Условия и Положения [Лорен Ашер] (fb2) читать онлайн

Лорен Ашер Условия и Положения СЕРИЯ: Миллиардеры Дримленда #2

Всем, кто ведет невидимую битву. Я вижу тебя.

СЕРИЯ: Миллиардеры Дримленда #2

Перевод группы

https://t.me/dreambooks1

Глава 1

АЙРИС

— Это преступление — праздновать такой день в одиночку. — Перебивает меня Кэл, брат моего лучшего друга и босса.

Несмотря на помятый костюм и грязные светлые волосы, он привлекает внимание многочисленных официанток, проходящих мимо нашего столика.

Я закрываю телефон и заставляю себя улыбнуться.

— Это не я женюсь.

Его глаза скользят по моему лицу.

— Нет, но ты — марионетка, мастер совершившая невозможное.

— Все было не так уж плохо.

— Теперь я знаю, что с тобой что-то не так. Тебе… грустно что Деклан женится. — Его голос становится ниже, чем обычно.

Из меня вырывается смех.

— Что? Нет.

— Тогда что случилось? — Моя голова свисает, и несколько спиральных завитков падают перед моими глазами. Я провожу рукой по своему платью, чтобы разгладить несколько несуществующих складок. Жизнерадостная лавандовая ткань выделяется на фоне моей смуглой кожи, заставляя меня казаться гораздо счастливее, чем я себя чувствую.

— Я только что получила электронное письмо, в котором говорилось, что я не получила эту работу.

— Черт. Мне очень жаль это слышать. Я знаю, как много ты работала над презентацией интервью.

После нескольких месяцев работы над презентацией для отдела кадров компании Кейн мне отказали в переводе. Это жжет сильнее, чем следовало бы. Хотя я не совсем стремилась к звездам с должности HR начального уровня, у меня была хорошая идея с многообещающим будущим. Та, которая могла бы принести пользу бесчисленным дислексикам, застрявшим в корпоративном колее. Мой план мог бы вывести компанию на новый уровень, если бы только они дали мне шанс.

Ты можешь попробовать еще раз через некоторое время.

Моя улыбка дрожит.

— Думаю, так не должно было быть.

— По-моему, это чушь собачья. — Я смеюсь.

— Это правда. По крайней мере, Деклан так ничего и не узнал. Можешь представить, если бы я рассказала ему, а потом даже не получила работу? Он бы никогда не позволил мне так жить.

— Он склонен злорадствовать.

— Отсюда и вечеринка. — Я указываю на огромную арку из воздушных шаров с широкой ухмылкой.

Кэл поднимает бровь, глядя на мерцающую неоновую вывеску «Она сказала да».

— Занижено. Ему понравится.

Я хлопаю ресницами с фальшивой нежностью.

— Я просто запланировала вечеринку, как он и просил. Он должен был уточнить, какого рода мероприятие ему нужно.

— Напомни мне никогда не злить тебя.

— У меня есть целый план на тот день, когда это произойдет. — Кэл фальшиво вздрагивает.

— А где будущая жена?

— Деклан хотел встретиться с ней до объявления.

Его глаза расширяются.

— Какого черта ты позволила ему сделать это?

— Э-э-э… Потому что он ее еще не встретил?

— Вот почему это ужасная идея! — Кэл проводит руками по своим густым волнам.

— Думаешь, он заставит ее передумать?

— Зная моего брата, это не займет много времени.

— Она подписала контракт. Это уже решенная сделка.

— Если ты так говоришь… — Он пожимает плечами.

— Может, мне пойти проверить их? — Я поворачиваюсь к двери лифта.

Кэл берет меня под руку.

— Нет. Ты берешь выходной на ночь.

— Но…

— Вероятно, ты права. Деклан не рискнул бы потерять все теперь, сделав какую-нибудь глупость. Даже он знает, когда нужно сдерживаться.

— Теперь я знаю, что ты лжешь. — Он хихикает.

— Да ладно тебе. Давай войдем внутрь и подождем Деклана. Просто подумай о том, как он будет изо всех сил стараться не хмуриться и все равно потерпит неудачу. Черт, я не думаю, что видел, чтобы он смотрел в чью-то сторону без насмешки с тех пор, как… — Он обрывается.

— С каких пор? — Он избегает смотреть мне в глаза.

— С незапамятных времен. Почти уверен, что его член постоянно натирается от дрочки каждую ночь.

Я со смехом хлопаю его по плечу.

— Заткнись! Он мой босс.

— Это не делает его менее верным. Я удивлен, что придаток не отвалился от такого насилия.

Я снова хихикнула.

— Кэллахан. — гремит голос Деклана.

Несколько оставшихся рабочих бегут в бальный зал на звук голоса Деклана.

— Он точно знает, как очистить комнату. — Говорит Кэл.

Какое бы счастье я ни увидела в глазах Кэла, оно тут же умирает, когда Деклан останавливается возле нас, нахмурившись. Воздух превращается во что-то холодное, а ледяной взгляд Деклана угрожает обратить вспять изменение климата. Его массивное тело загораживает мне обзор всего вестибюля. Прожектор позади него только подчеркивает резкость его черт, высвечивая темноту в глазах и углы челюсти.

По сравнению со светлыми волосами и голубыми глазами Кэла, похожего на золотого мальчика, Деклан напоминает мне самую глубокую часть океана — холодную, темную и пугающе тихую. Как монстр, притаившийся в пределах досягаемости, всего в шаге от того, чтобы сделать кого-то своей добычей. От его темных волос до постоянной гримасы, запечатленной на лице, он вызывает такое чувство, что все поворачиваются в противоположном направлении.

Ну, все, кроме меня. Кто-то может сказать, что он заслужил мою лояльность благодаря зарплате, но это не так. Мы разделяем взаимное уважение друг к другу, которое выдержало испытание временем. Хотя наши первые несколько месяцев совместной работы были трудными, моя приверженность успеха в качестве его помощника помогла проложить путь к нашим сегодняшним отношениям.

Каким-то образом мы сближаемся, хотя мы противоположны почти во всех отношениях. Я чернокожая женщина. Он белый мужчина. Я улыбаюсь, а он хмурится. Каждое утро он просыпается рано, чтобы позаниматься спортом, а меня не застукали бы мертвой в спортзале, если бы не желание выпить коктейль в кафе. Мы не могли бы быть более разными, даже если бы попытались, и все же мы заставляем это работать. Или, по крайней мере, пытаемся.

Я встаю между двумя братьями.

— Деклан, что ты здесь делаешь? Уже пришло время для объявления?

Деклан переводит взгляд с Кэла на меня. Большинство людей съеживаются под его взглядом, но я выпрямляюсь и смотрю на него прямо, как учила меня бабушка.

— Она уволилась. — Я моргаю.

— Кто уволился? Организатор свадеб?

— Нет. Жена. Белинда.

— Бетани уволилась?!

Кэл осмеливается выглядеть самодовольным. Деклан даже не потрудился отвести взгляд от моего лица. Он взрывает все мои тщательно продуманные планы.

— Да… Она.

— Этого не может быть.

Я отказываюсь верить, что он испортил месяцы моей тяжелой работы. Найти ему жену, готовую выйти за него замуж и родить ребенка, чтобы он мог стать генеральным директором и получить наследство, было почти невозможно.

Отказ верить в это не отменяет фактов.

— Мне неприятно говорить, что я тебе так говорил… — Говорит Кэл.

— Это ты во всем виноват. — Я свирепо смотрю на него.

Кэл поднимает обе руки вверх.

— Нет! Это не я виноват, что отношения моего брата больше, чем его член.

Деклан хлопает Кэла по затылку. Я игнорирую их препирания, и прохожу по ковру, кружа вокруг них.

— Тебе следовало сбежать, пока была возможность. — Кэл осушает свой стакан, прежде чем украсть мою наполовину законченную флейту.

— Исходя из личного опыта?

Ноздри Кэла раздуваются. Его кулаки сжимаются по бокам, прежде чем он делает глубокий вдох и позволяет гневу растаять в нем.

Он поворачивается ко мне.

— Вот почему наш дедушка вообще сделал этот пункт о наследстве. Он знал, что Деклан не готов стать генеральным директором, и думал, что семья может смягчить его. Я имею в виду, как такой человек, как он, может вдохновлять массы, когда он всегда стремится уничтожить всех вокруг себя?

Деклан сжимает челюсти. Кэл молча поднимает бровь насмехаясь.

Я указываю на Кэла.

— Перестань вести себя как ребенок и используй свой большой мозг, чтобы помочь нам выбраться из этой передряги. — Глаза Деклана уже сфокусированы на мне, когда я поворачиваюсь к нему. — И перестань вымещать свой гнев на всех остальных. Твоя ошибка не имеет никакого отношения к Кэлу, а ко всему, что связано с тобой.

Он только смотрит на меня тем пустым взглядом, который я ненавижу больше всего на свете.

Кэл издевается.

— Конечно, он все испортил. Его последнее обновление программного обеспечения не включало руководства о том, как быть порядочным человеком.

— Вы оба безнадежны, — ворчу я себе под нос, хватаю телефон и набираю номер Бетани. Он звонит дважды прежде, чем перейти прямо на голосовую почту. Я звоню снова, но на этот раз голосовая почта отвечает сразу же. — Вот дерьмо!

— Не отвечает? — Кэл имеет наглость казаться удивленным.

— Что ты сделал? — Я шиплю в сторону Деклана.

Деклан ковыряет кусочек невидимой ворсинки на рукаве своего пиджак, как будто это самый скучный разговор за весь его день.

— Она не создана для этой работы.

— И что ты хочешь, чтобы я сделала с этой информацией, учитывая тот факт, что у нас есть сотня людей, ожидающих услышать о вашей помолвке с какой-то таинственной женщиной? Я вся во внимании.

Он смотрит на меня прищуренными глазами, и я смотрю на него в ответ, уперев руки в бока.

Кэл издает громкий чавкающий звук, словно напоминая нам о своем присутствии.

— Мне также интересно услышать, как все это закончится. Отец будет просто в восторге, узнав о несостоявшейся помолвке Деклана.

Боже мой. Хотя его отец не знает о письме Деклана от Брейди Кейна, в котором подробно описываются требования к его наследству, он не глуп. В конце концов, есть причина, по которой он успешный бизнесмен. Я не сомневаюсь, что если он уловит хоть малейший намек на то, что эта помолвка фальшивая, то побежит к адвокату Брейди. И если адвокат поверит ему, Деклан может потерять все.

Подумай, Айрис. Подумай.

Я звоню Бетани еще раз, надеясь, что третий раз будет очаровательным. Голосовую почту можно услышать громко и ясно через крошечный динамик телефона.

Кэл свистит, прежде чем издать звук взрыва.

— Это звук умирающего будущего Деклана.

— Разве тебе не нужно куда-то идти? Может быть, захудалый бар. — Огрызается Деклан.

— Зачем платить за алкоголь, если я могу получить его бесплатно за твои десять центов? — Кэл ухмыляется, покачивая в воздухе бокал с шампанским.

Я стараюсь не обращать на них внимания, обдумывая свои варианты.

Что ты можешь сделать? Бросить все раз и навсегда?

Нет. Теперь я отказываюсь сдаваться. Не тогда, когда я так близко к тому, чтобы помочь Деклану достичь своей цели.

Ты могла бы назвать запасной вариант, который у тебя есть, но Деклан заставил её плакать.

— Знаешь, Айрис не замужем, — Улыбка Кэла становится зловещей. — Она могла бы войти в роль более естественней, так как никто тебя не знает лучше, чем она.

— Нет, — огрызается Деклан.

Подожди.

Да!

Я.

Не то чтобы мне что-то мешало вмешаться в это дело… Не имея ни бойфренда, о котором можно было бы говорить, ни прежних обязательств, я легко могла бы заменить Бетани.

То, что ты можешь, еще не значит, что ты должна.

Ну, если не я, то кто? У нас нет времени и подходящих невест.

Я открываю рот, но меня прерывает визг Тати, свадебного организатора Деклана.

— Вот ты где! Мне было интересно, куда улизнул будущий муж. — Эхом отзывается высокий голос Тати.

— Вы не можете платить за такого рода развлечения. — Кэл осушает мой бокал, прежде чем с улыбкой прислониться к столу.

— Где невеста, о которой я так мало слышала?

Тати машет своим блокнотом, как волшебной палочкой. Я рада, что скрыла личность Бетани на случай, если случится что-то подобное.

Ты не можешь всерьез думать о том, чтобы выйти за него замуж. Ты даже не любишь его.

Мне не нужно любить его. Это контракт, а не брак по любви.

Деклан прерывает мои мысли:

— Беатр…

— Ее зовут Тати, дорогой.

Я прижимаю руку к его груди. Его тело напрягается, и я еще раз похлопываю его, как бы говоря: веди себя естественно.

Его темные брови сходятся вместе, когда он смотрит на мою руку, как будто хочет оторвать ее палец за пальцем.

— Что ты делаешь? — Его слова звучат достаточно резко, чтобы пронзить мою идеально продуманную внешность насквозь.

— Избавляю тебя от необходимости представлять меня и объяснять нашу историю. — Я посылаю ему самую милую улыбку, на которую способна, учитывая обстоятельства.

Ты действительно собираешься это сделать, Айрис? Голос разума говорит громче.

Я не вижу здесь особого выбора. Это брак! Это не то, от чего ты можешь просто отказаться, когда тебе становится страшно.

Я подавила все мысли, выступающие против моего плана. Это всего лишь несколько лет моей жизни.

А как насчет того, чтобы завести ребенка?!

Что ж, я всегда хотела быть матерью.

Да. Через пять лет!

По крайней мере, я могу приступить к выполнению своего пятилетнего плана немного раньше намеченного срока.

Я проглатываю комок в горле и снова обращаю свое внимание на Тати. Я выхожу из жестких объятий Деклана, прежде чем схватить его за руку. Мышцы под его костюмом напрягаются, заметно выделяются под материалом.

Здорово. Нам придется поработать над его отвращением к твоим прикосновениям позже.

— Тати, я не была до конца честна с тобой, когда мы говорили по телефону. — Ее улыбка тускнеет.

— О.

— Я немного колебалась, стоит ли представляться кем-то, кроме помощника Деклана, прежде чем встретиться с вами лично. Видите ли, я работаю в компании Кейна уже довольно давно, и вы знаете, как легко распространяются сплетни. — Она качает головой, прижимая планшет к груди.

— Конечно. Я понимаю.

— Я так боялась того, что люди подумают о том, что я встречаюсь со своим боссом, но мы больше не можем это скрывать. Мы не хотим это скрывать. — Мой голос срывается, хотя я и не пытаюсь.

Единственный признак беспокойства Деклана — это то, как он дважды моргает, глядя на меня. Я никогда не видела, чтобы он моргал дважды. Не тогда, когда сделка, над которой он работал два года, сорвалась, и уж точно не тогда, когда умер его дедушка.

Это меня… выбивает из колеи.

Я выпрямляю спину и поворачиваюсь обратно к Тати.

— Мы готовы двигаться вперед в нашем будущем. Больше нет причин держать нашу любовь в секрете.

Кэл показывает мне два больших пальца за спиной Тати. Достойный Оскара, — произносит он одними губами, прежде чем заставить Деклана улыбнуться двумя средними пальцами.

Все лицо Тати загорается, когда она берет нас в руки.

— Ух ты! Тогда сегодняшний вечер, должно быть, очень важен для вас обоих по нескольким причинам. — Ее взгляд опускается на мой обнаженный безымянный палец.

— О, точно. Кольцо! — Я перевожу взгляд на лицо Деклана.

Тик в его челюсти присутствует у всех на виду.

Извини, Деклан, я спасаю тебя от разрушения всего твоего будущего, хотя сейчас это может показаться не таким.

Деклан вырывает свою руку из моей хватки. Он достает из кармана платиновое кольцо с красивым бриллиантом-пасьянсом. Я несколько удивлена элегантным кольцом. Это совсем не похоже на то безбожное чудовище, которое я выбрала для его будущей жены, что только смущает меня. Неужели он купил не ту вещь в магазине? Я знала, что не должна была доверять ему что-то настолько важное, но он настоял.

Тати приподнимает бровь в безмолвном вопросе, возвращая меня в настоящее.

— Я попросила Деклана придержать его, так как нам нужно изменить его размер. Эта чертова штука слетела с моего пальца в тот момент, когда я бросилась в его объятия после того, как он сделал мне предложение.

— О нет! — Тати надувает губы.

Кэл скользит в поле зрения Тати.

— Я сказал своему брату, что это плохая идея — делать предложение посреди ливня, но он настоял на том, что это идеальный момент, потому что Айрис их любит.

— Я никогда не видела, чтобы кто-то опускался на колени быстрее, чем он. — Я подмигиваю Тати, и ее щеки краснеют.

Деклан хмурится все сильнее, что только заставляет меня смеяться.

— Мужчина чуть не разорвал пополам свои брюки от Тома Форда, когда гнался за этим кольцом. Мой брат никогда раньше так не паниковал, так что хорошо, что он нашел его до того, как он упал в ливневую канализацию. — Кэл обнимает Деклана за плечо, и Деклан быстро отталкивает его.

— Ты снял все это на видео? Я бы с удовольствием показала его гостям! — Тати сияет. Задняя часть моей шеи горит.

— О нет. Предложение Деклана было спонтанным. Это было так романтично… — Я вдыхаю, когда дьявол хватает меня за левую руку, и по моей коже бегут мурашки. Он проводит по ним пальцем, надевая кольцо мне на палец.

— О, смотри! В конце концов, это подходит!

Тати хлопает в ладоши. Клянусь, у нее только две настройки громкости — громкая и оглушительная.

— Должно быть, он нашел немного времени в своем плотном графике, чтобы наконец изменить его размер. — Мои щеки пылают.

Деклан один раз дернул за ленту, проверяет, плотно ли она прилегает, прежде чем сунуть руку в карман. Я провожу пальцем по бриллианту, прежде чем потянуть за кольцо. Группа вообще не двигается с места. Я прочищаю горло и заставляю себя улыбнуться.

— Я думаю, что он застрял.

Пойми, что у Бетани палец был меньше моего. Могу я сделать какие-нибудь перерывы сегодня вечером?

— Во многих отношениях, чем в одном, — его голос опускается достаточно низко, чтобы только я могла его услышать. Что-то в глубине его голоса посылает еще один холодок по моему телу. Он отстраняется от меня, и я делаю глубокий вдох. Он поправляет пиджак. — Время продолжать это шоу.

Шоу. Ни больше, ни меньше. Фиктивный брак, призванный спасти моего босса от потери всего, над чем он работал всю свою жизнь. Эта мысль вызывает во мне новую волну паники, гораздо более сильную, чем когда-либо прежде. Я пытаюсь убедить себя, что это всего лишь брак на бумаге, но, кажется, ничто не успокаивает учащенное биение моего сердца.

Пристальный взгляд Деклана встречается с моим, как будто он чувствует мое растущее беспокойство. Моя реальность наступает, как сильный солнечный ожог, и я нахожу, что моя способность дышать становится все труднее с каждой проходящей секундой.

Я только что подписалась, чтобы помочь Деклану — к лучшему или к худшему.

Пока смерть не разлучит нас.

Глава 2

ДЕКЛАН

— Я хотел бы поговорить с моей невестой наедине. — Слова царапают мой язык, как наждачная бумага.

Глаза Айрис встречаются с моими. Они расширяются, прежде чем двинуться на Кэла в молчаливой мольбе о помощи. Хотя ее способность читать меня, как детектор лжи, делает ее эффективной на работе, сейчас это не что иное, как неудобство.

Кэл открывает рот. Какой бы взгляд я ни послал в его сторону, он медленно попятился.

— Увидимся внутри. — Он отдает Айрис полупоклонный салют, прежде чем войти в бальный зал.

Организатор свадьбы проверяет время на своих часах.

— Я вернусь через пять минут, чтобы забрать вас двоих. Не исчезай от меня снова. — Она подмигивает, прежде чем войти на кухню.

Мое сердце быстро бьется в груди, и я пытаюсь сделать три глубоких вдоха, чтобы замедлить темп.

Ты сказал ей найти тебе кого-нибудь с XX-хромосомой и способностью к продолжению рода. Здесь виноват только ты.

Я уже за гранью невозврата. Я никогда не думал, что Айрис прибегнет к такому плану, даже не спросив меня, соглашусь ли я. Это ужасная идея, которая рискует всем, что мы строили вместе на протяжении многих лет.

Успокойся.

Раз… два…

К черту все это.

— О чем, черт возьми, ты думала? — Айрис даже не ощетинилась от моего тона, хотя ее полные губы скривились от отвращения.

— Я спасаю твою задницу, вот что.

— Я не понимаю, как это так.

— Хотите, я назначу вам осмотр глаз? Я слышала, что с возрастом зрение ухудшается. — Ее обычная шутка насчет того, что я старше ее на двенадцать лет, проваливается.

Мои глаза сужаются в щелочки.

— Не испытывай меня.

— И не смей так на меня смотреть.

Она кладет коричневую руку на бедро, как в боевой стойке. Бриллиант на ее пальце выделяется на фоне темной кожи, привлекая мое внимание.

— Если бы я не вмешалась, тебе пришлось бы объяснять комнате, полной сотни гостей, почему нет краснеющей невесты. Что бы ты всем сказал? Что она потерялась на почте?

— Нет. — Я стискиваю зубы. — Хотя заказная по почте, на данный момент, невеста кажется лучшей альтернативой.

Ее темные глаза почти мерцают.

— Посмотри правде в глаза. У тебя закончились и время и возможности.

— Ясное дело.

Я бросаю на нее беглый взгляд. Что-то мелькает у нее перед глазами, прежде чем исчезнуть.

Она слегка приподнимает подбородок в знак вызова, глядя мне прямо в глаза.

— Способ заставить девушку почувствовать себя особенной.

— Особенный — это последнее слово, которое я бы использовал, чтобы описать тебя. — Слишком типично для такой, как она.

Она издает стон и вскидывает руки в воздух. Не знаю, почему я решил, что это хорошая идея.

— Значит, нас двое. Каковы именно твои мотивы здесь?

— Ты мне нравишься настолько, что я хочу спасти тебя от тебя самого. Я уверена, что это какой-то химический дисбаланс, так что мой психотерапевт услышит об этом в понедельник.

Я моргаю, глядя на нее.

— Только не говори, что выйдешь за меня по доброте душевной?

Ее темные брови сходятся, и она становится выше.

— А что, если это так?

— Прекрати представление. Эти идеи существуют только в фильмах Дримленда.

Ее губы приоткрываются.

— Я не играю, хотя твоя реакция заставляет меня пожалеть об этом.

Что-то во всем этом не так. Почему Айрис вдруг вызвалась стать моей женой после нескольких месяцев поисков идеальной кандидатуры?

Потому что она не хотела, чтобы ты женился на ком-то другом, самый маленький голос в моей голове говорит громче.

Она не могла… Нет. Нет никакого способа.

Или это может быть?

Это могло объяснить ее странное поведение. Я проследил за ее взглядом, обнаружил, что она смотрит на обручальное кольцо. Она медленно водит пальцем по круглому краю бриллианта. Осмелюсь сказать, благословенно.

О черт, влечение — это одно.

Увлечение — это совсем другая смертельная игра, в которую я не собираюсь играть в ближайшее время.

Мои коренные зубы разбиваются вдребезги.

— Ты делаешь все это потому, что тайно влюблена в меня? — Слова вылетают из моего рта в спешке. Мое сердце сильно бьется о грудную клетку, борясь за выход.

То, что у нее есть сильные чувства, помимо безразличия ко мне — это не то, о чем я думал. Черт, я никогда не хотел даже думать об этом по сотне причин, но больше всего потому, что она лучший помощник, который у меня когда-либо был. Потерять ее — это не выход. Особенно когда она — неотъемлемая часть моего плана занять место отца.

Идея разлетается на тысячу осколков, когда Айрис сворачивается калачиком и издает самый отвратительный смех. За те три года, что я провел в ее присутствии, я ни разу не видел ни единой трещины в ее здравомыслии. Кто знал, что все, что потребуется — это мое кольцо на ее пальце, чтобы вызвать полный срыв?

Она тянется для устойчивости, хватаясь за первое, что оказывается на расстоянии вытянутой руки, то есть за меня. Каждая мышца в моем теле напрягается, и жар распространяется по моей руке, как будто меня пожирает пламя. Я стою прямо, как шомпол, когда ее смех превращается в какое-то астматическое хрипение.

Вместо того чтобы почувствовать облегчение, я несколько сбит с толку ее реакцией. Мой желудок сжимается от ее презрения к любви ко мне.

Ты всегда будешь нелюбим. Голос отца проскальзывает в моей голове в самые неподходящие моменты, вызывая озноб по коже.

Я отрываю ее пальцы от своего бицепса один за другим.

— А ты переживаешь что-то вроде кризиса?

— Нет, дурак. И я не влюблена в тебя. — Она снова смеется, издавая при каждом вдохе ужасный хрипящий звук. — Я делаю это, потому что мы друзья.

— Я никогда не буду твоим другом.

И никогда не хочу им быть.

Ее губы хмурятся.

— Лжец. Друзья помогают друзьям, когда они болеют.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Помнишь, как я заболела гриппом? — Я скрещиваю руки на груди.

— Я все еще не совсем уверен, что это было так.

— Значит, ты помнишь! — Ее смех превращается в хриплый кашель.

— Только потому, что мне пришлось нанять бригаду уборщиков, чтобы удостовериться, что каждый квадратный дюйм этого места был вычищен.

— Ладно. А как насчет того раза, когда я помогла тебе, когда ты напился в командировке?

— Я никогда не нуждался в твоей помощи.

— Ты спотыкался о собственные ноги и просил меня об этом.

— Познакомлю тебя с моим близнецом, о котором ты не знала. Моя терпимость к водке находится прямо там, где моя толерантности по отношению к людям — нет.

— Пьяный ты гораздо приятнее. Ты просил меня уложить тебя в постель и спеть тебе колыбельную.

— Теперь я знаю, что ты лжешь. Ты одна из худших певиц, которых я знаю. — Мои губы угрожают изогнуться в улыбке, но вместо этого я останавливаюсь на гримасе.

Она вскидывает руки.

— Ладно, хорошо. Я солгала. Но я бы не отказалась, если бы ты попросил! Потому что друзья помогают другим друзьям.

Меня так и подмывает заплатить любую цену за то, чтобы слово «друзья» было стерто из словарей повсюду. У меня их нет. Они мне не нужны. И я не хочу быть ими, особенно ее.

Ее хриплый смех переходит в приступ кашля. Прежде чем я успеваю остановиться, я хватаю ее крошечную сумочку со стола и сую ей в руки.

— Исправь этот ужасный звук.

Она роется в сумке в поисках ингалятора.

— Обеспокоен о моем самочувствии?

— Исключительно в корыстных целях.

— Конечно. Как я могла забыть. — Она улыбается вокруг отверстия дозатора, перед вдыханием лекарства.

— Давай кое-что проясним. — Ее брови сходятся, и она открывает рот, но я заставляю ее замолчать. — Любая доброта, которую я проявлял к тебе в прошлом, была исключительно из уважения к тебе как к моему помощнику. Я не трачу свое время на такие пустяки, как дружба, так что если ты веришь, что между нами было что-то платоническое, то это твоя вина, а не моя.

В отличие от большинства женщин, которые плачут в моем присутствии, Айрис только пожимает плечами от моей резкости.

— Глупо, что я поверила, будто то ты действительно можешь испытывать какие-то чувства, кроме презрения к кому-то еще. Уверяю тебя, это больше не повторится.

— Я не чувствую ничего, кроме жгучего желания достичь моей конечной цель.

Она вздыхает.

— В жизни есть нечто большее, чем разрушение твоего отца.

Я игнорирую ее и смотрю на часы, отмечая, что мы бежим вне времени.

— Теперь мне нужно установить некоторые основные правила.

— Правила. — Ее глаза расширяются до предела.

— Каждый взгляд. — Неуверенное биение моего сердца наполняет мои уши. У нее перехватывает дыхание, когда я кладу ладонь ей на щеку. Мой большой палец гладит ее мягкую кожу, поглаживая взад и вперед, как будто я могу заклеймить свое имя одним прикосновением. — Каждое прикосновение.

Она закрыла глаза. Каждая клеточка моего тела горит желанием отдернуться. Чтобы установить некоторую дистанцию между нами, потому что я не должен был прикасаться к ней вот так. Это размывает слишком много линий. Но я бесполезен, вдыхая ее кокосовый аромат, и мои легкие протестуют против вторжения.

— Все до единого поцелуя… ничего, кроме лжи. — Мои губы касаются уголка ее рта, и мое тело чувствует себя так, словно по нему ударили соединительными кабелями.

Ее глаза резко открываются, когда я отстраняюсь, в ее голове явно назревает буря. Я кладу руки в карманы, выглядя невозмутимым, в то время как ее грудь поднимается и опускается с каждым неровным вдохом, который она выпускает.

— Ты… я… что… — Ее речь так же путается, как и мысли. Я должен был бы чувствовать себя польщенным своей способностью вывести ее из строя, но это выбивает меня из колеи больше всего на свете. Мое прикосновение не должно вызывать такой реакции. Нет, если она была честна, когда сказала, что делает это только потому, что считает меня другом.

Я стремлюсь снова получить контроль над ситуацией. Воздвигнуть вокруг себя какое-то подобие барьера.

— Нет ничего такого, чего бы я не сделал, чтобы заслужить свое наследство. Помни об этом, когда забудешь, что для меня это всего лишь игра.

Она открывает рот, но ее прерывает пронзительный голос — это будет преследовать меня вечно.

— Хорошо, вы двое. Гости начинают нервничать, чтобы познакомиться с будущими мистером и миссис. — Организатор свадьбы прерывает нас.

Она указывает своим блокнотом на вход в бальный зал, как военный командир.

— Ты готова? — Спросил я. Айрис вцепляется в мою руку. Ее улыбка — это разбавленная версия того, что она предлагала Кэлу ранее.

Я молчу, зная, что все, что выходит из моего рта будет только ложью.

Глава 3

АЙРИС

— Все, пожалуйста, возьмитесь за руки вместе за будущих мистера и миссис Кейн. — Мои глаза расширяются от заявления ди-джея.

Так вот как мы это сделаем? Просто так?

Это ты все так спланировала. Я мысленно пинаю себя для несносной вечеринки по случаю помолвки. Если бы я знала, что окажусь в центре всеобщего внимания, то сделала бы простое объявление в социальных сетях.

Мои колени дрожат, когда я оглядываю аудиторию. Я выпрямляю ноги, чтобы не упасть. Количество дизайнерской одежды, упакованной в одну комнату, просто безбожно, а фальшивые улыбки на их лицах вызывают у меня зуд кожи.

Глаза Деклана встречаются с моими. На данный момент это рефлексивно, когда одним взглядом разделяют сотню слов.

— Глубокий вдох. — Он хватает меня за левую руку, и жар его ладони проникает в кожу. Меня тревожит, как он может знать, что я встревожена, даже не выразив этого.

Ты работаешь на него уже три года. Конечно, он может знать, когда нервничаешь.

— Мы с Айрис собираемся пожениться в конце месяца.

В конце месяца? Это через две недели!

Музыка смолкает. Кто-то кашляет. Официант роняет поднос.

Мы окружены множеством реакций, каждая из которых шокирована больше, чем другая. Я их не виню. Я думала, что у нас с Декланом есть месяц, чтобы договориться о помолвке, но теперь у нас есть только две недели.

Тишина оглушает. Мой желудок грозит выплеснуть свое содержимое на блестящий мраморный пол, но каким-то образом я проглатываю кислоту, ползущую по горлу.

У тебя получилось.

— Сюрприз! — Я лучезарно улыбаюсь, надеясь нейтрализовать менее чем захватывающую демонстрацию Деклана. Я вырываю свою руку из его и подбрасываю так, чтобы все могли видеть мое обручальное кольцо. Миллионы цветов отражаются от бриллианта, привлекая всеобщее внимание к символу моей надвигающейся гибели.

— Добро пожаловать в семью, Айрис. — Роуэн, младший брат Деклана, выходит из толпы.

В то время как большинство людей думают, что он похож на Деклана с его каштановыми волосами и темным взглядом, я нахожу их совершенно разными. Потому что там, где в Роуэне проглядывают какие-то намеки на человечность, Деклану не хватает такого же сострадания.

Кэл пробивается сквозь толпу и поднимает свой бокал в воздух.

— Семейная терапия проводится по четвергам вечером. Не опаздывай!

Несколько человек смеются, и каким-то образом напряжение спадает достаточно, чтобы снова стало терпимо дышать.

— Один час, и мы уходим — прошептал Деклан себе под нос, так тихо, что только я его слышу.

— Я хотела предложить тридцать минут, но если ты настаиваешь… — Он не улыбается, но его глаза загораются, когда он смотрит на меня. Его пыхтение воздуха практически смех живота. Мы оба знаем, что никогда не выберемся отсюда за полчаса. Не тогда, когда Деклан стал первым Кейном, который женился после Сета более тридцати лет назад. Такое объявление прямо там, где у принца Англии есть ребенок, и все захотят провести с ним несколько минут.

Какая бы реакция ни была у Деклана, она улавливается, когда его отец, Сет Кейн, раздвигает толпу, как Моисей. Сила его неудовольствия могла заставить человека поменьше упасть на колени.

Мой замок на месте. Я провела с ним достаточно времени чтобы понять, что он питается слабостями людей.

Деклан притворяется равнодушным, если не считать крошечного тика в челюсти. Он мастер скрывать свои эмоции, но время от времени они появляются. Он слегка сжал челюсти. Быстрый изгиб его руки. Его глаза сузились, прежде чем вернуться к холодному взгляду.

— Расслабься. — Я наклоняюсь к нему и потираю руку об его колотящееся сердце.

Ты не единственный, кто нервничает. Похоже, Деклан более человечен, чем я думала.

— Сынок. — Сет, как обычно, не обращает внимания на мое присутствие. Поскольку я не служу ему никакой целью, я перестаю существовать. Все очень просто.

— Отец. — Деклан приподнимает подбородок.

Они оба выглядят устрашающе похожими своими каштановыми волосами и пустыми, темными взглядами. Но на этом их сходство заканчивается. Я уверена, что в какой-то момент своей жизни Сет был красив, но злоупотребление алкоголем состарило его так, что ботокс ничего не может исправить.

— Я полагаю, вас можно поздравить. — Сет впервые улыбается мне. Фальшь, льющаяся из него, вызывает у меня тошноту. — Моему сыну повезло, что ты есть в его жизни.

Да, точно. Этот человек ничего обо мне не знает. Даже по прошествии трех лет он все еще называет меня Ирэн, когда ему нужно связаться с телефонной линией Деклана.

— Прибереги свой дисплей для камер. — Деклан обнимает меня. Хотя его жест выглядит роботизированным, я ценю его способность попытаться сделать так, чтобы это выглядело законно. Попытаться — было ключевым словом. Он лучше бабушкиных коктейлей, а эти сосунки могут напоить кого угодно из одной чашки.

— Прекрасный совет от того, кто устраивает настоящее шоу прямо сейчас.

Рука Деклана сжимает мою талию с карающей силой.

— То, что ты горько переживаешь из-за любви, еще не значит, что все мы чувствуем то же самое. — Он издевается.

— Ты ничего не знаешь о любви.

— Говорят, на чужих ошибках можно многому научиться, так что спасибо за это.

В волчьей улыбке Сета появляется трещинка. Это так коротко, что я почти пропускаю его, но боль, запечатленная в его глазах, выбивает меня из колеи.

Не поддавайся на это. Это не реально.

— Ты ничего не знаешь о том, что мы с твоей матерью пережили до конца, и я надеюсь, что тебе никогда не придется испытать ничего подобного во время твоего брака. — Сет поворачивается на каблуках и выходит из бального зала, не обращая внимания ни на кого вокруг

Так много для того, чтобы казаться единой, счастливой семьей для публики.

Не так уж много вещей может вывести Сета из себя, но упоминание о его жене всегда действует на него. Трудно не чувствовать себя плохо из-за человека, который потерял свою супругу из-за рака. Но потом я вспоминаю, каким мудаком он был со своими сыновьями, и вся моя жалость испаряется.

Кто-то новый входит в нашу комнату и зовет Деклана по имени.

— Давай покончим с этим — бормочет Деклан себе под нос.

— Никогда не думал, что доживу до того дня, когда Деклан Кейн обручится. — Мужчина не обращает на меня внимания, хлопает Деклана по плечу и шепчет ему на ухо.

Гость за гостем подходят к нам, чтобы поздравить. Каждый из них смотрит на меня, целуя Деклана, что добавляет кислоты, растущей в моем животе. Мой единственный источник развлечения сегодня вечером — это наблюдать, как Деклан фальшиво проходит через каждую встречу, но даже это теряет свою новизну через час.

С таким же успехом ты можешь быть невидимкой.

Ди-джей объявляет всем, чтобы они освободили танцпол, и из динамиков начинает струиться медленная мелодия. Я сразу понимаю, что у меня неприятности. Деклан, должно быть, тоже уловил это, потому что наши взгляды пересекаются через всю комнату. Обычно я смеюсь над крошечным тиком в его челюсти, но, видя, что я часть этой пытки, я едва могу найти в себе силы улыбнуться. Он пересекает комнату и хватает меня за руку.

— Ты умеешь танцевать? — Я спрашиваю достаточно низко, чтобы только он услышал.

— Конечно, я умею танцевать. — Хотя лицо Деклана остается пустым, как белый холст, то, как его рука сжимает мою в удушающей хватке, показывает, что именно он чувствует ко всему этому.

Он ненавидит внимание так же сильно, как ты.

Все моё тело чувствует себя так, словно кто-то поджег меня. Сотни пар глаз пронзают мою тщательно продуманную внешность, и моя тревога только растет, когда Деклан тянет меня к своему телу. Одна его рука обвивается вокруг моей спины, а другая сжимает мою дрожащую руку с достаточной силой, чтобы перекрыть кровообращение.

Кончики его пальцев скользят по верхней части моей задницы, искры вылетают из моей кожи от соприкосновения, и я втягиваю воздух.

— Прекрати, — говорю я сквозь вымученную улыбку.

— Что делать?

— Вот так прикасаться ко мне.

— Ты моя невеста, — отвечает он.

Его рука отступает, и я вздыхаю, только чтобы вздрогнуть, когда он тянет меня вперед, так что между нами не остается ни дюйма пространства. Дыхание на этом этапе совершенно необязательно.

— Что это за медленный танец?

— Такой, что все нас снимают.

Все мое лицо словно расплавляется, когда я оглядываю комнату.

— О Боже.

Его лицо прижимается к моей макушке, и, клянусь, в этот момент я практически лимитирую. Для того, кто не заинтересован в отношениях, он отлично притворяется. Это заставляет меня подвергать сомнению все, что касается нас до этого момента, потому что где был этот человек? И что еще более важно, почему он прячет его?

Почему это имеет значение? Это нереально.

Эта мысль отрезвляет меня, и мой желудок сжимается от разочарования. Это не что иное, как акт, направленный на благо всех остальных. Возможно, на мгновение я и увлеклась этим, но мне нужно вспомнить, почему я согласился на это. Это не настоящие отношения. Никакие поцелуи в лоб или интимные прикосновения этого не изменят.

Придерживайтесь программы, и вы не пострадаете.

Я повторяю девиз снова и снова, пока Деклан двигает нас под эту песню. К концу нашего танца я чувствую себя сильнее, чем раньше, и готова отделить факт от вымысла.

Мне требуется еще тридцать минут молчаливого стояния рядом с Декланом, прежде чем я наконец добираюсь до ванной.

Я набираю немного холодной воды из-под крана и прижимаю ее к щекам.

— Ты справишься, Айрис. Не позволяй им добраться до тебя.

Легче сказать, чем сделать. Хотя никто не заговорил со мной, кроме быстрого приветствия, они быстро оценили меня, как лабораторию. Количество женщин, проверявших, какой напиток я пью и был ли мой раздутый живот вызван беременностью или макаронами, было поразительным. Я никогда не стеснялась своей фигуры, но от того, как они анализировали меня, моя кожа под шелковым шарфом становилась горячей.

Они не имеют значения. Я расправляю плечи и подкрашиваюсь своей помадой перед тем, как выйти из ванной.

Я делаю шаг в сторону бального зала, прежде чем меня уводят. Я теряю равновесие от того, что кто-то схватил меня за локоть.

— Сколько он тебе платит? — Отец Деклана превращает меня, чтобы я могла встретиться с ним лицом к лицу.

Я вырываю руку из его хватки.

— Понятия не имею, о ком или о чем вы говорите.

— Я готов заплатить тебе вдвое больше, чем он предложил, сделай так, чтобы этой помолвки не было. — Мои глаза расширяются.

— Прошу прощения?

— Ты не можешь быть такой тупой.

— Постарайтесь говорить прямо, потому что я изо всех сил стараюсь не отставать от высоких концепций.

— Очевидно, Деклан был в отчаянии, если решил выбрать тебя из всех людей.

Дерзость этого человека.

— Я счастливая женщина. Женитьба с вашем сыном похожа на сказку из Дримленда, воплощенную в жизнь. — Он издает какой-то горловой звук.

— Не льсти себе. Деклан женится на тебе только ради наследства.

— Он что? — Я срываю голос в самый подходящий момент.

— Ты не знала. — Его брови сходятся на переносице. Я добилась того, чего хотела

— Что вы такое говорите? Он никогда не упоминал о наследстве. — Я заставляю свою нижнюю губу дрожать, и результаты оказываются чудесными.

— Он надел тебе кольцо только потому, что хочет занять мое место. Без тебя у него нет шансов стать генеральным директором.

Я дважды моргаю.

— Что?

Его горький смех заставляет меня отшатнуться.

— Ты действительно думаешь, что он хочет жениться на тебе по любви?

— Если не любовь, то за что? — Моя рука прижимается к груди, цепляясь за ткань платья, как будто я хочу вырвать свое сердце. Если бы Кэл был здесь, я думаю, он вручил бы мне золотой трофей за мое выступление. Может быть, Деклан даже повысит мне зарплату.

— Что еще? Наследство. Без жены и ребенка он у него нет возможности стать генеральным директором.

— Вы серьезно? Что с вами не так, люди? — Тошнота нарастает, как будто я могу разрыдаться в любой момент.

Он засовывает руки в карманы.

— К сожалению.

— Как вы все это выяснили? — Его брови сходятся на переносице.

— То, как я узнал, не имеет значения. — Я сдерживаю желание закатить глаза.

— У вас есть доказательства? Неужели вы думаете, что я настолько глупа, что поверю вам на слово, а не жениху?

Его глаза слегка сузились, как бы говоря мне, что да, он думал, что я настолько глупа. По крайней мере, его предположения обо мне делают весь этот разговор гораздо более победоносным.

— Мы с ним обсуждали все это, когда он обратился ко мне за советом. Я пытался предупредить его, чтобы он не доводил это до конца, но он не слушал.

Бум. Я ловлю его именно там, где хочу.

Деклан ни за что не заговорит с отцом о своем наследстве, а это значит, чтовсе предположения Сета Кейна основаны исключительно на домыслах. Я почти смеюсь над своим открытием, но еще не готова сломать характер. Мне слишком весело играть с самым большим засранцем Чикаго. Я промокаю уголки глаз.

— Прошу прощения. Я просто внезапно почувствовала себя такой подавленной.

Мистер Кейн качает головой, как будто ему действительно противен жизненный выбор Деклана. У него нет двух ног, чтобы стоять, учитывая его историю, но он устраивает хорошее шоу. Оно почти лучше моего.

— Мой сын должен знать, что лучше не играть с чувствами невинной женщины. Я думал, что научил его кое-чему получше.

Я даже не знаю, с чего начать этот комментарий.

Не позволяй ему добраться до тебя. Он просто пытается запугать тебя, чтобы ты расторгла брак.

Я напрягаю позвоночник.

— Есть только один человек, играющий моими чувствами, и я смотрю прямо на него. Однако спасибо за всю информацию. Я уверена, что Деклану будет интересно узнать о твоей попытке разрушить нашу помолвку.

Его лицо превращается во что-то прямо из детского кошмара.

— Ты считаешь себя умной?

— О, я знаю, что это так.

— Я пытался спасти тебя от брака без любви, но похоже, вы двое заслуживаете друг друга.

— Очень на это надеюсь, раз уж мы собираемся пожениться.

— Он никогда не полюбит тебя. Он на это не способен.

— Если бы я хотела получить отцовский совет от бездарного папаши, я бы позвонила собственному отцу. — Мои раскопки предназначены для него и всего того дерьма, через которое он заставил пройти своих детей.

Он сжимает челюсти.

— Это еще не конец.

Я одариваю его лучезарной улыбкой, когда несколько гостей проходят мимо.

— Очень надеюсь, что нет. Мне очень нравится смотреть, как ты выставляешь себя дураком.

Я оставляю отца Деклана, варящегося в созданном им дерьмовом шторме.

— Твой отец знает. — Первое, что я говорю, когда Деклан садится в машину. Харрисон, водитель Деклана, закрывает дверь, прежде чем войти в кабину частного водителя.

Он наклоняет голову.

— Что значит «он знает»?

— Давай просто скажем, что мы с ним поговорили по душам после того, как он загнал меня в угол возле ванной.

Его взгляд отвращения отражает мой.

— Скажи мне, что именно он сказал.

Я пересказываю весь разговор, начиная с предположений, сделанных его отцом, и заканчивая тем, как он предложил мне двойную плату за расторжение помолвки. Деклан остается напряженным на протяжении всего этого, пока я не заканчиваю.

— У него нет доказательств, — я складываю руки на коленях. — Это не значит, что он не остановится, пока он их не найдет.

— Тогда мы устроим всем шоу, которое они так отчаянно хотят.

— А ты не боишься, что он может что-нибудь сделать иррационально?

Его глаза загораются вызовом.

— Нет ничего, чего бы я хотел больше, чем уничтожить его раз и навсегда. — Дрожь пробегает по моей спине.

— Так каков наш план, на потом?

— Наш план?

Я показываю ему безымянный палец.

— Это автоматически делает тебя командным игроком. — Мышцы его челюсти сжимаются.

— Ты не представляешь во что ввязываешься с этим.

— Если рассказы Кэла что-то значат, думаю, у меня есть хорошая идея.

— Все, что рассказал тебе Кэл, — это смягченная версия истины. — Мои брови сходятся вместе.

— Что ты имеешь в виду? — губы Деклана сжимаются, и молчание затягивается между нами, поскольку он по-прежнему молчит по этому поводу. Я закатываю глаза. — Ну что ж. Хотя я ценю твою заботу, твой отец меня не пугает, так что твои предостережения — пустой звук.

— У тебя должно быть желание умереть. Нет никакого объяснения, твоему иррациональному поведению. — Я смеюсь.

— Очевидно, иначе я бы никогда не согласилась жениться на тебе.

Глава 4

АЙРИС

— Ты что?! — мамины темные глаза расширяются. Она сжимает руки, чтобы не запустить их сквозь ее спиральные локоны.

— Она сказала, что помолвлена, — громко отвечает бабушка и прихлебывает кофе. Ее седеющие сенегальские изгибы шевелятся, когда она перестраивается на плетеном стуле напротив меня.

— Каким образом? Куда? С кем? В последний раз, когда я проверяла, ты сказала, что не замужем! — Коричневая кожа вокруг глаз моей матери покрылась морщинами.

— Это сложно.

Ну, это один из способов выразить это.

Может быть, я все-таки не была готова к такому разговору на следующий день после моей помолвки из ада.

— Ну, не заставляй нас ждать здесь. Я не знаю, как долго я пробуду на этой земле, а учитывая, как ты заикаешься, тебе придется устраивать похороны перед свадьбой. — Добавляет бабушка с серьезным лицом. Вероятно, именно из-за нее я могла так долго притворяться помолвленной перед комнатой, полной незнакомцев.

— У нас не так много планов, раз уж я сбежала.

— Прошу прощения?! — Ровное дыхание мамы сбивает мою улыбку. — Нет, это не так. Ты мой единственный ребенок, и я не позволю тебе устроить свадьбу в задней комнате здания суда.

— А что в этом плохого? Вот так я и вышла замуж — бабушка на самом деле звучит устрашающе.

— Вот именно, мама — говорит мама.

— Место было удобное. Я отвела свою молодоженскую задницу в Бурбон-стрит, и мы с твоим отцом провели там целую ночь.

— Я хорошо помню тот день, когда была зачата. Нет нужды перефразировать эту историю.

Я не знаю, как эти двое могут жить под одной крышей без моего посредничества.

— Вы оба хотите услышать мою историю или вас больше интересует оставить на мне шрамы на всю жизнь?

— История — отвечают они обе.

Я ухожу от правды, рассказывая им о том, как мы с Декланом осознали наши истинные чувства во время опасно бурного полета в Токио. О том, как я плакала о смерти в авиакатастрофе, как Деклан поцеловал меня, чтобы это прекратилось. Самой трудной частью моей лжи было то, что я целый год держала наши отношения в секрете, потому что не была уверена, как все обернется.

Забавно, что эта ложь самая правдоподобная из всего моего послужного списка с мужчинами.

— Ты хочешь сказать, что помолвлена с Декланом Кейном? Добровольно? — Мама хрипит.

— Неужели в это так трудно поверить? — Мама останавливается и смотрит на меня.

— Нет. Не совсем, если честно. — У меня отвисает челюсть.

— Что? — смеется бабушка. — Да ладно тебе. Ты пропустила Рождество в прошлом году, чтобы провести с ним время в Токио.

— Я работала. — Бабушка смеется.

— Правильно. Мы все любим работать, дорогая. Некоторые больше, чем другие. И желательно чаще, чем раз в день. — Я давлюсь своим кофе.

— Я думала, что либидо уменьшается с возрастом.

— У меня хватит воспоминаний на всю жизнь. — Мама стонет.

— Во всяком случае, не стесняйся забрать их с собой в могилу.

Бабушка воет от смеха.

Мама садится рядом со мной и тянет мою левую руку в свою. Она рассматривает мое кольцо со всех сторон.

— Ты уверена, что тебя это устраивает?

Я киваю.

— Разумеется.

Ты попадешь в ад за то, что солгала собственной матери.

По крайней мере, вы с Декланом сможете остаться вместе в загробной жизни.

— Это кажется таким… — Мама останавливается.

— Ни с того ни с сего?

— Да.

— Он… особенный. Я действительно люблю его. — Мне нужна вся моя сила воли, чтобы произнести эти слова с невозмутимым лицом.

Она наклоняет голову. Моя мать всегда добивалась от меня правды, так или иначе. Я прикусываю губу, чтобы не сказать какую-нибудь глупость.

Нравится правда?

О, заткнись, я заставляю свою нечистую совесть сделать шаг назад.

— Он твой босс.

— Я знаю.

— Он намного старше тебя.

— Разве это плохо, потому что я вижу только положительное, — спрашивает бабушка.

Я не пропускаю ни одного удара.

— Мы не можем помочь тому, в кого влюбляемся.

Мама вздыхает.

— Нет. Мы не можем.

Укол вины сжимает мое сердце, как лассо. Она — воплощение идеи влюбиться в того, в кого не должна была влюбляться, а я стала неожиданным результатом.

Она ободряюще сжимает мою руку.

— До тех пор, пока ты счастлива, и я рада за тебя.

Я киваю головой, потому что боюсь того, что может вылететь у меня изо рта. Если бы моя мать знала правду о моей помолвке, я не уверена, что она так же меня поддержала. Она очень беспокоится. Я не сомневаюсь, что она была бы обеспокоена тем, что я связываю себя с мужчиной, который едва любит меня, и ребенком, которого он не хочет. Она хотела бы для меня большего, чем пойти по ее стопам.

Мои тревожные мысли усиливаются, когда бабушка открывает рот и спрашивает:

— Так, когда же мы с ним встретимся?

Я открываю входную дверь и вижу Кэла, прислонившегося к косяку.

— Ты избегаешь меня, — говорит он.

— Скорее, я имела дело с последствиями моего действия. — Я даю Кэлу немного места, чтобы войти в мою квартиру. Он мгновенно заставляет пространство казаться в десять раз меньше. Хотя моя квартира невелика, она вся моя после долгих лет тяжелой работы и людей, сомневающихся во мне.

Он пробирается через минное поле растений в горшках, прежде чем плюхнуться на мой потертый кожаный диван.

— Зачем ты это сделала?

Я сажусь напротив него и поджимаю колени к груди.

— Потому что я глупая.

— Как ты прошла путь от разрыва с каждым парнем, который у тебя был до того, как все стало «слишком реальным», до согласия выйти замуж за моего брата?

— Когда ты так говоришь, это действительно звучит немного неуместного характера. — Он смеется.

— А что случилось с отречением мужчин навсегда?

— Ну, вечность действительно кажется долгим сроком, если подумать об этом…

— Говорит женщина, которая думала, что бывший парень покупает ей запасную зубную щетку «двигаясь слишком быстро».

— Это совсем другое.

Конечно, моя история отношений не самая красивая. Я всегда склоняюсь перед тем, как что-то становится реальным, потому что страх заставляет меня действовать первой, а потом сожалеть. Мои партнёры не самые здоровые, но они помешали мне когда-либо превратиться в мою мать. Потому что, хотя я люблю ее, то, что я выросла свидетелем ее оскорбительного брака с моим отцом, отвратило меня от того, чтобы когда-либо ставить себя в такое положение. Любить — значит потерять больше, с чем я готова расстаться.

Кэл выдергивает меня из моих мыслей.

— О, все в порядке. Ты выходишь замуж. И родишь ребенка. Например, ты собираешься сделать меня дядей.

Мой желудок скручивается.

— Я знаю, это звучит безумно…

— Потому, что это безумие. — Я вскидываю руки.

— Тогда почему ты поощрял это?

— Потому что я не думал, что ты действительно пройдёшь через это вместе с ним! — У меня отвисает челюсть, но я не могу произнести ни слова. Он вздыхает. — Мой брат — последний человек, на котором ты должна жениться.

Стеснение в груди нарастает.

— Почему?

— Потому что он причинит тебе боль. Для него это вторая натура, и это только вопрос времени, когда ты попадешь в бушующий ветер.

— Очень мило, что ты беспокоишься, но наши отношения — не что иное, как договорное соглашение. У него не будет возможности причинить мне боль.

Вот почему я вообще согласилась на всю эту затею. Если бы я боялась рисковать своим сердцем, то никогда бы не сказала «да». Но учитывая отсутствие интереса Деклана к отношениям и мой страх перед обязательствами, мы идеально подходим друг другу.

— Ты могла бы влюбиться в него. — Я смеюсь до слез.

— Деклан и я могли бы быть двумя последними людьми на Земле, а я бы все равно предпочла вибратор ему.

Губы Кэла кривятся от отвращения.

— Фу.

— Это правда!

— Тогда как ты планируешь иметь общего ребенка?

— С помощью кого-то в белом халате.

Я не просматривала контракт, разработанный Декланом, но знакома с ним и с его ожиданиями экстракорпорального оплодотворения.

— Совместное рождение ребенка создает связь между двумя людьми, которую никогда нельзя разорвать. — Мрачное выражение пробегает по его лицу, и боль в моей груди усиливается. Я сглатываю комок в горле. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Ни в малейшей степени. — Но вместо того, чтобы позволить тревоге поглотить меня целиком, я расправляю плечи и смотрю в лицо реальности. — Брак может быть трудным, но я готова отдать ему свою жизнь.

Я могу только надеяться, что в один момент я не оглянусь назад и не пожалею обо всех своих решениях.

Глава 5

ДЕКЛАН

В выходные после нашей помолвки я составлял документы, гарантируя, что Айрис не сможет отказаться от нашей сделки. Я бросаю свежеотпечатанный контракт на деревянный стол. Пастельно-розовые страницы кажутся неуместными на фоне других документов, разбросанных по поверхности.

Айрис смотрит на меня.

— А это что такое?

— Наш брачный контракт.

— А почему он розовый?

Судя по выражению ее лица, можно было подумать, что я прошу ее пожертвовать своей драгоценной коллекцией обуви.

— Кто-то другой оставил его в копировальной машине, и я не знал, как его поменять. — Из нее вырывается смех.

— Не знаю, что бы ты без меня делал.

— Твое раздутое чувство собственного достоинства меня беспокоит.

— Не надо притворяться, что я тебе так не нравлюсь.

— Твоя первая ошибка в том, что ты думаешь, будто я притворяюсь.

Она только усмехается на колкость.

— Говорят, между любовью и ненавистью тонкая грань.

— Недостаточно тонкая, — бормочу я себе под нос. Она снова смеется и хватает розовый контракт. — Инициалы внизу каждой страницы, подпиши как только ты закончишь читать. — Я передаю ей ручку.

— Этот контракт такой же толстый, как Библия. — Она смотрит на стопку страниц с искаженным выражением лица. Я молчу, прислонившись к столу и скрестив руки на груди.

— Это что, проблема? — Ее брови на мгновение сходятся вместе, прежде чем она приходит в себя.

— Нет, но мне придется провести обеденный перерыв, читая его.

— Потрать сколько угодно времени, но этот контракт не покинет наш офис. — Я ни за что не стал бы рисковать, чтобы кто-то мельком увидел наше соглашение.

Она водит пальцем по первой странице.

— Ладно. Но я планирую просмотреть каждую страницу три раза, чтобы убедиться, что ты не замышляешь ничего подозрительного, так что не сердись потому что я съедаю твое драгоценное время наедине. — Ее ответ слетает с губ без малейшего колебания.

И она обвиняет тебя во лжи.

— Избавь меня от этой пьесы за пьесой и продолжай. У меня есть другие дела. — Я сажусь в кресло, и оно стонет под моим весом.

— Если ты наберешь побольше мускулов, эта штука в один прекрасный день расколется пополам.

Мои мышцы напрягаются под костюмом, когда я расстегиваю пиджак спереди.

— Уверен, тебе понравится.

— Только если я засниму это на камеру.

Я игнорирую ее и открываю компьютер. Это займет всего несколько ответов по электронной почте прежде чем Айрис издаст протестующий звук.

— Это что, какая-то дурацкая шутка? — Ее голос срывается.

— Что? — Ее глаза тревожно расширяются.

— Ты собираешься предоставить мне полную опеку над нашим ребенком?

— Это проблема? — спросил я.

— Да! Большая проблема!

— Полагаю, сейчас самое время упомянуть, что контракт не подлежит обсуждению. — Она вызывающе поднимает подбородок.

— Тогда договоримся.

— Нет.

— Тогда я ухожу.

Не отрывая взгляда от экрана компьютера, я отвечаю:

— Я бы хотел посмотреть, как ты попробуешь.

Она встает, бросает контракт на мой стол и хватает сумочку с пола.

— Если ты не можешь быть ответственным отцом, тогда я больше не заинтересована в том, чтобы помогать тебе.

— Ты не можешь говорить это серьёзно.

— Хочешь проверить эту теорию?

Блядь. Правила игры продолжают меняться без моего согласия, и все потому, что Айрис играет нечестно.

Она никогда этого не делала.

— Ты собираешься отказаться от ста миллионов долларов из-за соглашения об опеке?

— Проблема не в деньгах. Твое решение. — Она поворачивается на каблуках ко мне спиной.

Мой контроль ускользает с каждым ее шагом.

— Я дам тебе двести миллионов. — Она продолжает идти к двери, полностью игнорируя меня. Покачивание ее бедер — молчаливая насмешка, чтобы схватить ее. Сделать что-то другое, кроме того, чтобы позволить ей уйти от меня и нашего соглашения. — Триста миллионов. — Ее шаги замедляются, но она не останавливается, пока ее рука не сжимает ручку. Я нажимаю круглую кнопку под столом, и запорный механизм двери щелкает.

Она ворчит себе под нос.

— Открой эту чертову дверь.

— Нет, пока ты не сядешь и не подпишешь контракт.

— Нет. — Она дергает ручку, но это напрасные усилия.

В то время как замки в стиле сейфа предназначены для того, чтобы не впускать назойливых людей, они оказываются весьма удобными для того, чтобы держать моего помощника внутри. Я сижу и жду, когда она устанет. В то время как у Айрис может быть сильная воля, моя — железная. И когда на кону так много, она не может сдаться, как бы сильно она ни ненавидела меня за это.

Она прислоняется лбом к двери.

— А как насчет того, чего я хочу?

— Ты лишилась своих прав, как только стала моей невестой.

— Осторожнее, Деклан. Твое женоненавистничество проявляется.

Уголок моей губы приподнимается.

— Здесь у тебя нет рычагов давления.

— Считай, что это мой козырь. — Она отталкивает меня безымянным пальцем.

— Мило — сухо отвечаю я.

— Или ты выслушаешь мои условия, или я позвоню первому репортеру из моего списка и объявлю о нашем разрыве.

— Ты мне угрожаешь? — спросил я.

— Тебе? Никогда. — Она хлопает ресницами. — Я предпочитаю термин «мотивирую». — Ее тип сумасшествия вытягивает мой.

— Ты заноза в моей заднице.

— Нет. Это все та же старая палка, которая снова капризничает.

Подумать только, я плачу ей больше, чем любому помощнику в этом здании за такое лечение.

Потому что вы оба знаете ей цену.

Я равнодушно вздыхаю.

— Давай, перечисляй свои условия.

Ее каблуки волочатся по ковру, прежде чем она опускается на свой обычный стул. Кожа обесцвечена за все годы жестокого обращения с ней.

— Я хочу общей опеки — прими ее или оставь. Ты будешь родителем в течение пятидесяти процентов времени, независимо от того, хочешь ты этого или нет.

— Если это твоя попытка использовать нашего ребенка, чтобы вытянуть из меня больше, то она не сработает. — Ее ноздри раздуваются.

— Я знаю, что это трудная концепция для понимания, учитывая, как далеко люди идут, чтобы сделать тебя счастливым, но мир не вращается вокруг тебя.

— В следующий раз ты скажешь мне, что Земля не плоская. — Ее нос дергается.

— Ненавижу, когда ты пытаешься шутить.

— Почему?

— Потому что ты мне больше нравишься без индивидуальности. — У нее яркие глаза, которые всегда служат зеркалом прямо в ее сердце.

Ее глупое, кровоточащее сердце.

— Это очень важно для меня. Как будто это действительно важно. — Ее голос падает так низко, что мне приходится наклониться вперед, чтобы расслышать ее следующие слова. — Я не хочу, чтобы какой-нибудь ребенок рос, думая, что родители его не любят.

Мой кулак упирается в бедро. Ты должен был пойти и связать себя с кем-то, у кого было не больше проблем с отцом, чем у тебя.

Ее взгляд отворачивается от меня и устремляется куда-то вдаль, словно воспоминание овладевает ею.

— Я знаю, каково это, когда родители не хотят тебя видеть. Такого чувства я бы не пожелала своему злейшему врагу, не говоря уже о собственном ребенке.

Как будто я могу быть такой же пустой тратой времени, как он. Я достаточно слышал от Кэла об отце Айрис, чтобы понять, что я совсем не похож на него, но то, как она смотрит на меня, угрожает моим идеально продуманным планам. Я никогда не должен был претендовать на звание отца года. На собственном опыте я убедился, что из бизнесменов не получаются хорошие семьянины, как бы они ни притворялись в целях рекламы.

Что самое худшее может случиться, если ты согласишься? Ты наймешь няню, чтобы помочь растить своего ребенка?

Моя шея становится влажной, когда я обдумываю последствия уступка к требованию Айрис. Я знаю, как это работает. Одно непредвиденное обстоятельство превращается в два, и следующее, что я знаю, ей нужно будет только пригрозить мне уходом, чтобы добиться своего. Я ожидал этого от всех, кроме нее, но я не шокирован ее способностью использовать мою слабость против меня.

Разочаровывает, если не сказать больше.

— Один уик-энд в месяц — говорю я, прежде чем успеваю остановиться.

Она прочищает горло.

— Это хорошее начало…

— Тогда договорились…

— Но нет.

— Черт возьми.

Ее глаза расширяются от моей вспышки.

Обуздай его.

Она ведет себя так, как будто я не проявлял редкого всплеска эмоций.

— Я не хочу зацикливаться на таких скучных вещах, как домашние задание и работа по дому.

— Тогда найми домработницу и репетитора. Ты можешь себе это позволить. — Она качает головой.

— Я не об этом. Мы должны отключаться каждые две недели, чтобы обеспечить более стабильный дом. Таким образом, мы оба сможем быть веселыми родителями.

— Я могу заверить тебя, что меня никогда не назовут «веселым родителем». — Она закатывает глаза.

— Дети — это просто. Пока ты кормишь их, играешь с ними и запоминаешь всех их любимых мультяшных персонажей по телешоу, ты мгновенно становишься самым крутым человеком в комнате.

— Это звучит как абсолютный ад.

— По крайней мере, ты будешь чувствовать себя как дома

Я возвращаю взгляд к своему компьютеру.

— Ладно. Мы будем менять ребенка раз в две недели.

— Видишь ли, я знала, что ты можешь пойти на компромисс, если представится такая возможность.

— Шантаж творит чудеса. — Она усмехается.

— Ты бы знал. Это твоя тактика.

Если бы ты только знал. В то время, как Айрис знает о моей способности получать информацию о людях, она не знает, как далеко я пойду, чтобы манипулировать ситуациями в своих интересах. Я всегда получаю то, что хочу. Айрис, командующая этими переговорами, будет лучше служить мне в долгосрочной перспективе, независимо от ее нынешнего превосходства.

Она поднимает палец.

— Еще кое-что. — Я не успеваю возразить, как она продолжает: — Моя мать хочет традиционную церковную свадьбу.

— Нет.

— Но… — Я оборвал ее.

— Мы сбежим.

— Нет, не можем.

— Дай угадаю, ты откажешься от нашего соглашения, если я не соглашусь с твоим планом. — Предсказуемый, но эффективный способ заставить меня уступить.

— Что? Нет. Но я была бы очень признательна, если бы ты поработал со мной над этим. Пожалуйста. — То, как дрожит ее нижняя губа, заставляет меня пожалеть о том, что я согласился с ее безумной идеей обручиться.

Я скрываю свое удивление.

— Итак, это просьба.

— Большая просьба, учитывая твое отношение к свадьбам, но я бы не стала просить тебя, если бы это не было абсолютно необходимо.

— Ты у меня в долгу. — Ее глаза сверкают, когда она выставляет напоказ свое кольцо перед моим лицом.

— Считай, что мы квиты. — Стон отвращения застрял у меня в горле.

— Подпиши контракт и убирайся отсюда, пока я не передумал.

Она пододвигает ко мне бумаги.

— Конечно. Как только вы внесете соответствующие изменения, включая увеличение первоначального взноса до трехсот миллионов долларов, я подпишу его.

Ты маленькая…

— Ты считаешь себя умной.

Ее улыбка только усиливает жар, разливающийся по моим венам.

— Я никогда не просила повышения зарплаты, но раз уж вы так великодушно предложили… — Черт. Я прикрываю улыбку тыльной стороной кулака.

— Хорошо сыграно. — Она подмигивает.

— Благодарю вас, сэр. Ты научил меня всему, что я знаю.

И я сожалею об этом каждый божий день.

Глава 6

АЙРИС

Если я ожидала, что мои рабочие обязанности уменьшатся, потому что мне нужно спланировать всю свадьбу за две недели, то я ошиблась. В значительной степени все идет как обычно, и это как раз моя проблема. Я тону. В работе. В ожиданиях. И в куче бессмысленных вопросов вроде того, какого цвета салфетки мне нужны и какой стиль скорописи лучше всего подходит для рассадочных карточек. Я даже не умею читать скоропись.

— Мне нужно, чтобы ты пересмотрела этот отчет для Якуры. — Деклан останавливается у моего стола.

— Опять? — Я стону. — Уже третий раз за полгода.

Он бросает мне на стол стопку пастельно-оранжевых бумаг.

— Ты все еще борешься с принтером? Я могу показать тебе, как это работает, если у тебя есть секундочка. — Он не утруждает себя ответом на мой вопрос.

— Я рассчитываю получить твои записки к концу дня.

— Сегодня?

— Это проблема?

— Нет. Я просто помещу его между планированием нашей свадьбы, выбором платья и сегодняшней дегустацией тортов. — Я посылаю ему напряженную улыбку.

— Прекрасно. Пусть он будет у меня на столе к девяти. — Он проходит мимо меня к двери своего кабинета.

Пусть он будет у меня на столе к девяти.

Я стучу пальцами по клавиатуре, набирая пароль.

Ты можешь сделать это, Айрис.

Есть причина, по которой ты так долго продержалась на работе. На моем телефоне загорается сообщение от Тати, подтверждающее наше первое занятие по хореографии на завтрашний день.

Чертовски фантастично. Есть ли еще что-нибудь, что вселенная хочет бросить в мою сторону?

— Айрис? — Раздраженный вздох вырывается из меня прежде, чем я успеваю его уловить.

— Да? — Наши глаза встречаются. Нервные окончания на затылке покалывает. Я прерываю контакт первая, прекращая странное чувство, прежде чем оно успевает распространиться.

— Спасибо тебе за все.

Мой взгляд возвращается к нему.

Спасибо тебе за все?! Я никогда не слышала, чтобы Деклан выражал благодарность без капли сарказма.

Я с трудом подбираю нужные слова. Мое молчание только усиливает странное напряжение, нарастающее между нами. К счастью, Деклан заканчивает это, входя в свой кабинет и закрывая дверь.

Я выныриваю из оцепенения и пишу единственному человеку, который может помочь мне разобраться в том, что происходит в голове Деклана.

Я: Твой брат только что сказал мне спасибо.

Кэл: Роуэн? Для чего?

Я: Нет, ДЕКЛАН!

Кэл: Что ты сделала не так?

Я: Ничего.

Кэл: Значит, он действительно сказал «спасибо» и имел это в виду?

Я: Да!!

Кэл: Ты держала его под дулом пистолета?

Я смеюсь, печатая свой ответ.

Я: Нет.

Кэл: Кинжал к горлу?

Я: Хотя нож для вскрытия писем, который ты мне купил, временами заманчив, нет.

Кэл: Черт.

Кэл: Может быть, ты застала его в хорошем настроении.

Я: Была ли какая-то глобальная трагедия, из-за которой он сегодня утром потеплел?

Кэл: Если верить новостям, есть дефицит креветок, из-за которого люди опускают руки, но это все.

Деклан ненавидит моллюсков, так что этого не может быть. На самом деле я не могу придумать ничего, что могло бы объяснить его иррациональное поведение.

Ничего, кроме одной идеи, которая кажется достаточно нелепой, чтобы заставить мой желудок перевернуться.

Он действительно имел это в виду.

— Твой фей-крестный прибыл с подкреплением.

Кэл бросает мне на стол пакет с едой.

— О Боже. Да. — Я разрываю бумажный пакет и вытаскиваю еду — Я люблю тебя.

— Я знаю.

— Ты не возражаешь? У меня тут частный разговор. — Я указываю на свой обед.

Кэл смеется и садится.

— Как продвигаются изменения?

— Ужасно. Я не совсем понимаю, чего хочет от нас мистер Якура. Он уже в сотый раз отсылает назад наше предложение о Токио в Дримленде — на этот раз с одним-единственным комментарием. — Кэл наклоняется. — Чего-то не хватает. — Он поднимает брови.

— Серьезно? И это все?

— Да! Но я не могу понять, чего не хватает.

— Ты говорила с Роуэном? Он мог бы ознакомиться с вашими последними идеями. — Я качаю головой.

— Мы с Декланом встречались с ним месяц назад, но ничего хорошего из этого не вышло.

— Деклан все еще злится на него из-за Дримленда?

С тех пор как Роуэн решил остаться директором оригинального тематического парка Флориды, Деклан был холоден с ним. Очевидно, Деклан оскорблен тем, что Роуэн отвернулся от семейных ожиданий в отношении женщины, которую любит. Но поскольку Деклан пытается создать свой собственный Дримленд в Токио, нам, возможно, придется попробовать еще раз.

Я вздыхаю.

— Ага. Я думаю, что давление со стороны Мистера Якура добирается до него. Мы работаем над этой сделкой уже несколько месяцев без каких-либо выплат.

— Вы могли бы найти другого спонсора, готового продать свою землю. Многие люди готовы убить за долю прибыли Дримленда. — Я качаю головой.

— Деклан настаивал, чтобы это была именно эта собственность. Я почти уверена, что Якура чувствует, как сильно Деклан хочет этого, так вот почему он так упрям во всем. Может быть, он хочет получить большую выплату.

— Либо это, либо ему нравится быть одним из немногих людей, которые могут заставить Деклана попотеть. — Я смеюсь.

— Возможно. Однако это не облегчает работу с отказом.

— Не принимай это на свой счет. Твои идеи великолепны, так что это только вопрос времени, когда он сдастся.

— Легче сказать, чем сделать. — Мой синдром самозванца всегда поднимает свою уродливую голову, когда мы получаем очередное письмо с отказом от Якуры.

Словно почувствовав перемену в моем настроении, Кэл оживляется.

— Хочешь, я помогу?

— Нет, не нужно.

В разговор вмешивается голос Деклана. Он прислоняется к дверному косяку, скрестив руки на груди и сжав челюсти. Кэл наклоняет подбородок в сторону Деклана.

— Привет, брат. Как ты себя чувствуешь сегодня днем? Заставил кого-нибудь плакать?

— Нет, но сейчас только полдень.

Кэл снова поворачивается ко мне.

— Я не знаю, почему ты согласилась выйти за него замуж. Он невыносим. — Я пожимаю плечами.

— Его личность выросла на мне.

— Клянусь, ты страдаешь от своего рода стокгольмского синдрома на рабочем месте. Другого объяснения нет.

Деклан стаскивает Кэла со стула напротив моего стола.

— Проваливай. У некоторых из нас здесь действительно есть работа.

— Быть разочарованием семьи Кейн — это работа на полный рабочий день, большое вам спасибо. Хотя льготы — это дерьмо.

Мой смех заставляет Кэла улыбнуться.

— Клянусь, тебя посадили на эту землю только для того, чтобы сделать мою жизнь невыносимой. — Деклан нажимает кнопку лифта.

Кэл притворно шмыгает носом.

— Я наконец-то нашел цель своей жизни, и все благодаря тебе. — Деклан едва не затолкал Кэла в лифт, как только двери открылись. — Пока, Айрис! Увидимся вечером на дегустации тортов.

Кэл машет мне, отсылая Деклана. Деклан не отходит от лифта, пока двери не закрываются. Он поворачивается на каблуках и смотрит на меня.

— О чем он говорит? — Перевожу взгляд на экран компьютера, чтобы избежать его потемневшего взгляда.

— Я попросила Кэла пойти со мной попробовать свадебные торты.

— Тебе не пришло в голову попросить меня. — Мои брови поднимаются.

— Эмм…нет. Когда я упомянула об этом раньше, ты не проявил интереса.

— Я не думал, что ты пригласишь моего брата.

О Боже мой. Он ревнует?

Это неправильно. Этого не может быть. На самом деле, это так же неправильно, как и намек на волнение, которое я испытываю при мысли о том, что Деклан так реагирует на своего брата.

Что с тобой происходит?

Я прочищаю горло.

— Он сам напросился, когда я сказала ему, что иду одна после работы.

Грудь Деклана вздымается, когда он тяжело вздыхает.

— Скажи Кэлу, что он больше не нужен. — Я отрицательно качаю головой.

— Нет.

— Во сколько дегустация торта? — Он игнорирует меня и достает телефон.

— Почему?

— Я ухожу. Пришли Харрисону адрес.

Он не даёт мне противостоять ему, когда идет обратно в свой кабинет. Его дверь со щелчком закрывается, оставляя меня ломать голову над вопросами, на которые я никогда не получу ответов.

— Айрис. — Что-то толкает меня в плечо.

— Уходи. Я сплю. — Я протягиваю руку, чтобы отогнать шум.

— Нам нужно идти.

— Фу. Теперь ты беспокоишь меня и во сне? Я когда-нибудь получу перерыв? — Глубокий смешок в моем ухе заставляет меня резко выпрямиться.

Мое затуманенное зрение проясняется, и я вижу Деклана, стоящего рядом с моим столом, с самой маленькой улыбкой, известной человеку.

— Мы опаздываем. Он протягивает руку и снимает липкую записку с моего лба.

— Опаздываем? Куда? — Я хриплю.

— Дегустация торта.

— О нет! — Я стою на дрожащих ногах. — Который сейчас час? — Я открываю нижний ящик и достаю сумочку. Я быстро наступаю на пятки, несмотря на то, что мои распухшие пальцы протестуют.

— Десять.

— Десять?! Мы должны были быть там в девять! — Он пожимает плечами.

— Я позвонил и сказал, что мы опоздаем. — Я замираю.

— Ты звонил? — Мне потребовалось две секунды. — Почему бы просто не разбудить меня? — Тишина. — Как долго я спала?

— Два часа.

— Два часа!

О нет. Редакция.

— Деклан, мне так жаль… — Он поднимает руку.

— Просто пришли их завтра утром. — У меня отвисает челюсть.

— Я не хотела засыпать…

— Брось это.

— Но…

— Ты хочешь, чтобы я рассердился? — Теперь его голос звучит гораздо более взволнованно.

— Честно? Да.

— Я не полный мудак. Я знаю, у тебя много дел, — огрызается он.

— Прекрати.

— Что?

— Перестань быть таким… понимающим. Это выводит меня из себя.

Раздраженный Деклан, с которым я могу работать. Милый Деклан, который не возражает, что я засыпаю на работе и пропускаю сроки? Такая непредсказуемость вызывает у меня невыносимую тревогу.

У него тикает челюсть.

— Поехали. У меня нет времени на твое дерьмо. — Теперь этот ответ заставляет меня улыбнуться.

— А-х… Вот большой, сварливый человек, которого я знаю и люблю.

— Однажды этот рот доставит тебе неприятности. — Его голос понижается.

Я не знаю, что опаснее — его невысказанное обещание или то, как что-то трепещет в моем животе от одной фразы.

— Я на небесах. — Я вздыхаю, прежде чем сделать еще один глубокий вдох. От различных ароматов, окружающих нас, у меня слюнки текут от предвкушения.

Звенит колокольчик, когда Деклан входит в тускло освещенную пекарню позади меня. Задняя дверь распахивается, заливая нас ярким светом, и выходит блондинка примерно моего возраста.

— Добро пожаловать! Я так счастлива, что вы действительно сделали это!

— Прости, что опоздали. — Я вздрагиваю.

— О, пожалуйста! Это вообще не проблема. Почему бы вам не присесть вон там, и я принесу вам образцы? — Она указывает на маленький освещенный свечами столик на двоих и исчезает на кухне.

— Разве здесь не уютно? — Я пытаюсь нарушить неловкое молчание, но меня прерывает романтическая музыка, тихо играющая из скрытых динамиков.

Деклан выдвигает для меня один из стульев. Обмен между нами плавный, обработанный сотни раз. Я понимаю, что сильно упустила из виду на протяжении многих лет.

— Благодарю тебя.

Деревянный стул стонет под его хваткой.

— За что?

— Всегда так делаю. Ну, знаешь… с моим стулом. — Я запинаюсь на словах. Он ничего не говорит, садясь напротив меня

И теперь я вспоминаю, почему я вообще перестала говорить "спасибо", когда он делает что-то хорошее.

— Ну вот, поехали! — Пекарь приносит блюдо, покрытое мини-пирожными. — Я оставляю вас обоих, чтобы вы все испытали наедине. Если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся, крикни мне. — Она убегает.

У меня слюнки текут, когда я осматриваю поднос.

— У тебя есть предпочтения, какой торт ты хочешь попробовать в первую очередь?

— Все, что тебе нравится, прекрасно. — Он достает телефон и начинает просматривать электронную почту.

— Серьезно? Ты когда-нибудь берешь выходной?

— Нет.

— Тогда зачем вообще приходить? — Снова тишина. Я начинаю ненавидеть, как он замолкает всякий раз, когда я спрашиваю что-то, что требует большего, чем простой ответ в одно предложение. Вместо того чтобы отступить, я толкаю сильнее. — А знаешь, что я думаю?

— Я уверен, что ты собираешься сказать мне, независимо от того, что я скажу.

Я пинаю ножку его стула. Хотя он не двигается ни на сантиметр, но снова привлекает его внимание к моему лицу.

— Я думаю, ты не хотел, чтобы Кэл шел со мной сегодня, потому что ревнуешь. — Он усмехается.

— У меня нет причин ревновать к брату.

— Серьезно? Без всякой причины? — Я поднимаю бровь в безмолвной насмешке, размахивая уведомлением о пропущенном звонке перед его лицом.

— Нет. — Он хватает с подноса мини-торт и протыкает его ложкой.

— Отлично. Тогда позволь мне встретиться с Кэлом лицом к лицу и попросить его принять участие в этих дебатах. Если ты хочешь подружиться с нами, все, что тебе нужно сделать, это попросить… — Он выхватывает телефон прямо у меня из рук.

— Я уже сказал, что не хочу быть твоим другом. — Его правый глаз дергается, выдавая его нервы.

— Боже мой. Это так?

— Прекрати болтать.

Но я не могу. Только не с этим драгоценным сокровищем информации в моем распоряжении.

— Кэл может быть и против того, чтобы пригласить тебя в наш дуэт, но я уверена, что он будет рад, если… — Мои глаза выпучиваются, когда он засовывает полную ложку торта в мой открытый рот.

— Наконец-то я нашел идеальный способ заткнуть тебе рот. — Я свирепо смотрю на него, пробуя самый вкусный десерт, который когда-либо пробовала

Его взгляд остается прикованным к моим губам, когда он протаскивает чистую ложку мимо них.

— Все, что мне нужно сделать, это постоянно держать твой рот занятым.

Я любезно продолжаю давиться.

Глава 7

ДЕКЛАН

Я поторопился с ответом, когда объявил, что мы с Айрис поженимся через две недели, а не через месяц. Оглядываясь назад, я хотел быть уверенным, что она не сможет при первой возможности отказаться от нашей помолвки. Но теперь я должен столкнуться с последствиями своих действий.

— Я рассчитываю, что к концу уик-энда ты переедешь в мой дом. — Я прохожу мимо стола Айрис и направляюсь к двери своего личного кабинета.

Она отрывает взгляд от экрана компьютера.

— Что?

— Ты можешь списать деньги с моей карточки для переездной компании.

— Ты хочешь, чтобы я переехала в эти выходные?

— Да.

— Но завтра суббота. — Я делаю глубокий вдох и прислоняюсь к дверному косяку.

— К чему ты клонишь? — Она проводит руками по лицу и стонет.

— Нет такой транспортной компании, которая была бы доступна в последнюю минуту.

— Они будут, по соответствующей цене.

— Но мне придется досрочно расторгнуть договор аренды.

— Я покрою расходы.

— Или я все еще могу сохранить дом на случай… — Я оборвал ее.

— Как, по-твоему, это будет выглядеть для публики, если они узнают, что ты держишь свой дом «на всякий случай»? — Ее нижняя губа дрожит.

— Но я люблю свою квартиру.

— Я уверен, что есть определенная прелесть в том, что живешь рядом с действующими местами преступлений, но ты это переживешь.

— Я живу в Гайд-Парке, а не в зоне военных действий.

— Жила в Гайд-парке. Например, с завтрашнего дня ты больше не являешься резидентом. — Ее глаза сузились.

— Так это все? Ты щёлкнул пальцами, и я должна делать то, что ты говоришь, как какая-то послушная жена, не задавая вопросов?

— Ты тренировалась много лет уже, так что у тебя должно быть крутое обучение.

Мой комментарий зарабатывает стресс мяч, брошенный мне в голову и один хриплый смешок, который слышен на всем пути через мои закрытые двери офиса.

Подумай о своем будущем. 

Мой правый глаз дергается, когда Айрис тащит еще одно растение в горшке в мой дом. Такими темпами мой дом превратится в питомник растений. Пролитая земля отмечает деревянные полы, чтобы служить напоминанием о том, как моя идеально организованная жизнь переворачивается с ног на голову.

Я обхожу еще три растения размером с небольшое дерево, прежде чем подхожу к входной двери. Айрис говорит с одним из растений приглушенным голосом, поглаживая один из его листьев и извиняясь за то, что вырвала с корнем его жизнь. Она сумасшедшая. Нет другого способа описать того, кто воркует с растениями, как с детьми.

