Львы Кандагара [Кевин Морер] (fb2) читать онлайн

Авторские права © 2011 Расти Брэдли

Авторские права на карты © 2011 Трэвис Прайтмайер

Все права защищены.

Опубликовано в США издательством Бантамские книги оттиск Случайный дом

Издательская группа, подразделение Случайный дом, Inc., Нью-Йорк.

БАНТАМСКИЕ КНИГИ и колофон с петухом являются зарегистрированными торговыми мар-ками Случайный дом, Inc.

ДАННЫЕ ДЛЯ КАТАЛОГИЗАЦИИ В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ БИБЛИОТЕКИ КОНГРЕССА

Брэдли, Расти.

Львы Кандагара: история борьбы вопреки всему /Расти Брэдли и Кевин Маурер.

p. cm.

eISBN: 978-0-440-42345-4

1. Афганская война, 2001- -Кампании-Афганистан-Панджвайи (район). 2. Афганская война, 2001- -Операции коммандос. 3. Афган Афганская война, 2001- -Личные рассказы, американские. 4. Талибан. 5. Брэдли, Расти. I. Маурер, Кевин. II. Название.

DS371.4123.P38B73 2011

958.104′742-dc22 201053026

http://www.bantamdell.com

Дизайн пиджака Мариэтты Анастасатос

Фотография: © Эндрю Крафт

v3.1

Место действий

https://nakarte.me/#m=9/31.31962/65.12146&l=L/K/W

https://nakarte.me/#m=9/31.33839/65.10773&l=T/K/W

https://nakarte.me/#m=15/31.49260/65.42067&l=L/K/W

Содержание

Обложка

Титульная страница

Авторское право

Посвящение

Глоссарий

Примечание автора

Глава 1 | ПЕРВЫЙ КОНТАКТ

Глава 2 | ЗАПАХ КАНАЛИЗАЦИИ

Глава 3 | ВЫБИРАЯ БОЙ

Глава 4 | ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПРОШЛОЕ

Глава 5 | БИНГО КРАСНЫЙ ОДИН

Глава 6 | ОПЕРАЦИЯ "МЕДУЗА"

Глава 7 | КРЫСИНЫЕ ЛИНИИ

Глава 8 | ИГРА В КОШКИ - МЫШКИ

Глава 9 | РЕГИСТАН

Глава 10 | ЗАПИСНАЯ КНИЖКА

Глава 11 | ГОЛОС АНГЕЛА. АНГЕЛ И СМЕРТЬ

Глава 12 | «СТРЕЛЯЙ ПО КУСТАМ, ПАПАЧКА!»

Глава 13 | ЧЕРНЫЙ ЦВЕТ НА БОЕПРИПАСАХ

Глава 14 | СЕМЬ ДВУХТЫСЯЧУФУНТОВ

Глава 15 | ВСТАВЬ СВОИ КАПЫ

Глава 16 | ДРУЗЬЯ НА ВСЮ ЖИЗНЬ

Глава 17 | «ЭТИ ШУТНИКИ ПРОСТО НЕ СДАЮТСЯ!»

Глава 18 | ДЕРЖАТЬСЯ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ

Глава 19 | СЕГОДНЯ НЕ ТВОЙ ДЕНЬ

Глава 20 | МИР БОЛИ

Глава 21 | СПИНА ДРАКОНА

Глава 22 | ОГНЕВАЯ БАЗА СПЕРВАНГАР

Эпилог

Благодарности

Об авторах

Вставка фотографии

Письмо от автора

Президент Обама объявил, что 10 000 американских солдат из Афганистана вернутся домой в этом году, а еще 23 000 будут передислоцированы к лету 2012 года.

Посвящается тем немногим, кто проживает каждый день как 12 сентября 2001 года

Глоссарий

Операция «Медуза

2 сентября - 17 сентября 2006 г.

AAF

Anti-Afghanistan Forces; also used to designate the Afghan Air Force

Антиафганские силы; также используется для обозначения афганских ВВС

AC-130

gunship

Ганшип

ANA

Afghan National Army

Афганская национальная армия

ANP

Afghan National Police

Афганская национальная полиция

API

armor-piercing incendiary rounds

БЗТ бронебойно-зажигательные снаряды

AT4

disposable light anti-tank round

легкое противотанковое вооружение (реактивная противотанковая граната)

CAS

close air support

непосредственная авиационная поддержка

CCP

casualty collection point

пункт сбора раненых

CSM

command sergeant major

командный сержант-майор

EOD

explosive ordnance detachment

отряд по обезвреживанию взрывоопасных предметов

ETT

embedded trainer with the Afghan Army

встроенный инструктор афганской армии

FBCB2

Force XXI Battle Command, Brigade and Below—navigation system and force tracker

навигационная система и система слежения за силами

FOB

forward operating base

передовая оперативная база

GFC

ground force commander

Командующий сухопутными войсками

GMV

truck

Грузовик

Goose

90-mm recoilless rifle

90-мм безоткатное орудие «Гусь»[1]

GSR

gunshot residue and explosives test

тест на остатки пороха и взрывчатых веществ

IED

improvised explosive device

СВУ самодельное взрывное устройство

IR

infrared

ИК инфракрасный

ISAF

International Security Assistance Force

Международные силы содействия безопасности

JTAC

joint tactical aircraft controller

совместный тактический авиационный контроллер

KAF

Kandahar Airfield

Кандагарский аэродром

LAWS

Light Anti-Armor Weapons System

Легкая система противотанкового оружия ПТУР - противотанковая управляемая ракета.

LZ

landing zone

Зона высадки

MREs

Meals, Ready to Eat

Сухой паёк. Питание, готовое к употреблению

NODS

night-vision device

ПВН прибор ночного видения

PKM

Pulemyot Kalashnikova, or Kalashnikov’s Machine Gun

ПКМ Пулемет Калашникова модернизированный

PUC

personnel under confinement (prisoners)

персонал, находящийся в заключении (заключенные)

QRF

quick reaction force

силы быстрого реагирования

RPG

rocket-propelled grenade

РПГ ручной противотанковой гранатомёт

TOC

tactical operations center

ЦБУ центр тактических операций

WIA

wounded in action

300-й, раненый в бою

Ключевые афганские слова

Amerkaianu Mushakas Kawatuna / American Special Forces /Американский спецназ

Badal / blood feud, revenge / кровная - месть, месть

Hamla / attack / нападение, атака.

Mesher / a senior, elderly person / пожилой, престарелый человек

Turan / captain / капитан

wa sahib / yes, sir / да, сэр

za / go / вперёд, бегом

Примечание автора

Самой важной задачей, с которой я столкнулся при написании этой книги, была попытка передать на бумаге значимость этого события и сформулировать его масштаб для читателя. Эта книга не просто о серии интенсивных перестрелок, растянувшихся на несколько дней. Это была самая стратегически важная битва в Афганистане, о которой вы никогда не слышали, и ее последствия окажут непосредственное влияние на войну с террором (WOT). То, что началось как заранее спланированная военная операция, разработанная Международными силами содействия безопасности (ISAF) для зачистки известного опорного пункта, вскоре переросло в ожесточенное, ключевое сражение, которое заставило неопытные войска НАТО напрячься до предела и заставило талибов и их иностранных боевиков полностью изменить способ противостояния коалиционным силам. Это была тотальная борьба за удержание линии фронта против возрождающегося противника и катализатор нового понимания того, что потребуется от Соединенных Штатов и их союзников для продолжения войны.

Начальная фаза операции «Медуза» продолжалась почти две недели в конце лета 2006 года. Эта операция и ее последующие фазы в конечном итоге должны были растянуть боевые действия на несколько месяцев. Моя группа была одной из пяти, которые непосредственно участвовали во всех этапах операции, и была основным элементом, выбранным для того, чтобы остаться в нестабильном районе Панджвайи и после завершения операции «Медуза». Моей группе, назначенной оперативным отрядом «Альфа» (ODA) 331[2], была поставлена задача «вычистить» талибов и иностранных боевиков, ослабить их влияние, восстановить в законе местную администрацию и помочь в восстановлении и обеспечении безопасности слаборазвитого городского района размером с Род-Айленд. Эта нелегкая задача была возложена на десять человек. Такова судьба войны, и за правду приходится платить.

Эта история - мои воспоминания, в меру моих возможностей, о том, что пережила моя группа спецназа в августе-сентябре 2006 года. Она задумана как честное отображение испытаний, выпавших на долю бойцов спецназа в Афганистане. Язык и юмор искренние, но не обязательно для слабых, слабонервных или политически корректных. У этого проекта нет скрытых мотивов или тайных замыслов, и он никоим образом не призван вызвать споры или указать пальцем. Это просто история об обычных людях, которые совершили необычные поступки перед лицом непреодолимых трудностей.

При написании этой книги были приняты все законные и оперативные меры. Я использовал только имена и прозвища, чтобы защитить тех, о ком идет речь, за исключением тех случаев, когда имена людей были ранее обнародованы. Некоторые позывные были изменены по соображениям оперативной безопасности. При написании этой книги я сделал все возможное, чтобы соблюсти требования безопасности Командования специальных операций армии США и старый добрый здравый смысл.

Я писал эту историю не для того, чтобы удовлетворить чье-то эго или эгоизм, или сделать какие-либо политические заявления. При описании событий я строго придерживаюсь фактов, а не мнений. Это либо произошло, либо нет. Найдутся те, кто решит подвергнуть сомнению мое решение написать эту книгу и описываемые в ней события. Я просто добавлю, что достоверность этого рассказа исходит не только от меня, но и от почти трех десятков операторов и командиров спецназа, членов МССБ и солдат Афганской национальной армии, которые служили там вместе со мной и были впоследствии опрошены для этого проекта, чтобы обеспечить его точность. Разговоры и диалоги были восстановлены на основе этих интервью, отчетов о действиях, а также моих собственных заметок и воспоминаний.

Эти люди были моим компасом, проводником и истиной в этом проекте. У афганцев есть поговорка на языке пушту: Dagga tse dagga da - Это то, что есть.

Такова эта история. Это наша история. De opresso liber. Марш или смерть.

Расти Брэдли

Апрель 2009 года

Кандагар, Афганистан

Отказ от ответственности: Представленные взгляды принадлежат автору и не обязательно отражают точку зрения Министерства обороны (МО), его компонентов или персонала.

[1] 90-мм безоткатное орудие M67

[2] Operational Detachment Alpha с тремя цифрами, означали группу SFGA (СпН), роту и номер самой группы. Таким образом, в случае с ODA 331 тройка указывает на 3-ую Группу СпН, вторая тройка указывает на 3 ю роту (Чарли), 1-го батальона, и единица является номером группы в составе роты. Последние цифры в системе нумерации групп А означают: «1» - Special Operations Techniques Teams (*), «2» - группы с горной подготовкой, «3» - группы, подготовленные для действий на море, «4» - специалисты по совершению затяжных или планирующих прыжков с парашютом, «5» - группы с водолазной подготовкой и «6» - Mobility Operations Teams (*)

Глава 1. ПЕРВЫЙ КОНТАКТ.

Единственное, что необходимо для торжества зла, - это чтобы добрые люди ничего не делали».

ПРИПИСЫВАЕТСЯ ЭДМУНДУ БЕРКУ

Сентябрь 2006 года

Первые пули врезались в лобовое стекло, как отбойный молоток. Я вздрогнул, ожидая худшего. К счастью, пуленепробиваемое стекло сделало свое дело, иначе мои мозги разлетелись бы по всему грузовику. Реактивные гранаты (РПГ) пролетели в нескольких футах от меня, так близко, что я мог видеть подпружиненные перья стабилизатора, которые могут легко оторвать людям головы, руки, ноги и уничтожить небольшой автомобиль с ужасающей быстротой. Их дымовые шлейфы висели в воздухе. Рокот пулеметов был оглушительным, подавляющим. Мы только что прибыли на поле боя.

Операция "Медуза", крупнейшая в истории наступательная операция под командованием НАТО, превращалась в абсолютную катастрофу. На соседнем участке основное продвижение канадских войск застопорилось, попав в противотанковую засаду, а затем и вовсе остановилось в результате городских перестрелок. Моя группа спецназа и наши афганские союзники уже через пять минут вступили в жестокую перестрелку у основания Спервангар, отдаленного холма в районе Панджвайи в западной провинции Кандагар. Две другие группы SF также вели афганских солдат на холм под сильным огнем. Если бы нам удалось захватить холм, мы могли бы вызвать авиаудары, чтобы помочь нашим союзникам по НАТО.

Первые две минуты боя - самые ценные. Вы знаете, против кого вы сражаетесь в первые тридцать секунд, если вы проживете столько времени. Пулеметы, обстрелявшие наши бронеавтомобили (GMV)[1], и выстрелы из РПГ говорили мне о том, что мы противостоим противнику, которые точно знает, что делает. Боевики «Талибана» уже нанесли серьезный удар по расположенным поблизости канадским механизированным подразделениям, убив около десятка человек и уничтожив несколько машин. Я слышал канадцев по радиостанции. Они боролись за свою жизнь. Мы все сражались.

Это была моя третья командировка в Афганистан, и когда я уезжал семью месяцами ранее, мы почти выбили талибов из Кандагара. Они должны были быть разбиты и побеждены. Но с тех пор силы НАТО взяли под свой контроль южный Афганистан, заменив американские подразделения войсками, собранными со всего мира. Командование НАТО уделяло большое внимание созданию групп по восстановлению и меньшее - боевым действиям и поддержанию безопасности, что было крайне важно для усилий по восстановлению. Через пять лет после начала войны изменение стратегии привело к самому кровавому периоду с момента падения режима талибов в 2001 году.

Нас предупреждали, что талибы вернулись в полном составе. Они сосредоточили тысячи бойцов в Панджвайи, своем сердце, и нацелились на захват Кандагара, столицы провинции и всего южного Афганистана. Эти парни Талибан не были сбродом местных из «лиги дилетантов»[2]. Это не были талибы прежних времен, которые "распылялись и молились", надеясь, что Аллах даст им возможность убить неверного и прожить еще один день. Эти талибы использовали хорошо скоординированные и синхронизированные действия. После залпа реактивных гранатометов противник перенёс огонь из РПГ по нашим крупнокалиберным пулеметам, надеясь вывести их из строя или убить их операторов. Это было наше первое знакомство с возрождающимся движением талибов, полностью сфокусированным на вытеснении коалиционных сил с юга Афганистана. Сейчас, укрывшись в грузовиках, мы столкнулись с огневой мощью, редко встречающейся в первые месяцы войны.

Я вздрогнул от громкого треска выстрелов с правой задней части моего грузовика. Устроившись в седле боком, лицом наружу, я повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть яркую красную вспышку очередного РПГ, врезавшегося в землю. Красные трассеры, которые сразу же последовали за этим из пулеметов талибов, ударили в наши машины и землю вокруг нас, рикошетируя во все стороны. Я быстро, как только мог, развернул свой пулемет M240 в том направлении. Сеть арыков, которые местами достигали глубины шести футов[3], густая растительность и хижины для сушки винограда вспыхнули от вражеского огня.

"Контакт справа, контакт справа!" кричал я, перекрывая грохот оружия. Все пулеметы и гранатометы на грузовиках моей группы открыли огонь по позициям талибов. Мы стремились обрушить на врага как можно больше огневой мощи.

Как раз в тот момент, когда мы начали одерживать верх, саманный забор и примыкающие к нему дувалы прямо перед моим грузовиком внезапно расступились. Мы оказались на открытой местности. Пули пронеслись по всему периметру внутри и снаружи машины, затем вспышка. РПГ взорвалась у переднего бампера грузовика. У меня заболели зубы, а во рту появился сильный металлический привкус взрывчатки. Замешательство и боль убедили меня в том, что я жив. Справа, спереди и слева от нас были боевики противника. Их засада почти разрезала нашу колонну пополам, не позволяя подкреплению вступить в бой. Это было их целью с самого начала. Разделить подразделение, вызвать замешательство и уничтожить каждого из нас по отдельности. Нам нужна была поддержка с воздуха СЕЙЧАС!

Голландские боевые вертолеты "Апач" кружили над нами. Грохот 30-миллиметровых пушек "Апачей" был приятной музыкой. Вертолеты совершали налеты на хорошо защищенные здания, чтобы выгнать жильцов. Первые две из четырех 2,75-дюймовых[4] ракет с "Апачей" врезались в виноградник, расположенный менее чем в футбольном поле[5] от них. Резкий треск взрывов ознаменовал хорошее попадание. Когда пыль от взрывов ракет рассеялась, солдаты афганской армии открыли огонь и уничтожили четырех или пять боевиков "Талибана", которые, спотыкаясь, выходили из здания, ошеломленные и растерянные. Как правило, убитые падают, как тряпичные куклы, как и эти.

Я прикинул, что на холме и вокруг него против нас было от пятидесяти до восьмидесяти боевиков. У нас было около шестидесяти афганцев и тридцать бойцов спецназа в трех группах "А" и одной группе управления "Б". Эта группа "Б" должна была состоять из двенадцати человек, но нас было всего четверо на одном грузовике. Наша цель, Спервангар, торчала в долине крестьянских полей, разделенных глубокими арыками для орошения. Это была лучшая недвижимость, потому что тот, кто владел ею, мог видеть всю долину и реку, где терпели поражение канадцы.

Отчаянно пытаясь взобраться на холм, мы связались по радиостанции с тактическим оперативным центром (ТОЦ), чтобы получить дополнительную информацию. Они смотрели прямую трансляцию с беспилотника Predator, пролетавшего над полем боя, которая показывала совершенно иной сценарий, чем тот, о котором нас информировали.

"Коготь 30", это "Орёл 10". Докладываю обстановку: Количество врагов не десятки, а сотни, может быть, даже тысячи. Они повсюду! Как слышите, прием?"

Мы уже израсходовали половину своих боеприпасов. Теперь мы знали, что нас чудовищно превосходят в численности и вооружении. Перед нами были сотни боевиков Талибана, и со всех сторон на нас наседали новые.

У нас были очень серьезные проблемы.

[1] Ground Mobility Vehicles - наземные мобильные машины

[2] bush-league– (низшая, дилетантская лига).

[3] примерно 1,8 м

[4] 70 мм

[5] Игра в американский футбол ведётся на прямоугольном поле 120 ярдов (110 метров) длиной и 53 1/3 ярдов (49 метров) шириной.

лава 2. ЗАПАХ КАНАЛИЗАЦИИ.

Интуиция часто играет решающую роль в бою, и выжившие учатся не игнорировать ее.

-КОЛОНЕЛ Ф. Ф. ПАРРИ, КМП США (в отставке)

Август 2006 года

Колеса массивного серого грузового самолета C-17 с визгом ударились о бетонное покрытие аэродрома Кандагар (KAF). Самолет сильно трясло, его мощные двигатели ревели, пока он, наконец, не остановился в конце взлетно-посадочной полосы.

За десять минут до этого нам сказали пристегнуться для посадки. Мы все покинули свои уютные уголки в брюхе самолета и заняли места вдоль бортов грузового отсека. Ребята сползали с больших поддонов с припасами или скатывались с капотов грузовиков. Никто не разговаривал. Мы все просто шли к своим местам. Толчок колес, ударивших по асфальту, помог нам проснуться. Смахнув сон с глаз, я потянулся и осмотрел грузовой отсек. Остальные члены моей команды выглядели сонными, но бодрыми. Ревущие двигатели толкали огромный самолет и его груз вперед к двадцатифутовой[1] белой букве «W», нарисованной на взлетно-посадочной полосе, а затем мы подрулили к терминалу.

Полет для меня всегда был главным поворотным моментом. Именно тогда пришло осознание того, что идет война, и мы снова окажемся в ее центре. Семнадцатью часами ранее, когда самолет поднимался в небо, я пытался выбросить из головы все свои беспокойства о жизни, которую я оставлял в Форт-Брэгге. Это была не только физическая, но и душевная разлука. В течение следующих восьми месяцев мне придется быть дипломатом, миротворцем, учителем и охотником. В плохие дни я буду охотником.

Расставание с семьей всегда было самым тяжелым. Это было хуже, чем бой, хуже, чем ужасные бытовые условия, и хуже, чем ранение. Тяжелее всего было от неизвестности. Я никогда не знал, говорю ли я свое последнее "прощай". Когда я был молод и думал о женитьбе, я молился о сильной, независимой жене, которая сможет позаботиться о моей семье, если со мной что-нибудь случится. Это именно то, что дал мне Бог. Но прощания затянулись. У моей жены был изможденный вид. Оставлять ребенка было мучительно больно. Ты не можешь объяснить, почему уезжаешь, и это все, что они хотят знать. Но для меня причина очень проста. Моя семья - это то, почему я воюю, но им трудно понять причину, по которой мне пришлось уехать за тысячи миль, чтобы сделать это. У нас не было никаких особых ритуалов. Я просто старался провести с ними как можно больше времени, прежде чем они отправят меня в Форт-Брэгг. После последнего объятия я онемел и забился глубоко внутрь дома, в безопасное место, куда никто не мог добраться.

Когда я пришел на службу, армия сокращалась после "Бури в пустыне". У меня было высшее образование, но в школе кандидатов в офицеры (OCS) не было свободных мест. Для меня это не имело значения. Я просто хотел расплатиться с долгами и посмотреть мир. Вскоре я нашел свою нишу в сержантском корпусе. Мне нравилось товарищество, и я охотно проходил любое обучение, которое могли дать мне старшие сержанты. Я просто старался быть губкой и впитывать все, чему мог научиться. Я получил значок рейнджера, окончил воздушно-десантную и десантно-штурмовую школы и даже прошел обучение в малазийской школе следопытов. Лишь спустя годы я наконец получил шанс пройти обучение в Школе кандидатов в офицеры и в итоге прошел отбор в спецназ. Я всегда чувствовал, что, будучи в первую очередь сержантом, понимая, как они функционируют, действуют, мотивируют и руководят людьми, являясь частью костяка армии, я стал лучшим офицером. Навыки и внимание к деталям, которым меня научили, сослужат мне хорошую службу в будущем.

Когда я окончил квалификационные курсы спецназа, мне досталась в наследство группа уровня Суперкубка. После моей первой ротации в SF несколько моих старших парней были вынуждены в соответствии с действующей политикой уйти из группы и получить другие назначения. Я считал, что уход парней с таким большим боевым опытом из группы, которая была настолько сплоченной, был нелепым требованием. Но у меня не было права голоса в этом вопросе; в конце концов, мы были в армии. К счастью, оставшиеся члены моей группы были отличными наставниками. Когда прибывали новые парни, их сразу же вписывали в структуру группы, и мы двигались дальше.

Очень скоро после присоединения к своему подразделению я понял, что солдаты спецназа и наша структура в целом обладают особой таинственностью. Это что-то такое, чему нельзя найти объяснение, и это определенно не из голливудских фильмов. Мы жили, тренировались и действовали в рамках уникальной парадигмы. С одной стороны, каждый день был похож на 12 сентября 2001 года. Мы были действительно острием копья, находясь на заднем дворе врага, практически без поддержки, живя полностью в рамках местной культуры. Нашей стране нужны были кровь, мозги и яйца на стене в Афганистане, и мы их получили. С другой стороны, мы одновременно пытались построить страну и освободить ее народ от тиранической идеологии талибов - более сложная задача. Чтобы выполнить этот ключевой аспект нашей миссии, необходимо было отделить себя от западного мышления и принять образ мышления афганца, погрузившись в его общество, племена, языки, культуру, религию и фундаментальную философию. Было крайне важно установить и удовлетворить потребности афганского народа в процессе огромного перехода от воюющего общества к мирному. Они нуждались в безопасности, образовании, организации, честном политическом представительстве и гражданской инфраструктуре. Мы понимали, что этот переход займет несколько поколений и потребует много денег. Стратегически мы понимали, что Афганистан как государство должен победить. Если он пойдет по своему историческому пути, и мы не сможем создать страну для этих людей, все наши жертвы окажутся напрасными. Афганцы не рассматривают свою страну как кладбище для другой империи. Мы пришли туда не завоевывать, а восстанавливать и помогать, и они это знают.

Пока C-17 скользил по ночному небу, я сосредоточился на своей крайней командировке в качестве командира группы спецназа, анализируя нашу предмиссионную подготовку и готовность к предстоящему развертыванию. В вооруженных силах США нет другого такого универсального подразделения, как группа специального назначения. Спецназ, родившийся после Второй мировой войны, является одним из самых высококвалифицированных подразделений в вооруженных силах США. Стандартная группа спецназа, называемая оперативным отрядом "Альфа" (ODA), предназначена для самостоятельных действий и состоит из двенадцати человек во главе с капитаном и уорент-офицером. Остальная часть группы состоит из сержантского состава - сержантов. Два сержанта 1-го класса служат сержантом группы и сержантом разведки. Каждая специальность в группе также имеет двух сержантов, один сержант 1-го класса и один штаб-сержант. Сержанты-специалисты по вооружению и амуниции, являются экспертами по тактике и обслуживают оружие команды, такое как винтовки, пулеметы и ракетные установки. Сержанты-инженеры, строят и взрывают предметы, а также выполняют функции сержантов по снабжению. Сержанты–медики, лучшие в армии медики-травматологи, но они также могут лечить обычные заболевания[2], проводить стоматологические процедуры и даже оказывать ветеринарную помощь сельскохозяйственным животным. Сержанты-связисты обслуживают радиостанции и компьютеры команды и поддерживают связь этой группы с внешним миром.

Последние пару месяцев моя группа изучала пограничный регион между Афганистаном и Пакистаном. Отдаленная, дикая территория племен в Пакистане, протянувшаяся на пятьсот миль вдоль афганской границы, на протяжении веков была беззаконной и жестокой. Сегодня это рассадник джихада. Боевики "Талибана" и "Аль-Каиды" засели там, чтобы использовать этот район как стартовую площадку для нападений на Афганистан и как тренировочную базу для террористических атак по всему миру. Это территория Пакистана, которую правительство не контролирует, и она недоступна для американских военных.

Мы знали основных игроков и иногда могли отличить хороших парней от плохих. Мы прокладывали маршруты движения талибов, определяли вероятные укрытия и места засад. Наша рота спецназа совместно с 173-го воздушно-десантного бригадой почти уничтожила талибов в провинции Кандагар во время нашей крайней командировки восемь месяцев назад, и я молился о таких же успехах на этот раз.

Через несколько минут самолет, наконец, прекратил рулежку, и члены экипажа ВВС, которые загружали самолет, открыли задний грузовой люк. Они были одеты в коричневые летные костюмы и тяжелые бронежилеты.

"Окей, капитан", - с сарказмом сказал Зак, мой сержант по вооружению, усмехаясь, пока члены экипажа ковыляли, пытаясь подготовить груз к выгрузке. "Значит, мы находимся на десятитонном самолете с пятью тоннами топлива, летящем со скоростью от четырехсот до шестисот миль в час. Последнее, о чем тебе нужно беспокоиться, это пуля".

"Я знаю, Зак, я знаю", - сказал я.

Зак был новеньким в нашей группе, прибыв в начале лета, но вы никогда бы этого не узнали. Он был крепкого телосложения, с мощной грудью, которая подошла бы бойцу UFC. Он сдружился с Биллом, старшим сержантом группы, и они составили чертовски хорошую пару. Вы сразу можете определить, кто из них "Хиттер"[3], и Зак подходил под закон «Т» как нельзя лучше. Он был грубым, молодым, наглым и раздражающе откровенным. Он мог бы запросто надрать кому-нибудь задницу Его густая черная борода придавала ему солидный вид, и я уже подумывал о возможности его применения в гражданской одежде среди афганцев. Я полагал, что он легко может внешне замаскироваться и будет хорошо работать с группой в сложных обстоятельствах. Зак обращался с оружием, как профессиональные гонщики с гоночными машинами. Постоянно поддерживал его в рабочем состоянии, пока не наступит время его использовать. А когда настанет подходящий момент, выжать из него все, на что оно способно. Зак знал, что сможет отремонтировать или поменять его позже, но когда оно понадобится, он знал, как применить его по назначению и получить от него максимум миль в час. Он был протеже Билла, и они вместе упорно тренировались. Билл превратил Зака в первоклассного сержанта-оружейника, а Зак поддерживал Билла в его лучшей форме. Благодаря этим двоим, любой, с кем бы мы ни столкнулись во время этой поездки, будет глупцом и заплатит дорогую цену за свое безрассудство.

Зак был холост, и несколько женатых членов группы жили за счет него. Женщины любили его, и он всегда ходил с дамой под ручку. Зак не был самоуверенным - ну, может быть, немного, но в нашей культуре не считается самоуверенным, если ты можешь это доказать. Зак всегда испытывал себя на прочность, как физически, так и умственно. Будь то командные соревнования по физической подготовке, стрельбе, распитию пива или решению головоломки судоку, Зак приходил к финишу первым или «умирал», пытаясь это сделать. Его карьера только начиналась, но его психологическая стойкость будет востребована и в дальнейшем. Глядя на него, у меня часто появляется желание стать лет на 15 моложе и на 20 фунтов легче. Зак был тем партнером на тренировках, который подталкивал тебя к тому, на что ты и не думал рассчитывать. Я хранил этот маленький секрет в своем мешке с уловками. Если мне когда-нибудь понадобится впихнуть квадратный колышек в круглое отверстие, я знал, что Зак - тот парень, который это сделает, и что это доставит ему огромное удовольствие. Я бы с удовольствием путешествовал по миру с этим необычным молодым человеком, надирая задницы людям, которые в этом отчаянно нуждались. Он не терпел никакого дерьма от других членов группы, несмотря на то, что был новичком. Если Зак не знал, как что-то сделать, достаточно было дать ему месяц, и он делал это лучше вас.

Когда груз был готов, широкие серые гидравлические двери открылись, и прохлада, которой мы наслаждались на высоте, быстро уступила место удушающей жаре, ожидавшей снаружи самолета. Афганистан пахнет, как открытая канализация, протекающая мимо костра из сосновых дров. Все головы членов группы буквально опустились, почти в унисон.

Мы вернулись.

Когда двигатели заглохли, к задней части самолета начали подъезжать грузовики. Это были грязные, потрепанные грузовики Toyota Hilux, афганский аналог компактного пикапа Toyota Tacoma. Члены экипажа быстро отщелкнули огромные цепные опоры и выкатили поддоны из рампы самолета к ожидающим погрузчикам, которые двинулись вперед и начали вытаскивать поддоны с грузом из недр самолета. На поддонах было все - от оружия и боеприпасов до канцелярских принадлежностей. На одном поддоне были навалены ботинки и форма для солдат Афганской национальной армии. Мы видели, как плохо были экипированы афганские солдаты во время последней командировки. На этот раз каждый из нас привез из дома все свое запасное снаряжение: ботинки, форму, ремни, носки, шапки, разгрузки. Я и многие другие в подразделении лично приобрели для них дополнительное снаряжение. Мы знали, что им нужно, и хотели быть уверены, что у них это есть. Все это было крайне важно для зарождающейся афганской армии.

Я вылез из задней рампы самолета и опустился на бетон взлетно-посадочной полосы. Мои колени болели от того, что я был заперт внутри. Прошло шесть месяцев с тех пор, как я покинул аэродром Кандагара, и я быстро осмотрел его. Он был построен в 1960-х годах примерно в десяти милях к юго-востоку от города Кандагар Агентством США по международному развитию (USAID) как база на случай войны с Советами. Советы вторглись в Афганистан в 1979 году и сами использовали аэродром. Армейские рейнджеры захватили его в 2001 году, и он стал главным центром США на юге Афганистана.

Старший сержант из центра тактических операций приветствовал нас на взлетной полосе и контролировал каждый поддон по мере его разгрузки, отмечая его в своем блокноте. Когда последний поддон, наконец, был закреплен на бортовом грузовике, мы были готовы отправиться в путь.

Билл указал на грузовики команды. Он пришел в команду в середине нашей командировки в 2005 году. Бывший сержант взвода в Рейнджерс, ему потребовалось всего несколько дней, чтобы войти в курс дела. Теперь он был сержантом группы, старшим начальником, и следил за подготовкой и тактическим планированием группы. Билл подчинялся только мне и был настолько хорошим унтер-офицером, насколько вообще можно было надеяться - парень, который мог быть другом для солдат, но при этом сохранял их уважение как старший сержант. Выросший в бедной сельской общине в Уайт Сеттлмент, штат Техас, он шутил, что его семья - это живое шоу Джерри Спрингера[4]. Он был ярким, жилистым болельщиком "Dallas Cowboys"[5] с пристрастием к бурбону высшего сорта, а когда он не был на службе, то часами подшучивал над командой. Для таких людей, как Билл, бой был продолжением их личности. Он мог менее чем за секунду превратиться из непринужденного члена группы в главного дисциплинарного работника (или засранца), если того требовала ситуация. Но когда дело касалось службы, никто лучше него не знал тактику и оружие. Он постоянно заставлял группу двигаться вперед и быть готовой принять следующий вызов. Сказать, что Билл был конкурентоспособным, значит преуменьшить. Когда он только пришел в группу, он был настоящим физическим жеребцом - мог легко обогнать любого из нас, сделать больше отжиманий, подтягиваний и приседаний - типичные вещи для рейнджеров. Он быстро понял, что в SF никому нет дела до быстрого бега. Член команды должен уметь делать три жизненно важные вещи в бою, причем в полном снаряжении и бронежилете: драться, нести полностью экипированного раненого солдата и нести рюкзак в гору. Большинство из нас были рейнджерами. Мы никогда не оставляли павших товарищей на поле боя, никогда. После нескольких групповых занятий в учебной яме Билл все понял. Вскоре после этого он стал посещать ежедневные тренировки в тренажерном зале. Думаю, ему нравились мускулы, и это его зацепило. Со времени последней командировки он набрал почти двадцать фунтов мышц.

Забравшись в грузовик, я спросил сержанта из ТОС о последних новостях.

"Сэр, все довольно сложно", - сказал он мне. "Вам лучше получить инструктаж у босса".

Билл наклонился ко мне. "Это не очень хорошо, если тебе придется идти на инструктаж", - прошептал он.

Комплекс специальных операций находится в нескольких минутах езды от аэродрома. Мы проехали через ворота, миновали будку охранника и были высажены перед казармами - наспех сооруженным из фанеры зданием. Мы бросили свое снаряжение на койки, которые состояли из дешевых тонких матрасов на ветхих металлических рамах, взятых из старых русских казарм.

Поддоны с припасами доставляли на близлежащее гравийное поле, и мы направились туда, чтобы осмотреть их. Билл решил остаться с группой и убедиться, что все снаряжение на месте, а я отправился на ТОС для инструктажа. "Капитан, я собираюсь ознакомиться с местностью. Я догоню вас позже", - сказал Билл. Осмотр лагеря меня не интересовал. Мне не терпелось получить информацию от разведки и встретиться со своим командиром, подполковником Доном Болдуком.

Завернув за угол, я столкнулся с Болдуком и моим старым другом, подполковником Шиншей, командиром 2-го батальона афганской армии 3-го «Кандака»[6]. Невысокий, худощавый и подтянутый, Болдюк жил за счет какого-то неиссякаемого источника энергии. Даже в такое раннее утро он работал на полную катушку. Ему нравилось находиться рядом с бойцами своего подразделения, он использовал время, проведенное с ними, чтобы быть в курсе того, что происходит на местах. Это не было пустословием, как у некоторых командиров. Он действительно хотел знать, что они думают, и часто отмечал, что полученная информация помогает ему принимать решения. Сам Болдюк поступил на военную службу и стал сержантом еще до поступления в OCS. Выполнение задания всегда было на первом месте, но он ценил своих бойцов и заботился о каждом из нас. Он относился к каждому в батальоне, от офицера по оперативной работе до механика в автопарке, как к профессионалу.

За пятнадцать лет службы в армии у меня не было лучшего командира. Болдюк понимал важность деталей и, подобно шахматному гроссмейстеру, владение общей картиной делало его смертоносным. Казалось, он знал, что собираются делать талибы, ISAF, коалиция и даже командиры его собственной группы еще до того, как они это сделают.

В период между 2002 и 2009 годами не существовало никакой централизованной национальной военной стратегии для Афганистана. Стратегия - это план действий, направленный на достижение определенной цели. Общая стратегия для любого конфликта объединяет и направляет все его элементы на выполнение этой стратегии, способствуя достижению намеченной цели. В отсутствие стратегии военные структуры, особенно состоящие из различных многокомпонентных и многонациональных сил, как, например, в Афганистане, действуют несинхронно, никогда не выполняя и не достигая намеченных целей.

Если в те годы и существовала единая стратегия, то она была невидима для нас, и мы выходили на боевые задания чаще, чем любое другое подразделение. Мы получали постоянно изменявшиеся директивы от командиров, которые основывались на их профессиональном и личном стиле командования, но не обязательно на целостной, взаимосвязанной стратегии, которая заставляла всех в районе боевых действий работать над достижением одинаковых целей.

Первым и основным условием для разработки стратегии является точное знание того, каким должна быть конечная цель. Это не маленькая задача. В спецназе мы понимали, что первостепенное значение имеет создание в Афганистане стабильного и безопасного национального правительства, которое должно обеспечивать безопасность народа и удовлетворять его основные потребности. Если национальное правительство не будет или не сможет удовлетворить потребности людей, повстанцы будут вмешиваться или даже пытаться удовлетворить эти потребности, создавая тем самым массовый раскол среди людей и в обществе. Как только конечная цель определена, необходимо установить средства для ее достижения. Чтобы достичь желаемой конечной цели, нам нужно было установить и выполнить определенный набор достижимых задач. Определив для себя, что это за цель, мы можем поставить перед собой ряд задач и решать их одну за другой.

Понимая эти недостатки, присущие стратегии и ведению боевых действий, члены нашей оперативной группы 31, или TF 31, и ее командир сделали все возможное для создания стратегии, определив желаемую конечную цель, поставив ряд задач, а затем решив, какие конкретные задачи необходимо решить для достижения этих целей. Затем командир руководил формированием всех подчиненных ему подразделений в соответствии с этой стратегией. Он также умело заручился поддержкой ISAF и коалиции, установив контакт с объединенным командованием южного Афганистана, Афганской национальной армией и местными правительственными чиновниками. Эта небольшая стратегия, созданная оперативной группой SF, была встроена и согласована с общими национальными целями США и зарождающегося правительства Исламской Республики Афганистан. Теперь, по крайней мере, у нас был план, отражающий то, как должна выглядеть или будет выглядеть общая картина, и мы лихорадочно работали над его реализацией. Это была лишь микрокартина того, что необходимо было создать по всей стране[7].

Простая тайская пословица говорит об этом: "Слона едят кусочек за кусочком".

Ниже приводятся прямые указания, которые мы получили от командира 1-го батальона 3-й группы спецназа (1/3 SFG) относительно всех операций SF, которые будут проводиться в Афганистане в 2005-06 годах:

Ваши операции должны проводиться на основе разведданных, децентрализованно[8], в полном объёме, с целью достижения наилучших долгосрочных результатов против противника и населения. Все операции должны проводиться под руководством Афганских национальных сил безопасности (ANSF). Ваши оперативные действия должны иметь в плане эффект стабилизации. Все, что мы делаем, влияет на население, и мы должны обеспечить проведение наших операций таким образом, чтобы заручиться поддержкой населения. Все ваши операции должны иметь компонент и возможности гражданской военной операции (ГВО), информационной операции (ИО) и гуманитарной помощи (ГП), а все последующие действия операции должны сопровождаться встречей со старейшинами кишлаков для объяснения цели операции и легитимации Исламской Республики Афганистан (ИРА). Это поможет заручиться поддержкой местного населения и ослабит план противника по дискредитации ИРА и операций коалиционных сил.

Будь то обучение в Соединенных Штатах или проведение операций в зоне боевых действий, Болдюк четко формулировал для всех своих подчиненных, чего он ожидает от них. Он хотел, чтобы у них не было сомнений в том, чего следует добиваться при выполнении приказов, а также в отсутствие приказов. Никакой двойственности. Любят его или ненавидят, люди знали, чего ожидать. Ниже приведены выдержки из служебной записки, которую он лично вручал всем своим солдатам:

Философия лидерства: Понять, где мы были; сосредоточиться на настоящем и планировать будущее. Все имеет треугольник,который включает в себя три основные точки. Дисциплина, компетентность и доверие составляют первый треугольник.

Доверие было основой треугольника. От нас ждут, что мы будем смотреть в зеркало, а не в окно. Уверенность и знакомство даже с самыми незначительными задачами устанавливали это. Компетентность была следующей. Всегда ожидалось, что мы сосредоточимся на основах, поймем психологию войны и будем поступать правильно. Последним и самым важным компонентом была дисциплина; дисциплина в себе и в своих бойцах. По мнению подполковника Болдука, дисциплина - это не власть, а разумное использование полномочий и ответственности. У спецназа было много и того, и другого.

Наставление командования: Вы будете давить, добиваться и наказывать.

От нас ожидалось, что мы будем проводить подготовку и обучение к войне так же умело, как мы будем проводить сами операции во время войны. Во время командировок мы часто передавали эту концепцию нашим коллегам из ISAF и коалиции. Не будет гиперболой сказать, что от нас ожидали, что мы отправимся куда угодно, в любое время, в любое место и будем готовы сделать практически все.

Рядом с Шиншей Болдюк выглядел как ребенок. Шинша - настоящий медведь, с круглым лицом, огромными руками, и волевыми чертами смуглого таджика. В отличие от большинства афганцев, он носит редкую, ухоженную бороду, которая, по его словам, достаточно длинная, чтобы пуштунские племена не смотрели ему в спину.

Я едва успел произнести "Доброе утро, сэр", как Шинша узнал меня. Он сразу же подошел и обнял меня за плечи. Я отнюдь не маленький человек, шесть футов один дюйм, но он с легкостью заключил меня в костедробительные объятия и изобразил два поцелуя в обе щеки. Черт возьми, подумал я, он, наверное, сломал пару ребер". Болдюк, понимая важность наших отношений, подмигнул и ушел.

"Хорошо, что ваши длинные бороды вернулись в Афганистан", - сказал Шинша. "Длинные бороды" - это прозвище, данное афганцами спецназовцам, знак уважения в сравнении с бородами их старейшин.

Я был искренне рад его видеть. У нас с ним была долгая история. Мы вместе воевали в 2005 и 2006 годах и сломили хребет талибам в провинции Кандагар. Шинша с гордостью говорил, что "в том году талибы не могли остановиться в провинции Кандагар, чтобы поссать без нашего появления". Он не знал, что это утверждение, по сути, было правдой. Захваченные в плен талибы говорили примерно то же самое. Он в шутку называл талибов "шуззуна" - женщины на языке пушту.

Мы провели много часов, обсуждая стратегию и изучая языки друг друга за крепким зеленым и черным чаем. Он по-прежнему говорил по-английски очень слабо, а мой пушту был столь же плох. Поскольку мы находились вне пределов слышимости командиров, я спросил его, как идут дела в Кандагаре.

"Как обстановка, друг мой?" - спросил я на ломаном пушту.

"Нет, нет, здесь в Кандагаре все хорошо", - ответил он на английском с сильным акцентом.

Шинша никогда не жалел слов и рисовал мрачную картину. Боевики Талибана действовали в городе и за его пределами, и каждый день прибывали новые боевики. Подразделения спецназа, сменившие нас после нашей последней ротации, в основном проводили ночные рейды и не имели достаточно времени для установления контакта с населением. Это была не их вина; директива передвигаться только ночью пришла из вышестоящего штаба". Шинша сказал, что талибы теперь действуют в светлое время суток. Я знал и уважал членов другой группы спецназа как друзей и профессиональных коллег, но новости Шинши меня встревожили.

В прошлом году мы редко встречали сопротивление внутри города, за исключением террористов-смертников. Мы сталкивались с талибами во время патрулирования в районе горных перевалов, но в городе - редко. Когда батальон Шинши завершил обучение, мы сразу же начали совершать налеты на убежища талибов. Со временем рейды переросли в полномасштабные налеты. Моя группа атаковала цели вплоть до недели, предшествовавшей нашей ротации. Постоянное давление загнало врага глубоко под землю или вообще заставило его покинуть провинцию, и мы передали нашу стратегию прибывшим нам на смену. Восемь месяцев спустя активизация талибов была очевидна для всех. Их продвижение было неуклонным и методичным. Боевики, базирующиеся в кишлаках вокруг и внутри города, теперь атаковали коалицию ISAF и оценивали ее ответные действия. Я хотел знать, как вся наша работа была перечеркнута.

Победа в партизанской войне означает выход в глубинку и не просто демонстрацию, а убеждение населения в том, что ваша сторона - команда победителей. Работа с местным населением и коренными[9] силами, с ними и через них не является чем-то необычным. Это основной ключ к успеху. Отход от этого целостного подхода представляет собой фундаментальную брешь в противоповстанческих операциях, что приводит к серьезным неудачам. По какой-то причине давление на талибов в сельской местности не сохранялось; основное внимание переключилось на рейды и действия исключительно в ночное время. Мы больше не могли позволить себе придерживаться такого подхода.

Мы с Шиншей договорились встретиться позже, и я поспешил в штаб. Первое, на что я обратил внимание, когда вошел, была мемориальная стена. Список наших павших бойцов теперь доходил почти до пола. Я остановился, провел пальцами по именам и закрыл глаза, чтобы увидеть их лица и услышать их смех. Я сдерживал слезы по своим друзьям. Это происходило каждый раз, когда я возвращался.

Дальше по коридору вдоль стены стоял эклектичный ассортимент из десятков современных винтовок и ракетных установок. Большинство из них были взяты из тайников с оружием или с убитых вражеских бойцов. Как и у мемориальной стены, я заметил несколько новых экспонатов. Но я отбросил ностальгию, когда подошел к двери в тактический оперативный центр и ввел новый код доступа.

ТОЦ выглядел как мостик звездолета. Несколько больших экранов, на которые выводились данные с "Хищников"[10], занимали всю стену, а еще больший экран показывал все подразделения на юге Афганистана. За всем следили дроны ТОС, военнослужащие, которые сновали по комнате или сидели за ноутбуками. Большую часть времени они сидели лицом к мониторам на приподнятой полукруглой платформе, напоминающей алтарь. У каждого солдата, одетого в коричневую футболку и пустынные форменные брюки, была своя работа. Один мог работать с заявками на снабжение, другой координировал действия самолетов, третий - артиллерийский огонь. Вся комната вращалась вокруг боевого капитана, который выступал в роли дирижера военного оркестра.

Отдел планирования и разведки находился в правой части главной комнаты. Я подошел и постучал в дверь. Трент, сержант разведки моего подразделения, встретил меня с мрачным выражением лица и провел меня к креслу.

Карты и фотографии возможных целей покрывали каждый дюйм стены. Посреди комнаты стоял большой стол, загроможденный ноутбуками и отчетами разведки. Аналитики разведки просеивали радиоперехваты, спутниковые снимки и информацию от афганских местных жителей, пытаясь составить четкую картину происходящего на юге Афганистана.

Оценка ситуации Трентом не сильно отличалась от оценки Шинши. "Это место находится примерно в трех месяцах от гибели", - сказал он.

Он обрисовал ряд неудач. Когда мы покидали Кандагар после нашей последней командировки, талибы боялись входить в город, а мы, казалось, были на шаг впереди них. Теперь мы были в меньшинстве и быстро теряли позиции. К концу краткого инструктажа я почувствовал тошноту в животе. Болезнь быстро перешла в гнев. Теперь моя группа должна была сражаться за землю, которую мы уже заняли. Кандагар был призом - стратегически важным как для нас, так и для талибов.

За третий по величине город Афганистана, Кандагар, веками велась борьба. Со времен Александра Македонского он стоял на перекрестке торговых путей к пяти крупным городам: Герат и Герешк на западе, Кабул и Газни на северо-востоке и Кветта в Пакистане на юге. Благодаря своему аэродрому и разветвленной сети дорог город служил центром сопротивления моджахедов во время советского вторжения и был родным городом одноглазого лидера талибов Муллы Омара. Когда талибы захватили его в 1994 году, он стал их столицей.

"Трент, пожалуйста, расскажи мне, что именно произошло за те шесть месяцев, что нас не было", - сказал я.

"Похоже, враг продвигался слишком быстро, и мы потеряли многое из того, что успели наладить с гражданским населением и руководством, - резко ответил он.

Теперь наша работа заключалась в том, чтобы восстановить его и не дать талибам вернуть свою базу власти".

[1] примерно 6,1 м.

[2] Врач общей практики. Он диагностирует, лечит и проводит профилактику заболеваний у всех членов семьи.

[3] Хиттер – это игрок в бейсболе, который назначается на замену питчеру. Он не играет в поле, но может выйти вместо питчера, если тот не сможет продолжать игру.

[4] основными действующими лицами шоу становятся гости, желающие обсудить свои личные проблемы. Программа начинает затрагивать такие скандальные темы как супружеская измена, инцест, зоофилия, педофилия, проституция, порнография, гомофобия, расизм, фетишизм и так далее. Между гостями постоянно происходят перепалки, нередко перерастающие в драку, поэтому на съёмках всегда присутствует несколько охранников.

