В тени маяка [Софья Сергеевна Маркелова] (fb2) читать онлайн

Софья Маркелова В тени маяка

Славу грубо толкнули в спину. Он покачнулся от неожиданности, замахал руками, ощутив на миг небывалую лёгкость во всём теле, и почти сразу же камнем рухнул вниз.

— А-а-а! — только и успел он пронзительно завопить.

Его захлестнуло упругой волной, и вода практически мгновенно схлопнулась над головой, отсекая все звуки извне. Едва Слава смог выплыть к поверхности и сделать жадный глоток воздуха, как его вмиг окружил шумный смех.

— Слышали, как он закудахтал? — вовсю веселился Сеня, стоя на камнях волнореза и хлопая себя ладонями по мокрому толстому брюху. — Как испуганная курица!

Толя, преданно заглядывая в глаза Сене, тоже визгливо смеялся, то и дело поправляя намокшие сползавшие на кончик носа очки, закреплённые вокруг его головы резинками.

— Придурки! — гребя к камням, отчаянно выкрикнул Слава. — Я мог утонуть!

— Да ты бы иначе тут ещё полчаса стоял! — ответил Сеня.

Волна заключила Славу в свои объятья, на миг сокрыв всю долговязую фигуру мальчика в толще воды. Когда он вновь вынырнул, то едва мог дышать от соли, щипавшей носоглотку. Надсадный кашель утонул в новой волне.

— Трухарь тот ещё! — гнусаво загоготал Егор. — Как есть трухарь!

Слава подплыл к самым камням и, хватаясь пальцами за скользкие выступы, выкарабкался на волнорез. Тяжело дыша и откинув назад свои длинные намокшие волосы, чёрными сосульками облепившие лицо, как морские водоросли, он сердито процедил:

— Сам такой! Тупица…

— Чё сказал, патлатый?! — мгновенно насупился Егор, сжал кулаки и пошёл в атаку. — Ща я тебе так вмажу!

Слава, оскальзываясь, торопливо отбежал в сторону, как можно дальше от вспыльчивого приятеля, не позволяя к себе приблизиться. Он ловко перескакивал с камня на камень, и лишь когда дистанция между ним и противником была окончательно разорвана, остановился на краю волнореза, возле старого заброшенного маяка. Егор не пробежал и половины пути, замер, уперев ладони в колени, и пытаясь восстановить дыхание.

— Я тебе это ещё припомню, патлатый! Однажды так дам по чану, что уже бегать не сможешь больше! — злобно пообещал Егор, сплюнув себе под ноги. Он погрозил кулаком притихшему Славе и, развернувшись, направился обратно к Толе и Сене, гоготавшими во всю глотку.

Слава выдохнул и уже собирался было тоже пойти назад к приятелям, но тут заметил краем глаза что-то неясное совсем рядом с собой. На нагромождении камней, в тени маяка, лежала безжизненная серо-коричневая туша какой-то рыбы, выброшенная морем на волнорез.

Подступив чуть ближе, мальчик склонился над телом и сразу отпрянул. От морского обитателя поднималась такая чудовищная вонь, что глаза невольно начинали слезиться.

— Парни! — во всю мощь лёгких закричал Слава. — Я тут что-то нашёл!

Через пару минут возле него собрались приятели. Как это всегда водилось в их небольшой компании, об обидах и насмешках уже все позабыли. Теперь, когда на горизонте замаячило новое развлечение, главное было не остаться в стороне.

Сеня решительно растолкал мальчишек и первым приблизился к туше рыбы. Он без всякого намёка на брезгливость попинал тело и озвучил своё авторитетное мнение:

— Дохлая!

— Это что вообще такое? — Толя с неподдельным научным интересом разглядывал морского обитателя, обходя его то с одной, то с другой стороны, но всё никак не решаясь дотронуться. — На рыбу не похоже. Глянуть бы с другой стороны…

— Надо перевернуть жмура! — гнусаво поддержал его Егор. — Реально ничё не видно!

— Слава, давай, переворачивай, — сразу же по-хозяйски приказал Сеня и отступил в сторону.

Слава попятился, боязливо косясь на смердевшую тушу. Ему она не внушала никакого доверия, даже с учётом её безжизненности. Прикасаться к этой склизкой вонявшей падали голыми руками ему совсем не хотелось.

— Не буду я это трогать!

— Я сказал, переворачивай! — добавил в голос твёрдости Сеня и сурово свёл брови на своём мясистом лице.

— Нет!

— Ты сейчас доиграешься, патлатый! — сразу же рассвирепел Егор и сунул под нос Славе свой крупный покрытый шрамами и ссадинами кулак. — Переворачивай жмура, или я тебя харей в него ткну!

— Да пусть Толян переворачивает! Он это предложил, он пусть и делает! — предпринял последнюю попытку Слава.

Толя мгновенно напрягся, стал нервно поправлять свои толстые очки на худощавом лице и негодующе поглядывать в сторону Славы.

— Эта глиста даже собственные ноги с трудом от земли открывает, а ты ему хочешь доверить рыбину? — загоготал Сеня, категорично скрещивая руки на груди. — Ну уж нет! Давай делай, иначе мы тебя с Егором реально вздрючим сегодня.

Славе ничего не оставалось, кроме как склониться над тушей морского обитателя и, едва сдерживая рвавшееся наружу содержимое собственного желудка, схватиться пальцами за скользкие бока. Рыба оказалась увесистой, хотя едва ли превышала в длине метр. Её склизкая твёрдая кожа напоминала панцирь грязно-серого оттенка, покрытый гнилыми водорослями, и когда Славе всё же удалось с усилием перевернуть тушу, он чуть не задохнулся от усилившейся вони.