По крайней мере, она будет достойной матерью.

Я отключаю телефон, чтобы начальник отдела аудита меня не услышал.

— И это все? Ты выпускаешь из дома все тепло. — Я указываю на открытую входную дверь. Как по команде, на меня налетает порыв ветра. Айрис потирает руки, прежде чем подуть на них.

— Знаешь, если бы ты мне помог, все прошло бы гораздо быстрее.

— Я не занимаюсь физическим трудом.

— Тогда, слава Богу, что у нас не будет ребенка по старинке, иначе мне пришлось бы делать всю работу. — Любое возражение застревает у меня в горле, и она только смеется.

— Думаешь, ты смешная?

— Я бы предпочла быть такой, чем ленивым лжецом. — Она выбегает за дверь, явно довольная тем, что заставила меня замолчать.

Я почти забываю о человеке на другой линии, пока он не начинает говорить. Хаотичное присутствие Айрис уже сеет хаос в моей жизни, и я задаюсь вопросом, как я переживу три года ее жизни здесь. Все мое пространство запятнано ее дерьмом, от разноцветных одеял, разбросанных по моему нетронутому дивану, до нескольких фотографий в рамках двух женщин, которых я еще не встретил.

Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на разговоре, но я только наполовину обращаю внимание на то, что говорят. Моя способность концентрироваться была сильно нарушена с тех пор, как грузовик Айрис появился на моей подъездной дорожке.

Двадцать минут спустя Айрис кучей падает напол.

— Все готово! — Две ее косы веером рассыпались вокруг нее, покрытые снежинками. Несколько спиральных локонов выбились из тугой косы во время движения и прилипли к ее лицу. Ее детская розовая зимняя куртка выглядит неуместно — полный контраст с моим черным костюмом, туфлями и душой.

Я осматриваю периметр, отмечая меньше десяти коробок.

— У тебя больше растений, чем вещей. — Она смеется в потолок.

— Я сумасшедшая женщина-растение.

— Нет ничего предпочтительнее. — Ее тело сотрясается от беззвучного смеха, когда она встает.

— Каково это, когда кто-то находится в твоем пространстве?

— Громко.

— Представь, что ты будешь чувствовать, когда у тебя будет ребенок, бегающий здесь и кричащий.

— Я вложу деньги в ошейник из коры. — Она моргает.

— Пожалуйста, скажи, что ты шутишь — я ущипнул себя за переносицу.

— Черт. Конечно, я не серьезно. — Она со свистом выдыхает. — Хотя звукоизоляционная спальня не кажется плохой идеей. — Ее брови подпрыгивают.

— Для них или для тебя?

— Для них. Моя была переделана много лет назад. — Ей сразу становится интересно смотреть на что угодно, только не на мое лицо. Сколько бы я заплатил, чтобы хоть на секунду услышать ее мысли.

Миллионы. Может быть, даже миллиарды.

Она покачивается на своих ботинках, оценивая свои вещи.

— Как именно мы будем действовать в этой ситуации?

— Придерживайся плана. — Я хмыкаю и хватаю тяжелую коробку с одной из стопок. — Что здесь? — Она вглядывается в почерк на боковой стороне коробки.

— Мои каблуки.

— Они будут отлично смотреться в камине. — Она вскакивает и пытается выхватить у меня из рук свой драгоценный груз.

— Ты не посмеешь…

Уничтожить ее коллекцию обуви стоила бы ее гнева. Они были в моем списке дерьма с тех пор, как Айрис нашла лазейку в своем трудовом договоре относительно рабочей одежды. Вместо того чтобы следовать офисному дрес-коду только нейтральных тонов, она испытывает мое терпение головокружительными каблуками и аксессуарами цвета радуги.

По крайней мере, она оправдывает свое имя.

— Ты должна знать, что после стольких лет не стоит недооценивать меня. — Она кладет руку на бедро.

— Деклан Ланселот Кейн. Клянусь, если пропадет хоть одна туфля, я…

— Не называй меня так, — огрызаюсь я. Она усмехается.

— Вы предпочитаете, чтобы я обращалась к вам более официально, сэр Ланселот?

— Что я предпочитаю, так это твое молчание. — Она закатывает глаза.

— С тобой не весело.

— Это не должно быть весело.

И все же это совсем не похоже на работу.

Именно поэтому все это плохая идея.

С Айрис легко попасть в комфортный ритм. Почти слишком просто.

— Клянусь, в один прекрасный день ты умрешь от сердечного приступа из-за всех этих сдерживаемых эмоций. И это вредно для твоего кровяного давления. — Я игнорирую ее, направляясь к лестнице.

— Я покажу тебе нашу комнату.

— Нашу комнату? — Она спотыкается о свои ботинки.

— Я не могу допустить, чтобы экономка высказалась против законности нашего соглашения.

— Правильно. Конечно. — Она кивает с выражением глаз лани, так непохожим на ее обычные быстрые опровержения.

Она нервничает.

Я поворачиваюсь к ней спиной, пряча улыбку, и веду Айрис по парадной лестнице в свою спальню. Она помогает мне открыть дверь, и она открывается, открывая мое любимое место во всем доме. Светло-голубые стены и белая мебель выделяются на фоне темного деревянного пола.

— Ух ты. Она намного ярче, чем я ожидала.

— Вопреки распространенному мнению, гробы не предназначены для удобного сна. — Ее воющий смех заставляет мои губы дернуться в ответ. Я бросаю коробку у входа в ее пустой шкаф. — Ты оставишь свою одежду здесь.

— Но я не… мы не… Ты же не ожидаешь, что я… — Ее глаза бегают по комнате, ни на чем не останавливаясь.

Моя способность быть единственным человеком, который может вывести ее из себя, наполняет меня жгучим чувством удовлетворения.

— Спать со мной в одной постели? — Я заканчиваю за нее. Ее горло сжимается, когда она кивает.

— Правильно. Это…

— Нет. — Она покусывает нижнюю губу.

— Слава Богу. Это было бы неловко.

— Правильно. — Затылок покалывает. — В доме мы можем вести себя так, как нам хочется. Но на людях я ожидаю, что ты будешь проявлять ко мне нежность.

— Ты уверен, что сможешь долго выносить мои прикосновения?

— Это доведет меня до предела, но я справлюсь. — Я вхожу в ее гардеробную и открываю дверь с другой стороны.

Она останавливается.

— Ты соорудил потайную дверь в другую комнату? В шкафу?!

— Да.

— Но почему?

— Потому что я готовился к чему-то подобному. — Слова легко срываются с моих губ.

— Подожди. — Она поднимает руку. — Люди готовятся к фальшивым бракам?

— Этого и следовало ожидать, как только ты достигнишь определенного уровня налогообложения. — У нее морщится нос.

— Это отвратительно.

— Нет. Это жизнь. — Она смотрит на меня, приоткрыв рот.

Я поворачиваюсь и вхожу во вторую спальню. Цвета дополняют мою главную спальню, но вместо синего стены покрыты бледно-желтым.

— Это прекрасно. — Одна ее рука скользит по кружевному покрывалу.

Комната большая, с собственной зоной отдыха, ванной комнатой и окнами, выходящими на обширный задний двор.

— Ты можешь украсить его так, как захочешь. Я только прошу тебя делать уборку, так как экономке не разрешается входить. — Она смотрит на меня.

— Ты действительно все продумал, не так ли?

— Все, кроме тебя.

— Похоже, Айрис чувствует себя как дома. Я уверен, тебе это нравится. — Кэл оценивает одно из растений, которое она добавила в угол нашей гостиной. Мой дом постепенно превратился в детскую, где каждый день появляются новые растения, заполняющие пустые углы и пустые стены.

Я игнорирую его, делая глоток своего напитка.

— Как продвигается твоя часть дедушкиного завещания? — Он пожимает плечами.

— К чему такая спешка? Завтра ты не станешь генеральным директором.

— Нет, но если я добьюсь своего, то стану им к концу года. — Он поднимает брови.

— А Айрис знает об этой ускоренной временной шкале?

— Она знала о сделке, когда подписывала контракт. — Его брови подпрыгивают.

— Но это не значит, что она готова завести ребенка прямо сейчас.

— Хорошо, что у нее будет еще девять месяцев, чтобы привыкнуть к этой идее. — Звук застрял у него в горле.

— И мы решили, что женитьба на ней немного очеловечит тебя.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты ее уважаешь.

— Так и есть. — Ее способность работать рядом со мной как ресурс, а не как помеха, уже ставит ее на шаг впереди всех остальных. Она быстро соображает и готова сделать все возможное, чтобы обеспечить мне успех, даже если для этого придется выйти за меня замуж и родить ребенка. Я не мог заплатить за такую преданность. Я пытался, но после того, как отпугнул нескольких невест, я прекрасно понимаю, как сильно мне нужна Айрис. Если она думает, что мы станем лучшими друзьями из-за этого, то так тому и быть.

— И мы знаем, что она тебя привлекает.

— Кто это «мы», о которых ы все время говоришь?

— Роуэн и я.

— Неужели у тебя нет другого занятия, кроме сплетен обо мне за моей спиной? Типа: «О, я не знаю, найди Алану и сделай все, что попросит дедушка» — Кэл, избегающий своей бывшей девушки, продержится недолго, особенно когда дедушка наложит ограничение по сроку на пункт о наследстве. Он должен связаться с ней к концу года, если планирует когда-нибудь получить свою часть акций компании. После всех огорчений, которые он причинил мне из-за моей роли, самое меньшее, что я могу сделать, — это напомнить ему о его безынициативности.

У него тикает челюсть.

— Это не сработает.

— Что?

— Ты пытаешься поднять меня, потому что защищаешься из-за Айрис.

— Почему я должен чувствовать необходимость защищаться?

— Скажи мне, ведь ты сам сказал, что тебе все равно, на ком жениться, лишь бы они были… Повтори, как ты это сформулировал? — Он постукивает себя по подбородку. — Ах да. — Практичная, плодовитая, и ее лицо считается достаточно пропорциональным, чтобы считаться привлекательным. — Мои пальцы, сжимающие стакан, сжимаются сильнее.

— Я знаю, что сказал.

— Не похоже, чтобы он хорошо старел, не так ли? — Моя челюсть сжимается.

— Какой смысл поднимать эту тему?

— Я упоминаю об этом как предупреждение. — Я молчу, вместо этого делая большой глоток своего напитка.

— Ты можешь быть моим братом, но Айрис — мой лучший друг. И хотя я хочу, чтобы ты преуспел и стал генеральным директором, я не позволю тебе уничтожить ее в погоне за тем, что, по твоему мнению, может сделать тебя счастливым. — Я бросаю на него скучающий взгляд.

— Если Айрис обеспокоена, она может поговорить со мной сама. Ей не нужно посылать за мной своего сторожевого пса.

— Ее это не волнует, но меня это волнует.

— Если это то, что влечет за собой дружба, я понимаю, почему мне лучше без нее. — Его губы сжимаются в тонкую линию.

— Не разбивай ей сердце. — Из меня вырывается тихий смешок.

— Это должно волновать тебя меньше всего.

— Конечно, я волнуюсь. Ты бессердечный ублюдок, который не знает, как заботиться о ком-то еще.

— Я помог вырастить тебя, и ты оказался достаточно приличным. — Его челюсть сжимается.

— Мы — твоя кровь. Ты вынужден любить нас, хочешь ты этого или нет.

— Кровь ни хрена для меня не значит. Ты лучше всех должен это знать. — Забота о моих братьях не имела ничего общего с нашей общей ДНК. Перед смертью я пообещал маме, что буду рядом с ними, и выполнил свою часть нашей сделки, невзирая на личные последствия.

Он со вздохом отводит взгляд.

— Просто позаботься о ней.

Мое сердце сильнее колотится в груди, когда я пересматриваю весь этот разговор. Холодок пробегает у меня по спине.

— Ты в нее влюблен? — Вопрос выходит гораздо более взволнованным, чем мне бы хотелось.

Его глаза сияют, когда он смеется.

— Нет.

— По какой-то причине мне трудно в это поверить. — Судя по тому, как он говорит о ней, было бы глупо думать, что они были исключительно платоническими.

— Мы поцеловались однажды.

Кровь приливает к моим ушам, и я чувствую, как краснеют кончики.

— Ты что? — Смертельность в моем голосе заставляет Кэла посмотреть мне в глаза.

— Это была ошибка.

— Черт возьми, так и должно быть.

Стеклянный стакан под моей рукой дрожит от того, как сильно я сжимаю. Уголки его губ изгибаются.

— Я знал, что ты ревнуешь.

— Как будто я могу ревновать кого-то вроде тебя. — Он подмигивает.

— То, как ты выглядишь, будто хочешь меня убить, говорит об обратном.

— Пытки — мой любимый метод мести, чтобы ты знал. — Он расплывается в широкой улыбке.

— Если тебе от этого станет легче, поцелуй был ужасен.

И как, черт возьми, это должно заставить меня чувствовать себя лучше? Я не могу выкинуть из головы образ их поцелуя, как бы сильно я ни старался стереть из памяти последние пять минут этого разговора.

Почему это беспокоит тебя в первую очередь? Потому что она сказала мне, что они просто друзья.

Правильно. Ты продолжаешь говорить себе это.

— Ты действительно продаешь мне идею жениться на ней, — отвечаю я сухим голосом, несмотря на пылающий во мне гнев. Его грудь сотрясается от тихого смеха.

— Она тут ни при чем. Я был пьян, а она одинока. В результате получилось, мягко говоря, неловко.

— Она была одинока?

— Ее дружба со мной должна была стать твоей первой подсказкой.

— Я не знал, что она так себя чувствует.

— Что? Ты ожидал, что она заговорит с тобой об этом? В отличие от остальной части человеческого населения, тебе нравится быть одному.

Я прикусываю язык, чтобы не сказать слишком много. Привыкание к чему-то не означает, что мне это нравится. Я просто научился предпочитать его альтернативному варианту, который включает в себя под пускание людей слишком близко. Какой смысл, если они все равно всегда уходят?

Я делаю глоток своего напитка, чтобы смыть горький привкус слабости со рта.

— Поцелуй ее еще раз, и я с удовольствием оторву твой язык от горла. — Он поднимает руки.

— Единственная причина, по которой я рассказал тебе о нашем поцелуе, — это чтобы ты перестал думать, что я хочу навредить ей. В таком виде она меня не интересует.

— Потому что поцелуй был ужасен — повторяю я голосом, лишенным каких-либо эмоций.

— Потому что она никогда не должна была стать моей.

Чертовски верно, она не будет. Фальшивый брак или нет, Айрис суждено быть с одним мужчиной и одним мужчиной являюсь.

Я.

Глава 8

АЙРИС

— О, отвали. Не могу поверить, что я так рано проснулась из-за этого дерьма!

Я вскакиваю с кровати. Мне требуется несколько секунд, прежде чем мой дезориентированный мозг осознает тот факт, что я сплю в доме Деклана.

Мой дом.

Я провожу рукой по смятым простыням, пытаясь разгладить следы того, как я ворочалась всю ночь. Спать на новом месте всегда странно, но спать в одном доме с моим боссом? Я все еще не до конца обдумала эту идею. Может быть, потому, что я все еще пытаюсь смириться с тем, что вся моя жизнь перевернулась с ног на голову.

— Еще одна задержка дождя?! С каких это пор стюарды боятся летнего ливня? — Раскатистый голос Деклана заставляет меня вскочить с кровати. Я проверяю время на своем телефоне и стону.

— Шесть утра? — Это должно быть тяжким преступлением — будить кого-то так рано в свой единственный выходной.

Деклан — это все о правилах, так что, может быть, пришло время мне ввести в действие несколько своих собственных, начиная с тихих часов между 11 и 7. Я быстро снимаю шляпку, поправляю волосы и меняю пижамные шорты на леггинсы, прежде чем выбежать за дверь.

Дом Деклана — это лабиринт длинных коридоров и пустых комнат без цели. Единственная причина, по которой я могу быстро найти его — это то, что я иду на звук его голоса в пещеру человека.

Большую часть стены занимает массивный телевизор, установленный так, чтобы с глубокого дивана открывался прекрасный вид, в который мне хочется погрузиться. Деклан меряет шагами пространство между телевизором, транслирующим какое-то спортивное событие, и кофейным столиком, уставленным закусками.

— Это что, мимоза? — Ужас в моем голосе невозможно укротить.

Все, что я могу сделать, это уставиться на него. Кажется, я не могу найти других слов, чтобы описать сцену передо мной, кроме потусторонней. Мимозы. Пончики. Незажженная сигара рядом с полупустой бутылкой шампанского.

Что, черт возьми, происходит?

Деклан останавливается, и его глаза встречаются с моими. Я прикусываю язык, чтобы убедиться, что это не сон. Боль мгновенна, делая этот момент невероятно реальным.

Кто бы ни был этот человек, он, должно быть, плод моего воображения. Нет другого объяснения для бейсболки задом наперед, спортивным брюкам и футболке, испачканных сахарной пудрой.

Я никогда не видела Деклана ни в чем, кроме костюма. Никогда. Есть ли у нас двадцатичасовой перелет или поздняя ночь в офисе — его не застукают мертвым ни в чем, кроме Тома Форда. Я испытываю искушение прикрыть глаза, потому что мужчина практически голый с таким количеством предплечий, которое он демонстрирует.

— Что на тебе надето? — Его взгляд ожесточается, когда его глаза сканируют мое тело, заставляя меня чувствовать себя неуместно в свитере и леггинсах.

Я? А как же он?

— Ты из тех, кто умеет говорить. Пончики должны попадать в рот, а не на рубашку.

Уголок его губ приподнимается, когда он стряхивает крошки с груди. Я не могу не сосредоточиться на том, как его мышцы сдвигаются от движения. Его руки сгибаются, привлекая мое внимание к венам, выстилающим его предплечья.

Довольно! Что на тебя нашло?

— Ты пропустил одно место. — Я показываю на свой рот, показывая ему, где задерживается порошок.

Хорошая работа. Используй свое смущение, чтобы подпитать его.

Вот только Деклан не сердится. Он просто подходит ко мне, оставляя между нашими лицами всего несколько дюймов.

— Будь хорошей невестой и помоги мне.

Мои губы сжимаются. Я могла бы уйти и сказать ему, чтобы он нашел зеркало, но это показало бы ему, что я в первую очередь расстроена его присутствием.

Что сделало бы все странным.

Как будто это уже не так.

Я поднимаю руку к его лицу и использую мой большой палец, чтобы вытереть уголок его рта. Его глаза следят за каждым моим движением. Три секунды кажутся тремя минутами, когда он смотрит на меня. Несмотря на все мои усилия избежать его губ, мой большой палец касается его пухлой нижней губы. Он резко вдыхает, и наши глаза встречаются.

Его глаза сужаются.

Он злится.

Тогда ему не следовало просить тебя о помощи!

Он, наверное, тоже не ожидал, что ты его пощупаешь.

Пощупаю его?

Я высвобождаю руку Деклана из своей стальной хватки, как будто он обжег меня.

Тебе нужно было использовать его для равновесия, пока ты стоишь на кончиках пальцев ног. Вот и все.

— Все хорошо! — Мой голос звучит как писк.

Какое бы выражение ни было у Деклана минуту назад, оно исчезло, сменившись сжатыми губами и пустым взглядом.

Я отвлекаюсь, убирая беспорядок на кофейном столике.

— Почему ты добровольно просыпаешься так рано в выходные?

— Сегодня воскресенье.

— Мне все равно, даже если ты сам Иисус, никто не должен кричать в 6 утра — что-то на экране телевизора привлекает его внимание. Он издает звук отвращения и вскидывает руки в воздух.

— Пошел ты, Круз. Никому нет дела до твоей дерьмовой стартовой позиции.

Я изо всех сил пытаюсь примирить эту версию Деклана с его обычным холодным, замкнутым «я».

— Как будто я даже не узнаю тебя прямо сейчас.

— Я не могу сказать, хорошо это или плохо. — Я смеюсь.

— Это странная вещь.

В ледяном фасаде Деклана появляется крошечная трещинка, когда он дает волю самой слабой улыбке. К тому времени, как я моргаю, она исчезает.

Как будто надевание нормальной одежды и поедание нездоровой пищи напомнило ему, что внутри есть настоящий человек, которого нужно время от времени выпускать наружу.

— Что ты смотришь? — Я сажусь на диван и беру пончик.

— Формула-1.

— Разве у них нет гонок в Индиане или где-то еще? — Его тяжелый разочарованный вздох слышно за милю.

— Ты права. Этот брак никогда не сработает.

— Заткнись.

— Мимоза? — предлагает он.

Я еще раз медленно моргаю, прежде чем кивнуть.

— Кто бы мог подумать, что сноб пьющий виски, вроде тебя любит что-то такое вычурное?

— Моя мама любила пить их в дни гонок. — Он говорит это так небрежно, как будто впервые в жизни не говорил о своей маме.

Он пьет мимозы, потому что они напоминают ему о маме. За все годы, что я знаю Деклана, он ни разу не заговаривал о своей матери. Тот факт, что он потерял ее в таком юном возрасте, просто разрушителен. Я не могла себе представить, чтобы рядом не было мамы, которая ругала бы меня или шутила бы со мной о жизни. Мои глаза предают меня, и я несколько раз моргаю, пока влага не исчезает.

Я проглатываю комок в горле.

— Это из-за нее ты занялся гонками?

— Нет. Дедушка виноват — или, скорее, был виноват в этом. — Он переводит взгляд с меня на телевизор.

— Дай угадаю, он накачал твою мать алкоголем.

— Добро пожаловать на темную сторону — у нас есть спиртное. — Он протягивает мне полный стакан.

Моя грудь сотрясается от смеха.

— Так что же именно происходит, что заставляет тебя бушевать у телевизора, как ребенка?

— Я предполагаю, что ты никогда раньше не видела гонки.

— Нет, но этот парень заставляет меня хотеть этого. — Кто бы ни брал интервью, он привлекает мое внимание. Что-то в его карих глазах и красном гоночном костюме определенно заинтересовало меня в том, чтобы узнать все о Формуле-1.

— Он женат.

— Ты думаешь, его может заинтересовать полигамия? Я всегда умела делиться.

— Я заберу свои слова обратно. — Деклан пытается стащить мимозу с моей руки, но я крепко прижимаю ее к груди.

— Нет! — Прекрати вожделеть Алаторре. Это отвратительно.

— Ммм. — Я достаю телефон и ищу «Формулу-1» Алаторре. Результаты многообещающие.

Очень многообещающе.

— Ты его гуглишь, да?

Мне не нужно смотреть вверх, чтобы понять, что Деклан забавляется. Я уверена, что если поймаю его на месте преступления, то его улыбка исчезнет прежде, чем я успею по-настоящему признать это.

Аккаунты Сантьяго Алаторре в социальных сетях так же заманчивы, как и его поиск в Google.

— Знаешь что? Мне кажется, у меня внезапно появилось желание узнать все, что нужно знать о Формуле-1.

Деклан закатывает глаза самым непохожим на Деклана образом.

— Конечно, ты делаешь это.

Я абсолютно ничего не поняла о гонке, кроме прилива адреналина, который обрушился на меня, когда Сантьяго Алаторре пересек финишную черту первым, к большому разочарованию Деклана.

— Ты просто злишься, что мой парень победил.

— Твой парень всегда побеждает. Чертовски скучно смотреть, как он все время чертовски идеален.

— В следующий раз повезет больше. Может быть, твой парень выиграет, если ему действительно удастся остаться на трассе после первого круга. — Я похлопываю его по руке с притворным сочувствием.

— Ему лучше, хотя бы стереть эту дурацкую улыбку с твоего лица каждый раз, когда ты упоминаешь имя Санти.

— Ты завидуешь моей маленькой любви?

— Маленькой? Ты два часа подряд пускала слюни на мою подушку, пока киберсталкирела его. — Я бросаю подушку и оцениваю ее на предмет каких-либо улик.

— Лжец.

— Ты мне противна — Я ухмыляюсь.

— В это же время на следующей неделе?

— Нет. — Моя улыбка исчезает.

— Ох. — Способ внедриться в его планы.

Я просто подумала.

Что?

Что он может быть заинтересован в том, чтобы сделать что-то вместе в свой единственный выходной?

Возможно…

Глупая Айрис. Эти отношения будут работать совсем не так.

Он откашливается.

— В следующий уик-энд гонки не будет, но так как ты была не самой плохой компанией, то можешь присоединиться ко мне на следующей.

В моей груди оживает искра чего-то, что должно предостеречь меня от того, чтобы проводить больше времени с Декланом. Я должна была бы воспринять это как знак того, что моя личная жизнь и деловая жизнь разделены, но я этого не делаю.

Я киваю головой и подтверждаю нашу новую традицию.

— Я разочарован в тебе. — Кэл падает на диван в гостиной.

— И что я сделала теперь? — Я смотрю на него со своего места рядом с кофейным столиком.

Как только Деклан освободил место от своих контрабандных закусок, я решила устроиться поудобнее и приступить к работе.

Между планированием свадьбы и сверхурочной работой я не могу найти достаточно часов в своем дне, чтобы все сделать.

По крайней мере, не сейчас, когда наша свадьба состоится в следующую субботу.

Кэл просматривает стопки бумаг, разложенных на столе, прежде чем нахмуриться.

— Так вот оно что? Мы вернулись к тому же положению, в котором ты была до того, как подала заявление на перевод? — Мое сердце останавливается в груди, когда я срываюсь с коврика и оцениваю периметр. Коридоры пусты, и я не слышу, как Деклан ходит наверху, так что он должен быть где-то вне пределов слышимости.

После нашего утреннего сеанса связи последнее, что я хочу, чтобы он знал о моем маленьком секрете.

Тот самый, который я спрятала в ящик своего мозга «так не бывает».

— Он ушел.

— Ушел из дома? — Я плюхаюсь на диван напротив него.

— Он выходил за дверь, когда я подъезжал.

— О… — Не знаю, почему мысль о том, что Деклан уйдет, ничего мне не сказав, заставляет мою грудь сжиматься и чувствовать себя неловко. Не то чтобы я ожидала, что он расскажет мне все, но вежливость, из которой я выхожу, была бы очень кстати. Тем более что я думала, что мы разделили веселый момент этим утром.

— Я предполагаю, основываясь на состоянии этого места, что ты не уйдешь, не так ли?

— Нет.

— Почему?

— Потому что я потерпела неудачу. — Он качает головой.

— Это не значит, что ты не можешь попробовать еще раз в другом месте. В любом другом месте, пока они ценят тебя.

— Деклан ценит меня.

— Пока ты делаешь все, что он хочет. — Мои глаза сужаются.

— Это неправда, и ты это знаешь.

Я не делаю все, что он хочет. Он может быть боссом, но у меня нет проблем противостоять ему и делиться своими идеями. Мне хотелось бы думать, что это одна из причин, по которой я продержалась дольше, чем мои предшественники.

— Его оценка основана на непредвиденных обстоятельствах, как и все остальное в нем.

— Чего ты от меня ждешь? Мы собираемся пожениться. — Мы оба переводим взгляд на мое обручальное кольцо.

— Ты могла бы рассказать ему о своих идеях. — Я откидываю голову на спинку дивана и смеюсь в потолок. Кэл хмурит брови.

— Что?

— Есть причина, по которой я никогда не говорила ему о своем переводе.

— Я знаю это. Но теперь все будет по-другому.

— Потому что я выхожу за него замуж? — Он кивает, и я смеюсь еще громче. Он бросает на меня серьезный взгляд.

— В тебе есть то, чего нет у Роуэна.

— Если ты скажешь «вагина», я заставлю тебя пожалеть, что у тебя ее нет. — Он морщится.

— Господи. Я хотел сказать, брачный контракт. — Я смеюсь.

— Как будто это что-то значит.

— Может быть, еще нет, но дай ему время. Если и есть кто-то, к кому Деклан питает слабость, так это ты.

— Ты считаешь, что это слабость? — Я машу рукой на весь стол, заваленный бумагами.

— Ты можешь уйти. Бери свои идеи и начни с чего-нибудь нового.

— Я не могу оставить его прямо сейчас. Наши отношения все усложняют. — Кэл качает головой.

— Нет, это не так. На самом деле, если уж на то пошло, тебе тем более разумно уйти. Это конфликт интересов — работать на своего мужа. — Я вздыхаю.

— Он нуждается во мне.

— Он ни в ком не нуждается. Он делает это чертовски ясно каждый раз, когда кто-то так говорит.

— Кэл говорит немного более взволнованным тоном, чем я привыкла.

— Он даже не знает, как работать с принтером.

— Он не хочет знать как.

— Почему?

— Потому что чем еще ты можешь быть полезна? — Он усмехается.

Я хватаю подушку и запускаю ее в глупое лицо Кэла.

— К твоему сведению, я только что обнаружила ошибку в квартальном отчете Деклана. — Я указываю на слово с ошибкой.

— Дети с дислексией во всем мире радуются вашей истории успеха. — Я с улыбкой отшвыриваю его.

— Я не знаю, почему я призналась тебе в этом.

— Потому что тебе нужно было плечо, чтобы поплакать, после того как Деклан сломал тебе новое после твоей непростительной опечатки. — Мои руки, закрывающие лицо, заглушают мой стон.

— Ты обещал никогда больше не поднимать эту тему.

Это был мой первый месяц в качестве ассистента Деклана, и он чуть не уволил меня за одну ошибку. Я могла бы сказать ему правду, но признание своей слабости казалось мне предательством по отношению к самой себе. Как будто я не могла справиться с напряженной рабочей средой из-за расстройства обучения, которое всю свою жизнь пыталась исправить. Поэтому вместо того, чтобы просить Деклана о ночлеге, я усерднее работала над достижением его стандартов.

Все равно что просматривать отчеты по воскресеньям.

Зачем бороться с балансом между работой и личной жизнью, когда я могу сделать всю свою жизнь своей работой?

— Деклан даже уважает тебя настолько, что позволяет тебе вести некоторые из его презентаций. — Искренние слова Кэла согревают мое сердце. — Но это не значит, что ты должна отказаться от своей мечты, потому что считаешь моих братьев более важными. — Моя улыбка дрожит.

— Сейчас неподходящее время.

— Никогда не бывает подходящего времени, чтобы сделать трудный выбор.

— Сколько травки ты выкурил сегодня утром?

— Не настолько, чтобы быть голосом разума в этом разговоре. — Я свирепо смотрю на него.

— Я не собираюсь уходить прямо сейчас, так что брось это.

— Уходить куда-то? — В разговор вмешивается голос Деклана.

Моя точка пульса трепещет от его низкого, властного тона. Мне требуется вся моя сила, чтобы поднять глаза на лицо Деклана.

— Да, Айрис, куда именно ты собираешься уходить? — Кэл поднимает бровь, не пытаясь скрыть самодовольное выражение лица. — Рад, что ты так скоро вернулся, брат. Что-то забыл? — Деклан не отвечает, но они обмениваются взглядами, прежде чем глаза моего жениха встречаются с моими.

— Ммм… Видишь ли… — Я оглядываю комнату, пытаясь найти какую-нибудь идею. На экране играет немая реклама приюта для животных.

— Она не хотела говорить тебе правду… — Начинает Кэл.

Я вскакиваю с пола и встаю перед ним.

— Я не уйду, пока мы не усыновим собаку.

О Боже. Ты действительно только что это сказала? Ты никогда в жизни не задумывалась о том, чтобы завести собаку!

Выражение лица Деклана говорит мне, что так оно и есть.

— Собака, повторяет он.

— О, да. Айрис любит собак, — предлагает Кэл, не в силах скрыть веселье в голосе.

Если бы взглядом можно было убивать, Кэл сейчас подавился бы собственным языком.

— Моя мама никогда не позволяла мне заводить домашнее животное, так что сейчас для меня, возможно, идеальный шанс завести его. Я имею в виду, что иметь собаку, возможно, не самое худшее. Это могло бы составить мне компанию в этом большом пустом доме.

— Ты хочешь собаку, — заявляет Деклан со странным выражением на лице.

Мне приходит в голову идея, как выбраться из этой передряги.

— Да. Большая пушистая собака, которая повсюду следует за мной.

— Нет.

Не продай себя. Не вызывайте у него подозрений, не слишком легко соглашаясь.

— Но я все сделаю сама. Я знаю, что тренировки в ящиках могут раздражать, но сомневаюсь, что ты услышишь, как они воют из-за твоего храпа.

— Ни за что на свете я не позволю этому случиться.

— Но подумай обо всем серотонине, который мы могли бы повысить, если бы он у нас был.

— Мое решение окончательное. — Он поворачивается на каблуках и выходит из гостиной.

— Мое решение окончательное. Какая претенциозная задница — Глаза Кэла закатываются.

Я с облегчением падаю на диван.

— Ты ублюдок.

— Ты могла бы сказать ему правду.

— Никогда.

— Тогда, я думаю, не сердись, когда однажды придешь домой к милому щенку, нуждающемуся в любящем доме. — Я толкаю его в плечо.

— Не смей! Он убьет меня, если ты это сделаешь.

— Ты должна признать, что было бы немного забавно усыновить собаку, когда ты ее ненавидишь.

— За какого монстра ты меня принимаешь?

— Из того, кому нравится работать на моего брата.

Глава 9

АЙРИС

— Ты уверен в этом? — Я смотрю на Деклана, вцепившегося стальной хваткой в горлышко бутылки.

— Мой ответ не изменился с тех пор, как ты в последний раз спрашивала меня об этом три минуты назад. — Прищурившись, он смотрит на жилой дом моей семьи.

Я никогда не стыдилась своего района, в котором выросла. Возможно, это было далеко от роскошного образа жизни моего отца, но мне повезло засыпать, зная, что мы с мамой были в безопасности и счастливы без него. Выросшая на зарплату чикагского учителя рисования, я научилась быть благодарной за то, что у меня есть, потому что есть много детей, у которых все намного хуже.

— Что ж, нам лучше покончить с этим.

Я веду Деклана мимо мерцающих огней прихожей к лестнице.

— Лифта нет?

— Только если ты хочешь подождать, пока тебя спасут пожарные.

По сравнению с моим тяжелым дыханием, он не выглядит запыхавшимся после трех лестничных пролетов.

— Очаровательное местечко. — Он критически оглядывает облупившиеся обои и заляпанный ковер.

— Не суди, пока не увидишь изнутри.

— Меня переполняет предвкушение — отвечает он ровным голосом.

— Придурок.

Не знаю, почему его суждения беспокоят меня так сильно. Не то чтобы он когда-нибудь стеснялся в выражениях, но разве это убьет его, если он будет вежлив время от времени?

Возможно. Он не мог уделить и пяти минут, чтобы не спугнуть бедняжку Бетани.

Я хватаю дверной молоток и ударяю им по двери чуть сильнее, чем обычно. Мы стоим бок о бок, два застывших тела, непривыкших к близости друг друга. Я провожу влажными ладонями по бокам платья. Мои нервы кажутся не в своей тарелке по сравнению с холодным безразличием Деклана.

Бабушка распахивает дверь. Она оглядывает Деклана с головы до ног, прежде чем перевести взгляд на меня.

— Теперь я понимаю, почему ты готова работать на этого человека по выходным и праздникам. Если бы мой босс выглядел хотя бы вполовину так же хорошо, как он, я бы никогда не ушла.

Я хочу найти ближайшую воронку и прыгнуть в нее. Обычно пустой взгляд Деклана исчез, сменившись яркими глазами, настолько непохожими на него, что я моргаю, чтобы убедиться, что мне ничего не мерещится.

Он находит это… забавным?

Только потому, что он питается смущением людей.

— Я Деклан. Приятно познакомиться. — Он протягивает ладонь.

— Мне тоже приятно с вами познакомиться. — Бабушка говорит с дорогой бутылкой вина. Деклан протягивает ей чашку, и она исчезает на кухне.

Я отвожу взгляд. Моя грудь сотрясается от сдерживаемого смеха.

— Теперь я понимаю, откуда у тебя такая искрометная индивидуальность.

Тепло от тела Деклана давит на меня, когда он обнимает меня за талию. Какой бы то ни было, юмор быстро испаряется, заменяясь неровным биением моего сердца.

Думаю, мы просто притворяемся, пока не доберемся сюда.

Вместе мы входим в квартиру. Его рука движется от моего бедра к пояснице. То, как мое тело горит от его прикосновения, делает этот жест неуместным. За все эти годы Деклан ни разу не попытался прикоснуться ко мне. Во всяком случае, это почти так же, как если бы он избегал всех возможных ситуаций, которые могли бы привести к тому, что мы подойдем достаточно близко, чтобы иметь контакт. Может быть, именно поэтому я чувствую себя сбитой с толку от простого прикосновения его ладони.

… Или, может быть, я страдаю от побочных эффектов, связанных с самым длинным сухим периодом в Чикаго. Только время покажет.

Мама высовывает голову из кухни.

— Я выйду через несколько минут! Чувствуй себя как дома, Деклан. — От маминой стряпни вся квартира пахнет божественно.

Деклан оглядывает мою детскую квартиру, как осматривают музейный экспонат. Я уверена, что его кожа чешется, чтобы найти ближайший выход. По сравнению с его домом, наш взрывается цветами, тканями и фотографиями.

— Ты здесь выросла? — Он останавливается у каждого рисунка в рамке, который я в детстве делала для мамы.

— Провела здесь большую часть своей жизни. — Он, кажется, несколько напуган этим фактом, когда его взгляд скользит по пятну воды. Я говорю громче.

— Хотя тогда ковер был в лучшем состоянии.

— Осталось только надеяться.

Он берет рамку с мамой, бабушкой и мной на выпускном вечере в средней школе. Слезы текут по лицу мамы, несмотря на ее широкую улыбку. Мы не были уверены, что я когда-нибудь пройду через эту сцену, но я преодолела все трудности и выстояла. Чтобы попасть туда, потребовались всего лишь повторные оценки и сотни репетиторских занятий.

Он оценивающе смотрит на фотографию. Это заставляет меня чувствовать себя каким-то научным экспериментом. Мою кожу покалывает от предвкушения, пока я жду, что он что-нибудь скажет. Все, что угодно, было бы достаточно по сравнению с его молчанием.

— Я так понимаю, вы трое близки?

— Зависит от дня и от того, принимала ли бабушка лекарства в то утро.

— Я слышала это! — Кричит в ответ бабушка.

Глаза Деклана кажутся теплее, чем обычно.

— Могу себе представить, что взросление в таком доме было сопряжено с…привилегиями. — То, как он говорит это, сморщив нос, заставляет меня смеяться.

— Я никогда не думала, что доживу до того дня, когда моя дочь влюбится. — Мама вмешивается в наш разговор.

Деклан издает звук, который можно классифицировать как смех. Я сердито смотрю на маму.

— Тебе просто нравится ставить меня в неловкое положение, не так ли?

— Я еще даже не предложила Деклану показать твой детский альбом.

— Ты бы не стала. — Мама только смеется. Она вытирает ладони о фартук и протягивает руку Деклану.

— Приятно познакомиться, Деклан. Я слышала о тебе так много хорошего. — Я указываю на маму.

— Не лги. Это делает страшные вещи для его эго. — Деклан переводит взгляд с меня на маму и хватает ее за руку. Он крепко пожимает ее.

— С превеликим удовольствием. — Как будто его ворчания в машине по дороге сюда никогда и не было.

Мудак.

— Пожалуйста, проходите и садитесь. Могу я предложить тебе выпить?

Мы оба сидим на ретро-диване моей мамы. Цветы ужасно устарели и полная противоположность шикарному дому Деклана, но это напоминает мне о пятничных вечерах кино и о бабушке, засыпающей под свои корейские драмы.

— С водой все в порядке. — Мама выглядит смущенной.

— Конечно! Я принесу тебе стакан. Я прошу прощения за манеры моей матери. Она не часто выходит из дома.

— Только потому, что ты украла мои водительские права — предлагает бабушка из кухни.

— Извини за них. Должно быть, у них утечка угарного газа или что-то в этом роде. Обычно они не такие. — Бабушка высовывает голову из кухни.

— Зачем ему лгать? Мы всегда такие. — Я успокаивающе похлопываю Деклана по бедру.

— Добро пожаловать в мою семью.

Я убираю руку, но Деклан врывается и хватает ее. Тепло его ладони заставляет мою руку гореть.

Мама грозит мне пальцем.

— Пока нет. Он должен пройти тест Ландри, прежде чем его официально введут в должность. — Деклан поднимает бровь.

— Надеюсь, ты любишь острую пищу. — Появляется бабушка, потягивая вино.

Мы втроем разражаемся смехом при виде озадаченного выражения лица Деклана.

Может быть, сегодня все будет не так уж плохо.

— С тобой все в порядке? — Я наполняю стакан Деклана водой в третий раз за последние двадцать минут. Влажный слой пота покрывает его лоб, а обычно зачесанные назад волосы торчат во все стороны. Он даже снял пиджак.

Этот мужчина никогда не снимает пиджак, не говоря уже о том, чтобы закатать рукава. Я изо всех сил старалась сфокусировать взгляд на всем, что было выше его шеи, но количество порнофильмов с венами приковывало мои глаза к его предплечью, как самонаводящийся маяк.

Прятать такое оружие под скафандрами должно быть незаконно.

Черт возьми, во-первых, иметь такое оружие должно быть незаконно. Они отвлекают внимание населения в целом.

Тишину заполняет скрежет вилки Деклана по тарелке. Он смотрит на кусок острой курицы так, словно ему хочется вернуться в прошлое и самому свернуть животному шею.

— Итак, Деклан, когда ты понял, что влюблен в мою дочь? — Деклан выпускает нож из рук, и тот со стуком падает на пол.

— Ты заставляешь его нервничать. — Бабушка потягивает вино, чтобы скрыть улыбку.

Эти двое и их навыки ведения допроса. Мне повезло, что Деклан разбирается в людях вплоть до науки, потому что в детстве я никогда не противостояла инквизиции своей семьи.

— Я думаю, что часть меня, всегда знала, что она будет единственной. Просто потребовалось время, чтобы остальная часть моего мозга наверстала упущенное. — Его глаза не встречаются с моими. Я прикусываю язык, чтобы не рассмеяться.

То, как он может лгать, проходя через что угодно, вызывает восхищение. Хотя это действительно, немного раздражает, кажется, это делает свое дело. Все тело мамы тает от его заявления.

— Почему ты так долго сдерживался? — Спрашивает бабушка, не выглядя такой влюбленной, как моя мама.

— Время было неподходящее.

Неуловимый, как всегда. Это поможет ему не отставать от своей паутины лжи.

Мама улыбается.

— Ну, я удивлена, что она дала тебе шанс. Я пыталась свести ее с одним из учителей в моей школе, но она всегда отказывается… — Я киваю в сторону Деклана.

Он даже не смотрит на меня. Нам нужно будет больше практиковать эти взаимодействия позже, потому что его доставка может потребовать некоторой работы.

— Айрис оставляет за собой след разбитых сердец, куда бы она не пошла. — Бабушка поднимает свой бокал в мою сторону, как будто я открыла какое-то достижение.

— Нет, не знаю. — Я стискиваю зубы.

Бабушка питается моим смущением.

— Ты знаешь, что ее последний бойфренд сделал ей предложение, а она его отвергла?

— Бабушка!

— Что? Мне просто интересно, что ты наконец — то хочешь остепениться. А как насчет того, чтобы всю оставшуюся жизнь отказываться от мужчин?

— Твой бывший сделал тебе предложение? — Глаза Деклана светлее, чем обычно.

Я так и не призналась ему, почему рассталась со своим бывшим год назад. Деклан, наверное, думал, что мы расстались по-дружески, но правда в том, что Ричард сделал мне предложение.

Я отказалась.

Он плакал.

Я думала, что мы со всем согласны. Это была моя вина, что я не заметила этих признаков достаточно скоро. Ключ от его квартиры. Запасную зубную щетку он оставил у меня дома. То, как он казался слишком восторженным, чтобы предложить мне целую половину своего комода и шкафа — ценная космическая валюта в Чикаго.

После того как я разбила ему сердце, я перестала встречаться. Было бы несправедливо вести за собой мужчин, если бы я не была готова к обязательствам.

И все же ты выходишь замуж за своего босса — шепчет тихий голосок в моей голове.

Это совсем другое дело. Нет никаких предвзятых представлений или ожиданий. Я просто делаю это, чтобы помочь Деклану достичь своей цели, и как только он это сделает, я смогу перейти к своей.

— Бедняга снял для этого случая хороший ресторан и все остальное — добавляет мама.

— Кольцо в бокале шампанского? — Спрашивает Деклан. Мама кивает.

— О, да. Айрис чуть не подавилась. — Я бросаю на нее испепеляющий взгляд.

— Лепестки роз на столе?

— Да! — Кричитбабушка. — Красный. Ее любимый.

Я ненавижу срезанные цветы, потому что считаю их пустой тратой совершенно хорошего растения.

— Похоже на все, что ты любишь. — Деклан ловит мой взгляд. Вот мудак. — Интересно, что пошло не так? — Он снова переводит взгляд на моих маму и бабушку.

Я презираю то, что он знает обо всем, что я ненавижу.

— Думаю, этого было недостаточно, потому что Айрис наотрез отвергла его — отвечает бабушка.

— Как жаль. — Сухой тон Деклана говорит все, что невозможно выразить словами.

Он наслаждается каждой секундой этого.

Ужин должен был пройти совсем не так. Моя семья должна была заставить Деклана чувствовать себя неловко, а не меня.

— Действительно, прискорбно, — бабушка поднимает бокал в сторону Деклана. — Представь, если бы она сказала «да».

— С таким общим предложением просто шокирует, что она этого не сделала. — Он делает глоток воды.

Он даже не вздрагивает, когда я наступаю на его мокасины. Я меняю тактику ведения войны, проводя пяткой по его мускулистой икре, и вознаграждаюсь его резким вдохом. Тепло скапливается в моем животе, только чтобы стать расплавленным, когда Деклан сжимает мое бедро.

Остановись. — Говорит его хватка.

Нет, пока ты не оставишь эту тему. — Отвечает моя скромная улыбка.

Он в последний раз сжимает мое бедро, прежде чем оставить его совсем. Воспоминание о его ладони остается прижатым к моей коже, и в его отсутствие меня пробирает легкий озноб.

— Сейчас подходящий момент рассказать тебе о том, как Айрис подожгла церковь? — Мама усмехается.

— Не могу дождаться, когда услышу об этом. — Деклан даже не пытается скрыть веселье в голосе.

Клянусь, судя по тому, как ведут себя мама и бабушка, они никогда раньше не разговаривали с другими людьми.

Я вздыхаю.

Это будет долгая ночь.

— Одобряю. — Мама достает из шкафа мое пальто. К счастью, она держала это замечание при себе, пока Деклан не пошел в ванную перед нашим отъездом.

— Тебе лучше после всей эмоциональной травмы, которую ты мне причинила. — Она хихикает.

— Надеюсь, он простит меня за цыпленка. Он должен был съесть всего несколько кусочков, но мужчина очистил всю свою тарелку. Я почти уверена, что на этот раз использовала целую бутылку кайенского перца.

— И я все еще злюсь, потому что он побил рекорд твоего дедушки. Этот человек потерял половину своих вкусовых рецепторов после того, как я приготовила для него цыпленка.

— Думаешь он знал, что это испытание? — Спрашиваю я.

— Теперь он знает. — Деклан идет ко мне с мрачным взглядом.

Мама сжимает губы, чтобы скрыть улыбку.

— Честно говоря, это действительно семейная традиция. — Я поднимаю обе руки в знак покорности.

— Есть еще какие-нибудь традиции, о которых мне следует знать?

— Нет. — Отвечаем мы трое одновременно. Глаза Деклана сузились.

— Мне трудно поверить вам троим.

— По крайней мере, ничего опасного. — Предлагает бабушка. Его свирепый взгляд заставляет бабушку и маму разразиться приступом смеха.

— Мы уходим, — Он вырывает мое пальто из рук матери. — Спасибо за интересную трапезу. Я бы сказал, что это было приятно, но я не чувствую и половины своего языка. — Бабушка хихикает, а мама с улыбкой раскачивается на каблуках.

Она практически падает в обморок, когда Деклан помогает мне надеть куртку, прежде чем вытащить волосы из под воротника.

Я чуть не падаю в недоумении, когда Деклан не торопится застегивать каждую пуговицу для меня. Запах его одеколона проникает в мои легкие, внедряясь в мою память. Странное искушение наклониться и еще раз вдохнуть аромат который поглощает меня.

Он так хорошо работает, убеждая всех вокруг, что ему не все равно, что даже я на секунду в это верю. Он отступает, и тепло его тела сменяется холодной реальностью.

Мне нравилось, что он заботился обо мне.

Должно быть, специи из курицы разрушили часть моей лобной доли, потому что мне это ни за что не понравится.

Верно?

— Значит, все было так плохо, как ты думал? — С тех пор как мы сели в его машину, мне требуется целых пять минут, чтобы собраться с духом и нарушить молчание.

— Еда была ужасной. — Я смотрю в окно, чтобы не показать ему свою улыбку.

— И что?

— И компания была не такая уж ужасная. Хотя я мог бы обойтись без засады возле ванной. — Я прикусываю щеку.

— Что бабушка сказала тебе наедине? — Она почти выскочила из-за стола, как только Деклан встал, чтобы воспользоваться туалетом.

— Она угрожала мне.

— Нет, — Я приглушаю смех рукой. — В подробностях. Что она сказала?

— Что именно является надлежащим ответом на то, что мне сказали, что из моего кишечника получится хороший зимний шарф?

— Она последнее время увлеклась мафией.

— Это объясняет, откуда она узнала про серную кислоту и различные способы, чтобы избавиться от трупа.

— Я пыталась предупредить тебя о моей семье. Они немного…

— Властные? — Я киваю.

— Они беспокоятся обо мне.

— У них есть на то веские причины.

— Почему?

— Ты совершенно неожиданно обручилась с человеком, который, как известно, не самый приятный человек в Чикаго.

— По крайней мере, ты не самый худший.

— Я уверен, что это действительно помогает им спать по ночам. — То, как он самоунижительно говорит о себе, меня огорчает.

— А великого Деклана Кейна волнует мнение моей семьи? — Он закатывает глаза.

— Нет. Не говори глупостей.

— Может быть, совсем чуть-чуть? — Я подношу два пальца к его лицу, оставляя небольшую щель.

Он отмахивается от моей руки.

— Меня давным-давно перестало волновать мнение людей обо мне.

Черт возьми, я хочу задать ему сотню вопросов после сегодняшнего вечера, начиная с того, что заставило его перестать заботиться о том, что о нем думают другие люди. Но задавая личные вопросы, я как будто даю ему невысказанное разрешение сделать то же самое со мной.

Я сдерживаю свой язык и молчу до конца поездки. Любопытство к Деклану только усложнит ситуацию, так что мне лучше держаться на расстоянии. Жить друг с другом — это одно, но делиться интимными подробностями друг о друге — это совершенно другое животное. Во всяком случае, он не хочет, чтобы я знала его лично. Он довольно ясно изложил свою позицию по этому вопросу, и было бы глупо думать, что этот брак был для него чем-то иным, кроме удобства.

Глава 10

ДЕКЛАН

Если единственная причина, по которой мой дед заставил меня жениться, состояла в том, чтобы довести меня до грани безумия, он достиг своей цели. Я официально достиг своей критической точки, и Айрис потребовалось только спланировать репетиционный ужин, чтобы доставить меня туда. Ну, она сидит рядом со мной в облегающем белом платье и толпе людей, ожидающих лучшего стейка в Чикаго.

— Еще не поздно сказать Харрисону, чтобы он развернул машину. — Я делаю последнюю отчаянную попытку убедить Айрис отказаться от сегодняшнего ужина. Если бы это зависело от меня, мы бы поженились в здании суда и обошли бы все эти требования.

Она ковыряется в своем безупречном маникюре.

— Я тоже не хочу туда идти.

— Это твоя попытка заставить меня чувствовать себя лучше? — Вдумчивое, но бессмысленное усилие.

— Говорят, они любит компанию. — Она смеется, и этот звук притягивает меня к ней, как зов сирены. Мой взгляд падает на ее рот, когда я впитываю ее улыбку. Ее хорошее настроение улетучивается из-за приоткрытых губ, и я поднимаю глаза, чтобы посмотреть, что изменилось. Наши глаза встречаются, и я чувствую себя так, словно в грудь ударила молния. Должно быть, это перечеркивает и весь мой здравый смысл, потому что ничто другое не объясняет, почему я протягиваю руку и держу ее за руку.

Она втягивает воздух.

— Ты готов? — Всплеск энергии, который я почувствовал от нашего зрительного контакта, умер от ее замешательства. Я отпускаю ее руку, и она кладет свою на колени.

— Настолько, насколько можно быть готовым к такому событию.

— Просто помни, что через два дня тебе больше никогда не придется думать о том, чтобы устроить вечеринку.

— За сорок восемь часов многое может случиться.

— Струсил, что ли? — Ее глаза загораются.

— Обморожение началось около трех дней назад, но я сползу по проходу, если понадобится.

Она снова смеется, и меня накрывает еще одна волна тепла, которая пугает меня настолько, что я открываю дверцу машины и встречаю меньшее из двух зол. Все кажется лучше, чем анализировать странное чувство влечения, которое я испытываю к единственной женщине, которую никогда не смогу заполучить.

Будущая жена или нет, но Айрис — последний человек, к которому я когда-либо обращусь. Она неотъемлемая часть моего плана стать генеральным директором, и я отказываюсь терять своего самого ценного игрока из-за такой мимолетной вещи, как привлекательность. Из временной интрижки никогда не выйдет ничего хорошего, так что мне лучше побыть одному.

Мы с Айрис пробираемся через раунды бесполезных разговоров. В отличие от нашей помолвки, нас разлучают наши семьи. Есть причина, по которой я всегда тащил Айрис на любое мероприятие, которое меня заставляли посещать. Там, где она преуспевает в том, чтобы отвечать на вопросы людей и притворяться заинтересованной, я борюсь. Все, что касается сегодняшнего вечера, — чистая пытка. Из-за бесконечного количества светских разговоров и моей неспособности напиться на собственном репетиционном ужине я не могу выбраться отсюда достаточно быстро.

Что еще хуже, появился мой отец, чтобы сыграть свою роль любящего родителя. Его фальшивая улыбка выставлена на всеобщее обозрение, когда он воздействует на толпу с обаянием культового лидера. Отвратительно, как много людей едят с его ладони, почти истекая слюной от перспективы получить пять минут его внимания.

Я нахожу самый темный угол ресторана и задерживаюсь в тени, издали наблюдая за отцом. Я не знаю точно, сколько времени проходит. Тупая пульсация в затылке кажется, утихла во время передышки, и за это я благодарен.

Я делаю шаг на свет, прежде чем меня останавливает Айрис, прижимающая ладонь к моей щеке.

— Я искала тебя повсюду. Я знала, что должна была сначала проверить темные и неприличные места. — Ее рука задерживается, согревая мой щетинистый подбородок, когда я смотрю на нее сверху вниз.

— Думаю, что ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. — Она смеется, и этот звук, кажется, смывает мою последнюю каплю раздражения от сегодняшнего вечера.

— Как ты держишься? — Она убирает руку, но я хватаю ее и прижимаю к груди. Между ее бровями появляется складка.

— Люди смотрят. — Тихо говорю я. Она оглядывается вокруг, обнаруживая, что несколько человек пристально смотрят на нас.

Ее губы изгибаются в легкой улыбке.

— Неудивительно, что ты ненавидишь выходить на улицу. Это утомительно.

— Теперь она наконец поняла. — Невозмутимо отвечаю я. Она снова улыбается в мою сторону.

— Я никогда не понимала, почему ты ненавидишь разговаривать с людьми, но теперь совершенно понимаю. Кому это может понадобиться в такой семье, как твоя?

— Если бы ад был тематическим парком, у них были бы пожизненные пропуска. — Мое замечание вызывает у меня хриплый смех.

— Как ты выжил, когда рос среди такого количества социальных альпинистов?

— Легко. Если ты перестанешь быть общительным, им вообще не по какой лестнице подниматься. — Ее глаза загораются.

— Что ж, мне лучше вернуться к веселой жизни. Пока ты прячешься, один из нас должен присутствовать. — Я хватаю ее за руку, прежде чем она успевает отстраниться.

— Не уходи.

Что ты делаешь?

— А почему бы и нет? — Ее брови выгибаются.

Резонный вопрос, если таковой вообще имеется. То, что она рядом со мной, кажется мне единственной естественной вещью в сегодняшнем вечере, фальшивый брак или нет. У нее есть способ сделать все терпимым.

— Ты делаешь сегодняшний вечер более сносным.

Что случилось с тем, что ты не нуждаешься ни в ком, кроме себя?

Я вернусь к этому чувству завтра. Сегодня вечером я признаю, что слабее, чем обычно, и часы светской беседы толкают меня за пределы моих возможностей.

Она смотрит на наши соединенные руки с напряженным выражением лица.

— Какой блестящий комплимент. — Мой большой палец касается внутренней стороны ее запястья.

— Хочешь услышать еще что-нибудь?

— Нет. — Легкая улыбка появляется прежде, чем я успеваю ее погасить.

— Почему нет?

— Я предпочитаю, чтобы ты был сварливым и предсказуемым.

— Ты не можешь так говорить.

Ты флиртуешь с ней?

Блядь. Сколько именно алкоголя я выпил сегодня вечером? Я проверяю свой единственный стакан и обнаруживаю, что он все еще наполовину полон.

Должно быть, это временная ошибка в суждениях, учитывая напряженность ситуации.

Оговорка, которая не имеет ничего общего с Айрис и всем, что связано с моим ограниченным терпением к людям, пытающимся целовать мою задницу всю ночь напролет.

— Ты знаешь.

— Может быть, но это не значит, что я не хочу слышать, как ты это говоришь. — Она улыбается, и волна тепла распространяется по моей груди, не имея ничего общего с моим виски.

Ты ненавидишь, когда люди улыбаются.

Вот только заставить Айрис улыбнуться — это уже личная победа.

Ты не должен вожделеть улыбок своей жены, которой заплатила за клятву.

Я вырываюсь из тех чувств, которые овладели мной.

— Ты останешься со мной до конца ночи. — Я не оставляю места для вопросов.

Кажется, она увеличивает мощность своей улыбки.

— Ты такой милый, когда волнуешься.

— Я не волнуюсь.

Она обхватывает меня обеими руками за талию, притягивая к себе. Наши тела подходят друг к другу, как два взаимосвязанных кусочка головоломки. Ответное ее объятие рефлекторно, в то время как чувство, происходящее внутри меня — нет. Есть только одно слово, которое я могу придумать, чтобы описать удовлетворенность, обвивающуюся вокруг моего сердца, как удушливая виноградная лоза.

Уютно.

— Что ты только что сказал? — Айрис смотрит на меня с искаженным выражением лица.

Черт. Ты сказал это вслух?

У меня есть два варианта — признать правду или отрицать, что это вообще произошло…

Отрицать…

— Ничего.

Только это не похоже на «ничего». Мое сердце колотится в груди, и я только надеюсь, что Айрис не знает о предательском органе. Меня охватывает тошнотворное чувство, когда я обдумываю свою оплошность. Я перестал употреблять такие слова давным-давно, после того как умерла моя мама. Больше не было момента, когда единственный человек, который понимал меня таким образом, умер, оставив меня с пустым сердцем и мозгом, заполненным бесполезными словами.

И все же ты используешь их, чтобы описать ее.

Блядь.

Я запускаю пальцы в волосы, давая своим рукам что-то сделать, кроме прикосновения к Айрис. Похоже, ничего хорошего из этого не выйдет.

Руки Айрис сжимаются вокруг меня, маня посмотреть на нее сверху вниз.

— Все в порядке?

— Конечно. — Я борюсь с желанием высвободиться из ее объятий. На мой вкус, ей становится слишком комфортно с ними.

— Отлично, потому что твой отец направляется сюда, и улыбка на его лице совершенно злая. — Айрис высвобождается из наших объятий только для того, чтобы я прижал ее к себе. Моя рука прижимается к ее бедру, как будто ей там самое место.

Отец приближается к нам.

— Как раз та пара, которую я искал. — Айрис бормочет что-то себе под нос, прежде чем нацепить свою самую фальшивую улыбку.

— Мистер Кейн. Как мило с вашей стороны прийти сегодня. — Я фыркаю на ее вежливую демонстрацию.

Мы оба надеялись, что мой отец откажется присутствовать, но предоставьте ему прийти в последнюю минуту. Его правый глаз сужается, несмотря на беззаботную улыбку на лице.

— Пожалуйста, зовите меня Сетом. Мы теперь практически семья.

— Ты не знаешь значения этого слова. — Язвительно замечаю я.

— Плата за семью ни в коем случае не делает тебя экспертом в этом вопросе.

— Как и быть заочным алкоголиком, который ненавидит своих детей. — Айрис втягивает воздух.

Лицо моего отца становится расплавленно-красным, и румянец распространяется от его щек к шее.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать?

— Учитывая, что я только что сделал, да. — Его ухмылка вымучена, не достигая бесстрастных глаз.

— Я стараюсь быть вежливым и поддерживающим.

— Для публики.

— Внешность — это все. — Мои зубы скрипят.

Я усвоил этот урок слишком много раз за годы, прошедшие после смерти моей мамы. Потому что, хотя наш дом был ничем иным, как хаосом в частной жизни, для остального мира мы были настоящей американской семьей. Учителя моей частной школы никогда не подвергали сомнению случайные синяки под глазами или синяки на моей коже. Их легко покупали, как и всех остальных, подпитывая порочный круг моего детства. Тот самый, от которого я делал все, что было в моих силах, чтобы защитить Кэла и Роуэна, даже если это означало, что я сам справлюсь с отцом.

— Спасибо, что пришёл. Жаль, что мы не можем остаться подольше и поболтать, но я хочу представить Деклана моей кузине до того, как она уедет. — Айрис дергает меня за рукав, и я иду за ней, даже не оглядываясь на отца.

Я слишком погружен в свои мысли, чтобы замечать что-то еще. Только когда Айрис толкает меня в тесную комнату и щелкает выключателем, я замечаю, что шум вокруг нас уменьшается до приемлемого уровня. Я осматриваю наше окружение.

— Чулан с припасами?

Она смеется.

— Мне очень жаль. Это была первая незапертая дверь, которую мне удалось найти.

— Почему мы прячемся?

— Потому что ты выглядел в двух секундах от того, чтобы взорваться на своего отца. Я подумала, что тебе может понравиться идея уйти от всех на несколько минут. — У Айрис всегда есть сверхспособность знать, что мне нужно именно тогда, когда мне это нужно. Она действительно бесценна в своей работе.

— Спасибо. — Я прислоняюсь к полке с чистящими средствами.

После нескольких часов общения с людьми я чувствую, что наконец-то снова могу дышать. Мои виски все еще пульсируют от перевозбуждения, но боль резко уменьшилась.

Айрис запрыгивает на стиральную машину и использует крышку в качестве сиденья.

— Сегодняшний вечер был…

— Мучительным. — Заканчиваю я за нее.

Она кивает.

— Если это званый обед, я могу только представить, как пройдет свадьба.

— Это ты хотела пышной свадьбы.

— Только потому, что моя мать убьет меня за то, что я ее исключила.

— Тогда давай сбежим и пригласим ее с собой. Она может быть нашим единственным свидетелем. — Это утверждение вырывается из меня быстрее, чем я успеваю его убить. Ее смех затихает, когда она замечает выражение моего лица.

— Ты серьезно? — Я киваю, с каждой секундой мне все больше нравится эта идея.

— Мы могли бы раскрутить это как вихревую идею. Я мог бы доставить нас в Вегас через четыре часа или меньше.

— Мы прошли через всю эту боль не для того, чтобы сдаться прямо перед финишем.

— Это не отказ. Финишная меняет маршрут. — Она прижимает руку ко рту, чтобы заглушить смех. Ее очевидное отрицание моей идеи делает меня смелее, и я отказываюсь принимать ее «нет» в качестве окончательного ответа.

Я вторгаюсь в ее пространство, прижимая ее к стиральной машине. Ее глаза становятся дикими, когда я встаю между ее ног. Материал ее длинного платья растягивается достаточно, чтобы соответствовать моему размеру.

Я хватаю ее за подбородок, заставляя посмотреть на меня.

— Подумай об этом. Ты, я и часовня Драй-ветру. Никакой прессы. Никаких излишеств. Никаких ожиданий.

— Вершина романтики. — Сухо отвечает она. Мой большой палец, сжимающий ее подбородок, давит немного сильнее.

— Я вложу еще сто миллионов, чтобы это произошло.

Она вырывается из моих объятий и запрокидывает голову. Смех, который она высвобождает, делает что-то ненормальное с моим сердцебиением, ровное биение становится беспорядочным.

— Никакие деньги не заставят меня передумать, потому что моя мать убьет меня прежде, чем я получу возможность насладиться этим. — Мой разочарованный вздох заставляет ее улыбнуться. Она ободряюще похлопывает меня по груди. — Если тебя это утешит, я ненавижу эту идею так же сильно, как и ты.

Ее ладонь прожигает дыру прямо в моей груди, прямо над сердцем.

Ее ресницы трепещут, когда она моргает, глядя на меня, и мое внимание разделяется между взглядом в ее глаза и взглядом на ее губы. Нахождение так близко к ней приводит к катастрофическим последствиям для моей сдержанности. Не знаю, то ли из-за отсутствия человеческого контакта, то ли из-за желания чего-то запретного, но меня продолжает тянуть к ней.

— Ты опять оставила свет включенным в кладовке? Что я тебе говорил о бесполезной трате электричества? — Ручка звякает, и глаза Айрис расширяются, когда она смотрит на меня.

— Скажи мне, что ты запер…

Руки Айрис погружаются в мои волосы, когда она толкает мою голову в сторону. Ее губы прижимаются к моей шее, зажигая кровь в моих венах. Она обвивает ногами мою талию и притягивает ближе. Кровь приливает от моей головы к члену, когда Айрис оставляет след поцелуев на моей шее.

Ключи стучат друг о друга, когда дверная ручка поворачивается. Свет льется в комнату, когда пара официантов смотрит на нас с открытыми ртами. Один из них делает шаг вперед.

—Прости…

— Уходи. — Набрасываюсь я.

Айрис хихикает мне в кожу, и я чувствую, как звук проникает прямо в мой член. Ее смех — мощный афродизиак, которым я не должен наслаждаться.

Хлопает дверь. Айрис отталкивает меня, прежде чем соскользнуть со стиральной машины.

— Ну, разве это не было весело?

Мои брюки, кажется, напрягаются, когда я думаю, насколько это было весело.

Темно-коричневая ладонь опускается на мою руку. Я оглядываюсь и вижу, что мама Айрис держится за меня с застенчивой улыбкой.

— Привет.

— Вы ищите Айрис? — Я осматриваю комнату в поисках ее.

— Вообще-то я пришла поговорить с тобой.

У меня есть возможность вежливо отказаться?

Ее улыбка дрожит.

— Я отниму у тебя не больше нескольких минут. Я знаю, что ты занятой человек и все такое.

— Я вижу, моя репутация опережает меня.

— Давай выйдем на улицу. — Я направляюсь к пустому балкону и позволяю ей идти первой.

Я делаю глубокий вдох, когда за нами закрываются двери и наступает тишина.

— Айрис сказала мне, что ты ненавидишь такие вещи. — Она ломает руки перед собой.

— Ненависть больше похоже на это. — Она смеется, и это напоминает мне хриплый смех Айрис.

Как будто кислород не может попасть в ее легкие достаточно быстро.

— Как ты со всем этим справляешься?

— Как и следовало ожидать от интроверта, который ненавидит светские рауты, светские разговоры и вообще людей.

— Тогда зачем вообще это делать?

— Потому что это ожидаемо. — Ее косы шевелятся, когда она наклоняет голову.

— Должно быть, это утомительно — создавать имидж для публики.

— Вы даже не представляете.

— Может, я и не знаю, каково это — расти на глазах у публики, как ты, но я понимаю, что нужно делать лицо для всех вокруг.

— Вы тоже это делаете? — Мне трудно в это поверить.

Ее глаза устремляются к городскому горизонту.

— Я уверена, что Айрис рассказала вам о моем бывшем муже и его особых ожиданиях. — Я открываю рот, но передумываю.

На самом деле я мало что знаю об отце Айрис, кроме того факта, что он бездельник.

Она продолжает, избавляя меня от необходимости придумывать, что сказать.

— Когда она сказала мне, что выходит за тебя замуж, я была рада, что она наконец встретила кого-то, кто мог бы относиться к ней правильно. Кто-то, кто мог бы доказать, что любовь может исцелить душу так же сильно, как и разрушить ее. Я слышала, как она говорит о тебе.

Теперь мне очень любопытно узнать об этой беседе.

— Как же так?

Она смеется.

— Совершенно очевидно, что она восхищается тобой, и не только в романтическом смысле. Твоя трудовая этика. Любовь, которую ты испытываешь к своим братьям. То, как ты дал ей шанс показать, чего она стоит. За последнее я не могу отблагодарить тебя должным образом. Правда.

Я безмолвно смотрю на нее с приоткрытыми губами. Я даже не знаю, как переварить ее последнее замечание, поскольку большинство людей в ужасе от того, как мой помощник работает больше часов, чем половина руководителей.

— Но, конечно, как и любая мать, я беспокоюсь о ней и о том, что ждет ее в будущем. Я не хочу, чтобы она пережила ту боль, которую испытала я. Я хочу для нее лучшей жизни. Той, которую, я думаю, ты сможешь обеспечить, если пообещаешь всегда уважать ее и клятвы, которые ты дашь в эти выходные.

— Могу заверить вас, что я всегда буду заботиться об интересах Айрис.

Даже если они поставят под угрозу мои.

Глава 11

АЙРИС

— Ты прекрасно выглядишь. — Мама пытается сморгнуть слезы, наворачивающиеся в уголках ее темных глазах.

Она поправляет мою вуаль дрожащей рукой, помня о моих идеально завитых волосах. С моим винтажным кружевным платьем, которое стоит больше, чем годовая аренда, и туфлями, которые сверкают, как бриллиант на моем пальце, я чувствую себя настоящей принцессой Дримленда.

Букет ярких цветов дрожит у меня на груди.

Вот оно.

Будь моя воля, я бы сбежала куда-нибудь, имея рядом только самых близких родственников и друзей. Но эта свадьба не обо мне. Черт возьми, и дело не в Деклане, учитывая, что он тоже предпочитает простую церемонию. Исполнение желания моей матери провести религиозную церемонию, было лучшим выбором по нескольким причинам, но главным образом потому, что мы должны показать сотням гостей, включая адвоката Брейди Кейна, что мы — единый фронт. Что мы влюблены друг в друга.

Мне требуется вся моя сила, чтобы не сморщить нос при этой мысли.

Мама шмыгает носом.

— Не могу поверить, что моя малышка выходит замуж.

— Пожалуйста, не плачь. — Я не вынесу, если она это сделает. Я почти уверена, что сломаюсь под давлением и признаюсь во всем этом плане, если она прольет хоть слезинку.

— Трудно этого не сделать. Я всегда мечтала, что ты найдешь кого-то, кто сделает тебя счастливой.

Что-то сжимается в моей груди.

— Меня? — Она кивает.

— Я беспокоилась, что произвела на тебя плохое впечатление, когда ты была ребенком. Что я позволила своей горечи по отношению к твоему отцу помешать тебе жить дальше, несмотря на боль.

— Мам… — Мне хочется сказать ей «нет», но я не могу найти в себе силы солгать еще раз.

По правде говоря, опыт моей матери с моим отцом тяжело давил на меня, когда я росла. Это что-то изменило во мне, и фальшивый брак этого не исправит. Во всяком случае, это только доказывает то, что я уже знаю. Любовь — это то, что существует только в сказках и фильмах о Дримленде. Реальность гораздо мрачнее.

Словно прочитав мои мысли, мама продолжает:

— Не все мужчины похожи на твоего отца. Мне потребовалось много времени, чтобы понять это, но я рада, что ты научилась гораздо быстрее меня.

— Верно. — Мой голос срывается. Я в двух секундах от того, чтобы развалиться на части. Она кладет ладонь мне на щеку.

— Я горжусь тем, что ты наконец-то открылась кому-то. За то, что рисковала своим сердцем, зная все возможности — хорошие и плохие. Ты так далеко зашла.

Мое горло неприятно сжимается, и я отворачиваюсь, чтобы избежать ее взгляда, боясь, что она может прочитать правду в моих глазах. Ни за что на свете я бы не открылась любви к Деклану. Хотя я считаю его другом, он не хочет иметь со мной ничего общего.

Бабушка выходит из ванной.

— Теперь мы покончили со всей этой печалью? Это свадьба, а не похороны. — Мы с мамой разражаемся смехом, и момент уходит, как будто его никогда и не было.

Но чувство стеснения в груди все еще остается после того, как тема меняется. Разговоры о моем отце всегда пробуждают старых демонов, но сегодняшнее празднество с таким же успехом могло бы стать для них приветственной вечеринкой.

Большинство девушек мечтают о том дне, когда пойдут к алтарю. С другой стороны, я всегда знала, что буду бояться напоминания о том, что росла без отца. Мама предложила встать на его место, но я хотела идти одна. Я давным-давно пообещала себе, что сделаю это только для того, чтобы доказать себе, что он мне не нужен. Тогда я этого не знала и уж точно не знаю сейчас.

Музыка играет как по команде. Все встают и поворачиваются ко мне. Всё мое тело дрожит от всех нежелательных глаз, оценивающих меня, и я прерывисто вздыхаю.

Ты все получила.

Я улыбаюсь под вуалью, скрывая, как щиплет глаза от непролитых слез. Мои глаза поднимаются к месту назначения. Я чуть не спотыкаюсь, когда обнаруживаю, что Деклан смотрит на меня, но сдерживаюсь. То, что горит в его взгляде, посылает мурашки по моей коже. Я не уверена, что когда-либо видела, чтобы Деклан так смотрел на меня, но это делает что-то сумасшедшее с моим сердцебиением.

Я иду по проходу, как преданный своему делу солдат, явившийся на службу. Деклан не сводит с меня глаз, вероятно, чтобы убедиться, что я не побегу к ближайшему запасному выходу. Что-то в его взгляде сегодня заставляет мой желудок чувствовать себя легким и пузырящимся.

…Или это из-за шампанского, которое бабушка предложила мне в последнюю минуту. Потому что ни за что на свете мой босс не даст мне бабочек. От одной этой мысли мне хочется кудахтать до самой крыши, как сумасшедшей.

Да, определенно шампанское. Я всегда была немного легковесом.

Деклан, как и я, стоит особняком. Не знаю, почему он не выбрал шафером одного из своих братьев, но я испытываю некоторое облегчение, учитывая отсутствие у меня вариантов подружки невесты. У меня не так уж много друзей. Не потому, что не хочу, а потому, что все время слишком занята работой. Кэл предложил мне надеть розовый костюм, но я отказалась, сказав, что розовый — не его цвет. Мы оба знаем, что это ложь. Но это казалось лучше, чем смотреть правде в глаза, что он мой единственный друг, о котором можно говорить.

Я останавливаюсь в начале прохода и поворачиваюсь к своему жениху с нерешительной улыбкой. Его челюсть сжимается, когда его глаза блуждают по мне, заставляя мою кожу покраснеть под его пристальным взглядом.

Его рука проводит по краю моей вуали. Я улавливаю легкую дрожь, которую он пытается скрыть, сжимая ткань в кулак. Деклан всегда ненавидел большие толпы. Что-то в них заставляет его нервничать, хотя он никогда не признался бы в этом ни одной живой душе.

Но я знаю, и эта тайна заставляет меня улыбнуться.

— Расслабься. Просто притворись, что их здесь нет, — шепчу я достаточно тихо, чтобы слышал только он.

Он не отвечает, поднимая вуаль над моей головой. Что бы он ни увидел, он дважды моргает.

— Все в порядке? — спросила я.

Его голова едва заметно качается.

— Ты хорошо выглядишь.

Какое бы жужжание я ни ощущала до кончиков пальцев ног, оно умирает быстрой смертью.

Я. Выгляжу. Хорошо? Он что, издевается надо мной? Он мог сказать что угодно — буквально, что угодно, — и это прозвучало бы гораздо лучше, чем хорошо.

Да пошел он. Я не провела пять часов в кресле салона, когда меня тыкали, тыкали и натирали воском, чтобы он сказал, что я хорошо выгляжу.

Как будто Деклан чувствует мои чувства, он хватает мой букет цветов и протягивает его кому-то. Обе его руки вцепляются в мои, удерживая меня на месте. Какое бы выражение ни было на моем лице, оно заслуживает предупреждающего пожатия. Вместо того чтобы позволить своему гневу взять верх, я нацепляю на лицо фальшивую улыбку и киваю священнику.

Я покажу ему хорошо. Осел.

Священник начинает свою лекцию, но я едва слышу его из-за неровного биения своего сердца. Руки Деклана сжимаются вокруг моих, когда священник говорит о любви, преданности и трудностях, которые будут испытывать нас. Я чувствую себя мошенником, потому что киваю, притворяясь обожателем. Я обязательно проверю заднюю часть своего платья, чтобы убедиться, что я не загорелась за то, что лежала в доме Господнем.

Остальная часть церемонии проходит как в тумане с обменом стандартными клятвами. Чем ближе мы подходим к концу, тем тяжелее становится мое дыхание. Только когда Деклан хватает меня за левую руку, у меня чуть не останавливается сердце.

— Айрис, я предлагаю тебе это кольцо как напоминание о моих обязательствах по отношению к тебе, нашему браку и нашему будущему. Пусть с этого дня он служит символом моей преданности тебе. — Что-то в его словах заставляет меня остановиться. Он мог бы пообещать свою вечную любовь или что-нибудь столь же отвратительное для толпы, но он этого не сделал.

Потому что Деклан Кейн не раскрывает своих карт. Признаться, что он безумно влюблен в тебя перед битком набитой церковью, — это не по-фирменному.

Он заглушает мои мысли, надевая мне на палец тонкое платиновое кольцо, усыпанное бриллиантами.

Две фразы, которые я обдумывала неделями, вылетают у меня из головы, когда я выхватываю кольцо Деклана из маминой руки.

— Ммм… — Очень гладко, Айрис.

Если Деклан раздражен тем, что я спотыкаюсь на своих же словах, он хорошо делает, что не показывает этого. Я хватаюсь за его левую руку, а другой хватаюсь за кольцо.

— Деклан, я дарю тебе это кольцо как символ моих обещаний, данных тебе как партнеру и другу. Пусть это послужит напоминанием о том, что даже в самые трудные дни ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. — Я надеваю кольцо на его костяшку.

Наши глаза встречаются. Что-то пробегает по его лицу. Он почти сердится, но это не может быть правдой? Печальный? Я каким-то образом сдерживаю смех. Нет, этого тоже не может быть. Деклану не о чем грустить.

Как будто Деклан понимает, что раскрыл перед нашей аудиторией крошечную часть себя, он восстанавливает контроль над эмоциями на своем лице.

И мы возвращаемся к нашим регулярным программам.

Священник продолжает свою речь о трудных временах и святости свадебных обетов. Он благословляет нас, наших будущих детей и всех, кто присутствует на нашей свадьбе.

И тогда ужасный момент, который я заблокировала из своей памяти, всплывает на свет. Священник отступает к алтарю, освобождая нам место.

— Объявляю вас мужем и женой. Деклан, теперь ты можешь поцеловать свою невесту.

Мои глаза расширяются. Все вокруг нас замолкают. Мне не нужно их видеть, чтобы знать, что они интересуются нами. Деклана никогда не видели с женщиной, не говоря уже о том, чтобы целовать ее.

Все мое тело содрогается, когда Деклан обнимает меня за шею. Его пальцы напрягаются, и большой палец обводит мою трепещущую точку пульса. Мир отключается, когда мой босс наклоняется ко мне, а дорогой запах омывает меня.

Мои колени слабеют, и другая рука Деклана обхватывает меня за талию, чтобы я не упала. Он ставит меня так, чтобы скрыть наши лица от зрителей, сохраняя наш личный момент при себе.

Вот оно. Он наклоняется вперед, и наше дыхание смешивается. Я закрываю глаза, когда его мягкие губы касаются уголка моих губ.

Подожди, что? Даже целый поцелуй? Это было не что иное, как поддразнивание, призванное умиротворить окружающие нас массы.

Он отстраняется, оставляя между нами всего сантиметр. Его глаза зажмурены, как будто ему больно. От смущения у меня щиплет глаза.

— Это был худший поцелуй в моей жизни, — шепчу я, — И это кое о чем говорит, учитывая моего последнего бывшего…

Губы Деклана прижимаются к моим, заставляя меня замолчать. Жужжание, исходящее от моих губ, распространяется по моему телу, как лесной пожар, и я теряюсь в ощущении его губ, прижатых к моим.

Мои руки обвиваются вокруг его шеи, как спасательный круг. Я чувствую себя так, словно заблудилась в море, утопая во всех поглощающих меня ощущениях. Давление его груди на меня. Тяжесть его ладони обжигала мне поясницу. Прикосновение его пальца к моей шее, такое мягкое, что кажется благоговейным.

Меня вырывает из этого момента грохот аплодисментов.

Губы Деклана прижимаются к моим в последний раз, словно клеймя меня своим прикосновением. Его лоб касается моего, и от сладости этого жеста мое сердце грозит выпрыгнуть из груди.

Что он делает? Более конкретно, почему ты так себя чувствуешь? Я официально потеряла его. По какой-то причине это химическое влечение к Деклану не совсем соответствует моему предвзятому представлению.

В то время как он может считаться холодным для остального мира, он заставляет меня гореть.

— Они купились. — Его грубый шепот ощущается так, словно меня окатили ледяной водой. Что-то в его замечании заставляет тугой комок образоваться в моей груди, расти, пока он не поглотит мое сердце.

Его слова не должны были ранить. В конце концов, это уловка, но боль не утихает.

Может быть, потому, что ты тоже купилась.

Глава 12

ДЕКЛАН

Мне трудно оторвать взгляд от Айрис, пока мы идем по проходу к выходу из церкви. Она — воплощение элегантности и грации, ее улыбка ослепительна, как новое бриллиантовое кольцо на пальце. Кольцо служит напоминанием о ее обещании мне.

Я не был уверен, что мы когда-нибудь доберемся до этого момента. После моей неудачной помолвки я думал, что мы наткнемся на загвоздку. Что, может быть, Айрис однажды проснется и решит, что это огромная ошибка. Но наконец, впервые за две недели, я чувствую облегчение.

Давление на мою грудь уменьшается с каждым шагом от алтаря. Одна часть моего наследства завершена, и у меня есть только еще одно препятствие на пути к тому, чтобы стать генеральным директором.

Переживи это до конца сегодняшнего дня, прежде чем беспокоиться об этом.

Я кручу обручальное кольцо большим пальцем, проверяя, как металл прижимается к моей коже. Это не так гнетуще, как я ожидал. Айрис выбрала простую ленту, которая мало привлекает внимание к глазу. Оба наших кольца передают одно и то же сообщение.

Женат.

Два швейцара открывают двери. Вместе мы с Айрис выходим на яркий солнечный свет. Один из фотографов останавливается перед нами и выкрикивает наши имена. Я обнимаю Айрис за талию и притягиваю к себе, не обращая внимания на то, как она напрягается в моих объятиях.

Ее реакция меня не удивляет, но все равно расстраивает. После жаркого поцелуя, который мы разделили, я думал, что она уже привыкла к моим прикосновениям, но я ошибался. Вместо этого она воздвигла между нами еще один барьер. Отстраненный взгляд на ее лице заставляет меня проверять границы дозволенного. Я хочу воссоздать выражение ее лица сразу после нашего поцелуя, до того, как наступит реальность нашей ситуации.

Я провожу рукой по ее спине, обводя ряд пуговиц цвета слоновой кости. Она ничего не делает, только бросает на меня холодную улыбку, которая не достигает ее глаз.

— Скажи мне, что случилось — шепчу я ей на ухо, прежде чем заправить прядь волос ей за ухо.

Ее фальшивый смех действует мне на нервы.

— Почему что-то должно быть не так? — я морщусь.

— Ты не выглядишь счастливой.

— В отличие от тебя, некоторые из нас не могут притворяться 24/7. — Ее голос едва слышен из-за порыва ветра.

