карие глаза осматривали его лицо так внимательно, то ли с испугом, то ли с ожиданием. Он не знал наверняка. Да и это было совершенно неважно.

Гермиона сама едва приподнялась на носочках, прикрыла глаза, и кончик её носа коснулся его.

— Да.

— Не верю, — резко бросил Малфой, прежде чем накрыть её губы своими.

И вот теперь это было по-настоящему.

Теперь в этом было хотя бы что-то реальное, а не только голые эмоции, окутывающие руками боль.

Она обвила его шею и притянула к себе. На мгновение Малфою показалось, что он почувствовал мокрые дорожки слёз, когда провёл большим пальцем по её щеке. Грейнджер всё ещё оставалась такой Грейнджер…

Драко толкнул её к стене, вскрик был подавлен новым поцелуем. Он не сразу нашёл ручку двери комнаты слева от них, ушло несколько долгих секунд, чтобы втолкнуть Гермиону внутрь и прожить без её дыхания мгновения.

Она прижалась к нему сразу же, запирая за собой двери, её тихий выдох он услышал словно со стороны. Она казалась такой податливой, такой открытой для него тогда, как если бы он мог сделать всё, что ему только вздумается.

И Грейнджер стала той, кто зашёл дальше, дёрнув его халат вниз по плечам, даже когда Малфой попытался сказать ей что-то неодобрительное в ответ. Ему стало всё равно в ту же секунду, как она провела по его груди, царапая ногтями через рубашку кожу. По телу Малфоя прошёл удар тока, который отключил разум окончательно.

Его руки обвились вокруг её талии и вжали в собственное тело, уничтожая любые миллиметры пространства, которые ещё только существовали между ними. Он соскользнул губами к её шее, чуть выше, оставил поцелуй на крохотном месте за её ушком, что заставило её содрогнуться в его объятиях.

Стон, который она издала при этом, был едва ли чем-то соизмеримым реальности, он просто выносил всё к черту, и становилось плевать на больницу, на обстоятельства, на кого-то, кто мог их услышать, вообще на всё.

Малфой не остановился, покрывая поцелуями каждый миллиметр открытой кожи, белоснежный халат соскользнул с неё, оставаясь лежать бесполезной тканью на полу. Её пальцы оказались в его волосах, то ли оттягивая от себя всякий раз, как Драко достигал какой-то особенно чувствительной точки на её шее, то ли, наоборот, привлекая ближе.

Он не мог остановиться, оторваться от неё. Ловил родинки губами, чувствовал, как нервно бьется пульс на шее, и заглушал абсолютно каждый стон. Гермиона выгибалась слишком идеально на его прикосновения. Ему, блять, было больно думать, что она делала это на эмоциях, потому что нуждалась в разрядке.

Драко нуждался в реальности происходящего, но при этом у него не было ни единого шанса сказать ей «нет», когда она потянулась, чтобы снять с него форму. Не ей. Не сейчас.

Он замер, смотря в её сияющие блеском глаза, и улыбнулся уголком губ. Теперь уже Грейнджер прильнула к его шее. Она языком очертила те же места, что он обрисовал на её коже, и, задержавшись на ключицах, прикусила кожу. Драко дёрнулся, но не отстранился. Она оставит там крохотный след, который ему не составит труда скрыть, но, кажется, он не будет даже пытаться.

Непроизвольно Драко обхватил её бёдра и дёрнул ещё раз на себя, останавливая Грейнджер на полустоне от собственных поступков, её голос слегка хрипел, и было в этом что-то чертовски соблазнительное.

Затуманенный взгляд и воздух, который нагревался с каждым их выдохом.

— Останови меня. Пожалуйста, — попросила Гермиона, всё-таки цепляя и задирая край его рубашки. Она обводила пальцами каждый шрам на его торсе так, будто знала их всё наизусть, выучила уже давно.

— И не подумаю, — Малфой схватил её за подбородок и вернул обратно к себе, чтобы снова ощутить этот вспыхивающий на языке вкус её губ, возможно, её помады, наплевать.

Он знал, о чём Грейнджер просила, но ему было всё равно. Даже если он пожалеет через полчаса, даже если не сможет больше смотреть ей в глаза, Малфой чертовски сильно в ней нуждался. И оттягивая края её формы, он не встречал никакого сопротивления, чтобы остановиться.