— Фу! Дрянь какая! — поморщившись, процедил сквозь зубы Сеня.

Все мальчишки тесной толпой обступили рыбу и принялись жадно её разглядывать, пряча носы в сгибе локтя. Толя оказался прав: мёртвое тело принадлежало вовсе не обыкновенной рыбе, а какому-то явно глубоководному морскому обитателю. Сегментированное вытянутое туловище со множеством ходильных ножек, гибкие усики, покрытые щетиной, из-под которых выглядывали острые жвалы. Егор не поленился найти крепкую палку и сунуть её в пасть чудовищной твари, проверяя, есть ли там зубы. Под жвалами оказалась бездонная глотка, все стенки которой были усыпаны треугольными клыками, а в самом уголке пасти приютился крупный рыболовный крюк.

— Лафа! Почти акульи! — восторженно протянул Егор. — Выдрать бы их оттуда как-нибудь! И крюк прихватить!

— Зачем это всё тебе сдалось? — непонимающе спросил Слава, спустившись к воде и ополоснув свои пахнувшие рыбой и тухлятиной ладони.

— Не барахли! Сделаю себе цацки! Буду во дворе показывать, говорить, что сам акулу поймал!

— Украшения носят только девчонки! — фыркнул Толя, за что сразу же получил крепкую и звонкую оплеуху.

— Ша! Ты кого девчонкой называл?! Ещё раз пасть откроешь, я тебе снова твои лупы разобью! Понял, очкарик?! — угрожающе пообещал Егор.

Толя быстро-быстро закивал и отошёл подальше от приятеля, делая вид, что полностью поглощён разглядыванием экзотической морской твари.

— Что это вообще такое? — без особенного интереса в голосе спросил у него Сеня.

— Явно членистоногое, — со знанием дела откликнулся Толя, присел и указал пальцем на конечности создания. — Думаю, это что-то из класса трилобитов. Вот только они вымерли миллионы лет назад. Так что перед нами либо удивительно хорошо сохранившиеся останки потомков этого класса, либо какое-то невиданное ранее глубоководное существо.

— Мутант, короче! — хохотнул Егор, не удовлетворившись заумными объяснениями Толи.

— Надо бы оттащить эту тварь отсюда, — задумчиво протянул Сеня. — А то она либо под солнцем скоро сгниёт, либо кто-нибудь ещё заметит нашу добычу.

Все принялись озираться по сторонам. На вытянутом бугристом волнорезе, далеко вдававшемся в море, не было ни единой души, в отличие от видневшегося вдалеке городского пляжа. Но и прятать тело морского чудовища здесь было особенно негде.

— На наш маяк его закинем, — подал неожиданно дельную мысль Егор, указывая рукой на красно-белую громаду башни, у подножия которой они все стояли.

Сеня окинул старый заброшенный маяк придирчивым взглядом. Это сооружение давно уже не использовалось по назначению, оттуда ещё в прошлом десятилетии вывезли всё, что можно было вывезти, а местные мальчишки с тех пор использовали пустовавшую башню как место для посиделок. Компания Сени тоже была в числе тех, кто считал этот маяк своим собственным убежищем и отчаянно дрался за право владеть им со всеми остальными парнями в округе.

— Ладно, — милостиво согласился наконец Сеня и царственно махнул рукой, которую венчали толстые, как сосиски, пальцы. — Тащите туда.

— Погодите! — выставив перед собой ладони, попросил Слава. — Парни, вы чего? Зачем вам вообще сдался этот разлагающийся комок рыбины? Ещё тащить его на наш маяк, чтобы там всё провоняло! Давайте столкнём его обратно в воду и дело с концом!

— Э, не! — возмутился Егор и поджал свои тонкие губы, перечёркнутые розоватым шрамом. — Я хочу из твари зубы выдрать. Зачётный ведь трофей! На крайняк в школе осенью их загоню каким-нибудь лохам-пятиклашкам.

— А мне для летнего проекта по биологии как раз нужно что-нибудь в формалине законсервировать, — подключился к обсуждению Толя. — Я думал мышь какую-нибудь или лягушку в банку сунуть. Но тут уж, если такой шанс выпал, то я глаз этой твари возьму! Такого точно ни у кого больше не будет!

Толя с интересом настоящего учёного потыкал пальцем прямо в мутный глаз морского чудовища. Все посмотрели на это с едва сдерживаемым отвращением.

— Сеня, — обратился Слава к непосредственному главе их шайки, надеясь его вразумить, — ну хоть ты-то скажи, что тебе ничего не надо отрывать от этой твари. Давай от неё просто избавимся.

— Ты мне не указывай, что делать, патлатый, — опасно сощурив глаза, ответил Сеня. — Я уже решил, что теперь это наша рыбина! И мы будем творить с ней, что захотим! Захотим, расчленим, захотим, выбросим. Может, мы завтра и вовсе эту падаль ради смеха с верхотуры скинем, посмотрим, как её кишки размажет по всему берегу. Понятно тебе?

Последние слова Сеня буквально прорычал на ухо Славе, нависнув над ним, как неизбежный рок. Делать было нечего. Идти против упрямого и наслаждавшегося своей властью Сени было дурной идеей. У Славы и так почти не сходили с рёбер синяки, которые толстяк постоянно оставлял ему в назидание, чтобы тот не задирал нос.