[5] «Далласские Ковбои» — профессиональный клуб по американскому футболу из американского города Арлингтон, штат Техас.

[6] Коммандос Афганской национальной армии

[7] Децентрализа́ция — процесс перераспределения, рассеивания функций, сил, власти, людей или вещей от центрального местоположения или управляющего органа.

[8] Вскоре после вступления в должность командующего всеми силами ISAF и коалиции в стране в 2009 году генерал Стэнли Маккристал обратил внимание на отсутствие единой национальной стратегии в Афганистане. Ему потребовалось менее года, чтобы создать, синхронизировать и возглавить ее реализацию, завершив макро- (большую) картину. (прим. автора)

[9] Indigenous

[10] Predator

лава 3. ВЫБИРАЯ БОЙ.

Войны можно вести оружием, но выигрывают их люди.

-ГЕНЕРАЛ ДЖОРДЖ С. ПАТТОН, МЛАДШИЙ.

Возвращаясь в бытовку для инструктажа группы, я увидел "Бабу Олю"[1] - тот самый грузовик, который я использовал в Афганистане в 2005 году. Брайан, мой сержант по связи, дал ей это имя.

У нас с этим грузовиком была тяжелая история. Она не раз получала пули и осколки, и я быстро сопоставил некоторые из ее боевых шрамов со своими. Медленно и плавно я провел рукой по ее капоту. Я посмотрел на пулевое отверстие чуть ниже лобового стекла. За год до этого моя группа попала в засаду у границы с Пакистаном. Я заметил дыру только после боя. Я достал свой шарпи и повторил выцветшие слова "СКУЧАЛА ПО МНЕ СУКА"[2], которые я написал тогда в память об еще одном близком столкновении.

Для меня "Баба Оля" символизировала американскую силу. Она была большой, мощной и надежной. В своем брюхе она несла в бой лучших воинов Америки. На ее антеннах развевался американский флаг размером три на пять футов, чтобы враги могли видеть, кто идет за ними. Она была силой, с которой нужно было считаться, и моим уютным одеялом.

Когда я возвращался в бытовку, один из боевых капитанов из ТОС остановил меня. Группа, которую мы заменяли, прибыла из Кандагара, чтобы забрать нас и сопроводить обратно на базу. Шеф, командир другой группы SF, вышел на слепящий солнечный свет. Он выглядел грубым, усталым. Мы вместе проходили OCS почти десять лет назад и поменялись местами на той же самой базе в начале года. Прошедшая ротация была тяжелой для него и его группы. Они потеряли двух хороших людей в долине за городом. Я видел, что потеря его товарищей по группе сказалась на нем.

"Шеф, мне очень жаль слышать о твоих ребятах", - сказал я.

"Спасибо", - сказал он, опустив взгляд. Слезы навернулись ему на глаза.

Ему нужна была передышка. Я нутром чуял, что на этом задании Шефу подсунули сэндвич с дерьмом. Мы договорились встретиться позже, чтобы спланировать возвращение колонны на базу.

Пока я получал сводку новостей, Билл взял командование на себя. Он отправил часть группы забрать медицинское оборудование и боеприпасы и осмотреть наши грузовики. Остальные сгрузили поддоны с самолета, а Билл отправился на встречу со встроенными тактическими инструкторами (ETT), которые будут прикреплены к группе. Я встретил его в их штабе.

В основном солдаты Национальной гвардии, ETT провели весь свой срок в качестве инструкторов подразделений афганской армии. Инструкторы помогали планировать миссии, следили за тем, чтобы у афганцев были необходимые материалы, и служили связующим звеном между афганцами и их западными партнерами.

В штаб-квартире ETT на стене безвкусной фанерной стены висел огромный плакат с изображением группы поддержки "Dallas Cowboys": белые жилеты, обтягивающие шорты, большие, э-э-э, улыбки. Я приостановился, чтобы полюбоваться техасской работой, а затем громко постучал в деревянную дверь. "Входите", - крикнул кто-то из задней комнаты.

Билл сел на один из трех потрепанных диванов, расположенных подковой вокруг телевизора в центре комнаты.

"Сэр, - сказал он, - это Крис и Шон. Они будут прикреплены к нам на время этой командировки к нашему подразделению ANA".

Оба мужчины служили в Национальной гвардии штата Орегон и не отличались друг от друга. Огромный рост Шона в шесть футов три дюйма делал его больше похожим на лесоруба, чем на солдата. Я мог представить его в красно-черной фланелевой рубашке и шерстяной шапочке, размахивающим топором. Его напарник, Крис, был меньше ростом и выглядел маленьким рядом с ним, но у Криса был вид абсолютной сосредоточенности. У меня сразу возникло ощущение, что он точно знает, что делает.

Я в лоб спросил обоих бойцов об их мнении о ситуации в Кандагаре. Они обменялись взглядами, прежде чем ответить. Я сразу понял, что будет сказано, но все равно выслушал: Боевиков Талибана в Кандагаре стало больше, они действуют практически в открытую, а наши партнеры по коалиции их не сдерживают. К этому времени все это стало звучать как заезженная пластинка.

В ту ночь мы наконец-то двинулись в путь. Моя группа будет действовать с той же огневой базы, что и во время нашей крайней командировки, поэтому мы знали маршрут, ну или нам так казалось. Сразу после наступления темноты мы проверили снаряжение, выстроили грузовики и направились к главным воротам, которые охранялись солдатами коалиции. Несколько солдат Афганской национальной армии ждали нас у массивного въезда в ворота. Помня нас по предыдущим командировкам, они выскочили из своих грузовиков с распростертыми руками, сияющими лицами и широкими улыбками. Через пару объятий и похлопываний по спине мы, наконец, были готовы выехать за ворота. Я был рад узнать, что доверие, которое мы установили с этими людьми, выдержало испытание временем. Впервые с момента нашего прибытия я чувствовал себя хорошо. Мы закрепили и зарядили все оружие, и колонна начала движение.

Команда Шефа шла впереди. Было очень приятно снова оказаться на воле. Поводок был снят. Но меня беспокоило, что маршрут вел нас на юг от города через район, который мы раньше старались избегать.

Я решил, что надо быть гибким. Это было шоу Шефа.

Главная дорога была спокойной, и на ней было очень мало транспорта. В отличие от Америки, в Афганистане темно, это кромешная тьма. Здесь очень мало улиц, не говоря уже о работающих фонарях. Лишь немногие дома или здания в городе имеют освещение, кроме очагов с кострами внутри. Даже в очках ночного видения я едва мог видеть дальше главной дороги.

Через три мили мы наткнулись на первый контрольно-пропускной пункт ANA, установленный на мосту, который пересекал широкое сухое русло реки. ANA соорудила два пулеметных гнезда из мешков с песком по обе стороны от переправы. Мы остановились, и из-за стены из мешков с песком вышел солдат ANA, подняв руки вверх. У него не было оружия, и он выглядел взволнованным. "Не продолжайте движение по дороге", - предупредил он нас.

"Фух, этот парень мог наложить в штаны или еще чего похуже, - сказал по рации один из бойцов команды Шефа.

По крайней мере, он не покинул свой пост, подумал я. Хоть какая-то дисциплина лучше, чем никакой". Афганский солдат рассказал Шефу, что примерно за час до этого темный грузовик Toyota Hilux подъехал с включенными фарами, ослепив его. Когда он приблизился, из него выскочили шесть человек с автоматами АК-47. Тыча дулами ему в лицо, они сказали, что дорога закрыта и они нападут на любого, кто не подчинится. Затем они отобрали у него винтовку, забрали немного денег из его кармана и загрузили грузовик боеприпасами.

Мы отключили фары и полностью положились на приборы ночного видения. Дорога, которую называли новой альтернативой проезду через центр Кандагара, вела нас на юг от города через трущобы, место для отбросов и бездомных, а теперь и убежище для боевиков Талибана. Это также был основной маршрут контрабанды наркотиков, и здесь нужно было соблюдать осторожность. Год назад мы ездили в этот район для раздачи медикаментов, и даже тогда нас предупредили, что нужно быть очень осторожными.

Колонна пробиралась через лабиринт дувалов. На разбитых грунтовых дорогах воняло нечистотами. Кучи мусора, некоторые глубиной в несколько футов, тянулись вдоль стен дувалов. Темные, неприметные переулки и улицы заставляли меня нервничать, учитывая распространенность террористов-смертников в Кандагаре. Мы слишком хорошо знали, как действуют террористы-смертники. Они прячутся в темных углах, за стенами, на улицах с оживленным движением и нападают, как трусы, убивая без разбора. Для них убить десятки невинных людей только ради того, чтобы ранить одного из нас, было приемлемо.

Террористы обычно носили белую одежду и брили головы. В захваченных учебных пособиях "Аль-Каиды" говорится, что последователям разрешается нарушать все религиозные законы и предавать свои убеждения, чтобы добиться возможности напасть на нас. Для нашего врага свод правил - это то, что они придумывают на ходу. Неудивительно, что мои волосы седеют.

"Какого черта мы делаем, капитан?" Билл обратился по радиосвязи. "Это идеальное место для засады, да еще и с известной вражеской активностью".

"Сидите тихо, ребята, и посмотрим, как все сложится", - ответил я. Группа ненавидела подобные ситуации, когда они знали, что я просто стараюсь быть позитивным по радиосвязи. Мы все знали, что Билл был прав, когда беспокоился.

Мы повернули за глухой угол. Г-образная дорога была окружена глинобитными стенами на протяжении более 150 футов[3] с обеих сторон, а за стенами находился густой лесной массив - путь отхода для нападающих. Это было именно то место, которое я бы выбрал для засады. В свете наших фар и прожекторов подсветки приборов ночного видения группа из двадцати или около того мужчин, ожидавших за углом, выглядела как вербовочный плакат талибов, одетых в традиционные полностью черные тюрбаны и темно-оливковую одежду. Мы ехали так медленно и без включенных фар, что они не видели и не слышали нашего приближения. Сначала они выглядели озадаченными, но быстро поняли, что мы - военный конвой.

Некоторые тут же вскинули руки вверх, другие спрятали лица. Большинство просто стояли, ошеломленные. По радиосвязи прозвучал срочный сигнал о готовности к бою. Я не видел никакого оружия, но это не означало, что его там не было. Несколько талибов побежали в укрытие близлежащего оросительного арыка. Кто-то попросил разрешения открыть огонь. Я уже хотел согласиться, но прежде чем я успел ответить, солдат ANA спрыгнул с грузовика Ford Ranger и быстро вскинул свой АК, держа в руке фонарик. Выстрел попал талибу прямо в лицо, и он упал на пыльную дорогу. Солдат ANA крикнул талибам, чтобы они взяли свое оружие и сражались как мужчины. Талибы приседали или прятались, шипя и оскаливаясь, как гиены, скрежеща зубами и делая жесты руками в сторону афганских солдат. После всего времени, проведенного в стране, я не мог поверить в то, что видел - это было средневековье. Ненависть на их лицах невозможно было скрыть. Это был враг, которого мы все искали, вблизи и лично - и без оружия. Мы ничего не могли с этим поделать.

Талибы не двигались. Афганский солдат быстро обыскал нескольких более хорошо одетых мужчин, затем еще раз обругал их и запрыгнул обратно в грузовик. Те, кто был хорошо одет, скорее всего, были заместителями командиров или были связаны с теми, кто пользовался благосклонностью других командиров "Талибана". Более суровые на вид члены этой группы, вероятно, были только что привезены через пустыню или перевезены контрабандой через границу в багажнике автомобиля. Пока они были безоружны, мы не могли их трогать. Это было окончательное разочарование в законной борьбе с повстанцами.

Шеф отдал приказ, и колонна медленно двинулась дальше, в сторону города и прочь от группы талибов. Мне очень, очень хотелось двигаться быстрее, чтобы этот район остался позади как можно скорее.

Примерно через двадцать минут мы остановились. По радиосвязи связался оперативный дежурный и предупредил нас, что группа талибов, с которой мы столкнулись, теперь вооружена и в перехваченных радиопереговорах говорит о новом месте засады. Но мы были недалеко от огневой базы, и я снова начал чувствовать себя комфортно. Мы снова двинулись в путь и вскоре после этого сделали последний поворот к дому, к огневой базе Махолик.

Движение колонны преподало нам несколько уроков. Во-первых, талибы теперь открыто действовали в городе и ночью без страха. Во-вторых, их ряды пополнялись новыми людьми и припасами. В-третьих, они почти не боялись контрольно-пропускных пунктов ANA.

Но это также послужило для талибов собственным уроком. На поле боя вновь появился кто-то другой.

[1] Ole Girl

[2] MISSED ME BITCH

[3] 45,72 м.

лава 4. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПРОШЛОЕ.

Если вы знаете врага и знаете себя, вам не нужно бояться результата в сотни сражений. Если вы знаете себя, но не знаете врага, то на каждую одержанную победу вы будете терпеть одно поражение. Если вы не знаете ни врага, ни себя, вы будете проигрывать в каждой битве.

— СУНЬ-ЦЗЫ

Было три часа ночи, но Джума Хан и другие солдаты ANA, около тридцати человек, были слишком возбуждены, чтобы спать. Они сварили чай и бродили возле огневой позиции, выжидая. Весть о нашем прибытии быстро распространилась среди афганцев после того, как я позвонил на базу и сообщил, что мы уже в пути. "Длинные бороды" из 1-го батальона 3-й группы спецназа - их «rora», их братья - снова приехали, чтобы сражаться рядом с ними.

Наши отношения не были типичными. Как нам неоднократно объясняли, афганские солдаты исторически не доверяли ISAF и другим коалиционным силам из-за их предполагаемой недостаточной приверженности и капризного отношения к стране и ее народу. Мы по своей сути были другими. Мы ели, спали, жили и дышали вместе с афганским народом, как будто делали это всю свою жизнь, погрузившись в его язык и культуру. Это не было идеальным сочетанием, но мы искренне старались проявлять уважение и при этом проецировать силу Соединенных Штатов. В Афганистане уважение достигается очень и очень быстро; чтобы получить его, нужно его отдать. ANA регулярно выражала свое уважение к нам, потому что мы делали все возможное, чтобы следовать их обычаям и культуре. Это обнадеживало, учитывая то, что регулярно появлялось в средствах массовой информации. В конце концов, мы были на войне. Моя группа и подразделения ANA, с которыми мы сотрудничали, слаженно работали над тем, как совместно действовать среди афганского народа против талибов. Борьба с чужаками, такими как Аль-Каида, была совсем другой историей. Афганцы понимали, что лучше помочь американцам в борьбе, чем встать между ними и их врагами.

Когда мы свернули на асфальтированную дорогу, ведущую к воротам базы, было приятно видеть ее сияние. Она располагалась на плато, и с нее открывался великолепный вид на северную половину города. Когда мы подъехали ближе, я смог разглядеть темные фигуры на высоких бетонных сторожевых башнях, установленных с интервалами вдоль каменных стен, обеспечивающих дополнительную защиту от ракет и минометов, которые время от времени падали. Потребовалось несколько минут, чтобы наши глаза привыкли к слабому освещению в лагере, когда мы проходили через главные ворота. Афганские охранники, обученные гражданскими подрядчиками, выглядели профессионально и были хорошо экипированы. Я чувствовал себя здесь в большей безопасности, чем на аэродроме Кандагар. Это было похоже на возвращение домой.

Когда мы въехали в автопарк, ANA окружили наши грузовики, похлопывая по капотам, хлопая и пританцовывая, их темные лица озаряли блестящие улыбки. Вот как это будет выглядеть, когда мы убьем бин Ладена, подумал я. Афганцы залезли в грузовик и вытянули меня наружу, в свою ликующую среду. Черт, мне придется танцевать, подумал я. Я ненавидел исполнять подобные танцы - об этом потом несколько дней рассказывали мои товарищи по группе. И у кого-то всегда была камера. Моя электронная почта была забита изображениями моего лица, наклеенного на тела танцовщиц живота, брейк-дансеров и других воображаемых суррогатов.

Танцы привели к чаю, и вскоре каждый в команде держал в руке обжигающую чашку. Из центра толпы я увидел Джуму Хана.

Джума Хан поступил на службу рядовым в ANA и быстро продвигался по служебной лестнице. К сожалению, он был неграмотным, как большинство афганцев, и не мог получить звание выше сержанта, каким бы храбрым он ни был в бою. От него пахло костром, он был одет в белую футболку и свободные брюки. Ростом едва ли пять футов и весом сто фунтов, промокший насквозь, он всегда вел своих соотечественников вперед. Я посмотрела вниз и заметила его поношенные белые кроссовки Nike, подаренные ему, когда мы только познакомились. Он отказался их менять.

В 2004 году его оставили умирать после того, как его отряд ополченцев попал в засаду, и самодельное взрывное устройство (СВУ) оторвало ему часть лица и искалечило ноги. Американский медик спецназа нашел его рядом с пылающими останками его Hilux и сохранил ему жизнь. После многочисленных операций по восстановлению лица и месяцев физиотерапии он вернулся на базу. Я думал о нем лично и профессионально как о миниатюрном солдате с сердцем размером с Голиаф.

Воссоединение семьи постепенно затянулось, и мы все разошлись по кроватям. После нескольких часов сна и завтрака группы прошли в свой вариант ТОС на базе для проведения инструктажа по передаче дел.

На каждой базе был свой тактический оперативный центр, который функционировал так же, как и ТОС в Кандагаре, но на этом сходство заканчивалось. Если Кандагар был звездолетом, то ТОС базы был похож на деревянный планер.

Вместо десятков людей, суетящихся вокруг новейшей автоматики, проекторов, экранов, светильников и компьютеров, на базе было два компьютера, стоящих на несочетаемых столах вдоль одной стены. Радиоприемники были аккуратно разложены вдоль противоположной стены для быстрого удаления или уничтожения в маловероятном случае, если нас догонят. Проектор - один из немногих на базе - стоял на столе в центре комнаты, направленный на разрисованную стену, которая служила экраном. Солянка из стульев и столов разных форм и размеров служила конференц-зоной. Коврики местного производства и ветхие ковры с нарядными красными и зелеными узорами удерживали пыль и грязь. Нередко можно было увидеть, как по грубым бревенчатым стропилам пробегает мышь или крыса.

Члены обеих групп - отбывающей и прибывшей - входили в зал и быстро занимали все стулья. Приходилось приходить пораньше, потому что такие совещания могли затянуться надолго, и опоздавшим приходилось стоять. Крайне важный для поддержания преемственности совещания по передаче дел был, по сути, "покажи и расскажи". Отбывающая группа рассказывала все, что знала о местности, противнике и подразделениях Афганской армии, приписанных к огневой базе.

Успешная передача может решить все проблемы в первые несколько недель службы. Эта передача началась с грохота. Как только Шеф взял слово, отключилось электричество, и в комнате стало темно.

"Ну, некоторые вещи не изменились", - сказал кто-то.

База была подключена к городской электросети Кандагара, поэтому мы, как и местные жители, находились во власти древних советских генераторов и многолетнего запустения и некомпетентного обслуживания. Пока мы ждали, когда генераторы снова заработают, я подумал, благодарны ли люди за ту ограниченную электроэнергию, которую они получали. Это было больше, чем они получали при талибах.

По сравнению с другими пятью базами, наша была просторной. Когда-то президентский дворец талибов, строительство которого началось в 1996 году, в год прихода талибов к власти в Афганистане, заняло около трех лет. Усама бен Ладен построил этот комплекс для лидера талибов муллы Омара, и жители Кандагара до сих пор называют его комплексом Омара. Силы специальных операций заняли его в 2001 году и назвали "Огненный Геккон"[1], в честь ящериц, которые облюбовали эти стены.

В столовой был двухсторонний камин, три сома, которые жили в двухъярусном фонтане, и бассейн на случай, если станет слишком жарко. У нас было место, чтобы построить по периметру пятимильную грунтовую дорожку и даже тир для нас и афганских солдат.

Наконец-то заработали наши резервные генераторы, и электричество вернулось. Шеф начал инструктаж, представив Рона, объединенного тактического авианаводчика ВВС (JTAC), который кивнул нам. Он был важной фигурой в этом зале, способной спасти наши задницы, вызвав воздушные удары. Ему было около двадцати лет, он казался тихим и сдержанным за своей густой темной бородой. Я подумал, что надо посидеть с ним после совещания.

Шеф вкратце рассказал о ключевых лидерах, целях и районах в Кандагаре и его окрестностях. Затем он начал говорить об операции "Kaika"[2]. За три месяца до этого Шеф повел свою группу и роту солдат ANA в район Панджвайи к югу от города. Группа получила сообщения о том, что талибы вытесняют афганцев из кишлаков в этом районе. Помимо того, что этот район был родным городом талибов, он был житницей провинции Кандагар, поскольку охватывал широкую долину реки Аргандаб, которая является основным водным резервом и обеспечивает самые плодородные и стабильные урожаи в юго-восточном Афганистане. Гранатовые рощи, поля кукурузы, пшеницы, марихуаны и плантации винограда сочетались с самой большой товарной культурой страны - маком. Во время сбора урожая долина покрывается бесконечными полями цветов. Маковый сок, смешанный и переработанный в героин, служит основой для повстанческого движения Талибан, а район снабжает наличными как повстанцев, так и афганских правительственных чиновников. Через провинцию проходит главное шоссе Афганистана и множество второстепенных дорог, создавая сеть маршрутов между Афганистаном и Пакистаном. Во время моей последней командировки группа могла беспрепятственно передвигаться через Пашмул, округ Панджвайи. Там не было особой активности противника. Но когда Шеф вошел в этот район в надежде захватить лидеров талибов, его группа была быстро окружена, и ей пришлось пробиваться с боем.

Во время операции Шеф потерял двух американцев и трех афганских переводчиков. Мои ребята уставились в пол, пока он рассказывал об этом. Никто не поднимал глаз. Никто не хотел задавать вопросы из-за боязни подвести итоги операции или сыграть роль кабинетного генерала. Это было четко понятное, неписаное правило.

Через несколько часов совещание закончилось. Специалисты каждой из групп собрались отдельно, чтобы ознакомиться со своим участком базы. Специалисты по оружию проверяли боеприпасы. Я вышел вслед за Шефом. Я хотел узнать больше о Панджваи и операции "Кайка". Как ротация, которая на бумаге выглядела хорошо, пошла прахом из-за одной операции?

Шеф выглядел изможденным, когда мы шли по коридору к его комнате. Его кустистая борода и загорелая кожа скрывали это, но было видно, что командировка состарила его. Пока мы шли, он сказал, что большинство их заданий прошли необычайно успешно. Его голос звучал уверенно, но усталые, воспаленные глаза выдавали истинное положение вещей. Я должен был знать, что произошло в Панджваи.

"Как они с такими силами проникли в этот район у нас под носом?" - спросил я его, раскладывая несколько больших карт на столе в его комнате. "Мне нужно больше узнать о Кайке. Похоже, что они могут что-то там замышлять, и мне нужна достоверная информация".

Он сделал секундную паузу и посмотрел мне в глаза. Того жизнерадостного Шефа, которого я знал почти десять лет, больше не было. "Держись подальше от этого места, если только ты не пойдешь туда с армией, потому что ты можешь пострадать. Я докладывал о скоплении там большого количества талибов, но никто меня не слушает", - сказал он категорично.

Операция "Кайка" начиналась хорошо. Шеф и его люди пешком добрались до лагеря предполагаемого лидера талибов и взяли его. Но когда наступила ночь, большие силы талибов атаковали их с трех сторон из пулеметов и гранатометов. По словам Шефа, боевики Талибана были близки к тому, чтобы прорваться, но постоянный огонь из пулеметов и минометов отбросил их назад. К счастью, никто серьезно не пострадал, но стремительность штурма удивила Шефа, и он вызвал ISAF для создания сил быстрого реагирования (QRF). Силы быстрого реагирования прибыли на место, но не получили разрешения пересечь важнейший мост, ведущий в спорную зону. Помощь так и не пришла.

"Подразделения ISAF добрались до реки Аргандаб, но не стали переправляться", - сказал он мне. Казалось даже произнесение этих слов, оставило неприятный привкус во рту.

Время, подумал я. Время - самый ценный ресурс на поле боя, и его никогда нельзя заменить. Он потерял критически важное время в ожидании этого подразделения. Окруженные в долине, без помощи в пути, они попытались контратаковать. Группа Шефа обнаружила дувал, который талибы использовали для организации нападения. Мастер-сержант Томас Махолик вызвался зачистить дувал вместе с двадцатью афганскими солдатами.

Когда они двинулись в контратаку на дувал, Махолик разделил своих людей на две подгуппы и отправил старшего сержанта Мэтью Бинни и сержанта-медика установить пулемет для прикрытия атаки. Бинни взял с собой ETT и девять афганских солдат и установил пулемет. Махолик быстро зачистил дувал. Из радиоперехвата Шеф узнал, что намерением талибов было захватить американцев живыми.

Каждый раз, когда Бинни и его группа выходили на связь по радио, Шеф слышал интенсивную стрельбу. Наконец, группа Бинни прошла через дыру в глинобитной стене и наткнулась на группу бойцов Талибана. Бинни и его люди первыми открыли шквальный огонь и применили ручные гранаты с близкого расстояния. По словам Шефа, талибы подошли достаточно близко к Махолику и людям Бинни, чтобы выкрикивать оскорбления и угрозы.

Подвернувшись для броска гранаты, Бинни получил удар в затылок. Контуженный, временно ослепший и оглохший, он нащупал свое оружие и с ориентировался. Придя в себя, он организовал нападение на позиции талибов, но старший сержант Йозеф Фюрст, ETT, был ранен в левую ногу реактивной гранатой. Бинни попытался оттащить инструктора в безопасное место и тоже был ранен. Пули раздробили ему левое плечо и предплечье.

У Шефа были свои проблемы, поскольку талибы начали новую атаку на его позицию. По словам Шефа, в перерывах между атаками он переходил с позиции на позицию, собирал своих людей и одновременно следил за ситуацией Махолика и Бинни. Его грузовик был весь в стреляных гильзах от пулемета. Я попытался поставить себя на его место.

Когда он услышал о раненых, медик Бренден О'Коннор вызвался возглавить группу, чтобы подкрепить Махолика и оказать помощь Бинни и Фюрсту. О'Коннор пробился с патрульной базы вместе с восемью афганскими солдатами, переводчиком и еще одним бойцом спецназа. Он повел небольшой отряд помощи вдоль стены, которая укрывала его от пулеметного огня талибов и гранатометов. Когда он дошел до конца стены, О'Коннор понял, что раненые солдаты находятся в двухстах футах от него на открытом поле под огнем трех пулеметов талибов.

Над ними пролетали вертолеты "Апач". Шеф сказал, что он пытался заставить их прикрыть О'Коннора, но бойцы "Талибана" засели в глинобитных хижинах с толстыми стенами. Пули вгрызались в грязь и кромсали траву.

О'Коннор понял, что из-за бронежилета он не может прижаться достаточно низко, чтобы избежать огня противника. Он быстро снял его и отбросил в сторону. Дюйм за дюймом он пробирался через зону обстрела, каким-то образом умудряясь оставаться ниже сотен пулеметных очередей талибов. После он сказал Шефу, что всю дорогу думал о том, что инструкторы на курсах медиков спецназа поджарили бы его, если бы видели. Они всегда вдалбливали своим ученикам, что не стоит лезть к раненым, потому что их навыки слишком ценны, чтобы рисковать их ранениями. Пусть раненые сами приходят к вам.

Фуэрст уже потерял много крови из зияющей раны на левой ноге, когда О'Коннор добрался до него и Бинни. О'Коннор сразу же наложил жгут на ногу, но на большее времени не было. Талибы приближались. Медик поднял Фюрста и отнес его к насосной станции на краю фруктового сада. Он спрятал ETT в тенистом месте и осмотрел насосную станцию, надеясь, что вражеские бойцы не поджидают его. Он перелез через шестифутовую[3] стену на небольшую грунтовую дорожку, где нашел несколько афганских солдат и их советника. О'Коннор вернулся через стену и переправил Бинни, а затем Фюрста и двух афганских солдат на другую сторону.

Когда все оказались в переулке, О'Коннор начал оказывать серьезную помощь раненым. Доставая свое медицинское снаряжение, он обнаружил, что от 120-градусной[4] жары расплавился клей, скреплявший капельницы. Его снаряжение было в беспорядке, но он сделал все возможное, чтобы помочь Фюрсту и Бинни.

В течение всего времени Махолич поддерживал защитников в своем близлежащем дувале, не обращая внимания на беспощадный огонь, перебегая с позиции на позицию, и вдохновляя их на более упорную борьбу с непрекращающимися атаками боевиков Талибана, обстреливавших их из пулеметов и гранатометов. Будучи практически окруженным, Махолич заметил бойца "Талибана", двигавшегося по переулку рядом с дувалом. Когда он открыл огонь, чтобы подстрелить боевика, Махолич был смертельно ранен. Воодушевленные примером мастер-сержанта, солдаты Афганской армии собрались и отбили боевиков Талибана.

После наступления темноты О'Коннор повел группу помощи обратно в дувал Махолича. Прибыв туда, он узнал, что Махолик погиб, и сразу же взял на себя оборону позиции.

"Им нужно было это руководство. До этого момента они были в замешательстве, просто пытались спрятаться и выжить", - сказал Шеф. Когда он вернулся с ранеными, он это обеспечил". О'Коннор обеспечил то руководство, которое было необходимо".

Они эвакуировали раненых на вертолете, пока Шеф вызывал авиаудары. Фюрст в конце концов умер от полученных ранений.

Команда Шефа изменила название базы за месяц до нашего приезда. Теперь она называлась "Огневая база Махолик".

Рассказав мне эту историю, Шеф захотел отдохнуть. Я видел, что он все еще сражается с этой битвой в своем сознании. Мне нужно было многое переварить. Мы договорились встретиться позже, и я пошел проверить, как обстоят дела с группой и снабжением.

Я не мог отделаться от рассказа Шефа. Для начала, этот бой показал мне две вещи: у талибов были хорошие советники, и я, вероятно, не мог планировать использовать ISAF, подразделения НАТО, которые теперь владели южным Афганистаном, в случае крайней необходимости.

* * *

Передача заняла несколько дней. На третий день мы сосредоточились на роте ANA на этой базе. Налаживание связи с ними было важной частью процесса, поскольку вскоре нам предстояло сражаться бок о бок. Стоя в строю посреди нашей пыльной огневой базы, в старой зеленой камуфлированной форме армии США, афганские солдаты выглядели как потрепанная кучка. Но волнение от нашего прибытия еще не прошло. " Позитивная мотивация может иметь большое значение на поле боя", - сказал я Биллу. Он только рассмеялся. Всегда пессимист, он сказал: "Подождем и увидим, что они будут делать под полуденным солнцем, когда устанут и захотят пить".

Было жарко, очень жарко, даже для августа, но афганцы показали удивительно хорошие результаты во время первых учений. Началось все с засады на сломавшийся грузовик ANA. Афганцы должны были восстановить грузовик, а затем атаковать лагерь, где прятались вражеские бойцы. Пока они мчались к лагерю и быстро очищали комнаты от воображаемых бойцов, моя группа следовала за ними, делая заметки. Афганские солдаты знали, что делать, и двигались уверенно. Это произвело на меня впечатление и означало, что они стали на один маленький шаг ближе к тому, чтобы лишить нас работы, что является конечной целью советника.

В целом, мне понравилось то, что я увидел. У Билла, с другой стороны, был список замечаний.

"Рим был построен не за один день", - сказал я ему.

Он скептически усмехнулся и покачал головой. "Они тоже не так начинали", - заметил он, собрал афганцев и снова отправил их в путь.

Во время учений я заметил, что Рон, JTAC, вышел понаблюдать. Я воспользовался случаем и снова представился. Мы поговорили о последних двух месяцах и операциях с группой Шефа, и он не побоялся указать на недостатки, такие как проблемы со структурой поддержки ISAF. Это был тот тип откровенности, который каждый командир долженслышать от своих подчиненных. Он мне сразу понравился.

Когда солнце село, мы с Биллом сидели на улице с чашками крепкого кофе. На безоблачном небе сверкали звезды. В отсутствие промышленного загрязнения или других источников света смотреть на звезды в Афганистане просто потрясающе, но для нас это зрелище было непонятным. Наши мысли все еще были затуманены долгой поездкой и борьбой с акклиматизацией к жаркой погоде и высоте над уровнем моря. Я был измотан и знал, что останусь таким, пока не сяду в самолет, чтобы вернуться домой.

"Знаешь, Билл, Афганистан похож на Техас", - сказал я, подшучивая над его родным штатом.

Прежде чем Билл успел ответить, мы услышали тяжелый свист первой ракеты и бросились в землю. Придав себе как можно более плоскую форму, я услышал, как ракета ударила со вспышкой, похожей на сотни искр. Раскаленная шрапнель разлетелась по асфальту. Вторая ракета упала прямо за стенами базы.

107-мм ракеты советского производства. Советы завезли бесчисленное количество этих легких трехфутовых мини-ракет во время десятилетней войны в 1980-х годах. Теперь они были закопаны или спрятаны в пещерах по всей стране; повстанцы запускали их с помощью таймеров и деревянных пусковых установок с кузовов грузовиков или прямо с земли. Деревянные пусковые установки грубы, это просто деревянные клинышки, срезанные под разными углами, чтобы обеспечить оптимальную траекторию. Но они работают.

Через несколько минут кто-то крикнул: "Все чисто". В воздухе висели пыль и тяжелый запах взрывчатки.

Мы с Биллом отправились на ТОС, чтобы узнать, не пострадал ли кто-нибудь. Билл пересчитал людей. У нас не хватало одного человека - Стива, нашего младшего медика. Его палата находилась рядом с взлетно-посадочной полосой, куда попала ракета. У меня заколотилось сердце. Был ли он на взлётке? Если да, то почему он был там? Пробил ли шрапнель мешки с песком вокруг его бытовки или попал в его комнату?

Мы побежали по узким коридорам с грязными стенами к комнате Стива. Его дверь была закрыта, и когда мы постучали в нее, ответа не последовало. Мы толкнули дверь и увидели, что он лежит на кровати и мирно спит. Он был в берушах и даже не вздрогнул, когда в дверь ворвались.

Стив был самым молодым членом нашей группы. Он приехал за несколько месяцев до командировки и ворвался в нашу командную комнату в Форт-Брэгг с обесцвеченными белыми волосами и темным загаром серфингиста. Он курил сигареты и по сравнению с другими членами группы выглядел как тощая версия "Мальборо". В обычной ситуации они сочли бы его непринужденную манеру поведения и покладистость признаком слабости. Но в команде существует негласное правило - никогда не злить медиков, никогда. В отличие от чинов большинства других секторов вооруженных сил, те, кто работает в медицинской сфере, могут лично сделать вашу жизнь несчастной, "потеряв" ваши медицинские карты, угрожая проктологическими осмотрами и находя бесчисленное множество других возможностей ударить вас по больному месту.

Несмотря на его теплую, юношескую улыбку и успокаивающее поведение, некоторые члены группы считали, что у Стива есть привычка нервничать при проведении медицинских тренингов, постановке капельниц или в других стрессовых ситуациях, и прозвали его "трясущимся Стивом". Большинство, включая меня, думали, что он просто молод, возможно, его пугает статус самого молодого среди группы опытных, целеустремленных ветеранов. Вскоре мы узнали, что все мы ошибались, совершенно ошибались. При лечении раненых, даже в самых тяжелых условиях, у Стива были стальные нервы и руки хирурга. Он демонстрировал неиссякаемый фонтан эмоционального спокойствия и непринужденную улыбку во время ужасных ситуаций, когда другие бы сдались. Он был бесценен в общении с местными афганцами. Он мог вылечить самого испуганного ребенка, принять роды и завоевать доверие людей с помощью теплой, молодой улыбки и успокаивающей манеры.

В данный момент манера Билла была далеко не успокаивающей.

"Что вы тут делаете?" спросил Стив, полусонный и ожидающий розыгрыша, когда мы подняли его с кровати.

"Что ты делаешь?" закричал Билл, в основном от досады. "Вы знаете, что после атаки вы должны подняться на ТОС".

"Какой атаки?" ответил Стив, когда мы ушли, чтобы продолжить обход.

Мой пульс замедлился, когда мы добрались до района базы ANA. Никто не пострадал, и мы вместе с афганцами отправились осматривать воронку. Присев на корточки рядом с новой ямой, Дэйв, наш старший инженер, копался в земле, занятый анализом последствий. Шрапнель изрыла землю вокруг воронки, и он вытащил десятки острых как бритва металлических осколков.

"Он прилетел с севера", - сказал он, изучая схему удара. "Вероятно, они хотели, чтобы он ударил рядом с ТОС, в центре жилых помещений, но промахнулись".

Это была наша первая удача.

[1] Гекко́ны, или гекко́новые, или цепкопа́лые (лат. Gekkonidae), —обширноесемействонебольшихисреднейвеличинывесьмасвоеобразныхящериц.

[2] Кайка (от тур. kayik — лодка) — небольшое военное парусно-гребное судно

[3] 1,83 м.

[4] 48,89 ⁰С

Глава 5. БИНГО КРАСНЫЙ ОДИН.

Воспринимайте своих солдат как своих детей, и они пойдут за вами в самые глубокие долины. Смотри на них как на своих любимых сыновей, и они будут рядом с тобой даже до смерти!

-СУН ЦЗУ

После целого дня встреч мы оделись в нашу лучшую форму и присоединились к афганцам на традиционный пир, который мы устраиваем в честь замены команды. Это показывало нашу признательность и помогало установить столь необходимое взаимопонимание, которое так важно в бою. Из хижины цвета бисквита лился теплый свет, а снаружи стояли афганские солдаты. Когда мы вошли в дверь, на нас обрушились запахи жареной и приготовленной на гриле козлятины, тушеного кабачка, моркови, острого перца и тонны риса. Тарелки с лепешками, свежим луком, огурцами и помидорами заполонили весь стол.

В комнату набилось более двухсот афганских солдат. Грязные, неулыбчивые, с плохими зубами и в специальной униформе, все они выпрямились, когда мы вошли. Подполковник Шинша вышел вперед, отдал мне идеальное приветствие, а затем повернулся лицом к своим людям. Он открыл торжество короткой рычащей речью, представив мою группу как почетных гостей и похвалив нас за помощь в освобождении их страны от талибов. Благодарность освобожденного народа умиляет, и я подумал о том, каково было тем солдатам во время Второй мировой войны, которые освобождали Европу.

После речи афганцы не теряли времени на общение с нами. Старые и новые лица проходили передо мной, пожимая мне руку, обнимая меня, произнося приветствия на пушту короткими фразами и призывая нас сесть и покушать. В другом конце комнаты я увидел знакомое, покрытое шрамами лицо Али Хусейна, лейтенанта афганской армии. Когда я видел его в последний раз, его грузили в санитарный вертолет. Я поспешил к нему. Он протянул руку, чтобы пожать мне ее, и я увидел, что его глаза затуманились.

Он выглядел расстроенным и сердито отстранил других солдат, стоявших вокруг нас. Внезапно я подумал, не ждет ли меня порка. В прошлом году я был довольно строг к нему.

Когда мы впервые встретились во время моей крайней командировки, его люди открыто насмехались над ним. Он был невысоким и худощавым, и было известно, что его племенные связи с хазарейцами и сердечное "пожертвование" обеспечили ему службу в армии. Во время патрулирования он выглядел испуганным и неуверенным. Дикие существа, такие как солдаты и собаки, могут учуять страх, и его афганские солдаты не испытывали к нему доверия.

После нескольких заданий я больше не мог этого выносить. Вести людей в бой - занятие не для слабаков, и я хотел, чтобы он понимал всю серьезность своего положения. По ночам он приходил ко мне в комнату, и мы разбирали главы из руководства для рейнджеров. Мы изучали, как вести патрулирование, устраивать засады и очищать помещения от вражеских бойцов. Я ругал его за каждую ошибку и просчет. Через несколько месяцев он уверенно отправился со своими людьми в длительное патрулирование в долину Горак вместе с моей группой SF.

Это был конец 2005 года.

Мы выезжали из района, где только что провели операцию. Мой грузовик шел впереди, мы осторожно двигались по вади, сухому руслу ручья, недалеко от границы долины реки Гильменд. Противотанковая мина была хорошо спрятана среди гладких серых камней ручья, и мы проехали мимо нее на несколько дюймов. Через секунду в нее врезался грузовик Али. Я высунулся из машины в поисках мин, когда взрыв сорвал мою гарнитуру и разнес переднюю половину его грузовика Ranger. Осколки убили нескольких его людей и раскроили лицо Али до черепа. Мы эвакуировали его, и я решил, что он уйдет в отставку после того, как заживут его раны.

Но он не ушел. Когда группа Шефа была окружена в Панджвайи, Али отказался оставить Фюрста, раненого ефрейтора. Он отбил несколько атак талибов. Когда они пытались подкупить его, чтобы он выдал американца, он обменивался с ними оскорблениями. Если Али был тем воином, которым, по словам Шефа, он стал, то я хотел видеть его своим союзником. Стоя там, на пиру, я ждал, не собирается ли он сначала дать мне попробовать мое собственное лекарство. После того как он разогнал ближайших солдат, он повернулся ко мне и сказал на акцентированном английском: "Ты мой капитан, ты мой командир. Я хочу умереть с тобой. Ты сделал Али мужчиной. Теперь у моей семьи есть честь, потому что Али - мужчина".

"Я слышал, ты теперь лев, брат", - сказал я, пожимая ему руку.

Я обнял его за плечи, и мы пошли к столу. Али подозвал Шамсуллу. Это становилось настоящим воссоединением семьи. Шамсулла, которого звали Таз, был американским рейнджером, помещенным в тело афганца. Я стоял и смотрел на них двоих. Таз определенно занимался тяжелой атлетикой. Пока нас не было, он тоже набрал мышечную массу. Я подвел его к Биллу, который расплылся в огромной улыбке, когда я напомнил ему о некоторых подвигах Таза.

Таз стал печально известен в 2005 году благодаря двум инцидентам, первый из которых произошел на контрольно-пропускном пункте недалеко от города Кандагар, который мы установили для поиска установщиков придорожных бомб. После нескольких часов, проведенных под жарким солнцем, я решил собрать вещи. Любые боевики "Талибана" в этом районе, вероятно, слышали о блокпосте и избегали его. Я наблюдал, как побитый серый седан "Тойота" несется по дороге в сторону КПП, поднимая за собой клубы пыли. Внезапно водитель остановился, включил задний ход и с ревом поехал назад. Таз работал на скрытой позиции охраны тыла в заброшенной хижине. Дорога была слишком неровной, чтобы "Тойота" могла набрать реальную скорость, и, увидев, что машина разворачивается, Таз и еще двое солдат бросились в погоню. На полпути к машине Таз остановился и выстрелил из своего АК-47 в двигатель, заставив ее остановиться. С оружием наизготовку Тэз подошел к водителю, который проклял его, назвав собакой. Внезапно Тэз, обезумев от ярости, нырнула в машину. Другие афганские солдаты начали кричать, чтобы мы подошли. Мы с сержантом моей группы Вилли помчались к машине с оружием наизготовку. Я услышал два приглушенных треска, а затем Таз высунулся из окна, весь в крови и кусочках мозгового вещества. Он улыбался.

Водитель пытался вытащить пистолет, и во время борьбы он выстрелил, к сожалению, два раза под подбородком водителя. Упс. В багажнике машины мы нашли автоматы АК, шарикоподшипники, проводку, мины и взрывные капсюли. Все это были обычные компоненты для СВУ - придорожных бомб. Излишне говорить, что пассажир автомобиля был более чем готов сотрудничать.

Второй случай произошел две недели спустя. Около полуночи Таз постучал в мою дверь. Выхватив пистолет, я последовал за ним в одну из комнат казармы ANA. Один из переводчиков группы, Хик, лежал на коврике, весь в крови. Он пошел с отцом на базар, чтобы купить припасы для солдат, и был остановлен на контрольно-пропускном пункте Афганской национальной полицией. Афганская национальная полиция была известна во всем Афганистане как коррумпированные, необученные бандиты. Они требовали взятку, и когда Хик от этого отказался, они стали угрожать ему и его отцу. За его верность отцу полицейские избили его и проткнули ему легкое.

Мы отвели Хика в медпункт, где его начали латать, а я с Тазом отправился в лагерь ANA. Там я обнаружил всех военнослужащих ANA вооруженными и сгрудившимися у небольшого складского здания. Внутри два головореза ANP были брошены на грязный пол хижины, связанными в живые клубочки и лежащими в позе эмбриона.

После того как терп, пошатываясь, вернулся в лагерь, Таз отправился на КПП, избил продажных полицейских, закинул их в кузов своего грузовика и отвез в хижину, но не убил их. Наши занятия по вопросам гражданского общества и прав человека частично сработали. Потребовалось несколько дней переговоров между ANP и ANA, но в конце концов мы убедили Таза отпустить двух злоумышленников. Более важным уроком было то, что Таз взял потрепанную группу ANA, сформировал их в подразделение и приучил к абсолютной преданности, хотя и в афганском стиле, преследуя коррумпированных парней, которые причинили вред терпу.

Слишком часто люди увлекаются популярной голливудской версией того, что мы делаем, и забывают, что спецназ был создан не просто для уничтожения объектов, а для работы в чужой культуре, чтобы превратить своих солдат в действующую армию.

Я изучал социологию в колледже и с детства был очарован иностранными обществами, культурами и языками. Я также вырос в горах Северной Каролины, где охота, рыбалка и отдых на природе - это образ жизни. Спецназ удовлетворил все мои желания. Моя карьера началась, когда я поступил на службу в 1993 году. Я служил в 25-м пехотном полку на Гавайях, прежде чем получил свой комиссию. Во время своей первой командировки в Афганистан я служил в 82-й воздушно-десантной дивизии. В 82-й воздушно-десантной дивизии я многому научился, особенно лидерству и тому, как создавать сплоченность подразделения. Во время этой командировки я познакомился со спецназом в Кандагаре. Их миссии - изучение языка, уважение к культуре и борьба с партизанами на вражеской земле - мне понравились. Тогда я понял, что мне нужен более серьезный вызов.

Теперь этот вызов означал превращение ANA в боевую единицу, способную справиться с возрождающимся Талибаном. С момента прибытия я слышал только плохие новости. Рассказ о том, что бойцы "Талибана" почти уничтожили группу Шефа, а Шинша сказала мне, что талибы открыто передвигаются по улицам, где раньше они боялись сделать даже шаг, ошеломил меня. Мы воевали уже пять лет. Этого не должно было быть.

Я пытался снова сосредоточиться на празднике, когда тяжелая рука опустилась мне на плечо. Это был один из солдат с ТОС нашей огневой базы.

"Сэр, пойдемте со мной", - сказал он. Черт, еще один вкусный обед пропал зря.

Я извинился и направился к ТОС. Я вспомнил сцену из фильма "Зеленые береты", когда Джона Уэйна прерывают во время ужина кодовым словом "Табаско". Кодовое слово означало чрезвычайную ситуацию. Что бы ни хотел сейчас ТОС, это было плохо и не по сценарию. Единственное, чего не хватало, так это кодового слова.

На ТОС раздавались неистовые радиовызовы о помощи. По акценту я понял, что это не группа спецназа. Судя по звуку, подразделение ISAF попало в засаду, причем по-крупному.

"Вы уже получили сообщение от KAF или TOC?" спросил я радиста.

"Сэр, они ждут вашего звонка по спутниковому телефону", - ответил он.

Я взял громоздкий черный телефон и направился на крышу, чтобы получить четкий сигнал.

"Это 31. Соедините меня с боссом", - сказал я. Через несколько мгновений Болдюк вышел на связь.

"Подразделение ISAF попало в переделку, и я хочу, чтобы вы были готовы оказать им помощь", - сказал он мне. Я спросил его, следует ли нам ждать приказа о выступлении или просто немедленно отправиться в путь.

"Ждите, пока я не получу четкую картину", - сказал он. "Я не собираюсь посылать вас в опасную ситуацию, если это не нужно. Подготовь свой комплект как QRF".

К тому времени, как я закончил разговор, Билл был в ТОС. Я сказал ему, что мы были QRF для канадского подразделения, которое попало в засаду. "Скажи ребятам, чтобы они тихонько погрузили свои комплекты, оружие, шлемы, бронежилеты в грузовики". Билл исчез в темноте. Вернувшись в ТОС, я подключился к одному из компьютеров и запросил свежую информацию. Мне нужно было разработать план, и у меня было много вопросов.

Где была засада? В 22 километрах от Кандагара.

Сколько канадских солдат было ранено? Неизвестно.

Сколько боевиков противника находилось в этом районе? По лучшим прикидкам, от 25 до 40.

К тому времени, когда группа прибыла на ТОС, мы с Биллом разработали два варианта действий. Мы могли отправиться к месту засады и оттуда оказать помощь подразделению ISAF. Или мы могли определить направление движения противника и устроить засаду. Мы были полностью готовы маневрировать в тылу врага и убить этих дикарей там, где они находились.

Не имея пока разрешения на выход, мои ребята сидели за столом и слушали радио, пока поступали сообщения о потерях.

