От кого хочет миллиардер (СИ) [Мила Дали] (fb2) читать онлайн

Глава 1

— Секретарша Артура прислала фотографии, где она вместе с Толгатовым лежит на постели, — поправляю подол черного платья. — На белье, которое я сама же и подарила жениху. Свадьба через месяц. Поверить не могу!

Подруга, что на пару со мной снимает квартиру, замирает, сидя на диване, и поглядывает слишком жалостливо.

— Может фотошоп?

От ее слов внутри все обрывается. Сердце пронзает ноющей болью.

Беру с журнального столика телефон и открываю переписку с Кариной, той самой секретаршей.

— А сегодня они встречаются в ночном клубе. Мне же Толгатов сказал, что у него совещание с деловыми партнерами, никак не получится поужинать вместе. И даже извинился, — сильно сжимаю телефон в руке. — Как трогательно.

— Но ведь название клуба Карина не уточнила. Вдруг она хочет специально вас рассорить?

— В городе не так много мест, которые Артур посещает и…ты что выгораживаешь его?

Алка вздрагивает и встает с дивана.

— Нет, просто опасаюсь проблем. У Артура столько денег, он может купить любую жизнь, а характер такой жестокий, что Толгатов раздавит всех на своем пути без особого сожаления.

— Значит, его жертвой станет Карина, если соврала! — выпаливаю я. — Помоги лучше застегнуть молнию на платье.

Подруга безропотно останавливается за моей спиной.

— Надо было соглашаться и перебираться жить к Артуру Мансуровичу, пока тот предлагал. Был бы у тебя на виду.

— Сторожить его прикажешь? Зачем мне такой муж? Ты говоришь бред, Алла.

С Артуром мы знакомы несколько лет. Моя мама была помощницей в богатом доме Толгатовых. Я приезжала к ней на работу, так и повстречала будущего мужа.

Он признавался, что страсть ко мне вспыхнула в нем с первого взгляда. Артур говорит, я слишком хороша собой, чтобы спать с кем-то кроме него.

У меня от природы миловидные черты лица, пухлые губы. Густые пшеничные волосы, золотом отливающие на солнце.

А вот я долго не могла решиться на близкие отношения с Артуром и довериться.

Кроме того, друзья и родственники жениха меня не приняли. Я казалась для них слишком простой, потому что не имела неприличного счета на банковской карте, а моя мама убирала особняки.

В прихожей накидываю бежевое пальто, надеваю туфли и беру маленькую сумочку.

Таксист, должно быть, уже нервничает возле подъезда и включил дополнительный счетчик за ожидание.

Мне как воздух необходимо узнать правду и в то же время боюсь, что моя душа разобьется вдребезги, увидев я любимого человека с другой.

— Удачи тебе, — с грустью желает Алла. — Надеюсь, это всего лишь грязные происки Карины. А то обидно будет… свадебное платье уже куплено, ресторан забронирован, приглашения разосланы…

— Перестань вспоминать, иначе я прямо здесь упаду в обморок. Мне и так очень плохо.

В машине говорю адрес единственного клуба, который удостоил чести посещать сам Артур Толгатов — акционер крупнейшего строительного холдинга в нашем городе.

Беззвучно роняю слезы и все пытаюсь стереть их ладонью, но они никак не заканчиваются.

Я получила фотографии еще три дня назад и весь мой мир в ту же секунду рухнул. Сначала до жжения в грудной клетке хотела ответить Карине, написать насколько она ужасная и даже проклясть.

А потом вдруг представила, с каким лицом будет читать девушка мое сообщение? Наверняка самодовольным, может, улыбнется, станет хохотать. Но точно не сгорит от мук совести, раз решилась залезть в кровать к чужому мужчине.

Я сделала вид, что ничего не случилось, и просто стала наблюдать за Толгатовым. Вел себя он как обычно.

Сегодня Карина вновь прислала сообщение, где похвасталась свиданием с Артуром. Этого я уже терпеть не могла.

Возле клуба забываю расплатиться с таксистом — настолько переживаю, лишь его недовольный оклик немного отрезвляет и возвращает в реальность.

Все вокруг кажется размытым. От волнения зрение подводит меня, или город действительно заволокло осенним туманом?

Ощущая необъяснимую тяжесть в животе, которая медленно ползет к горлу, шагаю по мраморным ступеням в клуб.

На входе встречаюсь взглядом с охранниками, безобидными ребятами, честно зарабатывающими на свой хлеб. Бояться нужно не их, а верных телохранителей Артура, что как дикие волки оберегают хозяина. Вот у кого нет сострадания и чести.

— Здравствуйте, Марика, — улыбается мужчина в темном костюме и сразу же снимает оградительную цепочку.

— Доброй ночи, — киваю.

Стараюсь держать лицо, но от привычного выражения там мало что осталось. Наверное, сейчас я выгляжу злой и вместе с тем испуганной.

Внутри клуба ориентируюсь прекрасно, была уже здесь.

Шагаю мимо гардероба прямиком в зал, окунаясь в увеселительную хмельную атмосферу. Только праздновать мне нечего и улыбаться совсем не хочется.

Ночь с пятницы на субботу. Заведение переполнено.

Озираясь по сторонам, неторопливо иду к барной стойке. Неожиданно замечаю двух высоких мужчин в черных кожаных куртках, марширующих через танцпол. Я сразу узнаю в них людей Толгатова, значит, жених где-то поблизости. Отворачиваюсь к стойке и чуть наклоняю голову, боясь оказаться рассекреченной.

К счастью, телохранители проходят мимо.

Неконтролируемая дрожь сковывает мои руки. Может убраться отсюда пока не поздно и не встречаться лицом к лицу с горькой правдой?

Нет…

Если откажусь и брошусь из клуба, больше не смогу нормально дышать рядом с Артуром, накручивая себя и сгорая от ревности.

Осмелившись, пробираюсь в сторону вип-лож.

Повсюду развлекаются гости, а я вдруг замираю в толпе, перестаю ощущать на теле случайные толчки танцующих людей, не слышу громкой музыки, когда нахожу взглядом Артура.

Он вальяжно сидит поодаль на красном диване, обнимая рукой, которой еще утром нежно гладил меня по щеке, Карину…

Его глаза хищно поблескивают под искусственным светом, когда жених смотрит на эту девушку.

Длинноволосая брюнетка в обтягивающем платье улыбается, явно флиртует с Толгатовым. Игриво смеется, размешивая в бокале оливку, едва Артур склоняется к ее лицу и что-то нашептывает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мое сердце перестает биться и словно покрывается коркой льда, при виде, как жених скользит кончиком носа по виску Карины, целует в скулу.

У меня темнеет в глазах, в голове вместо музыки звучит оглушающий гул, будто сейчас Артур собственноручно надел на меня железную бочку и немилосердно бьет по ней молотком.

Кажется, именно этого и добивалась Карина. Мне в жизни не встречалось человека, которого я бы настолько ненавидела, как ее.

И, честное слово, мне хочется поддаться на подковёрные игры девушки, устроить скандал, только если я это сделаю, больше унижусь сама, чем кто-либо из парочки на красном диване.

Кое-как перебарываю гнев и отчаяние. Разворачиваюсь, незаметно выхожу из клуба. Отойдя за угол здания, трясущейся рукой достаю из сумочки телефон и набираю сообщение Артуру.

«Спокойной ночи, любимый. Я ложусь спать, а ты?»

Толгатов не заставляет себя долго ждать.

«И я. Жутко устал, милая. Завтра обязательно встретимся»

Подлец…

Бесцельно плетусь вдоль улицы, мне так плохо, что слез совсем не остается. Я не могу плакать, дышать, жить. Чувствую себя трупом. Вся привычная реальность, планы на будущее, семью рухнули в одночасье.

С неба накрапывает дождь. Холодные капли падают мне на лицо, волосы. Будто все ополчились этой ночью против меня, и даже погода.

Домой возвращаться совершенно не хочется. Алка наверняка станет допытывать, держа наготове солонку, чтобы потом посыпать мои больные раны. Лучше подожду, пока подруга уснет.

Поежившись, замечаю вывеску какого-то бара. Прячась от дождя, захожу внутрь.

Заведение оказывается небольшим и весьма простеньким. Стены здесь из неотделанного красного кирпича, массивная деревянная мебель, обычные черные плафоны на потолке. В зале почти пусто, из колонок звучит тихая мелодия.

Сажусь на стул возле стойки.

Молодой бармен, что за секунду до этого протирал салфеткой бокал, оглядывается на меня.

— С вами все в порядке?

На моем лице все написано.

— Нет, — бормочу я. — Налейте зеленого чая, меня страшно знобит.

Тот, кивнув, быстро организовывает напиток.

Стараюсь отогреть руки об горячую кружку, но желанного тепла не получаю я, вообще, перестала что-либо ощущать.

Входная дверь снова хлопает, но мне на это совершенно наплевать.

— Эй, приятель! — грохочет незнакомый мужской голос. — Продай бутылку воды.

Краем глаза замечаю подошедшую темную фигуру. Человек нетерпеливо кладет руку на стойку и слегка ударяет кулаком, поторапливая бармена.

Я не поворачиваюсь в сторону гостя, вижу лишь белоснежную манжету рубашки из-под черного пиджака и часы бессовестно дорогого бренда, похожие есть у Артура. Толгатов научил меня разбираться в некоторых вещах.

И почему-то этот атрибут вызывает во мне исключительное отторжение, а может, на фоне предательства я стала испытывать необоснованную неприязнь к его обладателю?

— Твой яд все еще течет по моим венам. Я по-прежнему тебя люблю, — шепчу, услышав ноты сладковато-терпкого парфюма.

Мне захотелось отодвинуться, будто этот ни в чем неповинный человек ароматом стал нарушать мое личное пространство.

— Это вы мне? — переспрашивает он.

Глава 2

Вздрогнув, ловлю себя на бестактности.

— Простите, пожалуйста, — отвечаю и все же поворачиваюсь к нему лицом. — Я до сих пор нахожусь под впечатлением от ночи, не принимайте на свой счет.

Таких мужчин я раньше в городе не видела. Он слишком безупречный, чтобы жить здесь.

Его глаза под лампами этого дешевого барчика кажутся цветом янтаря. В них будто целая история, опыт и железная хватка. Он смотрит пристально, словно держит за самую душу.

Ему около тридцати, но энергетика, окутывающая все пространство, где мужчина находится, не дает поводов думать, что он взбалмошный человек. Наоборот, в его компании возникает желание слегка приклонить голову и только кивать.

— Вы здесь одна?

— Совершенно, — вздохнув, перевожу внимание на кружку, хочу прикрыть глаза, но в мыслях опять всплывают образы Карины и Артура.

Бармен приносит незнакомцу воду, но тот не спешит уходить. Отодвигает стул и садится рядом, чем вынуждает снова посмотреть на него. Что-то во взгляде восхитительного мужчины изменилось, появилась какая-то заинтересованность. Он слишком пристально стал изучать мое лицо, волосы, одежду.

— Я могу вас чем-нибудь угостить?

— Закажите вторую порцию чая, но боюсь, я ее уже не осилю, — вымученно улыбаюсь.

Мужчина приосанивается, бегло осматривая интерьер.

— Если честно, я бы хотел с вами поужинать, но не тут. Вы знаете какое-нибудь достойное место?

— Гид из меня сегодня отвратительный. На соседней улице есть круглосуточный ресторан и клуб. Но во второе заведение я больше никогда не войду даже под угрозой смерти.

— Тогда ресторан? — не подозревающий о моей личной трагедии мужчина охотно предлагает.

Первым встает, подает руку, помогая мне подняться с высокого стула.

Осторожно вкладываю руку в его ладонь. Она теплая, сухая, приятная на ощупь.

На улице незнакомец ведет меня к внушительному черному внедорожнику, переливающемуся опасным глянцем. Галантно распахивает дверь, усаживая на переднее сиденье.

Кажется, я сошла с ума, раз согласилась на поездку с первым встречным, но мне так горько после увиденного в клубе, что инстинкт самосохранения напрочь стирается из важных пунктов в моей голове на сегодня.

Ресторан встречает нас поистине царской обстановкой. Здесь все в стиле барокко с хрустальными люстрами, лепниной на стенах, богатой мебелью с резными ножками и подлокотниками.

Мужчина сам выбирает место, внимательно снимает с меня пальто. Подзывает официанта, заказывая слишком много блюд, напитки.

— Я не спросил, как вас зовут, — слегка навалившись на стол, въедается в меня сияющими от любопытства глазами. — Чем занимаетесь в свободное время?

— Это так важно? — хмыкаю я.

Кажется, он не ожидал подобного, рассчитывая на подробный ответ да еще с преувеличением.

— Кхм…вообще нет, — он вдруг улыбается.

Я же до сих пор невозмутима.

— Обойдемся, пожалуйста, без имен.

Он дергает бровью.

— Нырял за жемчугом, а нашел бриллиант.

За ужином он говорит о несущественных вещах, лишь бы заполнить неловкую паузу, которая возникает всякий раз, когда мужчина замолкает. Я не вникаю в суть, в основном киваю, все мои мысли подчинены Артуру, Карине и всей этой грязи.

— А город ваш оказался очень гостеприимным, — отодвигает тарелку на край стола. — Только утром прилетел, но уже встретил невероятно красивую девушку. Вы точно…

— Прошу, — деликатно прерываю его, — не нужно высокопарных слов. Скажите прямо, вы меня клеите?

— Да, — прищуривается он.

— Отлично! — выпаливаю напряженно. — Я согласна, поехали. Только ко мне нельзя… лучше к вам.

— Я понял, — наконец выдыхает. — Сколько?

Мои щеки охватывает жаром.

— Нет, денег я не возьму…

Он откидывается на спинку стула.

— Тогда в чем подвох? С какой стати мне на голову свалилась такая удача?

— Не ищите подводных камней, — сдернув салфетку с колен, кладу ее на стол. — Вы привлекательный мужчина, я хороша собой, что еще нам нужно друг от друга?

— Ладно, — неторопливо кивает. — Я остановился в отеле.

— Чудесное место!

После ресторана меня пробирает мелкая дрожь, когда вновь сажусь в его машину. Но я делаю все, чтобы мужчина этого не заметил.

— Я не рассчитывал на близость, когда заглядывал в бар, — предупреждает. — Нужно будет по пути заехать в аптеку.

— Да, без проблем, — цежу я.

Меня бросает из жара в холод, а воздуха в салоне не хватает. Очень волнуюсь.

Мы оба понимаем, чем закончится эта ночь, а утром я на завтрак не останусь точно. Или сбегу, как только мужчина заснет. Все должно пройти быстро и желательно без поцелуев. Да, я обязательно скажу ему, чтобы не целовал меня в губы. А сама зажмурюсь и потерплю.

Конечно, наслаждения не испытаю, хотя судя по тому как незнакомец изящно скользит ладонью по рулю, когда сворачивает с перекрестка, этой рукой он может ласкать мое тело слишком эротично и довести до грани.

Вторая волна тревоги захлестывает меня с удвоенной силой, когда мужчина возвращается из аптеки и без задней мысли бросает коробку с барьерной контрацепцией в отсек между подлокотниками кресел.

Вновь трогается, а я смотрю на фиолетовую коробку и внезапно понимаю, что не смогу забыть нашу откровенную ночь как страшный сон, если соглашусь поехать в отель.

Как бы подло ни поступил Артур, отомстить ему тем же у меня не получится. Нет, я на это не способна, сколько мысленно ни уговаривала бы себя. Это ужасно и мерзко пусть даже мой любовник — самый красивый мужчина на свете.

— Я тут вспомнила, — тихо говорю, — надо завезти подруге ключи от работы.

Он отчего-то смеется. Открывает приложение с картой города на телефоне. Вбиваю свой адрес.

— Завезем раз так, — дьявольски ухмыльнувшись, резко разворачивает авто и заметно прибавляет скорость.

Настолько летит, что я невольно пристегиваюсь ремнем безопасности, хотя до этого он вез меня будто хрустальную. Но я не капризничаю, мне бы только вернуться домой и попытаться стереть из памяти весь этот кошмарный кошмар.

У подъезда выхожу из авто.

— Я подожду, — вдруг заявляет он и выразительно посмотрев, кивает на дверь многоэтажки. — Только быстрее.

Мое сердце в груди забилось от страха, неужели он не понял? Я ведь больше к нему не вернусь.

Не найдя слов для ответа, шагаю в дом. Едва оказавшись в подъезде, чувствую, как ноги подкашиваются. Сползаю по закрытой двери вниз.

Где-то наверху послышался металлический скрежет — наверное, соседи вышли. Заставляю себя подняться. Придерживаясь за лестничные перила, медленно взбираюсь по ступеням. К счастью, наша съемная квартира на втором этаже.

Отпираю дверь своим ключом. В прихожей горит свет как, впрочем, и в других комнатах. Естественно, Алла не спит.

— Я же говорила, что это все происки Карины! — радостно заявляет, выскочив меня встречать.

Ничего не соображаю из-за пережитых эмоций. Снимаю туфли, бросаю сумку, скидываю пальто прямо на пол и перешагиваю вещь.

— Ты о чем?

— Ни о чем, а о ком! — разворачивается и быстро топает в кухню. — Об Артуре, конечно, же!

Тихо простонав, плетусь за ней. Алла останавливается у окна и внимательно вглядывается через стекло во двор.

— Он что купил себе новую тачку? — открывает створку и высовывается наружу. — Здравствуйте, Артур!

У меня внутри все будто подпрыгивает. Бросаюсь за подругой и грубовато отталкиваю ее от окна.

— Алка, дура, это не Толгатов! — растерянно кричу.

Смотрю на улицу. Черный автомобиль все еще поджидает меня под окнами. Кажется, мужчина тоже меня увидел. Он сразу же моргает фарами.

Острое ощущение простреливает все мое тело и движется по нервам как ток по оголенным проводам. Резкими движениями закрываю окно и задергиваю шторы. Проклятье! Хочется провалиться сквозь землю.

— Постой, — недоумевает Алла, — если он не Артур тогда кто? Марика, я чего-то не знаю?

— Понятия не имею, кто, — прикасаюсь ледяными ладонями к горячим щекам, лбу, хватаюсь за голову. Меня лихорадит настолько, что на коже появилась легкая испарина.

— Но ты же приехала вместе с ним. Я вас видела, — кривится. — Или он из службы какого-нибудь элитного такси?

— Да, ты права, — охотно киваю, тянусь к кухонному шкафчику и достаю успокоительные капли. — Водитель высшей категории!

— А почему он как вкопанный стоит на месте? Деньги ждет или тебя? — не прекращает допытывать.

— Твой хваленый Толгатов оказался редким негодяем и бабником. Он действительно зависал с Кариной в клубе. Я видела собственными глазами. А про этого, — указываю рукой на окно, — даже не смей расспрашивать, если не хочешь лишиться подруги. Между нами ничего не было, я даже не знаю, как его зовут. И сказать мне о нем нечего!

— Ладно-ладно, — осекается любопытная Алла и поднимает ладошки в мирном жесте, — чего взъелась как ведьма? Я просто переживала за тебя, накручивала…

— Вот и уймись, — залпом опустошаю стакан с разведенным успокоительным.

Прошу Аллу зашторить остальные окна, сидя на кухне в это время. Пока подруга суетится, аккуратно подкрадываюсь и, слегка отогнув шторку, выглядываю в крохотную щелку. Мужчина все еще там. Чего он добивается?

— Может, я к нему выйду? — слишком тихо подходит Алла со спины, отчего я вздрагиваю.

— Сиди, Алка, в квартире и молчи, — шепчу.

Взяв ее за предплечье, утягиваю в комнату.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3

Наутро первым делом подхожу к окну.

Автомобиль исчез вместе с владельцем.

Мне немного совестно за то, что дала ложную надежду мужчине, а потом обманом бросила его. И все же он взрослый человек, переживет. Тем более наша встреча была случайной, без намека на длительные и серьезные отношения.

Отекшая ото сна Алка лениво собирается на работу. У меня тоже были дела, но после предательства Толгатова я никуда выезжать не планирую.

В кухне варю кофе, мои руки и тело двигаются механически. Умом до сих пор остаюсь в прошлой ночи. Выпить бы какую-нибудь таблетку, чтобы все забыть и начать заново.

Меня отвлекает настойчивый звонок в дверь. Шагаю в прихожую, чуть не столкнувшись с подругой. Она, выскочив из ванной, собиралась открыть дверь. Алла, опередив, подсматривает в глазок и тянется к замку.

— Подожди, — голосом задерживаю ее, — кто там?

— Артур.

— Нет, не открывай, — мотаю головой. — Я не хочу его видеть.

— Это плохая идея, — шепчет Алка, то и дело, косясь на дверь и вздрагивая от очередного звонка.

Я же бегу в кухню, схватившись за подоконник, вновь смотрю во двор.

Несколько минут назад темно-синего спорткара Толгатова под окнами не было, а теперь хозяин автомобиля наглым образом припарковался прямо на дороге, загородив проезд остальным жильцам моей многоэтажки. Им приходится делать лишний крюк, чтобы выехать со двора, но возмутиться никто не решается.

Мой телефон ожидаемо гудит от звонка. Когда вижу на экране надпись «Любимый», хочется лишь одного — чтобы Толгатов пошел вон.

— Он уже в дверь кулаком долбит! — залетает на кухню встревоженная Алла.

— Ну и пусть.

Подруга возвращается в прихожую. Опасаясь, что перепуганная Алла может поддаться и открыть Артуру, вынужденно следую за ней. Однако едва мы попадаем к двери, шум по ту сторону прекращается. И вместе с тем видим, как проворачивается вертушка замка.

Через мгновение на пороге появляется невозмутимый Артур — тридцатилетний брюнет, с орлиным профилем и темным взглядом хищника. Толгатов высокий, его фигура больше жилистая, чем спортивная. Но жениху никогда не нужно было тягать железо в зале, его козыри — деньги и власть, переданная от отца по наследству.

— К чему эти удивленные взгляды? — дернув острой бровью, интересуется.

Алка замирает возле стены, где на крючках висят наши куртки.

А вот я невольно скрещиваю руки на груди, выдерживая сверлящий взгляд жениха.

— Откуда у тебя ключи?

Артур прикидывается, будто для всех должно быть нормально, что он вошел без приглашения. Демонстративно поднимает руку, в которой держит связку.

— Очень давно сделал дубликаты, как раз для таких случаев. Вижу, с тобой все в порядке? — на его лице абсолютно нет эмоций. Артур оборачивается к Алке, отчего подруга перестает дышать. — Или я неправ? Неужели у моей любимой Марики воспалились ушки, и она оглохла? — ледяным тоном чеканит он. — Тогда зачем здесь ты? Тоже глухая? С чего ты себе возомнила, что можешь не открывать дверь, когда я за порогом?

— Простите, Артур Мансурович, я ничего не знаю! — несвойственным голосом пропищав в ответ, Алка жмется к стене и, держа дистанцию с Толгатовым, выбегает из квартиры.

Она летит так, что взяла с собой только сумку, даже курточку накинуть не успела.

Толгатов ухмыльнувшись и убедившись в своем превосходстве, переводит взгляд на меня. Не разуваясь, шагает ближе, желая обнять, только я сразу же вытягиваю между нами руку, словно преграду.

— Милая, что с тобой? Разве ты не соскучилась по своему будущему мужу?

— Остановись и не смей подходить, — шиплю. — В офис я с тобой не поеду. Я видела вас ночью с Кариной. Между нами все кончено.

Он и не думает прислушиваться к просьбе, скалой надвигается до тех пор, пока грудью не упирается в мою ладонь.

— У тебя помутнение рассудка Марика? — его голос по-прежнему звучит ровно. Артур слишком уверен в себе. — Ты же умной была, должна понимать, что Карина — просто моя помощница. Она, как частица «не» всегда пишется раздельно от великой фамилии Толгатовых.

Артур обхватывает мое запястье.

— Ты был с ней в клубе, обнимал, целовал! — пытаюсь вырваться, но Артур не отпускает. — Свадьбы не будет, ничего не будет. Спустись уже с небес на землю!

В темно-карих глазах Толгатова будто вспыхивает огонь. Сощурившись, он напрягает челюсть и одновременно сильнее сжимает руку на моем запястье.

— Сиюминутная блажь стала причиной разрыва?

Поняв, что я знаю правду, он и не думает отпираться.

— Блажь? Ты другую ласкал, и я не хочу знать сиюминутно или на постоянной основе. Меня тошнит от тебя, Артур.

Толгатов криво ухмыляется. Склоняется прямо к лицу и рычит в губы:

— Поедешь в офис, никуда не денешься. Ты сама две недели назад подписала контракт с нашей фирмой, где согласилась выступить дизайнером по проекту дома для переселенцев. Отказываешься? Ищи себе замену, и работу нового дизайнера оплачивай за свой счет. Только имей в виду, что я придирчив и соглашусь исключительно на специалиста высшего уровня, схожего по таланту с моей дорогой невестушкой. Не зря же у тебя красный диплом.

Мне становится больно запястье. Теряюсь. Впервые в жизни Артур передо мной в таком настроении.

— Мерзавец…

— Благодарю, — кивает он. — И нашу свадьбу могу отменить только я, чего совершенно не желаю. А сейчас, любимая, иди собираться, мы опаздываем.

Слегка оттолкнув, он прячет кулаки в карманы брюк.

В ожидании отмеряет шагами квадраты на полу в прихожей. Толгатов никогда не заходил дальше в квартиру, ни разу не садился на наши с Алкой стулья или диван. Встречаться со мной Артур предпочитает в других местах, а скромность квартиры его тяготит.

В комнате переодеваюсь в белую рубашку и серый брючный костюм. Волосы наспех зачесываю в хвост.

— Без макияжа ты все равно самая очаровательная, — довольно улыбается Толгатов, когда я возвращаюсь. Тянется, чтобы поцеловать, но я отгораживаюсь от него сумкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не трогай меня.

— Даже спустя столько лет ты продолжаешь быть неприступной, не даешь расслабиться. Обожаю тебя, — он словно издевается, бесстрастно наблюдая, как я накидываю пальто и обуваюсь.

В машине пристегиваюсь и сразу же отворачиваюсь к окну. Молчу. Артур тоже безмолвен. На парковке главного здания Толгатов открывает для меня дверцу машины и, как обычно, подает руку, но сегодня я уже не отвечаю на любезность. Специально прячу ладони в пальто.

— Марика, — его голос слышится под ухом, — все уже в курсе о свадьбе и грядущей помолвке. Даже не думай позорить меня. Между нами ничего не изменилось.

Он насильно выдергивает мою руку из кармана, берет ее, переплетая наши пальцы.

В холле меня начинает трясти, когда взглядом встречаюсь с Кариной. Девушка, одетая в красную блузку и черную юбку-карандаш при виде босса сразу же встает из-за стола.

— Доброе утро, Артур Мансурович, — щебечет она. — Здравствуйте, Марика. Прекрасный костюм, — лицемерие в ней так и плещет.

Раньше я думала, что Карина — добрая девушка. Она всегда мне улыбалась и наливала кофе.

— А ты выглядишь помято, — не сдерживаюсь, — будто всю ночь не спала.

Карина пытается сдавить улыбку, стреляет глазками в Толгатова и быстро прячет их, потупив в пол.

Артур на Карину совсем не смотрит, наоборот, щедро одаривает вниманием меня, помогая с пальто.

В просторном зале для переговоров за длинным столом собрались все акционеры холдинга «Premium». Во главе почтенно расселся владелец контрольного пакета — Мансур Довлатович Толгатов, полноватый мужчина с крупными чертами лица.

Артур, одернув пиджак, садится по правую руку от отца, я возле жениха на следующем стуле.

— Можем начинать? — бодро спрашивает Артур во всеуслышание.

В этот момент дверь позади нас опять открывается.

Мансур Довлатович тут же бросает взгляд туда и расплывается в улыбке, а затем встает.

— Теперь, да, — говорит он.

Слегка нахмурившись, оборачиваюсь на пришедшего и застываю в немыслимом ступоре, видя того самого мужчину, имени которого я никогда не собиралась знать…

Мансур Довлатович подходит к высокому, крепкому брюнету, первым инициируя рукопожатие.

— Хочу представить вам нового акционера холдинга, выдающегося бизнесмена с опытом строителя — Орхана…

Кровь настолько шумит у меня в голове и вызывает жар, что я перестаю слышать голос отца Артура.

— Совсем о нем забыл, — слова Артура звучат очень близко от моего лица.

Я будто выныриваю из поглотившего меня океана эмоций, хватаю ртом воздух и отворачиваюсь от нового акционера.

Сейчас я очень жалею, что не старалась, когда собиралась в офис, нужно было воспользоваться хотя бы тональным кремом, возможно, он помог бы скрыть красноту, вспыхнувшую на моем лице. Мне не нужно зеркала, чтобы почувствовать это.

Орхан, фамилию, которого я не смогла расслышать, невозмутимо обходит стол и садится на противоположной стороне от меня.

На мгновение наши взгляды встречаются, после чего мне хочется закрыть глаза и больше никогда их не открывать, а еще спрятаться под стол от стыда.

Орхан же делает вид, что не узнает меня.

Можно ли надеяться на чудо?

Все присутствующие смотрят на Орхана, со здоровым любопытством задают вопросы, чего Артур, привыкший блистать в лучах славы и постоянно тянуть одеяло на себя, вынести не может.

Он встает, опять присваивая все внимание акционеров. Пальцами, постучав мне по плечу, намекает, чтобы тоже поднялась.

— Раз уж все в сборе, — громко объявляет он, — скажу еще одну важную новость! С этого дня моя горячо любимая невеста Марика Усольцева назначается дизайнером благотворительного проекта. Я не сомневаюсь, она лучшая в своем деле! — обнимает за талию, публично выражая чувства, от которых у меня появляется неприятная горечь во рту.

Не знаю, куда себя деть, когда Орхан услышав повелительную речь Артура, откидывается на спинку стула и скользит по мне взглядом.

— А у вашей невесты нет сестры-близнеца? — неожиданно спрашивает он.

Отчего я начинаю невольно дрожать, и Толгатов это ощущает, все еще держа меня в объятьях.

— Нет, — хмыкает он. — А к чему такой странный вопрос?

— Мне кажется, где-то мы с Марикой уже встречались, — выгнув бровь, он приподнимает уголки губ, выбивая почву у меня из-под ног.

— Исключено, — совершенно спокойно отвечает Артур, обнимая крепче. — Но вы могли перепутать мою невесту с моделью на глянцевой обложке журнала. Марика — великолепная девушка. Мне очень повезло.

Интересно роди меня мама с другим лицом, Толгатов бы стал хвастаться мной при любом удобном случае? Меня вообще раздражает чрезмерное бахвальство Артура, тем более сейчас.

Выпутываюсь из его захвата, рухнув на стул, склоняю голову не в силах выносить прожигающего насквозь взгляда Орхана.

— С вами не поспоришь, — сдержанно кивает Орхан.

После совета акционеров вылетаю из кабинета первой. Во мне кипит одно-единственное желание — убраться подальше от этого здания.

— Марика! — строго окрикивает Артур на парковке.

Не реагирую, ускоряя шаг. Толгатов догоняет и хватает меня за спину, сильно сжав в кулаке плотную ткань пальто.

— Что за показательные выступления ты устраиваешь? — сердится он. — Даже с отцом не попрощалась. Он хотел поговорить насчет помолвки.

Дергаюсь, но Артур продолжает удерживать.

— Ты шантажом вынудил меня работать на холдинг, на большее можешь не рассчитывать. Свадьбы не будет! — кричу ему в лицо.

На что он высокомерно вздергивает подбородок.

— Ты очень огорчаешь меня Марика. Лучше перестань, иначе я тебе жизни не дам.

— И ты даже не спросишь, откуда я узнала правду?

Толгатов кривит ухмылку.

— Кар-р-рина, — прорычав, сдавливает меня, взяв второй рукой за плечо, — глупая пустышка. Это доказывают все ее поступки.

Черный внедорожник, на который я сразу не обратила внимания, издает характерный звук, предупреждая, что владелец дистанционно снял авто с сигнализации. У меня по коже ползет холодок, как только я вспоминаю, кому принадлежит машина.

А в следующую секунду за нашими плечами отчетливо слышится голос Орхана:

— Зацепился как блоха за вкусную!

Артур, обомлев от хамства, замирает, разжимает кулак и отпускает меня. Никто прежде не смел обращаться к наследнику строительной империи в таком тоне. Толгатов за один только косой взгляд может наказать, натравив своих людей, а здесь целое…

— Это вы мне? — оборачивается он на Орхана.

Тот демонстративно отводит руку от лица, в которой держит телефон.

— Что?

— Сегодня вам чертовски везет, — оставляет последнее слово за собой Артур.

Он ни на грамм не поверил в телефонный разговор Орхана, но поскольку прямых доказательств в издевке нет, Толгатов лишь недобро прицыкивает. Сгребает меня как самую желанную прелесть и насильно тащит в свой спорткар. Я перестала сопротивляться, не хочется опозориться перед Орханом еще раз. Вижу, как он остановился рядом с внедорожником, не спешит садиться, наблюдая за нами.

— Импортный плебей! — бесится Артур, по пути к моему дому.

— И откуда он вообще взялся? — забыв о ссоре с Толгатовым, осторожно выясняю. Говорю мягко, чтобы не вызывать подозрений.

Похоже, Артур страшно зол, раз охотно подкупается на мое любопытство.

— Отец познакомился с ним, когда был на отдыхе у океана. Мансура Довлатовича вдохновила история жизни Байрамова, как Орхан за считаные годы, начиная строить дворец шейху, своим умом смог сколотить состояние почти как у отца за всю его жизнь.

— Бывает же?

— Пусть он за бугром имел успех, здесь возглавить лидирующие проекты я ему не позволю, — Толгатов притормаживает возле моего подъезда и слегка склонившись, рассматривает многоэтажку через лобовое стекло. — Благотворительное жилье для нищих, — вдруг рассуждает, — вот чем будет довольствоваться Байрамов. Это я гарантирую.

Растерявшись, чувствую, как в груди забилось сердце.

— О чем ты?

— Ту новостройку переселенцев, для которой ты назначена дизайнером, будет курировать Орхан. На большее он может не рассчитывать. — Артур тянется ко мне за поцелуем, — жду тебя завтра на помолвке в нормальном настроении, и только попробуй выкинуть очередной финт.

Увильнув от его ласк, как ошпаренная выхожу из авто и почти бегу в подъезд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 4

В фамильном особняке Толгатовых несколько суток шло приготовление к торжеству.

Мать Артура, Лейла, слишком зависимая от общественного мнения контролировала каждый шаг организаторов и разве что с лупой не проверяла качество белых орхидей охапками, которых украшали столы и фотозону. Устраивала прослушивание с пристрастием музыкантам, что будут играть для гостей.

Предложение выйти за Артура замуж я приняла давно. Сегодня официальная помолвка для журналистов. Еще пару месяцев назад я и подумать не могла, насколько гнилой окажется душа у моего жениха.

— Марика, не сутулься, — придирается Лейла, облаченная в безупречное шелковое платье цвета горького шоколада, и осматривает мое нежно-фисташковое, длиной до колен, слегка расклешенное книзу. — Держи себя достойно, ты больше не уличная девчонка. Совсем скоро станешь частью нашей семьи.

При этом Лейла мило улыбается, чтобы кто-нибудь из журналистов случайно не сфотографировал ее настоящую стервозную физиономию.

Стиснув незаметно зубы, выполняю приказ. Родители Толгатова не в курсе о нашей ссоре.

Согревая в ладонях бокал с минеральной водой, наблюдаю за гостями.

Алла в ярко-оранжевом костюме выделяется на фоне буржуазной толпы. Налегает на изысканный десерт из вымоченных в ямайском роме абрикосов, груш и айвы, щедро политый карамелью. В обычной жизни таких яств подруга позволить не может.

Нахожу взглядом маму, вроде бы худую неприметную женщину в простом сером платье, но для меня самую любимую. Что-то она совсем потерялась, замерев в углу, осунулась.

Срываюсь к ней, однако Лейла молниеносно хватает меня за руку.

— Ты должна быть здесь, — цедит, едва сдерживая раздражение.

— Подойду на секунду к маме и вернусь.

Она поджимает губы.

— Угораздило же нас связаться с невеждами, — убирает свои скользкие пальцы, будто щупальца земноводного.