В качестве носилок было решено использовать полотенце Славы. Не то, чтобы он был согласен с этим, но ведь его никто и не спрашивал. Сеня громко и важно командовал процессом, пока Егор и Слава в одних мокрых шортах для плавания несли в сторону маяка смердевшую тушу твари, занявшую всё полотенце. Толя тоже пытался помогать сперва, но его хилые ручки совершенно не справлялись с этой задачей.

Откатив от ржавой створки тяжёлую чугунную балку, Сеня отворил дверь и пропустил внутрь своих исполнительных приятелей. Мёртвую тушу твари прямо на полотенце бросили под металлической винтовой лестницей, уводившей на самый верх маяка, к ныне уже не работавшему разбитому прожектору.

Наскоро ополоснувшись в море, мальчишки договорились вернуться сюда уже на следующий день, захватив все необходимые вещи, а пока разойтись по домам, ведь солнце уже почти коснулось линии горизонта. Напоследок Сеня накрепко захлопнул старую скрипучую дверь и плотно подпёр её балкой, чтобы ни у кого даже случайно не возникло желания пробраться внутрь тайного убежища с ценным трофеем.

На следующий день, сразу же после обеда, ватага воодушевлённых приятелей, запасшись разнообразной вредной провизией, плоскогубцами и склянками, вернулась к старому маяку.

— Надеюсь, эта тварь там ещё не успела окончательно сгнить, а то у меня на неё большие планы! — оттаскивая балку, просипел Сеня, пребывавший с самого утра в добром расположении духа.

Дверь со скрипом распахнулась, обдав лица мальчишек противным рыбным запахом. Темноту помещения прорезал длинный луч света, проникший внутрь вместе с ребятами и осветивший винтовую металлическую лестницу. Под самыми ступеньками лежало скомканное грязное полотенце Славы, но туши твари на ней не было.

— Не понял, — нахмурился Егор, делая пару шагов вперёд. — Куда это рыбина делась, а?

— Может, украл кто? — предположил Слава, пожимая плечами.

— Не, — буркнул Сеня, и с его пухлого лица, как старая краска, кусками стало осыпаться всё довольство и воодушевление. — Балка на месте лежала, ровно так, как я её вчера и оставил.

Все в задумчивости уставились на голое нутро маяка, куда нельзя было проникнуть никакими иными способами, кроме как через дверь. На втором и третьем ярусах, конечно, располагались смотровые окна с выбитыми стёклами, но они были до того узки, что через них едва просачивались рваные солнечные лучи.

— Тварь была ещё жива, когда мы её сюда принесли. Это единственное, что приходит мне в голову, — сказал Толя, а его самого пробрала дрожь от одного только воспоминания о том, как он тыкал пальцем в глаз морского чудовища. Теперь уже выходило, что в глаз тогда ещё вполне живого чудовища.

— Вряд ли она долго без воды протянула тут, — задумчиво сообщил Сеня и плотно закрыл дверь за своей спиной. Первый этаж маяка мгновенно погрузился в вязкий полумрак, пропитанный запахом сырости и крепкой рыбной вонью. — Нужно найти, куда она уползла и где сдохла.

Побросав принесённый инвентарь под лестницей, мальчишки медленно разбрелись по ярусу, внимательно приглядываясь к тёмным закуткам и пиная горы мусора, который сами же тут и оставили в свои прошлые появления. По всему выходило, что твари не было на этом этаже, ведь ни отдельных комнат, ни укрытий, где могло бы засесть чудовище, здесь не наблюдалось.

— Я наверху осмотрюсь, а то тут воняет, — гнусаво бросил Егор и зашлёпал своими вьетнамками по ступеням винтовой лестницы.

Сеня, Толя и Слава остались внизу, но вскоре перебрались со своим обыском на второй ярус, такой же пустой и обветшалый, как и первый, а через минуту дошли и до третьего. Нигде не было ни твари, ни следов её перемещения, вроде слизи или каких-нибудь отпечатков.

— Чтоб мне пусто было, — разочарованно процедил Сеня, шлёпнув ладонью по перилам лестницы. — Куда же она могла деться в запертом помещении, а?

— Что-то Егор долго там копается наверху. Прохлаждается, зуб даю! — спохватился Толя и, задрав голову, протяжно закричал: — Его-о-ор! Ты где-е?

Его крик взвился вверх, заметался между перекладинами, пустыми стенами башни и через зев ржавого люка вырвался на смотровую площадку. Вскоре эхо замолкло, а ответа всё не было.

— Точно прохлаждается! — с какой-то мстительной радостью заулыбался Толя. — Пока мы тут ищем тварь в поте лица, он там сачкует!..

Толя даже не успел закончить свою мысль, как вдруг на самой вершине маяка раздался пронзительный крик Егора, от которого кровь в жилах всей троицы мгновенно заледенела, настолько он был отчаянным и надрывным.

— Егор! — испуганно вскинулся Слава, задрав голову и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.

— Что у него за шутки такие идиотские? — расхрабрился Толя. — Неужели думает, что это смешно?

Крик повторился ещё раз, но теперь он больше напоминал истеричные всхлипы, ведь до слуха Славы и его приятелей впервые донеслись неясные булькающие и чавкающие звуки. Вопль оборвался на самой высокой ноте.

— Что-то случилось! Нужно ему помочь! — Слава первым бросился в сторону лестницы.

Он летел, перепрыгивая через ступени, а позади слышалось прерывистое дыхание Сени и топот Толи, которые старались не отставать. На вершину маяка они практически вылетели, и яркий солнечный свет на миг ослепил всю троицу.