"Они просто сидят там, капитан", - сказал Билл.

"Их дело", - сказал я. "Это профессиональная армия, и они знают правила. Если они в контакте и не могут переместиться в более безопасное место или штурмовать вражеские позиции, то им придется терпеть, пока мы не получим сигнал к старту".

Голос на другом конце рации дрожал. Никто им не помогал, да и они сами не очень-то справлялись.

"Похоже, что они в шкафчике для раненых", - сказал Дейв, имея в виду, что они в плохом состоянии.

"Возможно, так и есть", - сказал я, молясь, чтобы мы могли отправиться им на помощь.

Прошло минут двадцать, а казалось, что несколько часов. Я перебирал в уме множество вариантов. Я подумал о подразделениях ISAF, которые прослушивали их, когда команда Шефа находилась в тяжелом контакте. "К черту", - сказал я. "Поехали. С последствиями я разберусь позже. Мы не оставим их там без помощи".

С явным облегчением мои товарищи по группе двинулись к двери. Мы направились в автопарк и загрузили грузовики. Было приятно, очень, очень приятно вернуться на свое место. Я слышал, как патроны входят в патронники тяжелых пулеметов. Радио трещало от новых сообщений о ситуации. Ситуация становилась все хуже - больше раненых, больше выведенных из строя машин. Я зарядил патронную ленту в пулемет, установленный на моей стороне грузовика. Двигатель GMV заурчал. Это было чертовски хорошее начало нашей командировки 2006 года.

"Поехали, парни", - сказал я в FM-радио, когда грузовики поползли к выезду из гаража.

Джума Хан подошел к моему окну, цепляясь за АК-47 и жилет с патронами. "Я хочу пойти", - сказал он. Я не уверен, чья улыбка была больше, его или моя.

"Вали на", - сказал я - почему бы и нет? - подавая ему знак запрыгнуть на заднее сиденье.

Затем по радиостанции канадский голос сказал: "Бинго Красный 1, это Бинго Красный 7. Мы вырвались из засады. У нас много раненых, и мы находимся в двадцати километрах от аэродрома Кандагар".

Наши машины остановились. Билл подошел к моему грузовику.

"Я не думаю, что они продвинулись далеко, капитан. Наверное, у талибов закончились боеприпасы".

"Мы можем отправиться в KAF и узнать настоящую историю", - сказал я.

Грузовики работали, план был разработан, радиостанции работали. Мне нужен был только приказ Болдука о старте. Наконец он отдал приказ, но это был не тот приказ, который мы хотели: "Отставить".

Мне это не понравилось, но я сделал это. Я доверял Болдюку, и если миссия не удалась, значит, она не удалась. Разочарованные, мы вернулись в автопарк и выгрузили свои вещи, чтобы вернуться к празднованию.

На следующее утро мы начали наш интенсивный цикл тренировок с ANA. Под лучами только что взошедшего солнца мы занимались физическими упражнениями и бегали по пятимильной дорожке, которую мы построили прямо у стен базы. Помимо того, что мы поддерживали себя в форме, эта рутина укрепляла связь с афганцами и позволяла нам выявлять проблемных ребят. Те, кто не мог идти в ногу со временем, привлекали наибольшее внимание.

Я взял офицеров, включая Али, под свое крыло. Остальные члены группы работали с сержантами и солдатами. Мы с Биллом сосредоточили обучение на трех областях: передвижение, стрельба и коммуникация - основы ведения боя. Мы работали с некоторыми из этих солдат в прошлом, но прежде чем брать их в бой, я хотел знать, что у меня имеется.

Как и все в армии, мы тренировались в три этапа. Ползали. Передвигались шагом. Бегали.[1] После утренней тренировки мы завтракали и снова собирались на полигоне для проведения этапа "переползание". Базовая огневая подготовка начиналась с приведения оружия к нормальному бою. Если прицельные приспособления не пристреляно, то попасть в цель было невозможно. Это должно было быть простое упражнение. Вместо этого у нас ушло все утро, потому что многие афганцы потеряли уважение к своему оружию. Вместо того чтобы ухаживать за ним, они ленились и стучали по винтовкам или возились с прицелами. Каждый аспект дисциплины должен поддерживаться.

Во время перерыва наша группа под руководством Билла работала над индивидуальными навыками меткой стрельбы с помощью "стресс-шутера"[2], который представляет собой гонку на время. Билл установил ряд мишеней, которые заставили нас двигаться в полной экипировке и поражать мишени, одновременно меняя магазины или переходя от винтовки к пистолету на многочисленных огневых позициях. Победитель получал право хвастаться, что было предметом большой гордости в команде умников. Перед началом соревнований нам всем дали пробежаться по дистанции, чтобы прочувствовать ее и исключить отмазки.

Дистанция была шириной примерно в половину футбольного поля и такой же длины. Дистанция выходила далеко за пределы оградительных стен и медленно поднималась по каменистой местности к основанию соседней горы. Земля была плоской, гравий размером с мякиш обеспечивал некоторую устойчивость, но не очень большую. В течение дня камни работали как зеркало, отражая жар полуденного солнца на наши пекущие тела.

Мишени были нескольких типов. У нас были фанерные щиты для стрельбы в обход, над, под и сквозь них. Билл добавил кучу стульев, GMV, квадроцикл и ненужную машину. Первые мишени представляли собой смесь стальных пистолетных и винтовочных силуэтов, плоских пластин в форме головы и плеч человека, которые падали при ударе. Другими мишенями были коммерческие картонные мишени с изображением угрожающих лиц или ситуаций с заложниками, что повышало уровень сложности.

Я наблюдал, как моя команда тщательно и методично отрабатывала курс. Они делали это легко, несмотря на громоздкие бронежилеты.

Билл открыл соревнования. Как сержант команды, он установил высокий стандарт. Он мчался из-за "Хаммера" к куче стульев. Пинг. Пинг. Его точные попадания эхом разносились по всему полигону. Он достиг последней мишени, перевел свой уже пустой М4 в сторону и плавно достал пистолет. В течение нескольких секунд он уже стоял почти в упор к последней мишени, с плотным скоплением попаданий на груди мишени, с опустошенным пистолетом в руке.

Когда он закончил, он прошел по дистанции с каждым из членов команды, спокойно инструктируя их.

"Медленно - это плавно, а плавно - это быстро. Расслабьтесь, почувствуйте спусковой крючок. Нажимайте, не дёргайте. Смотрите на цель", - наставлял он, пока мы переходили от точки к точке. "Меняйте магазины, не отрывая глаз от мишени. Переходите к своему второму оружию, не ищите, знайте, где оно находится. Знайте, где ваши магазины. Все должно быть мышечной памятью".

Билл знал, что в ближнем бою постоянный, последовательный стрелок всегда выйдет победителем. Билл был последователен со всеми, когда дело доходило до тренировок, даже со мной. Существовал стандарт, которого нужно было достичь. Если ты не справляешься, ты идешь домой. Все было так просто. Я любил эти курсы. Это были одни из лучших боевых тренировок, которые только можно было получить. В прошлом у меня все получалось, и мне не терпелось узнать, как я справлюсь сейчас.

Взяв в руки винтовку, я посмотрел в прицел и поразил первую мишень. Пробежав к следующей точке за фанерой, я снова навел прицел на мишень и услышал знакомый пинг. Два на двоих. Мои внутренние часы отсчитывали секунды. Мое тело перешло на автопилот, пока я контролировал свой пульс. Пот заструился по глазам, и слишком скоро мои легкие стали тяжелеть и задыхаться на большой высоте. Через несколько минут я убрал пистолет в кобуру и ждал, пока Билл оценит меня.

"В среднем звене", - сказал Билл. Даже если я показал хорошие результаты, Билл не раздавал комплиментов.

Стив стрелял последним, и ему досталось больше всего внимания Билла. На финише он выглядел взволнованным, и после того, как Билл подсчитал количество попаданий, у него оказался худший результат. Подавленный, Стив сказал Биллу, что ему нужно пристрелять оружие. В мгновение Билл вскинул оружие Стива и сделал два выстрела в стальную мишень в двухстах метрах от него, сбив ее. Он подошел к столу с оружием и взял дробовик. "По крайней мере, с этим, Стив, тебе не придется целиться", - сказал он со знакомой ухмылкой. Стив отнесся к этому спокойно, но я знал, что позже увижу его тренирующимся на полигоне, когда никого не будет рядом.

Наш командир роты, Джаред, прибыл в KAF и провел весь последний день или около того, знакомясь с масштабной операцией. Он командовал несколькими группами спецназа, включая мою, и хотел посвятить меня в детали. Я договорился, чтобы он прилетел на вертолете на огневую базу с коротким визитом, чтобы ввести нас в курс дела.

До того, как мы покинули KAF, до меня дошли слухи о большой операции. Но я не хотел в ней участвовать. Я представлял себе комнату, полную командиров из полудюжины стран коалиции, сидящих за столом и пытающихся разработать план, каждый из которых был уверен, что он самый умный. Но, судя по тому, что мы столкнулись с большой, дерзкой группой боевиков во время следования колонны на базу, плюс ракетные обстрелы, плюс все остальное, что я слышал, им точно нужно было что-то делать, и как можно скорее.

После операции "Анаконда" группы спецназа редко принимали участие в крупномасштабных операциях, особенно с участием общевойсковых подразделений. Во время операции "Анаконда" в марте 2002 года войска 101-й воздушно-десантной дивизии и 10-й горной дивизии планировали перекрыть пути отхода противника, но вся миссия сорвалась, когда часть спецназа и зарождающееся афганское ополчение вступили в бой с закаленными боевиками "Аль-Каиды" в Гардезе в долине Шахи-Хот, где царил лютый холод. В итоге все стороны допустили критические ошибки, и некоторым лидерам Аль-Каиды и Талибана удалось скрыться. После этого 10-я горная и 101-я воздушно-десантная части практически не взаимодействовали с группами спецназа. Со своей стороны, мы получили столько порицаний за эту операцию, что не стоило и пытаться участвовать в других.

В результате этого афганцы утратили отношения с обычными командирами, которые теперь считали афганских ополченцев ненадежными. Поэтому спецназ продолжал действовать самостоятельно, "с помощью, вместе и через" местные афганские силы. В результате мы создали крайне важные отношения и структуру для развития афганской армии. Со временем командиры сухопутных сил стали делать все больший акцент на партнерстве общевойсковых подразделений с зарождающейся афганской армией. Мы были с ними, чтобы удостовериться в их успехе. Теперь я узнал от Джареда, что Болдюк рассматривал эту новую операцию как шанс действительно показать ISAF и всему миру, что Афганская армия может внести свой вклад. Наша работа заключалась в том, чтобы обеспечить воплощение его намерений в жизнь.

Я объявил приказ о готовности к поддержке операции ISAF, к большому огорчению моей группы. Мы находились на базе всего неделю. Они хотели больше времени провести с афганцами. Наши солдаты ANA нуждались в дополнительной подготовке, чтобы убедиться, что все знают базовые боевые навыки. Нам нужно было больше сержантов и офицеров, чтобы они руководили солдатами. Но больше всего, несмотря на то, что мы знали некоторых из них по прошлым командировкам, нам нужно было возобновить и продолжить строить наши отношения. Нам нужен был уровень доверия, который мог бы выдержать трудности боевых действий.

Я сообщил всем, что через двадцать четыре часа мы отправляемся в KAF. Проклятая миссия еще даже не была официально объявлена, но я должен был заручиться поддержкой афганцев. Мы провели совещание группы в небольшом глинобитном ТОСе, и почти все комментарии начинались со слов: "Но капитан...". У нас не было другого выбора, кроме как сделать миссию успешной, поэтому мы организовали чаепитие с афганским руководством в их лагере.

Шинша, афганский командир, и Али Хуссейн, мой протеже со шрамами, пришли и устроились вместе со мной и Биллом на полу их главной глинобитной хижины, которая использовалась в качестве штаба ANA. За кипящим горячим чаем я начал со своей лучшей речи футбольного тренера перед большой игрой. Я активно использовал многовековой неписаный племенной кодекс "Пуштунвали", древнюю идеологию, которая управляет действиями членов пуштунского племени. Они верят, что после смерти их будет судить их бог, Аллах, по тому, насколько точно они следовали кодексу Пуштунвали. Я вдалбливал им кровную вражду с талибами (бадал), обязанность чтить семью (нанг), любовь к пуштунской культуре (дод-пасбани) и их клятву защищать ее (тохм-пасбани).

"Запомнит ли ваш народ ваши имена? Хотите ли вы снова жить под пятой талибов?". Затем я воскликнул: "Вы - львы Кандагара! Вы - защитники южного Афганистана! Мы сражались и проливали кровь вместе с вами много лет. Неужели вы не будете сражаться со мной сейчас?" Мои афганские товарищи, одетые в форму и сидящие на полу со скрещенными ногами, казалось, сосредоточились на моих словах.

"Ни одна страна никогда не помогала Афганистану так, как Америка. Разве мы не помогли вам победить русских?" спросил я.

Затем я сказал им, что это их шанс получить бадал, или месть, за то, что случилось с группой Шефа, и залечить открытую рану. Это то, чего они отчаянно хотели. Сузив глаза, они хмыкнули и кивнули.

Али повернулся к Шинше.

"Вали на?"[3] - сказал он.

Теперь наступала самая трудная часть. Мы должны были придумать, как рассказать им о миссии, не раскрывая слишком много подробностей. Я решил, что мы можем дать им достаточно информации, чтобы их идеи вписались в уже составленные нами планы, заставив их думать, что это их план. Если бы это был их план, они бы держали его в тайне, зная, что если они проболтаются, то талибы будут предупреждены. Лояльность в Афганистане можно купить, и мы знали, что у талибов есть шпионы в афганской армии. Черт, мы знали, что на огневой базе были талибы. Мы просто не знали, кто они. Я объяснил, что никто из солдат не может покинуть базу, все оружие должно быть заперто, а все мобильные телефоны и телефон в казарме должны быть конфискованы.

Шинша попросил нас уйти. Он хотел поговорить со своими командирами, расположившимися в комнате. Он знал, что я немного говорю на пушту; это был его тонкий способ быть вежливым. Мы вышли из хижины. Когда мы вернулись, они согласились присоединиться к миссии и выполнить все мои просьбы. В итоге из более чем ста военнослужащих ANA мы взяли в добровольцы почти шестьдесят солдат и около десяти надежных командиров. Остальные бойцы готовились к отпуску.

Тем временем Джаред снова поговорил с Болдуком и узнал немного больше об операции. Планировщики в KAF хотели, чтобы мы перекрыли талибам пути отхода из района, что я предпочел бы сделать, чем идти на эту операцию вместе с канадским подразделением. Нам нужно было пробраться в район, чтобы сохранить элемент внезапности и инициативы.

Проинструктированный по основным вопросам и подготовив афганцев, я обратился к Джареду по поводу возвращения в KAF, где нас введут в полный план операции. Джаред командовал моей группой несколькими годами ранее, когда был капитаном, и оставался на хорошем счету в подразделении - он получал "одобрительные гримасы"[4] от операторов, когда они узнали о его возвращении. Его рост составлял шесть футов[5], и он был в хорошей форме. Хотя он был заядлым бегуном, он также поднимал тяжести, и его телосложение было далеко от стереотипа среднестатистического бегуна. Общительный, уверенный в себе, с копной светлых волос и окладистой рыжей бородой, он был желанным членом команды. Слова на миллион долларов, которые проницательные парни подбирали во время работы с высокопоставленными офицерами, звучали странно в его густом западновирджинском акценте. Он, как и многие офицеры полевых классов в то время, провел в Афганистане всего одну командировку (а некоторые и вовсе ни одной), но он компенсировал это тем, что был умным, легким в службе и готовым принять рекомендации своих командиров.

Вскоре после возвращения Джареда, в духе роты "Чарли", все подразделения продемонстрировали свою поддержку ему, прикрепив наклейки своей группы на бампер, стекло и заднюю дверь его красного пикапа "Шевроле 4×4", а также другие украшения, продуманно выбранные в честь его известного пристрастия к охоте. Среди парашютов, мечей, черепов и стрел переплетались наклейки, свидетельствующие о принадлежности к организации PETA[6], лозунги против оружия, разноцветная радуга и плакат "Голосуй за Джона Керри".

Джареда поселили в комнате командира базы, которую я занимал годом ранее, когда в этой части лагеря не было командира роты. Он не преминул выразить мне признательность за то, что я отремонтировал для него комнату. Я сдержался, чтобы не сказать, что это была шутка в его адрес. Комната находилась прямо напротив оперативного центра. Его комната была первой остановкой для решения любой проблемы и любого вопроса. За последние годы мне редко удавалось выспаться.

В любом случае, это было справедливо. Я и еще один командир группы, Мэтт из ODA 333, также известный как 3X, в прошлом разыграли несколько хороших шуток над Джаредом, последней из которых был ужин, который мы и наши жены разделили в хорошем японском стейк-хаусе. В тот вечер мы сказали хозяевам, что у Джареда день рождения, и мы хотим сделать из этого действительно большое событие. Когда пришло время, владелец достал праздничную шляпу и попросил весь персонал спеть ему "С днем рождения" вместе с остальными посетителями ресторана. Джаред надел шляпу и согласился со всем этим, чтобы не оскорбить владельца и всех остальных, несмотря на то, что это был далеко не его день рождения.

Джаред был хорошим командиром и искренне переживал за бойцов и их благополучие. Мне нравилось, что с ним можно было вступать в очень жаркие споры о проблемах, и при этом он никогда не переходил на личности. Именно это делало Джареда исключительным офицером. Он понимал, что у каждого есть свой голос, своя точка зрения или мнение. Он также понимал, что в конце дня все хотят поступить правильно.

Началось углубленное планирование маршрутов и порядка движения колонны обратно в KAF. Мы решили выехать той же ночью и проехать через город, а не объехать его. Движение будет легким, и по этой дороге уже несколько месяцев не проходили американские подразделения, что, как мы надеялись, собьет с толку талибов. Скорость была также хорошей защитой от заминированных автомобилей, и мы знали, что сможем проехать по асфальтированной дороге.

К вечеру у ворот выстроились GMV, маскарадные джингл-траки[7] и пикапы ANA. Маскарадные грузовики получили свое название от сотен висящих бубенцов, колокольчиков и украшений, которые звенели на удачу из местных грузовиков, когда они ехали по колеям грунтовых дорог.

Брайан завел наш грузовик и посмотрел на меня, чтобы отдать приказ двигаться. Мы с Брайаном служили в одних и тех же подразделениях до спецназа и вместе проходили квалификационный курс спецназа. Само собой разумеется, когда Брайан стал готов к отбору в группу, я упорно боролся за него, и он присоединился к команде вскоре после меня, в 2005 году. Брайан знал меня. Ни для кого не было секретом, что я никогда не пойду за спинами своих людей в бой, я везде пойду первым, если только сержант моей группы не скажет иначе. Я не мог смириться с мыслью, что кто-то из моих людей будет ранен или убит, когда я должен был быть впереди него. Брайан верил в эту философию так же искренне и глубоко, если не больше, чем я. Я думаю, именно поэтому он сразу же решил, что он будет водителем ведущего грузовика, моего грузовика. Он анализировал каждую тропинку, перекресток и канаву так же тщательно, как любой из его любимых гонщиков NASCAR изучал дневную трассу, и принимал бесконечные меры предосторожности на протяжении всего пути. Во многих случаях я лично приписывал свое выживание ему и его отличным инстинктам, благодаря которым мы остались живы в этом грузовике.

Во внеслужебное время Брайан жил для NASCAR. Он знал гонщиков, их статистику, трассы, все это. Я думаю, его привлекал вызов индивидуального соперничества и технические знания, которые оно требовало. Он жил просто, но был очень непростым и технически подкованным человеком. Я восхищался и ценил его за все, чем он был. На базе у него была своя мастерская, похожая на логово суперзлодея, с антеннами, телефонными трубками и кабелями, занимавшими маленький стол. Если мы не были на задании, он возился там, создавая "то, что должно быть у армии". Он относился ко всему как к событию, не терпящему отлагательств. Когда нужно было общаться с другими, то ты это делал, и точка.

Брайан был старшим сержантом группы по связи; если он настраивал вашу рацию, вы знали, что она будет работать. Но как бы ни была важна эта роль, Брайан был не просто старшим связистом, он был моим близким советником и другом. Брайан, с его худощавым телосложением, рыжеватыми волосами и веснушками, Смитти, наш сержант разведки, и я, и можно было подумать, что у нас ирландская команда. Брайан не мог отрастить бороду, чтобы сохранить свою жизнь, но со своими усами и душевной нашивкой он напоминал мне Дока Холлидея из фильма "Tombstone"[8]. Одним словом, он был дотошным. Он также был моей версией МакГайвера[9]. Он мог взять обертку от жвачки, банку из-под кока-колы, батарейку АА, алюминиевую фольгу и изоленту и сделать радио, которое могло работать на двух концах Земли.

Мы любили шутить о том, что Брайан, вероятно, провел годы своего становления в доме престарелых, потому что он был таким дотошным. У каждой вещи было свое место на планете Брайана, и ее лучше было вернуть туда, как положено, если он вообще позволил вам ее взять. Господи, помоги тебе, если это было не так. Несмотря на это, Брайан был одним из самых спокойных членов группы. Но он был безжалостен, когда дело доходило до дела.

Как я уже сказал, у меня была команда уровня Суперкубка. Брайан - лучший специалист по связям с общественностью, которого я когда-либо видел за пятнадцать лет службы в армии. Он поставил свою работу и ответственность за передвижение, стрельбу и общение на новый уровень. Он и Смитти были смертоносной комбинацией в любой комнате.

Брайан был простым человеком, его никогда не отвлекали обычные мирские соблазны - шикарные машины, мотоциклы, деньги или женщины. Как и большинство парней, он был глубоко преданным семьянином. Он относился к своей семье так же серьезно, как и к своей работе. Это была черта, которую я высоко ценил и призывал других членов группы брать с него пример.

Наш цыганский караван въехал в спящий город через часть базара. Днем все лавки были заполнены людьми и переполнены всем - от развешанного мяса и ковров до товаров для дома. В этот час рынок был пустынен, и многочисленные закрытые лавки служили хорошим прикрытием для тех, кто следил за нашими передвижениями. Легковые автомобили, грузовики, тележки с ослами и обгоревшие корпуса старой советской военной техники, стоявшие вдоль дороги, были удобными местами для укрытия фугасов.

Мои очки ночного видения позволяли мне заглядывать в дверные проемы и подворотни, когда я искал опасность. Маленькие белые точки от лазерных прицелов наших винтовок перемещались из переулка в переулок и шныряли вдоль зданий. Мы увидели впереди контрольно-пропускной пункт Афганской национальной полиции и передали им инфракрасный сигнал. Мне не составило труда разглядеть широкую ухмылку афганского полицейского под зеленым свечением прибора ночного видения, когда мы проезжали мимо. Он подал нам гавайское "шака"[10] - знакомый сигнал большим пальцем и мизинцем руки.

Брайан был старшим сержантом команды по связи; если он настраивал вашу радиостанцию, вы знали, что она будет работать. Но как бы ни была важна эта роль, Брайан был не просто старшим связистом, он был моим близким советником и другом. Брайан, с его худощавым телосложением, рыжеватыми волосами и веснушками, Смитти, наш сержант разведки, и я, можно было подумать, что у нас ирландская команда. Брайан не мог отрастить бороду, чтобы спасти свою жизнь, но со своими усами и душевной повязкой он напоминал мне Дока Холлидея из фильма «Тумстоун». Одним словом, он был дотошным. Он также был моей версией МакГайвера. Он мог взять обертку от жвачки, банку из-под кока-колы, батарейку АА, алюминиевую фольгу и электрическую ленту и сделать радио, которое могло работать на двух концах Земли.

Мы любили шутить о том, что Брайан, вероятно, провел годы своего становления в доме престарелых, потому что он был таким дотошным. У каждой вещи было свое место на планете Брайана, и ее лучше было вернуть туда, как положено, если он вообще позволил вам ее взять. Господи, помоги тебе, если этобыло не так. Несмотря на это, Брайан был одним из самых спокойных членов команды. Но он был безжалостен, когда дело доходило до искусства «бизнеса».

Как я уже сказал, у меня была команда уровня Суперкубка. Брайан - лучший специалист по коммуникациям, которого я когда-либо видел за пятнадцать лет службы в армии. Он поднял свою работу и ответственность за передвижение, стрельбу и общение на новый уровень. Он и Смитти были смертоносной комбинацией в любой комнате.

Простой человек, Брайан никогда не отвлекался на обычные мирские соблазны - шикарные машины, мотоциклы, деньги или женщины. Как и большинство парней, он был глубоко преданным семьянином. Он относился к своей семье так же серьезно, как и к своей работе. Это была черта, которую я высоко ценил и призывал других членов команды подражать ему.

Наш цыганский караван въехал в спящий город через часть базара. Днем все магазины были заполнены людьми и переполнены всем - от развесного мяса и ковров до товаров для дома. В этот час рынок был пустынен, и многочисленные закрытые лавки служили хорошим прикрытием для тех, кто следил за нашими передвижениями. Легковые автомобили, грузовики, тележки с осликами и обгоревшие корпуса старых советских военных машин, припаркованные вдоль дороги, были удобными местами для укрытия придорожных бомб.

Мои очки ночного видения позволяли мне заглядывать в дверные проемы и подворотни, когда я искал опасность. Маленькие белые точки от лазерных прицелов наших винтовок перемещались из переулка в переулок и шныряли вдоль зданий. Мы увидели впереди контрольно-пропускной пункт Афганской национальной полиции и передали им инфракрасный сигнал. Мне не составило труда разглядеть широкую ухмылку афганского полицейского под зеленым свечением прибора ночного видения, когда мы проезжали мимо. Он подал нам гавайскую «шака» - знакомый сигнал большим пальцем и мизинцем руки.

Мы выехали на главную трассу, и как только последний автомобиль миновал полицейский пост, Брайан дал полный газ. Техники роты поддержки, большие поклонники NASCAR, настроили регуляторы так, чтобы наши грузовики могли разгоняться и поддерживать невероятную скорость с помощью своих дизельных двигателей с турбонаддувом. Я чувствовал себя в большей безопасности, когда ехал быстро, в особенности когда мы приближались к наиболее опасному участку города, известному как Аллея самодельных взрывных устройств.

Около 70 процентов всех смертников и самодельных взрывных устройств подрываются на этом участке дороги в Кандагаре. От одного только вида этого места у меня сводило задницу. От взрывов на асфальте остались следы. Большие, глубокие ямы, которые могли легко разбить ось или сломать подвеску грузовика, заставляли нас снижать скорость. Если мы сможем проехать этот участок и добраться до окраины города, то все будет в порядке.

Когда мы притормозили, чтобы объехать яму, достаточно большую, чтобы поглотить наш грузовик, по радио раздалось предупреждение: "Мотоцикл на три часа!".

Я заметил мотоцикл, двигавшийся параллельно колонне по соседней улице. Террорист-смертник? Или хвост, чтобы помочь своим приятелям организовать засаду? Было два часа ночи, так что вряд ли он ездил за молоком.

Билл передал по рации, что мотоцикл проехал по переулку в сторону колонны. Я крепче сжал винтовку, готовый к тому, что мотоцикл вот-вот вырулит к нам. Предупредительная очередь из АК-47 афганского солдата перебила гул моторов. Я только успел поймать заднюю часть мотоцикла, как он помчался по переулку прочь от колонны. Возможно, мотоциклист был просто гражданским, который был невнимателен и теперь должен был сменить штаны. Если бы он был террористом-смертником, он бы продолжал ехать.

Мы проехали под бетонными арками, напомнившими мне логотип "Макдоналдса", который обозначал официальный въезд в сердце города. Я наконец выдохнул, когда мы выехали на мрачное шоссе, ведущее через весь город, и набрали скорость. На улицах афганских городов нет ярких фонарей. Над пыльной дорогой толстым крестом висели линии электропередач. Приземистые коричневые здания проносились мимо нас как в тумане, пока мы мчались к аэродрому. Вскоре мы увидели его яркие огни, светящиеся вдали.

Мы подъехали к мосту, где два дня назад патруль талибов разоружил охрану. Колонна остановилась, и я спросил солдата ANA, не было ли проблем. Он покачал головой - нет. У него было оружие, и к нему присоединились еще два охранника.

Мы проехали через первые ворота афганской службы безопасности на северной стороне базы, где располагался лагерь афганской армии. Охранники приветствовали нас улыбками. Грузовики с бубенцами свернули с дороги, когда мы продолжили углубляться на территорию аэродрома. Ворота коалиции были защищены угрожающими пулеметными гнездами, обложенными мешками с песком, и двумя бетонными башнями, ощетинившимися пулеметами. Мой грузовик затормозил, и я помахал рукой охраннику. Никакого ответа. Ворота оставались закрытыми, что было странно. Мы были в четко обозначенных американских грузовиках с оружием.

"Американец. Откройте ворота", - крикнул я охраннику ISAF.

Голос в приглушенном рупоре приказал нашим афганским солдатам сдать оружие и пройти в зону контроля с колючей проволокой, где афганских рабочих и водителей обыскивают перед началом работ на базе. Что?

"Эй, партнер, в чем тут проблема? Мы американцы, и они с нами!". Я был в полном замешательстве. Мы были американскими солдатами, в американской форме, ехали в американских грузовиках с оружием, и нам отказывали во въезде на ту самую базу, которую захватили и основали Соединенные Штаты. Эти афганцы не были гражданскими лицами - это были солдаты афганского правительства, сопровождавшие группу спецназа. Я не собирался помещать этих афганских солдат в изолятор, как обычных преступников или домашних животных, чтобы они ждали нашего возвращения. Я вышел из своего грузовика и подошел к охраннику.

"Эй, напарник, в чем проблема?" повторил я.

Охранник сделал шаг назад за небольшой бетонный барьер и перевел свое оружие в положение боевой готовности.

"Какого хрена ты делаешь?" прорычал я.

Я потребовал, чтобы сержант охраны вышел и поговорил со мной. Никто не откликнулся. Теперь я действительно начинал злиться. Я видел, как они разговаривают по телефону, следуя длинному списку протоколов, пытаясь дозвониться до своего начальства. Наконец, сержант охраны подошел к окну бункера и потребовал - не попросил - чтобы я сдал свое удостоверение личности.

Достав его из кармана рубашки, я протянул его. "Выйди сюда и возьми его!"

Неудивительно, что он не сдвинулся с места. Раздосадованный, я вернулся к своему грузовику, вызвал ТОС по радиоканалу, который контролировали все подразделения коалиции на юге Афганистана, и сообщил, что солдаты ISAF задержали мою группу, включая моих афганских солдат, у ворот. Голос Дэйва из турели прошептал: "Полегче, Гриз". Гриз - это прозвище, которое Мэтт из 3X дал мне для таких моментов, как этот.

Боевой капитан вернулся через мгновение и сказал: «Оставайтесь на месте, мы сейчас уладим конфликт.»

Я придержал язык. Прислонившись к грузовику, мне вдруг захотелось рассмеяться. За последние несколько часов мы промчались через центр Кандагара, уклоняясь от придорожных бомб и террористов-смертников, а в итоге встали перед воротами нашего места назначения. Нам предстояло начать масштабную боевую операцию с этими же силами. Какие-то члены команды, подумал я. Я надеялся, что это не было предзнаменованием грядущих событий.

Через пять минут к воротам подъехал грузовик и прервал поединок взглядов. Один из наших бойцов зашел в караульное помещение, а когда он вышел, сержант караула кивнул. Охранник без слов открыл ворота.

Когда мы проезжали мимо, сержант охраны показал нам палец.

[1] Передвижение переползанием, перебежками, ускоренным шагом или бегом (в полный рост или пригнувшись).

[2] cтpecc-тecтa

[3] «Почему нет?»

[4] В оригинале “wink, wink, nod, nod”

[5] 1,83 м

[6] PETA от англ. People for the Ethical Treatment of Animals — Люди за этичное отношение к животным, американская организация, позиционирующая свою деятельность как ведение борьбы за права животных.

[7] Барбухайки

[8] «Тумстоун: Легенда дикого запада»

[9] Главный герой сериала «Секре́тный аге́нт МакГа́йвер», который получил высшее физико -математическое образование, во время войны во Вьетнаме служил в Силах специального назначения Армии США в качестве технического специалиста по обезвреживанию взрывоопасных боеприпасов. Находчивый и обладающий энциклопедическими знаниями в области физики, МакГайвер решает сложные проблемы при помощи обычных предметов, а также швейцарского армейского ножа и клейкой ленты, которые он всегда носит с собой.

[10] Шака — приветственный жест в виде оттопыренных большого пальца и мизинца и прижатых к ладони указательного, среднего и безымянного пальцев.

Глава 6. ОПЕРАЦИЯ «МЕДУЗА.

Лучше прожить один день как лев, чем сто лет как овца.

-ИТАЛЬЯНСКАЯ ПОСЛОВИЦА

Во время первой командировки подполковника Болдюка он установил дверь с шифровым замком в стене между расположением спецназа и расположением регионального командования "Юг". Он сделал это специально, чтобы открыть коммуникации и наладить отношения с ISAF, поскольку южный Афганистан был территорией НАТО. Взамен он получил возможность пользоваться боковой дверью, ведущей прямо в кабинет бригадного генерала Дэвида Фрейзера. Незадолго до нашего возвращения в Кандагар он воспользовался этим доступом. Пройдя между расположениями, Болдюк вошел в хорошо обставленный кабинет Фрейзера. Он хотел пожать руку, посмотреть боссу в глаза и узнать, как обстоят дела.

Канадский генерал командовал всеми войсками коалиции на юге Афганистана. Они познакомились и хорошо ладили во время последней командировки Фрейзера, когда Фрейзер, тогда еще полковник, работал в канадском штабе. Когда Болдюк вошел, Фрейзер встал из-за своего большого стола и присоединился к нему в небольшой приемной. Фотографии войск НАТО в Афганистане и сувениры канадской армии украшали интерьер.

Адъютант принес кофе, и двое мужчин обсудили то, что планировалось сделать крупнейшей боевой операцией НАТО в истории. Фрейзер рассказал, что через несколько дней после того, как он принял командование от американцев в начале августа, от трехсот до пятисот боевиков напали на канадское подразделение в Панджвайи. Канадцы убили несколько десятков врагов и не понесли потерь, но это нападение вызвало волнения в командовании и дало понять, что характер борьбы существенно изменился. Талибы больше не нападали маленькими группами, а действовали массово. Это означало, что борьба с боевиками, к которой готовились канадцы, была невозможна, пока талибы контролировали территорию. Именно здесь и началась операция "Медуза". Целью операции "Медуза" было уничтожение тысяч боевиков, сосредоточенных за пределами Кандагара в Панджвайи, очаге Талибана.

"Босс, я просто хочу изложить суть дела и убедиться, что получу от вас указания", - сказал Болдук, доставая пачку распечатанных слайдов PowerPoint. Он никогда не приносил на встречу с Фрейзером больше десяти слайдов, надеясь, что все пройдет в узком кругу. Простота.

План предполагал, что три его группы поведут афганскую армию на разведку и привлекут внимание талибов. Они должны включить свои радиостанции, чтобы канадцы могли отслеживать местонахождение их лидеров в долине, которую они будут атаковать. Группы должны были двинуться в Панджвайи из Красной пустыни - Регистана - и застать талибов врасплох. Болдюк знал, что канадская армия была главным элементом, однако это вовлекало его людей в бой и заставляло афганцев играть ведущую роль.

Фрейзер просмотрел слайды и спокойно выслушал командира спецназа. Достав золотую ручку, он поставил на слайдах свои инициалы, давая Болдуку зеленый свет. Болдюк покинул совещание и позвонил Джареду.

К тому времени, когда я прибыл в расположение сил специального назначения в KAF той ночью, мои нервы были расшатаны, а голова раскалывалась. Поездка, за исключением нашей встречи с охраной ISAF, прошла как по маслу, но меня все равно передернуло. Я забыл о пиках и спадах, которые испытывают разум и тело, когда подвергаются боевому стрессу. Все помнят крутые моменты и забывают о головной боли, бессоннице и нервах.

Мы поставили грузовики в автопарке, заперли рации и оружие в оружейной комнате и отправились в столовую на завтрак. В Кандагаре мы знали, что сможем получить хорошую еду, несмотря ни на что.

Столовая возле ворот расположения лагеря выглядела так же, как и все остальные здания из саман на юге Афганистана. Но если Наполеон был прав в том, что армии маршируют на своих желудках, то сержант первого класса Редд заставлял нас двигаться со скоростью сто миль в час. Старший повар, находящийся в четвертой командировке, не только управлял столовой для специальных операций в Кандагаре, но и поддерживал запасы на огневых базах в южном Афганистане. Если у вас чего-то не было, Редд шел и доставал это. Однажды пропала партия бифштексов, и Редд полетел в Германию, засунул кому-то в задницу сучок и вернулся с пропавшими бифштексами, плюс еще кое-что.

"Что происходит, сэр?" - спросил он, когда я открыл дверь в столовую. Так он приветствовал всех.

"Живу мечтой, Редд", - ответил я, улыбаясь от запаха свежего бекона и яиц.

Я последовал за своими ребятами в столовую. Я всегда ел последним, чтобы убедиться, что у них лучший выбор еды. Затарившись яйцами, беконом и кофе, я заметил, что Болдюк заканчивает свой завтрак. Он тоже увидел меня и, поприветствовав мою группу, подошел к моему столу.

Подполковник Болдюк ожидал, что командиры его отрядов будут заходить к нему всякий раз, когда прилетят на аэродром Кандагар. Это не обсуждалось, никогда. Он хотел поговорить с бойцами и узнать их мнение о том, что происходит на поле боя. Будучи страстным и целеустремленным командиром, он часто требовал новых взглядов на проблему или ситуацию или предлагал новую стратегию в ходе глубоких, детальных обсуждений. Он позволял нам действовать так, как мы были задуманы, независимо и автономно, чтобы добиться стратегического эффекта на поле боя для Соединенных Штатов".

Болдюк был в составе первых подразделений спецназа в Афганистане и имел дело непосредственно с афганским сопротивлением, ополченцами и Аль-Каидой. Он ценил всесторонние знания и опыт как неотъемлемые элементы лидерства. Как и холод на его родном северо-востоке, где он вырос, собирая кленовый сироп на небольшой ферме своей семьи, он не мог согласиться на что-то меньшее, чем истинное. Он был известен некоторыми чертами характера, которые могли вывести из себя как членов команды, так и штабных офицеров - например, упрямое требование многократных тренировок в соответствии с многочисленными временными рамками, но чаще всего то, что поначалу считалось "причудами" Болдюка, впоследствии воспринималось как небольшие проблески "правильности" и в конечном итоге принималось как стандартная процедура. Его любили одни, ненавидели другие, но его, без сомнения, уважали все, и, как я лично убедился, он был командиром, который готов пожертвовать своей карьерой, чтобы защитить своих людей, если они были правы.

Болдюк спросил о том, как я доехал, к счастью, не о перепалке у ворот, и поприветствовал мое возвращение.

После завтрака я зашел в ТОС. Люди суетились вокруг, в воздухе чувствовалось напряжение. Из динамиков доносились радиопереговоры. Группа спецназа вела адскую перестрелку. Один солдат был убит и несколько ранены. Я подошел к боевому капитану, который лихорадочно работал над получением поддержки с воздуха. Не поднимая глаз, он повернул один из компьютерных мониторов так, чтобы я мог его видеть. Компьютер показывал расположение группы на карте и многочисленные позиции противника. Я кивнул, обошел стол в форме полумесяца, сел на свободное место и просмотрел таблицу статуса. Медэвакуация была в пути. Два вылета штурмовиков были на подходе. Пополнение запасов не планировалось. Я позвонил сержанту из роты снабжения и спросил, подготовлены ли тюки с боеприпасами, чтобы их можно было выгрузить из вертолета.

Как раз в тот момент, когда я отправил в роту посыльного со списком требуемых припасов, Джаред и Болдук вышли из конференц-зала. Джаред наклонил голову, приглашая меня войти в комнату. Я наклонил голову в сторону боевого капитана, что означало, что я хочу остаться и помочь там. Джаред покачал головой в знак отказа, и я встал, чтобы уйти. Когда я проходила мимо, боевой капитан подмигнул, выражая свою признательность. В этом деле ты откладываешь все в сторону, чтобы помочь тем, кто в этом нуждается.

Несколько высокопоставленных австралийских, британских, канадских и голландских офицеров сидели вокруг стола в конференц-зале, который был тщательно уставлен табличками с именами всех старших офицеров. Я сел в ряд кресел за массивным столом.

"Вот где сидят приспешники", - пробормотал я Джареду, когда он устроился в кресле рядом со мной.

Брюс и Ходж, оба командира отряда, сели рядом с нами. Ходж был старше меня, с редеющей шевелюрой серебристых волос, и напоминал мне мистера Бернса из "Симпсонов". Я знал Ходжа еще по квалификационным курсам спецназа, и мне нравилось с ним работать. Мы вместе служили на Гавайях, когда оба были еще сержантами, и он знал меня так же хорошо, как и мои товарищи по группе. Мы с ним просто хотели служить нашей стране с максимально возможной автономией.

Брюс был новичком в подразделении и впервые направлялся в Афганистан. Грузин, говоривший с мягким южным акцентом, он был офицером бронетанковых войск в Косово и Ираке, где он был ранен в результате подрыва фугаса на дороге, что задержало его обучение в спецназе. Осторожный и педантичный командир, он был хорошим дополнением к команде.

Австралийский оперативный офицер начал брифинг. Мне очень повезло работать с австралийцами на протяжении всей моей карьеры и во время всех моих командировок в Афганистан. Мне всегда нравилось и восхищало то, как они ведут дела. Никакого дерьма. Никакой политики. Дойти до чертовой матери и сделать дело. Этот офицер ничем не отличался от других. "Итак, друзья, через семь дней мы проведем крупнейшую операцию со времен вторжения в Афганистан и в истории НАТО. Две механизированные канадские боевые группы возглавят наступление, а американский пехотный батальон будет охранять правый северный фланг. Вы, ребята из спецназа, заблокируете юг и преградите путь к отступлению", - сказал он.

Операция под кодовым названием "Медуза", в честь мифологической греческой женщины с волосами из змей, была направлена на окружение района Панджвайи. Лобовая атака была немыслима. Район располагался между реками Аргандаб и Дори, протекающими с северо-востока на юго-запад по территории провинции, и был усеян оросительными арыками, похожими на бункеры виноградными хижинами и густыми полями винограда и марихуаны. За десятилетие боев Советы так и не смогли ее захватить.

"Основные усилия будут направлены на то, чтобы канадская механизированная оперативная группа провела операцию по зачистке с северо-востока на юго-запад через всю долину Панджвайи", - продолжал австралийский офицер. "Нам нужно, чтобы вы, ребята, проникли туда, устроили заварушку, чтобы привлечь внимание противника к югу, затем заняли блокирующие позиции и докладывали обо всех разведывательных данных о противнике в штаб ISAF. Болдюк убедил нас, что вы можете сыграть важную вспомогательную роль, и мы надеемся, что вы сможете заполнить этот пробел".

План предусматривал, что мы будем наблюдать за интересующими нас районами и докладывать об увиденном. Нам дали временные рамки, радиочастоты для других подразделений и участки, за которыми они хотели, чтобы мы наблюдали. Большие операции были самыми сложными, особенно те, в которых участвовали несколько разных стран. Было много движущихся частей, различных оперативных процедур и, конечно, политики, что увеличивало вероятность ошибок. А в бою всегда что-то идет не так.

Брюс, Ходж, Джаред и я смотрели друг на друга, молча работая над списком вопросов. На бумаге все выглядело просто, но мы сильно сомневались, что они были готовы к непредвиденным обстоятельствам. Мы с Ходжем начали поднимать руки. Болдюк, подперев рукой нижнюю челюсть, посмотрел мне прямо в глаза и покачал головой. Послание было громким и ясным: это был оперативный приказ ISAF; мы должны были работать только в режиме приема. Поэтому, когда наши партнеры по коалиции закончили, мы лишь пожали им руки и улыбнулись.

Болдюк указал на нас пальцем, и мы поняли, что нужно дать ему время и подождать снаружи. Как только конференц-зал опустел, он завел нас обратно внутрь и дал нам настоящий инструктаж.

"Ладно, парни, я не хотел, чтобы это превратилось в шестичасовой допрос", - сказал он. "Вот почему я остановил вас. Они хотели, чтобы мы играли совсем другую роль в операции, но я убедил их в этом. Мы все знаем, что это будет серьезное мероприятие, поскольку они пытаются использовать механизированные силы в неразвитой городской среде. Мы возьмем эту часть и только эту часть. Пусть все получится".

Я направился к расположению и обнаружил, что Билл ждет меня. Мое лицо выдавало мой скептицизм. "Ну, ребята, подождите, пока не услышите вот это", - сказал я, доставая карту и показывая группе основную концепцию операции. Операция никому не понравилась, но они были профессионалами, поэтому поворчали под нос и принялись за работу, собирая все снаряжение. У нас было не так много времени.

Моя группа должна была вылететь через двадцать четыре часа вместе с командной группой Джареда и группой Ходжа. Брюс, которому все еще не хватало нескольких членов команды, должен был стать группой быстрого реагирования. Они присоединятся к нам позже. Пол, сержант разведки из команды Брюса, предложил идею проехать в район нашей задачи через Красную пустыню. Он продумал маршрут проникновения и знал, что талибы никогда не ожидают, что мы проедем через эту труднопроходимую местность.

Наш маршрут должен был пролегать на юго-восток, в сторону от KAF к пакистанской границе. Затем мы повернем на запад и окажемся в Красной пустыне. Из пустыни мы направились бы на север и вышли бы в подбрюшье южного Панджвея. Прибыв туда, мы провели бы разведку интересующих нас районов, прощупали бы позиции противника, соединились бы с силами быстрого реагирования, идущими более прямым путем из Кандагара, и заняли бы блокирующие позиции на южной границе Панджвайи, пока канадцы очищали бы долину. Чтобы уложиться в срок, мы должны были пересечь всю пустыню красных песков за четыре-пять дней. Площадь пустыни составляла несколько тысяч квадратных километров. Это была большая проблема, но с помощью доставленных по воздуху припасов и везения мы смогли это сделать.

Наше совещание по планированию закончилось в обед. Джаред попросил водителя и связиста для своего грузовика, потому что у него не хватало людей. Я неохотно отказался от Джуда, нашего младшего сержанта связи, который тесно сотрудничал с Брайаном.

Джуд пришёл в группу в прошлом году и сразу же погрузился в обучение Брайана. Я знал, что он был в лучших руках, поскольку он изучил основы команды и начал работать вместе с нами. Он быстро учился, и хотя ему не хватало опыта Брайана, он поделился своим глубоким знанием широкого спектра радиостанций, антенн и шифровальных устройств, и он выполнял свою работу с такой же точностью. Тихий, неприметный, хорошо образованный, Джуд был выходцем из семьи со средним достатком со Среднего Запада и выбрал военную службу вместо семейного бизнеса. Среднего роста, с аккуратно уложенными волосами, он напоминал мне банкира или брокера с Уолл-стрит - человека, который мог бы легко вписаться в городской деловой мир, получая такую зарплату, о которой мы все мечтали. Спортивный автомобиль с откидным верхом, который он водил, выделялся как маяк среди рядов пикапов 4×4, джипов и "Харлеев" на стоянке подразделения. Поначалу я не знал, как к нему относиться и как его воспримут другие члены команды. В очередной раз я убедился, что все "зеленые шляпы" - хамелеоны, и что на Джуда можно рассчитывать как на добровольца, когда так называемые "лучшие люди" не справляются.

В редких случаях, когда Джуд что-то говорил, это было либо очень смешно, либо очень глубокомысленно, обычно последнее. Вы никогда не ожидали его появления, но когда он появлялся, это было здорово, и я восхищался не только его сдержанным отношением, но и его точными, логичными суждениями и ясным видением - он всегда мог оценить ситуацию и понять, к чему она ведет. Он был бескорыстен и был хорошим товарищем по команде, потому что заботился о себе так же хорошо, как и о команде. Он придерживался строгого здорового питания и обычно пил V8[1] или какой-нибудь фруктовый сок с травами, что постоянно вызывало беспокойство у тех из нас, кто отчаянно пытался разрушить свою печень. Мы признали его парнем, который чаще всего заказывал напитки с зонтиком.

Джуд по-своему отличался от всех остальных и в то же время был таким же. Он был самим собой, и в этом была его сила - он был таким ярким человеком, какого вы только можете встретить, и надо отдать ему должное, таким же скромным. Он всегда видел хорошее в других и никогда не приписывал себе заслуг, а также не чувствовал необходимости соревноваться с другими членами команды из-за вещей, которые считал детскими. Ему это и не требовалось. В течение нескольких недель он проявлял сверхчеловеческое мужество и силу, которые исходили из сердца героя - то, из чего слагаются легенды. Но еще в самом начале нашей миссии я не сомневался, что Джуд - и все мы - будем смертельно эффективны в этой кампании.