Она не смотрела на его шрамы, она покрывала их поцелуями, вырывая хриплое рычание из его горла. Одно лишь ощущение её губ на теле могло легко свести Драко с ума, и он не был бы против.

Он дёрнул завязки на её брюках — почти единственная преграда, — и Гермиона подалась вперед с усмешкой, утонувшей в поцелуе.

Комнату наполнил посторонний, совершенно чужой звук. Слишком инородный для идиллии, которую они выстроили за последние минуты. Он обрушил на них существование всего мира.

Взгляды Малфоя и Грейнджер опустились вниз — туда, где на поясе брюк каждого из них визжали пейджеры, взывая к вниманию.

И внезапно стало абсолютно неважно, что они оба растрёпанны, что краснеющие следы от поцелуев красовались на коже, а запах секса так и витал в воздухе.

Гермиона подхватила рубашку Малфоя и швырнула ему, добивая разрушенную атмосферу, и вместе с ним натянула обратно халат. Она выглядела такой неживой в этот момент, действующей на каких-то инстинктах. Удостоверившись, что Малфой одет, она дёрнула ручку двери и вылетела из комнаты, а Драко следом за ней.

Они были едва ли в нескольких секундах бега, и неудивительно, что оба оказались возле палаты, в которой находились ещё совсем недавно, практически мгновенно.

Грейнджер была прекрасна в том, как быстро она работала и как легко командовала вместе с ним работниками. Она начинала фразу, а он заканчивал, и, отправляясь на операцию, они не говорили ни о чём, кроме состояния одной-единственной пациентки, которая по каким-то причинам была важна для них обоих.

Она не произнесла ни единого лишнего слова в операционной и в течение часа после того, как вышла оттуда. Не считала нужным обсуждать то, что случилось, или переключилась в другой режим мгновенно — Малфой не знал. Он не спрашивал, позволил ей уйти и просидеть в реанимации следующие два часа в одиночестве, лишь изредка наблюдая за тем, как она подскакивала каждый раз, как сбивались показатели.

— Мне жаль, — Гермиона всё ещё сидела там, подогнув ноги под себя, и не отрывала взгляда от мониторов, которые беззвучно сообщали о состоянии.

Драко прислонился к стене, не рискнул подойти ближе, и сложил руки на груди.

— Насчёт чего?

— Что я позволила себе то, что не должна была. Ты просто… Ты был рядом.

— Именно, Грейнджер, — довольно спокойно и равнодушно отозвался он. — Я был рядом. Мы все иногда в этом нуждаемся.

Она повернулась, поднимая к нему глаза.

— И всё? Так просто?

— Ты ждала чего-то ещё?

Гермиона дёрнула плечами и опустила взгляд в пол.

— Не знаю…

Она чувствовала себя опустошённой, разбитой, и Драко легко понимал почему. Он был не в силах соврать ей, что для него это ничего не значило, но в то же время он не мог ей чего-то обещать. Что бы он сказал? Что они вдруг станут чем-то большим друг для друга? Они уже стали. Как минимум больше, чем врагами, чем незнакомцы.

Малфой простоял так всего около минуты, прислушиваясь к тому, как рвано она дышит, и сдвинулся с места.

Он подхватил её на руки с такой лёгкостью, будто она была пушинкой, потому что на самом деле весила меньше, чем он мог бы ожидать. Она вообще ела хоть иногда? Прижав её к себе покрепче и вновь не встретив никакого гнева или попыток вырваться, Драко вынес Грейнджер из палаты и пошёл с ней в ординаторскую.

Она уткнулась в изгиб его шеи носом и тихо всхлипнула, и только тогда он понял, насколько на самом деле ей это было нужно. Не поцелуи, не секс. Забота. Простая, человеческая, какую она давала любому вошедшему в двери больницы.

Он осторожно уложил проваливающуюся в сон Грейнджер на постель и подхватил пейджер с её пояса. Несколько часов отдыха и спокойствия ей не навредят. Пледом, который попался ему под руку, Малфой аккуратно укрыл Грейнджер, и она свернулась под ним калачиком.