— Давай сфотографируем поцелуй, прежде чем они выпустят гостей! — кричит фотограф.

Я ухмыляюсь нервному смеху Айрис. Щелчок камеры гаснет, ловя момент.

— Кажется, они уже выходят. — Кричит Айрис.

— Тогда сделай это быстро! — отвечает он в ответ.

Я не должен уступать его требованию, но мне интересно посмотреть, был ли наш поцелуй одноразовым или свидетельством нашей химии. Поцелуй, который я разделил с Айрис в церкви, был электрическим. Из тех, что не должны были чувствовать себя так хорошо, как сейчас, учитывая наши обстоятельства.

Тот самый, который я собираюсь воссоздать в надежде, что шумиха, которую я получил после этого, была всего лишь результатом достижения первой задачи моего наследства.

Мои руки обвиваются вокруг спины Айрис, притягивая ее. Ее губы приоткрываются, а глаза закрываются, когда я наклоняюсь вперед. Искры вспыхивают на моей коже, когда наши губы соприкасаются, и жидкое тепло разливается по моим венам. Поцелуи с ней вызывают привыкание. Волнующе. Так чертовски неправильно, что я не могу не задаться вопросом, почему это не так.

Она твоя помощница.

Я покусываю ее нижнюю губу, чтобы отвлечься от этой мысли. Она задыхается, и я поглощаю звук, прежде чем его успевает услышать фотограф.

Ты платишь ей за то, чтобы она родила твоего ребенка.

Мой поцелуй становится более наказывающим, и она, кажется, хорошо реагирует на мое отчаяние. Она стонет, когда ее руки обвиваются вокруг моей шеи. Ее букет щекочет мне кожу, и меня окружает запах цветов и ирисов.

Фотограф кашляет.

— Хорошо.

Реальность обрушивается на меня, как ведро ледяной воды, и я вырываюсь, прежде чем снова притянуть Айрис к себе и повторить наш поцелуй в более эгоистичных целях, чем фотография. Наш поцелуй не был какой-то случайностью или кайфом, который я получил, выполнив просьбу дедушки. Все гораздо хуже.

Айрис моргает на меня расширенными глазами.

Ты тоже влияешь на нее.

Я должен был бы почувствовать некоторое облегчение, узнав, что она тоже борется, но я слишком обеспокоен последствиями такого открытия.

Прежде чем я успеваю осознать, что происходит между нами, двери позади меня открываются. Сотни гостей высыпают из церкви. Они собираются в круг, душат нас. Я ненавижу, как они осыпают нас комплиментами, почти так же сильно, как презираю то, как толпа становится больше с каждой минутой.

Айрис вцепляется в мою руку.

— Расслабься. Сосредоточься на мне.

Это моя проблема. Я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме нее.

Я не могу не смотреть на нее дольше нескольких секунд. Желание украсть ее из толпы трудно игнорировать, и мне не потребуется много времени, чтобы сломаться.

Помни, что здесь важно.

Айрис молчит, пока нас обоих запихиваютв «Майбах». Я провожу всю поездку на машине до места приема, напоминая себе о том, что действовать на мое влечение невозможно. Несмотря на два поцелуя, которые мы разделили, нет ничего важнее, чем поддерживать профессиональные отношения между нами. У нас слишком много зависит от наших позиций, чтобы теряться в мимолетном притяжении друг к другу. Мое будущее важнее, чем удовлетворение мимолетного желания поцеловать Айрис. Мне просто нужно продолжать говорить себе это.

Ненавижу свадьбы. Это клишированное оправдание для людей, которые пьют алкоголь за мой счет, притворяясь, что им действительно небезразличен мой новый брак. Все здесь только потому, что никто не будет настолько глуп, чтобы отказаться от приглашения на то, что Айрис считала свадьбой десятилетия.

К несчастью для меня, у меня еще есть три часа, чтобы пережить это, включая разрезание торта прямо сейчас.

Другой фотограф, чем раньше, зовет нас посмотреть в камеру.

— Могу я сфотографировать вас двоих с тортом?

— Почему мы согласились на столько проклятых фотографий? — Я хмурюсь, хватая серебряный резак для торта с подноса официанта.

Айрис улыбается мне.

— Потому что мы собираемся поделиться снимками со всем миром, чтобы доказать, как сильно мы любим друг друга.

— Почему это должно их волновать? — Она смеётся, и лампочка камеры гаснет.

— Потому что ты известный миллиардер, который занимается продажей сказок.

— Слава временна.

— Как и дискомфорт, так что привыкай. — Она кладет свою руку поверх моей, так что мы оба хватаемся за нож.

Быть рядом с ней — это самое далекое от того, чтобы чувствовать себя некомфортно. Скорее, тепло ее прикосновения посылает волну желания через меня. Я подхожу к ней ближе, чтобы мы оба могли подойти к торту.

Ты жалок. Что случилось с нежеланием сближаться с людьми?

Я качаю головой. Я не пытаюсь сблизиться с Айрис, но трудно избегать ее, когда все продолжают сталкивать нас вместе.

— Деклан, будь добр, улыбнись еще немного. — Я свирепо смотрю на фотографа. Он разинул рот.

— Не бери в голову. — Его вспышка гаснет, ловя мой смертельный взгляд. Айрис смеется.

— Мне нужно, чтобы его прислали мне как можно скорее. — Я бросаю на нее взгляд, но она только сильнее смеется.

Моя грудь сжимается от этого звука. По сравнению с ледяным зрелищем, которое она устроила ранее для наших гостей, мне приятно, что она снова согрелась для меня.

И вот почему тебе нужно держаться от нее подальше. Из-за этого чувства в груди?

Дерьмо.

Фотограф делает еще один снимок, прежде чем я отпускаю его. Мое настроение резко ухудшается, и я почти не обращаю внимания на Айрис, пока мы режем торт. Мы проходим через все движения. Она кормит меня, а я ее. Несколько человек ахают, когда она швыряет мне в лицо кусочек торта, и я возвращаю услугу, запихивая ложку торта ей в рот, пока она смеется.

В этом нет ничего реального. Я отстранен, но не настолько, чтобы не заметить вспышку боли в ее глазах, когда я оставляю ее в баре. Я козел, что оставил ее управлять толпой, которая образовалась вокруг нас. Я знаю это всеми фибрами души, точно так же, как знаю, что пребывание рядом с ней ослабляет мою решимость.

Я женился на ней не из-за любви, денег или привязанности. Я женился на ней, потому что я жадный мудак, который не остановится ни перед чем, чтобы получить то, что хочет, даже если это означает подвергнуть ее такому же долбаному счастью, как и я. Несколько поцелуев и прикосновений — это не изменит нашу судьбу, так зачем же притворяться, что это не что иное, как договоренность?

Все к лучшему. По крайней мере, я говорю себе это так же часто, как опрокидываю свой первый стакан за ночь.

Алкоголь не решает ничьих проблем.

Мой желудок скручивается. Это чувство не имеет ничего общего с напитком, который я пережег, и все, что связано с идеей использовать алкоголь, чтобы справиться с этим. Бармен подбегает, чтобы наполнить мой бокал, но я отодвигаю пустой стакан подальше.

Ты — не он.

Я отхожу от стойки, прежде чем сделаю что-то, о чем потом пожалею.

Глава 13

АЙРИС

— Еще шот! — Подружка Роуэна, Зара, сжимает в руке бутылку текилы. Она покачивается на каблуках, и Роуэн подлетает, чтобы стабилизировать ее.

Мой желудок слегка переворачивается от этого любовного жеста. Смотреть, как они взаимодействуют, тошнотворно, когда Зара улыбается Роуэну, как будто он повесил для нее луну. Я странно очарована их взаимодействием, учитывая мое ограниченное знакомство со счастливыми парами на протяжении многих лет. Может быть, все-таки есть какая-то надежда, если такой сварливый и замкнутый человек, как Роуэн, может так смотреть на женщину.

Мне не следовало бы горевать на собственной свадьбе, но, видя, что мой муж избегает меня настолько, насколько это в человеческих силах, после того как мы разрезали торт, я чувствую себя не слишком хорошо. Что-то изменилось в нем после церкви, и я не могу не задаться вопросом, был ли это наш поцелуй.

— А что мы говорили о текиле? — Роуэн выхватывает бутылку из рук Зары.

— Что мы никогда не должны доверять человеку по имени Хосе. — Она скрещивает руки на груди с надутыми губами и падает в кресло рядом со мной, заставляя материал ее платья упасть пухом вокруг нее.

Грудь Роуэна сотрясается от беззвучного смеха, когда он пододвигает стул рядом с Зарой.

Кэл хватает бутылку и разливает текилу по четырем рюмкам.

— Нельзя уходить со свадьбы трезвым. Это святотатство.

— Ты не знаешь значения этого слова. — Отвечает Роуэн.

— Моя свадьба, мои правила! — Я протягиваю Заре рюмку.

— Все, что скажет невеста пойдет. — Зара усмехается, опрокидывая свою рюмку. Она наклоняется к Роуэну и что-то шепчет ему на ухо. Что бы она ни сказала, он проглатывает первую рюмку, прежде чем налить себе вторую.

Он заправляет ей волосы за ухо и шепчет что-то в ответ, отчего ее щеки краснеют.

Мерзко. Я хватаю стакан и подношу его к губам. За исключением того, что ободок никогда не касается моего рта, потому что он украден прямо из моей руки.

— Думаю, с тебя хватит. — Грубый голос Деклана что-то делает с моим сердцебиением.

Кэл машет бутылкой текилы в сторону Деклана.

— Да ладно тебе. Садись с нами и выпей праздничный глоток. — Деклан бросает на Кэла уничтожающий взгляд.

— Думаю, ты уже достаточно отпраздновал.

— Она уже большая девочка. Если она хочет выпить в первую брачную ночь, это ее выбор.

— Она прямо здесь, — Я стою на двух ногах. Комната вращается вокруг меня, и я хватаюсь за спинку стула, чтобы прийти в себя. — Я в порядке. Перестань суетиться из-за меня.

— Ты пахнешь, как весенние каникулы в Мексике.

Что-то в его замечании заставляет меня приглушить смех дрожащей ладонью.

Его губы хмурятся. Я делаю несколько неуверенных шагов к нему, прежде чем ухватиться за его смокинг, чтобы не упасть. Я использую одну руку, чтобы приподнять уголок его хмурого лица в улыбке.

— Вот так. Все лучше.

— Мы едем домой. — Деклан обнимает меня за плечи. Это движение напоминает мне о нашем поцелуе в церкви, от которого мои щеки горят только под фунтом косметики. Я надулась.

— Но почему?

— Ты пьяна.

— Это же свадьба! Наша свадьба! — Я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на трех головах Деклана. — Эй, почему ты не пьян? — Три его головы сливаются в одну сердитую версию.

— Потому что один из нас владеет собой. — Огрызается он.

— Это все Кэл виноват! — Выпаливаю я.

— Эй! — Кэл вскидывает руки.

— Он украл бутылку из бара. Я сам видел, как он ее взял. — Поддержал меня Роуэн.

Деклан указывает на Роуэна.

— Не заставляй меня начинать с тебя. — То, как они втроем взаимодействуют, заставляет меня поднять бровь в сторону Зары.

— Вот видишь. Я же говорила, что они никогда не ладят. — Зара улыбается.

— Она мне уже нравится. — Говорю я вслух, а не про себя.

— Пошли. — Огрызается Деклан.

— Не забудь написать мне! Мне нужны все детали. — Кричит Зара.

Я бросаю ей большой палец через плечо. Оказывается, она — единственный человек, кроме Кэла и Роуэна, кто знает обо всем этом обмане. Не то чтобы я сказала Деклану. Я почти уверена, что он убил бы Роуэна за то, что он так рискнул нашей большой тайной.

Деклан ведет меня к выходу из бального зала.

— Подожди! — кричит организатор свадьбы. — Ты еще не можешь идти! Мы даже букет не бросили!

Деклан испускает самый долгий вздох. Моя грудь вибрирует от сдерживаемого смеха. Он поворачивает меня к себе.

— Что в этом смешного?

— Ты ненавидишь каждую секунду этого.

— Мы что, теперь получаем удовольствие от недовольства друг друга?

— Как будто ты один из тех, кто может судить. Это твой любимый вид прелюдии. — Его покрасневшие щеки заставляют меня улыбнуться.

Одно очко за команду Айрис.

У Тати есть просьба ди-джея, чтобы все дамы собрались на танцполе для броска букета. Деклан держится за меня, как будто боится, что я могу упасть из-за своей неустойчивости. Я думаю, он делает это только потому, что хочет быть уверенным, что люди купятся на наш брак.

Вот и все, что я забыла о том, что он сказал в церкви.

Мама с понимающей улыбкой протягивает мне букет.

— Я держалась за него ради тебя.

— Ты самая лучшая мама на всем белом свете. — Она качает головой.

— Позаботься о моей девочке, Деклан. Постарайся уложить ее спать до того, как она войдет в фазу пьяного плача.

— Скажи мне, что она шутит, — приказывает он, когда мама уходит. Я хихикаю. — Трахни меня.

Я похлопываю его по щеке.

— Только во сне, мой милый муж.

— Ты что, сожгла сегодня все клетки своего мозга?

— Давай! — кричит женщина. — Продолжайте, вы двое!

Я поворачиваюсь к толпе спиной.

— Один. Два. Три! — Я запускаю букет над головой.

Я поворачиваюсь на каблуках и чуть не соскальзываю от спешки, только для того, чтобы Деклан поймал меня и притянул к своей твердой груди.

Твёрдая грудь? Ох. Может быть, ты все-таки пьяна.

Букет со шлепком падает в чьи-то распростертые объятия. Я не узнаю женщину, которая поймала его, но толпа вокруг нее визжит, пытаясь вцепиться в мой букет жадными руками.

— Наконец-то. — Деклан ведет нас к двери, прежде чем ди-джей объявляет, что настала очередь Деклана с поясом для подвязок.

Вот черт.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной.

Я ощетиниваюсь, когда он сжимает мое бедро. Кэл шлепает стодолларовую купюру в руку ди-джея, а Роуэн тащит стул на середину танцпола.

Кэл вальсирует, чтобы помочь мне сесть в кресло, не забывая о слоях кружев и тюля, кружащихся вокруг меня, как парашют.

— Осторожнее, Айрис, твой муж кусается.

Незаметный румянец разливается от моей головы до кончиков пальцев ног.

— Я ненавижу вас обоих. — Деклан переводит взгляд с Кэла на Роуэна.

По сигналу ди-джей играет самую чувственную песню, известную человеку. В моем животе в такт хлопают тысячи маленьких пузырьков шампанского, и все это время мое сердцебиение набирает скорость.

Деклан сгибает колено и устраивается в удобной позе передо мной. Его левая рука снова трясется, прежде чем он сжимает ее в кулак, точно так же, как это было раньше, когда все смотрели, как мы медленно танцуем.

Оказывается, он все-таки человек.

Я отрываю его от нервных мыслей.

— Вы хорошо выглядите на коленях, мистер Кейн.

— Постарайся, чтобы это не ударило тебе в голову. — Уголки его губ подергиваются в обычной улыбке Деклана. Вспышка фотоаппарата гаснет, ловя момент.

Его рука касается моего покрытого бедра, едва оставляя вмятину от слоев материала.

— Это неправильно. — Бормочет он.

— Ты прав. Я чувствую себя абсолютно шокированной. — Говорю я с небрежным британским акцентом.

Его голова трясется, когда из него вырывается звук, который я интерпретирую как смех.

— Ты так пьяна.

— Нет. Я под кайфом.

— Какой квадратный корень из 64?

— Восемь, да пошел ты нахуй. — Он пожимает плечами.

— Достаточно трезвая.

— Да что ты?

Он не отвечает, осторожно приподнимая ткань моего платья, чтобы никто не заметил меня внизу. Мои легкие сжимаются, пытаясь вдохнуть кислород, когда Деклан исчезает под моим платьем.

— Запомни, никаких рук! — Крикнул Кэл, и толпа загудела и завопила. Деклан слепо вытягивает руку и показывает средний палец в направлении Кэла.

Несколько человек смеются, а другие ахают, вероятно, так же шокированные редким проявлением чувств Деклана, как и я. Я отключаю их все, сосредоточившись на обостренном переживании. Царапанье щетины Деклана о мою икру. Прикосновение его волос к внутренней стороне моих бедер, когда он раздвигает их своей головой. Ощущение его зубов, задевающих кожу вокруг подвязки, сопровождаемое нажимом его мягких губ, когда он сжимает оборку кружева.

Я вздрагиваю, и дрожь в его горле говорит мне, что Деклан заметил это и рассмеялся.

Я ненавижу его. Я так сильно ненавижу своего мужа, что ему повезло, что я не задушу его этой чертовой штукой, как только он вернется за воздухом. Деклан стягивает пояс с подвязками

с моей ноги. Он вытаскивает из-под моей юбки полоску белого кружева, зажатую между зубами. Сердитым рывком он выдергивает материал изо рта и подбрасывает его в воздух, даже не взглянув.

— Всем приятного вечера. — Деклан не потрудился помочь мне подняться со стула. Он подхватывает меня с сиденья и баюкает в полном свадебном стиле, добавляя толпе возбуждения.

Я хлопаю его по плечу.

— Ммм, Деклан?

— Что? — Его взгляд смягчается.

— Ты должен нести меня в дом, а не отсюда. — Он вздыхает, как будто я самое большое неудобство в мире. — В туфлях на плоской подошве и по прямой не пройдешь, не то что в этих ботинках.

— Хм… — Его брови сходятся на переносице. — Что?

— Может быть, ты все-таки заботишься обо мне.

— Это говорит алкоголь. — Я вздыхаю.

— Хосе умеет обращаться со словами. — Его руки сжимаются вокруг меня.

— Кто такой Хосе, черт возьми? — Я ухмыляюсь в лацкан его пиджака.

— Ничего особенного.

— Хорошо, тогда, по крайней мере, никто не будет скучать по нему, когда он умрет. 

Можно было бы подумать, что Деклан немного смягчится по отношению ко мне теперь, когда я официально стала его женой.

Неправильно.

Как только Харрисон подъезжает к «Майбаху», Деклан буквально швыряет меня на заднее сиденье. Я падаю на стеганую кожу с охом, и материал моего платья веером окутывает меня, как облако.

— Тебя убьет нежность? — Я смотрю на него.

Деклан игнорирует меня и захлопывает дверь перед моим носом. Я почти уверена, что часть моего платья висит снаружи, зацепившись за дверной косяк.

— Приму это как «да». — Ворчу я.

Его пожилой водитель чуть не спотыкается о его ноги, чтобы догнать Деклана до двери. Бедняга Харрисон, вероятно, боится потерять работу, судя по страшному выражению лица Деклана. Не то чтобы я его виню.

Но что вызвало его гнев? Деклан, не удостоив меня еще одним взглядом, садится, что только усиливает тяжесть, давящую на мою грудь.

— Ты ведешь себя как ребенок.

Сверчки.

— Ты что, собираешься игнорировать меня все это время?

Единственный ответ, который я получаю — это рев двигателя, когда водитель Деклана трогается с места.

— Прекрасно.

Я начинаю возиться с циферблатом, чтобы включить музыку, но Деклан бросает на меня взгляд, который заставляет меня отдернуть руку.

После целых пяти минут молчания мой пронизанный текилой мозг сдается.

— Я и забыла, какой веселой может быть свадьба. Прошло много лет с тех пор, как я ходила на одну из них. — Деклан молчит, продолжая листать свой телефон. — Было приятно познакомиться с девушкой Роуэна. Она такая милая. — Его рука, держащая телефон, напрягается.

Хммм. Интересно.

— Не понимаю, почему она тебе не нравится. Она не виновата, что Роуэн предпочел стать финансовым директором Дримленда. По крайней мере, ты должен дать ей хороший шанс. — Тик в его челюсти снова появляется, но он не утруждает себя, глядя на меня.

Ну же. Дай мне что-нибудь для работы.

— Они пригласили нас на ужин завтра вечером, и поскольку мы не собираемся на медовый месяц… — Деклан вскидывает голову.

— Мы не собираемся ужинать с ними.

— Но ты почти не разговаривал с Роуэном с тех пор, как он решил остаться в Дримленде. Я думаю, было бы неплохо провести с ними некоторое время, пока они в городе…

— Я плачу тебе не за то, чтобы ты беспокоился о семейных делах. — Я сжимаю платье в кулак.

— К счастью для тебя, я делаю это бесплатно. — Его глаза возвращаются к экрану телефона.

— Не беспокойся, я не собираюсь ужинать с Роуэном и его подружкой.

— Зара. Ее зовут Зара.

— Ее имя так же не имеет значения, как и ее отношения с моим братом. — Я не могу избавиться от ужасного выражения на лице.

— Боже, твоя способность держать обиду ужасна.

— Считай это уроком, чтобы не становиться на мою плохую сторону.

— В последнее время мне начинает казаться, что каждая твоя сторона — плохая.

— Кто знал, что иметь жену будет так хорошо для моего эго? — Его голос приобретает саркастические нотки.

— Это работа жены — сообщать тебе о твоей ерунде, потому что остальной мир, черт возьми, этого не сделает не тогда, когда они слишком боятся говорить с тобой.

— Какую часть того, что мы не настоящая пара, тебе трудно понять?

Моя грудь сжимается. Я думала, что у нас с Декланом установилась приятная дружба, но его настроение сегодня вечером заставляет меня задуматься, не развлекает ли он меня только для того, чтобы я не отступила от нашего соглашения.

Его слова, сказанные в ночь нашей помолвки, не дают мне покоя. Нет ничего такого, чего бы я не сделал, чтобы заслужить свое наследство. Помни об этом, когда забудешь, что для меня это всего лишь игра.

Так вот что все это было? Игра? Теперь, когда он добился своего, у него больше нет причин играть. Эта мысль вызывает странную боль в груди, прямо над сердцем.

Я сглатываю комок в горле. Мне некого винить, кроме самого себя. Деклан всегда ясно говорил о своих намерениях, а я по глупости неправильно истолковала наши отношения.

В первую очередь, почему тебя это волнует? Это даже не реально.

Потому что, может быть, где-то по пути я забыла, что все это ложь.

Остаток пути я не разговариваю с Декланом. Если бы игнорирование друг друга было спортом, мы оба были бы капитанами команд с тем, как ни один из нас не говорит.

Как только Харрисон паркует машину, я пробиваюсь сквозь килограммы тюля и кружев и выхожу с грацией новорожденной лошади.

— Айрис. — Окликает меня Деклан.

Я не оборачиваюсь. Я слишком боюсь, что все мои эмоции будут написаны ясно, как день, на моем лице.

— Я иду спать.

— Ты забыла свою сумочку.

Меня охватывает желание топнуть ногой, но я воздерживаюсь.

— Правильно.

Дурацкий кошелек. Я знала, что должна была надеть свадебное платье с карманами. Я отворачиваюсь, избегая его взгляда, открываю дверь и обыскиваю пустое заднее сиденье.

— Здесь.

Его грудь прижимается к моей спине, когда он заманивает меня в ловушку между машиной и своим телом. Я поворачиваюсь, пытаясь избежать контакта кожа к коже, и терплю неудачу. Передняя часть его смокинга касается моего лифа, посылая рябь тепла через меня.

Он протягивает мне клатч. Сверкающая миссис Кейн сияет под верхними лампами, выглядя так же ужасно, как и в тот день, когда организатор свадьбы подарил мне этот аксессуар. Судя по выражению лица Деклана, ему также не нравится, что его имя выставляют напоказ, как выставочного пони. Возможно, я и не испытывала тех же проблем, что и он в детстве, но я начинаю понимать его немного больше. Судя по тому, как люди относились ко мне на свадьбе, стать Кейном — это открытое приглашение для охотников за влиянием и карьеристов.

Я смотрю на сцепление, которое служит напоминанием о моем долге. О том обещании, которое я дала Деклану, быть рядом с ним, несмотря ни на что.

Как бы он ни старался добиться своего.

— Ты не возражаешь? — Я жестом приказываю ему отойти.

Он отходит в сторону. Я пытаюсь убежать, но меня удерживает Деклан, вцепившийся в мой локоть. Его хватка не причиняет боли, но в ней звучит безмолвная просьба:

Останься.

Но почему?

— Да? — спрашиваю я.

— Неужели все так плохо?

— Что?

— Идея стать моей женой.

Клянусь, подъем и падение его настроения сегодня сводит меня с ума.

— И тебе вдруг стало небезразлично мое мнение? Я не уверена, что вы платите мне достаточно за такую услугу. — Его челюсти сжимаются.

— Отвечай на вопрос.

— Нет.

— Ты всегда должна быть такой невыносимой?

— Ты всегда должен вести себя как мудак?

— Это не игра. — Я отступаю назад, вырывая локоть из его хватки.

— Поверь мне. Возможно, это заняло у меня гораздо больше времени, чем у других, но я наконец поняла, почему все так тебя называют, — Его долгое моргание говорит само за себя. — То, как ты обошелся со мной сегодня вечером — ни много ни мало в нашу первую брачную ночь — неприемлемо. Но я думаю, тебе все равно о том, как или когда ты ранишь чувства других людей, если добиваешься своего.

— То, что я сказал в машине… — Я поднимаю руку.

— Не беспокойся об этом. Во-первых, это моя вина, что я возлагаю на нас нереалистичные надежды, — Его глаза слегка сузились. Я продолжаю идти, желая раз и навсегда прояснить ситуацию. — Я никогда не делала всего этого из-за любви. Очевидно, — Неловкий смех вырывается из меня. — Я хотела помочь тебе только потому, что считала нас друзьями. И да, прежде чем ты скажешь, что никогда не хотел быть моим другом, я понимаю, что, вероятно, было глупо так думать. С тех пор я усвоила урок. — Он открывает рот, но я перебиваю его: — Я понимаю, что тоже не хочу быть твоим другом. Потому что сблизиться с тобой означает подвергнуть сомнению твои мотивы во всем, и, честно говоря, это слишком много усилий для того, кто, кажется, не любит меня в первую очередь.

Глава 14

АЙРИС

Я держу голову высоко поднятой всю дорогу к своей спальне. Вместо того чтобы чувствовать себя выбитой из колеи разговором с Декланом, на меня накатывает волна спокойствия. Кажется, мы наконец-то вернулись туда, где стояли друг с другом до нашей бурной помолвки. Конечно, дегустация тортов и семейный ужин могли бы стать для нас забавной сменой темпа, но это было все.

Шоу для широких масс — что-то вроде Королевского тура.

У меня уходит целых двадцать минут, чтобы распутать многочасовую прическу и макияж. Я могла бы оторвать половину ресниц от клея для ресниц, но это небольшая цена за то, чтобы наконец почувствовать себя самой собой, наконец-то.

Но когда я снимаю платье, то чуть не выворачиваю спину, пытаясь расстегнуть старинные пуговицы на спине.

— Ублюдок. — Я ворчу, поворачиваясь перед зеркалом в полный рост. Ничего не помогает, и я застреваю, глядя на свое отражение уперев руки в бока.

Ты ни за что не вылезишь из этого платья одна. Я покорно вздыхаю, проглатываю свою гордость и выхожу из комнаты.

Мой кулак, стучащий в дверь Деклана, эхом отражается от высоких потолков. Я стою и жду, когда он откроет. Давление в моей груди нарастает с течением времени. Десять секунд превращаются в тридцать, и не успеваю опомниться, как стучу снова.

— Деклан! Мне нужна твоя помощь!

Ну, это больно признавать. Если он и спал, то сейчас точно не спит. Звон дверной ручки вселяет в меня надежду, что сегодня вечером мне не придется засыпать в свадебном платье.

Теперь это удручающая мысль.

Когда Деклан открывает дверь, мне хочется бежать в противоположном направлении. При виде мускулистой обнаженной груди Деклана, выставленной на всеобщее обозрение, мое сердце начинает биться быстрее.

Я задыхаюсь от следующего вдоха.

Капли воды стекают по дюймам бледных мышц, прежде чем исчезнуть в белом полотенце, обернутом вокруг его узкой талии. У него V-образные мышцы живота, которые стрелой указывают на область, о которой я, черт возьми, не должна сейчас думать. Область, которая только доказывает, что Деклан хорошо одарен, даже когда он не возбужден.

Тепло собирается глубоко в моем животе. Мои глаза окидывают его еще одним взглядом, и мои руки чешутся дотянуться и проследить за пластом мышц, также известным как его живот.

Это не может случиться со мной. Я поднимаю глаза к его лицу, надеясь, что он пропустил мой временный упадок рассудка. Он поднимает бровь в молчаливом ожидании.

Боже мой. Он знает, что тебе нравится то, что ты видишь.

Я пытаюсь придумать ответ, но в горле внезапно пересыхает.

— Тебе нужна была моя помощь? — Он останавливается передо мной.

Его помощь! Правильно!

— Я не могу дотянуться до кнопок. — Мой голос гораздо более грудной, чем я хотела. Учитывая наш спор в машине, я могла, по крайней мере, притвориться недовольной в его присутствии.

Деклан кружит вокруг меня, как хищник. Его мышцы двигаются с каждым шагом, и я удивляюсь каким образом, мой язык не вываливается изо рта, как у собаки, когда я тяжело дышу за ним.

Он перекидывает мои растрепанные волосы через плечо, и по моей коже бегут мурашки.

Этого не должно было случиться.

Любого, у кого есть глаза, привлек бы набор пресса. Это эволюция манит нас выбрать себе пару, которая может обеспечить нас всем необходимым.

Что обеспечить? Бесконечная выносливость и оргазмы? — Отвечаю я.

— Их должна быть сотня. — Он выдергивает меня из моих мыслей, и за это я бесконечно благодарна.

Смех вырывается у меня прежде, чем я успеваю остановить его.

— Сто двадцать, если верить бабушке. — Он ворчит.

— Заходи внутрь, чтобы я лучше мог разглядеть их при свете.

Приглашение звучит невинно, но мое тело, кажется, не понимает его, когда Деклан ведет меня в свою комнату к лампе на прикроватной тумбочке.

— Позволь мне одеться.

Пожалуйста, не надо.

Какое бы выражение ни было у меня на лице, уголки его губ приподнимаются.

— Я вернусь через секунду. — Он идет к своему шкафу, но в последнюю секунду оглядывается через плечо.

Мои щеки пылают от того, что меня застукали глазеющей на него. Он поднимает бровь.

— Невежливо пялиться.

— Тогда не ходи голышом. Проблема решена.

Дерзкая девочка.

Он качает головой и входит в свой шкаф, не удостоив меня еще одним взглядом.

Я нахожу минутку, чтобы осмотреть личные вещи на его тумбочке. Потрепанный экземпляр «Великого Гэтсби» с пятью разными липкими заметками, торчащими из пожелтевших страниц, аккуратно выстроился рядом с пультом от телевизора. Мои глаза расширяются при виде маленького кактуса, который я купила ему два года назад в качестве рождественского подарка.

— Боже мой. Он все еще жив? — Я протягиваю руку и хватаю крошечный горшок «Не будь придурком».

— Я могу позаботиться о кактусе. — Я вздрагиваю при звуке его голоса.

— Но прошло уже два года! — И он держит его на своем ночном столике. У меня не хватает наглости спросить его, почему это так, хотя это желание сильно меня возбуждает.

Он заставляет меня замолчать, проводя пальцем вниз по позвоночнику, рядом с сотней пуговиц цвета слоновой кости. Горшок в моей руке дрожит, когда его горячее дыхание касается моей шеи. Мою кожу покалывает в ответ, и я ставлю горшок на стол, чтобы скрыть, как дрожат мои руки от его близости.

Он начинает с верхней пуговицы, но безуспешно. Его разочарованное ворчание заставляет меня рассмеяться.

— Ты думаешь, это смешно? — Я снова хихикаю, когда он снова соскальзывает.

— У меня слишком большие руки. — Я закатываю глаза.

— Конечно.

— Я не шучу. — Я бросаю на него сердитый взгляд через плечо.

— Ну, мы должны это выяснить, потому что я не могу спать в этом.

— Что, если я вырежу тебя из этого?

— Нет!

Платье стоило пятьдесят тысяч долларов. Я не могу себе представить, что испорчу его только потому, что Деклан и его похожие на Халка руки не могут справиться с какими-то жалкими пуговицами. Он вздыхает, пытаясь в последний раз и терпит неудачу.

— Ножницы или нож?

— Ты шутишь.

— Ты предпочитаешь, чтобы я разорвал его на части? — Я отодвигаюсь, заставляя его дать мне немного места.

— Я вернусь.

Я направляюсь в спальню, открываю коробку с надписью «Садовые принадлежности» и достаю ножницы. На них все еще есть немного грязи, но это не имеет значения. Не то чтобы я когда-нибудь снова надену это платье, хотя возможность пожертвовать его не совсем исключена.

— Глупый Деклан и его огромные лапы вместо рук, — Ворчу я себе под нос, возвращаясь в его комнату. — Вот. — Я тычу ножницы ему в грудь.

Он смотрит на них сверху вниз.

— Я не ожидал, что сегодняшний вечер пройдет так.

— Разочарован?

— Удивлен.

Наши глаза встречаются, и что-то проходит между нами. От одного взгляда у меня по коже бегут искры, а сердце останавливается. Как будто нашей вспышки в гараже никогда и не было. Хотя мне хочется злиться на себя, я ничего не могу с собой поделать, когда речь заходит о нем. Может, он и мудак, но я знала, на что подписываюсь, когда выходила за него замуж.

— Продолжай. — Я снова поворачиваюсь и хватаюсь за волосы, прежде чем он успевает сдвинуть их для меня.

Чем меньше у нас будет контактов, тем лучше. Сегодня я и так чувствую себя слабой. Он хватается за кружевной воротник моего платья.

— Не двигайся ни на дюйм.

Холодное прикосновение металла к основанию моей шеи заставляет меня втянуть воздух.

Я бы не посмела. Только не из-за того, что мои ноги грозят подломиться в любой момент.

От звука ножниц, разрезающих кружева, по моим рукам снова бегут мурашки. Холодный воздух касается кожи в верхней части моего позвоночника, и я прижимаю платье к груди, чтобы оно не упало к моим ногам.

Деклан разрезает ткань медленнее, чем нужно, и тупая сторона ножниц касается моей спины с каждым разрезом.

— Почти готово. — Его голос гораздо хриплее, чем обычно.

С несколькими последними порезами вся моя спина выставлена ему напоказ. Закончив работу, он бросает ножницы на кровать. Никто из нас не двигается, и моя тревога растет с каждой секундой. Я оглядываюсь через плечо и вижу, что он смотрит на мою голую спину, как на головоломку, которую он не может решить.

— Спасибо. — Я пытаюсь сделать шаг в сторону, но останавливаюсь, когда его рука протягивается и скользит по моей спине.

Мое сердце колотится в груди, угрожая выпрыгнуть, когда он останавливается прямо над моими кружевными стрингами. Похоть врезается в меня, как кулак в лицо. Я не могу сдержать вздоха, когда он проводит пальцем по краю моего нижнего белья. Его пальцы скользят по моей коже, и я делаю глубокий вдох. Он дергает, и белая длинная веревка обрывается.

— Это беспокоило меня. — Я с ужасом смотрю, как нить падает к его босым ногам.

Конечно, пока я жаждала его прикосновений, он думал о гребаных стрингах. Ужасно думать, что я хотела, чтобы его привлекло ко мне.

Сегодня — последний звонок для пробуждения, в котором я нуждалась. Не важно, как мое тело реагирует на его прикосновения. Реакция химических веществ, реагирующих на феромоны. Ничего, кроме естественного отбора, делающего свое дело, подталкивающего меня к спариванию с худшим партнером на планете, исключительно потому, что он горячий и доступный.

Я отказываюсь позволить себе снова поддаться его прикосновениям. Потому что в следующий раз, возможно, не будет ниточки, которая удержит меня от принятия ужасного решения.

Глава 15

ДЕКЛАН

Я вел себя как придурок прошлой ночью по множеству причин. То, как я вел себя на свадьбе, было первым неверным шагом в череде сожалений, и все потому, что я не мог справиться со своими чувствами. После всех этих лет можно было бы подумать, что я овладел искусством не трахаться. Обидно сознавать, что все, что потребовалось — это Айрис в свадебном платье, чтобы испортить всю мою тяжелую работу.

Ты больше не совершишь этой ошибки.

Нет, если я могу что-то поделать. Прошлой ночью я слишком поздно засиделся, обдумывая свой новый подход к нашему фальшивому браку. Что бы ни случилось в нашу первую брачную ночь, это в прошлом. С этого момента далее мы будем более осторожны, чтобы не попадать в ситуации, которые могут привести к катастрофическим последствиям.

Как будто ты открываешь дверь в полотенце, зная, что она по другую сторону? Вот именно.

Не самый умный мой ход, но я не повторю одну и ту же ошибку дважды.

Свободной рукой я стучу в дверь ее спальни. Она кричит что-то неразборчивое скрипучим голосом, и я снова стучу костяшками пальцев по дереву. Глухой звук, странно напоминающий удар подушки о дверь, заставляет меня улыбнуться про себя.

В Айрис может быть много хорошего, но утренним человеком она не является. Я прочищаю горло.

— Я был на пробежке и принес тебе кофе.

— От Джо? — Странно, откуда она это знает.

— Да.

— Французская ваниль с цельным молоком? — Мои зубы скрипят.

— Очевидно. — Ее приглушенный стон через дверь посылает поток энергии вниз по моей спине.

— И дополнительные взбитые сливки? — Я вздыхаю.

— Открой дверь и узнай.

Ее смех просачивается сквозь щели в двери точно так же, как он просачивается через мою грудь. Я жду целых две минуты, пока она делает черт знает что внутри своей комнаты. Наконец она открывает его, открывая покрасневшие глаза, подчеркнутые размазанной тушью. Это не должно вызвать никакого интереса с моей стороны, но то, как моя кровь нагревается от ее выцветшей футболки, волочащейся по середине бедра, заставляет меня усомниться в своем здравомыслии. Мне требуется невыносимое усилие, чтобы отвести взгляд от ее бедер. Я не тороплюсь подходить к ее лицу, легко отвлекаясь на выпуклость ее грудей, прижатых к ткани футболки.

Выйди из этого состояния.

— Здесь. — Я протягиваю ей кофе, как будто он несет в себе инфекционную болезнь. Наши пальцы соприкасаются, посылая слабое жужжание по моей коже.

Ее взгляд скользит по моему лицу, прежде чем она сосредотачивается на кофейной чашке.

— Спасибо за извинительный напиток.

— Дело не в этом.

— Ладно. Конечно. Все, что поможет сохранить твою хрупкую мужественность нетронутой.

Вздох, который она издает, делая глоток, доходит прямо до моего члена.

— Сейчас я заберу свои слова обратно… — Я пытаюсь украсть чашку, но она хватает ее железной хваткой.

— Даже не думай! Должно быть, это лучшее, с чем я когда-либо просыпалась.

— Я понимаю, почему твои прошлые отношения потерпели неудачу. — Слова выскальзывают из моего рта прежде, чем я успеваю подумать.

Черт, Деклан. Откуда, черт возьми, это взялось?

Я не хотел, чтобы это выскользнуло наружу.

Скажи то, ради чего ты сюда пришел, и убирайся отсюда к чертовой матери.

— Ты только что покусился на мою сексуальную жизнь? — В ее голосе есть что-то убийственное.

Ни за что на свете я не прикоснусь к этому комментарию. Я сжимаю губы, чтобы больше ничего не сказать.

Тогда тебе вообще не следовало ничего говорить.

Ее взгляд ожесточается.

— Думаю, пришло время установить основные правила.

— Правила. — Сухо повторяю я.

— Да. Правила.

— У меня смутное воспоминание. — Ее улыбка могла поставить мужчину на колени.

— Давай посмотрим. Каждый взгляд. — Она скользит взглядом по моему телу, словно призрачное прикосновение, обжигая кожу. — Каждое прикосновение. — Достаточно одного ее пальца, скользящего по моей щеке, чтобы поманить меня вперед, как мужчину, изголодавшегося по вниманию. — Каждый поцелуй. — На этот раз она грубо хватает меня за подбородок и тянет вниз. Ее губы касаются уголка моих. Это точная копия моего поцелуя на нашей помолвке, но этот вызывает у меня совершенно иную реакцию. — Это не что иное, как ложь.

Я тверд как скала под своими шортами для бега. Я прочищаю горло, моргая от возбуждения в глазах, прежде чем она поймет.

Так много для того, чтобы быть на одной волне.

— Ладно. Я уступаю. Никаких разговоров о бывших. — У меня нет ни одного достойного разговора, а ее вещи именно там, где им и место.

В прошлом.

— Отлично. Рада, что мы пришли к согласию в этом вопросе. — Она потягивает свой напиток.

— Как бы ни был интересен этот разговор, у меня есть дела. — Она поднимает бровь.

— Тогда почему ты здесь? С кофе?

— Потому что мне нужно поговорить с тобой о вчерашнем.

— О какой части?

— Всю целиком.

— Ну, тогда. Валяй. — Она делает глоток своего напитка, изучая мое лицо в поисках эмоций.

Она ничего не найдет. Я позаботился об этом.

Сначала я начинаю с самого трудного.

— Наш поцелуй…

— Поцелуи. Как во множественном числе. И то и другое ты спровоцировал, просто чтобы внести ясность. — Моя кожа горит под футболкой.

— Поцелуи. Это больше никогда не повторится. — Она улыбается.

— Ладно. Ты не услышишь от меня никаких возражений.

Ладно? Я, по крайней мере, ожидал, что она будет немного сопротивляться. Судя по тому, как она смотрела на меня прошлой ночью, я думал, что она сделает что-то другое, кроме самодовольного взгляда на меня и улыбки.

Может быть, ты неправильно ее понял.

— Хотя поцелуй с тобой был необходимым злом для общества, нам больше не нужно притвориться, что нас влечет друг к другу. — Что-то мелькает в ее глазах, прежде чем она приходит в себя.

— Хорошо. Не дай Бог, тебе действительно придется притворяться, что я тебе нравлюсь.

Это было дерьмовое, но эффективное высказывание. Мои слова приносят свой вред, как и положено. Это к лучшему. То, как я был вынужден прикоснуться к ней прошлой ночью, без единого человека, наблюдающего за нами, говорит само за себя.

— Ну, теперь, когда мы очистили воздух, я пойду попью кофе. — Она захлопывает дверь у меня перед носом.

Если это проблеск того, что такое брак, то я понимаю, почему наши разводы — дерьмо. Мне повезет, если я не стану каким-нибудь национальным статистиком до того, как наше время истечет.

Я знал, что желание отца встретиться со мной за ланчем было ловушкой, но все равно охотно согласился на его приглашение. После его разговора с Айрис мне интересно определить, насколько большой проблемой он будет для меня. Моя интуиция не подсказывает мне, что моя борьба за пост генерального директора будет легкой.

Карие глаза отца переводят взгляд с меню на мое лицо.

— Какие-нибудь планы на медовый месяц?

— Не нужно делать вид, что тебе не все равно на меня. — Он вздыхает.

— Я просто веду светскую беседу.

Чушь собачья. Каждый вопрос, который он задает, и все заявления, которые он делает, всегда имеют скрытый мотив. Благодаря ему я стал экспертом в чтении между строк.

— Мы с Айрис уезжаем в пятницу. По крайней мере, сейчас. Мне все равно, каков будет пункт назначения, лишь бы мы куда-нибудь поехали.

— А как насчет ежеквартального бюджетного совещания?

— Я уверен, что ты справишься с просмотром моих отчетов без меня. В конце концов, у меня только один медовый месяц. — Уголки моих губ угрожающе приподнимаются.

— Ты, кажется, находишь решение для всего. — Я не упускаю двойного смысла его слов.

— За эти годы у меня была большая практика подбирать вещи после чьих-то неприятностей.

— Ты хоть притворяешься, что я тебе нравлюсь?

— Я считаю, что это напрасные усилия. Ты ненавидишь меня, а я ненавижу тебя, так зачем же вести себя иначе? — Он осмеливается притвориться недовольным.

— Я не ненавижу тебя.

— Мне трудно в это поверить, учитывая наше прошлое. — Я никогда не забуду его, пока жив.

— Именно поэтому я уважаю тебя больше, чем твоих братьев. В отличие от Кэла или Роуэна, ты не боишься высказывать свое мнение.

— У нас обоих два совершенно разных определения уважения.

— Несмотря на это, я нахожу твои усилия достойными восхищения. Вот почему я с самого начала считаю тебя угрозой.

— И все же я не могу сказать то же самое о тебе.

— Я думал, что научил тебя не недооценивать врага.

— Пожалуйста. Во всяком случае, я слишком высоко ценю тебя.

— Может, ты и умен, но твоя жажда мести ослепляет твою способность ясно мыслить. Иначе зачем бы ты женился на своей помощнице из всех людей? Даже я не думал, что ты так отчаянно нуждаешься в своем наследстве. — Что-то обрывается внутри меня.

— Еще раз заговоришь о ней в таком тоне, и я клянусь, что сделаю твои последние двенадцать месяцев на посту генерального директора абсолютно несчастными.

Я могу работать с ним или против него. Ради компании я был готов сделать первый вариант, но если он продолжит оскорблять Айрис, все ставки будут сняты. Она снова и снова доказывала свою преданность, так что самое меньшее, что я могу сделать — это защитить ее от таких подонков, как он.

Какое бы выражение он ни увидел на моем лице, оно вызывает у него глубокий смешок.

— Только не говори мне, что ты действительно заботишься о ней? — я прикладываю все усилия, чтобы мой взгляд оставался пустым и отстраненным. Он медленно качает головой. — Подумать только, я считал тебя своим самым умным сыном. Какое разочарование!

— В этом разговоре есть какой-то смысл или ты говоришь только для того, чтобы услышать звук собственного голоса?

— Я уверен, ты понимаешь, почему я попросил тебя прийти сюда. — Его злобная улыбка заставляет меня насторожиться.

— Возможно, тебе придется объясниться, учитывая, насколько разочаровывающими ты находишь мои сведения.

— Считай это предупреждением от отца к сыну.

— О чем?

— Ваш дед, возможно, предоставил вам возможность узурпировать меня, но это не значит, что вы добьетесь успеха. Я не собираюсь сдаваться без боя.

— Это сделает мою победу еще слаще. — Он поднимает стакан с водой.

— Пусть победит лучший Кейн. — Я прижимаю свой к его.

— Он уже сделал это.

— Мне нужно, чтобы ты заказала поездку. — Яостанавливаюсь у стола Айрис.

Проведя всю дорогу в раздумьях над разговором отца, я пришел к одному выводу. Мне нужно посвятить себя своей роли любящего мужа — включая медовый месяц.

Айрис поднимает взгляд от своего рабочего стола с напряженным выражением лица.

— В Токио?

— Нет. Выбери место. Любое место с проточной водой и Wi-Fi. — Она оглядывает комнату и заглядывает под стол. — Ищешь скрытую камеру? — На ее губах появляется едва заметная улыбка. — Либо это, либо прослушка. Просто чтобы было ясно, я никогда не принимала и никогда не буду принимать наркотики. Какое бы зеленое вещество вы ни нашли в моей комнате, оно определенно принадлежит Кэлу.

— Забавно. — Сухо отвечаю я.

— Ты когда-нибудь смеешься? — спрашивает она.

— Только когда я заставляю людей плакать. — Ее лицо искажается, когда она хлопает себя ладонью по груди.

— Кэл прав. Ты чудовище.

— Чудовище, которое ожидает, что к концу рабочего дня у тебя будет выбран медовый месяц.

— Медовый месяц? Ух ты! — Она выглядит слишком взволнованной этой перспективой, чтобы меня утешить.

— Не бери в голову никаких идей. Это только для видимости.

— Видимости? — Ее улыбка погасла

— Я уверен, что мой отец сделает все, что в его силах, чтобы делегитимизировать наш брак.

Мы должны сделать его попытку тщетной. — Ее губы сжались.

— Отправившись в свадебное путешествие? Как это может что-то решить?

— Это доказывает, что я достаточно забочусь о тебе, чтобы взять свой первый отпуск за последние десять лет.

— Ты, должно быть, живёшь такой печальной жизнью, если считаешь, что пожертвовать работой ради медового месяца — значит признаться в любви.

— Разве нет?

Неужели она не слышала ни слова из того, что я только что сказал? Я не беру отпусков. Это должно заглушить любые сомнения по поводу наших отношений.

Не так ли?

— Нет. Это не так. — Я морщусь.

— Об этом мне судить. — Она закатывает глаза.

— Конечно. Мы можем делать все по-твоему, потому что у тебя так много опыта, когда дело доходит до отношений. — Она бормочет себе под нос что-то о том, что мужчины всегда думают, будто им все известно. Я стучу кулаком по ее столу.

— Закажи самолет на пятницу.

— В эту пятницу?

— Это будет проблемой? — Она визжит.

— Нет! Даже если бы это было так, я отказываюсь упустить эту золотую возможность. У меня уже много лет не было отпуска.

— По крайней мере, ты наконец-то извлекаешь из всего этого что-то хорошее. — Она с суровым видом хлопает ладонью по столу.

— Ты хочешь сказать, что должно быть что-то лучше, чем жениться на тебе? Я отказываюсь в это верить.

Я поворачиваюсь и иду к двери, пряча расплывшуюся на лице улыбку. Айрис — единственный человек, способный заставить меня улыбнуться. Не то чтобы она об этом знала. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы скрыть, как сильно она влияет на мое настроение.

Глава 16

АЙРИС

Если бы кто-то сказал мне месяц назад, что Деклан вручит мне свою черную карточку и попросит спланировать медовый месяц, я бы отправила их в ближайшую больницу, чтобы проверить их голову. Но вот Деклан делает именно это.

— Деньги не имеют значения, — говорит он, прежде чем исчезнуть за двойными дверями. Я взвизгиваю, поворачиваясь на стуле. — Тише. — кричит он с другой стороны деревянной двери.

Я зажимаю губы, хватаю мобильник и пишу сообщение Кэлу.

Я: Угадай, кто все-таки едет в свадебное путешествие?

Кэл: Как ты заставила его расколоться?

Кэл: Пытка водой?

Кэл: Лишение сна?

Кэл: Секс??

Кэл: Подожди. Если это последнее, не говори мне. Я не хочу этого знать.

Я смеюсь, печатая сообщение.

Я: Твой отец.

Кэл: *Притворяется шокированным*.

Я: Ты хочешь помочь мне что-то спланировать?

Кэл: Я буду там через 15 минут.

— Нет. — Я засовываю в рот клецку.

— Но это же Бора-Бора — раздраженно отвечает Кэл. Я качаю головой.

— Звучит скучно.

Хорошо, что Кэл не видит, как горят мои щеки от лжи.

— Что с тобой не так?

Скорее, что может быть не так со мной, если я выберу место для медового месяца, где Деклан будет ходить без рубашки и мокрый весь день напролет. Даже я знаю свои пределы, и это один из них. После того маленького шоу, которое я устроила в прошлый раз, когда Деклан был без рубашки, нам лучше не испытывать судьбу.

Кэл использует компьютерную мышь, чтобы пролистать газетную статью, рекомендующую «Десять лучших мест для медового месяца в мире».

— А как насчет Мауи? — я морщу нос.

— Нет.

— Фиджи?

— Пас.

— Клянусь, судя по тому, как ты себя ведешь, ты вообще не хочешь ехать в свадебное путешествие.

Только не в таком месте, где нам пришлось бы раздеваться.

Он пристально смотрит на меня.

— А как насчет Южной Африки?

Хм. Вот это идея…

— Расскажи мне еще. — Он выглядит совершенно потрясенным моим интересом.

— Ты же это не серьезно. Вы бы предпочли сафари Бора-Бора?

— А почему бы и нет?

— Потому что это не романтично. — Я хмурюсь.

— Это может быть медовый месяц, но он не должен быть романтичным.

— Очевидно, иначе ты бы выбрала что-то другое.

Чем больше Кэл подталкивает меня к этому, тем больше я нахожу идею отправиться на сафари привлекательной. Ничто так не говорит «руки прочь», как спрей от насекомых, морская болезнь и наблюдение за тем, как животные пожирают друг друга. В такой напряженной поездке риск того, что мы с Декланом сделаем какую-нибудь глупость, ничтожно мал.

Я бросаю салфетку на стол и похлопываю себя по вздутому животу.

— Вот именно. Мы едем в Южную Африку. — Кэл стонет, и я улыбаюсь.

Дело решено.

Планирование поездки в Африку в последнюю минуту — это стресс. Мне нужно жонглировать плотным графиком Деклана, назначениями врачей, чтобы мы могли сделать уколы, и звонками в сафари — лоджи, чтобы узнать, кто освободится в последнюю минуту. Я делаю все это, работая с девяти до девяти каждый божий день.

Деклан абсолютно бесполезен, когда дело доходит до планирования чего-либо, поэтому я застряла, делая все сама. Полеты. Туристические маршруты. Спальные места. Все ложится на мои плечи, так как Деклану все равно, куда мы едем, лишь бы я выложила несколько фотографий и сделала вид, что мы хорошо проводим время. Его слова. Не мои.

Из-за его отношения я не чувствую себя плохо, заказав самый дорогой сафари-лодж в нашем списке. Я даже заказываю поездку в салон, чтобы заплести волосы — и все это по его личной карточке. Вот что он получает за то, что так холодно и бесчувственно относится ко всему этому процессу. Самое меньшее, что он мог сделать — это спросить, не нужна ли мне помощь. Или даже поблагодарил меня за то, что я собрала все это вместе в последнюю минуту, и все это для того, чтобы он мог доказать всем, что мы какая-то счастливая пара.

Это самые маленькие вещи, которые заставляют людей чувствовать, что их ценят. Не то чтобы Деклану было до этого дело. Я вздыхаю и смотрю в окно машины.

— Что случилось? — Деклан не поднимает глаз от телефона.

— Ничего. Просто думаю о том, что мне нужно закончить сборы для нас обоих сегодня вечером. — Ложь легко слетает с моего языка. Не то чтобы Деклану было дело до моих чувств по этому поводу.

Деклан молчит.

— Ты хочешь, чтобы я упаковала для тебя что-нибудь особенное? — спрашиваю я.

— Нет. — Он хмурится, печатая на экране.

Такая ли будет моя жизнь в ближайшие три года? Говорить с кем-то, кто постоянно привязан к своему мобильному телефону?

Пустота в груди усиливается с каждой минутой. Деклан по-прежнему ничего не замечает, а я только еще больше погружаюсь в свой испуг.

А чего ты ожидала? Выйти замуж и чтобы он мгновенно изменил свое мнение? Мир так не устроен.

По крайней мере, я думала, что Деклан уделит мне немного своего времени, учитывая тот факт, что теперь я его жена.

Не желай того, чего никогда не произойдет.

Я снова вздыхаю. На этот раз Деклан не утруждает себя комментариями. Как он может это сделать, когда слишком занят, отвечая на телефонные звонки и крича на кого-то на другом конце телефона?

История моей жизни.

У меня в руке жужжит телефон. Я открываю его, чтобы найти последнее сообщение Кэла.

Кэл: Ты уже успела поблагодарить моего отца за свой импровизированный медовый месяц?

Я: Я обязательно пошлю ему корзинку с благодарностями, когда вернусь.

Кэл: Сказать ему, чтобы он остерегался слабого тиканья?

Я: Не испорти сюрприз! Это самое лучшее.

Кэл: *ряд смеющихся смайликов.*

Деклан опускается в капитанское кресло напротив меня. Стюардесса быстро спрашивает его, не нужно ли ему чего-нибудь, но он просто игнорирует ее, постукивая по экрану планшета.

— Сэр, я здесь, чтобы обслужить вас так, как вам нужно. Пожалуйста, не стесняйтесь просить о чем-нибудь во время долгого полета. — Она хлопает ресницами, глядя на Деклана.

Обслуживать его? Мерзко.

Деклан по-прежнему не обращает внимания на ее очевидные намеки. Он не удосуживается поднять на нее глаза, несмотря на то, что она стоит рядом с его стулом, пуская слюни на ковер.

Я прочищаю горло.

— Прошу прощения? — Она даже не потрудилась повернуться в мою сторону.

— Капитан сказал, что путешествие пройдет гладко. Любопытно, что заставило вас выбрать Южную Африку?

— Я всегда хотела отправиться на сафари. По крайней мере, три дня назад.

Она осмеливается бросить на меня уничтожающий взгляд через плечо. Она действительно собирается игнорировать меня, флиртуя с ним? Он носит обручальное кольцо, чтобы громко плакать.

— Мы с мужем возьмем два бокала шампанского, пожалуйста. — Я поднимаю левую руку, чтобы привлечь ее внимание, и бриллиант отражается радугой цветов на потолке.

Она смотрит на меня, приподняв бровь.

— Прошу прощения?

Прошу прощения. Я стискиваю зубы.

— Вообще-то, ты можешь принести всю бутылку. У нас праздничное настроение.

— Вы женаты? — Ее взгляд мечется туда-сюда между нами, прежде чем остановиться на кольце Деклана.

То, как она улыбается, вызывает мою собственную улыбку.

— Дайте моей жене все, что она захочет. — Деклан не отрывается от планшета.

Мой желудок трепещет так, что это не имеет ничего общего с летающей дрожью.

— Конечно. Сию минуту, сэр! — Она бросается к задней части частного самолета.

— Сию минуту, сэр! — Я повторяю ее энтузиазм, закатывая глаза.

Уголки рта Деклана приподнимаются, когда он изображает интерес ко всему, что происходит на экране. Я свирепо смотрю.

— Тебе нравится?

— Я нахожу твое собственничество забавным.

— Я не собственница.

— Хм. — Отвечает он. — Его пальцы стучат по экрану.

Я ерзаю на стуле, и кончики моих кос задевают поясницу.

— Ладно, как скажешь. Даже если бы это было так, это вполне оправданно. Она не должна была флиртовать с тобой, пока ты носишь обручальное кольцо.

Он проводит указательным пальцем по стеклу прежде чем постучать по экрану планшету.

— Мне любопытно, почему ты чувствуешь необходимость выставлять напоказ свое семейное положение всякий раз, когда чувствуешь себя неуверенно. — Мой рот открывается.

— Я не чувствую себя неуверенно!

— Я в курсе твоих проблем с доверием.

Он сейчас настоящий? Он из тех, кто говорит о проблемах доверия, когда у человека есть семнадцати значный код, чтобы разблокировать свой мобильный телефон.

— Это та часть наших отношений, где мы разделяем наши глубоко укоренившиеся проблемы с папой? — Я воркую в шутливой манере, несмотря на грохочущее сердце. — Потому что я почти уверена, что мы могли бы провести весь полет, обсуждая, кому в детстве было хуже.

Он пожимает плечами.

— Защищаюсь, как всегда.

Этот ублюдок…

Расслабься. Он хорошо умеет разжигать неуверенность людей и использовать ее в своих интересах. Вместо того чтобы поддаться его насмешкам, я достаю телефон и занимаюсь своим почтовым ящиком.

Несмотря на все мои усилия, мысли путаются.

Проблемы с доверием? Кто он такой, чтобы звать меня по такому поводу? Все в нем кричит о проблемах доверия, начиная с тридцатистраничного брачного контракта, который я подписала, и заканчивая тем, что он не раскрывается, несмотря на то, что я знаю его много лет.

— Ты можешь доверять мне и хранить верность.

— Как будто это тебя беспокоит. — Огрызаюсь я.

Его бровь приподнимается в немом вопросе.

— Все знают о твоих привычках спать.

— И каковы они?

Его глаза озаряются весельем.

— Ты не спишь с кем попало и не ходишь на свидания. Половина компании думает, что ты гей, в то время как другие думают, что ты каждую неделю посещаешь секс-клуб, чтобы выпустить пар.

— Я разочарован их отсутствием творчества. — В его голосе слышится напряженность, которой минуту назад не было.

— Я пыталась помочь им всем, распустив слух о женщине, которая тайно посещала ваш офис по пятницам, но это длилось всего год.

Его нейтральное выражение лица превращается в нечто ужасающее. Если бы не безумное выражение его лица, я бы с гордостью взъерошила ему перья. Нелегко проникнуть под кожу великого Деклана Кейна.

Я погружаюсь в отодвигание кутикулы.

— Это заставляло людей присылать мне свои задания раньше обычного, потому что никто не хотел прерывать твое сексуальное время ради подписи. На самом деле это был беспроигрышный вариант. Я смогла подготовить твои отчеты по понедельникам до выходных, и они получили повышение за свою усердную работу. — Он моргает, глядя на меня.

— Ты заставила их поверить в это целый год?

— Ты гордишься мной?

— Нет.

— Ты должен гордиться. Я была так предана сюжетной линии, что даже наняла нескольких женщин, чтобы они покинули твой офис в пять вечера. — Я покачиваю бровями.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не сняла это с моей личной карты. — Я ухмыляюсь.

— Нет. Считала это деловыми расходами. — Он трет глаза.

— Иногда мне кажется, что я знаю о тебе все, а потом ты открываешь рот и говоришь что-то в этом роде. — Мои щеки пылают, и я скрываю свою застенчивость улыбкой.

— Следишь за мной?

— Это ожидаемо.

— Потому что я твоя жена? — Его ответ прерывается появлением стюардессы с бутылкой шампанского.

Она откупоривает пробку и наливает нам по стакану, целеустремленно наклоняясь вперед. Один взгляд на ее декольте толкает меня к действию.

Я перебиваю ее:

— Я поняла. — Ее лицо краснеет, когда она ставит бутылку на стол и уходит.

— Тебе идет ревность.

— О, заткнись. — Я наполняю бокалы и забираю один себе.

Деклан вознаграждает мою наглость глубоким смешком, таким тихим, что я едва слышу его сквозь гул двигателей самолета. Я улыбаюсь в ответ и поднимаю бокал к Деклану.

— За каникулы, в которых я отчаянно нуждалась. — Он неохотно хватает другой.

— И медовый месяц, о котором я никогда не мечтал. — Я постукиваю своим бокалом по его.

— Твое здоровье!

Мне требуется целых два дня, чтобы оправиться от тяжелого случая смены часовых поясов. На третье утро я чувствую себя лучше, чем когда-либо. Моя голова касается шелковой наволочки, когда я поворачиваюсь на бок и смотрю в панорамные окна от пола до потолка, выходящие на кустарник. Луна блестит на поверхности нашего частного бассейна, и мне хочется нырнуть в него, чтобы проснуться.

Я вытягиваю ноги, прежде чем сделать праздничное покачивание в постели. У меня не было отпуска с тех пор, как я начала работать на Деклана, так что идея провести десять дней вне сети вызывает у меня желание танцевать свой путь через мою утреннюю рутину.

Тишину нарушает звук будильника. Если бы я не привыкла рано вставать на работу, то здешнее расписание в 5 утра было бы полным отстоем. Я быстро готовлюсь, учитывая мой ограниченный выбор одежды, подходящей для сафари.

К тому времени, как я добираюсь до нашей гостиной, я ожидаю, что Деклан будет раздражен тем, что я опоздала на десять минут. Вот только Деклана здесь нет. Я кружусь по кругу, прежде чем пройти через нашу частную виллу. Его комната расположена на противоположной стороне дома, откуда открывается не менее прекрасный вид на наш бассейн снаружи.

Из-за двери его спальни доносится приглушенный шум. Я поворачиваю ручку и толкаю его дверь, обнаруживая Деклана, склонившегося над столом, выглядящего свежим, как маргаритка, в костюме-тройке. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на то, как торчит его задница, но мой взгляд задерживается на его облегающих брюках, потому что я не слепая. Хотя небольшой толчок в моем сердце беспокоит меня достаточно, чтобы отвести взгляд обратно к его лицу. Я хмурюсь, глядя на его наряд.

— Ты не можешь выйти в таком виде. Львы съедят тебя живьем. — Он игнорирует меня, что-то записывая в блокнот.

Я проверяю время на своем телефоне.

— Мы должны встретиться с рейнджером через пять минут…

— Извините, мистер Кейн, что это было? — прерывает меня женский голос.

Он смотрит на меня, прижимая палец ко рту.

— Просто мой помощник проверяет, как я. Продолжайте, мисс Танака.

Танака. Конечно, Деклан ответит на звонок помощника мистера Якуры. Она и ее VIP-босс — одни из немногих людей, имеющих прямой доступ к личной информации Деклана.

Mисс Танака выпаливает что-то по-японски, и Деклан отвечает, не теряя ни секунды. Наблюдение за тем, как он переключается с одного языка на другой, всегда производит на меня впечатление. Будь то испанский, португальский, мандаринский или японский, то, как слова легко скатываются с языка Деклана, вызывает восхищение. Я пыталась уловить несколько слов здесь и там, слушая его разговоры, но у меня никогда не было таланта к каким — либо словам, не говоря уже о иностранных.

Пока Деклан разговаривает с мисс Танакой, я вхожу в его гардероб и начинаю выгружать его багаж. Я быстро справляюсь с этой работой, так как именно я все равно все упаковала. Костюм был сюрпризом, и я несколько раздражена тем, что Деклан догадался упаковать его в первую очередь. Мы должны были быть на одной волне во всем этом, включая отсутствие работы.

Потому что на самом деле, какой смысл проходить через весь этот обман медового месяца, если он все время будет работать? Это не кричит о счастливой любви.

Мисс Танака наконец заканчивает разговор, и я выхожу из его шкафа с одобренным сафари нарядом.

— Переодевайся в это.

— Мы не пойдем. — Я моргаю, глядя на него.

— Что прости? — Его взгляд перемещается с моего лица на дрожащую руку, железной хваткой вцепившуюся в его одежду.

— Якура хочет встретиться через несколько часов, чтобы обсудить последнее предложение.

— Ты шутишь.

— Нет. Этот человек невозможен. Я близок к тому, чтобы бросить землю и послать разведчиков на поиски нового места.

— Но… — Он не дает мне закончить.

— Я отказываюсь сдаваться, когда так близок к заключению сделки, особенно после того, как пообещал совету директоров довести дело до конца.

Он расхаживает по комнате. Его большое тело заставляет меня чувствовать, как будто стены смыкаются вокруг меня. Я качаю головой.

— Мне кажется, я тебя не совсем понимаю.

— Он наконец-то дал мне конкретный отзыв о моем предложении и хотел бы встретиться, чтобы обсудить его дальше…

— Я не говорю о предложении!

Я бросаю его одежду на кровать, жалея, что не могу швырнуть ее ему в лицо.

Деклан сдвинул брови.

— Ты расстроена.

— Нет, Деклан. Я разочарована.

— Ты должна понять, как это важно для меня. — Я вскидываю руки.

— Это как раз моя проблема. Я принимаю твои потребности даже в ущерб моим собственным.

Мне хочется взять свои слова обратно, хотя бы для того, чтобы стереть страшное выражение лица Деклана.

— Что ты имеешь в виду?

— Я потратила три года своей жизни на то, чтобы позаботиться о тебе, даже если для этого пришлось пожертвовать своим счастьем. — Выпаливаю я.

Вот тебе и все, чтобы держать себя в узде.

Его губы расплываются, превращая розовый цвет в белый от давления его гримасы.

Прервать миссию.

— Неважно…

— Ты действительно так себя чувствуешь? — он прерывает меня.

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не разорвать зрительный контакт.

— Да.

— Почему?

Его вопрос сбивает меня с толку. Неужели ему действительно не все равно, что я чувствую? В прошлом он никогда не ставил себе цель узнать у меня, что мне нужно, а возможностей было предостаточно. Например, Рождество, которое я пропустила, потому что он планировал деловую поездку, или сотни планов, которые мне пришлось отменить в последнюю минуту из-за какой-то чрезвычайной ситуации в компании Кейна.

За последние три года моя жизнь постепенно исчезла, пока я не стала помощником мистера Кейна.

Это твой шанс признаться, насколько ты несчастлива на своей работе.

Я открываю рот, чтобы высказать свое мнение, но что-то в его взгляде останавливает меня. Кожа вокруг его темнеющих глаз напрягается.

Его телефон звонит, прорезая тишину. Рука, сжимающая его, колеблется.

Он не хочет иметь дело с твоим дерьмовым настроением прямо сейчас, когда у него есть более важные вещи, с которыми он должен справиться.

Я нацепляю свою лучшую улыбку, которая не достигает моих глаз.

— Забудь об этом. Я становлюсь особенно сварливой из-за смены часовых поясов и просыпаюсь раньше обычного для нашего сафари. Нет ничего такого, что не могла бы исправить чашка кофе. — Его телефон перестает звонить.

— Послушай…

— Все в порядке.

— Я не ожидал… — Пронзительный звонок прерывает то, что он собирался сказать.

— Тебе лучше взять это. Звучит важно. — Я киваю и натянуто улыбаюсь ему.

Он открывает рот, но я не задерживаюсь. Последнее, что я слышу, прежде чем захлопнуть за собой дверь его спальни — это его низкий рокочущий голос, отдающий приказ невинному посетителю.

Деклан, как законченный босс-мудак, каким он обычно бывает в большинстве случаев, посылает мне записанную голосовую записку с просьбой сделать Power Point на случай, если мистер Якура захочет получить наглядное пособие для своей встречи.

Единственное наглядное пособие, которое мне нужно, — это мои руки, обернутые вокруг шеи Деклана, останавливая его поток воздуха.

Хорошо. Убавь его примерно на десять зарубок.

Как только я обуздываю свой гнев, я возвращаюсь к работе. Мне требуется два часа, чтобы создать Power Point на основе наших объединенных грязных заметок. То, что обычному человеку заняло бы час на компиляцию, занимает у меня вдвое больше времени, потому что я должна трижды проверять каждый слайд на наличие ошибок. Последнее, чего я хочу — это чтобы Деклан ругал меня за глупую опечатку или неправильный знак препинания.

Закончив слайд-шоу, я посылаю Деклану сообщение с саркастическим вопросом, не нужно ли ему еще чего-нибудь от меня. Я должна была ожидать, что это будет иметь неприятные последствия. Деклан бросает мне задание за заданием, каждое из которых раздражает больше, чем предыдущее.

Свяжись с нашими токийскими спонсорами, чтобы убедиться, что они все еще заинтересованы.

Свяжись с начальником отдела маркетинга и попроси его прислать мне отчет о предполагаемых расходах.

Назначь мне последнюю встречу с Роуэном, прежде чем Якура включит видеозвонок.

Чем больше требований он предъявляет, тем сильнее становится мой гнев. Мне полагается десять дней отпуска. После того как мне отказали в оплачиваемом отпуске на три года, я хочу отдохнуть.

Мне это нужно.

Может быть, ты хочешь чего-то большего.

Моя голова падает на руки, и я издаю разочарованный стон. Хотя я ценю свою работу и множество возможностей, которые дал мне Деклан, я не знаю, как долго еще смогу это делать.

А еще лучше — я не хочу этого делать.

В этом году мне исполняется двадцать четыре, и что я могу сказать в свое оправдание? Большая часть моей жизни вращается вокруг Деклана и обеспечения того, чтобы у него было все необходимое для успеха. Я даже вышла замуж за этого человека, чтобы он достиг всего, о чем мечтал — и все потому, что я забочусь о нем гораздо больше, чем он мог бы ответить взаимностью. Он дал мне шанс, когда в меня никто не верил, и за это я перед ним в долгу.

Мои действия говорят больше обо мне и меньше о нем. Я отложила свои потребности в сторону, потому что думала, что буду счастлива помогать другим. И хотя мне приятно видеть, как все остальные достигают своей мечты, у меня в груди сияет дыра.

Ничего не изменится, если ты этого не сделаешь.

Возможно, Кэл был прав. Если я буду продолжать оправдываться перед собой, то никогда не найду подходящего времени, чтобы сделать следующий большой шаг в своей жизни.

Но ты уже пыталась и потерпела неудачу.

Я вздыхаю. Несмотря на все неудачи в моей жизни, почему-то не быть нанятой на должность директора начального уровня жалит больше всего.

Ну и что с того, что ты потерпела неудачу? Ты никогда не добьёшься ничего стоящего, если будешь держаться в своей зоне комфорта.

Но как насчет Деклана? Голос, который слишком много говорил о моих прошлых решениях, говорит сам за себя. И, как всегда, я слушаю, отодвигая свои мысли, когда приступаю к следующему заданию Деклана.

Глава 17

.

ДЕКЛАН

Что-то не так с Айрис с тех пор, как я сказал ей, что нам нужно отменить наше сафари на весь день. Я думал, что к полудню она придет в себя, но ошибся. Она разговаривает со мной только по электронной почте, несмотря на то, что находится в нескольких минутах ходьбы от моей спальни, и избегает всех общих зон бунгало. То, как она игнорирует меня, расстраивает меня гораздо больше, чем я когда-либо хотел бы признать.

Я подумываю о том, чтобы проведать ее несколько раз, но передумываю. Всякий раз, когда она раздражалась на работе, я находил, что лучше оставить ее в покое, чтобы разобраться в ее чувствах. Она знает, какие здесь ставки, и лучше всех знает, как много значит для меня эта сделка. Было бы смешно с ее стороны думать, что я скажу Якуре «нет» после той борьбы, через которую я прошёл, чтобы дозвониться до него.

Время нашей встречи подходит к концу, а Айрис все еще не пришла настроить компьютер. Я хватаю телефон, чтобы позвонить ей, но оказывается, что в этом нет необходимости. Она входит в гостиную с ноутбуком под мышкой.

Постоянное стеснение в груди, когда она рядом, усиливается, когда я осматриваю ее с головы до ног. Исчезли ее обычные высокие каблуки и платья, сменившись полностью черным нарядом, который подчеркивает каждый провал и изгиб ее тела.

В ее присутствии я становлюсь выше ростом, хотя бы для того, чтобы она меня заметила. Вот только она этого не делает, поскольку занята настройкой компьютера для нашего видеозвонка, не удостоив меня даже взглядом.

Каким-то образом я сопротивляюсь искушению схватить ее за подбородок и заставить посмотреть на меня, вместо этого решив встать у нее на пути.

— Готова? — Ее рука, сжимающая зарядный кабель, сжимается вокруг шнура, как удавка.

— Угу.

Она все еще не смотрит мне в глаза. Ее отсутствие признания не должно беспокоить меня, когда у меня есть более насущные проблемы, но я остро ощущаю напряжение, нарастающее между нами.

Мне это не нравится. Ни капельки.

— Айрис.

— Да? — Она оценивает экран входа в систему, как будто он написан азбукой Морзе.

— Скажи мне, что случилось, чтобы мы могли продолжить наш день.

Похоже, ей не нравится моя команда, судя по тому, как она барабанит пальцами по клавиатуре.

— Почему что-то должно быть не так?

— Брось пассивно-агрессивную позицию и поговори со мной. — Я накрываю ее руку своей ладонью, останавливая печатать.

— Ты последний человек, с которым я хочу сейчас говорить. — Ее глаза наконец впиваются в меня, когда она убирает руку.

То, что я нахожу в них, отражается совсем не так, как я ожидал. С таким же успехом она могла бы размахивать красным флагом над головой, предупреждая меня держаться подальше. И все же я не могу не заметить, как блестят ее глаза.

Я пришел к выводу, что, хотя ее улыбка может быть моей слабостью, ее влажные ресницы, слипшиеся вместе, несомненно, будут моим падением.

— Ты что, плакала? — Мой следующий вдох прерывается, кислород пробивается в мои напряженные легкие.

— Нет.

— Ты жалкая лгунья. — Ее ноздри раздуваются. Она стоит во весь рост, едва доставая мне до подбородка.

— Ты хочешь, чтобы я был честна? — Ее голос опасно понижается.

— Да.

— Даже если тебе неприятно то, что я хочу сказать?

— Уверяю тебя, я слышал и похуже.

На мгновение ее ледяной взгляд смягчается.

— Не делай этого.

— Не делать чего именно?

— Не напоминай мне, что где-то внутри тебя заперт человек.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — Она отводит от меня взгляд и смотрит в дальний угол комнаты.

— Я… — Звенящее уведомление на экране компьютера прерывает ее. Ее горький смех наполняет комнату. — Тогда я оставляю тебя наедине с собой.

К черту собрание.

Эта мысль действует как удар в горло. Мой прерывистый вдох мало успокаивает меня, и мои мысли выходят из-под контроля.

Ты теряешь из виду то, что важно.

Я качаю головой, приходя в себя, расстегиваю куртку и устраиваюсь на диване перед ноутбуком.

— Мы продолжим этот разговор после.

Я не оставляю места для возражений.

— Конечно, сэр. — Ее ехидное замечание отскакивает от меня. Она принимает вызов и выходит из кадра.

— Привет, привет! — ухмыляется мистер Якура в камеру.

Я пытаюсь ответить на его жест, но вымученная улыбка заставляет его только смеяться.

Я не понимаю, как он может быть так чертовски счастлив все время. Он напоминает мне золотистого ретривера — сплошные улыбки и хорошие времена. Уму непостижимо, как такой человек, как он, со всей властью на своей стороне полушария, может вести себя так, как он.

Не все такие жалкие ублюдки, как ты.

— Не нужно улыбаться из-за меня. — Якура смеется.

— Хорошо. Это неестественно. — И это требует использования слишком большого количества лицевых мышц, на мой вкус.

Его смешок снимает напряжение с моих плеч.

— А где Айрис? — Спрашивает Якура, оглядывая комнату в поисках ее.

— Здесь! — Айрис встает позади меня, используя спинку дивана как барьер между нами.

Ее запах, как теплый день на пляже, окутывает меня. Я дышу через рот, чтобы избавить легкие от еще одного глубокого вдоха.

— Как поживаешь? — спрашивает Якура, и напряжение в моем теле исчезает. Айрис процветает в таких обстоятельствах, учитывая мое отвращение к ним. Светская беседа — моя наименее любимая форма общения, прямо там, наверху, с дымовыми сигналами и групповыми текстами.

Ее улыбка кажется гораздо менее вымученной, чем моя.

— Все замечательно. Все то же самое, все то же самое. Просто занята тем, что отрабатываю свою жизнь день за днем.

Наши глаза встречаются через камеру, и мои сужаются в молчаливом предупреждении.

— Похоже, тебе нужен отпуск. Возможно, даже медовый месяц, насколько я слышал. — Он поднимает бровь.

Улыбка Айрис немного спадает, прежде чем она отскакивает назад.

— Я вижу, вы слышали о наших новостях.

— Я немного обижен, что узнал эту важную новость от своей жены. Я думал, мы друзья. — Он хмурится.

Почему — то это слово, кажется, преследует меня независимо от человека. Я не знаю, почему люди так увлечены тем, чтобы стать моими друзьями. Они найдут, что мне чего-то не хватает во всех отношениях, начиная с того, что я никогда не помню их день рождения и заканчивая тем, что они всегда оставляют свои сообщения непрочитанными.

— Я отправила приглашение на свадьбу по электронной почте твоей помощнице, так как все было таким вихрем, но оно, должно быть, не дошло до тебя. — Айрис дуется как по команде, как будто мысль о том, что Якура пропустит нашу свадьбу, разрывает ее изнутри.

— Должно быть, она его пропустила. Я получаю так много писем каждый день, что практически занимаю целое облако памяти. — Она отмахивается от него.

— Не беспокойтесь. Во всяком случае, это было спонтанно. — Айрис кладет свою украшенную бриллиантами руку мне на плечо, и глаза Якуры следят за этим движением.

Я остаюсь неподвижным в своем кресле, когда жжение в животе пробуждается к жизни.

— Я бы сказал. Я никогда не знал, что вы вместе, хотя у моей жены были свои подозрения. Часть меня раздражена тем, что все это время она была права.

— Ваша жена умная женщина. — Говорит Айрис.

— Как вам удалось так долго держать это в секрете?

— Деклан. Он всегда держит свой бизнес и личную жизнь отдельно.

— Он даже не назвал мне свой любимый цвет, когда я спросил его.

— Зеленый, как хрустящая стодолларовая банкнота. — Отвечает она с улыбкой.

Желание закатить глаза почти овладевает мной.

— Это правда? — Глаза Якуры сияют, когда он смотрит на меня.

— Да. — Нет.

Айрис одобрительно похлопывает меня по плечу. Много лет назад, когда Айрис спросила меня о моем любимом цвете, я ответил, что у меня его нет. Естественно, учитывая ее частые приступы безумия, она усыновила одного из них для меня. С ее стороны это стало ходячей шуткой, когда каждый подарок включает в себя что-то зеленое, как будто перенасыщение меня этим цветом заставит меня полюбить его.

Это не так. Во всяком случае, это всегда напоминает мне о ней.

— Что ж, не буду отнимать у вас много времени. Но пока вы оба здесь, я хотел бы обсудить уникальную возможность, связанную с предложением Дримленда в Токио.

Это, то чего ты ждал. У меня перехватывает дыхание, пока я жду продолжения.

— Я хотел бы продвинуться вперед с проектом на нескольких условиях.

Я не улыбаюсь. Я ничего не делаю, только смотрю в камеру, удивляясь, как это предложение покорило его по сравнению с другими.

Что изменилось?

Кому какое дело? Все, что имеет значение, — это то, что он хочет работать вместе.

— Потрясающе. Компания «Кейн» будет рада работать с вами и превратить Дримленд в Токио в реальность. — Он кивает.

— Я тоже взволнован. Но я бы хотел, чтобы вы уладили несколько последних деталей, прежде чем я представлю сделку совету директоров.

— Все, что вам нужно. — Отвечаю я, несмотря на крошечный тик в челюсти Айрис через камеру.

Якура хлопает в ладоши, рассматривая изменения, которые он хотел бы, чтобы я затронул, включая японских спонсоров, которых он хочет привлечь к проекту.

— Отлично. Не будет ли слишком много хлопот, чтобы запросить обновленное предложение с графиком проекта, чтобы я мог поделиться им с правлением компании в эту пятницу?

Рука на моем плече сжимает сухожилия, но Айрис молчит.

— Никаких проблем.

— Фантастика. Я знал, что ты примешь вызов. — Я был бы идиотом, если бы не сделал этого.

Этот проект должен был стать моим первым большим шагом в качестве будущего генерального директора, и я не тратил последние два года своей жизни, работая по будням и выходным, чтобы растратить его впустую.

Ногти Айрис впиваются в ткань моего костюма. Я смотрю на экран компьютера и вижу, что ее лицо лишено каких-либо эмоций, что является предупреждающим знаком.

Ее гнев — это оправдано, но некоторые вещи имеют приоритет. Возможности — это не вопрос удачи, а скорее тяжелый труд и жертвы. Еще несколько дней на часах ее не убьют. У нее будет масса шансов посмотреть, как животные гадят, трахаются и спят, если мы сначала выполним просьбу Якуры.

Якура кивает.

— Я с нетерпением жду твоего звонка. — Как только он вешает трубку, Айрис вырывает у меня руку.

— Ты находишь меня настолько отвратительным? — Я смотрю на нее через плечо. Ее глаза сужаются.

— Ты же не хочешь, чтобы мои руки были где-то рядом с твоей шеей прямо сейчас.

— Я не знал, что это твоя фишка.

— Убийство?

— Извращения. — Ее глаза расширяются.

— Ты нарушаешь правило.

— Какое именно?

— Никакого флирта.

— Интересно. Мы просто добавляем правила по ходу дела?

— Да, учитывая, что нет никакого руководства по подделке брака.

— Тебе от этого легче? — Спрашиваю я скучающим голосом.

Ее брови сходятся.

— Что?

— Возводить стену между нами, когда все становится слишком реальным для тебя.

Она смеется глубоким и хриплым смехом, граничащим с несносным.

— Я нахожу удивительным, как ты можешь говорить это с невозмутимым лицом, учитывая, как ты ко всем относишься. — Я бросаю на нее пустой взгляд.

— Я обращаюсь с тобой не так, как со всеми.

Она знает обо мне больше, чем мои собственные братья. Чтобы она сбрасывала со счетов это… повышает мое кровяное давление.

— Ты прав.

Напряженное дыхание, которое я сдерживал, вырывается из моих легких.

Наконец-то она это понимает.

Она продолжает:

— Бывают моменты, когда ты прекрасно ко мне относишься. Было бы глупо отрицать это. Но бывает много раз, когда мне кажется, что я ничего не значу. Что мои потребности — всего лишь сопутствующий ущерб в твоем стремлении к тому, что, по твоему мнению, сделает тебя счастливым. — Я хочу схватить ее за плечи и трясти, пока она не начнет соображать. Вместо этого я держу руки при себе и киваю.