Но едва они прозрели, как им предстало ужасающее зрелище, которое казалось ещё омерзительнее при ярком дневном свете. Посреди небольшой смотровой площадки, под алой крышей, ютился фонарный отсек, запертый в стеклянную клетку стен. У подножия давно разбитого и покрытого слоем пыли прожектора в луже крови лежало изуродованное тело Егора. Его лицо, и в особенности рот, были разорваны на части: зубы, обломки челюсти и клочки кожи валялись по всему полу.

А на ещё не остывшем трупе, вытянув своё сегментированное тело, лежала отвратительно смердевшая морская тварь. Она водила покрытыми щетиной усиками над головой Егора, будто ощупывая его, а её острые жвалы продолжали отрывать куски плоти и жадно глотать их.

— Егор!.. — только и просипел поражённый Слава, не в силах сдвинуться с места от кошмарного зрелища. Его коленки и подбородок дрожали, и воздух со свистом вырывался из груди.

— Твою мать… — едва слышно ругнулся Сеня, всё ещё терзаемый одышкой после скорого подъёма.

Тварь неожиданно прервала свою трапезу и подняла мутные глубоко запавшие глаза на застывшую возле люка троицу. Усики её дрогнули, а испачканные в крови жвалы раскрылись.

— Она и нас теперь сожрёт! — панически взвизгнул Толя. — Бежим!

Слава будто отмер, всё его тело наполнилось неясно откуда взявшейся энергией, и он рванул вниз по лестнице, опережая и Толю, и Сеню. Перепрыгивая ступени, не смотря под ноги и лишь судорожно цепляясь пальцами за поручень, Слава мчался в сторону выхода с маяка, не помня себя от страха.

— Быстрее! Быстрее! — поторапливал его Сеня, дышавший практически в затылок. Несмотря на свою грузную фигуру, толстяк тоже почти летел, не касаясь ногами ступеней, но зато своей широкой спиной он полностью перекрывал путь Толе, который был вынужден плестись самым последним и лишь тихо поскуливать от страха.

Третий и второй ярус промелькнули перед глазами, как зыбкий сон. В какой-то миг Слава обернулся и успел заметить, что по винтовой лестнице, перебирая десятками ходильных ножек, гонится следом окровавленная морская тварь. По суше она передвигалась с удивительной ловкостью, будто отсутствие воды никоим образом ей не мешало.

И расстояние между ней и троицей стремительно сокращалось с каждой секундой.

— Толян, берегись! — только и успел выкрикнуть Слава прямо перед тем, как тварь решительно прыгнула.

Она зацепилась за ногу Толи и поползла наверх, как уродливый червь, обвиваясь вокруг тела очкарика. Толя мгновенно побледнел и закричал так неистово, что, будь в маяке целы стёкла, они сразу бы полопались.

— Не тормози! Вон выход! — Сеня грубо толкнул ладонями в спину замершего Славу, не позволяя ему в подробностях разглядеть, что же творилось позади.

Последнее, что успел заметить Слава, прежде чем бросился бежать дальше, это отвратительную, напоминавшую отъевшуюся сколопендру, тварь, которая плотным воротником обвила горло Толи и вонзила ему в глазницы свои жвалы и лапы. Разбитые окровавленные очки сорвались с головы визжавшего мальчика и, стукнувшись о перила, рухнули вниз, растворившись в полумраке первого этажа.

Всё, что видел теперь перед собой задыхавшийся Слава, преодолев последние ступени, — это ржавую старую дверь, за которой был весь мир, была свобода и жизнь. Он уже протянул руку, чтобы распахнуть её, как вдруг толстые пальцы Сени жёстко вцепились в его длинные волосы.

— Посторонись! — брызгая слюной, крикнул главарь и со всей силы дёрнул приятеля в сторону. Слава не удержался на ногах, отправившись прямиком на грязный холодный пол. Бетон обжёг голую кожу на локте и колене, оставляя болезненные ссадины.

— Сеня! — беспомощно крикнул Слава, вглядываясь в стремительно удалявшуюся спину друга.

— Задержи тварь! — выплюнул Сеня, вырвавшись наружу и с грохотом захлопнув за собой дверь.

— Нет! Нет!

Слава вскочил на ноги, игнорируя боль под действием адреналина, подбежал к двери и навалился на неё всем телом, пытаясь открыть.

— Не оставляй меня тут! Выпусти!

Сеня ничего не ответил, спасаясь сам, ценой чужих жизней. Через миг послышался металлический звон, когда неподъёмная чугунная балка привалилась к двери, а следом и гул камней — Сеня заваливал проход всем, что попадалось под руку.

— Выпусти! Она сожрёт меня! Сеня! — Слава отчаянно барабанил кулаками по двери, всё ещё на что-то надеясь. Слёзы сами собой брызнули из его глаз.

Где-то там, на воле, Сеня смачно сплюнул, подкатывая ко входу на заброшенный маяк последние камни, отдышался, вытирая своё вспотевшее лицо, а после развернулся и быстро двинулся прочь.

До последнего Слава пытался докричаться и достучаться до него, но теперь уже бывший приятель даже не обернулся. И вскоре в пустом чреве старого маяка не осталось никого, кроме оголодавшего морского чудовища и дрожавшего мальчика, жавшегося к запертой двери.

