Smash (СИ) [Pocket Astronaut] (fb2) читать онлайн

— Айоу, привет, лошки! А где вы Смэша опять потеряли? — улыбающийся во все тридцать два Чимин появился на пороге большого красивого шале, окружённого заснеженными деревьями. Опёрся плечом о дверной косяк и принялся наблюдать, как недовольно бурчащий Чонгук помогал Джину откреплять доски с крыши джипа.

— Здорова, анимешник, а ты… — начал Намджун, направляясь к другу с тремя набитыми рюкзаками. — Бухаешь что ли с самого утра? — бросив взгляд на бутылку пива, которую Чимин грел в руках, усмехнулся Ким.

— Ну естественно, Намджун-и, чем мне было тут ещё заниматься, пока вас ждал.

Чимин подхватил один из рюкзаков и повёл Намджуна внутрь, попутно рассказывая, какой разнос ему устроила мать за их прошлую тусовку в этом шикарном загородном доме семьи Пак.

Чонгук, выгрузив из багажника своего большого чёрного крузака свой оставшийся последним рюкзак, провожал взглядом Джина, который пытался одновременно нести свою доску со всем стаффом, пялиться в телефон и дойти до двери, не снеся ни один из маленьких фонариков, красующихся вдоль тропинки. Да уж, за них миссис Пак их точно убьёт в случае чего. Джин наконец скрылся за массивной чёрной дверью. Чонгук захлопнул багажник, поставил вещи на землю, отошёл от машины, поднял голову вверх и, прикрыв глаза, втянул воздух носом.

Хвоя. Любимый запах.

Он так любит сюда приезжать. Стоит отдать должное родителям Чимина за это прекрасное место. Все эти очаровательные ёлочки, тропинки, фонарики. Если бы не это лесное шале, приходилось бы снимать номера в отеле прям на курорте. И не то, чтобы Чонгуку курорт не нравился…

«Ёнгпьёнг» — самый популярный в Корее горнолыжный курорт: куча трасс, сезон длится дольше, чем на других базах. Здесь шикарные отели, отдых и развлечения на любой вкус, безумно красивые пейзажи, прекрасный сервис. Но, конечно, это не швейцарский «Церматт», не канадский «Лейк-Луиз» и даже не российский «Шерегеш». Атмосфера не такая, она чем-то неуловимо отличается от любого другого западного курорта, который Чонгук успел посетить со своей экстремальной бандой придурков.

Но затусить в загородном доме семьи Чимина всей компанией — это святая традиция, которая не нарушается уже лет пять.

Он, определённо, тепло любил сам курорт и весь район Долины Драконов, здесь и правда чувствуешь себя, как дома. Но там, где развлечения и отели, всегда есть одно «но», отталкивающее Чонгука уже много лет. Там люди. Много людей. А любить курорт — не значит любить кучу народа, стекающуюся сюда каждые выходные зимой.

— Чонгука! — истошный ор Джина, определённо точно сейчас было слышно даже в Сеуле.

— Бля, — Чонгук подпрыгнул на месте, перепугавшись.

— Ты че застрял тут? Тэхена решил дождаться? Погнали уже а, время идёт.

— А мы куда-то торопимся? — еле слышный шёпот.

Чонгук вздохнул, провёл ладонью по успевшей нагреться на солнце щеке, поставил машину на сигнализацию и, подняв с пола свою малышку — новенькую Nitro из фрирайд-коллекции — зашагал к дому.

***

«I walk this empty street

On the Boulevard of Broken Dreams» — Тэхён отстукивал ритм песни о руль и подпевал любимой группе самым эмоциональным образом. Пыльный, забрызганный растаявшим снегом мерседес GLA, рассекая воздух, летит по дороге.

Тэхён неожиданно зевнул и почувствовал, что начинает подкрадываться усталость. Всё-таки провести почти двести километров от Сеула до загородного дома семьи Чимина в Долине Драконов за рулём — такое себе развлечение, но осталось совсем чуть-чуть доехать. Отдых, как обычно, обещает быть шикарным.

На губах блуждает умиротворённая расслабленная улыбка, свежевыкрашенные в пепельный цвет волосы растрепались, уши с двух сторон украшает пирсинг, как у Чонгука, только у того аж по три дырки в каждом, такое Тэхён пока не готов вытерпеть, ещё не совсем отбитый, с этими-то проколами намучился.

Чонгук.

Имя эхом отдаётся в мыслях, заглушая голоса любимых «Green Day», звучащих из динамиков. Улыбка из умиротворенной становится грустной, Тэхён закусывает губу. А это сложнее, чем он думал.

У него прекрасная жизнь: он успешный бизнесмен, дело всей его жизни — крупное и влиятельное в Южной Корее рекламное агенство — процветает и не требует его присутствия на работе, родители довольны и не лезут к нему с расспросами про личную жизнь, свято веря, что он слишком занят работой.

У него шестеро потрясающих друзей, четверых из которых он увидит уже буквально минут через десять. К своим двадцати трём годам он успел посетить кучу стран, путешествуя вместе с ними.

Их жизнь наполнена драйвом, адреналином и тусовками. Каждое лето: сёрфинг, дайвинг, вейкборд и прочие экстремальные водные развлечения. Каждую зиму они прожигают на заснеженных склонах в разных частях планеты.

Они перепробовали в этой жизни уже практически всё, как до сих пор живы остались с такими развлечениями — непонятно. Они прошли вместе огонь, воду, прыжки с парашютом, полёты на парапланах и переломанные на склонах во время катания конечности.

И, казалось бы, они могут все вместе пережить и преодолеть всё, что угодно. Что угодно, кроме того, что кто-то из них окажется геем. Нет, они ребята толерантные. Быть геем — нормально. Сохнуть по лучшему другу — нет.

— Бля, почему нельзя лишний раз о погоде подумать, а не хер пойми о чём, когда это всё перестанет мне в башку лезть? — встряхнул головой Тэхён.

Перед его взглядом уже красовались ворота чиминовой виллы. Подъезжая к дому и паркуясь, Тэхён краем глаза заметил выскочившего на улицу в одной футболке Чимина, который яростно махал ему рукой.

Чимин-и, лучезарная улыбка друга и крепкие объятия, сопровождающиеся громким «ну какого хрена ты так долго, мать твою» — моментально выветрили из головы все негативные мысли.

Тэхён подхватил позитивный настрой и, вытащив вещи из багажника, направился к дому, на ходу снимая сторис в Инстаграм. Отдых всё ещё обещает быть шикарным.

***

В камине уютно потрескивает огонь, на журнальном столике посреди комнаты уже расставлена куча еды, привезённой доставкой, Джин пожарил крылышки барбекю, и теперь они расточают аромат по всему дому, вокруг стола понаставлены пустые бутылки из-под пива. Развалившийся на тахте Чонгук листает ленту в Инстаграм. «О, знакомая квадратная улыбка».

На экране сториз: Тэхён за рулём подпевает какой-то песне и жестикулирует. Чонгук усмехается:

— Руль бы лучше держал, ногами-то ходить не можешь, вечно врезаешься куда-то.

Следующая сториз открывается под приближающиеся с улицы громкие голоса. На ней Тэхён с Чимином орут что-то в камеру. Хлопок двери.

— О, — протянув гласную, — Смэш, собственной персоной, наконец пожаловал, — Намджун, усмехаясь, вышел из кухни, заключая Тэ в приветственных объятиях.

— Здорова, бандиты, — орёт Тэхён.

— На, держи, тебе штрафная, — Джин на ходу открывает бутылку пива и вручает её Тэхёну.

В гостиной поднимается гам, Чонгук, повернув голову в сторону двери, приветственно улыбается машущему ему Тэ:

— Привет, Ви. Мне лень вставать, иди сюда.

Смэш — от английского слова «smash» — катастрофа.

Тэхён ужасно неуклюжий в повседневной жизни: постоянно спотыкается, падает, режется, ударяется. Но, как ни странно, среди всех ребят в компании на склоне падает меньше всех и единственный ничего себе не ломал. Однако, так его называют все друзья. Уже никто и не вспомнит, кто именно это прозвище придумал, но подходило оно более чем.

Ви — это тоже его кличка.

Только придумал её Чонгук, очевидно, из-за любви Тэ к Ван Гогу и привычки в незнакомых компаниях называться Винсентом. Это прозвище тоже прицепилось, но звал его так, в основном, только Чонгук. И Тэхён безумно любил, когда он его так называл. Пожалуй, понятно, почему.

Тэхён скидывает наконец все вещи, снимает куртку и, пожимая руку Чонгуку, заваливается к нему на тахту и начинает болтать обо всём и ни о чём одновременно. Чонгук периодически отвечает или вставляет что-то в разговор, лёжа с прикрытыми глазами и отпивая из своей бутылки.

В гостиную подтягиваются остальные ребята. И вечер плавно переходит в ночь под крылышки барбекю, пиво, коллективные звонки по фейстайму Юнги и Хосоку, чтобы подразнить их, застрявших по работе в Нью-Джерси.

Они так давно не виделись все вместе. То работа, то дела и пару месяцев никто не пересекался особо. Это напрягало, и поездка в «Ёнгпьёнг» определённо была лучшим решением.

Жалко только не полной компанией, но это ничего, парни, возможно, подтянутся позже.

Тэ после залитой Чимином в него тройки «штрафных» бутылок начинает клонить спать, как и Чонгука с Намджуном, которые тоже были за рулём весь день.

Чимин наоборот разошёлся, истории у него не заканчивались, он то и дело что-то орал Намджуну с Джином, это оказывалось смешно, и от их гогота разве что стены не тряслись.

Чонгук тихо, как обычно, поднялся с дивана и молча направился к лестнице.

— Вы посмотрите на него, он опять уходит по-английски, — орёт Джин.

— Бля, Саске, вернись в деревню, отвечаю, ты задолбал, куда ты попёрся, — подключился Чимин.

Парни разражаются пьяным хохотом с шутки Чимина, как будто слышат её впервые.

— Да я устал, пойду в мортуху пару раз скатаю и спать.

— О, я с тобой, — Ви поднимается следом.

— Эйщ, валите, бабки старые, а нормальные пацаны будут дальше чилиться, — насупился Чимин.

Чонгук улыбнулся уголком рта, он знал, что Тэ пойдёт за ним. Он всегда так делал. И Чон был ему очень за это благодарен. Они никогда не говорили об этом, но, казалось, Тэ его понимает.

Не успевает Чонгук подняться выше третьей ступеньки, как слышит грохот со спины и едва успевает поймать, споткнувшегося о собственную ногу, полупьяного Тэхёна.

— Ну, ептвоюмать, Ви.

— О, — тянет виновато, — от души, чуть не умер, — усмехается Тэ, переводя дыхание.

Чонгук выпускает предплечье Ви из рук и они уходят на второй этаж. Чимин продолжает что-то болтать о том, что надерёт жопу Юнги за то, что они не разобрались с работой раньше.

И никто не замечает задумчивый взгляд Намджуна, которым он проводил ребят, ушедших наверх.

***

Ви и Чонгук. Кем они были?

Однозначно, лучшими друзьями. По крайней мере, Чонгук был в этом уверен. В этой компании, с которой он знаком большую часть жизни, Ви был самым близким ему человеком. Он никогда ему об этом не говорил, но был уверен — тот понимает. И понимает его.

Чонгук устаёт от людей. Его сложно уговорить пойти на тусовку, ему не нравятся скопления людей и шум, который они создают. Периодически он устаёт даже от своих парней. И ему нужно пару часов в тишине и одиночестве.

Точнее не совсем в одиночестве. Одиночество он ненавидит, ведь его и так слишком много.

Ему нужна тишина и, чтобы кто-нибудь тихо, спокойно, побыл рядом, чтобы и не один вроде, и не в компании в то же время. На всех общих тусовках с этой задачей идеально справлялся Тэхён.

Во всё остальное время Чонгук справлялся с этим сам.

Он грубый, абсолютно не тактильный человек, который ненавидит скиншип и почти всегда молчит. Только в компании он периодически шутит, рассказывает что-то интересное и именно он всех подбивает на большинство их вылазок, по типу прыжков с парашютом, например. За это его все и любят.

Он — человек-не-вопрос. Позови куда-нибудь, и он уже пакует вещи. Со своими странностями, конечно, но они никому не мешают и ладно. Слишком близко он всё равно никого не подпускает. Только Ви.

Что-то есть в этих его больших карих глазах и расслабленной улыбке. Неуловимое. Когда-нибудь Чонгук поймёт, что именно.

С ним он всегда разговаривал больше обычного, позволял к себе прикасаться и проводил каждый вечер в совместных поездках. Что бы ни происходило днём, во сколько бы они не возвращались домой, пару часов они обязательно проводили вдвоём за просмотром фильмов, обсуждением книг, которые оба поглощали в огромном количестве, и играми на консоли.

Чем это было для Тэхёна?

Чем-то странным. Он был уверен, что навязывается, но отказать себе в удовольствии провести время с Чонгуком, незаметно позалипать на его губы, соприкоснуться «случайно» плечами, ловить взгляды и мысленно оставлять невесомые поцелуи на скулах и проглядывающих из-под футболки ключицах, не мог.

Да, это неправильно. Да, он делает хуже только себе и ставит под угрозу дружбу. Но Чонгук сам подпускает. Не отказываться же.

Чем это было для Чонгука?

Глотком свежего воздуха. Он не знает, когда стал меняться. Может он был всегда такой. Немного странный и очень одинокий.

Откуда это одиночество? Откуда отсутствие эмоций? Наверное, научила мама. Всё, что он помнит из детства — мама была помешана на его учёбе, пыталась вырастить гения; вместо любви и тёплых объятий он получал только нагоняи за недочеты в школе, вместо сладкого по вечерам только «радостные» новости, что очередной репетитор с ним позанимается.

Благодаря её стараниям или своему мозгу, он идеально окончил школу, а потом и университет. И теперь перед ним открыты все дороги.

Только какой в этом всём смысл?

У его семьи денег столько, что даже его внукам можно будет не работать. Собственные начинания, высокие должности в компаниях — это всё было интересно до тех пор, пока его не начинал раздражать коллектив.

Постоянно находиться среди людей тяжело. Ведь он привык не бороться с ненавистным одиночеством, а укутываться в него, как в плед, и учиться там жить, пока не станет совсем нечем дышать. В такие моменты и нужен Ви. И тусовки с парнями. В такие моменты, как сейчас. У него был очень сложный месяц.

***

После нескольких партий в «Mortal Kombat» и одной серии «Тринадцать причин почему» по Нетфликсу Ви начал отчаянно зевать.

— Гуки, я, наверное, пой…

Чонгук спал. Они полусидели на кровати, оперевшись на подушки, и в таком положении он и уснул, неудобно склонив голову набок. Чёлка спала на глаза, волосы взъерошены, ресницы подрагивают, и губы…

— …ду.

Чонгук впервые уснул при нём. Грубый, иногда чересчур спокойный, немногословный, всегда в тотал блэк, он обычно выглядел устрашающе. А сейчас спит, весь такой уставший, мягкий и такой… нежный.

Ви встал с кровати, с силой потёр лицо ладонями, отгоняя наваждение, выдохнул и, взяв Чонгука за затылок, приподнял подушку, заставив его лечь набок. Накрыл одеялом и остановился буквально на секунду, запоминая каждую деталь на любимом лице.

Два года. Он борется с этим два года. Но почему становится только хуже?

Секунда. Сердце пропустило удар. Внизу живота резко похолодело.

Чонгук смотрел на него.

Комментарий к Part 1.

Надеюсь, вы сможете с головой окунуться в атмосферу и прочувствовать каждый момент.

Буду рада отзывам и конструктивной критике:3

Обязательно смотрите визуализацию:

Вк:

https://vk.com/wall-197288557_1

Pinterest:

https://pin.it/6VDx1Jw

========== Part 2. ==========

— Ви? — голос Чонгука охрип ото сна.

Тэхён бросает взгляд на спасительно лежащий чуть выше чонгуковой головы айфон.

— О, Чонгук, разбудил тебя всё-таки, — самый спокойный голос в мире, но сердце, заходясь в бешеном ритме, собирается проломить грудную клетку. — Я уходить собирался, тебя накрыть решил, а потом заметил, что телефон забыл, — наклоняется ниже, почти касаясь губами топорщащихся тёмных волос, хватает смартфон и, улыбаясь, отстраняется.

— А, спокойной ночи тогда, — шепчет Чонгук и снова прикрывает глаза.

— Спокойной ночи, Гуки, — Тэ выходит и тихо прикрывает за собой дверь.

Снизу доносятся приглушённые голоса ребят. Тэхён влетает в свою комнату, здесь же, на втором этаже, захлопывает за собой дверь чуть громче, чем следовало и, не глядя, падает на кровать, прикрывая руками лицо.

«Твою мать, твою мать, твою мать. Поймали за разглядыванием. Ким Тэхён, куда катится твоя жизнь?» — Тэ едва слышно заскулил.

Слишком неловкая ситуация.

А если он поймёт, что что-то здесь не так? Тэхён на секунду задумывается о том, что жалеет, что вообще сегодня вышел из дома.

В памяти всплывают аккуратные пухлые губы друга, маленькая родинка под нижней губой, созданная для того, чтобы её зацеловывали, мягкие тёмные волосы, растрёпанные по подушке. В штанах становится до постыдного тесно, внизу живота расползается тепло, а Тэхён тем временем принимает решение остановить это всё. Действительно, пора прекращать. Но не сейчас. Завтра. А сейчас он зайдёт в ванную, избавится от одежды и от этого ужасного напряжения, сделав то, что стыдился делать всё это время и терпел.

***

Два часа ночи. На Долину Драконов давно опустилась спасительная темнота. Местность вокруг освещается только уличными фонарями вокруг шале, да далёкой подсветкой трасс «Ёнгпьёнга». Чимин, поленившийся дойти до комнаты, обняв подушку, спит на диване в гостиной. Где-то в комнатах спят пьяные и уставшие Джин с Намджуном. Чонгук давно видит десятый сон. Дом погружён во тьму. Лишь тонкая полоска света тянется по полу в одной из комнат на втором этаже. За не полностью прикрытой дверью ванной комнаты, в запотевшей от горячей воды кабинке душа, посреди облака из пара Тэхён изнеможённо опирается спиной о стенку. Голова закинута назад, губы, алея, приоткрыты и судорожно ловят горячий воздух, ноги расставлены, рука энергично двигается по члену, сжимая ствол и оглаживая головку. Тэхён едва слышно постанывает от приятных ощущений.

Чонгук лежит с закрытыми глазами и дышит через рот. Чонгук целует его, проникая внутрь языком. Чонгук сжимает в руке его член. Чонгук стонет под ним.

Тэхён ускоряется, вырывая из груди рваные вздохи. «Боже, как хорошо».

Чонгук опускается на колени и берёт его член в рот…

«Чёрт», — Тэхён до крови прикусывает губу, пытаясь заглушить рвущийся наружу стон. Рука движется ещё быстрее, бёдра энергично двигаются ей навстречу. И Тэ кончает себе в руку, неистово задрожав всем телом.

— Ум… — протяжный едва слышный стон, Тэ сползает на пол, размазывая конденсат на стене кабинки спиной, ноги ватные, во рту сухо, член пульсирует от приятных ощущений, рука почти онемела.

Ладонь, с которой душ постепенно смывает остатки семени, вытянута вперёд. Тэхён ещё долго смотрит на неё совершенно пустым взглядом перед тем, как реальность безжалостно обрушится ему на голову.

Подрочил. Подрочил на лучшего друга. Хуже уже не может быть?

Тэхён начал замечать свою нездоровую заинтересованность другом пару лет назад. Это тоже было зимой. Они тогда поехали кататься в Альпы. Чонгук всегда был не против провести пару часов вечером в компании Ви, отдельно от парней. Ви долго думал, что это просто очень крепкая мужская дружба, пока не понял, что засматривается на бёдра Чона обтянутые термобельём, когда они переодевались в форму, совсем не по-дружески.

В какой-то момент любой трюк на сноуборде стал рассматриваться им, не как: «какую ногу напрячь, какую часть доски приподнять, на какую ногу перевести вес», а «как его штаны выдерживают это напряжение, такие накачанные бёдра, под этим углом они точно должны порваться».

Тогда Тэхён смог принять свои чувства более-менее спокойно. Поненавидев себя буквально пару недель, он разобрался в себе и понял: его любовь была нежной и полной заботы. Чонгук ведь был самым младшим среди них. Он следил за тем, чтобы Чонгук не поранился, тусовался с ним вечерами и уходил следом каждый раз, когда видел, что Чон устал или ему неуютно. Он подозревал, что Чонгуку иногда некомфортно в шумной компании.

Год назад, в России, они катались на «Роза Хутор» и полезли на самую опасную трассу искать пухляк. Пухляк они нашли, а потом Чонгук нашёл кантом сноуборда выступающий из-под снега кусок скалы и сломал себе ключицу. Сердце Тэхёна тогда десять раз разбилось и склеилось обратно. Так он боялся за этого маленького угрюмого зайчонка. И именно тогда пообещал себе, что лучше будет присматривать за ним тщательно, чем засматриваться на его задницу на склоне.

А сейчас что? Тэхён беззвучно засмеялся, поднялся с пола, ополоснулся и пошлёпал мокрыми ступнями в комнату. Что будет завтра вообще? Чонгук поймал его за подглядыванием, не важно, поверил ли он его отмазке с телефоном, это, в любом случае, знатный факап. А потом он ещё и подрочил на него. Первый раз за два года. «Осталось только за этим делом, чтоб запалили» — с грустью подумал Тэ. «Пора завязывать» — именно с такой мыслью Тэхён, так и не одевшись, замотался в простынь с головой и уснул.

***

Пробуждение было болезненным абсолютно для всех. Всё-таки алкоголем вчера погрешили все, а просыпаться нужно было рано, чтобы до обеда успеть купить скипасы{?}[карточка, при помощи которой осуществляется проход на подъёмники] и не стоять в очередях на подъёмник.

Тэхён спустился в гостиную позже всех и гораздо помятее остальных. Чонгук затягивал ремни на сноубордических штанах, когда заметил спускающегося Ви, одетого в термуху.

— Доброе утро, выспался? — Чонгук встретил его полуулыбкой.

Смотреть в глаза младшему отчего-то было стыдно.

— Привет, да нихера, — бросил Тэ и, натянув свой комбинезон до талии, поплёлся на кухню сделать кофе, чтобы хоть немного ожить.

Чонгук, едва ли обратив внимания на перемену в настроении вечно улыбающегося Ви, закончил со штанами и принялся шнуровать ботинки.

Из кухни доносился шум кофеварки и приглушённый голос Джина, который пытался подколоть Тэхёна за его помятый вид. Чимин, отряхивая ботинки от снега, зашёл с улицы и проорал на весь дом, что прикрепил доски и, в принципе, можно выдвигаться. Как ни странно, выпил он больше всех, а с самого утра уже был, как огурчик. Это явно была его суперспособность.

Спустя полчаса сборов, банда была готова выдвигаться. Ви медлил и последним залез в забитую чехлами от ботинок и рюкзаками машину к Намджуну под недовольные вопли Чимина:

— Тэ, да поехали со мной и Гуком, у парней там вещей пиздец, на башку ещё свалится что-нибудь.

— Поехали, пофиг, сел уже, — Тэхён отвернулся.

Намджун бросил задумчивый взгляд на притихшего друга в зеркало заднего вида, кивнул и выехал с парковки.

Чонгук нахмурился. Странно, обычно Тэ с ним ездит, может, он обиделся, что его не подождали. Но думать об этом времени не было и крузак, разбрызгивая подтаявший снег, рванул следом за серым рэнжом{?}[Land Rover Discovery] Намджуна.

«Ёнгпьёнг» встретил парней слепящим солнцем, отражающимся от белоснежной трассы, и известием о том, что на вершине ночью был снег, а это значит, что если поторопиться — можно успеть покататься по фрирайду с пухляком{?}[ катание на сноуборде или горных лыжах вне подготовленных трасс по нетронутому снегу]. Народу на склонах, как и ожидалось, было совсем мало. «Ёнгпьёнг» хоть и был самым популярным курортом в Корее, здесь чувствовалась загруженность людьми только в очередях на подъёмник, во время катания никто никому не мешал, потому что склонов много, трасс неимоверное количество, а если подниматься на самый верх на отдельном подъёмнике, то там и вовсе совсем безлюдно, не все отчаятся спускаться по самой длинной трассе в стране — пять тысяч шестьсот метров не каждому под силу.

Парни купили скипасы и направились к подъёмнику. В компании начал ощущаться максимально позитивный настрой, приправленный радостным предвкушением. Уже не ощущалось ни похмелье, ни недосып, даже Тэхён подзабыл о своей «проблеме», заранее пообещав себе поменьше взаимодействовать с Чонгуком.

Джин спрятал скипас в кармашке на рукаве своей ярко-оранжевой куртки и поправил очки.

— Боже, с ноября сезон открыт, сейчас середина декабря, а я первый раз выбрался катнуть. Позор, пиздец, а вы че, ездил кто куда?

— Щас бы в середине декабря сезон открывать, лошара, — усмехнулся Намджун.

— А ты где катал? — вклинился в разговор Ви.

— Да я тож нигде, у меня времени не было, — заржал Намджун, заметив разворачивающегося к ним Джина.

— И с какого я тогда лошара? — завопил тот.

Назревала перепалка.

— Мы с Чимином в «Мунджу» гоняли в конце ноября, — протянул Ви.

— А мы с Хосоком на Хакубе катали, — тихо добавил Чонгук.

— И хули вы нас, козлы, не позвали? — округлил глаза Джин.

— Да Хосок по работе тогда в Японию летал, и я с ним на пару дней решил сгонять.

— А мы просто козлы, — подначил друзей Ви, запрыгивая в «Гондолу» — единственную кабинку, которая поднимается на самую вершину.

Любой кореец скажет вам, что «Ёнгпьёнг» ничем не уступает западным горнолыжным курортам. По красоте природы уж точно. За застеклёнными окнами гондолы виднелись вершины горы, на которую она неспешно поднималась, оставляя позади отели, поля для гольфа, рестораны, сменяя заснеженные верхушки деревьев скалистой местностью. «Ёнгпьёнг» постепенно растаял в дымке позади.

Чонгук размышлял о том, сколько метров сейчас под ними до земли и, что будет если кабинка сейчас оторвётся. Классический образ мысли экстремала: представить все возможные варианты своей смерти, принять их и забить. Время от времени он кидал взгляды на Тэ. Его поведение начинало действовать на нервы и не давало ему покоя с самого утра.

Вроде бы всё, как всегда. Только вот за всё утро тот ни слова ему не сказал, ни взгляда не бросил. Ничего. Как будто бы специально игнорировал чонгуково присутствие. Может, он и параноик, конечно, но уж слишком он привык к тому, что Тэ постоянно тянется поболтать о чем-нибудь, садится рядом. И где это? Где молчаливая поддержка? Что происходит вообще?

Настроение начинает портиться.

Ещё и Чимин бесит, он словно чувствует нарастающий негатив в душе младшего и просто не отстаёт от него со своими дурацкими расспросами, историями и тупыми шутками.

Вот она — заветная последняя стойка подъёмника, возле которой гондола остановится, и они наконец окажутся во власти стихии. Разговоры постепенно стихают, парни погружаются в свои мысли.

Исторически сложилось: как только они поднимаются на конечную точку «Rainbow Road», они стараются максимально сосредоточиться и первую половину трассы преодолевают каждый отдельно, в своём темпе, без шуток, оров и подрезаний. На середине они стыкуются и там уже начинается хаос.

Скользяк доски касается мягчайшего пухляка — свежевыпавшего снега, по которому ещё не успела проехаться ни одна доска.

Тэхён встёгивается второй ногой в свою Nitro, поправляет наушник под шлемом, включает самую подходящую для этого момента «Don’t walk away» Sick Puppies и, оттолкнувшись с приятным хрустом, срывается с места. Слева проносится чёрное пятно. Чонгук, подпрыгнув на заснеженном выступе, крутит сто восемьдесят в воздухе и, идеально приземлившись, скрывается в дымке.

— Вот, сука, понторез, — ухмыляется Чимин и стартует за ним.

Настало время для фрирайда.