— Понимаю.

— Ты действительно не понимаешь. — Она одаривает меня натянутой улыбкой, которая кажется совершенно неправильной. — Я планировала эту поездку, думая, что мы сможем весело провести время вместе. Я думала… — Она смеется, но смех звучит фальшиво. — Честно говоря, я не знаю, что я думала, но я злюсь на себя за то, что удивилась, что все это вообще произошло. Я еще больше разочарована тем, что думал, что твоя работа ограничится одним днем.

Победа, которую я почувствовал во время встречи с Якурой, исчезает при виде выражения ее лица. Что-то в этом вызывает у меня тревогу.

— Айрис… — Она поднимает руку.

— Все в порядке. Я собираюсь прогуляться.

— Нет, ты не пойдешь. Мы находимся в глуши, окруженные дикими животными и тьмой.

Мне плевать, как она злится. Будь я проклят, если позволю ей уйти.

Она с вызовом поднимает подбородок.

— Я не спрашивала твоего разрешения. — У меня горит затылок.

— Тогда, как твой босс, я приказываю тебе приступить к обновлениям, которые хочет получить Якура. Время имеет решающее значение. — Все ее тело напрягается.

— Конечно. Я займусь этим, как только отправлю уведомление за две недели, мудак.

Ох, черт. Она пользуется моим ошеломленным состоянием и покидает номер прежде, чем я успеваю ее остановить. Входная дверь с грохотом захлопывается за ней.

Удачи в попытке исправить этот беспорядок.

Глава 18

АЙРИС

Я могла бы сказать, что я какая-то плохая сука, которая была готова совершить небольшую приятную прогулку по территории сафари-лоджа. Честно говоря, у меня было полное намерение сделать именно это, особенно после моей ссоры с Декланом.

Но я не плохая сучка. Ни в малейшей степени. Все, что потребовалось — это несколько шуршащих листьев, чтобы я помчалась на задней двор и припарковалась на шезлонге. Вместо того чтобы сообщить о своем присутствии большому мудаку внутри, я выключила свет. Я могла бы солгать себе и сказать, что сделала это, чтобы лучше видеть звезды, но на самом деле мне хотелось побыть одной. Он был так непреклонен в том, чтобы я не уходила до такой степени, чтобы стать полным придурком, так что я чувствую, что это только справедливо.

Ну, ты же сказала своему боссу, что увольняешься. Это какой-то плохой сучий материал, которым Кэл гордился бы.

Я стону. Это было так глупо с моей стороны. Вместо того чтобы прикусить язык, я позволила своему гневу взять верх. Мой телефон звонит уже в четвертый раз с тех пор, как я вышла. На экране мелькает имя Деклана, и я со вздохом отвечаю на звонок.

Будь взрослой.

— Скажи мне, где ты. — Его резкий голос грохочет в трубке.

— Тут.

Вот тебе и зрелость. А если серьезно, кто он такой, чтобы так мной командовать? Неужели он ничему не научился из того, что произошло раньше?

— Клянусь Богом, как только я тебя найду… — Его незаконченная угроза заставляет мою шею покалывать.

Какого черта?

— Я в порядке.

— Ты посреди гребаных джунглей.

Я воркую ему в телефон:

— Технически это называется куст. Не то, чтобы ты знал, так как ты заставил меня спланировать все для поездки, которой я даже не могу наслаждаться.

— Заткнись и скажи мне, где ты.

Тихий смех вырывается у меня прежде, чем я успеваю его убить.

— Это как раз наша проблема. — Я понижаю голос на случай, если он слишком близко подходит к стеклянным дверям, окружающим нашу виллу. — Ты продолжаешь командовать мной, как непослушная домохозяйка, а я продолжаю отталкивать тебя.

— Если ты не скажешь мне, где я могу тебя найти…

— Я слоняюсь снаружи у бассейна.

Наш разговор прерывается. Ритм моего сердца увеличивается с каждой секундой. Моя способность слышать заглушается свистом крови в ушах.

Волосы на моих руках встают дыбом при звуке открывающейся раздвижной двери. Я отказываюсь смотреть через плечо на Деклана, поэтому не отрываю глаз от звездного неба, несмотря на жжение, распространяющееся по моей коже от его оценки.

Деклан не двигается целую минуту. Я считаю его экспертом, когда дело доходит до пыток, учитывая, как он заставляет меня ждать на булавках и иголках, пока он ничего не говорит. Хотя я всегда восхищалась его способностью заставлять людей раскалываться под давлением, сегодня я нахожу это невыносимым. Я почти поддаюсь искушению оглянуться через плечо и проверить, как он, но я остаюсь сильной.

Ветер скрывает мой вздох облегчения, когда раздвижная дверь снова закрывается. Туфли Деклана стучат по деревянному настилу, стук совпадает со стаккато моего сердца. Он задерживается рядом, как будто хочет держаться на расстоянии.

Я жду, что он закричит на меня. Часть меня думает, что я заслужила это после того, как ушла от него в разгарспора. Я знаю, что это был не самый зрелый поступок, но я всего лишь человек. Хотя это требует многого, чтобы заставить меня взорваться, как только я это сделаю — у ада нет такой ярости, как у презираемого помощника.

Мятежная часть меня стоит на своем решении, зная, что что-то о нем нужно дать. Я не робот. У меня есть чувства, мечты и надежда, что я не проведу остаток своей жизни, помогая ему достичь его целей, откладывая свои. И если он этого не видит, то, может быть, мне пора уйти со своей позиции.

Возможно, я и раньше пыталась и терпела неудачу, когда подавала заявление о переводе на другую работу, но такова уж жизнь.

— Нам нужно поговорить.

Мои глаза скользят от звезд к его лицу. Я открываю рот, чтобы заговорить, но слова застревают у меня в горле. Я не знаю, что сказать. Деклан не из тех мужчин, которые хотят говорить. Уже одно это ставит меня в тупик, и я становлюсь неуверенной в себе.

Он садится на стул параллельно моему. В отличие от меня, он не откидывается назад, предпочитая оставаться в вертикальном сидячем положении. Тени льнут к нему, как плащ, скрывая большую часть лица. Мне не нужен свет, чтобы знать, что он сосредоточен на мне. Мое тело делает эту работу за меня, посылая дрожь по спине, которая не имеет ничего общего с температурой снаружи.

— Мне очень жаль. — Его голос едва слышен из-за порыва ветра.

Я отворачиваюсь, чтобы он не увидел, как мои глаза чуть не вылезают из орбит.

Должно быть, он воспринял мое молчание как тихое одобрение.

— Я совершил ошибку.

Возможно, мне придется заняться изучением языка жестов, потому что я официально потеряла способность говорить. Деклан не извиняется и уж точно не признается, когда ошибается. Это должно послужить моим первым предупреждением о том, что между нами что-то не так.

— Я не хочу, чтобы ты уходила. — Его признание висит между нами.

— Почему? Потому что было бы паршиво найти замену?

— Никто не может заменить тебя.

Кто же знал, что одно заявление может так сильно повредить моему сердцу? Оно бьется сильнее, как будто хочет ответить за меня.

— Я больше не могу. — Он вздыхает.

— Я знаю.

— Я заслуживаю лучшего.

— В этом не было сомнений. — Я наклоняю голову.

— Я не счастлива.

Его ответ приходит не сразу, как у других. Тишина разъедает мой спокойный фасад, и я обнаруживаю, что мои пальцы нервно постукивают по бедрам.

— С моей стороны было неправильно заставлять тебя работать в твой выходной.

Я отклоняюсь с юмором, надеясь ослабить тугой комок, образующийся в моей груди.

— Ага. Ты прав. Это было полное движение члена.

Лунный свет подчеркивает его маленькую улыбку, заставляя белки его зубов выделяться.

— У тебя такой скверный рот.

— Мне показалось, или в последнее время у тебя нездоровая одержимость моим ртом?

— А кто сказал, что это вредно для здоровья?

Боже мой. Либо Деклан флиртует со мной, либо меня убил дикий зверь и я официально вознеслась на небеса.

Или в ад. Зависит от того, как вы на это смотрите.

Пальцы ног скручиваются внутри ботинок, прежде чем я успеваю раздавить тепло, собирающееся в животе.

Что на тебя нашло? Пальцы ног скручиваются? Следующее, что ты узнаешь, это то, что ты поменяешь свою карточку воздержания на здоровую дозу члена Деклана.

Перестань думать о его члене!

Я прочищаю горло.

— Все в порядке. Все прощено.

Я скажу все, что угодно, лишь бы он ушел. Во мне бурлит слишком много чувств, чтобы продолжать этот разговор. Страшные вещи, которые я отказываюсь исследовать, пока он оценивает меня на предмет слабостей.

Он потирает затылок.

Он… нервничает?

Нет. Это невозможно.

Верно?

Я так озадачена мыслью о том, что Деклан застенчив, что полностью пропускаю все, что он говорит.

— Что?

— Я позвонил Якуре и сказал, что мы не сможем отправить ему предложение, пока не вернемся из поездки.

Я чуть не выгибаю спину, сидя на стуле.

— Зачем тебе это делать?

— Потому что есть вещи поважнее.

Не смей спрашивать.

Мои губы приоткрываются…

Нет…

Но я возражаю.

Какая разница, почему он это сделал? Спрашивать его об этом — ужасная идея. В каком-то смысле это кажется почти запретным, и я знаю, что это смешно.

Я игнорирую сильный голос в моей голове, предостерегающий меня.

— Какие вещи? — Он отклоняется.

— Ты действительно имела в виду то, что сказал раньше?

— Возможно, тебе придется уточнить, потому что я сказала много вещей.

— Что ты провела последние три года, ставя под угрозу свое счастье, работая на меня? — Я тяжело вздыхаю.

— Я была зла.

— Это не ответ на мой вопрос. — Я бросаю на него испепеляющий взгляд.

— Что ты хочешь от меня услышать? Я работаю на тебя уже три года, и что я должна за это показать? У меня нет жизни, нет друзей, кроме Кэла, и нет будущего, кроме того, что я помогу тебе осуществить твое. Я вышла за тебя замуж, несмотря на все красные флаги, и должна родить ребенка, прекрасно зная, что ты не хочешь иметь с ним ничего общего. Конечно, я не счастлива. На самом деле я в ужасе.

Эту последнюю часть больно признавать.

Он моргает. Один раз. Дважды. Три раза.

Я думала, что почувствую себя лучше после того, как изолью душу, но вместо этого меня тошнит. Деклан далек от совершенства во многих отношениях, но это не делает его плохим человеком. Он не кричит на меня, не обзывает и не заставляет чувствовать себя неловко. Его жалованье вдвое превышает обычное, и благодаря этому мне удалось скопить неплохое гнездышко.

Неужели он самый простой босс в мире? Ни в коем случае. Он ждет от меня не меньше, чем от самого себя. Его стандарты так же требовательны, как и его отношение, но это не значит, что он несправедлив. Во всяком случае, он подталкивает меня к лучшему.

И ты только что призналась, как сильно тебя все это возмущает.

Мой желудок сжимается.

— О том, что я сказала…

— Что сделало бы тебя счастливой?

Я думаю, что удар молнии был бы менее шокирующим, чем его вопрос. Ни разу Деклан не спрашивал меня об этом, и я не совсем уверена, как на это ответить. Многое могло бы сделать меня счастливой, но очень немногие из них находятся под его непосредственным контролем.

— Я…

— Не думай. Просто говори. — Я делаю глубокий вдох.

— Во-первых, я хочу, чтобы ко мне относились как к человеку с его желаниями, потребностями и чувствами.

— К сожалению, эволюция, похоже, еще не решила эту маленькую проблему.

Я бросаю взгляд в его сторону.

— Я серьезно. Это означает, что ты уважаешь мое время, энергию и готовность сделать все возможное, чтобы наш фальшивый брак сработал. Ты должен помнить, что это не для меня. Ты тот, кто испортил совершенно хороший свадебный контракт с Бетани, и я следующая лучшая вещь. Я могу быть твоим активом или твоим врагом. Это зависит от тебя, чтобы решить.

— Что-нибудь еще? — Юмор просачивается в его голос.

— Ты смеешься надо мной?

— Только изнутри. — Мои глаза сужаются в маленькие щелочки.

— Вообще-то да. Есть еще кое-что. Перестаньте называть Дримленд в Токио своим проектом. Мы оба провели два года, работая над этим предложением вместе, и в процессе я потеряла около десяти друзей и парня, так что нравится тебе это или нет, но мы — команда. С этого момента я хочу, чтобы со мной обращались так же. — Он потирает щетинистый подбородок.

— Это вполне обоснованное замечание.

Я не уверена, то ли Деклан успокаивает меня, потому что не хочет продолжать злить меня, то ли потому, что ему действительно не все равно, что я чувствую. Я хотела бы предположить, что это последняя причина, но, зная его, он не хочет испортить свой единственный шанс стать генеральным директором. И, сделав меня несчастной, он рискует гораздо большим, чем просто потерять помощника.

— Отлично. Так что теперь, когда все улажено, я иду спать. — Я встаю и делаю шаг к раздвижной двери.

— Не опаздывай. — Я оглядываюсь через плечо.

— Куда?

— Наше завтрашнее сафари.

— Хочешь поехать? — Мой тон повышается.

— Хотеть — это немного натянуто. Но я готов. — Я ухмыляюсь.

— Будь готов к пяти утрам.

Я пересекаю палубу и дергаю за ручку раздвижной двери.

— Айрис?

На этот раз я поворачиваюсь и прижимаюсь спиной к стеклу.

— Если ты снова попытаешься меня бросить, я заставлю тебя пожалеть об этом. — Легкая хрипотца в его голосе делает что-то катастрофическое с моей нижней половиной.

— Это угроза? — спросила я.

— Это обещание. — Его лицо остается пустым, но его глаза соперничают со звездами над нами.

Я моргаю. Кое-как я беру себя в руки и киваю, прежде чем покинуть палубу. Слова Деклана преследуют меня всю дорогу до моей комнаты, но только когда я принимаю душ и забираюсь в постель, я понимаю, что показалось мне странным в том, что он сказал.

Если ты снова попытаешься меня бросить, я заставлю тебя пожалеть об этом.

Не уйти, а оставить его. Такой странный выбор слов для подачи уведомления за две недели, но я думаю, что Деклан считает их одним и тем же. Я думаю, он воспримет мой уход как оскорбление его достоинства. Может быть, он даже зайдет так далеко, что сочтет это своего рода предательством после стольких лет.

Ему никто не нужен. Голос Кэла повторяется у меня в голове.

Кроме, может быть, меня.

Глава 19

АЙРИС

Как и вчера, Деклан уже ждет меня в главной гостиной ровно в 5 утра.

— Ты опоздала. — Ворчит он.

Я стону.

— На две минуты.

— Вот. Пошли. — Он кладёт пластиковую кофейную чашку в мою пустую руку. Я моргаю.

— Спасибо? — Я делаю глоток и вздыхаю, когда первая доза кофеина попадает мне в горло.

Он издает звук задней частью горла.

— Не надо меня благодарить. Я предлагаю тебе кофеин исключительно для моей личной выгоды. Это делает тебя гораздо более сговорчивой. — У меня отвисает челюсть.

— Прошу прощения? — Не утруждая себя ответом, он выходит из бунгало. — Кое-кто очень хочет отправиться в путь сегодня — кричу я ему, схватив свой рюкзак со всеми припасами.

Солнце еще не взошло, так что я застряла рядом с Декланом, используя лампы на грязной дорожке, чтобы вести нас к месту встречи.

— Чем скорее мы доберемся туда, тем скорее покончим с этим.

— Пожалуйста, сведи свое волнение к минимуму. Боюсь, этот опыт не оправдает твоей шумихи. — Он бросает на меня испепеляющий взгляд.

Кто-то сегодня утром не в духе. Глядя на его лицо, можно подумать, что я веду его на электрический стул. Мы направляемся к главному домику, а я потягиваю кофе по дорожке. Деклан, кажется, полон решимости добраться до места назначения как можно быстрее, заставляя меня соответствовать его скорости.

У меня нет ног, как у жирафа, поэтому я замедляю шаг до нормального темпа ходьбы, прежде чем мои ноги подкашиваются от напряжения.

— К чему такая спешка?

— Они сказали быть там в 5.15 утра.

— Это отпуск, а не прием у врача. Они могут подождать еще несколько минут.

Деклан что-то бормочет себе под нос. Я делаю вид, что достаю телефон и делаю несколько темных фотографий каких-то растений. Он ненавидит каждую секунду. Его ботинки волочатся по этой грязной дорожке, оставляя за собой пыль, пока он стучит по телефону.

— А как насчет того, чтобы взять выходной?

— Что? — спрашиваю я.

Наши глаза сталкиваются. Никто из нас не отводит взгляда.

— Я здесь, не так ли?

— Да, с позицией больше, чем в штате Техас.

— Должно быть, я недостаточно стараюсь, если все еще есть Аляска, с которой можно конкурировать. — Его комментарий заставляет меня свернуться калачиком и смеяться до хрипа. Большинство людей находят его сухим, саркастичным и совершенно невыносимым для длительного общения, но я нахожу его забавным. Сарказм можно считать низшей формой остроумия, но я нахожу его наиболее забавным. Хотя я не уверена, что это говорит обо мне.

Я встаю и беру себя в руки.

— Как насчет того, чтобы объявить перемирие? — Он поднимает бровь.

Я киваю.

— Давай проведем день, притворяясь, что остального мира не существует. Никакой работы. Нет Якуры. Никаких сожалений. Дай мне один-единственный день своего времени, чтобы все остальное не мешало нам.

— Что я получу от этого?

Ну, это не совсем «нет».

— У тебя будет счастливая жена, которая не задушит тебя сегодня во сне.

— Часто думаешь об этом? — От моей улыбки болят щеки.

— Зависит от того, какой криминальный эпизод меня вдохновил в ту ночь. — Он сжимает губы, останавливая улыбку. Я могу себе представить, что у него красивая улыбка, но я не знаю. Я никогда ее не видела. Ни разу за все те годы, что я работала на него, несмотря на все мои усилия.

— Ладно. Но только потому, что я не думаю, что ты переживешь день в тюрьме. — Отвечает он.

— Ты прав. Оранжевый — не мой цвет. — И клянусь, Деклан смеется про себя.

К тому времени, как мы добираемся до стоянки грузовиков, я осушаю всю чашку кофе и чувствую себя гораздо лучше. Водитель сафари и гид приветствуют нас. Никто из них не жалуется на то, что мы опоздали на целых десять минут, и я молча говорю об этом Деклану, пока они готовят грузовик.

— Мы здесь одни? — Я оглядываю пустое пространство вокруг нашей бездействующей машины.

Проводник смотрит на меня, подняв брови.

— Я думал, ты знаешь.

— О чем?

— Наши туры предназначены для того, чтобы быть один на один, чтобы пары могли максимально использовать свой медовый месяц вместе.

Ну, я полагаю, я неправильно интерпретировала сайт. Я смотрю на Деклана и замечаю, что над его правым глазом появилась вена. Отлично.

Он смотрит на меня сверху вниз.

— По крайней мере, сегодня мне не нужно притворяться, что мне нравятся люди.

Я взрываюсь смехом. Водитель и гид выглядят несколько испуганными, поэтому я успокаиваю их беспокойство.

— Он шутит.

— Я не шучу. — Сухо отвечает он.

Водитель издает смешок, а гид неловко смотрит на меня.

— Тогда нам пора идти. Животные никого не ждут. — Водитель запрыгивает на переднее сиденье, а проводник устраивается на том, что висит сбоку.

Деклан садится в специальный грузовик первым. Он протягивает мне руку, и я легко поднимаюсь на высокую платформу. Его рука сжимается вокруг моей, посылая поток энергии вверх по моей руке.

— Итак, каких животных вы сегодня больше всего хотите увидеть? — спрашивает гид.

— Леопарда! — Я хлопаю в ладоши.

Гид свистит, прежде чем взглянуть на водителя.

— Это нормально? — Спрашиваю я, в моем голосе сквозит беспокойство.

Он кивает.

— Конечно. Мы делаем все возможное, чтобы найти леопардов, но они хитрые существа.

— О… — Моя улыбка немного спадает.

— Мы сделаем все возможное, чтобы найти их. — Я киваю.

— Конечно. Никакого давления. — Гид поворачивается к Деклану.

— А вы, сэр? На какое животное хотите посмотреть? — Он делает жест в мою сторону.

— Все, что она захочет.

— У тебя нет любимого животного? — спрашиваю я.

— Учитывая, что мне не пять — нет. — Я пытаюсь вытянуть из него ответ.

— Да ладно тебе. Я знаю, что это было очень давно, но вспомни свое детство. Должно же быть хоть одно животное, которое ты любишь больше остальных.

Он бросает на меня испепеляющий взгляд.

— Слоны.

— Слоны? — Его губы дергаются.

— А чего ты ожидала? Лев?

— Честно? Да.

— Их переоценивают.

— А слонов нет?

Его взгляд скользит по пейзажу.

— Моей маме они нравились. — Моя грудь сжимается от его признания.

Потерянный взгляд Деклана угрожает моему контролю над слезными протоками. Что-то в том, как он говорит о своей матери, всегда, кажется, смягчает меня по отношению к нему, как волшебство.

Я не думаю, когда хватаю его сжатый кулак и переплетаю наши пальцы.

— У нее был хороший вкус.

Звук застревает в его горле, прежде чем он кладет свою другую руку поверх моей, закрепляя ее на бедре. Мое тело вибрирует, как будто я коснулась провода под напряжением.

Я смотрю на гида.

— Хорошо, вы слышали этого человека. Давай найдем ему слонов.

За эти годы мы с Декланом много раз ели вместе. В то время как большинство из них были строго деловыми, было несколько избранных, где у нас не было определенной повестки дня для обсуждения. Никто из них даже близко не подошел к тому, чтобы сесть напротив него, не отвлекаясь ни на что. Никаких мобильных телефонов. Никаких заметок. Ничего, кроме общества друг друга, чтобы занять нас.

Но в отличие от прошлых обедов, сегодняшний кричит о романтике.

Это медовый месяц. А чего ты ожидала?

Может быть, что-нибудь более сдержанного? Когда они упомянули в своей брошюре ужин под звездами, я подумала, что они имеют в виду маленький бутерброд и вино из фляги. На самом деле они имели в виду полноценный ужин с белым постельным бельем и шампанским на верхней полке.

И цветы. И костер. И между мной и Декланом достаточно напряженности, чтобы задушить любого в радиусе десяти футов.

— Ну, разве это не прекрасно… — Я натянуто улыбаюсь.

Деклан отодвигает мой стул и садится на сиденье напротив меня. Свет свечей пляшет на его лице, высвечивая резкие провалы и контуры.

Мое сердце бьется сильнее в груди от того, как он смотрит на меня. Наш гид нарушает молчание, открывая нам бутылку охлажденного шампанского. Секунду я обдумываю идею попросить его присоединиться к нам с нашим водителем, но он уходит прежде, чем я успеваю. Я наливаю бокал шампанского и выпиваю половину.

— Почему ты нервничаешь? — Я должна был догадаться, пока изучал рассказы Деклана, что он сделал то же самое.

— Я не нервничаю.

— Ты глотаешь шампанское, как будто выиграла Гран-при. — Я ухмыляюсь.

— Я слышала, это первый шаг к тому, чтобы стать шутником Формулы-1.

— Шутником? — Его озадаченное выражение лица милое.

Нет. Не мило!

Деклан и слово «милый» так же связаны друг с другом, как вода и электричество. Оба одинаково смертоносны.

Я делаю еще один большой глоток своего напитка.

— Жена и подружка. — Он щелкает моими обручальными кольцами.

— Эта влюбленность в Алаторре растет по спирали.

— У этого человека есть свой благотворительный фонд. Тот, который дает детям бесплатное протезирование, за то, что они громко плачут. Он практически умоляет весь мир влюбиться в него.

— Я в курсе.

— Ты в курсе? — Он пожимает плечами.

— Я спонсирую нескольких детей. — Я бросаю на него взгляд.

— Пожертвование на благотворительность в качестве списания налогов спонсором не считается. — Появляется тик в челюсти.

— Хорошо, что я не включил это в документы. Я бы не хотел, чтобы мое пожертвование было недействительным. — Горечь в его голосе заставляет меня вздрогнуть.

Подожди. Является ли он на самом деле добровольным спонсором? Как это возможно? Деклан ворчал по поводу каждого благотворительного мероприятия, которое мы посещали на протяжении многих лет, и мне потребовалась вся моя сила, чтобы убедить его пойти каждый раз.

Его жесткий взгляд переключается с меня на звезды над головой. Над его глазом появляется вена, и меня захлестывает волна вины с такой силой, что становится трудно дышать.

Черт. Здесь ты делаешь предположения о нем, когда он только пытается говорить. Я хочу дать себе пощечину и вернуться в прошлое, хотя бы для того, чтобы заменить это выражение на его лице.

— С моей стороны было дерьмово предполагать, что ты делаешь это только ради личной выгоды. — Он вздыхает, не отрывая взгляда от неба.

— Я не даю тебе повода думать иначе. Не то чтобы я здесь выигрывал какие-то Благородные Премии мира.

Это не так. Он определенно не зря заработал свою репутацию бессердечного бизнесмена. Люди думают, что генеральный директор обладает всей полнотой власти, но человек, стоящий за электронными таблицами, командует всем. Потому что если это не приносит Кейнам никаких денег, то это не служит какой-то цели, а значит, оно исключено из программы.

Добро пожаловать в компанию "Кейн", где заработная плата сотрудников так же мрачна, как и моральный дух компании.

Но все равно вся моя грудь болит за него, потому что, очевидно, я питаю слабость к непонятым миллиардерам.

— С моей стороны было глупо так говорить.

— Ты же знаешь, как я отношусь к извинениям.

— Если только это не кровавые жертвоприношения в твою честь, не беспокойся. — Уголки его губ приподнимаются.

Поймала его. Моя улыбка становится шире, что только заставляет его исчезнуть, прежде чем она успеет превратиться во что-то разрушительное.

— Что заставило тебя стать спонсором?

Мой вопрос невинен. Своего рода оливковая ветвь. Возможно, это эгоистичный вопрос, но я не хочу останавливать эту беседу. Это та сторона Деклана, о которой я ничего не знаю, и я не прощу себе, если он снова закроется из-за моего глупого предположения.

Его взгляд медленно возвращается ко мне.

— Я думал, что история возвращения Сантьяго была замечательной. — Я улыбаюсь, благодарная за то, что он предложил больше информации.

— Вот видишь! Даже ты не можешь устоять перед ним! Посмотри правде в глаза. Этот человек может обвести вокруг пальца кого угодно, включая тебя. — Уголки его губ приподнимаются.

— Возможно, именно из-за него я и пожертвовал деньги, но продолжил из-за детей.

— Дети? — Он достает телефон и несколько раз стучит по экрану.

— Вот. — Я хватаюсь за его телефон, как за национальное достояние. От первой фотографии у меня отвисает челюсть. На ней рыжеволосый ребенок щелкает человека, делающего фотографию, одним металлическим пальцем.

— Симпатичный.

— Это Фредди.

Он знает их по именам. Мое сердце грозит вырваться из груди.

— Можно мне?

Я хочу продолжать листать его фотографии и узнать больше о человеке, который прячется от всего мира.

Я хочу знать все.

Он кивает. Я пролистываю фотографии с тремя другими детьми. У каждого из них разные протезы, и одному ребенку требуется четыре.

Я мгновенно узнаю местоположение одной фотографии.

— Вы все отправились в Дримленд?

— Они отправились.

— Где ты был? — Спросила я.

— Работал.

— Ты не хотел идти?

— Разве это имеет значение?

Да! Мне хочется закричать, но в горле пересыхает, и я теряю дар речи. Стеснение в моей груди усиливается, имея все, что связано с тем, как он отправил детей в Дримленд вместе без него, несмотря на то, что он хотел быть там.

Не знаю, почему мне от этого грустно, но так оно и есть. Может быть, это потому, что Деклан смотрит на позицию, которая, по его мнению, будет ответом на все вопросы, и все это время упускает из виду то, что может предложить жизнь. И, честно говоря, так жить нельзя.

Для человека, одержимого желанием преуспеть во всем, он действительно терпит неудачу в жизни. Я хочу помочь ему понять, что во всем есть нечто гораздо большее, чем просто существование. Что если он проведет еще несколько лет, упуская то, что действительно важно, он может пожалеть об этом позже. Нет. Он пожалеет об этом. Я могу это гарантировать, потому что всегда будет какая-то новая цель, которая, как он думает, заполнит эту зияющую дыру в его груди. Все они потерпят неудачу. Это порочный круг, движимый одним печальным фактом: он ищет счастья не в тех местах.

Я замечаю все признаки, с которыми лично знакома.

Тогда что же ты собираешься делать?

Глава 20

АЙРИС

Дождь брызжет на палубу, закрывая нам вид на кустарник. Темно-серые облака закрывают любой солнечный свет. Моя вера в то, что я отправлюсь на сегодняшнее сафари, тает с каждой каплей воды, падающей на землю.

— Как ты думаешь, они все еще возьмут нас сегодня? — Спрашиваю я, не в силах остановить надежду, просачивающуюся в мой вопрос.

Молния прорезает облака, прежде чем раскат грома сотрясает стекло.

Он качает головой.

— Мы не выйдем в такую бурю, что бы там ни говорили.

— Но…

— Нет. — Я фыркаю.

— Это летний душ. Он исчезнет прежде, чем ты успеешь оглянуться. — Снова ударяет молния, наполняя небо ярким светом. Он бросает на меня взгляд, который не требует перевода. — Ладно. Ты прав.

Моя нижняя губа выпячивается, когда я надуваю губы.

— Ты уже сдаешься? По крайней мере, заставь меня работать. — Его глаза соперничают с ослепительным светом снаружи. То, как он смотрит на меня, с тихим вызовом, заставляет меня хотеть оттолкнуть его.

— Часть меня думает, что тебе нравится затевать со мной драки, потому что это единственный способ удержать меня рядом.

Звук застрял у него в горле.

— Зачем мне это нужно?

— Потому что я думаю, тебе нравится разговаривать со мной.

— Кто-нибудь еще знает, какая ты самовлюбленная?

— Я удивлена, что ты заметил, насколько ты одержим самим собой.

Он балует меня небольшой улыбкой, что дает мне тот же самый прилив гордости, как восхождение на самую высокую гору. Я улыбаюсь ему в ответ, и его взгляд падает на мои губы. Тепло в моей груди перенаправляется в другую область моего тела.

— Признай это. Тебе нравится вертеться вокруг меня.

Теперь ты флиртуешь с ним?

Его улыбка становится еще шире.

— Я не то чтобы ненавижу это.

— Из твоих уст это практически признание в любви.

Он моргает, и меня охватывает искушение дать себе пощечину.

Почему ты так выразилась?

Потому что ты слишком занята флиртом, чтобы использовать свой здравый смысл.

— Ну, это знак, чтобы я прыгнул перед ближайшей движущейся машиной.

Я отворачиваюсь от раздвижной двери, отчаянно нуждаясь в некотором расстоянии.

Беги, пока еще можешь.

— Что ты собираешься делать сегодня? — Его вопрос шокирует меня.

Я останавливаюсь и оглядываюсь через плечо.

— Почему ты спрашиваешь?

— Мне любопытно.

— Сомневаюсь, что тебя интересует то, что я задумала.

У тебя нет плана.

Тогда мне лучше быстро придумать что-нибудь одно, потому что последнее, что мне нужно, — это проводить больше времени с Декланом. Я и так слаба, когда дело касается его.

— Проверь меня.

Черт.

— Я, наверное, буду смотреть телевизор весь день, пока мои мозги не расплавятся.

— Звучит совершенно захватывающе.

Стеклянная дверь сотрясается от очередного грохота грома. Я воспринимаю это как намек на то, что надо убираться отсюда, пока Деклан не задал мне еще вопросов.

— По крайней мере, ты можешь провести день, наверстывая упущенное на работе. Я уверена, ты умираешь, если ты находишься вдали от компьютера более двадцати четырех часов.

Я посылаю ему последнюю улыбку через плечо, прежде чем выйти из комнаты.

Стук его кожаных ботинок по кафелю сопровождает меня до самой гостиной. Я пытаюсь не обращать на него внимания, но мне становится все труднее, когда он садится на диван рядом со мной, оставляя между нами только подушку.

— Что ты делаешь? — Я хмурюсь.

— Эксперимент.

— Прошу прощения? — Я сжимаю пульт.

— Я хочу посмотреть, сколько часов пройдет, прежде чем твой мозг расплавится. Исключительно в научных целях.

Боже мой. Он действительно хочет проводить с тобой время вне постановочных мероприятий и пропаганды в социальных сетях?

— Хочешь присоединиться ко мне?

— Мне больше нечем заняться.

Это, должно быть, не самый большой комплимент, который я когда-либо получала, но тем не менее он заставляет меня улыбнуться. У Деклана полно дел. Он мог бы провести весь день, наверстывая упущенное за время нашего отпуска, но он предпочел бы смотреть со мной телевизор.

Трепещущее ощущение в животе заставляет меня нервничать. Я не должна зацикливаться на такой мелочи, как то, что Деклан жертвует своей работой, чтобы провести время со мной, но я все равно зацикливаюсь. Это человек, который будет заключать деловые сделки прямо в постели с температурой сто три градуса. То, что он взял выходной, чтобы ничего не делать, кроме как смотреть телевизор — это огромно.

Не привыкай к этому.

Легче сказать, чем сделать. Потому что, если Деклан продолжит делать такие сладкие вещи, я могу начать жаждать их. И это может привести только к одному.

Разочарование.

Я включаю смарт-телевизор, захожу в свою учетную запись потоковой службы и выбираю шоу «Ремонт уютного дома», надеясь, что оно сможет облегчить беспокойство, бурлящее внутри меня. Я поджимаю под себя ноги и устраиваюсь поудобнее. Мне не требуется много времени, чтобы тяжесть, давящая на мою грудь, уменьшилась, и я благодарна за это.

К тому времени, как идут титры, я ожидаю, что Деклан встанет и откажется от остальных моих планов. Он остается сидеть, пока автоматически не начинается следующий эпизод.

— Можешь не торчать здесь, если не хочешь. — Предлагаю я.

Он отвечает только тем, что хватает пульт с кофейного стола и прибавляю громкость погромче.

Что ж, это ответ на все вопросы.

Он хочет провести с тобой время.

Мою кожу покалывает в ответ, и я не могу не спрятать улыбку подушкой.

— Еще одну? — ворчит он запихивая в рот горсть попкорна.

Клянусь, Деклан съедает больше еды, чем целая футбольная команда. Если бы не тот факт, что я управляю его расписанием, чтобы он мог выкроить время для тренировок, я бы беспокоилась о том, как он съедает весь мой запас закусок менее чем за четыре часа.

Я нажала кнопку отключения звука, заставляя телевизор замолчать.

— У тебя с этим какие-то проблемы? — спросила я.

— Ты посмотрела восемь серий подряд, и все они делали одно и то же.

— И я могла бы посмотреть еще восемь, и мне никогда не будет скучно.

Я забираю свою миску с попкорном с его колен. Есть что-то успокаивающее в том, чтобы наблюдать, как моя любимая пара по благоустройству дома ремонтирует ветхие дома.

Эпизоды короткие и предсказуемые, что делает их легким выбором, когда я чувствую себя не в своей тарелке.

— Почему? — спрашивает он.

— Потому что я вдохновляюсь. — Его брови сходятся.

— Только не говори мне, что ты действительно хочешь сделать это однажды?

— Конечно! Это выглядит так весело! — Ну, по крайней мере, большую часть. Я могла бы обойтись без протекающих крыш и проблем с канализацией, которые, кажется, появляются из ниоткуда. — В последнем доме они нашли мышиное семейство.

Выражение ужаса на его лице заставляет меня рассмеяться.

— Нет ничего, что не могла бы исправить дикая кошка.

— У меня аллергия на кошек. — Его нос морщится.

— Хорошо, что тебе не нужно беспокоиться об этом.

— Почему бы и нет? — Его голос понижается.

Я смеюсь и возвращаю свое внимание к экрану.

— Потому что это будет мой дом. Если мне нужна домашняя кошка, пусть будет так.

— Разве мой дом недостаточно хорош для тебя? — Его голос звучит ровно, но глаза совсем не такие.

Откуда взялся этот вопрос и почему у него такое лицо, будто я лично нападаю на него?

— Конечно, твой дом достаточно хорош.

— Пока. — Сухо повторяет он в ответ.

— Не то чтобы мы планировали, что я буду жить там вечно.

— Я знаю это.

— У тебя очень хороший дом. — Отступаю я.

— Недостаточно хороший. — Бормочет он себе под нос.

Неужели он действительно обиделся на мои комментарии? От одной этой мысли у меня сжимается грудь. Деклан не из тех, кто обижается на что бы то ни было, но, полагаю, если бы я вложила двадцать миллионов долларов в дом, мне бы этого не хотелось услышать и негативные комментарии по этому поводу.

Я танцую между честностью и вежливостью.

— Это просто… это не мой стиль.

— А какой же тогда твой стиль? Лес? — Моя грудь сотрясается, когда я издаю громкий смех. — Тогда в чем же дело?

— Твой дом пуст, холоден и лишен какой-либо индивидуальности. Может быть, это и дом, но это самая далекая вещь от дома.

Он гладит свою заросшую щетиной щеку.

— В этом нет никакого смысла.

— Позволь мне попытаться объяснить.

— Конечно, пожалуйста. — Я делаю глубокий вдох, обдумывая, как я могу объяснить такую темную часть моей жизни, не погружаясь слишком глубоко в мои эмоции. Деклан знает только обрывки моего прошлого. Раскрытие слишком многого может открыть меня для того, чтобы стать ближе к нему, а это последнее, что нужно любому из нас.

— Развод моих родителей был не самым обычным. — Я сглатываю комок в горле.

Деклан даже не дышит, пока я набираюсь смелости продолжить.

— Мой отец — если его вообще можно так назвать — не был хорошим парнем. Он был… подлым. Это похоже на преуменьшение века, но я не могу найти в себе силы сказать больше. — Руки Деклана сжимаются на коленях.

— Он был груб с тобой? — Я вздыхаю.

— Да. Но не так плохо, как он относился к моей маме. — Его верхняя губа кривится с выражением отвращения.

— Не делай этого. — Мои брови сходятся на переносице.

— Не делать чего?

— Преуменьшать свой опыт, потому что кому-то другому было тяжелее, чем тебе. — Я тронута его комментарием.

Я провела свою жизнь, говоря себе, что все могло быть хуже. Я видела статистику по домашнему насилию. Таким образом, порочный круг продолжается до тех пор, пока кто-то не получит серьезную травму или, что еще хуже, не умрет. Справиться с гневом отца и ненавистными словами казалось небольшой платой за будущее, которое у меня сейчас есть. Для той, что есть и у моей матери.

Влага скапливается на дне моих глаз, и я быстро смаргиваю ее.

Возьми себя в руки.

Я делаю глубокий вдох и продолжаю, напоминая себе о сути этого разговора.

— Однажды… мы с мамой переехали из дома моего детства с двумя чемоданами и толстой пачкой денег, которые она копила целый год. Она изо всех сил старалась убедить меня в том, что мы с бабушкой переедем в квартиру из-под обуви. Я целую неделю плакала и говорила ей, что хочу домой.

Он, кажется, искренне заинтересован услышать больше, так что это наполняет меня достаточным мужеством, чтобы продолжить.

— Она научила меня, что любой может купить дом, но не каждый может купить дом. Имея дом, ты можешь купить его, продать, отремонтировать. — Я указываю на телевизор. — Но дом — это нечто более абстрактное. Это не место, а чувство, которое я не могу описать, так что тебе просто придется поверить мне на слово.

— Чувство. — Повторяет он монотонным голосом.

— Знаешь, те надоедливые эмоции, которые ты отключил давным-давно? — Он хмурится.

— Это звучит как самая большая чушь, которую я когда-либо слышал. — Я смеюсь.

— Я знала, что ты этого не поймешь.

Надо отдать ему должное, он хотя бы выслушал мою историю.

— Только потому, что ты ужасно умеешь описывать вещи. — Я ухмыляюсь.

— Как я уже сказала, ты поймешь это, когда почувствуешь.

Мысль о том, что Деклан никогда не найдет место, которое можно было бы назвать домом, печалит меня больше, чем что-либо о его прошлом.

Что ты собираешься с этим делать?

У меня есть идея, но ее риск не что иное, как катастрофический. И все же я не могу найти в себе силы остановить бурлящее во мне возбуждение.

Ты могла бы помочь ему сделать свой дом настоящим домом.

Худшая идея на свете.

Глава 21

АЙРИС

— Эй! — Кто-то толкает меня в плечо.

— Дай мне поспать. — Я хватаю подушку и накрываю голову, чтобы заглушить голос Деклана.

— Снаружи есть кое-что, на что ты захочешь посмотреть.

— Ш-ш-ш. — Я натягиваю одеяло, в которое была завернута, на голову.

Одеяло?

Я не помню, как заснула, не говоря уже том, что у меня хватило сил схватить одеяло.

— Возможно, это твой единственный шанс увидеть леопарда, так что на твоем месте я бы встал. Сейчас.

— Что? — Я резко выпрямляюсь на диване. Приглушенный телевизор все еще играет на заднем плане. Каким-то образом я растянулась на диване, заняв свою сторону и то место, где Деклан сидел.

Хм. Странно.

— Следуй за мной.

Он оставляет меня бежать за ним, когда выходит из гостиной.

Единственный источник света, который у нас есть — это луна, светящая в окна. Деклан плетется через весь дом, прежде чем отвести меня в свою спальню.

— Лучше бы это не было уловкой, чтобы затащить меня в твою комнату. — Несмотря на тусклый свет, я могу разглядеть взгляд, который он посылает мне через плечо. — Я шучу.

— Хорошо, потому что у меня нет никакого интереса делать такие вещи.

Ему не нужно так резко возражать против этой идеи.

— Тогда зачем мы здесь?

— Я как раз принимал душ, когда заметила что-то снаружи. — Он идет прямо в свою темную ванную.

Я так сосредоточилась на его рассказе, что поскользнулась в огромной луже. Я проскальзываю прямо в спину Деклана, и он издает ох. Он изо всех сил пытается сохранить равновесие, но его быстрые рефлексы спасают нас обоих от падения, хотя моя грудь начинает биться после столкновения с чистыми мышцами.

— Почему на полу так много воды? — Я ловлю отражение дорожки, ведущей от душа Деклана к двери.

— Я спешил.

Он выскочил из душа ради меня? Я даже не знаю, что делать с этим знанием, кроме как сосредоточиться на дыхании, чтобы не потерять сознание от шока.

Он не дает мне возможности вдаваться в подробности того, как он выбежал из душа, чтобы забрать меня. Его рука толкает меня вперед, и я хватаюсь за его протянутую ладонь. Он помогает мне залезть пустую фарфоровую ванну, стоящую перед большим окном, выходящим на небольшую речку сбоку от нашего бунгало.

— Посмотри туда. — Он указывает в темноту.

— А что я ищу? — спросила я.

— Ты не видишь? — Он хмурится и наклоняется вперед.

Я смеюсь.

— Там кромешная тьма. — Он щурится и показывает пальцем.

— Прямо здесь. Между двумя деревьями перед рекой. — Я пытаюсь разглядеть, на что он смотрит, и терплю неудачу.

— Нет. — Он наклоняется ближе, чтобы использовать мою руку как стрелу.

— Прямо здесь.

— О Боже. — Я снова моргаю, чтобы убедиться, что передо мной не привидение. — Это леопард!

— Ш-ш-ш.

Кто бы мог подумать, что мы найдем его возле нашего бунгало? Мы были в бесчисленных сафари и каждый раз возвращались пустыми.

— Как ты вообще это увидел? На улице так темно.

— Это вызвало цензуру движения. Я думал, он убежит прежде, чем я успею прийти за тобой, но он показался мне более любопытным, чем что-либо еще. Вероятно, он был достаточно пьян, чтобы остаться здесь.

— Или достаточно голоден. — Я содрогаюсь от этой мысли.

Мы с Декланом обнаружили множество животных, которые маячили вокруг реки, насытившись водой. Я уверена, что некоторые даже спят рядом с ней.

Я не знаю, сколько прошло времени, но мы с Декланом сидим вместе в пустой ванне, наблюдая за леопардом, который бродит по окрестностям. Нам кажется, что проходят часы, а луна медленно начинает свой спуск.

— Он оправдал твои ожидания? — Спрашивает он, когда леопард исчезает в кустах.

— Да! — Я поворачиваюсь и обнимаю его. — Спасибо, что вспомнил. — Его негнущиеся руки в конце концов возвращают жест, и я еще крепче прижимаю его к себе. Никто из нас не произносит ни слова. С тем, как моя грудь нагревается от его близости, я испытываю искушение остаться здесь подольше.

Он откашливается.

— Нам надо поспать. Завтра будет долгий день. — У меня такое чувство, что все лицо вот-вот загорится.

— Правильно. Конечно. — Я высвобождаюсь из его объятий и выпрыгиваю из ванны.

Деклан встает и следует за мной из ванной. Я стараюсь не поскользнуться на лужах, хотя, кажется, прошло достаточно времени, чтобы они испарились.

— Еще раз спасибо. За все это. — Он ничего не говорит, но довольное выражение его лица говорит о многом.

Я убегаю из его комнаты и забираюсь в постель с самой широкой улыбкой на лице.

И все благодаря Деклану.

Я бросаю свой пустой багаж в ногах кровати, чтобы ответить на звонок телефона.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не беременна.

— Ты только что спросила, беременна ли я? — Я дважды ударяю себя кулаком в грудь, чтобы легче было дышать.

— Да.

— Почему?! — Я дважды проверяю свое приложение для отслеживания менструаций, несмотря на то, что у меня уже несколько месяцев не было секса.

— Ты не знаешь. — Голос мамы срывается.

Мои колени дрожат, поэтому я сажусь на край кровати матрас.

— Что случилось?

— Есть… истории, которые выходят о тебе.

— Обо мне?

— И Деклане. — Мой желудок сжимается.

— Пришли их мне. — Она издает стон.

— Я думаю, будет лучше, если ты их не увидишь.

Дерьмо. Кислота ползет по моему горлу, когда я игнорирую мать и трясущимися пальцами набираю свое имя в поисковой системе. Результаты ужасны. Каждый заголовок почему-то кажется хуже предыдущего. Такие модные словечки, как фальшивый брак, оговорка о ребенке и золотоискательница. С новостными статьями я могу справиться, но по-настоящему жалят разделы комментариев. После того как первый из них заявляет, что я не заслуживаю детей из-за насмешек над браком, я выхожу из интернет-приложения. Если это первое, то я не могу себе представить, насколько ужасны остальные.

Мои профили в социальных сетях ничуть не лучше, так как все они забиты людьми, посылающими мне прямые сообщения. Даже несколько прямых угроз.

Мой желудок сжимается.

— Все это неправда.

Разве что, не так ли?

Я отключаю телефон и продолжаю кричать в матрас.

Мама по-прежнему не знает о моем срыве.

— Очевидно, нет. Я видела, как вы общаетесь. Эти бездушные люди просто хотят кого-нибудь погубить, поэтому они могу продать несколько экземпляров.

Я понятия не имею, что, по мнению моей мамы, она видела, но я отказываюсь спорить с ней. Есть гораздо более крупная рыба, которую нужно жарить.

— И что же мне теперь делать? — Мой голос дрожит.

— Мой бедный ребенок. — Голос мамы срывается. — Меня бесит, что они говорят о тебе такие вещи. Они называют тебя жаднщй до денег… — Ее голос затихает, как будто ей больно заканчивать фразу.

Не волнуйся, мама. Мне так же больно. Количество женщин, которые писали неприятные комментарии к моим постам в социальных сетях, ничто по сравнению с теми, кто в частномпорядке сообщал мне свои мысли. Я перевела свои аккаунты в режим приватности, но пятно от их слов все еще остается.

Я так близка к тому, чтобы расколоться с каждым содрогающимся вдохом.

— Не позволяй этим людям добраться до тебя. — Голос мамы тверд, и это помогает снять напряжение с моих плеч.

— Для этого уже слишком поздно. — Ворчу я.

— Это всего лишь слухи. — За исключением того, что сегодня все говорят о моем браке, включая долбаные финансы. Я знаю, что официально достигла самого дна, когда ботаники с электронными таблицами хотят заполучить меня.

— Они могут говорить все, что хотят, но это еще не значит, что все это правда.

Ох, мам. Если бы ты только знала.

— Но…

— Никаких «но». Эти репортеры придумают любую историю, чтобы продать какие-нибудь газеты. Это отвратительно, что они пришли после твоей свадьбы вот так, но я не удивлена.

Я тоже, если подумать. Время выбрано почти идеально, поскольку мы с Декланом ничего не можем с этим поделать.

С каждой прочитанной статьей мой гнев усиливается. Я точно знаю, кто выпустил эти истории в мир, надеясь на такую реакцию. Сету Кейну повезло, что я нахожусь за тысячи миль от него, иначе я бы поделилась с ним своими мыслями.

Или кулаком.

Я не думаю, что кто-то мог бы читать подобные комментарии о себе и не испытывать по отношению к ним каких-то эмоций. Но, несмотря на мои чувства, я знаю, кто я и чего стою. Ничто из того, что кто-то говорит, не заставит меня передумать, но это не значит, что их слова все еще не могут повлиять на меня.

В отличие от Деклана, я выросла не в таком мире. Я не привыкла к тому, что мой образ расклеен по всем сайтам сплетен о знаменитостях, ковыряясь во всем, что делает меня той, кто я есть. Это заставляет меня хотеть спрятаться от всех и всего, но это также заставляет меня хотеть бороться.

— Я собираюсь это исправить. — Я поднимаю подбородок.

— Как? — Я не позволю логистике убить мою мотивацию.

— Пока не знаю, но я что-нибудь придумаю.

— Ох, детка. Ты не можешь изменить рассказы людей. Они будут думать, что хотят, основываясь на фактах, которые им представят, и ничто из того, что ты сделаешь, этого не изменит. — Слова мамы заставляют лампочку сиять над моей головой, как будто она была благословлена самим Богом.

Что, если я создам настолько заманчивую историю, что они не смогут не захотеть изменить свое мнение? Я могу контролировать, как люди воспринимают нас. С моей стороны это может потребовать небольшой работы, но она должна быть лучше, чем альтернатива. Потому что если подобные истории будут продолжать накапливаться, адвокат Брейди Кейна, скорее всего, начнет сомневаться в подлинности всего.

Нет. Я ни за что не позволю этому случиться. Я не прошла через все эти неприятности, выйдя замуж за Деклана, чтобы его отец мог все испортить. Сет Кейн мог бы выиграть этот раунд, но у него впереди совсем другое дело, если он думает, что я позволю нескольким заголовкам новостей удержать меня. В то время как его сыновья должны оставаться дипломатичными рядом с ним ради инвесторов и членов совета директоров, у меня нет никаких проблем с тем, чтобы испачкаться.

Он положил мишень себе на спину, и мне не терпится спустить курок.

Глава 22

ДЕКЛАН

Отключение на оставшуюся часть моего медового месяца было ошибкой. Я никогда не проводил и часа, не проверяя свой телефон, не говоря уже о днях.

Вот что происходит, когда вы берете отпуск.

Во время моего отсутствия кто-то слил в журналы сплетен статью о том, что мой брак был инсценирован. Я не сомневаюсь, что за этой кампанией стоял мой отец, хотя доказать это будет трудно.

Надо отдать ему должное. Он был скрупулезен, позаботившись включить в наш контракт набор поддельных документов, подробно описывающих дерьмо, которое мы с Айрис даже не обсуждали. Он изображает меня именно таким монстром, которого ждет от меня мир. Интервью с будущими бывшими сотрудниками, утверждающими, что мои отношения с Айрис возникли из ниоткуда, и все из-за оговорки моего деда о рождении наследника. Есть даже сонограммы ребенка, который точно не мой.

Я бы и глазом не моргнул, если бы не заголовки газет, но то, как они говорят об Айрис… Сейчас это просто неприемлемо.

В прошлом тебя никогда не интересовало их мнение…

Это было до того, как у меня появился кто-то, кого стоило защищать от отбросов земли. Айрис не наивна. Она знает, как меня изображают в прессе и что могло бы случиться, если бы она вышла за меня замуж. Но это… Даже я прихожу в ужас от некоторых комментариев.

Я засовываю телефон в карман, прежде чем разбить его на миллион осколков.

— Позвони моему адвокату, когда приземлимся.

— Зачем? — Айрис отрывается от планшета.

— Я в настроении делать людей несчастными.

— Можно ли считать это настроением, если это постоянное состояние бытия? — Я свирепо смотрю на неё.

Она поднимает руки в знак покорности.

— Что случилось?

— Я собираюсь обрушить на половину Чикаго иск о клевете.

Ее губы образуют маленькую букву «О», когда она кивает головой.

— А-а-а. Я так понимаю, ты видел статьи? — Я моргаю.

— Ты знаешь о них? — Она снова поднимает и опускает голову, отводя от меня взгляд. — И ты не догадалась сказать мне? — Ее тяжелый вздох был слышен сквозь шум заводящихся двигателей.

— Мама позвонила мне сегодня утром, когда я собирала вещи, и рассказала о них. Я надеялась, что мы успеем долететь до того, как ты их прочтешь, но вижу, что это безнадежное дело.

— Почему ты не сказала мне об этом, как только увидела их?

И, пожалуйста, скажи мне, что ты не читала комментарии.

— Потому что я считаю, что не стоит портить наш последний день вместе чем-то подобным.

— Кого, черт возьми, это волнует? — Она натянуто улыбается.

— Если ты беспокоишься о том, что подумает адвокат, у меня уже есть план. Я не позволю твоему отцу победить нас.

Нас. Не только ты. Мысль о том, что мы будем работать вместе против моего отца, радует меня, но не настолько, чтобы стереть гнев, который я испытываю из-за того, что она ставит мое наследство на первое место.

— К черту план и к черту моего отца. Здесь важно не это. — Она хлопает ресницами.

— Боже мой, Деклан. Ты обиделся за меня?

— Они назвали тебя жадной до денег шлюхой. — Мои коренные зубы бьются друг о друга.

— По крайней мере, для этого они выбрали хорошую мою фотографию. Репортеры из «Хроники Чикаго» были не так добры, когда дело дошло до моего тайного объявления о беременности.

— Что?

Я едва могу видеть сквозь черные точки, заполняющие мое зрение, когда снова достаю телефон.

Айрис кладет свою руку поверх моей.

— Не беспокойся об этом.

Я должен был ее успокоить. Никто не заслуживает того, чтобы о нем так говорили. В то время как некоторые комментарии следовало ожидать, например, что она выходит за меня замуж только из-за зарплаты или моей фамилии, остальные достойны презрения. Они разбирают ее внешность. Ее интеллект. Ее сердце. Каждый из них вызывает у меня желание найти интернет-троллей, которые сказали что-то негативное о ней, и задушить их своими компьютерными шнурами. Если раньше я думал, что ненавижу средства массовой информации, то ничто не сравнится со жгучим желанием стереть первую поправку из американской истории.

Она сжимает мою руку, отрывая меня от убийственных мыслей.

— Это всего лишь слова.

Это всего лишь слова. Внутри у меня все кипит. Внешне я такой же холодный и расчетливый, каким меня описывают в статьях.

— Я ожидал от тебя другой реакции.

А что, по-твоему, она могла сделать? Кричать? Вопить? Плакать?

Все было бы лучше, чем нынешняя альтернатива — ее попытки успокоить меня. Я этого не заслуживаю.

— Я знала, что все это рано или поздно случится. — Она пожимает плечами, как будто все это ее не беспокоит, но это всего лишь ложь. Ее подбородок дрожит, и я ловлю себя на том, что сжимаю руки на коленях, чтобы не протянуть руку и не утешить ее.

Я утешаю ее? Я даже не знаю, с чего начать такую нелепость.

— Я разберусь с этим. — Она поднимает бровь.

— Что ты собираешься делать? Защищать мою честь?

— По крайней мере.

Ее смех снимает напряжение в моих мышцах.

— Пожалуйста, не делай глупостей, потому что злишься.

— Я не буду. — Она поднимает бровь. — Или что-нибудь, что может считаться уголовным преступлением.

— Это все еще считается преступлением, если меня не поймают? — Ее глаза светлеют, раскалывая ледяную глыбу моего сердца.

— Плата за выход из тюрьмы — это не то, чем можно похвастаться.

— Что толку с этих денег, если я должен следовать закону?

— В этом утверждении так много неправильного. Я даже не знаю, с чего начать.

— Тогда не надо.

Ее нос морщится.

— Двигаемся дальше. Мы должны подходить ко всему этому стратегически.

— Я уверена, что адвокат твоего дедушки начинает подозревать незаконность всего происходящего. — Какое бы хорошее настроение она ни вызвала минуту назад, оно исчезает из-за ее комментария.

Как она может думать об адвокате в такое время? Черт возьми, там были люди, которые угрожали ей смертью.

— Мне плевать на адвоката. — По крайней мере, не сейчас.

Она смотрит на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

— Правильно. Что ж, независимо от твоего нынешнего мнения по этому поводу, у меня есть идеальный план.

Учитывая, что ее последний план закончился тем, что мы поженились, я могу только представить, как пройдет этот.

Я подумываю о том, чтобы поехать к отцу. Меня одолевает искушение сломать ему челюсть, но я сдерживаюсь. Ударив его, я только на мгновение почувствую себя лучше, в то время как уничтожение всего, что он любит, будет иметь гораздо более удовлетворительную альтернативу.

Расти, воспитываясь кем-то вроде него, означало развивать те же черты характера, потому что, чтобы выжить с кем-то вроде него, мне нужно было развиваться. Путем мучительных проб и ошибок я научился прижимать свои карты к груди, потому что любить что-то означало рисковать потерять это. Я любил и терял и одинаково презираю оба чувства.

Гулкий голос за дверью моего кабинета, сопровождаемый пронзительным смехом Айрис, заставляет меня подойти к двери и повернуть ручку. Я открываю ее и обнаруживаю Айрис и моего отца в середине смертельного соревнования взглядов.

Он ухмыляется мне.

— Идеальное время. Скажи своей сучке подчиниться.

Я успеваю сделать только один шаг, прежде чем кулак Айрис летит прямо в челюсть моего отца. Айрис кричит, когда ее кулак врезается ему в лицо. Холодок пробегает по моей спине, и я сглатываю кислоту, ползущую по горлу от крика Айрис.

Он ощупывает челюсть, потирая место, которое она ударила ладонью.

— Ты гребаный… — Я вижу, что краснею, когда бросаюсь к отцу, но мое внимание переключается, когда Айрис всхлипывает.

— Ой. — Одинокая слеза скатывается по щеке Айрис, когда она проверяет свой кулак.

Я не думаю, когда начинаю действовать. Она шипит на меня, когда я пытаюсь осмотреть ее руку, все это время она вытирает слезы с лица своей не травмированной рукой. Что-то определенно не так с ее мизинцем, и она вздрагивает, когда я слегка провожу по нему пальцем.

— Не очень-то приятно… — выругалась Айрис, проводя большим пальцем по костяшкам пальцев.

— Вот что ты получаешь, думая, что можешь поднять на меня руку.

Клянусь, этот человек жаждет смерти.

— О, я хотела бы прикоснуться к тебе не только рукой, злобный ублюдок. — Айрис пытается обойти меня, но я преграждаю ей путь. Я успокаивающе сжимаю ее плечо.

Ее брови сходятся вместе, и она закрывает рот.

— Я пришёл сюда, чтобы проверить Айрис и посмотреть, как она держится после выхода этих статей. Я уверен, что нелегко, когда тебя называют безмозглой шлюхой… — Кость хрустит под моим кулаком, когда я ударяю им прямо в нос отцу. Глубокое чувство удовлетворения наполняет меня, когда его голова откидывается назад, перекатываясь с инерцией моего удара. Кровь струится по его лицу и капает на ковер.

Я ухмыляюсь этому беспорядку.

Он пытается остановить кровотечение, но, похоже, ничего не помогает.

— Похоже, ты больше похож на меня, чем я думал.

Что-то темное овладевает мной.

— Убирайся отсюда! — Я рычу, бросаясь на него. Мои пальцы хватаются за воздух, когда он падает назад, спотыкаясь о свои ботинки, откидывая голову назад.

Давление в моей груди не ослабевает, когда он исчезает за двойными дверями. Надеюсь, он вернется в тот уголок ада, из которого выполз, прежде чем у меня появится шанс снова добраться до него.

Айрис фыркает.

— Ну, все прошло не совсем так, как ожидалось.

Я оборачиваюсь и вижу, что ее рука прижата к груди. Ее искаженное выражение лица заставляет мою кровь приливать к ушам.

— Пожалуйста, скажи мне, что это был не тот грандиозный план, над которым ты работала.

— Нет. Я немного сбилась с пути, но будь уверен, моя другая идея абсолютно безрассудна.

— Я буду судить об этом, учитывая твой текущий послужной список. — Она смеется, прежде чем вздрогнуть от руки, прижатой к ее груди.

— Ой.

— Дай-ка я лучше посмотрю. — Мой пульс учащается, когда я оцениваю ее рану. Я стараюсь не касаться кожи возле костяшек ее пальцев, помня о припухлости. Это не похоже на открытый перелом, так что, по крайней мере, это хорошая новость.

— Ты сумасшедшая. Нет другого объяснения, почему ты бьёшь кого-то по лицу, не зная, как это сделать.

— Я думала, все будет как в кино. — Она вздрагивает, когда осматривает повреждения.

— Нам нужно отвезти тебя в больницу, чтобы тебя осмотрели. — Я задыхаюсь от слов, не в силах осознать причину, по которой решаю позвонить.

Я чертовски презираю больницы.

— Я в порядке. Смотри! — Она шевелит пальцами и отшатывается.

Меня охватывает желание найти отца, но я сдерживаюсь.

— Почему ты ударила его? — Ее челюсти сжимаются, и она смотрит на свои фиолетовые пятки. Я приподнимаю пальцем ее подбородок. — Скажи мне. — Она вздыхает, и мне требуется невероятное усилие, чтобы не вытрясти из нее ответы.

— Обещай не делать ничего противозаконного, если я скажу тебе?

— Нет.

— Ты не будешь счастлив.

— Я никогда не бываю счастлив.

За исключением редких случаев. Все, частью чего является Айрис.

Она снова смотрит на меня. В ее глазах есть блеск, который не имеет ничего общего с ее раненой рукой.

— Он предложил мне деньги чтобы…

— Для чего? — Каждый мускул моего тела напрягается.

— Чтобы не дать мне родить ребенка. Никогда. — Она отводит взгляд, как будто может скрыть, как ее лицо искажено эмоциями.

Я уже на полпути к двери, тело горячее на ощупь, а в голове нет никаких мыслей, кроме как найти отца и вдавить его в землю.

Я должен был догадаться, что он попытается провернуть такой трюк. Какая-то часть меня глупо надеялась, что у него еще осталось чувство приличия, но, похоже, в его теле не осталось ни одной моральной косточки. Я недооценил, насколько далеко он зайдет, чтобы сохранить свой пост генерального директора. Потому что без этого ему не ради чего было бы жить. Его дети ненавидят его, а жена мертва. Потеря руководящей должности станет последним ударом в его несчастной жизни.

Айрис хватает меня за руку и тянет назад.

— Подожди!

— Я не могу сейчас с тобой разговаривать. — Я не могу ни с кем разговаривать, не говоря уже о ней.

Это ты втянул ее в эту историю. А чего ты ожидал?

Кровь нагревается под моей кожей. Я пытаюсь стряхнуть ее, но ее хватка становится только отчаяннее.

— Мне нужно, чтобы ты отвез меня в больницу. — Я замолкаю, глядя сквозь облако красного тумана, мешающего мне принять решение.

— Что? — Ее затуманенные глаза впиваются в мои.

— Мне очень больно.

Черт. Я прерывисто вздыхаю и закрываю глаза.

— Харрисон отвезет тебя.

— Пожалуйста, не заставляй меня ехать одну.

Ее мольба — моя погибель.

Мой план отправить отца в кому ускользает, когда я закрываю глаза и киваю головой.

— Хорошо, давай отвезем тебя к врачу.

Глава 23

ДЕКЛАН

Поскольку Айрис сама не может держать телефон, мне поручено печатать все, что она диктует. Я знал, что Айрис справляется со многим, но я не полностью осознавал глубину ее работы, пока она не заставила меня проработать с ней каждое задание.

Неудивительно, что она несчастлива. Количество писем, которые ей приходится просеивать за час, сведет с ума любого. Или, может быть, я просто схожу с ума, сидя так близко к ней. Запах ее кокосового мыла навсегда въелся в мою память, когда она сидит вплотную ко мне, указывая на разные электронные письма своей неповрежденной рукой.

Я могу сказать, что ее нервы крепнут по мере того, как мы приближаемся к больнице. Ее колени подпрыгивают вверх и вниз, когда она диктует сообщение за сообщением, которое мне нужно отправить, изменяя весь мой график на день.

Работа на этом не заканчивается. После того как мы регистрируемся, медсестра вручает нам буфер обмена, заполненный страницами информации, которые необходимо заполнить. Айрис смотрит на него так, словно он может загореться в любой момент.

— Здесь. — Я передаю ее ей.

Она переводит взгляд на выход.

— Не мог бы ты мне помочь? Я не могу так писать. — Ее голос падает до едва слышного шепота.

— Ладно. Скажи мне свои ответы, и я запишу их. — Ее горло дергается, когда она просматривает первую строку. Ей требуется гораздо больше времени, чем необходимо, чтобы прочитать первый

вопрос, поэтому я занимаюсь телефоном.

— Ты не мог бы прочесть мне вопросы вслух? Я слишком напряжена, чтобы сосредоточиться прямо сейчас. — Ее чрезмерная улыбка раздражает меня.

— Ты уверена? Некоторые вопросы, вероятно, носят личный характер.

Не будь мудаком. Просто делай, что она говорит.

— Мне все равно. — То, как она неподвижно сидит на стуле, говорит о полной противоположности.

Кажется, она вот-вот сломается, так что я уступаю. Я вздыхаю, хватаю ручку и приступаю к первому вопросу. Бумажная работа занимает не так много времени, как я ожидал, поэтому мы с Айрис сидим вместе в тишине. Она с тоской смотрит на выход. То, как ее глаза бегают по комнате, когда она грызет нижнюю губу, заставляет меня чувствовать себя достаточно милосердным, чтобы спасти ее от тревоги, съедающей ее изнутри.

— Если тебя это утешит, я тоже ненавижу больницы.

Она поворачивает голову в направлении моего голоса.

— Ты тоже? — Я киваю.

— Я не был в них с тех пор, как был моложе.

— Почему? — Моя грудь вздымается, когда я обдумываю возможные последствия признания моей причины. Я не отрываю взгляда от беззвучного телевизора, играющего в углу.

— Пока мама болела, мы много времени проводили в больницах. Я возненавидел все в них, даже долгое время после того, как она умерла.

Ее здоровая рука обхватывает мою и сжимает. Я благодарен ей за то, что она понимает меня достаточно хорошо, чтобы не задавать лишних вопросов. Мысль о том, чтобы предложить еще одну необработанную часть себя, кажется предательством по отношению к тем годам, которые я провел тщательно разрабатывая определенный тип личности.

— Я тоже их ненавижу. — Ее голос срывается.

— Почему? — Она смотрит на свою распухшую руку.

— Мой отец… — Она замолкает, и я успокаивающе сжимаю ее руку, как она меня. — Давай просто скажем, что моя мама пару раз попадала в реанимацию за то, что была неуклюжей. — Я делаю глубокий вдох, чтобы подавить гнев, клокочущий под поверхностью.

— А у тебя были проблемы с неуклюжестью?

Если она скажет «да», клянусь Богом, сегодня ночью в реке Чикаго окажутся двое мужчин.

Она довольно агрессивно качает головой.

— Нет… нет… — Мое учащенное сердцебиение слышно в ушах.

— Если это так, ты можешь мне сказать. — Хотя я не могу обещать, что ничего не сделаю, я могу обещать, что заставлю его кричать от боли. Очень много.

Всепоглощающее чувство защищенности сильно ударяет меня, и я не уклоняюсь от него. Нет ничего, что я ненавижу больше, чем мужчин, которые используют свои кулаки против невинных женщин и детей.

— До этого так и не дошло. Бабушка позаботилась об этом.

— Как?

— Она ухватилась за знаки и вмешалась, прежде чем все стало слишком плохо. Использовала свои сбережения от дедушкиного полиса страхования жизни, чтобы помочь маме развестись и начать новую жизнь. — По ее лицу скатывается слеза, и я не могу смотреть на нее.

Я смахиваю ее подушечкой большого пальца, но влажный след все еще остается. Какая-то движущая сила внутри меня хочет стереть печальное выражение ее лица.

— А в планы бабушки не входил кувшин серной кислоты? — Она с трудом сдерживает смех.

— Думаю, бетонные туфли тогда были более в моде. — Я притворно вздрагиваю.

— Напомни мне никогда не злить бабушку.

— Забудь о бабушке. Тебе придется иметь дело со мной. — Она поднимает раненую руку, как военный трофей.

— Я просто в ужасе.

— Кейн? — окликает медсестра.

Айрис не двигается при звуке своего имени.

— Это ты. — Я кладу руку ей на бедро и сжимаю его.

Она делает глубокий вдох и смотрит на мою руку. Ее стул чуть не падает позади нее, когда она срывается с места, вскидывая здоровую руку вверх.

— Я здесь!

Медсестра ведет нас через отсек отделения неотложной помощи. Вдоль стены стоят отдельные кровати, каждая из которых разделена бумажной занавеской.

Пустая кровать, предназначенная для Айрис, неприемлемо. Между человеком, которого рвет за одной перегородкой, и человеком с другой стороны, взламывающим себе легкое, я отказываюсь позволить, чтобы ее видели здесь.

— Я бы хотел, чтобы о моей жене позаботились в отдельной палате. — Говорю я.

Медсестра морщится, когда ее взгляд скользит по моему телу.

— Это больница. Не «Ритце». Присаживайся и жди доктора, как все остальные.

Айрис без всякой жалобы запрыгивает на кровать, и я испытываю искушение схватить ее и уйти в другое место. Медсестру, похоже, нисколько не беспокоит весь этот шум, происходящий вокруг нас, когда она проверяет жизненные показатели Айрис и задает несколько обычных вопросов.

Айрис отвечает на каждый из них, прикусывая нижнюю губу. Эта атмосфера никого не могла успокоить, и меньше всего ее саму.

Медсестра вешает планшет в ногах кровати, и я решаю попробовать еще раз.

— Я заплачу сколько угодно, лишь бы ее увели в более спокойное место. Деньги не имеют значения.

Медсестра только отвечает, закрывая бумажную занавеску перед моим носом.

Айрис смеется, а я смотрю на занавеску, ошеломленная таким обращением.

— Ты находишь это забавным? — Она кивает, ее глаза впервые за весь день горят.

— Ты видел ее лицо, когда сказал, что деньги не имеют значения? Думаю, если бы она не убрала блокнот, то дала бы тебе пощечину.

— Не моя вина, что она не привыкла к тому, как все делается в реальном мире.

— Просыпайся, дорогой. Ты живешь в реальном мире. — Она машет рукой по нашей комнате.

— Это ужасно.

— Иди сюда. Я сделаю это лучше. — Айрис похлопывает по кровати.

Сомнительно, но в последнее время я просто обжора, потому что даю ей то, что она хочет. Бумага шуршит, когда я сажусь рядом с ней. Я занимаю большую часть кровати, давая ей немного места, чтобы уйти от меня. Мое бедро задевает ее. Она пытается убежать, но места не хватает.

— Разве здесь не уютно? — съязвила она.

Она с ужасом смотрит на капельницу, прежде чем посмотреть на выход.

— Что случилось? — Она наклоняется ближе ко мне и шепчет:

— Сейчас неподходящее время, чтобы признаться, что я теряю сознание всякий раз, когда кто-то пытается воткнуть в меня иглу? — Уголки моих губ приподнимаются.

Не знаю, почему я нахожу эту идею веселой, учитывая ее способность смотреть восемь часов подряд фильмы ужасов, даже не вздрагивая.

— Ты боишься иголок? — Она что-то бормочет.

— Нет. Я не боюсь. Это просто реакция организма, которую я не могу контролировать.

— Тогда это хорошо, потому что медсестре нужно поставить тебе капельницу, когда она вернется.

— Нет! Не говори мне этого! Я думала, что она одна из хороших.

Я киваю, сжимая губы, чтобы не рассмеяться.

— Она солгала мне! — Она рванулась с места и споткнулась бы о собственные пятки, если бы я не подхватил ее. Я кладу ее обратно на кровать и решаю стоять на страже на случай, если ей придет в голову сбежать с места преступления.

Она переводит взгляд с меня на щель между двумя занавесками, как будто думает, как ей пройти мимо меня.

— Я шучу. — Она изучает мое лицо в поисках правды, прежде чем хлопнуть меня по плечу здоровой рукой.

— Козел! Я верила тебе! — Смех взрывается из меня, как бомба, оглушая ее.

— Ты только что смеялся?

— Нет.

— Да. — Кто-то кричит с другой стороны занавеса. — А теперь заткнись, пожалуйста. Некоторые из нас пытаются немного поспать здесь после того, как нам накачали желудок.

К черту это место и здешних людей.

— Мы уезжаем.

— Не так быстро. Ты не можешь уйти, пока я тебя не проверю. — Входит доктор и указывает планшетом на кровать.

Айрис молчит, пока доктор сверяется с ее картой. Он задает ей несколько вопросов о том, как она пострадала, и все это время смотрит на меня с головы до ног, как будто я тот человек, которого она пыталась ранить. Ее увозят на несколько томографий, и мое дыхание не приходит в норму, пока ее не возвращает медсестра.

Это должно быть первым признаком того, что с моей стороны все выходит из-под контроля. Я медленно приближаюсь к эмоциональному минному полю без какой-либо карты, всего в одном неверном шаге от взрыва.

Доктор проверяет снимки.

— Похоже, у тебя перелом боксера. — Ее лицо светлеет.

— Звучит круто. — Я свирепо смотрю на нее.

— Успокойся, Мухаммед Али. Я бы ни в коем случае не стал считать сегодняшний день победой. — Глаза доктора светлеют.

— В следующий раз старайтесь избегать любого первоначального контакта с четвертым и пятым суставами.

— Пожалуйста, не поощряйте ее. — Доктор со смехом качает головой, прежде чем дать Айрис подробный набор инструкций относительно времени заживления.

Я скептически отношусь ко всему этому визиту и, учитывая обстановку, сомневаюсь в уровне ухода. Будь я проклят, если Айрис получит необратимые травмы из-за моего отца. Моя грудь сжимается от этой мысли.

— Отлично! Спасибо, док! — Она спрыгивает с кровати, но я протягиваю руку, останавливая ее.

— Я хотел бы услышать второе мнение. — Команда вырывается из меня без всякой рифмы или причины. В глубине души я знаю, что перелом боксера не самое худшее, что могло случиться. Но у меня в голове что-то не так с Айрис. По крайней мере, теперь.

Обе брови доктора выгибаются.

— Из-за небольшого перелома?

— Не обращайте на него внимания. Он склонен быть немного властным. — Она бросает на меня взгляд, как будто из нас двоих я самый сумасшедший.

— Ладно… — говорит доктор.

Может быть, я теряю его, потому что иначе с чего бы мне беспокоиться?

Ты ненавидишь, когда она плачет.

Ты бы не возражал убить того, кто причинил ей боль.

Ты отвез ее в больницу, хотя презираешь их всеми фибрами души.

Все признаки указывают на одно: наша ситуация быстро рушится, и виноват в этом только я один.

Айрис прерывает мои мысли:

— Я обязательно буду носить бандаж в течение нескольких недель и избегать любых действий, которые могут усугубить ситуацию.

— Прекрасно. И не забудьте записаться на повторный визит к врачу. — Доктор бросает на меня последний взгляд, прежде чем вручить Айрис документы на выписку. — Приятно познакомиться, миссис Кейн.

— Ты поможешь мне с этим? — Когда доктор уходит, она протягивает мне планшет левой рукой. Я фыркаю, забираю его у нее и заполняю.

Она проверяет время на своем телефоне.

— Ну, по крайней мере, это заняло не так много времени, как я думала. Я уверена, что ты умираешь от желания вернуться к работе.

За все время нашего пребывания здесь я ни разу не подумал о своей работе, потому что моей единственной заботой было позаботиться о ней. Последние четырнадцать лет своей жизни я думал только о работе, и всего лишь одна женщина заставила меня на несколько часов полностью забыть о своих обязанностях.

Как будто это не пугает меня достаточно, достаточно одного взгляда на ее импровизированный корсет, чтобы моя кровь вспыхнула под кожей. Я точно знаю, почему ее травма злит меня больше всего на свете. Это та же самая причина, по которой я чувствую желание оттолкнуть Кэла от нее всякий раз, когда он подходит слишком близко, или то, как мне необъяснимо нужно видеть ее всякий раз, когда она исчезает из моего поля зрения дольше, чем на несколько часов.

Ты заботишься о ней.

Блядь.

Первая остановка после того, как я высажу Айрис в офисе — таунхаус моего отца. Его помощник сообщил мне, что он взял отгул из-за «непредвиденной болезни», так что найти его нетрудно.

Я почти ожидаю, что он проигнорирует меня, ожидая у своей входной двери, но я должен был догадаться, что он слишком горд, чтобы выглядеть слабым передо мной.

Он открывает дверь, и я моргаю, глядя на его лицо. Его нос-месиво из хрящей и синяков, и мне кажется, что я смотрю в зеркало. Мне не нужно протягивать руку, чтобы дотронуться до небольшой шишки на носу, чтобы вспомнить, что она там есть. Шишка, которую он нанес после сильного удара и слишком большого количества алкоголя. Мой желудок скручивается от осознания того, что я не лучше его, набрасываюсь с кулаками, когда меня провоцируют.

Ты больше не совершишь той же ошибки. Ты можешь научиться быть лучше.

Несмотря на мои обнадеживающие слова, мне трудно бороться с леденящим душу осознанием.

— Я сомневаюсь, что ты пришел сюда, чтобы поглазеть на свою работу, так что давай или убирайся с моего чертова крыльца.

— Я пришел кое-что подбросить. — Я шлепаю толстой папкой ему в грудь.

У меня есть одна для каждого человека в моей жизни. Секреты так же хороши, как любая валюта, и я чертовски богат, и все благодаря частному детективу, который у меня есть на задании.

Он открывает файл и закрывает его ни минутой позже.

— Понимаю.

— Не торопись и хорошенько посмотри. Мне особенно нравятся отчеты предыдущих учителей, подробно рассказывающие о твоём жестоком обращении, хотя скрытые визиты в больницу из-за сломанных костей особенно убедительны. К задней панели прикреплен USB-накопитель, который включает в себя несколько видеороликов о наших более публичных стычках, просто на случай, если ты хочешь получить визуальный контекст того, что произойдет, если ты снова свяжешься с Айрис.

— Почему бы не пойти и не поделиться этим со всеми, чтобы занять мое место? — Я издаю горький смешок.

— Потому что мне не нужно прибегать к твоему уровню, чтобы занять твое положение, но я готов сделать это, если ты когда-нибудь снова выкинешь такой трюк, как сегодня.

— Ты хочешь разрушить репутацию нашей семьи из-за нее?

— Мы не семья. Ты убедился в этом в тот момент, когда сказал моей жене перевязать ей трубы, ты, гребаное чудовище. — Мои руки сжимаются, но я сдерживаюсь, чтобы не бросить еще один удар. Я предпочитаю использовать слова как оружие, а не кулаки.

— Я пытаюсь избавить тебя от ошибки — завести ребенка с кем-то только ради наследства. Ты должен благодарить меня.

Глубокий вдох, Деклан. Глубокие гребаные вдохи.

— Если я еще раз поймаю тебя за разговором с Айрис, о делах или нет, я предам это огласке. Никаких вопросов. Второго шанса не будет. Мне все равно, даже если тебе понадобится использовать чертов дымовой сигнал, чтобы связаться со мной, главное, чтобы ты не вмешивал в это мою жену.

— Ты опубликуешь это, даже если это заставит тебя выглядеть слабым?

— В том-то и дело, отец. Я провел много лет, думая, что я жалок, потому что не могу дать тебе отпор, но в конце концов понял, что единственный слабый человек здесь — это тот, кто смотрит прямо на меня. В каком-то смысле я рад, что мама умерла, потому что, по крайней мере, ей не придется сталкиваться с отвратительным подобием человека, которым ты стал. — Я поворачиваюсь, чувствуя, как его горящий взгляд провожает меня до самой машины.

Глава 24

АЙРИС

Деклан был ненормальный с тех пор, как мы вчера отправились в больницу. Я пытаюсь отвлечь его от скверного настроения несколькими комментариями, но это только заставляет его хмуриться, как будто я какая-то помеха.

Если это возможно, то на следующий день руке становится только хуже. Я не могу печатать правой рукой, поэтому ограничиваюсь тем, что клюю отдельные клавиши указательным пальцем левой руки. Я испытываю искушение швырнуть клавиатуру в стену всего через полчаса работы над электронной таблицей. Вместо того чтобы прибегнуть к насилию, потому что мы все знаем, как это было в прошлый раз, я пишу своему рыцарю в сияющем Армани.

Кэл входит в офис через тридцать минут.

— Я всегда думал, что именно Деклан покажет папе, каково это быть на стороне его родительского стиля, но оказалось, что ты сделала ему одолжение.

Моя грудь болит за детей, выросших с таким жестоким отцом. Если бы только я могла вернуться в прошлое и нанести настоящий удар.

Взгляд Кэла сужается.

— Не смотри на меня так. У меня не так много проблем с папой, как у двух других.

— Это потому, что у тебя целая куча других проблем.

— Это делает меня многослойным.

— Нет. Это значит, что тебе нужно обратиться к психотерапевту. — Он смеется, выдвигая металлический стул напротив меня.

— Я был там. Сделал это. Оказывается, если ты не заинтересован в переменах, они мало чем могут тебе помочь. — Я качаю головой.

— Представь себе. — Он усмехается.

— Итак, я слышал, что ты нуждаешься в моих услугах.

— Насколько гибки твои планы на ближайшие несколько недель?

— Для тебя? Считай, что они отменены. — Я вздыхаю.

— Я у тебя в долгу. Я не могу много сделать с этой скобкой, когда мне требуется двадцать минут, чтобы напечатать один абзац.

— Ты пожалеешь, что попросила моей помощи.

— Наверное, потому что ты ни хрена не можешь сосредоточиться, но у меня нет других вариантов. Я не собираюсь проводить часы рядом с временным врачом. По крайней мере, таким образом ты сможешь сделать мою работу чуть более сносной.

— Ты знаешь, как польстить мужчине.

— У Деклана, похоже, есть проблема с этим.

— Потому что большинство дней, он может едва быть классифицирован как человек, в одиночку человек.

— О, с ним все в порядке.

Я видела доказательства в мельчайших деталях. Кэл вздрагивает от выражения моего лица.

— О Боже. Что бы ни вызвало это выражение на твоем лице, оно должно уйти. Сейчас.

Настроение Деклана ухудшается в течение дня. Я почти не решаюсь представить свой план, но после всей работы, которую я вложила в него, я не могу вернуться сейчас.

— Почему мы остановились? — Деклан протягивает руку, чтобы нажать кнопку вызова водителя, но я останавливаю его.

— Добро пожаловать на первую фазу операции «Фальшивые свидания». — Он поворачивается на стуле и смотрит на меня.

— О чем ты говоришь?

— Это мой план. Вместе мы раздавим все сомнения относительно нашего брака, начиная с сегодняшнего вечера. — Его губы изгибаются вниз.

— С фальшивыми свиданиями? Что это вообще значит, когда мы женаты?

— На самом деле все очень просто.

— Я сгораю от нетерпения. — Невозмутимо говорит он.

Я игнорирую его настроение.

— Я запланировала несколько публичных вылазок, чтобы убедиться, что нас увидит любой, кто хоть что-то собой представляет в Чикаго.