Прошагав огромный зал, останавливаюсь возле мамы и замечаю, что ее глаза раскраснелись от накативших слез.

— Что с тобой? Почему не кушаешь, не пьешь? — искренне переживаю за родную.

— Плохо мне тут, дочка, — жалобно посматривает на меня. — Еще недавно окна в этом доме мыла, а теперь вроде гостья только нежеланная. Господа привыкли отдыхать в роскоши и не сидеть за одним столом с такими, как я.

— Мам, перестань, ну? — обняв, стараюсь подбодрить ее. — Мероприятие и в мою честь.

Она лишь тяжело вздыхает.

— Так волновалась, пока собиралась в особняк, что даже ногти забыла накрасить, — отстранившись, украдкой показывает руки, которые трясутся. — Вон, какие страшные, стыдно доставать.

А у меня сердце сжимается в комок. Перехватываю ее сухие, мозолистые ладони и целую, целую.

— Ах, мамочка, если бы не твои руки я не выросла, не получила образование, профессию…

— Марика! — грохочет за спиной командирский бас Мансура Довлатовича. — Где Артур? Пора давать интервью!

— Сейчас позову.

Вынужденно отлучившись от мамы, прикидываю, куда Толгатов мог запропаститься. Поднимаюсь по лестнице из белого мрамора. Скорее всего, Артур завис у себя в кабинете за ноутбуком. Работа — вторая страсть Толгатова после меня.

Шагая по тихому коридору, вдруг слышу странные шорохи, доносящиеся из комнаты, где хранится бытовой инвентарь. Должно быть слуги, но я все равно решаю заглянуть.

Распахнув дверь, я вспыхиваю, кажется, от пяток до кончиков волос на голове и закрываю ее обратно. Застываю в страшном ступоре. До меня не сразу доходит смысл увиденного, я помешала…помешала Артуру и Карине изменять мне прямо на помолвке!

Когда первостепенный шок спадает, я, сомневаясь в собственном зрении, снова открываю дверь. К этому моменту Толгатов застегивает ширинку, а секретарша торопливо поправляет узкое платье на бедрах.

— Артур! — вскрикиваю я.

— Не ори, — хрипло предупреждает он.

Между тем Карина, еле скрывая ехидную улыбку, замирает возле Толгатова, на что Артур хватает ее за шею и грубовато выпихивает из комнаты. Мне остается только шагнуть в сторонку и проводить семенящую каблуками по полу девицу взглядом.

— Ты…ты! — вновь оборачиваюсь к Толгатову и не найдя слов, со всей силы обжигаю его наглое лицо пощечиной.

— Зачем ты лезешь, куда тебя не просят, Марика? — рычит он. — Твое любопытство портит наши отношения, а капризы стали раздражать.

Меня всю колотит, глаза застилает настоящая ярость.

— Капризы? То есть иметь Карину прямо во время нашего торжества для тебя норма? А сколько раз у вас было, пока я не знала? Какой же ты урод!

Замахиваюсь еще, но Толгатов перехватывает мою руку.

— Достаточно. Карина тебе и в подметки не годится. Она всего лишь резервуар для слива, потому что мне хочется гораздо чаще, чем ты позволяешь мне. А сейчас умывайся и спускайся к гостям.

Когда Артур величественно уходит, прикасаюсь к своим горячим щекам. Пальцы становятся влажными и на них видны частички туши. Я расплакалась, даже не заметив. Артур и Карина унизили меня, так что я не представляю, как изображать счастье на этом торжестве лицемерия.

Постояв одна в коридоре, я не могу найти ни малейшего аргумента, чтобы заставить себя вернуться на первый этаж.

Иду в комнату Артура, где мы с ним ночуем, когда я остаюсь в особняке. Там забираю свою сумку.

Чтобы надеть пальто, мне нужно отправиться вниз в гардеробную, а это риск повстречаться с гостями и страшнее всего с женихом. Сегодня я на такие подвиги уже не способна.

Спускаюсь к черному выходу на улицу. Осенняя ночь прохладная, но я будто горю изнутри, оттого и не чувствую промозглого ветра. Обогнув дом, быстро шагаю кпарадным воротам. Охранники, что стерегут покой великой семьи Толгатовых, меня выпускают без лишних вопросов. Здесь я всегда была в роли невесты, но никак не пленницы.

Обняв себя руками, иду по дороге, мне почему-то мерещится, что в любую минуту Артур может послать за мной погоню и насильно заставить его любить на празднике. Ускоряюсь, едва не бегу. В частной зоне, где живет Толгатов тихо, движения почти нет. Отойдя уже метров на триста, оглядываюсь, вроде пусто.

Неожиданно из-за поворота мне навстречу вылетает автомобиль так стремительно, что я теряюсь, застыв посреди дороги. Яркие фары машины слепят, в нос бьет запах горелой резины, оттого что водитель резко тормозит. Машина останавливается в нескольких сантиметрах от меня. Успеваю только схватиться за капот.

Следом раздается звук хлопнувшей двери. Щурюсь, пытаясь разглядеть человека, вышедшего из салона, но у меня не получается. Да это, впрочем, и не нужно, ведь голос, который грохочет, словно раскат грома я вряд ли когда-нибудь уже забуду…

— Так и подмывает сказать стандартную фразу: вам что, жить надоело? — ругается Орхан.

— Я слишком люблю жизнь, чтобы прощаться с ней настолько нелепо.

Он приближается ко мне, осматривает с ног до головы, убеждаясь, что я не пострадала. А у меня перед глазами все словно в тумане смутно понимаю, что происходит. Лишь когда Орхан усаживает меня в салон на переднее кресло и снова заводит мотор, морок в голове немного рассеивается.

— Куда вы меня везете? — уточняю, наблюдая через лобовое стекло автомобиля знакомый маршрут.

— На помолвку.

Внутренний протест удушающим кольцом сковывает мое горло, а в грудной клетке появляется жжение.

— А вы? — вдруг спрашиваю, чем вызываю у Орхана легкое изумление.

— Я тоже приглашен на праздник. Мансур Довлатович сочтет за честь видеть меня в своем доме.

— Нет, пожалуйста, — дотрагиваюсь до его руки. — Только не в особняк.

— У вас что-то случилось? — притормаживает он, не доезжая до ворот.

— Да, кажется, нашей свадьбы с Артуром не будет, но я не могу об этом говорить, — тянусь к дверце. — Я выйду здесь, а вы, если хотите, проезжайте во двор.

Я была готова выпрыгнуть из машины, однако Орхан не двигается с места, задумчиво прожигая взглядом ворота. После чего он включает заднюю передачу и отъезжает от особняка, развернувшись, мчит совершенно в другом направлении.

— Теперь предложение Мансура неактуально, — рассуждает он. — Та, на кого я хотел смотреть сегодня, сидит в салоне моего авто, — еле заметно улыбается, не сводя взгляд с дороги. — И по какому пути прикажешь ехать, несостоявшаяся невестка Толгатовых?

— Мне хоть куда, пожалуйста, только подальше от этого чертового дома.

Телефон в сумочке предсказуемо вибрирует. Сначала долбит Артур, потом Алка. Лишь когда на экране появляется надпись «Мама», решаюсь ответить на звонок.

— Доченька, ты где? — встревоженно спрашивает она.

— Я…эм… — от волнения закусываю большой палец на свободной руке, — со мной все хорошо мама, но в особняк я не вернусь. Ты тоже поезжай домой и не переживай за меня. Завтра все объясню.

Фоном доносятся недовольные выкрики Артура, вроде бы он понял, что мама разговаривает со мной. Толгатов перехватывает у нее трубку и что-то возмущенно рычит в динамик, но я это уже не слушаю, отключив звонок и полностью вырубив телефон.

— С такими женихами и врагов не надо? — спрашивает Орхан, когда я прячу телефон обратно в сумочку.

— Ой, и не говорите, — шепчу. Замечаю, что мы постепенно приближаемся к большому красивому мосту, соединяющему две части города. — Мы можем постоять где-нибудь здесь?

— Да без проблем, — хмыкает он и паркует машину на специальной площадке возле моста.

Покидаю авто первой и медленно шагаю к ограждению разделяющему крутой берег от реки. Смотрю, как тихая вода поблескивает в лунном свете, а там, на противоположном берегу горят огни ночного города. За спиной слышатся шаги Орхана.

— Простите, что доставила вам хлопот.

На мои плечи ложится что-то тяжелое и невероятно теплое. Слегка наклонившись, понимаю — Орхан укрыл меня своей курткой. Она оказывается очень приятной на ощупь — подкладка бархатистая, вкусно пахнет его одеколоном.

До этого момента я и помыслить не могла, что когда-нибудь согреюсь под вещью другого мужчины, кого-то, кроме Артура, буду вдыхать чужой аромат.

Когда Орхан замирает позади и обнимает со спины в попытках согреть, меня вдруг охватывает необъяснимой дрожью, но не от холода или волнения. Рядом с ним меняется химия моего тела.

— Давайте побудем возле моста, возможно, я немного успокоюсь? — предлагаю я, все еще рассматривая водную гладь.

— Как скажите, я даже не пошевельнусь.

Мне настолько хорошо и страшно, что дышу не полной грудью, а набираю воздух маленькими глотками. Кажется, в это мгновенье весь мир, будто замер вместе с нами.

Где-то вдалеке собачий лай заставляет вздрогнуть, мне даже почудилось, что это Артур натравил ищеек. Обернувшись в сторону шума, замечаю мужчину, бросающего лабрадору палку — еще одни полуночники вроде нас, должно быть, жители близстоящих домов.

Я бы тоже хотела жить у реки, а еще лучше далеко за городом подальше от суеты.

Аккуратно отстраняюсь от Орхана, снимаю с себя куртку, чтобы вернуть, но он не дает, уверенным жестом возвращая на мои плечи.

— Все хорошо? — спрашивает, вглядываясь в мое лицо как в темную воду.

— Гораздо лучше, — признаюсь. — Уже прохладно, а вы в одной рубашке. Идемте в машину, не хочу, чтобы простудились из-за меня.

— Возлюбленная самого Толгатова проявляет заботу? — широко улыбается он. На что я невольно морщусь и делаю шаг в сторону. Орхан деликатно перехватывает меня за руку, — ладно, прости, не удержался.

— Юмор у вас несмешной.

Отвожу взгляд в сторону, как вдруг Орхан дотрагивается ладонью до моего подбородка, приподнимая лицо.

— Каким цветом у тебя глаза не пойму? — и тут же осекается, смягчая тон. — Ничего что я на «ты» обращаюсь?

— Нет, — мотаю головой. — А глаза у меня васильковые. Меня еще хотели назвать Василисой, но мама, будучи скромной и ведомой женщиной поддалась на уговоры своей старшей сестры и согласилась на имя Марина. А в загсе вообще попалась сотрудница глуховатая и обозначила меня в документах как Марика. Мама спорить не стала…

Не знаю, зачем я все это ему рассказываю. О таких подробностях был не в курсе даже Артур, да и сам он мало интересовался.

— Я почти потонул в них, Марика.

Прикасаюсь кончиками пальцев поверх его руки, которой Орхан держит мое лицо, а она ледяная.

— Я же говорила, что вы замерзли!

— Странно, почему я этого не чувствую?

— Я тоже рядом с вами не ощущаю ни холода, ни ветра, но нам просто необходимо в тепло.

Взяв его под локоть, прилагаю немалые усилия, чтобы заставить мужчину пойти за мной в салон.

Потом Орхан заводит машину и решает еще прокатить меня по городу.

Время близится к утру, а у меня сердце в груди будто перестает биться и заполняется ноющей тоской, от одной только мысли, что скоро все закончится. На горизонте виднеется моя многоэтажка.

— Простите, пожалуйста, что той ночью обманула вас и не вышла, хотя обещала, — вздыхаю и виновато кошусь в сторону Орхана.

— Да я сразу понял, что ты сольешься, — улыбается он, замедляя скорость, словно ему самому жаль расставаться.

— Тогда почему же вы не уехали?

— Хотел посмотреть, в каком окне загорится свет. А после очень увлекся вашей борьбой с девушкой. Ты так рьяно отпихнула ее, чтобы закрыть шторы.

Вспыхиваю от стыда…ужасной стыдобищи.

Орхан притормаживает возле подъезда.

— Это Алка, моя подруга. Мы с ней на пару снимаем квартиру еще со времен студенчества.

— Да? — приподнимает бровь, в полкорпуса поворачиваясь ко мне. — Я думал, ты живешь с Артуром.

— Нет уж, — опускаю взгляд на свои руки. — Артур живет с родителями, а там всем заправляет Лейла. Ни один психически нормальный человек не выдержит эту женщину.

— Хм, вроде Толгатов уже вышел из того возраста, чтобы жить с мамой. Что за бред?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Смерти, наверное, их ждет, жаждет заграбастать имущество.

В следующую секунду Орхан становится слишком серьезным, восприняв близко мои слова. Не могу сдержать смех, заливаясь на весь салон.

— С шутками у меня еще хуже, чем у вас!

Орхан выдыхает, покачивая головой и поддаваясь на мою улыбку. Неожиданно он берет меня за руки и подносит к своим губам, слегка задевая их поцелуем. Мое дыхание учащается, сердце колотится на разрыв, я даже шевелиться не могу и не хочу, а лишь смотрю, как этот мужчина ласкает мои пальцы, тыльную сторону ладоней.

— Ты попросишь, чтобы я ничего не говорил Артуру?

— Я бы умоляла молчать, если почувствовала хотя бы тень разочарования в вас. Но я ни о чем не жалею, — прошептав, отстраняю от Орхана руки.

Выхожу из автомобиля и быстро шагаю в дом.

Хорошо, что Алка спит как убитая и не мешает мне спокойно переодеться и рухнуть на диван. Правда, отдохнуть, толком не получается. Через три часа раздражающей трелью звучит будильник подруги — мы встаем в одно время. Первые минуты пробуждения чувствую себя разбито, но мысли об Орхане вызывают во мне непостижимый прилив энергии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5

— Куда ты вчера исчезла? — растирая сонные глаза, спрашивает Алла. — Толгатов рвал и метал от ярости.

— В прекрасное место, где была по-настоящему счастлива, — уклончиво ответив, тут же иду в ванную.

Подруга подскакивает и бежит за мной, но я закрываю дверь прямо перед любопытным носом Алки и запираюсь на щеколду.

Подойдя к зеркалу, замечаю свои влюбленные, сияющие глаза. Боже, Усольцева, ты реально сошла с ума! Я такого раньше в жизни не чувствовала, чтобы до порхающих бабочек в животе. Мои руки приятно дрожат, на них будто до сих пор остались поцелуи Орхана. Когда я умываюсь, прищурив веки, передо мной снова появляется этот мужчина, я помню каждую черточку его лица.

Освежившись, выхожу из ванной и замечаю удивленную Алку в коридоре. Она держит большую охапку васильков.

— Для тебя, Марика, курьер привез, — сообщает подруга. — Неужели Артур решил соригинальничать? Обычно розы дарил или орхидеи. Поссорились опять, да?

«Это не Артур» — эхом отзывается мое сердце.

Выхватываю у Алки букет и, вскружившись как в танце, глубоко вдыхаю совсем легкий, сладковатый аромат с капелькой горчинки. И словно возвращаюсь в лето.

— Да что с тобой? — недоумевает подруга, следуя по пятам.

— Мне хо-ро-шо…разве не понятно?

— Я думаю, что ты сбрендила, Марика.

Когда собираюсь на работу, отрываю цветочек из букета и помещаю его в нагрудный карман пиджака. В офис мне ехать совсем не хочется, но Артур выбора не оставил.

В холле здания привычно слышу щебечущий голос Карины, секретарша здоровается, но сегодня я не обращаю на нее ни малейшего внимания, сразу шагая в кабинет, который выделил для меня Толгатов.

Остановившись возле белоснежной двери, обхватываю ладонью ручку и почти вхожу, только меня останавливают грубоватые голоса, доносящиеся изнутри. Вся обратившись в слух, замираю, узнавая тех, кто сейчас занял кабинет.

— Господин Байрамов, охранники доложили, что вчера вас видели возле ворот нашего дома, — выясняет Артур, — и кажется, вы были не один. С кем же? И почему в последний момент передумали ехать на праздник?

— Приношу искренние извинения вашей семье, Артур Мансурович, — холодно отвечает Орхан, — но у меня появились срочные дела.

Страх жаром отпечатывается на коже, в это мгновенье я будто возвращаюсь из мира грез в суровую реальность, где все находится под всевластным оком Толгатова.

— Девушка издали была похожа на Марику. Не поймите меня превратно, но у моей невесты иногда случаются нервные срывы. Она слишком эмоционально реагирует на внешние обстоятельства, цепляется к людям, порой выдумывает, то чего нет и…

— Я не намерен слушать ваш параноидный бред! — жестко осекает Орхан.

Байрамов промолчал о нашей встрече, чтобы не ставить меня в неловкое положение.

— Не заставляйте меня сожалеть, что я позволил вам занять должность рядом с Марикой.

— Вы, уважаемый, на офисных клерков своих жути нагоняйте. А я здесь занимаюсь ровно тем, чем хочу заниматься без вашего благословения.

Между мужчинами возникает затяжная пауза, которая грозит вызвать у меня инфаркт раньше срока. Не выдержав, толкаю дверь и вхожу в кабинет, делая вид, что только что появилась.

Они стояли друг напротив друга, но заметив меня синхронно оборачиваются.

— Доброе утро! — как ни в чем не бывало приветствую я, шагаю дальше и бросаю сумку на свое кресло.

Через расстегнутое пальто Орхан замечает василек и улыбается одним лишь уголком губ.

— Оу, дорогая, — сразу же оживляется Толгатов, — мне нужно с тобой поговорить.

Он напрягает челюсть и марширует, будто скала к моему столу.

— Сейчас много работы, — шепчу, только бы не оставаться с Артуром наедине.

— Личная жизнь не терпит промедлений, — лживо скалится и по-хозяйски обнимает меня, при этом сильно сжимает мою кожу на спине.

Я невольно шикаю и стискиваю зубы, чтобы Орхан не заметил насколько мне больно. Резко отстранившись от Толгатова, швыряю пальто на кресло, потом иду вместе с Артуром, а Орхан остается внутри. Толгатов немилосердно тащит меня в свой кабинет.

Там подталкивает к стене и напирает всем весом, близко склонившись, рычит прямо в губы:

— Где ты была прошлой ночью?

— Какая разница?

— Я все равно выясню.

— В кафе, — выпаливаю я.

— Да? — удивленно приподнимает бровь. — Каком именно?

— А не скажу. Запрашивай записи из всех заведений. Год вынюхивать будешь!

— Благодари бога, что мама решила недоразумение с журналистами на помолвке, соврав, что у тебя началась мигрень. Они опубликуют наши фотографии по раздельности, а совместный снимок возьмут из архива.

— А ты ждал чего-то другого? Я же сказала, что свадьбы не будет, но ты отказываешься это понимать!

В его карих глазах вспыхивает бесноватый огонь.

— Потому что люблю тебя до смерти! — орет в лицо.

Он вынимает из моего нагрудного кармашка василек, бросает на пол и топчет цветок ногой.

— Твоя любовь грязная, — шиплю я. — Ты говоришь о чувствах и при этом ласкаешь другую женщину, — бью его в грудь в надежде оттолкнуть.

— Ты ревнуешь меня к Карине, детка? Я порву с ней сейчас же.

Артур отстраняется и я, наконец, могу нормально вдохнуть. Толгатов крепко берет меня за руку и насильно вытягивает из кабинета. Ведет к холлу.

— Только и ты, Марика, должна проявить снисхождение. Ты постоянно холодная, зажатая. А я хочу близости с тобой два раза в день, три…м…постоянно. Сегодня после работы поедем ко мне. Ты докажешь, как я ошибался, когда спутался с Кариной.

Упираюсь носками туфель в пол в попытках освободиться.

— Ты мне противен!

На людях бы Артур ни за что не позволил себе такого жуткого поведения. Но в этот промежуток времени коридор пуст, каждый работник занял свое место, Толгатов прекрасно все учел и спланировал.

— Противен? — вдруг замирает он, на полпути заглядывая мне в глаза. — С каких пор мои прикосновения и слова, стали тебе мерзки? У тебя кто-то появился? — даже старается скорчить грустную физиономию.

Целый ураган чувств рвется наружу, душа кричит, что нужно признаться во всем Толгатову, но интуиция внутри нашептывает не делать этого.

— Нет.

— Вот и славно, потому что я убью любого, кто посмеет к тебе притронуться. Ты знаешь, я на это способен, — гладит меня по голове. — Тише, милая. Веди себя пристойно, как подобает будущей жене Артура Толгатова, — железно чеканит он.

Дергаюсь от него словно от пожара, но Артур вновь хватает меня.

— Ты ненормальный?!

— Со мной нужно быть послушной девочкой, тогда у нас все будет хорошо. Как раньше.

Артур снова делает шаг, утягивая за собой, только сегодня в жажде упиться своей безнаказанностью он совершенно позабыл еще об одном человеке. Из-за угла нам навстречу выходит Орхан, держа при себе черную папку с документами. Он замечает нашу склоку с Толгатовым, а вот Артур, ослепленный мнимым всесилием, видит Байрамова не сразу.

— Отпусти Марику, — голосом Орхан заставляет Артура вздрогнуть.

— Что? — от неожиданности он теряется.

Байрамов стремительно приближается и, отпихнув Толгатова, освобождает меня.

— Не распускай руки, если не хочешь, чтобы я организовал тебе встречу с архангелом Гавриилом. И сделаю я это без тени сомнения.

Артур горделиво приподнимает лицо, смотря на Орхана слишком пафосно и надменно, но руки все же за спину прячет.

— Не припомню, чтобы в твоем контракте был указан пункт о совании носа в мою личную жизнь.

— Ты причиняешь девушке боль.

— Разве? — прикинувшись, он смотрит на меня, отчего по моим рукам поползли колючие мурашки. — Где ты видишь, чтобы Марика страдала? Совершенно спокойно стоит, а разлад…он бывает у всех. Такова жизнь. И мой тебе совет, занимайся исключительно работой, если не хочешь проблем.

— Твои советы, Артур Мансурович, нужны мне как космонавту кастаньеты, — он демонстративно поднимает руку, в которой держит папку. — Работа! Я устал ждать в кабинете. Нам с Марикой нужно ехать на стройку и показать прорабу чертежи. Скоро стены у дома будут воздвигать.

Напряжение между мужчинами достигает пиковой точки, мне кажется, если сейчас кто-нибудь случайно чиркнет зажигалкой, то офис может взорваться — настолько тяжелая энергетика.

— Орхан, — осторожно подключаюсь я, — поедем на стройку. Только сумочку и пальто захвачу.

Он кивает. Быстро прохожу мимо Артура. Орхан следует за мной.

— Разумеется! — орет нам в спину Толгатов. — Интересы бизнеса всегда должны стоять на первой ступени!

Меня всю лихорадит, а перспективы на будущее повергают в ужас.

Мало того что я вынуждена работать на холдинг пока идет строительство дома, так еще Артур с каждым днем все откровеннее передо мной раскрывается. В прошлом я и подумать не могла, кем Толгатов окажется на самом деле, ведь раньше мое поведение было удобным для жениха. Мы даже не ссорились. Конечно, люди говорили об Артуре страшные вещи, но в них я верить отказывалась. Потому что он вел себя идеально, как подобает нормальному мужчине.

В автомобиле Орхана пристегиваюсь ремнем безопасности, жадно вдыхаю свежий кислород, а выдыхаю грязь, которой нахваталась в офисе.

— Что у вас вообще творится? — недоумевает Байрамов, выруливая с парковки. — Замуж ты за Толгатова не хочешь. Хм…он с этим не согласен? Он тебя бьет?

— Нет, — мотаю головой. — Это было дебютное выступление от Артура.

Признавшись, в ту же секунду жалею, едва посмотрев на Орхана.

Мое сердце замирает всякий раз, когда наши взгляды встречаются. Сейчас по пути на стройку я ценю каждый вдох, проведенный рядом и если Толгатов ради мести, что-нибудь сделает с Орханом, мне будет трудно жить. Я влюбилась, но умом понимаю — это запретные чувства.

— Так отшей его жестко, — хмурится он, крепче сжимая руль. — Или боишься?

— Если бы это было так просто, — горько вздыхаю. — Толгатов как сорняк разросся корнями во все сферы моей жизни. Он подчинил себе работу, моих родных, друзей. Знала бы я раньше, что так будет.

Орхан задумчиво бросает взгляд в боковое зеркало.

— Серая машина…она движется за нами от самого офиса.

Вздрогнув, оборачиваюсь назад.

— Артур отправил за нами слежку. Очень на него похоже.

Орхан мрачнеет, прибавляя скорость.

— Марика, как насчет обменяться номерами телефонов? Звони мне в любое время, мало ли…

Я и мечтать не могла о его цифрах. Наверное, выходка Артура подвигла Орхана на такое действие. Неужели Байрамову не все равно? Теряюсь, не сразу нахожусь с ответом.

— Так что? — повторяет Орхан.

— Да, хорошо, — расстегиваю сумочку. — Обещаю не беспокоить вас по пустякам.

— Иногда можно без повода. И, пожалуйста, обойдемся без формальностей, пока мы вдвоем обращайся на «ты».

Он диктует номер. Дрожащим пальцем набираю его и делаю дозвон.

В эти минуты я даже забываю слежке, о Толгатове, да и вообще обо всем на свете, размышляю только, как бы записать Орхана в телефонной книжке. Мистер сногсшибательный взгляд? Обладатель стальных бицепсов, которые так и хочется потрогать? Мужчина-пушка?

— Приехали, — сообщает Орхан.

Незаметно закусив нижнюю губу, прячу телефон обратно в сумку.

На стройке встречаемся с прорабом, обговаривая дальнейший план работы.

Для облицовки будущего дома я выбрала керамогранит в нескольких оттенках зеленого. Балконы повелела сделать панорамными, так в квартирах будет много света.

Прораб протягивает мне акт для подписи.

Собираюсь заверить бумагу, как вдруг замечаю за спиной начальника стройки щупленького мужчину низкого роста, одетого в грязноватую робу. Он скромно переминается с ноги на ногу и смотрит неотрывно на нас с Орханом, но заговорить не решается.

— Что у вас? — конечно, обращаю внимание.

Тот, дернувшись, пружинистой походкой направляется к нам.

— Марика, здравствуйте, я хотел сказать…

Прораб, побагровев, злобно оборачивается на строителя.

— Миськов, скройся отсюда и не встревай! — запыхтев, недовольно басит.

Я уверенно шагаю ближе к мужчине и останавливаюсь между ним и прорабом.

— Ну, уж нет Миськов. Говорите, что случилось и не бойтесь.

— Спасибо, Марика, за визит. Не каждый день к нам приезжает начальство из головного офиса, — от волнения потирает ладони друг об друга, — мы тоже, простые работяги, не напрашиваемся на встречу, но и молчать больше нет сил. Мы работаем в две смены — день и ночь, чтобы успеть завершить строительство к сроку. А зарплату нам несколько месяцев задерживают, еще за прошлый объект не рассчитались, а уже перевели на новый. — Снимает с лысоватой головы оранжевую каску и стучит по ней костяшками пальцев. — Тонкий пластик. На такую защиту не то, что кирпич упадет, камешек и то пробьет. Простите, но Артур Мансурович на всем экономит, а мы уже не можем это терпеть. Мы будем устраивать забастовку!

Обомлев, ловлю себя на грызущем чувстве стыда за махинации Толгатова с людьми.

— Благодарю за честность, Миськов, — собравшись с духом, киваю, — обещаю все исправить в ближайшие дни. Помимо того, строительство дома теперь полностью контролирует господин Байрамов, а значит, ситуация изменится.

— Хорошо Марика, — он слегка склоняет неприкрытую голову, а руку кладет себе на грудь. — Я вам верю, поэтому попрошу коллег еще подождать.

Со стройки иду к машине в грозовом настроении. Вот бы запустить молнию прямо в сердце непорядочному Артуру.

— Сильно расстроилась? — спрашивает Орхан, открывая для меня дверцу машины.

— Чем ближе узнаю Толгатова, тем больше я люблю собак! — ворчу, занимая переднее сиденье.

— Успокойся, мы во всем обязательно разберемся, — заводит мотор и смотрит на горящую панель в салоне, на которой обозначено время. — У нас законный обедненный час. Как насчет где-нибудь перекусить?

Схватившись за подголовник опять оборачиваюсь.

— Я бы с радостью, но это невозможно. Люди Артура все еще едут за нами. Толгатов с ума сойдет, если узнает. Сразу же прилетит в кафе и все испортит.

— Пусть для начала найдет нас, — усмехнувшись, Орхан топит педаль газа в пол.

Ловко маневрирует в потоке машин, резко въезжает в какой-то двор и отрывается от погони. Орхан действует интуитивно, так как еще недостаточно свободно ориентируется в городе. Я помогаю ему добраться до небольшого уютного кафе, славящегося всегда свежей и воздушной выпечкой.

Оставив в дураках ищеек Толгатова, чувствую заряд позитива, невольно улыбаюсь, когда Орхан подает мне руку на выходе из автомобиля. Занимаем тихое местечко подальше от окна. Листаю меню. Обычно я ем немного, но сейчас находясь рядом с Орханом, хочется попробовать все.

— Дай угадаю, — он облокачивается на стол и неотрывно смотрит, будто пытается прочитать меня как открытую книгу. — Кофе с двойной порцией сливок, салат с тунцом и овощами и…обязательный десерт. Хороший кусок вишневого пирога, чтобы вознаградить себя за белок и клетчатку из невкусного, но правильного салата.

Удивившись, не могу сдержать смешок.

— Откуда ты это знаешь? Ты точно недавно прилетел в наш город или много лет здесь живешь и следишь за мной? Или ты экстрасенс?

— Сам поражаюсь. Мне иногда кажется, что мы знакомы не один год.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6

Неделю спустя.

— Посмотри, как вы хорошо получились, просто улет! — подсовывает глянцевый журнал Алка, где на обложке напечатан коллаж из наших с Толгатовым фото. — Счастливый наследник строительной империи и его избранница Марика Усольцева, — цитирует заголовок.

У меня внутри появляется неприятный осадок.

— Убери, — сидя за столом в кухне, отмахиваюсь.

— Почему? — корчит удивленную гримасу. — Артур на снимках выглядит как искушающий дьявол! — заметив мое помрачневшее лицо, справедливости ради добавляет, — ты тоже вышла симпатично.

— Я слышать ничего не хочу о Толгатове не то, что смотреть на его напыщенный лик!

Алка, вздохнув, падает на стул возле стола.

— Зря ты так, Артур ведь на работу тебя устроил с официальным контрактом. Ты стала получать приличные деньги, чтобы обеспечивать себя и маму. Толгатов любит тебя, замуж позвал, а ты принимаешь цветы от другого мужчины, переписываешься с кем-то по ночам, телефон прячешь.

— Любит? — ударяю кулаком по столу и резко встаю. — Да в гробу я видела такую любовь! Если тебе настолько жаль Толгатова, забирай его себе.

Алла сразу же затихает, потупив глаза в пол. Все настроение с утра испортила глупышка. Но мысли о холдинге и о том, что я снова встречусь с Орханом, бодрят гораздо сильнее, чем недопитый кофе.

Всю неделю мы занимались проблемами на стройке, мотались из офиса до площадки. Байрамов топил за справедливость и комфортные условия для работы людей, а я ждала каждого его слова. Порой, не понимая смысла, таяла от его волевого, четкого голоса.

Орхан не позволяет себе лишнего, кроме вежливого флирта или заботы, а мне бы прижаться к нему крепко-крепко и никогда больше не отпускать. Жаль, что по-настоящему я себе этого позволить не могу.

Сегодня я дольше обычного укладывала волосы плойкой и немного задержалась с утра, так что в офис влетаю бешено, минута в минуту успеваю провести карточкой по специальному сканеру, который фиксирует прибытие сотрудников. Толгатов ведь отследить может и из вредности оштрафовать. У него вообще дней пять уже не все в порядке с настроением, наверное, потому что моя позиция, насчет свадьбы остается прежней.

Возле лифтов случайно встречаюсь с Мансуром Довлатовичем.

— Марика, — возмущенно окрикивает, — почему не приехала вчера на ужин? Артур сказал, что у тебя дела. Какие могут быть дела, если мы позвали?

Не признался все-таки Артур. Вот настырный.

Вероятно, сама судьба подталкивает меня на то, чтобы, наконец, раскрыть глаза Толгатову-старшему на его драгоценного сыночка.

— А не будет больше никаких обедов и ужинов, Мансур Довлатович, — сохраняя спокойствие, отвечаю. — Ничего не будет, потому что мы с Артуром расстались.

Вот бы и свекру хоть капельку моего терпения. Мансур дергает густыми бровями и таращит черные глаза.

— Что за дурость?

— Нет, объективность, — крепче сжимаю сумку на плече, выдерживая тяжелый взгляд отца. — Артур изменяет мне с Кариной, давит морально, физически и запугивает. Он шантажирует меня работой в холдинге, лишь бы я оставалась рядом с ним. Это та правда, о которой я не могу молчать!

Его глаза наливаются кровью, а лицо перенимает цвет галстука — алый. На лбу выступаю капельки пота.

— Заткнись, заткнись, Марика! Неблагодарная нищенка, ничего не ценишь, что дала наша семья. Сын изменяет? Да кто ты такая, чтобы судить? Ты своими глазами видела измену?

— Видела, — говорю ему прямо в лицо.

Тот отворачивается, чертыхается, смахивает широкой ладонью со лба пот и опять возвращает гневный взгляд на меня.

— В изменах всегда виновата женщина, заруби себе на носу, — сжимает кулак. — Значит, ты все делаешь не так. А должность в моем холдинге? Каторга для тебя или я ослышался?

— Что ни на есть, — скрещиваю руки на груди.

Отец, задышав, словно разъяренный бык от одной только мысли, что его успешный бизнес может кого-то не устраивать, впадает в ярость, а у меня вопреки ссоре на лице непроизвольно ползет улыбка. Разве может быть мое положение хуже, чем сейчас?

— Пошла отсюда вон! И не появляйся больше.

— Значит, вы разрываете контракт? — не верю своим ушам.

— Я его сожгу и брошу в бокал с виски, стерва, — хрипит Мансур. — Работать она здесь не хочет!

Торопливо разворачиваюсь и быстро шагаю из офиса.

Боже… у меня сейчас за спиной будто вырастают крылья, вот-вот взлечу. Просто нега какая-то! Меня даже не задевает, что Мансур Довлатович при всех словестно облил помоями с ног до головы.

Сажусь в такси и еду на точку, где разливают кофе навынос, там работает Алка. Мне необходимо отметить этот восхитительный день. Я рада настолько, что запомню эту дату, и буду маркером подчеркивать ее в календаре!

Единственное, что по пути к подруге заставляет меня пожалеть — сообщение от Орхана.

«Где ты, девочка с васильковыми глазами?»

Я сразу вспоминаю его лицо, образ. Наше общее дело по строительству жилья. Только по Орхану я буду искреннее скучать. Но, с другой стороны, мы знаем номера друг друга и можем иногда встречаться.

«А меня уволили. Так что теперь за все отдуваешься сам»

Он отвечает быстро, будто держал телефон в руке.

«Почему уволили?»

«Семейная грязь…я бы не хотела тебя во все это впутывать»

«Марика, что ты со мной делаешь? Я только ради тебя вставал на полчаса раньше, чтобы идеально отгладить рубашку.»

Завтра поедешь в мятой.

Улыбнувшись, отправляю телефон в сумку. Байрамову некому погладить одежду? Прекрасная новость.

— Я дам тебе желтый флажок и отправлю возглавлять шествие дураков! — ворчит Алка, наливая мне порцию латте. — Это ж надо родство с таким семейством упустить! Артур на тебя как манная небесная свалился, Мансур должность подарил, а ты от всего отказалась.

— А ты бы стала терпеть недостойное отношение ради денег? — наваливаюсь на стойку, отпиваю из картонного стаканчика.

— Чтобы никогда не торчать здесь, — жестом обводит крохотный павильончик, — и черную икру на нос мазать? Пф-ф! Да!

— Наивная ты, Ал…

Вечером с подругой остаемся дома и смотрим сериал.