***

Чонгук несётся вниз с бешенной скоростью, резво кантуясь{?}[переход с задней стороны (канта) сноуборда на переднюю и наоброт] и даже не притормаживая. Снег аккуратными слоями разлетается по краям и тянется за ним шлейфом. Он, в отличии Ви, чаще катается без наушников. Слух улавливает собственное дыхание и звук стучащей в висках крови, всё-таки они очень высоко. Снег приятно хрустит под доской. Младший сильно оторвался от остальных.

Сначала рядом периодически маячил чёрно-бирюзовый комбинезон Ви, потом пару раз по краям обзора мелькала жёлтая куртка Чимина, сейчас все безнадёжно отстали.

«Притормаживают» — пронеслось в голове у Чона и он добавил скорости. Адреналин бурлил в голове, после каждого прыжка и разворота эмоции только усиливались, и Чонгук уже был почти близок к своему любимому состоянию — пустая голова и максимум эйфории от летящего в лицо снега. Однако, в этот раз до конца расслабиться не получалось.

Не сговариваясь, парни состыковались где-то на середине склона, поймали Чонгука в кольцо и, резко притормозив, засыпали его струями снега из-под кантов, заставив плюхнуться на колени.

Чонгук ухмыльнулся, подскочил и, отряхиваясь на ходу, сорвался с места, подрезая всех по очереди. Чимин, задрав свою Flow над головой, уже в сугробе, Джин, уворачиваясь, снёс Намджуна, и они оба подкатились вниз по склону. Тэхён. Остался только он. «Иди сюда, резвая ты наша лошадка, сейчас папочка уложит тебя спать», — Чонгук несётся следом за Тэ.

Когда остаются считанные сантиметры, Ви уже некуда деваться, Чонгук растягивает губы в победной улыбке. Но Тэ, словно отмахнувшись от него, как от назойливой мухи, делает олли{?}[ прыжок на сноуборде без использования трамплина, хвост доски используется как пружина, подъём передней ноги — перенос веса на хвост борда —затем толчок задней ногой, подтягивая обе ноги.

] на небольшом кикере{?}[трамплин], поджав ноги к груди, крутит в воздухе триста шестьдесят, приземляется и меняет ведущую ногу с левой на правую. И вот он уже в добрых десяти метрах от офигевшего Чонгука, засмотревшегося на описанный другом пируэт. Ушёл.

Чонгук теряет скорость, ещё больше раздражаясь, его нагоняют остальные парни, они постепенно спускаются всё ниже, но Тэхёна так никому и не удалось догнать.

***

День на склоне пролетает незаметно, парни, накатавшись и напрыгавшись по фигурам в сноупарке, уставшие бредут к машинам.

— Бля, как я по этому скучал, — тянет Намджун с блаженной улыбкой.

— Вот это Смэш сегодня выдал, вы видели вообще? Его хоть кто-нибудь сегодня смог подрезать? — восторженно вскрикивает Чимин.

Тэхён проводит рукой по влажным и помятым после шлема волосам и самодовольно усмехается:

— Ну так, мастер же, ёпта, — похвалил сам себя.

От хорошего настроения Чонгука не осталось и следа. Ви, как и утром, утрамбовывается в кучу вещей в машине Намджуна. Чонгук ждёт пока Чимин усядется, и, не подождав парней, срывается с места.

Чимин бросает на него удивлённый взгляд, но ничего не говорит. Достаёт телефон и начинает листать Инстаграм.

Он, если честно, заметил что-то странное в поведении друзей, обычно они себя ведут вообще по-другому. Но ему в падлу с этим разбираться, он терпеть не может все эти напряги, сами пусть разгребаются.

Чонгук тем временем решает вечером прямо спросить у Тэ, может, случилось что-то. Или он сам себе это придумал? Нет, Ви никогда себя так на склоне не вёл. Уронить себя не позволял, это да. Но чтобы вот так вот игнорировать. Он ведь уворачивался молча, даже головы в его сторону не повернул. «Ладно, вечером разберёмся, хуйня какая-то».

***

— Не знаю, как вы, а я хочу в клуб, — Чимин заявился в гостиную с бутылкой пива в руках.

— Погнали, — кивает головой Джин одновременно с Намджуном.

— А ты как, малой? — поворачивается Чимин к Чонгуку, заранее зная ответ.

— Не, я пас, — зевает младший, упираясь взглядом в Ви.

— Смэш, ты чё? Останешься или с нами? — пихает друга в бок Джин.

Чонгук замер в ожидании, уже буквально слыша: «Нет, я с малым тут покуражусь, чё он один будет».

— Да… я с вами, — не отрываясь от телефона.

Стоп. Что.

Чонгук едва слышно хмыкает и отводит взгляд.

«Заебись, спасибо».

Комментарий к Part 2.

Части, думаю, будут выходить достаточно быстро:)

Вопросы, комментарии и предложения приветствуются❤️

👩🏻‍🚀Залетайте на огонёк: https://t.me/pocketastro

========== Part 3. ==========

Чонгуку не обидно.

Он, в принципе, особо и обижаться-то не умеет. Он привык к тому, что парни любят потусоваться и часто оставляют его одного. Периодически он даже переступает через себя и поддаётся на уговоры Чимина или Юнги пойти с ними.

Чонгуку нравится множество вещей. Но вещей, которые ему не нравятся гораздо больше. Назови ему любой вид коллективного развлечения и он найдёт в этом что-то отвратительное.

Взять, к примеру, тот же «Ёнгпьёнг». Клубы: грязь повсюду, ужасный шум, пьяные девицы, бесстыдно вешающиеся на шею и усаживающиеся за стол без приглашения. Бары: пьяные и потные после катания сноубордисты и лыжники, обязательно орущие что-то в поддержку какой-нибудь, неважно какой, команды на экране телевизора. Гольф — скучно до жути. Залы игровых автоматов он вообще презирал и не считал за развлечение.

Единственное, чем тут можно было и вправду заняться — это сходить на ипподром или снять сауну. Всё.

Парни, разумеется, были немного другого мнения. Молча довериться и просто пойти с ними — этот вариант явно был не приспособлен к воплощению в его, Чонгука, реальности.

Ещё до того, как ребята поняли, что младшему не очень нравятся большие шумные скопления незнакомых людей, они заставили его знатно пострессовать. Раньше Чонгук постоянно ходил с ними, спокойно сидел выпивал, пока остальные отрывались на танцполе. Но каждая, абсолютно каждая тусовка, заканчивалась тем, что полутрезвый Чонгук тащил на себе или вытаскивал из цепких объятий какой-нибудь мадам орущего пьяного Чимина, выслушивал пьяный бред Джина про то, что негоже в таком-то молодом возрасте быть таким скучным, ловил пытающегося уйти в закат и обязательно покалечиться пьяного Ви или разнимал Юнги и Хосока, пытающихся подраться если не с кем-нибудь другим, то друг с другом. И это ещё опуская тот факт, что вокруг и так было полно раздражающих факторов.

И это развлечение? Нет уж, спасибо. Пускай его считают странным и скучным. Он и сам понимает, что это так. Но а что он может поделать? С течением времени в его странной нелюбви к шумным тусовкам он неожиданно обрёл компаньона. Ви, обуславливая свой отказ тем, что он после каждой пьянки остаётся покалеченным, в девяноста процентах случаев оставался дома с Чонгуком. И они классно проводили время. Последние два года всё было именно так. До сегодняшнего дня, судя по всему.

Чонгуку не обидно.

Просто червячок какой-то гаденькой неприятной эмоции поселился у него где-то на краю сознания. И каждый раз, когда дело касалось Тэ, он как будто бы активизировался, и своим мерзким присутствием разжигал раздражение.

Да, раздражение, именно так можно было назвать то, что Чонгук чувствовал. Он вообще был не богат на эмоции, а уж чтобы их открыто проявлять, такого и вовсе никогда не было. Но раздражение — это не эмоция. Это его перманентное состояние души. Его много что раздражает. Незнакомые люди, задевающие его, плохой сервис, шум, грязь, книга, закончившаяся не так, как он ожидал, проигранная катка в «Mortal Kombat».

Единственным человеком, не вызывающим у младшего ни капли раздражения никогда и ни при каких обстоятельствах был Ви. До сегодняшнего дня, судя по всему.

Чонгуку, правда, не обидно?

***

«Ладно, захотел он раз в сто лет отдохнуть с парнями. Что в этом такого? Он же не обязан меня сторожить каждый раз оставаться. В следущий раз останется», — успокоил себя Чон, проводив ребят и направляясь в свою комнату почитать и разогнать назойливые, совершенно идиотские мысли.

Чонгук сидел на своей кровати, уставившись в одну точку на бежевом покрывале.

«Если вы встретите одинокого человека, не слушайте, что он вам говорит. Он один не потому, что ему так нравится, а потому, что пытался влиться в мир, но люди его всё время разочаровывали».

На его коленях лежала открытая новенькая книжка Джоди Пиколт в твёрдом переплёте. «Ангел для сестры». Чонгук обожал творчество этой шикарной рыжеволосой женщины. Каждый из её психологических романов, пропитанный болью и любовью, которые Чонгук отчаянно пытался пропустить через себя, чтобы ощутить, что это вообще такое, навсегда откладывался у него на подкорке мозга. Вот и сейчас он перечитывал эту строчку об одиночестве раз за разом, пока не запомнил её наизусть.

«не потому, что ему так нравится»…

На секунду он почти почувствовал что-то похожее на грусть. Лишь на секунду. Затем отогнал от себя эту мысль, снова начав ощущать раздражение и почти злясь. Да, ему, мать вашу, не нравится, и вроде бы хотя бы кто-то это понимал. Ещё буквально вчера. А сегодня уже и этого нет.

Ну да, ему никто ничем не обязан. Тэхён не обязан дружить с ним вечно и всегда быть на его стороне. Никто из парней не обязан отказываться от тусовок, только потому что младшему они не нравятся. Хосок не обязан пытаться его понять и стать наконец ближе к брату, и не важно сколько раз Чонгук его оттолкнул. Мама не обязана видеть в нём живого человека. Никто никому ничем не обязан.

Чонгук захлопнул книгу и спустился на первый этаж, на ходу затягивая ремни на штанах и надевая худи. За окном уже темно, почти как ночью, но у него безлимитный скипас на неделю, а на «Ёнгпьёнге» трассы подсвечиваются специально для ночного катания.

Сейчас он выветрит это всё из головы. Чонгук шнурует ботинки, хватает ключи от машины и вставляет в уши чёрные эирподсы. В этот раз он будет кататься в наушниках.

«Don’t walk away» - Sick Puppies. То ли, чтобы добить себя, то ли потому что этот трек идеально подходит под любую ситуацию.

— And I know I make it hard, — Чонгук подпевает словам песни и, дождавшись пока ворота откроются, срывается в темноту.

***

Жарко. Это единственная мысль, которая на данный момент пульсирует в его пьяном мозгу. Очень жарко. Тэхён ловит вертолёты и отчаянно прорывается сквозь стену из разгоряченных тел. Воздух. Нужен воздух. Проигнорировав окликнувшего его чересчур заботливого гардеробщика, Тэ, шатаясь, выползает на улицу в одной футболке и опирается на перила лестницы.

Наверное, не стоило игнорировать заботу Чимина, который настойчиво пытался доказать, что начинать вечеринку сразу с Лонг-Айленда{?}[очень крепкий коктейль на пяти видах алкоголя: водка, текила, джин, ром, цитрусовый ликер, смешанных с колой и лимонным соком] — это очень плохая идея.

— Будешь? — Тэхён с трудом фокусирует зрение на протянутой ему пачке сигарет в аккуратной руке с красивыми, выкрашенными в красный, ноготками. Он поднимает взгляд на обладательницу маникюра.

Рядом стоит симпатичная молодая девушка, волосы слегка растрёпаны, глаза пьяно блестят. Зажимает в пухлых губах тонкую сигарету и, выпустив струю дыма, продолжает смотреть на него.

Тэ ухмыляется, сто лет не был в клубе, но: «Ничего не меняется» — с этой мыслью он молча вытаскивает из предложенной пачки сигарету, подкуривает и втягивает тёплый терпкий дым.

Это явно фатальная ошибка. Мир, и без того не совсем устойчивый от десятка коктейлей, начинает вращаться у него под ногами ещё интенсивнее.

— Мы с подругами в «Dragon Valley Hotel» остановились. Можно…

Тэхён едва удостаивает её взглядом, поднимает голову к небу, крепче цепляясь за поручень, выдыхает дым и прерывает речь девушки коротким:

— Прости… при всем желании, — отрицательно качает головой.

Девушка, понимающе кивнув, удаляется.

Тэ стоит, всё также закинув голову вверх, и пытается размеренно дышать. С тех пор, как неожиданная собеседница покинула его, он больше не сделал ни единой затяжки. И благополучно забыв о сигарете в своей руке, он вспоминает о ней, только когда дотлевшая на морозе сигарета обжигает подушечки пальцев. Тэхён бросает её под ноги, зашипев и выругавшись.

Почти. Уже почти. Ещё пара коктейлей и он если не отключится, то точно сможет уже наконец забыться.

— Смэш, ну ёпта, еле тебя нашёл, — тянет пьяный Чимин, подходя и закидывая руку друга себе на плечо.

— Погнали, ещё по одной и будем домой двигаться.

Ребята, по правде говоря, очень удивились внезапному порыву Тэхёна пойти с ними. Они давно привыкли, что он присоединяется обычно, только когда малой соглашается идти с ними. В остальных случаях они вдвоём остаются дома задротить. И это правильно. Они бы никогда не кинули малого одного.

Да, было бы скучно, но все понимали, что Чон — неотъемлемая часть их компании, и бросать его каждый вечер одного, как минимум, не по-братски. Но на этот случай у них всегда был Смэш. Он добровольно взял на себя роль ближайшего друга Чонгука, и парни были спокойны, уезжая на очередную вписку, — малой не один.

Сегодня явно произошло что-то странное. Чимин не хочет в это лезть, он и так замечает то, чего не хочет видеть от слова «совсем». Например, то, что его друг сейчас, впервые за долгое время, выглядит настолько разбитым. Или то, что Намджун очень странно смотрит на Смэша последние дни. Ладно, когда-нибудь потом он об этом подумает. Сейчас — бухать.

***

Парни возвращаются домой сильно за полночь. Тэхён, ожидаемо, не может идти сам, Намджуну приходится вытаскивать его из такси и, затащив в дом, сразу же отвести в ванную и посадить возле белого керамического друга. Тэхёна рвёт. Навряд ли он сейчас вообще что-то соображает. Намджун ещё пару минут смотрит на его закинутое кверху лицо, на морщинку залёгшую меж бровей ипонимает — он в сознании. Что-то творится у него сейчас в голове.

— Ты зови, если что, через минут пятнадцать отведу тебя наверх, — с этим словами он набирает воду в стакан, ставит его на пол около Тэхёна и выходит из ванной.

Намджун не дурак. Он самый спокойный из всей их семёрки, самый рассудительный, единственный способный трезво мыслить в критических ситуациях. И очень наблюдательный. Наверное, это его минус. Именно поэтому он давно заметил и принял тот факт, что знает о парнях больше, чем любой из них.

Чонгук не просто так сторонится больших компаний и его проблемы с выражением эмоций давно уже прошли тот этап, когда с этим можно было разобраться самому. Он явно строил внутри себя какую-то стену.

Чимин безумно любит внимание, непонятно в какой момент ему его не хватило в детстве, но все его вечные шутки, подколы, маты и пристрастие к алкоголю прежде чем стать неотъемлемой частью его характера, были отчаянными попытками привлечь и удержать внимание людей. Даже когда он его уже получил. Ему его, кажется, всегда мало.

Тэхён. По странности он не уступал даже нелюдимому Чонгуку.

Сколько Намджун ни наблюдал за ним, а с ним он, как и с Джином был знаком ещё с начальных классов школы, он так и не понял, что он скрывает за своей вечной улыбкой и грустными глазами. Можно было знать абсолютно все факты о жизни Тэхёна, но так никогда и не разобраться, какой он человек.

Однако, кое-что Намджун заметил. И сегодня, наконец, убедился в том, что его наблюдения верны.

Тэхён в голубой команде. И он там из-за младшенького. И очень давно.

Не то чтобы Намджун поддерживал тот факт, что подобные отношения могут появиться в их компании. Но и категорически против настроен не был. Вот только никто больше этого, казалось, не замечал. Чонгук тем более. Лезть в это, он, разумеется не собирался, как и во всё остальное. Если человеку потребуется помощь — он даст об этом знать. Никто из парней никогда подобного не выражал…

— Стоп, а где малой? — голос Чимина грубо выдернул Намджуна из размышлений.

Подождите.

— Что? — и правда, он был так занят, таща на себе Смэша, что не заметил.

Машины на парковке не было.

Комментарий к Part 3.

Каждый раз думаю, что часть получается слишком большой, и пытаюсь «не растекаться мыслью по древу».

Но они в итоге оказываются маленькими🙊

Приятного прочтения💜

========== Part 4. ==========

Чонгук добавляет звук в наушниках на максимум и поднимается в сноупарк, ярко освещённый огнями фонарей. Сделав для разминки пару 180off на рейле{?}[ разворот на сходе с фигуры в виде длинной, загнутой вниз с обоих концов, трубы(рейл) ], Чонгук отправляется дальше.

Немного попрыгав с разворотами на небольших трамплинах, он собирается с мыслями, разминает спину, подъезжает к подъёмнику, начинает подниматься и проезжает мимо всех кикеров и маленьких трамплинов.

Сейчас его цель — биг-эйр, огромный трамплин, единственный подходящий для того, чтобы потренировать «корк».

Этот трюк уже давно был изучен всеми парнями в компании — прыжок с большого трамплина, совмещённый с сальто назад и приземлением во вращении. Все парни спокойно крутили двести семьдесят, триста шестьдесят и даже пятьсот сорок градусов. Не один год был потрачен на то, чтобы у всех наконец получилось.

И далеко не одна кость была сломана. Сам Чонгук, когда учился крутить пятьсот сорок, потерял управление и, не дотянув даже до трёхсот шестидесяти, криво приземлился с огромной высоты, зацепил передним кантом склон и помимо синяков, гематом и небольшого сотрясения мозга, ещё и сломал себе запястье. Джин, когда они прыгали на Хакубе в Японии, тоже знатно размотался во время трёхсот шестидесяти и отделался не так легко, как младший. Два месяца пришлось провести с ногой в гипсе.

Много воды уже утекло с того времени. Но каждый прыжок до сих пор несёт в себе долю риска. Нет предела совершенству. Чонгук любит рисковать. Больше риска — больше адреналина. В такие моменты он хотя бы что-то чувствует. Да, делать «корк» на пятьсот сорок ночью, даже при хорошем освещении, вымотавшимся после длинного дня, проведённого на склоне, — идея опасная. Но Чонгук и не собирается делать пятьсот сорок. Он будет делать семьсот двадцать.

После нескольких неудачных попыток, Чонгук чувствует нарастающую приятную боль в спине. Сальто и жёсткие приземления дают о себе знать. Чонгук бесцветно улыбается и снова отталкивается от земли в сторону подъёмника.

В одной худи, даже такой тёплой, как у него, предназначенной специально для катания, начинает становиться прохладно, и Чонгук решает сделать последний заход и ехать домой.

Чон отпускает бугель, выдыхает, настраивается, дует на руки, пытаясь их согреть, покачивает головой в такт музыке, льющейся из наушников, и направляет сноуборд в сторону биг-эира.

«Да-да, нет-нет, поехали» — ветер бьёт в лицо, андреналин в голову. Пять секунд, три, одна… Чонгук взмывает в воздух, описывает заднее сальто и начинает вращаться.

Сто восемьдесят, триста шестьдесят, пятьсот сорок. Ещё немного. Время застыло. «Ещё чуть-чуть» — земля уже в опасной близости, но должно хватить на ещё один круг.

Чонгук заходит на последнее вращение…

***

— Помоги Тэхёну до комнаты дойти, а я пока малому наберу, — раздаёт указания Намджун.

Джин согласно кивает и направляется в сторону ванной комнаты. Тэ неподвижно сидит на полу, положив голову на скрещённые на коленях руки.

— Вот это ты накидался, дружище, — усмехается Джин, присаживаясь рядом на корточки. Он и сам-то далеко не трезв.

— Тебе помочь? — на пороге появляется пошатывающийся Чимин.

— Да нет, нормально, сам справлюсь, — улыбается в ответ Джин. Чимин пожимает плечами и уходит.

Джин снова поворачивается к Тэхёну, тот и не думает шевелиться, плечи мелко дрожат. Замёрз. Джин хлопает его по плечу:

— Серьёзно, Тэ, поднимайся.

Тэхёну требуется около минуты, чтобы подняться с пола, придерживаясь одной рукой за предплечье Джина, другой за стену, сфокусировать зрение и заставить пространство вокруг перестать вращаться.

— Как же я заебался… — низкий тихий голос.

Джин на пару секунд задерживает взгляд на лице друга и двигается с ним в сторону двери.

***

Получилось. У него получилось. Доска с хрустом жёстко приземляется на склон, Чонгук удерживает управление, отметив, что приземление вышло далеко не идеальным и что правое колено начало противно ныть. Но у него получилось. Ещё никто из парней не докручивал семьсот двадцать в «корке».

Голова пустая, сердце бьётся быстро, тело постепенно становится ватным от перенапряжения.

Чонгук не с первого раза замечает, что трек, льющийся до этого из динамиков, превратился телефонный звонок, и, тапнув по наушнику, принимает вызов.

— Алло, — всё ещё задыхаясь.

— Твою мать, Чонгук, где тебя носит, тебя не учили предупреждать или хотя бы трубку брать?! — слышится из динамиков слишком громкий голос Намджуна.

— Бро, бро, — Чонгук пытается прервать поток ругательств. — Я семьсот двадцать сделал…

— Ты что? Охереть, красавчик. Подожди, что? Ночью? Ты совсем больной? — снова повышает голос Намджун.

Чонгук прячет улыбку. Заботится, это почти приятно.

— Да не ори ты, я уже выезжаю домой.

— Так и оставляй тебя одного.

«Так не оставляйте» — остаётся несказанным. Чонгук отключается, выстёгивается из доски и направляется в сторону парковки.

И правда полегчало. Кайф. А с Ви он обязательно поговорит, не всё так плохо. Не сегодня, так завтра или послезавтра они сто процентов останутся вдвоём, и он спросит, что происходит.

Чонгук заводит крузак, тот отвечает ему приятным рычанием. Чонгуку почти хорошо.

***

Тэхён просыпается с одной единственной мыслью в голове: «Пожалуйста, пускай мне снится, что мне так плохо».

А ещё с болью в пальцах. Почему они болят? Открыть глаза — настоящее испытание. Он подносит руку к лицу и обнаруживает два лопнувших и отвратительно засорившихся небольших ожога на большом и указательном пальце.

«Ну, по-другому и быть не могло».

Голова раскалывается, внутренности скручивает, во рту противный привкус табака. Точно. Прошлая ночь по кусочкам начинает восстанавливаться в памяти Тэ. Он накрывает лицо ладонью здоровой руки и стонет в голос:

— За что?..

Через пару минут слышится топот ног по лестнице, и в дверь просовывается лохматая голова Чимина. Он всё утро, отпаиваясь кофе и минералкой, чувствовал себя виноватым, вспоминая, в каком состоянии они вчера привезли Смэша домой. И как они позволили ему так накидаться?

— Проснулся? — Чимин прошёл в комнату, держа в одной руке горсть таблеток обезболивающего и активированного угля, в другой стакан воды, а под мышкой бутылку холодной колы. Чимин знал — без колы Тэ будет отходить ещё очень и очень долго.

— Ага, и уже жалею об этом, — хрипит Тэхён.

— И как мы вчера упустили момент, когда тебя потеряли, — виновато тянет Чимин. — А что с рукой? — кидает взгляд на воспалённые пальцы, безвольно лежащие поверх покрывала.

— А, хер знает, курил…

Чимин уставился на Смэша полными сомнения глазами.

Тэхён не курит.

Пак прочищает горло и молчит ещё пару минут.

— Ладно, на вот, выпей, мы с Намджуном в магаз поедем, Джин к подруге скоро свалит, ему там надо, ты, я так понимаю, сегодня до вечера не встанешь? Еда на кухне, если что, Джин утром супы заказал, недавно из рестика привезли, похавай — полегчает. — Чимин замолкает, не зная, что ещё сказать. — А… аптечка в библиотеке в шкафу возле стола возьмёшь, — кивает на руку Кима.

— Окей.

Чимин удаляется, тихонько прикрыв за собой дверь.

***

Чонгук проснулся в приподнятом настроении. Позавтракав с парнями, он поднялся к себе, Чимин звал с ними в магазин, но Чонгук решил отказаться и полежать ещё; нога противно болела после его ночных приключений.

Всё утро он выслушивал восхищенные возгласы пацанов по поводу его «корка», сожаления Юнги по фейстайму, что никто из них не смог это заценить, и нагоняи от Намджуна за то, что свалил ночью и даже не предупредил. Осталось только с Ви разобраться. Сегодня обязательно нужно с ним поговорить, на крайняк завтра. Напряг этот непонятный уже порядком поднадоел.

Но Чонгук не смог с ним поговорить ни в этот день…

Тэхён весь день провалялся в кровати в обнимку с бутылкой колы и лишь один раз спустился вниз обработать руку, но и тут отказавшись от помощи младшего.

Ни на следующий день…

С самого утра они помчались кататься, Тэхён не мог сам затянуть шнуровку на ботинках из-за больных пальцев, и, в очередной раз отмахнувшись от предложения Чонгука помочь, продолжил пыжиться сам, пока психанувший Намджун не подошёл и, оттолкнув его руки, сам не затянул всё. Весь день они гонялись на склоне, а вечером решили снять сауну и расслабиться, Тэхён вызвался пойти самым первым, младший, поразмыслив, впервые за сто пятьсот лет, решил пойти с парнями, раз Ви всё равно не останется.

Ни через три дня после…

Дни текли, как обычно: они катались, собирались посидеть вечерами, иногда куда-то выбирались. Тэхён, как назло, находил тысячу и одну причину потеряться где-то на ночь глядя. Не с парнями, так сам находил себе развлечение и сваливал. Ребята, к слову, всё чаще отказывались от походов на тусовки и чилились дома или гоняли вместе в сауну. Чонгук особо не оставался один. Всего один раз парни сгоняли посидеть в бар и то на пару часов. В остальное время ребята постоянно были с ним. Все, кроме одного. Игнор с его стороны перестал казаться надуманным и теперь стал уже совершенно ощутимым. Ви с улыбкой, но отмахивался от младшего, не позволяя помочь, не давая начать разговор, зачастую даже не удостоив его взглядом. Настроение Чонгука изо дня в день становилось только хуже. С каждым днём он всё больше молчал, без слов — но более чем заметно — агрессировал по поводу и без и всё меньше пытался выйти с Ви на контакт.

Всё становилось на свои места. Наверное, он просто надоел. От него в очередной раз избавились за ненадобностью.

«Чего и следовало ожидать».

Впервые за долгое время Чонгук так явно что-то ощущал. Злость. Это была злость и раздражение. Теперь его раздражало уже абсолютно всё. И он сам не заметил, как начал отталкивать парней, показательно игнорировать Ви в ответ и песочить всех, кто косо на него посмотрит.

А как по-другому? Никто никогда не думает о том, что он чувствует. И он тоже не должен.

***

Первая неделя в горнолыжном раю подходила к своему завершению. По планам ребята должны были уехать обратно в Сеул дней через пять.

Тэхён нашёл себе кучу новых друзей, на своих вечерних вылазках. Не сказать, что он не заметил перемену в отношении младшего к нему. Понятное дело — тот затаил обиду. «Наверное, недоумевает, почему я перестал с ним тусоваться» — с грустью подумал Ви.

Хотелось пойти к Чонгуку, обнять его за талию, спрятать лицо в изгибе его шеи и объяснить, почему он так себя ведёт. Но навряд ли младшему это нужно.

Тэхён сидит в баре, потягивая из бокала виски со льдом, взгляд блуждает по бутылкам, стоящим на стеллажах. Он договорился пойти выпить с парнем из Китая, с которым познакомился на склоне.