— Спасибо, Драко, — успела прошептать Гермиона, прежде чем уснуть окончательно. Малфой лишь улыбнулся и провёл по её волосам.

Убедившись, что она в порядке, он вышел, чтобы не тревожить несколько часов ту, что так нуждалась в отдыхе. Потому что знал, что даже это время будет для неё роскошью.

*

Показатели практически не менялись после операции. Малфой обошёл несколько пациентов Грейнджер и своих и убедился, что все они восстанавливались, лишь последняя — Эллисон Ланкастер — тревожила его. Драко поглядывал на часы и вёл мысленный отсчет тех часов, когда он сможет поставить крест.

Гермиона отсыпалась, время шло, ничего не менялось. Мимо проходили люди, кого-то оформляли на выписку, Малфой подписывал бесконечное множество документов, которое у него накопилось за два дня, с замиранием сердца каждый раз поднимал голову.

Кто сидел бы возле него часами? Он бы хотел, чтобы возле него кто-то был, но кто?

Кэтрин появилась возле стойки через пару часов и занесла Драко очередной кофе, за что он был безумно ей благодарен. Она обещала приглядеть за его интернами, которые уже должны были разбрестись по домам после тяжёлой ночи.

Он думал о словах Грейнджер, о том, что они делали недостаточно, и, вполне вероятно, это было правдой. Каждый час своей работы они будут делать слишком мало для людей. Всегда останется кто-то, кого они не успеют спасти или кому не смогут вовремя помочь. Но значило ли это, что они делают мало?

Драко устало потёр глаза и сквозь пелену нашёл строку, где должна была стоять его подпись. Едва он занёс ручку, как что-то подсказало ему посмотреть в сторону Эллисон, и интуиция оказалась права.

Краем глаза Малфой видел, что Грейнджер появилась в коридоре, но больше всего его заботило, что девушка, окутанная проводами на больничной койке, наконец открыла глаза.

В несколько шагов он оказался у двери и почувствовал, как улыбается.

— С возвращением.

Гермиона подошла и положила голову ему на плечо, смотря в том же направлении. Тепло, которое разливалось по телу Малфоя, нельзя было описать никакими словами.

Он чувствовал себя на своём месте, и ни одной клеткой мозга больше он не смел думать, что сделал мало. Только ради того, чтобы видеть, как люди возвращаются к жизни, учитывая все их усилия, он был готов заниматься этим всё предоставленное ему время.

Спасать жизни, дарить их людям, чтобы они жили дальше. Пусть без магии, пусть без другого мира, скрытого от чужих глаз.

Ему этого достаточно.

*

— Значит, ты собираешься проработать в Мерси Вест ещё несколько лет?

Они прощались. Или пытались, по крайней мере. Стоя в холле напротив друг друга, оба не могли сделать шага друг от друга. Расставаться не хотелось.

— Что-то в этом роде, да, — Гермиона посмотрела на проходящих мимо медсестру с одним из её пациентов и кивнула, сразу же следом возвращая всё внимание Малфою. — Хочу задержаться здесь, мне нравится Сиэтл.

— Сомневаюсь, что он чем-то принципиально отличается от Лондона.

— Многим! — мгновенно возразила она с улыбкой. — Здесь всё иначе. Я понимаю, почему ты уехал. И… могу понять, почему отказался от магии.

— Ты задолжала мне большую историю, Грейнджер, — Драко знал, что поступал не совсем верно, но всё равно перехватил её ладонь и сжал пальцы, которыми она теребила край своего халата уже около пяти минут.

— Возможно, когда-нибудь я расскажу её тебе. А ты мне свою, — она сжала его руку в ответ.

— До следующей встречи, Гермиона.

— Я не прощаюсь, Драко.

Она отстранилась от него и сделала несколько шагов, не отрывая взгляда, как не мог оторвать его и Малфой. Но всё же развернулась, чтобы затеряться в толпе, которая покидала Сиэтл Грэйс этим днём.

Уже далеко от входа, стоя среди своих коллег, Грейнджер обернулась на него вновь. Одной лишь её улыбкой можно было осветить целый мир.

И Драко знал, что это был далеко не конец, а лишь самое красивое начало.