Попутно переписываюсь с Орханом и рассматриваю фото, которые он прислал мне со стройки. Ночью я засыпаю с легкой грустинкой, оттого что мне мало одних только сообщений от Байрамова, но и навязываться первой я не могу.

Зато все искупает сон, приятный мираж, где Орхан стоит рядом и нежно гладит меня по щеке. Сон настолько реалистичный, что я телом чувствую это, теряя границы между сном и явью шепчу:

— Орхан…

— Нет, милая не надейся, — ответ голосом Толгатова слышится так четко и взаправду, что я дергаюсь. — Какие на тебе красивые белые трусики и полупрозрачный топ.

Резко открываю глаза. В темной комнате под лунным светом вижу очертание черной фигуры, сидящей на краю дивана. Вскрикнув от этого кошмара, замахиваюсь в попытках развеять страшный мираж, однако моя рука впечатывается в твердое плечо.

От визга подскакивает Алка на диване, что стоит у противоположной стены, и включает бра.

Сильно задрожав, вижу реального Артура, ухмыляющегося мне и Алле.

— Перестаньте трястись как мыши, глядя на кота, — невозмутимо говорит он.

— Как ты сюда вошел? — присаживаюсь, отползая подальше от Толгатова.

— Открыл дверь своими ключами. Забыла, что они у меня есть? — тянет руку, но я, схватив подушку, отгораживаюсь от него.

— Зачем приехал?

— Не спалось, все волновался, как там моя любимая поживает после увольнения, — издевается он. — А ты, оказывается, спишь преспокойно, о другом грезишь. Я же чувствую себя разбито и хочу только две вещи — нормального кофе и твоей ласки. А поскольку лаской ты меня не осчастливишь… — Оборачивается к застывшей Алле, — эй, провинциалка, организуй мне кофе!

Она, безропотно кивнув, встает с дивана и бежит на кухню.

Я же испытываю злость такой силы, что все сейчас воспринимаю, словно через красную призму.

— Убирайся! — запускаю в него подушку.

Толгатов театрально смеется и отшвыривает ее на пол.

— Совсем неуважительно встречаешь своего любимого, Марика. Кстати, я поговорил с отцом и тебя вернули на должность. Об увольнении можешь не мечтать.

— Ненавижу тебя, — прошипев, подскакиваю с дивана, только бы не сидеть рядом с этим человеком.

Он тоже поднимается и держится горделиво словно король.

В этот момент возвращается Алка, и слегка склонив голову перед Толгатовым, отдает ему кружку.

— Пожалуйста, Артур Мансурович.

Тот величественно подносит напиток к губам и вдруг морщится.

— Растворимая дрянь еще и холодная, — демонстративно струйкой выливает кофе на ковер. — Переделывай.

Я просто взрываюсь от этого хамства.

— Что ты себе позволяешь?

— Жалко труды подружки стало? Можно с легкостью отгородить Аллу от моего присутствия, если ты согласишься переехать ко мне жить. Но ты не хочешь, специально мучая девицу. Так что, провинциалка, иди опять на кухню!

Алка быстро закивав, семенит из комнаты.

— Я вызову полицию Толгатов, — предупреждаю, взяв телефон.

— Думаешь, напугала? Ни один полицейский не заставит меня отказаться от любви к тебе. — Вдохнув поглубже, орет, — я дурею без тебя Марика!

У меня задвоилось в глазах.

— Маньяк! — выкрикиваю ему ответно.

Кидаюсь от Артура в прихожую, спешно надеваю пальто, запрыгиваю в Алкины кроссовки и выбегаю в подъезд. Потом вылетаю на улицу. Заплакав, от щемящей душу безысходности, плетусь в соседний двор. Приземляюсь в беседку, пытаясь успокоиться.

Когда жар и стресс немного отпускают, я начинаю ощущать холод осени. На мне нет шапки, шарфа, а ноги вообще голые.

Пишу сообщение Алле.

«Толгатов ушел?»

Она отвечает через несколько минут.

«Здесь. Сказал, не двинется с места и будет ждать тебя.»

«Сможешь вынести мне банковскую карту или наличку?»

«Вряд ли Артур меня выпустит»

Взвыв, кусаю нижнюю губу. Я не взяла с собой даже денег, чтобы переночевать в отеле. К маме поехать тоже не получится, у нее в последние годы ослабло здоровье. Любое волнение может оказаться фатальным.

Досидев до момента, когда начали стучать зубы, решаюсь набрать Орхану. Господи, до чего я докатилась? Звоню мужчине во втором часу ночи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7

— Марика? — его голос кажется хрипловатым и слегка удивленным.

— П-привет, — шепчу, еле справляясь с дрожью. — Прости, я обещала не тревожить, но у меня возникла проблема и я не знаю к кому еще обратиться за помощью. Сможешь меня забрать?

— Вообще, да. А ты где?

— Вышлю сейчас геолокацию.

Встаю с лавки и, пританцовывая в попытках согреть себя, отправляю Орхану данные.

После мне несколько раз звонит Артур, но я сбрасываю его требования.

Байрамов подъезжает спустя минут тридцать, еще издали по фарам узнаю его машину и иду навстречу.

Затормозив на дороге, он выходит из авто.

— Ты бродишь ночью по улице одна? Быстро в салон.

Сажусь на переднее кресло. Орхан включает подогрев на полную мощность и корпусом поворачивается ко мне с явным желанием услышать объяснения.

— Лучше не спрашивай, Орхан, — мотаю головой. — Мне так стыдно словами не описать, — прикрываю ладонями лицо.

— Понял, в душу не полезу, — серьезно говорит, выруливая со двора на улицу. — Куда тебя нужно отвезти?

— Подальше отсюда, пожалуйста, — опустив руки, озираюсь по сторонам. — Только ехать мне не к кому.

— Хм… я бы с удовольствием катал тебя по городу всю ночь Марика, но меня пока что никто не увольнял. Утром нужно в офис. Давай переночуешь у меня?

От его слов сердце в груди забилось чаще.

— А я тебя не стесню?

— Нет.

Сейчас я и впрямь не знаю спокойнее места, чем рядом с Орханом. Мне кажется, в любом другом доме Толгатов может меня достать.

— Хорошо, поехали к тебе, — кивнув, не моргая, смотрю в лобовое стекло. — А ты живешь в отеле?

— Нет, выкупил особняк старшего брата, правда, там еще ремонт. Надеюсь, тебя не смутит бетонная крошка и легкая разруха?

— Нисколечко. Спасибо, что приехал за мной в неудобный час.

Орхан берет меня за руку, согревая ее в теплой мягкой ладони. Я забываю как дышать, когда он едва уловимо поглаживает тыльную сторону руки большим пальцем.

По пустой дороге мы мчимся на край города. Во мне вспыхивает здоровый интерес посмотреть, как же устроился Байрамов. Мне хочется узнать о нем все.

Орхан притормаживает возле каменного забора, настолько высокого, что снаружи невозможно подглядеть за двором.

— Подожди, Марика.

Затем он выходит из авто и, остановившись возле ворот, взмахивает рукой, после чего стальные створки плавно ползут в стороны.

— У тебя там постовой? — удивляюсь я, когда Орхан возвращается за руль и медленно въезжает внутрь.

— Автоматика, — ухмыляется.

Во дворе Орхан паркуется на бетонной площадке. Я во все глаза гляжу, но не замечаю ничего кроме густо насаженных елей и дорожки, что коричневой лентой вьется вглубь между деревьев.

— Это что за хвойный лес, Орхан? Я таких дворов в жизни не видела.

— Место на самом деле красивое, только рассматривать его нужно днем. Идти до дома нам придется прилично.

Самостоятельно открываю дверцу машины и покидаю салон.

Байрамов на правах хозяина первым шагает, весьма быстро, а я, кутаясь в пальто, чуть ли не трусцой следую за Орханом. Одета я конечно не для экскурсий, тем более мы все идем и идем, а двор никак не заканчивается.

Я уже волнуюсь, будет ли здесь дом и куда вообще Байрамов меня привез. Дальше на нашем пути встречаются резные скамейки, внушительные фонтаны в форме различных хищных животных, наверное, при солнечном свете территория не будет выглядеть столь устрашающей, потому что сейчас здесь много тени, а моя разбушевавшаяся фантазия рисует в каждом темном участке по монстру.

Мы идем уже минут десять, масштабы владений впечатляют. Приведи сюда семейку Толгатовых они бы, скорее всего, сгорели в угли от черной зависти.

Когда ели, немного редеют и сменяются голыми лиственными деревьями, вдалеке я замечаю большой трехэтажный дом со светло-лимонными фасадами, колоннами по периметру, витражными окнами. Особняк подсвечен фонарями, тут легко можно ориентироваться.

— Ого, — вылетает у меня. — Прямо дворец.

Если сейчас представить рядом коттедж Артура, он по сравнению с этим строением выглядел бы как будкадля Тузика. Я даже не представляла, что в нашем городе могут быть такие дома, как у Орхана.

— Нравится? — оглядывается Байрамов и, развернувшись, уверенно идет задом наперед, не сводя с меня глаз.

— Я немного в шоке…

В чужой карман никогда не было привычки лезть, но мне и подумать страшно, сколько денег заплатил Орхан за все это великолепие. Меня начинают терзать сомнения, а такой ли добродушный Байрамов и легкий на подъем, каким казался все это время? Может быть, у меня искаженное восприятие мира, но я не знаю ни одного милого рубахи-парня, который позволил бы себе жить в таком месте.

— Добро пожаловать, госпожа Усольцева, — взмыв по мраморному крыльцу толкает дверь, пропуская меня.

Попадаю внутрь пустынного помещения. Тут не горят лампы, но из-за больших окон можно осмотреться. Под ногами хрустит строительная крошка, кое-где разломаны стены, лежат груды кирпичей.

— Мой брат, — поясняет Орхан, — убивается по всему винтажному. Мне иногда кажется, что он занимается не антиквариатом, а грабит старух. В общем, дом был похож на дачу зажиточной пенсионерки, а я сторонник современного искусства.

Хихикнув, следую за Байрамовым наверх. Здесь уже теплее и гораздо чище. Второй этаж жилой. Стиль очень напоминает барокко.

— У-у-у какие золотистые вензеля на стенах, — не сдерживаюсь.

— Я же говорю, — хмыкает Орхан. — А тут временная кухня. Хочешь чего-нибудь выпить?

— Чай, если можно, — киваю.

Похоже, сон у Байрамова, как и у меня окончательно развеялся.

На фоне настенных обоев ретро и лепнины экстрамодный матовый гарнитур цвета графит выглядит весьма дерзко.

Конечно, вскоре общая атмосфера в особняке изменится, чему я несказанно рада, ведь судя по ремонтным работам, Байрамов основательно решил остановиться в нашем городе. А я так боялась, что Орхан может вернуться за границу, и больше я его никогда не увижу.

— Ты живешь один? — осторожно приземляюсь на мягкий кожаный стул.

— Пока да, — не оборачиваясь, отвечает, хозяйничая возле тумб, щелкает кнопкой чайника. — Марика, ты можешь снять пальто. В доме тепло.

Беззвучно ахнув, поджимаю ноги. Пальто у меня длинное, ниже колен, но я не уверена будет ли уместным мой образ без него.

— Не могу.

— Боишься, что замарается? — оглядывается он, поднося вскипевший чайник к бокалу. — Здесь нет пыли, с утра вызывал клининг.

— Не в этом дело, у тебя чудесный дом! — спешу оправдаться. — Это я под пальто немножечко голая.

— Голая? — застывает Орхан, округлив глаза. — Ты поехала со мной голая?

— Не совсем, а немного, — вспыхиваю и подскакиваю со стула. — Ах, Орхан, у тебя кипяток через край кружки полился!

— Черт, — прошипев, Байрамов убирает чайник.

Горячая лужа растекается по столешнице и струйкой бежит на пол.

Подхожу к тумбам, замечаю рулон бумажных полотенец, отмотав, стираю потоп.

— Я была вынуждена сбежать в таком виде из квартиры, потому что Толгатов приперся к нам посреди ночи. Ничего серьезного, но меня воротит от Артура.

Присев на корточки, промачиваю салфетками паркет.

— А я уже начал поддаваться фантазиям.

— Каким? — смотрю на него снизу вверх.

Байрамов мечтательно прикрывает глаза, а потом снова въедается в меня взглядом.

— Сказал бы, но твоя тонкая душевная организация не выдержит. Я помню нашу первую встречу, и как ты тряслась у меня в машине, пока думала, что я все-таки увезу тебя в отель.

— В смысле?

Он прерывает зрительный контакт первым.

— Ладно, не суть.

За столом отпаиваюсь чаем. Орхан сидит напротив, не притронувшись к своей чашке.

— Раз уж ты здесь, Марика, давай начистоту. Что такого ужасного делает Толгатов, раз ты сбежала, в чем есть на улицу?

Вздрогнув, опускаю взгляд на кружку, от волнения постукивая по ней пальцем. Орхан добивается от меня искренности, но я не уверена, стоит ли его во все посвящать. Однако отшутиться у меня не получится, ведь я выдернула Байрамова посреди ночи.

— Артур хочет, чтобы я с ним жила, — выпаливаю, — а я нет. Из-за этого он плохо обращается с моей подругой, рассчитывая, что мне станет жалко Аллу и я сдамся.

— Вот же уродец…

Поникнув, осторожно добавляю:

— Я утром уеду, чтобы не напрягать тебя.

Орхан же будто загорается азартом.

— Нет, оставайся. Ты будешь жить со мной, сколько потребуется. За стенами моего дома Толгатов тебя не достанет.

— Я не хочу проблем, тем более ты не похож за заступника всех угнетенных женщин.

— Я вообще не заступник, Марика, но ради тебя сделаю исключение. Или ты дальше будешь терпеть Артура?

Уверенно мотнув головой, слегка отодвигаю кружку, закончив с чаем.

— Ни за что. Пусть и на работе Артур меня завтра не ждет.

Позже Орхан показывает мне комнату, где я могу поспать, а сам удаляется.

Рухнув на постель, включаю телефон и звоню Алке.

— Толгатов ушел?

— Минут пятнадцать назад уехал.

— Все нормально?

— Да, а ты где?

— Неважно, главное ты в порядке.

Отключившись, кладу телефон на прикроватную тумбу. Около часа ворочаюсь все в доме ново для меня. Постель слишком мягкая и большая. Комната слишком просторная, а потолок высокий. Здесь все слишком.

Такими темпами мне не уснуть до самого утра, нужно успокоиться, умыться горячей водой и найти уже свою точку сборки.

Встаю и на цыпочках крадусь из комнаты.

Особняк настолько тих, что слышно отдаленное завывание ветра за окном. Свет почти погашен, но кое-где горят бра, разбавляя тьму.

В поисках ванной иду по коридору, приоткрывая двери, встречающиеся на пути. Они все одинаковые без каких-либо обозначений. Я нахожу библиотеку и комнату отдыха. Придерживая ручку, чтобы избежать щелчка, открываю третью дверь и попадаю в спальню Байрамова.

Здесь полностью темно, задернуты шторы, лишь желтая полоска света, упавшая из коридора, дает возможность увидеть Орхана. Он лежит на животе, подмяв подушку. Черное шелковое одеяло прикрывает его тело ниже пояса, верх полностью обнажен, и я могу видеть налитые каменные мышцы, идеальную широкую спину с красочной татуировкой оскалившегося тигра на лопатке. Теплый загар на коже.

И я смотрю не в силах моргнуть и пошевелиться, кажется, что в этот момент даже сердце перестает биться. Мне нравится видеть Орхана таким, погружаться с ним в это состояние размеренности, мечтать, что когда-нибудь он обнимет меня своей сильной рукой и согреет…

— Дверью ошиблась Марика? — он неожиданно открывает глаза, тяжело выдохнув, отталкивается от постели присаживаясь.

Меня вмиг словно сам боженька обдает кипятком, вылив горячую воду сверху. Жар охватывает все тело.

— Я…я…нет, — задохнувшись, бормочу, а потом на рефлексах откидываюсь назад, попятившись от двери.

Уу-ф, уу-ф Марика, что же ты творишь? Неужели так сложно, просто держать себя в руках и вести себя прилично?

Когда заспанный Орхан появляется в дверном проеме, щурясь от света и замечая мой облик без пальто, я вообще готова провалиться сквозь землю.

— Что случилось? — спрашивает Байрамов, проводя ладонью по своему лицу.

Прислонившись к противоположной стене, растерянно моргаю, глядя на Орхана. Он спит в удобных пижамных штанах темно-синего цвета, ах, зачем я пялюсь на его штаны, если нужно смотреть в глаза!

— Прости, я искала ванную.

— Хм, вот же она, — взмахнув рукой, указывает на дверь, которая располагается почти напротив его спальни.

— Спасибо, — напряженно киваю, — и сладких снов!

— Разве уснешь теперь?

Вопрос оставляю без ответа, юркнув за дверь. Подбегаю к белоснежной раковине, придерживаюсь за нее.

Сладких снов! Зашибись просто, ничего лучше придумать не могла? Этот мужчина не похож на того, кому нужно желать сладких снов, было бы лучше сказать, доброй ночи или попросить прощение за беспокойство.

А вдруг Орхан теперь подумает, что я с приветом, раз подглядываю за ним спящим? Еще эти сладкие сны… Ух, Марика!

Загребаю ладонями теплую воду, умываю лицо.

Вот надо же было открыть именно дверь Орхана? Мне так неловко, хотела успокоиться, а теперь вообще спать не буду.

Выйдя из ванной, шагаю обратно в свою комнату, но мои ноги опять, будто сами собой останавливаются напротив спальни Байрамова. Подкравшись и осторожно прильнув к двери, прислушиваюсь.

— Я тоже не сплю, Марика! — звучит его голос.

И в это мгновение мне кажется, что дверь находится под напряжением и бьет меня зарядом тока. Как Байрамов понял, что я вернулась? Да какая разница! Это мне пора заканчивать с выкрутасами, я же не пчела, а в спальне нет чудесного нектара.

Суетливо бегу в свою комнату, будто за мной маньяк гонится. Громко хлопнув дверью, запрыгиваю на кровать и с головой прячусь под воздушное одеяло, оставив только небольшой зазор для дыхания.

Я пробуждаюсь от странного чувства, будто кто-то наблюдает за мной со стороны. Тихонько простонав, открываю глаза и замечаю Орхана. Он стоит перед моей кроватью. Сначала дезориентируюсь, моргаю, пытаясь смахнуть остатки сна.

— Орхан, который час?

— Страшно поздно, уже семь утра, — бодро говорит и бренчит связкой ключей. — Дополнительный комплект занес и наличку. Постараюсь вернуться пораньше, не скучай.

— М…ага, — киваю, все еще не придя в себя.

Орхан кладет предметы мне на тумбочку, сказав, что отправляется в офис, выходит из комнаты.

Пару минут я лежу, смотря в потолок, но после меня осеняет. Я ведь не сказала спасибо Орхану! Мужчина оставил ключи от своего дома, это какой уровень доверия нужно иметь, а я только поворчала на него как старая супруга.

Соскакиваю с кровати, но у порога задерживаюсь, вспомнив о внешнем виде. Взяв одеяло, накидываю его на плечи и бегу из комнаты.

— Орхан!

Оказавшись возле лестницы, вижу, как захлопывается дверь. Не успела, вот же. Ладно, я обязательно исправлюсь вечером.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8

Придя обратно, окидываю взглядом комнату уже под утренним светом.

Нужно бы умыться и поискать кофе, только мне будет некомфортно бродить по дому в топе и трусах даже в отсутствие хозяина, а в пальто жарко. Подумав над проблемой, решительно сдергиваю простынь, она легкая и вполне сгодится, чтобы намотать ее тело.

Позаимствовав у Орхана мятную пасту, пальцем чищу зубы.

Мне срочно нужно заехать в квартиру к Алке и забрать необходимые вещи.

Телефон вибрирует, на экране высвечивается незнакомый номер, решаю ответить, однако с первой же секунды разговора у меня резко портится настроение.

— Ты где мой ангел? Опаздываешь.

— Не называй меня так, Артур.

— Да, вернее будет сказать бунтарка, — вальяжным тоном общается. — Еще десять минут и я, как твой босс, буду вынужден тебя оштрафовать, чтобы другие не подумали, что сам Артур Мансурович дает тебе привилегии только за то, что любит.

— Делай что хочешь, но сегодня я не приеду, просто не смогу видеть твое лицо.

Он хохочет.

— С глазками проблема или приболела?

— На тебя аллергия. Знаешь, сердце корками покрывается от одного твоего голоса, Толгатов!

— Злишься? Хорошо, злость пробуждает больше страсти, главное, что тебе не все равно.

— Иди к черту.

Сбрасываю звонок и сразу же блокирую номер. Мне начинает казаться, что даже если я умру, Толгатов и на том свете достанет.

Крепко сжимаю телефон, стоя посреди коридора. Внезапно слышу непонятный шум, доносящийся с первого этажа. Орхан вернулся? Должно быть что-то забыл.

Уверенно иду к лестнице, но в последний момент притормаживаю, заметив промелькнувшую белую макушку. Прячусь за угол.

Это не Байрамов, а чужак. Он расхаживает по комнате, распинывая мелкий строительный мусор, озирается по сторонам. Ищет что-то или кого?..

Вздрогнув от прожегшего насквозь ужаса, звоню Орхану.

— Говори быстрее, Марика, я на совещании, — вполголоса отвечает он.

— В дом вломился какой-то мужчина, — шепчу.

— Хм…кто? Опиши его, очень на меня похож? Я знаю только одного человека, кто посмеет это сделать.

— Да черта с два, — шиплю. — Он альбинос, точнее, не альбинос, а…эй, алло?

Из динамика раздаются прерывистые гудки, оборвалась связь. Набираю повторно, но абонент недоступен.

Тем временем мужчина, будто что-то почувствовав, поднимает лицо, на что я опять скрываюсь за углом, перестав смотреть.

— Я не альбинос! — чужак громко произносит, его холодный голос подхватывает эхо.

Он все-таки увидел…

Оттолкнувшись от стены, бегу прочь.

Неужели Артур добрался даже в неприступную крепость Байрамова? Хотя пришлый человек совсем не похож на упыря, а других в услужении Толгатова не водится.

Нужно спрятаться, благо комнат много, мужчина будет искать меня целую вечность. Но, с другой стороны, так я не смогу контролировать обстановку.

Бегу в кухню, однако по пути мне попадется на глаза открытая дверь в комнату отдыха. Там черный кожаный диван и камин у стены. Чудесный камин из серого камня. Рядом с ним аккуратной стопочкой сложены березовые поленья. На кованой подставке висит совок, щетка и острая железная кочерга!

Заскочив в комнату, хватаю эту подругу. Крепко сжимаю рукоять, пытаясь унять дрожь. Крадущимися шагами направлюсь обратно.

Незнакомец продолжает быть на первом этаже.

— Уничтожил, — бубнит он. — И арку разбомбил. — Стоя ко мне спиной, он вдруг замирает, а потом четко говорит, — выходи уже, я давно тебя заметил!

Дернувшись только от его голоса, все-таки показываюсь из-за угла, стараясь, не дать незнакомцу понять, что я испугалась. Я нахожусь наверху лестницы, а вот мужчина внизу.

— Кто вы? — спрашиваю, держа наготове кочергу.

Он медленно оборачивается, оглядев меня, хмурится.

— Я брат Орхана и бывший владелец дома, а ты кто?

Во мне откуда-то появляется ироничный смешок, наверное, от нервов. Какой он родственник? Я же не слепая.

— Если вы брат, то я Медуза-Горгона!

Он разворачивается лицом ко мне.

— В камень взглядом ты еще не научилась превращать, но судя по твоей прическе, купиться на Горгону можно.

Невольно встряхнув головой и вспомнив, что не успела расчесаться, а вчерашние залакированные локоны устроили бунт, все равно горделиво приподнимаю подбородок.

— Не пытайтесь меня запутать. Я спрашиваю, кто вы и зачем здесь ходите без разрешения. — Покашляв, добавляю, — разрешения Орхана, разумеется.

Мужчина делает шаг, на что я тут же приподнимаю кочергу и кричу:

— Ради бога, не приближайтесь, если не хотите крови и проблем!

Он ухмыляется и останавливается.

Я выдыхаю ртом.

Незнакомец точно не из рати Толгатова в противном случае, наплевал бы на мои предупреждения и набросился, забычив глаза.

Мужчина достает из кармана брюк телефон, звонит, поставив режим громкой связи.

— Рафаэль? — по ту сторону слышится голос Орхана.

— Доброе утро, брат, — спокойно отвечает он, зацепив меня взглядом, — я заехал забрать договор на поставки украшений для антикварной лавки. Без предупреждения, правда, потому что не знал о твоей гостье.

— Марика. — Мое имя Байрамов произносит гораздо мягче, — она рядом?

Краснею и мысленно ругаю себя за страх, бегущий впереди холодного разума. Толгатов настолько вымотал меня за эти дни, что я стала видеть врагов в каждом.

— Да, грозится наколоть меня на кочергу, милая девушка. Кто она?

Набираю воздухом легкие и быстро начинаю отвечать:

— Ква… — я хотела сказать квартирантка, чтобы дать внятное объяснение Рафаэлю, откуда я тут появилась.

Но договорить не получается, в это же мгновенье со мной звучит голос Орхана:

— Она моя любимая.

Его слова почти отшвыривают меня назад, покачнувшись, с трудом сохраняю равновесие. Как Байрамов меня назвал? Мне не послышалось?

Рафаэль опять на меня смотрит.

— Девушка в простыне, что ты хотела сказать?

— Ничего, — прячу кочергу за спину.

Рафаэль удивленно дергает бровью.

— Брат, — снова раздается голос Орхана, — документы наверху в кабинете.

— Хорошо, до встречи.

Рафаэль уверенно шагает к лестнице и взмывает по ступеням.

— Простите, пожалуйста, за такой прием, — каюсь.

— Брось, Марика, ты отлично повеселила меня, а твой странный облик и поведение — высший пилотаж. Впрочем, я никого другого не ждал в качестве возлюбленной Орхана.

Поравнявшись, кивает мне, а затем шагает по коридору. Выронив кочергу, следую за Рафаэлем.

— Я провожу, чтобы хоть как-то искупить недоразумение! Может, кофе предложить или чай?

— Откажусь, — в его голосе звучат ноты сомнения. — И давно вы вместе?

От прямолинейности Рафаэля у меня вспыхивают щеки. Раз Байрамов посчитал нужным сказать, что я любимая, значит, так будет лучше. Рискнув, решаю поддержать его идею.

— Не очень давно.

— А Вера как обрадуется, — размышляет вслух.

У меня же от звучания женского имени, да еще и в неопределенной интонации сильно забилось сердце, настолько заныло, что я не сдерживаю, спрашивая Рафаэля:

— Кто такая Вера, девушка Орхана?

Он, безошибочно остановившись у нужной двери, слегка улыбается.

— Моя жена.

У-ф…

— Думаю, она прекрасная женщина.

— Да.

Рафаэль забирает документы, вежливо попрощавшись, уезжает из особняка.

Ближе к двенадцати вызываю такси и направляюсь в квартиру за вещами. По пути звоню Алке, сегодня она должна быть на выходном. Ключи я не взяла, когда убегала.

— Ты дома?

— Легка как на помине, — сообщает Алла. — Твоя мама пришла, на пороге уже разувается.

— Зачем? — ахаю. — Она всегда предупреждает заранее.

— Не знаю.

— Я тоже еду, — отключаю звонок и невольно прижимаю телефон к груди, заволновавшись за маму.

Возле дома проверяю, все ли пуговицы застегнуты на пальто. Как же не вовремя мамочка решила пожаловать.

Дверь в квартиру Алка открывает быстро, посмотрев на меня с укоризной, отступает в сторону, пропуская внутрь.

— Я переживала, подружка, — шепчет она.

— Со мной все нормально, — снимаю ее кроссовки и становлюсь босыми ногами на коврик.

Алла осуждающе покачивает головой. В проеме между кухней коридором появляется серая тень мамы.

— Доченька что за вид? — ошарашенно смотрит на мои голые ноги. — Где ты была?

Алка скрещивает руки на груди.

— Нам всем интересно, Анна Ивановна.

Прохожу дальше по коридору.

— Подождите здесь, я сейчас переоденусь, и мы обо всем поговорим.

Проклятье. Моя впечатлительная мама может надумать невесть что.

В комнате быстро скидываю пальто, распахиваю дверку шкафа и достаю халат. В этот момент входит мама.

— Марика, это что такое? Почему ты приезжаешь домой в одном нижнем белье?

Опустив глаза, спешно накидываю халат и завязываю потуже пояс. Собравшись, шагаю к маме, но она шарахается от меня, жмется к стене. Я все равно беру ее за руки и подвожу к дивану.

— Присядь, пожалуйста.

Она, рухнув, не отрывает от меня взгляд. Опускаюсь подле нее на пол.

— Только не нервничай, но мы поругались с Артуром прошлой ночью. Я разозлилась и выскочила в чем есть. И свадьбы не будет, это конец, мам.

— Что ты говоришь детка? — подносит ладони к своим щекам. — Такого быть не может. Это все влияние ретроградного Меркурия.

— Нет мам, никто, кроме меня и Артура не виноват в расставании. Мне помог хороший мужчина, друг. Он забрал меня с улицы и увез переночевать.

— Друг? — бледнеет мама. — Что ж это за дружба такая, если ты возвращаешься в трусах?

Проглатываю ее слова. Мама — женщина консервативных взглядов.

— Замечательный человек, его зовут Орхан, — шепчу, прислонившись лицом к ее коленям.

Но мама меня отталкивает. Краем глаза замечаю Аллу.

— Правильно, Анна Ивановна, — принимает сторону матери. — Хороший мужчина должен сначала одеть, а уже потом раздевать!

Маму трясет.

— Алка! — злюсь. — Не грей уши, лучше иди и завари маме пустырник!

Та, закатив глаза, недовольно уходит.

— Марика, — зашипев, мама одергивает меня за плечо, — выкинь из головы дурь. Не дай господь, Артур узнает об этом накануне свадьбы.

— Ты что меня не слышишь?

— Лучше бы я оглохла, чем выслушивать о чёрте с рогами, который запудрил твои мозги. Об этом Орхане. Я много лет убирала особняк Толгатовых и знала эту семью. Лейла, да, коварная женщина, но Артур — порядочный мальчик. Он всегда был вежлив, к тебе хорошо относился, не замечал что его родители богатые, а у тебя одна мать. Все люди ссорятся и мирятся. Нужно терпеть. Бог терпел и нам велел Марика.

— Не та ситуация мам. Артур вовсе не ангел, каким хочет казаться. Он обидел меня.

На такие щепетильные темы мы ни разу не разговаривали. Ей тоже неловко.

Поджав губы, еще дальше отстраняется от меня.

— А что делаешь ты дочь? Мстишь? Уезжаешь с чужим мужчиной и возвращаешься голой. Это я еще нагрянула, не сказав, а что здесь творится, пока меня нет? Не так я воспитывала тебя. Как же мне стыдно Марика, тебе всего двадцать два года, а ты уже такую чушь делаешь. Пусть господь покарает меня как мать за то, что не сумела привить своему ребенку моральных ценностей… — из ее глаз хлынули слезы.

— Нет, не мщу, я, кажется, люблю.

Не выдержав, встаю и пытаюсь обнять маму. Она отталкивает меня.

— Позор, Марика. Слышать не хочу об этом мерзавце. Молись, дочь, чтобы Артур ничего не узнал. Как мне теперь смотреть людям в глаза?

— Орхан — замечательный человек и…

— Заладила! — строго перебивает. — Орхан, Орхан. Я дольше тебя живу и знаю, что ничем добрым ваша связь не закончится. Если ты действительно дочь своей матери, то выкинешь из головы Орхана, наберешься мудрости и наладишь отношения с Артуром. А об этой ночи будешь молчать, — грозит плацем.

Впервые мне мерещится в ее светлых глазах огонь. Мама недолюбливает богачей, побаивается денег, но больше всего ненавидит перемены в жизни. Для нее все новое — опасно. Гораздо привычнее, чтобы дни тянулись по одному сценарию.

Алла демонстративно бренчит ложкой по бокалу, намекая на свое возвращение в комнату.

— Ваш пустырник, Анна Ивановна, — любезно протягивает отвар.

— Ничего не хочу, девочка, спасибо, — мрачно говорит и, взявшись за сердце, тяжело поднимается с дивана, направляется к выходу из квартиры.

Иду за мамой, а подруга остается в комнате, приземлившись на свой диван, сама пьет пустырник.

— Мамочка, — уговариваю ее, — Артур не тот, кем представляется.

— А кто моя дочь? — снимает куртку с крючка. — Сколько вы знакомы с тем Орханом?

— Около двух недель.

— Вот именно. И ты уже бежишь к нему, а Артур тебя четыре года добивался и ни разу не подвел нашу семью. За один стол приглашает как ровню. Звонит мне, интересуется о здоровье, не нужно ли чего-нибудь. Тебя одел, обул, — качает головой. — Стыд, какой стыд Марика.

У меня внутри закручивается вихрь отчаянья, такое чувство, словно вся вселенная вертится возле одного Толгатова. Он умеет держать марку перед людьми, которые плохо его знают.

— Если я скажу правду, твое сердце не выдержит, мамочка.

— А нужно ли мне жить, если моя единственная дочь гробит себя такими низменными поступками? Ты всегда была умницей, отличницей, скромной девушкой. Хранила себя для хорошего мужа и что теперь?

— Перестань!

— Сердись. Кричи на мать, которая тебя в муках рожала, с ложки кормила, носила на руках. Кричи!

— Ладно, прости, — сбавляю тон. — Я вызову тебе такси и провожу.

— Ничего мне не нужно, — гордо подняв голову и пристально посмотрев мне в глаза, мама выходит из квартиры.

— Значит, того загадочного незнакомца зовут Орхан? — подкрадывается Алла, едва я запираю дверь.

— Ты ведь не отвяжешься?

— Не-а.

— Да, шикарный мужчина с большим сердцем, — иду обратно в комнату.

Подруга продолжает допрос:

— Только сердце у него большое… или?

— Между нами ничего не было, поэтому ночью можешь спать спокойно. Орхан работает в нашем холдинге, мы отлично поладили.

Достаю из шкафа чемодан и принимаюсь закидывать в него шмотки.

— Стоп, подруга, а ты куда собралась?

— Поживу у Орхана. Ты же видела, что здесь устроил Толгатов. Я не хочу, чтобы из-за нашей ссоры ты пострадала.

— Насовсем уходишь?

— Подожду, когда синапсы в голове Артура смирятся с нашим расставанием. И больше не смей за меня волноваться, будем оставаться на связи, Ал.

— Хорошо, дорогая. В любом случае я за тебя порадуюсь, жаль, что ты почти ничего не рассказываешь, все клещами вытягивать надо.

— О важных событиях ты все равно в курсе.

Алка помогает собрать мелочевку. Уже через пару часов мчу на такси в особняк.

— Орхан, я собрала чемодан и возвращаюсь, — по пути звоню Байрамову.

— Я тоже все важные дела решил, не стану отсиживаться в офисе напрасно.

От его новости у меня на душе становится чуточку теплее. Я так хочу вновь оказаться рядом с Орханом, что сама судьба благоволит, подкидывая на светофорах зеленый свет.

Высадив меня возле особняка, таксист прощается, но уезжать не спешит, заказ следующий ждет, бензин жалеет.

А я, крепко сжав рукоять чемодана, подхожу к высоченным воротам. Достаю из кармана пальто ключи и осматриваюсь, ища скважину или магнитное отверстие, только железная створка полностью гладкая. Пытаюсь толкнуть ее, но она не поддается. «Повернитесь лицом в камеру» — вдруг слышится голос.

Голос повторяется, а я все не могу взять в толк.

Вспоминаю, как Орхан взмахивал рукой и делаю то же самое, но эта Алиса будто издевается.

Растерявшись, оглядываюсь на желтую машину с шашечками на крыше. Мужчина за рулем улыбается, я его забавляю.

— Не открывает? — насмешливо интересуется, высунувшись из окошка. — Может обратно отвезти пока я здесь?

Бросаю чемодан на землю и сажусь на него сверху. Никуда не уйду.

Вдалеке виднеются коттеджи, а тут на улице всего один дом, принадлежащий Орхану. Нет соседей.