По правде говоря, новые друзья — это очень круто. Но навряд ли что-то может заменить их с Чонгуком посиделки. С ним всегда было тепло, уютно и так по-родному.

Но только Ви всегда хотел большего.

Больше чем просто поговорить обо всём на свете. Больше чем поиграть на консоли и поржать вместе. Больше чем залипать в сериалы под пиццу до середины ночи. Хотелось касаться, хотелось ощущать, вдыхать запах его волос, покрывать кожу поцелуями… Да много чего, на самом-то деле, хотелось.

Ко всему прочему, парни тоже периодически вели себя странно. Он и раньше замечал, что Намджун смотрит на него с каким-то молчаливым подозрением, сейчас это ощущение усилилось.

Может он понял?

Ви уже и сам хотел, чтобы хоть кто-нибудь понял. Пускай хоть все узнают, тогда эта ситуация наконец перестанет быть такой невыносимо странной, неловкой и заставляющей Тэхёна, сломя голову, вечером убегать из дома в поисках компании, стоило только завидеть мрачное лицо младшего, спускающегося в гостиную в обтягивающей чёрной футболке с широким горлом. Это было выше его сил.

Сегодня он, пожалуй, напьётся, главное — добраться потом до дома.

— Hey, sorry, I’m late, — протянул кто-то со спины с сильным акцентом.

— It’s Ok, — растянул в квадратной улыбке губы Ви, оборачиваясь.

***

— Да не хочу я, хён, отстань от меня, — вырывая руку из цепкой хватки друга, пробормотал Чонгук.

— Малой, ну хорош, погнали с нами, чего дома сидеть, — тянет Джин. Но младший уже скрылся по лестнице на второй этаж.

Его тоже порядком начало напрягать поведение Чонгука. Малой, казалось, сам не замечал, но его недовольное лицо за завтраками, обедами и ужинами, неприличные жесты, показанные через весь склон, случайно помешавшим ему кататься людям, грубости, которыми Чонгук отвечал ни в чем не повинным сотрудникам курорта на безобидные вопросы, — это всё действовало на нервы всей компании и портило всю атмосферу дружеского отдыха.

Почему этот козёл Смэш, который всегда мог угомонить малого, потусить с ним вечерами, чтобы остальные могли выбраться выпить со спокойной душой, которого, мать вашу, они все считали самым близким другом Чонгука, теперь постоянно куда-то сваливает?

Джин очень остро переживал любой разлад в компании, хотя и случались они крайне редко. Чаще всего между Хосоком и Юнги, которых сейчас тут даже не было.

А разлад был.

Какая муха пролетела между этими двумя? Они же идеально подходят друг другу. Что они вообще могли не поделить? Что бы это ни было, нужно было срочно с этим разбираться, потому что терпеть поведение младшего уже просто становилось невозможным, и отдых грозился быть окончательно испорченным. Именно с таким посылом Джин направился к Намджуну.

Если кто и сможет уже наконец разобраться, то это он.

***

Намджуну уже хотелось убивать. Всем известно: самые спокойные в мире люди страшнее всего в гневе.

Ему всё и так было понятно давно. И Джин, неуверенно приводящий свои аргументы по типу: «может они поссорились там», совершенно не открыл ему Америку. Ответив ему коротким: «Да я, походу, знаю в чём прикол. Поговорю вечером со Смэшем». Он уже по третьему кругу обматерил Тэхёна за все эти непонятки и за то, что тот обижает малого.

У себя в голове, разумеется.

Осталось только дождаться этого придурка с гулянки.

Чонгук сидел в своей комнате, снова пытаясь погрузиться в чтение. На душе гадко. Пусто и гадко. Он прекрасно понимает, что портит всем настроение своим поведением, но даже не испытывает сожаления по этому поводу.

Чем больше он думает обо всём, что произошло за неделю, тем больше неприятных выводов он делает у себя в голове.

Парни всё это время просто не знали, на кого его скинуть, а Ви под руку попадался.

Только и всего.

Нельзя их винить за то, что они хотели нормально отдыхать. А вот Ви можно. Какого хрена он проводил с ним каждый вечер в совместных поездках? Если собирался кинуть в конечном итоге. Неинтересно стало? Вот так и заводи друзей.

«Когда открываешь своё сердце, всегда существует риск, что ему причинят боль».{?}[ Джоди Пиколт «Девятнадцать минут» ]

Сопливо, но жизненно. Это его любимая книга, и читал он её уже далеко не первый раз. Ви тоже читал и уверял, что обожает её. «Пиздел, наверное» — Чонгук переворачивает книгу на покрывало страницами вниз, и откидывается на подушку.

***

— So, and every day I wanna kiss him harder and harder, — пьяно тянет Ви, глядя на китайца, который, очевидно, изрядно перепил.

— “Her”, you wanted to tell “her”, — еле ворочает языком китаец.

Ну, разумеется, он ни слова не понял из того, что Ви заливал ему в уши весь вечер, едва ли получая ответы на ломаном английском.

— No, bro, I meant what I said, — Ви грустно вздыхает и улыбается.

М-да, собеседник у него сегодня добрый, но совершенно бесполезный.

Тэхён расплачивается в баре, помогает перебравшему и еле волочащему ноги китайцу усесться в такси и сам отправляется домой.

В машине его начинает мутить, благо, чиминова вилла с потушенными везде, кроме гостиной на первом этаже, окнами быстро появляется из-за поворота.

«Странно, кто там ещё не спит?» — время давно перевалило отметку в два часа ночи. Тэхён, слегка покачиваясь, выходит из такси, провожает взглядом удаляющуюся машину и направляется к дому. Нарочито тихо он закрывает за собой дверь и крадётся в гостиную.

— Тормози, бро. Есть разговор.

Тэ подпрыгивает на месте и хватается за грудь в области сердца.

— Напугал, блин, — гневно шепчет Ви.

Намджун ничего не отвечает, лишь молча кивает головой на диван напротив. Тэхён плюхается на указанное место и, решив, что лучшая защита — это нападение, начинает первым:

— Сразу скажу, если собираешься меня отчитывать, что я сваливаю, я…

— Чонгук.

— Что с Чонгуком? — в затылке неприятно закололо. Что происходит?

— Я не берусь утверждать, Тэ, — назвал по имени, это точно ничего хорошего не предвещает, — но думаю, я понимаю, что происходит. И не то чтобы мне это нравилось. Вся эта ситуация у меня уже давно сидит в печёнке.

— И что же ты понимаешь? — Ви с вызовом смотрит Намджуну в глаза, моментально трезвея и откидываясь на подушки. Пускай говорит прямо, уже нет сил что-то пытаться скрывать. Всё ещё есть, что терять, но сил и правда уже не осталось.

— Предупреждаю сразу: я не собираюсь сейчас пытаться тебя уязвить или что-то в этом роде. В первую очередь нужно думать обо всей компании в целом.

— Пожалуйста… Ближе к делу. — Ви устало моргает.

— Я давно заметил, что ты, что… В общем, есть у тебя что-то к Чонгуку, не знаю, как давно, но я думаю, это имеет место быть. — сердце пропустило удар. Вот и всё.— Я не знаю, что между вами двумя произошло. Но догадываюсь, что о твоих чувствах он не вкурсе. То, что у Чонгука проблемы с эмоциями и ещё куча тараканов, — это всё тоже ни для кого не новость. Вы двое всегда были очень близки, и не важно, по каким причинам ты с ним сблизился. Важно то, что несколько дней назад какого-то хрена всё изменилось. Смэш, серьёзно, из нас всех ты — единственный, к кому он, блять, очень привязался. И все пацаны заметили, что ты его избегаешь. Он реально всех уже задолбал. И если ты думаешь, что он себя так ведёт не из-за вашего разлада, то вспомни хотя бы одну поездку, в которой бы он почти неделю вёл себя, как последний мудак, ни с того, ни с сего. Вспомнишь? Я — нет. Потому что таких не было. Эта поездка отличается от остальных только двумя моментами: во-первых, нет Юнги и Хосока, во-вторых, ты бегаешь от него, как от прокажённого. И я очень сомневаюсь, что он по брату и его другу-алкашу скучает… — слова лились нескончаемым потоком, не оставляя Тэхёну шанса вмешаться в монолог Намджуна. Каждое слово отдавалось внутри острыми иголками, которые медленно, но верно протыкали каждую мышцу в теле Тэ.

Вот сейчас, именно сейчас, всё разрушится. Всё, что они строили все эти годы. Нужно запомнить этот момент.

— … и если я действительно окажусь прав. Если ты и вправду к нему что-то чувствуешь. Перестань мучать пацана. Ты привязал его к себе за все эти годы, а сейчас показательно о него ноги вытираешь. Я не побегу рассказывать нашим, если это окажется правдой, но рано или поздно дойдёт до всех, ты должен это понимать. Просто реши проблему, пока её ещё можно решить без потерь. Поговори с Чонгуком, он не дебил, блять, он поймёт.

Намджун перевёл дыхание, подумать об этом было проще, чем сказать сейчас всё в глаза Смэшу. Чувствовал он себя отвратительно, его словно вывернули наизнанку и забыли вернуть в изначальное состояние.

— То есть, — Ви обратил взгляд карих глаз, в которых, казалось, сосредоточилась вся грусть мира, на друга, — ты на сто процентов уверен, что у меня к нему чувства?

— Да. — Секунда молчания. Червячок сомнения прокрадывается в мысли к Джуну: а если он это всё сам выдумал и неправильно понял? А потом наговорил тут ерунды…

Тишину гостиной нарушают громкие хлопки в ладоши. Тэхён удостоил его аплодисментов.

— Браво, Шерлок, — пауза. — Ты абсолютно прав. За небольшим уточнением: ничего между нами не происходило, просто в этот раз всё дошло до того, что я начал понимать — чем дольше я рядом с ним, тем больше я хочу сорвать с него одежду и дальше, наверное, не стоит продолжать, чтобы не смущать тебя. Я не могу ни смотреть на него без стояка, ни, уж тем более, находиться рядом, особенно наедине. О чём я должен с ним поговорить? Об этом? Я не вытираю о него ноги, камон. К чему так драматизировать? Ты так просто об этом всём говоришь, думаешь, я не пытался всё исправить? У меня были парни. Во всех смыслах были, понимаешь? И тогда, два года назад, когда я понял, что натуральность свою отбил где-то на склоне или пропил с вами в баре. И потом ещё много раз. Не было ни дня, чтобы я не пытался выбить его у себя из головы. Не мыслями, так действиями. Не вышло, как видишь. Я никогда не хотел, чтобы так получилось. Он был моим самым близким другом всё это время. Я, сука, боролся с этим до последнего. Но сейчас я не могу уже. Я тоже не железный. Он просто, как ты говоришь, возможно, привязался, а мне каково? Понимаю, что сам виноват — сам сближался. И я вижу, что ему неприятно, но не думаю, что в остальном его поведение, это прям полностью из-за меня. Окей? За всё время я увидел от него только один тип эмоций — разозлиться, что я опять себе палец отрезал или пизданулся откуда-то. У него, наверное, просто выдался тяжёлый месяц. Но я реально сейчас чувствую облегчение, что хоть кто-то знает. С этим не так-то просто жить. И я правильно понимаю? Как раньше ты ко мне относиться уже не будешь? — выдохнув наконец, Тэ уставился на Намджуна из-под ресниц, по-прежнему сохраняя свою непринуждённую позу.

Намджун смотрит ему в глаза ещё пару минут и молчит, потом поднимается с дивана и проводит рукой по волосам.

— Смэш. Я знаю тебя одиннадцать долбаных лет. Ты никогда не создавал впечатление глупого человека. Пораскинь мозгами, это не сложно. Мы все взрослые люди, кто с кем спит — давно уже вопрос не первой важности. Среди нас нет придурков, если ты не заметил. Ну только если ты, потому что не заметить, как человек к тебе привязался и, как ты его в итоге растоптал, может только придурок. Просто подумай об этом. Ну, либо давай его окончательно потеряем, он уже явно не особо соображает, что говорит, делает и конкретно путает берега.

Намджун, не проронив больше ни слова, направляется в свою комнату, он слишком устал от этого всего. Последним, что уловил его слух, было тихое хриплое «хорошо».

Тэхён ещё долго сидит на диване и пялится в пустоту. Вот и всё. Насколько всё хреново, он оценит завтра. Сейчас хочется поскорее уснуть, чтобы ощущение, будто его избили ногами по голове, наконец отпустило.

В носу защипало.

Тэ прижимает большие пальцы к глазам и больно надавливает.

«Больно, очень больно» — Тэхён медленно встаёт и плетётся в свою комнату.

Завтра. Завтра вечером он выпьет и решит, что делать.

Одно из двух: либо он послушает Намджуна и пойдёт поговорить с малым, предоставив ему возможность самому выбирать варианты дальнейшего развития событий, либо он просто молча соберёт вещи и свалит куда подальше, чтобы не видеть лица парней, когда Намджун будет им всё это рассказывать. Теперь уже терять нечего. Намджун сам сказал, рано или поздно все поймут.

На взаимность он не надеется. Раньше он часто задумывался: «А что если…», но любая надежда имеет свойство растворяться, когда становится беспочвенной.

Завтра, всё завтра.

Тэхён падает на свою кровать, зарывается лицом в подушку и до боли прикусывает губу, чтобы нос перестало щипать, а глаза прекратили слезиться. Но не так-то это просто.

Тэхён так давно не плакал.

И сейчас бы не плакал, но собственный всхлип окончательно выбивает у него почву из-под ног, и горячие спасительные слёзы уже впитываются в подушку.

Он просто слишком устал.

От себя, в основном.

Комментарий к Part 4.

Я безумно сильно стараюсь, и надеюсь поскорее дописать работу, чтобы её можно было оценить в полной мере.

Правда, уже не представляю, как буду отпускать эту историю:)

Начинаю привязываться к этому их миру🙊

Пб включена.

Буду рада отзывам и конструктивной критике💜

========== Part 5. ==========

Первым, что Чонгук увидел, проснувшись в семь утра, было бесформенное, помятое, серое пятно, оказавшееся человеком, испортившим ему весь отдых — Ким Тэхёном.

Ви сидел за барной стойкой на кухне, с выключенным светом, грея руки о кружку. Судя по запаху, растекающемуся по уютному тёмному помещению, — в кружке у него был крепкий кофе.

Чонгук щёлкает выключателем, на кухне становится светло. И старательно делает вид, что совершенно не приметил присутствия старшего на кухне.

— Доброе утро, — странным севшим голосом шепчет Тэхён.

Чонгук всего на секунду замирает с рукой в холодильнике. Берёт бутылку колы и молча выходит из кухни, не обернувшись. «Какие мы вежливые».

Если бы Чонгук сумел вовремя сказать, что его не устраивает, мама, возможно бы, его поняла. И всё бы у него сложилось иначе.

Если бы Чонгук научился хоть немного открываться и доверять самым близким людям — его друзьям, ребята, возможно бы, помогли ему разобраться в себе. Раз он сам так и не смог.

Если бы Чонгук хотя бы взглянул на Ви в это утро, он бы, возможно, увидел под капюшоном, каким опухшим и осунувшимся стало его лицо за одну только ночь. И с этого момента можно было бы начать решать проблему.

«Поздновато ты вспомнил, что я существую».

Но Чонгук и так сделал слишком много. Почти неделю Ви изо всех сил не замечал младшего. Теперь настала его очередь. Чонгук ни на секунду не задумывается о правильности своих действий. Не думает о том, что друг последние два года не отходил от него. Не думает и о том, что сам не давал ему ничего взамен.

Правда одну вещь он понимает прекрасно — он ведь понятия не имеет, что Тэхён за человек. Он никогда не интересовался тем, что тот чувствует. А вот это зря, может раньше бы смог понять, что не стоит его подпускать к себе близко.

У Ви идеальная жизнь, безукоризненная биография и всё у него прекрасно. Навряд ли что-то жрёт его изнутри каждый день, как Чонгука, правильно ведь?

Ещё пару лет он позанимается с парнями фигней, потом женится, заведёт себе пару весёлых шумных детишек, откроет ещё одно рекламное агенство и всё у него будет классно. Будут встречаться с парнями семьями и ходить друг к другу на детские дни рождения. Без него. Чонгук во все эти мыльные сценарии не вписывается.

Чонгук сам не замечает, что наводит своими мыслями в голове ещё больший бардак. Он лишь в очередной раз ощущает, что начинает путаться, где реальность, где его сны, а где то, к чему он пришёл сам и какие выводы сам придумал. Всё смешалось: кони, люди, друзья, детские обиды и мерзкое неприятное раздражение, накрывающее его всё новыми и новыми волнами.

Чонгук встряхивает головой.

«Бля, да что происходит». Голова начинает болеть. Чон только сейчас осознаёт, что давно уже пришёл в свою комнату, что бутылка колы в его руке обиженно шипит, умоляя, чтобы её перестали сдавливать, что ногти на левой руке давно проткнули ладонь и теперь она противно ноет.

Сегодня он даст себе последний шанс. Если до вечера ничего не изменится, и его состояние будет таким же, как сейчас, он уедет домой. Да, ему давно нет дела до судьбы этой поездки — она всё равно уже безнадёжно испорчена. Но парней уже откровенно становится жалко.

Он бесит их.

Он перестал быть тем незаменимым компонентом, чтобы из них всех получился тот самый, крышесносный коктейль. Его молчаливость, спокойствие и умение делать абсолютно всё, идеально дополняли эту компанию.

Сейчас он только настойчиво продолжает всё портить.

И как бы там оно всё дальше ни сложилось, он не хочет потерять разом всех парней. А если останется, именно это и произойдёт.

«Почему нельзя просто взять и перестать быть мудаком?» — Чонгук возвращается под одеяло, оставив нетронутую колу на тумбочке, именно с этой мыслью.

Сейчас он уже не уверен, кто его раздражает на данный момент больше.

Он сам или Ви, который его к этому состоянию подтолкнул.

***

Ожидание и разочарование. Две стороны одной монеты. Без первого не бывает второго. И точно также это работает в обратную сторону.

Глупо было ожидать, что будет легко. Легко начать разговор. Хотя бы. О том, чтобы раскрыть всю правду уже и подумать страшно.

Тэхён устал. Он приехал сюда совсем другим человеком. Он как «Подсолнухи» Ван Гога. Вроде бы перед вами совершенно одно и то же на картине. Только все картины чем-то неуловимо отличаются друг от друга, сколько ты не вглядывайся. Где-то что-то отняли, где-то что-то нарисовали мазком не в ту сторону, где-то тона сделали потемнее.

Он за эти семь дней уже, казалось, совсем потерял себя. А терять-то и так было особо нечего. И сколько ни смотри на себя в зеркало, отражение с каждым днём всё только хуже и хуже.

Мама всегда говорила, что он самый красивый в мире. Тэ и сам понимал, что он достаточно симпатичный. Он никогда не был обделён вниманием, всегда улыбался, много болтал и шутил. Ему многое в жизни досталось легко. Многое просто свалилось с небес на голову.

Личность только не свалилась.

Нет, у него был определенный характер (он на сто процентов был уверен, что очень добрый), были какие-то интересы, были какие-то знания и умения. А вот понимания, кто он, что он за человек, — не было. Все его интересы, взгляды на те или иные вещи, особые черты характера — это всё было недолговечным и где-то приобретённым. Внутри него постоянно всё менялось.

Неизменным последние годы оставалось одно — он очень любил Чонгука.

Тэ давно перестал понимать, чего он хочет получить от этих всех чувств. Он жил тем, что пытался их задушить, одновременно довольствуясь тем, что может продолжать их подпитывать, находясь с Чонгуком рядом.

Может вот она — его истинная личность?

Вечное противоречие?

Тэхён допивает свой кофе, пару минут смотрит на дно кружки. Сегодня он точно уже больше не уснёт. Сейчас он поедет немного покатается, проветрит голову. А потом вернётся, закроет Чонгука в комнате и заставит себя выслушать. Сбегать смысла нет. Намджун прав, ситуация уже сидит в печёнке. У всех.

***

Чимин проснулся в ужасном настроении. Это — официально самая отвратительная поездка за всю его жизнь. Хуже всех поездок с родителями. Хуже той поездки, в которой Тэхён потерял свой паспорт, находясь в чужой стране, и им пришлось экстренно возвращаться, менять планы и искать, чем заняться в оставшееся время на родине.

Тэхён. Смэш. Его лучший друг.

С ним творятся какие-то непонятные вещи.

Чимин дольше всех оставался в стороне. Он видел, что Намджун явно что-то знает. Что Джин загрузился — тоже видел. Он и сам пытался подходить к Смэшу и начинать разговор. Но тот только улыбался в ответ, уверял, что все нормально и, что не понимает, почему они все думают, что что-то происходит.

И что в таких ситуациях делать? Чимин не умеет навязываться. Осталось подождать недолго. Скоро они все свалят обратно в Сеул. Там уже и Юнги вернутся с Хосоком. Чимин обязательно сразу же после самолета сгребёт Юнги в охапку и увезёт его с собой в запой. Потому что к такому он был не готов. Ситуация: пять взрослых пацанов не могут разобраться, что за непонятки между ними всеми происходят, и кто на кого обиделся.

Детский сад. Просто детский сад.

Чимин по-прежнему не собирается в это всё вмешиваться. Хотя бы потому, что не понимает, куда надо вмешаться и почему. Впервые за долгое время, ему хочется раствориться, чтобы его никто не замечал и просто посидеть потупить.

Чимин заходит в комнату к Джину. Тот тоже не спит. Залипает в телефон.

— Джин-хён, ситуация близка к критической.

— Что случилось? — поднимает на него глаза друг.

— Поехали покатаемся, а потом забуримся на весь день в интернет-кафе и будем играть в контру и пить пиво?

Джин откладывает телефон. Жалобный взгляд Чимина через всю комнату сверлит в нём дыру. А предложение, и правда, дельное. Сбежать от этой негативной атмосферы — лучше не придумаешь.

— Собирайся, сегодня проведёшь день с папочкой, который научит тебя наконец нормально играть.

Чимин закатывает глаза.

— Это тебе не аниме смотреть, — ухмыляется Джин, поднимаясь с кровати.

— Да не смотрю я аниме, мать твою, сколько раз говорил уже. «Наруто» вообще не считается! — орёт Чимин, уже на полпути в свою комнату.

Через пятнадцать минут парни прошмыгивают на выход, оставив Намджуну смс, где их искать, если вдруг соберётся свалить из этого дурдома.

***

Хвоя. Талый снег. Запах корицы и горячего красного вина. Потрясающее сочетание.

Тэхён выходит из машины. В руке у него стакан с ароматным глинтвейном, купленным на улице у милой торговщицы. В другой руке холдер с ещё парой стаканов. Он смотрит на часы. Полшестого. Вау, он провёл на склоне весь день. Тэ подходит к лавочке во дворе, отпивает горячую терпкую жидкость. Моментально согревается. Живот протестующе урчит — в него сегодня ещё не закидывали ничего, кроме кофе. И вчера тоже. Об этом он не подумал. По телу разливается приятное тепло. Голодный организм моментально хмелеет от горячего алкоголя. Тэхён понимает: дальше оттягивать момент «икс» смысла нет.

Он уже почти надеется, что Чонгук окажется дома. Чем быстрее они со всем разберутся, тем понятнее будет, что делать дальше.

Тэхён раздевается и проходит в гостиную. И застаёт там обоих. Намджун куда-то собирается. И Чонгук. Без футболки. К — комбо.

Может сейчас?

— Кто-нибудь будет глинтвейн?

Намджун поднимает голову, тепло улыбается Тэ.

— Бля, я бы выпил, но мне за руль сейчас.

— Куда-то уезжаешь?

— Я к пацанам. Они свалили с самого утра. Поеду к ним, в контру покатаем.

Нет, ещё рано.

Намджун встаёт с дивана, продолжая улыбаться губами, а в глазах плещется… что это? Жалость? Понимание?

Тэхён не хочет разбираться. Он ставит стаканы на стол и поворачивает голову к Чонгуку.

— А ты?

Младший бросает на него нечитаемый взгляд (уже прогресс), встаёт и удаляется к лестнице.

Тэхён берёт со стола второй стакан, залпом отпивает почти половину. Сейчас ему это нужно как никогда.

Намджун мягко сжимает его плечо, заставляя обернуться.

— Эй, ты, если что, позвони только, и я сразу вернусь, хорошо? За вчерашнее, — заглянул в глаза, — ты прости меня, я, может, лишнего чего сказал. Если ты не можешь, не надо, всё пиздец как запуталось. Мы придумаем, что с этим делать.

Намджун неуверенно отводит глаза. Он уже ни в чем не уверен. У него был целый день подумать, чтобы понять — Тэхёну тоже тяжело. Надо было как-то помягче. Но Смэш, улыбаясь, сжимает ладонь друга на своём плече.

— Нормально, Джун, ты единственный понял, а по поводу остального, я это всё начал — мне и разбираться.

Намджун улыбается и идёт на выход. Сегодня в этом доме явно что-то произойдёт. И когда они с пацанами вернутся — уже ничего не будет как раньше.

***

Чонгук стоит напротив окна и пытается разглядеть ветки хвойных деревьев, окружающих виллу. А зрение, и правда, испортилось. Сколько Чон не пытается сфокусироваться — вдали всё плывёт.

«Вот и всё, что мне дала эта блядская учёба, и конспекты, которые пишешь по ночам, — испортившееся зрение».

Скрип двери и тихий хлопок. По комнате растекается запах геля для душа. Что это? Похоже на хвою.

— Хочешь ты этого или нет, надо поговорить, — тихий спокойный голос.

Чонгук не планирует оборачиваться.

Тэхён стоит около двери в комнату Чонгука. Глинтвейн явно расслабил мозг. Вести беседу будет проще. Он успел сходить в душ, смыть с себя весь этот день и остудить голову, прежде чем пойти к малому выяснять отношения.

Он делает пару уверенных шагов к Чонгуку, стоящему напротив окна, всё так же без футболки, и старательно игнорирующему его.

Спина напряжена. На шее под кожей пульсирует венка.

— Чонгук, посмотри на меня. Пожалуйста.

Игнор. Ну это уже просто смешно, что за детские выкидоны?

Тэхён начинает злиться, обнажённая спина друга путает мысли, и он решает не тянуть больше кота за хвост.

— Окей, не хочешь разговаривать, поступим по-другому. Ситуация, как ни крути, отстойная, и я, правда, не хотел, чтобы ты когда-то об этом узнал…

Чонгук настораживается.

«Узнал о чем?»

— Но, я так понимаю, дальше уже двигаться некуда. Я не хочу портить тебе жизнь, пытаться что-то доказывать и тому подобное. И только поэтому я так долго молчал.

«Да о чём он? Кто-то умер?»

Воздух в комнате, кажется, уже трещит от напряжения.

— Если бы ты оставил мне сейчас хоть какой-то выбор, я бы хотел, сказать тебе всё прямо, глядя в глаза. Знаешь, если бы ты хоть раз посмотрел в мои, возможно, ты бы и сам всё понял. Но раз уж сейчас всё так… Ты не хочешь разговаривать?

Тишина. «Он вообще дышит?»

— Окей, тогда я тебе покажу.

Тэхён оказывается у него прямо за спиной. Младший чувствует тепло позади себя.

Покажет что?

Тёплая ладонь мягко ложится ему на обнажённый живот, другая рука скользит на грудь. Чонгук напрягается ещё сильнее. В голове орёт сирена: что-то явно здесь не так. Чонгук ощущает затылком тёплое дыхание Ви, спиной он оказывается прижат к телу Кима.

Чонгук уже почти собирается с мыслями, чтобы обернуться и оттолкнуть наглеца, но дальше происходит то, чего не ожидал абсолютно никто. Ни Чонгук, до конца ещё не осознающий, что сейчас происходит в этой комнате. Ни Ви, который вообще-то пришёл сюда поговорить.

Мягкие губы Ви невесомо касаются кожи на шее Чонгука в том месте, где она переходит в плечо. Он осторожно, боясь спугнуть мгновение, приоткрывает губы и запечатлевает на шее младшего самый нежный поцелуй, на который только оказывается способен.