Когда Слава всё же набрался сил, чтобы обернуться, его кровь, казалось, застыла в жилах, и всё тело объяла холодная липкая волна страха. На лестнице, безжизненно раскинув руки в стороны, лежал мёртвый Толик. На его груди сидела тварь, жадно присосавшаяся своей пастью к пустым глазницам, с чавканьем заглатывавшая вытекшее месиво глаз, отрывая сочные кусочки плоти.

Задыхаясь от ужаса, Слава закрыл себе ладонями рот, чтобы не привлечь внимание твари случайным вскриком или скулежом. Он сполз на пол, подобрал под себя ободранную ногу и прислонился спиной к ледяной поверхности двери. У него не было ни палки, ни камней под рукой, ни даже какого-нибудь захудалого ножичка, чтобы попытаться отбиться. И мысли вязли в удушливой патоке страха.

Тварь закончила свою трапезу. Она выгнула спину, а по её усикам пробежала лёгкая дрожь. Быстро соскочив с трупа, перебирая ножками, чудовище поспешило в сторону Славы. Каждый шаг по металлическим ступеням отдавался мелодичным стуком, рождая трепет в сердце мальчика, который широко распахнутыми глазами смотрел на приближение своей смерти.

— П-пожалуйста, не трогай меня!

Вряд ли человеческая речь была ясна этому чудовищу из глубин, но неожиданно оно всё же замедлило ход. До Славы оставалось едва ли больше пары метров, а тварь вдруг вся подобралась, подтянула к голове все сегменты своего длинного неприглядного тела и защёлкала жвалами. Мальчик крепко зажмурил глаза и перестал дышать, ожидая своей неминуемой кончины.

Но чудовище не прыгнуло.

А спустя несколько невообразимо долгих секунд со стороны твари и вовсе раздались какие-то гортанные отрывистые звуки. Слава боязливо приоткрыл веки. Чудовище содрогалось на полу в неясных позывах, и через миг из его пасти хлынул фонтан крови и непереваренных кусков плоти.

Вся недавняя трапеза твари за минуту превратилась в зловонную багровую лужу, растёкшуюся по полу. Слава на всякий случай не шевелился, хоть зрелище чудовища, без остановки извергавшего из себя потоки крови, заставляло и его желудок сжиматься в болезненных спазмах.

Когда из нутра твари больше нечему стало исторгаться, она обессиленно упала на бетонный пол, прямо в лужу, и так и осталась там лежать. Лишь дрожащие усики и бегающие мутноватые глазки указывали на то, что она ещё была жива и следила за своей будущей жертвой.

Потянулись бесконечные часы ожидания. Слава сидел на полу напротив омерзительного чудовища и боялся даже предпринять попытку двинуться, чтобы не спровоцировать его. Если бы у мальчика был телефон, можно было бы попытаться позвать на помощь, но в их компании телефоны всегда водились лишь у Толика, которому их покупали богатые родители, да у Сени, который регулярно отнимал их у кого-нибудь за школой. Ещё печальнее была мысль, что Славы даже никто не хватится, ведь мама только на днях уехала на дачу, оставив «взрослого и самостоятельного» сына за главного в пустой квартире. А Сеня уже, наверняка, успел всем вокруг наврать, куда делись остальные его приятели.

Тварь практически не шевелилась, очевидно, истратив все свои силы, и мальчику ничего не оставалось, кроме как молча сидеть на своём месте, баюкая сильно ободранный локоть, и думать, разглядывая жителя глубин. Больше он ничем заняться не мог, опасаясь, что любое его движение спровоцирует чудовище.

Понемногу животный страх в его душе улёгся. Человек так устроен, что он не может постоянно пребывать в напряжении. Он либо сломается в конечном итоге, либо возобладает над собственной боязнью. Слава возобладал. За те несколько часов, что он провёл бок о бок с морским чудовищем, мальчик успел тщательно рассмотреть его, продумать все имевшиеся варианты отхода с маяка и даже поразмышлять над поступком Сени. Последнее никак не давало ему покоя.

Уже многие годы он общался со своими приятелями, привык к их выходкам, грубостям и шуткам. Он всё им прощал, в обмен на то, чтобы быть частью этой разномастной шайки, чтобы не проводить свободное время в одиночестве и не считаться неудачником и изгоем. И вот теперь Егора и Толи не стало, а Сеня сбежал, бросив его на съедение твари, чтобы хоть как-то её отвлечь и задержать. А, может, просто чтобы избавиться от надоевшего приятеля? Слава многое мог простить толстяку, но, кажется, в этот день чаша его терпения впервые переполнилась.

Спустя какое-то время тварь слабо пошевелилась. Она неуверенно поднялась на свои лапы и замерла, неотрывно пялясь на мальчика. Слава сглотнул и очень медленно протянул руку к карману своих шорт. За эти часы у него в голове созрела одна безумная идея. И он просто не мог не попытаться её осуществить.

— Я не желаю тебе зла, — шёпотом произнёс Слава.

Мальчик говорил всё это вслух больше для того, чтобы успокоиться самому. Хотя в глубине души он надеялся, что тварь сумеет уловить спокойствие его голоса или различить невраждебный тон, как это делают собаки. Пока Слава осторожно вытаскивал из кармана шуршащую упаковку, чудовище сидело на месте.

Надорвав уголок пакетика, мальчик положил его на пол и мягко толкнул в сторону твари. Та попятилась, но быстро поняла, что упаковка ей ничем не угрожает. Её длинные усики с щетиной коснулись предмета. Задумчиво ощупав его, тварь приблизилась и запустила внутрь морду. Через несколько секунд Слава не без облегчения услышал, как защёлкали жвалы.