Джуд рассказал, что они с подругой обручились перед нашим отъездом из Брэгга. Он был явно взволнован, хотя и пытался сдерживать себя. Я же мог только улыбаться. В команде его постоянно укоряли за то, что он не женится. Я поздравил его и действительно хотел это сказать, но во мне сидел лидер, который хотел убедиться, что он все предусмотрел.

"Есть ли у вас страховка, и вписана ли в нее ваша невеста?" спросил я. Несколько моих друзей были убиты, не обновив свои документы, чтобы вписать в них своих невест или жен.

"У меня есть все необходимые документы, капитан", - сказал Джуд, говоря как хороший банкир. "У Билла есть копии".

Он был на высоте, как всегда. Я снова вспомнил о том, каким превосходным дополнением к команде он будет в этой командировке, и мне не хотелось отпускать его в команду Джареда.

Мы с Биллом сразу же отправились обратно в бытовку, чтобы уточнить детали с группой, прежде чем мы должны были доложить весь план Болдуку. Смитти, сержант разведки группы, подробно рассказал нам о том, чего ожидать. Мы не хотели сражаться с обычными талибами. Эти группы обучались в пакистанских медресе, возможно, под руководством "Аль-Каиды" или иностранных боевиков, и они не станут бежать из долины при виде бронетехники НАТО.

Я никогда этого не говорил, но если у Смитти появлялась идея, она обязательно серьезно рассматривалась. В дополнение к своим знаниям в области разведки, он был психологом группы. Он часто отвечал на вопрос вопросом, раздражая одних и приводя в недоумение других: "Итак, вы говорите, что злитесь. Как вы думаете, что заставляет вас злиться? Это ваша вина? Что вы можете сделать, чтобы не злиться?". Он был адвокатом дьявола в пустынном камуфляже. Однако за его подходом стояла большая цель. Как старший брат, Смитти всегда обсуждал с группой плюсы и минусы каждой детали, чтобы прийти к коллективному решению, и неизменно наступал момент, когда вопросы становились ясными, а остальные члены группы понимали их. Он мог мягко заставить команду увидеть свои собственные недостатки и мотивировать их на повторные тренинги или устранение проблем своими силами. Он был моей самой большой опорой для сплочения команды. Его комфортное, легкое поведение с членами группы основывалось на глубоком фундаменте доверия, и мы все получали удовольствие от его дружбы.

Смитти родился в горах Вирджинии, у него был южный говор, который плавно лился в уши, как изысканный бурбон по нёбу. Когда мне хотелось вспомнить о доме, я шел поговорить со Смитти. Взросление в маленьком городке означало жизнь, где все знали всех и их дела. Через четыре дня после окончания школы Смитти пришел на призывной пункт с дипломом в руках и пошел в армию. Он был мастером полевых ремесел, поскольку вырос с небольшим достатком и большую часть своей юности провел в лесу. У Смитти было государственное образование, но он прошел армейскую подготовку, и это было видно - он собирал опыт в течение шестнадцати лет и щедро делился им с другими. Его здравый ум помог ему достичь вершин, превосходя типичную браваду, которую демонстрировали другие операторы SF. Он не говорил ерунды (если только не видел или не делал этого), и у него был нюх на ложь, как у ищейки из Теннесси, он распознавал ее или сопоставлял с ней, как никто другой, в зависимости от ситуации - черты характера, которые он ценил и оттачивал на примере предыдущих, более опытных воинов. Очень немногие лжецы проскальзывали мимо этого в высшей степени опытного бойца SF. Веселый, с жаждой жизни и чувством юмора, которое позволяло разрядить самую тяжелую ситуацию, Смитти был похож на пирата последнего времени, что только усиливали его рыжие волосы и грозная борода. Никогда не обходившийся без джедайского трюка и непредсказуемый в лучшем случае, Смитти был из тех парней, которые брили голову и отращивали длинную бороду, подражая талибам настолько, чтобы залезть в голову заключенным и заставить их задуматься, с кем же, черт возьми, они столкнулись. Он идеально подходил на роль нашего эксперта по разведке, и я не мог представить себе команду без него.

Команда проработала остальные части плана - как и когда мы будем получать припасы, какие радиочастоты и позывные будем использовать. Затем мы подготовили планы на случай непредвиденных обстоятельств. Это была настоящая работа по планированию.[2] Когда мы разбились на подгруппы, Райли и Стив, медики команды, отозвали меня в сторону.

"Сэр, - сказал Райли, - у нас есть рекомендация. Мы знаем бойца, который идеально подходит для этой миссии". Его звали Грег, и он был придан подразделению по гражданским вопросам, но имел квалификацию спецназовца и фактически был одним из их инструкторов в медицинской школе спецназа. Это привлекло мое внимание. "Никто не знает травмы лучше, чем он. Если дело зайдет так далеко, он пригодится", - сказал Райли. Я согласился поговорить с ним.

Группы продолжали разбирать каждую деталь. Каков был наш маршрут? Сколько времени потребуется, чтобы добраться туда? Сколько топлива мы израсходуем, если в грузовиках будет двойной основной боезапас, три дополнительных пассажира и в три раза больше топлива, чем нам нужно? Сколько топлива потребовалось бы ANA? Как мы будем эвакуировать раненых?

Мы работали около часа, когда раздался стук в дверь.

"Мы заняты. Уходите", - сказал Билл.

"Это Грег", - сказал посетитель.

Я сложил карты и документы; не было смысла разглашать секретную информацию, если он не собирался идти с нами. Грег вошел и протянул руку. У него было крепкое рукопожатие и скромная манера поведения. В этом деле скромность обычно сопровождается уверенностью и собранностью. Он мне понравился. Но я ждал ответа Билла.

"Где ты был и что делал?" - спросил Билл.

Грег провел почти два десятилетия в составе групп спецназа и преподавал в известной медицинской школе спецназа. Билл был впечатлен, кивнул утвердительно и вышел из бытовки. Я велел Грегу сесть и открыл карту. Он был настоящим деревенским парнем из Теннесси, но явно далеко не наивным. Ему было чуть за тридцать, но он был в отличной форме. Он напоминал мне большинство людей, с которыми я вырос.

"Скажу сразу, у меня есть опасения по поводу этой операции. У меня совсем нехорошие предчувствия. Я бы предпочел, чтобы ты не ходил", - сказал я ему. Грег не тренировался с группой. Я не знал его сильных и слабых сторон. Он не знал наших оперативных процедур и никогда не работал с афганцами. У нас не было возможности провести детальное планирование, не было времени на тренировки с афганцами, и мы не обсудили, что произойдет, если канадская операция пойдет не по плану.

"Это может привести к кровавым последствиям, - сказал я ему, - хотя кажется, что наша часть миссии пройдет легко".

"Нет такого понятия, как "легкая прогулка", - сказал Грег. "Пока ты не скажешь мне обратное, ты не сможешь удержать меня от поездки".

Это был правильный ответ.

"Ты сможешь справиться с тяжелым пулеметом 50 калибра?" спросил я.

Он усмехнулся. "Как с метлой". Я улыбнулся.

Я велел ему взять свой боекомплект и обратиться к Биллу за распределением на грузовик. Обычно группы не принимают опоздавших, но Грег знал то же, что и я - никогда не бывает слишком много медиков спецназа на операции. К тому же, Билл одобрил его кандидатуру, а Грег получил настоятельную рекомендацию от операторов. Наконец, у него был опыт, и мы могли использовать его знания в случае, если дело примет серьезный оборот.

Мы продолжали составлять план в течение следующих четырех часов и снова встретились с другими группами, чтобы все подтвердить. После детального планирования у нас оставалось около шестнадцати часов, чтобы подготовиться к выходу. Пока Болдюк и Джаред инструктировали подчиненных Фрейзера, мы сосредоточились на автомобилях, рациях и оружии. Мы упаковывали и переупаковывали наши комплекты. Мы подготовили грузовики и загрузили в них столько боеприпасов и топлива, сколько смогли уместить.

Дэйв, наш инженер, разглагольствовал о весе грузовиков, его "девочек", как он их всегда называл.

"Капитан, девочки слишком тяжелые. Нам нужно, чтобы они были полегче", - протестовал он. "При таких темпах у нас закончится топливо еще до первого запланированного пополнения запасов".

"И каково же ваше решение?" спросил я.

"Снять лишнюю броню и оборудование", - ответил он. Мы получили лишь несколько грузовиков с кондиционерами и полной броней, которые были у подразделений в Ираке, поэтому мы сделали свои собственные модификации. После пяти лет войны многие грузовики были оснащены броней в стиле "Безумного Макса" и защитой от придорожных фугасов. Дэйву было все равно, что он выглядит глупо; он просто хотел быть правым.

Дэйва быстро повысили до старшего инженера, и благодаря своему острому языку и смекалке он быстро расправлялся со старшими операторами, искавшими легкой наживы. Житель Среднего Запада из Огайо, умевший держать себя в руках в любой ситуации, он был хамелеоном в человеческой коже, дикой картой - джокером в колоде. Сто лет назад он был бы азартным игроком на Диком Западе. Он мог очаровать женщину и выиграть все ваши деньги, при этом заставляя вас чувствовать себя хорошо, когда вы их теряете. Он знал, как вести игру, и обладал циничным отношением человека, который многое повидал и держит это при себе, если только вы не настолько глупы, чтобы сказать что-то, с чем он не согласен. Дэйв делал свою работу, потому что любил ее, а не потому, что был обязан армии. Он был тем парнем, которого надеется иметь каждая команда. При росте около шести футов[3] он не был таким уж внушительным, но был крепко сложен. Есть люди, которые разбираются в вине, искусстве, автомобилях. Дэйв был знатоком пиццы. Он ел пиццу двухдневной давности раньше, чем обычную пищу, и даже пытался приготовить пиццу из военных сухих пайков - еды, готовой к употреблению, или MREs, или местной афганской еды, что вызывало обсуждения шепотом на племенных собраниях.

Дэйв пришел в команду в начале прошлой командировки и имел боевой опыт. Он был молод, умен и быстро учился; ему не нужно было повторять что-то дважды, чтобы понять это и применить на практике. Перед патрулированием в 2005 году он попросил переводчиков научить его нескольким простым командам - остановиться, уйти с дороги - и отрабатывал их в башне, пока мы ехали. Позже я слышал, как он выкрикивал те же команды водителям, когда мы проезжали по улице в Кандагаре.

Будучи инженером, он был творцом и проводил бесконечные часы, лихорадочно работая над проектом конструкции. Он любил детали. Какие материалы использовать, длину, ширину, температуру, плотность, влажность, барометрическое давление, вес и т.д. Неважно, была ли это собачья будка или мост, Дэйв мог ее построить. Не сразу выяснилось, почему он так любит строить. Его настоящей страстью было разрушение.

"Ты не можешь наслаждаться разрушением вещей, если не знаешь, как их делать", - говорил он.

Дэйв абсолютно, исключительно, всем сердцем любил взрывать вещи. Мощный взрыв или полное разрушение не были его сильной стороной. Нет, только не Дэйв; это было бы слишком просто. Слишком грубо. Хорошее частичное разрушение обычно было его целью. Это лишало врага возможности использовать объект, а позже Дэйв мог восстановить его и использовать в других целях.

Когда Дэйв закончил с грузовиками, бронеплиты и лишние детали были свалены в кучу в автопарке. Ему удалось снять сотни килограммов брони, которая увязла бы в песке, а также сжечь лишнее топливо. Теперь мы могли получить запланированное пополнение запасов. Меня немного нервировало, когда я видел, что даже самый маленький элемент защиты валяется в пыли, но у нас не было выбора. Грузовики и оружие, которое они везли в бой, были нам нужнее, чем та небольшая часть брони, которую мы оставляли.

В ту ночь мы лежали в бытовке, обливаясь потом, и не сомкнули глаз. Через некоторое время Билл начал расспрашивать нас о задании.

"Грег, каково расстояние от точки входа до точки выхода из пустыни?"

"Двести семьдесят пять, двести восемьдесят пять километров".

"Стив, какое расстояние до первого поворота с шоссе 4?".

Несколько секунд стояла тишина, затем Стив сказал: "Ты уже забыл, Билл?".

Располага взорвалась от хохота. Я пытался сдержаться, но не смог. Напряжение спало, Билл продолжал расспрашивать группу, пока несколько человек не уснули.

Мы с Биллом не спали.

"Что ты думаешь?" спросил я.

Билл вздохнул. "Мне это не нравится, все это. Слишком много вещей, которые могут пойти не так. ISAF будут разбиты на своих бронемашинах, потому что они не смогут маневрировать. В городских боях слишком много мест для укрытия и маскировки противника".

Билл воевал в Ираке и хорошо знал городские бои.

"Хорошо, сэр, проверьте это", - продолжил он. "Разведка говорит, что в этой долине было, вероятно, четыреста бойцов Талибана, так? Разведка очень приблизительна, и никогда не бывает точной. А что, если их больше? Четыреста бойцов - это много, и я имею в виду много, людей, пытающихся убить вас. Мы должны быть на высоте. Кроме того, что если мы ввяжемся в бой посреди этой богом забытой пустыни? Никакого укрытия. Мы сможем сдерживать талибов некоторое время с помощью тяжелых пулеметов и гранатометов. Но мы не можем передвигаться ночью. У афганцев нет приборов ночного видения. Если мы будем двигаться днем, мы будем медленно жариться в этих машинах и к ночи выдохнемся, потеряв преимущество".

Он даже не был убежден, что мы останемся на своих блок-постах.

"Ставлю ящик пива на то, что канадцы попадут в беду, и нам придется идти туда на помощь. Ребята будут измотаны к тому времени, когда начнется бой, а когда он начнется, он будет продолжаться какое-то время. Я имею в виду недели", - сказал он. " ISAF не планирует брать с собой необходимое количество пехоты, чтобы очистить эту огромную долину. Кому-то придется это сделать. Как вы думаете, кто станет добровольцем?".

Я вспомнил старую пословицу: "Есть тайская пословица, которая звучит так: Как съесть слона?" - спросил я Билла.

"Откуда мне, черт возьми, знать?" - сказал Билл. "Я бы не стал есть эту мерзкую тварь".

"По кусочку за раз", - сказал я, улыбаясь. Мы оба рассмеялись и поспали около часа.

Всё в расположении загрохотало, когда дневальный постучал в дверь. Билл сразу же поднялся. "Вставай", - крикнул он. "Чем быстрее мы начнем, тем быстрее все закончится".

Затем он включил верхний свет, ослепив всех в комнате. Я нащупал свои ботинки, и мы все стряхнули с себя сонливость. Большинство из нас направились в столовую, чтобы взять энергетические напитки Red Bull или кофе. Я нашел Болдука и Джареда, которые вышагивали вокруг зоны сбора и разговаривали.

Получив кофеин, команда снова начала проверять свое оборудование. Я пошел к казарме ANA, чтобы разбудить их, чтобы у них было время приготовить чаи и подготовиться к отъезду. Но к тому времени, как я пришел, афганцы уже встали и зашевелились, а чайники с чаем стояли на синих, красных и золотых баллонах с пропаном.

Шинша ждала меня. Сейчас я жалею, что не выпил Red Bull, потому что знал, что в итоге выпью с ним целый чайник чая.

Он отогнал своих людей, мы сели на дешевые плетеные циновки, и каждый взял в правую руку лепёшку. Вы всегда едите и пожимаете руку правой рукой, потому что в культуре, где в основном нет туалетной бумаги, можно догадаться, что им приходится делать левой.

"Я хочу, чтобы вы приготовили несколько слов для солдат, прежде чем мы отправимся", - сказал он. "Некоторые напуганы, и я не могу убедить их в нашем успехе. Я боюсь, что они уйдут, когда начнутся бои, и вернутся в свои кишлаки".

"Нет проблем, амиго[4]", - сказал я.

Он выглядел озадаченным.

Я усмехнулся. "Это было бы честью для меня. Но нам нужно идти". Мне нужно было вернуться к группе,но я обязательно поговорю с афганцами, прежде чем мы отправимся.

Когда я обогнул угол здания, я услышал, как прогреваются грузовики с оружием спецназа. Грузовики ANA прибывали и занимали свои места в колонне. ANA почти никогда не приезжали вовремя или подготовленными, но в этот раз все было по-другому. Это была их миссия и их бой.

Команда Ходжа будет руководить операцией в Красной пустыне, и я чувствовал себя очень уверенно. Я пожелал доброго утра некоторым из его людей, которые казались очень похожими на моих. Когда я добрался до своей группы, мне сообщили, что Болдюк хочет сказать несколько напутственных слов. Как обычно, раздалось ворчание, но если это доставило ему удовольствие, значит, так тому и быть. Мы собрались вокруг.

"Господа, сегодня вы приступаете к выполнению одной из самых важных миссий в войне с терроризмом и в поддержку правительства Афганистана", - сказал Болдюк. "Позвольте мне внести ясность. Если мы потерпим неудачу, Кандагар может пасть через несколько месяцев, так что давить не стоит".

Это вызвало улыбки у группы.

"Вы хорошо подготовились к этому. Помните, кто вы, откуда вы и зачем мы здесь. Да пребудет с вами Бог".

Я помню, как пытался вникнуть в смысл сказанного. Я помню, как подумал, что эти люди - одни из величайших героев нашей страны, и мне предстоит служить вместе с ними. Я посмотрел вокруг, пытаясь запомнить лица, потому что через несколько дней некоторых из этих людей может не быть с нами.

Когда Болдюк закончил, мне нужно было побыть одному. Я велел Биллу собрать команду и ANA у моей машины и пошел к хижине. Внутри никого не было. Я встал на колени, сложил руки и помолился. Я молился о безопасности моих людей, о руководстве, чтобы принимать правильные решения, и о силе. Я молился за свою семью и семьи моих людей. Я молился за Соединенные Штаты и за победу. Я всегда так делал, но в этот раз я молился усерднее. У меня было плохое предчувствие. Что-то подсказывало мне, что все пойдет не по плану.

Когда я добрался до своего грузовика, афганцы выглядели встревоженными. Я собрал всех поближе.

"Братья мои, - сказал я, - сегодня мы отправляемся на задание по уничтожению талибов. Это будет трудно. Миссия будет опасной. Вы сражались со мной в прошлом. Вы знаете, что мы не оставим вас до самой смерти. Подумай, что ты сейчас чувствуешь. Я лучше умру сегодня на поле боя свободным человеком, зная перед Богом, что сделал все, что мог, для своего народа, чем умру через много лет, состарившись в своей постели и живя под ногами тирана. Мы - Львы Кандагара!".

К концу моей речи афганцы были воодушевлены, и я надеялся, что никто не выстрелит из своего оружия в воздух. Они стояли выпрямившись, гордые. Али Хусейн поднял кулак. Он понял. Мы прервали объятия, и афганцы вернулись к своим грузовикам, готовые к выходу. Даже Шинша выглядела выше.

Десятки солдат вышли из темноты, чтобы пожелать нам удачи. В каждом рукопожатии и похлопывании по плечу чувствовалась какая-то финальность. Мы не признавали этого, но это было последнее прощание между братьями и друзьями. Наконец, Джаред позвонил в ТОС и попросил разрешения выехать. По радио раздался ровный голос Болдука.

"Коготь 30, это Орел 6, разрешение получено, с Божьей помощью".

[1] Овощной сок V8, является торговой маркой для ряда напитков, продаваемых по всему миру, которые сделаны из восьми овощей или смеси овощей и фруктов. С 1948 года бренд принадлежит компании Campbell Soup Company. V8 был основан на помидорах и получил свое название из-за того, что содержал сок из восьми различных овощей.

[2] В оригинале - Thiswastherealmeatandpotatoesofplanning- Это было настоящее мясо и картошка планирования.

[3] 1,83 м.

[4] «Друг» – исп.

лава 7. КРЫСИНЫЕ ЛИНИИ.

Путешествие в тысячу миль начинается с одного шага и большого количества нытья.

-НЕИЗВЕСТНЫЙ

Мы проехали не более мили[1] по главной дороге, когда серия инфракрасных вспышек впереди заставила колонну остановиться. Что-то случилось. Присмотревшись в очки ночного видения, я увидел, как несколько бойцов спецназа выпрыгнули из своих грузовиков. Остальные ждали и наблюдали. Белоснежные образы в шлемах и бронежилетах двинулись вперед, сгорбившись, с оружием наготове. Они общались только с помощью сигналов руками. Смотреть было интересно, даже для меня. Наконец, спустя несколько минут, был дан сигнал "все чисто". Они обогнули слепой поворот и обнаружили заминированную боевую позицию с установкой тяжелого пулемета внутри. К счастью, она была необитаема.

До сих пор поездка проходила без происшествий. Колонна медленно выехала с аэродрома Кандагар и направилась в сторону Пакистана, надеясь, что талибы с их любопытными глазами не смогут об этом догадаться. Только у каждого третьего грузовика были включены фары. Как только мы выехали на шоссе № 4, ведущее на восток к границе, мы разделились на три отдельные, небольшие группы, сохраняя между собой достаточную дистанцию, чтобы наблюдатели не заподозрили наличие больших сил. Фары на наших грузовиках с оружием были замаскированы лентой или отключены, чтобы издалека машины выглядели как гражданские автомобили.

Асфальтированное шоссе оказалось последней роскошью в этой операции. Через некоторое время мы свернули в русло высохшей реки, которая привела нас в глубь "индейской страны". Из-за поворота показались огни фар дальнего грузовика с бубенцами. Мы наблюдали, как он регулярно появлялся и исчезал, прокладывая себе путь через глубокие, изрезанные вади. После того как грузовик уехал, ничего не осталось. Ни строений, ни дувалов, ни признаков жизни, только бесконечные грунтовые дороги и поля.

Когда мы поднялись на холмы, наш головной элемент сообщил, что грузовик с бубенцами, замеченный нами ранее, исчез в полях с посевами высотой в десять футов. Марихуаны. Мы наткнулись на сотни акров[2] марихуаны. Это было так же опасно, как находиться на территории, контролируемой талибами. Контрабандисты наркотиков не были лояльны ни к одной из сторон и ненавидели обе стороны за то, что те мешают их бизнесу. Причина странного расположения пулеметного гнезда теперь была очевидна. В обычных условиях мы бы уничтожили бункер. Шинша хотел забрать пулеметную установку, но он понял, когда я объяснил ему, что для сохранения секретности операции мы оставим все на месте. Нам не нужны были хмурые брови. Мы связались с ТОС и сообщили о местонахождении бункера. Если бы в этом районе были атакованы силы коалиции, ВВС США обеспечили бы должное внимание к этому смертоносному гнезду.

На вершине хребта мы сделали привал и позволили всем трем группам соединиться. Мы наблюдали и выжидали, чтобы удостовериться, что враг не следит за нами, прежде чем двинуться вверх по крутой, извилистой дороге. Она была коварной и узкой и определенно не предназначалась для широких и тяжелых машин. Помню, я подумал, что отказ Дэйва от брони, вероятно, был к лучшему. Теперь нам оставалось только молиться, чтобы не нарваться на мину. Русские установили более десяти миллионов мин во время десятилетней войны с моджахедами. Еще три миллиона они оставили после своего поспешного ухода. Я не считал их вероятной угрозой сейчас, потому что мы находились в центре маршрутов проникновения талибов - которые мы называли "крысиными линиями" - из Пакистана, и они были бы разминированы. Но мины определенно будут представлять опасность в Панджвайи.

Мы проехали остаток ночи и утро. На рассвете Афганистан открыл нам свою настоящую красоту - восход солнца. Даже в этом заброшенном месте видеть, как огненно-красное солнце пробивается над темно-синими горами, было прекрасно. Лучи солнца разливались по горизонту, напоминая мне о силе света. Некоторые бактерии под воздействием света погибают. Жаль, что мы не можем просто пролить свет на талибов и покончить с ними.

Когда солнце поднялось выше горизонта, оно осветило пышность кустарников и посевов. Карамельного цвета ленты воды прорезали середину местности. Большая ее часть текла из природных источников дальше на север в горах. В течение пяти лет до вторжения США в 2001 году в Афганистане была сильная засуха. Но вскоре после нашего прибытия пошел дождь, много дождей. Рекордное количество. Назовите это божественным вмешательством или изменением климата. Дело в том, что когда мы прибыли в Афганистан, дождь тоже пошел, и это стало козырем, который мы использовали на встречах с местными лидерами и старейшинами кишлаков - они верили, что мы привезли дождь с собой. Это дало нам возможность наладить отношения, которые мы затем использовали для искоренения талибов. Это также частично возродило сельское хозяйство вблизи Кандагара, житницы Афганистана. Судя по размерам полей марихуаны, ситуация продолжала улучшаться.

Мы продвигались вперед до самого утра. После обеда мы наконец остановились на вершине холма, чтобы дать остыть перегревшимся пикапам ANA Ford Ranger. Они не были рассчитаны на то, чтобы выдержать все испытания, которые выпали на их долю в этом скалистом ландшафте. Едва различимые дороги - иногда просто следы шин в грязи - петляли, как пьяные, по вади и вокруг холмов. Не помогало и то, что афганцы водили грузовики как арендованные машины, не заботясь об их состоянии. Эти периодические остановки позволяли Ходжу, Джареду и мне уточнять маршрут и корректировать график, но они также не позволяли нам придерживаться графика. Мы все еще находились в милях от пустыни, которая будет еще более безжалостной. Чтобы наверстать время, мы решили сдвинуть интервалы движения на раннее утро и поздний вечер, когда жара была не такой сильной. Члены группы менялись местами, по очереди занимая место за турелю в каждой машине, что было не более чем жалким медленным поджариванием. Единственным нашим опасением было то, что езда по этим дорогам в темноте приведет к поломке грузовика.

В итоге мы получили тот же результат при полном дневном свете. Через пару часов после нашей последней остановки по радиостанции передали, что грузовик ANA заглох. Он упал рядом с берегом реки, так как его перегретый двигатель заглох. Подойдя к грузовику Джареда, я только покачал головой. Джаред выглядел расстроенным.

"Это марафон, а не спринт", - сказал я.

Билл стоял неподалеку и спросил Джареда, знает ли он, как съесть слона.

"Я бы хотел, чтобы все вы, философы с 31-го номера, заткнулись к черту", - шутливо буркнул Джаред.

Затем он связался с ТОС в Кандагаре и попросил запасной грузовик с водой и топливом. У нас было слишком много снаряжения, чтобы перегружать груз погибшей машины на другие грузовики. TOC предоставил нам запасной грузовик, но также нужно было организовать вертолет, чтобы доставить его к нам. У спецназа нет собственных вертолетов, как бы странно это ни звучало, поэтому нам приходится одалживать их у других подразделений и зависеть от расписания и приоритетов владельцев. Большинство подразделений очень, очень хорошо помогали нам, когда могли. Основная проблема с вертолетами возникала, когда мы получали чувствительную по времени информацию о целях. Спецназ имеет солидную разведывательную сеть, но плохие парни не задерживаются в одном и том же месте слишком долго. Когда нам требуются срочно вертолеты, чтобы преследовать кого-то, чаще всего их нет в наличии.

Наконец мы получили сообщение, что вертолет прибудет через два часа, мы начали буксировать разбитый грузовик к импровизированной посадочной площадке на ровной местности между двумя оросительными арыками, предварительно сняв с него боеприпасы, оружие и оборудование. Мы прошли половину пути до посадочной площадки, когда над долиной раздалось знакомое жужжание роторов. Птички прилетели рано. Вот дерьмо. Джаред отправил десантную группу обозначить площадку приземления (LZ) фиолетовым дымом, в то время как афганцы и американцы собрались вокруг разбитой машины, перетаскивая ее через оставшийся оросительный арык. Я отправился на LZ с группой разгрузки, чтобы подготовиться к выгрузке нового автомобиля.

Винтокрылый CH-47 Chinook - огромный грузовой вертолет с двумя несущими винтами - опустился, подняв вверх огромное облако сыпучего гравия и пыли, которые проникли во все щели и поры. Когда рампа вертолета опустилась, борттехник его экипажа показал мне большой палец вверх. Афганский солдат взбежал по трапу и нырнул в окно грузовика, находящегося в брюхе вертолета. Я забрался в кузов, перелез через кабину и залез на капот, чтобы вывести его наружу.

Двигатель взревел, когда афганец повернул ключ зажигания и завел машину. Я закричал "AROM SHA!" - "Тормози!" - во всю мощь своих легких и изо всех сил ухватился за борт, когда грузовик вылетел из брюха вертолета. Водитель нажал на тормоза как раз в тот момент, когда задний бампер выехал на рампу. Я спрыгнул и отчитал водителя, но все прошло лучше некуда, если бы мы все отрепетировали. Борттехник экипажа вертолета так и замер на месте, трос все еще был у него в руке, на его лице было ошеломленное выражение. Я показал ему большой палец вверх и уехал с ANA.

Нам нужно было действовать быстро. Пилоты не любят долго оставаться на земле. Я велел водителю загрузить все снаряжение и вернулся, чтобы помочь группе толкать мертвый грузовик к вертолету. После нескольких неудачных попыток нам удалось выровнять его. Обливаясь потом и покрываясь грязью, мы поставили ноги для последнего толчка вверх по рампе. В этот момент я заметил, что пулеметная установка вот-вот врежется в крышу вертолета. Я жестом подозвал экипаж GMV на холме, и один из парней помчался вниз с набором инструментов из своего грузовика. Я примерил несколько гаечных ключей к большому болту, прежде чем нашел нужный размер. Я открутил одну гайку, но никакого движения. Боже, как я жалел, что у меня нет WD-40. Я вскарабкался на крышу кабины, чтобы получить рычаг, и надавила на гаечный ключ, пока болт не ослаб. Джаред запрыгнул ко мне на заднее сиденье, и мы, как пит-команда NASCAR, открутили остальные болты. Я освободил крепление, и все вместе затолкали маленький грузовик в брюхо "Чинука".

Я помог борттехнику экипажа швартовать грузовик крепежными ремнями, а затем он показал мне большой палец вниз, чтобы я покинул борт вертолета. Я отскочил как раз в тот момент, когда двигатели вертолета издали высокочастотный вой и массивный "Чинук" поднялся в воздух. Через пятнадцать секунд он исчез в кристально голубом небе.

Наше представление с грузовиками заняло весь остаток дня. Джаред решил остаться на месте до утра и посмотреть, нет ли у талибов для нас сюрпризов. Это был хороший ход; нам нужен был отдых. Он также назначил смену команды, которая занимала позицию в охранении. Завтра будет очередь моей группы.

Есть поговорка, что ты не жил, пока почти не умер. Это можно понять, только находясь лицом к лицу с неизвестностью. Ты - глаза и уши для каждого, кто стоит за тобой. Потеря концентрации - это вопрос жизни и смерти. Ты должен распознать любую опасность, от самодельного взрывного устройства до засады. Если бы я мог выбирать, я бы предпочел быть раненным или убитым, но только чтобы это был не один из моих людей. Я чувствовал себя очень комфортно с Брайаном, Дэйвом и собой во главе, и на следующий день мы добились хороших результатов. Во время днёвки мы проверяли машины и готовились к следующему переходу.

Ночью я обычно заступал в последнюю караульную смену, потому что все равно всегда засиживался допоздна, пытаясь отправить отчеты о состоянии дел. Обычно это занимало много времени, потому что нам приходилось делить полосу пропускания спутниковой связи с другими подразделениями, связывающимися с базой. Поиск разрыва в трафике всегда занимал некоторое время. В ту ночь было уже за глубоко за полночь, когда я наконец закрыл глаза, чтобы поспать несколько часов. Я проснулся около четырех утра от привычного потягивания за ногу. Я включил пропан для своей портативной кофеварки и начал проводить обычную проверку караула ANA. Вернувшись к горячему кофе, я начал будить остальных членов группы, чтобы они могли "встать в строй". Это было правило, которое мы никогда не смели нарушать.

Во время франко-индейских войн майор Роберт Роджерс написал двадцать восемь правил для своей роты из шестисот отборных рейнджеров. Правило "Приготовиться" было разработано на основе правила 15: "С первыми лучами рассвета разбудите весь свой отряд; это время, когда дикари предпочитают нападать на своих врагов, вы должны быть во что бы то ни стало готовы встретить их". С тех пор правила Роджерса были приняты и переписаны 75-м полком рейнджеров. Находясь в полевых условиях, каждый день до восхода солнца мы обязательно собирали свой скарб и выставляли охранение в течение тридцати минут до и тридцати минут после восхода солнца.

Поскольку нападения не последовало, мы загрузились и продолжили движение по узкой грунтовой дороге, которая то появлялась, то исчезала на карте. Мы спустились в ряд глубоких оврагов, заросших высокой травой и залитых водой. Далеко в стороне, на дне оврага, через просвет в траве, я заметил нечто явно неуместное: палку высотой около четырех футов с привязанным к ней куском красной ткани. Это было похоже на ориентир для талибов, пересекающих границу пешком. Талибы часто проникали пешком, оставаясь незамеченными, а затем встречались с "мулом", или транспортным средством, которое доставляло их в безопасное место.

Я остановил колонну и связался по радиостанции с Джаредом. Мы убрали машины с тропы, и вышли с Брайаном. Пока мы двигались в сторону ориентира, Дейв наблюдал за возвышенностью над нами из грузовика с тяжелым пулеметом, а Рон сканировал дно оврага с винтовкой. Мы обогнули тропу и подошли с востока, продираясь сквозь густую траву. Я чувствовал, как сердце колотится в груди. Скользкие руки. Сухой рот. Я с трудом сглатывал. Когда мы приблизились к узкому просвету в траве, я подал Брайану сигнал рукой, чтобы он остановился. Я увидела небольшой кусок красной ткани, обозначавший вход в зону встречи.

Я поднёс пальцы к глазам, безмолвно говоря Брайану, чтобы он следил за высокой травой на случай, если кто-то выйдет. Затем я изучил землю и увидела свежие отпечатки ног - как ботинок, так и сандалий - на расстоянии примерно одного шага друг от друга. Похоже, их было шесть или семь. Я подал сигнал Брайану, что вижу что-то внутри. Подползя к отверстию, я медленно вставил ствол винтовки между травинками и осторожно развел их в стороны. Впереди был небольшой круглый проем в камышах песчаного русла реки. Несколько желтых кувшинов с водой, некоторые из которых были еще частично наполнены, валялись на земле. Поляна была влажной от утренней росы, но я увидел несколько сухих пятен размером с коврик или одеяло, на которых, похоже, кто-то спал. Неподалеку было сухое пятно размером с шину грузовика.

Брайан подошел ближе и тихонько постучал по мне, давая понять, что он здесь. Я положила руку на пятно размером с покрышку. Тепло. Бойцы накрыли огонь, не потушив его. Копнув ножом на несколько дюймов, я обнаружил тлеющий пепел. Дэйв прошептал в гарнитуру, что больше не может нас видеть, не говоря уже о том, чтобы прикрыть. Я встал на колено и завел руку за спину, подавая знак, что выхожу. Брайан кивнул и повернулся к грузовику. Когда он это делал, мои глаза уловили движение через его левое плечо. Я осторожно поднял винтовку. Посмотрев в прицел, я увидел четырех мужчин - один из них с оружием - на гребне в трехстах метрах от меня.

Я выстрелил.

Пуля врезалась в камни у их ног, слишком низко, чтобы попасть впередиидущего Талиба. Я сосредоточился на втором талибе, который теперь бежал полным ходом. Я выстрелил дважды, пытаясь немного его опередить. Брайан тоже увидел его и выстрелил. Мы помчались обратно к грузовику и вызвали Джареда. Они услышали выстрелы, и группа Ходжа - группа 26 - быстро подошла. Я занял огневые позиции, а 26-я группа двинулась в погоню. Афганские солдаты были совсем рядом.

Я наблюдал за тем, как 26-я группа, обогнув низину, движется вверх и преодолевает небольшой гребень, где я видел талибов. Недалеко от него они наткнулись на группу представителей племени кучи, кочевников, имеющих тесные связи с талибами. Кучи пережили несколько вторжений - британцев дважды, русских, а теперь и нас - и считают все это незначительным неудобством. По радиостанции Ходж сообщил, что кочевники утверждают, что на холме нет талибов, а группа не обнаружила никаких кровавых следов. Я разволновался и нажал на спусковой крючок. Билл бы на меня за это наехал.

Пока 26 человек обыскивали холм, переводчики наконец-то заставили кучи говорить. Ходж передал по рации, что они признали, что эти люди были талибами, но они убежали, когда началась стрельба. Должно быть, здесь недавно была переправа, и боевики имели оружие, но не машины.

Мы уже сильно отставали от графика из-за поломки грузовика, поэтому мы собрали как можно больше информации от кучи и снова двинулись в путь, теперь уже с реальным осознанием срочности. Маршрут проникновения был ужасно густо населен для конца августа. Летняя жара должна была удерживать боевиков Талибана дома, однако они двигались на север. Это было крайне необычно, и все командиры согласились, что нам нужно изменить маршрут и добраться до безопасной высокогорной пустыни.

Соблюдая радиомолчание во время движения, мы следили за боевиками Талибана, которые теперь, несомненно, следили за нами. После нескольких часов езды мы достигли последнего препятствия на пути к пустыне и в безопасность - быстро бегущего ручья. Это было классическое место для засады и хорошее укрытие для СВУ. Но самой большой проблемой была глубокая яма с грязью шириной в сорок ярдов, которую рейнджеры ANA не могли пересечь. Мы остановили колонну и попросили водителей ANA перевести грузовики в полноприводное состояние.

"Не газуйте", - сказал Билл ведущему водителю через переводчика. "Пусть он просто скользит по грязи".

Афганец кивнул и, ухмыляясь от уха до уха, надавил на педаль газа. Грузовик погрузился в грязь на полном приводе. Он выехал на дорогу, но вырыл массивную траншею прямо посередине ямы. Билл закричал на водителя, который ликующе вскидывал руки вверх и вниз в знак победы. В его сознании все, что ему нужно было сделать, это перебраться на другой берег. Следующий водитель вылетел без предупреждения, прежде чем мы смогли объяснить все более подробно. Грузовик ANA помчался в грязь и едва проехал.

Мы решили остановить следующую машину ANA и отправить GMV на другой берег. Мы знали, что тяжелый GMV проедет без особых усилий и при необходимости сможет отбуксировать машины. Но как только первый GMV начал движение, за ним выскочил другой грузовик ANA, и он тут же застрял и погрузился в грязь. Переправа заняла гораздо больше времени, чем ожидалось.

Из шестнадцати машин нашего патруля нам оставалось переправить еще четыре машины ANA и все девять машин GMV. Моя группа обеспечивала охранение на берегу и не высовывалась из машин. Еще несколько GMV переправились и присоединились к группам, обеспечивающим безопасность на дальнем берегу. Один из последних GMV попытался вытащить лебедкой маленький "Рейнджер" из грязи, но застрял и сам.

Райли, наш медик, сидел в кузове своего грузовика и наблюдал за скалами. Именно там он заметил черный тюрбан и грязное лицо с окладистой бородой, высунувшееся прямо туда, куда он направлял свой пулемет M240. M240 стреляет пулей размером с мизинец и может пробить почти три четверти дюйма стали.

Звук пулеметной очереди прорезался сквозь шум напряженных двигателей, тут же сопровождаемый спорадическим огнем АК с обоих берегов реки. Пули вонзились в голову молодого талиба, и его тело выкатилось из-за скалы. Бесконечные разглагольствования мулл из мечетей Пакистана и иностранных бойцов в тренировочных лагерях подтолкнули парня к попытке украдкой взглянуть на неверных. Любопытство погубило его.

Другой боец выскочил из небольшого арыка неподалеку, с оружием в руках. Райли срубил его, прежде чем он успел скрыться.

Я вызвал Райли для доклада.

"Я только что убил двух придурков, прячущихся за скалой. Огонь с нашей стороны", - ответил он по рации.

Как медик группы, Райли обеспечивал всю помощь группе и нашим афганским солдатам. Вы не обращались к Райли с болью в животе, если не хотели, чтобы вас назвали слабаком или еще хуже. Но если вы лежали в луже крови, Райли был первым, кого вы хотели видеть на коленях рядом с собой.

Личность Райли была, скажем так, многогранной. Как и Билл, он был родом из Техаса, из маленького городка Толар, где скота было гораздо больше, чем людей, а его выпускной класс средней школы насчитывал тридцать два человека. Он наслаждался свободой открытых равнин с подросткового возраста, воспитываясь в условиях, близких к пограничным, и все время занимался разведением скота и скотоводством. Ростом чуть меньше пяти футов десяти дюймов[3], он был шире двух мужчин, и у него были самые сильные и тяжелые руки в группе, очевидно, с юности, когда он управлялся с лошадьми и другими мужиками. Ему было удобно в ковбойских сапогах, футболке и джинсах, и он с радостью пошел бы в патруль в такой одежде, если бы я разрешил. Я мог представить его в длинном плаще, слезающим с лошади в шестнадцать четвертаков и неторопливо входящим в бар, с звенящими шпорами и дробовиком в руке. Райли был свободным духом и таким же диким, как лошади, которых он держал, и штат, из которого он родом. Я был готов терпеть его выходки в начале прошлого века на службе и вне ее по одной простой причине: верность. Присутствие Райли в команде было похоже на постоянное присутствие брата. У него никогда не было остроумного ответа на вопрос, и он всегда был готов подкрепить свои слова дракой. Учитывая это, мы могли оказаться в гуще командной вражды, но посторонним лучше не совершать ошибку, связываясь с кем-то из нас, когда рядом был Райли.

Жизнь на изнурительном фермерском труде отточила склонность Райли к силовым действиям. Это я использовал с большой пользой, когда моя команда добивалась целей нашей страны. Я мог и хотел вежливо попросить афганцев один раз и только один раз о чем-либо. Если мою вежливость принимали за слабость, я посылал Райли. Какой бы прием он ни применял, он делал это без колебаний, и обычно в результате улыбающийся афганец возвращался ко мне со шляпой в руках, готовый выполнить мою просьбу. Очень скоро об этом все узнали, и мне пришлось просить всего один раз. Эта работа и спецназ в целом идеально подходили Райли. Несмотря на то что в клинике он работал по методике, он был яростным стрелком, подпитываемым природной яростью. Он носил свои эмоции на руке и предпочитал быть на переднем крае стека, готовый выбить дверь и уничтожить врага. Если вы хотели захватить землю, поставьте Райли впереди. Проблема была в том, что он был слишком ценен, чтобы жертвовать им. Его работа заключалась в том, чтобы сохранить жизнь всем остальным.

Будучи старшим медиком, Райли никогда не забывал о своих абсолютно важных обязанностях. Ему было поручено не только оказывать медицинскую помощь афганцам и обучать медиков для ANA, но и, что самое важное, сохранять жизнь членов группы, пока они не будут эвакуированы с поля боя. Все это требовало тяжелого рюкзака, но у Райли были большие плечи. Его способность заниматься медициной в самых тяжелых обстоятельствах вдохновляла. Однажды он получил сообщение, что один из наших солдат ANA был ранен в перестрелке. Девятнадцатилетний парень прибыл в маленькую палату сортировки с огромным огнестрельным ранением в грудь. Медик и медсестра ISAF уже отказались от него, потому что не могли вставить дыхательную трубку, чтобы раздуть его легкие, и он мог дышать. Райли прибыл, бросил свою медицинскую сумку и принялся за работу. Через несколько минут он установил зонд в грудную клетку, пациент был в стабильном состоянии и дышал самостоятельно. Это был один из многих случаев, когда Райли до конца оправдал свое нахальное поведение.

Райли продолжал вести огонь вокруг камней и вверх по вади, чтобы подавить вражеский огонь. Боевики Талибана на противоположном берегу реки начали отстреливаться, думая, что их засада раскрыта; в ответ открыли огонь все пулеметы и гранатометы на GMV. Второй раз за этот день я услышал по рации призыв Джареда: "Войска в контакте!".

Оставшиеся GMV помчались вперед по грязи. Грузовик Джареда остановился ровно настолько, чтобы он смог запрыгнуть в него, а затем все американцы перебрались через грязь, кроме моей группы и GMV, застрявшего в трясине. Огонь талибов начал стихать.

На другой стороне реки два грузовика снова подъехали к краю лужи, набросили буксировочные ремни на затонувший GMV и легко его вытащили. Джаред побежал к Шинше и велел ему снять все свое снаряжение с застрявшего "Ranger". Под беспорядочным огнем, ANA выстроились в линию и перегрузили рюкзаки и боеприпасы на другой грузовик. Наконец, когда все остальные оказались на другой стороне, Джаред приказал перебраться и моей группе. Брайан ухмылялся, глядя, как массивные шины Goodyear разбрасывают грязь во все стороны. Мы с ревом пронеслись мимо ожидающих нас грузовиков и снова возглавили группу.

Серьезной засады так и не получилось. Как только мы прошли через зону поражения, боевики Талибана перестали стрелять, а наши пулеметы замолчали. Целей больше не было. Сверху нас прикрывали самолеты ВВС. Джаред вызвал авиаудар по оставленному нами "Ranger", чтобы враг не смог откопать его и использовать. Мы не могли допустить, чтобы боевики Талибана завладели официальным автомобилем афганской армии и разъезжали на нем в качестве пропаганды. Когда закат сменился темнотой, мы увидели вспышку высокоточной ракеты, попавшей в автомобиль. Если кто-то и пытался его разграбить, он был мертв.

У нас не было грузовика, но мы хорошо справились с грязной лужей. Мы создали маленькую базу на гребне хребта на краю пустыни Регистан, довольные результатами дня.

[1] 1 миля = 1,61 км.

[2] 1 акр = 0,4 гектара

[3] Примерно 1,77 м.

Глава 8. ИГРА В КОШКИ-МЫШКИ.

На войне преуспевает только простое.

-ФЕЛЬДМАРШАЛ ПАВЕЛ ФОН ГИНДЕНБУРГ

Теплая вода была приятной на ощупь, когда я вылила небольшое ее количество на глаза. Она стекала по шее, намочив мою и без того мокрую футболку. Палящее солнце испепеляло нас в течение дня, но по мере того, как оно опускалось ниже гор, жара уступала место прохладному бризу на краю пустыни. Я глотнул теплой воды, которая была бы лучше в душе, а не в бутылке, прополоскав рот сплюнул ее, чтобы очистить рот от пыли и грязи.

Мы преодолели около девяноста километров, нам успешно доставили по воздуху грузовик и мы участвовали в двух небольших перестрелках, никто не пострадал. В целом, это были напряженные три дня. Вдобавок ко всему, талибы должны были гадать, какого черта мы здесь затеяли.

"Неплохо", - сказал я Дэйву.

"Да, без проблем, сэр", - сухо ответил он. "Теперь нам осталось преодолеть двести километров по самой труднопроходимой местности на планете, пробраться в логово врага, занять блокирующие позиции и ждать, пока ISAF вытеснит монгольскую орду на наш крошечный отряд".

"Почему ты стал таким циничным?"

Дэйв приподнял бровь и посмотрел на меня, заканчивая чистить тяжелый пулемет.

"Я прослужил у вас два года, капитан".

В этот момент я пожелал остаться на этой работе до конца своей карьеры.

Появился Джаред и сказал, что нам нужно немного отдохнуть. Мы должны были покинуть хребет до восхода солнца. Я пошел отдать распоряжение Ходжу и команде 26.

Ходж спросил: "Ну что, Расти, как ты пропустил сегодня Талиб?".

"Забыл принять «Геритол»[1]", - сказал я.

Он засмеялся.

"А как насчет себя?" спросил я в ответ. "Я удивлен, что в твоем возрасте ты можешь видеть так далеко, и тем более не думаю, что ты можешь попасть в движущуюся цель на расстоянии более трехсот метров".

"Да, но сегодня я не промахнулся. Ты промахнулся".

Ходж был прав. Я стрелял рефлекторно, вместо того чтобы потратить время на то, чтобы совместить линию прицела, навести на цель и взять упреждение. Я не позволю этому случиться снова, никогда.

Билл организовал смену охранения, а я пошел проверить афганцев. Бой выбил меня из колеи. Я никак не мог уснуть. К тому же я знал, что ANA предлагает чаи каждый раз, когда мы делаем привал. Когда я добрался до грузовика Шинши, синее пламя пропана лизало черное дно латунной кастрюли, и я слышал, как вода доходит до кипения.

Шинша был в хорошем настроении. Его люди, которые, казалось, были так же возбуждены, как и я, носились вокруг своих грузовиков, готовя чай, куря и создавая суету. Как только я сел, афганцы начали смеяться над моим пушту, на котором я говорю с западным акцентом Северной Каролины. Я мог произнести несколько слов и фраз и знал ровно столько, чтобы донести свою мысль до собеседника, но для большего мне нужен был переводчик. Тем не менее, чай был горячим и сладким, прошло около часа, прежде чем я вернулся к своему грузовику, чтобы заступить на смену и сменить Смитти.

Я устроился в турели грузовика, взял в руки тепловизионный прицел и осмотрелся. Ничего. Даже бродячего осла или стада верблюдов. Под угасающим светом гладкая, покатая поверхность пустыни уходила вдаль. После столь долгого дня я наслаждался несколькими часами тишины. Это дало мне время собраться с мыслями, и я вновь вспомнил о своей семье. Я посчитал и выяснил, что в Штатах сейчас еще полдень. Я видел их на кухне. Мне было интересно, что у них на обед.