Проводит кончиком носа вверх по шее. Тянется к уху. Оставляет тёплый поцелуй у Чонгука за ушком, выдыхает и поглаживает его рукой поплоскому животу.

От дыхания или всё-таки от поцелуя по телу младшего расползаются мурашки. Ви замечает это и, покрывая шею поцелуями-бабочками, едва заметно улыбается: хотя бы тело реагирует.

Он возвращается к тому месту, с которого начал, чувствует, как по его собственному телу разливается приятное тепло и возбуждение, притягивает младшего ещё ближе к себе. И впивается в ложбинку между шеей и плечом более глубоким поцелуем, стараясь не делать больно и не оставлять следов. Вторая рука уже добралась до ключиц Чона и аккуратно поглаживает их, посылая по телу новый табун мурашек. Реагирует.

Жалко, что не сам Чонгук. Тот, кажется, вообще не дышит?

Тэхён бы не отрывался от этого занятия всю жизнь, но замерший на месте Чонгук начинает пугать. Он не отталкивает, не поворачивается, не говорит ничего, не дышит совсем. Тэхён ослабляет хватку, мягко соскользнув руками ниже по телу Чонгука, оставляет руки в районе бедренных косточек и слегка отстраняется.

Сейчас у малого достаточно свободного места, чтобы развернуться. И что дальше? Ударить Ви?

К этому Тэхён готов давно.

Чонгук, наконец, словно в трансе, оборачивается к Ви. Он и правда не дышит, сколько он так простоял? В глазах у малого весь спектр эмоций: от непонимания и злости, до растерянности и… страха? Взгляд немного затуманен — Чонгук ещё сам, возможно, не понял, но действия Ви его возбудили. Что-то не так с его лицом. Закусил губу изнутри, как раз в районе родинки.

Ви облизывает губы, перехватывает одной из рук малого за поясницу — отпусти его сейчас и он в обморок грохнется, не от шока, так от нехватки воздуха. Второй рукой тянется к его лицу, оглаживает большим пальцем линию челюсти и мягко тянет кожу на подбородке вниз, заставляя Чонгука высвободить несчастную губу из плена.

Поглаживает маленькую родинку под нижней губой.

— Дыши, малыш, я больше не сделаю ничего против твоей воли, сейчас тебе просто нужно расслабиться, — Тэхён заглядывает куда-то глубоко в глаза и успокаивающе гладит по спине.

Чонгук послушно шумно выдыхает. Лицо бросает в жар. Он и правда всё это время не дышал.

Комментарий к Part 5.

Публичная бета включена.

Спасибо всем, кто читает и ждёт продолжения.

Стараюсь делать части побольше💜

========== Part 6. ==========

Тэхён старается казаться спокойным и уверенным в своих действиях. Он, не отрываясь, вглядывается в лицо младшего, силясь понять, о чем, хотя бы примерно, тот сейчас думает.

У самого подкашиваются колени, тянет низ живота, голова идёт кругом то ли от отсутствия еды второй день, то ли от эмоций, сбивается дыхание.

Чонгук выглядит шокированным. Глаза лихорадочно блестят. Дышит прерывисто и быстро. Постепенно его дыхание нормализуется, старшего он от себя, как это ни странно, не отталкивает.

Губы Ви в опасной близости от чонгукова лица. Но он не двигается.

«Давай, дай мне хоть за что-то зацепиться. Хотя бы маленький шаг навстречу».

Чонгук не понимает, почему он до сих пор стоит и позволяет Ви к себе прикасаться. Он не был настроен даже разговаривать с ним. Он уже был почти готов собирать вещи и свалить втихомолку обратно в Сеул. А потом покрываться ото всех в своей уютной квартирке на Мёндоне, где его никто не достанет. Даже Хосок.

Сейчас же Чонгук стоит прижатый к телу Тэ, кожа на шее горит от поцелуев, оставленных там другом. Дыхание сбивается. Чонгук изо всех сил пытается ухватиться хотя бы за одну здравую мысль. Итак, его друг гей.

Но он то, Чонгук, тут при чём?

Приятные ощущения от прикосновений Тэ к его спине волнами расплываются по телу. Как он это делает? Губы Ви слегка приоткрыты, между ними приличное расстояние, но его недостаточно, чтобы перестать ощущать чужое горячее дыхание на своих губах. Чонгук отмечает, что голова абсолютно пуста. Он не думает, не анализирует, мозг будто бы отказывается обрабатывать информацию и выполнять элементарные функции, например, — заставлять лёгкие дышать.

Чонгук едва заметно подаётся вперёд. Он сам не понимает для чего. Вполне вероятно, из простого любопытства: что друг собирается делать с этой ситуацией дальше?

Тэхён, на первый взгляд, не замечает ничтожной попытки сократить между ними расстояние. Но это только на первый взгляд. На самом деле, Тэхёну этого оказывается более чем достаточно. Пять секунд раздумий тянутся вечность.

Ви принимает окончательное решение.

«Сейчас уже терять совсем нечего».

И сокращает между ними оставшееся расстояние. Чонгук успевает лишь моргнуть перед тем, как сердце испуганно упадёт куда-то вниз. Губы Ви с жаром накрывают его собственные.

Тэ старается держаться, старается действовать аккуратно и медленно. В голове путаница.

«Вот именно так и должно быть, всё кажется таким правильным».

Эта мысль сменяется ужасом. Он целует Чонгука. Их маленького угрюмого зайчонка, которого Тэ сам себе пообещал оберегать от всего. От душевных потрясений в том числе.

Но сейчас уже поздно об этом думать. Поздно разговаривать. Нет, Тэхёну ещё много чего нужно сказать малому. Многое объяснить. Но это он обязательно сделает позже, если Чонгук, конечно, позволит. Никто не знает, чем им обоим обернётся этот момент.

Тэхён отключает голову и максимально нежно целует губы Чонгука. Они мягкие, почти податливые. Тэхён ведёт рукой вдоль позвоночника малого вверх. Под пальцами ощущается лёгкая дрожь.

Спина, значит.

Тэ старательно изучает тело Чонгука, запоминая каждую особо отзывающуюся на прикосновения часть. Если спина, то можно попробовать ещё кое-что.

Тэхён нежно ведёт пальцами по шее, продолжая поочередно выцеловывать мягкие губы малого, зарывается пальцами в волосы на затылке…

Мурашки бегут по спине Чонгука.

Есть.

Тэхён мысленно улыбается и углубляет поцелуй, добавляя язык, мягко притянув Чонгука к себе за затылок. Чонгук вздрагивает и шумно втягивает носом воздух. Закрывает глаза. Цепляется рукой за футболку Тэ и вместо того, чтобы оттолкнуть, медленно, приоткрывает рот и сжимает губы Ви своими.

Тэхён задыхается — Чонгук ему отвечает.

Губы Тэ, как это ни странно, безумно мягкие, отдают корицей (от глинтвейна, очевидно), Чонгук отмечает, что не чувствует щетины на лице друга, кожа будто бы совсем бархатная.

Тэхён теряет голову, он вжимает в себя малого, они углубляют поцелуй с обеих сторон, Тэхён проводит языком по нижней губе Чона и сильнее проникает им внутрь; поцелуй становится слишком глубоким.

Тэхён теперь уже сам забывает, как правильно дышать.

Он отрывается от губ Чонгука, отмечая, как красиво они распухают от поцелуев. Чонгук выдыхает через рот. Но Ви не даёт ему отстраниться, он перемещает руку с затылка младшего, удобно устраивает её

на шее и, приятно поглаживая по линии роста волос большим пальцем, наклоняет голову в бок, нежно целует родинку под нижней губой, покрывает лицо поцелуями-бабочками, покусывает за мочку уха. Чонгук едва слышно постанывает. Сладкая пытка. И сам уже тянется к Тэ за поцелуем. Тот незамедлительно отвечает на его порыв, выдыхает ему прямо в губы и впивается в них новым поцелуем.

Чонгук млеет. Его никогда никто так не целовал.

Чонгук отнюдь не был ханжой. У него были отношения и не одни. Не долгие, но были. С девушками. Дольше всего его вытерпела Ли Джая. Год она промучилась и решила от него, наконец, отцепиться. Остальные от него сбегали и того раньше. Оказывается, никто не готов терпеть парня без эмоций.

В основном всегда всё развивается по определённому сценарию. Чонгук к нему давно привык и даже представить себе не мог, что может быть как-то по-другому.

Сначала вы ходите гулять, в этот момент обязательно нужно держаться за руки и говорить ей всякие милости, потом обнимаетесь, потом тебе приходится первому её целовать, она едва ли отвечает на твои поцелуи (стесняется же), потом вы переспите, тебе нужно обязательно быть самым активным и ненасытным и без устали пытаться доставить ей удовольствие.

Она покажет и расскажет тебе, где её эрогенные зоны, позабыв спросить про твои. Ты будешь трахать её каждый раз в одной и той же позе, в той, которая ей нравится. Возможно, она когда-нибудь сделает тебе минет. Или подрочит в машине, посчитав, что это ужас как романтично. А потом вы разбежитесь, потому что тебе она уже заведомо надоела, а ей не нужен эмоциональный калека.

Чонгука никогда никто не спрашивал и не изучал. Не думал о том, как сделать ему хорошо. Почему-то все считают, что для любого парня минет — высшее удовольствие. Никогда никто не целовал его родинку на лице. Не гладил по спине так, чтобы табуны мурашек, расходящихся по коже, подкашивали ноги.

Чонгука никто никогда не целовал так, как сейчас целует его лучший друг.

Малой разомлел у Тэ в руках, он мелко дрожит, его руки покоятся у Ви на талии, губы податливо отзываются на поцелуи. Тэхён, держа его за поясницу, осторожно двигается в сторону кровати. Придерживает голову Чонгука за затылок, прям как в первый день на вилле, когда укладывал его спать, аккуратно устраивает на подушках, не разрывая поцелуя. Нависает сверху и отстраняется.

— Ты же… не собираешься, — хрипит малой. Тэхёна ведёт от этого его хриплого голоса. Он прерывает его долгим нежным поцелуем.

— Я никогда не сделаю ничего, к чему ты не будешь готов, Гуки, — выдыхает ему прямо в губы. Ви проводит влажными губами по коже на подбородке, спускается поцелуями к шее, пытается зацеловать каждый её сантиметр, осторожно прикусывает зубами кожу. Чонгука бросает в жар от этих прикосновений, он дрожит (явно не от холода), прижимает Тэ к себе и низко протяжно стонет.

Чонгук задыхается и только сейчас осознаёт — он возбуждён до предела. Тэхён распаляет его ещё больше, подбираясь с поцелуями к его уху. Мысли начинают метаться, Чонгук прислушивается к своему срывающемуся на стоны дыханию и до него доходит.

У него стоит. Член натягивает тонкую ткань шорт и упирается в крепкий торс друга.

Крепкий, мать его, мужской торс.

Реальность обрушивается на голову. Чонгук замирает. Наваждение мигом спадает. Тэхён моментально замечает перемену в поведении младшего и тут же опасливо отстраняется.

— Чонгук, ты чего…

Отстраняется, чтобы получить сильный толчок в грудь. Чонгук смотрит на него абсолютно диким взглядом.

— Эй, всё нормально, эй… — Тэхён тянется к Чонгуку, надеясь успокоить.

— Не трогай. Не трогай меня, Тэхён. — Чонгук вскакивает с кровати, задыхается и пятится к окну.

Что здесь только что произошло? Как такое вообще возможно? У него встал на парня? Что Тэхён с ним сделал? Какого хрена он целовал его так?

Какого хрена вообще целовал?

Чонгук не гей. Он точно знает. У него было много девушек.

А мир Тэхёна медленно рассыпается на кусочки. «Этого следовало ожидать». Он боится поднимать взгляд. Боится увидеть в глазах малого то, после чего сам не сможет оправиться.

Отвращение.

Тэхён опускает голову ниже. Трёт лицо руками. Губы потеряли чувствительность и болят.

— Я… прости. Прости, если сможешь. Я выпил, я давно…

«Выпил, значит». Чонгук не даёт ему договорить.

— Уходи, — едва слышно, но Тэ его слышит. Он подскакивает с кровати и пулей вылетает из комнаты.

«…так давно люблю тебя, я просто не смог с собой справиться».

Чонгук запутался.

В своих мыслях. В своих чувствах. Он подходит к кровати. Швыряет на пол подушки. Он, блять, запутался. «Выпил».

— Прости, блять? Серьёзно? — орёт на всю комнату Чонгук. Что этот придурок с ним сделал?

***

Парни возвращаются за полночь. Уставшие, выпившие, наигравшиеся. Там, в компьютерном клубе, было так круто. Всё почти как раньше.

Намджуну не спится. Он ворочается в кровати. «Пить хочу».

Ким включает на кухне свет и подпрыгивает от неожиданности. За барной стойкой на стуле сидит неподвижный Смэш.

— Напугал…

— Прости, — очень тихо.

Намджун подходит к другу, кладёт руку на плечо и заглядывает в глаза. Лучше бы он этого не делал. Там озеро боли плещется.

— Он? Как всё прошло? Вы поговорили?

— Мы… особо не разговаривали. Но я думаю, теперь он в курсе обо всём насчёт меня.

Намджун только сейчас замечает припухшие губы. Либо Смэш плакал, либо их целовали. Он возвращает взгляд потухшим глазам друга.

— Всё-таки, разговор был бы эффективнее.

Тэ рвано выдыхает, прячет лицо в ладонях.

— Джун, я просто в очередной раз всё испортил, ничего нового, — встаёт со стула и, покачиваясь, выходит из кухни. На столе остаётся кружка недопитого крепкого кофе.

— Кофе в три часа ночи? Ты чем-нибудь питаешься кроме него вообще? — вопрос в пустоту. Намджун пялится на кружку пару минут, берёт со стола бутылку воды и уходит спать.

***

Утром все молчаливо поглощают завтрак, приготовленный Джином. Остался всего день, сегодня обязательно нужно сгонять покататься всем вместе.

Тэхён пьёт кофе. Намджун следит за ним краем глаза. К завтраку друг не притронулся. «Сколько он не ел?»

Чонгук проснулся разбитым. За завтраком он бросает на Тэ взгляды, но тот снова игнорирует его присутствие. Присутствие всех, по правде говоря. Чонгук не знает, чего хочет больше, вмазать ему по лицу, за то, что тот с ним сделал и стереть наконец с его лица это отстранённое выражение. Или чтобы так всё и оставалось, пусть Тэхён больше никогда на него не смотрит. Внутри снова просыпается раздражение.

«Можно было бы и поговорить».

После того, как остальные расселись по машинам, Намджун тормозит Чимина и быстро шепчет ему:

— Присматривай за Тэ, он по-моему не жрал нихера, кроме кофе, последние сто лет. Я не знаю, как отпускать его кататься.

— Намджун, чё у них с Чонгуком? Тот в нём всё утро дыру прожигал.

— Блять, Чимин, я сам уже ничего не понимаю. Просто приглядывай за ним на склоне, окей?

— Ок.

***

Чонгук идёт мимо проката, мимо теплушек и киосков с едой. Парни пошли за дневными скипасами, их недельные уже закончились. Чимин уже должен их ждать возле подъёмника. Впереди плетётся Ви. Плечи опущены, он, кажется, с трудом передвигает ноги. Чонгук злится.

«Сука, ты можешь просто со мной поговорить?»

Прожигая спину старшего взглядом, он не замечает светловолосую девушку европейской внешности, которая случайно врезается в него, часть кофе из её стаканчика выплёскивается ему на ботинки.

— What the hell? — орет Чонгук в лицо девушки, которая отчаянно пытается неловко улыбнуться и рассыпается в извинениях.

— Oh, I’m so sorry… — девушка примирительно машет ладошкой.

— Look where you go, bitch!

Разворачивается и натыкается взглядом на тяжёлый взгляд Ви.

Девчушка, стушевавшись, убегает прочь.

— Обязательно быть таким мудаком?

— Не тебе мне это говорить. — проходит мимо, толкнув Тэ плечом.

Тэхён устало прикрывает глаза. До вечера. Прожить до вечера. И из этой каторги, которую он сам себе устроил, наконец можно будет вырваться.

Уже не верится, что когда-то они с Чонгуком были соулмейтами и могли молча смотреть сериальчики до утра, что могли подшучивать друг над другом и играть вечерами в консоль, что неделю назад они все вместе сидели в тёплой гостиной любимой всеми чиминовой виллы и весело выпивали. Не верится, что Чонгук может быть спокойным, тихим. Что может быть нежным и отвечать на чьи-то поцелуи. На его, Ви, поцелуи. Прошлая ночь начинает казаться сном. Голова идёт кругом. Тэхён не голоден, но отмечает удивительную лёгкость в теле и слабость одновременно. Три дня питаться кофе и алкоголем — идея не самая лучшая.

Он выдыхает облачко пара и двигается в сторону подъёмника. Чимин стоит там и ждёт его. Малого рядом не видно. Уехал уже, наверное. Намджун поддаётся на уговоры Джина и, заручившись обещанием Чимина приглядывать за Ви, садится в кабинку подъёмника, который тянется на вершину «Gold valley». Это вторая по величине трасса в «Ёнгпьёнге».

Тэхён вяло прыгает в сноупарке на кикерах, на пару с Чимином. Второй неотрывно следит за другом: движения стихийные, а не отточенные, как обычно, взгляд блуждает. Он устало выдыхает. «Скорее бы домой».

Чонгук прыгает отдельно от них на больших трамплинах, без остановки крутит сто восемьдесят на рейлах и даже делает пару «корков» на триста шестьдесят. Он не может ничего поделать с собой и своей злостью. То и дело возвращает взгляд фигуре друга в ярком комбинезоне, лениво делающей олли на небольших кикерах.

Чонгук на секунду залипает, глядя на облачко пара вырывающееся изо рта. «Прохладно сегодня». И замечает: Чимин спустился с подъёмника раньше Тэ. Тэхён же, что-то крикнув тому и махнув рукой, поднимается выше Чонгука. Чонгук понимает — Тэ хочет прыгнуть с биг-эира. Возле которого он сам сейчас стоит. Тэ бросает бугель, выезжает на трассу и, набирая скорость, несётся в сторону трамплина.

«А вот хуй тебе».

Чонгук не знает зачем, но отталкивается с места и двигается в сторону того же трамплина, что и Ви, только с гораздо меньшей скоростью. Он вообще ни о чем сейчас не думает, просто стихийное желание помешать Тэхёну прыгнуть. Он не отдаёт себе отчёта в том, что вдвоём они там не разминутся, а Ви уже не успеет остановиться.

Чимин что-то орёт снизу. Но Чонгук не слышит его. Он несётся к трамплину, Ви его нагоняет, что-то кричит, они едут уже почти параллельно, Чонгук бросает на Ви взгляд из-под очков. Вот сейчас столкнутся.

Тэхён в этот момент думает о том, как сильно он от всего этого устал, и о том, что лучше он впервые разложится на склоне, чем позволит малому пораниться. Как бы тот себя ни вёл. Пара секунд. Чонгук, не отрываясь смотрит на Ви. Тот едва заметно качает головой и резко уводит сноуборд в сторону. Сквозь хруст снега Чонгук слышит истошный ор Чимина, который, на подъёмнике пытается добраться до них.

Тэхён исчезает за бортом трамплина как-то слишком резко и неправильно.

«Там же лёд» — единственная мысль Чонгука, когда он прыгая с трамплина, жёстко, но не опасно приземляется.

«Что Ви сейчас сделал? Что он, блять, сделал?» Чонгук в панике отстегивается от сноуборда и бежит в сторону трамплина, не подумав о том, что он сам только что сделал.

Тэхён пытается удержать управление доской на жёстком льду, покрывающим обочину трамплина. Это было бы возможно, если бы у него было хоть немного сил. Он почти жалеет, что не ел последние дни.

«Ну и зачем, Чонгук?»

Доска срывается, цепляется за торчащие бугры; Тэхён летит вниз, резкая боль пронзает плечо, разливается по всему телу, ремень очков трескается, Тэхён бы и рад закричать, но не может издать и звука; в лицо летит ледяная крошка. Последнее, что Тэ чувствует, прежде чем отрубиться, — что-то горячее стекает по виску и застилает глаза.

Чонгук останавливается. Всё будто замедлилось. «Он спокойно может удержаться там. Тэхён и не из таких ситуаций на склоне выруливал». Но он видит знакомый комбинезон, медленно появляющийся сбоку от трамплина, на нём оседает облако ледяной крошки. Чимин подлетает к Ви, туда же спустя мгновение подъезжают на снегоходах три работника курорта.

Он садится на корточки, хватается за голову. Внутри пусто, ни одной эмоции. Пропало даже раздражение.

Пусто.

Комментарий к Part 6.

Спасибо всем, кто присоединяется к прочтению этой истории.

Постараюсь поскорее дописать💜

И отдельное спасибо моему самому первому читателю и автору первых отзывов.

Вы прекрасны🥰

========== Part 7. ==========

Чонгук не помнит как ушёл с трассы. Последнее, что отложилось в памяти: Тэхёна укладывают на носилки и спускают со склона. Чимин плетётся следом, даже не обернувшись в сторону малого.

Сейчас Чонгук сидит в гостиной чиминовой виллы и смотрит на свои руки. Он не знает, сколько он так просидел. Безуспешно пытается построить в голове логическую цепочку, чтобы понять, что тут происходило всё это время.

«Я угробил его».

Почему Тэхён не прыгнул с ним? Или не подождал, пока Чонгук сам свернёт? Почему ушёл первым?

Ответ, кажется, где-то рядом, но Чонгуку не хватает какого-то одного кусочка, чтобы пазл сложился.

Чонгук вёл себя с ним, как мудак, требуя к себе внимания.

«Чонгук, посмотри на меня. Пожалуйста».

Тэхён целовал его так, как не целовал никто и никогда. Откуда столько нежности в его прикосновениях?

Чонгук хмурит брови.

«Я, правда, не хотел, чтобы ты когда-то об этом узнал…»

Узнал о чём, Тэхён? Что он должен был узнать?

«Я не хочу портить тебе жизнь, пытаться что-то доказывать и тому подобное. И только поэтому я так долго молчал».

«Я бы хотел сказать тебе всё прямо, глядя в глаза».

— Да быть такого не может… — внутри Чонгука что-то рушится.

В груди растекается какое-то неприятное тянущее чувство. Боль? Чонгуку нужно, чтобы кто-то с ним поговорил, чтобы объяснили всё, разложили по полочкам.

«Я угробил его».

***

Хлопок входной двери.

— Да сколько раз повторить, Джин, я не знаю, что там могло произойти. Я заметил, что он ничего не ест в последние дни. Ничего удивительного в том, что он разложился. Блять, говорил я Чимину…

Взгляд Намджуна натыкается на неподвижно сидящего на диване малого.

«Ничего не ест».

Поэтому он не справился с управлением? Чонгук часто дышит, почему так больно-то? Это боль вообще или что это такое так грудь сдавливает?

— Чонгук? — Намджун понимает, что что-то тут не так и осторожно подходит к малому сбоку.

— Чонгук, посмотри на меня.

«Посмотри на меня».

Намджун присаживается рядом, кладёт руку малому на плечо. Того едва заметно трясёт. Джин облокачивается на подоконник и принимает решение молча следить за дальнейшим развитием событий. Что-то тут не так.

— Я… — голос малого срывается, — я угробил его, Намджун, это я, я специально, я не знаю зачем, я хотел поговорить, чтобы он просто со мной поговорил, я, блять, я не знаю, он просто взял и ушёл вправо, я даже подумать не успел, Намджун, я просто не хотел, чтобы он от меня отказывался, он ведь игнорировал меня постоянно, вчера он це… — Чонгук, захлебнулся словами, чуть не сболтнул лишнего, он уже не знает, что можно говорить, не сделает ли он Тэхёну ещё хуже.

Намджун с ужасом наблюдает за переменами в поведении малого. Слова льются нескончаемым потоком, дышит прерывисто, глаза бегают, его уже в открытую трясёт. Малой близок к истерике. Плохо, очень плохо. Намджун не знает, что делать в таких ситуациях.

— Чонгук, всё нормально, я знаю, что вчера произошло, успокойся, послушай меня, — Намджун старается говорить спокойно и не замечает вопросительный взгляд Джина, сверлящий спину.

— Послушай меня внимательно, хорошо? Тэхён никогда от тебя не отказывался. Ты не угробил его, с ним обязательно всё будет хорошо. Это же Смэш. Он ведь так и не поговорил с тобой вчера? Правильно?

— Но он…

— Чонгук, не перебивай меня, выслушай до конца, — мягко осаживает младшего Намджун. — Ты помнишь, с какого момента Тэхён стал постоянно находиться с тобой? Помнишь? Вы каждый вечер проводили вместе в поездках.

Чонгук помнит. Помнит каждый вечер, проведённый вместе. Тэхён спасал его от всего. От одиночества, от необходимости ходить куда-то, когда не хочется, периодически даже от того, чтобы самому говорить парням, что хочет остаться дома. Как он мог об этом забыть?

— Он ведь поцеловал тебя вчера, правильно? — Чонгук зажмуривает глаза и кивает.

Джин выпучивает глаза и приоткрывает рот в немом вопросе.

— Он давно любит тебя, Чонгук. Мы тоже все любим. Но не так, как он. Его любовь немного другая. — Чонгук истерично машет головой из стороны в сторону.

«Нет, нет, нет»

— Успокойся, Чонгук, подумай трезво. Я давно наблюдал за ним. Ты сам знаешь, я редко ошибаюсь. К тому же, — Намджун выдерживает паузу и вспоминает, что они тут с малым не одни. Он переводит взгляд на Джина. Джин кричит глазами «ты всё знал и, сука, так долго молчал», Намджун делает жалобные глаза, извиняясь, одними губами шепчет: «Я не мог». Возвращает внимание малому.

Тот заламывает пальцы.

— К тому же, именно из-за меня Тэхён принял решение вчера пойти поговорить с тобой. Я сказал, что догадываюсь о его чувствах. Он признался. И из этого вышло то, что вышло. Не пойми неправильно, ты реально вымотал нас всех своим поведением из-за того, что Тэ перестал с тобой общаться. Я надавил на него. Он долго держал это в себе. Чонгук, он всегда тебя оберегал. Он первым понял, что у тебя проблемы с большими скоплениями людей и всё в этом духе, поэтому оставался с тобой каждый раз. Потом уже до остальных дошло.

— Он оставался, потому что вы все уходили, — шепчет Чонгук.

— Чонгук, мы уходили, потому что он оставался. Мы бы никогда не оставили тебя одного. Ты — неотъемлемая часть нашей компашки. Мы — семья, когда ты это поймёшь? Он любит тебя, а отталкивал последние дни только потому, что не мог справиться со своими чувствами и не хотел навредить тебе.

***

Чонгук задыхается, сердце заходится в бешеном ритме. «Страшно. Почему так страшно». В груди становится тесно, прижимает к ней ладонь. Дышать становится тяжело. Он не понимает, как пользоваться лёгкими.

Тэхён действительно всегда оберегал его. В голове всплывают воспоминания о проведённых вместе вечерах. Вот почему он так его целовал. Вот почему он так его касался. Вот о чём он не хотел, чтобы малой узнал.

Чонгук пытается вспомнить хотя бы одну колкую фразу, один пренебрежительный взгляд в свою сторону. И не может. Тепло. Друг дарил ему только тепло. Чонгук не задумывался об этом особо, но стоило Ви немного отдалиться…

Что он, Чонгук, с ним сделал?

Голова кружится, воздух поступает в лёгкие неравными количествами. Намджун что-то говорит ему, пытается прикоснуться. Малой не слышит его, он хватается руками за голову и что-то мычит. Дрожит. Задыхается.

Намджун смотрит на него во все глаза. Что с ним? Что делать? Намджун не понимает.

Зато до Джина наконец доходит, что происходит.

— Намджун, иди на кухню и сделай крепкий сладкий чай. Быстро, — безапелляционным голосом говорит Джин и подлетает к малому.

Намджун не двигается.

— Намджун, это паническая атака, иди, я тебе сказал, я знаю, что делать, — повышает голос.

Ким подскакивает и убегает на кухню. Джин присаживается перед малым на корточки, отрывает его руки от головы, берёт его лицо в свои руки и старается звучать, как можно мягче:

— Чонгук, всё хорошо, смотри на меня. Слышишь, как я дышу? Давай вместе?