— Ты потеряла меня на публичных мероприятиях. — Он тянется к кнопке вызова, но я хватаю его за руку, чтобы остановить.

Я мгновенно отпускаю его, боясь, что поток бабочек может взлететь в моем животе, если я прикоснусь к нему дольше секунды.

— Я знаю, что ты хочешь спрятаться в своем пригородном особняке, но избегание прессы не решит ни одной из наших проблем.

— Это работало и раньше.

— Я уверена, что работало, но готов ли ты поставить на это свое наследство в двадцать пять миллиардов долларов? — Я удивлена, что он может произнести хоть слово, учитывая, как скрипят его зубы.

— Нет.

— Мне нужно, чтобы ты доверился мне в этом. — Он молчит, так что я понимаю, что он готов выслушать меня.

— Я заказала столик на двоих в «Ла Луна» с видом на реку. Пришлось изрядно повозиться, чтобы заполучить его в последнюю минуту, но я знаю одного парня.

— Его случайно зовут не Бенджамин Франклин? — я ухмыляюсь.

— Взятки творят чудеса. Ты сам меня научил.

Мне очень приятно вернуться к нашим регулярным программам. С ним, игнорирующим меня в течение нескольких дней, я как бы скучала по нашим поездкам туда-сюда. Даже если это всего лишь на одну ночь.

— А почему вообще потребовалась взятка? Ты могла бы сказать им, что это для меня.

— Ты такого высокого мнения о себе, не так ли? — Он пожимает плечами, и я закатываю глаза.

— К твоему сведению, упоминание имен здесь не сработало бы, потому что у меня был очень особый запрос, который требовал денежной мотивации.

— Я не решаюсь спрашивать, но я чувствую себя обязанным по закону как твой муж. — Я смеюсь, хлопая в ладоши, склоняясь больше к злому гению, чем к ангелу.

— Наш стол оказался прямо рядом со столиком ведущего обозревателя сплетен в «Хроники Чикаго». — Его спина выпрямляется.

— Теперь я заинтригован совсем по другой причине. — Я свирепо смотрю на него.

— Я прошла через все эти неприятности не для того, чтобы ты все испортил, сделав какую-нибудь глупость. — Он тяжело вздыхает.

— Как ты можешь быть уверена, что они здесь сегодня вечером?

— Я бы сказала тебе, но тогда это сделало бы тебя соучастником преступления. — Он качает головой и смотрит в окно, но я вижу слабую улыбку в отражении.

— Ты хочешь, чтобы я сидел рядом с тем, кто назвал тебя безмозглой нянькой, и ничего не предпринимал?

— О… На секунду в твоем голосе прозвучало оскорбление. — Он бормочет что-то себе под нос. — Послушай. План очень прост. Мы идем ужинать, выпиваем и притворяемся, что влюблены.

— Потому что мы встречаемся понарошку. — Отвечает он роботизированным голосом.

Наконец-то.

— Правильно! Теперь ты понял.

— Встречаться с тобой было бы… — Я обрываю его, все больше нервничая с каждым осуждающим взглядом, который он посылает в мою сторону.

— Больно. Мне не нужно повторять дважды. — Его губы сжимаются, пока он молчит, сканируя мое лицо, как МРТ моей души.

— Да, именно так я бы описал эту ситуацию. — Его голос лишен всяких эмоций, и по моей коже пробегает холодок.

Я проглатываю неуверенность и напрягаю позвоночник.

— Отлично. Теперь, когда мы сошлись во мнениях обо всем этом, ты готов идти? Они отдадут наш столик, если мы не появимся в ближайшие пять минут.

— Я соглашаюсь на этот план только потому, что ты нарушила несколько законов, чтобы это произошло.

— Если меня когда-нибудь поймают, хорошо, что ты можешь вытащить меня из тюрьмы.

— Кто сказал, что я не буду там с тобой? — От моей улыбки могут болеть щеки, но от его маленькой улыбки болит вся грудь.

Ну, этого не должно было случиться.

Избегание своих чувств не делает их менее реальными.

О, заткнись.

Запланируй фальшивое свидание, сказали они. Это будет легко.

Никогда в жизни никто не говорил.

Хозяйка, которая благодаря мне стала богаче на пятьсот долларов, ведет нас к столику, расположенному рядом с репортером. Это все, о чем я могу думать, когда маска безразличия Деклана сползает на место, и его ладонь находит мою поясницу. Тепло, исходящее от него, кровоточит в моей коже, и я испытываю искушение придвинуться ближе к нему.

— Что-нибудь еще, мистер и миссис Кейн? — Рыжеволосая журналистка отрывается от меню. На ее лице промелькнуло удивление, когда она оглядела Деклана с головы до ног.

Я качаю головой, когда Деклан отвечает за нас:

— Нет, спасибо.

Рука Деклана разрывает контакт с моей спиной, когда он отодвигает мой стул. Я сажусь, и он подталкивает меня ближе к столу. В отличие от других случаев, он не отступает, а скорее наклоняется вперед. Его губы касаются раковины моего уха, когда он шепчет:

— Лучше бы ты была права насчет этого. — Я дрожу.

— Имей хоть немного веры в меня.

— Я немного сомневаюсь, учитывая твой послужной список. — Он хихикает, посылая этих бабочек в моем животе в огонь. — Прости меня. — Его зубы задевают кончик моего уха, посылая еще один поток энергии через меня.

Это часть шоу? Я пребываю в крайнем замешательстве, пока не ловлю взгляд Деклана и репортера.

Я выпускаю сдерживаемый вздох, когда Деклан отстраняется и падает на свое место напротив меня. Тяжесть его взгляда давит на мою грудь, как наковальня, делая каждый вдох все более трудным.

Я смотрю мимо него только для того, чтобы встретиться взглядом с репортером. Она печатает на своем телефоне, полностью игнорируя своего кавалера.

Что-то подсказывает мне, что она делает заметки.

Время устроить шоу своей жизни.

— Хотела бы я, чтобы у нас все еще был медовый месяц.

Соглашайся. — Говорю я глазами.

— Я тоже. — Говорит он без тени сарказма

Хм… Он действительно это имеет в виду или лжет, чтобы успокоить нашу аудиторию? Первая мысль заставляет меня настаивать на большем.

— Почему?

— Потому что оказалось, что каникулы — не самая худшая вещь в мире.

— Я говорила тебе! — Уголки его губ изгибаются, но он молчит. — Что заставило тебя передумать?

Он наклоняется ко мне.

— Не нужно думать ни о чем, кроме того, как я хочу трахнуть тебя в следующий раз.

Мой резкий вдох не инсценирован. Как и то, как мое сердце бьется в груди, как боевой барабан. Мои глаза мечутся между его горящим взглядом и раскрасневшимся лицом репортера.

Я наклоняюсь и шепчу с вымученной улыбкой:

— Что ты делаешь? — Хотя мой взгляд прикованк Деклану, я чувствую, что репортер следит за каждым моим движением.

Он протягивает руку и заправляет мне за ухо косу.

— Продаю историю. — Шепчет он.

— Тогда успокойся, Ромео. Это роман, а не порно. — То, как светлеют его глаза, не имеет ничего общего с светом свечей.

— Прекрасно. — Он становится смелее со своими прикосновениями, когда его большой палец обводит мою нижнюю губу. От этого по моему телу разливается тепло.

— Итак, я подумала… — Я говорю громче, привлекая внимание своей цели.

— Ничего хорошего из этого не выйдет. — Я смеюсь и толкаю его в плечо.

— Заткнись. Мы оба знаем, что тебе на самом деле нравится мой мозг.

— Мне больше нравится твое сердце.

Для того, кто отстой в использовании чего-либо, кроме ворчания и приказов для общения, он определенно знает, как заставить мои внутренности таять от одного предложения.

Вот только все это ложь.

— Это… мило.

Его губы сжимаются в тонкую линию. Интересно, делает ли он это, чтобы не рассмеяться вслух?

— Все равно…Я подумала, что мы могли бы сделать что-нибудь веселое в эти выходные.

— Определи веселье.

— Я хочу устроить небольшую семейную вечеринку. — Его глаза говорят о сотне невысказанных обещаний. Он ни за что не согласится с этим планом, но притворяться ради репортера забавно.

— Что за сборище? — спрашивает он сквозь стиснутые зубы.

— Часовая вечеринка Формулы-1! — На этот раз моя улыбка искренняя. Эта идея кажется идеальным способом помочь Роуэну и Деклану преодолеть свои разногласия. К тому же, мне бы хотелось проводить больше времени с Зарой даже если это всего на пару часов.

— Нет.

— Почему нет? Роуэн приедет в город на бюджетное совещание, так что это идеальное время для всех нас собраться вместе. — Он избегает моего взгляда, оценивая меню.

— Это наше дело.

То, как он это говорит, заставляет мое тело гудеть.

— Если бы все было по-твоему, все было бы нашим, и тебе никогда не пришлось бы делить меня ни с кем другим, ты, территориальный пещерный человек.

— Я рад, что ты наконец поняла. Это заняло у тебя достаточно времени.

Краем глаза я замечаю, что репортер улыбается нам.

— Ты можешь сделать это на ступеньку ниже. Теперь мы женаты. Никто не собирается врываться и забирать меня у тебя. Хотя…

— Не надо.

Репортер придвигает свой стул на несколько дюймов ближе.

— Я бы бросила тебя ради одного-единственного мужчины. — Он приподнимает бровь. Репортер чуть не падает со стула от того, как она наклоняется вперед, чтобы услышать нас.

Я вскидываю руки в притворной капитуляции.

— Ладно, может, двое. Максимум три! — Он вздыхает.

— Этот список пилотов Формулы-1, кажется, растет с каждой неделей.

— Это все твоя вина.

— Я хорошо знаю о своей близорукости. Поверь мне, когда я говорю, что сожалею об этом каждый божий день. — Моя улыбка становится кокетливой.

— Ты милый, когда становишься собственником. — Я не это имею в виду, но его ноздри, кажется, раздуваются.

— Не уверен, что ты будешь чувствовать то же самое, когда мы вернемся домой. — Румянец растекается от моих щек вниз по шее, незаметно для него.

Я ожидала, что Деклан устроит фальшивое свидание, потому что его репутация нуждается в этом, но я не думала, что он вызовет у меня всю эту реакцию. Мое тело, кажется, не понимает, что его обещания — не что иное, как фальшивка. Черт, мой мозг с трудом улавливает, как темнеют его глаза, черные зрачки разъедают темно-коричневую радужку.

Я сглатываю комок в горле и молюсь, чтобы мне удалось пережить еще несколько таких случаев. В глубине души я знаю, что это не реально, но моему телу, кажется, трудно понять, что его слова — не что иное, как пустые обещания.

Я должна была догадаться, что пойти на фальшивое свидание — плохая идея, но у меня не так уж много вариантов. Единственное, что я могу контролировать — это то, сколько времени я общаюсь с ним. Потому что если сегодняшняя ночь и намекает на то, как может выглядеть будущее, то я не уверена, что у меня хватит сил сопротивляться ему. По крайней мере, когда он говорит и делает вещи, которые заставляют мое сердце биться быстрее, за кожу краснеть.

Так что же произойдет, если наша фальшивая игра превратится в нечто большее? Я слишком боюсь ответить на этот вопрос, хотя думаю, что у меня есть хорошая идея.

Секс. Любовь. И разбитое сердце.

Глава 25

ДЕКЛАН

Я думал, что идея Айрис пойти на фальшивое свидание была нелепой, пока я действительно не сел и не понял, что завладел ее безраздельным вниманием по крайней мере на два часа. Это напоминает мне о нашем медовом месяце и об ужине, который мы провели вместе. Только на этот раз она сосредоточена исключительно на том, чтобы устроить шоу, в то время как я больше заинтересован в том, чтобы узнать ее получше. Не та, кем она является в рабочее время, и не те скрытые проблески, которые я получаю, когда она теряет бдительность, а настоящая она.

— Если бы тебе не нужно было работать, что бы ты делала по выходным?

Она отступает назад.

— Например, если бы у меня был выходной?

— У тебя выходной по воскресеньям.

— Обычно к тому времени я уже слишком мертва, чтобы двигаться, поэтому я предпочитаю прозябать в своей спальне. Я буду выходить только за водой и едой.

— Почему?

— Потому что я устала. Работа на тебя высасывает всю мою энергию, так что к тому времени, как я доберусь до выходных, я буду работать на перегаре.

Наш разговор быстро возвращается к работе, и в кои-то веки у меня нет никакого интереса говорить с Айрис о бизнесе.

— Ладно. Что бы ты делала, если бы не уставала и не работала? — Она смеется.

— Честно говоря, понятия не имею. То, что я делала раньше, на самом деле больше не применимо.

— Например?

— Позавтракать с друзьями. Провести весь день в кино. Люди смотрят в зоопарке. На самом деле вариантов бесконечное множество. Меня довольно легко развлечь, если только это не требует многого.

— Когда ты в последний раз этим занималась? — Она смотрит в потолок.

— Хм. Пару месяцев назад мы с Кэлом ходили в кино.

— Вместе?

— Нет. Мы разошлись по разным театрам, а потом созвонились, чтобы обсудить сюжеты. — Она смеется.

— Конечно, мы пошли вместе. С кем еще я должна пойти?

— С парнем?

— После того, как последний закончился отклоненным предложением, нет.

— А как насчет друга?

— Кэл — мой друг.

— Еще один друг? Желательно того же пола? — Ее смех звучит грустно.

— У меня их больше нет.

— Почему нет? — Она смотрит в свою тарелку.

— Оказывается, люди перестают приглашать тебя, когда ты только и делаешь, что говоришь «нет». Мы вели два очень разных образа жизни. Большинство моих друзей работали с девяти до пяти и работали только пять дней в неделю. Сначала я старалась не отставать от них, но в конце концов сожгла себя дотла. Мне пришлось выбирать между работой и жизнью, и мы знаем, как это было. — Она делает движение в мою сторону.

Выражение ее лица останавливает меня от дальнейших вопросов. Странное чувство в моем нутре оживает, и я могу назвать его только одним.

Чувство вины. Это моя вина, что у нее нет друзей. Ну, то есть никого, кроме нас с Кэлом.

Ты же сам сказал ей, что не хочешь быть ее другом.

Мой желудок сжимается, когда я думаю о том, как я отверг ее дружбу. Теперь, когда друзей осталось так мало, я уверен, что она относится к ним очень серьезно.

Вот почему она помогла тебе в первую очередь. Она действительно считает тебя своим другом.

Только я не хочу быть ее другом. Не тогда, когда она вызывает во мне все эти чувства, которые и близко не похожи на платонические.

Кто сказал, что ты не можешь быть и тем и другим?

Мне не следовало заказывать еще один напиток после того, как перед нами убрали пустые тарелки. Янтарная жидкость служит напоминанием о моей минутной слабости. Айрис была готова уйти, как только репортер оплатил ее счет и ушел, но я был тем, кто хотел остаться.

Одна эта мысль причиняет мне боль больше, чем я когда-либо хотел бы признать.

Я делаю глоток своего напитка, позволяя лишь небольшому количеству жидкости проскользнуть мимо моих губ. Айрис, кажется, несколько обеспокоена тем, как я заставляю унцию виски длиться дольше, чем все ее прошлые отношения вместе взятые. Я эгоистичен, что не пускаю ее так поздно в будний вечер, но ничего не могу с собой поделать. Смотреть, как она говорит на темы, помимо работы, очень увлекательно.

Она говорит, пока у нее не перехватывает дыхание, заполняя тишину, к которой я привык, своей бесконечной болтовней. Нет ни одной темы, о которой она говорила бы, не была бы наполнена страстью и интригой.

Полуразрушенный дом, который она видела по дороге домой, казался идеальным для ремонта. Как весело ей бывать в классе матери. Ее план посетить чемпионат бабушки по корнхолу, который состоится на следующей неделе в церкви.

Я даже не знал, что существует такая вещь, как чемпионат корнхола, не говоря уже о том, что бабушка была действующим чемпионом.

Я полностью наслаждаюсь своим временем с Айрис, до такой степени, что не хочу, чтобы оно заканчивалось.

— Ты почти закончил? — Айрис разрушает мои мысли суровой реальностью.

— С кем? — Она смотрит на мой напиток.

— Твой дорогой стакан виски.

— Я могу себе это позволить.

— У тебя дома есть такая же бутылка за половину стоимости.

Но буду ли я иметь ту же компанию? Скорее всего, нет. Мысль о том, чтобы выпить в одиночестве сегодня вечером, кажется невыносимой. Я провел всю свою жизнь в одиночестве, и хотя раньше это никогда не было проблемой, постепенно она становится невыносимой.

— Я наслаждаюсь видом. — Она смотрит в окно.

— Говорит человек, который ни разу не выглянул на улицу.

— Я говорю не о таком виде. — Ее глаза возвращаются к моим. Я вздрагиваю, когда она откидывает голову назад, когда смех взрывается из неё.

Это он грубый и хриплый, привлекающий внимание многочисленных посетителей. Тепло разливается по мне от этого звука, несмотря на то, что я знаю, что ее веселье из-за меня.

К тому времени, когда она снова смотрит на меня, в ее глазах появляется водянистый блеск, и она, кажется, не может сделать достаточно глубоких вдохов.

Моя рука сжимается вокруг стакана, когда я делаю еще один глоток.

— Что, черт возьми, это было? — Она вытирает уголки глаз.

— Репортер ушел. Тебе больше не нужно притворяться.

— Я не притворяюсь.

— Это… касается.

— Я не считаю это таковым.

— Нет.

— Нет? — О чем, черт возьми, она вообще говорит?

— Нет, — говорит она на этот раз более твердым голосом. — Это не то, как все должно пройти.

— Как именно это должно пройти? — Я не признаю, что запутался, но, черт возьми, я это чувствую. Все в ней сбивает меня с толку. От щемящего чувства в груди, когда она смеется, до притяжения, которое я испытываю к ней в любое время дня.

— Мы работаем вместе.

— И? — Ее глубокий вздох эхом отзывается в едином здании внутри меня.

— Мы заключили сделку.

— Ты утверждаешь очевидное только для того, чтобы позлить меня?

— Я просто указываю на ставки. Наши отношения слишком сильно зависят от нас, чтобы мы могли все испортить, потому что мы возбуждены и сбиты с толку.

Я не скучаю по тому, как она говорит «мы», хотя думаю, что так оно и было.

— Меня это не смущает. На самом деле далеко не так. Я точно знаю, чего хочу.

— И что это?

— Ты. — То, как она смеется, заставляет меня хотеть задушить её своими губами. Я останавливаюсь на том, чтобы вцепиться в ее руку, что отрезвляет ее настолько, что она перестает смеяться на мой счет.

Она пытается вырывать свою ладонь из моей, но я держусь.

— Это, должно быть, какая-то дурацкая шутка. — Мышцы на моей челюсти болят от того, как я стискиваю зубы.

— Как так?

— Ты не можешь хотеть меня. По крайней мере, не так.

— Почему бы и нет?

— Это не должно быть ничем иным, как контрактным обязательством.

— Это то, что мы говорим. — Я провожу пальцем по бриллианту на ее пальце, заставляя ее резко вздохнуть.

Ее глаза расширяются.

— Боже мой. Ты действительно предлагаешь переспать?

Я всегда был честным стрелком — до крайности.

— Да.

— Почему?

— Потому что я этого хочу. — Ее горький смех вызывает во мне волну беспокойства.

— Тогда я уверена, что будет очень трудно для тебя принять то, что мой ответ — нет.

— Зачем тратить время на отрицание того, что мы оба уже знаем?

— Потому что последнее, что нам нужно, это чтобы еще более усложнить вещи.

— Мне жаль тебя разочаровывать, но наши отношения не что иное, как сложные.

— Нет, Деклан. Наши отношения — не что иное, как фасад.

Ее слова наносят свой удар, и я теряю дар речи, когда перевариваю ее слова. Она встает и хватает сумочку. Маленькая улыбка, которую она бросает в мою сторону, кажется мне какой-то неправильной. Я не хочу, чтобы она уходила. Я знаю, что это правда, но она, кажется, не замечает молчаливой мольбы в моих глазах.

— Думаю, будет лучше, если мы притворимся, что этого вечера никогда не было. Ради нас обоих.

Она наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку, и с таким же успехом могла бы сжечь отпечаток своих губ на моей коже.

— Встретимся в машине. Не торопись. — Стеснение в груди растет с каждым шагом, который она делает от меня. Я ненавижу это чувство, прорастающее внутри меня, как сорняк, опутывающее мое сердце, как виноградная лоза, почти так же сильно, как я ненавижу Айрис, уходящую от меня.

Сегодняшний вечер, возможно, прошел не так, как ожидалось, но я не из тех людей, которые признают свое поражение.

Я планирую. Я действую. Я побеждаю.

Айрис могла бы отклонить мое первое предложение, но я приму вызов и докажу, насколько хорошими могут быть наши отношения, если она даст мне шанс.

Наш брак может быть фальшивым, но эти чувства, пылающие внутри меня, совсем не такие. Это только вопрос времени, когда я сделаю ее своей. Она просто еще не знает об этом.

Машина даже не успела припарковаться, как Айрис выскочила из гаража.

Харрисон открывает мою дверь, плотно сжав губы.

— Как давно вы женаты? — Я выхожу из машины и застегиваю куртку.

Его голова откидывается назад, как будто я никогда раньше с ним не разговаривал. Может, мы и не были доверенными лицами, но он был моим водителем еще до того, как у меня появились права. Конечно, я общаюсь с ним. У него даже есть мой личный номер исключительно для координации действий.

— Сорок лет и больше. — Он улыбается про себя, как будто эта мысль ему нравится.

— Добровольно?

В противовес чему? Договорное соглашение, как у вас?

Он смеется.

— Она может сказать «нет», если ты попросишь. — Я наклоняю голову.

— Почему? — Он смотрит на меня так, словно сомневается в моем IQ.

— Потому что брак — это тяжело, и, очевидно, я не самый легкий человек, с которым можно поладить. К тому же я храплю. — Смех застревает у меня в горле.

— В этом есть смысл. — Я поворачиваюсь к двери, но слова Харрисона останавливают меня.

— Не возражаешь, если я дам тебе совет? — Я вздыхаю и смотрю на него.

— Только если ты считаешь, что это крайне важно. — Уголки его глаз морщатся, а губы растягиваются в легкой улыбке.

— Возможно, ты проделал все шаги не в том порядке, но это не значит, что ты не можешь начать все сначала и попробовать еще раз. — У меня в затылке покалывает, как будто крошечные иголки вонзаются в кожу.

— Ты знаешь.

— Конечно, знаю. Я возил тебя с тех пор, как ты еще не успел дотянуться до педалей. Если ты мне что-то и должен, так это не оскорблять мой интеллект подобным образом.

— Ты подписал соглашение о неразглашении. — Он качает головой.

— Я не заинтересован в продаже твоей истории. Если бы это было так, я бы взял деньги, которые предложил мне твой отец, и уединился с Герти на песчаном пляже в Мексике. — Моя маска безразличия сползает.

— Он хотел заплатить тебе?

— Не в этом дело.

— Сколько? — Я прячу сжатые кулаки в карман.

Он закрывает заднюю дверь.

— Тоже не в этом дело.

— Почему ты не согласился на его сделку?

— Потому что я не собирался давать тебе еще одну причину ненавидеть мир.

— Ты должен был взять деньги, потому что ничто из того, что ты можешь сделать, не изменит моего мнения о человечестве. Я могу это гарантировать.

— Вероятно, нет, но есть один человек, который может. — Мое тело напрягается под костюмом.

— Это невозможно. — Он издает глубокий грудной смех. — Я упускаю что-то забавное в этом разговоре? — Он вытирает глаза носовым платком.

— Приятно осознавать, что самый умный человек, которого я когда-либо встречал, такой же идиот, как и все мы, когда дело касается женщин.

Мои брови сходятся вместе.

— Ты вообще заботишься о том, чтобы сохранить свою работу?

— Ты мог бы попытаться уволить меня, но мы оба знаем, что Айрис возьмет меня на работу завтра утром. — Я сердито смотрю на него, и он только улыбается. — Я просто хотел дать тебе совет, потому что, что-то подсказывало мне, что он тебе может понадобиться. Но я вижу, что это не так, так что спокойной ночи, сэр.

Он приподнимает шляпу и поворачивается к машине.

— Харрисон. — Кричу я, прежде чем успеваю остановиться. Поскольку я и так уже опозорился, я мог бы воспользоваться его советом.

Он делает паузу.

— Да, мистер Кейн?

Должно быть у меня какой-то психический кризис, потому что ничто другое не объясняет того, что я сделаю дальше.

— Что бы ты сделал, если бы тебя привлекла женщина, которая не хочет иметь с тобой ничего общего? — Он смеется так, что мне кажется, будто я пропустил вторую половину шутки.

— Миссис Кейн может говорить все, что хочет, но она заинтересована в тебе. Я видел это своими собственными глазами.

— С корректирующими линзами или без? — Он постукивает по своим крупинкам в толстой оправе.

— Бифокальные очки не лгут.

— Независимо от того, что ты видел, она утверждает обратное.

— О, я уверен, что она лжет. Но вот тут-то ты и вступаешь в игру.

— И что именно я делаю?

Его хрупкие губы расплываются в искренней улыбке.

— Ты преследуешь.

Слова Харрисона не выходят у меня из головы, пока я иду в спальню. Я провел всю свою жизнь в погоне за всем, что хочу, так что, хотя эта концепция не является чем-то новаторским, мое желание сделать это с Айрис ново.

Чушь собачья. Ты всегда интересовался ею.

Вот только мои мысли никогда не проходили мимо этого. Интерес. Преследование Айрис никогда не было вариантом раньше, но я не могу продолжать идти по той же траектории. Я сведу себя с ума, борясь с желаниями, угрожающими поглотить меня всякий раз, когда она входит в комнату. В последнее время мной, кажется, движет жжение в животе.

Я срываю галстук и бросаю его на комод, прежде чем быстро расстегнуть пуговицы. Я бросаю его в угол ванной вместе со штанами.

Я надеялся, что душ успокоит меня, но ошибся.

Мои мысли блуждают, придумывая совершенно другой сценарий того, что могло бы произойти после нашего свидания, если бы Айрис согласилась принять мое предложение. Чтобы я загнал ее в угол и целовал до тех пор, пока она не потеряет способность делать что-либо, кроме как тащить меня в мою комнату.

Я стараюсь не прикасаться к себе. Моя рука — не что иное, как временное решение проблемы на всю жизнь. Та, которая мучает меня уже много лет, никогда не утоляя зуда, которого я так жажду.

Мой член удлиняется, когда я представляю, как Айрис исследует меня всего своими руками. О том, как она будет жадно ласкать мое тело, царапая ногтями мою плоть.

Я хватаю свой затвердевший член правой рукой. Я обещаю себе, что это последний раз, когда я использую свою руку, но я знаю, что это ложь. Шипение вырывается у меня, когда я качаю его один раз, прежде чем потереть бусинку возбуждения на кончике. Мой разум вызывает в воображении серию звуков, которые Айрис могла бы издать, когда мои руки сжимают ее бедра. Стон, когда мой язык ласкает ее. Резкое шипение, когда я царапаю впадинку на ее шее, зубами. Ее хриплый стон, когда мои пальцы вонзаются в ее задницу, как будто я могу заклеймить ее кожу отметинами кончиков пальцев.

Моя рука сжимает мой член, как тиски, каждый сердитый рывок посылает укол тепла вниз по моей спине. Легко фантазировать о том, что может произойти между нами, если я заставлю ее принять новую реальность. Как Айрис умоляла меня взять ее прямо здесь и сейчас, как безмозглое животное.

Я представляю, как ее прикосновения становятся отчаянными, когда я запоминаю ее тело своими губами. О том, как она отвечает мне взаимностью, изучая каждый изгиб моего тела кончиком языка. Мое возбуждение вытекает из кончика, когда я рассматриваю ее ногти, впивающиеся в мою кожу с каждым толчком моего члена. Я буду носить ее крошечные полумесяцы, как гордый боевой шрам, зная, что я сделал, чтобы заслужить их.

По моим венам разливается жар, который не имеет ничего общего с горячей водой, струящейся по моему телу. Я хлопаю другой ладонью по кафелю, пытаясь поддержать свой вес, когда мои ноги дрожат. Жжение становится невыносимым, когда мои рывки становятся все более неряшливыми.

Фантазия в спальне переключается на то, как она ловит меня в душе, трогает меня вот так. Ее рука заменит мою, когда она посмотрит на меня своими большими карими глазами. То, как она может колебаться, когда сжимает меня, учась доставлять мне удовольствие так, как мне нравится.

Только вкус. — Шептала она, прежде чем опуститься на колени и взять меня в рот.

Это не займет много времени, чтобы столкнуть меня с края пропасти. Несколько медленных облизываний моего ствола. Впалые щеки, когда она сосет мой член, пока не задыхается. Она стонет, когда я хватаюсь за ее затылок и толкаюсь ей в горло, заставляя ее царапать мои бедра в поисках передышки.

Иллюзия рушится, когда на меня обрушивается освобождение. Пятна затемняют мое зрение, и горячая сперма вырывается наружу. Она разбрызгивается о плитку, прежде чем ее смывают в канализацию. Я дергаю свой член, вымещая свой гнев на размягчающемся стволе.

К тому времени, как я заканчиваю, мое дыхание становится прерывистым.

Я кладу голову на кафель и проклинаю себя, прекрасно зная, что никогда не успокоюсь, пока Айрис не станет моей.

Даже близко нет.

Глава 26

АЙРИС

Кризису требуется три дня, чтобы репортер опубликовал статью о нас. Я надеялась, что результаты будут многообещающими, но она превзошла мои самые смелые ожидания.

— Я же тебе говорила! — Я швыряю телефон на стол Деклана.

Он хватает его и перечитывает статью, в которой рассказывается, как инсайдер узнал о скрытой стороне Деклана Кейна. Оказывается, самый холодный человек в Чикаго питает слабость к одному человеку во всем мире — ко мне.

То, как репортер описывает наши отношения — это что-то из фильма. Нашептанные секреты при свечах. Украдкой бросали взгляды, когда один из нас смотрел в другую сторону. Поцелуй под звездами, когда мы оба совершенно не обращаем внимания на окружающий мир.

Он хмурится.

— Этого никогда не было.

— Это колонка сплетен, а не журнал «Уолл-стрит». Они здесь не для того, чтобы излагать факты.

— Удивительно, что они все еще работают с таким менталитетом.

— Потому что такие статьи, как наша, уже миллион раз читают и считают. Только рекламные деньги должны держать их на плаву. — Его глаза расширяются.

— Миллион? Она была опубликована час назад. — Я ухмыляюсь, опускаясь в кресло напротив него.

— Я же говорила, что это сработает.

— Я никогда не сомневался в тебе с самого начала. — Он говорит с такой искренностью, что моя грудь сжимается от молчаливого ответа.

Я отклоняюсь с юмором.

— Лжец.

— Это человеческая природа.

— Нет, это твоя природа.

— Это завело меня так далеко.

— Нет. Это все благодаря тому, что твоя фамилия значится на здании. — Поддразниваю я.

— Наша фамилия. — Я закатываю глаза.

— Уже быстро избавляешься от меня, жена? — Почему-то одно слово, кажется, вызывает прилив тепла от моей головы до кончиков пальцев ног.

Опасность. Красная тревога. ДЕФКОН опять активирован.

Поэтому я делаю то, что всегда делаю, когда Деклан пробуждает в моей груди чувства, которым там не место.

Я убегаю.

Оказывается, я могу так долго избегать Деклана только тогда, когда мы живем в одном доме. Ему не требуется много времени, чтобы найти меня, пытающуюся осушить кастрюлю с кипящей водой одной рукой.

— Ты снова пытаешься попасть в отделение неотложной помощи? — Я не успеваю объяснить, как он врывается и забирает у меня кастрюлю. Он свирепо смотрит. — Если ты хотела моего внимания, то это не способ его получить.

Мой рот открывается.

— Я не пытаюсь привлечь твое внимание. — Напротив, я пытался избежать этого любой ценой — к черту ожоги третьей степени.

— Тогда что ты делаешь? — Он опустошает кастрюлю с макаронами без моей просьбы.

— Готовлю. — Я стискиваю зубы, чтобы не сказать больше.

Почему, когда я не хочу говорить, он ничего не может с собой поделать? Несправедливость всего этого не ускользнула от меня.

Он ставит пустую кастрюлю обратно на плиту.

— Уверяю тебя, варить макароны — это не готовка.

— Ты не мог бы уйти, пожалуйста? Я стараюсь есть спокойно.

Иметь дело с ним на работе — это одно, но когда он в моем пространстве ведет себя более свято, чем ты, я не хочу проводить ночь.

Ты просто злишься, потому что тебе нравится, когда он рядом.

Он медлит, как тень, пока я накладываю себе на тарелку большую порцию макарон.

— Тебе следовало попросить меня о помощи. — Я ощетиниваюсь.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи.

— Ты могла бы одурачить меня тем, что изо всех сил держалась за эту ручку.

— Разве тебе не нужно быть где-нибудь еще? Может быть, есть какой-нибудь захватывающий документальный фильм о электронных таблицах или отчетах о расходах, под которые ты можешь заснуть? — Он смеется, и мне кажется, что облака расступились и небеса одарили нас чудом.

О, Айрис. Вот так все и начинается.

Я узнаю тепло, просачивающееся через мою грудь, когда он улыбается мне.

Я ненавижу это. Мне это нравится. И я, кажется, не могу остановить себя от того, чтобы жаждать его еще больше.

Он улыбается.

— Вообще-то я спустился поесть.

— Отлично. Тогда я оставлю тебя наедине с собой. — Я смачиваю спагетти соусом для пасты, прежде чем отойти от стойки. Я наведу порядок позже, когда Деклан уедет.

— Или ты можешь остаться.

— Что? — Я моргаю.

— Я никогда не говорил, что ты должна уйти.

Черт. Если я уйду, то покажусь неподготовленной к длительному общению с ним без присмотра взрослых.

Наверное, потому, что это правда.

Одно дело проводить с ним время в офисе, и совсем другое — общаться с ним в стенах нашего дома.

Я качаю головой.

— О нет. У меня все равно были планы поесть наверху. — Его взгляд падает на салфетку и блестящие столовые приборы, которые я ставлю на стол. Когда он снова поднимает голову, его глаза, кажется, светлеют.

— Я заставляю тебя нервничать?

— Нет. — Отвечаю я слишком быстро.

Его улыбка становится шире.

Неудивительно, что этот человек не часто улыбается. У мира не было бы ни единого шанса против него, если бы он использовал ее чаще.

Он открывает шкафчик и хватает пустую тарелку, прежде чем загрузить ее здоровым количеством спагетти.

— Если тебе от этого станет легче, мы могли бы поговорить о работе. — Мое испуганное выражение лица невозможно скрыть.

— И как это должно заставить меня чувствовать себя лучше?

— Потому что это нормально.

— Это не делает все правильным! — Я смеюсь.

Кожа вокруг его глаз напрягается.

— Я уступаю. Никаких разговоров о работе.

— Хорошо. Но только потому, что вы, кажется, отчаянно нуждаетесь в компании. — Я падаю на барный стул с поражением.

За то ограниченное время, что мы с Декланом общались в доме мы никогда не ели вместе. Кажется, он всегда занят в своем кабинете, пока я готовлю для него печальную еду. И в отличие от нашего фальшивого свидания, это кажется интимным. По крайней мере, значительно более интимно, чем еда в ресторане, полном людей.

Он садится рядом с салфеткой, которую я ставлю для себя.

— Итак… — Я хватаю вилку.

В его глазах отражается веселье, когда он позволяет мне заикаться в тишине.

— Мне не нравится игра, в которую ты играешь.

— И что это за игра? — Он хватается за вилку и вертит ее в макаронах. Его локоть касается моего, и я втягиваю воздух от ощущения, поднимающегося вверх по моей руке.

— Ты чертовски хорошо знаешь, о чем я говорю.

— Я рисую пустоту.

Он раздвигает свои бедра, и одно из них касается моего. Я бросаю на него свирепый взгляд и поднимаю вилку.

— Еще раз дотронься до моей ноги, и я буду вынуждена принять физические меры. — Его голова откидывается назад.

Смех Деклана — это оружие массового обольщения, и я — его самая большая мишень. Это грубо и непрактично, и от этого у меня мурашки бегут по спине.

Я растворяюсь в табурете, позволяя звуку омыть меня, как теплый летний день. Меня охватывает чувство гордости за то, что кто-то вроде него так смеется, учитывая, как сильно он этому сопротивляется. Это похоже на мою собственную сверхдержаву и тайну, которую я планирую защищать.

Деклан всхлипывает, возвращаясь к реальности и откусывая кусок от своего ужина.

— На вкус как будто из коробки. — Я смеюсь.

— Я никогда не была хорошим поваром. Обычно к тому времени, когда я возвращаюсь домой, мне везет, если у меня есть мотивация вскипятить немного воды.

— Я могу приготовить завтра, если тебе интересно. — У меня отвисает челюсть.

Неужели этот разговор вообще происходит на самом деле?

— Я и не знала, что ты умеешь готовить.

— Представь, если бы я не умел. Я буду есть вареную лапшу всю оставшуюся жизнь, как кто-то, кого я знаю.

— Три года. — Его брови сходятся.

— Что?

— В течение следующих трех лет. Не всю жизнь.

— Верно. — Его голос лишен эмоций.

Я толкаю его локтем.

— Но я все равно приглашу тебя завтра на ужин. Я все равно не думаю, что смогу переварить еще одну ночь пасты.

— Из всех, для которых ты могла бы меня использовать, ты предпочитаешь мои кулинарные навыки?

— Не понимаю, почему бы и нет. Не похоже, что у тебя есть что-то еще для меня. — Мой комментарий приносит мне смертельный взгляд.

— Ты точно знаешь, как заставить мужчину почувствовать себя особенным. — Его губы изгибаются, возвращая меня в ту ночь, когда вся наша жизнь изменилась.

— «Особенный» — последнее слово, которое я бы использовала чтобы описать тебя. — Повторяю я его слова с нашей помолвки. Его взгляд держит меня в заложниках.

— Какое слово ты бы тогда использовала?

— Это неприлично.

— Тем лучше. — Я качаю головой. — Тогда спроси, каким словом я бы описал тебя.

Я действительно не должна, но любопытство побеждает.

— Ладно. Какое слово? — В том, как он смотрит на меня, когда произносит его, есть что-то такое, что заставляет бабочек летать у меня в животе.

— Yuánfèn. — Я моргаю.

— Мне очень жаль. Это был английский?

Я уже нахожусь в крайне невыгодном положении, когда речь заходит о языке, на котором я говорю каждый день, не говоря уже об иностранных языках.

Кажется, он втянут в какую-то шутку с самим собой.

— Нет. — Я достаю телефон и пытаюсь найти слово, основываясь на своем правописании, но, должно быть, я сильно его разделываю.

— Ты можешь повторить за меня? Медленно. — Он повторяет это снова — на этот раз с фонетическим разбиением согласных и гласных, что должно быть достаточно легко для любого, кроме меня, чтобы разобрать. Мои пальцы зависают над клавишами, и я изо всех сил пытаюсь произнести слово, которое он сказал, но единственное, что приходит на ум — это ты ан фан.

— Хочешь моей помощи? — Его голос понижается, заставляя меня чувствовать себя беспомощной.

Мне хочется швырнуть телефон в ближайшую стену. Слезы наполняют мои глаза, но я смаргиваю их. Показывать слабость перед Декланом — все равно, что размахивать красным флагом перед быком.

— Я отказываюсь это делать. В любом случае это, наверное, ругательство. — Я сжимаю телефон мертвой хваткой и спрыгиваю с барного стула.

— Для тебя это может быть так. — Его шутка не проходит мимо ушей.

Я слишком далеко зашла, чтобы сделать что-то, кроме как уйти, прежде чем признаюсь в чем-то, чем не готова поделиться.

— Куда ты идешь?

— В постель. — Я даже не оглядываюсь на него.

— Что случилось? — Скрип его табурета толкает меня к действию. Я делаю более длинные шаги. Я уже на полпути к лестнице, когда его рука хватает меня за локоть. — Что произошло?

Я не могу смотреть ему в глаза и отвечаю:

— Я просто устала. — Я выдергиваю руку из его хватки, и на этот раз он позволяет мне легко убежать.

Я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и все это время взгляд Деклана прожигает мне спину. Только когда я оказываюсь в уюте своей комнаты, я выпускаю все это наружу. Я хватаю подушку, зарываюсь в нее лицом и даю волю слезам.

Я плачу по девочке, над которой издевались на протяжении всей учебы. Той самой, которая стала ходячим посмешищем в классе и которую называли всеми ужасными именами в учебнике. Слезы текут по той версии меня, которую высмеивал ее отец, пока ее матери не пришлось вмешаться, только чтобы увидеть, как ее уничтожают его столь же злобные слова. Тот самый человек, который сделал из себя работающую женщину, несмотря на всех тех, кто говорил ей, что она никуда не пойдет в жизни, потому что даже не умеет читать.

Я провела большую часть своей жизни, пытаясь доказать, что люди ошибаются. Потребовались годы репетиторства, чтобы добраться до того места, где я сейчас нахожусь, и я не позволю ни одной неудаче сбить меня с толку.

Ну и что с того, что я не могу произнести глупое иностранное слово? Мое расстройство может быть частью меня, но оно не определяет меня. По крайней мере, больше нет.

Мой телефон жужжит у моего одеяла. Я открываю его, чтобы найти новое сообщение от Деклана. Тот факт, что он прислал односложное сообщение, меня не шокирует, учитывая, что он предпочитал использовать пять слов или меньше во всех наших разговорах. Меня удивляет содержание, и не потому, что мне требуется три попытки, чтобы наконец разобрать слово.

Деклан: Yuánfèn.

Я подумываю проигнорировать его, но любопытство побеждает, когда я поднимаю панель поиска и трясущимися пальцами набираю слово в поле. Результаты просто умопомрачительные.

Yuánfèn: Предопределенная бесконечность.

Оказывается, Деклан любит небрежно переходить на иностранный язык всякий раз, когда хочет избежать высказываний о своих истинных чувствах. Потому что он ни за что не скажет мне в лицо, что считает меня своей судьбой.

Я тщательно обдумываю свое следующее сообщение. Мне требуется некоторое время, чтобы найти идеальный ответ на то, что я чувствую, и моя история поиска заполнена вариациями слов, которые не имеют английского перевода. Я копирую и вставляю найденное слово, которое точно описывает мои чувства и нажимаю кнопку отправить.

Я: Kilig. (Чувство возбуждения или восторга, вызванное захватывающим или романтическим опытом.)

Я бросаю телефон на кровать и не прикасаюсь к нему до следующего утра. Только когда я одеваюсь и накладываю макияж, у меня хватает смелости открыть сообщение Деклана.

Деклан: Merak. (Делать, что-либо с удовольствием)

Я копирую и вставляю его прямо в строку поиска, только чтобы уронить телефон на стойку в ванной и разбить экран.

Идеальный символ того, как Деклан разрушает мои планы, один за другим.

Весь следующий день мы с Декланом почти не разговариваем. Я держусь своего района, а он — своего, и ни один из нас не пересказывает то, что, черт возьми, произошло прошлой ночью. Вместе мы танцуем на тонкой грани, и ни один из нас не хочет сделать решительный шаг.

Это полный mamihlapinatapai (Взгляд, которым обмениваются два человека, каждый из которых желает, чтобы другой начал что-то, чего они оба желают, но ни один из них не хочет начинать) Между нами, с украденными взглядами через стол заседаний без намерения искать большего. По крайней мере, для меня. Хотя Деклан, конечно, старается. Его последняя стратегия опутать меня иностранными словами, которые не имеют прямого английского перевода, похоже, работает.

Теперь я трачу свои перерывы на поиск новых слов и добавление их в список, который у меня есть, на случай, если Деклан попытается превзойти меня в одном из них.

Я никогда не думала, что смогу так развлекаться словами, но Деклан, похоже, держит меня в напряжении. Сегодня он уже прислал мне два слова, ни одно из которых не было таким романтичным, как вчера, но каждое заставляло меня смеяться в зависимости от нашего контекста.

Первое сообщение чуть не вывело меня из себя за того, что я написала сообщение в середине презентации его отца, проходящей раз в две недели. Я не уверена, о чем думал Деклан, посылая мне текст со словом backpfeifengesicht. Я поперхнулась водой, пока искала слово и обнаружила, что оно означает что-то вроде лица, которое остро нуждается в кулаке. Я убеждена, что нет другого слова, более подходящего для отца Деклана, хотя я не могу произнести ничего, кроме первого слога.

Оказывается, у Деклана действительно есть забавная сторона. Просто он такой зануда, что мне нужен Гугл, чтобы разобраться в его шутках. Честно говоря, это довольно забавно. Эти слова так трудно произносить, что я даже не чувствую необходимости подчеркивать их. Значение имеет смысл, стоящий за ними.

Если я продолжу идти по этому пути, то предвижу, что вместе с Декланом ускользну еще дальше на неизведанную территорию. Поэтому, пока я могу веселиться, мне нужно быть настороже, потому что несколько забавных сообщений не переводятся ни во что большее, чем то, что есть на самом деле: два человека, которые никогда не смогут быть больше чем друзьями, несмотря ни на что.

— Почему ты все время улыбаешься в телефон? — Кэл перестает печатать и смотрит на меня.

Черт.

— Нет причин. — Я убираю телефон в ящик стола.

Ты улыбалась? Возьми себя в руки и перестань перечитывать текстовые сообщения, как влюбленный подросток.

— Правильно. Насколько глупым ты меня считаешь?

— Ты уверен, что хочешь, чтобы я ответила? — Его испепеляющий взгляд напоминает мне разъяренного золотистого ретривера.

— Мне интересно, что мой брат сегодня так же вложился в свой телефон. Во время заседания правления, не меньше.

Отрицать. Отрицать.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Серьезно? Потому что всякий раз, когда он убирал свой телефон, ты брала свой.

— В лучшем случае это были косвенные улики.

— За исключением того, что я сидел рядом с тобой. Я видел, как его имя дважды мелькнуло на твоем экране в течение пяти минут.

Я тычу в него пальцем.

— Невежливо читать чужие сообщения.

— Мне наплевать на ту чушь, которую вы, два чудака, пишете друг другу. Меня больше волнуют твои чувства. — Его комментарий вызывает у меня смешок.

— Твои тревоги неуместны.

— Каким бы я был лучшим другом, если бы не предостерег тебя от моего брата?

— Только ты забываешь, что моя работа — знать все о твоем брате. Есть очень мало такого, о чем ты мог бы меня предупредить, о чем я бы уже не знала.

— Именно это меня и беспокоит. Ты все знаешь и все равно добровольно вышла за него замуж.

— Потому что мне не все равно.

— Но ты когда-нибудь спрашивала себя, почему тебе не все равно?

— Потому что… — Я могла бы заполнить пробел таким количеством ответов, каждый из которых был бы одинаково сомнительным со стороны перспектив Кэла.

Деклан дал мне возможность учиться на своих ошибках, когда другие боссы уволили меня в течение недели за «небрежные» опечатки и неспособность работать достаточно быстро. Он подтолкнул меня к тому, чтобы я старалась усерднее и думала о большой картине, что помогло мне обрести достаточную уверенность в себе. Сам того не ведая, он помог мне вырасти женщиной, которая верит в себя, и за это я многим ему обязана.

Кэл вздыхает.

— Это нормально — любить его. Я не говорю тебе, что ты не должна этого делать, но я хочу, чтобы ты была готова к худшему сценарию.

— К тому, что он разбивает мне сердце?

— Хуже. Он заставляет тебя влюбиться в него.

Глава 27

АЙРИС

Отношения между Декланом и мной обостряются. Прошла неделя с тех пор, как мне сняли скобу, а Деклан до сих пор не отодвинулся. С каждым днем он, кажется, становится все более настойчивым в том, чтобы проводить время вместе. Независимо от того, ужинаем ли мы друг с другом или он работает над планшетом, пока я смотрю серию телепередач перед камином перед сном, кажется, я не могу его встряхнуть.

Я никогда не думала, что он захочет добровольно проводить со мной столько времени. Хотя большинству людей, возможно, и не мешает сблизиться со своими фальшивыми мужьями, мне кажется, что я теряю концентрацию внимания. Как будто я забываю причины, по которым думала, что мы никогда не станем хорошей парой.

Если бы я была по-настоящему честна с самой собой, мои мысли медленно начали уходить от дружбы и прямо к большому красному флагу, известному как увлечение. Я уже не говорю о физическом плане. Больше похоже на глубокое влечение души, которое искушает разбитую часть меня полностью открыться ему, независимо от последствий.

Страшно подумать, что я по своей воле позволю ему приблизиться.

Не то чтобы у тебя был выбор с планом на этот вечер.

Даже если бы я хотела избегать его, сегодняшнее фальшивое свидание сделало бы это почти невозможным.

Я стучу кулаком в дверь.

— Входи.

Ни один мужчина не должен обладать силой, которая заставила бы мое сердце биться сильнее от нескольких слов. Я делаю глубокий вдох, прежде чем войти в его владения. После нескольких днейограниченного контакта я чувствую себя изголодавшейся по его вниманию.

Изголодалась по его вниманию? Может быть, у тебя все-таки есть Стокгольмский синдром на рабочем месте.

Наши взгляды встречаются, и ни один из нас не отрывается. Его глаза отрываются от моего лица вниз по моему телу, прежде чем задержаться на моих лаймово-зеленых шпильках. Ремни обвивают мои ноги, заставляя меня чувствовать себя римским гладиатором, несмотря на изящный маленький бантик на конце. Его взгляд будоражит что-то глубоко внутри меня, заставляя тепло растекаться у меня в животе.

— Что тебе нужно? — Его грубый голос выводит меня из оцепенения.

Я поднимаю подбородок, готовясь к драке.

— На сегодняшний вечер у нас запланировано еще одно фальшивое свидание.

— Фальшивое свидание. — То, как его губы изгибаются при этом заявлении, наполняет меня трепетом.

— Да, знаешь. Потому что мы должны выглядеть счастливой парой?

— Боже упаси, если мы действительно чувствуем себя единым целым, верно?

Боже мой. Тебе нужно убираться отсюда.

Я издала неловкий смешок.

— В любом случае… Твой смокинг в химчистке и готов к сегодняшнему вечеру. Будь готов ровно в семь вечера. — Я поворачиваюсь к двери, но останавливаюсь, когда он окликает меня.

— Не так быстро. — Мое горло сжимается, когда я поворачиваюсь на каблуках и смотрю на него.

— Да?

— Куда мы едем? — Я снова обретаю самообладание.

— Благотворительный вечер в отеле «Уолтон».

— Благотворительный вечер? — На мгновение его нос морщится от отвращения, и это заставляет меня улыбнуться.

— Я сделаю так, что это будет стоить твоего времени.

— Как же? — Он откидывается на спинку стула, его холодная маска возвращается на место. Вот только его глаза не могут скрыть то, что горит под поверхностью.

Бедняга думает, что я пытаюсь его соблазнить. Эта мысль заставляет меня рассмеяться про себя, что только заставляет его взгляд потемнеть, когда он опускается к моим губам.

— Будет адвокат твоего дедушки.

— Это не тот ответ, который я искал. — Мои глаза закатываются.

— Конечно, нет.

— Если ты хотела, чтобы это стоило моего времени, тебе следовало выбрать что-нибудь более… соблазнительное. — Он поглаживает щетинистый подбородок, и мое сердце начинает биться быстрее.

— Я в замешательстве. Разве может быть что-то более заманчивое, чем получить свое наследство? — Я предпочитаю скромничать, потому что альтернатива кажется рискованной, судя по выражению лица Деклана.

— Мы оба знаем, чего я хочу.

— Я не хочу с тобой связываться. — Выпаливаю я.

О Боже. Зачем ты это сказала?!

— А кто говорил о том, что мы можем переспать? — Он встает и застегивает костюм.

В глубине души я знаю, что если он приблизится ко мне, я не смогу себя контролировать. Его проницательный взгляд выводит меня из строя, и я не в силах сделать ни шагу к двери, когда он огибает угол стола. Я стою, как невинный ягненок, ожидающий заклания, пока он сокращает расстояние между нами.

— Я хочу заключить новую сделку. — Он протягивает руку и кладет ладонь мне на затылок.

По моей коже побежали мурашки.

— Я не открыта для переговоров.

Он пожимает плечами и говорит:

— Strikhedonia. (Удовольствие от возможности сказать «к черту все это».)

Он лишает меня ответа, когда его губы ударяются о мои. Мои глаза остаются открытыми, шок делает меня неспособной переварить все происходящее сразу. Деклан, должно быть, почувствовал мою неспособность соединиться, потому что его зубы скользят по моей нижней губе в молчаливой команде обратить внимание. Одна из его рук обхватывает мою шею сзади, прижимая меня к себе, когда он целует меня. Мое тело содрогается от простого скрежета его зубов.

Я закрываю глаза и наслаждаюсь ощущением его губ на моих. Его пальцы, сжимающие мою шею, слегка напрягаются, когда мои губы со вздохом раздвигаются. Его доступ к моему рту не воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Он исследует меня, как человек на задании, используя свой язык как клеймо на самой моей душе.

Всё в его поцелуе эгоистично. То, как его пальцы впиваются в мою кожу. Ощущение его языка на моем, поглаживающего, испытывающего, владеющего. То, как он разрушает любое подобие нормальности одним толчком своего твердого члена в мой живот.

Мне кажется, я умираю.

Мне кажется, я парю.

Меня захлестывает волна за волной эмоций, и каждая из них обрушивается на меня без всякой передышки. Я не понимаю, что происходит.

Может быть, ты и не хочешь этого делать.

Я расстраиваюсь из-за своих смешанных эмоций. Моя кожа покалывает и горит одновременно, движимая какой-то первобытной потребностью обрести контроль. Я запускаю руки в его волосы и дергаю за корни. Он впитывает ее, как изголодавшийся мужчина, и мои губы заглушают его стон.

Ему нравится, когда ты прикасаешься к нему.

Его руки пробегают вниз по моим изгибам, прежде чем схватить меня за бедра. Он прерывает наш поцелуй, и я почти стону от протеста, прежде чем его губы прокладывают путь к моему горлу. Его язык обводит мою трепещущую точку пульса, прежде чем пососать кожу. Я прогибаюсь под ним только для того, чтобы еще глубже войти в его твердую длину.

О Боже.

Я понимаю, что, должно быть, произнесла эти слова вслух, потому что он смеется мне в кожу. Звук, из-за которого я попала в эту переделку, заставляет что-то хрустнуть внутри меня, и я почти отталкиваю его. Мы оба тяжело дышим, глядя друг другу в глаза.

То, как он смотрит на меня… это заставляет меня чувствовать себя живой. Мощной. Желанной.

Я не могу выдержать тяжести его взгляда, поэтому осматриваю его тело. Плохая идея. Очертания его возбужденного члена, прижимающегося к штанам, заставляют мой рот наполниться слюной. Меня охватывает такое сильное чувство желания, что у меня перехватывает дыхание.

Половина меня хочет убежать, а другая — упасть на колени и получше все разглядеть. Побеждает здравомыслящая половина.

Иди… Иди… Иди.

— Мне нужно ответить на звонок. — Прохрипела я.

— Я не слышал, чтобы кто-то звонил.

Искушение поцеловать эту глупую ухмылку с его лица настолько сильно, что я просыпаюсь. Я решительно направляюсь к его двери, не удостоив его еще одним взглядом.

— Айрис…

— Будь готов к семи. — Я захлопываю за собой дверь, но не настолько быстро, чтобы не заметить, как он говорит «блядь» себе под нос.

Музыка взрывается из моего мини-динамика, когда я пою свой путь через мою рутину макияжа.

В то время как Деклан ненавидит благотворительные вечера, я люблю их, потому что не возражаю потеряться в блеске и гламуре на ночь. Раньше, когда он приглашал меня в гости, чтобы женщины не подходили к нему, я тратила целую неделю на поиски идеального наряда.

Сегодняшний вечер ничем не отличается. Я трачу дополнительное время на нанесение макияжа и покраску ногтей. Я кое-как натягиваю свое длинное платье до пола, стараясь не зацепить свои косы за открытую молнию. Несмотря на все мои усилия, я никак не могу дотянуться до молнии. Я снова погружаюсь в воспоминания о своей первой брачной ночи. Вот только, в отличие от предыдущего раза, я не возражаю попросить Деклана немного помочь, пока он полностью одет.

Стук в дверь избавляет меня от необходимости далеко ехать за его помощью. Я хватаюсь за ручку и распахиваю дверь.

— Привет. — Деклан прислоняется к дверному косяку, его волосы идеально уложены, а смокинг облегает мускулы, словно пришит прямо к телу. Единственное, что в нем неопрятно, так это то, как его бабочка лежит расстегнутой на рубашке.

Ты должна была выйти замуж за одного из самых красивых мужчин во всем Чикаго.

К черту Чикаго. Скорее, самый красивый мужчина на свете.

Я хочу утонуть в его глазах цвета виски и никогда не выныривать на воздух. Есть что-то в том, как он смотрит на меня, что, кажется, раздевает меня догола, избавляя от любых разумных мыслей. Некоторые мужчины выглядят как сон. Другие — кошмар. Деклан — это смертельное сочетание того и другого — прекрасное в том смысле, который должен ужасать меня. Акцент на «должен», потому что, во всяком случае, я жажду большего. Особенно после нашего поцелуя.

— Ты выглядишь… — Он делает паузу.

— Если ты скажешь «хорошо», клянусь, я выставлю твою смерть как несчастный случай.

— Разрушительно. — Мое горло сжимается от эмоций.

— Мы снова используем английские слова для описания наших чувств? — Его глаза сверкают.

— Только на сегодня. — Я первой разрываю зрительный контакт, не в силах выдержать его взгляд.

— Ты готова? — Спрашивает он.

— Почти. Сначала мне нужна твоя помощь. — Я поворачиваюсь и перекидываю косы через плечи, открывая обнаженную спину. — Я не могу дотянуться. — Мои щеки пылают, когда я вспоминаю нашу первую брачную ночь. Каким-то образом я продолжаю приземляться в этом положении, даже не пытаясь.

Он не двигается, чтобы помочь мне, поэтому я оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что он все еще там. Его глаза прикованы к месту на спине. Они скользят по моей спине, как невидимые пальцы, прежде чем остановиться на ямочках.

— Деклан? — Он снова смотрит на меня.

— Я понял. — Он делает шаг вперед и протягивает руку.

Вместо того, чтобы ухватиться за молнию внизу, костяшки его пальцев касаются основания моей шеи. Дрожь пробирает мое тело, когда он проводит кулаком по моей спине. То, как он справляется с этой простой задачей, заставляет меня пожалеть, что я вообще обратилась к нему за помощью.

Почему ты не выбрала платье без молнии?

Я втягиваю воздух, когда кончики его пальцев скользят по одной из моих ямочек. Моя шея горит, когда Деклан тяжело вздыхает, и шелковистый материал его смокинга, задевающий мои обнаженные руки, посылает еще один поток энергии через меня.

Что происходит?

Звон молнии заполняет тишину, и слишком скоро его тепло, прижимающееся к моей спине, исчезает.

Он поправляет мои волосы, и мое сердце скачет в ответ.

— Нам пора идти.

— Подожди. Ты забыл это. — Его брови сходятся, когда я делаю шаг вперед и хватаю концы его галстука-бабочки.

Я тяну с одной стороны, прежде чем продеть более длинный конец в петлю на шее. Он судорожно вздыхает, когда мои пальцы касаются его кожи, и я поднимаю глаза, чтобы поймать его пристальный взгляд, устремленный на меня. То, как он смотрит на меня, чувствуется…

Разрушительно.

Я торопливо преодолеваю оставшиеся ступеньки, прежде чем делаю что-то сумасшедшее, например притягиваю его губы к своим.

— Вот так. — Я переставляю стороны так, чтобы узел был центрирован.

Я делаю шаг назад, но он хватает меня за руки и прижимает к груди.

— Спасибо. — Мое медленное моргание дает мне время, чтобы все обдумать.

— Это всего лишь галстук-бабочка.

— Я имею в виду все. Фальшивые свидания…

— Нарушенные законы.

— И носы. — Я смеюсь. — Это все ты.

Его губы изгибаются в соблазнительной улыбке, от которой у меня дрожат колени. Он протягивает руку и проводит большим пальцем по моей щеке, и мой живот предательски переворачивается, что приводит меня в ужас.

Как бы ни прошел сегодняшний вечер, ясно одно: Деклан не отступит. Во всяком случае, наш поцелуй сделал его смелее. Не знаю, как я переживу эту ночь, не натворив глупостей.

Боже, помоги мне.

Мы с Декланом добираемся до благотворительного вечера без поцелуев, драк и разговоров. И только когда он выходит из машины и протягивает мне руку, чтобы я взяла ее, он наконец говорит:

— Как долго мы должны здесь оставаться? — Я хватаю его за руку и выхожу из машины.

— Мы еще даже не зашли внутрь. — Он фыркает.

— Ты знаешь, как я отношусь к этим вещам.

— Я могу знать, как, но не почему. — Его глаза, кажется, блуждают по мне, прежде чем вернуться к моему лицу.

— У меня есть на то свои причины.

— Они как-то связаны с тем, что ты два часа подряд мучительно притворяешься, будто тебе нравятся другие люди?

— Если бы все было так просто.

— Что бы ты делал, если бы рядом не было меня, спасающей тебя от многочасовых светских разговоров?

— Смерть от ножа для масла была бы наиболее подходящей, учитывая обстановку. — Я наклоняюсь к нему и смеюсь.

Он обнимает меня за талию, и я смотрю на него широко раскрытыми глазами и улыбкой, которая еще не исчезла. Его губы приоткрываются, как будто он собирается что-то сказать, но наш момент прерывается вспышкой лампы камеры. Кто-то выкрикивает имя Деклана. Это достаточно отрезвляет меня, чтобы оглядеть наше окружение и разных людей, размышляющих о красной ковровой дорожке, опрашивающих каждого проходящего мимо человека.

Я успокаивающе похлопываю его по груди.

— Давай покончим с этим. Чем скорее мы войдем внутрь, тем скорее сможем уйти.

— Тебе не нужно повторять мне дважды.

Я снова смеюсь, и его рука на моей талии напрягается.

Нравится ли ему мой смех?

Эта идея кажется комичной, учитывая, что Деклан предпочитает молчание.

Моя теория подтвердилась позже, когда я разразилась очередным приступом смеха, и рука Деклана сжала мое бедро в ответ. Когда я осознаю свое откровение, меня охватывает прилив счастья.

Интересно. Очень интересно

Глава 28

АЙРИС

Нам не нужно много времени, чтобы найти адвоката Брейди Кейна. Его было бы трудно не заметить, учитывая его громкий голос и столь же громкий вышитый смокинг.

Деклан делает движение, чтобы уйти в свой угол бального зала, но я тяну его назад.

— Мы должны вести себя спокойно и ждать, когда он придет к нам. — Лед в стакане Деклана дребезжит, когда он делает большой глоток.

— Ты хочешь, чтобы мы подождали и что конкретно сделали? — Я неловко смеюсь, прежде чем сделать большой глоток вина.

— Поговорили? — Он морщится. — Ну, как сегодня на работе? — Он бросает на меня свирепый взгляд.

— Ты была там.

— Я не слежу за тобой круглосуточно. Есть много вещей, которые я могу пропустить, например, ты борешься с принтером или преследуешь невинного сотрудника, потому что он забыл использовать шрифт «Arial» в электронном письме. Я имею в виду, да ладно, что тебе сделал «Тimes New Roman»? — Он хмурится еще больше.

— Я не виноват, что они не могут следовать простым указаниям.

— Думаю, ты удивишься, насколько мотивированы люди делать хорошую работу, когда ты обуздываешь свое отношение к ним. — Он раздраженно отводит взгляд.

Я ухмыляюсь.

— Знаешь, как будущему генеральному директору, тебе придется кое-что узнать о лидерстве, если ты хочешь добиться успеха.

— Я знаю, как руководить.

— А ты знаешь? Потому что есть большая разница между тем, чтобы отдавать приказы и руководить ротой. — Он снова переводит взгляд на меня.

— Если мой отец-алкоголик может это сделать, я уверен, что не могу облажаться слишком сильно. — Я делаю глоток своего напитка, обдумывая свое следующее заявление.

— Но разве ты не хочешь быть лучше него? — Его челюсти сжимаются.

— Конечно.

— Тогда что ты хочешь делать, когда станешь генеральным директором?

— Что ты имеешь в виду?

— Какова твоя следующая цель, когда это произойдет? Чего, по-твоему, не хватало твоему отцу?

— Мне понадобятся годы, чтобы восстановить все деловые отношения, которые испортил мой отец.

— Потому что ты не умеешь целовать задницу? — Его испепеляющий взгляд заставляет меня рассмеяться. Напряжение вокруг его глаз смягчается, в то время как его губы сжимаются, как будто он хочет остановить себя от соответствия улыбке в его глазах.

Он хочет улыбаться из-за тебя!

Мой мозг может перегрузиться от всех происходящих ощущений внутри меня при мысли о том, что Деклан улыбается из-за моего смеха.

— Смотрите, кто это! — Морщинистая рука сжимает плечо Деклана. — Я слышал, что вы были здесь сегодня вечером. — Адвокат Брейди Кейна усмехается.

Деклан даже не пытается улыбнуться, и прежняя яркость сменяется холодным безразличием.

— Леонид. — Адвокат вздрагивает, отчего его седая шевелюра трясется.

— Пожалуйста, зовите меня Лео. Ты же знаешь, как я отношусь к формальностям. — Лео переводит взгляд на меня.

— И это та самая жена, о которой я слышал? — Одна из рук Деклана обвивается вокруг меня, прежде чем притянуть меня вплотную к себе.

— Айрис, это Лео. Он был лучшим другом моего дедушки.

Лучший друг? Почему Деклан не упомянул эту крошечную деталь во время наших тысячи разговоров об этом человеке?

Наверное, потому, что у него нет лучших друзей, и он не думает, что это имеет значение.

Я сдерживаюсь, чтобы не вздохнуть.

Лео протягивает мне руку для рукопожатия. Я беру ее, и он вытаскивает меня из рук Деклана прямо к себе на грудь.

— Ничего этого у нас не будет. Мы практически семья.

Так ли это на самом деле? Неужели я пропустила ту часть, где этот человек так и не появился на нашей свадьбе?

Лео, должно быть, прочитал мои мысли или, по крайней мере, выражение моего лица.

— Мне очень жаль, что я не смог приехать на вашу свадьбу. Я был вне сети в течение месяца во время восхождения на Эверест, и к тому времени, когда я вернулся, я слышал, что вы двое уже связали себя узами брака. — Если он и опасается нашего брака, то не показывает этого.

— Ты поднимался на Эверест?

— Может, я и выгляжу старым, но я этого не чувствую. — Он с усмешкой постукивает себя по сердцу.

— Говорит человек, который вызвал аварийный вертолет, чтобы спасти его после того, как он подумал, что может участвовать в Тур де Франс. — Отвечает Деклан.

— Это была идея твоего деда. Ублюдок всегда хотел показать, насколько он здоров. Я всегда ненавидел езду на велосипеде. — Что-то мелькает в глазах Деклана, и у меня щемит в груди. Я тянусь к его руке, чтобы сжать ее. Это движение инстинктивно, но я все еще удивленно моргаю, глядя на наши сцепленные пальцы.

Лео ловит все это с улыбкой.

— Но хватит обо мне. Я хочу услышать все о вас двоих.

— Рассказывать особо не о чем. — Я улыбаюсь.

Он обнимает Деклана за плечи и ведет нас к столику.

— Чепуха. Но сначала нам нужно выпить за вашу свадьбу. Водка всем нравится?

Стон Деклана застревает у него в горле, и я не могу сдержать хихиканье. Лео не может перестать улыбаться, когда его глаза прыгают между нами.

— Ты предпочитаешь что-нибудь другое?

— Водка звучит здорово. — Говорит Деклан сквозь стиснутые зубы.

Мое тело сотрясается от тихого смеха, и Лео бросает на меня взгляд, прежде чем уйти, чтобы найти бутылку водки.

— Я чертовски ненавижу водку. — Деклан придвигает свой стул поближе к моему. Он обхватывает рукой спинку моего стула, как будто мы делаем это все время. Его рука касается моего затылка, посылая мурашки по моим рукам. — Тебе холодно? — Он хмурится.

Я только киваю, боясь, что мой голос выдаст, как я на самом деле чувствую его близость. Он встает и сбрасывает пиджак.

— Сюда. — Он жестом приглашает меня пройти вперед. Я подчиняюсь, разинув рот, когда он натягивает материал мне на плечи. Он пахнет как он — чистый, с легким привкусом специй. Не выглядя слишком очевидной, я делаю второй вдох, позволяя его запаху просочиться через мои легкие.

Мои щеки пылают, когда я ловлю его взгляд, устремленный на меня. Внутренний голос в моей голове кричит, чтобы он держался подальше. Что ничего хорошего не может произойти от того, что я буду развлекать зарождающееся притяжение, формирующееся между нами.

Внутренний голос побеждает, почти выталкивая свой добрый жест в окно.

— Кто знал, что ты будешь хорош во всем этом? — Его губы тянутся вниз.

— Хорош в чем?

— Если я не буду осторожна, вся твоя заботливая рутина с мужем может одурачить меня. — Я указываю на смокинг, угрожающий проглотить меня целиком.

Его глаза темнеют.

— Не все — это гребаное представление. — Я вздрагиваю от язвительности в его голосе.

Разве это не то, чего ты хотела?

Конечно, знаю. Его вежливость не входит в протокол.

Нет никакого протокола. Это твоя проблема.

Ни один из нас не пытается заполнить напряженную тишину, и я могу только молиться, чтобы Лео поскорее вернулся к нам с таким количеством водки, чтобы его русские предки гордились им. Все, что угодно, лишь бы спасти меня от этого щемящего чувства, растущего в груди.

Мои молитвы услышаны, когда Лео хлопает бутылкой прозрачного ликера по скатерти несколько минут спустя.

— Поехали. — Он показывает два пальца официанту, который ставит три пустых стакана рядом с бутылкой. — Это семейная традиция — поднимать тост за молодоженов. — Я киваю и беру полный стакан, который протягивает мне Лео.

Лео хлопает Деклана по плечу и протягивает ему стакан.

— Если бы твой дедушка был здесь, он, вероятно, написал бы всю эту речь, так что мне придется импровизировать. — Он поднимает свой стакан. — Брак — это все равно, что отправиться в путешествие с человеком, с которым ты хочешь провести всю оставшуюся жизнь, за исключением того, что у тебя нет ни карты, ни навороченной системы GPS, которая могла бы тебе помочь. Вы не всегда можете договориться о том, какую музыку играть или в каком направлении двигаться. Я могу гарантировать, что будут моменты, когда вам захочется рвать на себе волосы — или друг на друге. Точно так же, как будут времена, которые проверят вас, когда вы подумаете, что, может быть, все будет проще, если вы поймаете попутку с кем-то другим. Дело в том, что жизнь будет бросать на вас много вещей. Такие вещи, как спущенные шины, тупики и механические проблемы. Но вы можете либо максимально использовать путешествие друг с другом, либо плакать о том, что никогда не доберетесь до места назначения. Никто не может принять правильное решение, кроме вас.

Он называет это импровизацией?

Я никогда раньше не слышала, чтобы кто-то описывал брак в такой грубой форме. Взгляд Деклана сталкивается с моим, и я задаюсь вопросом, чувствует ли он то же самое. Потому что, какими бы ни были наши намерения, когда мы подписывали документы, связывающие нас как мужа и жену, мы согласились на совместную поездку.

Лео стучит своим бокалом о наши.

— За молодоженов.

Они с Декланом подносят бокалы к губам, но я не могу ничего сделать, кроме как моргать, глядя на свой.

Я не знаю, буду ли когда-нибудь готова к браку, как описывает Лео. Конечно, я могла бы выйти замуж за Деклана, чтобы поддержать законный контракт, но это не то же самое, что разделял Лео. Его версия требует большого доверия и гораздо меньшего багажа, чем я могла бы вместить во внедорожник.

Мне не нужно спрашивать Деклана, что он чувствует. Его намерения написаны ясно, как день, на его лице — снимок его сердца, который, я знаю, он открывает только для меня.

Я не готова отправиться в путешествие. По крайней мере, не в то, которое он явно хочет. Если бы я это сделала, то сказала бы «да» своему бывшему, когда он сделал мне предложение.

Деклан — это не он. Даже близко нет.

Мое сердце колотится в груди, как пойманная птица, пытающаяся вырваться из клетки. Одна мысль терзает меня снова и снова, пока я молча потягиваю свой напиток.

Возможно, я совершила самую большую ошибку в своей жизни, выйдя замуж за Деклана.

Трахните меня.

Глава 29

ДЕКЛАН

Айрис встает в тот момент, когда Лео извиняется.

— Куда ты идёшь? — Она даже не может посмотреть мне в глаза, когда отвечает.

— В ванную

Я встаю и хватаю ее за руку, заставляя посмотреть на меня.

— Все в порядке? — Спросил я.

Я ненавижу задавать этот вопрос почти так же сильно, как ненавижу ее затравленный взгляд.

Отчаяние цепляется за мое горло, маня меня держать ее рядом.

— Конечно. — Она натянуто улыбается. — Не мог бы ты позвонить Харрисону, чтобы он заехал за нами, пока ты ждешь? — Я киваю. — Отлично. Я вернусь через секунду. — Ее тело остается неподвижным, спина прямая, как стрела, когда она пересекает бальный зал и поворачивается за углом.

Я обдумываю, что могло ее напугать, и могу только предположить, что это как-то связано с тем, что сказал Лео. Она выглядела прекрасно, пока он не заговорил о браке… Неужели это делало все слишком реальным для нее? Это вполне правдоподобно, учитывая ее отвращение к любви. Она совершенно ясно высказала свои чувства по этому поводу, и я согласился с ней, потому что именно этого она и хотела. Мне от этого не легче. После того как я увидел, как мой отец разрушил свою семью после смерти моей матери, я не хотел ставить себя в подобное положение. Все, кого я люблю, все равно всегда уходят. Зачем подпускать кого-то близко, если нет никакой гарантии, что он когда-нибудь останется?

Но неужели ты собираешься провести остаток своей жизни в одиночестве, потому что слишком боишься сблизиться с кем-то? Это все то же самое одиночество, как бы вы его ни рисовали.

Затылок горит, я поворачиваюсь и вижу, что глаза Айрис сфокусированы на мне. Несколько мужчин останавливаются и смотрят на нее, и мне требуется вся моя сила, чтобы игнорировать их, когда я иду через комнату.

— Харрисон внизу ждет… — Ее вопрос прерывается тем, что я заключаю ее в объятия. — Что на тебя нашло?

— Лео остановился и спросил, не задержимся ли мы на аукционе. Я сказал ему «да».

Ты ублюдок, потому что солгал ей.

Завтра я буду чувствовать себя плохо из-за этого. Но вечером воспользуюсь.

Она стонет.

— Зачем тебе это делать?

— Потому что я не хочу давать ему причину думать, что мы пришли сюда только ради него. — Она вздыхает, обнимая меня.

— Есть какая-то особая причина, по которой ты меня обнимаешь?

— Мне показалось, что я видел кого-то знакомого.

Ты когда-нибудь перестанешь лгать, когда речь идет о ней?

Только если у меня когда-нибудь появится совесть. Учитывая количество лжи, накапливающейся вокруг меня, я сомневаюсь, что это было бы в течение этой жизни.

— Они ушли или ты собираешься держать меня так всю ночь?

Ну, если у меня есть выбор…

А у тебя — нет.

Я вздыхаю и неохотно отпускаю ее, только чтобы схватить за руку.

— Давай потанцуем.

— Это водка говорит? — Я бросаю на нее взгляд.

— Всего один стакан. — Она смеется.

— Это все, что нужно. Ты даже не любишь танцевать.

Я не отпускаю ее руку, наклоняюсь и шепчу ей на ухо:

— Продолжай устраивать шоу перед всеми, и я заставлю тебя пожалеть об этом позже. — Она вздрагивает, и я провожу пальцем по мурашкам на ее руке.

— Это многообещающе. — Ее рот постоянно открывается и закрывается, пока я веду ее к танцполу.

Я обнимаю ее за талию, и она в ответ обнимает меня за шею. Наши лица находятся всего в нескольких дюймах друг от друга, когда мы раскачиваемся кругами под мягкую музыку, играющую из динамиков.

— Если ты хочешь потанцевать со мной, тебе нужно только попросить. Не нужно использовать пустые угрозы, чтобы заставить меня.

— Твоя ошибка заключалась в том, что ты думала, что они пусты. — Я позволяю себе улыбнуться.

Она втягивает воздух, ее глаза не отрываются от моих губ. Мои пальцы касаются мягкого изгиба ее задницы. Стон застревает у меня в горле, когда она дергается вперед, чтобы избежать моих пальцев, и все это для того, чтобы врезаться прямо в мой теперь уже твердеющий член.

Ее широко раскрытые глаза моргают, глядя на меня.

— Пожалуйста, скажи мне, что это телефон в твоем переднем кармане.

Я запрокидываю голову и хрипло смеюсь. К тому времени, когда я возвращаюсь подышать свежим воздухом, я обнаруживаю, что ее глаза прикованы ко мне. Она и еще несколько человек вокруг нас ведут себя так, будто никогда раньше не слышали смеха взрослого мужчины.

— Жаль, что ты не смеешься так часто.

Я поднимаю руку и беру ее за подбородок.

— Может быть, у меня наконец-то есть причина. — Ее лицо смягчается, и ее тело тает в моем.

— Перестань так на меня смотреть.

— Как? — Она ускользает от моего вопроса и моей хватки одновременно. Я позволяю ей выйти сухой из воды только потому, что она прижимается щекой к моему смокингу, придвигая свое тело ближе к моему.

Когда медленная песня перетекает в быструю, Айрис визжит. Я двигаюсь, чтобы сбежать с танцпола, но она тянет меня за руку и тащит обратно.

— Мне нравится эта песня!

— Почему я не удивлен? — Я делаю вид, что тру уши от боли.

Она смеется и начинает прыгать вверх-вниз, как сумасшедшая. Я почти теряю сознание, когда она вскидывает руки и покачивает бедрами в такт. Я замечаю, как несколько мужчин пялятся на нее, покачивая ее тело в такт музыке, и мой взгляд отпугивает их.

— Пойдем сядем. — Огрызаюсь я.

— Пожалуйста. Еще одна песня. — Она хватает мои руки и тянет их к своим бедрам. — Смотри на меня. — Я ничего не могу сделать, кроме как смотреть на нее. Я зачарованно смотрю, как она покачивается в такт, держа свою нижнюю половину всего в дюйме от моей. То, как она танцует, не должно быть эротичным, но я чувствую, что возбуждаюсь.

Она улыбается мне.

— Ты не танцуешь.

Я даже не уверен, что дышу.

Она смеется, обнимает меня за шею и притягивает ближе.

— Двигай бедрами в такт музыке.

Я пытаюсь и терплю неудачу, что заставляет ее разразиться новым приступом смеха. Если это награда, которую я получаю за то, что выгляжу идиотом, так тому и быть.

Она поворачивается и кладет мои ладони себе на бедра.

— Скопируй меня. — Ее хриплый голос едва слышен за стуком моего сердца.

Я выныриваю из транса и поворачиваю свое тело так же, как и ее, подстраиваясь под ее движения. Тепло разливается по моему телу, когда мы оба двигаемся под музыку. Ее задница трется о мой член, и я стону ей в ухо.

— Теперь ты понял. — Она смеется, высвобождаясь из моих объятий.

Мои руки оплакивают потерю ее прикосновений, когда она возвращается к танцу. Ее глаза закрываются, и она погружается в музыку. Я даже не пытаюсь танцевать. Я слишком погружен в то, как она двигается, чтобы думать о чем-то еще. Все вокруг нас двигаются в такт песне, пока не заиграет последняя нота, и толпа рассеивается, завершая этот момент слишком рано.

— Это было так весело! — Она делает шаг к столикам, но я останавливаю ее.

— Не так быстро. — Ее губы раскрываются.

— Ты хочешь продолжать танцевать? — Я хватаюсь за одну ее руку, в то время как моя другая находит поясницу.

— Да.

— Я думала, ты всегда ненавидел танцевать на таких мероприятиях.

— Это было до того.

— До чего?

— До того, как я смог сделать это. — Я притягиваю ее к себе и нежно целую в губы, прежде чем отступить.

Заставь ее хотеть большего.

Ее резкий вдох заставляет меня улыбнуться ей в волосы. Моя кожа гудит, когда она сжимает меня, и мы находим наш ритм, два тела покачиваются в такт музыке. Песня меняется, и люди проходят мимо нас, но ни один из нас не осмеливается закончить момент.

Единственный раз когда мы уходим с танцпола это чтобы выпить еще и принять участие в аукционе. Участие в котором меня не интересует. Все, что нужно — это визжание Айрис от перспективы поездки в Мексику, чтобы я стал активным участником торгов, а я поднимаю весло, чтобы переиграть всех в бальном зале.

Айрис обнимает меня за шею и целует в щеку, когда аукционист объявляет номер нашего весла. У меня нет шанс обработать ее губы на моей коже, прежде чем она отстраняется и откидывается на спинку стула.

К черту все это.

Я становлюсь бодрее от улыбок, которые она посылает мне. Некоторые люди пытаются перекупить меня за то, что привлекает внимание Айрис, но я каждый раз переигрываю их. К тому времени, как аукционист сошел с подиума, я потратил более пятидесяти миллионов долларов исключительно на то, чтобы получить удовольствие от улыбки Айрис.

С ее стороны не требуется много уговоров, чтобы затащить меня обратно на танцпол, как только аукцион заканчивается, хотя я делаю пит-стоп у бара, чтобы пройти через это. Мы продолжаем танцевать до тех пор, пока не заиграет последняя песня и мы не окажемся последней парой в комнате. Я с сожалением отпустил ее, но только для того, чтобы она хромала на пару футов. Она не протестует, когда я обнимаю ее одной рукой и принимаю на себя всю тяжесть ее веса.

— Думаю, мне нужно ампутировать ноги. — Она вздрагивает, теряя равновесие.

Я не думаю об этом, когда перекидываю ее через плечо, поднимая ее задницу на уровень моих глаз.

— Проблема решена.

— Деклан! — кричит она мне в спину. — Что ты делаешь?! — Она тычет мне в спину своими маленькими кулачками, и я хихикаю.

— Стараюсь быть джентльменом.

— Скорее пещерным человеком! Отпусти меня сейчас же! Это так неловко.

— Здесь никого нет, чтобы увидеть тебя. — Отсутствие сумок значительно облегчает мою работу по поиску ее клатча. Я передаю его ей, чтобы она могла держать ее, пока я иду.

Она поднимает голову, оценивая пустой бальный зал.

— Куда они все подевались?

— Домой.

— Тогда почему мы все еще здесь?

— Я потерял счет времени. — Она вздыхает, проверяя свой телефон.

— Уже полночь! — Крикнула она.

— Ты успеешь добраться до дома прежде, чем превратишься в тыкву, принцесса.

— История даже не об этом. — Ее смех приглушен материалом моего смокинга, когда я выношу ее за дверь.

— Достаточно близко.

— Ты позоришь свою фамилию. — Я шлепаю ее по заднице за это замечание. — Ты только что отшлепал меня? — Моя рука горит желанием сделать это снова, хотя бы для того, чтобы услышать ее тихий вздох, когда моя ладонь сталкивается с ее плотью. Она отвечает тем же и сильно шлепает меня по заднице. Я чуть не роняю ее от потрясения, но оправляюсь со смехом. — Фу! Тебе это не должно было нравиться!

Я беру себя в руки, прежде чем пройти через вестибюль с Айрис, перекинутой через плечо. Коридорный, открывая дверь, бросает на нас взгляд, и я вскидываю подбородок в его сторону.

Случайный прохожий делает фотографию, когда они свистят, и Айрис снимает их.

— Я тебя сейчас так ненавижу. — Фыркает она.