Сразу после полуночи я начал будить бойцов. В конце концов, талибы должны были прийти за нами. Ночное передвижение позволило нам получить преимущество, а утренний ветерок развеял бы песок над нашими следами. Поскольку у афганцев не было очков ночного видения, бойцы спецназа запрыгнули на водительские сиденья афганских грузовиков. Мы выехали в открытую пустыню. Изрезанные тропы и русла рек, от которых несколько дней болела спина, остались позади. Я сверился с картой и компасом. Мы ехали с хорошей скоростью, несмотря на наше изношенное и устаревшее оборудование.

Как бы ни было приятно возвращаться к «Бабе Оли», по военным меркам она была древней. Афганистан - это убийство для грузовиков. Сломанные оси, лопнувшие шины и пробитые шланги - обычное явление на усеянном камнями грунте. «Баба Оля» была GMV первого поколения. Она сошла с конвейера в 2003 году и в течение последних трех лет не переставала скакать по вади и грунтовым дорогам Афганистана. У нее не было никакой современной брони и электроники, которые были столь распространены на новых грузовиках, но все они направлялись в Ирак.

В большинстве обычных боевых подразделений стояли новейшие модели "Humvee" с бортовой системой слежения под названием "Force XXI Battle Command, Brigade and Below", или FBCB2. Эта система позволяла командирам ориентироваться и видеть все другие подразделения на поле боя через спутник. Названная "системой отслеживания сил", она показывала позиции дружественных подразделений и грузовиков на цифровой карте. Оператор мог нажать на значки и узнать не только их местоположение, но и тип подразделения.

Брайану, Рону и мне пришлось собрать его из моего ноутбука, GPS и металлолома. Брайан и Рон придумали, как подключить GPS к компьютерной картографической системе и прикрепить сзади антенну, чтобы мы могли отслеживать свое местоположение. Я соорудил крепление из куска старого авиационного алюминия и нескольких ярдов липкой ленты Velcro. Все выглядело так, как звучит, но это работало. В этом было отличие спецназа от других подразделений: Мы могли импровизировать. Но после шести лет на острие копья нам не следовало этого делать.

Вдали я увидел огни. Они мерцали на горизонте над огромной пустошью. Я присмотрелся через монокль. Судя по количеству огней, это было похоже на несколько грузовиков или машин, но я не мог сказать, сколько их. Я связался с Джаредом и посоветовал организовать контрольно-пропускной пункт и выяснить, кто здесь едет.

Джаред согласился. Ходж, слышавший по радиостанции, выехал на наш правый фланг и расположился так, чтобы прикрывать нас. Я связался по рации со всеми машинами и приказал командам прикрепить к задней части грузовиков ИК-фонари - маленькие светящиеся палочки, которые видимы только в нашу ночную оптику. Эти фонари позволят нам определить друга и врага, если начнется перестрелка.

Когда мы остановились, Билл выпрыгнул и разведал впереди встречных машин небольшую песчаную впадину, в которой можно было разместить два грузовика ANA. Затем он переместил свой грузовик на правую сторону, создав преграду и направив свет фар на грузовики ANA. Взяв пример с Билла, Брайан расположил наш грузовик слева. К чести Билла, контрольно-пропускной пункт был создан за очень короткий промежуток времени. Я связалась с Джаредом и сообщила ему, что моя группа готова. Ходж сообщил, что все на месте. Затем мы все замигали своими ИК-лампами - как светящиеся палочки, их можно было увидеть только с помощью ПВН, чтобы каждый знал, где кто находится.

План был прост. Ходж прикрывал нас. Джаред, Шинша и остальные расположились неподалеку, готовые стать ударной кавалерией, если что-то пойдет не так. Я чувствовал себя как один из тех пауков, которые ждут, когда их жертва замешкается в темноте и попадет в ловушку. Фары медленно приближались. В какой-то момент они остановились. В открытой пустыне свет и звук передаются на очень большие расстояния, и я боялся, что нас заметили. Но вскоре фары снова начали приближаться к нам.

Мы слышали гул их двигателей. Слишком громко, чтобы быть грузовиками, подумал я. Это не были грузовики с бубенцами или разбитые пикапы. Я позвал Билла. Он тоже так считал. Ходж не мог разглядеть машины, он видел лишь четыре группы огней. Однако он согласился с Биллом, что по звуку машины похожи на танки или бронетранспортеры.

Я связался по радиостанции с Джаредом и попросил его связаться с ТОС и узнать, есть ли в этом районе подразделения ISAF. "Я не знаю, что это такое", - сказал я, - "но, возможно, у нас здесь куча работы".

Я слышал, как Джаред переговаривался по радиостанции с ТОС, в то время как я снова вызывал Билла. "Билл, доставай противотанковые средства и готовься!"

Он уже опередил меня. Он приказал пулеметчикам перейти на API, бронебойно-зажигательные боеприпасы. Переводчики подошли к афганским грузовикам и отдали тот же приказ. Билл также велел афганцам с РПГ стрелять по последним двум машинам в колонне, как только американские пулеметчики откроют огонь. В заключение он велел задним пулеметчикам GMV "почесать спины" и "распылить спрей"[2] по башни и ходовой часть, если экипажи откроют ответный огонь.

Свет фар был в полумиле от нас, земля начала грохотать. Это было похоже на небольшое землетрясение.

"Заворачивай, Билл", - крикнул я ему, выпрыгивая из грузовика. Я потянул за ремешок на липучке, который удерживал ракетную установку AT4 внутри моего грузовика, и взял оружие в руки.

Подпружиненные передний и задний прицелы встали на место, и я установил их на дальность 150 метров. Когда свет фар приблизился, я заметил, что группа расположилась в шахматном порядке с равным расстоянием между ними. Бойцы Талибана так не действовали. Кто, черт возьми, шел на нас? Заблудившиеся пакистанцы? Аль-Каида? Мулла Омар и его телохранители? Кто бы это ни был, их ждал шок.

"Вы готовы?" спросил я Ходжа по рации.

"Всегда", - сказал он.

Колонна сделала небольшой правый поворот вокруг песчаной дюны и направилась прямо к нам. Я сжимал в руках AT4, ожидая, что вот-вот он окажется на плече.

"Вот дерьмо! Капитан. Смотрите вправо на десять часов. Срочно!" сказал Брайан.

Повернув голову в том направлении, я почувствовал, как по спине пробежал холодный озноб. В зеленом свете квакеров тридцать или сорок человек на расстоянии нескольких сотен метров шли прямо на нас, с рюкзаками на плечах.

Что это? На что мы нарвались?

"Дэйв, наблюдай прямо перед собой. Билл, займись засадой! Слева от нас возможно нападение", - сказал я по рации.

Я аккуратно положил AT4 на пол грузовика, взял свой пулемет M240 и установил его на капоте. Упираясь плечом в приклад, я прижался к оружию и навел мушку на крайнюю правую группу наступавших.

"Ты берешь крайнего справа, а я начну слева, двигаясь к центру", - скомандовал Брайан.

Гул двигателей накатывал на нас, как волны, по мере того, как машины подходили все ближе и ближе. Мой палец осторожно коснулся спускового крючка, готовый к первому выстрелу. Я медленно снял оружие с предохранителя и прижался щекой к левой руке, сжимая приклад в ожидании отдачи.

"Подожди, подожди, подожди", - сказал Брайан.

По мере приближения наступающих я наконец разглядел, что это были верблюды и их погонщики, просто проходившие неподалеку. Поставив M240 на предохранитель, я выхватил AT4 как раз в тот момент, когда появились фары.

"Капитан, у нас четыре очень тяжелых двигателя, не броня, сколько штук?" сказал Билл.

ANA двинулись вверх по дороге, включили свои прожекторы и остановили массивные машины. Несколько мотоциклов, ехавших с колонной, разлетелись во все стороны. Разведчики. Если бы водители грузовиков попытались спорить с ANA, мы бы открыли огонь по всем четырем машинам. Несколько афганских солдат осторожно передвигались по бокам грузовиков, не давая никому выйти из них. Командир отряда ANA осторожно подошел к водительской двери ведущего грузовика. Я слышал, как он сказал водителю, чтобы тот остановил машину. Очевидно, водитель сказал что-то, что не понравилось командиру отряда. Командир ANA залез в кабину, и вдруг водитель вылетел оттуда головой вперед. Одна из задних машин начала сдавать назад. Афганский солдат вскочил на подножку и ударил водителя стволом АК в грудь.

Это были огромные военные бензовозы. Они были украшены декорациями, чтобы выглядеть как традиционные афганские грузовики,но я точно знал, откуда они приехали. Я связался по радиостанции с Джаредом.

"Сэр, у нас четыре тяжелых грузовика. Автоцистерны, замаскированные под барбухайки. Это военные машины иранского типа, направляющиеся в Пакистан", - сказал я, обнаружив на грузовиках надписи на фарси.

Сообщение было коротким и по существу. ТОС отслеживал наши частоты, и я был уверен, что последнее сообщение заставило звенеть секретные телефоны в штабе командования всеми военными операциями в Афганистане.

ANA вытащили водителей и пассажиров из кабин. Никто не носил форму, но грузовики были определенно военными машинами, а эти парни, скорее всего, были солдатами. ANA разделила водителей и начала их допрашивать, пока они сидели на корточках в пыли. Все они придерживались одной и той же версии: они якобы воровали топливо в Иране и продавали его в Пакистане. Пересекая границу на окраине пустыни Регистан, они избегали уплаты афганских налогов. Проблема была в том, что афганских налогов не существует.

"Капитан, у нас тут ни хрена нет", - сообщил Билл по радиостанции. "Какой бы груз ни был у этих парней, они выгрузились и отправились обратно".

Грузовики без единой капли топлива, явно военные, с водителями, которые, похоже, были солдатами. Все это не сходилось, и мне нужно было нечто большее, чем догадки, чтобы идти дальше.

Один из командиров отряда ANA подошел и спросил, могут ли они сжечь машины и бросить водителей в пустыне. Так далеко от ближайшего кишлака они долго не протянут. Вопрос об убийстве пленных был одним из сценариев, которые мы тщательно прорабатывали во время Robin Sage[3], заключительных учений спецназа в лесах центральной части Северной Каролины, как и многие дилеммы, с которыми мы столкнулись в Афганистане. Это были одни из лучших учений в армии. Благодаря Робину Сейджу у меня не было никаких сомнений относительно моего ответа.

"Мы не можем пойти на убийство врага без оружия", - сказал я ему. "Если мы это сделаем, мы ничем не будем отличаться от тех, кого мы пытаемся победить".

Это был не тот ответ, который он хотел услышать, но он согласился, потому что я был командиром. По его мнению, война - это замкнутый круг и все дело в выживании. Если твой враг выжил, он сможет сразиться с тобой в другой день. Не успел я продолжить, как Джаред вызвал меня по радиостанции.

"Тридцать первый, это тридцатый".

Я пропустил его первый вызов, но он вызвал снова. Джаред не стал бы меня беспокоить, если бы это не было важно.

"Тридцатый, это тридцать первый. Как дела?"

"Будь предельно спокоен", - сказал Джаред по радиостанции, и через три слова я получил суть сообщения.

С высоты за нами наблюдал беспилотный летательный аппарат "Predator"[4]. Джареда предупредил кто-то еще в Кандагаре. Но зачем кому-то понадобилось выводить актив на объект и не сообщать нам об этом? За нами кто-то следил, и кто бы это ни был, он не хотел, чтобы мы знали о его присутствии.

Я вызвал Билла. "Заканчивай".

"Ждите", - сказал он. Через минуту он подошел и сунул мне в руку пакистанское военное удостоверение. Один из водителей спрятал его под приборной панелью своего грузовика. Я перевернул его, проверив под красным светом. Оно было действительным. Еще до войны пакистанское управление межведомственной разведки имело тесные связи с талибами. Межведомственная разведка регулярно предоставляла им убежище и помогала пересекать границу. Это был дымящийся пистолет.

Я вызвал Джареда и спросил его, что он хочет, чтобы мы сделали с этим парнем. Рискнем ли мы отстать от графика на день, чтобы задержать этих парней в попытке замедлить поток помощи через границу?

Мы решили просто оставить удостоверение личности и сфотографировали водителей, пассажиров и грузовики. Афганские солдаты вскрыли грузовики, но не смогли найти доступ к пустым топливным бакам. Нам пришлось отпустить их, надеясь, что они уедут с поджатыми хвостами.

Позже выяснилось, что они перевозили не топливо, а боеприпасы. Если бы эта магистраль снабжения была закрыта, талибы оказались бы отрезанными.

[1] GERITOL - американская торговая марка витаминно-минерального комплекса пищевых добавок, форма выпуска в виде сиропа и таблетках, содержащих от 9,5 до 18 мг железа в суточной дозе. Часта выписывается людям пожилого возраста.

[2] Ударить длиной очередью.

[3] Robin Sage является финальным этапом Квалификационного курса спецназа США с 1974-го года... В ходе учений, будущим спецназовцам предстоит продемонстрировать свою тактическую, медицинскую, языковую подготовку и показать готовность к основной задаче «зелёных беретов» - нетрадиционным боевым действиям в тылу противника.

[4] Хищник

Глава 9. РЕГИСТАН[1].

Мы либо найдем путь, либо проложим его.

-ГАННИБАЛ[2]

Гора выглядела как гнилой, зазубренный коричневый зуб, торчащий из песка. Чем ближе мы приближались, тем чаще мы улавливали болтовню талибов по радио. Один из командиров, наблюдая за приближением нашего пылевого шлейфа, начал подробно описывать нашу колонну и в конце концов приказал своим бойцам спрятаться.

Джаред отправил группу Дэвида на южную сторону горы, а я повел свою группу на север. План состоял в том, чтобы разведать местность и встретиться на противоположной стороне. По пути мы должны были следить за боевиками и отмечать возможные тайники, боевые позиции или места, которые талибы использовали в качестве наблюдательных пунктов. Но мы не собирались подходить настолько близко, чтобы ввязаться в бой.

Песчаная дорога вела к горе, по пути миновав около десятка строений. Шинша согласился послать отряд ANA в один из дувалов. Мы прикрывали их с грузовиков, пока они быстро продвигались внутрь. Можно было увидеть свежие признаки жизни - кувшины с водой, грузовики, одежду и даже собак. Но в домах не хватало одного: людей. Ни один ребенок не выбежал за конфетами. Все было безжизненно и жутко.

Через несколько минут первый афганский солдат вышел обратно. Он пожал плечами и выглядел растерянным. Командир отряда подошел к моему грузовику и описал обстановку внутри. По его словам, место выглядело обжитым: на земле лежали циновки, грязные горшки и посуда, но людей не было. Шинша приказал своим людям пойти в другой дувал. Та же история.

Я не хотел терять время, поэтому мы погрузили войска и двинулись на север. Когда мы миновали строения, талибы снова начали передавать сообщения. Контрольный пункт 17 талибов терял нас из виду, а контрольный пункт 18 нас уже засек. Мы двинулись по дороге с медленным правым поворотом, который закончился двадцатифутовым песчаным барханом. Казалось, что пустыня упирается прямо в гору, пыль скапливалась у ее основания. Грузовики жалобно зарычали, когда мы втиснули их между валом и скальным выступом горы. Медленно мы поднимались, как корабль на огромную океанскую волну, пока, наконец, не преодолели бархан и не спустились на другую сторону, наполовину проехав, наполовину скользив.

Как только последний грузовик перевалил через бархан, болтовня талибов достигла ажиотажа. "Аллах акбар! Аллах акбар!" - трещало из динамика радиостанции. Виктор, мой переводчик, сказал, что талибы подготовили засаду на скалистой тропе. Я остановил колонну. Пришло время просчитать риск. Мы приехали не для того, чтобы ввязываться в перестрелку. Скалы вокруг нас были настолько крутыми, что мы не могли поднять пулеметы достаточно высоко, чтобы открыть ответный огонь, и настолько узкими, что мы двигались в одну линию, как утки в ряд, легкая добыча для хорошо подготовленной засады. Мы развернулись и снова обогнули бархан. Теперь, направляясь на юг, я обратил внимание на несколько больших плоских скал с десятками следов от ударов.

"Подожди, Брайан. Билл, ты видишь это?" спросил я по радиостанции.

"Конечно, примерно в ста метрах от поверхности пустыни", - ответил он.

"Правильно. Теперь осмотритесь".

На земле были разбросаны латунные гильзы от оружия и пластиковые контейнеры от РПГ. Я вызвал Джареда.

"Сэр, я не знаю, что у вас там наверху, но мы только что обнаружили тренировочный лагерь талибов. Мы не сможем продолжить путь, потому что там была сильная болтанка, а местность была слишком сложной. Строения, которые мы видели по пути сюда, были жильем, и мы только сейчас обнаружили стрельбище".

Брайан нажал на педаль газа, а я ввел десятизначные координаты GPS. Ответ Джареда пришел через несколько секунд и не нуждался в повторении.

"Убирайтесь оттуда немедленно".

Мы нажали на педали газа и помчались обратно к колонне. Мой грузовик остановился рядом с грузовиком Джареда, и я выскочил из него с картой. Расстелив ее на капоте его машины, я показал ему лагерь. Он взял собачью кость - наше прозвище за похожую по форме радиотелефонную трубку - и сообщил о наших находках в Кандагар.

За четыре дня мы наткнулись на труднодоступный тренировочный лагерь, попали в засаду на переправе через реку, обнаружили место проникновения, используемое боевиками, переходящими границу, и выяснили маршруты снабжения между Ираном и Пакистаном. Я мельком увидел, как лейтенант Али поднял брови, когда я рассказал Джареду о лагере. Это подвело итог. Мы находились в самом центре супермагистрали талибов, ведущей в Панджвайи.

Джаред закончил разговор по рации и дал нам сигнал выдвигаться. Я смотрел, как группа забирается в грузовики. Волны жары свободно прокатывались по горизонту, заставляя даже самых физически крепких людей падать духом. У всех на плечах и спинах появилась тепловая сыпь - наша кожа, пропитанная потом, терлась о бронежилеты и воспалялась. Наши поры забивались солью, жиром и грязью. Надевать и снимать бронежилет было все равно что втирать в кожу стекло. Я стиснул зубы и перекинул броник через одно плечо, затем через другое.

Плюхнувшись на свое сиденье, я оглянулся назад и увидел, как Виктор выпрыгнул, расстелил свой молитвенный коврик у заднего колеса и, используя бутылку с водой, быстро ополоснул руки.

"Давай, пора ехать", - сказал Дэйв из турели.

"Это мой долг - молиться. Ты можешь подождать", - сказал Виктор, снимая жилет.

"Мы готовимся к движению, а движение означает движение. У нас будет время помолиться, когда мы сделаем следующую остановку", - строго сказал Дэйв, которому надоело безразличное отношение нового сотрудника команды.

Виктор ничего не ответил. Ему было около двадцати лет, он был коренастым для афганца из преобладающего пуштунского племени, с бородой, которую он, тем не менее, культивировал, потому что это позволяло ему чувствовать себя мужественным. Он отошел от грузовика и начал расстегивать шнурки на ботинках.

Наши бывшие переводчики были убиты во время командировки Шефа. Виктор и другие переводчики прошли проверку в компании-подрядчике. После утверждения их в произвольном порядке распределяли по группам. Хорошие, как мои бывшие переводчики, становились частью команды. Плохие переходили из одного подразделения в другое. Виктора перевели к нам, когда мы приехали.

До этого момента Виктор не проявлял особого интереса к молитве пять раз в день, так что это, очевидно, была уловка. Он хотел передохнуть. Я также боялся, что другие терпы увидят его и тоже захотят отдохнуть. Но Виктор знал, что мы в его руках. Как бы выглядели афганские солдаты, если бы мы бросили его в кузов грузовика вместо того, чтобы дать ему помолиться? Я сказал Дэйву расслабиться и обменял незапланированный перерыв на будущее взаимопонимание.

Следующие несколько минут я наблюдал, как Виктор, стоя лицом к святыне Ка'ба в Мекке, чередовал молитву Аллаху, стоя прямо за своим ковриком или простершись на коленях, лбом, носом и ладонями к земле.

Примерно через десять минут он закончил. Он не спеша надел свое снаряжение и свернул ковер. Я последовал за ним, пока он шел обратно к кузову грузовика, откуда он начал доставать MRE[3]. Радушие - это одно, но сейчас его действия были на грани угрозы для миссии. Мы должны были уложиться в срок. Пришло время для урока нетрадиционной войны.

"Как дела, приятель?" спросил я, улыбаясь ему своей лучшей улыбкой.

"Я сейчас поем", - сказал он.

"Хорошо, без проблем", - сказал я, стараясь сохранить невозмутимость. "Не хотите ли воды?"

"Да", - сказал он, радуясь моему вновь обретенному интересу к его самочувствию.

Я начала рыться в кузове грузовика в поисках бутылки воды. Я чувствовал, как Дэйв смотрит на меня из башни.

"Эй, капитан, нам пора идти", - сказал он сквозь стиснутые зубы.

Виктор открыл MRE и начал рыться в упаковке, жалуясь на выбор. "Это не халяльный[4] рацион. Капитан, я бы хотел еще", - сказал он, забирая воду из моей руки.

Я достал свой перочинный нож, и с металлическим щелчком открыл его, воткнув в дно бутылки. Теплая прозрачная вода вытекла на его руку и на пол пустыни. Виктор посмотрел на меня в замешательстве.

"Капитан, зачем вы это сделали?" - спросил он.

"Отсюда до места по меньшей мере неделя пути", - сказал я, сохраняя спокойствие в голосе. "Если ты не хочешь начать путь без еды и воды, тебе лучше сесть в грузовик".

Чтобы подкрепить свои слова, я выбил MRE из его руки. Я не собирался подвергать себя проверке или усомниться в чем-либо со стороны кого-либо из команды, никогда. Моя терпимость к дерьму была равна нулю. "Быстро в гребаный грузовик, пока я не вышел из себя", - рявкнул я.

Я достаточно натерпелся драмы для одного дня. Виктор вытер руки о рубашку, надел свой бронежилет и, не говоря ни слова, забрался в кузов. Он усвоил ценный урок на собственном опыте. С тех пор мы просили вежливо один раз. Второй раз приводил к последствиям.

"Поехали", - сказал я в рацию.

Двигатель "Бабы Оли" взревел, когда она преодолела тридцатифутовый[5] песчаный бархан и начала спускаться с обратной стороны. С вершины бархана я мог видеть сотни других, похожих на волны, набегающие на берег. GMV легко преодолевали барханы, но у грузовиков Hilux ANA возникли проблемы. Через несколько миль в пустыне по радиостанции прозвучал первый сигнал о том, что Hilux застрял. Джаред и остальные помогли откопать грузовик. Взяв афганских водителей, мы велели им снизить давление в шинах, чтобы увеличить сцепление с дорогой. Мы также приказали им перевести грузовики на полный привод или пониженную передачу. Все они кивали в знак согласия, но по мере того, как мы продвигались вперед, было очевидно, что они все еще не понимают основ динамики такого вождения.

Регистан - это одна из самых суровых природных зон в мире, по большей части песчаная пустыня, пронизанная грядами и небольшими отдельными буграми красного песка, насколько хватает глаз. Песчаные гряды и барханы, достигающие высоты от пятидесяти до ста футов, чередуются с продуваемыми ветром песчаными равнинами, лишенными растительности и местами превращающимися в бесплодный гравий и глину. Это было похоже на Марс.

Наше продвижение практически остановилось. Это было похоже на адское движение в час пик. Волны жары отражались от барханов. Мы сидели в лужах пота. На спинах и плечах горели следы от зноя. Я чувствовал себя как печенье, медленно пекущееся в духовке.

Когда по радиостанции снова передали сообщение об очередном застрявшем грузовике, Дейв закричал от досады и в ярости схватил пулемет, яростно сотрясая его. Через несколько секунд он остановился, затем спустился с турели и спокойно улыбнулся. "Мне гораздо лучше", - сказал он с довольно хорошим британским акцентом для парня из Огайо.

На закате мой грузовик застрял, взбираясь на огромный бархан. Колеса начали тонуть. Брайан перевел грузовик на пониженную передачу и осторожно нажал на тормоза, пытаясь зацепить шины неработающей стороны. Не получилось. Я вылез из грузовика, пожал плечами и поклонился. ANA разразилась хохотом. Наконец-то большие, плохие американцы получили один из своих грузовиков, который застрял, и они могли передохнуть, наблюдая, как мы его вытаскиваем. Я посмотрел на это как на шанс. Мы так сильно и долго давили на них, что я решил, что этот негатив может стать позитивом. Это был способ очеловечить нас.

В тот вечер я вскипятил чайник для ANA. На базаре я купил крепкий черный чай как раз для такого случая. Взяв чайник и несколько кружек, я направился к грузовику Шинши. Я налил чай ему и нескольким его людям. Они любезно приняли его, но видно было, что это их шокировало. Афганские командиры никогда не готовят чай для своих солдат. Тем не менее, я решил, что этот чайник поможет афганскому грузовику не застрять надолго. Мы сидели на ковриках в пустыне и наблюдали за заходом солнца, передавая друг другу горсти твердых пресных лепешек. Я выпил две чашки чая и отправился на ночлег.

Расстелив зеленый спальный коврик, я снял рубашку и ботинки. Я всегда спал в сандалиях Teva, потому что в них я мог драться, а мои ботинки и ноги могли высохнуть. В школе рейнджеров учат заботиться о своих ногах, поэтому я вылил на свои бутылку воды, чтобы вымыть их. Взяв еще одну бутылку воды, я попытался отстирать грязь, соль и пот со своей рубашки и, наконец, повесил ее на грузовик, где в такую жару она высохнет за несколько минут. Наконец я положил голову на свою надувную подушку. Моя жена купила ее для меня, и я поблагодарил Бога за тот день, когда она вышла за меня замуж. Я прочитал молитву и погрузился в сон.

Через несколько секунд я почувствовал, что меня дергают за ногу. Пора двигаться. Я собрал свой коврик, надел сухую рубашку и уже был почти готов идти, когда Билл и Смитти зажали меня в угол с грозным видом.

"У нас много еды, но вода быстро заканчивается", - сказал Билл, просматривая список припасов в своем журнале. "Мы расходуем по галлону или больше воды в день на человека".

"Капитан, нам нужно пополнить запасы через сорок восемь часов. Если нет, мы окажемся в камере хранения для раненых", - сказал Смитти.

Мы подошли к Джареду и ввели его в курс дела. Изучив карту и проследив наш маршрут в Панджвайи, мы в конце концов согласились отправиться в плоскую пустыню, где грузовой самолет мог бы сбросить нам платформы с водой. Джуд установил спутниковую антенну, чтобы Джаред мог послать запрос о доставке.

Группа Ходжа двинулась в головняк, а моя группа в тыл колонны. К тому времени, когда утреннее солнце вышло из-за горизонта, мы выехали на относительно плоскую равнину, и я подсчитал, что к концу дня мы пройдем более пятидесяти миль. Затем я увидел вдали громадные песчаные барханы. Самый высокий бархан был похож на сгорбленного человека с вытянутыми над горизонтом руками.

"У тебя есть ощущение, что барханы пытаются нас не пустить?" - спросил меня Брайан.

"Похоже на то", - ответил я, когда Ходж вышел на связь.

"Коготь 30, это Коготь 26. Мы должны найти способ обойти эти барханы. Некоторые из них высотой в шесть этажей".

Джаред приказал нам остановиться и произвести ориентирование.

Бросив свой комплект на переднее сиденье, я выпрыгнул из грузовика и вытянул ноги. Вдруг я услышал треск АК-47, который заставил меня нырнуть в обжигающе-горячий песок.

"Вернись в грузовик, капитан", - крикнул Дейв, который тут же забрался в турель, схватил свой пулемет 50 калибра и быстро закрутился в ту сторону, откуда доносился звук.

Я старался изо всех сил, как футболист, перебирая ногами так быстро, как только мог. Через несколько секунд по радиостанции прозвучал вызов. У нас раненый афганский солдат. Я схватил сумку первой помощи с водительского сиденья и бросился к грузовикам ANA позади нас, где афганский солдат стоически обнимал свою руку. Я увидел тонкие струйки крови, разбрызганные по грузовику и по всей форме и лицу солдата, и сразу понял, что произошло. Мы неоднократно предупреждали военнослужащих ANA о том, что нельзя держать руку на стволе автомата AK-47. Это оружие имеет уникальную опасную скобу предохранителя, и если его оставить в положении "огонь", автомат разрядится при очень слабом нажатии на спусковой крючок.

Я схватил афганца за запястье, когда багровая кровь потекла по его руке и покрыла мою ладонь. Несмотря на то, что его правая рука превратилась в гамбургер, он не кричал и не дергался. Пуля распорола его руку между указательным и средним пальцами, рана прошла от запястья до верхней части ладони, а два пальца свободно болтались на шелковистых белых нитях сухожилий. Я крепко обхватил его запястье и прижал большой и безымянный пальцы к лучевой и локтевой артериям, чтобы уменьшить кровотечение.

Подоспел Стив и полез в свою сумку за компрессионной повязкой. Пытаясь извлечь что-то положительное из этого ужасного происшествия, я попросил афганцев собраться вокруг, пока Стив с помощью Виктора проводил импровизированный урок по перевязке и обработке ран. Стив зажал открытую рану и наложил на место ранения целый рулон Kerlix[6] и давящую повязку, Виктор переводил каждый шаг. Затем последовало введение внутривенных жидкостей. Когда занятие закончилось, я открыто отчитал ANA за раздолбайство и за то, что из-за такой глупой ошибки мы потеряли ценного солдата.

Я подошел к грузовику, вымыл руки и вызвал Джареда. Афганца нужно было эвакуировать. Джаред подозвал его, пока моя команда готовила зону высадки. У меня и так не хватало солдат, и потеря одного из-за такой глупости меня напрягала. Если операция должна была сработать, нам нужны были все.

Стив и Райли подготовили раненого к эвакуации, когда раздался вызов по FM-радио.

"Коготь 31", это "Мустанг 11". Подтвердите сетку и статус LZ", - сказал пилот.

"Мустанг 11", это Коготь 31. Сетка не изменилась. Состояние холодное. Остерегайтесь затемненного песка", - ответил я.

"Коготь 31, понял. На подходе", - сказал пилот.

Я увидел на горизонте черно-зеленый вертолет "Черный ястреб". Это было всего лишь пятнышко, но с каждой минутой оно становилось все больше. Кто-то пустил фиолетовый дым. При снижении лопасти вертолета подняли огромное облако песка и гравия. Я пригнул голову и прикрыл глаза. Я не представлял, как они могут видеть в этом месиве.

Санитарный вертолет простоял достаточно долго, чтобы Дэйв и Райли успели погрузить афганского солдата, а затем снова взмыл в небо с пустынного грунта, оставив после себя еще одно огромное облако пыли. Шинша подошел и хлопнул меня по плечу. У него была такая широкая улыбка, что его глаза прищурились. Он не говорил, но я все понял. Мы позаботились о его солдате. Он рассчитывал на это, и я оправдал его ожидания.

Перед его уходом я рассказал ему о срочной переброске по воздуху. "У нас мало еды и воды, поэтому мы должны сделать так, чтобы их хватило надолго", - сказал я. "Не тратьте зря воду. Не выбрасывать еду. Когда она закончится, нам придется обходиться без нее".

Шинша понял и пообещал поговорить со своими людьми.

По дороге обратно к «Бабе Оли» я встретил Криса, коренастого механика из роты поддержки, который прилетел со запасным грузовиком ANA. Последние несколько дней он поддерживал наши грузовики в рабочем состоянии с помощью клейкой ленты и недюжинной силы воли. Он ремонтировал протекающие гидравлические шланги, отрезая второстепенные и накладывая их на поврежденные. В радиаторах двух грузовиков ANA Hilux закончилась вода, и он заполнил их водой, мочой и любой другой доступной жидкостью. Чтобы починить один из грузовиков со сломанной рессорой, а другой - со сломанным стабилизатором руля, он использовал нейлоновые ремни-трещотки весом в пять тысяч фунтов, предназначенные для крепления грузов, и крепко стянул детали, чтобы грузовики могли продолжать движение. Сможем ли мы на них сражаться - это уже другой вопрос.

"Капитан, когда эти грузовики снова нагреются, эти ремни расплавятся", - сказал он. "Тогда придется вернуться в автопарк".

Джаред решил подождать до утра, чтобы возобновить движение. Я подумал, что это было правильное решение, потому что мы устали, и все были расстроены из-за машин и афганцев. Перерыв позволил остыть.

* * *

С первыми лучами солнца мы воспользовались прохладной температурой, чтобы сделать последний рывок через пустыню. Боль от тепловой сыпи была мучительной, и я начал серьезно обсуждать возможность прохождения последнего этапа без экипировки. Моя сыпь превращалась в язвы. Если язвы воспалятся, мне понадобятся антибиотики, и я буду вынужден опустошить наши скудные запасы лекарств, которые, как я знал, могут понадобиться при более серьезных травмах. Я набрал новую порцию нюхательного табака, закрыл глаза, сделал глубокий вдох и надел бронежилет. Боль, как электрический ток, пронзила спину и плечи. Я попытался сдержать сердцебиение и смахнул выступившие на глазах слезы. Как только боль прошла, я проглотил полдюжины тайленола[7], вышел на связь и приказал колонне двигаться.

В течение нескольких дней я терпел режущую уши техно-музыку Дэйва. Он подключил свой iPod к двум колонкам Sony на турели. Угроза со стороны противника была невелика, а музыка помогала разбавить монотонность. Поскольку он весь день находился под палящим солнцем, я разрешил ему играть в диджея. Но я больше не мог выносить его высокооктановое техно.

"Ради всего святого, Дейв, неужели у тебя нет ничего другого на iPod?".

"Я уже перебрал все пять тысяч песен. Что ты хочешь послушать?"

Я потянулся назад и достал из своего штурмового рюкзака маленький кейс Pelican. Я отказался от своего старого двадцатигигового белого iPod первого поколения, который я брал с собой в три командировки и который пережил взрыв придорожного фугаса и несколько перестрелок. Это был подарок от друга семьи. На обратной стороне он написал: "Друзей не заводят. Человек их узнает". iPod стал своего рода талисманом удачи.

Дэйв подключил его к колонкам.

"Что ты хочешь послушать?"

Я сказал ему, чтобы он включил плейлист дорожной музыки в стиле кантри. Первая песня подходила более чем идеально: первые несколько тактов песни "East Bound and Down" Джерри Рида зазвучали из динамиков.

[1] Регистан — (в переводе с афганского – «красные пески») песчаная пустыня в южной части Афганистана. Ограничена рекой Гильменд на севере и западе, горами Чагаи — на юге, Кветто-Пишинским плоскогорьем — на востоке. Представляет собой пологонаклонную равнину с широким развитием закрепленных песчаных гряд, подвижных барханов (высотой до 60 м) и др. Площадь около 40 000 км².

[2] ГАННИБАЛ (247 или 246–183 до н.э.) карфагенский полководец Перед переходом через Альпы

[3] Сухпай

[4] Халя́ль, хала́л (араб. حلال‎ — разрешённый, разрешённое‎) —«всё то, что разрешено и допустимо в исламе» (противоположно хараму). Наиболее часто это понятие используется для обозначения правильно приготовленной и дозволенной мусульманам пищи

[5] 9,14 м.

[6] Расходные материалы для наложения герметичных повязок в наборах (различных по составу и комплектности) и отдельных упаковках с перевязочной марлей Kerlix® AMD (Керликс® AMD) с антимикробной пропиткой, служат для снижение бактериального фона в ране, легко моделируются (многослойная салфетка с обработанными краями, не оставляющая ниток в раневом канале), повышают абсорбцию за счет специального рифленого плетения.

[7] Тайленол — это препарат на основе парацетамола. Обладает жаропонижающим, обезболивающим и противовоспалительным действием. Выпускается в виде каплет — таблеток, по форме напоминающих капсулы

Глава 10. ЗАПИСНАЯ КНИЖКА.

Не трогайте ничего без необходимости. Остерегайтесь красивых девушек в танцевальных залах и парках, которые могут быть шпионами, а также велосипедов, револьверов, униформы, оружия, мертвых лошадей и людей, лежащих на дорогах - там нет ничего случайного».

-СОВЕТСКОЕ РУКОВОДСТВО ПО ПЕХОТЕ, ВЫПУЩЕННОЕ В 1930-Х ГОДАХ.[1]

Из-за горизонта показался представитель племени Кучи с примерно двадцатью верблюдами на поводу. Когда он приблизился, я смог разглядеть его обветренное лицо и длинную черную бороду. Его худая фигура была покрыта многослойной одеждой, а в пояс был засунут огромный нож, изогнутый на конце.

"Этот парень похож на статиста из "Рейдеров из потерянного ковчега"[2], - сказал я.

Смитти сообщил по радиостанции, что в бинокль он видит несколько больших вьюков на одном из верблюдов, которые, похоже, были боеприпасами или минами к минометам. Я не видел оружия в руках у туземца, но я знал, что пустыня может сыграть с тобой шутку. Черт возьми, я недавно видел стадо верблюдов, которых принял за вражеских солдат.

Когда кучи увидел длинную колонну грузовиков, он остановился, сбросил свой рюкзак и вскинул руки вверх.

"Этот парень мне уже нравится", - сказал Билл по рации.

Стив, Смитти и их помощник Джерри выдвинулись поговорить с этим человеком. Он сказал им, что его стадо было частью приданого его невесты. Стив и Смитти обыскали его, а затем попросили показать его груз. Не раздумывая, он достал нож и срезал тяжелые вьюки с верблюда. Мешки из тканого полотна упали на песок.

Смитти стал рыться в мешках, а Стив наблюдал за ним с винтовкой наготове. Мешки были полны металлолома, минометных осколков и гильз от боеприпасов, которые, по словам соплеменника, он собрал в тренировочном лагере, который мы нашли у горы примерно в неделе ходьбы к югу. Его рассказ имел смысл. В том лагере было много чего интересного. Он улыбнулся, когда Смитти предложил ему три бутылки воды, радуясь, что пьет из наших запасов, а не из своих личных. Пока он пил, Смитти достал блокнот и начал задавать вопросы. Я стоял в стороне возле своего грузовика.

"Видели кого-нибудь поблизости?" - спросил он, пока Джерри переводил.

"Несколько грузовиков Hilux".

"В каком направлении?"

"С юга, в сторону Панджвайи", - ответил кучи, допивая последнюю бутылку.

Ни один порядочный человек не стал бы пересекать эту пустыню на радостях. Я проверил наше местоположение на компьютере и GPS. Мы почти вышли из пустыни. Я наблюдал, как кучи перегружает свой груз, когда мы снова двинулись в сторону Панджвайи. Впереди нас контурные линии на дисплее GPS сошлись, указывая на более высокую местность, которую нужно преодолеть.

Через несколько часов мы поднялись на гребень холма и увидели небольшое скопление разноцветных палаток, установленных на плато. Это был будущий тесть Кучи. Когда мы проходили мимо, мужчина поприветствовал нас и спросил, не видели ли мы его верблюдов. Он не выглядел слишком заинтересованным в благополучии своего будущего зятя.

"Типичный тесть", - сказал я Брайану.

Плато перешло в еще один ряд холмов. Когда мы наконец преодолели последний из них, перед нами раскинулась зелено-пышная долина Панджвайи. Я вызвал Джареда, чтобы сообщить ему, что мы выбрались из пустыни и находимся недалеко от точки сброса. Джаред сообщил, что еще один грузовик застрял, поэтому Брайан, Дэйв и я заглушили "Бабу Олю", скинули снаряжение и раздали бутылки с водой, как праздничное шампанское.

За нами простирался огромный океан зеленой растительности. Я мог видеть реки Дори и Аргандаб, обрамляющие долину с обеих сторон, запутанную сеть сотен кишлаков с глинобитными дувалами, виноградниками, тропинками, тропами и оросительными арыками. На мгновение я представил себе, что чувствовали древние путешественники, когда увидели долину после нескольких недель ходьбы по пустыне, но это чувство длилось недолго. Расклад на поле боя был слишком очевиден. Канадцам понадобится больше войск - чертовски много больше. Это было не несколько отдаленных кишлаков. Это был неразвитый город.

"Хорошо, что нам не придется его расчищать", - сказал Брайан, прочитав мои мысли.

Грузовик Джареда остановился рядом с моим, его радиатор шипел, вентилятор охлаждения работал на полную мощность.

"Чувак, это, конечно, зрелище для воспаленных глаз", - сказал он.

"Будем надеяться, что нам не придется в нем драться", - ответил я.

Виктор спрыгнул с моего грузовика и достал несколько бутылок воды и свой молитвенный коврик.

"Зачем тебе вода, Виктор?" спросил я.

"Мне пора молиться", - ответил он.

Мы были близко к зоне высадки, но все еще не хватало припасов, которые мы нормировали в течение дня. Я не собирался рисковать, пока не прибудут платформы с едой и водой.

"Вы можете либо пить эту воду, либо мыть ею ноги", - сказал я. "Мне все равно, но это вся вода, которая у нас осталась, чтобы поделиться с вами. Выбирай."

Он подумал секунду и положил две бутылки обратно в грузовик. Дейв посмотрел вниз с турели и улыбнулся. "Может быть, он быстро учится, капитан".

"Посмотрим".

Джаред встретился с командирами, и мы все договорились дождаться темноты, чтобы подойти к месту пополнения запасов, чтобы не поставить это место под удар. Я провел часть дня, перебирая свое снаряжение. У меня было две пары носков и две футболки. Моя кожа была сырой из-за сыпи от жары. Я замочил в воде дорогую футболку Under Armour и вымыл грудь и ноги. Мои гражданские ботинки держались, и помогло то, что они были на размер больше. В такую жару мои ноги сильно отекли. Армейские ботинки для пустыни имеют кусок кожи, который проходит через верхнюю часть ступни - и, когда она отекает, вгрызается в нее и перекрывает кровообращение в пальцах ног. Нельзя впихнуть солдата в ботинки и снаряжение, сделанные самым дешевым поставщиком и массово изготовленные для каждого солдата. Это не работает и никогда не работало. Вот почему большинство солдат специальных операций носят гражданские туристические ботинки. Не потому, что они выглядят круто. А потому что они работают.

Я рос в пехоте и до сих пор помню мудрые слова инструктора рейнджеров: "Слушайте сюда, девочки, есть две вещи, о которых вы должны заботиться, будучи пехотинцами, иначе вы долго не протянете на поле боя: ваша винтовка и ваши ноги. Именно в таком порядке". Я надел свежие носки и вновь обулся в ботинки. Они были тесными, очень тесными.

Команда 26 вызвалась вести колонну к долине, и мы двинулись в путь, когда солнце уже садилось. Как только Ходж свернул колонну с хребта в русло реки, температура упала по крайней мере на двадцать градусов, и вскоре мы промокли от легких брызг, выбрасываемых шинами, и воды, хлюпающей по полу грузовика.

Конвой плыл по мелководной реке около мили, пока мы не вышли к точке выброски, указанной в наших компьютерных картах. Впервые карта местности в точности отражала реальное положение дел. Наша домашняя работа оправдала себя; место было идеальным. Большая песчаная зона высадки была окружена хребтом, на котором мы могли расположиться, что обеспечивало некоторую скрытость для машин и великолепный обзор на многие мили. Билл определил сектора обстрела, которые я нарисовал на ламинированном планшете, позже добавив к ним позиции афганцев, которые мне показал Шинша. Схема сектора была, по сути, схемой позиции и показывала пересекающиеся сектора огня пулеметов в случае начала боя.

После того, как территория была закреплена, мы установили сигналы для пилотов. Ночной десант мог быть опаснее перестрелки. Когда платформы выскользнули из самолета, единственное, что управляло ими, - это вес, ветер, сила тяжести. Одна ошибка - и тысячи фунтов воды и боеприпасов могут упасть нам на головы.

Когда солнце уже село, а до прибытия самолета оставалось еще несколько часов, мы решили, что ANA может спуститься к реке группами по десять человек за раз. Первые пять человек будут купаться, пока остальные будут обеспечивать безопасность территории. Когда первая группа закончила, они поменялись. Нам тоже нужно было помыться, и медики — Стив, Райли и Грег — говорили об этом, сверяясь с карточками, которые они носили в карманах униформы, и проверяя количество и типы лекарств под рукой. Река была полна микроорганизмов и бактерий.

Наконец, Грег дал добро.

"Сделай это, но ты должен высушить свою одежду на солнце, чтобы убить все оставшиеся бактерии", - сказал Грег. Райли добавил, что мы могли бы замочить одежду в спирте, чтобы убить большинство жутких тварей, если бы нам пришлось выдвинутся до рассвета. Я согласился с их рекомендацией, и Билл отправил ребят к реке по двойкам за раз.

У Джареда были хорошие и плохие новости. Он сказал мне, что все идет по графику, и ВВС сбрасывают более двадцати тысяч фунтов[3] воды, топлива, запчастей, боеприпасов, медикаментов и пайков. Райли и Стив также заказали упаковки детских салфеток, спирт для растирания и марлю, чтобы обрабатывать тепловую сыпь и язвы. Я увидел, как Джаред улыбается в свете экрана своего компьютера. Плохая новость заключалась в том, что ISAF может отложить начало операции. Он не сказал, почему. Информация не была подтверждена, и пока она не подтвердилась, он собирался придерживаться графика. Мы должны были быть на месте до того, как они начнут атаку.

До прибытия "птички" оставалось тридцать минут, Джаред, Ходж и я по очереди подтвердили математические расчеты друг друга и отправились проверять маркеры и сигналы сброса - серию инфракрасных стробоскопов, расположенных в заранее определенной форме. Билл проследил за тем, чтобы команда была готова и все получили свои ПНВ и "“go” bags", небольшие рюкзаки[4] с едой, боеприпасами и другим необходимым инвентарем на случай, если одина из платформ[5] упадет на грузовик.

По радиостанции прозвучал голос пилота.

"Коготь 30, Коготь 30. Это Архангел 51".

Джаред потянулся к телефонной трубке. Приближался MC-130. Специально разработанный самолет мог летать в любую погоду и был создан для операций в условиях низкой видимости.

"Архангел 51, это Коготь 30. Говорите."

"Коготь, у нас есть для тебя несколько вещей. Ты готов к сбросу?"

"Вас понял, Архангел".

Джаред прошелся по контрольному списку, лежащему у него на коленях. Самолет пролетел над нами, чтобы подтвердить место сброса и засечь маркер на земле. Ему придется сделать два захода, чтобы сбросить груз. Безмятежный, прохладный воздух наполнился напряжением. Брайан сидел у моего грузовика на краю тропы, ведущей в зону сброса, с сигналом наготове. Я услышал тяжелый гул четырех турбодвигателей самолета и разглядел открытый люк в хвостовой части самолета.

"Коготь-30". Это Архангел. Мы вас засекли. Половина сброса, десять связок на следующем проходе. Как слышно, прием?"

Теперь мы были начеку. По мере того, как связки выходили, мы должны были подтверждать раскрытие куполов парашютов. Если парашют не раскрывался, то однотонная платформа разбивается о землю. Через несколько минут самолет сделал пятнадцатимильный круг над зоной сброса. Экипаж подтвердил его курс и попросил зажечь ИК-сигналы.

"Коготь-30". Это Архангел. Маркеры идентифицированы. Сброс через десять секунд".

"Сбросил, сбросил, сбросил".

Так же быстро, как турбинные двигатели проревели прямо над головой, они исчезли. Я услышал приглушенное хлопанье раскрывающихся парашютов. Брайан отключил сигнал. Я посмотрел вверх: один, два, три, шесть, восемь и десять. Десять раскрывшихся куполов парашютов. Я связался по радиостанции с Джаредом и Ходжем.

"Вас понял, подтверждаем десять парашютов", - сказал я.

Массивные квадратные платформы скрипели и раскачивались, опускаясь прямо перед нами, и мы почувствовали удар их веса о землю. Джаред доложил, что все десять платформ приземлились.

"Билл, сообщите мне статус", - сказал я по радиостанции.

"Здесь все в порядке, капитан, включая ANA". Я затаил дыхание. Мы успели сделать только половину. MC-130 снова приближался. Не говоря ни слова, Брайан включил маркеры, когда услышал звук двигателей.

"Коготь 30. Это Архангел. Маркеры идентифицированы. Последний сброс через десять секунд".

"Сбросил, сбросил, сбросил."

Снова рев двигателей, за которым последовало хлопанье и шуршание парашютов. Один, два, четыре, семь, девять... девять.

"Я насчитал девять, только девять", - сказал я, мой желудок сжался в тугой узел.

"Черт, я ничего не вижу", - сказал Дэйв.

"Я тоже", - одновременно сказали Брайан и Билл.