Когда из-за поворота появляется черный внедорожник, незамедлительно поднимаюсь на ноги, стряхивая с пальто несуществующие соринки, прикидываясь, словно только что подъехала.

— Почему не заходишь? — спрашивает Орхан, притормозив возле меня.

— Еще не успела, — улыбаюсь.

Таксист, которому будто бы больше всех нужно, сигналит, привлекая внимание Байрамова.

— Шеф, она почти час тут сидит!

Орхан выходит из внедорожника, мягко взяв меня за руку, подводит к воротам.

— В правый угол нужно посмотреть. Там установлена камера для распознавания личности. Искусственный интеллект сканирует внешность пришедшего, и если она совпадает с базой данных, отпирает ворота.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А я есть в той базе?

— Разумеется.

Пока идем в особняк, его телефон не умолкает.

— У тебя что-то случилось? — кошусь на Байрамова, катящего мой чемодан по дорожке.

— Невестка, — хмурится, — она дизайнер, работает на дому. У нее слишком много свободного времени. — Стискивает челюсть, когда на смену звонку раздается сигнал из мессенджера, — Рафаэль рассказал Вере о тебе. Ей не терпится познакомиться.

Глава 9

— Со мной? Зачем? — приподняв брови, во все глаза гляжу на Орхана.

— Потому что я представил тебя как свою девушку, — закашляв, берет паузу, а у меня в этот момент все внутри замирает. Те бабочки в животе будто трепещут и щекочут своими крыльями. Но все обрывается, когда Байрамов добавляет, — не оскорбись только. Я так сказал, чтобы не посвящать брата во все подробности с Толгатовым. Незачем его вовлекать в эту грязь.

Светлый особняк с лимонными фасадами сейчас будто стал серым. Легкий осенний ветер, раздувающий мои волосы, кажется теперь холодным и мерзким. Мне отчего-то захотелось укрыться от него, залезть с головой под одеяло.

— Да, ты прав, — шепчу. — Ты все сделал правильно Орхан. Но если Вера хочет познакомиться, без проблем… я подыграю.

— Но я не собираюсь тебя напрягать, подбивать к притворству.

— Все нормально, Орхан! — мои чувства, словно птицы рвутся наружу, я повышаю тон, хотя причин кричать нет.

Почему я расстроилась? Из-за неуемного сердца, что отказывается подчиняться реальности и тихо молит о взаимных чувствах Байрамова или разума, который рисует в моей голове не соответствующие обстоятельствам картинки каждого взгляда Орхана, его прикосновения. Разум обманывает меня, давая ложную надежду на любовь Байрамова, и оправдывает его излишней тактичностью. Якобы Орхан не предпринимает прямых действий, чтобы меня не смутить и не отпугнуть.

Своим ключом отпираю дверь в особняк.

— Марика, если ты согласна, скажи удобное время, тогда я приглашу гостей, — Байрамов культурно не заостряется на моем крике.

— Если долго ждать удобного времени, оно так никогда не наступит, — вымученно улыбаюсь, шагнув в сторону, пропускаю Орхана. — Давай сегодня к вечеру. Я успею приготовить на стол, не переживай.

— Нет, ты не будешь стоять у плиты ради этого фарса.

— Мне несложно Орхан. Я отлично умею готовить первое и второе. Только с десертами у меня беда.

Орхан отпускает ручку чемодана, тот падает на пол громыхнув.

— Марика, — подходит близко ко мне и кладет сразу две ладони на мои плечи, — я все закажу из ресторана. От тебя требуется только хорошее настроение. Но если ты не хочешь видеть родственников, скажи, я отменю приглашение, это необязательно.

***

Как здорово, что я перевезла вещи и мне теперь не придется встречать родных Орхана в простыне. Надеваю бежевое платье с запа́хом. Оно из струящейся ткани, длинной до колена. Выглядит достойно. Особенно для девушки, которой предстоит притворяться невестой.

К восьми часам заканчиваю с сервировкой стола, сворачивая аккуратной трубочкой хлопковые салфетки. Проверяю чистоту бокалов. Мне хочется, чтобы все прошло безупречно, пусть умом понимаю, что наше знакомство всего лишь имитация отношений.

— Перестань суетиться, — говорит Орхан, вальяжно рассевшись на диване и демонстративно уткнувшись в телефон.

А я не могу.

Рассматриваю блюда, привезенные курьером из японского ресторана. Вера любит японскую кухню, а мне по душе домашняя. Так уж мама приучила накрывать на стол своими руками.

Вскоре на первом этаже раздается звонок, сигнализируя, что гости прибыли. Вздрагиваю, роняю спички, которыми зажигала толстые свечи с ароматом апельсина на столе.

— Марика, — покачивая головой Орхан неторопливо поднимается, — это просто брат и сноха. Веди себя естественно.

— Да, конечно! Без проблем! — напряженно выдаю я.

Байрамов спускается на первый этаж, чтобы открыть дверь.

Я замираю у стола в ожидании. Снизу слышатся голоса и ненавязчивый смех, а затем шаги по лестнице. Инстинктивно приосаниваюсь и заранее натягиваю улыбку, надеюсь что добрую и правдоподобную.

Все сомнения насчет качества выражения моего лица улетучиваются бесследно, когда я вижу прибывшую женщину. Стройная брюнетка в персиковом костюме смотрит на меня с такой радостью, будто я не последний для нее человек. Она улыбается гораздо шире, тоже волнуется и первой тянет мне руку.

— Здравствуй, Марика, боже какая ты красотка! — восхищается она.

Отчего мои щеки слегка трогает румянец.

— Это ты красотка, — говорю тише и, дернувшись с места, иду поскорее к ней. Должно быть, она и есть Вера.

— Орхан столько о тебе рассказывал, все уши прожужжал! — продолжает восхищаться.

— Ничего он о Марике не рассказывал, — следом слышится бухтящий голос Рафаэля. — Это ты за полдня всем мозг проела и напросилась на ужин.

А потом и сам обладатель появляется, вежливым кивком приветствуя меня. Вера прищуривается, демонстративно приобняв меня, разворачивается к мужу.

— Вот еще! Говорил, говорил и хвалился.

Орхан поднимается к нам последним, быстро обводит взглядом второй этаж и фокусируется на Рафаэле.

— А где племянники?

— На запланированной ночевке у тетки. Диана сегодня показывает им мастер-класс по засушке гербария, дети сочли это интереснее, чем ехать к тебе.

— А я соскучился.

— Сам приезжай.

Вера, прижавшись ко мне словно подружка, добавляет:

— И Марику бери с собой, — потом отстранившись на шаг и продолжая держать меня за плечи, осматривает с ног до головы. — Ну, до чего же ладненькая. Слушай, мне для фотосессии новой осенней коллекции платьев как раз нужна модель. Ты идеально подходишь!

— Куда мне до моделей? — пытаюсь отказаться.

Но мне очень приятно, что я понравилась невестке Байрамова. А вот Рафаэль как молодой старичок хмуро поглядывает на меня, явно не доверяет.

— Как все вкусно! — за столом восклицает Вера. — Ты настоящая хозяюшка.

Невольно смотрю на деликатесы.

Рафаэль шумно выдыхает и дотрагивается до запястья Веры, когда она тянется за рыбкой.

— Ты с Фугу поосторожнее будь, Марика на японку непохожа, а рыба все-таки ядовитая, одна ошибка в приготовлении и поминай как звали.

От его слов выпрямляюсь, откладываю приборы.

— Не переживайте, Рафаэль, блюда заказывал Орхан из ресторана.

На этом старший брат успокаивается. Мы болтаем непринужденно, но когда ужин близится к десерту, Рафаэль впервые решает проявить интерес:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А где вы познакомились?

Синхронно замираем с Байрамовым. Да мы успели выдумать кое-какую легенду.

— В парке, — без заминки отвечаю я.

И в это же мгновение Орхан путает ложь с реальностью, одновременно добавляя:

— Ночью…

Рафаэль прищуривается, складывает локоть на стол и подпирает кулаком подбородок.

— Как романтично. И что же вы делали ночью в парке? Допустим, Марика, если представить банальность, возвращалась по темной тропке одна, но ты брат? Звезды считал или в героя поиграть решил?

Вера поджимает губы и бросает на мужа рассерженный взгляд.

— Ты слишком прозаичный, Раф. Какая разница, чем каждый занимался? Главное итог. Настоящую любовь по заранее продуманному сценарию не встретишь. Так и выходит в жизни, что две половинки одного целого знакомятся в разных неожиданных местах!

— Странно, — хмыкает он. — А ты ко мне сама пришла, причем все спланировав.

Над столом повисает затяжная пауза. Я не знаю, как ее разорвать.

Рафаэль, тактично покашляв, просит Орхана сопроводить его до кабинета и отдать какие-то бумаги.

Оставшись с Верой вдвоем, вновь немного расслабляюсь.

— Марика, — наваливается на стол, — извини, возможно, я давлю и слишком тороплю события.

— Вовсе нет, — промачиваю горло прохладной водой из бокала.

— Тороплю, — кивает она. — Причина в Орхане. Он очень дорог нам с Борном, он часть нашей семьи. Но Орхан — сложный мужчина, готовый за свою правду пойти по головам. Был случай, когда Орхан еще учился, его дипломную работу оценили несправидливо. Не слишком критично, мнение проверяющих ни на что бы не повлияло, однако Орхан, не думав о последствиях, подал в суд. Скандалище был мама не горюй. Байрамов берегов совсем не видит, не дай бог, какой-нибудь гаишник намекнет ему на взятку. Орхан взбесится и до самого генерала доберется, в полночь из постели жены выдернет, лишь бы поставить на место зарвавшегося сотрудника. А это неправильно. Орхан рискует, не боится никого, наживая себе врагов. Я очень волнуюсь и молю, чтобы он остепенился. А ты мне нравишься, и взгляд у тебя не подлый. Ты похожа на тихую гавань. Я бы очень хотела, чтобы у вас все было хорошо в отношениях и все получилось…

— А как бы я этого хотела.

Чувствую, как защипало в глазах. Не хватало еще здесь расплакаться. Решительно поднимаюсь из-за стола.

— Ты куда?

— Чизкейк порежу. Пора пить чай.

— И мужиков позови, совсем о нас забыли, — улыбается она. — Надеюсь, я не обидела тебя прямотой?

— Нет, Вера, наоборот, спасибо, что поделилась!

В безмолвном особняке слышимость отличная. Еще издали я улавливаю грубоватые голоса. Остановившись возле двери в кабинет, поднимаю руку, собираюсь прервать разговор Орхана и Рафа, но меня что-то задерживает.

— Не верю я в вашу любовь! — строго произносит Рафаэль. — Ты можешь сколько угодно устраивать представление для Веры. Меня не обманешь, я отлично тебя знаю. Если бы ты любил Марику, ее глаза сейчас горели.

— А я не верю, что со мной говорит мой брат, — фыркает Орхан. — Из тебя так и сочится влияние жены. Любовь? Что за эфемерное слово? Что значит любовь?

— Будто ты не понимаешь о чем я. Для чего ты притащил в особняк девушку? Если для мимолетной интрижки так и скажи, я отстану и жене скажу прикусить язык. Вера слишком размечталась.

— Я не могу назвать свое отношение к Марике интрижкой, но и любовью тоже. Потому что я не знаю, что значит любить! Но когда я вижу Марику, мне хочется обнять ее и укрыть собой от всех проблем. Мне просто нравится наблюдать, как она ходит по дому, пьет кофе, то и дело распахивает дверцу холодильника, чтобы заглянуть внутрь и ничего не взять. Мне нравится, как она пахнет, когда садится в салон моей машины, нравится случайно прикасаться к ней и ощущать гладкость ее кожи. Я увлечен ей до безумия. Я бы хотел создать для Марики идеальный мир, где нет проблем и лишних людей.

По ту сторону двери кто-то нервно зашагал, кажется, это Раф ходит.

— Лишних людей? У Марики проблемы и ты намерен взвалить их на свои плечи, брат?

— Это мои личные трудности. Не лезь.

— Хорошо, Орхан. Но если в отношениях с Марикой тебе кто-то мешает, ты всегда можешь на меня положиться и заключить сделку.

— Откажусь, пожалуй.

Голос Орхана слышится очень близко. Замечаю, как дверная ручка дернулась. Отбежав подальше от кабинета, притворяюсь, будто только что появилась.

— Орхан, Рафаэль идемте пить чай! — зову, когда дверца распахивается, и машинально поправляю складки на подоле платья.

Мужчины переглядываются, но затем все же кивают.

Хлопочу на кухне, разливая кипяток по кружкам, и поочередно выношу их к столу. Беру десерт с чистым намереньем подсластить этот ужин, однако подойдя к гостям, замечаю кислое выражение лица Веры, как она сжимает телефон.

— Сынок закапризничал. Диана никак не может его отвлечь, нужно возвращаться, — сообщает она мужу. Поднимает глаза на меня, — прости Марика, не до десерта сейчас. Наш Алекс еще маленький, хочет видеть маму и папу срочно.

— Как жаль, — искренне расстраиваюсь. — Я положу вам чизкейк с собой? Ребятишек заодно угостите.

— Да, спасибо.

Проводив родственников, начинаю потихоньку убирать со стола.

Роскошный особняк Байрамов купил недавно и еще не успел нанять помощников по хозяйству на постоянной основе. Мне же, наоборот, нравится, что в доме нет никого постороннего. Как вспомню все эти заискивающие и наигранные лица персонала в доме Толгатова,тошно становится.

— Я помогу, — Орхан поднимается со стула.

Есть в Байрамове что-то опасное, способное захватить дух, заставить колени дрожать…

И вместе с тем располагающее, не заставляющее помнить свое место. У меня на карточке после оплаты всех счетов и помощи маме осталось тридцать тысяч, а Орхан тратит примерную сумму на один ужин в ресторане. Денег у него столько, что глаза разбегутся и больше никогда не соберутся в кучу, если сесть подсчитывать. Но Байрамов даже намека не дает на наше социальное неравенство.

— Если честно, всегда думал что ты белоручка, — посмеивается Орхан, — раз путалась с Толгатовым. Знаешь, одна из тех размалеванных фиф.

— Я? — смотрю на Орхана большими глазами. — У меня мама всю жизнь убирала богатые дома, а отца не было. Я с детства приучена к порядку.

Посмеявшись, Байрамов утаскивает в кухню большой поднос с нетронутыми суши.

Я осторожно беру кружку с ароматным чаем, который так и не попробовал Рафаэль. В этот момент возвращается Орхан и бесшумно подходит близко ко мне, чтобы взять со стола следующую посуду.

Не ожидав, что он притаится прямо за моей спиной, разворачиваюсь, вздрагиваю. Охнув, случайно роняю чай, окатив грудь Орхана кипятком. Фарфоровая кружка падает на пол и разбивается вдребезги. Мокрое коричневое пятно расползается по его белоснежной рубашке.

— Вот же… черт! — шипит Байрамов.

— Прости, прости! — испугавшись, обмахиваю его руками, а в ответ слышу брань, которую посвящает Орхан чаю. Растерявшись окончательно, хватаю Байрамова за воротник рубашки и дрожащими пальцами расстегиваю пуговицу затем следующую, — нужно снять, дать возможность воздуху остудить кожу!

Кое-как справляюсь с пуговицами, они кажутся сейчас очень маленькими и раздражающими. В процессе случайно дотрагиваюсь руками до обнаженного торса Орхана. Без скрытых мотивов, лишь бы облегчить его состояние. Наверное, я хлеще Байрамова перепугалась, ведь не сразу замечаю, что он замер и больше не ничего не говорит.

— Очень больно? — шепчу.

— Я боли не чувствую.

— Нужно снять рубашку и закинуть в стиральную машину…чтобы чай не въелся в ткань, — аккуратно стягиваю вещь с его плеч.

— Я…я сейчас только в тебя могу въесться, Марика…

На этих словах Орхан неожиданно заводит руку мне за голову, запускает пальцы в волосы. На рефлексах поднимаю лицо. Слегка приоткрываю рот и дышу, когда Орхан склоняется ко мне, губами задевает мои губы.

Он целует меня сразу без лишних слов, врезаясь глубоко языком. Опора под ногами будто растворяется, еще чуть-чуть и я упаду, но Орхан меня держит, взяв второй рукой за талию, крепко натягивая и сжимая в кулаке ткань моего платья.

Байрамов скользит языком по острой кромке моих зубов, на секунду отстранившись, обводит губы по контуру, а потом вновь с напором, по-мужски страстно захватывает мои губы.

Мне очень страшно и хорошо одновременно.

Несмело тянусь ему навстречу языком, отвечая на поцелуй. На Орхана это действует молниеносно, словно я выдернула чеку из гранаты. Не прекращая затяжной поцелуй, он берет меня за талию и, оторвав от пола, усаживает на край стола. Тяжело дышит, спускается губами от моего рта к шее, целует ключицы. Сам подрагивает от предвкушения, развязывает пояс на моем платье.

— Ради всего святого, Марика, если ты не хочешь, скажи об этом сейчас, — задевает губами кожу так приятно, будто пуская ток по моим венам.

Горячие импульсы разносятся по всему телу и доводят меня до умопомрачения. Трогаю его мощную шею и затвердевшие от напряжения плечи. Мне нравится, как Орхан поглаживает мои руки, спину, беспорядочно целует, словно остановись он хоть на секунду, я могу исчезнуть из его объятий, как дымка в воздухе без следа.

— А что будет потом?

Орхан сталкивает нас лбами и выразительно смотрит, в его глазах столько огня.

— Хорошо будет.

Я закусываю губу и вместе с тем вонзаю в его кожу ногти. Орхана это заводит.

— Не здесь, — прохрипев, опять подхватывает меня на руки и несет в комнату.

То, что делает со мной Орхан, я не представляла даже в самых смелых своих фантазиях. Он будто знает мое тело лучше меня, безошибочно находит все чувствительные точки.

Орхан — искусный любовник, он умеет доводить до пика блаженства разными способами, о которых раньше я и помыслить не могла. И я отдаюсь на его милость, подпуская слишком близко.

Мы мало знакомы и почти друг друга не знаем, но я настолько счастлива в эти часы, что если бы Орхан сказал мне сейчас полететь… я бы встала и полетела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10

Орхан.

Наутро Марика долго не выходит из душа.

Я уже собранный и почти готовый ехать в офис жду ее в спальне, сидя на краю постели. Мне кажется, эта кровать нескоро еще остынет после нас. Вот вроде не страдал дефицитом женского внимания, но Марика была настолько горячей, что напрочь затмила все прошлые опыты.

И я получил от нее то, что хотел. Ни одна девушка мира не смеет отшивать Орхана Байрамова, как это сделала Марика в ночь, когда мы впервые встретились.

Дверь в спальню наконец-то распахивается, возвращается Марика. На ней лишь белое полотенце.

— Ты еще здесь? — удивляется и тут же опускает глаза.

— А где мне быть? — улыбаюсь во всю ширину, бессовестно ощупывая ее взглядом.

Времени в ванной она зря не теряла, успела подкраситься, выпрямить волнистые волосы. Хотя и без лишних усилий Марика симпатичная. Из разряда тех девушек, с которыми не стыдно появиться и на торжественном приеме, и на пляже. Ей не нужно много косметики, чтобы приковывать мужские взгляды.

— Думала, ты пьешь кофе в столовой.

— Напился уже тобой. Сполна.

Марика тоже улыбается, но сразу же сдавливает эмоции, крепче затягивает на себе полотенце.

— Мне осталось одеться. Ты можешь выйти, а то немного неловко? Я совсем голая.

— Неловко? Ну…как бы чего стесняться теперь? Я запомнил каждую родинку на твоем теле.

— Орхан, пожалуйста.

— Ладно. Подожду тебя во дворе.

Хлопнув себя по коленям, встаю. Выйдя на улицу, пишу сообщение Рафу.

«Маленькая птичка все-таки попала в железные силки»

Трудоголик Борн в это время уже не спит, а торчит в горячо любимой лавке.

«Подслушала наш разговор, значит. Уясни, Орхан, в первый и последний раз я тебе подыграл. Посмеешь втянуть в свои авантюры еще, ты мне больше не брат!»

«Больше не потребуется»

«Если Вера узнает, что мы с тобой обманули девчонку, можно смело паковать чемоданы и уезжать жить на Северный полюс»

В этот момент у меня опять загорелась кожа на груди, будто тот ожог, вернулся бумерангом за содеянное.

Позади слышится топот каблуков по каменной плитке.

Прячу телефон в карман и оборачиваюсь.

На мне брюки, рубашка, узкий галстук и пиджак — все в черном цвете. Марика появляется в обтягивающем черном платье из плотного трикотажа и пальто в такого же тона.

— Под меня наряжалась? — довольно рассматриваю ее образ.

— Слишком заметно? — переживает она и тискает в руках сумочку.

— Я бы сказал, это будет очень эффектное появление в холдинге, — поднимаю голову к небу. — Сегодня ясная погода тебе не хватает черных очков, тогда точно будешь похожа на девушку Бонда.

— Сейчас возьму! — Марика спешит в дом.

Я выгоняю автомобиль за ворота и жду Усольцеву в салоне.

На этот раз она появляется быстро. Грациозно шагает, Марика отлично умеет ходить на высоких каблуках как профессиональная модель, будоража меня плавными движениями бедер, хотя я вроде как вишенку ее уже сорвал.

Не дойдя до внедорожника Марика, вдруг замирает и смотрит куда-то вдаль. Она будто превращается в статую, как неживая.

Опускаю стекло автомобиля с ее стороны.

— Садись, Марика!

Но она не отвечает.

В полном непонимании выхожу из машины, останавливаюсь возле Усольцевой, а у нее глаза словно стеклянные. Взмахиваю ладонью перед ее лицом.

— Ау.

— Катастрофа, — шепчет, отмирая. — Там, у коттеджей стоит машина Толгатова. Артур нас видит.

Обернувшись, замечаю темно-синюю машину.

— Огромное расстояние Марика, даже если это Артур он не поймет, — погладив ее по плечу, веду к внедорожнику.

— Да он в бинокль смотрит! Я Толгатова не знаю, что ли?

— Вот и пусть задохнется там от злости, — хмыкаю, не сводя взгляд с его машины. — Не забивай этим свою чудесную голову.

Надавив на Марику, усаживаю ее в салон и захлопываю дверцу. По пути в офис Усольцева сокрушается, действуя мне на нервы.

— Откуда Артур мог узнать, что я ночевала у тебя? Ах, наверное, следил за Алкиной квартирой. Как я могла тебя подставить Орхан? Прости.

— Ты меня сейчас так оскорбила. Думаешь, я испугался этого сынка?

— Нет, нет, — мотает головой. — Но мне меньше всего на свете хочется, чтобы у тебя возникли проблемы, лучше всю боль и страдания возьму на себя я. Ты восхитительный мужчина Орхан, порядочный, честный и…

— Кхм…я понял, — мрачно прерываю ее, включаю магнитолу.

Марике я кажусь лучше, чем есть на самом деле.

В офис входим вместе.

В холле при виде нас секретарша в красной рубашке привстает со стула.

— Карина, Артур Мансурович у себя? — совершенно бесстрастно спрашиваю, в то время как Марика побледнев, притихла у меня за спиной.

— Еще нет.

Поднимаемся на верхний этаж здания. Попросив Марику упокоиться, расходимся по кабинетам. У меня настроение обыденное. Принимаюсь за работу.

Спустя минут десять громыхнув дверью, ко мне в кабинет вламывается Толгатов, вынуждая оторваться от ноутбука. Вид у него невменяемый, он пышет жаром, а его бешеный взгляд налился кровью. Это и есть неподдельная ярость.

— Сгною!.. тебя!.. урод!.. за Марику! — орет, не щадя глотку ее имя, наплевав на переполненный сотрудниками офис.

Ухмыльнувшись в ответ, откидываюсь на спинку кресла. Пожалеть бы Артура, только я не знаю чувства жалости.

— Угомони свои таланты.

— Дерзишь? — подлетает к столу, резким движением скидывая все, что стояло сверху. Упирается кулаками в столешницу. — Ты подписал себе смертный приговор Байрамов!

Посмотрев на погром, что мне устроил Толгатов, теперь не выдерживаю я и встаю. Надо быть на равных раз уж на то пошло.

— Твой отец старый бывалый волк, а ты всего лишь его маленький щенок, — говорю ему прямо в лицо. — Что ты мне сделаешь?

Артура сильно затрясло, он ударяет кулаком по столу.

— Живым ты не останешься, клянусь!

Толгатов продолжает орать, но вскоре отреагировав на шум, а может, по просьбам более трусливых сотрудников в кабинет вбегает встревоженная Карина.

— Господа, что случилось? — ахает она растерявшись.

— Уведи отсюда своего завистливого босса! — я тоже кричу, вынудил. — Пусть дышит огнем на Мансура Довлатовича!

Карина, упрашивая, кое-как вытягивает из кабинета, взбесившегося до горячки Толгатова.

Я за ними победоносно закрываю дверь, но эмоции злости меня тоже покидают не сразу. Трачу время на собирание предметов, раскиданных Артуром. Слышу робкий стук.

— Да! — рявкаю.

— Орхан, — ко мне осторожно заглядывает Марика, — как ты?..

— Увидел тебя, и стало лучше! — бросаю ей. Сам же стоя позади стола, вновь отворачиваюсь к окну.

— Этого я и боялась, — юркает в кабинет.

— Слышала скандал?

— Слышала, и весь этаж слышал, и даже те, что пониже. Мне так жаль, Орхан. Прости, пожалуйста.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11

Выражение лица Марики мне не видно, но я догадываюсь, что сейчас оно жалкое.

— Не за что извиняться. Ты не виновата во вспыльчивости Артура.

— Да, но он словно проклятье преследует, вредит всем, кто мне дорог. Орхан, у меня сердце разобьется, если с тобой случится беда. Я этого не переживу. Для всех будет лучше, если мы закончим отношения. Мне страшно за наше будущее.

На все ее слова я кивал автоматически, не сводя взгляд с городского пейзажа за стеклами. Было в нем что-то умиротворяющее.

А когда до меня доходит смысл сказанного Марикой, ожог на груди опять жжет, причем так сильно, что я едва не зашипел и не согнулся. Только сейчас соизволив обернуться к Усольцевой, переспрашиваю:

— Ты хочешь расстаться?

— Да.

И она нежнейшее создание с невинными глазами, в которых блестят накатившие слезы, дрожит вся передо мной. Складывает ладони в умоляющем жесте, жалеет меня?!

Меня, грызшего землю, убивающего руки в кровь на стройке, перед тем как взлететь до высот. Мужчину к тридцати годам закалившегося такой школой жизни, что, узнав подробности, прослезился бы камень. Я избивал людей до полусмерти, чем совсем не горжусь, но были ситуации. Матерого бизнесмена, которого на этом свете ничего не держит, она пожалела, как ничтожество ни на что не способное. Да я атом могу расщепить взглядом, если потребуется. Что она себе позволяет?

— Нет! — твердо возражаю, не подбирая тон, отчего Марика пятится.

Это я хотел заявить ей о несерьезности намерений. Сказать, что взял ее тело и мне больше неинтересно. А теперь получается, Марика переспала со мной и бросает. Это против законов природы!

— Мне больно об этом говорить, Орхан, — Марика окончательно расстроилась, — но я все решила.

— Знать не хочу о таких глупостях. Выйди из кабинета, а потом зайди с нормальными мыслями.

И она, покорно склонив голову, действительно выходит, но ко мне так и не возвращается.

Рабочий день заканчивается ровно в четыре, только я уезжать не спешу.

Взяв из автомата в холле кофе, иду на парковку и оседаю в машине. Около пары часов жду Марику.

Когда Усольцева выходит из здания, усердно прикидываясь, что не замечает меня, трогаюсь с места и следую на машине за ней. Поодаль вижу такси, вызванное девушкой.

— Ты не поедешь на нем! — кричу через приоткрытое окно. — Стой!

— Я не могу поступить иначе…

Не знал, что Марика бывает настолько упертой.

Остановив внедорожник, лениво выхожу из салона, догоняю Марику, когда она уже открывает дверцу такси. Крепко беру за локоть.

— Прошу.

Марика, вздрогнув, все-таки сдается и идет в мой автомобиль. Когда она рядом становится легче, теперь мне гораздо проще контролировать ситуацию.

— И где бы ты ночевала, если не со мной? — медленно двигаюсь с парковки на проезжую часть, притормаживая у края дороги, чтобы пропустить основной поток машин.

— Вернулась к подруге, стала бы жить как жила. Пусть и без радости.

— А вещи? Мне подарила?

— Алку прислала за ними, потому что самой собираться было бы тяжело. От любви, Орхан, ничего не лечит, но расстояние и время немного притупляют яркие чувства.

— Ты меня любишь?

На что Марика вздрагивает и отворачивается к окну.

— Я бы ответила, но ты вряд ли поймешь. Ты же не знаешь, что такое любовь, — сказав это, она сильно сжимает кулаки, напрягается, словно в этот момент очень жалеет, что проболталась.

На ее реакцию, незаметно ухмыляюсь, но в душу с уточняющими вопросами не лезу.

Я в курсе, как Марика подслушала мою шикарно заготовленную речь в кабинете. Для этого даже не нужно становиться знаменитым мастером дедукции, шаги Усольцевой были слышны с достаточного расстояния. Вера бы не оторвала попу от стула в поисках меня и Борна.

Но в тот момент я отчасти говорил правду, у меня действительно не было первой или второй любви. Влечение, плотский интерес к девушкам испытывал всегда, но потом чувства быстро угасали, и я искал следующую.

Миновав затор на центральной улице, выезжаю к окраине города.

Там прибавляю скорость.

Мы с Марикой сидим молча каждый в своих мыслях. Но я так глубоко задумываюсь, что упускаю из виду ползущую вверх стрелку на спидометре, чем вынуждаю Марику прервать тишину.

— Орхан, сбавь, пожалуйста, скорость.

Запугивать Усольцеву или блистать навыками экстремального вождения, чтобы произвести впечатление я, конечно, не стану, есть другие способы запасть красавице в память.

Кивнув, жму педаль тормоза, но ничего не происходит.

— Орхан, ты не слышишь меня? — она начинает нервничать.

И я придавливаю педаль к самому полу, а внедорожник так и несется.

— Орхан!

— Я не могу затормозить!

— Господи! — визжит она.

И продолжает визжать, натягивая мои нервные клетки как тетиву.

Мы пролетели без проблем густо застроенную часть города. Впереди частный сектор и дорога, плавно идущая на подъем, по которой одиноко тащится фура, доставляющая товар в редкие магазины, что имеются в нашем районе.

По обе стороны от дороги еще незастроенные пустыри, на те клочки земли пока не разыгрывали тендер.

Я принимаю быстрое решение и резко сворачиваю с дороги на один из пустырей, когда уровень асфальта и почвы отличается некритично. Но внедорожник все равно сильно подбрасывает.

Марика кричит от страха, а я впервые в жизни похвалил бы Усольцеву за то, что она не забыла пристегнуться ремнем безопасности.

Автомобиль по инерции еще движется несколько метров, а затем полностью вязнет в мокрой земле и глохнет.

— Не понимаю, — ударив по рулю, злюсь, наблюдая, как из-под капота клубится пар. — На новой тачке отказали тормоза.

Марика трясется так сильно, что у нее стучат зубы, даже я это слышу.

— Зато я понимаю. Это все проделки Толгатова. Он хочет, чтобы ты умер, потому что я с тобой. Поэтому я и прошу тебя расстаться.

— Надрезал шланги, думаешь? Он вообще соображает что-то в машинах?

— Артур не станет марать руки лично, за него потрудятся охранники.

— Этот мелкий паршивец не добьется чего хочет.

Марика осторожно открывает дверцу, осматривается по сторонам.

Беру телефон, ищу в интернете номер для вызова спецтехники, придется эвакуировать машину в ремонт. На несколько минут упускаю Марику из виду.

— Ой… — шепчет, — ну и болото…

Бросаю на нее короткий взгляд и застываю.

— Зачем ты вышла из авто?

— Проверить ситуацию и… застряла! Меня засасывает в грязь, ногу поднять не могу!

— Проверила? Понравилось?

— Не очень.

Отложив телефон, через салон пробираюсь к раскрытой пассажирской двери. Крепко взяв Марику за руки, затягиваю эту репку обратно в машину.

— Туфли так и остались в противной жиже, — бормочет она и шевелит на светло-бежевом автомобильном коврике ногами, которые выше щиколотки в грязи.

— За тобой глаз да глаз нужен. Ты умеешь найти себе неприятностей на пустом месте, — вроде хотел поворчать, но получается плохо. Улыбка против воли расползается на моем лице. — Не переживай, я куплю тебе новые.

Возвращаемся в особняк уже затемно. Пришлось вызывать такси. Водитель крайне скептически отнесся к внешнему виду Марики, но мои накинутые сверх суммы деньги отмели все лишние вопросы.

Внутри дома расходимся с Усольцевой.

Только к одиннадцати я стал замечать, что в особняке слишком тихо. Оставив покоиться ноутбук на прикроватной тумбе, выхожу из спальни.

Я нахожу Марику в библиотеке. Чистенькая Усольцева расположилась на диване, подобрав под себя ноги. В белом свитере крупной вязки, хлопковых штанишках и причудливо-ярких шерстяных носках она кажется мне милой, даже уютной. Застываю в дверном проеме и еще с минуту просто наблюдаю за ней.

Для меня вот эта безмятежность, шорох от перелистывания страниц, задумчивая Усольцева — мерещится красивым.

Вспоминаю, как днем ранее во время телефонного разговора смеялся с Рафаэлем, афишируя ему примерную устную речь, которую должна была услышать Марика, а сейчас сам будто начинаю в нее верить.

Это против моих жизненных принципов, чтобы простое присутствие девушки в доме нравилось. Тем более одной и той же, никакого разнообразия и духа завоевательства. Вершину под названием Марика я уже покорил и флагом пометил, пора бы и новые искать, а я фокусируюсь на ее лице до такой степени, что вижу, как дрогнули ее ресницы.

Покашляв, намекаю, что в библиотеке Марика не одна.

— Что читаешь?

Она поднимает на меня взгляд и слегка улыбается.

— Проданная семья для олигарха. Никогда бы не подумала, что у тебя на полках найдется роман о любви.

Оттолкнувшись от косяка, вхожу в библиотеку.

— Да это от Веры осталось.

Сажусь рядом с Усольцевой на диван и все еще свожу взгляд. Когда она смущается, ее щеки начинают симпатично гореть, я редко такое встречал среди всех своих подруг в прошлом. Кладу руку поверх ее руки и вынуждаю захлопнуть книгу.

Что опять со мной творится? Наверное, Марика специально пользуется гелем для душа со сладким малиновым ароматом, чтобы сбивать меня с толка. Облизнув вмиг пересохшие губы, выдергиваю из ее рук том и отбрасываю на пол.

— Я соскучился.

— Уже? Мы часа два не виделись.

— Уже. И я не понимаю, что ты со мной делаешь.

— Я ничего не делала…

Подношу пальцы Марики к губам, целую, от чего она вздрагивает. Не в силах сдержаться от наваждения захватываю ее в объятья и, повалив на диван, беспорядочно целую ее щеки, губы, нос, снова поддавшись соблазну.

Рано утром меня выдергивает из сна телефонный звонок. Открываю глаза, проснувшись в комнате Марики. Усольцева сладко вздохнув, переворачивается лицом ко мне. Прижимается теплой щекой к моей обнаженной груди. Погладив Марику по голове, свободной рукой беру с тумбочки телефон, отвечаю.

— Орхан, — по грубоватому голосу догадываюсь, что потревожил меня работник СТО. У них организация круглосуточная, так что расположение стрелок на часах для мужиков значение не имеет. — Догадки подтвердились. Причиной аварии стали, надрезанные тормозные шланги.

Остатки сна мгновенно покидают, а на их месте уже нарастает злость.

— Значит, случайность исключена?

Он смеется.

— Износа на такой новой модели быть не может. Проблема именно в надрезанном шланге, если бы его испортили полностью, вы это заметили сразу, тронувшись с места. Все было сделано грамотно, чтобы подстроить ДТП именно в движении.

— Ясно.

Сбросив разговор, взглядом буравлю стену.

Толгатов и впрямь решил действовать.

Спустя несколько минут телефон опять трещит. На экране высвечивается номер Веры.

Марика, поерзав, лениво щурится и бормочет:

— У тебя что, линия доверия?