Глаза Харрисона расширяются, когда он открывает передо мной дверцу машины.

— Сэр. С миссис Кейн все в порядке? — Айрис машет рукой.

— Все хорошо. Хотя я не могу сказать то же самое о своем муже, когда мы возвращаемся домой.

Она редко называет меня своим мужем, но когда она это делает, это посылает прилив тепла по моему телу.

Харрисон смеется, а Айрис щиплет меня за задницу.

— Ты не возражаешь? У меня начинает кружиться голова. — Я бесцеремонно бросаю ее на заднее сиденье, а потом обхожу машину и сажусь на сиденье.

Харрисон уходит по дороге. Айрис смотрит в окно, наблюдая, как чикагский горизонт проплывает мимо нас, когда мы выезжаем в пригород. Я провожу всю поездку в машине, разыгрывая различные сценарии того, что именно может произойти, когда мы вернемся домой. К тому времени, как Харрисон паркует машину, я уже сгораю от нетерпения.

Мои мысли разбегаются, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Айрис. Ее тело прислонено к двери, глаза закрыты, она глубоко вдыхает и выдыхает.

Она заснула.

После всех этих разговоров с ее стороны о расплате она даже не могла оставаться на ногах, чтобы искать возмездия.

— Мне разбудить ее, сэр? — Харрисон заглядывает в машину с моей стороны.

— Я поймаю ее. — Я выхожу из машины и обхожу багажник. Я осторожно открываю дверь медленно, чтобы успеть поймать ее, прежде чем она упадет.

Она не шевелится, когда я притягиваю ее к себе, баюкая так же, как в первую брачную ночь. Каким-то образом она крепко спит, пока я провожу нас через дом и поднимаюсь по лестнице. Я изо всех сил пытаюсь открыть ее дверь, не уронив ее, но мне удается настроить себя таким образом, чтобы я мог повернуть ручку.

Ее дверь с тихим стуком ударяется о стену. Я подхожу к ее кровати и кладу ее на матрас. Она подносит руку к щеке и сворачивается калачиком, не заботясь ни о платье, ни о макияже.

Мне ненавистна мысль о том, чтобы разбудить ее, но я сомневаюсь, что она захочет ложиться спать в таком виде. Это не может быть удобно.

— Айрис. — Я слегка встряхиваю ее за плечо.

Ее рука летит прямо мне в лицо. Я со свистом выпускаю воздух и пригибаюсь, каким-то образом промахиваясь мимо ее ладони, прежде чем она коснулась моей щеки.

— Айрис. Проснись. — Она стонет.

— Тсс, Деклан. Прекрати болтать и сделай это снова своим языком.

Мой пульс гремит в моих венах, соответствуя учащенному сердцебиению. Она… мечтает обо мне? Я моргаю, пытаясь осознать, что Айрис видит грязный сон обо мне.

Она издает тихий стон, который я чувствую прямо на своем члене. Я обдумываю последствия того, что разбужу ее и покажу, каково это на самом деле, но передумываю.

Начни с малого и будь стратегичен.

Напасть на нее сегодня вечером было бы совсем не умно. Как бы мне этого ни хотелось, я должен сделать это так, чтобы не спугнуть ее. Ее предыдущие неудачные отношения — доказательство того, что происходит, когда люди отрываются слишком сильно, слишком быстро.

Я тратил так много времени на погоню за ней не для того, чтобы потерять ее, потому что не мог контролировать свой член. Мое терпение скоро будет вознаграждено. Это только вопрос времени, когда она приползет ко мне, и я планирую заставить ее работать на это.

С завтрашнего дня.

Глава 30

АЙРИС

Утром после благотворительного вечера я просыпаюсь в дизайнерском платье, размазанном макияже и серьезном случае синдрома «как я сюда попала». Я пошевеливаю больными ногами, отмечая несколько волдырей, которых вчера не было.

Я вздыхаю и хватаю телефон с тумбочки.

— Черт! — Я чуть не падаю с кровати, когда вижу время. Проклятия вылетают из моего рта в непрочитанном текстовом сообщении, которое Деклан отправил несколько часов назад. Я разблокирываю телефон дрожащим пальцем, только чтобы вздохнуть с облегчением, увидев сообщение.

Деклан: Сегодня нет работы.

Сегодня нет работы?! Я дважды перечитываю его сообщение, чтобы убедиться, что мой мозг снова не капризничает и не переставляет все буквы.

Я прижимаю телефон к груди и делаю небольшой поворот. Мысль о том, чтобы провести субботу в полном одиночестве, вызывает у меня желание разразиться целой песней и танцевать, как принцесса Дримленда. Клянусь, я могла бы дотронуться до звезд тем, как высоко я себя сейчас чувствую.

Пока я принимаю душ, я перебираю воспоминания о прошлой ночи. Лео и его тост. Мы с Декланом танцевали до полуночи. Он таскал меня, как мешок картошки, потому что у меня болели ноги.

Последнее заставляет меня улыбнуться про себя, как полную идиотку.

О, Айрис. Во что ты ввязалась?

Спускаясь вниз к завтраку, я пытаюсь придумать ответ, но не могу его найти. Я не совсем понимаю, что происходит. Брак, на который я подписалась, ничто по сравнению с реальностью.

Деклан не должен был быть милым. Он, черт возьми, не должен был делать все эти разные вещи, которые вызывают тоску в моей груди, которую я никогда раньше не чувствовала. Даже во время моих самых серьезных отношений я не чувствовала ничего похожего на головокружение, которое охватывает меня, когда Деклан делает что-то совершенно нехарактерное для него.

Я пытаюсь блокировать эти мысли, включая музыку в наушниках. Кажется, это временно срабатывает, и я танцую свой путь на кухню, подпевая во всю глотку.

То, что я нахожу, заставляет меня остановиться. Один из моих наушников выскакивает, ревущая музыка едва слышна за звуком Деклана, режущего овощи.

Возбуждение быстро сменяется пугливостью, когда Деклан смотрит на меня полными жара глазами. Что я сделала, чтобы заслужить такой взгляд?

— Ты здесь. — Отвечаю я после того, как мы целую минуту смотрим друг на друга.

— Да. — Он поворачивается к разделочной доске и продолжает резать овощи.

— Ты тоже берешь выходной? — Спросила я.

Отбивная. Отбивная. Отбивная.

— Не совсем так.

— Ох. — У меня вырывается тяжелый вздох.

— Я запланировал для нас фальшивое свидание. — Я моргаю.

— Мне очень жаль. Ты только что сказал, что планируешь фальшивое свидание? — Его губы дергаются.

— Я так и сделал.

— Ух ты. Это… неожиданно.

— Мы должны быть за дверью в течение следующего часа.

Я взвожу курок пневматического пистолета и делаю вид, что прицеливаюсь.

— Кто цель? — Его губы плотно сжимаются.

— Я расскажу тебе после.

— Почему не раньше?

— Я хочу, чтобы ты вела себя естественно.…

— И то, что ты говоришь мне, на кого мы пытаемся произвести впечатление, может скомпрометировать это? Они, должно быть, очень важны, если вдохновили тебя на какой-то план. — Его рука, сжимающая нож, напрягается.

— Я способен планировать свидание.

— Конечно, ты способен, но это не значит, что ты действительно хочешь этого.

— Кто сказал, что я не хочу? — Его вопрос слишком насыщен, чтобы я мог справиться с ним без кофе.

Поэтому, вместо того чтобы выпытывать у Деклана больше информации, я помогаю ему с завтраком. Судя по тому, как он постоянно прикасается ко мне, двигаясь по кухне, можно подумать, что мы живем в квартире размером с обувную коробку, а не в особняке. Я стараюсь не обращать внимания на то, как тысячи искр отскакивают от моей кожи, когда его тело касается моего. Каждый раз, когда я резко вдыхаю, его губы, кажется, изгибаются по краям.

Клянусь, он делает все это нарочно.

Я едва могу сосредоточиться на приготовлении пищи, и в результате получается наполовину подгоревший омлет. Конечно, это может показаться не самой аппетитной едой, но она должна сделать свое дело. Калории есть калории, я права?

— Ты не возражаешь? — Я огрызаюсь, когда его грудь касается моей спины.

— С твоей техникой не мешало бы поработать. — Он хмуро оценивает мой завтрак.

— Прекрасно, мистер Продовольственная сеть. Почему бы тебе не показать мне, как это делается?

— Тебе было больно проглотить свою гордость?

— Я глотала и похуже. — Его ноздри раздуваются.

Айрис: 1.

Деклан: 0.

Я улыбаюсь, делаю шаг назад и протягиваю шпатель, ожидая, что он возьмет его. Дыхание вырывается из моих легких, когда он прижимает меня к плите, вцепившись в мою руку, держащую лопатку.

— Я предпочитаю более практический подход к обучению. — Его бедра прижимаются к моейзаднице.

— Говорит тот же самый человек, который говорил мне разобраться или найти новую работу, когда мне нужна была помощь. — Он не отвечает, покусывая кожу моей шеи.

Моя следующая фраза выходит оборванной.

— Что ты делаешь?

— Помогаю жене. — У меня перехватило горло.

— На мой взгляд, ты слишком привыкаешь к этому прозвищу.

— Я использую его, чтобы напомнить тебе о твоем месте.

— А что это?

— Мое.

Мои щеки горят, как и область ниже талии. Он игнорирует мою внезапную застенчивость, наливая смесь свободной рукой, удерживая меня на месте обеими руками.

— Твоя первая ошибка заключалась в том, что ты налила в сковородку слишком много. — Его горячее дыхание касается моей шеи, вызывая мурашки по всему телу.

Яйца шипят, подражая ощущениям внутри, когда его грудь касается моей спины. Я никогда не думала, что приготовление пищи может считаться эротическим опытом — по крайней мере, до Деклана. Этот человек заставляет варить яйца казаться чем-то вроде прелюдия.

Я сглатываю комок в горле.

— Что дальше? — Он несет мою руку, сжимающую лопатку, к горячей плите.

— Ты даешь яйцам схватиться.

Это простая задача, но он держит мою руку в заложниках, пока мы осторожно толкаем яйца снова и снова, пока верхняя поверхность яиц не загустеет. Каждая минута кажется вечностью из-за того, как он держится за меня. Кажется, его тянет к изгибу моей шеи, и он дважды целует меня, прежде чем продиктовать следующий набор указаний.

— Теперь ты заполняешь одну сторону своей начинкой.

— Не обе? — Его глубокий смешок сотрясает мои кости.

— Жадная, как всегда.

— Больше похоже на голод.

— Значит, нас двое. — Хрипло отвечает он, прижимаясь бедрами к моей заднице. На этот раз у него в кармане точно не телефон. Это я могу сказать точно.

— Я думаю, мы говорим о двух разных голодах. — Каким-то образом слова пробиваются сквозь мое сжавшееся горло.

Его толстая длина прижимается к шву моей задницы, точно говоря мне, как он относится к приготовлению пищи. Он слишком быстро отстраняется, забирая свое тепло с собой, когда добавляет немного пространства между нами. Я не понимаю его реакции.

Почему тебя это волнует? Это только еще больше все усложнит.

Я забочусь об этом больше, чем когда-либо признаюсь.

Потому что ты тоже его хочешь.

Это трудный факт, чтобы признать. Я действительно хочу его. Я чертовски сильно хочу его, но не знаю, как добиться чего-то подобного. И более конкретно, я не совсем уверена, чем именно я хочу заниматься. Случайный секс кажется почти таким же сложным, как предложение попробовать что-то большее. Любой вариант разнесет весь наш план к черту, и я тоже не уверена, что хочу этого делать. Мои варианты кажутся такими же безнадежными, как и моя способность сдерживать наше влечение.

Если Деклан и знает о моей внутренней панике, то не показывает этого.

— Будь готова через тридцать минут. — Деклан бросает на меня последний взгляд, прежде чем схватить мою дерьмовую первую попытку омлета и выйти из кухни.

Я хватаюсь за стойку и делаю несколько глубоких вдохов.

Как, черт возьми, ты собираешься пережить фальшивое свидание сегодня, когда ты так себя чувствуешь?

Деклан хватает пару ключей, висящих на стене.

— Ты за рулем? — Он крутит ключи на указательном пальце.

— Я дал Харрисону выходной.

— Я не уверена, что я сделала, чтобы заслужить такое обращение, но я здесь ради этого.

Деклан не комментирует, подходя к блестящему старинному кабриолету, похожему на что-то из шпионского фильма.

У меня отвисает челюсть.

— Это и есть наша поездка?

— Садись, пока мы не опоздали. — Я остолбенела, когда он обошел капот и открыл передо мной пассажирскую дверь.

— Это так круто! — Я подхожу к своему боку и падаю на сиденье, полностью потеряв дар речи, когда провожу пальцем по коже.

Деклан закрывает мою дверь, прежде чем вернуться к водительскому месту. Он вставляет ключи в замок зажигания, и двигатель оживает, когда он включает первую передачу.

Я вздыхаю.

— Что бы я сделала, чтобы получить шанс сесть за руль этой машины. — Он смеется.

Он грубый, глубокий и лишает меня возможности дышать.

— Ты можешь заставить меня делать много вещей, но водить эту машину — не одна из них. Это мужская машина. — Я закатываю глаза.

Прежняя улыбка стерлась с его лица.

— Больше похоже на женскую. Точнее, моей матери. — У меня такое чувство, будто кто-то ткнул меня ножом в грудь и вывернул ее. — Твоей матери? — Его кадык пульсирует.

— Я подумал, что уберу его, так как не запускал уже месяц.

Он убирает его каждый месяц? Моя грудь болит за человека, который хранит память о своей матери в ее машине. Я могу сказать, что Деклан заботится о том, насколько хорошо заботятся о машине, от полированного кожаного салона до идеально вощеного экстерьера.

Я не могу придумать, что сказать, мой язык заплетается от эмоций. Образ, который Деклан рисует всем, ничто по сравнению с тем, который он скрывает от всего мира. Хотя он и не близок к совершенству ни в каком смысле этого слова, он все еще человек. Ему больно так же, как и всем нам.

Мы вылетаем на подъездную дорожку, прежде чем он останавливается, чтобы открыть ворота. Он что-то бормочет, и я улыбаюсь, потому что никогда не видела, чтобы он запинался на словах.

— Она, наверное, любила эту машину больше, чем моего отца, а это, если ты знала их до того, как она заболела, было очень много. Не знаю, что она в нем нашла, но, наверное, он был другим со всеми нами до того, как она умерла.

Я не скучаю по тому, как он говорил о своих родителях до того, как она заболела. Как будто ее болезнь изменила динамику жизни всех, включая Сета. Мои губы опускаются, и я ненавижу себя за унцию сочувствия, которое пузырится на поверхности моего сердца к человеку, который так же мерзок и безжалостен, как и они. Каким-то образом любовь, кажется, очеловечивает худшее души.

— Ты расскажешь мне о ней поподробнее?

Это очень важный вопрос. Тот, который я не уверена, что справедливо задавать в первую очередь, но я ничего не могу с собой поделать. Я хочу побольше узнать о человеке, который раз в месяц выезжает на машине своей матери, как будто она может вернуться в любую минуту и потребовать ее обратно. Я хочу знать обо всем этом.

Он вздыхает, и в глубине души я просто знаю, что он вот-вот откажет мне. По какой-то причине мне невыносима эта мысль, и я делаю какую-то глупость. Что-то настолько невероятно глупое, что я уверена, что завтра пожалею об этом. Но я слишком восхищена его историей, чтобы беспокоиться о том, что может случиться.

— А что, если мы заключим сделку? — Уголки его губ приподнимаются.

— Я открыт для переговоров.

— Чего ты хочешь? — Я бросаю бомбу ему на колени. Я позволю ему самому решать, чего он хочет больше всего, а потом посмотрю, готова ли я принять вызов.

— Я хочу равного обмена… — Он замолкает, и у меня перехватывает дыхание.

Еще один поцелуй? Настоящее свидание? Минет? На самом деле вариантов бесконечное множество. Тепло проходит от моей головы до кончиков пальцев ног при мысли о том, что он может выбрать.

— Что у тебя на уме?

— Я расскажу тебе о своей матери, если ты расскажешь мне о своих различиях в учебе.

Если бы в моей жизни был саундтрек, то сейчас ди-джей царапает пластинку, заставляя меня чувствовать себя полным ничтожеством. Воздух покидает мои легкие, как сдутый воздушный шар. Что это за чертовщина такая? И более конкретно, как, черт возьми, он узнал?

Я скрещиваю руки на груди и воздвигаю барьер.

— Кто тебе сказал?

— Никто.

— Чушь собачья. Это был Кэл? — Я собираюсь сказать Деклану, чтобы он съехал на обочину и позволил мне взять управление на себя, только чтобы я могла найти Кэла и надрать ему новую задницу.

Он качает головой.

— Я узнал об этом сам.

— Как?

— Я знал знаки. — Горький смех вырывается у меня.

— Ты думаешь, я поверю в это? Насколько доверчивой ты меня считаешь? — Его лицо смягчается.

— Моя мама была такой же.

— Твоя мама? Тот самый, который изучал историю? — Он вцепляется в руль побелевшими кулаками.

— То, что она боролась с чтением, еще не значит, что она его ненавидела.

Я чувствую себя полной идиоткой, если предполагаю обратное. Честно говоря, я изо всех сил стараюсь не отставать от всей этой информации. Я никак не могу переварить, что Деклан знает о моей дислексии, а его мать борется с тем же расстройством в одном разговоре.

— Я должна был догадаться, что ты это поймешь.

— У тебя не было причин прятать это с самого начала. — Я сжимаю кулаки на коленях.

— Ты не можешь судить о моем выборе.

— Я только хочу понять его. — Мягкость его голоса разрывает меня изнутри. Я молчу. — Пожалуйста. — Я прерывисто вздыхаю. Деклан никогда не говорит «пожалуйста», так что это делает меня достаточно слабой, чтобы открыть свое прошлое.

Я смотрю в окно.

— Я провела всю свою жизнь, чувствуя себя не такой, как все остальные. Во-первых, все началось с поддразнивания и насмешек. Такие мелочи, как учителя, называющие меня ленивой, или одноклассники, сплетничающие о том, какая я глупая. Меня задержали на год, что привело к еще большему смущению, потому что все мои друзья перешли в следующий класс без меня. Их слова стали резче, а действия — злее. Кому-то вроде меня не потребовалось много времени, чтобы поверить в эти слова, особенно когда твой собственный отец каждый день называл тебя разочаровывающей идиоткой. — Мой голос срывается.

Деклан протягивает руку и разжимает мой кулак, чтобы сцепить наши пальцы.

— Это было самоисполняющееся пророчество. После развода родителей и всего этого стресса я перестала заботиться о занятиях, несмотря на то, что мама изо всех сил старалась заполучить для меня репетиторов. Ничего не получалось, и я думаю, что она тоже теряла надежду. Мой стыд и тревога росли до тех пор, пока я не начинала плакать каждый день перед школой. Я закрылась в себе, поэтому моя мама рискнула и нашла мне психотерапевта, чтобы я могла рассказать кому-то о том, что происходит. — Его рука успокаивающе сжимает меня. — С помощью моего психотерапевта я начала восстанавливать себя и нашла проекты, в которых была хороша и которые не имели никакого отношения к школе. Вот тут-то и началась моя одержимость растениями. Оказывается, у меня было призвание возвращать к жизни мертвые растения моей мамы.

— Я думал, что терапия должна была решить наши проблемы, а не создавать их еще больше. — Напряжение в моей груди ослабевает, когда я смеюсь.

— Это помогло. Одно растение превратилось в два, и в конце концов я начала собирать целую коллекцию. Мой психотерапевт назвал это стратегией совладания.

— Полагаю, это можно считать лучшим решением, чем наркотики. — Наши глаза соединяются, его глаза наполняются легкостью, которую я хотела бы сохранить на долгие промежутки времени.

— Как только я избавилась от эмоциональных переживаний, я стала гораздо более открыта для репетиторства. Это заняло некоторое время, но в конце концов я начала преуспевать в школе.

— И что потом?

— А потом я окончила среднюю школу с большой помощью. Я еще не была готова поступить в университет после всех трудностей, через которые прошла в школе, так что вот как я оказалась в временном агентстве, с которым ты сотрудничал.

— А потом ты вытащила короткую палку и должна была работать на меня. — Мой нос морщится.

— Ты перебирал помощниц точно так же, как перебирают нижнее белье.

— Я не виноват, что они не оправдали моих ожиданий. — Я качаю головой.

— Всякий раз, когда ты кого-то увольнял, остальные из нас были вынуждены бросать наши имена в шляпу. До этого момента мне везло, но потом…

— Тебя выбрали. — Заканчивает он за меня.

Я киваю.

— Я пришла к тебе в офис в понедельник, зная, что не доживу до конца недели. Но тогда…

— Что? — Его глаза темнеют.

— Я могла бы просто сказать по твоим глазам, что ты ожидал, что я потерплю неудачу.

— И?

— Я провела всю свою жизнь, заставляя людей смотреть на меня таким образом. Что-то оборвалось во мне, когда ты сказал мне не распаковывать свои вещи, так как я уеду к концу недели. Это зажгло огонь под моей задницей. Я была готова на все, чтобы раз и навсегда доказать самой себе, что могу добиться всего, чего захочу, начиная с работы.

— Ты не боялась?

— Конечно боялась. Твоя репутация была такой же ужасной, как и твой послужной список с помощниками, но я знала, что ничто из того, что ты мог бы мне сказать, не превзошло бы того дерьма, которое я слышала в детстве.

Руль скрипит под давлением его ладоней.

— Если бы я знал раньше, я бы умолчал о некоторых вещах, которые сказал тебе… — Мой смех обрывает его.

— Пожалуйста. Мы оба знаем, что ты уволил бы меня, если бы понял, как я сопротивляюсь. — Его челюсть сжимается.

— Это неправда.

— Почему бы и нет?

— Потому что, если бы моя мама была жива, ей было бы стыдно за то, что я сделал что-то подобное. — У меня такое чувство, будто он разрезал меня одними своими словами.

— Поэтому ты держал меня все это время? Несмотря на ошибки, опечатки и более медленное время выполнения заказа? — Мой голос звучит так тихо и неуверенно — идеальное совпадение с тем, что я чувствую, когда Деклан вызывает все эти эмоции.

Он делает медленный вдох.

— Я оставил тебя, потому что ты великолепно справляешься со своей работой. Ты всегда отвечала на любой вызов, который я бросал тебе, независимо от того, входило это в твои должностные обязанности или нет. Не было ни одного раза, когда бы я чувствовал, что твои различия мешают мне. Во всяком случае, я думаю, что это сделало тебя в десять раз лучше в твоей работе, потому что ты думала иначе, чем я. Просто посмотри на сделку с Якурой. Он никогда бы не принял это предложение, если бы ты не дополнила мою модель. — Волна эмоций застревает у меня в горле. — Я могу быть холодным, грубым и отстраненным, но я не слепой. Вся моя работа заключается в оценке активов, и оказывается, что ты мой самый большой.

Я никогда не думала, что кто-то, говорящий со мной о финансах, будет так душераздирающе красив.

Он снова сжимает мою руку, словно напоминая о нашей связи.

— Нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы удержать тебя рядом.

— Тебе не нужно слишком стараться. В конце концов, я твоя жена.

— Даже если бы это было не так, я все равно не откажусь от тебя. — Легкая улыбка на его лице делает что-то сумасшедшее с моим сердцебиением.

Я никогда не думала, что кто-то вроде него способен на такие сладкие слова.

— Кто же знал, что под твоей сварливой внешностью скрывается такой славный парень?

— Не говори никому, а то они будут разочарованы, узнав, что это только для тебя.

Похоже, репортер был прав. В конце концов, Деклан питает ко мне слабость.

— Почему? — Спросила я.

— Forelsket. — Его хриплый шепот заставляет меня чувствовать, что он делится секретом, который я не могу расшифровать.

— Произнеси его по буквам. — Я достаю телефон.

Он качает головой, как будто это может стереть крошечную улыбку с его лица.

— Некоторые слова не переводятся.

— Это такая ложь! Все твои слова имеют перевод.

— Поправка. Некоторые слова не предназначены для того, чтобы ты их переводила.

Я скрещиваю руки на груди.

— Кстати, где ты выучил все эти слова? Не может быть, чтобы ты знал все эти языки. — Он поворачивает голову к дороге.

— Это была игра, в которую мы с мамой играли вместе, когда я был маленьким ребенком. — При этой мысли у меня першит в горле.

— Каким образом?

— Я всегда плохо выражал свои чувства, задолго до того, как моя мама заболела.

— Нет, я отказываюсь в это верить. — Говорю я с абсолютной серьезностью.

Его взгляд заставляет меня рассмеяться.

— Она научила меня, что некоторым людям нужна сотня слов, чтобы выразить одну мысль, в то время как некоторым людям нужно только одно слово, чтобы поделиться сотней мыслей.

— Я никогда об этом не думала.

Его взгляд становится далеким.

— Это стало нашим секретным кодом. Если бы я чувствовал что-то определенное, она бы попросила меня дать ей слово. — Моя нижняя губа дрожит.

— Что заставило тебя снова начать их использовать? — Он поворачивается и смотрит на меня.

— Не что, а кто. Мы оба по-своему боремся со словами. Я выражаю их, а ты читаешь. — Его объяснение делает каждое слово, которое он произносит, еще более значимым.

Жжение в груди усиливается, выдавая, как сильно мое сердце хочет отбросить осторожность. Это пугает меня больше, чем я хочу признать, поэтому я придерживаюсь более безопасного вопроса.

— А почему ты выбрал непереводимые?

— Они были на английском, но в конце концов, как только мои братья начали понимать его и начали копировать меня, я переключил передачу. Они никак не могли произнести kyoikumama, не говоря уже о том, чтобы произнести ее по буквам.

— Всегда был против того, чтобы делиться, с самого детства, да?

— Ты единственный ребенок в семье. Ты даже не можешь понять, каково это — расти, когда братья и сестры всегда воруют твои вещи и копируют тебя.

— Хотела бы я! Это кажется намного лучше, чем провести всю жизнь в одиночестве.

— Тишина, должно быть, была приятной.

Я смеюсь.

— Она быстро устарела. Если все пойдет по-моему, я планирую иметь достаточно детей, чтобы заполнить весь дом, чтобы им никогда не пришлось расти в таких чувствах, как я.

Он нажимает на рычаг переключения передач чуть сильнее, чем нужно.

— Дети?

— Целый микроавтобус, если повезет.

— Я не знал, что ты хочешь большую семью. — На его шее пульсирует вена.

— Ты никогда не спрашивал, и я не думала, что это имеет значение.

— Почему нет?

— Потому что мы согласились только на одного ребенка.

— А что, если бы это было не так? — Я шокирована его вопросом.

— Что именно ты предлагаешь?

Он делает паузу, явно обдумывая ответ, прежде чем покачать головой.

— Ничего.

— Ничего?

Я хочу получить ответы, но страх перед его ответом не позволяет мне задавать вопросы. И по тому, как он отключается, я знаю, что все равно не получу их сегодня.

Может быть, это и к лучшему.

Глава 31

АЙРИС

Нельзя чтобы цель Деклана случайно попала в Чикагский ботанический сад в субботу. После нашего разговора в машине я знаю, что он спланировал это для меня.

Нет, он никогда бы не признался в этом.

Но вместо того чтобы вызвать его на откровенность, я присоединяюсь ко всей этой шараде. Я слишком взволнована посещением сада, чтобы испортить его, вызвав Деклана на его ложь.

Сад — мое любимое место во всем мире — извините, Дримленде. У меня здесь так много приятных воспоминаний, начиная с самого детства. Моя мама, бабушка и я приходили сюда вместе после субботних занятий. Мы с мамой посещали все сады, а бабушка пыхтела и пыхтела из-за разбитого колена, но ее легко укачивали красивые цветы и мороженое с шампанским.

Я смеюсь, когда Деклан берет карту с информационного стенда. Он не просит меня о помощи, а я не утруждаю себя ее предложением. В то время как я знаю каждый уголок этого места, наблюдать за тем, как он оценивает карту, как будто мы исследуем неизведанную территорию, слишком интересно, чтобы пройти мимо.

— Во всем этом есть какая-то стратегия?

— Стратегия? Это сад, а не шахматная доска. — Я смеюсь.

— Справедливое замечание. Тогда есть ли что-то особенное, что ты хотел бы увидеть в первую очередь? — Спросила я.

— Разве мы не должны пойти туда, где находится человек, к которому ты пришёл? — Я сжимаю губы, чтобы не выдать себя.

— Я не знаю, где они. — Он говорит ложь с такой легкостью, что это выбивает меня из колеи настолько, что я настаиваю на большем.

— Знаешь, если бы я знала, как он выглядит, мне было бы немного легче. Иначе откуда мне знать, когда нам нужно притворяться? — Деклан закрывает карту, кладет ее в карман и хватает меня за руку.

— Мы не знаем. — Искры взлетают вверх по моей руке от соприкосновения.

— И что? Мы все время ведем себя как пара?

— Вот именно. — Я притворно стону.

— Но это место огромное. Может пройти несколько часов, прежде чем мы его найдем. — Он не отпускает мою руку, пока ведет нас к началу тропы.

Я даю ему еще одну возможность признаться.

— Он, должно быть, очень важен, если ты собираешься часами гулять по саду, держа меня за руку.

— Ты даже не представляешь. — Я отворачиваюсь, чтобы он не заметил, как я улыбаюсь от его лжи.

Деклан обнимает меня за талию, как будто мы постоянно прикасаемся друг к другу.

Что случилось с человеком, который боролся со мной всего два месяца назад?

Потому что кажется, что эта версия Деклана давно ушла, и он использует сегодняшнее фальшивое свидание как предлог прикоснуться ко мне так, как ему хочется.

Я так поглощена его объятиями, что почти скучаю по своей любимой части этого места.

— А-а! Остановись! — Я отстраняюсь от руки Деклана.

Деклан останавливается, и я спотыкаюсь от инерции.

— Что случилось? — Он проверяет периметр.

— Ты идешь так быстро, что мы чуть не пропустили мою любимую часть. — Он оглядывается по сторонам, упуская оранжерею во время сканирования кустов позади нас.

Я указываю свободной рукой на стеклянную конструкцию.

— Ты хочешь пойти туда? — Спросил он.

— Да!

— Теплица? — Я улыбаюсь.

— В этом что-то не так? — Удивилась я.

— Я просто удивлен, что ты предпочитаешь это, а не гулять на свежем воздухе.

Я почти тащу его через двери. В тот же миг на нас обрушивается порыв влажного воздуха. Вентиляторы распыляют теплый туман на все растения, и мы попадаем под перекрестный огонь.

Между его бровями появляется складка.

— Почему здесь так душно?

— Потому что им нужно воссоздать тропический климат.

— Зачем?

Меня возбуждает то, что я знаю о теме больше, чем Деклан, и я наслаждаюсь тем фактом, что он, в конце концов, знает не все.

— Такие растения, как эти, обычно не переживают здешних времен года. Без теплицы они, скорее всего, умрут, особенно в Чикаго.

Он следует за мной, когда я иду между рядами невысоких пальм.

— Это причина, по которой ты держишь все свои растения в помещении?

— Мне нужна причина получше, кроме того, чтобы раздражать тебя ими? — Его взгляд заставляет меня рассмеяться про себя.

— Жизнь в квартире имеет много преимуществ, но оранжерея — не одно из них. Не хватает места. — Я веду его к небольшому пруду в задней части оранжереи.

— Ты знаешь, что у тебя есть разные слова, чтобы выразить свои чувства? — Он кивает. — Растения тоже имеют разные значения. — Я указываю на стебли лотоса, выглядывающие из мутной воды. — Это мои абсолютные фавориты.

— Почему? — Он кладет руки в карманы и смотрит на меня в упор без тени эмоций.

— Потому что меня поражает, как самый прекрасный цветок может распуститься в самых худших условиях. — Я смотрю на свое отражение в мутной воде.

— Кажется глупым связываться с цветком…

— Это не так. — Я поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня. Тепло, отражающееся в них, побуждает меня открыться, не беспокоясь о последствиях. — Я долго недооценивала себя, а потом поняла, что мне нужно преодолеть все плохое и найти свет.

— Это причина, по которой тебе нравилось посещать оранжерею? — Он останавливается рядом со мной, чтобы поближе рассмотреть цветы.

— Главной.

— Другие есть?

— Ты на него смотришь. — Я кружусь по кругу, вытянув руки, и мои ладони задевают пару листьев.

Его губы сжимаются в слабой попытке скрыть улыбку.

— Ты сумасшедшая женщина — растение.

— Пожалуйста. Я официально не заслужила этого титула, пока у меня не будет собственной оранжереи.

— Ты хочешь ее?

— Оранжерею?

— Пестициды здесь действуют тебе на голову или ты просто пытаешься понять, о чем я спрашиваю?

— Может быть, я борюсь, потому что ты не спрашиваешь в первую очередь. — Его грудь вздымается от глубокого вдоха.

— Хочешь оранжерею?

— На твоем заднем дворе?

— Я думаю, мы можем начать называть его нашим, учитывая, что ты тоже там живешь. — Мой рот открывается, прежде чем снова закрыться.

— Ты предлагаешь построить для меня оранжерею?

— Хотя бы для того, чтобы не споткнуться о растения в горшках посреди ночи, когда мне чертовски хочется выпить стакан воды.

— Как глупо с моей стороны думать, что ты хочешь построить его, чтобы сделать меня счастливой.

— Все, что я делаю, исключительно для моей пользы. — Но его ухмылка говорит прямо противоположное.

Теплое чувство от его улыбки следует за мной, пока мы идем через оранжерею. Я трачу время на то, чтобы рассказать Деклану про эти растения. Для человека, который всегда берет на себя инициативу, он, кажется, ни капельки не беспокоится о том, чтобы следовать за мной.

Когда мы выходим из оранжереи и щуримся от солнца, Деклан спрашивает:

— Куда дальше? — Я указываю на тропу, которая проведет нас вокруг озера.

— Вот туда.

Вместе мы идем рука об руку, как будто это самая естественная вещь в мире. Деклан задает мне вопросы о разных растениях, и я отвечаю на них, слишком увлекаясь такими темами, как разница между тропическими и полутропическими. Он задает глупые вопросы, половина из которых, я уверена, сделана специально, чтобы рассмешить меня.

Серьезно, я ни за что не выйду замуж по доброй воле за человека, который не знает разницы между суккулентом и кактусом. Он, кажется, смущен тем, что все кактусы-суккуленты, но не все суккуленты-кактусы, и я провожу с ним добрый час в засушливой оранжерее, объясняя все, что знаю о разных растениях. Ни разу он не показался мне скучающим, несмотря на мою безостановочную болтовню.

Деклан, человек, который не говорит дольше пяти минут, говорил со мной часами. Эта мысль вызывает у меня гораздо большее головокружение, чем следовало бы.

Только когда солнце начинает садиться, Деклан ведет нас к выходу.

— Итак, ты нашёл его?

— Кого? — я поднимаю наши сцепленные руки в воздух, чтобы напомнить ему о нашем долге.

— Репортер, перед которым мы приехали притворяться.

— Нет.

— Я так и знала! Теперь ты можешь перестать лгать.

— Лгать о чем?

— Мы пришли сюда не для того, чтобы нас увидел репортер, не так ли? — Его глаза светлеют.

— Иначе зачем бы мы сюда пришли?

— Потому что ты хотел пригласить меня на свидание, но не хотел признаваться, что это было так, просто на случай, если я тебя отвергну, поэтому ты выдумал всю эту сложную историю, чтобы я не задавала вопросов.

— Нарциссизм генетический или наш ребенок застрахован от этой ужасной черты характера?

То, как он говорит «наш ребенок», посылает через меня волну чего-то такого, что я отказываюсь признавать.

— Смотря что. Если мы исходим из истории отцов, то они облажались с самого начала. — Он протягивает руку и проводит большим пальцем по моей нижней губе.

— Надеюсь, они унаследуют бескорыстие своей матери.

Я официально поднимаю белый флаг, встаю на цыпочки и целую его.

Глава 32

АЙРИС

Мы сидим молча всю обратную дорогу до дома. Я не знаю, что сказать, и Деклан стоит примерно в одном комментарии от того, чтобы трахнуть меня в машине мамы, поэтому я молчу.

Мой пульс достигает критического уровня к тому времени, когда он въезжает в гараж, и я задыхаюсь, когда он вытаскивает меня из машины и ведет прямо в дом.

Он двигается так быстро. В одно мгновение я моргаю, глядя на него, а в следующее меня прижимают к стене. Мой позвоночник покалывает от инерции.

— Скажи мне, чего ты хочешь. — Его безумное выражение лица делает что-то безумное с моими внутренностями.

Мое сердце глухо стучит в груди, пульс стучит с каждым ударом. Я теряю всякую способность говорить. То, как он смотрит на меня, стиснув челюсти и раздувая ноздри при каждом неровном вдохе, заставляет меня дрожать.

— Я не уверена. — Он со стоном отступает.

Я мгновенно скучаю по его теплу.

— Деклан… — Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до него, но он хватает меня за запястья и удерживает их над головой.

— Ты еще не заслужила права прикасаться ко мне.

— Не заслужила? — Он проводит свободной рукой по моей шее, и все мое тело вспыхивает, как фейерверк.

— Я не боюсь претендовать на то, что принадлежит мне.

— Я больше не боюсь. — С меня хватит бегать туда-сюда. Неопределенность сводит меня с ума, и это несправедливо по отношению к нему. Он запланировал для меня свидание и притворился, что это фальшивка, только чтобы я пошла. Я не думаю, что кто-то когда-либо делал для меня что-то настолько милое.

— Тогда докажи это. — Он отпускает мои запястья.

— Strikhedonia. — Я, без сомнения, искажаю произношение, но, тем не менее, это, кажется, вызывает искреннюю улыбку у Деклана.

Я обхватываю рукой его шею сзади и притягиваю его губы к себе. По сравнению с нашим первым поцелуем Деклан позволяет мне взять инициативу в свои руки. Поначалу это только предположение. Ничего, кроме нескольких мягких прикосновений моих губ к его губам, каждое из которых становилось все более отчаянным с моей стороны. Он не делает ни малейшего движения, чтобы прикоснуться ко мне, и моя кожа зудит от прикосновения. Его молчаливый вызов доказать, как сильно я хочу его, играет в глубине моего сознания, когда я провожу кончиком языка по его нижней губе.

Я никогда не думала, что буду жаждать его прикосновений так сильно, как сейчас, и меня начинает раздражать, насколько сильно он контролирует ситуацию.

Так не пойдет. Кончики моих пальцев покалывает от желания прикоснуться к нему повсюду. Мои руки становятся смелее, когда я провожу пальцами вниз по его рубашке, прямо к выпуклости под брюками. Он судорожно вздыхает, когда я провожу по контуру его длины. Я использую эту возможность, чтобы подразнить его язык своим, и результаты чудесны.

Он стонет, когда его ладонь находит мою шею сзади, удерживая меня на месте, пока он насилует мой рот. Я потираю ладонью его член. Его поцелуи становятся все более неконтролируемыми, когда я быстро расстегиваю его ремень и молнию. Наши языки переплетаются, заглушая его стон, когда я просовываю руку ему в штаны. Он втягивает воздух, когда я провожу пальцем по кончику его члена. Я провожу по бусинке возбуждения большим пальцем, прежде чем потереть ее кругами по его головке.

Он прикусывает мою нижнюю губу, вызывая металлический привкус во рту.

Я хихикаю про себя, убираю руку и отстраняюсь.

— И как? Это можно было считать доказательством?

Рука на моей шее напрягается, и его большой палец прижимается к моей пульсирующей точке. Его грудь поднимается и опускается с каждым неровным вдохом. Мурашки пробегают по моей коже, когда он открывает свои выпученные глаза и поворачивает их ко мне.

— Я не совсем уверен. — Мои губы приоткрываются.

— Ты так полон… — Я замолкаю, когда он перекидывает меня через плечо и несёт прежде, чем я успеваю убежать. — Ты издеваешься надо мной? Мы снова к этому возвращаемся? — Я колочу кулаками по его спине.

Он поворачивается к лестнице.

— Я хочу провести более тщательное наблюдение.

— Ты что, сошел с ума?

— Когда дело касается тебя, это никогда не было вопросом.

Я смеюсь, когда он несет меня вверх по миллиону ступенек.

— Ты знаешь, что я могу нормально ходить? — Остро спросила я.

— Это не значит, что я тебе позволю. — Я смеюсь.

— Почему бы и нет?

— Ты можешь сбежать.

— Нет!

— Будь моя воля, ты бы носила монитор на лодыжке, чтобы я всегда мог знать, где ты. — Мои глаза расширяются.

— Это просто ужасно.

— Расскажи мне об этом. Я уже изучил GPS-чипы для нашего ребенка.

Наш ребенок. Эти два слова, кажется, сегодня сдавили мне сердце.

— Часто думаешь о том, чтобы стать отцом? — Спрашиваю я дрожащим голосом.

— Больше, чем следовало бы.

Мысль о том, что он подумывает об отцовстве, пугает меня не так сильно, как следовало бы. Я знала, что это было, когда подписывала сделку, но это кажется таким контрастом по сравнению с человеком, которым нужно было манипулировать, чтобы получить общие права опеки.

О, Айрис. Что ты теперь собираешься делать?

Деклан, кажется, отвечает за меня, проходя мимо моей комнаты, не останавливаясь. Я цепляюсь за его рубашку потными ладонями, отчаянно нуждаясь в чем-нибудь, что могло бы опустить меня на землю, когда мы входим в его комнату.

Мой мир переворачивается с ног на голову, когда он бросает меня на кровать. Я издаю ох, когда моя спина врезается в матрас, и весь воздух выбивается из меня совсем по другой причине, чем когда меня швыряют. Деклан хватает меня за бедра и тянет к краю кровати. Материал моего платья скользит вверх, и подол скользит в опасной близости от нижнего белья.

Он останавливается и смотрит на меня так, что мне кажется, будто он разбирает меня на части, кусочек за кусочком.

— Давай сыграем в игру.

— Ты и твои чертовы игры. Клянусь, это похоже на то, как будто ты был лишен веселья в детстве.

Его губы дергаются, когда он скользит ладонями вверх по моим бедрам. Они дрожат под его прикосновением, и я прижимаю их друг к другу, чтобы скрыть дрожь.

— Тебе понравится этот. Обещаю. — Он быстро справляется с моими кроссовками и носками, и они стучат по ковру, как сорванные боевые доспехи.

Я приподнимаюсь на локтях.

— Каковы правила? — Его глаза наливаются кровью и становятся черными.

— Есть только одно.

— Это кажется легким. — Он цокает поднимая подол моего платья чуть выше. Мое дыхание становится более резким, и это, кажется, только поощряет его.

— Умоляй. — Я бросаю на него сердитый взгляд.

— Если ты ждешь, что я буду умолять о твоем члене, то у тебя есть еще кое-что.

Одна сторона его рта приподнимается в ухмылке.

— Кто сказал что-нибудь о моем члене?

— Тогда о чем именно ты хочешь, чтобы я умоляла…

Пальцы Деклана хватают края моих стрингов и тянут их вниз. Он не торопится, превращая снятие моей одежды в событие. Я едва могу выносить его затяжные прикосновения и горящие взгляды.

— Мне не нравится эта игра. — Стону я, с каждой секундой теряя терпение.

Он задирает мое платье выше и раздвигает мои бедра.

— Я уверен, что скоро смогу переубедить тебя.

Любой ответ, который я могла бы дать, пропадает, когда он прижимает ладонь к моей груди и толкает меня назад. Он падает на колени и притягивает меня к себе.

О Боже. Такое зрелище могло в одиночку довести женщину до оргазма. Судя по тому, как пульсирует моя нижняя половина, это было бы не так.

Нужно много усилий, чтобы вытащить меня за край. Особенно учитывая, как он на меня смотрит. Это пугает меня так же сильно, как и очаровывает, и я танцую между ними, когда его пальцы раздвигают меня для него. Все мое тело гудит, когда его язык высовывается наружу, дразня меня. Я выгибаю спину в ответ, и мои бедра сжимают его голову между ними. Его смешок заставляет мой клитор вибрировать. Мои пальцы вцепляются в одеяло, когда он разрушает мою способность думать о чем-либо, кроме его языка, погружающегося в меня.

Не думаю, что когда-либо в жизни я был так возбуждена. Все в нем чувственно, от того, как его ногти впиваются в мои бедра, когда он дразнит меня, до того, как он стонет, когда я вздыхаю. Все потеряно в тот момент, когда он просовывает палец внутрь меня. Его губы обхватывают мой клитор, посасывая до боли. Он останавливается каждый раз, когда я приближаюсь к своему пику. Я проклинаю его в той же фразе, что и хвалю, и это, кажется, только заставляет его вытягивать все наружу.

Ни один мужчина никогда не заставлял меня чувствовать себя такой съеденной. Я хочу, чтобы он прекратил причинять мне боль так же сильно, как я хочу, чтобы он никогда не прекращал трахать меня.

Я почти срываюсь и умоляю его закончить то, что он начал, но я держусь. Если он ожидает, что я сломаюсь, то у него есть еще кое-что. Я заставлю его работать так же усердно, чтобы доказать свою правоту.

Я не уступлю ради него. Ни в зале заседаний, ни в спальне.

Деклан энергично принимает мой вызов. Мой чувствительный клитор болит, моля о пощаде, которую Деклан не даст. Я в полном беспорядке бьюсь о простыни. Деклан взламывает код моего тела, как ядерную бомбу, и одно слово приносит мне ключи от рая.

— Пожалуйста. — Мои щеки влажные от слез, о которых я и не подозревала.

Его смешок посылает еще одну волну возбуждения через меня.

— Ты хорошо сопротивлялась. Ты будешь вознаграждена за это.

Я стону, когда он просовывает второй палец внутрь, сгибая два, чтобы они скользили по моей точке G. То, как он сосет мой клитор в сочетании с пыткой его пальцев, толкает меня с края.

Мое тело содрогается, когда Деклан продолжает трахать меня своим языком. Он играет моим телом, как своим любимым инструментом, растягивая мой оргазм как можно дольше. Я жду, что он остановится, когда я спущусь, но его движение становится только более отчаянными.

Мой голос хриплый, когда я выкрикиваю его имя, и это, кажется, сводит его с ума. Его пальцы сжимают мою задницу, когда он тянет меня вперед, вводя свой язык в меня, как я хочу, чтобы это сделал его член. Я хватаюсь за его волосы и выдергиваю пряди. Он стонет, прижимая большой палец к моему набухшему клитору. То, как он кружит вокруг плоти, заставляет меня карабкаться вверх, пока я не гоняюсь за своим вторым оргазмом, как падающая звезда.

Деклан оставляет мой клитор и притягивает меня в свои объятия. Он поглощает мои крики, когда его рот прижимается к моему, вытягивая из меня еще один дрожащий вдох. Мои губы приоткрываются и он проводит своим языком по моему, заставляя меня почувствовать, как сильно я хочу его. Его пальцы сжимают мою шею сзади, а большой палец поглаживает точку быстрого пульса.

Его поцелуй становится менее неистовым, когда я спускаюсь с высоты. Он переходит от наказания к извинению, и легкий след его языка по моей нижней губе становится моей гибелью.

У меня кружится голова, как от кайфа, с которого мне еще предстоит спуститься.

— Ты уверен, что ты не девственник? — Он шлепает меня по киске.

— Что ты сказала? — Я задыхаюсь.

— Я шучу!

— То, что я давно ни с кем не был, еще не значит, что я забыл, как всё устроено.

— А почему ты этого не сделал? Был с кем-то, я имею в виду?

Мне не следовало задавать этот вопрос. Я знала, что это плохая идея, но все же не могла остановиться, как обычно в последнее время рядом с Декланом.

— Мне казалось, ч то это было неправильно.

— Потому что ты был одержим мной? — Я поглаживаю огонь в его глазах жидкостью для зажигалки.

Его губы прижимаются к моим.

— Это самовлюбленно с твоей стороны. — Я ухмыляюсь. — Должно быть, это заразно.

Он целует меня до тех пор, пока я не становлюсь совершенно бескостной, ожидая следующего шага. Каков следующий шаг?

— Разве мы не должны обсудить, что будет дальше?

Он хватает мою ладонь и прижимает к своим джинсам, прямо над своим твердым как камень членом. Его губы прочерчивают линию поцелуев вниз по моему горлу.

Я потираю его эрекцию рукой, прежде чем отступить.

— Ну и что? Мы занимаемся сексом? — Он покусывает чувствительную кожу у меня на шее.

— Не все нуждается в плане.

— Но… — Он проводит рукой вверх по моему телу и ласкает край груди. — Ты хочешь этого или нет?

У меня такое чувство, будто он вложил мне в руку заряженный пистолет.

— Это все усложнит.

— Я могу это гарантировать.

Его прикосновения становятся смелее, когда он проводит по моему чувствительному соску сквозь ткань платья.

— Теперь, когда мы все уладили, у меня есть разрешение трахнуть тебя?

— Ты, кажется, слишком взволнован перспективой. — Он улыбается так, что все его лицо светится. Я фиксирую его взгляд в памяти, чтобы потом зациклиться на нем.

Его тело вдавливает меня в матрас, когда он наклоняется вперед. Я обнимаю его за шею и целую до тех пор, пока больше не могу этого выносить. Пока у меня не закружится голова и я не начну отчаянно нуждаться в большем.

Мои руки толкают его в грудь. Он снимает с меня свой вес и встает.

— Что… — Я обрываю его, вставая и хватая за подол его рубашки.

— Прочь. — Приказываю я.

Он подчиняется моей команде, обнажая грудь с бледной мускулистой плотью. Я вздыхаю при виде этого зрелища. Его тело заслуживает того, чтобы стать национальным памятником. Если бы я не страдала от безумной ревности, я бы выдвинула его лично.

— Нравится то, что ты видишь? — Я ухмыляюсь.

— Смотря что. Это все для галочки или у тебя хватит выдержки все это подтвердить?

Он бросает на меня кривую усмешку, которую я чувствую прямо в сердце.

— Клянусь, тебе нравится будоражить меня.

— Только потому, что мне гораздо больше нравится распутывать тебя.

Я провожу руками вниз по его прессу, обводя каждый изгиб кончиками пальцев. Он вздрагивает, когда мои руки тянутся снять с него ремень. Я опускаюсь на колени, и у него вырывается шипение.

— Расслабься. — Говорю я с предельной уверенностью, несмотря на учащенное биение сердца.

Я быстро стягиваю его джинсы с бедер, открывая выпуклость, напрягающуюся под материалом трусов. Очертания его члена заставляют мой рот наполниться слюной. Я схожу с ума, когда стягиваю его трусы вниз по ногам, не останавливаясь, пока его член не качается передо мной. Бусинка возбуждения вытекает из кончика. Я потеряла всякое чувство собственного достоинства, когда облизываю его от основания ствола до самого кончика, проводя языком по жемчужно-белой капле. Вместо того чтобы схватить меня за голову, он хватает меня за подбородок и заставляет посмотреть на него.

— Это лучше, чем я мог себе представить. — Мои щеки пылают.

— Часто обо мне думаешь?

— К сожалению.

Я покажу ему, к сожалению. Я хватаю один из бантов, удерживающих мое платье, и дергаю за шнурок. Наши глаза остаются прикованными друг к другу, когда я перехожу к следующей бретельке, дергая за ткань, пока обе стороны моего платья не падают. Материал растекается вокруг моих коленей, как нимб. Его глаза расширяются и опускаются на мою грудь.

— Глаза здесь, наверху. — Я щелкаю пальцами и направляюих на свое лицо, прежде чем взять его член в рот.

Он шипит, когда я попеременно отсасываю его и провожу кончиком языка по его стволу.

— Ты думал об этом? — Я протягиваю руку и баюкаю один из его яиц, зарабатывая стон, прежде чем снова беру его в рот. Он толкает свой член дальше в мое горло. Я чувствовала себя сильной во многих ситуациях, но ничто не сравнится с кайфом, который я получаю, наблюдая, как Деклан теряется в удовольствии от моих прикосновений. — Или как насчет этого?

Я беру его глубже, чем когда-либо прежде, глубоко втягивая воздух, чтобы предотвратить свой рвотный рефлекс. Его соленый вкус обволакивает мой язык, и я посасываю его кончик, чтобы получить еще один вкус.

— Больше похоже на то, что я думаю об этом. — Он отстраняется, забирая свой член с собой.

Мой рот открывается, когда он влетает и швыряет меня обратно на кровать. Он быстро сбрасывает с меня платье, оставляя меня моргать в потолок, голую и ожидающую. Я соскальзываю по одеялу, когда он тащит меня к краю кровати. Мои обмякшие ноги свисают с борта, болтаясь, когда он распахивает их. Он просовывает палец внутрь меня, водя им туда-сюда, прежде чем добавить еще один.

— Кто знал, что тебе так нравится сосать член? — Я приподнимаюсь на локтях.

— Сводить тебя с ума, кажется, есть в этом что-то увлекательное.

Судя по улыбке на его лице, когда он отворачивается от меня и хватает презерватив с прикроватной тумбочки, я думаю, ему понравилась мои ответы. Остается только надеяться, что я буду вознаграждена за свою честность.

Я смотрю, как он надевает презерватив на свой член, и меня накрывает еще одна волна восхищения им. От осознания того, что он готов отложить в сторону свою цель сделать меня беременной, у меня болит вся грудь. Он снова встает между моих ног и выстраивается в линию у моего входа. У меня перехватывает дыхание, когда он двигается вперед, прижимаясь своими бедрами к моим. Слезы щиплют глаза от жгучего ощущения, что он растягивает меня.

Он обхватывает мои дрожащие ноги вокруг своей талии, и я шиплю от напряжения.

— Я ненавижу тебя! — Говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Я с нетерпением жду, когда смогу выебать из тебя всю ложь.

Голодный взгляд его глаз посылает дрожь по моей спине. Его ногти впиваются в мои бедра, когда он отстраняется, только чтобы снова скользнуть в меня. Воздух выбивается прямо из моих легких, когда его темп меняется на что-то, что я могу описать только как ненасытное.

Его натиск разрушает мое чувство контроля над ситуацией. Он перекидывает одну из моих дрожащих ног через плечо, прежде чем добавить другую, меняя наше положение, чтобы я могла принять больше его оскорблений.

Жгучее желание в моей нижней половине усиливается с каждым ударом его бедер о мои. Я цепляюсь за простыни. Его грудь. Его бедра. Все, что угодно, чтобы заземлить меня, когда он запоминает мое тело, как язык, который только он может перевести.

Его толчки не прекращаются, и мой оргазм начинает нарастать внутри меня. Он проводит большим пальцем по моему клитору, прежде чем нарисовать маленькие круги подушечкой. Я взрываюсь, как бомба, тепло взрывается в моей груди, когда он толкает меня за грань невозврата.

Мои глаза закрываются, только чтобы снова распахнуться, когда он щиплет меня за клитор.

— Посмотри на меня. — Грубый шепот его команды посылает еще один поток жидкого огня через меня.

Я разбиваюсь вокруг его члена, не разрывая зрительного контакта. Мое освобождение, кажется, зажигает его. Его пальцы впиваются в мою плоть, а его член входит и выходит из меня, как одержимый. Он стонет, пальцы сжимаются вокруг меня, его голова откидывается назад, и он кончает.

Вид его разваливающегося тела разрушает последнюю надежду удержать его на расстоянии вытянутой руки.

Я нашла свою новую зависимость, и это оказался мой фальшивый муж.

Глава 33

ДЕКЛАН

— Почему ты воспользовался презервативом? — Спрашивает Айрис, стягивая через голову мою чистую футболку.

Я занялся тем, что рылся в ящике стола.

— Я не собиралась портить момент, спрашивая, не хочешь ли ты попробовать завести ребенка. — Она смеется.

— Я ценю твою мысль, но я знаю, на что подписалась.

— Так что, наш секс — это просто способ для тебя выполнить свою часть контракта? — В моем тоне больше язвительности, чем хотелось бы.

— Я никогда этого не говорила.

— Тогда что?

— Я имею в виду, я знаю, что мы договорились о рождении ребенка через пробирку, но если нас влечет друг к другу, то, может быть… — У нее срывается голос.

Она что, издевается надо мной? Если нас влечет друг к другу? То, как она минимизирует нашу связь, заставляет меня хотеть бросить ее обратно на кровать и показать ей, как я ее привлекаю. Это чушь собачья, вот что это такое.

Ты злишься на себя, потому что у тебя развиваются чувства, а у нее — нет.

Да, черт возьми, я злюсь. Я ненавижу этот дискомфорт, растущий в моей груди с каждым неровным вдохом, так же сильно, как и то, что она — единственный человек, которого я не могу контролировать.

Я захлопываю ящик, отчего она вздрагивает. Ее реакция только усугубляет мое и без того испорченное настроение.

Обуздай свой гнев, прежде чем сделаешь что-то, о чем потом пожалеешь.

Я быстро натягиваю спортивные штаны и футболку, прежде чем хватаю бумажник.

— Позволь мне объяснить. — Она хватает меня за руку, но я отмахиваюсь.

— Мне не нужны твои объяснения.

Все, что мне нужно — это тишина и немного времени, чтобы подумать самому, потому что то, что я делаю, не работает. Я погнался. Я победил. И все же она по-прежнему не признает очевидных чувств, растущих между нами.

— Куда ты идёшь? — Она идет за мной по коридору.

— Вон. — Я не оглядываюсь на нее, спускаясь по лестнице.

— Уже поздно. — Ее голос граничит с паникой, когда она следует за мной.

Я почти оборачиваюсь, но не могу. Не тогда, когда я так себя чувствую. Я даже не знаю, что это такое, но мне хочется вцепиться когтями себе в грудь, пока у меня не появится возможность вырвать свое бесполезное сердце.

— Не уходи. Не так. — Она берет меня за подбородок и заставляет посмотреть на себя.

— Скажи мне, почему ты не хочешь, чтобы я уходил.

— Это неправильно. — Ее ответ мгновенен.

— Почему? — Я нажимаю.

Она прикусывает губу и отводит взгляд.

— Потому что ты расстроен.

— Попробуй еще раз.

Еще один шанс, и ты уйдешь.

— Потому что я не хочу, чтобы ты уходил.

— Лучше, но недостаточно хорошо. — Я наклоняюсь вперед и целую ее в макушку, прежде чем выйти из дома.

Она больше не останавливает меня, хотя мне бы этого хотелось.

Я езжу по Чикаго без всякой цели. Чувство пустоты в груди только усиливается с каждой милей, отделяющей меня от Айрис, к моему большому разочарованию. Я не хочу быть вдали от нее, но и рядом с ней тоже не хочу. Не тогда, когда я чувствую, что вышел из-под контроля, и одно предложение готово уничтожить весь прогресс, которого я добился до этого момента.

Я отказываюсь давать ей еще один повод усомниться в наших отношениях, даже если она не знает, что мы в них участвуем. Но как мне убедить свою жену по контракту, что мы должны быть вместе по собственному выбору?

Этот вопрос мучает меня целый час. Ничто из того, что я придумываю, не кажется достаточно хорошим, и я всегда возвращаюсь к одному и тому же вопросу.

К тому времени, как я стучу в дверь Кэла, я уже безнадежен и отчаялся. Не прошло и минуты, как он открыл ее.

— Я все думал, когда ты появишься.

— Она позвонила тебе. — Его отсутствие улыбки — единственное подтверждение, которое мне нужно.

— Что бы ты ни сделал, возвращайся и исправь это.

— Почему ты думаешь, что это я сделал что-то не так?

— Ты серьезно задаешь мне этот вопрос?

— Вполне справедливо.

Он вздыхает.

— Проходи. Ты выглядишь так, будто тебе нужен человек, с которым можно поговорить. — Я прохожу мимо него и вхожу в его квартиру. Он держит это место в чистоте, полная противоположность тому, что можно было бы ожидать, учитывая его разрушенную личную жизнь. — Вода в порядке. — Кэл ведет себя как хороший хозяин, приносит мне стакан воды и стакан моего любимого виски. — Я думал, тебе не помешает и то, и другое.

— Ты даже виски не любишь.

— Нет, но мне нравится мой брат. Иногда. — Он хватает бутылку и на всякий случай ставит ее рядом со стаканом.

Я беру воду и оставляю виски на кофейном столике. Алкоголь только усугубит ситуацию, а мне нужна ясная голова.

— Я польщен, что ты пришёл ко мне за советом, но не уверен, что смогу тебе чем-то помочь.

— Потому что?

— Айрис — моя лучшая подруга. Я не собираюсь помогать тебе, если это причинит ей боль.

— Я не пытаюсь причинить ей боль, тупица. Я пытаюсь показать ей, что забочусь о ней. — огрызаюсь я.

Глаза Кэла расширяются.

— Срань господня. — В такие моменты я жалею, что в жизни нет кнопки перемотки назад. — Она тебе небезразлична? Правда? — Озадаченное выражение на его лице напоминает мне о том дне, когда я сказала ему, что Санта не настоящий.

Я сжимаю губы, чтобы больше ничего не сказать. Он хватает мой стакан с виски, делает глоток и бесцеремонно выплевывает его обратно в ту же чашку. Думаю, что мы родственники.

— Ну, это меняет дело.

— Как?

— Я думал, ты заставишь ее влюбиться в тебя, а не наоборот. — Его голова откидывается назад, и он смеется хриплым голосом.

— Я никогда ничего не говорил о любви. — Он только смеется. Мои зубы скрипят. — Ты закончил?

— Прошу прощения. Это просто чертовски смешно. Ты женился на ней, думая, что она облегчит тебе жизнь, только чтобы понять, что она тебе нравится. Это слишком. — Кэл заставляет меня чувствовать себя кульминацией какой-то шутки.

— Не знаю, почему я решил, что приехать сюда — хорошая идея. — Я встаю.

— Подожди. — Он поднимает руку. — Мне очень жаль. Было дерьмово смеяться над тобой, когда ты явно переживаешь трудные времена. — Только его глаза мерцают от сдерживаемого смеха.

— Я ухожу. — Он блокирует мне выход.

— Прекрати. Я помогу тебе. — Я поднимаю бровь.

— Я начинаю сомневаться, что ты вообще знаешь, как это сделать.

— Возможно, тебе не понравится мой совет, но если ты захочешь попробовать, то, думаю, будешь доволен результатами.

— Я тебя слушаю. — Я сажусь обратно.

— Айрис мало чем отличается от любой другой женщины. У нее есть желания, потребности и страхи.

— Подумать только, я думал, что ты будешь полезен. — Он свирепо смотрит на нее.

— Если ты хочешь, чтобы она влюбилась в тебя, ты должен доказать ей, насколько ты отличаешься от всех мужчин, с которыми она встречалась раньше.

— Это не слишком сложно. Все они были отвратительно средними во всех отношениях.

— К несчастью для тебя, ты попадаешь в ту же категорию. — Я хмурюсь еще сильнее.

— Я в этом сильно сомневаюсь.

— Ты можешь либо оспорить все мои доводы, либо заткнуться и хоть раз выслушать кого-нибудь другого. — Я медленно моргаю. — Всегда было что-то, что удерживало ее от того, чтобы пойти ва-банк, но все причины проистекали из одной и той же проблемы.

— Что это?

— Они никогда полностью не заслуживали ее доверия.

— Все, что я сделал, это дал ей причины доверять мне.

— Все твои отношения — ложь. — Я свирепо смотрю.

— Нет, это не так.

— Я не тот, кого тебе нужно убеждать.

— Что ты предлагаешь мне делать?

— Легко. Начни с правды и идите оттуда.

— Какая правда?

— Дело в том, что какая-то часть тебя, вероятно, была влюблена в нее уже давно, задолго до того, как ты подписал брачный контракт. — Это могло бы объяснить мою безумную потребность держать Айрис рядом и защищать ее от опасности. То, как сжимается моя грудь, когда она уходит. Как мое сердце бьется быстрее, когда она находится в одной комнате со мной. Моя сильная потребность следить за своими словами, чтобы не причинить ей боль.

Черт.

Я влюбляюсь в Айрис. Все знаки были налицо, но я проигнорировал их, потому что не понимал их по-настоящему.

Вместо сильной волны паники при мысли о любви к Айрис я чувствую спокойствие. Любовь, с которой я могу работать. Может быть, я и не знаю как, но я хочу научиться. Для нее и только для нее.

Я меняю воду на виски.

— Я чувствую, что мне понадобится что-то более сильное для остальной части этого разговора.

Тот, кто сказал, что правда освободит тебя — тупица. Когда я захожу в дом, мои ноги словно придавливают невидимые цементные блоки. Я бросаю ключи на стойку и направляюсь к лестнице, только чтобы свернуть к яркому свету с другой стороны дома.

Лампа в углу гостиной заливает пространство слабым светом. Айрис, все еще одетая в мою футболку, растянулась на диване, прикрыв нижнюю половину тела одеялом. Одной рукой она все еще сжимает телефон, как будто ждет звонка.

Она осталась ради тебя.

Я сразу же пожалел о своем решении выключить телефон после того, как она позвонила мне в первый раз. Это был опрометчивый выбор, сделанный сгоряча, но явно неправильный.

Я осторожно поднимаю ее на руки, стараясь не разбудить резкими движениями. Она что-то бормочет и прижимается к моей груди. Моя грудь сжимается, когда я смотрю на нее, удивляясь, как, черт возьми, я оказался женат на такой женщине, как она.

Ты же знаешь как.

Мои зубы скрипят друг о друга, когда я взволнованно выдыхаю. Голова Айрис качается в такт движению, но она не шевелится.

Я несу ее вверх по лестнице в свою комнату. Каким-то образом мне удается уложить ее в постель, не разбудив, хотя она бормочет во сне что-то о своей маме.

Я принимаю душ, прежде чем забраться в постель и притянуть Айрис к себе. Я переплетаю ее ноги со своими, прижимая ее к своему телу, чтобы она не смогла убежать утром.

Глава 34

АЙРИС

Я просыпаюсь в поту и не могу пошевелить ничем, кроме головы. Каким-то образом я оказалась в постели Деклана, пойманная его руками и ногами.

Дерзость этого человека не имеет себе равных. Я пытаюсь вырваться из его объятий, но от этого становится только хуже. Его руки сжимаются вокруг меня, когда он бормочет что-то неразборчивое в мои волосы.

— Деклан. — Я прижимаюсь к его груди.

— Шшш. — Он целует меня в лоб, прежде чем издать тихий вздох.

— Просыпайся. — Я толкаю его чуть сильнее, и это, кажется, делает свое дело.

Он моргает, глядя в потолок, а потом смотрит на меня.

— Доброе утро. — Его руки остаются сомкнутыми вокруг меня, так же раздражая, как и ноги, прижимающие меня к его боку.

— Можешь взять свое «Доброе утро» и засунуть его себе в задницу. — Он смеется, и я мгновенно раздражаюсь от того, как этот звук согревает мои внутренности, как алкоголь в разгар зимы. — Есть причина, по которой я в твоей постели?

— Потому что я хотел быть в состоянии сделать это. — Моя спина ударяется о матрас прямо перед тем, как его губы прижимаются к моим. Поцелуй — полный контраста со вчерашним отчаянием, и я обнаруживаю, что все больше расстраиваюсь из-за того, каким контролируемым кажется Деклан. Он мягкий, сладкий и слишком ручной после того секса, который у нас был.

Как он может так целовать меня после того, как бросил? Кровь приливает к моим ушам, делая кончики горячими.

Я пихаю его в грудь.

— Отвали.

— Не могу.

— Что?

— Я буду держать тебя в заложниках, пока ты меня не выслушаешь. — У меня отвисает челюсть. Я пытаюсь сдвинуться с места, но он создал клетку своими конечностями.

Ты попалась на самый старый трюк в книге.

Вместо того чтобы целовать его, я должна была попытаться выбраться из-под него. Деклан полностью меня опустошил, черт возьми.

— Перестань драться и дай мне десять минут.

— Ты не заслуживаешь и десяти секунд, не говоря уже о десяти минутах моего времени.

— Тогда как насчет десяти слов? — Я смеюсь.

— Я бы посмотрела на то, как ты это сделаешь.

— Я влюбляюсь в тебя, Айрис Элизабет Кейн. — Я моргаю, глядя на него.

Либо я все еще сплю, либо, должно быть, неправильно расслышала, потому что Деклан Кейн ни за что не признался, что влюбился в меня.

Ни за что на свете.

Верно?

Я крепко зажмуриваюсь, как будто это может стереть слова из моей памяти.

— Ты шутишь.

— Я не шучу.

— Это просто еще одна часть твоей игры. — Я пытаюсь оттолкнуть его, но он не двигается с места.

— Для меня это давно перестало быть игрой.

— Ты лжешь. — Его брови сходятся на переносице.

— Спроси меня, почему я ненавижу, когда люди используют «Times New Roman» вместо «Arial».

— Какое это имеет отношение ко всему этому?

— Потому что я выбрал его для тебя.

— Прости, что?

— Я где-то читал в Интернете, что шрифты без засечек легче читать людям с дислексией, поэтому я изменил свои требования. Заставил всех остальных, за кем я наблюдаю, поменяться со мной местами, иначе они столкнутся с моим гневом. И все потому, что я хотела тебе помочь.

Эмоции застилают мне горло, не давая возможности ответить.

Что я могу сказать такого, что могло бы сравниться с этим?

Деклан не оставляет мне выбора и продолжает:

— Хочешь знать, почему я сохранил кактус? — Я киваю.

— Потому что это был первый раз, когда кто-то сделал мне подарок, который заставил меня рассмеяться.

Если бы сердца могли растаять в лужах, мое бы сейчас превратилось в жидкость.

Его глаза отрываются от моего лица.

— Спроси меня, почему тебе отказали в переводе.

Нет, ни за что на свете.

— Скажи мне, что ты этого не делал. — Его губы сжимаются в тонкую белую линию.

— Я не могу отпустить тебя.

— Я не могу поверить тебе прямо сейчас. — Я толкаю его в плечи, но это так же эффективно, как сдвинуть валун.

— Как бы то ни было, я не горжусь этим.

— Ты саботировал меня. — Мой голос срывается.

Его лицо смягчается.

— Мне очень жаль.

— Ты сожалеешь? Я потратила месяцы на свою презентацию, доводя ее до совершенства, но была отвергнута только потому, что ты был слишком эгоистичен, чтобы отпустить меня? Кто так делает?

— Кто-то, кто ничего не понимает в любви к кому-то, но готов попробовать, если ты дашь мне шанс.

— Ты хочешь, чтобы я дала тебе шанс после всего? Ты думаешь, я глупая? — Он морщится, и часть моего гнева исчезает из-за его уязвимости.

— Интеллект тут ни при чем.

— Тебе легко говорить, ты не тот, кто чувствует себя дураком.

— Правда? Потому что, судя по твоей сегодняшней реакции, я чувствую себя чертовски глупо, признавшись, что влюбился в тебя. — Он соскальзывает с кровати, оставляя меня продрогшей до костей.

— Деклан… — Я протягиваю руку, но он делает шаг назад.

Мои глаза щиплет от его отказа.

Это больно.

— Я не прошу тебя любить меня в ответ. Я этого не ожидаю и не уверен, что когда-нибудь смогу, потому что я сам далек от того, чтобы быть привлекательным. Я эгоистичен, груб и ничего не смыслю в отношениях с кем-то. Но это не значит, что я не хочу стараться для тебя, если ты мне позволишь.

Как я могу злиться на него, если он считает себя нелюбимым? Боль пронзает мою грудь при мысли о том, что он так говорит о себе.

Я соскальзываю с кровати и иду прямо к его груди. Его руки остаются прижатыми к бокам, поэтому я хватаю их и оборачиваю вокруг талии.

— То, что ты делаешь эгоистичный выбор, не значит, что ты эгоистичный человек. По крайней мере, не полностью. Этот человек годами защищал своих братьев от их отца-алкоголика, не получая за это никакой расплаты. Если это не самоотверженная жертва, то я не знаю, что это такое.

— Твоя логика в лучшем случае наполовину испечена.

— Как и твоя, учитывая, что ты назвал себя нелюбимым. — Его тело напрягается.

— Я констатирую факты.

— Не знаю, что за чушь наговорил тебе отец за эти годы, но это неправда. Твои братья любят тебя.

— Они обязаны любить.

— Никто не обязан любить кого-то другого. Кровь или нет. — Он делает глубокий вдох.

— Ты права. — Я улыбаюсь ему.

— Я могла бы привыкнуть слышать эти слова. — Он протягивает руку и касается моей щеки.

— Дай мне шанс, и я буду говорить тебе их каждый божий день. — Я вздыхаю и отвожу взгляд.

— Не знаю.

— Скажи мне, что тебя останавливает.

— Ты не заводишь отношений.

— Хорошо, что я женат. — Я качаю головой.

— Наш брак даже не настоящий.

— Клочок бумаги не определяет, кто мы такие. Чувства есть, и мои на сто процентов искренни.

Я избегаю его проницательного взгляда.

— Что, если мои чувства говорят мне бежать?

— Это мило, что ты думаешь, что сможешь убежать от меня, но я дам тебе фору, просто чтобы сделать вещи интересными. — Я заикаюсь.

— У тебя всегда на все есть ответ?

— Не для того, что важнее всего. — То, как он смотрит на меня, будоражит что-то глубоко внутри меня.

Тоска.

Я хочу дать ему шанс, независимо от возможных последствий.

Ты можешь пострадать.

Возможно, но я могу упустить что-то особенное, потому что слишком боюсь «что если». Мне надоело быть таким человеком. Даже если это означает, что мне причинят боль, я лучше попытаюсь потерпеть неудачу, чем вообще не попытаюсь.

Я встаю на цыпочки и прижимаюсь губами к его губам. Он крепко прижимает меня к груди, как будто боится отпустить.

Я отстраняюсь, только чтобы ухватиться за его щетинистый подбородок.

— Это может обернуться катастрофой, но я готова попытаться.

Он затыкает мне рот, прижимаясь своими губами к моим, скрепляя нашу новую сделку. То, как он целует меня, отличается от того, что было раньше. Он обхватывает мое лицо ладонями, а его губы прижимаются к моим, дразня меня, пока я не чувствую головокружение. Его большой палец скользит по моей щеке взад и вперед, и жар устремляется вниз по позвоночнику прямо к животу. Он заставляет меня чувствовать себя любимой. Защищённой. Любить так, что мне никогда не хотелось возвращаться к реальности.

Я могла бы целую вечность вот так целоваться и все равно чувствовать, что этого недостаточно. Хотя Деклан, возможно, и не очень хорошо владеет словами, его поцелуй говорит сам за себя.

Он влюбляется в меня. Перевод не требуется.

Глава 35

АЙРИС

В следующие выходные я просыпаюсь в абсолютном хаосе внизу. Я скатываюсь с кровати Деклана, бегу в свою комнату, чтобы переодеться во что-нибудь, кроме одной из его футболок, и освежиться в туалете. Не нужно быть супер-сыщиком, чтобы выяснить, откуда исходит весь этот шум. Я иду по дому на звук голоса Кэла.

— Смотрите, кто наконец решил присоединиться к нам! — Кэл хлопает в ладоши, когда я захожу в гостиную.

— Что происходит? — Спросила я. Я проверяю обычную россыпь пончиков, мимоз, сигари и других контрабандных товаров.

Деклан не утруждает себя ответом, уставившись в телевизор. Судя по тому, как он анализирует черный экран, можно подумать, что он действительно включен.

— Твой муж пригласил нас посмотреть гонку Формулы-1.

— Нас?

— Роуэн и Зара опаздывают, как обычно. — Кэл хватает пончик и демонстрирует, что, по его мнению, они делают.

— Они идут сюда? — Удивилась я.

— Сюрприз? — Кэл смотрит на мужчину, о котором идет речь.

— Батарейки сели. — Объявляет он, прежде чем покинуть комнату. Если я и ожидала от него каких-то ответов, то не собираюсь их получать.

— Он действительно не сказал тебе? Должно быть, это вылетело у него из головы.

Или он хотел сделать тебе сюрприз.

Мое сердце готово было разорваться от осознания того, что Деклан все это спланировал для меня. Я отказалась от этой идеи после того, как он запротестовал, потому что все равно старался ее спланировать…

Мне хочется поцеловать его.

Или трахнуть его.

Или поцеловать его и трахнуть.

Кэл, сморщив нос, поднимает бутылку искрящегося яблочного сидра.

— Ты хочешь поделиться со мной какой-нибудь захватывающей новостью или это оскорбление? — Я смеюсь.

— Я не беременна.

Деклан возвращается в комнату.

— По крайней мере, пока нет. — Все мое тело перегрелось градусов на двадцать. То, как этот мужчина смотрит на меня, заставляет меня задуматься, можно ли забеременеть от пристального взгляда и ощутимого желания. Пытливые умы хотят знать.

— Что ж, это мой намек на то, что нужно найти что-нибудь покрепче. Я ни за что не переживу роль пятого колеса, если не захочу отрубить себе член. — Деклан бросает на Кэла испепеляющий взгляд, выходя из гостиной.

— Так что… — Я начинаю.

Он использует работающий пульт дистанционного управления, чтобы включить телевизор и найти нужный канал.

— Какова истинная причина, по которой ты все это спланировал? — Мышцы его спины напрягаются под футболкой.

— Gezelligheid. — Я вытаскиваю телефон и смотрю на строку поиска с напряженным выражением лица. — G-E-Z-E-L–L-I-G-H-E-I-D. — Он произносит это медленно, даже не спрашивая меня.

— Где ты научился этому?

— Во время моего месячного обучения за границей в Нидерландах. — Я смеюсь, когда страница загружается.

— Уютно? Поэтому ты это сделал? — Он качает головой.

— Дело не только в этом. Речь идет о создании места, где люди могут расслабиться и чувствовать себя счастливыми.

— С каких это пор ты заботишься о том, чтобы делать людей счастливыми?

— Мне наплевать на чье-то счастье, кроме твоего собственного. — У меня болит грудь от его признания.

— Это, должно быть, один из самых милых — но чрезвычайно хреновых — вещей, которые кто-либо когда-либо говорил мне. — Он, кажется, искренне смущен моим заявлением.

— Я опять облажался?

— Да, ты должен делать хорошие вещи, потому что ты этого хочешь, а не потому что думаешь, что это сделает меня счастливой.

— Я хочу сделать тебя счастливой, поэтому делаю хорошие вещи.

Ну, я точно не могу спросить есть ли логика в этом, особенно, когда он заставляет меня хотеть поцеловать его, пока мы оба, не дышим.

Я прикусываю губу.

— Что происходит, когда то, что делает меня счастливой, идет вразрез с тем, чего хочешь ты? — Его взгляд темнеет.

— Тогда я буду переубеждать тебя. — Я наклоняю голову.

— Отношения так не работают.

— У нас нетипичные отношения, поэтому те же правила здесь неприменимы.

— Может быть, в твоей жизни наступит момент, когда ты не сможешь меня переубедить. Что тогда?

— Когда дело доходит до тебя, я не против использования любых необходимых средств.

— Включая пытки? — Он гладит меня по щеке и притягивает к себе.

— Это все еще считается пыткой, если я позволю тебе кончить?

— Я открыла сексуального монстра. — Он смеется, притягивая меня в обжигающий поцелуй, от которого у меня сводит пальцы на ногах.

С лаской его языка о мой, наш разговор стирается из недавней памяти.

Раздается звонок в дверь, и Деклан не решается меня отпустить. Он притягивает меня к себе для последнего поцелуя. Дверной звонок звонит снова, и я смеюсь, оставляя хмурого Деклана позади, чтобы пойти открыть входную дверь. Я распахиваю ее и вижу, что на крыльце, взявшись за руки, стоят Роуэн и Зара.

Зара смотрит на меня с улыбкой.

— Эй! — Она не дает мне возможности что-либо сказать, прежде чем врезается в меня и обхватывает руками мой торс. — Мне так не терпится потусоваться с тобой!

— Мне тоже. — Хриплю я.

Тень Деклана, кажется, заставляет всех застыть на месте.

— Деклан. — Роуэн приподнимает подбородок.

— Спасибо, что пришли. — Он протягивает Роуэн руку.

Губы Роуэна дергаются, он игнорирует это, обнимает его за спину и похлопывает.

— Твои угрозы пробудили во мне любопытство.

— Угрозы? — Спрашиваю я.

Деклан не обращает никакого внимания на мой вопрос и бросает на Роуэна убийственный взгляд. Роуэн переводит взгляд на меня, и улыбка озаряет все его лицо.

— Я собираюсь полностью насладиться всем этим.

— Ты большой поклонник Формулы-1? — Он смотрит на Деклана, отвечая на мой вопрос.

— Самый большой. Мне нравится смотреть, как люди разбиваются и горят.

— Это ужасно. — Зара шлепает Роуэна по руке, у Деклана тикает челюсть.

— Ну, как бы ни было весело все это соревнование писающих, некоторые из нас пришли сюда за мимозами. — Зара берет меня под руку и тащит прочь от Деклана и Роуэна. — Показывай дорогу. — Я не спускаю с них глаз через плечо.

Деклан тычет пальцем в грудь Роуэна, вторгаясь в его пространство. Роуэн, кажется, ничуть не обеспокоен, вместо этого он смеется и говорит что-то, чего я не могу разобрать с такого расстояния.

Зара похлопывает меня по руке.

— Не обращай на них внимания. Роуэн жаждал крови Деклана с тех самых пор, как случился весь этот фиаско в Дримленде. Это был только вопрос времени, когда они все выяснят.

— Я не уверена, что простой разговор решит все, учитывая, как расстроился Деклан, когда Роуэн предпочел переезд в Дримленд вместо помощи ему с компанией. — Я поворачиваюсь к Заре.

— Ты знаешь об этом? — Она смеется.

— О да. Роуэн сказал мне после того, как решил остаться в Дримленде.

— Ух ты.

— Как бы мне ни нравилось, что он это сделал, я не из тех, кто любит семейные драмы, так что лучше, чтобы они все уладили раньше, чем позже. По крайней мере, ради Роуэна. Он делает вид, что ему все равно на то, что Деклан злится, но я его знаю. Он любит своего брата.

— Если это что-то значит, я думаю, Деклан тоже скучает по нему.

— Скорее, он скучает по тому, как дразнил своего младшего брата. — Кэл выходит из гостиной. — Деклан нашел кого-то другого, чтобы пытать, так что я думаю, что мы в безопасности от его гнева, пока Айрис не уходит. — Я задыхаюсь на вдохе.

— Кто сказал об этом? — Спросила я.

— Я видел, как вы целовались. — Глаза Зары расширяются.

— Ты поцеловала его. — Мои щеки пылают, когда я отвожу взгляд. — Боже мой. Нам нужно поговорить. Сейчас. — Она тащит меня к лестнице, но я быстро делаю крюк, чтобы схватить две мимозы.

У меня такое чувство, что для этого разговора нам понадобится немного алкоголя.

Мы с Зарой направляемся в мою комнату с напитками в руках. Впервые с тех пор, как я переехала в этот дом, я наконец-то пользуюсь гостиной у огромного окна.

— Хорошая комната. Это совсем не то, что я ожидала, — Говорит она, оглядываясь вокруг.

— Подземелье очищается, так что это было самое лучшее.

Она смеется.

— Извини. Иногда я говорю вслух и забываю о хороших манерах. — Я делаю глоток.

— Не волнуйся. Я уверена, тебе все интересно. — Ее лицо светится.

— Да! Я умирала от желания спросить тебя о твоем фиктивном браке, но твоя свадьба показалась мне не самым подходящим местом.

— Для юридических целей я должна сказать тебе, чтобы ты никому не повторяла этот разговор. — Она фыркает.

— На кого-нибудь из твоих друзей эта чушь действует? — Я пожимаю плечами.

— Откуда мне знать. Кроме Кэла, который и так все знает, у меня никого нет. — Она выпячивает нижнюю губу.

— Это печально. — Я вздыхаю.

— Это старые новости.

— Да?

— Я думала, мы пришли сюда, чтобы поговорить о моем браке.

Моя уклончивость заставила бы Деклана гордиться мной.

Она чокается своим бокалом с моим и делает глоток.

— Щекотливая тема. Поняла. — Я тут же почувствовала себя виноватой из-за своей дерзости.

— Извини. Я не хотела показаться невежливой.