Джаред заметил двухтысячефунтовая[6] платформа через несколько секунд. Это была подвесная - платформа, которая выходит с задержкой или подцепляется за что-то и впоследствии отделяется, чтобы чисто приземлится. Я услышал, как все платформ ударились о землю, и наконец расслабился. Джаред вызвал "птичку" и поблагодарил ее за идеальное сбрасывание. За свою карьеру я провел десятки таких воздушных миссий по пополнению запасов, но ни одна не прошла так удачно. Почти все платформы приземлились вертикально и буквально прямо перед нами на сухой стороне русла реки. Я стоял на краю гребня и смотрел вниз, прямо на верхнюю часть платформы с грузом в двадцати футах ниже.

"Спасибо тебе, Господи", - тихо сказала я. Я знал, что нас защищают и заботятся о нас.

"Аминь, брат", - сказал Билл.

Теперь нам нужно было действовать быстро. Предстояла напряженная работа по разгрузке каждой платформы и распределению припасов. Мы знали, что заказывали, но иногда упаковки не догружали, они ломались или застревали в "птичке". Билл и Джефф, сержант команды 26, решили сначала разгрузить самые ответственные припасы - боеприпасы и топливо, чтобы они, по крайней мере, были в безопасности, если мы вступим в бой и будем вынуждены покинуть район. Боеприпасов у нас оставалось чуть больше, чем основной боекомплект, около двухсот патронов на каждого, но благодаря пополнению запасов мы получили полный двойной боекомплект. Поскольку у нас такое маленькое подразделение, мы должны были быстро добиться огневого превосходства, что ведёт к быстрому расходованию от трети до половины нашихзапасов. Увеличение запасов было очень кстати.

Далее мы занялись топливом. Мы вручную перенесли двадцать канистр с горючим к пятидесятипятигаллонным[7] бочкам на платформе и наполнили каждую из них с помощью ручной помпы. Эта работа заставила всех нас вернуться к отбору в спецназ - первому шагу в становлении "зеленым беретом". Во время одного из испытаний вам придется нести канистры с топливом через сосновые леса центральной части Северной Каролины. Это изнурительная работа, которая на первый взгляд кажется издевательством над слабыми. В какой-то степени это так и есть, но на самом деле это задача заставляет вас работать в команде в сложных условиях.

Тем временем Крис, механик, собрал запчасти для ремонта - тяжелый домкрат, рессоры, шланги, трубопроводы и инструменты - и уже начал ремонтировать поврежденные грузовики. Я нашел его в гидравлической жидкости и масле под капотом грузовика № 3.

"На сколько мы рассчитываем, Крис?" спросил я.

Он сплюнул и вытер рот, размазывая пролитую жидкость по щеке.

"Учитывая все машины обеих команд, может быть, день, капитан. Я не могу сказать точно", - сказал он.

Плохие новости, но учитывая, что ISAF может задержать операцию, Джаред не выглядел слишком обеспокоенным временем ремонта, когда я сообщил ему об этом. Он хотел взять день на рекогносцировку долины, отдохнуть и дождаться известий о группе 36, группе Брюса, которая шла из Кандагара по более короткому маршруту с стрелковой ротой ANA. В афганском подразделении было около двадцати человек с тяжелыми пулеметами, безоткатными орудиями и 82-мм минометами, которые обеспечивали огромную огневую мощь.

После нашего отъезда Брюс ждал в Кандагаре прибытия второй половины своей группы, и большинство ребят провели на земле около двадцати четырех часов, прежде чем отправиться в путь. Им потребовалось около трех часов, чтобы соединиться с нами на краю пустыни Регистан, что, похоже, особенно разозлило Ходжа, учитывая дни, когда мы все мучились с застрявшими машинами, тепловой сыпью и ноющими мышцами.

После четырех часов разгрузки припасов мы наконец добрались до воды, которую, как мы убедились, распределили поровну между американскими и афганскими грузовиками. Афганцы на собственном опыте узнали, что такое экономия воды, проведя день без нее, и, пока мы таскали ящики с водой к их грузовикам, я надеялся, что в следующий раз они нас послушают. Но их фляги уже были полны речной воды. Если бы любой из нас сделал то же самое без очистительных таблеток, мы бы попали в больницу в течение двадцати четырех часов.

Когда мы закончили укладывать вещи, солнце еще не зашло за горизонт. Я положил свою свежевыстиранную рубашку и носки на грузовик и рухнул на сиденье. Проснулся я через три часа, припекаемый солнцем. Моя рубашка и носки были похожи на мягкий картон. Поскольку хребет обеспечивал нам некоторую защиту, большинство из нас не надевали рубашки. Татуировки и шрамы украшали тела моих товарищей по группе. Черепа, племенные узоры, имена любимых были набиты на наших бицепсах, спинах, груди и ногах рядом с грубыми, растянутыми шрамами от прошлых боев или травм.

У меня болели спина и ноги, а тело было такое, будто его сбил грузовик. Я становлюсь слишком старым для этого, подумал я. Потягиваясь и разминая затекшие мышцы, я взглянул на грузовик Джареда. Он и Майк, еще один авианаводчик, который отправился с командой 26, сидели над большим оптическим прицелом, Джаред делал заметки в блокноте. Он увидел, что я потягиваюсь, и махнул мне рукой, чтобы я взглянул. Я смахнул следы сна с глаз своим шемагом, традиционным шарфом пуштунов. Сквозь марево от жары я увидел группу коричневых строений с глинобитными стенами. С крыши одного дувала, возле рынка кишлака, торчала большая антенна. Стоя снаружи, десять человек ухаживали за двумя лучше одетыми пожилыми мужчинами. Мой взгляд вернулся к небольшой антенной решетке.

"Ну, посмотрите, посмотрите, что я вижу. Зачем небольшой торговой лавке посреди пустыни спутниковая система связи?" спросил я.

Джаред рассмеялся. "Я рад, что ты спросил, потому что я хочу, чтобы ты поехал туда и выяснил это".

Билл стоял на другой стороне грузовика, ухмыляясь, как гиена. Он уговаривал Джареда на эту задачу еще до моего приезда. Теперь он добился своего.

Пока мы шли обратно к грузовику, Билл и я составили быстрый план.

"Давайте проведем простую тренировку по движению к цели с нашими четырьмя грузовиками. Как только мы въедем в кишлак, мы обеспечим безопасность и блокировку главного строения, заняв блокирующие позиции. Я размещу один грузовик и несколько ANA на маршруте отхода", - сказал Билл. "Вы блокируете позиции и осуществляете руководство и управление".

"Звучит неплохо", - сказал я. "Вы берете на себя первый удар и бьете по главному зданию. Вторая штурмовая группа вместе со Смитти заблокирует задний путь отхода и крыши".

Я взял карту из своего грузовика и открыл ее на капоте. Достав свой лазерный дальномер, я подключил к нему GPS и навел стрелку азимута на антенну. Нанеся точку на карту, я подключил все это к компьютеру и получил спутниковый снимок цели. Снимок был трехлетней давности, и кое-что изменилось, но в целом все было в норме. Я решил, что мы, пожалуй, сможем доехать до цели, но для этого придется немного поплутать.

К кишлаку вело несколько сухих оросительных арыков, но местность оставалась труднопроходимой. Я вернулся к окуляру и стал искать наиболее удобный путь. Я не хотел оказаться на полпути в арыке, дать сигнал плохим парням и увидеть, как они выбегают через заднюю дверь. Я открыл пустую страницу в своем блокноте, теперь заполненную заметками о кишлаке, и начал делать наброски. Я сосредоточился на входах, возвышенных местах и возможных позициях для засады. В молодости я был снайпером-разведчиком и проделывал подобные вещи сотни раз. Тогда мои навыки рисования были лучше, но мне было достаточно, чтобы проинструктировать группу и выполнить работу.

Группа собралась вокруг карты. До поселка было две мили[8]. Мы решили проехать несколько сотен метров по руслу реки и выйти на полной скорости примерно в миле от кишлака. О нашем появлении они предупредят жителей всего за две минуты. Оттуда мы окружим рынок и начнем поиски. Команда 26 должна была стать группой быстрого реагирования, готовой выручить нас, если мы попадем в беду.

По возвращении в грузовик Дэйв чистил тяжелый пулемет 50 калибра на турели. Брайан уже проверял связь с 26-й группой, Джаредом и штабом в Кандагаре. Я надел бронежилет и установил GPS на запястье и на компьютере в грузовике, а затем почистил пулемет M240, прикрепленный к моей двери, проверив всю его оптику и оптику на моей винтовке. Вызвав Билла, чтобы он сообщил мне, когда остальные члены группы будут готовы, я достал из кармана Библию и начал читать Псалом 91[9], чтобы прояснить свои мысли. Это помогло мне сосредоточиться на задании. "Тысяча может пасть на стороне твоей, десять тысяч по правую руку твою, но к тебе не приблизится. Ты будешь только наблюдать глазами твоими и видеть наказание нечестивых".

Пока грузовик с ворчанием оживал, я вспоминал, как думал о том, что когда-нибудь все это закончится. И что тогда я буду делать? Куда уходят воины, когда они больше не нужны? Персонал и письменный стол, подумал я.

Огромное облако пыли следовало за нами по всему руслу реки. Все четыре грузовика ехали бок о бок, когда мы наконец вынырнули и помчались прямо к рынку. Я видел, как афганские жители убегали или возвращались в свои дувалы. По рации Джаред сообщил, что видел, как несколько человек выбежали из кишлака, и что радиопереговоры талибов участились, как только мы пересекли русло реки, причем бойцы за пределами кишлака сообщили тем, кто находился возле рынка, что они прикроют их отход. Я схватился за пулемет и стал ждать, будут ли они обороняться или убегать.

"Четыре мотоцикла только что уехали на север", - передал Джаред по радиостанции.

"Черт, вот и командир", - сказал я в гарнитуру Peltor. Мы не могли отрезать пути отхода, как планировали - мы были почти в кишлаке и сосредоточились на том, чтобы двигаться прямо к цели, а не преследовать их. Все, что представляло ценность, скорее всего, уже исчезло, но мы надеялись, что они в спешке что-то оставили. Когда мы подъехали к перекрестку грунтовых дорог на окраине кишлака, Брайан резко затормозил, впечатав меня в лобовое стекло и уперев крупнокалиберный пулемет Дэйва в грудь. Он видел слишком много грузовиков, мчащихся к цели, чтобы нарваться на мину. Если нам потребуется на несколько секунд больше времени, чтобы добраться живыми, я готов был потерпеть. Брайан промчался по перекрестку, резко повернул направо и помчался по небольшой дорожке к лавке, остановившись прямо перед входной дверью. Я выскочил и прикрывал здание, а Дэйв прикрывал наш тыл из крупнокалиберного пулемета. Билл и поисковая группа, переводчики в сопровождении, сразу же выстроились в линию у заднего борта его грузовика и приблизились к лавке. Смотреть было приятно. Строй шел почти в ногу, оружие прикрывало каждую позицию, пока они плавно перетекали внутрь. Несколько минут кричали и вопили, но выстрелов не последовало. Наконец Билл выглянул из дверного проема и, не спеша, вышел на улицу.

"Капитан, здание заблокировано, периметр охраняется", - сообщил он. "Мы еще не начали поиск, но крыша чиста. Мы выведем жильцов через минуту".

Я спросил, есть ли среди них PUC (персонал под арестом). Я презирал этот термин. Это был политкорректный, тупой способ сказать "пленные". Простое произнесение этого термина выводило меня из себя. По мере того, как выходили пленные, становилось ясно, кто они. Примерно шесть из десяти были одеты в темно-оливковую одежду и черные тюрбаны. Это были самые низко висящие плоды на дереве Талибана и обычно получатели нашей ярости в бою, талибы, которых оставляют позади, чтобы прикрыть отход тех, кто более привилегирован, кто убегает на мотоциклах или грузовиках Hilux. Билл выстроил их на коленях перед зданием. Некоторые из них были совсем мальчишками.

Пожилой мужчина в очках с толстыми стеклами, сером тюрбане и с тростью вышел и посмотрел мне прямо в глаза. Я поприветствовал его и спросил, как мешер, или старшего, присядьте, пожалуйста. Он улыбнулся. Я знал, что он не комбатант и не враг. Он не смотрел в глаза, не хмурился, не вешал голову, не ругался. Вместо этого он смотрел на меня и на мою длинную седую бороду, которую он медленно протянул и потрогал дрожащей рукой.

"Ты. Я видел тебя раньше", - сказал он.

Я помог ему медленно сесть на скамейку возле дверей рынка. Его улыбка переросла в хихиканье, а хихиканье - в смех. Я не был расположен к юмору и сказал переводчику, чтобы он спросил, что это за шутка.

Старик, который оказался владельцем лавки, указал на меня артритным пальцем и продолжал смеяться, говоря: "Я знаю, кто ты, седой. Ты из длиннобородых. Амеркайану Мушакас Каватуна". Американский спецназ.

Затем он указал своим кривым пальцем на мужчин, выстроившихся перед магазином.

"Эти талибы не будут бегать как дикие животные, пока вы здесь". Он рассмеялся низким, мстительным тоном. "У тебя здесь много работы, седой. Многие талибы вернулись со своими арабскими друзьями".

В своем полном снаряжении с оружием и штурмовым ранцем я весил почти триста фунтов[10], но в тот момент меня можно было сбить с ног пёрышком. Я почтительно кивнул и достал свой блокнот. Билл высунул голову из-за угла дверного проема лавки и сказал, что он, Райли, Смитти и остальные собираются начать обыск. Я кивнул и вернулся к своему блокноту. Я хотел запечатлеть каждое слово. То, что старик рассказал мне о текущей ситуации, враге и отношении местного населения, превзошло двухнедельную работу разведки.

Дневная жара высасывала жизнь из каждого, и было очевидно, что талибы хотят пить. Я подошел к своему грузовику, достал бутылку воды и протянул ее старику. Солдат ANA присел возле него на корточки и вытер ему лоб. Афганцы очень почитают своих старших. Они оценили тот факт, что я проявил к нему уважение.

PUC были изолированы друг от друга, поэтому они не могли общаться, и ANA были более чем счастливы начать допрос. Мальчики-подростки были первыми, кто привлек пристальное внимание ANA. Они были самыми молодыми, наименее подготовленными и обычно первыми сообщали полезную информацию. Когда ANA находила человека, в котором они были уверены, что это член Талибана, его отводили в сторону и проводили GSR, или тест на остатки пороха и взрывчатых веществ. Каждый раз, когда стреляют из пистолета, на стрелка попадает невидимый поток химических соединений, которые являются побочными продуктами неполного сгорания пороха, заряда и смазочных материалов. Набор может определить очень небольшое количество этих химических маркеров на руках, ладонях или одежде человека. Из шести талибов тот, который больше всех хмурился, имел остатки на своих руках.

"Эй, капитан, вы нужны нам здесь", - позвал Билл из лавки.

Джекпот, подумал я про себя. Мои ребята звали меня, только если было что-то интересное. Райли и Смитти первыми вошли внутрь. Внутреннее помещение было загромождено таблетками, антибиотиками для инъекций и бинтами. С другой стороны лежали одежда, конфеты и безделушки. Райли копался у задней стены рядом с основанием антенны. Он небрежно подметал землю ногой. В отличие от обычных земляных полов в кишлаке, твердых от десятилетий жары и палящего солнца, этот был мягким. Кто-то потревожил его. Раскопав землю примерно на шесть дюймов[11], Райли обнаружил блокнот, завернутый в пластиковый пакет, который Смитти передал мне, когда я вошел внутрь. Это был маленький зеленый планшет, около трех дюймов[12] в длину, текст читался справа налево. Единственными пометками были имена и цифры. Джекпот.

Не было никаких знаков телефона, который принадлежал спутниковому комплексу. Я был абсолютно уверен, что другие забрали его с собой, когда поспешно уходили. Антенна на крыше была подключена к скрытому кабелю и зарядному устройству. Райли с огромным удовольствием вырвал антенну из основания и сбросил ее с крыши.

Внутривенные иглы, капельницы, кровоостанавливающие препараты, давящие повязки, морфий, жгуты, иглы и хирургические нитки были упакованы в коробки и аккуратно сложены в задней части лавки. Когда я вышел и спросил старика, кому принадлежат эти медицинские принадлежности, он сказал мне, что людям Хафиза Маджида. Хафиз Маджид был одним из пяти лучших командиров "Талибана" во всем Афганистане. Если эти медикаменты принадлежали его людям, то он не мог быть далеко. Я подумал, не был ли он одним из тех, кто бежал, но я сомневался в этом. Старшие командиры "Талибана" не передвигались без телохранителей из "Аль-Каиды", и их визиты не были тайными и сопровождались пышными торжествами. Они, как правило, хотели, чтобы весь район знал, что они здесь, перед лицом вторжения неверных.

Следующие несколько часов мы провели, допрашивая талибов. Командир отряда ANA стоял и улыбался мне.

"Мы берем их, капитан?" - спросил афганский солдат.

Я знал, что он имел в виду. Если бы я сказал "да", то всю эту толпу отправили бы в пустыню в один конец и никогда бы не вернули. Мне было неприятно отказывать ANA в просьбе, потому что я знал, что мы будем сражаться с этими талибами позже, но что-то должно было отделить нас от них.

"Нет", - сказал я категорически.

Афганцы понимали, но все равно всегда спрашивали, надеясь, что я скажу "да".

Я подошел к талибу, который больше всех хмурился, и достал свой нож, чтобы разрезать его пластиковые гибкие наручники. При этом я приказал ему не двигаться. Затем я взял его правую руку и маркером Sharpie нарисовал на его запястье американский флаг.

Ухмыляясь, я сказал четко, чтобы слышали остальные: "Nanawateh tismedel". Я только что обеспечил ему безопасный проход в соответствии с одним из самых главных пуштунских благ. Нравится мне это или нет, но теперь он был в долгу передо мной.

Он был обязан повиноваться.

"У меня есть послание для твоего босса. Покажи ему это", - сказал я ему через терпа, указывая на флаг. "Скажи ему, что мы его ищем".

Он отдернул руку и оскалился. Я подмигнул ему и забрался в свой грузовик. Мы выехали с территории дувала, приготовившись к засаде. Я увидел, как командир отряда ANA помахал рукой талибу, который только что избежал гибели.

Когда мы возвращались на позицию Джареда, я получил сообщение по радиостанции, что среди талибов возникли серьезные разногласия по поводу того, почему мы не попали в засаду на выходе из комплекса. По всей видимости, там был очень, очень раздраженный воин Талибана, который хотел вступить с нами в бой, но его командир сказал ему, что этого делать нельзя.

На вершине хребта Джаред со своим переводчиком с тревогой ждал захваченную записную книжку. Я передал его ему, когда мы проезжали мимо. Теперь начнутся административные муки. Я надеялся, что кто-то на хребте сохранил нашу хронологию для отчета о результатах операции. Я начал перебирать в уме все, что мог вспомнить, в то время как Билл и группа начали чистить снаряжение и оружие.

Тень упала на дверь моего грузовика. Это был Джаред, ухмыляющийся до ушей. "Ты знаешь, что это такое?" - спросил он, протягивая блокнот, который нашли Райли и Смитти.

"Да", - ответил я. "Это список лидеров Талибана и номера телефонов. Это не было оставлено там случайно. Это было спрятано".

Я внимательно изучил список и сразу же узнал по крайней мере четыре имени - это были люди, за которыми я охотился во время моей крайней командировки. На этот раз, возможно, нам не придется гоняться за ними по всему Афганистану.

[1] В Боевом устав пехоты РККА 1938 г. таких пунктов я не обнаружил.

[2] х/ф «Похитители утраченного ковчега», также известный, как «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега»

[3] 9071,85 кг.

[4] сумка для чрезвычайных ситуаций, так сказать «тревожный чемоданчик»

[5] Платформы ПГС - 1000 (парашютно-грузовая система) - 1000

[6] 907,18 кг.

[7] 55 ам.гал. = 208,2 л

[8] 3,22 км

[9] Псалом 91 — Псалтирь — Библия: Псалом. Песнь на день субботний. Благо есть славить Господа и петь имени Твоему, Всевышний, возвещать утром милость Твою и истину Твою в ночи, на десятиструнном и псалтири, с песнью на гуслях. Ибо Ты возвеселил меня, Господи, творением Твоим: я восхищаюсь делами рук Твоих. Как велики дела Твои, Господи! дивно глубоки помышления Твои! Человек несмысленный не знает, и невежда не разумеет того. Тогда как нечестивые возникают, как трава, и делающие беззаконие цветут, чтобы исчезнуть навеки, — Ты, Господи, высок вовеки! Ибо вот, враги Твои, Господи, — вот, враги Твои гибнут, и рассыпаются все делающие беззаконие; а мой рог Ты возносишь, как рог единорога, и я умащен свежим елеем; и око моё смотрит на врагов моих, и уши мои слышат о восстающих на меня злодеях. Праведник цветет, как пальма, возвышается подобно кедру на Ливане. Насажденные в доме Господнем, они цветут во дворах Бога нашего; они и в старости плодовиты, сочны и свежи, чтобы возвещать, что праведен Господь, твердыня моя, и нет неправды в Нём.

[10] 136,08 кг.

[11] 15,24 см.

[12] 7,62 см

Глава 11 ГОЛОС АНГЕЛА. АНГЕЛ И СМЕРТЬ.

Трудное мы делаем сразу; невозможное требует немного больше времени.

-ДЕВИЗ ВВС

На рассвете наши полностью загруженные грузовики скатились с высоты над рекой Дори и направились в долину. С этого момента задача наших групп заключалась в том, чтобы продолжать движение на запад и собирать как можно больше подробных разведданных, одновременно держа врага в поле зрения. Идея заключалась в том, чтобы привлечь их внимание к нам и отвлечь от северных районов, где основные силы ISAF должны были начать атаку. Перед тем, как выехать в то утро, мы отрепетировали в своей группе и с другими, что делать, если один из грузовиков застрянет в склизкой, вязкой грязи русла реки. Мы будем объезжать русло реки, но если нам придется спуститься в него в случае необходимости, мы должны были знать, что делать. В такой близости от Панджвайи мы могли не успеть вызволить машину, особенно в условиях перестрелки.

Это была приятная утренняя прогулка, пока мы не подъехали к тому, что выглядело как огромный земляной палец, направленный прямо в русло реки. Хребет представлял собой идеальное место для засады. Он был очень узким у основания, а у подножия оставалось место, где могла бы проскочить только одна машина за раз. Хребет обеспечивал хорошее укрытие, через него проходили многочисленные ручьи, и по нему можно было легко выбраться в открытую пустыню. Дейв подтолкнул меня правой ногой. Оглянувшись через левое плечо, я увидел, что он прильнул к турели. Как вдруг три приглушенных винтовочных выстрела прозвучали сквозь гул двигателей наших грузовиков. Ходж вызвал по рации и сообщил, что человек на мотоцикле скрылся за хребтом в направлении сети кишлаков.

"Я же говорил", - сказал Дэйв позади меня.

Грузовик Ходжа скрежетал и лязгал когтями по берегу, выбрасывая в воздух пыль и грязь. Остальные грузовики последовали за ним стремительной колонной, как толстые бронированные багги. Перевалив через хребет, они помчались по открытой пустыне в погоне за талибским корректировщиком. Моя группа поднялась на холм и расположилась на гребне, чтобы прикрыть их из пулеметов и гранатометов.

Я улыбнулся, представив, что происходит. В кишлаке напротив нас, в защищенном глинобитном строении, шокированный командир талибов был внезапно разбужен от мирного сна взволнованным охранником. Он и его окружение месяцами наслаждались жизнью в этом районе, добывая пищу и жилые помещения для местного населения и терроризируя кишлаки своей идеологией фанатизма. Теперь, когда его разведчик с криком вбегал в кишлак, поджав хвост, он оглядывал стены своего лагеря и видел пять американских грузовиков с пулеметами и десятки афганских солдат, которые, выстроившись в колонну, направлялись прямо к нему. Радиопереговоры талибов подтвердили мою интуицию.

Лабиринт долины поглотил мотоциклиста прежде, чем группа смогла его догнать, поэтому Ходж и Джаред связались по рации, чтобы сообщить, что они возвращаются. Но ложное чувство безопасности, которым талибы наслаждались в течение нескольких месяцев, закончилось. Слухи о том, что длиннобородые вернулись в район, только что стали реальностью.

Когда я изучал кишлак и окрестности, все казалось знакомым. Я просто не мог понять, что именно. Глядя на извивающуюся реку, я понял, что был в этой долине в 2002 году в звании первого лейтенанта 82-й воздушно-десантной дивизии. Мы сопровождали отряд по обезвреживанию взрывоопасных предметов (EOD), направленный для уничтожения тонн оставшихся советских боеприпасов.

Советские войска оставили огромное количество боеприпасов, взрывчатых веществ и бомб на аэродроме Кандагар во время своего поспешного ухода из Афганистана. Талибы погрузили бомбы на грузовики и сбросили их в многочисленные вади у реки Дори. Когда я говорю о бомбах, я имею в виду одни из худших видов бомб, всех размеров, типов и форм. Зажигательные бомбы, как напалм, противопехотные кассетные бомбы, мощные тысяче- и двухтысячефунтовые[1] бомбы.

Саперы прибыли и взорвали все это. Огненный шар держался двадцать пять секунд и медленно превратился в грибовидное облако, которое повисло в небе, когда ударная волна прокатилась по долине, заставляя афганцев бежать в укрытия. На тот момент это был самый большой контролируемый взрыв в истории армии - настолько большой, что его зафиксировало командование противоракетной обороны NORAD[2] в Колорадо.

Теперь по всей долине заговорили радиостанции талибов. Командиры не знали, что с нами делать. Мы только что выполнили часть своей миссии. Мы привлекли их внимание. Они годами не видели американского патруля, сказал один из командиров. ISAF не были активны; они держались главных дорог и редко вступали в бой с талибами. Американские патрули означали неприятности.

Джаред решил заставить их гадать. Мы двинулись на запад, сначала вглубь района к кишлакам, а затем зигзагообразным маневром вернулись на юг к реке. К этому времени марево жары разливалось по дну пустыни, как вода, размывая образы вдалеке.

"Кто хочет здесь жить?" спросил Брайан, когда мы остановились.

"Это все, что у них есть", - сказал я, снимая каску.

Дни езды по открытой пустыне и скачки по песчаным дюнам дали о себе знать. Наши спины затекли и болели, ноги и животы свело судорогой. Я осторожно потер опухшие, засыпанные песком глаза под солнцезащитными очками. Я едва мог видеть в бинокль, голова пульсировала. Однажды в ресторане во время увольнительной меня расспрашивал студент колледжа, который хотел узнать, каково это в Афганистане. "Единственный способ описать среднюю стодвадцатиградусную[3] жару - это воткнуть в лицо фен салонного размера на полную мощность и оставить его там на несколько дней", - сказал я ей. "При этом старайтесь не терять влагу, пейте теплую воду из ванны, заходя в ванну и выходя из нее с радиостанцией в руках, стараясь не погибнуть".

Моя головная боль быстро превращалась в невыносимую мигрень. Я не хотел показывать слабость. Во многих случаях, когда мы работаем с обычными подразделениями, они остаются в полной экипировке, даже если это не требуется, пока не потеряют сознание от теплового удара. Я быстро понял, что для всего есть свое время и место. Если нет необходимости быть в полной экипировке, снимите ее. Афганистан - это одно из мест, где единообразие не просто сделает вас неэффективным в бою, оно вас убьет.

Действуйте умнее, а не жестче. Именно поэтому тебя выбрали, помнишь? - сказал я себе.

Билл вызвал меня по радиостанции. Ему не нравился этот район.

"Сэр, в этом месте нет возможности установить периметр безопасности. Мы собираемся разведать место на возвышенности и, возможно, расположиться там", - сказал он.

Поскольку сзади нас была пустыня, а перед нами простиралась вся долина реки, уступ, который нашел Билл, оказался идеальным. Я осмотрел берег реки и соты глинобитных дувалов и кишлаков, раскинувшихся передо мной. Я не увидел ни одного грузовика. Ни дехкан, обрабатывающих поля, которые были густыми, зелеными и готовыми к сбору урожая. Что-то не сходилось. Эта долина должна быть оживленной.

Внезапно Виктор, мой обычно самоуверенный придурок, в бешенстве подбежал ко мне.

"Туран Расти, ты должен это услышать", - задыхаясь, сказал Виктор. "Талибы следят за нами, их много, очень много".

Я попытался успокоить его и объяснить, что он услышал. Обычно термин "много" в афганской математике означал двадцать-тридцать человек, больше или меньше. Афганская математика была проста: Возьмите число, которое они вам называют, и дважды уменьшите его пополам, и тогда оно составит всего лишь 10 процентов от этого числа. Афганские цифры всегда преувеличены.

Я слушал, как один лидер за другим регистрировались в сети. Всего я насчитал четырнадцать, и все они говорили уверенно и спокойно. Некоторые даже смеялись или включали музыку на заднем фоне. По моему позвоночнику пробежали мурашки. Как могло столько боевиков незамеченными подобраться так близко к городу Кандагар? Я пытался записать их кодовые имена, но не мог уследить. Позже мы узнали, что в кишлаке лежащем прямо перед нами находился штаб талибов южной части района.

"Талибы" говорят, что в Пашмуле бьют американцев. Командиры "Талибана" теперь говорят, что они делают это снова", - сказал Виктор.

Командиры талибов говорили о отряде Шефа, и его предупреждение не приходить сюда без батальона войск эхом отдавалось в моей голове. Когда мы покинули аэродром Кандагара, по оценкам нашей разведки, в долине находилось от трех до четырехсот боевиков. В найденной нами записной книжке было шестнадцать талибовских командиров. Если у каждого вражеского командира было пятьдесят или более бойцов, то разведка ошиблась. Сильно ошибалась. Старая добрая американская математика подсказала мне, что передо мной было более восьмисот вражеских бойцов, и это без учета тех, кто находился на северной стороне реки. Северная сторона реки была в два раза больше и, скорее всего, на ней находилось в два раза больше боевиков. Таким образом, общее число боевиков превышало две тысячи.

Эта цифра потрясла меня. Я сразу же подумал о боях в Анаконде и Тора-Бора. Разница между теми и нашими боями заключалась в том, что те сражения велись в горах. А это было прямо посреди города. Я сосредоточился на наших преимуществах. То, что мы снова и снова возвращались в одни и те же регионы Афганистана, давало спецназу очень явное преимущество. Мы знали людей, местное руководство, местность, врага. Я знал, что охотился по крайней мере за четырьмя из тех, кого услышал по радиостанции и кто был перечислен в захваченном блокноте. И самое главное, они знали нас. Их быстрое бегство с территории дувала ранее доказало это. Надеюсь, мы оправдали свою репутацию.

Джаред был ошарашен, когда я рассказала ему о том, что услышала.

"Ты уверен?" - спросил он.

"Уверен настолько, насколько могут быть я уверен в трех боевых командировках в одном и том же месте".

"Хорошо, я понял. ISAF никогда в это не поверит, но я отправлю эту информацию сейчас", - сказал Джаред.

"Убедитесь, что наш ТОС донесет информацию до командования сухопутных войск ISAF".

Сейчас мы выполняли одну из самых важных частей нашей миссии - сбор разведданных. И то, что мы собирали, было не из вторых рук или по слухам от информатора. Это была реальная информация о противнике в режиме реального времени. Разведка редко бывает более точной.

Отправив донесение, Джаред передал по горному хребту, что мы, скорее всего, подвергнемся нападению. Талибы знали, что они не могут сражаться в дневную жару. Вместо этого они будут ждать вечера, когда станет прохладно.

Мы достали свои снайперские винтовки, убедились, что все пулеметы и гранатометы имеют полный боекомплект, и окопались. Когда последние лучи солнца померкли, окрасив все небо в оранжевый цвет, я вскрыл толстый зеленый пакет со спагетти и начал есть. Когда я съел несколько ложек, вернулся Виктор, еще более взволнованный, чем раньше.

"Капитан Расти, талибы собираются атаковать! Они разговаривали друг с другом, говорили на странных языках, а потом замолчали. Все замолчали".

"Что значит, они говорили на странных языках и перестали говорить?"

"Они произносили молитвы, например, "Радуйтесь, что стали мучениками за Аллаха, Аллах акбар, Аллах Акбар! Это очень плохо".

"Да, партнер, это точно, - сказал я, направляясь к Биллу.

Обычно молитвы звучат, когда наступает время сражаться или праздновать. На видеозаписях террористов-смертников вы слышите, как они говорят или кричат именно это: Аллах Акбар! - Бог велик!

Когда сумерки сменились непроглядной тьмой, радиостанции замолчали. Нам ничего не оставалось делать, кроме как ждать. Осматривая долину в бинокль, я просто хотел, чтобы они пришли. Бой был тяжелым, но ничто так не поджаривало нервы, как ожидание. Было гораздо легче просто сражаться с врагом, а не с битвами в моей голове. Невозможно подготовиться ко всему, но ты пытаешься, и это изматывает тебя.

Кейси, турельный пулеметчик Джареда, первым увидел движущиеся машины. Все началось с группы из четырех пикапов, которые с большой скоростью двигались на север по главной дороге. Через несколько секунд появилась еще одна колонна, потом еще и еще. Мы перестали считать на пятидесяти семи машинах, которые двигались одновременно. Некоторые из них могли быть приманкой, потому что они останавливались, выключали фары, а затем снова ехали. Они перевозили по полю боя ценных воинов и расставляли свои силы.

Джаред вызвал для поддержки Ганшип AC-130, но ему ответили, что его не будет по крайней мере в течение часа. Единственное, что они могли прислать немедленно, был бомбардировщик B-1 1980-х годов, созданный для борьбы с советской военной машиной. Похожий на дротик по форме и с длинными крыльями, он сейчас патрулировал над Афганистаном и Ираком, имея на борту высокоточные бомбы. С земли он выглядел как истребитель. Мне не хватало массивной громадной рамы B-52. Бомбардировщики отлично подходят для поражения больших целей, таких как здания, но на высоте двадцать тысяч футов[4] трудно попасть в движущиеся пикапы.

Вскоре прибыл бомбардировщик B-1 и несколько минут кружил высоко над головой, пока диспетчеры ВВС пытались навести его на цель. К тому времени, когда B-1 обнаружил колонну грузовиков, у него уже не хватало топлива, и он отвалил, чтобы дозаправиться от топливозаправщиков, летавших по трассе неподалеку. У нас оставалось тридцать минут до прибытия Ганшипа AC-130.

Стали поступать сообщения о том, что боевики Талибана переместились в русло реки на нашем левом и правом флангах. Билл и Джефф начали выставлять солдат ANA в оборонительную позицию, используя лазеры для определения секторов ведения огня в очках ночного видения. Когда талибы двинулись, мы нанесли ответный удар. Как и в первых раундах боксерского поединка, ни один из бойцов не оказался в пределах досягаемости другого.

Я не ослаблял внимания, следя за передвижениями талибов по карте и пытаясь предугадать следующее их движение. Но без прикрытия с воздуха и с врагом, приготовившимся к непростой атаке, похожей на ту, что была нанесена по Шефу, я начал нервничать. Как только я услышал гул турбовинтовых двигателей AC-130, я выдохнул.

Над нами, ощетинившись пушками, пролетел мощный Ганшип "Spectre". Мы не могли видеть его 105-мм артиллерийскую установку, самую большую в мире авиационную пушку, и 40-мм пушки, торчащие из его брюха, но они там были. Радарные станции и инфракрасные камеры, расположенные вокруг орудий, позволяли экипажу вести огонь с высокой точностью ночью или днем. Джаред и Майк стояли неподалеку, и я слышал, как Майк вышел на связь и начал описывать картину. Он обозначил нашу позицию и попытался навести орудийный расчет на несколько автомобильных колонн и позиции талибов.

"Вас понял, Коготь 30, Жнец 21", - ответил шелковистый женский голос.

Джаред толкнул меня в ребра. У Жнеца 21 был один из самых сексуальных голосов, которые я когда-либо слышал. Она звучала как Шанайа Твейн[5], и всю оставшуюся ночь мой разум представлял привлекательную звезду кантри за пультом управления, хотя, судя по тому, как мы пахли и выглядели, я сомневался, что она хоть немного заинтересовалась бы нами. Я повернулся к Майку и увидел Дэйва, Брайана, Смитти, Билла и Райли, собравшихся вокруг грузовика.

"О, да", - сказал кто-то.

Жаль, что мы не можем сообщить талибам, что их задницу отхлестает привлекательная американская женщина-пилот.

Когда талибы услышали звук двигателей, эфир взорвался приказами.

"Самолет смерти", - сказал один из талибских лидеров хриплым голосом. Они начали приказывать своим бойцам добраться до своих позиций для атаки и укрыться. Командиры, казалось, жаждали нападения и продолжали отдавать приказы своим солдатам в течение нескольких минут.

"Положите арбузы", - сказал хриплый лидер, используя кодовое слово для обозначения мин.

Жнец 21 увидел, что группа из нескольких грузовиков движется к реке, и направил AC-130 в их сторону. Когда она добралась туда, был виден только дувал и никакого движения. Хрипловатый лидер талибов тоже перестал выходить на связь.

Ничего.

Майк приказал "Жнецу-21" улететь на несколько минут, надеясь обмануть талибов, чтобы они напали. Гул реквизита исчез, оставив лишь тишину и напряжение. Мы терпеливо ждали.

По-прежнему ничего.

Когда "Жнец-21" вернулся, Майк повел его вверх и вниз по оросительным арыкам в поисках групп боевиков.

Ничего.

"Наверное, в наши дни трудно найти толковых специалистов", - сказал я Джареду. Мы оба хорошо посмеялись.

Наконец, "Жнец-21" передал по радиостанции, что стрелки заметили группу из восьми человек, движущуюся через густой кустарник с южной стороны от нашей позиции. Майк приказал "птичке" внимательно следить за ними. Если они увидят оружие, стрелять.

Я представил себе, как артиллеристы в тесном самолете сгрудились над своими черно-белыми экранами, ища оружие. Безуспешно, но если они не видели оружия, это не означало, что его там не было.

Неподалеку мы заметили два грузовика, стоящих в стороне от дороги. "Spectre" засек две тепловые сигнатуры, но эти люди забрались в грузовики и уехали. Оружия по-прежнему не было видно, и грузовики не представляли угрозы. Радиопереговоров было недостаточно, чтобы санкционировать атаку.

Я хотел стрелять. Я видел, как талибы прячутся за женщинами и детьми, и от этого их было проще презирать. Их идеология не ценит собственных людей, разве что как жертву для своего дела. Это отвратительно и бесчеловечно. Каждый день я видел, как мои бойцы и другие люди идут на огромный риск, чтобы предотвратить гибель мирного населения, вплоть до того, что позволяют нашим врагам скрыться".

Когда машины уехали, Майк направил "Spectre" на север от нашей позиции вдоль русла реки. Там вновь появилась еще одна группа из примерно десяти талибов. Эта группа двигалась гораздо медленнее. Дэвид выстрелил в их сторону белой звездочкой, и они ушли в мертвый спринт.

Следующие несколько часов мы ожидали нападения, которого так и не последовало. Мы победили, не сделав ни одного выстрела, но наблюдение за действиями талибов показало нам, что они могут организовать крупную атаку с участием нескольких групп боевиков, чего я никогда не видел за три моих командировки в Афганистан.

Наконец, Жнец 21 полетел дальше, к другим целям. Майк попрощался за всех нас. Нам всем было неприятно слышать, как она уходит. Ее успокаивающий женский голос был связью с тем, чем мы все дорожили. Несмотря на то, что мы были далеко-далеко от какой-либо наземной поддержки, у нас все еще была вся мощь Соединенных Штатов Америки на другом конце нашей радиосвязи.

Гоняясь за призраками всю ночь, я в итоге задремал около пяти утра. Проснулся я от того, что Дэйв жесткой щеткой вычищал пыль и грязь из пулемета 50-го калибра. Это была еще одна ночь на моем сиденье рядом с водителем, телефонная трубка лежала у меня на груди, а вес бронежилета медленно сдавливал грудину. Я открыл глаза и уставился на ламинированные фотографии Рейчел Хантер[6] и Даны Делани[7], наклеенные на моем сиденье.

Было восемь утра, и мои ребята позволили мне поспать два лишних часа, что было для меня приятным сюрпризом. День уже был жарким и перевалил за трехзначную отметку[8]. Афганцы натянули брезент, чтобы затенить свои позиции, что казалось излишним, поскольку мы не собирались оставаться. Билл стоял возле своего грузовика, и я спросил его, почему афганцы окопались.

"Билл, зачем эти брезенты? Когда мы вылетаем?"

"Спросите у майора", - ответил он, явно не желая влезать в разговор.

В грузовике Джаред и Майк достали оптический прицел, изучая лабиринты кишлаков в долине. Джаред надел головной убор шемаг - традиционный шарф афганцев - на голову и форменные брюки. Как и все мы, он предпочел сбросить одежду, чтобы не навлечь на себя новые страдания.

"Что ты обнаружил сегодня для меня?" - спросил я Джареда.

"Ничего. Ничего не движется", - ответил он.

С учетом вчерашнего неудачного налета, там должно быть что-то интересное. Я подошел к прицелу; никакого движения в любом направлении. Ни ослиной повозки, ни грузовика Hilux на дороге. Ни декхан, обрабатывающих пышные зеленые поля, которые окружали глинобитные дувалы.

Я подозвал Виктора и других переводчиков, которые дремали под жарким солнцем, к грузовику Джареда. "Что вы слышите?" спросил я их.

"Мы ничего не слышим, Туран, все тихо".

ISAF отставал от графика, и Джаред решил остаться еще на одну ночь. Мы можем занять позицию блокирования буквально через день. Армия приучила меня ко многому, но лучше всего научила ценить простые вещи: воду, чистую одежду и удобную обувь. Сегодня был хороший день, и я склонил голову в знак благодарности.

Билл обошел периметр, чтобы проверить, знают ли афганцы, что мы планируем отправиться в путь около пяти утра следующего дня. У нас был продуманный план выхода, и он требовал всеобщего внимания. Талибы знали наше местоположение, но мы не хотели, чтобы они преследовали нас до нашей позиции блокирования.

Перед рассветом следующего дня, по сигналу, каждый водитель заводил свой грузовик вместе с другими, создавая один общий рев, который затруднял подсчет общего количества машин. Афганские солдаты укрылись одеялами на сиденьях грузовиков. Бойцы спецназа вели машину, используя приборы ночного видения. Мы медленно спустились с холма и вошли в русло реки. Никто не болтал ни в грузовиках, ни по радиостанции.

В боковое зеркало я наблюдал, как ярко горят небольшие костры, которые мы развели и оставили позади. Факелы поджигали большие связки кустарника, дрова и оставленные коробки. С той стороны реки казалось, что на хребте все еще находятся солдаты, и талибы могли выбрать более легкую цель вместо хорошо вооруженной колонны. Я понятия не имею, сработала ли эта уловка, но мы не попали в засаду.

Позади нас голубое небо становилось оранжевым, и мы быстро продвигались по каменистому дну реки. Когда мы приблизились к горам, мы увидели огромный караван звенящих грузовиков, покрытых пылью автомобилей, мулов, автобусов, фургонов и телег, выходящих из долины - массовый исход гражданских лиц из Панджвайи. Это выглядело апокалиптически. Те, у кого не было транспорта, шли пешком. Это было похоже на темную линию муравьев, каждый из которых нес свое имущество наспине или в машине в сторону Кандагара.

За день до этого мы узнали, что Асадулла Халид, правитель провинции Кандагар, сообщил жителям Панджвайи по радио, что приближается масштабная операция НАТО и что все гражданские лица должны покинуть этот район. Зрелище было ошеломляющим. Эти люди месяцами жили под властью талибов и очень хотели уйти, настолько сильно, что готовы были оставить урожай в поле, свои дома и хозяйства без присмотра.

Ходж вел колонну крайним справа от караванов беженцев, чтобы не оказаться в их движущейся трясине. Поднявшись на горные перевалы, я наблюдал, как наши машины выезжают на соответствующие блокирующие позиции. Было приятно видеть, что все снова идет по плану.

Группа Ходжа расположилась на северной стороне нашего сектора, на длинной горе в форме ореха под названием Хайбарегар. Моя группа разделилась на две части и заняла два узких прохода между горами на юге. Группа Брюса заняла седловину между горами. Мы установили наблюдательные пункты и перед заходом солнца разместили пулеметы, чтобы прикрыть перевалы. На этом наша основная задача на данном этапе операции была официально выполнена. Теперь нам оставалось только держать талибов в узде и посылать разведданные.

"Я рад, что эта ерунда закончилась", - сказал Брайан.

"Приготовьтесь к долгим, скучным дням", - сказал я, надеясь и молясь, что плохое предчувствие, гудящее в моей голове, было просто паранойей.

[1] ФАБ 500 – ФАБ 1000

[2] Североамериканское Командования воздушно-космической обороны

[3] 48,89 ⁰С

[4] 6,1 км.

[5] Шана́йя Твейн (англ. Shania Twain; при рождении Айли́н Реджи́на Э́двардс (англ. Eilleen Regina Edwards); род. 28 августа 1965, Виндзор, Онтарио) —канадская певица, одна из наиболее успешных современных исполнителей кантри и поп-музыки.

[6] Рэ́йчел Ха́нтер (англ. Rachel Hunter; г.р. 1969) —новозеландская актриса и фотомодель.

[7] Да́на Уэ́ллс Диле́йни (англ. Dana Welles Delany; род. 13 марта 1956, Нью-Йорк) —американская актриса, продюсер и телеведущая.

[8] Гра́дус Фаренге́йта (обозначение: ℉) —единица измерения температуры

На шкале Фаренгейта температура таяния льда равна +32 °F, а температура кипения воды +212 °F (при нормальном атмосферном давлении). При этом один градус Фаренгейта равен 1/180 разности этих температур. Диапазон 0…+100 °F по шкале Фаренгейта примерно соответствует диапазону −17,8…+37,8 °C по шкале Цельсия.

Глава 12 «СТРЕЛЯЙ ПО КУСТАМ, ПАПАЧКА!»

Если люди будут вести войну, рабски подчиняясь правилам, они потерпят поражение.

-УЛИСС С. ГРАНТ

Мой день начался с того, что меня дернули за ногу. Это был Джуд, будивший меня на смену караула. Я редко видел его в пути во время его вождения грузовика Джареда. Было приятно, что он снова в строю.

"Ничего не происходит, капитан", - сказал он.

"Мне нужно выпить сегодня чашку кофе, а то я что-нибудь сломаю", - сказал я.

Он пожал плечами и протянул мне очки ночного видения. Не успел я выбраться из грузовика, как он уже забрался в свой спальный мешок, чтобы поспать несколько часов. Я открыл дверь и достал из металлической коробки пакет с молотым кофе и фильтры.

Было чуть больше четырех утра, солнце находилось за горизонтом. Пока варился кофе, я подошел проверить ANA. Таз сидел, подогнув под себя ноги, на груди у него был пристегнут американский подсумок для магазинов АК-47, который я купил ему во время последней командировки, а у уха - маленькая радиостанция. Он показал мне большой палец вверх и усмехнулся.

"Dodee wharlee, Туран?" - спросил он. Ты хочешь есть, капитан?

"Walee na zma, malgaree", - сказал я. Почему бы и нет, мой друг.

Из спального мешка позади меня раздался кашель и рычание.

"Русти". Шинша сунул сигарету в рот, прежде чем подняться. Он шлепнул меня по ноге, чуть не выбив ее из-под меня.

"Сахар пакаир, командан", - сказал я на пушту. Доброе утро, командир.

Мы все еще могли видеть огоньки факелов, мерцающие внизу в долине, когда длинные вереницы гражданских продолжали бежать из Панджвайи. Таз и Шинша были явно встревожены беженцами и перспективой того, что их страна снова будет разорвана на части.

Операция "Медуза" должна была начаться всего через несколько часов, и разговор вскоре перешел на наступление канадцев. Шинша был уверен, что знает, чем закончится битва.

"Это то же самое, что и с русскими", - сказал он. "Они атакуют, а талибы создают оборону и уничтожают атакующих, пока не станут слишком слабы, чтобы продолжать".

"На этот раз, однако, ты болеешь за атакующих", - поддразнил я его.

К тому времени, когда рассвет послал полосы яркого золотого света в глубокое синее небо над пустыней, я был почти сыт чаем с лепёшками. Надеюсь, сегодня будет лучше, чем вчера, подумал я.

Ночью канадское подразделение специального назначения проникло в Масум Гар, расположенный в пяти километрах к северу от нашей позиции, под носом у боевиков "Талибана". Утром мы впервые услышали их по радиостанции. Масум Гар был самым северным участком местности, с которого открывался великолепный вид на цели канадцев. Канадский план предусматривал несколько дней бомбардировок, частично осуществляемых канадской группой специальных операций, а затем наземную наступательную операцию через реку Аргандаб.

Первый светло серый A-10 пронесся высоко над пустыней с работающими двигателями. Он поднялся прямо вверх на несколько тысяч футов, сильно наклонился влево, выровнял крылья, а затем спикировал, как стрела, изрыгая огонь. Как хищные птицы, бомбардировщик за бомбардировщиком налетали на позиции талибов.