Кажется, сушёные кальмары пришлись морскому обитателю по вкусу гораздо больше, чем человеческая кровь и плоть.

Пока тварь, зарывшись мордой в пакет, старательно уничтожала запасы провизии, Слава успел на четвереньках бесшумно доползти до самой лестницы. Там на заляпанном грязью полотенце ещё валялись принесённые Егором плоскогубцы. В тот самый миг, когда мальчик успел их схватить, чудовище закончило с кальмарами и ловко развернулось к потерянной из вида жертве.

— Я хочу тебе помочь, — увещевал Слава тварь. Но ей явно не нравилось, что в правой руке мальчик сжимал плоскогубцы, будто бросая ей вызов. Она яростно раскрыла жвалы, блеснувшие острыми краями, и резво поползла в сторону Славы.

Он только и успел выставить перед собой ногу, когда набравшаяся сил тварь в последний момент вдруг прыгнула на него. Жвалы сомкнулись на кроссовке, грозя легко его перекусить. Слава, не теряя времени, избавился от обуви, затолкав её глубоко в глотку чудовища, и сам ловко схватился плоскогубцами за одну из жвал, фиксируя её в раскрытом положении.

Тварь стала вырываться, сразу же выплюнув потрёпанную обувь, пятиться и вертеться на месте из последних сил, но Слава держал крепко, зная, что если отпустит, то эти челюсти в следующий же миг вонзятся уже в его руку.

Не без опаски он приблизил свободную кисть к распахнутому зеву морского чудовища. Мальчика сразу же обдало крепкой рыбной вонью и явным запахом гнили. Слава старался действовать аккуратно, но крупный рыболовный крюк, засевший в самом уголке пасти, поддавался неохотно. Мальчику пришлось приложить немало усилий, чтобы вытащить его из загноившейся и беспрерывно кровоточившей раны.

Тварь при этом даже начала издавать какие-то приглушённые клокочущие звуки и вырываться в два раза сильнее, но Слава был настороже. Едва крюк был вырван, он отпустил жвалу и отпрянул в сторону, выставляя перед собой вторую ногу в кроссовке.

В первые мгновения тварь завертелась на месте, изгибаясь всем телом и водя мордой из стороны в сторону. Боль всё ещё терзала её, как прежде. Наконец она остановилась, пригнулась к полу, практически распластавшись по нему, и уставилась своим пугающим взором на Славу, жавшегося в угол под лестницей.

— Теперь тебе должно стать лучше, — едва слышно прошептал мальчик. — И, может быть, ты даже не станешь меня убивать…

Минута тянулась за минутой, а тварь всё не шевелилась больше. Она словно изучала своего беспокойного соседа по тюремной камере и думала, что же теперь с ним делать после неожиданно оказанной помощи.

Время до вечера прошло в напряжённом ожидании с той и с другой стороны. Когда за пределами маяка наступили сумерки, а в помещении стало ещё темнее, чем было, Слава не на шутку испугался, что тварь этим воспользуется и сократит расстояние. Он теперь едва различал поблёскивавшую во мраке склизкую кожу чудовища и только прислушивался к звукам.

Едва густая и непроглядная ночь окутала мир вокруг, Слава даже дышать стал через раз, чтобы не пропустить приближение чудовища. Он уже не был так уверен, что идея с помощью твари была удачной. Кажется, лучшей ей не стало, а вот о причинённой боли она не забыла.

Сам того не заметив, измотанный и обессиленный Слава провалился в дрёму ближе к середине ночи, когда окружающая тишина и темнота окончательно его усыпили. Он так и заснул полусидя, забившись в угол под лестницей и продолжая сжимать в руке плоскогубцы.

Ближе к рассвету он неохотно вынырнул из дрёмы. Что-то увесистое лежало у него на груди и щекотало лицо. Спросонья Слава не вспомнил, где он находился, и подумал, что это старый мамин любимец, кот Кузьма, пришёл его будить и обнюхивать лицо.

— Кузя, дай ещё поспать, — вяло пробормотал Слава и отпихнул ладонью кота.

Вот только его рука скользнула вовсе не по мягкой шерсти, а по холодной влажной коже, а пыльцы неожиданно наткнулись на плотную вереницу лапок. Слава в ужасе распахнул глаза, вмиг вспомнив всё, что произошло с ним прошлым днём.

На его груди, уместив там лишь переднюю часть туловища, лежала тварь, поджав под себя ходильные ножки и внимательно разглядывая лицо мальчика. Её заострённые жвалы были так близко к Славе, что он едва смог сдержать свой первый инстинкт — дёрнуться.

Однако тварь вовсе не прыгнула, не вцепилась в его голову своими челюстями, а лишь убрала покрытые щетиной усики прочь и так и продолжила лежать. А после и вовсе закрыла мутные глаза какой-то тонкой полупрозрачной плёнкой и, судя по всему, заснула.

Слава ещё полчаса лежал ни жив, ни мёртв. Но сонливость вскоре победила. Он провалился обратно в дрёму, так и не решившись сдвинуть со своей груди морское чудовище, которое там очень хорошо пригрелось.

Проснулся повторно Слава лишь когда солнце уже окончательно взошло, а полумрак внутри маяка стал не таким густым. Твари на груди не было. Мальчик рывком поднялся на ноги, пошатываясь от слабости. На миг он подумал, что ему привиделось всё произошедшее ночью и прошлым днём, но почти сразу же его взгляд скользнул по подсыхавшей смрадной луже крови посередине первого этажа, а после остановился на окоченевшем трупе Толи, лежавшем на ступеньках.