— Не беспокойся об этом. Я здесь не для того, чтобы судить тебя.

— Ни капельки?

— Зачем? — Я оглядываю комнату.

— Ты не находишь мое положение немного… странным?

Ее грудь сотрясается от беззвучного смеха.

— Вовсе нет. Во всяком случае, это довольно романтично, учитывая, что он пригласил нас сюда, чтобы провести время с тобой.

Это само по себе сбивает с толку.

— Я спросила его некоторое время назад, и он сказал мне, что не хочет. — Ее губы образуют букву «О».

— Понимаю.

— Не стесняйся, поделись своими мыслями.

— В этом нет ничего особенного. Ты чего-то хотела, и он это сделал. По крайней мере, он быстро учится. Роуэну потребовались месяцы, чтобы понять, что мои чувства волнуют его больше, чем его собственные.

— Ого. Я ничего не говорила о чувствах. — Она закатывает глаза.

— Да ладно тебе. Ты должна знать, что он испытывает к тебе какие-то чувства.

— Он сам сказал мне, что испытывает.

— Тогда в чем проблема?

— Мне больно это признавать, но это правда. Я не уверена, что когда-нибудь смогу полностью доверять кому-то. Может быть, я слишком разбита.

— Теперь все имеет смысл.

— Что имеет?

— Это нормально — бояться чего-то нового. Я была такой же, как ты — испуганной и неуверенной в том, что снова встречусь с мужчиной после того, как сильно обгорела. — Я бы не стала связывать ее позитивную энергию с кем-то, кто изо всех сил пытается кому-то доверять. — О да. Я пережила тяжелый разрыв с человеком, за которого, как мне казалось, когда-нибудь выйду замуж. Оказывается, он изменял мне с одной из принцесс Дримленда. — Я вздрагиваю.

Ее улыбка дрожит.

— В то время мне казалось, что моему миру приходит конец. Но теперь я понимаю, что это лучшее, что могло со мной случиться.

— Потому что ты нашла Роуэна? — Она качает головой.

— Потому что я нашла себя.

— Я чувствую, что для такого разговора мне понадобится нечто большее, чем мимоза.

Она смеется.

— Слишком глубоко для воскресного утра? — Я киваю.

— Слишком глубоко.

Мы разражаемся приступом смеха, и переходим к более безопасным темам, которые не имеют никакого отношения к моим отношениям с Декланом. Я благодарна ему за то, что он запланировал сегодняшнее семейное мероприятие, исключительно потому, что я должна была проводить больше времени с Зарой и слышать мнение другого человека о моем браке. Хотя Кэл имеет в виду только хорошее, он не совсем гуру, когда дело доходит до отношений. Отсюда и его сопротивление контакту с Аланой, несмотря на то, что он нуждался в этом ради своего наследства.

Говоря о дьяволе, он распахивает дверь моей спальни с драматической вспышкой.

— Мне неприятно прерывать этот сеанс связи, но гонка вот-вот начнется, и Деклан начинает нервничать.

— Он просто раздражен, потому что ему приходится разговаривать с тобой двадцать минут подряд.

— Наблюдать, как он ведет светскую беседу, не имеющую ничего общего с работой или нашим наследством, гораздо интереснее, чем я думал.

Мы с Зарой обнимаемся.

— Пойдем избавим Деклана от страданий.

Кэл усмехается.

— Я знаю, что ты предвзята, потому что ты его жена, но этот человек был несчастен со дня своего рождения. — Зара подмигивает.

— У меня такое чувство, что скоро все изменится.

Глава 36

ДЕКЛАН

Достаточно одного письма, чтобы испортить мне весь год.

— Айрис! — Она вбегает в мой кабинет, а мой брат висит у нее на хвосте.

— Что? — Я даже не спрашиваю, что он здесь делает. Зная его, можно сказать, что все это связано с тем, чтобы избежать ответственности.

— Ты видела последнее письмо Якуры? — Я хлопаю пальцем по мыши, закрывая браузер электронной почты, прежде чем у меня начинается инсульт.

— Что случилось? — Все мое лицо словно в огне.

— Ему звонил мой отец.

— Черт. — Кэл вытирает лицо.

Именно, моя мысль.

— Якура угрожает выйти из проекта. — Она падает в кресло напротив меня.

— Почему?

— Он не вдавался в какие-то конкретные детали, но его фраза о том, что наши цели, похоже, не совпадают, была таким же хорошим намеком, как и любая другая.

Не нужно быть гением, чтобы понять, что произошло. Учитывая характер моего отца и его отчаянное желание остаться генеральным директором, я не сомневаюсь, что он изо всех сил старался сделать так, чтобы мой проект казался неадекватным. Потому что, в конце концов, прибыль компании Кейна не имеет значения, пока он остается у власти, даже если это означает провал сделки, которая может принести нам миллиарды.

Он хочет, чтобы я выглядел слабым и неопытным по сравнению с ним, и это лучший шанс, который у него есть, чтобы разрушить доверие, которое я имею к совету директоров до сих пор. Руководители знают, как усердно я работал над этим проектом. Если он провалится, то отдача может пагубно сказаться на моем переходе.

— Мы можем это исправить. Я свяжусь с Якурой. — Айрис пожимает плечами и вздергивает подбородок. Она обладает уникальной способностью управлять ситуацией и ослаблять растущее напряжение в моих плечах.

— И что сказать?

— Извини, мой отец — мудак. Он не это имел в виду. — Предлагает Кэл.

Она хмурит брови.

— Конечно, нет. За кого ты меня принимаешь? Любитель?

— Тогда как ты собираешься завоевать его расположение?

Айрис поворачивается ко мне.

— Мы покажем ему, как совпадают наши цели.

— Мы хотя бы знаем, что это такое? — Кэл переводит взгляд с Айрис на меня и обратно.

Мое лицо такое же пустое, как и мои мысли. Я думал, что цель Якуры — построить парк, достойный его земли, но, похоже, это не так.

— У меня есть идея, но я не знаю, хорошая ли она… — Голос Айрис затихает.

— Звучит не слишком многообещающе. — Кэл морщится.

Я бросаю на него взгляд, который говорит ему держать рот на замке.

— Продолжай. — Она оживляется, видя мой очевидный интерес.

— Когда мы впервые представили идею строительства Дримленда в Токио, первый вопрос Якуры не имел ничего общего с прибылью. Мне показалось странным, что такой успешный человек, как он, не заботится о том, сколько денег он может заработать.

— О чем он спрашивал? — Кэл наклоняется к Айрис.

— Смогли бы мы создать Дримленд в Токио до того, как он станет слишком стар, чтобы наслаждаться этим с внуками.

— Я этого не помню. — Отвечаю я, ставя точку в этой части встречи.

Ее глаза закатываются.

— Конечно, не помнишь. Ты был слишком сосредоточен на следующем слайде, обсуждая ожидаемые доходы.

— Значит, он заботится о своей семье, — Говорит Кэл. Она кивает. — Мы влипли. Деклан ни за что не сможет работать с таким человеком.

— Я знаю. Но хотя ваш отец и был умен, он упустил одну крошечную деталь.

— Какую?

— Меня. — Ее улыбка соперничает с солнцем.

Уместно, потому что это сжигает последнюю крупицу оставшегося гнева, который я испытываю к отцу. На его месте я наполняюсь вновь обретенным чувством надежды. Я могу убедить Якуру остаться в проекте, если Айрис поможет мне. Она может апеллировать к чьей угодно человечности — в том числе и к моей.

Кэл присвистывает.

— Кое-кто очень высокого мнения о себе. — Мне хочется шлепнуть его позатылку, но я сдерживаюсь.

Не хотелось тратить его последние мозговые клетки на что-то импульсивное.

— Я знаю свои сильные стороны, а разбираться в беспорядках Деклана — моя личная сила.

— И каков же тогда твой план? — Спрашивает мой брат.

— Легко. Мы покажем ему, что именно может предложить Дримленд. — Ее глаза, кажется, сверкают.

— И как мы это сделаем? — Я откидываюсь на спинку стула и обдумываю ее идею.

— Мы отвезем его туда, где все началось, и покажем ему, что он упустит, если откажется от этой сделки.

— Ты предлагаешь нам совершить семейное путешествие в Дримленд? — Спрашивает Кэл.

Она кивает, и улыбка исчезает с его лица. Я чувствую то же самое. В отличие от Роуэна, никто из нас не хочет иметь ничего общего с парком. Каждое воспоминание о нашей жизни с матерью связано с этим местом. Единственные разы, когда я ездил туда, были исключительно по делам, и я был уверен, что так оно и будет.

— Как это может заставить его передумать? — Мой голос звучит грубее, чем предполагалось.

— Якура — семейный человек. Мы должны показать ему, что, в отличие от твоего отца, ты тоже.

Смех Кэла действует мне на нервы.

— Что тут смешного? — Мои зубы скрипят.

— Мысль о том, что ты будешь играть роль семьянина, слишком хороша, чтобы от нее отказаться. Вы можете рассчитывать на то, что я буду там.

— А кто сказал, что ты приглашен? — Она смотрит на него, как на жука под ботинком, и я готов расцеловать ее за это.

Он проводит рукой вниз по своему телу.

— Я часть рекламного пакета.

— Нет. — Отвечаю я за нее.

Он смотрит на Айрис, ища помощи, и она пожимает плечами.

— Он босс.

Забудьте о поцелуях. Я мог бы трахнуть ее за то, что она стоит рядом со мной, а не с Кэлом в чем-то подобном.

— Мне не нравится, что вы набросились на меня. — Он закатывает глаза.

Она похлопывает его по руке.

— Это в твоих интересах. Ты все равно ненавидишь деловые разговоры.

Он вздыхает.

— Ты права. Но ты все равно облажалась — ты мой лучший друг.

— И он мой муж. Не заставляй меня выбирать между вами.

Мой мир, кажется, переворачивается, когда она произносит эти слова. Вес позади них чуть не опрокидывает меня на задницу, и я хватаюсь за ручки кресла, как за удавку.

— Вы двое влюблены — это отвратительно. — Губы Кэла кривятся.

Она смеется.

— Никто ничего не говорил о любви. — То, как она смеется над его заявлением, похоже на то, как кто-то пронзил мою грудь зазубренным ножом.

Моя грудь горит так же сильно, как и мой желудок.

Дай ей время прийти в себя.

Я видел, как она смотрит на меня. Она не может не любить меня, даже если еще не осознала этого.

— Есть шанс, что он даже не скажет «да». — Ворчу я себе под нос.

Я почти надеюсь, что это так, хотя бы для того, чтобы избежать посещения Дримленда.

— После стольких лет ты все еще сомневаешься во мне? — Айрис действительно выглядит несколько обиженной этой идеей.

— Я беспокоюсь не о тебе. — Поправляюсь я.

Это все, что вызовет у меня поездка в Дримленд.

— Предоставь это мне.

Айрис бросает мне на стол стопку бумаг.

— Вот.

— Что это?

— Маршрут путешествия на следующую неделю. Я уже пошла вперед и очистила твой календарь, так что у нас будет достаточно времени, чтобы акклиматизироваться в Дримленде до визита Якуры.

Срань господня. Она, блядь, сделала это.

Ты действительно сомневался в ней с самого начала?

Конечно, нет. Хотя я сомневался в том, какой ущерб нанес мой отец и как Айрис справится с таким испытанием.

Яхватаю стопку бумаг и перелистываю их. Первый лист включает в себя информацию о нашем пилоте и расписании Дримленда, начиная с прогулки по парку с Роуэном и Зарой и заканчивая встречами с различными творческими командами отеля. Она даже выделила мне отдельный кабинет для работы.

Я просматриваю следующий лист, который включает в себя все, что касается Якуры. От всех его предпочтений до целого генеалогического древа не осталось ни одного камня на камне.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты выполнила этот план законным путем.

— Это зависит от того, считаешь ли ты незаконным захватывать планы Якуры на поездку в Гранд-Каньон и платить кому-то за посадку его самолета во Флориде. — Я ущипнул себя за переносицу.

— А ты нет. — Она смеется, и это как-то странно влияет на мое сердцебиение.

— Конечно, я этого не делала! Хотя я польщена, что ты думаешь, будто я могу провернуть такой трюк.

— Я бы не стал упускать из виду то, что ты задумала. — Ее улыбка дрогнула.

— Не надо говорить мне комплименты на работе.

— Почему?

— Потому что мне хочется сделать что-нибудь неподобающее.

Я откидываюсь на спинку стула и бросаю ей бумаги на столе.

— Например? — Она грозит пальцем.

— Нет. В рабочее время мне вход воспрещен

Кровь течет прямо к моему члену.

— Мы можем сказать, что заболели.

Какого черта ты предлагаешь вам обоим прогуливать работу?

Она смеется.

— Сейчас середина рабочего дня, а через десять минут у тебя встреча с главой отдела развития парка. — Я проверяю время на своем компьютере.

— Значит, часы тикают. — Я нажимаю кнопку автоматического замка под столом, и щелчок заставляет ее брови приподняться.

— Что ты… — Я хватаю ее за руку и притягиваю к себе на колени. — Ты сошел с ума, черт возьми.

— Тогда я надеюсь, что никогда больше не найду его. — Я прижимаюсь губами к ее губам, заглушая любые протесты. Электрическое чувство искрится по моей коже, когда она целует меня в ответ с такой силой, что у меня кружится голова.

Целуя ее, я чувствую себя так, словно обманом попал на Небеса, и планирую впитывать каждую секунду этого поцелуя. Мы отрываемся друг от друга, когда она оседлает мои колени. Моя голова откидывается на спинку стула, когда она прижимается к моему члену, вращая бедрами так, что я схожу с ума от желания. Я сжимаю ее бедра мертвой хваткой, чтобы удержать ее прижатой ко мне. Она целует изгиб моей шеи, прежде чем пососать то место, которое заставляет мои бедра двигаться вперед.

Мокрое пятно собирается перед моими штанами от того, как она раскачивается взад и вперед против моего твердого члена. Я бессмысленно толкаю ее вверх и вниз, меняя направления и заставляя ее стонать, когда она втирается в меня под другим углом.

Пронзительный рингтон ее телефона грозит убить этот момент. Она отстраняется, но я не выпускаю ее бедра из своих объятий.

— Я должна ответить. — Ее хриплый голос посылает новую волну возбуждения через меня.

— Пусть идет на голосовую почту. — Я хватаю ее за подбородок и притягиваю к себе.

В последнюю секунду она поворачивает голову и подставляет мне щеку.

— Это может быть важно.

— Не так сильно, как это. — Я помогаю ей встать на ноги и поворачиваю к своему столу. — Наклонись и положи руки на стол. — Я прижимаю ладонь к ее пояснице и толкаю.

Она, должно быть, почувствовала, что мое самообладание пошатнулось, потому что делает то, что я говорю, не задавая никаких вопросов. Ее ладони прижимаются к дереву, когда она наклоняется вперед, заставляя подол платья подниматься на соблазнительную высоту. Ее резкий вдох заполняет тишину, когда я провожу кончиками пальцев вверх по ее бедрам. Я задираю ее платье, открывая шары ее задницы.

— Ты надела это для меня? — Мой член тверд как камень под брюками, когда я играю с кружевным ремешком зеленых стрингов Айрис. Если раньше это не был мой любимый цвет, то теперь уж точно.

Она поворачивает голову, чтобы как следует взглянуть на меня через плечо.

— Твой нарциссизм снова проявляется.

— Как так?

— Зеленый — мой любимый цвет.

— С каких пор?

— Задолго до того, как ты принял его за свой. — Ее смех словно купается в солнечном свете.

Я качаю головой и восстанавливаю контроль над ситуацией.

— Знаешь, что я думаю?

— Не стесняйся держать это при себе. — Айрис втягивает воздух, пока я провожу пальцами вверх и вниз по ее бедрам.

— Я думаю, ты надеялась, что произойдет нечто подобное.

Ее глаза — два сверкающих карих шара.

— Довольно смелое предположение с твоей стороны.

— Значит, ты этого не хочешь? — Я дразню влажный треугольник материи, прежде чем отступить, и она смотрит на меня с убийственным выражением в глазах.

— Я бы не зашла так далеко.

Я хихикаю, хватаясь за ремешок ее стрингов и стягивая их вниз по ее ногам. Она поднимает для меня каждую ногу, и я наклоняюсь, чтобы поднять ее.

Ее бровь выгибается, когда она смотрит на меня, прячущего в карман ее стринги.

— Я никогда не считала тебя сувениром.

— Зачем мне сувенир, если я могу получить тебя в любое время? — Я раздвигаю ее ноги одну за другой.

Она прикусывает губу, чтобы подавить стон, когда я провожу указательным пальцем по ее щели, собирая ее возбуждение. Мое сердце стучит в ушах, становясь громче с каждой секундой. Я погружаю в нее палец только для того, чтобы убрать его секундой позже, заставляя ее зашипеть.

Она толкает свою задницу наружу.

— Пожалуйста.

— Что «пожалуйста»? — Я отхожу от нее, и она скрежещет в воздухе.

— Заставь меня кончить. — Ее смертный взгляд превращается в вожделение, когда я засовываю в нее два пальца.

Мой член болит, желая заменить их, и мои движения становятся отчаянными, чтобы соответствовать им. Ее зубы впиваются в нижнюю губу, заглушая стоны. Я прижимаю большой палец к ее клитору и растираю его медленными кругами. Мои пальцы касаются ее точки G, и ее колени подгибаются, когда она хватается за стол для устойчивости. Айрис распутывается, ее ноги вываливаются из-под нее, когда она кончает.

Она совершенно ошеломлена, когда я расстегиваю пряжку ремня и стягиваю брюки. Я быстро надеваю презерватив, не обращая внимания на то, как сжимается моя грудь при мысли о том, что я пренебрегаю своим долгом перед ней.

Это только вопрос времени, когда она придет к этой идее. Дай ей время.

Я прижимаю свою эрекцию к ее отверстию. Она резко выпрямляется, но я прижимаю ее к столу. Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь грудью к ее спине.

— Я мог бы кончить при виде тебя, задницей вверх, лицом вниз и мокрой для меня.

— Это было бы довольно разочаровывающе, если не сказать больше. — Она резко выдыхает, когда я откидываю ее волосы в сторону, открывая ее шею.

Я целую то место, которое, кажется, сводит ее с ума. Она прыгает подо мной, толкая в себя кончик моего члена. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы остановить стон, хотя мои глаза закатываются назад. Никогда еще я не чувствовал такой связи с кем-то другим. С годами я забыл, каково это — желать кого-то. Быть движимым потребностью обладать ими во всех отношениях.

Через пять минут у меня встреча, и я слишком занят, трахая ее, чтобы подготовиться к ней. На самом деле, меня возбуждает мысль о том, что они ждут снаружи, слушая, как хорошо я заставляю Айрис чувствовать себя.

Айрис, кажется, недовольна моим бездействием, когда она использует край стола, чтобы отодвинуться назад, и я погружаюсь в нее еще глубже.

Я хватаю ее за бедра.

— Ты здесь не главный.

— О, дорогая. Я всегда был главным. Ты просто была слишком погружена в себя, чтобы понять, кто здесь всем заправляет. — Ее широкая улыбка лишает меня возможности дышать.

Я врезаюсь в нее, и ее вздох заставляет меня улыбнуться.

— Ты что-то говорил? — Она смеется.

Это будоражит во мне дикую сторону, которую я держу под замком. Я отстраняюсь только для того, чтобы снова войти в нее с карающей силой. Ее расширенные глаза все еще отражают веселье, и это приводит меня в бешенство, но она, кажется, ни капельки не смущена этой связью. Отчаяние царапает мою грудь, чтобы показать ей, кто держит власть между нами.

Я вымещаю свое разочарование на ее теле. Мои руки сжимают ее талию, когда я вонзаюсь в нее снова и снова. Ее дыхание становится более прерывистым, и ее хватка на краю стола соскальзывает вместе с контролем.

Ты здесь не главная, моя задница.

Стук в дверь заставляет глаза Айрис расшириться.

— Мистер Кейн? Я хотел, чтобы ты знал, что я здесь для нашей встречи в три. — Я наклоняюсь вперед и прижимаю подушечку большого пальца к ее клитору.

— Поговорим.

— Привет, мистер Дэвис. Мы будем готовы через несколько минут. — Ее веселый голос не соответствует возбуждению в ее глазах.

Она пытается отодвинуться от меня, но я удерживаю ее на месте.

— Что ты делаешь? — Шепчет она.

— Ты еще не уволена.

— Придурок. — Я вынимаю свой член и провожу кончиком по шву ее задницы.

— Значит ли это, что твой лежит на столе?

— Я убью тебя тупым карандашом, если ты попытаешься.

Я пожимаю плечами.

— Жаль. Может быть, в следующий раз. — Я улыбаюсь, врезавшись в нее без предупреждения. Ее вздох наполняет меня гордостью, в то время как дрожь ее ног сводит меня с ума.

Ебля Айрис быстро становится моим любимым занятием, где каждый раунд ощущается как битва за то, кто сдастся первым.

Покалывание пробегает по моей спине, когда я борюсь с желанием кончить. Я усердно работаю над каждым вздохом и стоном, которые срываются с ее губ, и чувствую себя победителем, когда она кончает вокруг моего члена. У нее подкашиваются ноги, и я поддерживаю ее, входя в нее снова и снова, пока не нахожу свое собственное освобождение.

Облегчение всепоглощающее, заполняющее мое зрение черными пятнами, когда я кончаю. Она вцепляется в стол, когда я врезаюсь в нее в последний раз. Мои собственные ноги угрожают подогнуться, но я отказываюсь отступать. Я не хочу прерывать связь, независимо от того, кто ждет по другую сторону двери.

Я наклоняюсь и целую ее в шею.

— Помни об этом, когда будешь думать, что здесь все под контролем.

С моей стороны это чушь собачья. Я потерял контроль над собой несколько недель назад, и теперь я всего лишь раб ощущений, которые она пробуждает во мне.

— Я никогда больше не буду смотреть на этот стол так, как раньше. — Она вздыхает.

— Говорит женщина, которой отныне не придется работать рядом со следами когтей. — Она смахивает щепки, как будто это что-то меняет.

— По крайней мере, это пробудит у тебя хорошие воспоминания.

— Или стояк.

— Почему не и то, и другое? — Она смеется, и я улыбаюсь ей в лицо, наслаждаясь тем, как вызываю у нее такую реакцию.

Пиздец. Ты в полном дерьме.

Глава 37

АЙРИС

Мы наконец добрались до Дримленда. От запаха свежеиспеченного печенья у меня текут слюнки. Наш трехрядный гольф-кар летит по кирпичной брусчатке, легко ориентируясь на пустых улицах. Мы проходим мимо улыбающихся служащих, разодетых принцесс и принцев и магазинов, готовящихся к очередному напряженному дню в парке.

Мое волнение только растет по мере того, как мы приближаемся к массивному замку принцессы посреди всего этого.

Деклан кладет ладонь на мое подпрыгивающее бедро.

— Ты в порядке? — Я ухмыляюсь.

— Просто взволнована. — Он морщит лоб и хмурится.

— Когда вы в последний раз были в парке? — Зара поворачивается, чтобы посмотреть на нас.

Моя улыбка исчезает.

— Однажды мы приехали сюда по делам.

— Ты была в Дримленде один раз, и это было по делам? — Ее лицо выражает абсолютный ужас.

Рука Деклана на моем бедре напрягается в молчаливом взгляде на меня, но я этого не делаю. Я не хочу видеть жалость на его лице.

Я подумываю солгать, но передумываю.

— У моей мамы не было достаточно денег, чтобы купить нам билеты. С перелетами, гостиницей и вступительными взносами мы могли бы купить продукты на месяц вперед по той же цене, что и поездка сюда.

— А чем занимается твоя мама? — Спросила Зара.

— Она учительница рисования.

Зара хватается за руку Роуэна.

— Мы должны предлагать учителям скидки. И детям учителя скидки. И скидки для взрослых, которые в детстве никогда не были в Дримленде.

Он бросает на нее странный взгляд.

— Такими темпами мы ничего не заработаем.

— Есть взрослые люди, которые никогда не были в Дримленде, Роуэн. Сейчас не время скупаться.

Он смотрит на Деклана, ища помощи, но тот смотрит только на меня.

— Я и не знал, что ты никогда здесь раньше не была. — Я пожимаю плечами.

— Ты никогда не спрашивал.

Рука на моем бедре сжимается сильнее. Я перевожу взгляд на Деклана, и от его взгляда у меня по спине пробегает дрожь.

— Не хочешь смотреть парк?

— По работе?

— Нет. Ради забавы.

Эта мысль заставляет меня смеяться.

— Ты ненавидишь это место.

— Я готов притвориться, хотя бы на день.

— А как насчет подготовки к нашему прохождению с Якурой?

— Парк все еще будет здесь завтра. Тогда мы сможем поговорить о делах.

Жар разливается по моей груди. Я обнимаю его за шею и крепко сжимаю.

— С удовольствием. — Деклан обращается к остальным.

— Планы изменились.

Зара визжит от восторга, и вот так наш день полностью меняется, потому что Деклан заявил об этом.

Все для меня.

Зара — лучший гид на свете. Оказывается, она была частью Дримленда с детства, так что знает об этом месте все. С ее знаниями и способностью Роуэна помочь нам пропустить любые очереди, ничто не мешает нам исследовать весь парк за один день. Ну, ничего, кроме меня. Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться, но каждые несколько футов меня отвлекают различные цветочные и растительные экспозиции. Множество цветов привлекает мое внимание, и я не могу не останавливаться каждый раз, чтобы проверить идеально оформленные топиарии различных персонажей Дримленда. Деклан нависает надо мной, как тень, оценивая каждое мое движение.

Я поворачиваюсь к нему с горящими щеками.

— Что?

— Я должен был догадаться, что тебя больше интересуют растения, чем аттракционы.

— Просто посмотри на это! Это же искусство! — Я вскидываю руку к скульптуре Инопланетянина Игги, культового первого персонажа Брейди Кейна.

Вся эта штука состоит из обрезанных зеленых листьев и клубка проволоки. В его голосе есть намек на веселье, несмотря на его пустое лицо.

— Искусство? — В его голосе есть намек на веселье, несмотря на его пустое лицо

Зара подпрыгивает к нам.

— Знаешь, если тебе интересно, мы могли бы показать тебе отдел садоводства. — Мои глаза расширяются.

— В самом деле? — Она улыбается.

— Конечно. Это не будет иметь большого значения.

— О Боже. Мне бы это понравилось!

— С тем, как ты продолжаешь фотографировать и глазеть на их растения, они, вероятно, почувствуют себя рок-звездами.

— Это потому, что они рок-звезды. — Она достает телефон и постукивает по экрану.

— У тебя завтра есть свободное время? Там будет начальник отдела, который с удовольствием тебе все покажет. Возможно, они немного заняты, чем обычно, потому что готовятся к Цветочному фестивалю, но они с удовольствием покажут закулисное действие. — Я ахаю.

— Начальник отдела хочет показать мне окрестности? — Ее грудь сотрясается от сдерживаемого смеха.

— Да. Сам так сказал. — Она переворачивает телефон, чтобы я могла увидеть цепочку сообщений своими глазами.

Деклан прочищает горло.

Черт. Это не личный отпуск, помнишь? Сегодня уже достаточно отступлений от протокола. Последнее, что нужно Деклану, это чтобы я отвлекалась на вещи, которые сейчас не важны. Я могу вернуться и посетить Дримленд в любое время, но у нас есть только один шанс убедить Якуру работать с нами. Растения могут подождать.

Я качаю головой.

— Хм. Вообще-то завтрашний день мне не подходит. Скажи ему, что я сожалею, и, может быть, в следующий раз я смогу освободить место в своем расписании для визита. — Ее улыбка исчезает.

— Ох. Не беспокойся.

Деклан тянет меня за локоть.

— Почему ты отказываешься?

— Потому что нам нужно подготовиться к нашему похождению. Якура будет здесь через пару дней, и мы должны быть готовы ко всему, что он может бросить в нас.

— Это ничем не будет отличаться от того, что ты видела сегодня. — Я хмурюсь.

— Но мы же команда.

— Я уверен, что смогу продержаться несколько часов без тебя, пока ты будешь осматривать растения.

— Во время работы ты не можешь пройти и тридцати минут, не найдя причины заглянуть ко мне.

— Мне нравится давать тебе устные инструкции.

— Зачем?

— Нужна ли мне причина получше, чем смотреть, как твои глаза горят вызовом?

— Ты такой врунишка. — Его правый глаз дергается.

— Я провел небольшое исследование того, как люди с такими различиями в обучении, как у тебя, лучше всего справляются с устными и письменными инструкциями. — У меня дрожат колени.

— Что-нибудь еще ты узнал?

Его рука обнимает меня за талию, что, вероятно, лучше всего, учитывая, что мои ноги находятся примерно в двух шагах от того, чтобы сдаться.

— Голосовые заметки или телефонные звонки работают лучше всего. — Я смеюсь, несмотря на плотный комок эмоций, образующийся в моем горле.

— А я-то думала, ты просто ненавидишь переписку. — Уголки его губ чуть приподнимаются.

— Я ненавижу переписку. Не обманывай себя, думая, что это как-то связано с тобой.

— Заткнись. — Смеюсь я, толкая его в грудь.

Его руки не двигаются, хотя губы изгибаются в улыбке.

— Зара, ты можешь пойти и запланировать завтрашние мероприятия. Может, ей и тяжело, но Айрис и дня без меня не проживет. — Я высовываю язык.

— Пожалуйста. Я не думаю, что ты провел целый рабочий день без меня в течение трех лет.

Его голос падает, когда его темные глаза захватывают меня в трансе.

— И я не планирую делать это в ближайшее время.

Я прижимаюсь к груди Деклана, когда он набрасывает одеяло на наши вплетенные тела. Я благодарна ему за инициативу, потому что мои мышцы болят после того, как я дважды обошла весь парк.

Я рисую бессмысленные узоры на его груди.

— Спасибо за сегодняшний день.

— Тебе не нужно благодарить меня каждый раз, когда я делаю что-то хорошее.

— Я где-то читала, что подкрепление хорошего поведения увеличивает вероятность того, что это произойдет снова.

— Есть лучшие способы укрепить хорошее поведение. — Его скрипучий голос превращает мои внутренности в бурлящую лаву.

— Как бы сейчас заманчиво не выглядил секс, я не думаю, что смогу двигаться.

— Я все сделаю сам.

— Кто знал, что ты был настолько активным?

— Все говорят, что практика делает совершенным, так что я пытаюсь уместить в себя все уроки, которые я могу выполнить.

Я смеюсь так сильно, что боюсь, что могу описаться, если я не остановлю.

— Тебе больше не нужна практика. Поверь мне.

Для человека, который Бог знает как долго избегал женщин, Деклан точно знает, что делает в спальне. Или офисе. Или душе. Практически везде, где есть поверхность, о которую можно трахаться, уже небезопасно.

— Мое эго благодарит тебя, но я говорю о тренировках для ребенка, а не о сексе. — Мои глаза расширяются.

Мы не говорили о презервативах с тех пор, как пару недель назад Деклан бросил меня в разгар нашего спора. Никто из нас не осмеливался затронуть эту тему, поэтому мы не прекратили их использовать. Мой голос затихает. Я даже не могу произнести ни слова.

— Я всегда готов, когда ты захочешь, начать работу в своей маленькой футбольной команде.

— А кто сказал что-нибудь о футбольной команде? — Спросила я.

— Ты говорила. Если я не ошибаюсь, ты сказала, что хочешь целый микроавтобус детей.

Я не уверена, что даже дышу, когда говорю.

— Но мы согласились только на одного ребенка.

— Планы меняются.

— Ты даже не хотел одного ребенка. Как ты думаешь, я поверю, что тебе нужна целая футбольная команда?

— Я верю, потому что это сделает тебя счастливой.

— Не поэтому люди должны иметь детей. Это пожизненное обязательство… — Он прижимается губами к моим губам, чтобы заставить меня замолчать.

— Вот именно.

— Но… — Он снова целует меня, и мое тело растворяется в матрасе.

— У нас может быть один ребенок или пятеро, если они будут только со мной. Я подарю тебе жизнь в минивэне, только если ты этого захочешь.

— Что, если всего этого слишком много сразу, и я не смогу справиться с новыми отношениями и новым ребенком? — Его горло сжимается.

— Тогда мы подождем.

— Даже если это будет означать, что ты не станешь генеральным директором?

— Даже тогда.

Меня захлестывает волна эмоций, настолько сильных, что мои глаза блестят. Одинокая слеза скатывается по моему лицу, прежде чем упасть на подушку подо мной. Никогда за миллион лет я не ожидала услышать эти слова из его уст.

Он целует меня до тех пор, пока мои губы не начинают покалывать, а ноги не начинают дрожать вокруг его талии. Наша одежда приземляется в кучу на полу рядом. Когда он тянется за презервативом, лежащим на комоде, я накрываю его руку своей и качаю головой.

— Ты уверена? — Он смотрит на меня сверху вниз с напряженным выражением лица.

Я киваю, боясь заговорить. Он стонет, когда целует меня, на этот раз достаточно жарко, чтобы поджечь мои губы. Его движения неторопливы, когда он касается моего тела, как будто это в первый раз.

Я чувствую себя желанной, когда его губы целуют дорожку от моего рта к груди. Он втягивает мой сосок в рот, дразня кончик языком. Я вздрагиваю от звона, который пробегает по моему позвоночнику. Его горло вибрирует под моей кожей, когда он смеется, но его веселье исчезает, когда его рот возвращается к пытке моей груди. Он переходит к другому, сосредоточив все свое внимание на том, чтобы довести меня до безумия.

Я трусь о него, пытаясь найти облегчение. Внутри меня нарастает давление от того, что он сосет, лижет и покусывает мою грудь, но я не могу найти освобождения.

Я стону от разочарования и тяну его за волосы.

— Кто-то нетерпелив.

— Кто-то собирается покончить с этим сам, если ты не продолжишь двигаться. — Его смех наполняет меня теплотой, отличной от той, что бурлила внизу живота.

Он ползет по кровати, пачкая наши простыни, и широко раздвигает мои ноги. Наши взгляды остаются прикованными, когда он погружает свой язык внутрь меня. Моя спина выгибается, но его рука прижимает меня к кровати, пока он трахает меня своим языком.

Всегда ли будет так хорошо?

Его смешок посылает еще одну вибрацию по моему телу, и я понимаю, что, должно быть, сказала это вслух.

— Только с тобой.

Его пальцы дразнят меня, работая в унисон с его языком, когда он вытягивает из меня удовольствие с каждым толчком. Его большой палец трется о мой клитор, и я стону, когда меня накрывает оргазм.

Деклан не останавливается, пока я беспомощно не растягиваюсь на кровати и не жду его.

— Ты прекрасна. — Он ползет по мне и обхватывает ладонями мое лицо. Его руки раздвигают мои ноги еще шире, давая ему место, чтобы устроиться между ними. — Я мог бы провести остаток вечности с тобой, и все равно не было бы достаточно времени, чтобы закончить все, что я запланировал для нас.

— Как много планов.

— Давай начнем с этого. — Я дрожу, когда он выравнивает свой член у моего входа. Он водит кончиком туда-сюда, собирая мое возбуждение с каждым взмахом.

Его прерывистое дыхание наполняет меня гордостью.

Я обхватываю его ногами, побуждая продолжать.

— Ты уверена в этом? — Его голос звучит неуверенно.

— Только если это так.

— Я тебя не заслуживаю. Никогда не был и не буду, пока я жив.

— Ты достоин добра.

Наши глаза не отрываются друг от друга, пока его член заполняет меня дюйм за дюймом. Мы оба дрожим, когда он садится внутри меня, и его глаза закрываются, когда он делает глубокий вдох.

— Черт. — Говорит он сквозь стиснутые зубы.

Блять, это правильно.

Я боюсь, что он может больше не двигаться, но он, кажется, лучше контролирует себя и начинает качаться внутрь и наружу.

С каждым движением его бедер я поднимаюсь все выше. Его движения безумны. Неконтролируемые. Первобытные, каких я никогда раньше не испытывала. У меня голова идет кругом от всех ощущений, происходящих одновременно. Чувство невесомости овладевает мной, и мне кажется, что я переживаю внетелесный опыт.

Деклан, кажется, рядом со мной. Его глаза черны как смоль, когда он въезжает в мое тело, как будто владеет им, оставляя синяки там, где его руки держат меня в нужном положении для его удовольствия. Это заставляет меня чувствовать себя использованной самым лучшим образом.

Он наклоняет меня как раз так, чтобы его член скользил по тому месту, которое заставляет меня хватать ртом воздух. Его большой палец снова находит мой клитор, и требуется всего несколько медленных кругов, чтобы я взорвалась от экстаза.

Деклан трахает меня через мой оргазм, пока я снова не извиваюсь под ним. Когда он наконец достигает кульминации, он издает стон, который я чувствую прямо на своем клиторе. Его бедра не перестают двигаться, когда он входит в меня. Он опускается на локти, стараясь не раздавить меня, и целует один раз, прежде чем прижаться лбом к моему.

Ни один из нас не хочет двигаться и нарушать этот момент. Поэтому мы остаемся там до тех пор, пока он не вынужден выйти, и часть его высвобождения не выплескивается наружу.

— Черт. — Он кажется пораженным, когда смахивает немного своей спермы и использует ее в качестве смазки против моего клитора.

Я вздыхаю, когда покалывание пробегает до самых пальцев ног.

— Это, должно быть, самый сексуальный звук, который я когда-либо слышал. — Его хриплый голос оказывает мощное воздействие на мое либидо.

Я думала, что он уже покончил со мной, но он продолжает прикасаться ко мне, пока я снова отчаянно не тянусь к нему.

Во второй раз он входит в меня, его движения медленные, сладкие. Любящие. Он извиняется за свою прежнюю жестокость мягкими поцелуями и благоговейным прикосновением. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой любимой, и это во многом связано с тем, как он смотрит на меня, когда трахает на этот раз.

Он целует мою шею, плечи, грудь, лоб. Даже моя душа не остается нетронутой, когда он шепчет мне на ухо иностранные слова. Я понятия не имею, что они означают, но от того, как он их произносит, у меня мурашки бегут по коже.

— Daisuki. (Я люблю тебя)

Его глубокий толчок заставляет меня ахнуть.

— Szeretlek. (Я люблю тебя)

Он прижимается губами к моему лбу. Мой пульс трепещет от этого жеста, посылая прилив удовольствия до самых кончиков пальцев ног.

— Ichliebedich. (Я люблю тебя)

Наши взгляды встречаются. То, как я дрожу, не имеет ничего общего с его прикосновением, а только с тем, как он смотрит на меня.

Может быть, я и не могу произносить иностранные слова, как он, но я понимаю тон и язык тела, и все, что он говорит, заставляет мое сердце чувствовать себя таким полным, что оно может разорваться.

Ты влюбляешься в него.

Впервые в жизни я не боюсь любви. Если это то, на что похоже, я готова попробовать, будь прокляты последствия.

Глава 38

ДЕКЛАН

Конечно, в тот день, когда Айрис уезжает, все превращается в дерьмо.

— У нас проблема. — Говорит Роуэн, как только я беру трубку.

— Что случилось?

Я поправляю галстук перед зеркалом.

— Якура только что появился в моем офисе.

— Черт.

Я хватаю бумажник с комода и засовываю ноги в туфли.

— Становится лучше. Угадай, кто пришел с ним?

— Нет.

— Отец ждет его в вестибюле. Иди сюда. А теперь…

У меня нет ни малейшего шанса запаниковать, когда я выбегаю из своего гостиничного номера. Я быстро набираю номер Айрис и звоню ей.

Он переходит на голосовую почту, и я набираю номер снова. Она берет трубку на четвертом гудке, что на нее совсем не похоже. Она смеется над кем-то, кто говорит на заднем плане.

— Привет! Дай мне секунду. — Кто-то свистит, и это очень похоже на Зару.

Меня охватывает чувство вины.

Неужели я действительно собираюсь оттащить ее от Зары, чтобы она могла прийти и помочь мне разобраться после того, что устроил мой отец?

Она не виновата, что он продолжает вмешиваться в наши планы. И, честно говоря, я не хочу, чтобы она была рядом с ним. Не потому, что не думаю, что она смогла бы контролировать себя, но больше потому, что я не хочу, чтобы он использовал ее, чтобы добраться до меня. Он уже причинил ей достаточно боли.

— Уже скучаешь по мне?

Я открываю рот, чтобы рассказать ей о том, что происходит, но останавливаю себя. Вспоминаю наш медовый месяц и ее реакцию на то, что ее заставили работать в выходной день.

Я потратила три года своей жизни на то, чтобы позаботиться о тебе, даже если для этого пришлось пожертвовать своим счастьем.

Нет, я не могу заставить ее уйти сейчас. Она уже достаточно пожертвовала ради меня, и это не ее вина, что мой отец не прекращает свою атаку.

Я делаю глубокий вдох и принимаю свой выбор.

— Я звонил, чтобы проведать тебя. Как оно? — Я нажимаю кнопку лифта и жду

— Это как Чикагский ботанический сад на астероидах. У них пятнадцать теплиц. Я уже дважды заблудилась!

Ее голос звучит так чертовски возбужденно, и это укрепляет мой план. Я не могу оторвать ее от ее дня. Не тогда, когда у меня есть единственный выход — втянуть ее в семейную вражду, которой она не заслуживает. Это последнее, чего я хочу для нее. У моего отца нет границ, когда дело касается Айрис, и я отказываюсь подвергать ее такому насилию после всего, через что она прошла в своей жизни.

— Похоже, нам нужно инвестировать в этот монитор на щиколотке.

— Жаль, что тебя здесь нет.

Тоска в ее голосе заставляет меня чувствовать себя еще более дерьмово из-за сегодняшнего дня.

— Я тоже так думаю.

Если бы у меня не было горы обязанностей, я мог бы взять выходной и провести его с ней. Нормальный человек так бы и сделал.

Только ты не нормальный человек.

Лучше привыкнуть к такому чувству сейчас, потому что оно только ухудшится, как только я стану генеральным директором.

Зара зовет Айрис по имени.

— Зара спрашивает, останемся ли мы позже на ужин с твоим братом?

— Только потому, что ты манипулировала мной с помощью секса, чтобы получить его.

— Ты не жаловался прошлой ночью.

— Я приберегаю все это на потом.

Она смеется.

— Будь сегодня добр к своему брату.

— Я ничего не обещаю.

— Деклан…

— Хорошо. Но только потому, что ты мне так сказала.

Лифт звенит, и две двери передо мной открываются.

— Черт. Мне пора.

— Мне тоже. В следующий раз мы посетим Цветочный фестиваль. Я пришлю тебе фотографии! — Ее возбуждение заразительно, и я улыбаюсь про себя, зная, что мое решение правильное.

Я ни за что на свете не лишу ее этой возможности. Может, я и не совсем нормальный муж, но это не делает меня глупым. По крайней мере, я надеюсь, что нет.

— Веселись. — Говорю я, прежде чем звонок обрывается.

Приятно знать, что хотя бы у одного из нас сегодня будет хороший день. Даже если этот кто-то не я. Мистер Якура, появившийся на пару дней раньше, — это проблема, с которой я могу справиться.

Мой отец решил пойти с нами, чтобы загладить свою вину — это совсем другое дело. Тот, кого я опасаюсь с самого начала. Хотя я, возможно, и не знаю всех деталей его плана, я достаточно умен, чтобы собрать все воедино. Это не требует особых усилий, учитывая то, как я вхожу к отцу, разговаривающему с Якурой о продвижении вверх по временной шкале.

Этот ублюдок хочет украсть мою сделку.

Роуэн бросает на меня взгляд, который говорит: «Тебе нужно это исправить».

— Якура. — Старик смотрит на меня с улыбкой.

Его седые волосы идеально уложены, а обычный костюм заменен яркой гавайской рубашкой и брюками цвета хаки.

— Деклан. Как раз тот человек, которого я надеялся увидеть. — Я протягиваю ему руку, и он пожимает ее.

— Какой сюрприз. — Он улыбается.

— Я как раз говорил вашему отцу, что слишком взволнован, чтобы ждать.

— Где ваша жена? — Он машет мне рукой.

— Я не хотел утомлять ее мелочами, поэтому завтра мы с ней вместе отправимся в парк. Именно из-за нее я и согласился на эту встречу. Не то чтобы она когда-нибудь позволила бы мне отказаться от поездки в Дримленд.

Мне нужно, чтобы Айрис прислала ей какой-нибудь особый подарок в знак моей благодарности.

— Мы можем достать вам VIP-пропуска. — Говорит отец.

Я стреляю в него кинжалами, но он с улыбкой игнорирует это.

Якура поднимает бровь, глядя на моего отца. Это самый незначительный жест, но он наполняет меня новообретенной уверенностью.

Они все еще не в хороших отношениях.

Независимо от того, какую временную шкалу хочет мой отец, Якура не кусается.

Похоже, моя сделка еще не проиграна.

Я отпускаю искреннюю улыбку.

— Итак, мы готовы идти? — Якура машет рукой в сторону входной двери.

— После тебя.

Мы с Роуэном обмениваемся взглядам, который говорит ему, что он должен занять нашего отца любыми необходимыми средствами. Он кивает, и я расправляю плечи.

По крайней мере, сегодня в моей команде есть один человек, потому что я уже знаю, что он мне понадобится.

Мой отец не позволяет мне долго быть лидером. После того, как я показываю Якуре улицу Истории и вход в замок принцессы Кары, мой отец входит с чем-то, о чем я даже не подозревал.

— Я с удовольствием покажу тебе потайную часть замка, если ты сможешь подняться на несколько ступенек. — Роуэн смотрит на меня и качает головой.

Черт.

— Я уверен, что это может подождать, пока мы не обойдём парк. — Улыбка моего отца становится ярче.

— С таким же успехом можно убрать его с дороги, пока мы здесь. — Якура, кажется, опасается моего отца, но кивает.

Роуэн ущипнул себя за переносицу.

Отец ведет группу к потайному входу в замок. Он жестом велит Роуэну открыть дверь своей карточкой-ключом, и мой брат подчиняется, бросая на меня извиняющийся взгляд.

Мой отец и Якура поднимаются по ступенькам первыми, поэтому я держусь позади с Роуэном, когда он закрывает дверь. Я не хочу оставлять отца наедине с Якурой дольше, чем это необходимо, но мне нужно быть полностью информированным, прежде чем я смогу спланировать свою атаку.

— Что он делает? — Шепчу я, когда отец и Якура исчезают за первым поворотом лестницы.

— Показывает ему потайную башню.

— Какую потайную башню? — Взгляд Роуэн устремляется к пустым ступеням.

— Ту, которую дедушка построил для бабушки перед ее смертью. Поскольку она никогда не видела ее, он никогда не показывал ее никому другому.

Якура обожает грустные истории. Все, что нужно сделать моему отцу — это извлечь выгоду из истории о том, что у его матери никогда не было шанса увидеть парк таким, какой он есть. Якура съест все это, учитывая его страсть к развитию парка, которым он может наслаждаться со своей семьей, пока он еще жив.

Ты в жопе.

— И тебе никогда не приходило в голову упомянуть эту историю во время бесчисленных разговоров об этом месте?

— Я не думал, что это имеет значение.

— Очевидно, ты ошибался, что, кажется, стало тенденцией в последнее время. — Огрызаюсь я

Я сказал себе, что больше не буду вспоминать о его решении переехать в Страну Грез, но ничего не могу с собой поделать. Гнев делает меня глупым и мерзким.

Отвратительная черта характера, которую ты перенял от единственного мужчины, которого терпеть не можешь.

Роуэн хмурится.

— Не набрасывайся на меня, потому что ты злишься.

— Злость — это еще не все, что я сейчас чувствую. У тебя была одна работа. Подумать только, ты отдал все ради этой должности и даже не можешь сделать это правильно. Какой гребаный позор.

Это дерьмовый выстрел в него и его выбор остаться здесь. Я не горжусь тем, что позволил своему гневу взять верх, но я не могу найти в себе силы остановиться. Не тогда, когда я могу проиграть моему отцу.

— Пошел к черту ты и твое пошаговое руководство. — Мой брат хлопает своей карточкой-ключом по моей груди, прежде чем выйти за дверь, через которую мы вошли. — Сам найди дорогу по парку, придурок.

Я говорю себе, что все в порядке и что он мне не нужен. Что если я не смогу заключить сделку с Якурой сам, то с самого начала не заслуживаю должности генерального директора. Именно эти мысли подталкивают меня делать два шага за раз.

Пришло время доказать себе, что у меня есть все необходимое, чтобы узурпировать власть моего отца. Может быть, это и не ровное игровое поле, но это только сделает мою победу еще лучше.

Я позволил отцу насладиться моментом. Как я и ожидал, Якура тронут историей моей бабушки и ее безвременной кончины еще до того, как Дримленд открыл свои ворота. Моя победа ускользает из моих пальцев с каждым рывком отца за сердечные струны Якуры. Он хорошо говорит людям то, что они хотят услышать. Хотя я научился этому навыку, наблюдая, как он проделывает один и тот же трюк с каждым человеком на своем пути, его мастерство в управлении эмоциями людей не имеет себе равных.

Мой отец злорадствует, когда мы выходим из замка. Я благодарен, что он ждет прежде, чем втереть это мне в лицо, пока Якура не извинится и не пойдет в туалет.

— Ты думал, что сможешь спланировать эту импровизированную поездку так, чтобы я ничего не узнал?

— Это не твое дело.

— Я генеральный директор. Все, что касается компании, принадлежит мне.

Я прячу сжатые кулаки в карманах.

— За исключением того, что это не начнется, пока я не стану генеральным директором.

— Нет, если я смогу помочь. — Его улыбка искренняя, что еще больше бесит. Он процветает на моих недостатках.

— Ты даже не хотел этой сделки.

— Я не хотел, пока ты не подумал, что ты можешь шантажировать меня и выйти сухим из воды. Мне доставит огромное удовольствие вырвать этот проект у тебя рук только для того, чтобы показать, каким жалким оправданием для генерального директора ты стал бы.

Я был дураком, думая, что смогу пройти через этот процесс без Айрис. Я никак не могу одновременно управлять манипулятивными стратегиями моего отца и потребностями Якуры. Я быстро достаю телефон, но не решаюсь нажать кнопку вызова. Ты действительно собираешься

И снова испортить ей день?

У меня нет особого выбора. Без нее я могу проиграть сделку.

Но если ты снова заберёшь ее, то можешь потерять весь достигнутый прогресс.

К черту все это. Если есть один человек, на которого я могу положиться, чтобы исправить это, так это она.

— Зовешь свою жену на помощь? — Я полностью игнорирую его, когда подношу звонящий телефон к уху.

Он посмеивается про себя.

— Ты жалкое подобие мужчины, если тебе нужна жена, чтобы спасти положение. — Он пытается меня раззадорить, но я отказываюсь.

Я не жалкий мужчина, если признаю, что нуждаюсь в помощи Айрис. Она — та, кто лучше всех понимает Якуру, и было бы глупо думать иначе. Даже если для этого придется снова ее позвать.

Она отвечает после второго гудка.

— Привет. Я просто думала о тебе, когда проверяла…

— Ты нужна мне.

— Что случилось?

Я сразу чувствую себя виноватым из-за беспокойство в ее голосе.

— Якура и мой отец заглянули раньше срока.

Почему-то одно предложение несёт в себе больше разочарования, чем целая речь.

Я подумываю сказать ей о том, чтобы она забыла об этом, но она не дает мне договорить.

— Скажи мне, где ты находишься, и я найду тебя.

Глава 39

АЙРИС

Мои плечи опускаются, когда мы заканчиваем разговор. Я не могу игнорировать чувство вины, которое ударяет меня прямо в грудь, зная, что Зара планировала весь этот день только для того, чтобы он был испорчен из-за работы.

Другой план появился и исчез из-за работы на Деклана.

Я знаю, что Деклан не виноват в том, что его отец выкинул такой трюк, так что меня расстраивает даже само это чувство.

Я не могу стереть растущее давление в груди при мысли об отмене другого плана. Мне нравится Зара. Отмена встречи с ней похожа на повторение того, как я потеряла бесчисленное количество друзей — и все это во время работы на Деклана.

Он не виноват, что ты не устанавливаешь границ. Кэл предупреждал тебя, что нечто подобное неизбежно произойдет, но ты все равно осталась.

Если бы я работала на кого-то другого и они позвонили бы мне в выходной день, я бы сказала, что к черту все это. С Декланом у меня нет выбора.

Я тяжело вздыхаю. Мои ноги волочатся по тротуару, когда я возвращаюсь в оранжерею.

Зара машет мне рукой.

— Зацени это. Они ждали шесть лет, пока этот цветок расцветет.

— Шесть! — Я хмуро смотрю на Титана Аэрума. — Мне нужно еще раз проверить сегодняшние планы. Мне очень жаль, но кое-что случилось. — Улыбка Зары исчезает.

— О нет, ты хорошо себя чувствуешь?

Я качаю головой.

— Я чувствую… Честно говоря, я не знаю, что чувствую.

Я разочарована сегодняшним днем. Такое чувство, что я попадаю в ту же самую ситуацию, что и всегда.

— Я могу помочь?

— Ты можешь мне помочь, рассказав, как мне вернуться в Дримленд. Появился Сет, и мне нужно помочь Деклану, пока что-нибудь не случилось. — Ее взгляд темнеет. — И мистер Якура.

— Вместе?

— Понятия не имею, как это произошло, но не сомневаюсь, что за всем этим стоит Сет.

— Ну, мы же не можем позволить ему взять верх, не так ли? — Она прокладывает путь прямо из теплицы.

Зара называет чье-то имя и просит пару ключей. Случайный работник бросает их в нее, и она заводит маленькую тележку для гольфа, в которой все еще есть несколько растений.

— Ты меня довезешь?

— Тебе нужно как-то добраться до парка, не так ли? Надеюсь, ты не думала, что я позволю тебе пройти весь путь пешком.

— Спасибо. — Я сажусь на сиденье, и Зара нажимает на педаль.

— Для этого и существуют друзья.

— Ты не расстроилась из-за того, что мне пришлось всеотменить?

Она пожимает плечами.

— Мы можем вернуться в другой раз.

— Мне очень жаль.

— Не нужно извиняться. Я понимаю. Все время дела Роуэна всплывают в последнюю минуту.

Я вздыхаю.

— Тебя это когда-нибудь расстраивает? — Она смеется.

— О да. Иногда мне хочется взять его телефон и бросить в ближайший туалет.

— Но ты этого не делаешь.

— Только из-за чистой воли и прощального оргазма от Роуэна, прежде чем он отправится устранять возникший кризис.

— Я думаю, это один из способов успокоить партнера.

— Ты даже не представляешь. Если бы ты спросила Деклана, я уверена, что он был бы счастлив сделать то же самое. — Я вздыхаю.

— Наверное. — Она толкает меня в плечо.

— Что на самом деле не так? Что-то мне подсказывает, что это не имеет никакого отношения к оргазму.…

— Это не просто… — У меня срывается голос.

Она молчит, ведя гольф-кар по извилистым тротуарам и подземным туннелям. Я пытаюсь придумать, как выразить свои чувства, но они кажутся незначительными по сравнению со стрессором. Как партнер Деклана, я должна бросить все, чтобы помочь ему. Я понимаю это и более чем готова это сделать. Но я беспокоюсь, что может случиться, если это будет продолжаться по шаблону.

— Я изо всех сил стараюсь не расстраиваться на него за такие вещи. Быть его помощником — это здорово, не пойми меня неправильно, но это утомительно. Я боюсь, что все станет только хуже, как только он станет генеральным директором. Я не могу не задаться вопросом, как это может разорвать нас как пару, добавив обиды, которой не должно было бы быть, если бы я не была его сотрудницей, а также его женой.

— И если у тебя будет ребенок…

— Я никак не могу быть беременной и идти в ногу с его сумасшедшим графиком. Я бы больше времени спала на своем столе, чем работала за ним. — Она смеется.

— Ты планируешь в ближайшее время найти ему замену?…

— Я не уверена…. Я не думала об этом с тех пор, как решала вопрос о переводе работы.

— Было бы неплохо подумать об этом еще раз, особенно если вы теперь более серьезны как пара. Иногда то, что кажется неправильным в один момент, позже может показаться абсолютно правильным.

— Он не захочет меня отпускать.

— Может, и не захочет, но этого следовало ожидать. Я слышала, что ты потрясающе справляешься со своей работой и действительно надираешь задницу. — Моя улыбка дрожит.

— Спасибо, но мне кажется, что сейчас надирают мою задницу.

— Иногда жизнь такова. Не каждый план может сработать так, как ты хочешь. — Зара жмет на тормоза, и гольф-кар с визгом останавливается. — Это самое близкое место, куда я могу доставить тебя, не садясь за руль, чтобы гости не могли меня видеть.

— Большое тебе спасибо.

— Поблагодари меня, надрав задницу Сету. — Она сует мне в руки рюкзак. — Иди! проходи закоулками, чтобы избежать толпы.

Ей не нужно повторять дважды. Я не что иное, как дрожащие конечности и протестующие легкие, когда преследую маленькую голубую точку, которая отмечает местоположение Деклана. Я не останавливаюсь, пока не нахожу Деклана, Якуру и Сета, которые разговаривают. Ну, больше похоже на то, что Сет говорит, и Деклан выглядит примерно в одной минуте от того, чтобы столкнуть его в ближайший фонтан на сто футов вниз.

Взгляд Якуры останавливается на мне.

— Айрис! — Я не могу ответить и падаю, хлопая руками по бедрам и делая несколько глубоких вдохов. Мое дыхание, кажется, не становится лучше, и мое горло чувствует, как будто кто-то обхватил его руками и не перестает сжимать.

Я смотрю на две темные туфли, остановившиеся передо мной.

— Где твой ингалятор? — Голос Деклана кажется грубым и напряженным.

Это заставляет меня ощетиниться.

— Твой ингалятор, Айрис. — В его тоне есть немного больше язвительности.

— Здесь.

Я указываю на свой крошечный рюкзак между хрипами. Он быстро находит красную коробочку среди всего хлама Дримленда, который я собрала за последние двадцать четыре часа. Он открывает его, прежде чем передать мне.

Я повторяю движения, и мое дыхание становится легче по мере того, как лекарство проходит через мой организм. Деклан забирает его у меня из рук и убирает.

Я встаю и с застенчивой улыбкой смотрю на господина Якуру. Судя по тому, как он переводит взгляд с Деклана на меня и снова на Деклана, он, кажется, почти сражен его властной демонстрацией.

Это было довольно мило. Я дам ему это и только это сегодня. Несмотря на то, что сейчас он ведет себя как полный осел, даже не потрудившись взглянуть на меня, он хмуро смотрит на своего отца.

— Мне было интересно, где ты. — Якура притягивает меня к себе и крепко обнимает.

Я замечаю, как Сет издалека стреляет в меня лазерами, и слегка машу ему свободной рукой.

— Где твоя жена? — Он выпускает меня из объятий.

— Она остановилась в отеле. Если бы я знал, что ты присоединишься к нам, я бы взял ее с собой.

— Что, если мы пойдем за ней? — Его лицо светится.

— Вы уверены? Я бы не хотел никого расстраивать, меняя наши планы.

— Мы не можем провести день в Дримленде без нее. Это было бы неправильно.

Он подмигивает.

— Вот почему ты мне нравишься.

Сет смотрит на меня, как на врага, которого хочет уничтожить, поэтому я встречаю его вызывающий взгляд своим. Это он виноват, что мы с Декланом оказались в таком положении.

И я не собираюсь забывать об этом.

Глава 40

ДЕКЛАН

Я думал, что присутствие Айрис решит мои проблемы, но это не так. Во всяком случае, это только усложняет мой и без того провальный план.

Ее идея привести миссис Якура с собой? Теоретически это здорово, но она просто еще одна заноза в моей заднице. Каждые двадцать футов она останавливается, чтобы на что-то посмотреть, и это только замедляет наше движение. И, замедляя нас, она дает моему отцу больше возможностей возглавить дискуссию. Айрис пытается продвинуть ее вперед, но она погружается в каждый чертов цветок, ребенка и знак на нашем пути.

Выпас миссис Якура успешен примерно так же, как собирание бездомных кошек. Не помогает и то, что ее муж, похоже, поощряет ее, когда его внимание делится между моим отцом, мной и его женой.

Я делаю еще один глубокий вдох, когда мистер Якура с Айрис и его женой отъезжают в сторону, чтобы осмотреть еще один топиарий. Они ведут себя так, словно никогда раньше не видели кустарника.

— Все в порядке, сынок?

Клянусь, я в шаге от того, чтобы схватить его за галстук и задушить.

Я пытаюсь использовать свои обычные фразы, чтобы успокоиться, но каждый раз, когда я пытаюсь, кажется, что это только ухудшает ситуацию

— Я в порядке.

Он хихикает себе под нос.

— Ты можешь сдаться в любой момент и я возьму на себя обеспечение сделки. Я даже готов отдать тебе должное и замолвить за тебя словечко во время нашего следующего заседания совета директоров. В то время как я был бы счастлив закончить это и обеспечить нам новый парк, все, что потребуется — это один неверный шаг с твоей стороны, и сделка будет мертва.

Мои зубы скрежещут друг о друга.

— Тебя вообще не должно быть здесь.

— Ты должен был сказать об этом своей жене, прежде чем она установит автоматическое электронное письмо, сообщающее всем, где ты был на этой неделе.

— Ты лжешь. — Он ухмыляется.

— Иди и проверь свой телефон. Я подожду.

Я вытаскиваю его, но останавливаюсь. Его уловки на меня не подействуют.

— Я тебе не верю.

Даже если бы она отправила такое письмо, это не значит, что мой отец смог бы связать меня с Дримлендем.

— Я так понимаю, ты не хочешь принимать мое предложение о помощи покончить с этим раз и навсегда?

— Через мой труп.

— Ни один родитель не хочет хоронить своего ребенка, но, полагаю, я готов сделать исключение.

— У меня нет времени на это дерьмо.

Я протискиваюсь мимо него и иду к Айрис и Якурам.

— Я рассказывала им о теплицах, которые у нас есть на территории компании в нескольких милях отсюда. — Айрис улыбается мне.

— Отлично. Хотя сомневаюсь, что им будет интересно туда пойти, — Говорю я сквозь стиснутые зубы.

Ее улыбка исчезает, прежде чем она приходит в себя.

— Итак, я хотела бы знать, что вы оба хотели бы увидеть дальше?

— Американские горки, миссис

— Ничего, что вызывает боль в спине. — Говорит Якура одновременно с ответом мужа.

Мне приходится выбирать между тем, чтобы нанести мистеру Якуре непоправимое повреждение нервов, и тем, чтобы доставить удовольствие его жене.

Фан-блядь-тастика.

Мы с отцом проводим вторую половину дня, сражаясь за внимание мистера Якуры. Он постоянно вмешивается, как бы напоминая нам, что он все еще часть группы, и Якура попадается на эту удочку. Он хочет знать о нашей семье, о нашей истории с парком и о том, каково было расти с дедушкой, который создал самую большую сказочную империю в мире.

Я вскакиваю и отвечаю на некоторые вопросы, прежде чем у отца появляется шанс, хотя его многолетний опыт дает ему преимущество. Якура, похоже, доволен моими ответами. Но с другой стороны, он, кажется, не менее заинтересован в том, что скажет мой отец. Может быть, даже больше.

Это не было бы проблемой, даже если бы его здесь не было. Проблема, которую вызвал мой помощник, создав проклятое автоматическое сообщение, показывающие то, что я нахожусь в Дримленде. Мой отец не идиот. Он точно знает, что значит путешествие в Дримленд, и оно не имеет ничего общего со встречей с Роуэном.

Поскольку я ему не поверил, я проверил свою электронную почту. Есть несколько писем от сотрудников, на которые я автоматически ответил, что уеду из города по делам в Дримленд.

В конце концов, мой отец не лгал. Айрис облажалась астрономически, и теперь я застрял, пытаясь исправить беспорядок, который она устроила.

Словно почувствовав мое мрачное настроение, она дергает меня за рукав.

— Мне нужно в туалет.

Я не решаюсь оставить отца наедине с Якурами, но, похоже, у меня нет особого выбора, так как Айрис тащит меня прочь. Она ведет нас к ближайшему туалету, подальше от остальных.

— Все идет не очень хорошо.

— Правда? Как ты поняла? — Спрашиваю я сухим голосом.

— Что-то мне не по себе. Я думаю, нам нужно отступить и перегруппироваться, прежде чем он взорвется у нас перед носом.

— Я не собираюсь убегать от чего-то трудного, потому что это нехорошо. — В моем голосе слышится немного больше язвительности, чем предполагалось.

Ее брови сходятся.

— Твой отец что-то замышляет.

— Я ценю твою заботу, но я пригласил тебя сюда не для того, чтобы ты тратила время на анализ моего отца, учитывая, что его бы здесь даже не было, если бы не ты. — Она отступает назад. — Он рассказал мне об автоматических ответах по электронной почте, которые ты для меня настроила.

— Я всегда так делаю. Это политика компании… — Я оборвал ее.

— Что хорошего в политике компании, если из-за этого у меня может не быть ни одной чертовой компании, которой я мог бы управлять в течение года? — Она морщится.

Успокойся, пока не сказал чего-нибудь такого, о чем потом пожалеешь.

Я делаю глубокий вдох и пытаюсь перестроиться, но из-за того, как все идет сегодня, я чувствую себя не в своей тарелке. И все потому, что мой отец узнал о моей поездке от единственного человека, которому я доверил все это.

Сейчас не время обсуждать это с ней.

Я закрыл глаза, чтобы не смотреть ей в лицо.

— Я думаю, тебе следует идти.

Было ошибкой втягивать ее в это.

— Ты шутишь.

— Это к лучшему. Ты всего лишь отвлекающий маневр, на который у меня сейчас нет времени.

У нее отвисает челюсть.

— Отвлекающий маневр? Все, что я делала, это пыталась помочь тебе.

— В твоей должностной инструкции сказано, что ты должна облегчать проблемы, а не вызывать их. — Она делает шаг назад, как будто я физически ударил ее.

— Это несправедливо.

— Как и жизнь. Смирись с этим. — В ее глазах появился блеск, которого не было минуту назад.

— Я думаю, что ты совершаешь ошибку, если продолжишь ходить сегодня. На вашем месте я бы покончила с этим, вернулась бы завтра и посмотрела, сможешь ли ты встретиться с Якурой наедине. Он более наблюдателен, чем ты думаешь.

— Как бы я ни ценил твой вклад до этого момента, я здесь босс. Я могу решить, стоит ли мне продолжать.

— Мы должны быть командой.

— Да, но у каждой команды есть лидер, и это не ты.

Она делает глубокий вдох. Шум действует как игла против давления, нарастающего в моей груди. Меня захлестывает сильная волна вины.

Будь лучше его.

Я протягиваю руку, чтобы погладить ее по щеке, но она отступает.

— Нет, ты не можешь прикасаться ко мне прямо сейчас.

Ее отказ врезается в мою слабеющую решимость.

— Так вот как все будет? Ты собираешься наказывать меня всякий раз, когда не добьешься своего? Что дальше, отказ от секса из-за того, что я сделал какую-то глупость, например, прокомментировал твою работу? — Ее глаза сузились.

— Это не моя проблема с тобой, и ты это знаешь.

— Тогда в чем твоя проблема?

— Ты не доверяешь мне — не совсем. Если бы ты это сделал, то послушал бы меня, потому что я потратила два года, помогая тебе построить этот проект с нуля. Я не хочу, чтобы ты все испортил из-за того, что не мыслишь рационально. Сегодня речь идет не о том, чтобы избить твоего отца или попытаться поговорить с ним. Речь идет о том, чтобы показать Якуре, что ты ставишь семью на первое место, независимо от своих личных чувств, потому что это в интересах компании.

— Я доверился твоему дерьмовому плану, а ты провалилась, так что не читай мне лекций о доверии, когда ты сама виновата в том, что мой отец оказался здесь, в Дримленде первым. Если бы ты была так хороша в своей работе, как говоришь, ничего бы этого не случилось. — Ее глаза расширяются, и она делает шаг назад, но спотыкается. Когда я протягиваю руку, чтобы помочь ей, она вздрагивает.

Блядь. Блядь.

Сожаление мгновенно, как пуля в сердце. Одно дело наброситься на брата из-за того, что я злюсь, и совсем другое — так разговаривать с Айрис.

Скажи что-нибудь.

Я хотел бы вернуться в прошлое и сделать лучший выбор, потому что выражение ее лица выводит меня из себя. Абсолютно разрушает мои внутренности до физической боли.

— Айрис, я не должен… — Она смеется. Это вызывает ту же реакцию, что и гвозди, бегущие по классной доске.

Я снова тянусь к ней, и думаю, что она, должно быть, в шоке, потому что позволяет мне обнять ее.

— Я никогда не думала, что стану жертвой твоего гнева, но я должна была догадаться, что… статус жены не спас бы меня от такого обращения. Во всяком случае, это делает все в десять раз хуже.

— Я не это имел в виду. Я был зол из-за ситуации с отцом и выместил гнев на тебе.

Она молчит, и я целую ее. Ее руки висят по бокам, что только усиливает мое отчаяние. Я хочу, чтобы она что-нибудь сделала — что угодно, только бы это убрало это чувство, растущее у меня внутри.

— Прости. — Бормочу я ей в губы.

Что-то влажное и соленое касается моих губ, и я отрываюсь от нашего поцелуя, чтобы найти несколько слез, стекающих по ее лицу. Я отмахиваюсь от них, пытаясь стереть доказательства своих слов, но на их пути обнаруживаю еще больше. Это все равно, что пытаться залатать утечку клейкой лентой. Ничто не помогает остановить слезы, и они только еще больше расстраивают меня.

— Пожалуйста, не плачь. — Она сдвинула брови и посмотрела на меня блестящими глазами.

— Ты не смеешься.

— Что?

— Ты сказал мне, что смеешься, когда заставляешь людей плакать. — Ее голос срывается.

У меня внутри полный бардак. Кажется, она даже не смотрит на меня, а скорее сквозь меня. Ее блестящие глаза служат окном в ее душу, и то, что я нахожу, разрушительно. Прекрасная разбитая душа, которая оказалась моим зеркалом.

Ты причинил ей боль.

Я чувствую себя не лучше отца, который в гневе орудует словами, как ножами. Хотя это может и не оставить таких ран, как кулаки, слова могут нанести больше вреда, чем что-либо другое.

Подумать только, ты так старался не стать похожим на него, а потом понял, что ты его точная копия.

Она шмыгает носом, избегая встречаться со мной взглядом.

Может быть, даже хуже.

Судя по тому, что я чувствую, так оно и есть.

Я притягиваю ее к себе, на этот раз, целуя в макушку. Вот только ее обычный вздох отсутствует. Она не растворяется во мне, как всегда, и мое беспокойство только усиливается.

— Отпусти меня. — Хрипит она, толкаясь мне в грудь.

Я отпускаю ее, как будто она может загореться, если я подержу ее еще секунду. То, как она смотрит на меня… это такое ощущение, что она взяла свои ногти и вонзила их прямо мне в грудь.

— Мы можем поговорить об этом? — Она делает большой шаг назад и обнимает себя.

Я хочу быть тем, кто утешит ее, но как мне заставить ее чувствовать себя лучше, когда я тот, кто причинил ей боль?

— Многие люди в моей жизни называли меня неудачницей, включая моего собственного отца, но ни один из них, казалось, не причинил мне такой боли, как ты. Я доверяла тебе.

Мой желудок скручивается, когда я не могу избавиться от мучающего меня тошнотворного чувства.

— Прости… — Она обрывает меня.

— Последнее, что я хочу сейчас услышать — это то, как ты сожалеешь. Не могу поверить, что я пришла сюда, думая, что тебе нужна моя помощь, только для того, чтобы в конечном итоге быть обвиненной во всем этом. Что за шутка. Виноваты здесь только ты и твой отец. Он за то, что был абсолютным придурком, а ты за то, что пошел по его стопам, набросился на меня вместо того, чтобы взять на себя ответственность. — Я делаю шаг вперед, только для того, чтобы она сделала большой шаг назад.

Моя рука падает обратно на бок.

— Не уходи. — Она качает головой и делает еще один шаг в сторону. — Мы должны быть командой.

— Я не хочу быть в твоей команде. Больше нет. — Удар по лицу мог бы причинить меньше боли, чем то, как она смотрит на меня, будто я ниже ее.

— Я буду лучше.

— Забавно. Это то, что мой отец всегда говорил моей маме, прямо перед тем, как снова причинить ей боль.

Ее последний удар приземляется точно так, как и должен был быть. Я пытаюсь сделать несколько глубоких вдохов, думая, что сказать, но изо всех сил пытаюсь придумать что-нибудь достойное.

Она пользуется моим ошеломленным состоянием и отступает к потайному выходу из парка, даже не взглянув на меня. Я разрываюсь между погоней за ней и возвращением к группе. Оставлять Айрис одну, зная, как она расстроена, кажется бессовестным, но я не могу оставить Якуру в руках моего отца. Не после того, как усердно мы с Айрис работали, чтобы это произошло.

Ты можешь разобраться с Айрис позже, как только все это будет сделано.

Это кажется лучшей идеей, но я изо всех сил стараюсь вернуться ко всем. С каждым шагом от Айрис я чувствую себя так, словно бреду по зыбучим пескам.

Ты не потратил два года своей жизни, работая над этой сделкой, чтобы потерять ее сейчас. Возьми себя в руки.

Я возвращаюсь к группе, не обращая внимания на тяжесть, давящую мне на грудь с каждым шагом от Айрис. Ради моего будущего мне нужно отложить свои эмоции в сторону и пробиться вперед. Это кажется простым в теории, пока миссис Якура спрашивает, где Айрис.

— Она не очень хорошо себя чувствовала.

Глаза отца сверкают, и я не могу смотреть на него, не испытывая желания оттолкнуть его от себя.

— О нет. Ей нужна помощь, чтобы добраться до вашего отеля? — Спрашивает мистер Якура.

Я качаю головой.

— Она не хотела, чтобы мы из-за нее прерывали экскурсию.

— Мы могли бы… — Я оборвал его.

— Я уверен.

— Надеюсь, она чувствует себя лучше. — Якура улыбается.

Если выражение лица Айрис — слабый намек на боль, которую она испытывает, то я сомневаюсь, что она будет долго страдать.

Я позаботился об этом.

Глава 41

АЙРИС

Неужели я ожидала, что Деклан нападет на меня, как он это сделал после того, как я изо всех сил помогла ему и бросила все, когда он попросил? Нет, но, черт возьми, удивление причинило мне почти такую же боль, как и то, что он сказал обо мне.

В твоей должностной инструкции сказано, что ты должна облегчать проблемы, а не вызывать их.

У меня перехватывает горло. Как он смеет так говорить обо мне и моей должностной инструкции? Я не могу поверить, что потратила три года своей жизни на то, чтобы решать его проблемы, когда бы они ни возникали, только для того, чтобы он свел меня на нет в тот момент, когда я все испортила.

Если ты вообще что-то испортила.

Даже если бы я это сделала, Деклан никогда не должен был так со мной разговаривать. Он использовал мою неуверенность против меня, пока я не осталась стоять перед ним, чувствуя себя такой же разбитой, как и раньше. Мне и раньше приходилось выслушивать его словесные выпады, но никогда такие. Это было что-то личное, такое, что я никогда не хочу испытать снова.

Ты можешь злиться только на себя. С самого начала это ты его впустила.

О чем мне всегда говорил Деклан?

А, точно.

Научись использовать свои слова как оружие, потому что они могут быть сильнее любого кулака.

Я чувствую себя дурой, дав ему идеальные боеприпасы, чтобы использовать их против меня. Слеза выскальзывает, и я смахиваю ее рукавом рубашки.

Вместо того чтобы предаваться жалости к себе по дороге в отель, я звоню пилоту и прошу его подготовить частный самолет к взлету. Может, я и неудачница, но я все еще Кейн, так что Деклан может летать на коммерческих самолетах, и мне все равно, захочет ли он вернуться в Чикаго на следующий день. Я не останусь в Дримленде еще на час после того, как он говорил со мной. Сейчас парк кажется слишком маленьким для нас обоих, и я бы предпочла убраться отсюда к чертовой матери. По крайней мере, так я смогу обдумать все, что он сказал, и никто не будет пытаться саботировать меня, говорить со мной свысока или заставлять плакать. Зная моего мужа, он может сделать все три, если я останусь здесь.

Бег — это то, в чем я хороша. С другой стороны, оставаться и справляться с проблемами, которые причиняют жуткую боль? Жесткий гребаный пас.

К черту его и к черту его дурацкую сделку. Я заслуживаю большего, чем то, что он причиняет мне боль, чтобы спасти свое лицо, особенно после всех жертв, которые я принесла ради него.

Автобус высаживает меня у отеля. Я не знаю, сколько у меня осталось времени до того, как Деклан вернется в комнату, и моя паника заставляет меня действовать. Если мне повезет, мистер Якура заставит Деклана и его отца часами обсуждать контракты. Может быть, даже дни.

Только эта мысль не делает меня счастливой, как я ожидала. Скорее, это приводит меня к новому приступу слез, когда я думаю о том, что Деклан предпочел заключить сделку, а не последователь за мной. После всего, что он наговорил, можно было подумать, что он хотел бы все исправить прямо сейчас, если бы это действительно имело для него значение.

Я так запуталась во всем, что даже не могу сказать, эгоистично это или нет — желать чего-то подобного.

Я стряхиваю с себя печаль и принимаюсь собирать вещи. Весь чемодан выглядит почти раздутым, но каким-то образом мои вещи остаются на месте.

Я бросаю ключ от гостиницы на тумбочку, быстро пишу записку и, не оглядываясь, выхожу из номера. Оказывается, мои опасения по поводу того, что Деклан вернется за мной, были неуместны, так как он так и не удосужился появиться. Вместо облегчения меня захлестывает очередная волна отчаяния.

Конечно, он не появился. Приоритеты Деклана всегда будут совпадать с компанией, чего бы это ни стоило. Он с юных лет был приучен к такой работе, и я была готова быть второй, потому что его любовь того стоит. Его любовь того стоила. Но теперь уже нет. Я могла бы жить, не чувствуя, что он взял мое сердце и разбил его на миллион осколков.

Ты всего лишь отвлекающий маневр, на который у меня сейчас нет времени.

Он сразу же извинился.

Да, как и мой отец после того, как наговорил маме всяких гадостей. Я училась на ее ошибках и не собираюсь попадать в ту же ловушку.

Тебе нужно убираться отсюда.

Надеюсь, Деклан заключит сделку. Не потому, что я мелочная или сумасшедшая, а потому, что хочу, чтобы это стоило всего, что он потерял, чтобы получить это — возможность заслужить мою любовь в комплекте.

Консьерж вызывает мне такси, чтобы отвезти в частный аэропорт. К тому времени, как я добираюсь туда, дверь кабины открыта, и самолет готов к взлету. Я вылезаю из кабины и смотрю на самолет. Меня одолевают сомнения, не стоит ли развернуться и вернуться в отель.

Ты действительно собираешься бросить его? А что, если ты ему понадобишься?

Его прежний голос возвращается с удвоенной силой.

В каждой команде есть лидер, и это не ты.

Я качаю головой, избавляясь от сомнений.

Ты не вернешься. Не после того, как он так с тобой разговаривал.

Я расправляю плечи, взбираюсь наверх, поднимаюсь по лестнице в самолет и сажусь через проход от нашего обычного места. Персонал в самолете ограничен одной стюардессой, которая предлагает мне напитки и закуски. Мой желудок сжимается при мысли о том, чтобы съесть что-нибудь в данный момент, поэтому я отказываюсь.

Каким-то образом я держу себя в руках в течение всего полета. Харрисон встречает меня в аэропорту и любезно не спрашивает, где Деклан. Я не уверена, что смогла бы вынести его вопрос без слез. То, как он смотрит на меня, заставляет меня задуматься, знает ли он, что что-то случилось, но он молчит, помогая мне с багажом. Перед отъездом он высаживает меня у дома Кэла.

До этого момента я была оцепенелой и строго в режиме выживания. Конечно, я пролила пару слез, но по-настоящему не позволяла себе обдумывать все, что сказал Деклан, пока не постучала в дверь Кэла.

Он открывает дверь.

— Привет. Что ты здесь делаешь, так скоро? — Слезы текут из моих глаз прежде, чем я успеваю их сморгнуть. — Вот дерьмо.

Он тянет меня на свое место и закрывает дверь.

Его руки обвиваются вокруг меня, удерживая, чтобы мои ноги не подкосились. Мои слезы превращаются во всхлипывания. Он слушает меня, пока я рассказываю обо всем, что произошло сегодня, и прерывает только для того, чтобы задать пару вопросов.

Он молчит, пока я не останавливаюсь.

— Он идиот, что говорит тебе всю эту чушь. Единственное, что было дерьмовым в сегодняшнем дне, так это его отношение. — Я отстраняюсь и вздрагиваю от заплаканного пятна на его рубашке.

— Он сказал, что я потерпела неудачу.

— Он подвел тебя в тот момент, когда потерял контроль. Никто не должен так с тобой разговаривать, и меньше всего он.

Я шмыгаю носом.

— Он был так зол на меня.

— Мне плевать, что он чувствовал. Это не делает ситуацию нормальной. — Моя голова висит.

— Я совершила ошибку.

Кэл хватает меня за руку и тащит к дивану. Он исчезает, а потом возвращается с коробкой салфеток, каким-то лекарством от головной боли и стаканом воды.

— Спасибо. — Я смотрю на него с неуверенной улыбкой.

Он хмурится еще сильнее, оценивая мое лицо.

— Это самое меньшее, что я могу сделать, учитывая, что именно я побудил его преследовать тебя.

— Это не твоя вина.

— Я знал, что он тебя не заслуживает.

Я вздрагиваю, вспоминая тот момент, когда Деклан сказал то же самое.

— Я…

— Не оправдывайся перед ним. То, что он сказал, неприемлемо, особенно после всего, чем ты с ним поделилась.

— Ты не возражаешь, если я останусь здесь на ночь?

— Гостевая комната в твоем распоряжении столько, сколько ты захочешь. — Я вздыхаю.

— Я не могу прятаться здесь вечно.

— Ты можешь делать все, что захочешь. Деклан не твой опекун.

— Я знаю, но мне нужно быть зрелой.

— О, как будто он из тех, кто говорит о зрелости прямо сейчас.

— Мы женаты. Одна ссора этого не изменит. — Он глубоко выдыхает.

— Нет, но это может изменить то, как ты подходила к своему браку.

— Я знаю. — Я складываю руки на коленях.

Он падает на диван рядом со мной.

— Все будет хорошо.

— Так ли? Потому что это чертовски неприятно. Он даже не пошел за мной после всего, что наговорил. Он просто позволил мне уйти, как будто я ничего для него не значу, и все потому, что сделка важнее меня. — Ссудная слеза скатывается по моему лицу, прежде чем упасть на колени.

— Он облажался. Нет простого способа выразить это.

— Что я должна делать?

— Тебе ничего не нужно делать. Это он все испортил, а не наоборот. Я знаю, ты привыкла всегда убирать его беспорядок, но иногда ты не можешь все исправить за него.

Мое горло сжимается.

— А если он его не уберёт?

— Значит, он никогда не был достоин тебя.

Глава 42

ДЕКЛАН

Мы с отцом продолжаем бороться за внимание мистера Якуры. Вместо того чтобы последовать совету Айрис, я решаю дать отпор сильнее, доказывая, что я лучший кандидат на то, чтобы воплотить в жизнь Дримленд в Токио. Отец встречает каждый мой шаг. Он дает обещания, которые я даже не уверен, что он сможет выполнить, хотя он выглядит очень уверенным в своих манерах. Я могу сказать, что это становится грязным. Якура старается, чтобы его улыбки были широкими, а глаза яркими, но я могу только представить, как все это утомительно.

Айрис говорила мне покончить с этим, но я не послушал.

Нет. Вместо этого я растоптал ее, потому что был слишком зол, чтобы думать ясно. После того, как так чертовски усердно работал, чтобы заслужить ее доверие, я бросил его при первых признаках несчастья. Винить некого, кроме меня. Не мой гнев. Только не мой отец. И уж точно не Айрис, хотя я уверен, что заставил ее почувствовать это.