Чонгук не слышит.

Джин перебирается на диван. Обнимает трясущиеся плечи малого одной рукой.

— Чонгук, давай, вдох, — успокаивающе гладит по спине. — Выдох. Молодец. Всё хорошо.

Они постепенно начинают дышать вместе. Дыхание малого потихоньку выравнивается.

«Давай, позволь уже эмоциям выйти, слезами хотя бы».

Джин следит за действиями малого. Он медленно успокаивается, глаза красные, но ни намёка на слёзы. Старший ужасается.

Парню двадцать два года, он элементарные эмоции выразить не может. Он даже заплакать не может.

«Боже, Чонгук». Сердце Джина сжимается от обиды за младшего. Он укладывает его голову себе на плечо. И начинает перебирать волосы.

Чонгук чувствует, что мир постепенно перестаёт вращаться, страх потихоньку отпускает, а в груди снова достаточно места, чтобы полноценно вздохнуть.

Намджун на минуту зависает над кружкой чая. Паническая атака. Это уже слишком. Сейчас они разберутся со всем и Намджун будет разговаривать с Хосоком. Он уже не знает, кого винит больше. Старшего брата Чона или себя и пацанов, что вовремя не поняли, что Чонгуку не просто нужна помощь специалиста. Она ему необходима.

Он выходит в гостиную. Голова малого покоится у Джина на плече, глаза закрыты, дышит ровно. Намджун восхищается Джином. Никогда бы не подумал, что этот клоун способен усмирить такое. Он ставит кружку чая на стол перед Чонгуком и присаживается рядом. Вопросительно смотрит на Джина.

— Чонгук, ты хочешь увидеть Тэхёна? Если хочешь, мы отвезём тебя сейчас к нему в больницу. Но сначала ты выпьешь чай. Хорошо? — тихо говорит Джин, не переставая перебирать волосы младшего.

Чонгук приоткрывает глаза и молча кивает.

***

Чимин выходит из палаты Тэхёна. Проводит рукой по волосам и поднимает взгляд к потолку. С ним всё будет хорошо. Тэхён при падении не смог сгруппироваться. В результате: перелом ключицы, выбитое плечо, а ещё он каким-то образом умудрился разбить очки и рассечь себе бровь. В больнице подтвердили — Тэхён почти довёл организм до истощения.

Чимин злится. Перелом не особо серьёзный. Максимум что Смэшу грозит — пара месяцев в гипсе. Среди всех ребят можно собрать коллекцию переломанных конечностей: запястья, ноги в разных местах, руки. И ключицу тоже уже ломали. Чонгук ломал.

Чимин злится ещё больше. Рядом слышатся тихие шаги.

А вот и он.

На Чонгуке нет лица. Но Чимина сейчас это мало волнует. Он подлетает к малому и толкает того в грудь. Тот, мягко покачнувшись, отступает и опускает голову.

Чимин всё видел. Чонгук не случайно оказался с Тэ на одном трамплине. Чимина злит, что он не понимает, что происходит. Злит, что Тэ валяется сейчас в гипсе. Злит, что малой решил вообще сюда заявиться. Злит, что Тэхён, очнувшись в скорой, всю дорогу только и делал, что твердил о том, что не нужно говорить пацанам. Умудрился даже взять с Чимина обещание.

Да, с Тэхёном всё будет хорошо. Ничего серьёзного. Но хер Чимин об этом скажет малому. Пускай мучается. Потому что это могло обернуться куда хуже. Это простое везение. И к Тэхёну он его не пустит. Чимин исподлобья смотрит на Чонгука.

— Так и будешь молчать? Я видел всё, Чонгук. Я не знаю, что творится в твоей башке, что между вами там происходит, да мне и плевать в целом…

Договорить ему не даёт Намджун, внезапно материализовавшийся у Чонгука за спиной.

— Тормози, Чимин, дай ему пройти и пошли выйдем.

— Никуда я его не пущу, он… — плевать на обещание данное Тэхёну, — это из-за него Смэш там, — шипит Чимин.

Он ждёт реакции. Но её, как это ни странно, не следует от Намджуна. Только малой вздрагивает, как от удара, и опускает голову ещё ниже. Джин подходит к парням с холдером, в котором ароматно дымятся несколько стаканчиков с кофе.

— Чимин, сейчас ты отойдёшь с дороги, дашь ему пройти и пойдёшь с нами. Мы тебе всё объясним позже. Это понятно?

— Но он…

— Мы прекрасно знаем, что он. Чимин, ты хочешь вообще разобраться, что происходит? Или хочешь стоять истерить?

Чимин задерживает взгляд на лице Джина, тот выглядит непреклонным. Давно он не видел друга таким серьёзным. Он сдаётся и отходит в сторону.

— Чонгук, сейчас ты зайдёшь к Тэ и если он не спит, спокойно с ним поговоришь, хорошо? Постарайся держать себя в руках. Говори то, что посчитаешь нужным. Захочешь извиниться — извинись. Захочешь поговорить о том, что произошло вчера — говори. Не жди от него слишком многого. Не жди, что он сам начнёт разговор. Сейчас ты хочешь поговорить, верно?

Чонгук кивает, его снова потряхивает.

— Всё, молодец, иди, — Намджун подходит с малым к двери, ободряюще сжимает его плечо. Ждёт, пока за тем не закроется дверь и переводит взгляд на недоумевающего Чимина.

Почему парни ведут себя с Чонгуком так, будто он умалишенный? И что там произошло вчера? Одни вопросы.

— Какого… — начинает тот.

— Пошли, истеричка, — прерывает его Джин и кивает головой в сторону выхода.

***

Чонгук заходит в палату. Тихо прикрывает за собой дверь.

Делает пару шагов и наконец осмеливается поднять взгляд на единственную стоящую в палате койку. Тэхён полусидит на кровати. Голова слегка повёрнута в сторону двери. В сторону единственного свободного плеча. Всё остальное заковано в гипс. Над глазом широкий пластырь.

Чонгук в ужасе прижимает руку ко рту. Ужас противными мурашками ползёт по позвоночнику. Внутри что-то продолжает рушиться. Трещит по швам. Сейчас Чонгук слишком шокирован, чтобы оценить реальный масштаб трагедии. В своей голове он уже чуть ли не убийца.

Он так и стоит, замерев с прижатой ко рту рукой, и не сводит с Тэ глаз.

Ви смотрит на него.

Всего пару секунд, а потом отворачивает голову, настолько, насколько позволяет боль во всём теле и сковывающий его гипс. В нём придётся походить неделю. Потом его можно будет сменить на орбез — мягкую фиксирующую конструкцию через одно плечо.

Чонгук видит, как Тэхён хмурит брови от боли.

— Тэхён, прости меня, я… — Чонгук чувствует, как из-под ног постепенно начинает уходить земля.

«Это он с ним всё это сделал».

«С его Тэхёном, с лучшим другом, который ни одного плохого слова ему не сказал за всё время их знакомства».

— Ты чуть не угробил меня, Чонгук. Плевать, что между нами произошло, да, я во многом виноват, — говорить сложно, во рту сушит, Тэ сглатывает и продолжает, — да, наверное, я много чем тебя обидел, но ты ведь даже ни разу не спросил меня, почему всё так. Да, я вчера эгоистично поступил. Но это не давало тебе, блять, права разбираться со мной таким способом.

Тэхён злится. Впервые его настолько злит что-то связанное с Чонгуком, не считая собственных чувств.

Он хочет сделать ему побольнее. Заставить хоть ненадолго задуматься, к чему привело его поведение. Но он не успевает придумать, каким образом это сделать.

Каждое слово Тэ бьёт по Чонгуку сильнее, чем кулак. Он словно сжимается и становится меньше. Перед глазами плывёт. Внутри что-то окончательно взрывается. Чонгук не сразу понимает, что с ним происходит.

Глупо было полагать, что Тэхён будет сейчас спокойно с ним говорить. Даже святой Ви после такого навряд ли захочет его, психа конченного, видеть.

«Больно, очень больно».

Чонгук никогда не чувствовал к себе такого отвращения. Никогда не было так страшно.

До Чонгука доходит, что с ним, только когда он, словно через толщу воды, слышит свой собственный всхлип. Тэхён моментально поворачивает голову в его сторону, и его и без того большие глаза становятся похожими на блюдца.

Чонгук плачет.

Плачет. Чонгук проводит рукой по лицу и на секунду забывает о том, где находится и почему. Он удивлённо смотрит на свою мокрую от слёз руку. Слёзы нескончаемым потоком текут по щекам, срываются на пол, плечи начинают трястись, из груди вырываются громкие всхлипы.

Чонгук вспоминает, где находится. Он испуганно вскидывает глаза на Тэ. От увиденного лицо корчится в болезненной гримасе, он снова прижимает руку ко рту, машет головой из стороны в сторону. Тэхёну становится страшно. Он никогда не видел на лице у малого ни одной эмоции. Он никогда не плакал. Ни в детстве, ни когда сам сломал ключицу, ни когда они смотрели «Хатико».

Никогда.

Сейчас перед ним стоит этот маленький человечек с кучей демонов в голове и на его глазах рассыпается на кусочки.

— Прости, прости, прости меня, Тэ, я ёбнутый, там дома такое было, я сейчас чуть-чуть ещё постою тут, пожалуйста, и меня Джин с Намджуном сто процентов в психушку отвезут, ты главное прости меня, пожалуйста, не выгоняй только, я извинюсь по-человечески, — захлёбываясь слезами, лепечет Чонгук.

Тэхён винит кучу вкаченного в него обезболивающего в том, что он сколько ни пытается заставить свой мозг злиться, у него ничего не выходит. Чонгук его пугает.

Сердце щемит от одного взгляда на малого. Слышать его всхлипы, его срывающийся голос — и того больнее.

— Чонгук, успокойся, слышишь? Это просто ключица. Всё нормально будет. Ты сам ломал. С остальным потом разберёмся. Успокойся, слышишь, — испуганно начинает Ви.

Видеть малого в таком состоянии действительно страшно.

— Ви, я не могу. Я тебя и правда чуть не угробил, я, блять, ебаное чудовище, мне лечиться нужно. Прости меня, Ви…

Чонгук по новой начинает заводиться, слёзы не думают останавливаться, он уже начинает икать.

— Чонгук! — кричит Ви, настолько громко, насколько хватает сил. Он уже не понимает, как по-другому привести того в чувства.

Малой вздрагивает, как от удара.

— Иди ко мне, — Чонгук не двигается в его сторону, наоборот делает маленький шажок обратно к двери. — Малыш, подойди ко мне, пожалуйста, ты успокоишься, мы с тобой нормально поговорим и будем решать, что со всем этим делать, — совсем мягко, почти ласково, говорит Ви.

Тэ поднимает здоровую руку и похлопывает по месту на кровати рядом с собой. Он уже забыл, что пытался злиться.

Чонгук всхлипывает, медлит, но делает неуверенный шаг к кровати.

Тэхён не в состоянии на него злиться. В голове мелькает мысль, что, скорее всего, не всё ему с Чонгуком ясно. Малой далеко не мудак. Его поступкам должно быть объяснение. Что-то тут не так. Он обязательно его найдёт.

Чонгук опускается на край кровати, не прекращая плакать, и смотрит на Ви самыми извиняющимися в мире глазами.

— Прости меня, Ви, — шепчет он, кажется, уже в сотый раз.

Слёзы попадают в рот, затекают под ворот футболки, мешают дышать, но даже не думают останавливаться. Глаза болят. Нос распух.

Тэхён смотрит на него несколько секунд. Плюёт на собственное состояние. Поднимает руку, кладёт её малому на затылок.

Мягко тянет его к себе, заставляя уткнуться лицом в ложбинку между шеей и здоровым плечом. Малой будто только этого и ждал. Он обмякает рядом с Тэ, стараясь сильно на него не давить, чтобы не сделать больно. Чонгук горячий. Слёзы щекочут обнажённую кожу шеи.

— Тихо, тихо, Гуки, да что ж с тобой такое, — тихо шепчет Ви, зарываясь губами в волосы на макушке. Рукой нежно перебирает волосы на затылке. Тэхён боится лишний раз пошевелиться, он не хочет, чтобы сейчас это всё переросло опять в то, из-за чего Чонгук его на больничную койку отправил.

Но Чонгук, всхлипывая, прижимается ближе. Тэхён на секунду зажмуривается, передвижения малого приятных ощущений его поломанной ключице не доставляют. Внутри всё перемешалось. Тэ уже и сам готов слезу пустить.

— Что же ты со мной, блять, делаешь, — едва слышно бормочет Ви в волосы малого, прикрывая глаза. Горячее дыхание Чонгука пускает мурашки по предплечью.

Комментарий к Part 7.

Надеюсь, получается не скомкано.

Спасибо за отзывы🥺❤️

Пб включена, если видите ошибку, не стесняйтесь — пишите.

Буду только рада:3

========== Part 8. ==========

— Что, блять? — вопль Чимина разлетается по больничному двору.

— Не матерись, заебал, — закатывает глаза Джин, — уже все оборачиваются.

— А Юнги говорил, вот это ваше правило долбанутое — «без баб», до добра не доведёт, — уже тише, но не менее возмущённо бормочет Чимин.

Парни сидят во дворе у больницы. Намджун, через каждые два слова затыкающий перебивающего его Чимина, наконец дошёл до финальной части рассказа.

Теперь все парни в курсе об ориентации Тэхёна. За исключением Хосока и Юнги.

Намджун ощущает укол совести.

Может быть, Смэш хотел бы сам об этом рассказать парням рано или поздно. В конце концов, это важно. А он у него эту возможность сейчас отнял. Но по-другому было никак. Не расскажи он сейчас Чимину, тот продолжил бы уничтожать малого. А тому много сейчас не надо. Чуть-чуть подтолкни и Намджун уже не знает, как и откуда они будут его вытаскивать. По спине пробегает холодок от навязчивого воспоминания.

«Чонгук задыхается, трясётся, прижимает ладони к груди».

Намджун тут же переводит взгляд на Джина. Откуда он знает, как действовать в таких ситуациях? Обязательно нужно будет спросить.

Ребята греют руки о стаканчики с кофе, заботливо принесённые Джином.

— Так, а с Чонгуком-то что? — Чимин выжидающе смотрит то на одного, то на другого.

— Кстати об этом, Джун, объяснишь? А я пока сгоняю посмотрю, как они там, а то мало ли, — Намджун согласно кивает головой. Джин удаляется.

— С чего же начать…

***

Джин тихонько приоткрывает дверь и заглядывает в палату. Он готов увидеть всё, что угодно. Готов успокаивать их обоих или каждого по отдельности. Готов с каждым поговорить, лишь бы помочь. Но то, что он видит, не может не вызвать улыбку. Его помощь тут не нужна.

Тэхён, запечатанный в гипс, одной рукой обнимает Чонгука, утыкающегося томув шею.

Джин отмечает и ещё кое-что. Плечи Чонгука ходят ходуном. Из палаты доносятся глухие всхлипы и тихий голос Тэхёна:

— Не плачь, пожалуйста.

Джин не верит своим глазам. Он чувствует, что смотреть дальше уже просто неприлично, также тихо он закрывает дверь и опирается на неё спиной.

— Да ладно… — шепчет Сокджин себе под нос. Если ему не изменяют зрение и слух, то Чонгук сейчас плачет.

***

Сокджин появляется рядом с парнями, как раз, чтобы услышать конец истории Намджуна.

— И это только то, что я заметил. Это уже не набор реакций и поведений человека в адекватном состоянии. Джин говорит то, что было дома, — это паническая атака.

— Ну, ты сам как думаешь, что у него может быть? Депрессия?

— Чимин, я не психиатр. Я не могу даже предполагать. Всё, что я могу, это вовремя заметить странности в поведении. Но я и с этим не справился. Если анализировать, он такой почти всегда был.

— Да нифига, он тусовался с нами раньше. Вечно ныл, что от нас одни проблемы, но спокойно относился к людям там вокруг. Поржать мог нормально со всеми. Не знаю, мне кажется, последние пару лет только он совсем странный стал…

— Ага, и мы, в любом случае, только сейчас это всё заметили, — Джин появляется за спинами у парней, — Намджун прав, психиатров среди нас нет. Не будем делать никаких выводов, это только ему навредит, да и нам тоже.

Джун обращает взгляд на друга.

— Откуда ты знаешь, что делать во время панической атаки? Это же она была?

Сокджин молчит пару минут, раздумывая стоит ли говорить. Провожает взглядом маленькую медсестру в пуховике, бегущую куда-то с кучей папок в руках. И, наконец, отвечает.

— Опять же, я не врач, а на своём опыте судить глупо… Но у меня были атаки, я боролся с ними около года в школе. Я, когда увидел, сразу узнал симптомы. Ну и как-то пытался делать то, что мне всегда помогало. По крайней мере, в этом я уверен — это точно была она.

Парни уставились на Джина во все глаза.

— Ты не говорил никогда… — Чимин посерьёзнел.

— Ну что, надо было всем бегать рассказывать? — снисходительно улыбается Джин. — В этом нет ничего крутого, я как-то не привык романтизировать свои болячки. Хосок знает. Он видел пару раз.

— Жесть. Пацаны, как вам поездочка? — Намджун зарывается пальцами себе в волосы.

— Кстати, я на девяносто девять процентов уверен, что Чонгук сейчас плачет в палате у Тэ, — внезапно говорит Джин, — даже на сто.

Парни вскидывают головы. В глазах шок. Чимин уже не скрывает того, что он разбит. Эта ситуация просто выбивает из-под ног последнюю оставшуюся почву.

Он прячет лицо в руках.

— Я в шоке, бля… — приглушённый шёпот.

— Я хотел позвонить Хосоку. Нужно объяснить, чтобы помог уговорить малого сходить к психологу. Или к психиатру. К кому там надо, в общем, — заявляет Намджун.

— Давай, и будем решать, как поедем в Сеул. Нужно что-то со Смэшем придумать. Не оставлять же его тут.

***

Чонгук давно принял решение, как будет действовать дальше. Ещё в тот момент, когда они с парнями только выдвигались в больницу.

У него уже болят глаза. Перед Ви становится стыдно. Он чувствует тёплые губы друга на своих волосах. Его руку, поглаживающую шею Чонгука. Вот опять. Опять Ви пытается успокоить, сделать приятно, дарит ему это своё тепло.

А Чонгук его покалечил.

Он отрывается от Ви. Прижимает ладони к лицу, размазывая слёзы. И севшим от рыданий голосом спрашивает:

— Ты сможешь… кататься? — на глазах уже закипает новая волна слёз.

Тэхён ловит слезинку, катящуюся по щеке младшего, большим пальцем. Отмечает, как тот едва заметно льнёт к его ладони.

— Ну, конечно, смогу, малой, — грустно улыбается.

«Он и правда думает, что ничего важнее этого не бывает?»

Чонгук почти справился со слезами. Он больше не рыдает. Только иногда одинокие слезинки срываются с глаз. Это уже, конечно, и рядом не стоит с той истерикой, которая была до этого. Чонгук смотрит на его руку, которую он опустил на одеяло. В глазах сомнение. Но он осторожно берёт руку Тэ в свои руки и словно прячет её в ладонях.

— Чонгук, ты не обязан, не надо. Мои чувства — это мои чувства, — начинает Тэ, пытается отнять руку, но малой не позволяет. — Не нужно думать, что ты должен мне что-то. Прости меня за то, что поцеловал тебя, я реально не подумал тогда даже о том, каково тебе потом будет. Я… я расскажу сейчас всё, ты меня выслушай, ладно? Только, пожалуйста, не плачь, хорошо? — Ви дожидается кивка от малого. — Прежде всего запомни, я всегда хотел проводить с тобой время, не потому что у меня появились к тебе чувства. Окей? Да, я радовался этим моментам как-то по-особенному. Но, в первую очередь, ты всегда был и будешь моим лучшим другом. И этим я руководствовался, когда выбирал твою компанию. Ещё я начал замечать твои странности в… поведении. И решил, что я буду рядом. Я просто хотел приглядывать за тобой.

Глаза Чонгука снова наполняются слезами.

«Просто хотел приглядывать».

Тэхён решает отвлечься от истории.

— Чонгук, просто ради интереса, когда ты в последний раз плакал? — смотрит с подозрением.

Чонгук усмехается сквозь слёзы, улыбается другу, обнажив зубы, и смотрит прямо в карие глаза под густыми ресницами.

Тэхён отмечает, что от этого зрелища грудь сдавливает. Очень больно. Он гладит ладонь Чонгука большим пальцем руки, спрятанной у младшего в ладонях.

— Лет тринадцать назад, — отвечает Чонгук, замечая снова округляющиеся в удивлении глаза друга.

Тринадцать, мать его, лет.

— Что даже… ни от фильмов, ни когда один оставался, ни когда собака там, например, умерла?

— Нет, Ви. Я был во втором классе, когда понял, что если плакать, то слёзы обязательно попадут на тетрадь, всё растечётся, и придётся потом ещё больше переписывать. Чтобы была идеальная оценка. Я не хотел переписывать. Запретил себе плакать. И как-то со временем понял — без слёз лучше, они только мешают. Не знаю, что со мной сейчас… поломался, — на последнем слове Чонгук тихо всхлипывает.

Тэхёну опять больно. Они впервые так откровенно разговаривают. И за пять минут разговора Тэхён испытал больше боли, чем от всех телесных повреждений за раз.

— А когда… когда ты понял? — шепчет Чонгук.

Ви не нужно гадать, что именно тот имеет ввиду.

— Два года назад. А окончательно принял это всё перед тем, как ты ключицу сломал, — усмехается, — потом скрывал долго. Мне кажется, я ни разу не спалился. Я как только ни пытался в себе это давить, Чонгук. В этот раз, я не знаю, у меня уже просто крыша ехала, может быть, потому что у меня давно не было, я фиг знает, я смотреть на тебя нормально не мог, — младший смущается и опускает глаза.— Ты не представляешь, что у меня в голове творилось, когда я тебя видел. Я даже, блять, только не смейся и не говори, что тебе противно, я этого не переживу. Я в первый же день подрочил на тебя, клянусь, первый раз за два года. И с того момента всё по пизде пошло.

Тэхён зажмуривает глаза. Говорить правду, так всю полностью.

— Поэтому я и решил от тебя отлипнуть немного, дать тебе возможность общаться с остальными парнями. Жестоко было, не спорю, но я и подумать не мог, что ты так обидишься. Я ведь всегда думал, что навязываюсь тебе больше, чем ты в этом нуждаешься. И вчера, — тяжёлый вздох, — прости, вот за это, действительно, прости. Я выпил, осмелел, разозлился, что ты разговаривать не хочешь. И сделал то, чего хочу я. Я и подумать не мог, что ты…

— Что я отвечу, — как гром среди ясного неба. Чонгук поднимает глаза к потолку, часто моргает, прерывисто выдыхает, трёт лицо руками и снова берёт руку Тэхёна в свои.

— Да, я не ожидал, меня повело, ну и…

— Ви, ты не должен извиняться за это, — Чонгук твёрдо смотрит другу в глаза. — И я не гей, Ви.

Тэхён уже было открывает рот, чтобы снова повторить, что не собирается ничего от него требовать.

Но младший продолжает.

— Я не гей. Я долбоёб, который тебя чуть не убил. Но мне понравилось. Поцелуи… я имею в виду, — опускает глаза, понимая, что звучит это странно. — Я не знаю, может, я би. Не знаю. Меня никто никогда так не целовал. Я никогда таких ощущений не получал. Ты завёл меня с полпинка. Я от каждого прикосновения задыхался.

Чонгук качает головой. Тэхён внимательно следит за его действиями.

— Мне бы «спасибо» тебе сказать. Я такого, как вчера, никогда не испытывал. Но у меня проблемы. Не знаю с чем. С головой. Джин, вроде бы, понимает. Спроси у него потом. Я никогда не притворялся, что я ничего не чувствую, Ви, — тяжёлый взгляд в глаза, — я, на самом деле, ничего никогда не ощущал. И в физическом плане тоже. Вплоть до вкуса. Горячее, холодное — это тоже периодически пропадало. У меня в жизни было три вещи: раздражение, спокойствие, это с тобой в основном, и адреналин. Я готов себе все кости переломать был только, чтобы хапнуть его побольше. Со спокойствием, впрочем, также. Как-то балансировал между этими тремя понятиями. Потом спокойствие отняли. И всё, я сам себя не помню. Я готов был обматерить каждого на этом сраном склоне, лишь бы всё было, как обычно. Меня раздражало абсолютно всё. Я не могу сказать, что сейчас что-то кардинально изменилось. Но я сорвался, научился плакать, судя по всему, — мимолётная улыбка, глаза снова опасно блестят.

Чонгук прижимает руку к груди. Тэхён поражается, кажется, малой сказал ему сейчас больше слов, чем за всё время общения.

— Вот тут сегодня что-то сломалось, Ви, мне больно, очень больно, от самого себя, я никогда себя ни за что так не ненавидел, — по щекам снова текут горячие слёзы. Он видит, что этими своими словами делает Ви ещё больнее.

Чонгук поднимает руку Ви, секунду колеблется и прижимает его запястье к губам. И целует. Не знает зачем, но целует. Вкладывает в поцелуй все свои извинения, отрывается и покрывает запястье Ви лёгкими, почти невесомыми поцелуями. А потом утыкается лбом в его ладонь.

— Прости меня, Ви, — тихий шёпот.

Тэхён прикрывает глаза от приятных ощущений, снова притягивает к себе малого. Он не будет его сейчас целовать. Теперь уже не стоит торопиться. Ви ужасно устал, организм просто отказывается существовать в этой реальности, жутко клонит в сон.

Чонгук снова уютно устроился на плече Тэ и шмыгает носом. Он почти хочет, чтобы тот снова его поцеловал, тогда всё точно встанет на свои места. Должно встать. Но друг не торопится. И тут Чон замечает — Тэхён уже едва балансирует на грани сна и реальности.

— Ви, почему ты засыпаешь? — Чонгук дёргается, чтобы подняться, в голосе паника, но Тэ удерживает его.

— Малой, у меня сломана ключица, а не сердце прострелено. Я питался одним кофе три дня. И вот это, — кивает головой в сторону стоящей рядом капельницы, — достаточно сильно усыпляет. Я не умираю, просто спать очень хочу.

Сердце Чонгука пропускает удар. Ви улыбается и он такой красивый. Даже с пластырем на пол-лица.

Чонгук гонит от себя эту мысль. Но не отрывает взгляда от лица Тэ, постепенно оно расслабляется, малой понимает — старший уснул.

Уснул, улыбаясь, обнимая Чонгука за плечо. Между ними только-только что-то прояснилось. Уснул, не зная, что они навряд ли теперь скоро увидятся.

Чонгук поднимается с кровати. Долго смотрит на Тэхёна, запоминая каждую деталь на лице. Невесомо пальцами касается длинных мягких ресниц.

«Всегда хотел так сделать».

***

Выходит из палаты. Парни сидят на лавочке в коридоре. Он улыбается им. С лица Чимина пропало воинственное выражение. Все трое упорно прикидываются, что не замечают распухшего от слёз лица.

— Мы договоримся с врачами и, думаю, будем решать, как транспортировать его в Сеул… — начинает Намджун.

— Я поеду домой, соберу наши вещи, вещи Ви сюда привезу? Чтобы мы не копались на вилле потом.

Скорее утверждает, чем спрашивает.

— Но…

— Хосок завтра возвращается, — тихо говорит Чимин, следя за реакцией друга.

«Уже вызвонили».

— Класс, ну я поехал, — бросает Чонгук уже на ходу.

— Это нормально — его вот так отпускать сейчас? — спрашивает Джин.

— Он, наверное, один побыть хочет. Ты видел его лицо? Давайте подождём, в случае чего, будем звонить и минут через тридцать за ним кто-нибудь поедет?

Чонгук быстро идёт по коридорам больницы. Ему нужно попасть туда, куда приезжают машины неотложки.

Он соберёт вещи Ви и отправит сюда на такси. А сам уедет обратно в Сеул. На Мёндон. Сейчас. Он разберётся с собой без помощи Хосока. И если сможет, обязательно опять вернётся к Ви и снова будет извиняться теперь уже ещё и за то, что оставил. Потому что Ви его не оставлял никогда.