— Добро пожаловать в мою реальность, красавица.

Провожу пальцем по зеленой кнопке на сенсоре.

— Вера, звонить в субботу в половину седьмого кощунственно.

— Еще только половина? Я думала уже семь, — прикидывается, что удивлена. — Прости Орхан, я из разряда тех женщин, которые продирают глаза ни свет ни заря, и все не могут смириться, почему остальные спят! — хихикает. — Разбудила?

А мне не смешно.

— Нет, Марику потревожила.

— Она рядом?

— Ближе некуда, — задеваю кончиками пальцев плечо Марики, веду вниз ощущая, как на ее коже появляются мурашки от моих прикосновений. — Что стряслось?

— Нам с Борном к полудню нужно ехать в ресторан на аукцион, а детей оставить не с кем. Хотела к Диане отправить, но Ветровы укатили на выходные за город. Нянькам по объявлению не доверяю, ни к чему нам чужие тетки. Ты сможешь приглядеть за племянниками пару часиков? Все-таки родной дядя…

— А я очень похож на няньку?

Вера по ту сторону динамика замялась.

Марика отстранившись, садится на кровати, прикрывая оголенное тело одеялом.

— Я могу посидеть, — шепчет она. — Тем более у меня выходной.

— Это необязательно.

Не хочу напрягать.

— Серьезно. Я обожаю детей! Пусть привозят, если согласны.

— Вер, — говорю снохе, — Марика вызывалась на помощь. У меня тоже сегодня много дел.

— Ой, как здорово! Тогда попозже привезем Снежанку и Алекса. Дочь как раз мечтала прогуляться по былым местам в особняке.

Закончив общение с Верой, поворачиваюсь к Марике.

— Ты просто ангел, честное слово.

— Мне правда несложно помочь. Я, когда с мамой еще жила, постоянно с соседскими ребятишками возилась.

В отличие от Марики, у людей на руководящих должностях выходных почти не бывает. Мне позарез нужно появиться на стройке до обеда.

Из дома я уезжаю раньше, не успев поздороваться с племянниками. Все оставляю на Усольцеву.

По пути в машине такси мне звонит Борн. Я примерно догадываюсь, о чем пойдет речь.

— Орхан! — да судя по его сердитому тону точно догадываюсь. — Объясни брат, какого черта твоя девушка будет сидеть с моими детьми?

— А это противоестественно?

— Да! Потому что единственные на всю жизнь у тебя меняются по два раза на дню.

— Ну не однолюб, как ты, — иронизирую, чем злю Рафаэля сильнее. — Тем более ты сам рассказал Вере о Марике.

— О чем пожалел. Не смог удержаться от эффектного выхода девицы в простыне и с кочергой в руках. Но я думал, что это твоя очередная игра, что ты просто хочешь затащить Марику в постель. Или у вас все серьезно? Я дожил до этого дня?

— Нет, Раф, я по-прежнему не горю семейными ценностями.

— Но твоя увлеченность выходит за рамки всех прошлых отношений. Ты почему-то до сих пор не порвал с Марикой.

— Сделаю это позже, не стану тебя удивлять.

— Остепенись, Орхан. Ты слишком ветряный, а нужно быть приземленным. Не хочешь семью, заведи детей и воспитывай их один. Так, у тебя возникнет ответственность перед кем-то, будет ради кого жить и не рисковать напрасно. Дети меняют нас в лучшую сторону.

— Перестань, брат! Ты как та ворчливая бабушка на семейном застолье! Кто о чем, а тебе лишь бы продолжение рода! — сбрасываю звонок.

На огороженной территории стройки кипит работа.

Многоэтажка с каждым днем становится все выше. Надеваю каску и беру еще одну. Пока иду по объекту, жму руки всем мужикам, которых встречаю. Забираю распечатанный отчет о проделанной работе у прораба.

Возле подъемного крана замечаю еще одного трудягу. Вид у него потерянный.

— Миньков! — кричу ему и, помахав, привлекаю внимание, — подойди.

Тот понуро шаркает.

— Доброе утро, Орхан.

— Доброе, — киваю. — Ты что как обморок выглядишь?

— Тимур Мансурович обещал пожаловать.

— Я знаю.

Ровно, как и повадки Толгатова выучить успел.

— Вечно ему все не так. Опять придираться начнет, кровь станет сворачивать.

На жалобы реагирую улыбкой и сожалением за испорченный шикарный внедорожник.

— Слушай, Миньков, ты мне доверяешь?

Он вытягивается.

— А кому мне еще доверять здесь? Благодаря вам, всем выдали деньги, поменяли робу, инструментами новыми обеспечили. Даже прораб стал относиться уважительно.

— Да, — киваю, — но теперь и ты должен для меня кое-что сделать.

Сбавив тон, подробно объясняю Минькову суть, а он таращится.

— Да вы что? Меня за это Толгатов в гроб положит!

— Не бойся Миньков, ты под моей защитой. Ничего тебе не будет, я гарантирую.

— Если только ради вас… — бормочет растерянно. — Хорошо.

Побледнев, он ошарашенно возвращается к крану, начиная подготавливать то, о чем я попросил.

Я расхаживаю перед недостроенным домом, наблюдая за процессом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Через полчаса к шуму на стройке добавляется оглушающий рев мотора спортивной тачки, на которой Толгатов въезжает к нам, наплевав на меры предосторожности и на то, что парковать автомобили следует по ту сторону забора.

— Ну, здравствуй, Орхан, — победоносно улыбнувшись, выходит из салона. — Как дела? Как здоровье?

— Я слышу в твоем голосе ноты превосходства, Артур Мансурович, у тебя отличное настроение.

— Королевское!

Криво ухмыльнувшись, протягиваю ему каску.

Глава 12

— Ты бы не парковался здесь. Строителям мешаешь.

— Мои туфли стоят гораздо дороже, чем жизни всех этих рабов, вместе взятых. Неужели ты думаешь, что я стану марать обувь в грязи?

Уходим с Толгатовым осмотреть первый этаж дома, а когда возвращаемся, крановщик Миньков уже работает вовсю, забравшись наверх в кабину, а перед этим заменив стропы на кране. Он снял новые, что я покупал для стройки из личных средств и заменил на сгнившее старье, которое выделил как с барского плеча Артур.

Миньков поднимает бетонную плиту и будто бы случайно дергает стрелой в тот момент, когда бетонная плита задерживается над спорткаром Толгатова. Ветхая стропа обрывается. Груз падает с высоты на глянцевую тачку, придавливая ее в жуткий спрессованный металлолом, который явно восстановлению не подлежит.

Толгатов застывает как вкопанный. Мне кажется, у полежавшей мумии выражение лица выглядело бы симпатичней, чем у Артура сейчас. Из его открытого от изумления рта будто вылетает наружу дух.

— Какое вопиющее недоразумение, — хлопаю Толгатова по плечу.

Он дергается от меня как от раскаленного и, схватившись за голову, шагает к подъемному крану.

— Эй ты, урод! Спускайся, ты больше нежилец!

Незамедлительно шагаю к Артуру.

— Артур Мансурович, а в чем виноват рабочий? Это ты пренебрег техникой безопасности, заехав на объект. К тому же стропы были изношены, о чем неоднократно сообщалось, но ты ничего не предпринял. Не волнуйся, страховая компания возместит весь ущерб.

— Ущерб?! — заорав, он разгневанно оборачивается ко мне. — Спорткар был из уникальной коллекции. Таких моделей больше нет! Эта машина стоила мне слишком дорого на аукционе в Германии.

— Печально, — улыбаюсь я.

У Артура в этот момент, будто взгляд затуманивается, реально глаза становятся каким-то мутным и покрасневшими. Таращится на меня, его дыхание учащается.

— Это ты…это все ты, черт бы тебя побрал, Байрамов!

— Нет, — издевательски смеюсь. — Я просто курирую стройку.

— Не прикидывайся кретином! — набросившись, хватает за воротник куртки. — Ты отнял у меня очень ценный предмет. Ты зарвался.

Надавив на запястья Артура, отталкиваю его.

— Иди ищи виноватого Артур Мансурович. Я даже время на поиски сохраню. В зеркале увидишь виновника. Удачной покупки новой машины!

Толгатов матерясь, достает телефон и принимается кому-то звонить. Ему против шерсти сейчас оставаться на стройке. Уходит.

Я, поблагодарив и успокоив Минькова, заканчиваю с делами и тоже уезжаю домой.

В особняке меня встречает подозрительная тишина, с учетом того, что день предполагался пройти с племянниками. Только наверху я улавливаю голоса, доносящиеся из комнаты, предназначенной под временную гостиную. Я застаю весьма странную картину, несвойственную моим ожиданиям…

Годовалый Алекс постоянно орет от восторга или уныния. Он очень шумный ребенок и голосистый, молчит, разве когда спит. Борн часто рассказывал мне о сыне, что тот не щадит барабанные перепонки отца своим бесконечным визгом.

Да я и сам дольше часа не мог быть с Алексом, голова начинала гудеть о его громких бессвязных речей, смысл которых пока что может разгадать исключительно Вера.

А шестилетка Снежана, племянница, уже умеет выражаться внятно и в отличие от брата ее можно счесть за тихоню. Воспитанную интеллигентную девочку, а еще любознательную.

Она кричать не будет, но вполголоса с периодичностью раз в минуту станет осыпать разного рода вопросами: почему трава зеленая, а не синяя? Почему у кузнечиков коленки в обратную сторону? Почему у папы на лице растет борода, а у мамы нет?

И тому подобное.

И важно найти более-менее научное объяснение, иначе Снежанка не поверит.

Сейчас же в гостиной полная гармония.

Настолько спокойная обстановка, что Марика вальяжно покачивается на кресле-качалке и подпиливает ногти, в то время как дети рассевшись подле ее ног на ковре, увлеченно занимаются не пойми чем.

Во всяком случае, я не могу взять в толк.

Племянники сидят друг напротив друга, а между ними стоит таз с водой. Снежана дует в эту воду усиленно, а Алекс восторженно наблюдает, как вода под воздействием струи воздуха раздвигается в разные стороны.

Марика замечает меня первой и с укоризной клонит голову набок, переставая орудовать пилкой.

— Вера не дала в арсенал игрушек детям. В особняке я тоже ни одной не нашла.

— Забыла, наверное, торопилась, — почесав затылок, снова смотрю на детей. — А что вы делаете?

Раскрасневшаяся от такой дыхательной гимнастики Снежанка, радостно задирает мордашку и заявляет:

— В Моисея играем!

Мне остается только удивиться и возвратить взгляд на Марику. Каких-то комментариев от себя не нахожу.

Она пожимает плечами.

— Алекс оказался очень своенравным мальчиком, капризничал без мамы сильно, тем более он со мной в первый раз остался. Да и Снежану почти ничем не удивишь, как выяснилось. Ладушками или игрой в съедобное-несъедобное точно. Пришлось импровизировать. Снежана ощущает теперь себя повелительницей вод, а Алексу просто интересно наблюдать за брызгами.

— Мультики включить не пробовала? Я постоянно так делал.

Марика с видом матери семейства встает.

— В телевизоре нет совместного настроения, не налаживается дружественная связь между взрослым и ребенком, — объясняет очень даже серьезно.

Я не спорю, потому что в темах с детьми совершенно не разбираюсь.

— Дяденька Орхан, — Снежана поднимается следом за Марикой, — жалко, что вы разгромили весь первый этаж. И этот тоже разломаете?

— Да, малышка, с понедельника здесь будут работать мастера. Подстрою дом под свой вкус.

— А фреска с рыцарем в столовой была красивой, — вздыхает Снежа.

Разумеется, когда-то она переживала в особняке много трогательных моментов и теперь ностальгирует. Но отныне законный владелец дома я.

— Не грусти, повешу на место рыцаря твой портрет.

— Правда?

— Почти честное слово.

Марика деликатно прерывает нас, приглашая на обед. Подхватывает Алекса на руки. Я лишь таращусь на племянника и Усольцеву, ведь Алекс опять молчалив и доволен. Обнимает своей пухленькой ручонкой Марику за шею, головой прижимается к ее щеке.

— Пф-ф-ф! Абу-у… — лопочет он и, вытянув другую руку, указывает пальцем на Снежану.

— Да, мой маленький принц, — кивает Марика, — Снежана тоже пойдет кушать.

Марика держа Алекса, медленно идет в кухню. Снежанка, схватившись за длинный подол юбки Усольцевой, двигается рядом. А я на несколько секунд остаюсь как вкопанный в комнате.

Отмерев, говорю вслед:

— Марика, как ты поняла, что имел в виду Алекс?

За девушку отвечает Снежана, обернувшись ко мне и захихикав:

— А мы все знаем, что говорит братишка. Только вы с папой этого не понимаете.

В кухне Марика передает из рук в руки мне Алекса, хваля за то, что я вовремя приехал.

Оказавшись со мной, племянник начинает бессвязно общаться на повышенных тонах, комментируя действия Усольцевой. Как она виртуозно определяет Снежане место за столом, подхватив девочку за подмышки и оторвав от пола, будто та ничего весит, усаживает на высоковатый барный стул.

Затем раздает всем тарелки, отлично ориентируясь среди множества шкафов. В кульминации распахивает дверцу духовки и достает глиняный горшок замотанный, где крышка в пищевой фольге. Я даже не знал до этого, что у меня среди посуды есть горшок.

— Сто лет не ел гречку, — наблюдаю за разведенной Марикой деятельностью.

— Ты привык есть блюда в ресторанах за деньги, но то, что готовят дома, только за любовь получить можно.

Сидя на коленях у Марики, мелкий хулиган Алекс плюется кашей, а затем замирает, смотря на меня, то поворачиваясь к Усольцевой, ожидая нашу реакцию. Марика улыбается, берет салфетку, вытирая щеки малыша. Снежана как старшая сестра учит манерам братика, несерьезно погрозив ему пальцем.

Позже я, забывая о насущных проблемах, полностью посвящаю себя детям, а Марика как всегда рядом, включает незатейливую мелодию на телефоне. Мы все вчетвером играем в вертолеты. Я кружу Снежану, а Усольцева развлекает Алекса.

Прежний особняк перестает быть тихим, все пространство заполняется детским смехом и приятным голосом Марики, когда она подпевает в такт мелодии. И я в это время перестаю быть бизнесменом, акулой с железной хваткой и каменным сердцем. Я ощущаю себя простым человеком, причем счастливым.

— Спасибо огромное, что посидели с детьми. Как же вы нас выручили! — от души благодарит Вера, приехавшая за ребятишками.

Сноха и брат задержались на аукционе, но мы этого даже не заметили.

Когда остаемся вдвоем с Марикой, дом вновь обретает степенное, безмолвное настроение. Все искры и радость будто бы исчезли вместе с Алексом и Снежкой.

А может, Рафаэль в чем-то был прав, когда говорил, что дети меняют жизнь в лучшую сторону?

Раньше я этому значения не придавал, но сегодня ярко почувствовал разницу, кем был рядом с мелюзгой и в кого превратился, когда племянники уехали с родителями.

Скандально, противоестественно и совершенно чуждо для меня, но этот день был одним из самых приятных за последние годы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13

Прошла неделя.

Марика

— Орхан, любимый, — утром, подкравшись, игриво щекочу за нос Байрамова, пробуждая ото сна. — Сварить тебе кофе?

— Да, только…

— Крепкий, — перебиваю, — обязательно ядреный до такой степени, что у любого другого нормального человека разорвалось бы сердце от тахикардии, попробовав он один глоток этого напитка.

— Все так, — перехватывает мое запястье и нежно целует. — Как же ты вкусно пахнешь, Марика.

Само собой, я успела растереть капельку духов по коже. Встала пораньше, помылась, сделала легкий макияж и прическу, а еще приготовила на завтрак сырники.

Мне вовсе не в тягость, наоборот, я никогда в жизни не чувствовала себя до такой степени бодро. А ведь могла допустить самую фатальную ошибку, отказавшись от этого замечательного мужчины из-за страха перед Артуром.

Но я доверилась и осталась с Орханом. Он не разрушил моих ожиданий, а слова, сказанные им в кабинете брату, подтвердились. Байрамов создал для меня идеальный мир без лишних людей. На полном серьезе за эти дни я стала забывать о Толгатове. Бывший жених, будто исчез со всех моих горизонтов. Наверное, Байрамов поговорил с Артуром по-мужски, не вовлекая меня.

Между мной и Орханом сейчас проходит стадия узнавания друг друга. Это так классно каждый день интересоваться о человеке, которого любишь всем сердцем.

Кроме того, Байрамов оказался очень щедрым мужчиной, он покупает мне одежду, цветы, платит совершенно за все. Хотя я никогда не ставила во главе угла деньги и уж точно смогла бы построить для нас с Орханом рай даже в шалаше, но все равно приятно.

За столом налюбоваться не могу Байрамовым, кажется, я слишком залипла взглядом на его лице.

— Ты меня сейчас насквозь прожжешь глазами, — приподняв уголок губ, говорит Орхан и вновь опускает взгляд в тарелку. — Почему сама не ешь?

— Напробовалась, пока готовила, — кое-как заставляю себя посмотреть начто-то другое.

Надеюсь, он не понял, что я обманула.

В последние дни у меня совершенно нет аппетита, а энергия будто берется от солнца, которого впрочем, все меньше из-за времени года. Я не могу есть, нормально дышать, когда со мной Орхан или если его нет рядом. Сердце колотится неуемно — вот так оно любит. Я чувствую себя бездомной даже в роскошном особняке без Орхана.

На его телефон приходит сообщение.

Подперев ладонью щеку, наваливаюсь на стол, чтобы подглядеть.

— Кто там?

— Рафаэль, — разворачивает ко мне экран. — Дети до такой степени влюбились в тебя, что теперь спрашивают каждый день, в гости просятся.

— Пусть приезжают. Мне всегда в радость.

— Спланируем как-нибудь выходной.

При упоминании о племянниках Орхан тоже будто засветился изнутри.

— А ты бы хотел своих детей?

Впервые я заговорила на серьезную тему. Уместно ли будет или я слишком тороплю события? Вместе мы недавно, но мне постоянно мерещится, что я знаю Орхана еще из прошлой жизни.

— Раньше я об этом не задумывался, но после того выходного с малышами стал немного завидовать Борну. Дети — самое лучшее, что может с нами случиться. Да, я хочу ребенка. Сына или дочку — без разницы.

У меня в груди там под ребрами, будто распускается чудесная роза от его слов.

Позже Байрамов приглашает в особняк мастеров, которые будут делать ремонт, пока мы уезжаем на работу. Я больше не боюсь появляться в офисе вместе Орханом. Держать дорогого мужчину за руку.

За воротами дома замечаю, что Байрамов выгоняет из гаража внедорожник.

— Починили? — спрашиваю, занимая переднее сиденье.

— Да, — выруливает на дорогу.

— И в чем была причина?

— Заводской брак, милая. А не то, что ты успела придумать.

— Уф, слава богу! Я просто не могу поверить, что Толгатов так легко сдался.

— Ему больше ничего не остается.

Внутри офиса Орхан отвлекается на звонок — в Байрамове нуждается много людей. Оно и неудивительно. Руководящее положение обязывает.

Я, расстегивая на ходу пальто, случайно бросаю взгляд на Карину. Не видела ее с прошлой пятницы, а сегодня понедельник. Если честно еще бы столько не видела, но как она выглядит сейчас, меня настораживает.

Эффектная брюнетка вообще без макияжа, хотя раньше была при полном боевом раскрасе. Ее волосы несвежие, зачесаны в хвост. На Карине нет привычной красной рубашки и обтягивающей кожаной юбки — одета в коричневую не глаженую футболку и джинсы. Девушка, шмыгая носом, складывает в коробку все содержимое со своего стола.

Удивившись, подхожу к Карине.

— Тебя что уволили?

— А ты позлорадствовать пришла или как? — язвит она и смотрит опухшими красными глазами.

Ее лицо такое бледное, что становится не по себе.

Если бы я испытывала к Толгатову хоть какие-то чувства, возможно порадовалась, и слова Карины были бы правдой. Но феерического счастья я не испытываю. Мне даже жаль видеть секретаршу такой подавленной.

— Ты плакала? Что случилось?

Карина поджимает губы и горделиво приподнимает голову.

— Да будь ты проклята Усольцева! От всей души желаю, чтобы слез ты пролила не меньше чем я за эти дни. Ты чертова принцесса из Хрущёвок! Ходишь тут вся такая милосердная, добрая, невинная.

Она кричит на весь холл, Карине плевать, что подумают другие сотрудники.

— Карин, но я же теперь не с Артуром и не претендую на него. Для тебя был открыт зеленый свет. За что ты меня проклинаешь? — я разговариваю с девушкой спокойно.

Но Карину от моих слов лишь сильнее трясет.

— Если бы не ты, Артур не заставил сделать меня… — остановившись, будто уговаривает себя промолчать, но ее слова с обидой и болью все равно рвутся наружу. — Артур только от тебя хочет… — хватается за свой живот, а потом кричит так, что я реально начинаю ее опасаться. — Уйди Усольцева! Не попадайся мне на глаза! Как же вы все мне осточертели!

Дернувшись от стола Карины и опустив голову, почти бегу к лифтам. Что от меня хочет Толгатов? Он все еще не успокоился? Не понимаю.

В кабинете еле-еле переключаюсь на работу. На компьютере открываю программу с виртуальным макетом будущего дома. Довожу его до безупречности, то и дело меня расположение керамогранитной плитки.

Мне искренне хочется, чтобы люди, жившие до этого в плохих условиях, но не могли позволить себе купить новые квартиры, наконец-то получили идеальный дом. Таковы правила городской мэрии для застройщиков, что хотят оттяпать землю, где стоят бараки — предоставление бесплатных квартир жильцам перед сносом ветхих зданий.

Толгатов все, что на благотворительной основе терпеть не может. А я уже распланировала во дворе разноцветную детскую площадку.

И отдельную огороженную площадку для выгула собак — там будет специальное оснащение для дрессировки. Внутри сделаю насыпь из песка, который можно менять по необходимости.

Остальная территория дома останется чистой.

Без какашек на газонах.

Как вспомню…

Особенно по весне.

Звуковое оповещение из мессенджера каким-то чудом отвлекает меня от работы. Я сильно погрузилась в процесс, забывая обо всем на свете.

«Девочка с васильковыми глазами, ты уже придумала, куда мы поедем обедать?» — пишет Орхан.

Отчего на моем лице невольно расцветает улыбка.

«Сегодня решай сам»

«Ладно, тогда жду тебя в холле через десять минут»

Нахмурившись, проверяю, сколько прошло времени. Ох, так быстро оно пролетело. Я потеряла счет.

Отключив компьютер, собираюсь на ланч.

Встречаю Байрамова на первом этаже возле лифтов.

— Я чуть не забыла, что нужно поесть, представляешь? — смеюсь и подхожу к нему близко.

Орхан обнимает меня за талию, склоняется и слегка задевает губами мои губы. В такие минуты мне хочется, чтобы весь мир подождал. Я вообще перестаю кого-либо замечать, полностью фокусируясь на Орхане.

Но голос, который как гром раздается прямо за моей спиной, заставляет спуститься с романтических небес на холодную землю и ощутить боль от этого падения.

— Бесстыжая! — кричит мама.

В этот момент мне показалось, что я нахожусь между сном и явью. Я просто не понимаю как такое возможно. За все эти годы мама ни разу не приезжала к нам в офис и особого интереса не проявляла.

Вздрогнув, оборачиваюсь.

Она появилась, будто из воздуха, а может, я не заметила ее, потому что мои глаза видели только Байрамова.

Сгорбившись и сильно сжимая в руках сумку, она быстро шагает к нам. Да, я вроде умом понимаю, что она моя мать, но не узнаю в ее озлобленном посеревшем лице родные черты. Она и одета во все серое, выглядит как грозовая туча. И будто бы постарела.

— Зачем ты приехала? — ошарашенно спрашиваю ее.

Мама подходит ближе, ударяет меня по руке, которой я держала Байрамова. Перехватив запястье, оттаскивает от Орхана.

— Спрашиваешь еще! А я ведь сначала приехала к вам в квартиру, но Алла сказала, что ты там больше не живешь. К нему убежала, — кивает на Орхана, а в глаза ему не смотрит, меня буравит, — да? Как тебе не стыдно, Марика, какой позор!

В это время все сотрудники холдинга разбредаются по кафешкам и ресторанам. Но разве до еды сейчас, когда в холле такое представление? Вокруг нас постепенно собираются зрители.

— Пожалуйста, перестань отчитывать меня прилюдно.

— Буду, буду ругать, раз ты из ума выжила! Как ты посмела предать всех нас? Мне стыдно смотреть людям в глаза из-за тебя.

— Замолчи, — я вырываю руку из ее захвата.

На что мама удивленно замирает не ожидав. Тяжело выдохнув, она вдруг замахивается и при всех обжигает пощечиной мое лицо. Там, где остался след о ее ладони, начинает сильно гореть. Дотрагиваюсь до щеки.

Задрожав, озираюсь по сторонам, замечая недоуменные, где-то насмешливые взгляды сотрудников. Владислав из отдела кадров снимает нас на телефон.

Потом возвращаю взгляд на маму, но не вижу в ее глазах и капли раскаяния.

Она, приподняв подбородок, откуда-то набралась высокомерием и холодностью.

— Я жалею о дне, когда ты появилась на свет! — добивает окончательно.

Это все случилось за считаные секунды, которые растянулись для меня в мучительную бесконечность. Байрамов после пощечины вновь берет меня за руку и встает спереди, прикрывая своей спиной.

— Ты кто вообще? Не ори здесь как ворона и руки не распускай.

Я тут же слегка щипаю его за спину.

— Тише Орхан, это моя мама…

— Да?

Мама кивает.

— Да! Я ее родила на свою беду! А ты, следовательно, и есть Орхан. Нет, ты не человек, ты черт с рогами, бес, одурманивший мою единственную дочь перед свадьбой! Как тебе не стыдно!

В отличие от меня к нападкам матери Байрамов относится невозмутимо.

— Не брызжи ядом, у тебя все равно не получится призвать меня к совести. Я на твои манипуляции не поведусь. Заканчивай свой спектакль одного актера, доставай из авоськи проездной и лети на рынок, где картошка на три рубля дешевле или в церковь. Свечку ставь за здравие. В общем, занимайся тем, чем занимаются все высоконравственные дамы вроде тебя.

Он делает шаг в сторону в попытке обойти маму, но она преграждает путь.

— А тебя, бес, в церковь точно не пустят. В тебе же ничего святого нет. По глазам твоим вижу нахальным, — она опускает взгляд на руку, которой держит меня Орхан. — Если сейчас Марика с тобой уйдет, она мне больше не дочь! Лучше умереть от голода и немощи, чем знать, что потратила всю жизнь на воспитание дочери, а Марика меня предала!

Я в ужасной растерянности не понимаю, что делать.

Неожиданно из толпы по-королевски вышагивает Толгатов и заявляет:

— Анна Ивановна, успокойтесь дорогая, не доводите себя до инфаркта!

Мама, утерев слезы, кидается к Артуру.

— Ах, сынок! Да как же мне не переживать? Сердце болит за Марику, она же сошла с ума. Прости нас, прости, Артурчик. Никогда бы не подумала, что моя дочь свяжется с хамлом и быдло, — прозрачно намекает на Орхана.

Толгатов вроде приобнимает мою мать и при этом не сводит с меня взгляд.

— Нам всем сейчас нелегко. Идемте в мой кабинет, выпьем чаю.

— Хорошо сынок, хорошо…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 14

Орхан отвозит меня в морской ресторанчик. Тут очень уютно и душевно. Интерьер выполнен сине-голубых тонах, на стенах развешаны настоящие рыболовные сети, красно-белые спасательные круги. И пахнет вкусно. Отнюдь не рыбой.

В другой бы ситуации я насладилась, но сейчас рухнув на диван, хватаюсь за голову.

— Поверить не могу! — безутешно восклицаю. — Толгатов опять подстроил ловушку и все вывернул в свою пользу. Как всегда остался великодушным в глазах окружающих, а меня выставил ужасной!

Орхан спокойно открывает меню.

— Твоя маменька больше всех отожгла. Артур только вышел ее забрать.

Посмотрев на Байрамова серьезно, наваливаюсь локтями на стол.

— Толгатов ее спровоцировал.

— Странно, — хмыкает, подзывая жестом официанта. — Но женщина, в которой есть все святое и которая тебя родила, говорила об Алле.

— Подружке?

— Я, конечно, в женской дружбе не очень, — переключается на подоспевшего официанта, перечисляя заказ. — Марика, а ты что будешь?

— Воду, мне нужно потушить пожар внутри.

— А что-нибудь посущественнее?

— Нет аппетита.

Байрамов просит приготовить второе блюдо тоже что и себе.

— И так худенькая, надо поесть, а то ноги держать не будут.

— Сказал прямо как моя мама, — морщусь. — Не хочу верить, что Алка мне подложила жирную свинью. Я должна посмотреть ей в глаза, тогда пойму предала она или нет.

Вернувшись с обеда, расходимся с Орханом по кабинетам.

Только успеваю плюхнуться на кресло и потянуться за компьютерной мышью, как дверь приоткрывает помощница главного акционера холдинга.

— Марика, тебя Мансур Довлатович требует.

— Этого еще не хватало, — вздыхаю я. — Но ожидаемо.

Поднимаюсь на лифте еще выше. К самым небесам. На этаж, где светлая плитка устлана багровыми коврами, а на стенах в золотых рамах висит живопись известных художников. Этот барский этаж полностью принадлежит Толгатову-старшему.

Постучав в дверь, осторожно шагаю в кабинет.

— Вызывали?

Ноздрями улавливаю легкие ноты успокоительных капель, витающие в воздухе.

Сам Толгатов, раскрасневшись под стать коврам, громоздко сидит за столом и смотрит на меня исподлобья.

— Закрой дверь.

Делаю, как он велит, и еще на несколько шагов подхожу ближе. Догадываюсь, что об инциденте в холле узнал отец Артура, оттого и разозлился.

— Простите, пожалуйста, за случившееся.

— Не прощу! — ударяет кулаком по столу. — В ваши отношения с Артуром я не лез, решил, что разберетесь сами. Восстановил тебя в должности, как просил сын, но ты воспользовалась его добротой. Опозорила нашу великую фамилию. Почему ты позволила матери устроить скандал на глазах у моих сотрудников?

У меня по спине поползли ледяные мурашки от сурового тона Мансура Довлатовича.

— Мама поддалась чужому влиянию. Мне очень жаль.

— Ей жаль! — резко встает и упирается кулаками в столешницу. — Нам еще повезло, что в холдинге не было важных гостей!

— Я ведь работать здесь не хотела, это Артур так повелел.

— И не будешь. Всё. С меня довольно. Уволена! На этот раз окончательно. И можешь не надеяться, что когда-нибудь устроишься в городе по профессии. Я не позволю. Будешь полы намывать, как мать — вот ваш потолок. Больше вы ни на что не годитесь! Пошла вон!

Опустив голову, вылетаю из кабинета Мансура Довлатовича.

На ватных ногах плетусь по коридору. Мое сердце застревает где-то в горле. Сегодня я не чувствую себя окрыленной после увольнения, расстраиваясь за собственное будущее. Отец Артура не привык бросать слова на ветер. Он человек-работа, слишком озабоченный своей репутацией.

— Меня уволили, — огорошиваю Байрамова, зайдя к нему сразу от Толгатова. — Кажется, окончательно. Мансур Довлатович не вынес скандала.

— Ты сильно расстроилась? — захлопнув ноутбук, встает из-за стола, шагая ко мне.

— Еще не поняла…поверить не могу, если честно…

Орхан останавливается рядом. Я наклоняю голову, утыкаясь лбом в его грудь. Байрамов нежно гладит меня по спине, эти прикосновения действуют как обезболивающее для души.

— Я поговорю с Мансуром.

— Вряд ли получится все вернуть. Он был вне себя от ярости.

— Дай мне немного времени подумать, как можно это исправить.

Подняв лицо, приподнимаюсь на носочки и целую Орхана в подбородок.

— Мне нужно кое-куда заехать вечером. Сможешь подвезти?

— Да.

Собрав личные вещи, окончание рабочего дня дожидаюсь в кабинете Байрамова. Это единственное место, где у Мансура Довлатовича нет власти. Отец Артура отдал приказ сотрудникам службы безопасности отныне не пускать меня даже в холл предприятия.

К шести часам крепко держа за руку, Орхан выводит меня из офиса. Даже голову поднимать не хочется, пока следую за Байрамовым по коридорам многоэтажного здания. Бывшие коллеги искоса посматривают, шепчутся.

— Куда поедем? — спрашивает Орхан, выдвигаясь из парковки.

— К дому, где тебе понравилось наблюдать за мной через окно…

— Понял, — слегка улыбнувшись, кивает он.

Возле новостройки, в которой я жила с подругой, беспрепятственно открываю ключом подъезд. Байрамов молча двигается за мной. Поднявшись по лестнице на второй этаж, останавливаюсь у двери и пытаюсь отпереть другим ключом из связки верхний замок. Ключ ударяется об скважину и дальше не проходит.

— Чудно, — хмыкаю я.

Рассматриваю ключи, может, что-то перепутала? Вроде те же…

Так получается, что Байрамов остановился напротив глазка, а я немного в стороне.

— Внутри работает телевизор, — сообщает Орхан.

— Да, я слышу.

Бросив ключи в карман пальто, нажимаю на звонок несколько раз.

Через пару минут дверь нам все-таки открывают.

— Ой, а вы к кому? — слышится удивленный голос Аллы.

Шагнув к Байрамову, берусь за дверь и силой распахиваю ее шире.

— К тебе, — отвечаю за него.

Алка вздрагивает, когда замечает меня, а затем хмурится.

— А…это ты подружка, — отступает, нехотя впуская в квартиру.

На Алке накинут халат. У нее очень мокрые волосы. Вероятно, она принимала душ, выскочила впопыхах, когда услышала звонок.

— Что с замками? — спрашиваю ее сердито.

Но подруга взгляд не сводит именно с Орхана, любопытно изучая его лицо, фигуру, одежду.

— А кто этот интересный мужчина, Усольцева?

— Орхан, если для тебя это так важно.

— Ого…тот самый Орхан. Вы оправдали все ожидания. Даже очень, — улыбается она, все еще рассматривая Байрамова сияющим взглядом.

— Не уклоняйся от темы! — повышаю тон, притопнув ногой. — Почему мои ключи не подходят?

Алка молниеносно принимает оборонительную позу — с недовольным видом скрещивает руки на груди.

— Ну замки поменяла. Тебя же пугал Толгатов. Зачем орать-то?

— Ладно, а где мой комплект?

— Нет комплекта, я не знала, вернешься ли ты в квартиру, — отвернувшись, Алла машинально поправляет волосы, и лишь сейчас я замечаю, как на ее запястье блеснуло украшение.

Перехватив руку подруги, внимательно рассматриваю браслет. Он изготавливается одним известным итальянским брендом, я это отлично знаю. У меня похожий браслет есть, который когда-то подарил Артур. Толгатов редко оригинальничает. Он и мне и матери своей дарил украшение этой марки. Очень дорогой, большинству людей не по карману. Я бы себе никогда такой позволить не смогла.

— Откуда? — ахаю.

— Реплика! — Алла вырывает руку и прячет ее за спину.

— Перестань врать. Ты за браслет продала меня Толгатову, да? Он тебя надоумил рассказать маме, где я живу?

— Говорю же подделка! — фыркнув, Алка летит от меня в комнату.

Не разуваясь, бегу за ней.

Орхан медленнее проходит за мной.

— Я отлично разбираюсь в этом бренде, — продолжаю выяснять.

— Заладила! — возмущенно жестикулирует. — Тебе не стыдно вспоминать о бывшем, когда рядом такой роскошный мужчина?

Байрамов, несмотря на визги Аллы остается невозмутимым. Вот у кого нервы как стальные канаты. Меня же трясет, да и Алку, впрочем.

— Не старайся перевести тему! — теперь кричу я. — Как ты могла рассказать обо всем моей матери? Ты хоть представляешь, что она устроила сегодня в офисе?

Помрачневшая Алла пятится к дивану.

— А сколько мне нужно обманывать Анну Ивановну? Это ты завралась перед собственной матерью, а я должна тебя прикрывать, выдумывать отмазки, когда она приезжает без предупреждения? Сидеть тут с ней, чаи распивать, пока ты где-то скрываешься? Знаешь, дорогуша, у меня тоже есть своя личная жизнь!