Со стороны вдруг раздалось едва слышное шуршание. Возле стены, в небольшой куче мусора, состоявшей в основном из пустых упаковок, бутылок и банок, возилась тварь. Она самозабвенно рылась в этой груде и запускала свои усики в каждый пакет.

— Эй, — неуверенно окликнул чудовище Слава, рукой держась за перила лестницы и делая пару шагов вперёд.

Тварь замерла и настороженно уставилась на мальчика. Что-то в её облике изменилось. Слава не сразу это понял, но, кажется, её кожа стала выглядеть гораздо суше, от прежней слизи, будто, не осталось и следа.

— Ты ищешь еду?

Тварь, конечно же, ничего не ответила, а лишь вновь вернулась к рытью в груде банок и упаковок. Слава осторожно сделал ещё несколько шагов на пробу, но чудовище не отреагировало, будто больше не ощущая в нём никакой угрозы. Тогда мальчик медленно поднялся по ступеням к тому месту, где лежал холодный труп Толика.

Несколько секунд он безучастно вглядывался в изуродованное лицо с окровавленными глазницами. В душе, как ни странно, не было ни печали, ни даже сожаления. От тела уже начинало слегка вонять, но Слава, преодолевая брезгливость, всё же порылся в карманах трупа, выудив мобильный телефон, упаковку какой-то сушёной рыбы и банку тёплой газировки.

На рыбу, хоть и жутко солёную, тварь набросилась с удовольствием, проглотив все куски за мгновение, а вот от сладкого напитка отвернулась. Мальчик же привередничать не стал и утолил жажду газировкой, а уже после сел на пол напротив твари и установил с ней зрительный контакт.

— Убивать ты меня теперь не собираешься, да? Это хорошо… Да и твоя рана уже скоро затянется, наверное.

Морской обитатель, кажется, внимательно слушал Славу, косясь на него мутным глазом.

— Тебе нужно вернуться в море. Похоже, ты не можешь вечно пребывать на суше. А мне пора домой… Но осталось ещё одно незаконченное дело.

Под молчаливым взглядом твари Слава взял телефон Толи и набрал нужный номер. Трубку взяли далеко не сразу.

— Алло?.. — тихо и с явной опаской поинтересовался на том конце провода Сеня.

Слава усмехнулся. Наверное, толстяк там аж поседел, когда увидел входящий звонок от мёртвого приятеля.

— Привет. Это я.

Молчание. Долгое, паническое.

— Слава?.. Как ты выжил? — наконец сипло спросил Сеня.

— Я стукнул её по башке, пока она Толика доедала, — уверенно произнёс Слава.

— Почему сразу не позвонил?

— Она меня сильно царапнула напоследок. Я почти сразу же упал и отрубился. Так до утра в горячке и провалялся. Но сейчас уже лучше.

— Понятно.

Опять тишина. Сеня явно усиленно думал над тем, что же ему следовало предпринять.

— Ты придёшь открыть дверь и помочь мне? Нужно придумать, что сделать с телами. Не оставлять же их тут просто так, — подтолкнул его в нужном направлении мысли Слава.

— А ты точно тварь убил?..

— Ага. Иначе как бы я мог сейчас с тобой так спокойно говорить?

— А-а… — замялся Сеня.

— На тебя я обиды не держу, если ты об этом, — сразу же ответил Слава на невысказанный вслух вопрос. — Если честно, думаю, сам бы так поступил на твоём месте.

— Ну, хорошо, если так, — в голосе Сени особого облегчения не было.

— Давай, приходи скорее сюда. А то жрать хочется. И у меня дома кот некормленый.

— А если я не приду?

Вопрос Сени повис в воздухе.

— Ты же сам слышишь, что у меня телефон есть. Я тогда просто матери твоей позвоню домой, или даже сперва в полицию, и всем растреплю, что это ты Толика с Егором убил.

— Ах ты ж!..

— А если придёшь сюда, нормально мне поможешь от тел избавиться и легенду придумать, в которую все поверят, то никто ничего не узнает. Будем тихо жить дальше, вместе будем хранить эту тайну, — неожиданно даже для себя самого Слава говорил всё это невозмутимо и уверенно. Наверное, сил ему придавала спокойная тварь, сидевшая напротив и медитативно щёлкавшая жвалами.

— Я приду. И только посмей ещё кому-нибудь позвонить! — прошипел Сеня и сразу же сбросил вызов.

И Слава даже не сомневался — действительно придёт.

Когда у двери загремели отодвигаемые камни, забренчала чугунная балка, Слава загнал тварь под полотенце, по-прежнему валявшееся в углу под лестницей. Сам же он скорее устремился на вершину маяка, перепрыгивая ступени и уже не обращая никакого внимания на боль от содранной кожи на ноге и руке.

— Эгей! — подал голос Сеня сразу же, как только переступил порог. — Слав, я тут!

Скрипнула, закрываясь, дверь. Слава усмехнулся, стоя на смотровой площадке, и, склонив лицо к люку, крикнул во всю мощь лёгких.

— Я наверху! Помоги мне с Егором! Он тяжёлый!

— Эй! Мне обязательно надо туда лезть? Спускайся, давай тут поговорим!

В голосе Сени Слава различил явное недоверие. Кажется, толстяк заподозрил что-то или же тоже подготовился ко встрече со всем усердием.