Чонгук забирает из отделения неотложки доску Тэхёна. Скользяк сильно пострадал ото льда. Нужно будет заливать и много парафина. Ну ничего, её он заберёт с собой. И обязательно вернёт её Ви целой.

Он не дурак. Он не верит в сказки. Не верит, что после такого можно просто взять, посмеяться и забыть.

Ви-то, конечно, его уже, скорее всего, простил. Он ведь по-другому не может.

А Чонгук себя не простил.

И пока он чувствует себя так, что в любой момент может забыть, как пользоваться эмоциями, к Ви он не подойдёт и на километр.

Когда этот самый уютный в мире парень с платиновыми волосами стал самым дорогим приобретением в жизни Чонгука?

Комментарий к Part 8.

Заранее извиняюсь если кому-то слишком больно от того, что тут происходит🥺

Спасибо большое за отзывы❤️

Очень тяжело писать в пустоту. Я, к счастью, этого чувства почти не ощутила.

Сейчас самое время послушать

«Don’t walk away» - Sick Puppies

Пб включена🥰

========== Part 9. ==========

— Нашёл его?

По окну стучат мелкие капли дождя. Сеул накрыло тайфуном. Дождь идёт уже вторую неделю. Это самый влажный март за последние несколько лет.

— Да, нашёл. Засранец догадался купить квартиру не через семейного риелтора. Ещё и зарегистрировал её каким-то образом на меня. Я два с половиной месяца искал недвижимость, приобретённую на его имя. А он купил её на моё. Нормально вообще? Ещё и на Мёндоне. На самом, считай, видном месте. Там затеряться как пить дать. Торговые центры, магазины, туристы, куча людей. Очень странный выбор, учитывая, что он такое терпеть не может.

Высокий, красивый, молодой парень с влажными каштановыми волосами усмехается:

— Согласись, умно?

— Умно-то оно умно, Намджун. Только дальше то что?

— Дальше нужно выяснить, обращался ли он к специалистам за помощью. И от этого уже отталкиваться.

— Кстати об этом… — Хосок замялся, не решаясь произнести уже наконец это всё вслух. Квартира — это хорошо. Но Намджуна из дома в дождь он вытащил совсем не из-за этой информации.

В кофейне тепло. Мягкий жёлтый свет уютно контрастирует с погодой на улице. Запах кофе и выпечки щекочет рецепторы.

Хосок сидит напротив Намджуна в чёрной кожаной куртке поверх чёрного худи, с накинутым на голову капюшоном.

Можно было бы подумать, что Хосок очень похож на своего брата вкусом в одежде. Но это не так. Обычно Хосок предпочитает яркие вещи, не чурается брендов, носит аксессуары. Но сегодня настроение под стать погоде и он напялил первое, что попалось под руку.

— Хосок, ты не меньше нашего виноват в том, что Чонгуку вовремя не смогли оказать помощь, если ты будешь молчать и дальше, это ни к чему хорошему не приведёт.

***

После случая в «Ёнгпьёнге» разлад в компании набирал обороты. Прошло почти три месяца, как никто ничего не слышал о Чонгуке. Он так и не вернулся, уехав за вещами Тэ. Тот, проснувшись в больнице, получил две новости. Хорошую и плохую. Хорошая — его транспортируют в Сеул в ближайшее время. Плохая — малой ушёл, и никто понятия не имеет, где его искать.

Нельзя сказать, что это было для всех неожиданностью. Каждый немного, да предполагал, что закончиться всё может именно так. Но летели недели, атмосфера накалялась, а от малого по-прежнему ни слуху ни духу.

Тэхён рвал и метал. И парни извелись, не зная, как ему помочь. Юнги, узнав обо всём, тоже пропал на пару недель, обманув ожидания Чимина, так и не отправившись с ним в запой. Он не был гомофобом. Или был. Никто так и не понял, но он очень негативно ко всему отнёсся, в отличие от остальных парней.

Потребовалась пара недель, чтобы он разобрался в себе, потом отдельно встретился с Тэхёном, они поговорили и, кажется, сейчас хотя бы между ними всё было улажено.

Намджун, Чимин и Джин старались держаться вместе и не прекращали искать Чонгука. Они, как единственные свидетели происшествия в «Ёнгпьёнге», всё ведь буквально происходило на их глазах, очень прониклись ситуацией и изо всех сил поддерживали Тэ.

Единственной их проблемой оказался Хосок. Хосок был братом Чонгука. И ребята надеялись, что услышав от них о проблемах младшего с психическим здоровьем, он погорюет, успокоится и найдёт способ помочь разобраться. Но он, как ни странно, даже не выглядел ни капли удивлённым.

Хосок знал. Знал, что ему нужна была помощь, но пустил всё на самотёк. Парни сначала старались наладить общение, в конце концов, они сами даже не заметили очевидной проблемы. Нельзя было брать и винить во всём одного Хосока.

Но Тэхён винил его, также, как себя, и даже чуточку больше. Ведь Хосок был с Чонгуком рядом куда чаще и как он мог не помочь?

С каждым месяцем всё становилось запутаннее, Тэхён не хотел общаться с Хосоком. Хосок злился на того, что он умудрился влюбиться в его младшего брата. Джин и Чимин обоюдно считали это кощунством, рьяно защищали нежные чувства Тэ и тоже особо не контактировали со старшим Чоном. Юнги застрял на перепутье. Хосок был его лучшим другом. И он не собирался его терять. Но и остальных пацанов тоже. Ситуация напрягала.

Намджун единственный мыслил трезво и не обрывал ни с кем контактов, собирая любую информацию и заставляя Хосока себе помогать. Что бы там ни было, они все друзья. Они помирятся рано или поздно. А Хосок сейчас — их единственная ниточка, способная помочь хотя бы немного приблизиться к малому.

Намджун винил себя в том, что упустил его. Очень винил. И видя совершенно уничтоженное лицо Тэ, когда курьер доставил его полностью починенную и идеально отпарафиненную доску, пропавшую из больницы, без единой записки, лишний раз напоминал себе о том, что в его наблюдательности было бы больше смысла, если бы он видел то, что нужно.

***

— Намджун, там букет целый… — приглушённо шепчет Хосок, — психиатра он, как ни странно, выбрал в дядиной клинике, и оттуда уволят минимум трёх человек, если всплывёт информация о том, что я до этого всего добрался.

Намджун терпеливо ждёт, пока друг продолжит. Он, кажется, один понимает. Хосоку тяжелее всех. От неадекватной мамаши пострадал не только Чонгук. Малой отучился, и она потеряла к нему интерес, когда поняла, что он признаков живого человека не подаёт. Не плачет, не знакомит с девушками, не нарушает правил. Живет так, что его не видно. Иногда пропадает. И она от него отцепилась.

А от Хосока нет. Хосок сколько ни учился, куда бы ни летал с командировками, на чьи бы благотворительные обеды ни ходил. Ей было мало. Она отстала от его учебы, но принялась за личную жизнь. За единственное, что оставалось у Хосока, куда она ещё не добралась. Он тоже вздохнуть спокойно не мог. И когда все осознали, что малой пропал, она вспомнила, что она мать, а не вампирша, которой была последние двадцать лет. Однако снова начала цепляться к Хосоку, обвиняя в том, что тот не уследил за братом. Отец, как ни странно, запретил привлекать полицию. Они что-то явно знали, но будто бы помогали малому прятаться всё это время.

Хосок всего-навсего хотел, чтобы его жизнь была нормальной. Чтобы хотя бы что-то было нормально. Нормальная дружба. Нормальные увлечения. Нормальный брат.

Намджун прокашлялся, чтобы выдернуть старшего Чона из раздумий. И отпил кофе из своей кружки. Телефон призывно зажужжал, уведомляя об очередном беспокойном сообщении от Смэша.

Хосок встряхнул головой.

Дотронулся до папки с листами, лежащей на соседнем стуле. Выдержал паузу, и, окончательно решившись, протянул папку Намджуну.

Глаза выхватывают обрывки фраз и странные термины:

Рекуррентное депрессивное расстройство;

Апатия (выражаемая полным или частичным отсутствием чувств, желаний и побуждений);

Частичное расстройство ощущений;

Ярко-выраженная антропофобия;

Нарколепсия (нарушение сна), сопровождающаяся состоянием сонного паралича и периодическими гипногогическими галлюцинациями;

Десоциализация…

Рецепты на лекарства и описания проведённых терапий и процедур за три месяца Намджун уже не в состоянии посмотреть. Перед глазами плывёт.

И вот это всё было на поверхности?

И вот с этим всем он жил?

Это они называли странностями в поведении?

— Откуда… откуда это всё?

— Не знаю, Намджун, я вам сто раз повторял, ну не подпускал он меня к себе. Предполагаю, это с детства ещё, — выдержал паузу, — из-за мамы. Может быть, во время экзаменов усилилось. Что там у него в универе было, тоже не знает особо никто.

— Родители в курсе вообще?

— Я думаю, что это они его к этому психиатру и пристроили. Они мне и палки в колёса вставляли, чтобы я до этого всего не добрался. Отец всё сделает, чтобы о том, что его сын психически больной, никто не узнал.

Намджун прячет лицо в руках. Тяжело. С этим всем справляться очень тяжело. Как он объяснит всё Тэхёну?

— И хуже всего не это, Нам, — друг поднимает на него измученный взгляд. — Психиатр — специалист мирового уровня, Ким Минсок. Он уже знатно его подлатал. По крайней мере половину списка смело можно отметать. Они встречаются каждый день и продолжают всё прорабатывать. Он утверждает, что малой очень старается. Пьёт антидепрессанты. Они разобрались почти со всем, что касается эмоций и ощущений. У него не та стадия депрессии, слава богу, при которой требуется госпитализация. Но сейчас, насколько я понял с его слов, они в тупике. Минсок говорит, что окончательно разобраться, что делать с той же депрессией, можно только убрав все блоки, но тот их сам ставит. У него навязчивое чувство вины. Каждый раз уверяет, что ему нужно лечиться дальше. Минсок не переведёт его на обычные препараты и посещение раз в месяц. Они так и будут встречаться через день, пока тот не разберётся с этой навязчивой идеей…

— Значит, нужно помочь разобраться. Я просто в шоке с того, как он с этим стартер-паком молодого суицидника мог так кататься, он же ради адреналина реально в лепёшку был готов расшибиться. Угарал с нами. Со Смэшем, — Намджун делает вид, что не заметил, что Хосоку эта тема не совсем приятна, — он себя с ним совсем обычно вёл. Они же постоянно вместе тусовались. Задротили там. Пил с нами, тусовался, как обычный пацан. И в больнице, Хосок, он рыдал. Он вышел от Тэ таким заплаканным, что удивительно было, как он на ногах стоит. Там не всё потеряно. Надо просто понять, как помочь. Это же Чонгук, его чуть-чуть подтолкни и он уже разобрался, что к чему. Он сильнее нас всех вместе взятых.

Хосок смотрит на него долгим взглядом. Желваки на лице Джуна напряжённо двигаются. Они так долго искали хотя бы что-то. Малейшую зацепку. Сегодня утром Хосок позвонил и сказал, что у него есть всё.

Но почему-то радости не ощущается.

— Поговори с доктором, узнай, можно ли ему сейчас вообще видеть кого-то из нас. Можно ли общаться. Вспоминать. Мало ли, увидит Смэша, и всё, что они выстроили за это время, обратно разрушится из-за потрясения. И заодно… — Намджуна уже посетила прекрасная мысль, что делать, в случае если доктор даст на всё зелёный свет, — …заодно узнай, как насчёт адреналина. Насколько мне известно, его выброс бывает полезен.

Хосок смотрит на серьезное лицо друга. Вот за это он любит эту банду. Ещё только произошёл какой-то факап, а они уже мыслят, как это всё исправить. Впервые за последние пару лет Хосок действительно почувствовал, что он стал ближе к брату. С помощью этих всех ребят и их закадровой поддержки. Он обязательно наладит с ним отношения, заставит его себе доверять и дальше они уже пойдут вместе. Он и так слишком долго оставлял малого на пацанов.

Хосок уже почти уверен в успехе того, что задумал Намджун. Что бы это ни было.

***

Тэхён лежит на кровати и битый час разглядывает потолок в своей светлой спальне. За последние месяцы он будто бы вообще разучился радоваться.

Он понимает Чонгука, малой понял, что сделал старшему очень больно. Понял, что накосячил. И исчез. Но зачем так кардинально было-то? Тэхён его простил ещё в тот момент, когда тот у него в палате первую слезу пустил.

Ви не собирался давить на младшего. Не хотел, чтобы тот чувствовал себя обязанным отвечать на чувства, лишь потому что Тэ из-за него пострадал. Но в голове на самом деле никак не укладывалось:

«Я не гей. Но мне понравилось».

Он так нежно целовал его руку. Так доверительно прижимался к нему. Так отчаянно плакал и говорил, что ему больно. Тэхён готов был собой укрыть это маленькое рыдающее тельце, спрятать от всех негативных эмоций, позволить выплакаться и никогда больше не отпускать.

Они со всем бы разобрались. И со здоровьем. И с проблемами. Обратились бы к специалисту. Тэхён ходил бы с ним на приёмы, следил за тем, чтобы тот принимал препараты. Всё наладилось бы. А он исчез.

Он понимал и то, что малой не смог себя простить за то, что случилось на «Ёнгпьёнге».

Намджун рассказал ему о панической атаке, о симптомах, которые заметил и о том, что малому нужна помощь специалиста, чтобы разобраться со своими эмоциями. С тех пор в голове у Тэ прояснилось. Он был прав, что-то там было не так. Он ещё больше винил себя, что был так невнимателен из-за своей привязанности, что не заметил ничего критичного.

А малой и правда, если сейчас подумать здраво, молча кричал о помощи.

Тэхён всё это понимал. Но эгоистичная часть его души всё-таки затаила обиду. Его бросили одного (вообще-то с парнями) на больничной койке, закованного в гипс.

С гипсом, кстати, он проходил не одну, как ожидалось, а три недели. Из-за пострадавшего плеча его так долго не могли сменить на орбез. В орбезе прошёл ещё месяц. И сейчас, спустя полтора месяца, кожа наконец обрела первозданный вид. До этого она была грубой от гипса и шелушилась. Жуткое зрелище.

Тэхён поглаживает пальцем ключицу, обводя подушечкой едва чувствующуюся под кожей щербинку — место, где кость срослась.

Перелом до сих пор иногда ныл на погоду. Но это даже в сравнение не шло с тянущей тупой болью внутри, вызванной тем, что Тэхён до сих пор не знает, где малой. Он убьёт его, когда найдёт. Сто процентов. А потом умрёт сам.

Тэхён так сильно по нему скучает. Безумно.

***

Откуда-то слышится звук открываемого ключами замка.

«Намджун, наверное».

У парней были ключи. Тэхён разрешил сделать дубликаты, когда валялся тут в гипсе, и они приходили ему помогать.

Намджун разулся, повесил пальто в шкаф, зашёл на кухню, сделал две кружки кофе. И только потом пошёл искать Тэ по квартире.

Тот обнаружился сидящим на кровати. Он в упор смотрел на Намджуна.

— Ну что там? — принимая кружку кофе из рук друга и отпивая из неё.

— Смотри. Сейчас я тебе всё рассказываю, но у меня два условия. Во-первых, ты не предпринимаешь никаких действий до окончательного подтверждения от Хосока. Во-вторых, ты чётко следуешь плану, который я тебе сейчас опишу, и только потом, в завершающей его части, ты можешь заняться самодеятельностью. Хорошо?

Тэхён только сейчас замечает жёлтую папку подмышкой у друга.

Он осторожно кивает головой, неуверенный в том, что не пожалеет о том, что согласился. С другой стороны, он давно отдал бразды правления Намджуну, как самому адекватному и даже не препирался с ним, когда тот командовал.

— А это… — кивает головой на папку.

— Без истерик прочитаешь, я тебе перескажу, что сказал Хосок, объясню, что не понятно. Там не всё так страшно, как кажется.

Кидает папку на кровать.

Тэхён не спешит её брать. Отставляет кружку.

— Так а что это? Вы нашли, где он? — голос дрожит.

— Это история его болезни, Хосок спёр из больницы, если кто-то об этом узнаёт, их родители со света сживут. И Чонгука, чтобы репутацию не портил. И Хосока, чтобы не мешал. Квартиру мы его тоже нашли, но, — отвечая безапелляционным взглядом на умоляющее выражение лица, — я тебе пока не скажу, где она.

Тэхёну потребовалось десять минут на изучение документов. И ещё пятнадцать, чтобы хоть немного справиться с эмоциями.

«Чонгук, маленький ты мой».

У него не укладывается в голове, как такое может быть. Как можно было не заметить? Как малой мог оставаться для них просто «со странностями», когда в его мозгах творилось такое? Страшно.

— Смэш, посмотри на меня.

Тэхён поднимает краснеющие глаза на друга. Намджун быстро пересказывает ему слова Хосока, доводы психиатра и излагает свой план. Он очень надеется, что всё получится.

«Навязчивое чувство вины».

«Утверждает, что не долечился».

«Ви, я ебаное чудовище, мне лечиться надо».

«Меня Джин с Намджуном сто процентов в психушку отвезут».

«У меня проблемы. Не знаю с чем. С головой, наверное».

«Перестань мучать пацана. Ты привязал его к себе за все эти годы, а сейчас показательно о него ноги вытираешь».

— Намджун, — срывающимся голосом, — я ему точно нужен? Может, я только хуже сделаю?

— Как бы грубо ни звучало, Тэхён, от чувства вины ему только ты можешь помочь избавиться. Потому что ты — её источник. Но это лишь моё предположение. Минсок проанализирует это всё и скажет точно. Возможно, у него ещё остались свои какие-то способы, если наш способ не подойдёт. В любом случае, надо надеяться на лучшее. Мы, наконец, его нашли.

Тэхён закусывает губу. Если этот способ не подойдёт, поиски будут бесполезны. Ему не дадут увидеться с Чонгуком. Да он и сам не станет пытаться. Судя по истории болезни, новые потрясения, в виде влюблённого в него парня, который довёл его до срыва, могут быть противопоказаны.

***

— Да, алло, док. Да, я еду. А что мы там делать-то будем? Не совсем понятно просто…

Чёрный крузак Чонгука летит по трассе. Перед ним въезд в Танян.

Красивый туристический город в двух с половиной часах езды от Сеула.

— Чонгук, знаешь же, где там полосы для парапланов?

— Да, мы летали там как-то, а что? — Чонгук начинает понимать.

— Там по дороге к ним, свернёшь вправо возле указателя. Увидишь вышку, подъезжай к ней, она будет стоять там на горе прям.

— Бандж-джампинг? Решили лечить меня адреналином, док? Не поможет, я адреналиновый наркоман, я даже с парашютом прыгал, — усмехается Чонгук.

— Ты просто делай, как я сказал, — Чонгук слышит улыбку в голосе Минсока, — там поднимешься, имя своё назовёшь, всё уже оговорено.

Чонгук подъезжает к указателю и сворачивает направо.

— Поехали бы со мной, мне бы не так скучно было, — хнычет Чонгук.

— Ой, Чонгук, скучно тебе точно не будет, главное, чтоб не стало хуже, — ухмыляется доктор.

— Да ладно, что я не прыгал ниоткуда никогда. Нормально всё будет, ладно, до связи.

Чонгук паркуется недалеко от вышки.

Странная терапия, но раз доктор думает, что это необходимо, то почему бы и нет. Чонгук такие развлечения любит. Может, это поможет ему быстрее порядки в голове навести.

И он увидит Ви. Сердце болезненно кольнуло. Чонгук очень скучает. Безумно.

Не понятно по чему больше. По проведённым вместе вечерам или по его поцелуям. Чонгук так и не разобрался с чувствами. Друг он ему или уже давно что-то большее. В первую очередь, он скучает по всему Тэхёну в целом. А что между ними за связь — это уже другой вопрос. Чонгук, если честно, уже отчаялся вылечиться. Да, многое изменилось внутри за все эти месяцы, что он не видел парней.

Но стоит только подумать о Ви, как становится больно. Это вина. Он уверен, что это бесконечное чувство вины. Тэхёну было так больно из-за него.

— Здравствуйте, — чей-то голос вырывает его из грустных мыслей. — Чон Чонгук? — неподалёку стоит парень и готовит оборудование.

— А… да, это я.

— Отлично, сейчас подождём вашего напарника, он бумаги заполняет.

— Напарника? — Чонгук недоумевает. Док что ли приехал всё-таки? Почему тогда сразу не сказал?

— Да, вы будете прыгать в тандеме.

— В тандеме? — Чонгук выпучивает глаза. Он уже занимался бандж-джампингом. В «Чонпхунленде» прыгали с парнями три года назад. Но он прыгал один. Его не радует перспектива прыгать с кем-то. Во-первых, он такого никогда не делал и желания пробовать не испытывал. Во-вторых, ему всё ещё доставляли неприятные ощущения прикосновения чужих людей. Ему нужна дистанция. А в тандеме её не будет.

Он не собирается прыгать вместе с незнакомым человеком, даже если это часть терапии. Это слишком жестоко. И уже было собирается возразить…

— Да, в тандеме. Со мной, — до боли знакомый низкий голос.

Чонгук боится оборачиваться. Он думал о нём всего минуту назад. Внутренности скручивает, сердце падает куда-то вниз. Ноги ватные.

Чонгук делает над собой усилие и наконец оборачивается, встречаясь глазами с человеком, которого хотел увидеть больше всего на свете. О встрече с которым буквально мечтал.

Но есть одно «но».

Он хотел встретиться с ним тогда, когда будет здоров.

Перед ним стоит Тэхён. Ни одной эмоции невозможно прочитать на красивом лице. Волосы отросли. Теперь темные корни переходят в платину. В каждом ухе по три прокола. Прям как у него самого.

Над бровью едва заметный, светлый шрамик.

— Ви…

Комментарий к Part 9.

Приношу извинения, если где-то термины или описания состояний окажутся не совсем достоверными. Я не врач. Но я постаралась изучить эту тему, чтобы максимально точно описать состояние героя.

Я против романтизации психических заболеваний и эта работа — небольшой посыл о том, как важно приглядывать за близкими людьми и слушать себя.

Будьте здоровы и приятного прочтения💜

Спасибо за отзывы, каждый в сердечке🥺

========== Part 10. ==========

Комментарий к Part 10.

👩🏻‍🚀Залетайте на огонёк: https://t.me/pocketastro

— О, мистер Ким, вы всё подписали? — улыбаясь, обращается к Тэхёну парень, проверяющийся оборудование.

— Да, можно начинать, — не отрывая взгляда от лица Чонгука.

— Хорошо, я быстро повторю вам все правила безопасности. Значит… мы крепим вас параллельно другу друг. Чтобы не травмировать друг друга, когда вас по инерции отбросит назад, вам нужно будет изначально прыгнуть, крепко сцепившись руками, ну, либо… обнявшись, — парень едва заметно замялся, но тут же продолжил, — после того, как мы закончим отсчёт, у вас есть два пути. Прыгать. И прыгать. Я серьёзно, назад дороги нет… — парни едва ли улавливают, что он пытается им донести, Чонгук замер под взглядом Ви, скользит по нему глазами, пытаясь понять, что ещё изменилось в его внешности. Потом снова возвращает взгляд глазам. — Во время прыжка: к тросу не прикасаемся, к самой системе тоже, что-то давит — терпим, руки дороже. В карабины пальцы не совать. После того, как дёрнет, у вас будет минут пять-семь, до того, как вас окончательно спустят к подножью. Там систему не трогаем, не пытаемся выстегнуться сами. Наши ребята сразу встретят, помогут. Вроде бы всё сказал. Пройдёмте бумаги подпишем, — поворачивается к Чонгуку.

Чонгук не сразу понял, что обращаются к нему. Он встряхивает головой, отрывается от Ви и плетётся следом за инструктором, поставить подпись.

Когда он подходит к помосту, Ви уже наполовину упакован в систему. Чонгуку помогают одеться, слегка приподнимают его и прицепляют к системе Ви.

Они стоят слишком рядом.

Шлемы застёгнуты, инструктора делают последние проверки.

Чонгук вспоминает, что даже не посмотрел, куда будет сейчас прыгать. Он бросает взгляд вниз. И понимает — они очень высоко. Сердце ухнуло вниз.

Что это? Страх? Чонгук никогда его не испытывал. Всплески адреналина — да, страх — нет. И что это — результат терапии? Теперь он высоты бояться будет?

Он с трудом отрывает взгляд от пропасти под ногами.

Тэхён неотрывно следит за реакцией младшего. «Он боится».

Внутри Тэхёна всё это время бушует ураган, но он старается выглядеть спокойным и отстранённым.

— Готовы? — подаёт голос инструктор.

Чонгук и Ви почти одновременно кивают. Чонгук не чувствует, что он готов.

— Подойдите к краю платформы, носки на одну треть должны выступать. Когда я отсчитаю, прыгаем, не задерживаемся — чем дольше стоите, тем страшнее будет. Руками не машем, напоминаю. Как прыгать — не принципиально: можно боком, можно прямо, можно задом. Кувыркаться лучше не надо, — это он пошутил?

Чонгуку неудобно идти, он как-то странно пристёгнут. Они с Ви то и дело задевают друг друга коленями и локтями. Ви спокойно становится на край платформы и выдыхает, прикрывая глаза. Настраивается. Чонгук заминается на несколько секунд и встаёт рядом. Вниз смотреть не хочется.

— Боком, — тихо командует Ви.

Чонгук встаёт к нему вполоборота. Теперь они совсем близко.

Начался отсчёт.

— READY!

— SET!

— GO!

Тэхён на секунду заглядывает в глаза малому. Они испуганно блестят. Он подхватывает его под руки, крепко сцепляя их у него за спиной, и падает вниз боком, увлекая Чонгука за собой.

Чонгук видит только лицо Ви перед собой, пока их не подхватывает воздушный поток, почти отрывая друг от друга, Чонгук успевает заметить зеленеющий ковёр, покрывающий землю, который безумно быстро приближается.

Из лёгких выбило весь воздух. Из головы мысли. Страх постепенно сменяется чем-то другим. Хочется вдохнуть.

В последние секунды он соображает, что нужно сделать, чтобы по инерции их не дёрнуло, как попало, он обхватывает талию Ви руками и крепко прижимается, утыкаясь лицом ему в плечо.

Секунда.

Рывок. Их резко подкидывает вверх. Сильно прогнувшись в спинах, по инерции, они подлетают вверх, потом снова падают вниз, качаются туда-сюда и, наконец, движение троса останавливается.

Чонгук громко дышит, воздух, наконец, поступает в лёгкие, и осторожно, содрогаясь всем телом, отстраняется от Тэ. Ремни неприятно натягивают тело. Голова кружится. Они парят в воздухе на огромной высоте. В крови плещется адреналин, посылая электрические импульсы по всему телу.

Тэхён в похожем состоянии, разве что чуть-чуть поспокойнее. Он переводит дыхание.

— Смотри, — снова тихо командует он Чонгуку.

Чонгук, молча повинуясь, поворачивает голову и замирает в восхищении. Он только сейчас заметил, что находится вокруг.

Холмы покрыты свежей травой, изумрудно-зелёные горы с песочными вкраплениями скалистых выступов красиво переливаются на солнце. Внизу простирается величественная река Нампханган, купаясь в лучах яркого солнца. На небе ни единого облачка. Где-то далеко парят несколько парапланеристов.

Тэхён переводит взгляд на лицо малого. Там застыл немой восторг. Он бы и рад так повисеть молча, не нарушая идиллию, но у них всего пять минут на разговор.

— Некрасиво было сбегать и оставлять меня совсем одного, — мягко начинает Ви.

Чонгук вздрагивает и поворачивается к другу. Замечает, что вцепился в его худи на спине слишком сильно, но попытавшись ослабить хватку, чувствует себя неуверенно и снова крепко сжимает.

Тэхён бросает на него понимающий взгляд.

— Я не боюсь, — тут же насупившись, заявляет Чонгук, заметив, что Тэ понял, что он хотел сделать и не смог.