— Даже так… — прошептав разочарованно, смотрю на Аллу помутившимся от слез взглядом. — Больше не побеспокою.

— Постарайся. Будь любезна!

— Я уйду.

— Отлично!

— Но как ты будешь платить за квартиру одна?

У Алки очень смешная выручка из кофейного павильончика.

— Не волнуйся, подружка, у меня все в шоколаде.

Когда я собираю оставшиеся вещи, Алка демонстративно запирается в ванной. Высовывается оттуда, только услышав нас с Байрамовым в прихожей.

— Вообще-то мыть сразу за гостями пол плохая примета, но вы тут так наследили! — язвит она.

Я же не обращаю на нее внимания. Сегодня мое сердце разбилось второй раз.

Загрузив сумки в багажник, садимся с Орханом в машину. Прижимаюсь головой к его плечу.

— Я лишилась работы, дома, родных…только потому, что люблю и хочу быть любимой. Почему люди такие жестокие?

— Такова людская суть, наверное.

— Я надломлена, но еще держусь, потому что вопреки всем бедам ты рядом. Значит, все не зря…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15

Следующие две недели я безуспешно пытаюсь встретиться с мамой.

Приезжаю к ее дому, стучусь, но она не открывает, хотя в окнах горит свет. Я в жизни не получала от мамочки такого серьезного бойкота. По словам соседки, с которой они дружат, мама чувствует себя нормально. Они регулярно общаются.

Потоптавшись в очередной раз возле запертой двери, забираю из почтового ящика квитанции об оплате коммунальных услуг и спускаюсь из дома. На улице, зябну от ветра, холодные потоки бьют в лицо так сильно, что у меня задвоилось в глазах. Потянул низ живота.

— С тобой все в порядке? — заметив мое состояние, из машины выходит Орхан.

— Да, просто голова закружилась немного, — очнувшись, вяло шагаю к автомобилю.

Когда собираюсь сесть, у меня возникает странное чувство, которое вынуждает интуитивно обернуться к дому. Я поднимаю взгляд на окна третьего этажа, выходящие во двор. Там наверху стоит мама. Она наблюдала за нами, а увидев, что я смотрю в ответ, тут же прячется за шторку.

— Нехорошо если голова кружится. Надо записаться на МРТ, — размышляет Байрамов, почти как наш участковый терапевт.

— Это все от горьких эмоций.

— Может таблетки какие-нибудь купить?

По пути в особняк Орхан останавливается возле аптеки. Сам вызывается сходить, но я решаю лично подобрать себе какой-нибудь успокоительный чай на травках.

За стеклянной перегородкой рассматриваю коробочки, пока жду своей очереди. Девушка, что стоит впереди, спрашивает о тестах на беременность.

Невольно подслушиваю ее разговор с фармацевтом, медленно подхожу к стеллажу, где выставлены витамины для будущих мам и прочие атрибуты.

Мы ведь тоже с Орханом несколько раз не предохранялись — настолько сошли с ума друг от друга. Позже Байрамов все-таки решил вести регулярную половую жизнь с барьерной контрацепцией. Я была не против.

И беременной тоже никогда не была. В последнее время отслеживаю странные симптомы — все сигнализирует о том, что вот-вот у меня должны начаться дни, когда захочется шоколада и безосновательно прикрикнуть на Орхана, сказав, что он обнаглел, а потом извиниться, и от угрызения совести чуть-чуть поплакать. Начало цикла должно уже наступить.

Я за всей нервотрепкой потеряла ему счет.

Незнакомая девушка покупает тест и широко улыбаясь, выходит из аптеки — я покупаю шесть тестов, причем разных марок. И чай для сна.

Прижав к груди полный пакетик с коробочками, в оцеплении возвращаюсь к Орхану.

Вот если бы не эта незнакомка я вряд ли настолько впечатлилась, а может, вообще, не вспомнила о запаздывающем цикле.

А что будет, окажись я беременной? Обрадуется ли Байрамов? Наверное, да, ведь он очень хотел детей, он души не чает в племянниках. К тому же я постоянно сижу в особняке и жду Орхана с работы днями напролет, занимаюсь хозяйством. Параллельно проверяю сайт с вакансиями, но пока ничего подходящего там нет. Возможно, ребенок выведет наши отношения на новый виток. Орхан предложит мне выйти за него замуж, и я соглашусь.

По-другому никак. Я очень боюсь потерять Байрамова.

— Тебе двадцать два года или восемьдесят два? — посмеивается Орхан, кивнув на пакет, заводит мотор.

А мне не слишком весело. Я вообще сейчас будто выпала из реальности.

— В аптеке акция…

Вечером, уличив момент, когда Орхан уходит в душ, дрожащими руками распечатываю первый тест. Все сделав по инструкции, жду несколько минут. Отображается одна четкая красная полоска и вроде бы вторая. Я и так и эдак верчу тест в руках, подношу ближе к свету. Она, кажется, есть или это у меня обман зрения и я вижу то, что хочу?

Решаю подождать до утра и повторить процедуру.

Ночью мы снова близки с Орханом, я утопаю в его объятиях телом, но разумом витаю где-то далеко. Сегодня я попросила Байрамова быть со мной нежным и осторожным.

Утром я обыкновенно просыпаюсь одна. Байрамов уже уехал в офис. На первом этаже слышится шум от ремонтных работ в особняке. Я же хватаю другой тест, подороже. Там есть индикатор, который через несколько минут показывает мне положительный результат сроком 1–2 недели…

Я застываю в ступоре. Потом заплакав, пугаюсь. Взяв третий тест, отчего-то смеюсь — целый ураган эмоций испытываю за ничтожный промежуток времени.

Чувства захлестывают, беру телефон и собираюсь позвонить Орхану, однако какая-то неведомая сила будто останавливает меня. Не очень разумно будет огорошить мужчину судьбоносной новостью на расстоянии. Я должна все еще раз проверить.

Такими вещами не шутят тем более с Байрамовым.

Звоню своему гинекологу, у которого наблюдаюсь уже несколько лет. Надежда Степановна, услышав мои догадки, освобождает окошечко в своем плотном графике.

В частной клинике у меня из груди выпрыгивает сердце, когда доктор приглашает в кабинет УЗИ. Как же хочется, чтобы в этот трогательный момент со мной рядом были Орхан и мама…

— Да, беременность есть, — сообщает Надежда Степановна, смотря в монитор. — Срок небольшой, видно плодное яйцо. — Мне видна лишь маленькая черная точка. — Все отлично. Поздравляю. Если не будет болей или каких-то еще странных симптомов жду тебя, Марика, через две недели на повторное исследование.

— С…спасибо…

В кабинете доктора сижу словно в тумане, пока Надежда Степановна распечатывает для меня лист с рекомендациями по беременности и направление на анализы. Во мне теперь растет новая жизнь, но я еще это смутно понимаю.

— Я точно беременна? Меня даже не тошнит.

— Подожди Марика, — заулыбалась Надежда, — еще рано для токсикоза.

Вернувшись в особняк, не могу найти себе места. Потихоньку брожу по комнате, прикасаюсь к животу. Он плоский, но скоро будет расти. Уф…

Мне нужно было два часа, чтобы более-менее прийти в себя и придумать, как действовать дальше.

Я решаю приготовить сегодня романтический ужин, чтобы в красивой обстановке рассказать Байрамову правду. Прячу один из тестов в бумажный конверт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пока Орхан трудится в холдинге, я виртуозно орудую на кухне. Планирую приготовить для любимого мужчины два салата и жаркое, а еще попытаться испечь на десерт шарлотку. Хочется, чтобы все было высшему классу.

Только я не рассчитываю своих сил, второй салат дорезаю уже сидя на стуле. Живот опять начинает тянуть. Плюсом наваливается самовнушение.

Еще каких-то пару дней назад я чувствовала себя гораздо сноснее, а теперь мне начинает мерещиться, будто ребенок, которого на УЗИ не видно стал шевелиться…

Ох уж эта богатая фантазия.

Интересно, а кто родится? Сын или доченька? Если дочь назову ее Лилия, как красивый цветок! Или Танюшка. Или…

К вечеру мастера по ремонту заканчивают работу.

Я накрываю на стол, зажигаю свечи. Сажусь и жду Орхана, положив конверт рядом с собой. Байрамов задерживается. Больше часа прошло. Постепенно еда начинает остывать. Навязываться я не хотела, но все же звоню Байрамову.

Трубку он не берет и на сообщение не отвечает.

В полночь задуваю свечи, потеряв всякую надежду на совместный ужин, и ухожу спать. Оказавшись в постели одна ворочаюсь с бока на бок. Сон чуткий, просыпаюсь от каждого шороха. Под утро, когда в комнате еще темно слышу, как хлопнула входная дверь на первом этаже.

С этим звуком мое сердце отчаянно забилось в груди.

Подскочив с кровати, спешно иду проверять. Байрамов соизволил вернуться.

Настроение у него приподнято. Что-то там присвистывая, он вразвалочку идет к лестнице, но встречается со мной и замолкает. Мне совсем невесело в отличие от Орхана.

Устало вздохнув, скрещиваю руки на груди.

— Ты где был?

— Сказала как ревнивая жена, пожившая со мной десять лет в браке.

— Я не шучу, — продолжаю ворчать.

— Один старый друг пригласил посидеть в баре. Мы заговорились. Знаешь, в последнее время столько всего навалилось, мне было необходимо переключиться.

— Я много раз звонила, почему не отвечал?

— Телефон был на вибрации, — разводит руки в стороны. — Я когда заметил пропущенные, было уже поздно. Марафон оправданий для меня окончен или еще дыхнуть заставишь?

— А есть повод?

Он останавливается на ступень ниже от меня. Берет за плечи, нежно поглаживая.

— Марика, я устал и не хочу сейчас выяснять отношения. Мы взрослые люди и отпрашиваться друг у друга, чтобы куда-то сходить не должны.

— Но предупредить можно было?

— Я не знал, что ты настолько за меня волнуешься, что даже не спишь.

— Теперь имей в виду.

Возможно, это я перегнула палку, набросившись на Байрамова с расспросами. Но мне стало обидно, ведь я столько готовилась к ужину. И я беременна, а к беременным нужно относиться в два раза терпимее и в три раза ласковее.

И тем не менее когда на кровати прямо за моей спиной размеренно дышит Орхан, я, наконец, успокаиваюсь и засыпаю…

Открываю глаза от настойчивого солнечного луча, что бьет мне прямо в лицо, пробираясь сквозь стекло не зашторенного окна. Поморщившись, отбрасываю одеяло, сажусь.

Накинув поверх сорочки халат, умываюсь, а затем иду в кухню. Кофе мне теперь пить нежелательно, придется довольствоваться зеленым некрепким чаем.

— Ого, а почему ты еще дома? — удивляюсь, застав Орхана возле кофемашины.

— С утра нет дел в офисе, — отвечает, не оборачиваясь ко мне, а наблюдает, как тонкая горячая струйка кофе медленно наполняет его кружку.

По всей кухне слышится бодрящий аромат.

Остановившись возле Байрамова, обнимаю его со спины, прижимаясь лицом к белоснежной рубашке. Какой же Орхан теплый, родной, мой…

— Нам нужно поговорить.

— Не поверишь, сейчас тоже об этом думал, — деликатно обхватывает мои запястья и убирает от себя руки.

Взяв кофе, идет за стол.

— Присядь, Марика.

— Да, обязательно только немного подожди раз ты здесь! — выпалив, торопливо выхожу из кухни и возвращаюсь в спальню, где из тумбочки достаю положительный тест на беременность, спрятанный в конверте.

Внутри меня все трепещет.

Комната, улица за окном — все видится в розовом цвете.

Я стану мамой, а Орхан отцом, как того и желал. Если он с таким удовольствием играл с племянниками, то, как будет относиться к собственным детям?

Я, наверное, свечусь как гирлянда, а вот Орхан выглядит задумчивым. Он неотрывно смотрит на кружку с кофе.

— Ты первый говори! — приземляюсь на противоположную сторону стола.

— Ладно, — шумно выдохнув, поднимает взор на меня. — Мы с тобой познакомились недавно, ты кажешься мне умной девушкой. Ты разбираешься в правилах крупного бизнеса, раз работала на холдинг. С первого дня, как ты поселилась здесь, я много размышлял о нас. И все чаще меня стали посещать мысли, что я живу не своей жизнью.

Мое дыхание обрывается.

— Не поняла? — напрягаюсь.

Смотрю Орхану прямо в глаза. Он тоже взгляд не отводит.

— Вчерашний поздний разговор стал моим пределом. Ты требуешь от меня отчета, чтобы я вел себя как порядочный семьянин. Но проблема в том, что я этого не хочу и никогда не смогу дать тебе, чего ты хочешь.

— Возможно, я была слишком строга.

Орхан клонит голову набок.

— Ты оправдываешься, лишь бы сгладить остроту ситуации. Уступаешь, но в душе со мной не согласна. К тому же сообщения, которые ты шлешь, спрашивая, где я с кем, когда приеду домой, меня угнетают. Я не привык, когда меня контролируют или указывают, что делать.

— Но я не вижу в этом ничего страшного…

— Именно. Марика, вот эта твоя бытовая культура рядом не стояла с тем, что я хочу от женщины. В свое время я защитил тебя от Толгатова, но то к чему ведут наши отношения, меня не устраивает. Бросать тебя на произвол судьбы я тоже не собираюсь, поэтому предлагаю взаимовыгодную сделку.

— Какую? — шепчу я, из последних сил держась, чтобы не расплакаться.

— Не принимай близко к сердцу, если прозвучит грубо. Связываться с одной женщиной на всю жизнь я планирую, но завести ребенка хотел бы. Ты можешь родить для меня наследника? Но тайно, без лишней шумихи. Я предлагаю тебе на время перебраться за границу. На момент зачатия, беременности и родов. Взамен ты получишь шикарные условия, лучших акушеров и столько денег, что до конца дней можешь не работать. Я щедро отблагодарю тебя, Марика.

— Ты в своем уме, Орхан? Как ты смеешь предлагать мне этот ужас? От любимого мужчины я готова родить бесплатно.

— Но это подразумевает законные отношения, ячейку общества и тому подобною муть.

— Муть… — вторю я, не веря своим ушам.

Щипаю себя за руку в надежде, что мне снится кошмар, и я вот-вот проснусь, увижу рядом с собой спящего Байрамова с другой жизненной позицией, и еще долго буду смеяться над бредом, которой мог сгенерировать мой мозг.

И мне действительно хочется истерично засмеяться сквозь слезы. Кожа на руке уже покраснела, но я все еще не проснулась.

Орхан наблюдает за мной бесстрастно.

Если каких-то десять минут назад я смотрела на мир через розовые очки, Байрамов видит события через призму бизнесмена. Для него все в этой жизни продается и покупается.

Меня с головой накрывает немыслимый ступор. Я, как младенец, вмиг разучившийся говорить и, наверное, ходить, если попытаюсь встать из-за стола точно рухну на пол.

— Я просто любила тебя Орхан, — горько выдавливаю из себя слова. Образ Байрамова размывается от накативших слез. — Но теперь вспоминаю, что взаимного признания не слышала от тебя. Очень жаль.

Кажется, Байрамову тоже неприятно. По крайней мере, черты его лица ужесточаются. Он откидывается на спинку стула.

— Я ведь не сделал для тебя ничего, чтобы ты влюбилась.

— Как же? — вроде удивляюсь, хотя больше по автоматической реакции, потому что внутри меня будто начала расползаться черная пустота. — Ты зачем-то забрал жить в свой особняк, водил в рестораны, покупал цветы, одежду…

— Милая, — прерывает меня. — То, что ты перечисляешь — норма для современных отношений между мужчиной и женщиной. Для этого не нужно любить.

А я, должно быть, старомодная и слишком доверчивая. Мой изъян в том, что я не стала устраивать Байрамову семь кругов испытаний для подтверждения его истинных намерений. Я и помыслить не могла, что мужчина, взявший жить девушку под свою крышу, лаская ее по ночам, оберегая от трудностей, будет считать это современной реалией, для которой чувства необязательны.

Страшнее всего, что в этот тяжелый миг мне даже некому рассказать о своей беде. Некуда податься. Я потеряла всех ради Орхана!

На смену ступора в той пустоте будто разгорается пламя. Я вижу все такое же красивое лицо Байрамова, но перестаю млеть, наоборот, испытываю раздражение.

— Ты для чего вез меня к Алке и помогал собирать вещи, если не имел планов на серьезные отношения?

— Ты попросила. Послушай, — он старается включить талант дипломата. Его голос звучит ровно, тихо. — Повторюсь, выставлять тебя из дома я не стану. Напротив, для тебя открываются огромные перспективы. Ты будешь независимой богатой женщиной. Сможешь организовать собственный бизнес. Я бы мог обратиться в центр суррогатного материнства, но сначала решил предложить тебе. Это счастливый шанс Марика.

— Счастливый? — как бы навзрыд не разреветься от такого счастья. — Ты меня унизил и уничтожил. Повстречав тебя, я думала ты другой, особенный. Не отравленный деньгами и властью. Но я ошиблась. Ты ничем не отличаешься от Толгатова. Я с тобой не то, что в постель лечь, воздухом одним дышать не могу. Здесь воняет Орхан. Цинизмом и расчетливостью. И учти, я ни за какие миллионы не откажусь от своего ребенка!

У Байрамова на лице пропечатывается недовольство.

— Его еще в проекте нет. Почему ты так завелась?

Меня охватывает жаром и страхом, будто Орхан каким-то непостижимым образом может догадаться о беременности. С его неожиданно открывшимся мировоззрением я бы тысячу раз подумала, прежде чем сказать, что он станет отцом.

— А мне в ладоши захлопать от радости? — не выдержав встаю, но мои ноги подкашиваются. Придерживаюсь за край стола.

— Разговор не клеится, — он отодвигает подальше нетронутый кофе и бросает взгляд на конверт, лежащий рядом со мной на столе. — Тебе вроде тоже было что сказать.

Дрожащей рукой хватаю конверт.

— Уже нечего.

— Остынь и подумай о моем предложении на трезвую голову.

Я спускалась в кухню, чтобы насладиться зеленым чаем, но сполна напилась собственными слезами.

Орхан держится нейтрально. Видеть мое огорчение ему неприятно, но и утешать не рвется.

А возможно ли это после всех сказанных слов? Если бы Байрамов подошел ко мне и обнял, что я почувствовала? Я бы не выдержала его прикосновений когда-то самых желанных. Теперь его теплые руки ощущались бы на моем теле как колючие терновые прутья.

Замолчав, медленно возвращаюсь в комнату, все кажется мне словно в тумане. Лучше бы я оглохла этим утром и не услышала Байрамова, не разочаровалась в нем. Оттолкнувшись от стены, пытаюсь заново научиться нормально ходить.

Из окна наблюдаю, как Орхан размашисто шагает по двору. Он даже не поднялся ко мне убедиться, что я в порядке.

Вспоминая им сказанное, беру телефон, пролистываю ветку сообщений.

«Как дела? Чем занимаешься?»

«Ты скоро?»

«Заскочи в магазин и купи картофель. Хочу на ужин приготовить пюре»

«Уже девять вечера, а тебя все нет»

Я читаю то, что когда-то писала Орхану, но по-прежнему не вижу в этом ничего вопиющего. Мне было скучно в огромном доме без него и всего-то…

Весь день я почти безвылазно лежу в комнате, укрывшись одеялом. Нет ни сил, ни желания что-либо делать.

Байрамов возвращается без задержек, я успела выучить его рабочее расписание. Сразу домой летел. Я понимаю это по шагам, слышащимся со стороны лестницы. Потом Орхан все-таки заглядывает в комнату.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 16

— Марика, ты спишь?

На что я выше натягиваю одеяло.

Байрамов шумно выдохнув, проходит в комнату и садится рядом со мной на кровать. Через одеяло пытается нащупать мою ногу, отчего я тут же дергаю ей.

— Не хочешь рожать — не рожай. Я же не заставляю. Извини, я правда не думал, что ты так сильно обидишься.

— Обидишься? — шепчу. — Ты убил мою душу, а телом я почему-то еще жива.

— Марика, пожалуйста, — вроде по-доброму говорит, но в его голосе присутствуют ноты раздражения. — Я хотел быть с тобой честным только и всего. Пойми, обручившись, ты бы все равно не была со мной счастлива, я не тот человек, с кем можно строить семью. Когда ты работала в холдинге, и тебя преследовал Артур, ты нуждалась во мне. Но я был сегодня в офисе. Толгатов только тем и занимается, что создает для меня новые фронты. Прежде чем расстаться, я хотел помочь тебе устроиться в жизни. Поверь, раньше ни для кого я этого не делал.

— Выйди, Орхан.

— Ясно, — прохрипев, недовольно поднимается. — Переночую на диване.

Должно быть этой ночью Байрамов сладко видит десятый сон, а мне так плохо. Не описать.

Следующим днем я кое-как заставляю себя заново жить.

В ванной обратив внимание в зеркало, не узнаю своелицо. Оно все опухшее от слез, глаза красные. Волосы несвежие и растрепанные. Я сейчас ни чем не краше секретарши Карины. Такая же болезненная и жалкая.

Орхана в доме нет, хотя время раннее.

Только из-за ребенка в животе уговариваю себя немного позавтракать.

Пройдя по особняку, я перестала ощущать здесь тепло как от родного дома, стены кажутся остывшими, прекрасная мебель серой, а воздух горьким. Мне страшно представить, что будет, если на фоне всего этого шика я еще раз повстречаюсь с владельцем. Встречусь с его взглядом, вспомню, что безответно влюбилась в него.

Оценив мучительные перспективы, принимаю единственное верное решение — убраться вон. Даже хорошо, что сейчас Байрамов уехал. В его присутствии собирать вещи было бы в разы сложнее.

Три доверху набитых чемодана оказываются очень тяжелыми, тем более в моем положении тягать их нельзя. Я договариваюсь о помощи с двумя мастерами, работающими над интерьером в особняке. Деньги заплатить у меня остались, я совсем не тратилась, пока жила с Орханом.

Из всех мест, куда я могу податься — квартира, где я жила с Алкой.

На личном автомобиле одного из мастеров едем туда. Мужчины сидят спереди и о чем-то переговариваются между собой. Я, словно статуя замерла позади, уставившись на город через окошко.

Мужчины помогают мне затащить чемоданы к самой двери, но поскольку Алла не сразу открывает, возвращаются в машину и ждут меня там. Моя опрометчивость, что не предупредила Алку заранее, а сразу помчалась. Девушка могла быть в кофейном павильончике. Но…

Мне отлично заметно, как прямо сейчас Алка замерла возле двери с той стороны и подсматривает за мной в глазок. Она точно внутри.

— Ал, пожалуйста, открой дверь.

Через пару секунд она все-таки соизволила это сделать. Высунувшись из квартиры, окидывает взглядом меня, а затем чемоданы.

— Чего тебе?

— Я вернулась. Впустишь?

Она закатывает глаза.

— Все, романтический уик-энд с миллиардером закончен? Ну, входи, Усольцева, что еще тут скажешь.

Прошипев, Алка раздраженно хватается за чемоданы, втаскивая их в квартиру. Вид у подруги дерганный. Она театрально пыхтит.

— Я на секунду спущусь и сразу обратно, — сообщаю.

Возвращаюсь к мастерам, благодарю мужчин и расплачиваюсь за услугу.

Так как свободные парковочные места заняты машинами жильцов дома, мои помощники остановились прямо на дороге. Подъехавшая следом серебристая тачка, элитная и выделяющаяся среди подержанных иномарок вынужденно тормозит.

Водитель, что скрывается за тонированными стеклами, нетерпеливо сигналит.

Мастера спешно прощаются со мной, освобождая проезд.

Только серебристое авто уезжать не торопится. Притормозив рядом со мной, водитель опускает стекло. Из салона на меня с ухмылкой смотрит Толгатов.

— Привет, детка.

— Фу, — лишь это, сумев сказать в ответ, разворачиваюсь и собираюсь зайти в дом.

Но Артур голосом задерживает меня:

— Марика, возьми документ из холдинга.

Спрашивать у Толгатова, откуда он узнал, что я здесь не имеет смысла. Он с легкостью мог установить за мной слежку. И одному только Артуру известно, как долго она велась.

Оглянувшись, вижу, что Толгатов протягивает мне лист. Подхожу к авто и выдергиваю из пальцев Артура бумагу. Пробежавшись взглядом по строчкам, чувствую, как меня затрясло. Цифра в конце листа пропечатанная жирным шрифтом астрономическая.

— Это что?

— Штраф за покинутую тобой должность дизайнера плюс моральная компенсация компании за скандал, устроенный твоей мамашей.

У меня закружилась голова.

— Мне жизни не хватит, чтобы рассчитаться с долгом. Тут слишком много.

Толгатов хохочет.

— А о чем ты думала, когда променяла меня на Байрамова? О сказке мечтала? Ты в нее попала, но не учла, что автор твоей сказки всегда был и буду я. Так что сказка закончилась Марика.

— Зачем приезжал Артур? — ловит у порога Алка. — Ты что порвала с Орханом и решила помириться с Толгатовым?

Ее голос слышится как через толщу воды. У меня до сих пор звенит в ушах от неприятной встречи.

— Ни за что, — положив бумагу на пуф, снимаю пальто. — Артур — последний человек с кем я хотела видеться. Я его не узнала, Толгатов подъехал на новой машине.

— М… — поджимает губы, скрестив руки на груди.

Взяв лист, медленно иду в комнату, однако меня на ходу осеняет. Остановившись в дверном проеме, оглядываюсь на Аллу.

— А как ты поняла, что это Артур?

Она едва заметно вздрагивает.

— Пересекались как-то в городе. Уже не помню, по какому поводу. Толгатов вроде спросил, как у меня дела, а потом сразу уехал.

— Не связывайся с Артуром, — искренне предостерегаю подругу. — Он не тот с кем можно дружить.

Алка корчится.

— А мы не в детском садике, чтобы дружить!

Позже я раскладываю вещи из чемоданов по своим местам.

Алла куда-то уходит не предупредив. Раньше мы были более открыты друг с другом, особенно Алка, а сейчас между нами явно пробежала черная кошка. Но это не мешает нормальному существованию в квартире.

Закончив с вещами, мне смертельно захотелось соленого. После моего переезда к Байрамову в холодильнике у Аллы остались только йогурты и зелень. Приходится спуститься из дома за продуктами.

Совершать кулинарные подвиги нет настроения, просто отвариваю картофель в мундирах. К нему раскладываю по тарелке сельдь. Сев за стол кушаю и размышляю, как буду расплачиваться с холдингом.

Даже если продам все подарки, мне не хватит, чтобы погасить и треть. Уж очень большая моральная компенсация.

А может, обратиться в суд?

Представляю это зрелище…

Как в зале напротив друг друга сидим мы с Мансуром Довлатовичем. Я, максимум с нанятым за земное вознаграждение юристом. Отец Артура в окружении целой делегации именитых адвокатов, которые и мать Терезу смогли бы засудить, не то что меня.

В дверь звонят много раз.

Наспех вытираю руки об вафельное полотенце.

Иду открывать — Алка вернулась.

— Если ты планируешь здесь задержаться надолго, делай себе второй комплект ключей! — ворчит она, шагнув за порог.

— Завтра же этим займусь.

— Сегодня, — настаивает, резкими движениями сдергивая с себя новую куртку, а затем принюхивается. — Чем воняет? Усольцева, ты что, труп в квартире спрятала?

Я тоже делаю несколько рваных вдохов. Ничего не чувствую.

— Может, этим пахнет? — подношу к носу Алки руку, которой разделывала селедку.

Подруга хмурится, а потом ее грудная клетка вздымается от нескольких спазмов. Грубовато оттолкнув меня, со всех ног бежит в ванную, даже сапожки снять не успевает. Я поднимаю за Аллой скинутую на пол куртку и вешаю на крючок.

Подхожу к ванной. Через дверь слышу, как подругу тошнит.

— Тебя от рыбы так вывернуло? — спрашиваю, едва побледневшая Алла выходит из ванной, и протягиваю стакан с водой.

— Она же реально дохлая…

— Явно не живая, раз порезана и засолена.

— Да это все сухомятка, — отмахивается. — Совсем желудок испортила перекусами.

К ночи, когда уже собираюсь спать, мне названивает Байрамов. Слишком настойчиво, что я даже переключаю телефон в режим вибрации. Но телефон все равно не успокаивается. На шестой раз я сдаюсь и все-таки принимаю вызов.

— Марика, ты где? — строго спрашивает Орхан.

— Разве твои работники не сказали?

— Да, сообщили, но я думаю, ты погорячилась.

— Нет, — хмыкнув, чувствую, на глазах вновь появляются слезы. — Я сделала это осознанно. Все случилось, как ты и хотел. Тебе теперь не нужно ни перед кем отчитываться.

Отключаю звонок, а вместе с ним вырубаю к черту телефон.

— А почему расстались? — шепчет Алка, удобно устроившись на диване, что стоит напротив моего.

— Не сошлись планами на будущее. И мнениями.

— Уж выражалась бы просто — поматросил и бросил. Знаешь, Усольцева, в мужиках разбираться уметь нужно, а не вестись на красивую внешность.

Перевернувшись на бок, укрываюсь одеялом.

— А ты умеешь?

— Я научилась видеть прекрасное в людях, которых остальные считают чудовищами, — ответив, мечтательно расплывается в улыбке.

— У тебя кто-то появился?

— Появился, — прощебетав, вдруг становится серьезной. — Только не напрашивайся на встречу с ним. Мы не настолько долго вместе, чтобы я знакомила его со всеми друзьями и родней!

— Я и не хотела…

Рано утром собираюсь в клинику для сдачи крови на анализы.

Алка тоже одевается, только ее внешний вид немного странный.

Обычно для работы в павильончике подруга не слишком заморачивалась над стилем, напялив на себя широкие джинсы и клетчатую мальчиковую рубашку — в лучшем случае. Сейчас же на Алле узкая юбка-карандаш бежевого цвета и белоснежная приталенная блуза. Ее волосы, которые испокон веков были стянуты в дульке или хвосте блестят от отшлифованной утюгом укладки.

— У тебя что, кофейный корпоратив? — удивляюсь я, наблюдая, как подруга застегивает сапоги на шпильке в прихожей.

— Месяца не прошло как ты, хлопнув дверью, свалила из квартиры, уповая на Орхана, а столько всего изменилось, — интригует она. — Жалко конечно, что мы в тот момент поссорились, но нет худа без добра. У меня теперь новая работа!

Послав воздушный поцелуй, Алка выходит.

Проследив за ней через окошко, вижу, как подруга садится в такси. Через минут пятнадцать я тоже выдвигаюсь.

После клиники еду в офис.

Надеюсь, переубедить Мансура Довлатовича, вдруг он снизит сумму или даст рассрочку лет так на пятьдесят. Наверное, он был зол и принимал решение на эмоциях, а к этому дню должен уже остыть. Да и к моей маме он всегда относился с уважением.

Но к великому разочарованию уже с самого крыльца здания мой путь преграждают два охранника в черной одежде.

— Вам нельзя Марика. Таково распоряжение Мансура Довлатовича.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Пожалуйста, ребят, я ненадолго. Только поговорю с Толгатовым. Вам же это ничего не будет стоить.

— Нет, никак не получится.

Проклятье! Они даже в холл меня не запускают, что уж говорить о кабинете начальства. Сжимаю в руке извещение о долге и медленно плетусь вдоль парковки. Хоть бы просвет заметить в этой бесконечной полосе неудач.

— Марика! — окрикивает меня до боли знакомый голос.

Вот…мой день благодаря ему, стал еще чуточку темнее…

Хлопнув дверцей автомобиля, ко мне подходит Байрамов. Сердце в груди неумолимо ползет к горлу.

— Я тороплюсь, — буркнув, заставляю себя сделать шаг.

Однако Байрамов задерживает, взяв меня за локоть.

— Почему ты приехала? Что-то случилось?

Набравшись сил, поднимаю голову и смотрю ему прямо в глаза.

— Случилось, но это мои личные трудности. В твоей помощи я больше не нуждаюсь.

Конечно, лгу.

Есть самый легкий способ вмиг отряхнуться от всех проблем и зажить припеваючи циничной жизнью, в которой деньги стоят на первом месте, а совесть и чувства тянутся где-то в хвосте. Я могла бы рассчитаться с долгом быстро, если договорилась с Орханом и сделала, как он желает — отдала ему ребенка. Но я на это неспособна.

— Все серьезно?

— Первой степени, — занервничав, взмахиваю рукой, которой держу бумажный лист.

Орхан это замечает и, не спросив, выдергивает из моих пальцев документ. Нахмурившись внимательно читает, а затем даже присвистывает.

— И как ты будешь рассчитываться с холдингом?

— Придумаю что-нибудь. Пусти!

Освободившись почти бегу подальше от Орхана. В какой-то момент оглядываюсь. Байрамов продолжает стоять на месте и смотреть на меня.

Глава 17

Орхан.

— Марика у тебя ночевала? — без лишних сантиментов облокачиваюсь на стойку секретаря, сверху вниз взирая на девушку.

Аллочка — Троянский конь, поджимает губы, жирно накрашенные перламутровым блеском. В холдинге подруга Марики работает всего неделю, но уже успела обзавестись персональным прозвищем среди сотрудников в честь интернет-вируса.

Ее поведение отнюдь не скромное порой слишком наглое. Алла частенько за всеми подслушивает, сует нос не в свои дела, а затем бежит в кабинет Артура докладывать, что успела разнюхать. Гнилая девчонка, в общем, ищущая свою выгоду во всем.

Я знал о ее новой должности, но Марике не рассказал, оставил право на признание Алле.

Ее принял на работу Артур, очевидно, не за профессиональные таланты судя по ошибкам в делах, а за успех, в котором Алла задирала юбку. Но мне настолько плевать на их личные отношения.

— У меня, — без тени сомнения сдает Усольцеву.

— А причину пояснила?

Алла откладывает в сторону флакончик с лаком для ногтей.

— Что-то типа разногласия во мнениях. Я, если честно, не докапывалась до сути.

Впору засмеяться.

— Честность и ты — два разных понятия.

— Вы что от меня хотите? — цедит. — Могу расспросить подробнее за отдельную плату.

— Нет, не нужно. Ответь лучше насчет долга Марики перед холдингом.

На этих словах брови Аллы взлетают на лоб.

— Я об этом не в курсе.

— Точно?

— Стопроцентно. Марика всегда была скрытная. Я видела, что она листок все таскала и несколько раз читала, но подумала фигня. Очередной квиток от ее матери из «магазина на диване» на оплату какого-нибудь моментального освежителя воздуха или сковородки «Сила гранита».

— Плохо, Алла, ты исполняешь роль самой отвратительной подруги и предательницы.

— Вот еще! — фыркает. — Я нормальная. Просто думаю в первую очередь о себе.

Эта девка мне больше неинтересна.

Разъяснить ситуацию может только Мансур Довлатович. Направляюсь к нему.

— Доброе утро, — войдя в кабинет, сразу шагаю к столу.

Толгатов-старший добродушно кивает, указывая на кресло рядом со столом. Но выражение его лица меняется, когда я начинаю общение.

— Вы выставили счет Усольцевой?

— Усольцева, Усольцева меня уже трясет от этой фамилии!

— Охотно верю, но я видел тот документ. Сумма, на которую вы претендуете для нас смех, а для Марики непомерные деньги. Это слишком много.

Тот, прокашлявшись, откидывается на спинку кресла.

— Погорячился, возможно, но Марика должна вынести урок. Что она делала, когда ее мать кричала глупости в холле? Пряталась за твою спину, молчала. Поощряла позор!

— Все закончилось благополучно. Отзовите претензию.

Толгатов багровеет.

— Ни за что. Я и так потратился на внеплановые премии сотрудникам, чтобы они захлопнули рты!

А Мансур Довлатович оказался упертым.

— Хорошо. В таком случае я возмещу ущерб за Усольцеву.

Что бы между мной и Марикой ни происходило, на ее судьбу мне не все равно. Привык к ней, что ли?

Хоть она и делала гордый вид, отказываясь от помощи. В этом вся Марика…будет перебиваться с хлеба на воду, ходить в драном пальто, но не потеряет достоинство.