Темное облако эмоций следует за мной до конца нашей прогулки. Я не могу избавиться от ощущения, что совершил огромную ошибку, продолжив свой день, несмотря на совет Айрис. Чем больше времени проходит, тем меньше я уверен, что мой выбор был правильным. Мои сомнения не имеют никакого отношения к тому, что мой отец украл время мистера Якуры, но еще больше из-за мысли о том, что я причиню боль Айрис и позволю ей уйти. Желание оставить их всех здесь сильнее, чтобы я мог найти Айрис, сильнее чем когда-либо.

Я не могу перестать думать о том, что сказал ей, когда был зол. Одно дело — назвать ее отвлекающим маневром, но совсем другое — сомневаться в ее способности выполнять свою работу. Я знаю, что она способна на все и даже на большее, но я разорвал ее, как будто она ничего не стоила. Я не горжусь тем, как я сказал ей, что план, который она придумала, был дерьмовым. Но нет ничего хуже, чем сказать ей, что она потерпела неудачу. Я выбирал слова из гнева, не задумываясь о том, какое влияние они могут оказать.

Только когда мы возвращаемся ко входу в парк, мистер Якура отводит меня в сторону. Глаза отца следят за нами, даже когда мы выходим за пределы слышимости.

— Деклан. Все в порядке? — Он смотрит на меня с широкой улыбкой, такой же яркой, как его нелепая неоновая рубашка.

— Все хорошо.

— Я не мог не заметить, что ты стал гораздо тише с тех пор, как ушла Айрис. Хотя я ценю то, что ты провел этот день с нами, я бы предпочел, чтобы ты был со своей женой, если она плохо себя чувствует.

Если у тебя вообще есть жена, к которой можно вернуться.

— Она хотела, чтобы я довел дело до конца. По крайней мере, я так думаю.

Его улыбка дрогнула.

— Я этого и ожидал. Она была довольно убедительна по телефону, когда готовила нам всю эту поездку. Мне было почти стыдно за то, что я пригласил твоего отца, зная, что вы не в лучших отношения.

Подождите, что?

— Повторите, пожалуйста.

— Это я пригласил твоего отца присоединиться к нам. Иначе почему ты решил, что он появится?

— Когда вы это сделали?

Якура наклоняет голову.

— В тот же день позвонила Айрис, чтобы договориться обо всем с моей помощницей. Я хотел убедиться, что все желающие смогут прийти сюда для объявления. Жаль, что Айрис здесь не будет. Я знаю, как усердно она работала над тем, чтобы собрать все это воедино, и мне ненавистна мысль о том, чтобы уйти отсюда, не сказав ей, что это решение не имеет к ней никакого отношения. — Судя по тому, как скручивается мой желудок, меня вот-вот стошнит. Айрис не имеет никакого отношения к тому, что мой отец приехал сюда. Конечно, она настроила автоматическое электронное письмо, сообщая людям, что я буду посещать Дримленд, но мой отец знал об этой поездке задолго до того, как она создала его.

Я совершил колоссальную ошибку. Одна из них была сделана из гнева и иррациональности, и все потому, что я думал, что могу винить всех остальных в своей неудаче, кроме себя.

— Мне было любопытно, как вы с отцом работали вместе. Оказывается, мои теории были верна.

Трахните его и трахните моего отца. Если господин Якура хочет с ним работать, то прекрасно. Если он хочет работать со мной, отлично, хотя я не слишком уверен, что хочу работать с ним. Не из-за того, как он играл со мной. Я бы предпочел работать с честными людьми, которые не хотят мной манипулировать.

Он поднимает руки вверх.

— Могу сказать, что эта новость тебя огорчает. Клянусь, я не хотел тебя обидеть. Мое намерение состояло исключительно в том, чтобы лучше понять динамику семейной жизни до того, как я принял решение работать с кем-то из вас.

— И дай угадаю — вы не хотите? — Его губы сжимаются.

— Дело не в том, что я этого не хочу, но твои отношения с отцом сложны. Я могу сказать, что между вами очень много вражды, хотя вы оба пытаетесь притвориться, что ее не существует. Это стало еще более очевидным, как только Айрис ушла.

Если бы ты послушался ее, а не застрелил…

Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить свои мысли.

Ты гребаный идиот, Деклан. Глупый идиот, который прогнал единственного человека в своем углу, потому что хотел доказать, что у тебя есть все необходимое, чтобы завершить сделку.

— Вы вообще пришли сюда с намерением подписать контракт?

— Я пришел с открытым разумом. Мы с женой болели за вас, но я вижу, что вам еще многое предстоит преодолеть. Ты молод, Деклан. Молодой, амбициозный и достаточно страстный, чтобы однажды стать лидером. Никто не сбрасывает это со счетов, хотя я уверен, что это может показаться именно таким из-за моего решения.

Мой висок пульсирует от нарастающего давления за черепом.

— Понимаю.

— Сомневаюсь, что ты захочешь услышать это от меня, но если ты не возражаешь, я хочу дать тебе совет от одного генерального директора будущему. — Я делаю глубокий вдох, чтобы не сорваться.

— Валяйте.

Он вздыхает, как будто на самом деле боится, что я скажу «нет».

— Ты так же силен, как и твой самый большой страх. Возьмем, к примеру, твоего отца: он боится быть бессильным, поэтому изо всех сил старается разрушить успех собственного ребенка только для того, чтобы чувствовать себя сильным и значимым. Однажды это будет его величайшим падением — я могу это гарантировать. Так что учись у него и на его ошибках, пока не стало слишком поздно. Прими свои страхи и вырасти из них или проведи остаток своей жизни, борясь с ними на каждом шагу.

Я пытаюсь уйти от разговора, но теряю способность контролировать свои слова.

— А какой страх у меня?

Он смеется он.

— Пойди поищи в душе и узнай сам. Я не могу просто дать тебе все ответы. В этом весь смысл жизни. — Мисс Якура зовет его по имени, он оглядывается через плечо и поднимает палец. — И последнее. — Он поворачивается ко мне.

Как будто весь этот разговор не может стать еще хуже.

— Возвращайся и поговори со мной, когда почувствуешь, что пришло время. Если статьи о сплетнях, которые читает моя жена, верны, то, возможно, это произойдет скорее раньше, чем позже. Надеюсь, к тому времени ты уже приведешь себя в порядок. — Он подмигивает.

Понятия не имею, откуда он это знает, но по его глазам вижу, что он что-то подозревает.

— Иди и позаботься о своей жене. Скажи ей, что я сожалею и надеюсь, что она поймет. — Он в последний раз улыбается мне, прежде чем они с женой покидают парк.

Я смотрю, как они исчезают за воротами, и не замечаю, как отец подходит ко мне.

— Каково это — потерять то, над чем ты работал два года?

Не так жалко, как должно быть, когда возвращаешься домой в пустой дом, зная, что компанию тебе составляет только твое несчастное.

— Увидимся в понедельник. — Его ботинки стучат мне вслед.

— Куда ты идешь? — Спросил он.

— С меня хватит. Я попытался и проиграл. Если ты меня извинишь, я собираюсь забрать свою жену и убраться отсюда к чертовой матери. — Он хватает меня за руку, и я вырываю ее. — Не прикасайся ко мне, — вскипаю я.

— Мы еще не закончили.

— Если ты ждешь от меня какой-то бурной реакции, то ее не получишь. Больше нет.

— Правда? Думаю, мне придется подождать понедельника, когда ты представишь совету свой провал.

Я пожимаю плечами.

— Не имеет значения, что они обо мне думают. Половина из них считает тебя куском дерьма и все равно целует в задницу из-за твоей фамилии. Пока у меня есть наследство, их мнение обо мне ни хрена не стоит.

— И ты считаешь, что это доказывает твою правоту? Это заставляет тебя выглядеть жалким вариантом для генерального директора.

— Может быть, но это не имеет значения, не так ли? Дедушка позаботился об этом.

— Я буду бороться с тобой на каждом шагу.

— Ты, конечно, можешь попытаться, но я не собираюсь сопротивляться. С меня хватит. Ты — безнадежное дело, на которое я отказываюсь тратить больше энергии. Я бы предпочел перенаправить его на то, что важно, например, на мою жену, детей и братьев. Ты сделал свой выбор, стал жалким ублюдком, но это не значит, что я должен сделать тоже самое.

Я ухожу, прежде чем ещё что-то сказать. Мистер Якура хотел, чтобы я обдумал свой самый большой страх, и я смотрел прямо на него.

Я не хочу становиться своим отцом.

Я провел всю свою жизнь, стремясь быть лучше его, до такой степени, что пошел по его стопам, чтобы узурпировать его. Потратил слишком много времени, пытаясь уничтожить его, когда должен был сосредоточиться на том, что важно. И не собираюсь повторять ту же ошибку. Больше нет.

Я возвращаюсь в отель, ожидая найти Айрис в номере, но обнаруживаю, что там нет ее вещей. Может быть, она сняла другую комнату, потому что хотела избежать встречи со мной? После того, что я сказал, я бы не стал ее винить. Но если она думает, что я заставлю ее спать в другом месте, то она ошибается.

Пары ссорятся. Мы справимся с этим. Но сначала мне нужно, чтобы она меня выслушала.

Я проверяю свои сообщения, но ни одного от Айрис. Мое сердце бьется сильнее в груди, когда я звоню на ее мобильный, и он переходит прямо на голосовую почту.

— Черт.

Я бросаю телефон на кровать, и он отскакивает от куска белой бумаги, который смешивается с одеялом.

Почти боюсь перевернуть его, я смиряюсь с этим.

Это письмо — мой худший гребаный кошмар.

«Считай, что это мое неофициальное заявление об увольнении. Официальное уведомление поступит на твой стол в этот понедельник в 9 утра.

Айрис»

Я комкаю бумагу, прежде чем выбросить ее в мусорное ведро. Я не позволю ей уволиться из-за того, что мы поссорились из-за работы, как бы ей этого ни хотелось. Мои слова были резкими, неуместными и ужасными, но это не значит, что она может уйти, не дав мне шанса загладить свою вину.

Но сначала ты должен найти ее.

Глава 43

ДЕКЛАН

Я не могу найти Айрис нигде в отеле. Единственное другое место, кроме парка, куда она могла бы пойти, — это дом Роуэна.

Делая глубокий вдох, я стучу в дверь. Свет надо мной включается, прежде чем дверь распахивается, открывая Зару с другой стороны. Она выглядит яркой и жизнерадостной, как всегда, как будто получает свою энергию прямо от солнца. Я не знаю, как мой брат выносит это.

— Ты не видела Айрис? — Я не утруждаю себя любезностями.

— Хм, разве она не должна быть с тобой?

Я поворачиваюсь и спускаюсь по ступенькам, не желая больше терять время.

— Эй! Стой! — росается за мной Зара. Я ускоряюсь. — Стоп! — Я не делаю этого.

Звук шлепков о землю заставляет меня стиснуть зубы. Я игнорирую Зару, зовущую меня, только для того, чтобы быть остановленным моим братом, возвращающимся с пробежки.

Он вытаскивает наушник и хмуро смотрит на меня.

— Что ты здесь делаешь?

Зара останавливается рядом со мной, пытаясь отдышаться.

— Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя очень длинные ноги?

— Почему ты преследуешь моего брата?

— Потому что я хотела поговорить с ним, но он не хотел, чтобы его поймали.

Роуэн поднимает бровь.

— Потрудись объяснить, почему ты убегаешь от моей девушки?

Я делаю глубокий вдох.

— У меня нет времени болтать. Я и так уже потратил достаточно времени.

— Тогда найди время.

— Я пытаюсь найти Айрис.

— Удачи. — Я делаю шаг вперед.

— Ты знаешь где она?

— Я скажу тебе, если ты сделаешь то, о чем просит Зара, и уделишь ей несколько минут своего времени. Это самое меньшее, что ты можешь сделать после того, как вел себя со мной как последний придурок, тебе не кажется? — Моя челюсть сжимается.

— Ладно. Говори. — Я смотрю на Зару.

— Может, сначала зайдем внутрь? Мне нужен стакан воды. — Мой короткий фитиль сгорает дотла, когда я следую за ними обратно в дом, где провел большую часть своей юности.

Воспоминания обрушиваются на меня, когда я смотрю на мамины качели на крыльце, все еще висящие на том же месте много лет спустя.

— Это мое любимое место во всем доме. — Зара одаривает меня легкой улыбкой.

Конечно, это так.

Я игнорирую ее, проходя через парадную дверь. Дом почти не изменился, если не считать свежей краски и более современной мебели. У кухни все еще есть дверной косяк, на котором с годами появляются наши отметки о росте, причем я самый высокий.

— Странно возвращаться сюда после стольких лет, а? — Роуэн прислоняется к кухонному столу, наблюдая за мной, пока я все обдумываю.

— Как ты живёшь здесь?

— Это напоминает мне о хороших временах.

— Это делает нас прежними нами.

Уголки его губ приподнимаются в молчаливом ответе.

— Хочешь что-нибудь выпить?

Зара просовывает голову вхолодильник.

— Вода — это хорошо.

Она наливает мне стакан, прежде чем налить себе.

— Итак, кто-нибудь хочет сказать мне, почему меня держат здесь эмоциональным заложником? — Роуэн смотрит на Зару, но та только усмехается.

— Я солгала, когда сказала, что должна тебе кое-что сказать. Я только надеялась задержать тебя до возвращения Роуэна, чтобы вы оба могли обсудить это раз и навсегда. — Роуэн качает головой, глядя в потолок.

— Ты заноза в моей заднице.

— Я знаю, но ты любишь меня за это. — Она целует его в щеку, прежде чем исчезнуть на лестнице.

— Она умная.

— Она вмешивается в чужие дела, вот какая она. Она терпеть не может, когда мы ссоримся, особенно из-за моего выбора остаться здесь.

— Ты говорил ей об этом раньше?

— Я рассказываю ей все. — Я делаю глоток воды.

— Интересно.

Можно с уверенностью сказать, что Зара, вероятно, думает, что я самый большой мудак в округе.

Он хватает стакан и наполняет его водой до краев.

— Как прошло пошаговое руководство?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что мне не все равно.

— Даже после того, как я набросился на тебя?

Он вздыхает.

— Любовь не обусловлена. Я знаю, что отец заставил нас поверить в это, но то, что я злюсь на тебя и наоборот, не значит, что я не люблю тебя или не забочусь о тебе. Даже если ты ведешь себя как идиот большую часть времени.

— Кто знал, что Дримленд превратит тебя в такого слащавого ублюдка?

— Дримленд и люди в нем. — Он искренне улыбается, и я не могу вспомнить, когда видел его таким счастливым в последний раз… может быть, никогда.

Никто не может контролировать влюбленность, и он оказался там, где я меньше всего ожидал. Пришло время принять это и двигаться дальше ради нас обоих. Я наказывал его за то, что заставляет его чувствовать себя удовлетворенным, и все потому, что чувствовал, что он предал меня. Я цеплялся за мысль о том, что он бросит меня, как и всех остальных, чтобы управлять моим отцом и всеми ожиданиями, которые приходят с компанией. Вместо того чтобы поддержать его, я настроил его счастье против него, как это делал мой отец на протяжении всей нашей жизни.

Ты ничем не лучше его.

Неприятно осознавать, что человек, на которого я всю жизнь обижался, — это тот, кем я постепенно становлюсь.

Еще не поздно начать принимать лучшие решения.

Сколько бы воды я ни пил, во рту пересыхает.

— Я совершил несколько ошибок. — Роуэн моргает, но молчит. — Я говорил вещи, которыми не горжусь. Угрожал, говорил с тобой свысока, отталкивал тебя, потому что ты принял решение, которое мне не понравилось. Как твой старший брат, я должен подавать пример. Будь большим человеком. Делай лучший выбор. Оставайся сильным, сколько бы меня ни избивали. За исключением того, что все, что я сделал, это показал тебе, чего не следует делать. Вместо того чтобы позволить тебе стать самим собой, я пытался запихнуть тебя обратно в форму, в которую ты больше не вписывался. Это было эгоистично с моей стороны, и мне очень жаль.

— Вау. — Он моргает.

Мне больше нечего сказать. С этого момента я планирую стать лучше. Конец.

Я встаю.

— Я, пожалуй, пойду.

Роуэн берет связку ключей с миски на прилавке.

— Давай я отвезу тебя в аэропорт.

— Аэропорт? — Он хихикает.

— Айрис улетела на самолете в Чикаго раньше.

— Она что?

— Похоже, ты сегодня летаешь коммерческим рейсом. Лучше купи билет, пока не упустил шанс.

Я все еще пытаюсь осознать тот факт, что Айрис сейчас в Чикаго.

Зачем ей оставаться? Ты никогда не давал ей на это веской причины после того, как разговаривал с ней.

Я проглатываю комок в горле.

— Я облажался.

— Нет ничего такого, что нельзя исправить хорошим пресмыкательством.

— Пресмыкательство?

— Садись в машину, и я все объясню. — Его ухмылка вызывает беспокойство.

Вот дерьмо. Это будет интересная поездка на машине.

Включает ли пресмыкательство упоминание Айрис о том, как я впервые за десять лет летел коммерческим рейсом исключительно для того, чтобы добраться до нее раньше? Потому что если это так, то среднее экономичное сиденье, которое мне пришлось купить в последнюю минуту, стоило каждой мучительной минуты, поскольку я застрял между малышом, который не переставал говорить, и матерью, держащей плачущего младенца.

Когда я добираюсь до нашего дома, в ушах у меня все еще звенит. Харрисон открывает дверь, и я выхожу. Не думаю спрашивать его об Айрис, пока не вхожу в тихий темный дом.

— Айрис? — Крикнул я, проходя по коридорам, заполненным ее растениями.

Никто не отвечает. Я дважды обыскиваю весь дом, прежде чем прихожу к выводу, что ее здесь нет.

— Черт.

Я достаю телефон и звоню Айрис. Неудивительно, что она не отвечает.

Я набираю номер телефона Кэла, но он не берет трубку.

Я: Айрис с тобой?

Он отвечает не сразу, а мне неинтересно сидеть без дела. С таким же успехом я мог бы поехать к нему, пока жду.

Не прошло и тридцати минут, как я припарковался возле его квартиры и решил позвонить ему еще раз. Наконец он отвечает, но его голос грубее, чем обычно.

— Чего ты хочешь?

Вижу, Айрис добралась до него первой.

— Где Айрис?

На заднем плане хлопает дверь.

— Она спит.

— У тебя дома? — Мои зубы скрипят.

— Я не думаю, что это имеет для нее большое значение, пока это не связано с тобой.

— Дай ей телефон.

— Она не хочет сейчас с тобой разговаривать.

— Я хочу, чтобы она сама мне это сказала.

— Послушай меня. Иди домой и дай себе ночь, чтобы остыть. Вы оба слишком эмоциональны, чтобы иметь дело друг с другом прямо сейчас.

— К черту это. — Я вешаю трубку.

Я не позволю указывать мне, как обращаться с моей женой. Может, они и друзья, но я ее муж. Ее место в нашем доме, как бы она сейчас ни была расстроена. Пары обсуждают проблемы. Им не нужны сторонние посредники, чтобы справиться со своим дерьмом за них.

Швейцар Кэла придерживает для меня дверь. Я нажимаю кнопку лифта и жду, постукивая мокасинами по полу, пока двери не открываются. Поездка на вершину происходит быстро.

Я стучу кулаком в дверь Кэла.

— Открывай.

— Ублюдок. — Я слышу, как он ворчит, прежде чем дверь распахивается. — Иди домой. — Кипит он, закрывая дверь.

Я блокирую ее ногой и распахиваю.

— Где она? — Он толкает меня, и я отшатываюсь.

Я моргаю. Кэл толкнул меня? Он никого не трогает, не говоря уже о том, чтобы бросаться всем своим весом, потому что он зол. Единственный раз, когда я видел его таким, был на льду во время школьных хоккейных игр, и это было частью его вида спорта.

Он тычет пальцем мне в грудь.

— Она не хочет иметь с тобой дело прямо сейчас.

— С чего ты взял? Ты знаешь, что для нее лучше?

— Один из нас должен это делать, учитывая, что ты, черт возьми, этого не делаешь. Я знал, что ты не способен позаботиться о ней. Я, черт возьми, знал это и все равно помогал тебе, думая, что, может быть, ты действительно начинаешь меняться. Что, может быть, ты действительно любил ее.

— Я действительно люблю ее. Не то чтобы я обязан тебе что-то объяснять.

— Нет, Деклан. Очевидно, что нет, если ты назвал ее неудачницей, как и любого другого разочаровывающего ублюдка в ее жизни.

— Закрой свой гребаный рот.

— Почему я должен? Не похоже, что ты когда-нибудь делаешь то же самое. — Моя челюсть сжимается.

— Я совершил ошибку.

— Ошибку? — Он смеется. — Ты унижал свою жену до тех пор, пока она не почувствовала себя такой же никчемной, как и ты. Ты заставил ее почувствовать себя маленькой, бесполезной и незначительной — и все потому, что ты больше заботишься о своей работе, чем о человеке, которого, как ты утверждаешь, любишь. Так что все, что я могу сказать, это поздравляю, Деклан. Ты провел всю свою жизнь, защищая нас от нашего отца, только чтобы стать таким же, как он. — Я прикусываю язык и чувствую вкус крови.

Он отсалютовал мне средним пальцем, прежде чем захлопнуть дверь перед моим носом.

Нет ничего хуже, чем вернуться в дом без Айрис. Поражение давит на мои плечи, делая каждый шаг более трудным, чем предыдущий. Я втаскиваюсь в темный дом, безмолвный, как могила. То, что раньше приносило мне утешение, теперь наполняет меня только страхом, особенно зная, что я сделал, чтобы заслужить его. Я застрял, повторяя слова брата, чтобы заполнить тишину.

Ты назвал ее неудачницей, как и любой другой разочаровывающий трах в ее жизни.

Ты унижал свою жену до тех пор, пока она не почувствовала себя такой же никчемной, как и ты.

Ты провел всю свою жизнь, защищая нас от нашего отца, только для того, чтобы стать таким же, как он.

Это последнее, что болит больше всего. Услышав что Кэл думает обо мне… от этого мне хочется разозлиться. Не из-за тех жертв, которые я принес, а потому, что он прав. Если я не буду сдерживать себя, то стану таким же, как мой отец. Не то чтобы он начинал как холодный ублюдок. Ему потребовалось время и разбитое сердце, чтобы добраться до темного места быстрее, чем большинству других.

Ты можешь быть другим. Еще не слишком поздно.

Я делаю глубокий вдох и направляюсь на кухню. После моего бегства из ада и разговора с братом у меня нет сил что-то готовить, но мой урчащий желудок требует немного своего рода питания.

Я роюсь в кладовке, перебирая разные предметы, прежде чем остановиться на любимом Айрис.

Макароны прямо из коробки.

Давление в груди усиливается, когда я вспоминаю, сколько раз она готовила для меня за эти недели. Может быть, это и не было изысканно, но мне было все равно, пока она составляла мне компанию. Компании у меня больше нет, потому что я прогнал ее.

Я поставил две салфетки, не задумываясь об этом. Проходит целых десять минут, прежде чем я осознаю свою ошибку, и мое горло сжимается до такой степени, что мне трудно дышать. Я пытаюсь есть, но все на вкус как картон. А когда бросаю недоеденную тарелку с макаронами в раковину и поднимаюсь наверх, мне становится все хуже и хуже. Куда бы я ни пошел, я не могу избежать своих ошибок. Даже моя чертова спальня небезопасна. Воспоминания об Айрис нападают на меня в тот момент, когда я вхожу, а ее духи витают в воздухе.

Ее резинка для волос на комоде. Какой-то случайный каблук, брошенный в углу во время перепихона. Наша фотография в рамке в день свадьбы, она улыбается мне, а я хмуро смотрю в камеру.

Я хватаюсь за грудь, желая, чтобы стеснение прекратилось. Мои руки дрожат, и я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь обуздать тревогу до того, как она начнется.

Ты никогда не заслуживал ее.

Нет. Но я все равно еще хотел ее.

Я скучаю по своей жене. Она должна быть рядом со мной, жалуясь на то, как я люблю обниматься, хотя втайне ей это нравится. Я бы сделал все, чтобы услышать ее стоны по поводу моего будильника утром или за сварливый поцелуй, который я получаю, прежде чем выползти из постели, чтобы пойти позаниматься.

После душа я забираюсь под одеяло и смотрю в потолок, окруженный запахом кокосового мыла Айрис. Ни одна часть меня не чувствует себя комфортно без нее.

Ты в жопе.

Я переворачиваюсь в третий раз и смотрю на кактус, который она купила мне два года назад.

Не будь придурком.

Я постараюсь. Только для нее.

Глава 44

ДЕКЛАН

Я появляюсь на пороге дома Кэла в 8 утра с чашкой кофе в руке, готовый поговорить с Айрис. Я работаю на ограниченном сне и большом количестве кофеина после бесконечной ночи ворочания с боку на бок.

Мой брат открывает дверь в костюме и галстуке, что выходит за рамки нормы, учитывая, что у него даже нет работы, на которую он мог бы пойти.

— Куда ты идешь?

— Работать. — Он закрывает входную дверь и запирает ее.

— С каких это пор у тебя есть работа?

— С тех пор, как тебе понадобился помощник. — У меня отвисает челюсть.

— Что?

— Айрис сегодня не придет.

— Черта с два она не придет. Ее две недели еще даже не начались.

Он смеется.

— Может быть, тебе стоит проверить свою электронную почту.

Я хмурюсь, вытаскивая телефон и просматривая свой почтовый ящик.

— Ты издеваешься надо мной.

— Нет. Она берет двухнедельный отпуск, начиная с сегодняшнего дня.

— Нет, это не так.

Он на самом деле ухмыляется.

— Ты подвезешь меня на работу или нет?

— Почему тебе это нравится?

— Потому что приятно наблюдать, как кто-то наконец ставит тебя на место. Ты действительно думал, что сможешь поговорить с ней так, как ты это сделал, и ожидать, что она выйдет на работу на две недели?

Мои коренные зубы стучат друг о друга.

— Я хочу поговорить с ней.

— Она поговорит с тобой, когда будет готова.

— Тогда, думаю, говорить буду я.

Я краду его ключи прямо у него из рук и открываю дверь, прежде чем он успевает схватить их.

— Дек…

Я захлопываю дверь перед лицом моего брата и поворачиваю засов, прежде чем у него появится шанс войти.

— Открой чертову дверь! — Он бьет кулаком по дереву.

Я бросаю его ключи на боковой столик, прежде чем следовать за музыкой прямо на кухню. Глаза Айрис тут же впиваются в мои.

— Что ты здесь делаешь?

— Я принес тебе кофе. — Я подхожу достаточно близко, чтобы передать ей чашку.

Она смотрит на него так, словно он может быть ядовитым.

— Ты пришел сюда, чтобы принести мне кофе?

— Нет. Я пришел сюда, чтобы поговорить с тобой. Кофе — это просто взятка за твоё время.

— Мне не нужны твои взятки. Больше нет.

— Хорошо. Может быть, позже. — Я кладу его на прилавок.

— Должна ли я вообще спрашивать, как ты сюда попал?

— Я украл ключи Кэла и запер его.

— Деклан.

— Я скучаю по тебе

— Прошло меньше суток с тех пор, как ты видел меня в последний раз.

— Ген зависимости сильно распространен в моей семье. Пожалей своего мужа. — Она только хмурится на мою шутку. Я отказываюсь терять надежду, хотя то, как она смотрит на меня, заставляет меня на мгновение усомниться в этом. — Я так чертовски скучаю по тебе, что не знаю, что с собой делать. В доме слишком тихо, а в ванной слишком чисто. Даже макароны не будут такими вкусными, если ты их не приготовишь.

— Я не готовлю. Я закипаю. По-твоему, это большая разница.

— Возвращайся домой. Я буду готовить каждый день до конца наших дней, если ты согласишься больше не уходить. — Ее глаза закрылись.

— Нет. — Я пользуюсь тем, что ее бдительность ослабла, и подхожу к ней. Ее подбородок идеально помещается в моей ладони, и я глажу ее по щеке большим пальцем.

— Пожалуйста. Я несчастен без тебя.

Она моргает, глядя на меня.

— Я не готова.

— Что значит, ты не готова?

Тошнотворное чувство в моем животе возвращается сильнее, чем когда-либо, когда она вырывается из моих объятий. Я не останавливаю ее, хотя каждая клеточка моего тела притягивает меня к ней, как магнит.

— Мне нужно время, чтобы подумать.

— О чем тут думать?

— Ты. Я. Мы.

— А как насчет нас?

— Независимо от того, было ли вообще «мы» с самого начала.

У меня болит в груди от ее признания. Вместо того, чтобы зацикливаться на боли, гноящейся внутри меня, как сепсис, я предпочитаю игнорировать ее.

— Ты подписала контракт.

— В нашей сделке ничего не говорилось о настоящих отношениях. Ты сам назвал это игрой.

— Это не гребаная игра, и ты это знаешь.

Мысль о том, что она так думает, вызывает у меня желание разозлиться, но я сдерживаюсь. Я и так причинил достаточно вреда.

Она качает головой.

— Я больше не знаю, чему верить.

— Ну и что? Ты просто хочешь вернуться к тому, как все было до того, как мы полюбили друг друга? — Ее взгляд устремляется в сторону, и это ясно, как день, написано на ее лице. Это именно то, что она думала.

Я издаю горький смешок.

— Продолжай и не торопись, но ничто не изменит того факта, что ты и я неизбежны. — Требуется смехотворное самообладание, чтобы отстраниться от нее, но ничего хорошего не выйдет, если я продолжу подталкивать ее к этому.

Ей нужно свое время, и я планирую дать ей его. До тех пор, пока это происходит в соответствии с моими правилами.

Кэл приносит официальное заявление Айрис об отставке в 9 утра, как и обещала Айрис. После всего, через что я прошел, чтобы этого не случилось, она все равно уходит.

И все из-за тебя.

Кэл нависает надо мной.

Я поднимаю взгляд от ее письма.

— Да?

— Ты собираешься это подписать? — Я сжимаю ее заявление об увольнении двумя кулаками.

— Я планирую это. — Он поднимает бровь и указывает на бумагу. — Теперь ты можешь вернуться к своему столу.

— И скучать по всем этим внутренним конфликтам и тревогам? За кого ты меня принимаешь?

— Ходячий мертвец. — Он ухмыляется.

— Наблюдать за тем, как ты пытаешься справиться со всем этим, слишком увлекательно, чтобы пройти мимо, особенно учитывая, насколько несчастной ты сделал Айрис.

— Не мог бы ты, пожалуйста, оставить меня в покое? Я не в настроении. — Его брови подпрыгивают, и я понимаю, что мой характер изменился. Я попросил его уйти.

С тех пор как вошел в офис, я застрял в постоянном состоянии изжоги. Никакое количество встреч или напряженная работа не могут отвлечь мои мысли от разговора, который у меня был с Айрис сегодня утром.

Я инстинктивно прохожу мимо стола Кэла, наполовину ожидая, что она будет там, только чтобы вспомнить, что она не вернется. Я так привык к ее присутствию, что не уверен, как справиться с ее отсутствием.

— Это к лучшему. — Мой брат выдвигает обычный стул Айрис, но я указываю на другой.

Он бросает на меня взгляд, опускаясь на место напротив Айрис.

— Она не вернется. Сохранение ее кресла этого не изменит.

— Она все еще моя жена. Это кресло принадлежит ей, независимо от ее профессионального статуса, так что пользуйся другим.

— Она все еще твоя жена?

— Убирайся. — Киплю я.

Он пожимает плечами.

— Я просто спрашиваю.

— Нет, ты ищешь ссоры.

— Может быть, так и есть. По крайней мере, так мы сможем все уладить. Мне не нравится работать со всей этой напряженностью вокруг нас.

— Здесь нечего улаживать. Это между мной и ней, независимо от того, какое впечатление ты можешь произвести.

— Она пришла ко мне в слезах, Деклан. Я не собираюсь скрывать это, потому что ты слишком поздно решил, что сделал неправильный выбор, и хочешь ее вернуть. — Мои кулаки сжимаются на коленях.

— Я не буду делать это с тобой.

— Тогда подпиши бумагу, и я уйду.

Я хватаю чернильную ручку, чтобы подписать ее заявление об уходе, но останавливаю себя. Моя рука парит над пустым местом для подписи.

Кэл прочищает горло.

— Если ты действительно любишь ее, то это нужно сделать.

— Даже если это кажется неправильным?

— Конечно, это кажется неправильным. Вы оба слишком долго зависели друг от друга.

— По крайней мере, вся эта реабилитация, за которую я заплатил, научила тебя кое-чему.

Даже если это не удержало его от того, чтобы снова пить, по крайней мере, он узнал кое-что о вредных привычках.

Он выводит меня из себя.

— Эта работа не должна быть тем, что держит вас вместе, точно так же, как она не должна быть причиной, которая разделяет вас. Так что, если ты хочешь получить шанс на успешный брак, тебе нужно отпустить ее в качестве твоего сотрудника.

Я прижимаю ручку к странице и подписываю свое имя рядом с ее именем.

— Вот. — Я отталкиваю его от себя, прежде чем у меня появляется шанс разорвать его на куски.

— Все будет хорошо.

— Это чертовски неприятно. Не тогда, когда кажется, что я теряю ее еще до того, как она у меня появилась. — Огрызаюсь я.

Его лицо смягчается.

— Еще не поздно вернуть ее.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что по какой-то чертовой причине она любит тебя, несмотря на все причины, по которым не должна этого делать.

— Она никогда не говорила мне.

— Что?

— Она никогда не говорила мне, что любит меня. — Мой голос падает.

— Это не значит, что она все еще не может. — Он покидает мой офис с подписанным Айрис заявлением об увольнении.

Я вытаскиваю свой телефон, прежде чем могу остановить себя. Я не собираюсь отказываться от своей сделки, чтобы дать Айрис пространство, но это не значит, что я должен молчать, делая это.

Я открываю наш чат и отправляю ей сообщение одним словом, чтобы выразить, как я скучаю

Я: Litost.(Состояние агонии или мучений.)

Я прилагаю фотографию ее пустого стула, чтобы выразить страдания, которые я испытываю при напоминании о том, как мне одиноко без нее.

Она не отвечает. Я не ожидал от нее этого, но все равно у меня от этого тяжело в груди. Пытаюсь вернуться к работе, но мои мысли продолжают возвращаться к моим отношениям. Мой мозг, похоже, не может сосредоточиться ни на какой реальной работе, как бы я ни старался.

Вместо того, чтобы давить на себя, я выключаю компьютер и провожу остаток рабочего дня, думая о том, как именно я могу вернуть Айрис.

Слова Кэла, сказанные ранее, кажется, эхом отдаются в моей голове.

Она любит тебя, несмотря на все причины, по которым она не должна этого делать.

Но что, если я дам ей все причины, по которым она должна это сделать?

Глава 45

АЙРИС

Я провожу свой первый день отпуска, абсолютно ничего не делая. Это должно быть невероятно и все, на что я надеялась, но я не могу смириться с тем фактом, что уволилась с работы. И в каком-то смысле я тоже чувствую, что бросила Деклана.

Я смотрю в потолок, кажется, часами, пытаясь решить, что делать. Желание проверить, как там Кэл, почти такое же сильное, как желание ответить на сообщение Деклана. Как я могу не сделать этого после того, как он прислал мне фотографию моего кресла и слово, которое переводится как нечто вроде чувства несчастья.

Не знаю, что делать со всеми этими чувствами, нахлынувшими на меня одновременно. В то время как я злюсь на Деклана за то, как он вел себя в Дримленде, я чувствую себя в равной степени виноватой, зная, что он страдает из-за меня. Я не из тех людей, которым нравится затаивать обиду. Это вызывает у меня тошноту, раздражительность и беспокойство до такой степени, что мне нужен Ксанакс.

Я пытаюсь отвлечься, обновляя свое резюме. Предпочла бы быть полезной вместо того, чтобы погружаться в свои чувства, хотя эта задача более эмоционально истощает, чем я думала, когда просматривала свою историю работы помощником Деклана. Я перестаю прокручивать мой наименее любимый раздел моего резюме под названием «Предыдущее Образование». Он остается пустым, только с упоминанием о дипломе об окончании школы, который я получила.

Стыда, который я обычно испытываю, зная, что никогда не училась в колледже, больше нет, и это меня шокирует. Я провела годы, избегая разговоров с другими сотрудниками о своём образовании и о том, какова моя квалификация. Меня мучило чувство неловкости из-за отсутствия опыта, поэтому я старалась показать всем окружающим, что я не неудачница.

Предыдущие слова Деклана причиняли боль по множеству причин, но, возможно, самая большая из них не имеет к нему никакого отношения. Потому что в глубине души я неудачница, но не в том смысле, в каком люди думают обо мне.

Я не смогла встретиться лицом к лицу со своими страхами. Вместо этого потратила годы, привязывая свою ценность к своему положению, и теперь, когда у меня его нет, я чувствую себя потерянной. Я отложила поступление в колледж и перестраховалась. И даже когда рискнула и обратилась в отдел кадров, все равно пыталась оставаться в своей зоне комфорта.

Я избегала возвращения в колледж, потому что боялась неудачи. И вместо того, чтобы встретиться лицом к лицу с этим страхом, попала в колею. Ту, которая продолжается с тех пор, как я окончила старшую школу в девятнадцать лет. Ту самую, что будет происходить до тех пор, пока я продолжаю позволять своей прошлой неуверенности управлять моими текущими решениями.

Ты больше не та девушка. Тебе не нужно доказывать свою ценность никому, кроме самой себя.

В том-то и дело. Я, наконец, готова доказать, что единственные ограничения, которые у меня есть — это те, которые я сама установила для себя.

Я закрываю свой браузер и открываю новый, чтобы найти местные университеты. Если прежняя я увидела бы меня сейчас, у нее мог бы случиться сердечный приступ. Никогда бы не подумала, что охотно подам заявление на получение высшего образования.

Ты думаешь, это могло вызвать у нее сердечный приступ? Ты вышла замуж за своего босса из-за наследства, которое тебе даже не принадлежит.

Я отбрасываю мысли о Деклане в сторону. Если хочу что-то сделать сегодня, последнее, что я должна делать — это думать о нем, как бы сильно я этого ни хотела.

Я открываю свежий документ Excel и начинаю составлять новый список плюсов и минусов, посвященный колледжам, программам и стоимости обучения. После этого создаю список задач, которые мне нужно сделать, прежде чем смогу даже подать заявку, включая подготовку к сдаче экзаменов.

К тому времени, как Кэл возвращается домой со своего первого рабочего дня, я уверена в одном: я возвращаюсь на учебу.

Мой телефон гудит от нового сообщения. Я смахиваю его со стойки и открываю экран, чтобы обнаружить, что оно от Деклана.

Деклан: Saudade. (Чувство тоски, меланхолии, желания и ностальгии.)

Куча фотографий нашего кухонного острова. Моя салфетка лежит рядом с его, как будто я могу появиться в любую секунду, чтобы присоединиться к нему, пока он ест свою пасту. Уже третью ночь подряд он присылает мне похожие фотографии, на каждой из которых написано разное слово, и все они посвящены одной и той же теме.

Желание. Печаль. Сожаление.

Может быть, Деклан не единственный, кто страдает от saudade. Судя по тому, как болит моя грудь, когда я зацикливаюсь на его сообщении, меня охватывает желание вернуться домой.

Домой.

Дерьмо. С каких это пор его дом стал казаться родным?

С тех пор, как ты начала в него влюбляться.

Мое горло сжимается, и я изо всех сил пытаюсь сделать глубокий вдох.

— Что случилось? — Кэл заходит на кухню.

— Ничего.

— Деклан отправил тебе еще одно сообщение?

Я вздыхаю.

— Да.

— Ты уже ответила ему?

— Нет.

Хотя и хочу этого. Я действительно чертовски хочу этого, но рациональная часть меня сдерживается, задавая вопросы, которые останавливают меня.

Что, если он снова напортачит?

Что, если он гоняется за мной только потому, что хочет получить свое наследство?

Что, если я решу влюбиться в него, несмотря на все предупреждающие знаки, зная, что он может снова причинить мне боль?

В моей голове полный бардак от вопросов, на которые нет реальных ответов.

— Ты хочешь с ним поговорить?

Я избегаю зрительного контакта, когда отвечаю:

— Нет.

— Ты скучаешь по нему.

Он констатирует это как факт.

— Конечно, я скучаю по нему. Я так чертовски сильно скучаю по нему, что меня тошнит, потому что я чувствую себя виноватой за то, что вообще хотела его.

— Тогда почему бы тебе не поговорить с ним?

— Потому что раньше я доверяла своему сердцу, и посмотри, к чему оно меня привело. Теперь я сомневаюсь во всем. Если это то, на что похожа любовь, тогда я не хочу ее, потому что это действительно чертовски больно.

Мои глаза наполняются слезами.

Кэл притягивает меня в объятия.

— Все будет хорошо.

— Как ты можешь быть так уверен?

Его грудь заглушает мой ответ.

— Потому что, если Деклан любит тебя хотя бы наполовину так сильно, как ты любишь его, тогда он не остановится ни перед чем, чтобы все исправить.

После моего вчерашнего срыва я решаю навестить единственного человека, который понимает меня лучше всего. Может быть, моя мама сможет помочь мне лучше понять обуревающие меня эмоции. Хотя она не знает всей истории моего брака, она знает достаточно об отношениях, чтобы помочь мне понять мои.

Ее класс не изменился за эти годы. Он все еще пахнет старой краской с легким ароматом клея, и это напоминает мне о тех днях, потраченные на рисование, в то время как она проводила свою внешкольную программу.

— Ну, разве это не сюрприз?

Она отвечает на мои объятия.

— Я хотела тебя увидеть.

— Что случилось?

Она бросает на меня тот же взгляд, что и всегда, когда что-то происходит.

— Ничего…

Она смеется, похлопывая по одной из классных скамеек.

— Садись.

Она передает мне чистую раскраску и пачку цветных карандашей.

Вот как все всегда складывалось между нами. Покрась и признайся, она всегда так называла это, видя, как всегда заставляла меня в конце концов сломаться.

— Как бы мне ни нравилось, что ты зашла повидаться со мной, я не могу не задаться вопросом, почему.

— Мне нужен предлог, чтобы навестить маму?

— Учитывая, что ты не посещала мой класс в течение трех лет, да, нужен.

Я вздыхаю.

— Так плохо, да?

Моя голова опускается, когда я смотрю на свои руки.

— Мы с Декланом поссорились на прошлой неделе.

— Ах. Я так и предполагала.

— Все стало слишком реальным и честным, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Несколько морщинок у ее глаз напрягаются.

— Он сказал кое-что, что причинило тебе боль.

Я даю ей сокращенную версию нашей ссоры, в основном сосредоточив внимание на наших проблемах с работой и на том, как это отразилось на нашей личной жизни.

— Я не могу не задаться вопросом…

Мой голос затихает, пока я обдумываю, как выразить свое беспокойство.

— Может ли он оказаться похожим на твоего отца. — Заканчивает она за меня.

— Да.

Она кладет свою руку поверх моей, останавливая моё раскрашивание.

— Это нормальный страх после всего, что ты видела между мной и твоим отцом, но ты должна понимать, что пары ссорятся. Это часть любых здоровых отношений. Это не значит, что другой человек должен когда-либо говорить с тобой свысока или намеренно причинять тебе боль, но люди совершают ошибки. Это будет не первый и не последний раз, когда Деклан сгоряча скажет то, чего не имеет в виду. Но до тех пор, пока он сожалеет, и я имею в виду, действительно сожалеет, тебе нужно учиться прощать его.

— Тебе легко говорить.

Она сжимает мою руку.

— Научиться прощать так же важно, как и просить прощения самому.

Глава 46

ДЕКЛАН

Как заводные часы, утром я отправляю Айрис еще одно сообщение. Я прилагаю нашу фотографию в ботаническом саду со словом, которое точно описывает тоску, которую я испытываю к ней.

Я: Sehnsucht.

Я смотрю на экран своего телефона гораздо дольше, чем следовало бы, ожидая ответа, который так и не приходит. Мое сердце сжимается в груди с каждым проигнорированным сообщением.

Ты можешь либо расстроиться, либо двигаться дальше по плану.

Я делаю глубокий вдох, выключаю компьютер и запираю свой кабинет.

— Куда ты идешь?

Кэл отрывает взгляд от компьютера.

— Я беру отгул на остаток дня.

— Что?

— Пожалуйста, отмени мои встречи на оставшуюся часть рабочего дня. Я буду недоступен.

— Все восемь из них?

— Это что, проблема?

— Нет, но…

— Отлично. Увидимся завтра.

Я направляюсь к выходу, прежде чем останавливаюсь, чтобы оглянуться на своего брата, чей рот все еще открыт.

— Спасибо, что помог мне. Я знаю, что ты не обязан, но я ценю то, что ты все равно заступился за Айрис.

— Я делаю это ради Айрис. Не ради тебя.

— Я знаю, и именно поэтому я ценю это еще больше.

Я выхожу из офиса с высоко поднятой головой и готовый привести свой план в действие.

Мы с Харрисоном объезжаем весь Чикаго, пока я посещаю приют за приютом в поисках идеальной собаки. Айрис была конкретна в своих требованиях, и я не планирую их нарушать. Мой энтузиазм иссякает с каждым пустым приютом, и к десятому я теряю надежду.

— Может быть, мы сможем попробовать еще раз завтра, сэр.

Харрисон придерживает для меня дверцу машины.

Я испускаю тяжелый вздох. Это неотъемлемая часть моего плана, и я уже терплю неудачу. Насколько трудно может быть найти большую пушистую собаку, которая будет повсюду следовать за Айрис?

Это кажется чертовски невозможным.

Я достаю свой телефон и ищу следующий приют в моем списке.

— Давай попробуем еще раз, а потом закругляемся.

Харрисон подвозит меня к последнему. Это не в лучшей части города, так что я не планирую задерживаться надолго, так как Харрисона и Майбаха может не быть здесь к тому времени, как я выйду.

Когда я вхожу в здание, надо мной звенит колокольчик. Единственная сотрудница в заведении не отрывается от своего журнала.

— Привет.

Я останавливаюсь у прилавка.

Она надувает пузырь своей жвачкой, прежде чем лопнуть его.

— Мы закрыты.

Я проверяю табличку на фасаде.

— Вы будете открыты еще тридцать минут, так что попробуйте еще раз.

Ее глаза расширяются, прежде чем сузиться, как будто она узнает меня откуда-то, но не может определить откуда.

— Чем я могу вам помочь?

— Я ищу большую пушистую собаку, которая боится разлуки.

— Это странно специфично.

— Мне ли не знать. У вас есть какая-нибудь собака, подходящая под мое описание?

— Ммм… насколько я знаю, нет.

Последняя капелька надежды покидает меня. Я перегруппируюсь и попробую еще раз завтра, как только хорошо отдохну ночью. Или, по крайней мере, настолько хорошо, насколько я могу быть с Айрис на другом конце Чикаго, спящей в квартире моего брата.

Я стучу рукой по стойке.

— Я понимаю. Тогда спасибо, что уделили мне время.

— Не хотите на всякий случай выглянуть на задний двор?

Я открываю рот, чтобы сказать «нет», но передумываю.

Ты действительно проделал весь этот путь. Ты мог бы с таким же успехом пойти и осмотреть это место, пока ты здесь.

— Отлично. Показывайте дорогу.

Она показывает мне заднюю комнату. Вдоль стен выстроились вольеры, набитые собаками и другими животными, которые ждут нового дома. Некоторые съеживаются в углу своей клетки, когда я прохожу мимо них, в то время как другие шипят или лают в мою сторону.

— Видите что-нибудь, что Вам нравится?

— Нет.

Все они либо слишком маленькие, либо слишком ухоженные, либо слишком пугающие, чтобы считаться подходящими.

Собака лает из самой дальней клетки.

— Что это? — Спросил я.

— Этот загон зарезервирован для собаки, которую готовят к эвтаназии. Вероятно, он немного беспокоится о том, что отделен от всех остальных.

— Вы планируете убить его?

— У нас недостаточно места или денег, чтобы разместить их всех, поэтому, как только они достигают определенного промежутка времени в ожидании того, что кто-то их приютит… Вы понимаете.

Господи. Я делаю шаг к последней клетке. Два темных глаза смотрят на меня снизу вверх, едва различимые из-за копны белых и серых волос, покрывающих его.

— Что это за порода? Белый медведь?

Она подходит и проверяет табличку с именем.

— Они думают, что он старая английская овчарка. Трудно сказать без анализа ДНК.

Он действительно выглядит старым. Судя по карточке, его предполагаемая дата рождения была более пяти лет назад. Это практически древность, переводя в собачьи годы.

— Вы можете его выпустить?

— Вы уверены? Он немного… беспокойный.

Судя по тому, как ее глаза постоянно бегают по комнате, можно подумать, что ей нужна какая-то палочка с электрошокером, чтобы справиться с собакой.

— Просто откройте его.

Она пожимает плечами, прежде чем отпереть клетку. Собака вылетает, как пуля, прежде чем врезаться в меня. Я пытаюсь устоять на месте, но в итоге падаю плашмя на задницу, когда собака облизывает все мое лицо от подбородка до линии роста волос. Это абсолютно отталкивающе, но я не могу удержаться от смеха, когда он повторяет жест с другой стороны моего лица, не оставляя ни одной не вылизанной области.

— Его завтра будут усыплять?

— Первым делом с утра.

Собака скулит, как будто может понять разговор. Он садится ко мне на колени, как маленькая собачка, только для того, чтобы раздавить мой член своим весом.

Я отталкиваю его от себя и встаю.

— Никто не хотел приютить его?

— Нет, — она снова просматривает его карточку. — О, смотрите. Он страдает от проблем с одиночеством и не любит, когда его оставляют одного дольше, чем на несколько часов за день. Если так происходит, он может порвать ваш любимый диван или пописать на ваш ковер.

Здорово. Тайна раскрыта.

Он моргает, глядя на меня, как будто молча обещает вести себя наилучшим образом. Мне трудно поверить ему, основываясь на том, как он пускает слюни на мои ботинки, как будто хочет сделать их своей новой любимой игрушкой для жевания.

— Я думаю, что это самое близкое, что я смогу найти с проблемами раздельного проживания.

— Так вы возьмёте его с собой?

— Конечно. Подготовьте мне документы.

Теперь я гордый отец цепкой собаки, которая, скорее всего, разрушит мой дом еще до того, как у Айрис появится шанс вернуться в него.

Идеально. Просто идеально.

На следующий день я прихожу на работу с собакой, которой еще предстоит дать имя. После того, как он уничтожил мои любимые лоферы, пока я был на вечерней пробежке, ему нельзя доверять хорошие вещи. Привести его в офис — это временное решение. То, которое мне нужно будет исправить в ближайшее время, как только я найду подходящий детский сад для собак, чтобы обучить его.

— Что это такое?

Кэл останавливается у двери моего кабинета.

— Собака.

Я не отрываюсь от своего компьютера.

Собака лает в ответ. Он пытается освободиться от поводка, привязанного к моему столу, но терпит неудачу.

— Я вижу это, но почему она здесь? В твоём кабинете?

— У него проблемы с привязанностью.

Собака снова лает в знак согласия.

— Он твой?

Кэл нерешительно делает шаг к нему.

— И Айрис.

— Скажи мне, что ты не купил ей собаку, потому что думал, что это сделает ее счастливой.

— Хорошо. Я не буду.

Он потирает лицо.

— Черт.

— Если ты собираешься критиковать мой план, тебе лучше вернуться к работе. Я и так уже в стрессе. Между назначением новых кандидатов на должность Айрис и разбором остальной части моего плана, я растянут.

— В чем вообще заключается твой план?

Мои глаза сужаются.

— Почему тебя это волнует?

— Потому что я твой брат и чувствую себя обязанным помочь тебе, прежде чем ты сделаешь что-то решительное.

— Есть ли что-то более опрометчивое, чем то, что я приютил собаку?

— Я чертовски уверен, что не хочу это выяснять.

Он гладит собаку по голове.

Я пристально смотрю на него.

— Я думал, ты сердишься на меня.

— Да, но я хочу лучшего для Айрис, даже если это ты.

— Большое спасибо за двусмысленный комплимент, придурок.

Он пожимает плечами.

— Как будто тебе нужно еще какое-то повышение самооценки.

— Поскольку моя жена не хочет иметь со мной ничего общего, я мог бы воспользоваться любой помощью, которую смогу найти.

— Кто знал, что твоя влюбленность сделает тебя таким жалким?

— Если ты думаешь, что это жалко, подожди, пока не увидишь, что я запланировал дальше.

Глава 47

АЙРИС

— Мы почти на месте?

Когда Кэл попросил меня поехать с ним по делу, я подумала, что он имел в виду быструю поездку в продуктовый магазин. Мы уже давно миновали продуктовый магазин и какие-либо признаки цивилизации.

— Да.

Он постукивает по рулю в такт музыке, льющейся из радио.

— Такое чувство, что мы ездим по кругу уже несколько часов.

Он смеется.

— Прошло тридцать минут. Максимум.

Сверкающая молния рассекает небо.

— Вот-вот пойдет дождь.

— Как удобно. — Отвечает он сухим голосом.

— Ты собираешься рассказать мне, что ты запланировал, или ты придерживаешься элемента сюрприза на этот раз?

— Это не я тебя удивляю.

— Что?

Он съезжает на обочину и открывает двери.

— Вылезай.

— Ты что, шутишь?

— К сожалению, нет. Хотя я уверен, что ты хотела бы, чтобы так и было.

Я не шевелю ни единым мускулом. Кэл выпрыгивает из машины и обходит капот, чтобы открыть мою дверь.

— Давай же.

— Мы находимся у черта на куличках.

— Перестань драматизировать. Мы приехали мимо Старбакса десять минут назад.

— Почему мы вообще здесь?

Я слишком потрясена, чтобы что-то сделать, кроме как последовать за ним из машины.

— Просто дай ему секунду.

— Скажи мне, что ты меня не подставлял.

Я оглядываюсь, пытаясь найти того, о ком говорит Кэл.

Мой комментарий остается без ответа, когда Кэл запрыгивает в свою машину и резко разворачивается от меня. Его шины визжат, когда он ускоряется по дороге, оставляя меня задыхаться от выхлопных газов автомобиля.

— Какого черта?

Я достаю свой телефон из сумочки и набираю его номер.

Этот придурок отправляет меня прямо на голосовую почту.

Я начинаю говорить в тот момент, когда он подает звуковой сигнал, чтобы оставить сообщение.

— Тебе лучше иметь вескую причину, чтобы бросить меня вот так…

Мою тираду прерывает машина, едущая по дороге. Я видела достаточно криминальных документальных фильмов, чтобы знать, что ничего хорошего не бывает в путешествии автостопом с незнакомцем. Я обыскиваю периметр в поисках места, где можно спрятаться, за исключением того, что я окружена ровной землей и несколькими кусками мусора.

— Черт. Кэл, я собираюсь убить тебя сегодня ночью, пока ты спишь.

Когда машина подъезжает ближе, я понимаю, что это вообще не машина, а белый микроавтобус. Тот, который ужасно похож на фургоны серийных убийц, от которых все предупреждают женщин держаться подальше. Мое сердце сильнее колотится в груди, борясь за выход.

Я скрещиваю пальцы и шепчу:

— Пожалуйста, не будь убийцей с топором. Пожалуйста, не будь убийцей с топором…

Я вздрагиваю от звука клаксона, за которым следует громкий лай.

— Тебя подвезти?

Мои глаза расширяются при звуке голоса Деклана.

— Ни за что, блядь.

Я прикусываю язык, и металлический привкус сразу же наполняет мой рот.

Я думаю, это происходит на самом деле.

Декланвыходит из машины в своем лучшем костюме.

— Мне нужно быть кое-где, так что, если ты хочешь прокатиться, тебе нужно будет запрыгнуть.

Он прислоняется к капоту машины, как будто это не самая странная ситуация на свете.

Я открываю рот, чтобы спросить, почему Кэл подставил меня, но меня обрывает удар молнии.

Он приподнимает бровь.

— Итак, мы едем или ты хочешь, чтобы тебя ударило током?

Я топаю к пассажирской стороне и открываю дверь.

— Высади меня у Старбакса дальше по дороге.

— Я еду в противоположном направлении.

— Тогда сделай разворот.

Я сажусь перед тем, как над нами разверзнется небо.

Он не отвечает мне, закрывая мою дверь с легкой улыбкой.

— Что…

Мой ответ прерывает собачий лай.

Я осматриваю заднее сиденье и нахожу огромную собаку, привязанную к какому-то автокреслу для животных. Он покрыт мехом с головы до лап, и я едва могу разглядеть его глаза из-за его гигантского пуфа. Я удивлена, что он вообще может поместиться на заднем сиденье, учитывая его размеры.

— Чья это собака? — спрашиваю я, когда он открывает свою дверь.

— Наша.

— Наша?!

Собака лает в ответ.

Я даже не собираюсь касаться комментировать это. Вместо этого ищу направление в поисках ближайшего Старбакса на моем телефоне.

— Отвези меня сюда.

Он полностью игнорирует мою карту, поворачивая в противоположном направлении.

— Деклан!

— Я знаю, что не заслуживаю этого, но удели мне десять минут своего времени.

Я возвращаюсь к воспоминаниям о том, как в последний раз он попросил десять минут, но вместо этого дал мне десять слов.

Я влюбляюсь в тебя, Айрис Элизабет Кейн.

Воспоминание делает меня достаточно сговорчивой, чтобы молчать, пока он везет нас по дороге. Серые облака расступаются над нами. Дождь барабанит по лобовому стеклу, и Деклан вынужден включить дворники, чтобы лучше видеть.

Собака скулит при звуке грома.

— Что заставило тебя завести его?

— Ты сказала, что хочешь собаку.

У меня отвисает челюсть, и я не могу вымолвить ни слова.

— Мне потребовалось одиннадцать приютов, чтобы найти ту, которая точно соответствует твоим требованиям, но каким-то образом я справился с этим. Я просто надеюсь, что он тебе понравится, потому что он ни за что не вернется в это богу-ужасное место. Они бы его усыпили, если бы не я.

Смех вырывается из меня прежде, чем я успеваю его проглотить. Когда я придумывала историю о собаке, я никогда по-настоящему не думала, что Деклан действительно пойдет и найдет ее для меня. Не говоря уже о том, чтобы завести себе одну размером с медведя.

— Зачем тебе это делать?

Мой надломленный голос отражает мою намерения.

— Почему нет? Ты этого хотела, и я сделал так, чтобы это произошло.

— А микроавтобус?

— Я подумал, что мы могли бы с таким же успехом иметь один, готовый для всех детей, которых ты захочешь однажды.

Мое зрение затуманивается.

— Ты не можешь иметь это в виду.

— Я говорю искренне, и я планирую показать тебе.

Он молчит, нажимая ногой на педаль.

Остальная часть поездки ухабистая. Я благодарна, когда Деклан останавливает фургон, прежде чем меня вырвет от укачивания в машине. Он паркует нас перед старым фермерским домом с заколоченными окнами и крыльцом, которое, похоже, вот-вот рухнет. Судя по тому, как он выходит из машины без зонта, я почти забыла, что идет дождь.

Кажется, его это нисколько не беспокоит, когда он открывает мою дверь и протягивает руку.

— Пойдем со мной.

Я моргаю, глядя на него снизу вверх.

— Идет дождь.

— Я знаю. В этом-то все и дело.

Он хватает меня за руку и вытаскивает из машины.

Капли дождя падают на мою кожу. Деклан уводит меня от машины, хотя мы не успеваем уйти далеко, как он останавливается перед обшарпанным крыльцом. Вода прилипает к его волосам, коже и одежде. Я не уверена, что выгляжу лучше из-за того, как моя футболка прилипла к телу. Меня так и подмывает укрыться на крыльце, но дерево выглядит покоробленным и сгнившим от многолетнего забвения.

— Что это за место?

— Одну секунду.

— Конечно, я просто подожду, пока не подхвачу воспаление легких.

Его рука, вцепившаяся в мою, тянет и вращает мои кольца, пока они оба не соскользнут.

Невыносимое стеснение в моей груди усиливается, когда я смотрю на свой палец без них.

— Подожди…

Деклан достает из кармана куртки коробочку с кольцом и опускается на одно колено. Его лицо остается чистым холстом, полностью лишенным каких-либо видимых эмоций, когда он смотрит на меня.

Мое сердце колотится в груди, когда он вцепляется в мою левую руку.

— Что ты делаешь?

— Делаю тебе предложение посреди ливня в костюме Тома Форда.

Боже. Мой.

Это невозможно. Нет ни малейшей вероятности, что он воссоздает историю, которую я придумала.

Верно?

Неверно. Он открывает коробку с кольцом, и я ахаю. Даже без того, чтобы на него светило солнце, я могу сказать, что он купил самое красивое кольцо с изумрудом, которое я когда-либо видела.

— Айрис.

— Да?

Я отрываю взгляд от кольца и снова смотрю ему в лицо.

Его рука, держащая мою, дрожит, и я знаю, что это не имеет никакого отношения к дождю. Я ободряюще сжимаю его руку. Он бормочет что-то, что звучит так, будто здесь ничего не происходит, и моя грудь сжимается от его проявления уязвимости.

— Ya’aburnee. Как бы подразумевая «Ты похоронишь меня». Приблизительный перевод того, как я хочу покинуть этот мир раньше тебя, потому что я не могу представить, что мне придется прожить в нем хоть один день без тебя. Если эта последняя неделя была предварительным просмотром такой жизни, тогда я могу заверить тебя, что это не та жизнь, которой стоит жить. Ты моя жена и мой лучший друг. Будущая мать моих детей и единственное место, где я действительно чувствую себя как дома. Ты женщина, с которой я хочу провести остаток своей жизни, не потому, что ты подписала контракт, а потому, что ты любишь меня достаточно, чтобы остаться без него. Я хочу быть таким мужчиной, который достоин такой женщины, как ты, если это вообще возможно. Я обещаю работать каждый чертов день, чтобы убедиться, что ты не пожалеешь о том, что вышла замуж за такого несчастного, как я. Потому что, когда я с тобой, я совсем не несчастен. Ты делаешь меня таким счастливым, что я боюсь моргнуть на случай, если все это исчезнет.

Уязвимость его слов задевает каждую струну моего сердца.

— Я дам тебе все, что ты захочешь, все, что угодно — до тех пор, пока ты даёшь мне шанс сделать тебя такой же счастливой, какой ты делаешь меня. Собака. Семья. Дом. Я хочу всего этого. Таковы мои условия и положения, ты либо принимаешь их, либо нет, потому что я не открыт для переговоров.

— Только ты мог бы сделать так, чтобы предложение звучало как приобретение бизнеса, и выйти сухим из воды.

— Выходи за меня замуж.

Он говорит это с улыбкой, которая может заставить меня согласиться практически на что угодно.

— Я уже замужем за тобой.

Мои слезы смешиваются с каплями дождя, и я не уверена, где начинается одно и заканчивается другое.

— На этот раз выходи за меня замуж по-настоящему. Никакого контракта. Никакого наследства. Никаких ожиданий, кроме того, что ты будешь любить меня, несмотря на все причины, по которым тебе, вероятно, не следует этого делать.

Он больше ничего не говорит и смотрит на меня снизу вверх. Эмоции мелькают на его лице, как кольцо настроения, переходя от счастья к страху. Сильный дождь медленно превращается в легкую морось, пока я смотрю на него.

Снова выйти за него замуж — значит доверить ему свое сердце, зная, что он может его разбить. Это означает дать ему справедливый шанс учиться на своих ошибках и стать лучшим человеком в их свете. Брак — это нелегко, но и жизнь тоже, и я не могу представить, как справляюсь ни с тем, ни с другим без Деклана. К счастью, мне это ненужно.

— Да, — Ответ звучит как шепот, поэтому я говорю тверже: — Да. Я хочу выйти за тебя замуж.

Мои ноги дрожат от улыбки на его лице, когда он одевает новое кольцо мне на палец.

Бриллианты окружают зеленый драгоценный камень, как солнечные лучи, сияющие, когда солнце наконец-то освещает нас.

— Это были самые мучительные тридцать секунд в моей жизни.

Я смеюсь.

— Поделом тебе после всего, через что ты заставил меня пройти.

Он встает и притягивает меня в свои объятия. Его губы прижимаются к моим, лишая меня способности дышать, когда он целует меня с каждой унцией любви в нем. Объятия Деклана напоминают возвращение домой. Мои пальцы на ногах покалывает, а в груди теплеет, и я вся возбуждаюсь, когда его губы мягко прижимаются к моим в безмолвном извинении.

Наш поцелуй длится, как мне кажется, несколько часов. К тому времени, как мы отрываемся друг от друга, мы оба промокаем до нитки, хотя дождь официально прекратился.

От того, как он смотрит на меня, у меня по спине пробегает еще одна дрожь. Я делаю шаг назад, зная, что означает такой взгляд.

Я прочищаю горло.

— Ты собираешься рассказать мне, что мы делаем здесь, у черта на куличках?

— Показываем тебе наш новый дом.

— Наш новый что?

Я таращусь на дом, разинув рот. Я использую этот термин в широком смысле, поскольку это место выглядит так, как будто оно было заброшено в течение многих лет.

— Позволь мне показать тебе кое-что.

Он сжимает мою руку, когда мы огибаем заднюю часть дома.

— Не. Может. Быть.

Я моргаю.

Он улыбается.

— Тебе нравится?

Я делаю шаг в сторону потрясающей оранжереи. В отличие от дома позади нас, теплица выглядит как будто кто-то недавно пришел, чтобы позаботиться об этом. Безупречно чистое стекло сияет, давая мне хорошее представление о пустом пространстве внутри.

Мне нужно было бы купить сотни растений, чтобы заполнить его. Может быть, даже тысячу.

Деклан притягивает меня к своей груди, чтобы положить подбородок мне на плечо.

— Я думал о том, чтобы позволить тебе выбрать место, но когда мой агент по недвижимости прислал мне список, я знал, что это, то самое место. Я поехал в тот же день, чтобы проверить его и сделать предложение.

— Почему? — Хриплю я.

— Потому что нет ничего, чего я хочу больше, чем превратить дом в очаг с тобой.

Деклан должен прийти с предупреждающим знаком, потому что я склонна падать в обморок всякий раз, когда он рядом.

— Это прекрасно.

Его руки сжимаются вокруг меня.

— Хочешь посмотреть?

— Мы можем?

Он ухмыляется, отступает от меня и открывает дверь. Следующие пять минут я провожу, исследуя это место, прикидывая, сколько места у меня было бы.

— Я думаю, что я на небесах.

Я провожу пальцем по пустому столу, ожидающему, когда его накроют кастрюлями.

— Я так понимаю, что тебе нравится?

Его уверенный голос не соответствует нерешительному взгляду в его глазах.

Он нервничает.

Тревожный Деклан — мой любимый Деклан, потому что это его версия, о которой больше никто не знает.

Он так старается скрыть это от всех остальных, но рядом со мной он не против ослабить бдительность. В моей груди становится тепло и покалывает от осознания того, что он доверяет мне настолько, чтобы поделиться этой частью себя.

Потому что для такого человека, как он, который вырос, думая, что эмоции — это слабость, это, вероятно, значит гораздо больше, чем я когда-либо могла бы себе представить.

Я подхожу к нему и обвиваю руками его шею.

— Мне очень нравится.

— Хорошо. Потому что, если бы мое предложение не сработало, это был мой следующий лучший вариант убедить тебя выйти за меня замуж.

Я шлепаю его по мокрой груди.

— Ты не можешь купить любовь людей таким образом.

Его глаза мерцают.

— Я не хочу любви других людей. Я хочу твою.

— У тебя она уже есть.

Он моргает.

Я встаю на цыпочки, так что мои губы нависают над его губами.

— Daisuki, — Я прижимаюсь губами к его рту, и он прерывисто вздыхает. — Szeretlek, — Он стонет, когда я углубляю поцелуй, но не проходит и минуты, как он отстраняется, затаив дыхание. — Ichliebedich, — Я повторяю те же три слова, которые он прошептал мне, когда занимался со мной любовью.

Его глаза закрываются, как будто он испытывает сенсорную перегрузку.

— Я люблю тебя. — Заканчиваю я по-английски, просто чтобы донести свое сообщение, потому что я, скорее всего, испортила произношение всех слов.

— Скажи это еще раз.

Его потемневшие глаза задерживаются на моих губах.

— Я. Люблю. Тебя.

Он целует меня в макушку. Боль, запечатленная на его лице, сводит меня с ума, зная, что он провел тридцать шесть лет своей жизни, полагая, что его нельзя любить, и все из-за его дерьмового, жестокого отца.

Я обхватываю его щеку ладонью.

— Я всегда буду любить тебя. Сегодня. Завтра. Навсегда.

— Ты говоришь это сейчас…

Его голос затихает, а глаза устремляются в сторону.

Моя грудь сжимается.

— И я буду повторять это каждый день, пока ты, наконец, не поверишь в это.

— Это может занять целую вечность.

Я провожу кончиком пальца по его обручальному кольцу.

— Хорошо, что все, что у нас есть — это время.

Эпилог

АЙРИС

Один год спустя.

— Он занят?

Я останавливаюсь перед столом ассистента Деклана.

— Заходи.

Он с улыбкой качает головой, прежде чем вернуть свое внимание к экрану компьютера.

Я подхожу к двери кабинета Деклана и стучу кулаком по дереву, как делала сотни раз раньше. Его глубокий рокочущий голос доносится до двери, и я открываю ее прежде, чем у него появляется шанс возразить.

— Я же сказал тебе, что не хочу, чтобы меня беспокоили…

Его голос замолкает, когда наши взгляды встречаются. Хмурое выражение на его лице быстро превращается в его фирменную легкую улыбку, от которой у меня подкашиваются колени.

Мои ноги дрожат, и я чуть не выворачиваю лодыжку, прежде чем выпрямиться.

Он встает и помогает мне сесть в кресло, прежде чем я совершу что-нибудь неудачное, например, упаду лицом на ковер. То, как он ведет себя с тех пор, как я объявила, что беременна, заставляет меня чувствовать, что он не успокоится, пока я не буду постоянно защищена пузырчатой пленкой.

— Я сказал тебе перестать носить эти смертельные ловушки несколько недель назад.

С тех пор как Деклан прочитал одну страшилку о беременной женщине и каблуках, он не отпускал эту тему. Я боюсь, что однажды приду домой и обнаружу пустой шкаф и камин, в котором горят все мои ценные вещи.

— Я хочу наслаждаться своими туфлями, пока я еще могу их видеть.

Я похлопываю свою маленькую животик.

— Они опасны.

— Я хожу на каблуках с тех пор, как была маленькой и обнаружила мамин шкаф. Не оскорбляй меня так.

Он прижимается губами к моей макушке.

— Как поживает моя любимая девочка?

Я почти поправляю его, но сдерживаюсь.

Не испорти сюрприз.

— Я проснулась без пробежки в туалет, так что считаю сегодняшний день успехом, который стоит отпраздновать.

Я кладу пакет с едой на вынос из нашего любимого итальянского ресторана на стол Деклана.

Он смеется, садясь в кресло напротив меня.

— Что доктор сказал о твоей утренней тошноте?

— Он заверил меня, что постоянная тошнота временна и что она скоро пройдет, если мне повезет. Он сказал если, а не когда. Если!

— Какой смысл называть это утренней тошнотой, если она длится весь день?

— Потому что ложная реклама творит чудеса с такими наивными женщинами, как я.

Деклан хихикает. Мое сердце сильнее бьется в груди, когда он хватает бумажный пакет.

Он останавливается прямо перед тем, как открыть ее, и я чуть не стону.

Успокойся, пока он ничего не заподозрил.

Планировать сюрприз за спиной Деклана — тяжелая работа. Он взял за правило приходить на прием к каждому врачу, так что мне пришлось поколдовать с его помощником, чтобы составить ему плотное расписание. Бедному Джеффу все утро приходилось справляться с его гневом.

Я позабочусь о том, чтобы он получил хороший бонус за свою жертву.

— Что-нибудь еще всплыло?

Я качаю головой.

— Нет. Все хорошо, хотя я уже набрала 4,5 кг.

Его ухмылка становится шире. Мои глаза сужаются, что только заставляет его смеяться.

— Приятно знать, что я хорошо тебя кормлю.

— Кормишь меня? Больше похоже на то, что балуешь меня.

Деклан каждый вечер приходит домой к обеду только для того, чтобы приготовить мне сбалансированную еду. Сначала я думала, что это разовое мероприятие, но он взял за правило приходить домой к 7 часам вечера каждый день.

— Привыкай к этому.

— На какой период времени?

Как только он станет генеральным директором, я сомневаюсь, что у него будет время для подобных небольших традиций.

— На неопределенный срок.

Я моргаю.

— Даже когда ты станешь генеральным директором?

— Особенно когда я им стану. Ты помогаешь мне оставаться в здравом уме.

— Это ужасающая мысль, учитывая, как я плакала во время рекламы продуктового магазина только на прошлой неделе.

Он пожимает плечами.

— Честно говоря, это была действительно хорошая реклама.

Моя голова откидывается назад, когда я смеюсь. Когда я останавливаюсь, чтобы глотнуть воздуха, взгляд Деклана направлен на меня, как прожектор.

— Что?

Его яркие глаза соответствуют улыбке на его лице.

— Я скучаю по тому времени, когда ты была здесь.

Моя грудь сжимается, и меня накрывает всепоглощающая волна нежности.

— Джефф хорош в своей работе.

— Джефф — это не ты.

Я встаю и обхожу его стол. Он откатывает свой стул назад и сажает меня к себе на колени. Его руки обхватывают меня, одна приземляется на мой животик.

Довольный взгляд на его лице делает что-то сумасшедшее с моим сердцебиением. Он наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня, но мой урчащий желудок заставляет его остановиться.

Его брови сходятся вместе.

— Ты уже ела?

Я вздрагиваю.

— Нет.

Он поднимает меня со своих колен, прежде чем помочь мне вернуться на мое место. Вместо того чтобы вернуться к своему креслу, он хватает пакет с едой на вынос и разрывает его.

— Это вредно для здоровья.

Я закатываю глаза.

— Извини меня за то, что я в настроении праздновать.

— Праздновать что…

Его голос затихает, когда он вытаскивает мини-суккулент из сумки. Черный шрифт «Я без ума (succa и sucker — игра слов) от моей маленькой девочки» выделяется на фоне белого горшка.

— Я подумала, что ты мог бы оставить его на своей тумбочке рядом с другим.

Он поворачивается ко мне с широко раскрытыми глазами.

— У нас будет девочка?

Я киваю с улыбкой.

— Я узнала об этом сегодня.

Деклан притягивает меня в свои объятия и крепко целует. Его руки обхватывают мое тело, удерживая меня, пока он терзает мой рот. Моя грудь вот-вот взорвется от любви, которой он меня осыпает.

Он не перестает целовать меня, пока мой урчащий желудок не напоминает нам о третьем маленьком человеке в комнате, который голоден.

Он отстраняется. Я открываю рот, чтобы возразить, но останавливаю себя, когда Деклан опускается передо мной на колени.

Он целует мой живот, и я почти таю от сладости всего происходящего. Мои глаза наполняются слезами.

Одна слеза вытекает и оставляет след на моем лице.

— Я знаю, что у меня будет полно дел с тобой, малышка Кейн, но ты будешь стоить каждого седого волоска на моей голове. Я могу это гарантировать.

Бонусный эпилог

ДЕКЛАН

— Помни, что я тебе говорил.

— Мы должны вести себя тихо. — Моя дочь прижимает палец к губе, прежде чем хихикнуть.

Илона ничего не знает об использовании внутреннего голоса, но я не призываю ее к этому. В конце концов, ей всего пять лет.

Я оглядываю ее разномастный наряд с головы до ног.

— Где твой плакат?

Ее маленькие губки приоткрываются, когда она втягивает воздух.

— Я забыла. — Она бежит обратно по коридору. Ее косы раскачиваются за спиной, заставляя бусинки-бабочки на конце подпрыгивать.

Судя по звукам, доносящимся из ее комнаты, похоже, что там идет война. Я сопротивляюсь желанию пойти проверить ее. Айрис говорит, что мне нужно перестать быть вертолетным родителем, потому что ей нужно начать взрослеть.

К черту взросление. Я хочу, чтобы она навсегда осталась пятилетней.

— Нашла! — Кричит она, выбегая из своей комнаты.

— Тсс. — Я прижимаю палец к губам.

Она хихикает, и от этого звука кажется, что она пьет чистый солнечный свет. Ее крошечные туфельки шлепают по деревянному полу, когда она возвращается ко мне.

— Дай мне взглянуть. — Я делаю серьезное лицо и указываю на ее плакат.

Она держит выпускной плакат вверх ногами, поэтому я переворачиваю его правой стороной вверх.

hAppygrAbUAtIOn.

Достаточно близко.

— Хм. — Я поглаживаю свой подбородок.

Она смотрит на меня своими большими карими глазами, полными неуверенности.

— Как ты думаешь, маме это понравится?

Я наклоняюсь вперед и целую ее в пухлую щечку.

— Я думаю, ей это понравится.

— Да! — Шепчет она про себя, и часть моего сердца тает при виде этого.

— Давай. Пойдем позовем маму. — Я протягиваю руку.

Она смотрит на нее, прежде чем побежать прямо к двери нашей спальни, не потрудившись подождать меня.

— Мот…

Слишком поздно. Она вваливается в нашу комнату.

— ZERPRISE!_{(в данном случае, девочка перепутала буквы)}

Я быстро иду за ней по пятам, не желая, чтобы она слишком разволновалась и причинила Айрис боль в процессе.

Наша дочь прыгает на кровати, отчего золотая пыль с ее плаката разлетается по всему нашему белому одеялу. Я ненавижу блеск, но воспитание дочери с одержимостью искусством и ремеслами означает, что я вдыхаю эту дрянь, как наркоман кокаин.

Айрис, кажется, думает о том же, что и я, поскольку она смотрит на меня с удивлением.

— Потрудитесь объяснить, что здесь происходит?

Даже после многих лет брака Айрис умеет выводить меня из строя одной своей улыбкой. Меня переполняет страстное желание, когда я принимаю ее.

После того, как в прошлом месяце Айрис попала в отделение неотложной помощи, она находилась на постельном режиме в течение всей беременности. Перемены дались ей нелегко. Она прошла путь от возможности ходить в школу и помогать растить Илону до того, что оказалась в ловушке в постели. И хотя она не признается в этом, я знаю, что она все еще расстроена из-за того, что не попала на церемонию открытия Дримленда в Токио, неделю назад.

Отсюда и вечеринка. Я не мог допустить, чтобы годы ее тяжелой работы остались незамеченными. Возможно, ей потребовалось больше времени, чем большинству, чтобы закончить колледж, но у нас есть один здоровый ребенок и двое на подходе благодаря жертвам, которые она принесла, чтобы поставить семью на первое место.

— Папочка запланировал для тебя вечеринку в честь grabuatIon!_{(девочка снова перепутала буквы)}

— Что?

— Выпускной вечер. — Я останавливаюсь у кровати Айрис и нежно целую ее в губы.

— Фу!

Айрис смеется.

— Ты уверена, что готова к двойне?

— Конечно. Нам еще нужно заполнить половину минивэна.

Она с улыбкой качает головой.

— С такой скоростью нам может понадобиться автобус.

— Это можно устроить.

Она смеется, прежде чем задохнуться, когда я сбрасываю с нее одеяло.

— Перестань отвлекать меня. У нас внизу гости, которые ждут встречи с тобой.

— Подожди! Ты имеешь в виду прямо сейчас?

— Да. Пошли.

Она в ужасе смотрит на свой наряд.

— Я не могу принять всех в таком состоянии.

— Ты выглядишь великолепно.

— Тсс. Папочка? — Илона машет мне рукой.

— Да, милая? — Я наклоняюсь, чтобы она могла прикрыть ладонью мое ухо.

— Ты забыл шляпу. — Она говорит на полную громкость, совершенно упуская суть.

Айрис приглушает смех ладонью.

Дерьмо. Шляпа.

— Одну секунду. — Я бегу вниз и хватаю выпускную шапочку Айрис со стола в столовой, ни с кем не сталкиваясь. К тому времени, как я возвращаюсь в спальню, Айрис уже надела повседневное платье, а Илона пропала.

— Что ты делаешь, разгуливая вокруг?

— Я на постельном режиме, а не на системе жизнеобеспечения. Хорошо каждый день заниматься физическими упражнениями.

Я надеваю шапочку ей на макушку, прежде чем наклониться, чтобы укачать ее на руках.

Ее глаза закатываются.

— Ты такой драматичный.

— Я предпочитаю термин «чрезмерная забота». — Я выношу ее из комнаты и спускаюсь по лестнице. Звуки разговоров людей становятся громче, когда мы входим в гостиную.

Сюрприз! — Кричат все.

Олли лает, прежде чем его язык вываливается изо рта. Я едва могу разглядеть его мини-выпускную шляпу со всем мехом, покрывающим его голову.

— О Боже мой. — Айрис прикрывает рот рукой.

Обе наши семьи набились в нашу гостиную. Мама Айрис помогла мне украсить это место серпантином, воздушными шарами и достаточным количеством конфетти, чтобы моя дочь была счастлива.

Айрис касается моей щеки, и я смотрю на нее сверху вниз.

— Спасибо, что спланировал это. — Ее глаза блестят.

— Ты это заслужила. Во-первых, это моя вина, что ты снова забеременела.

Ее голова откидывается назад, когда она смеется до потолка.

— Ты и этот чертов частный самолет. У нас не было бы этих проблем, если бы мы летали коммерческими рейсами.

— Хочешь поспорить?

Она шлепает меня по груди с очередным смешком, прежде чем я сажаю ее на диван.

Как только у всех в руках оказывается по бокалу игристого яблочного сидра, я подзываю Илону, чтобы мы могли произнести наши речи.

Илона не сказала мне, что она запланировала для Айрис, но я предположил, что это будет что-то короткое и милое.

Я должен был знать, что все так не обернется.

Она прижимает ладонь к сердцу.

— Я клянусь в верности флагу…

Айрис хихикает, когда все озираются с растерянными лицами, прежде чем присоединиться и произнести Клятву Верности. К тому времени, когда приходит моя очередь говорить, половина группы уже раскраснелась или со слезами на глазах от сдерживаемого смеха.

Илона смотрит на меня снизу вверх.

— Как я справилась, папочка?

— Хорошая работа, милая. Победить тебя будет трудно.

Она одаривает меня самой лучезарной улыбкой, прежде чем убежать обратно к своим двоюродным братьям.

Хотя я больше не нервничаю перед публичными выступлениями с тех пор, как стал генеральным директором, я все еще чувствую удар в сердце, когда Айрис смотрит на меня.

Я поднимаю свой бокал.

— Поздравляю с этим большим достижением. Я никогда не сомневался в твоей способности быть невероятной матерью, женой и ученицей, хотя я знаю, что ты сомневалась. Но ты выстояла, несмотря на сомнения, и получила свою степень, чтобы помогать другим таким же, как ты. Нет никого более достойного этого диплома, чем ты, особенно учитывая жертвы, которые ты принесла для его достижения. Ты самый сильный человек, которого я знаю, и самый трудолюбивый работник, с которым я когда-либо имел удовольствие сотрудничать, и я благодарен нашим детям за то, что ты являешься примером для подражания.

Она вытирает глаза.

Я заканчиваю словами только для нее.

— Gunnen (Верить в то, что кто-то заслуживает того, о чем идет речь, только потому, что он этого заслуживает этого или поступил хорошо.)

— Это вообще было по-английски? — Бабушка кричит откуда-то из толпы.

— Голландский или немецкий, если бы мне пришлось угадывать. — Предлагает Роуэн.

— Какого черта он это сказал?

Айрис улыбается.

— Просто мы так любим друг друга.

КОНЕЦ

Оглавление

Лорен Ашер Условия и Положения СЕРИЯ: Миллиардеры Дримленда #2

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

  Глава 40

  Глава 41

  Глава 42

  Глава 43

  Глава 44

  Глава 45

  Глава 46

  Глава 47

  Эпилог

  Бонусный эпилог