Тэхён поражается переменам в поведении младшего. Он его буквально не узнаёт, но уже заново влюбляется, в эти его новые черты характера, приобретённые с умением пользоваться эмоциями.

—Хорошо, — ни грамма издёвки.

— Я хотел вылечиться и вернуться к тебе здоровым, — раздосадовано тянет Чонгук. — Я бы обязательно придумал, как извиниться за то, что бросил тебя. Я псих, Тэхён. Зачем ты так рано появился? Я не долечился. Я думал, что выздоровею, приеду, мы разберёмся, что делать со всем остальным, и будет у тебя нормальный друг, а не ломаный переломанный. Мне нужно просто время разобраться со своими тараканами, — внезапно серьёзно.

— Нет, Чонгук, так, как ты хочешь, теперь уже не будет никогда.

Тэхён смотрит малому в глаза, злорадноподмечая там огонёк страха, разрастающийся с каждой секундой.

— Но, я…

— Теперь со всеми твоими тараканами мы будем разбираться вместе. Я слишком долго тебя искал. Мне плевать, в каком ты состоянии. Сейчас мы вернёмся домой, и ты никуда больше не денешься.

Тэхён блефует. Он знает, что вопрос их взаимодействия с Чонгуком от него сейчас не зависит. Всё, на самом деле, зависит от состояния малого после всего этого мероприятия. И от того, что скажет им Минсок.

Чонгук уставился на него во все глаза.

Половина пути пройдена. Осталось спуститься совсем чуть-чуть.

— Ви, — как-то совсем жалобно, — а как ты нашёл? — шмыгает носом.

— Не я нашёл… Спасибо Хосоку и Намджуну, я только и делал, что расклеивался и ныл постоянно, а они искали все эти три месяца. Все очень за тебя испугались, Чонгук, — смотрит строго.

Чонгук рвано выдыхает.

— Прости меня, Ви, — тянет Чонгук едва слышно.

— Т-с-с, не надо, — тихонько шепчет Ви, приближая своё лицо к чонгукову настолько, насколько позволяет шлем, наклоняет голову и легонько проводит по щеке малого носом.

Чонгук прикрывает глаза и вздыхает.

Тэ поудобнее перехватывает Гука и совсем уже озорно улыбается.

— Я так по тебе скучал, малой, — и таким взглядом смотрит на него, что если бы у Чонгука была сейчас земля под ногами, она бы непременно из-под них куда-нибудь ушла и не вернулась.

— Ты ещё проколол? — смотрит на ухо Тэхёна.

— Да, за тобой повторяю, — смеётся Ви, — интересно было понять, для чего ты их сделал.

— И как, понял?

— Нихера, задолбался с ними мучаться, — улыбается Ви.

Внутри Чонгука снова что-то рушится. Он так долго прятался, так отчаянно хотел вылечиться и встретиться с Ви.

И вот он, держит его в своих руках. Дарит тепло, Чонгук кутается в него. Так уютно, так по-родному. Может, и не стоит бежать от него никуда? Может, так будет проще всем?

— Я тоже по тебе очень скучал, Ви, и ты сколько ни говори, я перед тобой постоянно извиняться теперь буду.

Устраивает голову у старшего на плече, проклинает дурацкие мешающие шлемы. И добавляет:

— Да я их просто так проколол, не было в них какого-то сакрального смысла.

— Значит, и в моих не будет, — улыбаясь.

***

Земля уже совсем рядом.

— У тебя… ничего больше не болит? — глухо спрашивает Чонгук, не отрывая голову от плеча.

Под ногами внезапно появляется что-то твёрдое, и если бы не крепкие руки Ви, удержавшие его, Чонгук бы непременно навернулся сейчас. Вот и земля.

— Всё со мной в порядке, — с улыбкой в голосе отвечает ему Тэ и отпускает, погладив по спине.

Рядом уже материализовались инструктора, они быстро высвобождают их из систем и удаляются.

До Чонгука доходит странность ситуации.

— Подожди, а тут ты как очутился?

Снова поворачивается к Ви, не видит его рядом и начинает судорожно искать глазами.

— Ну привет, потеряшка, — орёт рядом другой знакомый голос.

— Чимин-и… — Чонгук теряется и тонет в тёплых объятиях.

Они все здесь.

Намджун, поднявшись с капота своего рэнджровера, подходит, крепко пожимает руку и приветственно хлопает по спине.

Джин тепло обнимает. Юнги жмёт руку со словами: «Ещё раз проебёшься, найду — ноги переломаю», но искренне улыбается при этом.

Даже Хосок тут. А не на работе как обычно. Он подлетает к брату и стискивает в крепких объятиях.

— Никуда теперь не денешься.

Чонгук не отталкивает его от себя. Ему даже нравятся перемены в поведении брата.

— Вы чего тут все забыли? — Чонгук уже почти плачет, улыбается во все тридцать два, обнажая зубы и буквально тает от этого всего тепла, от радости, что наконец их всех увидел. Он скучал даже больше, чем думал.

Они тут все из-за него. Искали его, придурка. Он никогда такого не испытывал. Что это? Счастье?

Он не сразу замечает наблюдающего за ним из машины Минсока. Тот внимательно следит за поведением младшего. Потом решает показаться и крадёт его у парней на пару слов.

Нужно всё проверить.

Чонгук разговаривает с врачом около тридцати минут, и постоянно кидает взгляды за спину доктора, проверяя, не делся ли куда Ви.

Минсок поражается прогрессу от этого, выдуманного дилетантами, эксперимента. Положительные эмоции бьют через край. Глаза заинтересованно блестят. Чонгуку не терпится пойти к ним. К людям.

В который раз он дивится тому, какой сложный это механизм — человеческая психика.

Он принимает решение встретиться с Чоном через дня три и следить за динамикой. Не идёт и речи о том, чтобы пытаться ограничить его взаимодействие с парнями. Забери их сейчас — и от прогресса не останется и следа. Он отпускает Чонгука. Кивает Хосоку и Тэхёну. Те облегченно выдыхают. Чонгука у них не заберут.

Минсок отозвал поговорить Ви и Намджуна. Раздаёт им какие-то наставления.

Опять лишив возможности Чонгука поговорить с Ви. Малой хмурится.

Его окружают парни, начинают выяснять, где, как и почему пропадал. Раздают нагоняи за то, что заставил всех волноваться. Юнги орёт больше всех и материт его на чём свет стоит, периодически получая подзатыльники то от Чимина, то от Джина.

Хосок с улыбкой наблюдает за младшим.

«Я надеюсь, то, что ты сейчас чувствуешь, — это счастье».

К ним неторопливо подходят ребята, отпущенные психиатром. Минсок уже завёл свою машину и, помахав на прощание, выезжает на дорогу.

— Так, ну что, по домам? Завтра праздновать будем? — перебивает общий гул Намджун.

Чонгук ищет Ви глазами. Нашёл. Расслабляется.

Он подходит к нему. Тэхён моментально поднимает на него взгляд. Чонгук знает, что делать, он впервые в чем-то настолько уверен.

— А можно… можно я с тобой поеду? — достаточно тихо, но все слышат и оборачиваются.

Чонгук тянется к руке Ви и аккуратно, одним пальчиком, касается его ладони.

Тэхён впервые за весь день растерялся.

— Епрст, — орёт Юнги.

Чимин закрывает ему рот рукой, не давая продолжить.

Тэхён быстро кидает взгляд на Хосока. Получает утвердительный кивок. И замечая, что малой растерянно отстраняется, моментально покрепче перехватывает его руку.

— Конечно можно, что за вопросы.

Чонгук просиял. Тэхён выхватывает из кармана чонгуковой худи ключи от крузака и кидает их Юнги.

— Отгоните тачку, — тянет вздрогнувшего от неожиданного прикосновения Чонгука за собой.

Они идут к машине Тэ, держась за руки. За спиной снова перепалка: пытаются выяснить, кто попрется за машиной Гука. Пока проигрывает Юнги.

***

Танян уже давно позади. Тэхён одной рукой ведёт машину, следит за дорогой из-под ресниц, другой рукой продолжает держать руку малого и нежно гладит кожу большим пальцем.

Чонгук прикрыл глаза и молчит.

Понимает, что начинает засыпать. Вокруг машины уже сгущаются сумерки. Он тянет руку к приборной панели и нажимает на «Play» на сенсорном экране.

Из динамиков слышится знакомый мотив. Сонливость моментально спадает.

— Э-эй, это же «Don’t walk away», — вскрикивает малой, повернув голову к Тэ.

— Да, обожаю её, — тянет Ви, бросая взгляд на малого и возвращая его дороге. — Она вообще крутая очень, под любую…

— … ситуацию подходит, — дополняет его неожиданно Гук.

Тэхён смеётся.

— Мысли мои читаешь. Эй, ты чего сонный такой? Не выспался? Кофе будешь?

— Да, я плохо сплю, буду, давай тормознём, — Тэхён хмурит брови, вспоминая строчку о сне в истории болезни.

Но сразу же гонит от себя эту мысль — если он о каждом слове и действии малого будет думать, как о симптоме, он ему только хуже сделает или сам чокнется.

Они тормозят возле небольшого пит-стопа с красной крышей, окружённого маленькими круглыми фонариками.

— Тебе какой?

— Айс-латте, — отвечает малой.

— Серьёзно? Не замёрзнешь?

— Да, с карамелью, что ты со мной как с маленьким.

Тэхён хихикает, делает заказ и отъезжает на парковку, чтобы подождать, пока принесут кофе.

— Забавно, ты же ведёшь себя как маленький, — улыбаясь говорит Тэ и, отстегнув ремень, поворачивается к Чонгуку.

— Как хочу, так и веду, — с серьёзным видом заявляет малой.

Тэхён останавливает взгляд на аккуратных губах. По спине ползут мурашки. Они ведь так ничего и не прояснили.

Чонгук замечает взгляд Тэхёна, отстёгивает свой ремень и окончательно разворачивается.

— Какой адрес у тебя? Куда везти? — слегка хрипло спрашивает Тэхён, с трудом отрывая взгляд.

Малой придвигается ближе.

«Это что за новости?»

— Я не хочу к себе домой.

Ещё ближе.

— Что за капризы? А куда хочешь? — Тэхёна ведёт.

— Не знаю… — почти в самые губы.

«А кто знает?»

Чонгук прикрывает глаза и тянется к губам Ви. Касается почти невесомо.

Сердце пропускает удар. Малой поцеловал его. Сам.

Тэхён слегка отстраняется. Дыхание сбилось.

— Уверен? — хриплый шёпот.

Вместо ответа Чонгук аккуратно целует нижнюю губу, перебирается к верхней, нежно ласкает каждую языком и проникает им внутрь, заставляя Тэ опомниться и, приоткрыв рот, ответить на поцелуй. Он зарывается пальцами в волосы на затылке старшего. Тэхён едва слышно вздыхает и мычит что-то прямо в губы.

У Чонгука кружится голова. Его словно качает на волнах каких-то новых, но в то же время смутно знакомых ощущений. Только в этот раз он на сто процентов уверен, что ему нравится то, чем сейчас заняты его губы.

Он не гей. Но ему нравится. Безумно.

Чонгук отрывается от губ Ви, мягко целует в скулу, подбирается с поцелуями к уху и аккуратно ласкает губами кожу, проткнутую колечками серёжек.

Тэхён постанывает. Сжимает руку на плече малого и шумно выдыхает воздух.

— А нет, в этих серёжках, определённо, есть смысл, — на выдохе.

Ещё часа три назад он встретился у вышки с Минсоком, не зная, каким будет результат эксперимента, все могло сложиться таким образом, что Чонгук бы отказался прыгать. Или плохо отреагировал на них на всех. И сейчас бы он ехал в своей машине домой один. И Тэхён неизвестно, когда его бы увидел. А сейчас он привстаёт на сидении, чтобы подобраться к Тэхёну поближе и наглым образом заводит его прям в машине. На парковке какого-то пит-стопа.

«Что ж ты, блять, со мной делаешь».

Идиллию прерывает аккуратный стук в окно. Спасибо тому, кто создал тонировку. Чонгук отрывается от своего занятия. Раздражённо цокает языком, облизывает губы и открывает окно со своей стороны. Быстро забирает стаканы, протянутые официантом.

— Спасибо, до свидания, — не даёт даже слова вставить. Закрывает окно.

— Невежливо, Гуки, — всё ещё пытаясь справиться с дыханием, тянет Ви.

— Я сказал «спасибо». Всё, поехали, — протягивает Ви его напиток. Глаза блестят, в уголках губ прячется улыбка.

В голове пульсирует одна единственная мысль: «разобрался».

Ви засматривается на лицо младшего и успокаивает дыхание.

«Губы так красиво распухают».

Принимает стаканчик из рук малого, ставит в подстаканник, заводит машину и выезжает с парковки.

Теперь они оба точно знают, куда сейчас поедут.

Чонгук снова берёт свободную руку Ви и, пока тот не взял кофе, оставляет тёплый поцелуй на запястье.

«Что у него за прикол?»

***

Тэхён не помнит, как открыл дверь в собственную квартиру. Не помнит, закрыл ли машину. Не помнит, куда они дели стаканчики от этого чертового кофе.

Он прижимает малого к своей кровати. Жадно впиваясь в его губы поцелуями. Ему никогда не было так хорошо. Он заводится с каждой секундой все сильнее и уже не знает, как будет тормозить потом. Он никогда никого так сильно не хотел.

Малой как с цепи сорвался. Не даёт ни передохнуть, ни слова сказать. Целует, целует, целует.

Чонгук пробирается руками Ви под футболку, нежно оглаживает мышцы пресса, слегка задержавшись внизу. Тэхён в ответ на его прикосновение тихонько рычит и сильнее наваливается сверху.

Губы немеют. Чонгук прерывает поцелуй, и пока Ви его не утянул в новый, впивается поцелуем в шею, прикусывает кожу, обводит языком место укуса, и перемещается выше, Ви протяжно стонет.

— Ви… наверное, засосы останутся, — задыхается Чонгук.

Тэхён хрипло смеётся.

Добирается до его губ. Нежно прикусывает нижнюю. Пробирается рукой к бёдрам, сдавливает бедренную косточку. Чонгук слегка прогибается в спине.

Футболка Ви летит на пол. Вслед за ней и футболка малого. Хорошо, хоть худи сняли, когда зашли. Тэхён оставляет влажные поцелуи вдоль ключиц Чонгука. Тот зарывается в его волосы.

Оба дрожат от напряжения, глаза лихорадочно блестят, дыхание сбивается.

У Чонгука давно уже стоит, он упирается членом в пах Ви и старается не думать о том, что это ещё совсем недавно казалось ему странным и неправильным.

Да думать особо и не получается. Тэхён прикусывает мочку уха. Перекатывает серёжки между зубов.

Возбуждение новой волной накатывает и накрывает с головой. Дыхание Чонгука периодически срывается на стоны. Он льнёт к Ви всё сильнее. Пока не понимает, что напряжение в штанах уже стало невыносимым.

Его ведёт от одного только взгляда на раскрасневшееся лицо Ви с затуманенными глазами. Ви покрывает его плечи поцелуями, Чонгук дрожит, покрываясь мурашками. Тихонько скулит.

В голове бьётся только одна мысль.

И именно её он жарко выдыхает Ви прям в ухо, посылая по плечам табун мурашек и цепляясь за них изо всех сил:

— Я готов, Ви. Я сейчас хочу, — голос дрожит.

Тэхён отрывается от плеча малого и смотрит ему в глаза, переводя дыхание.

— Я не стал бы рисковать и торопиться, учитывая прошлый опыт, — выдыхает Ви.

Целует младшего в висок.

— Ви, посмотри вниз. Видишь? Как ты собираешься от этого избавляться? Уже поздно, уже поторопились. Я не хочу дрочить, можно, судя по всему, сразу говорю, я ни разу с парнями не пробовал, избавиться от этого более приятным способом.

Лоб покрылся испариной. Губы горят. Волосы разметались по подушке.

Тэхён снова залипает.

— Тем более, сегодня прекрасный день для этого, обещаю не жалеть и не пытаться убить тебя завтра, — подмигивает малой и переворачивается на Тэхёна, подмяв его под себя.

Кусает за подбородок.

«И когда он стал таким игривым?»

— Хорошо, тогда в первый свой раз ты побудешь сверху, — хрипло отвечает Тэхён, улыбается и нежно-нежно целует Чонгука в уголок губ.

«И долго уговаривать не пришлось».

— Сейчас вернусь, тут всё не так просто, — шепчет Тэхён и, выползая из-под малого, уходит в ванную. Улыбка не сходит с лица, он и подумать не мог, что малой с ним так раскроется.

Чонгука накрывает необъяснимое чувство предвкушения и приятной эйфории. Хотя, в общем-то, даже вполне объяснимое.

Чонгук облегченно выдыхает — Тэхён не ведёт себя с ним, как с умалишённым. Всё так легко и просто сейчас.

Тэхёна нет минут десять. Всё это время Чонгук разглядывает комнату. Он бывал тут раньше, но никогда не замечал мелочей.

Ви любит Ван Гога.

Малой и так это знал, но сейчас, видя коллажи с репродукциями на стенах, кажется стал понимать Тэхёна чуть-чуть лучше. Тут и автопортреты, и «Подсолнухи» в разных вариациях, и «Жёлтый дом» и даже «Едоки картофеля». В подборе картин есть логика: каждая из них — важная веха в искусстве и в жизни художника.

Отремонтированную им доску, которую он сам же утащил с больницы, а потом отправил Тэхёну курьером, малой тоже замечает. Она стоит прислонённая к стене напротив кровати.

Сердце Чонгука пропускает удар. Ви скучал по нему. Он больше никогда не сделает ему больно. Ви хочется изучать. Хочется целовать. И оберегать хочется. Они разберутся с его проблемами, и он будет рядом с Тэхёном. Постоянно. Если это значит — быть геем, будет геем. Его передёргивает от мысли, что на месте губ Ви, так нежно его ласкающих, могут оказаться любые другие, которые он целовал раньше.

Ви появляется из ванной полностью обнажённым. Чонгук стоит вполоборота, разглядывает коллаж с картинами Винсента. Тэхён подходит к нему со спины. Отмечая, как очаровательно малой смутился и покраснел.

— Я буду подсказывать, — шёпот на ухо, от которого подкашиваются колени.

Ви тянет малого к себе, заставив упереться бёдрами в пах. Подбирается руками к ширинке штанов. Тормозит на секунду. Впивается нежным поцелуем Чонгуку в шею, чтобы отвлечь от неловкости момента. Осторожно её расстегивает и, стянув штаны до середины ягодиц, приспускает боксеры, высвобождая набухший от возбуждения член.

Малой шумно втягивает воздух через стиснутые зубы и откидывает голову Тэхёну на плечо.

«Молодец».

Тэхён покрывает щеку и шею малого невесомыми поцелуями. Проводит рукой по его члену от основания до головки, слегка сдавливает её и прикусывает кожу на шее. Вырывая стон из губ Чонгука. Он начинает двигаться быстрее, второй рукой вжимая малого в себя.

Чонгук по инерции начинает двигаться навстречу руке Ви, стонет уже при каждом движении. Ви чувствует свой каменный стояк и понимает — сам уже на пределе.

— Ви, я сейчас кончу… не успев начать, — малой буквально выстанывает эти слова, схватившись одной рукой за предплечье Тэ, а вторую, заведя ему за спину и ухватившись за ягодицу.

Тэхён и сам уже еле сдерживается.

Он ведёт малого к кровати. Помогает избавиться от оставшейся одежды. Достаёт из тумбочки презервативы и смазку.

Быстро помогает малому раскатать презерватив по члену. И ложится на подушки, утягивая его за собой и разводя ноги.

Любой неловкий момент хочется промотать поскорее. Тэхён отчего-то чувствует огромную ответственность за то, какие эмоции у малого останутся от их первого секса.

Чонгук, приподнявшись на локтях, нависает над Ви. Выдавливает на руку смазку и вопросительно смотрит. В глазах ни капли сомнения.

— Там пробка, я уже достаточно растянут, можешь этим не заморачиваться, просто вытащи её и входи. Только аккуратно… и про смазку не забудь. — Тэхён удивляется сам себе, как он в этом состоянии умудряется ещё и советы раздавать. Рвано дышит и закусывает губу. Сейчас нужно просто довериться малому, он не сделает больно.

Чонгук ещё больше заводится, увидев под собой такого Ви, и действует, как ему было сказано. Избавляется от пробки, аккуратно смазывает пульсирующее колечко мышц, Тэхён дёргается под ним.

Увлекает Ви во влажный поцелуй, на всякий случай, вдруг ему будет неприятно сначала, и, пристроившись, аккуратно входит до середины члена.

Чонгук втягивает воздух от неожиданности, из глаз сейчас звёзды посыпятся, очень узко и очень горячо. И очень хорошо.

А вот Тэхёну кажется не очень. Он хмурит брови и закусывает губу.

— Подсказывай, что делать, я не хочу, чтобы тебе было больно, — сдавленный шёпот.

— До… до конца давай, — хнычет тот.

Малой подкладывает руку ему под шею и, жарко дыша, входит до основания.

Тэхён протяжно стонет малому в губы и выгибается в спине.

Чонгук шипит. И продолжает поступательные движения. С его губ то и дело срываются стоны.

Он следит за амплитудой движения бёдер Ви навстречу и понимает, как двигаться, чтобы доставить максимальное удовольствие.

Три аккуратных толчка не до конца и один грубый до основания. Тэхён вскрикивает под ним и извивается. Чонгук улыбается и впившись в шею поцелуем, продолжает вдалбливаться в Тэхёна.

Ви уже не контролирует силу, с которой впивается ногтями в спину малого. Пятками надавливает тому на бёдра. Чонгук часто дышит и выстанывает его имя, продолжая входить в него то резкими толчками, то нежными поступательными.

Попадает прямиком по простате, вырвав из груди Ви отчаянный стон, Чонгук подмечает этот момент и начинает аккуратно, но уверенно вставлять под таким углом, чтобы попасть снова. Тэхён задыхается в стонах. Уже буквально хнычет от болезненного удовольствия.

Чонгука выносит окончательно. Он ускоряется, вцепившись губами в губы Ви. И берёт его всё быстрее и быстрее. Они стонут, не разрывая поцелуя. Внизу живота расползается приятное напряжение. По спине бегут мурашки. Подступающий оргазм уже почти накрывает с головой.

Целует, целует, целует.

Тэхён цепляется за спину, стонет, сжимает в руках ягодицы малого, притягивая всё ближе. И достаточно быстро чувствует, что близок к финалу.

Да уж, быстро малой его.

— Чонгук… я всё почти.

— Я тоже, — голос окончательно охрип.

Он вбивается в него ещё сильнее, Тэхён отчаянно выгибается навстречу, стонет, скулит и кончает, изливаясь себе на живот и испачкав Чонгука. Он не успевает подумать о том, что это, возможно, как раз таки, тот самый неловкий момент, Чонгук внезапно замирает внутри него, прогибается в спине, низко стонет куда-то в основание шеи, внутри ощущается тепло.

Малой тоже — всё.

Он, морщась от слегка неприятных ощущений, выходит из Тэ с пошлым звуком, дрожит всем телом и обессилено падает сверху, тяжело дышит.

Тэхён нежно целует его в макушку.

— Умница.

— Да, я быстро учусь, — Чонгук медлит, прежде, чем продолжить, — а тебе… понравилось? Было хорошо хоть немного? — всё ещё задыхаясь задаёт самый тревожащий его на данный момент вопрос.

Ви смеётся.

— Я думаю, ты слышал, насколько мне было хорошо. Спасибо, — выдыхает малому в волосы. Водит пальцами по спине.

Чонгук улыбается и дрожит под нежными прикосновениями. Ви смотрит на его нежное, раскайфованное выражение лица. Такой смущённый и раскрасневшийся. Малой кажется таким уязвимым сейчас. Сердце щемит.

«Ты главное не отталкивай меня больше».

Ви покрепче сжимает его в объятиях. Чонгук понемногу начинает засыпать, Ви укрывает их одеялом, малой переплёл свои ноги с его и уютно устроился на груди. Периодически чмокает его в грудь, покрывает нежными поцелуями ключицу, как раз в том месте, где она была сломана, «нашёл всё-таки», бормочет что-то и постепенно проваливается в сон.

Тэхён улыбается и тоже начинает засыпать. Он привяжет его к себе если понадобится, но никогда больше никуда не отпустит.

— Ви, — очень сонный, хриплый голос.

— М-мда, малыш, что такое?

— Я завтра снизу попробовать хочу.

Тэхён нежно улыбается. Он о таком и мечтать-то боялся.

— А ещё ты не гей.

— Да.

— Я так люблю тебя, — прижимает ещё крепче.

— Я тебе когда-нибудь покруче признаюсь, чем банально после секса, — прикусывает кожу на груди.

— Спи уже, — поцелуй в висок.

«Меня только что назвали банальным».

— Если так хорошо будет всегда, я готов с тобой даже встречаться. Ну это так, на случай если решишь предложить… — совсем тихо шепчет Чонгук, щекоча кожу груди тёплыми губами.

***

Тэхён просыпается от того, что малой вырвался у него из рук и мечется на постели, тихонько стонет во сне и дрожит.

Ви сквозь сон пытается сообразить что происходит.

«А, кошмары, точно».

Он сгребает малого в охапку, острожно будит его, негромко зовя по имени и покрывая лицо поцелуями. Успокаивает, чтобы тот перестал метаться.

Чонгук просыпается, несколько секунд, затаив дыхание, пытается сообразить, где он.

Тэхёну уже и самому страшно.

«Не отталкивай сейчас только, я не переживу».

Но малой, сообразив, облегчённо выдыхает и льнёт к нему, снова прикрыв глаза. Чмокает в губы, поудобнее устраивается в ложбинке между шеей и грудью.

— Ви… я в душе не шатаю, что такое любовь. Но ты, пожалуйста, будь со мной всегда, когда мне будут кошмары сниться. Я готов их терпеть, чтобы ты меня вот так вот будил.

Признался?

В груди Тэхёна приятно заныло. Конечно, он будет.

— Спи, малыш, я и так всегда рядом буду.

Тэхён целует его макушку, перебирает волосы на затылке, ждёт пока дыхание не выровняется. Спустя пять минут он понимает: малой спит.

И только потом засыпает сам.

***

Разумеется, внезапное появление Ви и компании не излечило чудом раны на душе Чонгука, которые ему оставляли люди на протяжении всей жизни. Но дало ощутимый прогресс.

Чонгуку стало намного проще со всем справляться. Он ведь теперь не один.

Не так уж и сложно ходить пару раз в неделю на приём и терпеть неприятные разговоры, если знаешь, что возле больницы тебя уже ждут. Что после приёма обязательно поцелуют и увезут домой.

Не так уж и сложно не забывать пить антидепрессанты, когда тебе постоянно напоминают и целуют, если сам не забыл.

Не так уж сложно бороться с дессоциализацией, когда тебя постоянно окружают заботой друзья и любимый человек.

Бороться со своими демонами не в одиночку — тоже куда проще.

У него потрясающий врач и лучшая на свете семья: его друзья, брат и Ви. С такими — грех не выздороветь.

Чонгуку потребуется год, чтобы полностью восстановиться. Раз в год он будет в будущем посещать специалиста. Антидепрессанты перестанут быть необходимы. Останутся только кошмары. И то очень редко.

Но не так уж страшно, если приснился кошмар, ведь тебя сразу из него мягко вытащат. Обратно. В объятия к любимому человеку. И обязательно поцелуют.

Чонгук не гей. Он, может быть, би. Но он очень любит, когда Тэхён его целует.

Комментарий к Part 10.

Сейчас я поставлю статус «завершён» своей первой работе💔

Спасибо всем, кто читал, кто ждал продолжения, за каждую оценку, за каждый отзыв.

Теперь я точно знаю — писать мне безумно нравится.

Надеюсь, хоть немного получается.