— Ты серьезно, Орхан? Разве эта девчонка того стоит? Я ведь не огорчился, узнав, что Артур порвал с Марикой. Она не из нашего круга. Слишком простая.

— Более чем.

— Ох, ребята…что ты, что мой сын. Не зря Лейла думает, что мать Марики ведьма. Я, конечно, в эту эзотерическую чепуху не верю, но как еще объяснить вашу тягу к необразованной нищенке?

— Вы не мой отец, чтобы наставлять на путь истинный. Приберегите лучше силы для Артура.

— Но ты зарабатывал деньги своим трудом и вот так легко с ними прощаешься?

— Да.

— Ладно. Черт с тобой.

Попыхтев, Толгатов дает мне номер счета. Прямо тут перевожу деньги.

Пожелав Мансуру Довлатовичу продуктивного дня, шагаю из кабинета. Однако возле двери едва не сталкиваюсь лбами с Артуром.

— Господин Байрамов, — язвительным тоном говорит, — и что же ты делал с утра пораньше в кабинете моего отца?

— Решал важные вопросы. А ты все проспал.

Проявив галантность, пропускаю сынка в кабинет, потом выхожу сам, прикрыв за собой дверь. Я собирался отправиться по делам, но разговор, который ведется по ту сторону кабинета, задерживает, ведь он касается меня.

— Зачем здесь был Орхан? — требовательно выясняет Артур.

— Ерунду сделал, — охает Мансур. — За эту Усольцеву долг перед фирмой погасил.

Несколько секунд в кабинете висит пауза.

— Что?! — ее разбавляет ор Артура. — Зачем ты позволил ему это сделать?!

— Ты чего взбесился? Мне нет разницы, кто пополнит убытки.

— Ты не понимаешь! Таким образом, у Марики вновь развязаны руки. Я не смогу никак на нее повлиять!

— Забудь ты ее.

— Я люблю Марику! Смирись уже. И я заставлю ее быть со мной любыми путями! Ты меня очень огорчил, отец. Ты стареешь, теряешь хватку. Байрамов вертит тобой как хочет.

— А ну-ка замолчи, — раздается грохот. — Я пока здесь владелец контрольного пакета акций!

— Вот именно… пока.

Я еще, когда в кабинете сидел, раздумывал попросить Алку принести мне сладкий латте. Но теперь нет необходимости в сахаре. Утро и без того стало для меня сладким.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 18

3 дня спустя

Возвратившись со строительного объекта домой, застаю в гостиной художника, разрисовывающего центральную стену.

— Это что за бабкины пионы? — негодую я, увидев его дизайнерское решение, не имеющее ничего общего с моими предпочтениями.

Рафаэль, что прибыл часом раньше в особняк и дожидался меня здесь, преспокойно потягивает из бокала воду со льдом и тоже смотрит на стену.

— А мне нравится. Тем более живопись в черно-белых тонах очень подходит к новому интерьеру.

— Тебе все от чего веет нафталиновыми шариками, нравится! — возмутившись на слова Рафаэля, обращаюсь к художнику. — Закрашивай эту мазню в черный. Будет черный квадрат. Своего рода тоже классика!

— Уж больно ты нервный стал брат, — Раф подходит ко мне, чтобы пожать руку.

— Работы навалилось. Сон плохой. Не высыпаюсь, — сбавляю тон.

Действительно, сорвался.

Борн усмехается.

— Не спишь, потому что в доме не осталось ни одной вещицы Марики, впрочем, как и самой хозяйки?

— Вот еще! Вообще-то, Усольцева забыла заколку для волос и шампунь. С ароматом персика. Между прочим, даже у шампуня этикетка выглядит гораздо впечатляюще, чем эти пионы, — опять вылив потоком претензии, осекаюсь. — Стоп. Откуда ты узнал, что вещей Марики нет?

— Приехал в особняк, а здесь кроме наемных работников никого. Спросил — мне ответили. Значит, несколько дней назад Марика собрала вещи и в спешке покинула дом? А ты мучаешься от печали, ностальгируешь бессонными ночами и нюхаешь шампунь Усольцевой?

У меня даже лицо перекосило.

— Какая чушь!

— Ну, ты же откуда-то знаешь, что шампунь пахнет именно персиком.

Вдохнул один раз, чтобы понять, что вообще там за жидкость.

Скажет тоже.

Печаль, ностальгия.

Я больше не могу видеть работу жопорукого художника, поэтому приглашаю брата подняться на второй этаж.

— Чтобы ты понимал, Раф, я первый расстался с Марикой, потому что не изменяю своим жизненным принципам. Она и так слишком долго задержалась в этом доме. Пора бы и честь знать.

— Разумеется, Орхан, разумеется…

Но дойти до кабинета не успеваем.

Застигнутые на середине лестницы слышим со стороны прихожей звук из устройства рядом с парадной дверью. Он сигнализирует о том, что на территорию еще кто-то вошел. А поскольку распознавательная система беспрепятственно впустила, значит, человек из базы данных. Свой.

— Кто может быть? — спрашиваю брата.

Тот пожимает плечами.

Возвращаемся вниз.

Спустя минут десять в дом входит сноха и племянники. Рафаэль всем видом показывает, что жену он удивлен здесь повстречать.

— Добрый вечер! — бодро восклицает Вера. — А мы мимо проезжали и решили заглянуть на огонек! Марика дома? — широко улыбаясь, трясет бумажным пакетом. — Я ей платье из новой коллекции подарить хочу.

— Сейчас нет.

— Ничего страшного. Оставлю в комнате. А где Марика?

Только объяснений перед Верой мне не хватает для полного несчастья.

— В магазине, — вру. — Ты мне платье отдай, я скажу, что от тебя.

— Дядя Орхан, дядя Орхан, — подпрыгивает Снежанка. — А можно, мы подождем Марику? Мы так соскучились и хотим с ней поиграть!

— Марика устанет, — почесываю затылок.

— Хоть поздороваться можно? — не уступает Снежана.

В общем, все впятером поднимаемся наверх и располагаемся в комнате отдыха.

Стоит признать, пока в особняке была Усольцева, принимать гостей для меня было легче и приятнее.

По натуре я негостеприимный, ко мне редко кто-то захаживает. Предпочитаю встречаться на нейтральной территории. А еще не терплю лишних людей в доме, оттого не нанимал помощников по хозяйству.

Марика же могла организовать прием, найти общие темы для разговоров, подсуетиться с угощением и чаем. Создать уютную атмосферу, что даже я чувствовал себя желанным гостем в своем же доме.

— Если кто-нибудь хочет есть, у меня самообслуживание. Холодильник в вашем распоряжении, — заявляю я.

— Ой, да мы не голодные, только из кафе, — отмахивается Вера.

Просит ребятишек подождать, а сама шагает в комнату, где раньше я спал с Марикой, но вскоре вновь возвращается к нам.

— Орхан, можно тебя на минуточку? — по наигранно-ласковому тону догадываюсь, что Вера рассержена, но хочет казаться доброй при детях.

Нет, это не вечер, а сплошное испытание моих нервных клеток на прочность.

Я выхожу к снохе.

В коридоре Вера крепко хватает меня за руку и отводит еще подальше.

— Что творится в доме? Куда делась Марика? — шипит.

— Ты же только пакет в комнату уходила поставить. С чего ты решила, что Марика куда-то делась? — прижучив сноху, смотрю ей прямо в любопытные глаза.

Щеки Веры слегка краснеют.

— Шкаф открывала.

— А кто тебе разрешал? Ты в этом доме больше не хозяйка и шариться не имеешь права. Если и дальше хочешь сохранить между нами дружеские отношения, не веди себя как придирчивая свекровь, которой больше всех надо.

— Я…я всего лишь хотела взять свободную вешалку, чтобы платье не помялось. Но оказалось, что вешалок в шкафу навалом. Они все пустые. За что ты прогнал Марику?

Как ловко она отделалась.

— Не сошлись характерами.

Разворачиваюсь, чтобы вернуться к брату и детям.

Вера опять впивается мне в локоть пальцами.

— Впервые в жизни у тебя появилась девушка, которая может связать больше двух слов. Умница, красавица, спокойная. Но нет! Ты не оценил. Тебе же привычнее похотливые самки с интеллектом инфузории туфельки. Да? О чем вообще с такими говорить можно?

— А я с ними и не разговариваю. Они мне нужны для другого занятия.

Фыркнув, Вера раздраженно достает телефон и кармана джинсов.

— Правды от тебя я все равно не добьюсь. Дай номер Марики.

— Нет, — грубовато рявкаю. — Не надо названивать Усольцевой. Без тебя разберемся.

— Ладно. Тогда Борн раздобудет для меня цифры.

— Он не станет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— У-у! Рафаэль тебе всего лишь брат, а мне муж. Подумай у кого влияния больше?

Бросив на меня огненный взгляд, Вера гордо приподнимает голову и шагает к детям. Там сообщает Снежане и Алексу, что всеми любимую Марику они не дождутся. Встреча переносится на другой день.

Узнав это, сидеть с молчаливым мной племянникам становятся неинтересно.

Через минут пятнадцать родственники засобирались домой.

Поздним вечером, попрощавшись абсолютно со всеми, кто был в доме, я сижу в кухне. Пью горький чай и неотрывно смотрю на подвесные шкафы. Нет в них ничего, что могло бы мне помочь разгадать скрытый смысл тех чувств, кипящих сейчас внутри меня.

Когда я остаюсь наедине с собой, мне не перед кем играть и бодриться.

Среди множества комнат я действительно стал ощущать себя одиноким человеком. Такого до знакомства с Марикой не было. Может оттого что я жил в другой стране?

Еще эти странные часы…

Старинные, деревянные, с кукушкой, которые подарил мне Борн на новоселье. Ровно в одиннадцать кукуют, вися на стене в кабинете. В особняке тихо. Я все слышу. И уже, как по режиму жду шагов Марики из комнаты. Девушка вот-вот должна войти в кухню, чтобы перекусить перед сном. И меня сманить нарушить спортивный режим, искусившись вместе с ней чем-нибудь сладким или не по времени калорийным.

Марика вкусно готовила.

Но шагов так и нет.

Трясу головой, лишь бы избавиться от этого морока.

Это все обман моего мозга, который приспособился к присутствию в доме Усольцевой. Банальная привычка. Сколько времени требуется для установления новых привычек? Двадцать один день?

Мне потребуется меньше.

Иду в комнату.

Завалившись на кровать, решительно беру телефон и захожу в социальную сеть, где преимущественно постят фотографии. Нужно просто найти замену Усольцевой. Ни одна же она красавица на весь город. Тем более в контингенте потенциальных любовниц я умею разбираться.

Потратив час своего времени на изучение страниц местных красоток, отбрасываю телефон. Просидел как в интернет-магазине. На фото либо штамповки под копирку, либо бракованные, а вот Усольцева была явно ручной работы. Да о чем опять я думаю?

Прикрываю глаза. Переворачиваюсь набок и уже по инерции закидываю руку на пустую половину постели. Кожа соприкасается с холодным шелком, а я каким-то подсознанием искал тепло Марики.

Объективно, у нее яркая внешность, я, поэтому и повелся на Усольцеву еще, когда встретил в баре. Она неконфликтная, думаю, была бы верной, если осталась со мной. Но и требовательная, вряд ли терпела обилие подруг с моей стороны.

Отношения с Марикой подразумевают порядочность. Чтобы я спал только с ней

, но далеко не факт, что в этом огромном мире для меня лучше Усольцевой никого нет. А если бы нашел? Или вдруг устал от постоянства, захотел разнообразия?

Чтобы изменять грамотно, нужно было заводить второй телефон, скрывать новые отношения, прятаться с переписками, обозначать номер любовницы вроде «Игорь. Шиномонтажка», искать отмазки на вопрос, где я был, почему приехал поздно.

Я такой ерундой заниматься не хочу, опасаясь и шага ступить, лишь бы Марика ни о чем не догадалась.

Да, я все сделал правильно.

Постоянство — вообще не моя черта!

А Марика сейчас, должно быть, страдает. Еще день-два и точно позвонит под каким-нибудь глупым предлогом. Так, все мои бывшие делали, никак не смирившись с расставанием. Те, что мнили о себе слишком много, намекали по-другому о том, от какого счастья я отказался — публиковали снимки в социальных сетях. В нижнем белье или, самое смешное, с букетами, вероятно, купленными ими же.

Ну да, ну да, я просто обязан был пожалеть о содеянном.

А может, Усольцева не стала выбиваться из строя всех брошенок?

Черт, она же спрашивала однажды, кто мне больше нравится блондинки, брюнетки или рыжие. Я ответил, что неважно, а надо было сказать брюнетки.

И в таком случае сейчас определенно улыбнулся бы от фото Усольцевой в непривычном темном облике. Это же очевидное женское поведение, до приторности банальное.

Ухмыльнувшись, ищу страницу Марики, но в подписчиках ее нет. Вбиваю никнейм по памяти в поиск. Алгоритм выдает результат, по которому сразу становится ясно — Марика добавила меня в черный список.

Интересно.

Конечно, это все ее эмоции, на которые мне совершенно плевать.

Тогда почему, я во втором часу ночи опять не сплю?

Кроме того, ловлю себя за неподобающем для свободолюбивого мужчины занятием — я так и не выпускаю из рук телефон, захожу в мессенджер и пишу Усольцевой «с тобой все нормально?»

Я даже не сразу осознаю это действие.

Очнувшись, спешно пытаюсь удалить сообщение, однако не успеваю. На экране загораются две синие галки. Прочитав, Марика опять исчезает из сети. После чего и здесь блокирует меня и здесь. Злится девчонка. Неудивительно.

И, между прочим, я должен искоренить из себя привычку к Марике, а я думаю о ней, напрасно растрачивая внимание.

С переменным успехом засыпаю под утро, так что ко времени, когда нужно вставать и собираться в офис, чувствую себя неопределенной субстанцией, а не бодрым человеком.

Появившись на работе, первым делом подхожу к стойке секретаря.

— Как там Марика? — спрашиваю у Аллы.

Вид у нее сегодня какой-то отечный.

— А вы для чего выясняете? — приподнимает бровь. — Вы же вроде бы поматросили Усольцеву. Какие могут вопросы?

Тактично кашлянув, быстро оглядываюсь на предмет посторонних ушей. Наваливаюсь локтем на стойку, наклоняясь поближе к Алле.

— Именно. Я вчера по ошибке отправил Марике сообщение. Не очень вышло красиво. Не хочется давать девушке ложных надежд. Как она?

Алла краснеет.

— Она…она…ох, — шепчет. Ее пальцы, которыми она держит шариковую ручку, затряслись. Но сделав глубокий вдох, Алла напрягается, ее лицо становится рассерженным. — Марика в полном порядке, Орхан. Не переживайте, — чеканит и натягивает формальную секретарскую улыбку. — Уж точно не расплакалась, когда прочитала сообщение, а я не успокаивала Марику полночи. Сказала только что вы дурачок, раз выбрали между маленькой жемчужиной и кучей дерьма — дерьмо.

— У тебя язык очень длинный. Знаешь за такие слова его, и отрезать могут, — предупреждаю.

На что Алла тут же захлопывает рот, вероятно, прикусив тот самый язык.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну, это же не я сказала, а Усольцева…

— Не пытайся выставить Марику хамкой. Основной конфликт заключался в другом. Очевидно, Марика тебе в этом не призналась. Так что поблагодари Усольцеву за то, что она до сих пор считает тебя подругой, несмотря на всю грязь, что ты проворачиваешь за ее спиной. Я не хочу делать Марике еще больнее. Только поэтому тебя сегодня не переедет трактор, за оскорбления, которое ты выдумала.

Алла, вжавшись в офисное кресло, отталкивается от пола и откатывается подальше.

— Меня трактором нельзя, — зачем-то хватается за живот. — Артур Мансурович…

— Мне не указ! — перебиваю зарвавшуюся девицу. — Можешь бежать к Толгатову и жаловаться.

Ударив кулаком по стойке, иду в свой кабинет. День тянется скучно. Неотрывно смотреть в монитор ноутбука устают глаза, но едва я делаю передышку на мгновение, прикрыв веки, как в воображении вновь появляется лицо Марики.

Глава 19

Кое-как отсидев этот день в офисе, возвращаюсь домой с искренней надеждой переключиться на что-нибудь продуктивное. Например, проверить, как движется ремонт, но зайдя в особняк вспоминаю, что сам же дал мастерам отгул.

Стены, пахнущие свежей краской, будто давят на меня до такой степени, что я начинаю ощущать физический дискомфорт и нехватку кислорода. Присутствие в доме Усольцевой и мысли о моей вероятной несвободе раздражали, но без Марики становится еще хуже.

Так больше продолжаться не может. Пора ставить прививку от этих отношений!

Решительно поднявшись в комнату, резкими движениями стягиваю с себя офисный костюм. Этой ночью я поеду в какой-нибудь приличный клуб, там наверняка найдется лекарство от моих навязчивых мыслей. Длинноногая пышногрудая пилюля скрасит на сегодня мое одиночество.

Образ лощеного холостяка со слегка взъерошенной прической в белой рубашке и дорогих джинсах мне нравится. Я стал узнавать себя прежнего, до переезда в этот проклятый город. У меня реально засияли глаза, когда беру флакон духов и щедро поливаю себя.

Да, я прежний Байрамов.

Звоню в клуб и бронирую стол.

Достаю из шкафа кожаную куртку, собираюсь выйти из особняка и с головой окунуться в неприличный кутеж, но внезапно мой взгляд падает на заколку Марики, покоящуюся на комоде. Простую безделушку с пластмассовыми стразами не несущую никакой материальной ценности.

И в этот момент я как заведенный подхожу к комоду, беру эту бесящую заколку, заново рассматриваю, хотя успел изучить ее до дыр. Мой мозг опять предательски подводит, подкидывая срочную идею вернуть Марике забытый аксессуар.

Чем не повод еще раз увидеть Усольцеву?

Я сам себя прерываю, взывая к здравому холостяцкому смыслу, а уже через десять минут мчу по дороге в сторону новостройки, где живет Марика…

Наверное, я мало работаю, раз у меня остаются силы для поездки к девушке, с которой я не видел будущего.

Припарковавшись во дворе, из машины выходить не тороплюсь, раздумывая, надо ли мне вообще это?

Чтобы подняться в квартиру, нужно позвонить в домофон для начала. А если трубку возьмет Марика?

Спросит — «Кто?».

Я скажу — «Я. Привез твою никому не нужную заколку».

А она ответит что-то вроде — «Подавись или катись вон».

Что я творю?

В квартире девчонок горит свет.

Я около часа дежурю под окнами.

В какой-то момент Марика подходит к подоконнику.

У меня внутри все замирает. Прожигаю ее глазами.

Усольцева задергивает штору.

Видела ли она меня? Вряд ли.

На улице уже достаточно темно, а мой автомобиль должен слиться в этой темноте с корытами местных жителей.

Один из таких жителей, запоздавший, показывается из-за угла дома. Возвращается, наверное, со своей малооплачиваемой работы, заскочив по пути в продуктовый магазин, чтобы взять по акции еды. А сейчас шурша пакетом, останавливается возле нужного мне подъезда, шарит по карманам в поисках ключей.

Спешно выхожу из авто.

На последних секундах успеваю придержать дверь за жителем и проникнуть в подъезд.

Теперь с этой чертовой заколкой стою возле квартиры, рискуя потерять последнюю гордость, нажав на звонок. Это будет выглядеть минимум странно, если я сейчас припрусь к Марике.

Не остановившись на достигнутом, нажимаю все-таки кнопку.

Дверь открывает Алла.

— Орхан? — удивленно спрашивает. — Что-то в офисе случилось?

— Нет. Я собственно… — сжимаю в ладони заколку.

— Вы не стойте, входите!

Разумеется, Алла щебечет добродушно. Она не откажет, потому что не хочет проблем.

Перешагнув порог, остаюсь на коврике.

— Марика забыла в особняке вот эту штуку.

— А, крабик, — кивает. — Да, я обязательно передам. Марика сейчас в ванной.

Возможно это и к лучшему. Я сочту за удачу.

Протягиваю Алле заколку. Девушка собирается ее забрать, но неожиданно корчится, задергав ноздрям.

— Простите Орхан, но это отвратительно. Что за резкий одеколон? Не могу…

Так и не взяв заколку как ошпаренная отбегает, зажимает ладонью рот. Ломится в ванную, отчаянно застучав кулаком по двери и оставляя меня в полном недоумении.

Незаметно принюхиваюсь к воротнику куртки, не слыша вони. Я мылся. Одеколон тот же что и всегда.

Из ванной показывается ошарашенная Усольцева, уступая подруге, выходит в коридор.

— Привет, — говорю, едва увидев Марику.

И мне на душе становится легче. Она выглядит хорошо, немного взволнованно, но в целом все также безупречно. На ней тонкий халатик нежно-розового цвета.

— Здравствуй, Орхан.

— Я заколку возвращаю.

Первые секунды Марика изумленно смотрит на вещицу как на что-то несущественное, будто бы и не узнает ее. У Марики еще много подобных заколок. Но девушке не хочется ставить меня в неловкое положение.

— Спасибо, я как раз обыскалась!

Улыбнувшись слегка, она подходит ко мне, забирает аксессуар и вдруг морщится.

— Орхан…а надухорился-то… Ужасно.

Кажется, я впервые в жизни покраснел.

— Настолько?

— Если честно до тошноты. Прости, но фу.

— Я же ими всегда…

— Не знаю. Невозможный запах. Слишком резко стал слышаться.

— Ладно, — мне смертельно захотелось убраться из квартиры, в которой я ощущаю одну сумасшедшую неловкость. — Я заколку тебе отдал. Всё. Прощай.

Развернувшись, выхожу, быстро спускаюсь по лестнице, ураганом вылетаю на улицу.

У меня что, духи протухли? Никогда прежде я не слышал со слов окружающих, что от меня воняет. А если это говорят женщины, две и сразу…

Две недели спустя…

— Пациент в вашем анамнезе золотая карта постоянного клиента в цветочном салоне, бесконечные мысли и разговоры о Марике, ее фото на заставке телефона. Я ставлю вам диагноз — любовь. Подцепили вы эту заразу все-таки, — смеется Борн.

Я зашел к брату в антикварную лавку в надежде развеяться, а он уже ставит мне диагноз.

— Поспорил бы, — рассевшись на раритетном диване, отвечаю, взглядом залипаю в телефоне.

— А что ты сейчас делаешь? — не перестает прикалываться.

— Пишу сообщение. Марике.

— Где?

— В приложении мобильного банка. Скидываю ей сумму и пишу, потому что других способов она не оставила. Я везде в черном списке.

— Я же говорю — влюбился.

— Нет.

— Ладно, — он терпеливо обходит прилавок, приближается, встав над душой. — Втрескался, запал, втюрился. Выбирай любой понравившийся синоним!

Тяжело выдохнув, отбрасываю телефон.

— Тебе легко раскидываться громкими словами, Рафаэль, ведь ты однолюб. Ты всю жизнь любишь только Веру, а у меня кандидаток море.

— Любить и заниматься сексом — два разных понятия брат. Ты можешь делить постель с одной, но мыслями быть с другой, недосягаемой.

— Не знаю. У меня сейчас душевный раздрай, — подаюсь вперед, облокотившись на колени и взявшись за голову. — Я когда жил с Марикой, не хотел потерять свободу. Все сделал, чтобы не ввязываться в постоянные отношения. А заполучив желаемое — прежнего драйва не ощутил. Как только вижу другую девушку, которую могу взять, внутри тяжело становится. Какая-то тягость, неохота. Нет ощущения полета. Не понимаю.

— Я тоже не сразу понял, что влюблен. Из-за этого потерял целых шесть лет! Пропустил рождение старшей дочери. Не совершай моих ошибок.

Услышав о детях, решаю признаться в остальном.

Откинувшись на спинку дивана, поднимаю взгляд на Рафаэля.

— Я предложил родить Марике. Для меня. За деньги. А потом, чтобы она получила сумму и отказалась от ребенка.

Невозмутимое лицо брата сейчас перекосило.

За этим слышится грохот посуды. Погрузившись в разговор с Борном, я не сразу замечаю, как из подсобки выходит сноха. Кажется, мои слова долетели и до ее слуха, отчего руки Веры дрогнули, а чашки на подносе громыхнули.

— Орхан, ты совсем, что ли? — возмущается она.

— А что не так? Что ты тут закаркала?

Вера, нахмурившись, ставит поднос на прилавок.

— Обрекать кровинку на жизнь без матери? Ты в своем уме?

— Живут же так.

— По разным обстоятельствам! Но! Предлагать такое девушке, которая смотрела на тебя влюбленными глазами очень-очень-очень плохо Орхан. Она же не из центра суррогатного материнства, —и смотрит на меня с укоризной.

Рафаэль, посопев, поворачивается к жене.

— Нам всем ясно, что Орхан оступился, но упреками ничего не исправить. Ты звонила Марике?

Вера напрягает губы в тонкую линию.

— Да, пару раз.

— И?

— Она меня тоже заблокировала! Представляете? — разводит руки в стороны. — Кстати, Орхан, ты говорил Марике, что погасил за нее долг? Возможно, она станет тебе благодарной и согласится на встречу.

— Нет. Я этим козырять перед Усольцевой не собираюсь.

— Еще один гордый человек. Она гордая, ты гордый. Как с вами тяжело? Еще скажи, что все цветы отправлял для нее анонимно.

— Да, потому что от цветов с моей открыткой она отказалась.

— Ты не отчаивайся дорогой. Падет наша неприступная крепость, вот увидишь.

— Я не до такой степени расстроен Вер, чтобы отчаиваться. Ты не драматизируй.

Сноха осекается, хотя всеми руками и ногами за наш союз с Усольцевой. Настолько ей понравилась Марика. Она видит в ней подружку, тянется, хотя Марика явно не разделяет этих чувств.

У нее дружба с Аллой, которая без всякого зазрения совести за пару тысяч рублей рассказывает мне, как обстоят дела Усольцевой за закрытыми дверями их квартиры. Марика радуется букетам, привезенным курьером от анонима. Ставит их в вазы, меняет воду. Надеюсь, в глубине души девушка догадывается от кого они.

— Не зря я все-таки заехал в лавку, — подытожив, ударяю кулаком по мягкому сидению дивана. — Отвлекся и наконец, увидел вектор. Теперь я знаю, как буду поступать дальше.

— Интригуешь, — ухмыльнувшись, Рафаэль буравит меня взглядом.

— Я объяснюсь с Марикой. На этот раз она меня выслушает. Если опять закроется в квартире, я вышибу дверь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 20

Марика.

— А сейчас послушаем сердцебиение малыша, — с теплотой говорит доктор, щелкая чем-то на аппарате.

Лежа на кушетке, замираю, впервые улавливая сердечко своего крохи. Оно такое быстрое, трогательное, мне даже показалось немного вразнобой.

Хотя я в этом плохо разбираюсь. Гораздо лучше полагаться на опыт Надежды Степановны. Мудрая женщина еще никогда меня не подводила.

— Он же сейчас размером с фасолинку, да? — пребывая в эйфорическом состоянии и, наверное, уже наперед ощущая материнский инстинкт, спрашиваю.

Внутри меня все трепещет, кончики пальцев на руках покалывает от приятного волнения, а краски перед глазами становятся ярче.

Не услышав ответ, поворачиваю голову к доктору и сразу же напрягаюсь, очнувшись от радужных чувств. Надежда Степановна выглядит озадаченной. Ее брови ползут вверх, а затем женщина хмурится.

— Какие-то проблемы? — тревожно спрашиваю, ощущая, как вмиг меня захлестывает обжигающей волной страха.

Липкая испарина появляется на коже, колени дрожат. Из милой крайности меня резко отшвыривает в другую крайность, изнуряющую молчанием доктора.

— Не дергайся Марика, — Надежда предупреждает строго. Еще раз проверив какие-то данные на мониторе, вдруг улыбается. — Здесь присутствуют два сердцебиения. С большой долей вероятности твоя беременность многоплодная.

Новая волна шока ложится поверх прежней. Я чувствую, как у меня зазвенело в ушах, хотя в кабинете посторонних звуков не было.

— Что? Я же Лилю ждала, — растерянно бормочу. — Или Танюшку, или…

— Значит, будет Лиля и Танюша, а может сын и дочь. Оба сына тоже вполне вероятны, — перечисляет она всевозможные варианты. — Это люди могут ошибиться, есть такой фактор, а железная машина не врет. К тому же полость матки увеличена больше соответствующего срока. Я могу с уверенностью заявить — жди пополнение в двойном размере.

— Уф-уф, — запыхтев, смахиваю невидимый пот со лба.

Мне и впрямь сейчас жарко. Я на это вообще не рассчитывала!

В немыслимом тумане забираю предложенную салфетку из рук доктора и стираю с живота гель.

— Распечатаем снимок? — спрашивает Надежда. — Обрадуешь отца ребятишек.

— Да, спасибо, — на автомате отвечаю.

Я представить не могу, как бы Орхан отреагировал на эту новость.

Прочувствовал счастье, а после увеличил мне гонорар вдвое? Он же хотел купить у меня ребенка, а теперь получается наследников больше. Или поделил детей поровну. А что? Природа никого не обидела, послав сразу двух малышей. А может, отказался от нас вовсе. Предложить родить за деньги дело нехитрое. Байрамов наверняка рассчитывал на легкий исход и мое согласие. Но я отказалась. Он прекрасно может найти в роли суррогатной матери другую женщину более сговорчивую и жадную до денег.

В такси по пути в квартиру трясу головой, лишь бы избавиться от мыслей.

Орхан, Орхан, Орхан…

Я от него уже везде отгородилась, где только могла, но из сердца выдернуть, никак не получается. Он эгоистичный обманщик, думающий в первую очередь о своей выгоде, а я девушка, которая не считает себя центром этой вселенной.

Я влюбилась в него и была так слепа…

Между нами ведь нет ничего общего!

У нас даже интересы разные.

Байрамову нравится экстремальный отдых такой, чтобы на волосок от смерти — для меня прокатиться на бублике с горки в компании пятилетних ребятишек верх адреналина!

Орхану нравится классическая музыка, а я бы уснула в филармонии, будучи любительницей незатейливой попсы.

Байрамову больше по душе кошки, мне собаки.

Вот и всё.

И встреча наша не задалась с самого первого дня, не нужно было продолжать. Судьба же намекала, а я не слышала ее звоночков, отказывалась в них верить.

Мне нужно быть сильной и хорошенько подумать, куда двигаться дальше. Есть еще время пока детки у меня в животе. Попытаюсь решить вопрос с долгом перед холдингом, а потом буду искать спокойную жизнь подальше от мужчин, которые только разбивают мне сердце.

Единственный плюс из всей этой безрадостной истории — воссоединение с мамой. Она, узнав о нашем расставании с Байрамовым, простила меня и снова приняла. Правда о беременности я не решилась ей рассказать.

Хорошо, что Алка сейчас на работе, адрес которой тщательно скрывает, да я и не пытаю подругу, голова совсем не тем забита, главное, что по возвращении в квартиру Алла не увидит мое ошарашенное лицо.

Вымыв руки, плетусь в комнату, там открываю свою тумбочку, собираюсь положить снимок УЗИ. Спрячу его подальше за книжками, чтобы было незаметно на первый взгляд.

Отодвинув тома в сторону, добираюсь до своего хранилища с самым сокровенным.

Хм…

У меня здесь точно лежали две коробки с тестами на беременность. Я отлично помню это. Они остались неиспользованные, а сейчас всего одна коробка.

Алла рылась в моих вещах? Никогда прежде за ней не было такой привычки, да и за мной, впрочем. К ней в тумбочку тоже никогда не заглядывала.

Меня снова охватывает волнение и вместе с тем откровенная злость. Беру телефон и звоню Алке, но она не отвечает. Тоже мне!

Первые сильные эмоции постепенно отступают, немного успокоившись и выпив воды, я мысленно прикидываю, когда Алла могла залезть в тумбочку. В отличие от подруги я почти всегда нахожусь в квартире. Вчера вечером только спускалась в магазин. А с утра Алка настоятельно просила меня выкинуть мусор, завязав пакет тугими узлами, о чем я благополучно забыла…

Господи, что я делаю?

Или это на меня так действует перестройка гормонального фона в оргазме?

Я просто сев на колени в коридоре аккуратно разрываю пакет и, поморщившись, ковыряюсь в мусоре. Беременность на меня влияет странным образом я и раньше была не прочь искать подвохи, но теперь особенно.

Мое удивление не знает границ, когда я нахожу в пакете свою коробку от теста. Значит, не показалось.

Открыв эту коробочку, достаю бумажный индикатор, на котором отчетливо виднеются две полоски. Алла тоже беременна? Неужели это она тайком взяла тест и решила проверить на себе?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я зависаю в ступоре, даже не в состоянии сгенерировать хоть одну светлую мысль.

Да, про свое положение я еще никому не решилась рассказать, гордиться нечем, но почему Алка молчала? Она же так нахваливала своего таинственного мужчину, говорила что-то о свадьбе и чувствах силой цунами…

А в следующее мгновение меня трясет от осознания, что подруга теперь в курсе и о моей беременности, ведь там за книгами, кроме тестов хранились еще все справки из клиники.

Из потока размышлений меня выдергивает скрежет в замочной скважине.

Бросив пакет, отряхиваю руки и, придерживаясь за стенку, встаю. Алла, должно быть, вернулась пораньше с работы. Нам будет о чем поговорить по душам.

Однако отперев дверь своим ключом, к моему ужасу, на пороге появляется Артур.

Едва увидев его, на меня накатывает паника. Из-за беременности я стала более чувствительна к некоторым вещам, а от Толгатова меня вообще трясет и воротит. Мне одного его лица хватает, чтобы на пустом месте начать испытывать ненависть.

— Опять! Ты опять сделал дубликаты?! Убир-р-райся! — кричу я.

Артур нагло улыбается своей коронной улыбкой.

— Не ори, любимая. Я ни дельфин и не воспринимаю высокие частоты. Сбавь тон.

По-хозяйски проходит в квартиру.

— Как ты мне надоел, боже! Когда же это все закончится?

Еще чуть-чуть и я точно зареву.

— А кто сказал, что я к тебе?

Артур шагает в комнату, оставляя за собой влажные следы на полу от обуви. Сев на Алкин диван, достает из внутреннего кармана пальто бумажный лист.

— Ладно, не ревнуй крошка, — пафосно прицыкнув, он протягивает бумагу. — Снизойди и взгляни, что я тебе принес.

— Мне от тебя ничего не нужно.

— Недосягаемая моя, а вот мне любви от тебя хочется, — пытается шутить и слегка взмахивает рукой, которой держит бумагу, поторапливая меня.

Стиснув зубы, осторожно приближаюсь к Толгатову, выдергиваю из его пальцев лист и вновь отхожу подальше.

— Это что? — быстро изучив строчки, ошарашенно поднимаю взгляд.

— Выписка из бухгалтерии холдинга. Я оплатил твой долг перед компанией.

— Ты?

— Я. Именно я, любимая. На все готов ради твоего прощения.

— Спасибо… — тихий шепот срывается с моих губ.

После чего Толгатов встает и медленно подходит.

По мере его приближения во мне все ярче вспыхивает чувство опасности. Когда Артур изменил мне с Кариной и пытался запугивать, он показал себя с другой стороны. Жестокой и бесчестной. Я вряд ли уже смогу это забыть и воспринимать бывшего жениха как раньше.

И он идет, а я пячусь в коридор.

— Не бойся Марика, расслабься. Я же люблю тебя, — старается говорить мягко, скрывая за притворством свою истинную суть чудовища.

Я продолжаю отходить, пока спиной не натыкаюсь в стену.

В голове возникает только одно желание — сбежать.

Неожиданно в квартире раздается трель телефона. Толгатов замирает, хлопая себя по карманам брюк, но звук идет из комнаты. Чертыхнувшись, он возвращается к дивану. Кажется, его телефон выпал, когда Артур вальяжно восседал.

Едва Толгатов удаляется, как за дверью в квартиру слышится стук, а затем два требовательных звонка.

Может, Алка?

Хотя у нее есть свои ключи. Кем бы ни был пришедший, сейчас я рада ему от чистого сердца. Находиться наедине с Толгатовым страшно и невыносимо.

Подбегаю к двери, и спешно распахнув ее, каменею.