Я стоял на капоте "Бабы Оли" и наблюдал за воздушной атакой в бинокль, адреналин зашкаливал. Я чувствовал себя спартанским капитаном, наблюдающим, как персидский флот разбивается о греческое побережье.

"А-а-а-а", - проревел я, поднимая Брайана из его спального мешка с пистолетом в руке.

"Где, где, где?" - кричал он.

"Успокойся. Канадцы крушат орехи за рекой", - сказал я, ухмыляясь.

Бомбардировка была "ослаблением" или нанесением ударов по целям в долине, направленных на уничтожение вражеских коммуникаций, командных пунктов, оборонительных сооружений и пунктов материально-технического снабжения. Я никогда не видел такого количества огневой мощи с обеих сторон за все мои командировки в Афганистан. Потоки зенитного огня устремлялись в небо, пытаясь поразить истребители. Волна пуль, вылетающих из долины, была такой же завораживающей, как и тот арсенал, который летел в долину. Это было не сборище деревенщины. Это были крутые бойцы.

Затем пришло сообщение, что генерал где-то в цепочке командования перешел в атаку, не проведя рекогносцировку, то есть разведку цели. Вместо того чтобы следовать плану, этот генерал получил "разведданные" о том, что талибы прорываются, и изменил планы, перейдя в атаку раньше времени. Никогда нельзя проводить целенаправленную атаку, не проведя разведку. Однако меня это не шокировало. Меня никогда не удивляло, что некоторые генералы, как бы далеко они ни находились, знают о поле боя больше, чем те, кто находится на нем.

Мы с Джаредом изучали карты и новые временные рамки. Брайан и Дэйв контролировали радиосвязь и передавали группе данные о позициях дружественных и вражеских сил, чтобы держать всех в курсе событий. Воздушная атака только началась, когда мы услышали необычный шум. Я посмотрел на Джареда.

"Что это, черт возьми, такое?" спросил я.

К югу от Масум Гара один из бойцов канадской разведывательной роты под командованием майора Энди Люссье указал на небо. Энди сразу же заметил это: четырехмоторный британский "Нимрод" горел и дымил густым черным дымом. Секунды спустя самолет исчез в огромном огненном шаре. Не дожидаясь приказов, Энди и его люди отправились к месту крушения. Канадцы знали негласный кодекс так же хорошо, как и мы. Энди не мог, не мог позволить талибам добраться туда первыми.

Взрыв прогремел в глубине земли. Мы почувствовали его на своей позиции, схватили оружие и вскарабкались на вершину небольшого хребта позади наших машин. "Господи, - пробормотал Дейв, смотря на огненные обломки вдалеке. Мы помолились за тех, кто был на борту, и за их семьи.

Пока мы наблюдали, по радиостанции сообщили то, что мы уже знали. "Всем подразделениям оперативной группы 31, это сетевой вызов. У нас сбит самолет коалиции. Самолет - британский "Нимрод". Кто-нибудь может его идентифицировать?"

Группа Энди с трудом пробиралась через кишлаки и оросительные арыки, пересекавшие район. Наконец, американский вертолет "Апач" вывел канадцев к ужасному месту крушения. Части самолета были разбросаны по выжженной земле, а самолет упал с такой силой, что восстановить его было практически невозможно. Все четырнадцать членов британского экипажа погибли.

Этой ночью на дежурстве я слушал передачу спутникового радио коалиции, чтобы скоротать время. Устроившись в турели, я прижал радио к уху, когда услышал передачу о лидерах талибов мулле Омаре и мулле Дадулле Ланге, командующем южным Афганистаном. Оба эти человека, согласно передаче, могли находиться в Панджвайи. Если они там, мы бы очень хотели быть причастными к их гибели. После смены я нашел Смитти, и следующие несколько часов мы провели, изучая наши достоверные разведданные и обоснованные предположения о том, с чем мы можем столкнуться в долине. Если там находятся высокопоставленные командиры "Талибана" и иностранные боевики, то сопротивление будет особенно жестким, настаивал Смитти.

На данный момент мы мало что могли сделать, кроме как оставаться на месте, в готовности поддержать канадцев.

На следующее утро наши радиостанции ожили. Началась основная наземная операция канадцев. В течение следующих нескольких часов, пока мы внимательно слушали, ситуация стремительно ухудшалась. Вскоре рота «Чарли» боролась за свою жизнь возле объекта "Регби".

"Регби" представлял собой небольшое белое здание школы в центре Панджваи. Множество оросительных арыков, рассекающих ряды деревьев и густые поля марихуаны, растения которой были выше человека, делали здание школы идеальным центром обороны талибов. Мы могли видеть бой с расстояния почти в милю. Бой был жестоким.

Рота «Чарли» Королевского канадского полка попала под ураганный огонь и понесла большие потери почти сразу после переправы через реку. Данные генерала Фрейзера о слабых, разбитых талибах оказались неверными. В считанные минуты несколько канадских машин были уничтожены, а четверо солдат погибли.

Мы следили за ходом боя по нашим картам с нашей блокирующей позиции. Концепция заключалась в том, чтобы держать врага зажатым в мясорубке. " Наблюдение за ходом боя" было единственным способом следить за происходящим и скоротать время. Это также позволяло нам быть в курсе того, что происходит на поле боя. На полпути мой переводчик Виктор подбежал ко мне, его глаза были полны слез. Он протянул свою радиостанцию, и я попытался осмыслить услышанное. Кричали солдаты Талибана. Стрельба, настолько сильная, что я догадался, что боец держит рацию у себя в руках. Он говорил, что боевики заставляют оставшихся мирных жителей, которые не успели убежать, выходить во дворы и на улицы под дулами автоматов в качестве щита от ударов с воздуха. Истребители кружили над ними, но не атаковали. Тупик. Будучи простыми зрителями, мы могли только смотреть и слушать, как наши товарищи борются за свою жизнь. После нескольких часов прослушивания панических радиопереговоров я взглянул на Панджвайи. Десятки столбов густого черного дыма поднимались в голубое небо: горели здания и канадские автомобили. От многочисленных взрывов сотрясалась земля. Каждый раз, когда бои разгорались, Смитти поднимал на меня свои большие кустистые брови, как бы говоря: "Я же тебе говорил". Ожесточенное сопротивление, которое он предсказывал ранее, происходило сейчас в реальном времени.

Медленно солнце опускалось за горы, и я думал о канадских солдатах, прижатых и закупоренных в своих машинах в адскую жару, окруженных десятками врагов, без прикрытия с воздуха.

Мы слушали, как канадская пехота снова двинулась вперед. На этот раз подразделение Энди должно было сымитировать атаку на севере, чтобы отвлечь огонь, а рота "Чарли" должна была переправиться через реку. Артиллерия и 25-мм орудия дали сигнал к наступлению. Талибы отвечали огнем из безоткатных орудий и пулеметов, и мы периодически слышали металлический стук РПГ по броне канадских грузовиков. Даже имея более современное вооружение, канадцы не продвигались вперед. Местность была таким же врагом, как и противник.

Затея Энди сорвалась, когда мы услышали по радиостанции, что A-10, вызванный для борьбы с вражескими позициями, по ошибке обстрелял канадские силы, убив одного солдата и ранив более сорока. Атака остановилась, пока канадские войска реорганизовывались и эвакуировали своих раненых.

Джаред, Шинша и я стояли над картой. Атаку нужно было срочно перестроить. " Это было не плохое решение - если, конечно, они не будут медлить", - сказал я Джареду.

Прошло еще несколько важных часов.

"Это плохо", - сказал я.

Джаред согласился. Шинша тяжело затягивался своей тысячной сигаретой, как будто это его подразделение участвовало в бою. "Если они будут медлить слишком долго, талибы займут позиции ближе к канадцам, гораздо ближе, чем раньше", - серьезно сказал он. "Использовать самолеты будет гораздо труднее. Бои станут очень, очень плохими".

Вся цель моей подготовки заключалась в том, чтобы научить нас всегда быть на два-три шага впереди и думать как повстанцы. Я достал свой блокнот и начал прорабатывать сценарии. Если бы я оказался в ловушке, что бы я делал? Куда бы я пошел? Как бы мы могли проникнуть туда и помочь?

И тут я увидел это. Спервангар. Это была не совсем гора - скорее высокий холм, окруженный кишлаками. Он не привлек нашего внимания во время планирования, но теперь, когда перед нами разворачивалось настоящее сражение, стало ясно, что не только эта возвышенность была ключевой, но, судя по их радиопереговорам, так считали и талибы. Я знал, что, оказавшись на вершине, мы сможем нанести чертовски мощные воздушные удары в поддержку канадских сил, продвигающихся на запад. Я тщательно подбирал слова, указывая Джареду на карту.

"Сэр, этот участок местности может стать ключом к успеху или провалу всей операции", - сказал я.

В течение следующих нескольких минут я изложил суть дела. Рота "Чарли" атаковала объект "Регби" и была отбита. Численность и силы противника были намного, намного больше, чем кто-либо ожидал, и они были всецело преданы борьбе. Канадцам пришлось остановиться, чтобы эвакуировать своих раненых, а их возможности по прикрытию с воздуха были ограничены.

Мы только что потеряли инициативу.

"Посмотрите, какую оборону они организовали против механизированной оперативной группы", - надавил я. "Это гораздо больше, чем кто-либо предполагал. Этот холм таит в себе слишком большой потенциал для обеих сторон, чтобы не завладеть им".

Я представил три варианта. Первый - разделить наши силы между блокирующими позициями и холмом. Второй - переместить наши силы на вершину Сперван Гхар и использовать преимущества возвышенности для контроля над всей южной частью долины. Последним вариантом было остаться на месте и не рисковать.

Постепенно Сперван Гхар стал навязчивой идеей. Чем больше я его обсуждал, тем больше убеждался в том, что мы должны его взять.

"Если враг возьмет этот холм и удержит его, канадские войска будут открыты для прямого наблюдения, и их фланг и тыл будут незащищенными, когда они будут продвигаться дальше на юг", - утверждал я. "В этом нет сомнений. Кто бы там ни консультировал талибов, он опытный, возможно, иностранец-пакистанец или, что еще хуже, чеченец".

Джаред еще раз изучил карту и согласился связаться с Болдуком и ознакомить его - при одном условии: " Ты можешь отправиться туда, если убедишь еще одну группу поехать с тобой", - сказал он.

Джаред направился к своему грузовику и достал спутниковый телефон. Через двадцать минут он дал мне большой палец вверх. Хорошо. Я отправился привлекать другую группу.

Сначала я обратился к Брюсу, решив, что ему потребуется больше всего времени, чтобы принять решение. Он был новичком и был склонен больше дискутировать, прежде чем обратиться к своей группе. Я понял. Никто не хотел приходить в свою группу с глупой идеей и выглядеть нелепо. Я изложил ему ту же идею, что и Джареду, и он согласился передать ее своим людям.

Второй моей целью был Ходж. Мы с ним думали одинаково, и не успел я пройти и половины пути, как он и сержант его группы, Джефф, были согласны. Я догадывался, что они готовы на все, лишь бы втянуть нас в бой.

"Ребята Ходжа согласились пойти", - заявил я, подойдя к Джареду.

"Что ж, я рад это слышать, потому что Болдюк считает, что это действительно хорошая идея в свете нынешних обстоятельств, и мы все идем", - сказал Джаред. "Он свяжется, как только передвижение будет одобрено ISAF. Срочно подготовьте мне план. Мы двинемся на Сперван, как только я получу сигнал".

Я взглянул на Ходжа; он посмотрел на меня и рассмеялся. "О, нет, брат. Это твоя идея, ты и планируй. Мы просто хотим убедиться, что ты останешься жив, чтобы заплатить за ящик пива, в который это тебе обойдется", - сказал он.

Билл подъехал на своем грузовике, его ехидная ухмылка давала понять, что он уже получил весточку от Дэйва или Брайана.

"Как дела, капитан?" - сказал он. "Вы знаете, что я не позволю вам разрабатывать план без меня".

"Это может быть немного подробным для тебя, Билл", - сказал я с серьезным лицом.

Билл знал тактику лучше, чем я. После того, как мы еще немного поприкалывались, мы провели следующие несколько часов, изучая карты, спутниковые снимки и проверочные таблицы. На спутниковых снимках Спервангар выглядел не слишком впечатляюще. Пепельно-серый курган высотой около шестидесяти футов выглядел как самая большая в мире куча грязи. Его окружала большая насыпь высотой около двадцати футов. На его вершине находился большой круглый кратер - возможно, заброшенное хранилище воды. От его основания до вершины шла дорога по спирали. П-образное здание у подножия холма выглядело довольно новым; еще одно, поменьше, находилось на небольшом расстоянии от него. На холм вели только две дороги: одна с юга, откуда мы приехали, и одна с севера. На аэрофотоснимке территория базы напоминала ложку, где холм и здания находились в чаше, а подступ к ним осуществлялся через ручку. Место было полностью окружено дувалами, виноградными хижинами и оградами.

План казался достаточно простым, и теперь в нем должны были участвовать все группы. Две группы должны были двинуться в чашу ложки, а одна - в качестве резервной у ручки. Моя группа будет ведущей, а Джаред - командиром наземных сил (GFC). Его грузовик будет следовать за мной, как командно-контрольный пункт, по мере того, как мы будем продвигаться вперед. Группа Брюса должна была следовать за нами в качестве основного элемента, продвигаясь к Сперван Гар, и маневрировать влево или вправо в зависимости от огня противника. Группа Ходжа должна была обеспечить огневую поддержку и усиление на входе в случае, если мы окажемся в ловушке внутри. Если бы ситуация вышла из-под контроля, Ходж вбил бы клин между врагом и нами, чтобы мы смогли выбраться. Афганцы Шинша разделились на свои взводы и были распределены между группами.

Когда начиналась атака, моя группа расчищала путь на высоту и располагалась на первом большом валу, прикрывая группу Брюса, пока они зачищали здания у основания холма. Группа Ходжа установит оборонительный периметр. Поднявшись на холм, мы должны были сровнять с землей позиции талибов, которые вели смертоносный огонь по канадской оперативной группе на другом берегу реки.

Мы ознакомили с планом другие группы и афганцев, проверили свое снаряжение и ждали окончательного одобрения Болдука. После более чем десяти дней работы в полевых условиях я наконец-то обнаружил, что мне нечего делать, и понял, что с момента прибытия я не разговаривал со своей семьей. Телефонный звонок домой успокоил бы мои нервы.

Черный спутниковый телефон нагрелся, когда я прижал его к уху. Далекие, царапающие мелодии звонка наконец прервал знакомый голос моей жены. После короткого приветствия и рассказа о семье она дала трубку моему ребенку.

"Папа, что ты делаешь?".

"О, просто преследую плохих парней", - сказал я.

"Будь осторожен. Папа, мне приснился сон. В моем сне плохие парни стреляли в тебя из кустов. Они хотели тебя ранить".

"Ну, что ты хочешь, чтобы я сделал, дорогая?" спросил я, вложив в свой голос всю силу поддержки и любви, на которую был способен.

"Стреляй по кустам, папа. Там они прячутся. Стреляй по кустам. Стреляй повсюду".

Глава 13. «ЧЕРНЫЙ» ПО БОЕПРИПАСАМ.

„Ничто в жизни так не воодушевляет, как то, что в тебя стреляли и промахнулись.“

-УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ

Издалека западная часть долины Панджвайи выглядела как Эдем. Бесконечное море песка плавно переходило в пышную растительность, покрывавшую глинобитные дувалы и строения, разбросанные по полям и оросительным арыкам. Зубчатые горы, окружающие долину, казалось, защищали ее от внешнего мира.

Но когда мой взгляд устремился на восток к реке, я увидел, что этот мираж рассеялся. Шрамы и руины от битвы тянулись на многие мили. Я видел выстрелы трассирующими и вспышки от разрывов ракет. Повсюду дымились строения и машины. Канадская оперативная группа забила радиоэфир сообщениями о том, что они продолжают "объединяться и перегруппировываться" под огнем противника. Победа ускользала.

У нас не было другого выбора, кроме как занять Спервангар. Без контроля над этой территорией канадцы не могли продвигаться вперед и были бы остановлены. Проигрыш этого решающего сражения стал бы катастрофой для жителей Кандагара, коалиции и всего южного Афганистана.

Ветер был горячее, чем обычно, когда мы все загружались. Я проверил радиостанции внутри грузовика и оружие и просмотрел ламинированные блокноты и краткие справочные листы, прикрепленные ко всем свободным местам под лобовым стеклом. Вокруг моего сиденья были аккуратно уложены бандольеры с боеприпасами, дымовые гранаты, медицинское снаряжение, вода и сигнальные ракеты. Приготовившись, я взял в руку тангенту и вызвал Кандагар. "Орел 10, это Коготь 31. Мы выдвигаемся".

Колонна грузовиков с оружием выстроилась в идеальную V-образную форму. Маршрут вел нас вниз с нашего места на хребте, мимо зеленых сосен, которые скрывали наше приближение к Регаю, маленькому кишлаку в долине между нами и Сперванга. Мы уже несколько дней наблюдали за бегством жителей с вершины и из долины, но сцена, когда мы въехали в кишлак, все равно шокировала.

Жители кишлак поспешно проходили мимо нас, усаживаясь на разбитые телеги, тракторы, ослов, верблюдов - все, что могло двигаться. Регай был последним остановочным пунктом для караванов беженцев, искавших воду перед тем, как отправиться в безопасное место в городе Кандагар. Сотни людей толпились вокруг колодца. Каждый житель кишлака держал в руках ярко-желтый или лаймово-зеленый кувшин с водой. Никто не смотрел нам в глаза. Они знали, кто мы и кто нас ждет.

Несколько наших солдат ANA на Ford Ranger были предупреждены человеком, выехавшим из Реджая на выцветшем белом седане Toyota Corolla. Он не остановился, а указал на холм, сказал: "Мины" и уехал. Предупреждение было передано нам по радиостанции. "Здесь становится все лучше и лучше", - сказал Брайан.

Раскинувшаяся пустыня исчезала в боковом зеркале Ole Girl, а тактический кошмар кишлаков и дувалов открывался, как пасть огромного зверя. Я бросил взгляд на карту. После Реджая мы направлялись прямо к Спервангар.

Когда группа Ходжа миновала Регай, мы сменили строй с широкой буквы V на прямую колонну или "рейнджер-файл" грузовиков, чтобы маневрировать в бесконечном лабиринте разрушенных строений, оросительных арыков, марихуаны, кукурузных полей и плантаций винограда. Столетние хижины для сушки винограда, высотой в три-четыре этажа, усеивали поля, являясь идеальными редутами для снайперов. Я следил одним глазом за хижинами, а другим - за покрытым пылью дисплеем цифровой карты. Мы были близки к точке невозврата, воображаемой точке принятия решения на этой карте.

Я нервничал, когда мы мчались по грунтовой дороге к первому дувалу. Здесь было слишком много растительности и слишком много укрытий. Это было время сбора урожая, плохое время для начала любой операции. Враг мог спрятаться где угодно. Стрелки могли находиться в десяти футах от любого из полей, и мы никогда не узнали бы об этом, пока они не начали бы стрелять. Брайан, как водитель и старший сержант связи, всегда ездил "грязным", то есть с оружием в открытом окне, на случай, если появится вражеский боец. В этом случае он, скорее всего, появится из-за стен дувала или с полей.

Наконец-то радиостанция ожила. Джаред, командир наших наземных сил, хотел начать обратный отсчет до контрольной точки. "Коготь 30, это Коготь 31, двести метров, ждите первого", - ответил я.

Как раз в тот момент, как я это произнес, я уловил движение - фигуры, пригнувшеся, на вершине толстых стен большой хижины для сушки винограда. Взяв бинокль, я посмотрел на него. Нутром я понимал, что его там быть не должно. Черный тюрбан и темно-коричневая одежда резко контрастировали с сухими глинобитными стенами цвета бисквита. Волосы на моем затылке встали дыбом. РПГ! Я молился, чтобы не увидеть вспышку реактивной гранаты, направленной в сторону моего грузовика.

"Контакт с фронта. Противник на одиннадцать часов, двести метров на вершине виноградной хижины. Убей этого ублюдка", - крикнул я Дэйву, своему наводчику пулемета 50-го калибра, установленного на крыше грузовика. Пулемет образца Второй мировой войны - известный как M2, или "Ma Duce" - с современной оптикой сегодня так же опасен, как и шестьдесят лет назад.

Едва успели прозвучать слова, как Дэйв подтвердил цель. "Есть", - холодно сказал он, наводя прицел на позицию талибов. Он выстрелил длинной очередью, изрешетив виноградную хижину. Из ствола М2 вырвалось четырехфутовое пламя, свидетельствующее о его огромной огневой мощи. Дейв продолжал стрелять, когда мы подъехали ближе.

Мое сердце колотилось, пот капал на глаза - я знал, что мы едем в засаду. Я снял гарнитуру с козырька и вызвал Джареда на связь. "Коготь 30, это Коготь 31. Контакт с противником на одиннадцать часов. Они в виноградных хижинах".

Не имело значения, доложил ли сейчас вражеский разведчик на виноградных хижинах о нашем местоположении. Пулеметная очередь окончательно объявила о нашем присутствии. Я пожалел, что у меня нет с собой макарон или даже жевательной резинки, чтобы успокоить нервы. Но эта мысль исчезла вместе с дымовым следом от первого РПГ.

Я видел, как первые пули, выпущенные в ходе сражения, отлетели от моего лобового стекла, когда град выстрелов из реактивных гранатометов и пулеметов обрушился на наши грузовики. После этого не было недостатка ни в огне, ни в мишенях для стрельбы. С вершины холма и из прилегающих районов они могли видеть наше приближение. Талибы знали то же, что и мы: Спервангар - это выгодная позиция, и она принадлежит им.

"Всей группе 31, следите за своими секторами и не высовывайтесь", - передал я по колонне в радиостанцию. " Пулеметчики, не высовывайтесь из купола".

Вражеские снайперы целятся в пулеметчиков; если наши большие пулеметы выйдут из строя, машины окажутся беззащитными. Мои мысли снова сосредоточились на разведчике. Сколько человек было с ним? Какое у них оружие? Нам определенно нужно было больше огневой мощи. У нас были винтовки М4, пулеметы М240, тяжелые пулеметы 50-го калибра, снайперская винтовка и "Гусь", 84-мм безоткатное орудие Карла Густава, но это был тот случай, когда мини-пулемет бесценен, и я жалел, что у меня нет по крайней мере трех.

"Орел-10", это "Коготь-30". Мы - в контакте. В ста метрах к северо-востоку от нашей позиции находятся от двадцати до сорока боевиков, которые ведут интенсивный огонь из РПГ, ПКМ и стрелкового оружия", - услышал я по радиосвязи слова Джареда, обращенные к нашему штабу на аэродроме Кандагар. "Запросите немедленную поддержку с воздуха".

Через несколько секунд по рации ответили четко и громко. "Коготь 30, это Орёл 10, Вас понял, мы слышим войска в контакте. Приготовьтесь". Ожидание длилось всего несколько мгновений, но казалось, что прошла целая вечность. В центре тактической операции десятки людей на радиостанциях и телефонах судорожно пытались найти нам помощь, в которой мы нуждались. Им пришлось бы координировать свои действия с канадцами, под контролем которых находились все самолеты для этой операции.

"Коготь 30", это "Орёл 10". В ваш район прибыл резервный самолет. Расчетное время прибытия - двадцать миль [минут]".

Через двадцать минут этот бой может закончиться, подумал я. Не было недостатка ни в боевиках "Талибана", ни в боеприпасах у них. Уперев в плечо небольшой пулемет M240, установленный на двери с моей стороны грузовика, я начал стрелять по вспышкам выстрелов и боевикам, перемещающимся возле дувалов, расположенных вокруг основания холма.

Огонь велся с правой стороны, и боевики "Талибана", похоже, продолжали маневрировать справа налево. Но теперь наши тяжелые пулеметы начали "разговаривать" так, как их операторы были обучены. Это означало, что один пулемет давал короткую очередь по вражеской позиции, затем другой пулемет делал то же самое, и все они вели огонь по цели до тех пор, пока она не была уничтожена. Эта техника позволяла нам уничтожать противника, используя максимальную огневую мощь и минимум боеприпасов.

В ответ боевики "Талибана" обстреливали нас из РПГ с воздушными разрывами - реактивные снаряды взрывались так, что на нас летели осколки. Эти залпы должны были вывести из строя пулеметчиков и ранить солдат в кузове грузовиков.

"Обстрел ведется с шести часов. Повторяю еще раз: огонь ведется с шести часов", - сообщил по радио сержант моей группы Билл, пока я отряхивался от последствий обстрела из РПГ.

"Переместите грузовики 3 и 4 влево от меня в форме буквы L", - рявкнул я ему в ответ.

Весь бой был гигантской шахматной партией. Расположив наши грузовики в форме буквы "L", нам удалось сдержать талибов слева и с тыла и освободить место для продвижения остальной части колонны.

Брайан подал команду "Set" - команду о том, что грузовик должен двигаться, - и быстро развернул машину таким образом, чтобы она стояла мордой к дувалу. Теперь между нами и противником был блок двигателя. Не успел я перезарядить следующий короб с боеприпасами, как Дейв потребовал перезарядки своего 50-го калибра. Он заложил свежую ленту патронов в пулемет как раз в тот момент, когда РПГ взорвался у переднего бампера грузовика, подняв мощную волну пыли и обломков. У меня заболели зубы, а во рту появился сильный металлический привкус от взрывчатки.

Черт, нам нужно больше огневой мощи. "Где CAS?" крикнул я Рону, своему JTAC из ВВС, одному из самых ценных членов группы. В его обязанности входило вызывать авиаудары и оказывать нам необходимую поддержку с воздуха. Я услышал щелчок пуль вокруг себя, когда быстро заглянул в кузов грузовика. Рон вел огонь по боевикам позади нас. Это было и хорошо, и плохо. Он не был ранен, но он также не вызывал авиаудары по боевикам Талибана, окружавшим нас.

На этот раз Дэйв, Брайан и я заметили цель и открыли ответный огонь по деревьям рядом с дувалом прямо напротив нас. Как только мы открыли огонь, нам ответили из здания - мечети. Нас атаковали из мечети. Согласно Женевской конвенции, если противник атакует вас из священного места, используя его как военную позицию, то он может быть уничтожен.

Дэйв принялся за работу по пулеметным позициям противника, ведущим огонь из мечети. Я попросил его прикрыть меня огнем и выбрался из грузовика с AT4 и LAWS. AT4 - это одноразовый легкий противотанковый гранатомет. LAWS - это легкая система противотанкового оружия для уничтожения небольших грузовиков и боевых позиций. Эти системы предназначены для уничтожения брони, но они также работают и по зданиям.

Я выстрелил из LAWS сначала в здание напротив нас, чтобы определить направление и дальность. С таким же успехом я мог бы бросить теннисный мячик, если бы это не принесло пользы. Я услышал громкий стук пуль вокруг меня и спрятался обратно в грузовик, прежде чем я смог выстрелить из AT4. Когда стрельба затихла, я выпрыгнул обратно, держась ближе к грузовику, и прицелился в дувал перед нами. Процесс стрельбы стал привычным: Поднять передний и задний прицелы. Дистанция триста метров. Снять с предохранителя. Проверить заднюю часть выстрела. Снять с предохранителя и выстрелить. БУМ. Мощный взрыв. Пыль и обломки полетели из главного входа и всех окон. Как только я заскочил обратно в грузовик, в дверях появился Билл.

"Как вы тут поживаете, парни?" спросил Билл своим медленным техасским говором, несмотря на огненный водоворот вокруг него. Я имел удовольствие служить с несколькими техасцами, и все они были прирожденными бойцами. Должно быть, там что-то такое в воде.

"Мне нужен подсчет патронов, по радиосвязи слишком много сумасшедших", - говорил он. Как сержант группы, Билл обеспечивал большим количеством боеприпасов для оружия. Он отправился проверить наши запасы и вскоре вернулся. "У меня плохие новости, капитан. У нас "янтарь" по 50-му калибру", - сказал он. "Янтарь" означал, что мы уже израсходовали половину наших боеприпасов.

Я велел ему взять оружие посолиднее, однако он уже был на шаг впереди. Шон, ефрейтор, доставал "Гуся". 84-мм безоткатное орудие, названное "Гусь" в честь его первоначального производителя, компании Carl Gustav Stads Gevärsfaktori[1], способно выстрелить в здания высокоскоростным фугасным снарядом размером с футбольный мяч. "Сначала мы попробуем AT4, - сказал он.

Звучало неплохо, но я сказал Биллу, чтобы в следующий раз, когда он захочет поговорить со мной, он использовал радиостанцию. Он был слишком ценен, чтобы бегать вокруг без прикрытия. "Ты нужен мне живым и без дырок", - сказал я ему.

Он исчез как раз в тот момент, когда я услышал жужжание лопастей вертолета. Прибыли AH-64 "Апачи".

"Так, ублюдки, теперь действительно началось!" - закричал Дэйв во всю мощь своих легких.

Я повернулся к Рону, и он показал два пальца. Два самолета. Реактивные истребители также прибывали на место, и Рон начал координировать действия и определять цели.

Поскольку основными силами операции "Медуза" была канадская оперативная группа на другом берегу реки, мы должны были получить у них разрешение на использование "Апачей". В то время канадцы не подвергались нападению, и в конце концов они передали вертолеты под наше управление. Канадская оперативная группа также хотела оставить в резерве запрошенные нами самолеты - американские штурмовики A-10, но они согласились и отдали и их. Пока Рон разбирался с A-10, Джаред определял цели для проносящихся над нами "Апачей", которые входили в состав голландского контингента ISAF. По его указанию самолеты нанесли удары по хорошо защищенным зданиям на нашем пути, чтобы выбить их обитателей. Однако голландские пилоты опасались стрелять слишком близко к нам. Они не хотели, чтобы их обвинили в дружественном огне.

"Если вы не поражаете цели, которые мы вам указываем, то мы не можем вас использовать", - раздраженно огрызнулся Джаред. "Враг находится в пределах двухсот метров от нашего местоположения, и нам нужен огонь сейчас".

Первые две 2,75-дюймовые ракеты с "Апачей" врезались в виноградный сарай перед нами, обрушив всю его переднюю часть. Резкий грохот взрывов ознаменовал хорошее попадание. Пока рассеивалась пыль от взрывов ракет, солдаты афганской армии справа от меня уничтожили четырех или пять боевиков "Талибана", которые выбежали из здания, ошеломленные и растерянные.

Когда я потянулся вниз, чтобы взять еще один короб с боеприпасами, на капоте моего грузовика вспыхнуло красное свечение. РПГ взорвался прямо за окном Брайана, осыпав грузовик осколками. Оглушенные на мгновение, мы снова оказались в центре внимания, когда по радиостанции раздался голос Джареда. Он все еще пытается добиться огневого превосходства, чтобы продвинуться к холму. Затем отозвался ТОС в Кандагаре: "Коготь 30", это "Орёл 10". Обстановка следующая: противник исчисляется не десятками, а сотнями, возможно, даже тысячами. Как слышите, прием?"

Я бросила взгляд на Брайана. "Ты, должно быть, издеваешься надо мной".

Шлепающий звук попаданий пуль в машины привлек мое внимание, и я снова сосредоточился на поражении целей из своего пулемета. Поблизости вертолеты "Апач" обстреливали боевиков "Талибана", прятавшихся за холмом. Я услышал, как раскаты 30-миллиметровых пушек разрывают дувалы и оросительные арыки за нами. Обычно боевики "Талибана" прятались при появлении "Апачей", но в этот раз они держались и окопались. После выполнения последнего захода "Апачи" зашли на крен, и низкий рокот лопастей ротора затих вдали, направляясь в сторону Кандагара для дозаправки и пополнения боекомплекта.

Если эти боевики не боялись вертолетов, то теперь, когда "птички" улетели, они станут только смелее. Я слышал, как Рон по радиостанции пытался привлечь дополнительные вертолеты. Боеприпасы в моем грузовике быстро заканчивались, и, судя по интенсивности огня, я полагал, что и в других грузовиках ситуация была такой же.

Не успел я повернуться к своему пулемету, как ко мне подбежал Райли, мой старший медик. У него было два AT4, легкие противотанковые ракеты.

"Где они тебе нужны?" - спросил он.

Я указал ему на одно из самых активных мест. По его сигналу Брайан, Дэйв и я открыли огонь из всех имеющихся у нас орудий, чтобы прикрыть его, пока он ползет вдоль задней стенки моего грузовика. Талибские пулеметчики заметили его, и их короткие очереди прошли в нескольких футах от него, когда он высунулся из укрытия, чтобы открыть огонь. Он выпустил первую ракету, пытаясь увернуться от встречного огня, отмеченного фонтанчиками пыли. Снаряд пролетел мимо дверного проема и взорвался в толстой глинобитной стене. Райли метнулся обратно к грузовику за второй AT4. Быстро вернувшись на то же место, на открытое пространство, он вскинул гранатомёт и выстрелил. Очередное облако пыли разлетелось во все стороны вокруг него. 84-мм снаряд попал точно в то место, где за несколько секунд до этого находились пулеметчики талибов. Последовало еще около дюжины взрывов вокруг наших грузовиков. Я повернулся, чтобы спросить Брайана, откуда у нас столько гранатометов AT4, думая, что остальные тоже стреляют по врагу. Но тут я увидел испуг в глазах Брайана.

"Это РПГ!" закричал Брайан. Вражеские гранатометы.

Это было похоже на фейерверк четвертого июля в сочетании с острыми как бритва осколками. Находясь в башне своей машины, Зак вздрогнул, когда рядом с ним разорвался РПГ, и осколки вонзились ему в руку. Он пригнулся под защиту бронированного щита, установленного вокруг гранатомета MK19, и быстро оценил ситуацию. Убедившись, что его рука все еще цела и может шевелить кистью, он продолжил вести огонь по позициям талибов. Гранатомет MK19 стреляет гранатами размером с теннисный мяч на сотни метров.

По радиостанции прозвучал голос. "Зак ранен!" Райли бросился к своей машине, схватил свою сумку и помчался к Заку, взобрался на гору, абсолютно открытую для талибов, чтобы обработать рану на руке Зака, пока тот продолжал стрелять. Рана была не опасна для жизни. Райли перевязал рану, спокойно спустился вниз и побежал к трем другим грузовикам по очереди, проверяя состояние каждого.

Через мгновение после ухода Райли граната заклинила в раскаленном стволе MK19 Зака. Гранаты сдерживали боевиков Талибана, но Зак видел, как они движутся через оросительную арык и ряды деревьев на нашем фланге. Не лучшее время для снижения огневой мощи. Зак вылез из бронированной башни и перебрался в переднюю часть, где склонился над орудием задней частью к противнику, воткнул в ствол стальной шомпол, выдернул гранату и устранил повреждения. Чудом оставшись невредимым, он вскоре снова начал бить во фланг боевикам.

Рон крикнул мне из кузова моего грузовика. Еще одна плохая новость: мы остались без самолета A-10, который должен был пойти на дозаправку. "Черт, мы не можем передохнуть", - ответил я, а затем передал сообщение по телефонной трубке: "Как только мы останемся без самолета, дикари начнут по нам сильно бить. Мы должны быть готовы".

Ходж и его группа расположились широким фронтом, наблюдая за нашим тылом в узком месте, ведущем на холм. В момент засады моя группа выдвинулась вперед, и теперь густой дым от взрывов и пожаров скрывал нас от Ходжа.

"Бросьте дымовую гранату, чтобы обозначить свою позицию", - сказал Ходж по радиостанции.

"Нет", - ответил я. Дым также дал бы гранатомётчикам РПГ цель для стрельбы.

Ходж решил, что сможет попытаться хотя бы нейтрализовать противника, который продвигается, чтобы укрепить свои позиции и усилить давление на нас. Когда он маневрировал, пытаясь разглядеть нас, выстрел из РПГ чуть-чуть не попал в его грузовик. Взрыв с тыла привлек внимание группы. Около двадцати боевиков "Талибана" прятались в глубокой оросительном арыке. Они высовывались, стреляли, а затем сползали обратно и перезаряжались. Грузовик Ходжа резко остановился и открыл огонь.

Второй грузовик Ходжа принадлежащий Джеффу, сержанту группы, также был вооружен автоматическим гранатометом, быстро подъехал к грузовику Ходжа. Наводчикстал за зеленый коробчатый гранатомет, снял предохранитель и начал сыпать десятки гранат прямо на боевиков в оросительном арыке, обстреливая их слева направо.

Остальные члены группы Ходжа встали рядом и вели огонь по всей длине канала, загоняя бойцов "Талибана" в ловушку. Тела разлетались на куски, когда гранаты разрывали их отряд; один РПГ выстрелил прямо в воздух.

Двое боевиков бросились наутек. Одетые в мешковатые рубашки и штаны, с подсумками для магазинов АК-47 на груди, они выскочили на открытое пространство и были быстро срезаны двумя афганскими солдатами с пулеметом ПКМ.

Гранатометчик постоянно работал вдоль и поперек арыка. Больше никто и никогда не вышел из этого арыка.

Я вызвал по связи Джареда и попросил его отправить ко мне группу Брюса. Нам нужно было буквально обойти повозки внутри чаши, чтобы максимально увеличить огневую мощь. Джаред сообщил, что они спешились из своих грузовиков на въезде в комплекс, уничтожая боевиков Талибана, и не могут сдвинуться с места. Причиной этого должна была стать какая-то крайняя необходимость - вы никогда не посылаете войска в пешем строю, если их не прикрывают пулеметы. Я молился, чтобы никто не оказался в окружении и не был прижат к земле.

Позже я узнал, что произошло: когда мы попали в засаду, боевики в дувалах слева и справа от группы Брюса тоже открыли огонь, обрушив на них адский перекрестный огонь. Толстые стены лагеря обеспечивали отличную защиту - настолько хорошую, что пулеметы 50-го калибра и 40-мм гранатометы группы не могли их пробить.

Брюс решил послать небольшую огневую группу, чтобы зачистить боевиков. Бен, инженер-сержант, и Джей Ди, медик, повели отряд из шести афганских солдат под прикрытием грузовиков к основному строению, где они вплотную прижались к толстым саманным стенам дувала и забросали двор гранатами. Их красные и зеленые трассеры разлетались и вращались, пересекая внутреннее пространство, когда они ворвались внутрь.

Бен и его люди обнаружили в задней части дувала четырех боевиков "Талибана", которые пытались убежать через маленькую дверь. Троим удалось выбраться. Четвертый боевик рванул к двери со скоростью спринтера, стреляя из своего АК от бедра. Он ударился о дверь и отскочил назад, удивившись, что она не открывается, и рухнул на землю, когда афганские солдаты с Беном открыли огонь.

Командир отряда ANA оскалился в зубастой ухмылке и показал Бену большой палец вверх. Бен, известный суховатым чувством юмора, усмехнулся в ответ. Солдаты двинулись дальше к другим дувалам, и эта сцена повторилась еще два раза. Каждый раз связь между афганцами и американцами укреплялась.

Третий дувал представлял собой большой трехэтажный дом с виноградом, стоявший рядом с глубоким сухим оросительным арыком, покрытым растительностью. Афганские солдаты бросили еще одну гранату в арык, а затем перебрались на другую сторону и стали обеспечивать контроль за внешней стороной здания. Заглянув внутрь, они увидели несколько десятков больших ящиков с боеприпасами и ракеты РПГ. Как раз в тот момент, когда объединенная группа бойцов собиралась войти внутрь, афганский солдат снаружи начал кричать. Над дверью висела российская 107-мм ракета. Провод на уровне головы должен был привести мины-ловушки в действие.

В промежутке между очередями я слушал, как Бен по радиостанции докладывает Брюсу. С меня было достаточно того, что в меня стреляли, в ожидании, пока группа Брюса закончит зачистку территории. Я помчался по открытому полю к грузовику Джареда. "Где, бля, 36-й?" Наш разговор и объяснение выглядели как крики под грохот пулеметов 50-го калибра и взрывы вокруг нас.

"Засада отрезала наш элемент. Группа Брюса не смогла добраться до нашего расположения - его ребята занялись оттеснением противника, чтобы мы могли собрать все машины", - ответил мне Джаред. "Predator говорит, что у нас здесь сотни боевиков".

"Тогда нам нужно, чтобы эти парни вернулись сюда сейчас же!" крикнул я. "Если они застрянут там, нам придется заплатить за то, чтобы вытащить их оттуда. Вы можете вернуть их сюда, чтобы мы могли выбраться из этой передряги?".

Совещание прервалось, когда Кейси, стрелок в грузовике Джареда, крикнул "Патроны!". Мы с Джаредом вместе перелезли через кузов грузовика, чтобы перенести к нему короба с боеприпасами, чтобы он мог продолжать стрелять. Пулеметы и гранатометы поддерживали нашу жизнь.

Билл подбежал к грузовику. "Капитан, у меня плохие новости", - крикнул он. "У нас осталось по два короба на ствол и четыре ракеты. Мы скоро останемся без боеприпасов".

Черный цвет боеприпасов означал, что они вот-вот закончатся. Я потянулся вниз и нажал клавишу тангенты на своей радиостанции.

"Брюс, пусть твои ребята разорвут контакт и выведут своих людей оттуда СЕЙЧАС! У нас почти закончились боеприпасы. Если они останутся там еще немного, мы не сможем поддержать вас".

Брюс вызвал Бена и велел ему возвращаться к машинам. У групп было мало боеприпасов, но Бену нужно было выбираться, а он не мог оставить врагу такой же опасный склад, как тот, который они нашли. Опустившись на колено, он достал из своего штурмового ранца зеленый пакет с двумя блоками взрывчатки С-4. Крошечные упаковки были готовы к работе.

Бен вызвал Брюса по радиостанции. "Сэр, мы проверили третий дувал к западу от вашего местоположения. У нас есть крупный заминированный склад в этом дворе. Здесь большое количество боеприпасов и РПГ. Обратный отсчет начнется через две минуты по моей команде. MARK."

Бен приказал командиру афганского отряда начать отводить своих людей к первому дувалу. Когда каждый из них проходил мимо, Бен похлопывал его по плечу, чтобы убедиться, что все на месте. Две минуты это не так уж много времени. Бен и афганцы должны были действовать быстро.

Бен установил секундомер и таймер. Он посмотрел на детонирующий шнур, запал замедленного действия и капсюли-детонаторы[2], чтобы убедиться, что они правильно установлены, затем осторожно взял пальцами зеленые запалы и сделал рывок. Маленькие пластиковые цилиндры вспыхнули и извергли струи густого серого дыма. Бен спокойно засунул С-4 в отверстие рядом с большой стопкой ракет и отошел в сторону.

Спокойствие закончилось. "Горит, горит, горит!" повторял Бен сквозь радиопомехи, выбегая из двора с виноградником. Процесс был запущен.

"Коготь 36, это 36 Браво, тридцать секунд до взрыва".

Как только мы с Биллом услышали Бена по радиосвязи, мы рванули назад к нашим грузовикам. Билл предупредил последние два грузовика, а я - первые два.

"Пристегнитесь, взрыв через тридцать секунд!"

Брайан захлопнул свою дверь. Дэйв быстро нырнул вниз в турели. Рон прополз под ногами Дэйва. Я сел со стороны пассажира и пригнулся, насколько мог. До нас было всего около футбольного поля. Когда два блока взрывчатки привели в действие склад, это было... Ух! Сначала вспышка, потом грохот, и над нами пронеслась волна жара, раскачивая грузовики. Все, что не было привязано, взлетело на воздух. С неба посыпались огромные куски глинобитной стены, глиняные кирпичи, ракеты и мины.

"Всем грузовикам сообщить статус", - рявкнул я в рацию.

"Грузовик два на месте". "Грузовик три на месте". "Грузовик четыре".

Взрыв покрыл все тонким слоем пыли. Я посмотрел на Дэйва, сидящего на корточках в турели. Он разразился смехом. Вскоре к нему присоединились Брайан и Рон.

"Над чем, черт возьми, вы смеетесь?" спросил я.

"Ты похож на двухсотдвадцатифунтовое[3] сахарное печенье, капитан", - вырвалось у Дейва между приступами смеха.

Не стоило большого труда понять, что я выгляжу нелепо, наполовину втиснувшись в пространство между половицами и сиденьем, покрытый пылью и лающий в рацию. Мне пришлось рассмеяться. "Что еще может случиться сегодня?" сказал я с сарказмом.

"День еще не закончился", - сказал Рон.

"Выходим", - сказал Бен в рацию. Он не успел договорить, как появились первые афганцы, вышедшие из пролома во внешней стене дувала. Наши тыловые пулеметчики прикрывали их, пока они с Беном бежали к грузовикам.

Группа Ходжа по-прежнему не могла нас видеть. Джей Ди, медик из команды Брюса, знал, что мы застряли в зоне поражения, и отправился с афганским солдатом, чтобы предупредить их. Пробежав назад по дороге и обогнув поле марихуаны, он наконец нашел группу Ходжа.

Они тоже были под огнем. Пуленепробиваемые стёкла двух грузовиков Ходжа были выбиты пулями и покрылись паутиной трещин. Кроме грузовиков, никакого укрытия не было, и Ходж знал, что его группа не сможет долго оставаться в таком положении. Но они застряли. Если они оставят свою позицию, прикрывающую тыл, остальные группы, возможно, никогда не смогут выбраться обратно. Вся наша ситуация стремительно ухудшалась.

Пришло время оценить ситуацию без лишних слов. Мы находились под точным огнем со всех сторон. У нас также не хватало боеприпасов. Мы не могли продвигаться вперед, чтобы захватить холм. Если бы мы остались, то в конечном итоге оказались бы в меньшинстве, столкнувшись с сотнями боевиков "Талибана" без пулеметов. Я вышел на связь по радиостанции и вызвал Джареда.

"Тридцатый, это 31-й. Прошу прервать связь, чтобы мы могли собраться, перегруппироваться и вызвать экстренное пополнение запасов".

Джаред вызвал 36, группу Брюса, чтобы убедиться, что они готовы. Их бой развернулся, когда талибы начали стрелять бронебойными боеприпасами, которые легко пробивали наши тонко бронированные грузовики.

"Действуйте", - ответил Джаред.

"Всей 31-й группе вступить в контакт, повторяю еще раз, вступить в контакт! Выдвигайтесь в порядке движения. Обеспечить прикрытие огнем", - приказал я.

Брайан скомандовал: "Приготовиться", и все замолчали. Наш грузовик покатился назад, сопровождаемый лавиной латунных гильз, падающих с крыши и капота. Другие грузовики из моей группы последовали нашему примеру, и мы держались в колеях друг друга, чтобы избежать мин и СВУ. Когда мы выехали обратно через проход, удушающее ощущение того, что мы находимся в зоне поражения, испарилось. Я наблюдал, как коллаж цветов на цифровой карте потускнел, когда мы продвинулись на несколько километров в пустыню.

Первый раунд выиграли талибы.

[1] Городской оружейный завод имени Карла Густава.(швед.)

[2] В СА и ВС РФ применяется готовое изделие для огневого способа взрывания – это зажигательная трубка ЗТП-50.

[3] 99,79 кг.

Глава 14. СЕМЬ ДВУХТЫСЯЧЕФУНТОВОК.[1]

Война - это средство, которое выбрали наши враги, и я говорю: давайте дадим им все, что они хотят».

-ГЕНЕРАЛ УИЛЬЯМ Т. ШЕРМАН[2]

Грузовик Джареда затормозил рядом с моим, окутав его густым, удушливым облаком пыли. Я схватил свою карту и направился прямо к нему. Он вылез из грузовика, зажав в кулаке трубку рации, и жестом велел мне поторопиться.

"Расти, наконец-то у нас над головой Predator и бомбардировщик B-1. Послушай это", - сказал он.

Комфорт от того, что над нами проносится B-1, его инверсионные следы, вьющиеся высоко над нами, невозможно переоценить. Прижав наушник трубки Джареда к уху, я мог отчетливо слышать оператора "Predator", находясь за тысячи миль от него. Он, вероятно, сидел в комнате управления с кондиционером за пределами Лас-Вегаса и наводил камеру на несколько грузовиков, вооруженных пулеметами и кишащих боевиками Талибана. Они въезжали и выезжали из Г-образного ряда дувалов возле холма. Другие боевики разгружали ящики с боеприпасами неподалеку, сказал оператор.

"Коготь 30. Это только в одном комплексе дувалов. Как слышите?" - сказал оператор "Хищника". "Всего перед вами семь комплексов с подобной активностью противника".

Вдалеке мы отчетливо видели Спервангар. Мы находились всего в километре от холма. Вражеское осиное гнездо находилось еще в полумиле от нас.

Ого, подумал я, глядя на свой жилет. Осталось три магазина. Хватит не надолго. Я вызвал Рона, чтобы убедиться, что он установил связь с видеоканалом. Майк, стоя рядом с Джаредом, говорил с B-1, Джаред - с "Хищником". "Это Коготь 30. Нам нужно знать количество противника и тип транспортных средств".

Его ответ был отрезвляющим. "Мы прекратили подсчет на отметке в сто человек личного состава с вооружением. В первой группе дувалов находится по меньшей мере восемь машин "Hilux", - доложил оператор "Хищника".