Я добавила фото панорамы Таняна в визуализацию.

https://pin.it/6B3rT3u

Вам обязательно нужно это увидеть, там волшебно😍

Треки, под которые писалась глава:

First day of My Life - Garou

Stay Gold - BTS (там тоже волшебно)

Heart Attack - Demi Lovato

I Kissed a Boy - Jupither

Dionysus - BTS

Don’t Walk Away - Sick Puppies (куда без неё😌)

Вот такая странная подборка, но вы послушайте, это прекрасные песни, возможно, что-то откликнется💜

Я не прощаюсь надолго, уже задумываюсь над идеей новой работы и, возможно, бонусом к этой:)

Надеюсь, эта работа оставит что-то приятное у вас в душе. Спасибо, что читаете, не устану благодарить💜

Буду рада отзывам и конструктивной критике обо всей работе в целом:3

До скорого❤️

========== Bonus: Australian Holidays ==========

Ярко-красный Chevrolet Camaro 6, 2015 года выпуска, с откидным верхом летит по трассе; жара раскалила воздух у асфальта, создавая миражи над его поверхностью.

Пара десятков километров от Голд-Коста — огромного Австралийского мегаполиса.

Дорога тянется вдоль морского побережья, петляя между скалистыми возвышенностями, то поднимаясь, то ныряя вниз.

Стоит поистине невероятное пекло.

Молодой парень за рулём, с тремя проколами в каждом ухе, покачивает головой в такт музыке.

Он, на первый взгляд, непринуждённо ведёт машину, обеими руками держась за руль.

При ближайшем рассмотрении можно заметить несколько интересных деталей: ветер красиво развевает волосы, то и дело порываясь бросить челку на глаза, губа аппетитно закушена, костяшки пальцев побелели. И в глазах ужасное замешательство.

Парень сбавляет скорость и жмётся к обочине. Странно дёргается на сидении. Скорость можно смело приравнять к черепашьей.

Мимо, обгоняя и сигналя, пролетает какая-то машина.

«А я что поделаю, чё вы сигналите?»

Кабриолет, крутанувшись чуть резче, чем нужно, сворачивает с трассы, подъезжает к морю и останавливается за небольшой скалой, которая надёжно прячет его от любопытных взглядов, которые преследовали на трассе. Правая часть машины стоит на линии прибоя и морская вода периодически врезается в колёса.

Парень отмечает, что в каких-то трехстах метрах от места, где он остановился, происходит некое шевеление в морских волнах.

«Наверное, сёрф-кемп».

Из-за своего отвратительного зрения получше разглядеть не получается. Но это сейчас не важно.

— Ви, ты совсем обалдел, — совершенно охрипшим голосом бормочет Чонгук и в наслаждении откидывает голову назад, застонав.

Тэхён отрывается от своего увлекательного занятия и поднимает голову, слегка ударившись о руль.

— Не понравилось?

Чонгук, не успевший подставить руку, чтобы спасти голову своего парня от очередного удара, кладёт ладонь на свежевыкрашенные в пепельный волосы, притягивает его к себе и нежно целует в макушку.

— Аккуратнее, Ви, ну ты себе когда-нибудь башку расшибёшь, — недовольно тянет Чонгук. И, заметив начинающую проступать в глазах старшего обиду, поспешно целует его в губы.

— Ты даже не представляешь, насколько понравилось, но в следущий раз, если соберёшься отсосать мне, пока я за рулём, хотя бы предупреди, чтобы я успел нормально скорость сбросить. А не как в этот раз, бьюсь, значит, в конвульсиях, задыхаюсь и пытаюсь нас не угробить, — усмехаясь говорит, задевая губы Ви своими.

— А что, по-моему, не самая худшая смерть.

Тэхён озорно улыбается, подвигается ближе и аккуратно обхватывает стоящий член Чонгука рукой.

Младший шипит, прикрывая глаза.

— Тэхён, я клянусь, если ты сейчас не остановишься, я с тобой церемониться не буду, — малого пробивает дрожь.

— Не церемонься, — усмехаясь, отвечает Тэ, впивается в основание шеи, оставляя засос и параллельно слегка сжимает головку.

Он знает, как Чонгуку нравится.

— Ну всё, молись.

Малой отрывается от Тэхёна, нажимает на кнопки, чтобы поднять верх машины и закрыть окна. Выкручивает кондиционер на максимум. Едва натягивает купальные шорты обратно и выпрыгивает из машины.

Минута, и наглейшим образом вытащенный из машины Тэхён оказывается прижат спиной к скале.

Малой и правда не церемонится. Впивается в губы жарким поцелуем, грубо сжимая ягодицы. Кусает мочки ушей, заставляя стонать.

Он разворачивает Ви к себе спиной, запускает руку под резинку его шорт, обхватывает член рукой и начинает быстро двигать ею вниз, вверх.

Никаких тебе прелюдий, никакой нежности.

Тэхён закусывает губу, заглушая низкий стон.

Голова покоится на плече у Чонгука. Спина вспотела, прижатая к крепкой груди. Он часто дышит. Жарко, ужасно жарко. Стопы омывает прибоем.

— Ммм, Чонгук, мне жарко, поцелуй хотя бы, что это такое, никакой любви в этом доме, — хнычет Тэхён.

— А вот возьму и трахну тебя сейчас на жаре прям, сам напросился, а теперь канючит, — изображает недовольство малой.

Но, решив, что Тэхён уже достаточно наказан, никто так и не понял за что, он нежно проводит кончиками пальцев по его животу и начинает покрывать плечи старшего влажными поцелуями, не прекращая ласкать член Тэ другой рукой, теперь уже нежно поглаживая.

Тэхён млеет от внезапно обрушившейся на него нежности. Он обожает, когда Чонгук так делает.

Может быть, поэтому за два с половиной года отношений они друг другу не наскучили. Они каждый день изучают друг друга и стараются делать только те вещи, которые обоим нравятся.

Чонгук разворачивает Ви к себе лицом. Оставляет нежный поцелуй у него над бровью, где загар не коснулся продолговатого тонкого шрамика. Проводит языком по щербинке на ключице, заставляя старшего раскайфовано замычать.

Чонгук всегда так делает. А Тэхён не то чтобы и против.

— Другое дело, — прижимаясь ещё теснее, шепчет Ви.

— Да ты что, — проказливо смотрит малой, подхватывает Ви на руки, тот сцепляет ноги у него за спиной.

Чонгук одной рукой открывает дверь машины, аккуратно придерживая Тэ, кладёт его на заднее сиденье, отодвигает передние подальше, забирается следом и захлопывает дверь.

В машине приятная прохлада. Так и не скажешь, что за бортом градусов сорок, не меньше.

Тэхён, наблюдая, как малой достаёт из бардачка смазку, умиляется тому, насколько у него заботливый парень. Вот зачем Чонгук кондиционер включённым оставил, до Тэхёна, и правда, только дошло. Ви только успевает мысленно извиниться перед всей женской половиной человечества за то, что забрал самого лучшего парня себе, как Чонгук неожиданно нависает сверху.

Тэхён ехидно улыбается, выхватывает тюбик из рук, и поборовшись пару секунд, оказывается восседающим сверху, победно вскинув руку вверх и, разумеется, шарахнувшись ею о потолок.

— Ай, бля, — Чонгук, задыхаясь от смеха, перехватывает ушибленную руку Ви и прижимает к губам.

— Серьёзно, если ты не будешь аккуратнее, я посчитаю сколько раз ты за неделю ударился и на столько же дней оставлю тебя без секса, — усмехается малой, продолжая покрывать костяшки поцелуями.

Тэхён снова ластится к нему, словно котёнок, избавляет их обоих от немногочисленной одежды и, утянув Чонгука в жаркий поцелуй, начинает ласкать его вновь твердеющий член.

Чонгук постанывает Тэ в губы, прикусывает их, и нежно гладит кончиками пальцев по спине, зарывается в волосы.

Тэхён, как обычно, быстро заводится, едва взглянув на приоткрытые губы младшего, на трепещущие ресницы и неизбежно краснеющие щеки.

Он выдавливает смазку на ладонь, и снова возвращается к члену малого. Проводит от основания до головки, сдавливает. Мышцы сокращаются от внезапного холодка, коснувшегося возбуждённой плоти. Чонгук мелко дрожит.

— Ви, не мучай, — выстанывает.

Тэхён снова победно улыбается, добавляет смазки и аккуратно входит сразу двумя пальцами. У них было очень бурное утро, поэтому особо долго растягивать малого не придётся.

Чонгук закусывает кожу на плече у Ви. Дыхание сбилось к чертям, слышно только рваные вздохи, сопровождающиеся тихими стонами.

«Такой красивый, когда снизу».

«И когда сверху».

«Да и всегда в общем-то».

Тэхён добавляет третий палец, и вскоре заменяет их на член. Резко входит сразу до основания, вырывая протяжный стон. Ловит его губами.

— Понежнее, уважаемый, — бормочет Чонгук, содрогаясь всем телом.

Взгляд Ви прямо напротив. Он снова тонет в этих глазах. Постоянно тонет.

Тэхён берёт его то нежно, то грубо. Сильно вдалбливаясь и покрывая лицо поцелуями. Почти сразу попадая по простате.

Чонгук извивается, сладко стонет, запрокидывает голову назад, Тэхён выцеловывает в ответ его шею, оставляя россыпь маленьких засосов.

В малом, как обычно, так тесно, что Тэхён после десяти минут уже едва сдерживается. Собственные стоны и извивающийся под ним Чонгук электрическими разрядами посылают волны возбуждения до самых кончиков пальцев.

Чонгуку хорошо. Тэхён знает каждый сантиметр его тела и каждый уголок его сознания. Он выучил его вдоль и поперёк. От этого его прикосновения всегда такие максимально точно нежные, от этого он берёт его каждый раз по-разному, в новой позе, иногда повторяется, но это всегда сносит крышу, от этого всегда самые космические оргазмы.

Чонгук хнычет от болезненного удовольствия, он уже на пике. Он помогает Ви, выгибаясь навстречу, закинув одну ногу на спинку сидения, а второй надавливая пяткой Ви на ягодицы, слегка его направляя.

Ви низко стонет, мелко дрожит всем телом, ощутимо слабеет в руках Чонгука. Он кончил первым, но продолжает вбиваться в него ещё сильнее и быстрее, пока Чонгук не вскрикивает, содрогнувшись всем телом, от накатывающего оргазма. Тэхён заглушает Чонгука, накрыв его губы своими.

Тэхён совершено без сил падает сверху, живот Чонгука влажный от попавшей на него спермы, Тэ приподнимает бёдра и выходит из него.

Жарко постанывая, дышит малому в шею. Тот целует его в висок.

— М-м-м, почему так хорошо, это законно вообще? — тихо шепчет Чонгук.

— Я уже что-то так устал, как сейчас сёрфить ещё, вообще не понимаю, — Ви оставляет влажный поцелуй под подбородком малого.

— Люблю тебя.

— Как банально, после секса, — смеётся Ви.

Чонгук совершенно счастливо улыбается.

— Шутка стара как мир.

Стоп. Сёрфить.

— Твою ж мать, Ви, — открыв глаза, спокойно молвит малой. Как будто бы о погоде говорит. А не мать упоминает.

До Тэхёна доходит. Их вообще-то ждут. Они из дома-то выезжали, уже опаздывая, потому что Чонгук приставал всё утро, и им пришлось задержаться, ввиду этого очень уважительного обстоятельства.

Парни подрываются с сидушек, натягивают шорты, Тэ быстро протирает влажными салфетками сидения. И они выскакивают из машины с одной стороны, чтобы пересесть.

— Ви, стой.

— Малыш, я не выдержу третий раз за три часа, и нас там точно убьют, — хнычет Ви.

— Ой придурок, — смеётся Чонгук, подхватывает ничего не понимающего Тэ на руки и тащит его в воду, отдаляясь от машины.

— Не хочу быть мерзким, но у тебя весь живот в сперме, да и у меня тоже, — зажмурив один глаз наконец обьясняет Чонгук.

— А-а-а, бля, вот я тупой, — усмехается Ви.

Чонгук затыкает ему рот поцелуем, болезненно сжав ягодицу в наказание за мат и оскорбление самого дорогого, что есть у Чонгука — его парня.

Чонгук прыгает в воду, сжимая хохочущего Ви в руках.

***

«Я люблю тебя».

Кто-то скажет, что любовь можно выражать по-разному и совсем не обязательно произносить эти три заветных слова. Может быть, оно и так. Но каждый человек хоть немного, но мечтает однажды услышать именно эту фразу, именно в такой вариации из самых дорогих на свете уст.

На первый взгляд может показаться, что вот так вот просто признаваться в любви для Чонгука — норма.

Но так было не всегда.

Лечение Чонгука первые полгода, и правда, проходило легко и быстро. Все ребята ему очень помогали, Тэхён перевёз жить к себе и топил малого в любви, родители забыли о его существовании, когда он перестал мелькать перед глазами, брат проводил с ним кучу времени, навёрстывая упущенное.

И всё, казалось, было прекрасно. А потом внезапно всё застопорилось. Чонгук снова стал агрессивным, часто нарывался на ссоры со всеми подряд, постоянно молчал и будил Ви ночью, испугавшись кошмара, которые, казалось, оставили малого если не навсегда, то хотя бы надолго.

Минсок долго гадал, в чем проблема. Искал первопричину. Пытался докопаться до истины всеми способами, но агрессирующий пациент то и дело портил один приём за другим. Док терялся в догадках: это нормальная реакция на внешний раздражитель или же всё-таки регресс?

Ответ снова нашёл Хосок. Оказалось, что Чонгука, привыкшего жить своей жизнью, окружив себя любимыми людьми, снова начала донимать мама.

Она раздобыла его номер, названивала с глупыми вопросами, требовала приезжать домой чаще и общаться с родителями. Даже придумала новую традицию: каждый четверг — семейный ужин. Чонгук едва выдержал два таких ужина. Как и все, впрочем. Отношения в этой семье не сложились, а в таких ситуациях проще и безопаснее ограничить контакты, чем позволять друг другу пить свою кровь и питаться энергией.

Чонгука снова начало всё раздражать. Почему его не могут оставить в покое? Чем он перед вселенной провинился?

Но пропускать такие мероприятия не мог. Его в этой семье поддерживал и оберегал только брат. И чтобы не оставлять его одного с этими людьми, Чонгук пытался, понимая, что его отказ отразится на Хосоке. Пытался изо всех сил, но в силу ли характера, или из-за неустойчивости психики, никак у него не получалось наладить взаимодействие.

В отношениях с Ви тоже перестало всё быть гладко. Первое время Ви стоически выдерживал негативный настрой младшего. Пытался его разговорить, просто сидел рядом, баюкая в объятиях, старался ночью в постели. Делал всё, чтобы его губ почаще касалась улыбка.

Но сколько ни делай, если человеку, правда, что-то доставляет дискомфорт, нужно полностью убрать первопричину, а не заглушать её чем-то другим. Даже таким приятным.

С каждым днём ситуация накалялась. Безмолвные ссоры, если их можно так назвать, продолжались. Чонгукчувствовал, что нужно что-то срочно с собой сделать, чтобы не приходилось каждый вечер, перебесившись, подползать к Ви, устраиваться у него на коленках и снова, и снова извиняться за своё поведение. За каждый проступок — одни искренние извинения. Тэхён запрещал извиняться по сто раз на дню за одно и то же.

«Чонгук, мне достаточно понять, что ты сожалеешь, и я спокойно приму извинения за любой косяк. Мне неприятно видеть тебя с постоянным виноватым выражением лица. Оно слишком красивое для этого и куда лучше, когда оно улыбается. Давай так, один проступок — одни искренние извинения. Ни больше, ни меньше. За глупости не извиняемся. И я буду действовать также».

Последним ударом стало известие от Хосока, который разведал, наконец, зачем матери снова понадобился младший сын. Она жаждала узнать что-то о его новой девушке, с которой он живёт. Она, оказывается, расслышала в телефонных разговорах Хосока с Чонгуком имя какой-то Ви. И ей не терпелось добраться до информации об этой девушке. Это ведь очень важно, а вдруг она ему не пара, не подойдёт. Вот к чему затевался этот цирк.

Чонгук сидел тогда в гостиной и неистово жалел себя. Он уже почти поверил, что мама таким странным и раздражающим способом хочет, наконец, наладить контакт. Но не тут-то было. У неё всё так же на уме только какие-то свои игры. Отец продолжал игнорировать. Присутствовал при встречах только физически, ментально путешествуя где-то в далёких мирах. Его семейные проблемы не интересовали.

Ви пришёл домой поздно и заведомо в плохом расположении духа. У него были небольшие проблемы на работе, из-за которых ему нужно было присутствовать там до позднего вечера. Он извёл себя мыслью о том, что малой тут один, завтра ведь должен был быть злосчастный четверг, и он, наверное, расстроен.

Чонгук, действительно, был расстроен. Больше даже тем, что теперь пытаются добраться до его Ви, а не тем, что завтра четверг. А Ви, как назло, так надолго задерживается.

В тот вечер молчание малого достигло своего апогея. Ви пытался его разговорить, заглядывал в глаза, но потерпев неудачу, окончательно разозлился. У него была тяжелая неделя, малой нагнетал обстановку, он не знал, как ему помочь. И ужасно, на самом деле, устал.

Тогда Чонгук впервые увидел, на что способен Тэ в молчаливом, ни на кого не направленном, беспомощном гневе. Тэхён, потерявший надежду поговорить с малым, выходя из комнаты зарядил кулаком в стену. Потом опустился в кресло, спрятал лицо в руках и не отвечал на оклики малого.

«Оставь меня одного, я устал».

Всё, что тогда сказал Тэ. И за всё время вместе это так и останется самой грубой фразой, сказанной малому в ссоре. Чонгук, увидев до чего довёл Ви, снова захлёбываясь чувством вины, вылетел из квартиры, намереваясь уехать в свою и оставить, как и просил, его одного.

Но почувствовав, что делает глупость, метнулся обратно, чтобы столкнуться в прихожей с плачущим Ви, отчаянно пытающимся обуться, чтобы догнать его.

Тогда Чонгук принял решение, что ролями они с этого момента поменяются. Ви слишком долго тащил всё на себе.

Чонгук искренне извинился один раз, и собрав с лица слёзы губами, обработал ранки на костяшках, а потом всю ночь просил прощения по-другому, совершенно вымотав любимое тело под утро.

Приступая к «семейному ужину», он уже был на сто процентов уверен, что делать, чтобы от него отстали. Хосок, который был в курсе плана, нетерпеливо ёрзал на стуле.

Мать затянула разговор о каком-то благотворительном обеде, и о том, что было бы прекрасно если бы сыновья явились туда со своими девушками, разумеется, если бы она их одобрила.

В этот момент Чонгук понял: это идеальный момент, и без тени сомнения поднял на неё взгляд:

— Кстати говоря, я гей.

И наслаждался округлившимися глазами отца и молчаливой истерикой исказившей лицо матери.

— Но там какая-то Ви…

— Какой-то, это мой парень.

Хосок, давясь смехом, добавил:

— А у меня татуировка на заднице.

Давясь смехом, они покинули сие мероприятие, не задумываясь о том, что будет дальше.

— Хоби, она ведь не на заднице, она на пояснице.

— Да кого это уже ебёт.

Чонгук сиял, как начищенный пятак, когда вернулся домой. Зажал Ви, выходящего из ванной, и рассказал о своём перфомансе.

Ви тогда почти растаял.

Чонгук надеялся забыть уже про этих людей, но через неделю позвонил отец и вежливо попросил познакомить с парнем.

Ви буквально с ума чуть не сошёл от волнения. Но на «семейном чаепитии» всё, в общем и целом, было спокойно. Мать молчала, уставившись в чашку. Отец засыпал вопросами по типу: «как вы познакомились». И, казалось, был весьма заинтересован жизнью сына. Это ведь так необычно. Настолько необычно, что можно даже вспомнить о нём, впервые за двадцать три года.

— И что же это ты, получается, любишь его?

«Глупый вопрос».

Тэхён замер в ожидании. Малой говорил другими словами и доказывал поступками уже миллион раз, что любит. Но никогда не говорил это заветное слово. Тэхён лишь иногда задумывался, как сильно хотелось бы услышать это из любимых уст, но гнал от себя эту мысль. Малой ведь и так старается. И любовь эту Тэхён чувствует более чем.

«Ты не обязан отвечать на такие вопросы, малыш, не нужно никому ничего дока…»

— Безумно люблю, — пауза. — Я дышать без него не могу. Он однажды вернул меня к жизни. И вернёт ещё тысячу раз, если понадобится. Поэтому да, очень люблю. И поверь мне, если бы вас здесь не было, он был бы уже без одежды, — не смог закончить без подколов Чон. Успокаивающе погладив опешившего Тэ, по коленке, совершенно не стесняясь людей вокруг.

Ви тогда совсем растаял.

Хосок прыснул, подавившись чаем, и зашёлся в беззвучном хохоте.

«А эта парочка геев явно делает мою жизнь веселее».

Чаепитие быстро заканчивается. Отец спокойно попрощается со всеми. Непонятно, для чего всё это было, но да ладно. А потом, о чудо, говорит, что ждёт в гости снова. Мать продолжает гипнотизировать чашку.

А Тэхён уже едва сдерживается.

В машине плотину прорывает.

— Я тоже тебя люблю, — шмыгает носом. В глазах щиплет, от счастья, разумеется.

Чонгук замечает странный блеск в глазах.

— Ты чего скуксился? Не понравилось признание? — улыбается уголком губ малой.

По щекам струятся слёзы, нижняя губа дрожит.

— Это было так… так, Гуки, — Тэхён хнычет, уже не сдерживаясь.

Чонгук перетягивает его себе на колени, и нежно целуя, шепчет в губы:

— Ну хорошо, буду после секса говорить, раз публичные заявления до слёз доводят, — счастливо улыбается. — Я вообще могу постоянно повторять, в принципе, я люблю тебя, люблю, люблю, люблю… — с каждым словом ловит губами слезинку. Чонгук и правда не понимает, почему не кричал об этом раньше. Он просто хотел признаться как-то по-особенному. Вроде бы у него получилось.

Тэхён, устроившись на коленях, нежится в поцелуях, хлюпает носом и бормочет что-то о том, что и мечтать о таком не мог, об Альпах, о штанах, которые обтягивают бёдра и о плохо знающих английский китайцах в баре.

«Я люблю тебя».

***

Ребята паркуются недалеко от стоящих на пляже машин остальных парней, находят свои доски в куче вещей, разбросанных у машины Намджуна и, оттащив их поближе к линии прибоя, подходят к восседающим за походным столиком Юнги и Намджуну, поочерёдно с ними здороваясь. Чонгук берёт со стола бутылку воды и жадно пьёт из неё.

Чимин и Хосок уже покоряют волны, их вопли слышны откуда-то со стороны моря. Джин что-то делает со своей доской, сидя на корточках почти у самой воды и, улыбаясь, машет рукой в ответ на оклик Тэхёна.

— О-о-о, голубятня пожаловала, — тянет в усмешке Юнги, получив совсем недоброжелательный взгляд Джуна. — Не хорошо опаздывать, вообще-то.

— Да мы ненадолго задержались, чё ты сразу, — парирует Ви.

— Подождите, вы что…

Юнги с прищуром уставился на парочку, отмечая детали, которые сразу не приметил. Эти двое всегда жмутся друг к другу, в этом нет ничего необычного. Но сегодня они стоят тут с ещё мокрыми от воды растрёпанными волосами, в сырых шортах, это значит — они купались. Пока их тут ждали. А потом взгляд Мина натыкается на смачный засос на шее у Ви, тот, перехватив его взгляд, смущённо прикрывает шею рукой. Вчера его не было.

Неловкая ситуация.

Так вот почему они задержались.

— … трахались что ли всё утро вместо того, чтобы тащить свои задницы сюда?!

Чонгук, едва дослушав тираду до конца, усмехается и запускает в Юнги бутылкой.

— Завидуй хотя бы не так откровенно.

Тот уворачивается, но холодная вода, разбрызгиваясь, обливает его разгоряченные на солнце плечи.

— Ай, уберите психа, он не долечился, кто его выпустил? — орёт Юнги, поспешно смахивая остатки воды.

Все разражаются громким хохотом.

То, как Юнги по-особенному троллит малого, касаясь, казалось бы, серьёзных тем, на самом деле, помогло ребятам отпустить ситуацию и принять тот факт, что всё, что было в прошлом, остаётся в прошлом.

Ви легонько целует младшего в плечо, пока парни отвлеклись, заливаясь. Они открыто ведут себя при них и не скрывают чувств. Но стараются слишком сильно не смущать. Впрочем, так бы поступали любые взрослые зрелые люди, находясь в компании. Не важно, с кем ты встречаешься, с очаровательной девушкой или с парнем. Нет ничего постыдного в чувствах и открытом их выражении. Однако, что-то должно оставаться только между вами двумя.

Чонгук обращает на Ви взгляд потемневших глаз. Они всегда такие, когда он так на него смотрит. Ви тонет в этих глазах снова. Окончательно и бесповоротно.

Намджун краем глаза следит за растрепанной парочкой, снова поглощённой друг другом и забывшей обо всем на свете, даже о возмущающемся Юнги.

На руке у него красуются подаренные Чонгуком и Ви на прошлый день рождения часы Tag Heuer Monaco. Они были выпущены лимитированной коллекцией в разных вариациях расцветок, всего в мире насчитывается около четырёх тысяч таких часов, выпущенных с 1969 по 1975 год. Потом производство было остановлено и найти их сейчас было крайне сложно. Сколько Намджун не выпытывал, где они смогли их достать, те так и не раскололись.

Достаточно большие размером, квадратной формы, с квадратными хронографами, странной на первый взгляд расцветкой и достаточно провокационным дизайном. Одни из самых узнаваемых в мире спортивных часов из всех когда-либо существовавших. Они были выпущены компанией Tag Heuer в честь гран-при «Формулы 1», проходившего в Монако.

Ребята знали о нежной любви Джуна к эстетике гонок и всему, что с ними связано. И бросили все силы на поиски этой модели, чтобы найти их к его дню рождения. Как ни странно, найти помог отец Чонгука. После каминг-аута сына он активно шёл на контакт, обуславливая это тем, что Чонгук — самый смелый человек, которого он когда-либо знал, и он гордится тем, что тот его сын. Поздновато, но лучше поздно, чем никогда.

Намджун почти плакал, когда получил этот подарок в коробочке с надписью «Спасибо». Рассыпался в благодарностях, получая в ответ от ребят, что это им нужно его благодарить.

Они не смущали его воплями о своей благодарности за то, что приложил больше всех сил к тому, чтобы в мире стало на одного потерявшегося в себе и запутавшегося в эмоциях человека меньше. Но больше на двух безумно счастливых друг с другом людей.

Все ребята в компании помогли ситуации сложиться наилучшим образом. Но Намджун стоял у истоков всего. Если бы он однажды не подметил перемены в поведении друзей и не решил вмешаться, нарушая свои принципы, всё могло бы сложиться намного хуже. Намджун приуменьшал свои заслуги и на пьяные вопли Чимина «Ким Намджун, ты президент мира, способный решить любую проблему» лишь отмахивался, всем своим видом показывая, что продолжать не стоит.

Поэтому ребята благодарили его тихо, без лишних слов, но безумно сильно. Намджун это ценил. За прошедший год он ни дня не провёл без этих часов на руке.

— Хорош виснуть, пошли уже, — капризно протянул Юнги, заметив, что все приумолкли и ушли в свои размышления, — того и гляди щас крольчиться пойдут.

— С нами хочешь? — ехидно глянув на Юнги и приобняв своего парня за талию, спрашивает Ви.

— Вы меня в свою голубую секту не затянете.

— Ну всё, молись, — Чонгук срывается с места, намереваясь отлупить придурка.

Поносившись по берегу и поваляв друг друга в песке, ребята, подгоняемые Намджуном, похватали доски и зашли в воду.

Чонгук притормозил Ви, коснувшись локтя, дождался пока остальные отойдут вперёд. И утянул в нежный трепетный поцелуй солёными от морской воды губами. Ви в который раз почувствовал, что земля понемногу уходит из-под ног.

Младший разрывает сладкий поцелуй со вкусом морской соли и нежно шепчет придерживая за подбородок:

— Аккуратнее там.

— И ты, малыш.

На пустующем австралийском пляже в нескольких десятках километров от ближайшего мегаполиса разбросаны по песку чехлы от оборудования, складная мебель, бутылки воды…

Солнце в зените. И ни души вокруг.

Только семеро парней покоряют волны, где-то на границе горизонта.