За порогом стоит Орхан.

Когда этот мужчина смотрит на меня неотрывно, его взгляд горит, да он вообще будто бы пышет необузданным жаром. Что-то в Байрамове изменилось, я больше не различаю в нем те отголоски равнодушия и цинизма. Его лицо стало другим, добрее, что ли?

— Вау, — улыбнувшись, произносит он. — Я и не мечтал, что ты так быстро откроешь. Слов будет много, но сначала скажу главное: прости меня, пожалуйста. Я поступил как настоящий идиот!

Воздух застревает в горле. Впиваюсь в дверную ручку, не сводя взгляд с Байрамова.

Но звук издевательских аплодисментов заставляет меня вздрогнуть. Из комнаты хлопая в ладоши, выходит Толгатов.

— Сущий кретин, — смеясь, заявляет Артур. — И зачем же ты пожаловал? А впрочем, мне плевать на повод.

— Ты? — осекается Байрамов. Его взгляд за секунду ожесточается.

— Я, — кивает Артур. — Тебя это удивляет? Ничего удивительного на самом деле нет, потому что мы с Марикой всегда были идеальной парой. А ты третий лишний. Проваливай и не мешай нашему романтическому воссоединению.

Замечаю, как у Орхана на рефлексах сжимаются кулаки и вместе с тем во мне кипятком бурлит негодование. Какой бы хороший поступок ни совершил Толгатов, освободив меня от долгового бремени, он не имеет никакого права так нагло лгать.

— Что ты говоришь, Артур? — выпаливаю я, оглянувшись на мужчину.

И хоть бы мускул дрогнул на его лице в этот момент, но нет, врать и не краснеть у Толгатова получается на высшем уровне.

— Любимая, — он, широко улыбнувшись, не выходит из роли моего жениха, — не волнуйся, я разберусь со всеми непрошеными гостями.

Между нами возникает пауза. Воздух в квартире накаляет агрессия. Она движется реверсивно от Орхана к Артуру.

— Непрошеный? — хрипом говорит Байрамов.

Его глаза, когда-то завораживающего янтарного цвета, сейчас темнеют. Орхан заходит в квартиру и двигается напролом к Артуру.

— Я здесь лишний?!

Повторив вопрос, он резко хватает Толгатова за грудки. Кажется, холодный разум Орхана затуманен. Встряхнув Артура, пихает его к стене немилосердно, что тот ударяется затылком.

— Спятил? — орет Толгатов.

Но разве может в этой ситуации что-то слышать Орхан?

Грубо выругавшись, он берет Толгатова за ворот и против воли тащит из квартиры.

Я кидаюсь вдогонку, наблюдая, как Байрамов спешно спускается по лестнице, а Толгатов, не стоя на ногах, кульком бороздит следом, протирая ступени нашего подъезда дорогим пальто и своей задницей.

Но когда мужчины оказываются за пределами дома, я вдруг останавливаюсь как вкопанная. Что-то внутри меня будто заныло. Я вспоминаю о крошечных детях и собственной безопасности. В Орхане сейчас ничего человеческого не осталось он, словно превратился в зверя, и я не уверена, что он в состоянии аффекта не направит свой гнев в мою сторону.

Вернувшись в квартиру, запираю дверь. Ключ из замка не вынимаю.

Выключив свет в кухне, заполошно подбегаю как окну.

С высоты второго этажа мне видно, как Орхан валит Толгатова на землю и, склонившись сверху, бьет его по лицу. Никогда бы не подумала, что Байрамов может стать таким агрессивным. И это, по правде говоря, плюсов мужчине совсем не добавляет. Я тоже начинаю бояться Орхана.

Замахнувшись еще раз, он внезапно замирает, потому что Артур что-то говорит.

Я сути не слышу, но после сказанных слов Орхан неожиданно отпускает Толгатова и шагает к автомобилю. Срывается с места и уезжает.

Толгатов шатко встает, отряхивает свое пальто и, прихрамывая, тоже плетется к стоянке. Ко мне в квартиру он больше не суется, а уезжает в противоположном от Байрамова направлении.

Спустя час в дверь кто-то настойчиво долбится, вздрогнув, крадусь в прихожую. Посмотрев в глазок, с облегчением выдыхаю — Алла приехала. Сегодня она припозднилась.

Только успеваю распахнуть дверь, как подруга вваливается в квартиру, демонстративно отшвыривает свою сумочку на пол.

Настроение у Алки такое, что впору ей метать молнии.

— Тебя хоть раз бросали? — с порога задает вопрос недовольным тоном.

— Представь себе, да, — киваю и невольно опускаю взгляд на ее живот. — Нам поговорить нужно…

Но Алла, будто не слышит, раздраженно стягивает куртку и снимает сапожки.

— Нет, чтобы ты организовала свидание в ресторане за свой счет, между прочим! Собиралась поделиться радостной новостью, звонила любимому, ожидая его на свидании, а в ответ получила лишь сухое сообщение с кратким содержанием «отвали»!

Алка, топая пятками по полу, входит в комнату.

Сняв с себя мягкий кардиган, комком бросает его на диван и замечает выписку, принесенную Толгатовым. Она так осталась лежать на диване Аллы.

— Что это? — наклонившись, Алка берет лист.

— Артур приезжал, сказал, долг за меня погасил.

Лицо подруги, как по щелчку меняется. Она мрачнеет, смотрит на меня исподлобья. Пальцами медленно начинает сминать бумагу.

— Когда он здесь был?

— Час назад или чуть больше.

— Ненавижу, — прошипев, Алла вдруг кидает в меня скомканный листок. — Артур типа совершил для тебя благородный поступок, и ты его простила? Ты снова хочешь у меня его отнять?

— Ты о чем?

Алку начинает трясти от злости. Она не в силах устоять на месте, мечется по комнате из стороны в сторону, при этом продолжает кричать:

— О том, что пока ты нежилась в постели Орхана, я утешала Артура! Наконец, и мне повезло в этой жизни вытянуть счастливый билет, так нет, ты опять все портишь! У меня появился достойный мужчина, Артур любил, и я любила. Да и сейчас его люблю!

У меня подкашиваются ноги. Опасаясь упасть, осторожно сажусь на свой диван.

— И давно ты его любишь?

— Всегда! — визжит она. — И у нас все было хорошо, но вернулась ты, Усольцева, чтобы разрушить наше счастье.

— Ты от Артура беременна?

Алка на секунду замирает. Прикоснувшись к своему животу, злобно поворачивает ко мне лицо.

— Узнала все-таки… Да! Да, черт возьми! Я ношу наследника влиятельнейшего семейства Толгатовых. Догадываешься, какие передо мной открываются перспективы? И ты дорогуша, мне не помешаешь! Будь ты вообще проклята, поняла?!

От ее криков у меня темнеет в глазах. Поледеневшими ладонями прикасаюсь к своим вспыхнувшим огнем щекам. Меня тошнит от одной только мысли, что подруга спала с моим бывшим женихом.

— А еще, — не унимается Алла, будто хочет задеть меня побольнее и убедить в своей правоте, — я работаю на холдинг. Не знала? Ах, конечно, тебя ведь даже на порог не пускают. Лишилась покровительства Орхана и теперь Артура вернуть вздумала. Фигушки! — показывает дулю.

Голова идет кругом. Алка и холдинг — это два разных полюса.

Она все еще осыпает меня проклятьями, настолько боится, что я всерьез могу вернуться к Толгатову. Она кричит и кричит оскорбления и все больше напоминает мне Карину…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В гневных речах Аллы я стала узнавать любовницу Артура и вспоминать тот день, когда видела ее в последний раз.

Меня резко бросает в озноб, оттого что поняла, о чем тогда кричала Карина. О судьбе ее нерожденного ребенка…

— Ради всего святого, молчи о беременности! — выпаливаю я, Алла от удивления осекается. — Толгатов родить тебе не даст.

Алка язвительно корчится.

— Да ты что? — ехидно дразнит. — Я буду молчать, а ты быстренько переспишь с Аруром и скажешь, что твои нагулянные дети от него? Срок-то позволяет. Самая умная, да?

— Страсть и жажда денег окончательно иссушили тебе мозги!

Но Алка слушать отказывается, впрочем, и видеть тоже. Она же собственными глазами наблюдала, как жестоко обращался со мной Артур.

— Поздно, дорогуша. Я уже отправила ему сообщение. Это я стану Толгатовой, а не ты. Так что уймись и прими поражение гордо!

Телефон Алки вибрирует. Девушка засуетилась. По ее общению догадываюсь, что звонит Артур. Кажется, они прямо сейчас договариваются о встрече. Когда подруга слышит голос Толгатова, ее лицо озаряет улыбкой, она как влюбленная дурочка хихикает и вроде бы прощает Артура.

Не представляю, что он ей там наговорил, но Толгатов прекрасно умеет вешать длиннющие спагетти на уши.

А через полчаса Алка с видом победительницы красит губы помадой, замерев возле шкафа в прихожей. Она реально собирается на свидание к этому ненормальному!

— Не пойдешь! — в последний момент хватаю Аллу за рукав куртки.

— Отпусти! — дергается.

Я сейчас об этой чокнутой не думаю, мне жалко ее дитя.

— Нет, не ходи, умоляю.

— Не пустишь, — сквозь зубы ругается, — пну тебя в живот и не посмотрю, что ты тоже будущая мать! Я буду бороться за благополучие своего ребенка. Поняла?

Мои пальцы сами собой разжимаются. Молча отхожу и больше не препятствую.

Алла, демонстративно напевая, дефилирует из квартиры.

К ночи девушка не вернулась, как и наутро. Телефон ее вне зоны действия сети. Прождав Алку до обеда, понимаю, что она совершила самую страшную ошибку. И я не знаю, приедет ли Алла вообще домой.

Но сюда в любой момент может нагрянуть Толгатов. И меня одолевает ужас до такой степени, что знобит все тело. В этой квартире оставаться нельзя.

Именно страх за собственную жизнь и жизни моих детей подталкивает меня разблокировать один номер из списка контактов.

Я звоню Вере.

Она тоже женщина, я надеюсь на понимание. В свое время не очень красиво получился у нас разговор, но я готова извиниться.

Я не справляюсь, я слишком слаба, чтобы бороться с этой жестокой реальностью в одиночку. Мне нужен толковый совет, хоть что-нибудь.

Очень тяжело, когда по одну сторону стоит любимый мужчина, который сначала предлагал продать ему ребенка, потом неожиданно явился с прощением. Но мое доверие уже подорвано. А по другую сторону — одержимый психопат.

Вера отвечает быстро, она и тенью не намекает об обиде и очень ждет меня в гости.

На всякий случай собираю в сумку документы и деньги — сбережения у меня есть. Я продала украшения, планируя внести хотя бы малую часть долга перед холдингом.

Сидя в такси немного успокаиваюсь.

Я чувствую себя лучше, находясь вдали от квартиры, с которой меня теперь связывают горькие воспоминания.

Подъезжая к нужному адресу, замечаю белоснежный автомобиль за воротами, а рядом с ним припаркован черный как ночь внедорожник. Я знаю, кому принадлежит машина.

Ах, Вера, она после разговора со мной позвонила Орхану, и он тут же примчался.

Глава 21

Звонок от мамы застает врасплох.

Таксист уже остановился возле дома, но я прошу подождать, принимая вызов.

— К Борнам отправилась любимая? — из динамика слышу голос Артура. — А я вот твою мамашу проведать решил. Советую изменить тебе планы, если не хочешь, чтобы старуха пострадала.

— Это злая шутка? Ты снова издеваешься надо мной?

— Я предельно серьезен и настроен решительно. Если ты сейчас войдешь в дом, где Байрамов, мать свою больше не увидишь.

Разрыдавшись прямо в салоне, прошу водителя отвезти меня на адрес мамы.

Наверное, я как Артур тоже сойду с ума. Я просто не выдержу…

Не помня себя, забегаю в подъезд, запыхавшись, останавливаюсь возле квартиры и что есть сил стучу по двери.

— Доченька, ты чего? — ошарашенно распахивает дверь мама.

— С тобой все в порядке? — на выдохе прошептав, вваливаюсь внутрь.

— Да, — кивает и, прильнув ко мне, говорит на ухо. — У нас гости.

На этих словах из кухни появляется самодовольный Толгатов.

— Привет, Марика, — радостно говорит. — Надеюсь, не отвлек тебя от важных дел, когда звонил? Деньги на балансе закончились, пришлось позаимствовать телефон у Анны Ивановны, пока она любезно накрывала на стол.

— У тебя и закончились деньги? Боже, какой фарс! — прошипев, все еще стою у порога. — Выметайся отсюда. Убирайся! Я тебя ненавижу Толгатов.

Тот лишь ухмыляется, скрестив руки на груди и запрокинув голову. Артур уже не раз слышал мое мнение о нем, но его это совсем не смущает.

А вот маму мои слова повергают в шок.

— Марика, что ты такое говоришь? Это же Артур. Извинись дочка, — заохав, таращится на меня.

— Никогда.

— Он же твой жених?

— Нет, мама. Я замуж за него не выйду, — цежу.

Новая радужная мечта мамы выдать меня «за порядочного человека» прямо сейчас разбивается о скалы реальности.

— Ох, я точно умру, если еще раз это услышу. Закопай меня Марика на даче под яблоней. Если при жизни не считаешься со мной, то хоть после смерти вспомнишь, когда будешь кушать варенье из яблок! Вспоминать, какой глупой ты была, и мать не слушала.

Со временем даже вода камень точит, но мою маму ничего не берет. Я сотню раз просила ее забыть об Артуре.

— Если ты умрешь, то я тоже умру из-за твоих брошенных на ветер слов. Ты обещала не открывать Толгатову дверь! — сержусь я.

— Марика, но Артур пришел с цветами, тортик купил. Ничего плохого мальчик не хотел. Это ты, как с цепи сорвалась…

— В таком случае оставайся с дорогим Артуром.

Впервые настаиваю на своем. Если мама слепа и отказывается слышать меня, то я, даже надорви горло, все равно не докричусь до нее.

Разворачиваюсь и собираюсь открыть дверь.

— Уходишь? — бухтит мама мне в спину. — Ну, уходи, раз ты не ценишь хорошего отношения. Артур всегда был благородным человеком, он не оставит меня в одиночестве. Не хочешь замуж, пожалуйста, люби своего Орхана. А я Артуру другую невесту подыщу и…

— Минуту! — четкий голос Толгатова прерывает маму. — Я не понял, Анна Ивановна, какую другую невесту? Мне нужна только ваша дочь. Именно из-за нее я здесь.

Она опять охает и удивленно оглядывается на мужчину.

— Не хочет же она? Что мне силой заставлять?

Толгатов помрачнев, как хищник подступает ближе к нам.

— Заставь. Уговори.

— Я не могу, Артурчик…

— Разумеется, — брезгливо кривится он. — Потому что ты глупая, блаженная старуха, ни на что не способная. Как ты воспитывала дочь, что не имеешь на нее никакого влияния?

— Артур, — еле слышно вторит мама, открывая для себя истинного Толгатова.

— Не оставлю тебя? Да на хрен ты мне сдалась, дура? Терпеть твой бред без Марики я не планирую. Что уставилась? Ты меня с самого первого дня бесишь своей тупостью и жертвенностью. Я вообще не представляю, как тебя дочь выносит.

Вижу, мама побледнела. Из родных она у меня одна осталась. Какой бы ни была, она моя мама, тем более пожилая. И я не позволю здоровому лбу повышать на нее голос.

— Захлопни рот Толгатов! Иди и ори на своих родителей. Ты чудовище.

Я встаю так, чтобы попытаться прикрыть собой маму.

— А зачем ты прячешь эту бестолковую старуху? Пусть смотрит мне в глаза и слышит правду. Да, я чудовище. Ты меня в такого превратила! Твоя мать сама, наверное, не умела ублажать мужчин, поэтому всю жизнь и убирала дерьмо за хитрыми женщинами и тебя не научила. Мне пришлось изменять с секретаршей, я был должен выпускать пар. Я надеялся, что ты приревнуешь. И к подруге своей приревнуешь. Знаешь, она оказалась очень жадной до денег.

— И с Аллочкой? Ох, сынок, — еле слышно спрашивает мама, узнав горькую правду и впившись мне в плечи.

— И с ней, — кивает Толгатов. — А еще я чуть не убил вашу дочь, подстроив аварию Орхану. Но я не знал, что Марика сядет в его машину. Я хотел уничтожить этого негодяя. Я на все ради Марики готов. А ты, кошелка, не смей называть меня сыном. Я такую мать, не задумываясь бы, сдал в дом престарелых. Молись на дочь за то, что до сих пор с тобой возится!

Маму затрясло.

— Мерзавец, — говорит она. — Ты обманул меня своими сладкими речами. Я же тебе доверяла…А знаешь, ты прав, я у дочери одна, и я до последнего буду ее защищать от таких подонков. Уходи Артур, забудь сюда дорогу.

Тот смеется, сорвав окончательно с себя маску благородства.

— Спустя столько лет ты решила раскаяться? Тебя эта нравственность уже не спасет. Таких мамаш врагу не пожелаешь. И что ты мне сделаешь? А?

Чувствую как руки мамы, которыми она придерживалась за мои плечи, слабеют. Тяжело выдохнув, она обмякает, а потом и вовсе падает без сознания.

— Театральное представление от Анны Ивановны. А сейчас полагаю антракт? — продолжает издеваться над ней Артур.

— Идиот! — визжу я, присев возле матери на колени. Ощупываю ее лицо — холодное. — Она не притворяется! Вызывай скорую!

В больничном коридоре тихо. Я сижу на скамейке, схватившись за голову, и жду появление доктора. Мама в операционной борется за жизнь. Толгатов черной тенью замер напротив меня.

— Доволен? — хриплю. — Теперь ты счастлив?

— Я этого не хотел.

— Но сделал. Ты же помнил, что у мамы слабое здоровье.

— Марика, пожалуйста, не начинай.

Он пытается подойти ко мне и обнять. Отмахиваюсь.

— Держись подальше. Ты мне противен.

Наконец, из операционной выходит главврач клиники. Он лично поручился за маму. Увидев его, тут же подскакиваю.

— Скажите как она?

— Несколько лет назад Анна Ивановна уже перенесла операцию на сердце. В этот раз дела обстоят хуже. К сожалению, требуется пересадка органа. Мы сможем поддерживать жизнеобеспечение некоторое время.

Опора под ногами будто зашаталась. Дикий страх и отчаяние пробирают меня насквозь.

— Я…я согласна. Я найду деньги. Умоляю, спасите маму!

— Видите ли, деньги конечно хорошо, но на органы существует еще определенная очередь. Я не ручаюсь по срокам. Вы молитесь за маму, а мы от себя сделаем все возможное.

Уставший доктор, опустив голову, шагает мимо меня. Он явно хочет отделаться поскорее. Не знаю что он за человек такой, но у меня же мама… И доктор просто уйдет, а я буду молиться? Что за бред!

— Постойте! — крикнув, бросаюсь вдогонку.

И в этот момент мне на плечо ложится тяжелая рука Артура.

— Я сам.

От Толгатова так просто не отвязаться. Под напором его авторитета доктор соглашается пройти в кабинет для серьезного разговора. А вот меня Артур внутрь не пускает, захлопнув перед самым носом дверь.

Сорок минут я мучительно жду в коридоре.

Из кабинета Артур показывается в приподнятом настроении, держа в руках какой-то документ.

— Радуйся, Марика, завтра у Анны Ивановы будет новое сердце. Осталось лишь подпись твою поставить.

Ужасная гора будто сваливается с меня, становится настолько легко, что я могу взлететь.

— Спасибо, огромное спасибо тебе!

На эмоциях подбегаю к Толгатову, чтобы обнять, едва не приняв чудовище за героя, но вовремя осекаюсь.

— «Спасибо» на безымянный палец не наденешь любимая, — приподнимает уголок губ. — У меня есть условие.

— Какое?

Ах, я едва не спутала Артура с нормальным человеком.

— Ты выходишь за меня замуж. Больше никакого Орхана. Тебе ясно? Или твоя мамаша сдохнет.

Я на его сияющую улыбку тоже ухмыляюсь. Горько.

— Ты никогда не изменишься. Псих.

Артур проглатывает мои слова, продолжая гнуть свою линию:

— И не смей рассказывать об этой ситуации Байрамову. Пока ты будешь жаловаться, а он, как всегда, разгребать твои проблемы, Анна Ивановна успеет отбросить коньки. Я поспособствую, чтобы следующее сердце задержалось подольше.

— И ты действительно считаешь, что после грязного шантажа между нами возможны отношения?

— Да, потому что я люблю тебя, Марика.

— Это не любовь, Артур, такой любви не бывает.

Мой телефон в сумочке вибрирует. Достаю его и смотрю на экран. Толгатов тоже бросает взгляд.

— Любовник твой, как чувствует, — злобно рычит. — Решай прямо сейчас. Или Байрамов, или твоя мать умрет.

Толгатов никогда не упускает возможности отравить кому-нибудь жизнь.

— Ты очень красив лицом Артур, но твоя душа уродлива.

После этих слов я принимаю звонок от Орхана.

Когда слышу его голос, невольно закрываю глаза и мысленно перемещаюсь из этого ада в теплое прошлое.

— Марика, я ждал тебя у Борна. Ты увидела мою машину и поэтому не приехала?

— Нет… — прошептав, закусываю нижнюю губу.

— Ты обижена, понимаю. Мне так жаль, что тебе пришлось выслушать непристойное предложение насчет беременности за деньги. Я спасовал, но понял, как был неправ. Не знаю, сможешь ли ты поверить мне еще раз, но я действительно тебя люблю. Я просто раньше не испытывал этого чувства, да, я растерялся, не понимал, что делаю и слишком дорожил свободой. К черту ее, если нет тебя рядом. Мне очень плохо Марика. Я готов искупить свои слова, дай только один шанс, и я все исправлю. Обещаю, ты даже слезинку из-за меня не выронишь.

Слезинку? У меня градом течет из глаз. Я боюсь открыть веки и вместо Орхана снова видеть Толгатова. Господи, как же я мечтала услышать признания в любви от Байрамова. Мне тоже так жаль…

— Ты где Марика? Мы можем встретиться? Пожалуйста.

Зажав ладонью динамик, чтобы Орхан не услышал, всхлипываю, пытаясь настроить севший от горя голос.

— Нет, Орхан. Мы больше не встретимся, потому что я…выхожу замуж.

Он несколько секунд молчит, должно быть, переваривая информацию.

— За кого? За Толгатова?

— Именно! — пищу несвойственным тоном. — Он хороший мужчина, порядочный. Я его люблю.

— Ты в своем уме?

— Да. Он во всем тебя лучше. Денег мне давал больше, цветы дороже и ночи с ним жарче, — вру. — А ты забудь меня. Не нужно нам было встречаться. Ошибка полнейшая. По сравнению с Артуром ты ноль. Ничтожество. Зеро! Иди к черту ты и все твои родственники. Хорошо, что я вовремя одумалась.

Дрожащим пальцев сбрасываю вызов и сразу закрываю ладонью себе рот, чтобы не завыть от боли. Сегодня мое истерзанное сердце разорвалось окончательно.

***

— Даже не мечтай, что наш брак станет настоящим, — сидя в машине Толгатова, холодно говорю. — Наша семья будет фиктивной. С тобой в постель я ни за что не лягу.

Артур везет меня в квартиру за вещами.

— Я и на это согласен милая. Главное, что ты рядом, и я тебя во всем контролирую.

— Ты одержимый человек Артур. Ты болен.

— Это самая приятная болезнь из когда-либо созданных, — тянется ко мне, пытаясь взять за руку, но я брезгливо отодвигаюсь.

— Зачем тебе я? Ты ведь не будешь со мной искренне счастлив.

— Твоя жизнь принадлежит только мне, и я никогда не проигрываю. С чего эта сказка начиналась, тем и закончится. Я же говорил, что ты все равно станешь моей женой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А как же Карина? Алла? — вспоминаю тех, с кем любил развлекаться Артур.

— Не знаю. Мне плевать. Зачем ты о них говоришь? Живут они, но теперь без моих привилегий. Лучше скажи спасибо за все, что я для тебя делаю.

— Не хочу, — отворачиваюсь к окну.

Артуру это не нравится.

Он что-то говорит о своей больной любви, но я его слова уже плохо воспринимаю. Внутри меня греет надежда. Я знаю, для кого жить. Оказавшись в чудовищной ситуации, я не опустила руки. Мои дети делают меня сильнее, ради них я способна на все. И я обязательно найду способ избавиться от Толгатова.

Глава 22

Орхан.

Несколько дней спустя

— Я не позволю выйти ей замуж! — схватив ключи от машины, направляюсь к выходу из дома.

— Остынь брат, — следом подрывается Раф. — Марика же высказала тебе что хотела, а потом благополучно вычеркнула из жизни, перебравшись в особняк Толгатовых и сменив номера.

— А мне все равно! Марика… она просто рехнулась. Завтра свадьбы не будет! Я украду Усольцеву из лап этого психа.

Резко распахнув дверь, спускаюсь по крыльцу.

Борну ничего не остается, как шагать за мной.

— Меня подожди!

— Согласишься на авантюру? В твоем-то возрасте и с культурными замашками?

— Одна голова хорошо, а вторая не лишенная трезвого рассудка лучше! Но ты точно уверен, что Марика согласится уйти с тобой? Ты ей признался в чувствах, а в ответ услышал лишь оскорбления.

— Не уверен, брат, но…не попробуешь, не узнаешь. Марика от кого угодно может прятаться за семью замками только не от меня.

Оказавшись за пределами двора, Борн кивает в сторону своей машины.

— На моей поедем, ее прихвостни Толгатова не знают.

Рассаживаемся по местам. Нас прерывает звук сирен, доносящийся с дороги. Обернувшись, замечаю несколько полицейских авто, мчащих прямиком к нам.

— У тебя проблемы? — настороженно интересуется Борн.

— Да вроде не было. Сейчас выясним, — отстегнув ремень, вынужденно покидаю машину.

В свою очередь, из патрульной тачки грузно показывается блюститель в погонах. Такой тучный, с отвисшим вторым подбородком. Мне вот интересно, как этот человек сдает нормативы по физической подготовке?

— Господин Байрамов? — поправив фуражку, спрашивает он, держа какую-то бумагу.

А я раздражен. Мне сейчас совсем не до правовых разбирательств.

— Будто сами не знаете. Если целенаправленно летели сюда, что аж маячки проблесковые включили, то, должно быть, и ориентировку видели. Что вам нужно?

Тот, ухмыльнувшись, протягивает мне ордер.

— Вчера вечером на вашей стройке случилось обрушение бетонной плиты на человека. Пострадавший находится в коме. По предварительным данным, причиной обрушения стал некачественный бетон. А вы были ответственный за все строительные материалы и курировали работу.

— Я, — нахмурившись, выдергиваю из его потных рук лист. — Почему я об этом узнаю только сейчас?

— Понятия не имею. На место происшествия нас вызвал Артур Мансурович Толгатов.

— А кто пострадал?

— Миньков. Знаете такого?

Разумеется. Отличный мужик, многим помогавший мне.

— Да.

— Дело еще предстоит раскрыть, а пока, — он, пропыхтев, нащупывает под пузом наручники и демонстративно достает их, — вы обвиняетесь в профессиональной халатности, повлекшей тяжкие телесные повреждения. Не исключено, что и смерть, если Миньков не очнется. Его так расплющило.

— Что за бред! Все материалы для строительства были качественными. Я лично проверял! — закипаю.

— А наша экспертиза показала, что в бетоне было слишком много песка. Тотальная экономия. Оттого не произошло должной связки между плитами. Прошу в машину для дальнейших выяснений в участке.

Мне на ум сразу же приходит ненавистный Толгатов. Этот урод подстроил ловушку и все организовал так, чтобы я узнал, когда уже станет поздно. И жертвой выбрал моего информатора Минькова.

— Я не могу сейчас, мне нужно ехать.

— Сопротивление?

Сорваться я готов, не раздумывая, только ко мне подходит Борн.

— Не усугубляй Орхан, делай, что велят. Сейчас главное обеспечить твою свободу.

— У меня жизнь рушится, брат! — проорав во всю глотку, до боли стискиваю челюсть.

Рафаэль от досады сплевывает на землю.

Все поворачивается против меня. Шагаю к патрульному автомобилю, но злость захлестывает чрезмерно, на мгновенье представив где-то внизу рожу Толгатова, со всей силы пинаю по колесу тачки.

— Порча государственного имущества, — возмущается за моей спиной сотрудник.

— Да пошел ты в жопу!

— Оскорбление должностного лица.

— Это я еще полюбовно выразился.

***

На следующий день.

В следственный изолятор меня помещать не стали.

Выделили отдельную конуру метров пяти квадратной площади. Коморка мрачная. Без окон. Одна стена полностью зарешечена. Сквозь нее мне виднеется остальная часть помещения, доступа я к ней не имею. Там на стене висит простенький телевизор. Рядом казенный стол и деревянный стул. Где обычно сидят сотрудники, контролирующие меня круглосуточно.

Время, кажется, близится к обеду, во всяком случае, я наблюдаю пересменку.Прежний сотрудник низкого звания выходит, на его месте появляется другой. Они все для меня на одно лицо.

— На подписку о невыезде или залог можете не рассчитывать, — сообщив, сотрудник приземляется на стул и достает из помятого пакета пластиковый контейнер. — Миньков этой ночью в больничке ласты склеил.

— Я не виноват.

— Разберемся! — пререкается тот, явно почуявший надо мной власть.

Когда еще выпадет такая возможность?

Вальяжно откинувшись на спинку, он открывает пластиковый контейнер. Через минуту все мрачное помещение окутывает вонью тушеной капусты.

Я, подперев спиной холодную стену, сижу на жесткой полке, прикрыв глаза. Вроде сейчас здесь нет посторонних шумов, но в голове снова и снова звучит голос Марики:

«А ты забудь меня. Не нужно нам было встречаться. Ошибка полнейшая. По сравнению с Артуром ты ноль. Ничтожество. Зеро! Иди к черту ты и все твои родственники. Хорошо, что я вовремя одумалась»

И от этого мое тело будто превращается в камень, кулаки сами собой сжимаются до хруста и боли в пальцах. Я не знаю, кому верить себе или ее словам?

Сотрудник щелкает пультом и включает телевизор.

С экрана раздается голос ведущей местных новостей:

— Мы ведем прямой репортаж со свадьбы знаменитого наследника строительной империи Артура Толгатова и его прекрасной избранницы Марики Усольцевой!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мои глаза прикрытие до этой секунды распахиваются. Резко встав с полки, подхожу к решеткам и, схватившись за железные прутья, неотрывно смотрю в экран.

Моя Марика в пышном белом платье стоит возле арки для новобрачных, а рядом с девушкой горделиво возвышается Артур.

Для меня же это не выглядит праздником, а сборищем скорпионов.

Неожиданно Толгатов оборачивается к камере журналиста и взглядом въедается в объектив. Это невозможно, но у меня возникает чувство, будто сейчас Артур сквозь технику пытается посмотреть на меня.

Оттого и зудит в костяшках моих пальцев, кулаки чешутся.

Когда Марика надевает на Артура кольцо, из ее глаз ручьем текут слезы. Улыбки нет.

А все умиляются. Ведущая комментирует, что от счастья и любви невеста не может сдержать эмоций.

И у меня внутри что-то обрывается. Там под ребрами, где когда-то билось сердце, становится ужасно холодно и тяжело. Все внутренности будто покрываются коркой льда.

— Выключи, — со злобой, ненавистью такой силы, что самому страшно, рычу я.

— С какой стати? Дай посмотреть, как другие жируют! — смеется сотрудник. — Со всех утюгов сегодня о свадьбе вещают. Оно и неудивительно, давно уже знаем, какую девку отхватил себе Толгатов.

— Выруби! — шибанув по решеткам, ору. — Я сейчас железо сломаю и выйду.

— А не получится, прутья толстые. — Он оглядывается. — Хоть вы богат, но на этот раз наконец-то справедливость восторжествует. Пусть ваш брат и мутит воду, но вряд ли ему удастся спасти вас от наказания. Вы, богачи, все карманы деньгами набиваете, а как дело до бедных доходит, жадничаете. Надо было нормальный бетон покупать!

***

Прошло полтора года.

Следствие велось долго, но, в конце концов, суд признал меня виновным.

Рафаэль и адвокаты не смогли найти зацепок, оправдывающих меня. Документально все было подстроено так, что те мешки с цементом заказывал именно я. Да и прораб, давший показания, это подтвердил, а после суда скоропостижно умер.

Надежда еще тлела, когда я думал о камерах наблюдения, закрепленных на строительном объекте, но они оказались неисправными. Их явно кто-то испортил, однако судья не приняла это во внимание.

Почти год я отбываю наказание за преступление, которого не совершал в общей камере.

За это время Усольцева…теперь Толгатова ни разу не навестила меня, хотя должна быть в курсе, что со мной случилось.

А я ждал, долго ждал изо дня в день, но в этом проклятом мире оказался никому не нужным, кроме брата и снохи.

Прошлые друзья от меня отвернулись, я стал своего рода изгоем в компании бизнесменов.

А сегодня среда. Конвоир приглашает меня выйти из камеры, как здесь популярно называть на «свиданку». Борн приехал. Каждое его появление как маленький праздник в моих пропитанных ненавистью буднях.

— А знаешь, жизнь в таком самобытном коллективе закаляет и чертовски пополняет словарный запас, — шучу я, едва повстречав брата.

— Ты все не падаешь духом?

— Куда уж ниже. Я и так на дне.

Что-то в Рафаэле изменилось. В его взгляде, когда-то жалеющим меня, и от этой жалости мне хотелось хорошенько протрясти Борна, чтобы перестал смотреть как на сирого. Сегодня в светлых глазах будто полыхают языки пламени и азарта.

— Ты скоро отсюда выйдешь.

— За образцовое поведение досрочного мне не дадут, даже не сомневайся. Я вчера усердно бил в рожу урке, который пытался в нашей камере выстроить иерархию. А у нас демократия.

— Вот неисправим, — шикнув смехом, Борн облокачивается на стол. — Я о том видеонаблюдении. Если устройства оказались разбитыми, значит, на них была слишком ценная информация, которую хотели утаить. Пришлось объездить половину Земного шара, но я нашел специалистка, что взялся починить камеры. Умелец из Пекина уже начал процесс.

— Думаешь, получится?

— Для меня нет ничего невозможного.

После его слов и во мне тоже что-то изменилось. Захотелось глубже дышать и вместе с тем портрет Марики в моих мыслях, что успел несколько померкнуть, вновь вспыхивает яркими красками.

— Один вопрос Рафаэль…как она?

Брат догадывается, о ком я спрашиваю, без дополнительных деталей. И сразу морщится.

— Ты мне обещал, что если освободишься, тут же переедешь за границу. Очнись, Орхан, эта девушка…

— Украла у меня полтора года жизни. Точнее, из-за нее мне так жестоко отомстили, но все же?

Борн шумно выдыхает.

— Живет в браке. Родила.

— Марика всегда мечтала о семье и детях…

От слов Рафаэля вся картинка перед глазами будто потрескалась, а в душе появилась настолько щемящая боль, что я бы завыл. Не ожидал я такого предательства от Марики.

— Не спрашивай о ней, ради бога! Тебе и без этой девицы проблем хватает. Нужно будет восстанавливать статус и свое честное имя. Знаешь, а это непросто. Еще долго некоторые особо мнительные коллеги будут относиться к тебе предвзято. Все-таки у тебя теперь криминальное прошлое.

— Ты прав, — переборов собственные чувства, вполголоса отвечаю.

— Оставь Марику и все семейство Толгатовых, и не смей за моей спиной помышлять о расправе. Опять попадешь за решетку, но уже за дело и тогда я вряд ли смогу тебе помочь. Ты не умеешь мыслить хладнокровно и хитро как я, а действуешь в порывах слепой ярости.

Зависаю взглядом на своих руках и содранной в кровь коже.

Я переверну эту жизненную страницу и постараюсь забыть девушку с обворожительными васильковыми глазами. Она сделала свой выбор, подтвердив его свадьбой. У Марики было достаточно времени, чтобы хоть намекнуть, если с ней что-то не так.

Мы все получаем то, что заслуживаем. Но именно с Марикой я впервые распробовал любовь, только вкус ее оказался горьким.