— Сначала помоги, потом все разговоры! И захвати полотенце под лестницей, чтобы легче было тащить труп! А то я его забыл, когда поднимался!

Судя по эху шагов, Сеня неуверенно двинулся к полотенцу. Практически сразу же его испуганный крик потряс маяк до самого основания.

— Тварь! Она живая!

Слава сидел на краю люка, с улыбкой прислушиваясь к воплям своего бывшего приятеля, который, надеясь спастись от жвал морского чудовища, первым делом запрыгнул на располагавшуюся вблизи лестницу.

— Скорее! Сюда! — зычно крикнул Слава.

На винтовой лестнице послышался громкий топот, сиплое дыхание и следом — почти неуловимый цокот множества маленьких ножек. Тварь загоняла Сеню, будто понимая, что изначально от неё хотел Слава. Хотя тот уже догадался, что это морское чудовище и в самом деле обладало какими-то зачатками разума и различало если не саму речь, то её интонации.

Когда в люке появилась голова взмыленного Сени, Слава отступил в тень, чтобы не спугнуть свою добычу. Толстяк тяжело вывалился на свежий воздух, вытаращенными глазами постоянно поглядывая себе за спину. А тварь юрко взобралась по ступеням и остановилась возле самого люка, притаившись в тени и провожая Сеню жадным взглядом.

— Ты что натворил?! — едва заметив Славу неподалёку, взбеленился толстяк. — Ты же говорил, что убил эту тварь?! Какого чёрта она гонится за мной?!

— Она просто хочет закончить начатое и отомстить всем тем, кто желал ей зла, — довольно спокойно ответил Слава, подступая ближе к своему бывшему приятелю.

— Какого зла?! Ты дурак совсем, что ли?! Я ничего от неё не хотел! Просто поразвлечься!

— Ты хотел скинуть её с маяка, глянуть, как её размажет по всей округе. Разве нет? — злорадно напомнил Слава, оказавшись практически вплотную к Сене. — Не очень-то безобидное развлечение!

Потное красное лицо толстяка надулось ещё больше, а Слава подступил уже так близко, что при желании мог рассмотреть отсутствие даже какого-либо намёка на раскаяние на дне зрачков Сени.

— Так, может, пора уже, наконец, на собственной шкуре прочувствовать, каково это — быть лишь чьей-то забавой? А?

Ни минуты не колеблясь, Слава со всей силы толкнул своего бывшего приятеля в грудь. Охнув и покачнувшись, Сеня повалился спиной на ржавый поручень, окружавший смотровую площадку. Под его тяжеловесной фигурой металл натужно скрипнул, погнулся и разломился на куски, не выдержав подобной нагрузки.

Сеня, как в замедленной съёмке, взмахнул руками и плавно полетел вниз. На его изумлённом лице был чёрной кляксой распахнут рот, из которого вырвался лишь один короткий и визгливый вскрик, оборвавшийся почти мгновенно, — когда плотное тело разбилось о камни у самого подножия маяка.

Слава ещё долго стоял на краю. Ветер трепал его длинные волосы, и он с чувством какого-то неясного удовлетворения вглядывался в расползавшееся по волнорезу кровавое пятно. Там, внизу, в тени маяка, лежали останки его упрямого, избалованного властью друга, который, кажется, на самом деле никогда ему другом и не был. Этот человек и вовсе одним своим существованием запятнал понятие «дружбы», как только мог.

От этих мыслей Славе к горлу впервые невольно подступила тошнота, и он развернулся, встречаясь взглядом с мутными глазами морского чудовища, послушно прятавшегося в тени.

— Теперь мы оба отомщены.

С трупами пришлось повозиться ещё несколько часов: следовало раздобыть гребную лодку подходящего размера, перетаскать в неё все тела и хоть как-то смыть кровь. Слава решил, что куда проще будет рассказать обеспокоенным родителям и въедливым следователям, что друзей унесло в море во время купания, чем пытаться доказать факт существования кровожадного морского чудовища.

Всё это время тварь, обессиленная и голодная, молча лежала на полотенце на первом этаже и провожала каждое движение Славы своим долгим внимательным взглядом. Так в этом полотенце мальчик и перенёс её в лодку, когда у него всё было готово.

Грёб он с усердием, налегая на вёсла, но лодка плыла всё равно медленно. Слабые волны лизали борта, брызги падали на измождённое лицо Славы, а солнце неотвратимо нагревало голову. Лишь когда берег и полосатый кирпичный маяк стали почти не видны на горизонте, мальчик начал набивать припасёнными камнями одежду мертвецов и по одному сбрасывать их в воду, стараясь не смотреть на серые лица.

А когда и с этим было покончено, он перевёл свой усталый взгляд на тварь, выглядывавшую из полотенца. Она будто понимала, что теперь им предстояло навсегда расстаться.

— Плыви.

Слава легко подтолкнул её, и серо-коричневая фигура морского чудовища соскользнула вниз, сразу же исчезнув под водой. Ни на что особенно не надеясь, Слава всё же перегнулся через борт и помахал рукой вслед твари. Но почти сразу же изумлённо замер, а его кисть так и зависла в воздухе.

Внизу, в толще иссиня-чёрной воды, навстречу своему сородичу плыли десятки или даже сотни таких же тварей. Они поднимались откуда-то со дна, выныривали из водорослей и со стороны рифов. Едва плотная стая окружила собрата, поглотив его, как неудержимая приливная волна, чудовища единой процессией двинулись вглубь, в черноту моря, туда, где толща солёных вод скрывала ещё и не такие тайны.