Как раз в этот момент Рон получил видеосигнал. Мы наблюдали за десятками темных фигур, которые сновали туда-сюда по маленькому экрану. Джаред наклонился, сосредоточившись. Мы все знали, что он ищет - гражданских лиц. Через несколько секунд он нажал тангенту вызова на своем жилете.

"Майк, у тебя есть связь с бомбардировщиком? Если да, выровняй эту цель с землей. Я имею в виду, сровняй ее".

Я отметил на своей карте позицию противника. Сколько бы бомб мы ни сбросили, я знал, что кто-то всегда выживает. Это должен быть сокрушительный удар, иначе они настигнут нас не раньше, чем через несколько часов. Я схватил Джареда. "Сэр, нам нужно, чтобы этот удар был сокрушительным для врага. Давайте усилим его, ударив по ним минометным огнем сразу после бомбардировки".

Ходж кивнул в знак согласия. "Да, так будет лучше!".

"Мы можем вести огонь сверху вниз по цели в течение примерно двух минут после падения бомб. Это позволит уничтожить врага, который переживет удар и выберется из оставшихся зданий".

Джаред одобрил это без колебаний. Мы бросились готовить трубы и боеприпасы. Группа Ходжа установила первую трубу, а афганцы и другие команды последовали ее примеру. Вскоре мы расположили полдюжины труб между грузовиками. Пока сержанты по вооружению намечали направления стрельбы, остальные продолжали подносить ящики с боеприпасами к минометам.

Джаред крикнул о состоянии дел. Мы ответили, что все готово. Он повернулся к Майку, который провел последние несколько минут, планируя нанесение удара и наводя бомбардировщик на цели.

"Пилот подтверждает координаты и вводит свои данные. Ему нужна еще минута, чтобы убедиться, что все правильно. Это большой сброс. Боеприпасы будут по одной бомбе на каждое здание", - сказал Майк.

Джаред снова повернулся к видеокамере, в последний раз проверяя, нет ли гражданских лиц. Наконец, Майк поднял большой палец вверх.

"Самолету разрешен заход. Всем найти укрытие! Я не шучу!" - крикнул он, суетясь за грузовиками.

Это было похоже на трюк студенческого братства, когда мы все набились в грузовики.

"Бомбы пошли!" услышал я крик Майка.

Бомбардировщик B-1 был черной точкой в небе. Когда он приблизился, я увидел, как его стреловидная форма пикирует вниз, выравнивает траекторию, а затем резко поднимается вверх, когда из его брюха высыпается серия серых точек. Семь двухтысячефунтовых бомб устремились к земле и исчезли в вспышках, за которыми последовал мощный грохот, как будто извергалась сама земля. Затем мощный выброс земли и обломков взлетел в воздух на сотни футов.

"Все в порядке?" крикнул я Биллу, который, как и я, сидел в своем грузовике.

"Все в порядке", - сказал он.

Я потянулся вниз и нажал на двухминутный таймер на своих часах. Мне хотелось дать выжившим талибам шанс выйти из укрытия, прежде чем мы начнем обстрел из минометов. Пока дым еще не рассеялся, я спросил Рона, видит ли он цель. Он сказал, что два здания уцелели, а несколько десятков талибов копошатся среди обломков. Скоро появятся еще.

В тридцать секунд Ходж приказал американцам и афганцам с минометами наготове встать у своих минометов.

"Всем трубам приготовиться. По моей команде... Вешать... ОГОНЬ!" крикнул Ходж.

Раздался равномерный бум, бум, бум выстрелов, сопровождаемый большими шлейфами огня из труб. Словно дирижер, Ходж дирижировал минометным огнем, следя за тем, чтобы выстрелы шли в ровном ритме. Все еще ошеломленные воздушным ударом, боевики, копавшиеся в обломках, вероятно, так и не услышали свистящую дугу десятифунтовых мин, которые медленно падали на землю. Рон наблюдал на мониторе "Хищника", как мины попадают в два оставшихся дувала и в развалины других пяти дувалов. Неприятельские боевики рассыпались, когда на них обрушивался шквал за шквалом.

Второй раунд принадлежал "зеленым беретам".

Все работали на износ, пока мы грузили оставшиеся ящики с боеприпасами на грузовики и быстро смазывали оружие. Я подошел к грузовику Билла, и мы проверили остальных членов группы и наших афганских солдат. Мне нужно было убедиться, что с моими людьми все в порядке. Мы остановились, чтобы осмотреть Зака. В его левой руке все еще был металлический осколок, но он не задел крупную артерию. Мы попросили Райли оценить состояние.

"Все в норме, капитан, но ему нужно вытащить металл и пройти курс лечения от инфекции", - сказал Райли.

Я посмотрел на Билла, и он кивнул.

"Это чушь собачья! Это просто царапина", - сказал Зак.

Я знал, что единственный способ заставить его сесть в санитарный вертолет - это пообещать вернуть его в группу как можно быстрее. Хотел он того или нет, но ему нужно было осмотреть рану в стерильных условиях.

"Билл, они смогут его вылечить и вернуться сюда на вертолете с пополнением запасов?".

Билл кивнул.

"Не волнуйся, Зак, завтра ты снова будешь здесь", - добавил Райли, хотя никто из нас не знал этого наверняка.

Я воспользовался моментом, чтобы осмотреть "Бабу Олю". Грузовик поведал всю историю. Латунные гильзы покрывали полы и заполняли каждый уголок, поверх них лежали десятки пустых винтовочных магазинов, цинков с патронами и бутылок с водой. Пули разбили лобовое стекло и фары. Взрывы РПГ оторвали переднюю и заднюю антенны. Глубокие осколочные борозды покрывали бронеплиту, прикрывавшую пулемет Дэйва на турели. Почерневшие куски кевлара размером с телефонную книгу на капоте и бортах грузовика были разорваны в клочья, а в остальных местах зияли пулевые отверстия размером с мизинец. Все грузовики выглядели одинаково. Я достал черный маркер Sharpie и обновил темным цветом надпись "СОСКУЧИЛАСЬ ПО МНЕ, СУКА", которую я написал на капоте "Бабы Оли" двумя годами ранее, на этот раз с дополнительными стрелками, указывающими на большее количество отверстий. Положив маркер в карман, я снова взглянул на холм. Сегодня впервые за всю мою карьеру я вступил в контакт с врагом.

Поскольку катастрофа была предотвращена, мы начали работать над экстренным пополнением запасов. У меня было две гранаты, шестьдесят восемь патронов для винтовки М4 и одна красная дымовая граната для подачи сигнала. У Брайана, Дэйва и Рона было меньше. Мы все отчаянно нуждались в патронах, воде, запасных частях и запасном оборудовании.

Билл обходил каждый грузовик, включая афганцев, чтобы узнать, сколько боеприпасов и снаряжения нам нужно. Райли, Стив и Грег провели инвентаризацию медицинского снаряжения. Дэйв и Зак проверили оружие и приборы ночного видения. Брайан и Джуд проверили радиостанции. Дэйв разложил оставшиеся боеприпасы, ракеты и взрывчатые вещества по всем грузовикам на случай нападения.

Когда я подъехал, чтобы проверить афганцев, водитель Шинша уже разнес чай. Они были в праздничном настроении. Водитель протянул руку и поприветствовал меня сквозь облако собственного сигаретного дыма.

"Русти, дер ша, дер ша; очень хорошо, очень хорошо", - засмеялась Шинша, притягивая меня к себе в объятия, похожие на тиски. "Талибы ожидали сегодня гораздо лучшего, мой друг. Теперь они злятся и вызывают по радио своих командиров и солдат. Они больше никогда не услышат их речи. Это хорошо, да?" Оказалось, что в результате авиаудара и минометного обстрела погибли не только пешие солдаты, но и несколько командиров.

У нас было двое раненых афганских солдат, которым требовалась помощь. Я вызвал по радиостанции Грега, Райли и Стива, которые поспешили к нам и начали оказывать помощь. У одного афганского солдата пуля прошла через руку, а у другого осколки попали в ногу. Ни одно из ранений не представляло угрозы для жизни.

Приближались вертолеты с боеприпасами, и мы отправили афганцев ждать вместе с Заком на посадочной площадке. Вскоре вдали послышалось успокаивающее рокотание лопастей большого ротора. Помощь была на подходе. Брюс бросил дымовую гранату фиолетового цвета, чтобы обозначить нашу позицию, и "Чинук" совершил маневр для посадки. Рядом, как ястреб, кружил боевой вертолет "Апач".

Громоздкий зеленый грузовой вертолет с двумя массивными роторами выглядел угрожающе вблизи. Он подкрался к периметру, оторвавшись от земли всего на двадцать футов[3], его колеса едва доставали до верха пулеметного грузовика. Двойные двигатели Lycoming[4] издали высокочастотный вой, когда колеса мягко коснулись земли. Ветер и песок кружились вокруг нас, как торнадо. Это было похоже на то, как если бы ваше тело терли крупнозернистой наждачной бумагой. Когда пыль осела, рампа в задней части "птички" опустилась. Командир экипажа был похож на Дарта Вейдера[5] в своем летном костюме и шлеме с черной защитной маской. Двигатели взревели, и вертолет медленно покатился вперед. Груз, теперь уже отцепленный, скользил по роликам на палубе к рампе.

Я подошел к Заку и пожал ему руку. Билл сделал то же самое.

"Скоро увидимся", - сказал я.

Зак кивнул и поднялся по рампе. Он был зол. Два афганца, широко раскрыв глаза, последовали за ним. Мы с Биллом погрузили их на красно-серебристые сиденья и помогли им пристегнуться к вибрирующему, грохочущему зверю. Оба пристально посмотрели на грозного командира экипажа, затем повернулись к Биллу, который ободряюще улыбнулся и похлопал их по плечам. Оба устало улыбнулись и уселись поудобнее, все еще не зная, что будет дальше.

Мы трусцой побежали обратно к нашим грузовикам, когда гул стал еще громче. Вертолет слегка подпрыгнул, затем наклонился носом вперед и с ревом поднялся в воздух. Сделав крутой разворот влево, "птичка" набрала скорость и исчезла за горами. Я всегда испытывал чувство облегчения после медицинской эвакуации, зная, что раненые направляются в безопасное место. Стянув с себя промокший от пота жилет. Прислонившись к заднему колесу своего грузовика, я проделал ножом отверстия в верхней части крышки бутылки с водой и выдавил ее содержимое себе на лицо. Голова пульсировала.

Еще один день в офисе.

Я заметил аккуратное отверстие над колесной аркой и ткнул в него пальцем, удивляясь, почему пуля не прошла насквозь и не попала Рону в ноги. Возможно, она была аккуратно пряталась в чьем-то рюкзаке или застряла в кевларовой панели. Чудо, одно из многих сегодня. Я смотрел на долину и понимал, что это будет наша Фаллуджа - за исключением того, что в нашем распоряжении не было батальонов морской пехоты, танков, бронетранспортеров, артиллерии или воздушной поддержки.

Но ставки были одинаковыми. Если бы мы не добились успеха, город Кандагар вскоре был бы переполнен боевиками противника, и ход войны изменился бы. Кандагар был главным призом, сердцем и душой южного Афганистана и движения Талибан. Это было их место рождения, их дом. Поражение здесь, сейчас, было бы сокрушительным. Уступить хоть один фут - это поражение для любой из сторон.

Я достал из кармана рукава пластиковый пакет и вытащил крест и маленький матерчатый американский флаг.

Развернув его, я попытался разгладить складки.

Флаг и крест принадлежали моему хорошему другу капитану Чарли Робинсону. Он был убит в 2005 году самодельным взрывным устройством на юге Афганистана, и они были у него в кармане, когда он погиб. На церемонии его поминовения флаг был зажат в руках его жены. Когда она передала его мне, она посмотрела мне прямо в глаза и взяла с меня обещание, что при любой возможности я заставлю врага заплатить высокую цену за свои действия и жертву ее мужа. Это обещание я выполняю до сих пор. Но в тот день я сжимал в руках крест и благодарил Господа за то, что Он пощадил меня и моих людей.

Когда я свернул флаг и положил его в карман, Дэйв высунул голову из двери "Бабы Оли".

"Эй, капитан, как думаешь, мы сможем доставить сюда пиццу?"

"Я не думаю, что "Domino's"[6] был в нашем запросе на пополнение запасов, Дэйв".

Остаток дня мы разгружали припасы. Прилетели еще два "Чинука", и на закате мы вычистили машины и загрузили их боеприпасами. Никто не хотел говорить о следующем дне. Мы все знали, что снова поднимемся на холм.

За исключением нескольких разрозненных выстрелов, ночь прошла спокойно. Около полуночи Джаред созвал всех командиров групп к своей машине. Мы столпились вокруг капота, пока майор включал маленький зеленый огонек, чтобы подсветить карту.

"Джентльмены, я думаю, вы знали, что это произойдет. Завтра мы снова отправляемся на захват холма. Время передвижения еще не определено, потому что утром к нам прибудет еще несколько воздушных бортов с пополнением. Мы будем действовать по тому же плану, с одним изменением: Брюс, твоя группа на этот раз будет в резерве. Ходж, твоя группа будет штурмовым элементом и последует за мной. Расти, твоя группа останется на передовой и будет поддерживать огнем Ходжа. Я буду вторым в порядке движения и последую за твоей группой".

Ничего удивительного. По крайней мере, теперь мы могли объявить своим группам и начать готовиться. Все готовились к третьему раунду. Канадцы к северу от нас тоже готовили атаку, а командиры талибов провели ночь, обзванивая близлежащие провинции, особенно провинцию Гильменд на западе, и Пакистан на предмет боевиков и припасов. Они были полны решимости спасти свои планы по захвату города Кандагар к зиме.

Я вернулся к своему грузовику, чуя нутром, что следующий день будет намного хуже. Я нашел Билла спящим рядом с радиостанцией и решил дать ему и остальным членам группы немного отдохнуть. Они это заслужили. Я введу их в курс дела на рассвете.

После того, как Ходж сменил меня с дежурства, я поспал несколько часов. Проснулся я от характерных чавкающих звуков, издаваемых вертолетным винтом, и поднялся как раз вовремя, чтобы увидеть длинный, худой вертолет "Апач" прямо перед моим грузовиком. Этот вертолет имел американские опознавательные знаки и летел между Спервангар и вертолетом пополнения "Чинук", который приземлился на нашей посадочной площадке.

Многоствольная 30-миллиметровая пушка "Апача" рыскала туда-сюда синхронно с глазами наводчика. Несколько десятков красных трассеров прочертили свой путь в небо, когда пулеметчик талибов решил обстрелять вертолет. Я услышал крик пилота, и "Апач" нырнул в сторону, прежде чем открыть ответный огонь. Это воодушевило экипаж "Чинука", и поддоны, казалось, появились гораздо быстрее, чем обычно. Неподалеку бородатый мужчина в полной экипировке сошел с рампы, взял сумку и направился к нашим грузовикам.

Зак.

Повязка была видна издалека, но рану он не скрывал. Я позвал Билла.

"Угадай, кто вернулся?"

"Держу пари, это наш мальчик Зак", - сказал Билл.

Зак держал в руках небольшой мешочек, полный порошка "Copenhagen"[7] и "Gatorade"[8]. Чистое золото.

"Посмотрите, парни, что я здесь нашел", - сказал Зак, наслаждаясь тем, что его небольшая вылазка в Кандагар принесла пользу команде.

"Рад, что ты вернулся, партнер", - сказал я, улыбаясь и пожимая ему руку. "Много проблем с выходом из госпиталя?".

"Ничего такого, с чем подполковник Болдюк не смог бы справиться со своей стороны".

Билл и все остальные стояли прямо за мной, чтобы поприветствовать его возвращение, но встреча была прервана, когда Джаред сообщил по радио, что последний вертолет с пополнением прибудет через два часа. Тогда мы двинемся на Спервангар.

Следующие несколько часов мы потратили на пополнение запасов в грузовиках и закончили работу сразу после обеда. Крайний вертолет все еще не прилетел, и расчеты были против нас. Если "птичка" не прилетит в ближайшее время, нам придется атаковать вечером. Я поговорил с Ходжем и Брюсом о том, чтобы отложить атаку, учитывая отсутствие у афганцев приборов ночного видения.

Джаред не хотел ничего слушать. Он считал, что должен взять холм и помочь канадцам. Мы все понимали это, но не хотели выполнять приказ исключительно из-за сроков. Мы все согласились отложить решение до прибытия вертолета с пополнением.

Время двигалось в замедленном темпе. Группы осматривали и перепроверяли как свое, так и афганское снаряжение. Почти каждый из них проверял свои часы. Около двух часов дня вертолет, наконец, поднялся в горы.

Два часа спустя Ходж, Брюс и я отправились к Джареду. Мы все сошлись во мнении, что нападать уже поздно - не хватит светового дня. Джаред увидел, что мы приближаемся.

"Даже не начинайте, вы трое! Мы нападем, как только закончится пополнение запасов", - рявкнул он.

"Сэр, мне нужно, чтобы вы меня выслушали", - сказал я. "Если мы будем штурмовать укрепленную вражескую позицию с туземными отрядами с заходом солнца, это превратится в кошмар. Существует большая вероятность братоубийства. У ANA нет приборов ночного видения, и они не действуют ночью. Они будут стрелять во все, что движется перед ними. И без того трудно командовать и управлять ими, а тем более контролировать их сектора ведения огня или темпы стрельбы", - объяснил я.

Пока Джаред взвешивал мои аргументы, Ходж и Брюс высказали точно такое же мнение. Он не хотел слышать этого и от них.

"Послушайте, командир батальона хочет, чтобы мы захватили этот холм, и вы, мать вашу, будете штурмовать этот холм. Вы поняли?"

"Сэр, я понимаю, и мы будем, но не сегодня, если это возможно", - сказал я. "Мы должны создать условия для успеха. У нас нет непосредственной воздушной поддержки. Подниматься туда сейчас не имеет тактического смысла. Я уже делал это десятки раз ночью с ANA. Это тактически необоснованное решение. Не говоря уже о том, что талибы используют бронебойные боеприпасы и имеют хороший набор иностранных советников, судя по предыдущей засаде. Мы можем атаковать ранним утром, когда у нас есть целый день, чтобы использовать тесную воздушную поддержку. Мы не морская пехота США. Мы не проводим лобовых атак, не создав условий для успеха. Это означает CAS. У нас слишком маленькое подразделение. По крайней мере, свяжитесь и спросите, является ли штурм оперативной необходимостью. Если да, то мы идем. Если нет, то попросите отсрочку до завтра. Мы не можем вести этих людей на штурм, зная, что похороним некоторых из них, если это не является абсолютной необходимостью".

"Хорошо, вы высказали свою точку зрения. Я свяжусь с командованием и объясню ситуацию. Но если он скажет идти, то мы пойдем, без споров". Джаред бросил шлем на капот GMV, взял свой спутниковый телефон и пошел в пустыню, чтобы позвонить подполковнику Болдуку.

Холодные головы все-таки возобладали. Мне повезло, что Джаред знал разницу между неподчинением и откровенностью. К его чести, он обсудил нашу оценку с подполковником Болдуком, который не побоялся позволить своим полевым командирам вынести окончательное решение. Джаред вернулся через несколько минут.

"Мы начнем штурм в пять утра. Будьте готовы".

[1] 2000 англ. фунт - 907,18 кг

[2] Уи́льям Теку ́мсе Ше́рман (8 февраля 1820 — 14 февраля 1891) —американский политик, полководец и писатель. Прославился как один из наиболее талантливых генералов Гражданской войны 1861—1865 гг., где он воевал на стороне Севера. В то же время, Шерман приобрёл печальную славу за свою тактику «выжженной земли».

[3] 6,1 м.

[4] Lycoming Engines — крупная фирма-производитель авиационных двигателей, в основном для малой авиации.

[5] Центральный персонаж первых шести эпизодов саги «Звёздные войны». Также появляется в фильме «Изгой-один».

[6] Domino’s Pizza — американская компания, работающая в сфере общественного питания.

[7] Copenhagen — это марка нюхательного табака, производимая американской компанией Smokeless Tobacco Company.

[8] Gatorade — Общее название серии изотонических напитков, производимых компанией PepsiCo. Способствует восстановлению жидкости, теряемых организмом во время физических нагрузок.

Глава 15. ВСТАВЬТЕ СВОИ КАПЫ.

Все в Афганистане должны знать, что мы входим, и ад идет с нами».

-БЫВШИЙ СОВЕТНИК ПО НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

РОБЕРТ МКФАРЛАН (Face the Nation[1], 28 октября 2001 г.)

Рычание, лай и хрип разбудили нас на следующее утро. Стая диких собак дралась неподалеку, прямо по внешнему краю периметра между моим грузовиком и грузовиком Смитти.

Брайан скатился с капота грузовика при первом же рычании, его винтовка была наготове. Мы спали на капотах наших грузовиков, чтобы избежать верблюжьих пауков[2] и гадюк. Казалось, что собаки дерутся из-за большой палки. Но когда мы с Брайаном подошли ближе, то поняли, что палка - это рука, возможно, одного из боевиков Талибана, убитых в бою накануне.

Стая представляла собой смесь афганских волкодавов и мастифов, привезенных русскими и выведенных для боев и охраны. Они были выше большинства ротвейлеров и обладали характером питбулей с яростью ройда. Я не хотел, чтобы они подходили ближе. Я видел, как они рвали солдат ANA в прошлом, и не собирался рисковать сейчас.

"Пристрели этого урода, пока он не подошел сюда", - сказал я Брайану, глядя в глаза вожаку - огромному серому животному с грязной, свалявшейся шерстью и диким взглядом.

Не говоря ни слова, он поднял винтовку и выстрелил. Пуля явно прошла сквозь собаку, которая обратила свой взор на нас, но, казалось, не заметила пулю. Брайан снова поднял винтовку и выстрелил. Вторая пуля попала ему в грудь. Собака попятилась назад, завывая, и упала замертво, рассеяв остальных особей стаи. Но они не могли долго оставаться в стороне. Перед свежей добычей будет трудно устоять, и я знал, что через некоторое время они вернутся и растерзают ее.

Когда солнце выглянуло из-за гор, я начал собирать свой спальный мешок и снаряжение. Мое настроение испортилось, когда я понял, что собаки стоили мне почти часа сна. Мы провели приготовления, используя приборы ночного видения, и убедились, что афганцы знают наш план. Наконец, Джаред передал по рации обратный отсчет времени для запуска двигателей. Как и прежде, все одиннадцать грузовиков завелись сразу, как в начале гонки NASCAR.

Дэйв дважды передернул затвор на своем "Браунинге", чтобы убедиться, что новый патрон 50-го калибра досылается в патронник. Брайан возился со своим комплектом, высунул винтовку в окно и поставил бутылки с водой рядом со своим сиденьем. Я взял в руки свой пулемет и потянулся назад, чтобы убедиться, что моя винтовка, коробки со снаряженными магазинами, новые ракеты и бутылки с водой на месте. Это была всего лишь формальность, но прикосновение к ним облегчило мне душу. Я засунул кусочек жвачки с корицей и постучал по банке "Copenhagen" в кармане. Дагга це дагга да; это то, что есть.

Мы были готовы.

"Коготь 31 элемент, дайте мне "UP"[3], когда будете готовы к работе". Все три грузовика ответили по радиостанции, и я вызвал Джареда, чтобы сообщить ему о нашей готовности.

"Орел 10, это Коготь 30, прошу разрешения приступить к выполнению задания", - отозвался Джаред на ТОС.

Мысленно я видел Болдука, сидящего перед мониторами в Кандагаре и ожидающего начала шоу. Над головой жужжат беспилотники "Хищник", открывая ему вид на происходящее с высоты птичьего полета. Современные командиры теперь могут наблюдать за ходом сражения в прямом эфире из безопасного места, но мы знали, что Болдюк хотел быть здесь, с нами, а не наблюдать за происходящим на мониторе. Но в этот день "Хищник" был так близко, как только он мог.

Штурм Спервангар (5 сентября 2006 года)

Контратаки противника (5-10 сентября 2006 года)"Коготь 30, это Орёл 10, разрешение получено".

Я схватил черную трубку радиостанции, прикрепленную к солнцезащитному козырьку над моей головой.

"Вставьте свои капы для этого случая, ребята, потому что будет больно".

Брайан просто кивнул головой. Больше ничего не нужно было говорить. Я снова приложил трубку. "Всем элементам Коготь 30, грузовик 1 начинает движение".

Солнечный свет струился по долине. Свет был благословением для ANA, у которых не было приборов ночного видения, и проклятием для всех нас, потому что теперь талибы могли видеть наше приближение. Мы медленно проехали мимо кучи стреляных гильз, которые указывали на место, где два дня назад группа Дэйва вытащила нас из засады. Впереди показался дувал с виноградником, где мы заметили разведчика талибов во время первого штурма. Мы надеялись, что талибы будут еще спать или молиться, пока мы доберемся до холма.

Не повезло. Громкоговорители местных мечетей, которые традиционно объявляли утреннюю молитву, начали призыв к оружию.

"Контакт с фронта!" крикнул Дейв. Он пригнулся в башне, когда вокруг грузовика защелкали пули.

"Коготь 30, это Коготь 31, контакт с фронта. Войска в контакте!"

Билл был не настроен возиться. Приказав нам остановиться, он выхватил из грузовика безоткатное орудие Goose, выскочил наружу и присел на колено. Позади нашего грузовика я услышал чей-то крик: "Задняя зона выстрела чиста!", а затем "О, черт!" из заднего отсека грузовика, когда фугасная ракета пронеслась мимо моей двери со скоростью почти тысяча футов[4] в секунду и врезалась в глинобитный дувал.

"ПОШЁЛ! ПОШЁЛ! ПОШЁЛ!" крикнул Билл, прежде чем осела пыль. Теперь инициатива была у нас, по крайней мере, мысленно. Если талибы хотели сражаться сегодня, то, ей-богу, они получили бы все, что хотели.

Мы простреливали дюжину или около того неглубоких оросительных арыков, пересекавших открытое поле, и быстро мчались к валу у основания холма. Огонь был редким, и нам удалось проехать мимо точки, где нас остановили два дня назад. Неужели мы действительно застали талибов врасплох? Может быть, они думали, что мы не вернемся? Иногда молния дважды бьет в одно и то же место. В любом случае, это был хороший знак.

Мы держались подальше от главной дороги, ведущей через вал на холм. Если бы там были мины или СВУ, они, вероятно, находились бы на дороге. Когда мы подошли к основанию вала, я выпрыгнул и укрылся за земляной насыпью высотой в двадцать футов[5]. Я жестом подозвал своих афганских пулеметчиков и отдавал команды на пушту. Это был один из тех случаев, когда мне пригодились семь месяцев обучения в языковой школе. Афганский боец с русским пулеметом ПКМ ругался, когда вражеский огонь вздымал комья земли вокруг нас. Темп стрельбы неуклонно возрастал. Талибы уже проснулись.

Нам нужно было расчистить новый вал, который не был виден на снимках двухлетней давности на моем компьютере, прежде чем мы сможем получить возможность вести огонь. Я подполз к вершине и увидел справа от себя несколько строений и здание. Над нами возвышался Спервангар.

Пепельно-серый холм высотой почти шестьдесят футов[6] возвышался над небольшим U-образным зданием, которое мы видели на карте. У основания холма находилось шесть небольших строений, все они были разрушены, а также несколько старых ржавых советских грузовиков и цистерна для воды. В окнах главного здания я уловил движение.

Я отполз на метр от гребня и дал сигнал к окончательному штурму. Около двух десятков бойцов спецназа и солдат ANA выскочили из своих машин в направлении безопасного вала. Солдат ANA плюхнулся рядом со мной, установил свой пулемет и начал стрелять, пока Билл собирал оставшихся пулеметчиков ANA и располагал их на одной линии с моей позицией на валу.

"Ты - огонь на север, по первому зданию! Ты - отнести боеприпасы пулеметчику. Вы - прикрывайте пулеметчика с правого фланга от талибов", - кричал я на пушту. Несомненно, грамматика и произношение были не идеальны, но в тот момент всем было наплевать.

Ответный огонь усилился, и вскоре на нас обрушился целый шквал огня. Трассирующие пули проносились так близко, что я мог дотянуться до них. Гранаты взрывались в земле рядом с моей головой. Я перекатился на спину, пытаясь понять, откуда стреляют. Гранаты попадали справа, спереди и сзади от вала. Я помчался обратно к грузовику и схватил свой M240. Откинувшись на сиденье, я крикнул Брайану, чтобы он двигался вперед. "Подъезжай к краю вала и заберись на самый верх, чтобы Дэйв мог стрелять! Несмотря ни на что, держитесь подальше от дороги".

Брайан включил передачу и подкрался к валу, пока Дэйв не открыл огонь из своего 50-го калибра, раскачивая массивный пулемет из стороны в сторону, чтобы бойцы не опустили головы. Пули пробивали стены зданий. Врагу негде было спрятаться. Выпрыгнув из грузовика, я помчался вдоль насыпи к нескольким афганским солдатам, сгрудившимся за ней. Выхватив у солдата ANA пулемет ПКМ, я пополз с ним вверх по склону и остановился точно там, где хотел, установив ножки сошек на место. Я выпустил десять очередей, указывая афганскому пулеметчику позади меня, куда стрелять, и приказывая ему вести огонь по траектории. Он улыбнулся, кивнул и принялся за работу.

Я хотел вернуться к своему грузовику и своему оружию. Я бежал по задней стороне насыпи, грязный, соленый пот стекал по моему лицу. Скрытного пути туда не было. Пули вздымали вокруг меня землю. Пули свистели, пролетая слишком близко от меня, от всех. Мне нужно было поскорее спуститься вниз, пока одному из этих засранцев не повезло.

Пока я нырял в свой грузовик, Ходж расположил штурмовую группу за линией пулеметов.

"Ходж, это Расти. На дальней стороне насыпи есть небольшое углубление, которое можно использовать для укрытия", - передал я по радиостанции. Позывные и обычные радиопроцедуры занимают слишком много времени в разгар перестрелки. Выговорите то, что должно быть сказано.

Штурмовая группа могла расположиться в дефиладе[7], пока мы вели огонь по вражеским позициям, но им все равно пришлось бы перебраться через вал, попав под огонь, а затем зачистить школу, построенную на небольшом плато на полпути к вершине холма, которую мы не могли оставить занятой врагом. Над дверью школы было написано: "Эта школа была подарена народу Афганистана ЮНИСЕФ[8]".

"Теперь, вперед! Вперед! Вперед!" закричал Ходж.

Его команды быстро затерялись в грохоте пулеметного огня, доносившегося с обеих сторон. Это выглядело как микрокосм штурма пляжа Омаха. Двадцать спецназовцев и солдат ANA перемахнули через холм на полном скаку, окутанные облаком пыли, которое они подняли. С того места, где я стоял за своим орудием, штурм, казалось, разворачивался в замедленной съемке. Я видел, как пули прорезали облако пыли, попадая в кучу пыли поблизости.

Два солдата ANA споткнулись и упали в пыль. Один смог подняться на ноги и продолжить бег. Второй не смог. Другой солдат ANA проскакал последние несколько футов до впадины на одной ноге, его крик был едва слышен, так как обильно хлынула кровь. Это была рана бедра. Медик ANA пополз к нему на помощь, когда небольшая группа солдат бросилась в сторону белого здания школы.

Они бросились к стене, направив оружие на открытые двери и окна. Мы продолжали поливать комнаты огнем. Прежде чем захватить холм, они должны были вытеснить боевиков "Талибана" из школы, по одной комнате за раз. Мы понятия не имели, сколько у них комнат и боевиков.

"Расти, прекрати стрелять или направь оружие влево, в сторону холма", - скомандовал Ходж по радиостанции.

"Перевожу влево!" Дэйв и Брайан мгновенно перестроились. Билл, который теперь располагался с пулеметчиками ANA справа от меня, начал переносить огонь на боевые позиции противника на самом холме.

В школе не осталось ни одного боевика - те, кто там был, должно быть, улетели, увидев штурмовую группу, решив бежать и сражаться в другой день.

По сигналу Ходжа его группа вырвалась из бокового выхода и начала царапающее, скользящее наступление на Спервангар. Я был поражен, наблюдая за тем, как Ходж в возрасте сорока одного года поднимается на холм вместе со своими сержантами и солдатами ANA.

"Коготь 30. Коготь 31. Где наша воздушная поддержка?" Я связался по радиостанции с Джаредом.

"Не знаю", - ответил Джаред, и только через секунду мы оба услышали по рации сообщение ТОС о том, что скоро к нам прибудут истребители и "Апачи". Развернувшись веером, группа Ходжа прокладывала себе путь вверх по склону холма, пригнувшись и держа оружие наготове, очищая небольшие пещеры и избегая спиралевидной дороги, опасаясь мин. На полпути вверх по холму раздался приглушенный взрыв, и солдат ANA упал, вскрикнув от боли, его лодыжка превратилась в кровавое месиво. Медик из группы Ходжа бросился к нему, несмотря на угрозу новых мин. Стив, медик моей группы, запрыгнул в грузовик ANA и поехал в сторону их позиции.

"Мины!" крикнул Ходж по радиостанции. Штурм остановился. Мины имели свойство оказывать такое действие. Штурмовая группа прижалась к небольшим промоинам на склоне и пыталась обстреливать позиции талибов наверху. Другие искали мины. Я вызвал Билла по радиостанции.

"Соединяйтесь с 26-м и срочно преодолевайте холм!"

Билл приказал Тазу и его отряду следовать за ним, и те рванули со скоростью спринтера. Я знал, что если кто и сможет столкнуть врага с холма, так это Билл и Таз. Билл повел Таза и его отряд вверх по холму, пока люди Ходжа прикрывали их. Вскоре все выбрались из промоин. Группа Ходжа буквально тащила афганцев к вершине, ведя огонь по обороняющимся на вершине. Когда они приблизились к гребню холма, я увидел, как несколько человек бросили ручные гранаты через его край. За грохотом взрывов последовал огонь из автоматов, затем еще грохот взрывов. Я чувствовал себя абсолютно беспомощным.

Один маленький солдат ANA вскарабкался на холм, как горный козел. Это был Таз. Он взобрался на вершину холма и стрелял из своего АК с плеча, как профессионал по жизни. Он опустился на колени на вершине, рядом с бойцом спецназа, который пытался устоять на ногах под огромным весом своего снаряжения. Таз стрелял прерывисто, контролируя расход боеприпасов, пока спецназовец не выпрямился. Бок о бок они шли вперед к бункерам, прикрывая друг друга.

Через несколько минут по радиостанции раздался вызов. Это был Ходж.

"Мы владеем холмом, но я не знаю, надолго ли. Там внизу чертовски много движения. Вы слышите?"

У нас был Спервангар. Теперь нам нужно было только удержать его.

[1] Face the Nation (Лицом к нации) - еженедельная американская новостная и утренняя программа по связям с общественностью, выходящая по воскресеньям на радио и телевидении Си-Би-Эс.

[2] Сольпу́ги (фаланги, или бихо́рки; Solifugae, также известны как верблюжьи пауки (англ.camelspiders), ветряные скорпионы (англ.windscorpions), солнечные пауки (англ.sunspiders)) — отряд паукообразных (Arachnida). Известно около 1000 видов, распространённых в засушливых областях. Укусы сольпуг не опасны для жизни, хотя могут вызывать разного рода воспаления из-за гниющих остатков пищи на их жвалах (см. арахнозы). Кроме того, крупные особи в состоянии пробить жвалами человеческий ноготь.

[3] Ап!

[4] 304,8 м.

[5] 6,1 м.

[6] 18,29 м.

[7] Дефилада - Плоскость, проходящая через самые высокие точки укрепления.

[8] Детский фонд ООН (англ. UnitedNationsInternationalChildren'sEmergencyFund) международная организация, действующая под эгидой Организации Объединённых Наций.

лава 16 ДРУЗЬЯ НА ВСЮ ЖИЗНЬ.

Американские солдаты в бою сражаются не за то, что некоторые президенты говорят по телевизору, они не сражаются за маму, яблочный пирог, американский флаг. Они сражаются друг за друга.

— ПОЛКОВНИК ХЭЛ МУР (7-я кавалерийская дивизия, Вьетнам).[1]

Постоянный свист пуль над головой, сменяющийся непрерывным грохотом ответного огня пулеметов, лишал возможности думать. Время от времени однообразный звуковой фон нарушали звуки выстрелов из РПГ или выстрелы из безоткатного орудия, пробивавшего брешь в дувале с виноградом.

В промежутках между очередями я пытался оценить нашу ситуацию. Мы дважды атаковали обороняемую позицию противника и удержали ее. Теперь мы контролировали значительную тактическую территорию, которую талибы хотели вернуть.

Группа Ходжа занимала прежние боевые позиции талибов на вершине холма, но враг бил по нам из почти пятидесяти строений у его основания и из окружавших их арыков, стен, полей и виноградных хижин.

Билл и Стив стабилизировали состояние раненого афганского солдата с помощью жгута и давящей повязки. Они положили его оторванную ногу в черный пластиковый пакет, надеясь, что хирурги в Кандагаре смогут пришить ее заново, если мы успеем вовремя вызвать санитарный вертолет. Затем они перевезли его в пункт сбора раненых (CCP)[2] рядом с валом.

Я смотрел, как маленький афганский грузовик увозит раненых, когда Брайан заметил движение в здании школы. Нам нужно было знать, сколько афганцев Ходж оставил в школе для обороны, однако мой вызов был прерван.

"Капитан, капитан, талибы двигаются к школе", - крикнул Али на пушту, как раз в тот момент, когда я увидел несколько фигур в темных рубашках и шарфах.

"Я оставил шесть афганцев", - ответил Ходж по радиостанции, но через полминуты исправился: "Расти, шесть афганцев здесь, со мной. В школе никого нет".

Вот дерьмо. Бойцы Талибана вернулись в школу. Мы видели, как они мелькали между окнами и поднимались на холм возле кладбища в тыльной части здания, проверяя, не остались ли мы там. Если бы талибы держались там, они бы рассекли наши небольшие силы.

Ходж, Билл и остальные были на вершине Спервангар и боролись за свою жизнь. Джаред, Кейси и Джуд находились в пункте сбора раненых, обороняя растущее число раненых и медиков, пытавшихся оказать им помощь. Работа по очистке школы снова легла на нас. Прибывший на место "Хищник" по связи предупредил нас об угрозе, движущейся в тылу штурмовой группы, когда я приказал своим пулеметным группам взять оружие и боеприпасы и приготовиться к движению.

"Всем элементам Коготь 30: Коготь 31 Альфа [командир] выдвигается для зачистки школы", - сказал Брайан.

Поскольку мы были огневой группой поддержки, у нас были только пулеметы - не лучшее оружие для зачистки помещений, но мы должны были справиться. План был тот же, что и раньше - не было смысла морочиться. Плюс, поспешный план станет для всех привычным. Мышечная память важнее мышления.

"Дэйв, Брайан, - рявкнул я, прежде чем уйти, - скосите этих ублюдков, когда они выйдут из школы. Я не хочу снова иметь дело с этими засранцами! Ходж, у тебя в школе противник. Мы его зачистим. НЕ стреляйте туда!"

Повернувшись к своему отряду из шести афганцев, я вставил новый магазин и проверил патронник. "Вы все идете со мной. Вы готовы?" сказал я на пушту. Они ответили мне хором "Ва сахиб" - "Да, сэр". Сделав глубокий вдох, я крикнул "Хамла!" - "В атаку!" - и мы на полном скаку перемахнули через вал.

Ярко-красные трассирующие пули из оружия на моем грузовике посыпались в сторону школы, а разноцветные трассирующие пули талибов посыпались перед нами. Талибы из группы дувалов, расположенных всего в ста метрах от нас, засекли нас и открыли огонь из своих пулеметов, судорожно пытаясь точно прицелиться в нас.

"ЗА! ЗА! ЗА!"-ВПЕРЁД! ВПЕРЁД! ВПЕРЁД! Это все, что я мог произнести, пока мы преодолевали последние двадцать метров. Мы добрались до входа в здание школы справа, когда пули разнесли в крошку бетонные стены вокруг нас. Я сразу же приказал двум афганским пулеметчикам установить оружие. Один из них бил по группам, которые только что обстреливали нас. Другой прикрывал наш тыл на случай, если талибы почувствуют себя необычайно храбрыми.

Взяв гранату, я показал ее четырем афганцам, стоявшим позади меня, поставил на предохранитель и выдернул чеку. Афганский солдат рядом со мной повернулся и выстрелил в дверной проем, расчищая мне путь. Я шагнул вперед, заглянул в длинный коридор, по бокам которого было по четыре комнаты с каждой стороны, и бросил гранату так сильно и так далеко в проход, как только смог. Отступив за стену, я вытащил афганца из дверного проема, когда здание содрогнулось, пыль и острые как бритва осколки полетели во все стороны.

Услышав выстрелы из своего грузовика на валу, я понял, что враг, должно быть, пытается оторваться от нас. Я указал на афганского солдата и приказал ему снова открыть огонь по коридору. Из ствола его пулемета ПКМ вырвалось пламя размером с баскетбольный мяч, когда он вёл огонь от бедра по коридору, сопровождаемое звоном латунных гильз о бетонный пол.

Я чувствовал, как разлетевшиеся осколки бетона врезаются в мою шею и снаряжение; стрельба со стороны группы дувалов была терпимой. Я обдумал свои варианты. Мы могли оставаться снаружи и попасть под огонь или войти внутрь и попасть под огонь. Я предпочел войти внутрь. В любой момент я бы поставил наши навыки в помещении против их навыков.

Быстро взглянув на длинную ленту с боеприпасами, подаваемыми в ПКМ, я схватил пулеметчика за воротник униформы и подтолкнул его вперед. "Огонь по коридору, я буду стрелять по комнатам", - скомандовал я. "Все остальные за мной".

Пятеро из нас двинулись внутрь, оставив один пулемет прикрывать наших людей. Пулеметчик ПКМ был первым, я - вторым. Третий и четвертый бойцы были с АК, а крайним был другой мой наводчик ПКМ. Желтые и красные искры от наших пуль разлетались по коридору. Оглушительный грохот пулемета не давал покоя. Когда мы маневрировали по коридору, ANA качали головами, кричали "Тсе?" - "Что?" - на мои устные команды, и я понял, что они все оглохли. Вскоре я и сам почти оглох, несмотря на гарнитуру Peltor.[3]

В свете дверного проема зашевелились тени, и я приготовил еще одну гранату. Показав ее афганцам, я указал на дверной проем пулеметчику. Он выстрелил короткими очередями, а затем, бац, тишина - "бах" мертвеца. Затвор уходит вперед в патронник без патрона. Боеприпасы кончились.

Я схватил его за плечо и рывком затащил за собой, бросил гранату в комнату, сделал два шага назад, вскинул винтовку и открыл огонь в сторону входа, пока граната не взорвалась. Пыль и дым повалили в коридор, практически ослепив нас. Я услышал, как Дэйв и Брайан говорят по радиостанции, и уловил что-то о пожаре и задымлении, выходящих из школы. Я указал наше местоположение и сказал Дэйву прекратить огонь. Он видел взрыв и не видел больше никого на своей стороне школы.

"Брайан, подгони мой грузовик к месту прорыва и подавляйте врага оттуда".

Я схватил пулеметчика в тылу группы и переместил его вперед, поддерживая с ним контакт, пока мы продолжали медленно ползти вперед. Под ногами слышался хруст стекла и обломков, изредка раздавалось дзиньканье пули, пролетевшей через окно. Мы повернули за угол и прошли через большое, открытое, пустое фойе.

Когда мы вошли во второй коридор, наполненный пылью, в здание хлынул свет. Я услышал звук мотора «Бабы Оли» и выкрикиваемые Дейвом команды, когда мой грузовик пролетел мимо школы. Секунды спустя раздался ровный ритм пулемета Дэйва.

Я приказал афганцу прекратить огонь и заглянул в последние комнаты, уверенный, что боевики "Талибана" ушли. Внутри было по крайней мере четыре тлеющих костра и десятки одеял, инструменты для земляных работ, еда, стулья и коробки. Я передал по радиостанции, что школа чиста, а затем прокричал: "Пять друзей выходят!". Мы подождали немного, прежде чем выйти. Я не хотел проделать такой долгий путь только для того, чтобы быть застреленным одним из своих. Сначала я высунул руку и медленно выглянул наружу, надев каску.

Афганский солдат стоял на валу и махал мне рукой. Повернувшись к своим афганским солдатам, я улыбнулся.

"Дирша кар кави". Хорошая работа. Один улыбнулся в ответ, а остальные просто кивнули в знак согласия. Я приказал Смитти переставить его грузовик между школой и холмом и вскоре увидел, что грузовик движется по насыпи в мою сторону. Теперь у нас была настоящая огневая мощь. Я связался с Джаредом.

"Есть новости по этому CAS?"

"Пока нет, я работаю над этим", - сказал он.

"Роджер, я собираюсь переместить остальную часть моей группы, а также афганцев в школу и усилить ее там. Билл, ты меня понял?"

Билл и его афганцы наполовину скользили, наполовину сбегали вниз по размытому склону холма. Когда он добрался до подножия, я велел ему обеспечить безопасность дальней стороны холма, включая школу, в то время как я очистил здания между валом и холмом. "Эти шутники захотят вернуть холм обратно. Заставьте афганцев занять оборону и пусть они дорого заплатят за неё, если попытаются".

Билл уехал, а я позвал Смитти. Я сказал ему, что никто еще не очистил здания между валом и холмом.

"Ты в порядке, капитан?" - спросил он. "Ты выглядишь обкуренным."

"Я так плохо выгляжу?"

"Ну, честно говоря, трудно сказать, потому что ты никогда не выглядел так хорошо", - сказал он, когда мы перелезали через невысокие стены на задней стороне школы и огибали холм.

На этот раз я чувствовал себя гораздо увереннее, зачищая комнаты. Смитти был естественным. Я наблюдал, как он движется к первому зданию с необыкновенным равновесием, которое позволяло ему почти бежать с винтовкой наготове. Он подошел к дверному проему приземистого одноэтажного здания, а я переместился, чтобы обеспечить его безопасность. Он встал на колено и бросил гранату внутрь. БУМ. Подняв клубы пыли и обломков, мы ворвались в помещение, прикрывая свои сектора, как делали десятки раз на тренировках. За несколько минут мы очистили еще три здания. Когда мы выходили из последнего здания, Билл вышел на связь по радиостанции, призывая к усилению огня. Все наши позиции по всему периметру и на холме находились под шквальным огнем. Оба моих грузовика вели огонь по позициям противника у холма. Смитти отозвался и сказал, что мы уже в пути.

Одновременно со Смитти в его грузовик прилетела граната РПГ. Она врезалась в холм прямо над его головой, вбив его в дверь. В ответ Зак и Крис открыли огонь из всех своих орудий, превратив стену, откуда была выпущена граната, в руины.

Когда здания были освобождены, я вызвал грузовик Шона, чтобы он помог укрепить позицию Билла между холмом и школой. Грег услышал мое распоряжение и показал Джуд большой палец вверх, когда они с Шоном начали подниматься на холм.

Джуд укрылся за грузовиком Джареда, продолжая вести огонь. Кейси, сидя в башне, пытался не дать боевикам "Талибана" поднять головы, пока они выстреливали реактивные гранаты, настроенные на воздушный разрыв прямо над его головой, осыпая грузовик расплавленным металлом. Джаред, находившийся с другой стороны грузовика, продолжал молить о прикрытии с воздуха.

Грег и Шон подъехали к насыпи, стараясь ехать точно по следам других машин.

Взрыв был огромный. «О БОЖЕ», - это все, что я мог сказать.

Фугас взорвался под правым задним колесом, взорвав бензобак и сорок галлонов[4] дизельного топлива в канистрах сзади. Языки пламени поднялись на высоту тридцати футов[5]. Рама грузовика взлетела в воздух, разбросав повсюду оборудование и боеприпасы. Грег сидевший в башне, взлетев в вверх, перевернулся в воздухе и упал, ужасно искореженный, поперек переднего бампера, вокруг него было пламя и детонировали гранаты, патроны и топливо.

Ударная волна от взрыва отбросила Джареда на спину и выбила воздух из легких Кейси, сбросив его с башни. Когда пламя поднялось высоко, Джуд, защищенный от взрыва грузовиком Джареда, наблюдал, как огромное облако пыли медленно окутало все вокруг него. Он едва мог видеть машину, но мельком увидел Грега сквозь пламя и густой черный дым, вырывающийся из GMV.

Огромный огненный шар вылетел из облака дыма, принеся с собой длинную тяжелую минометную трубу и ботинок. Труба с глухим стуком приземлилась рядом с Джаредом. «Я мертв», - подумал он. Увидев ботинок, он потянулся за жгутом и проверил, целы ли у него ноги. Они обе были на месте.

Оправившись от шока, вызванного взрывом, Джаред поднялся и увидел, как Джуд мчится по небольшому открытому пространству под прямым пулеметным огнем противника и бросается в пламя вокруг грузовика, где неподвижно лежал Грег. Пробиваясь сквозь черный дым и огонь, Джуд схватил Грега и стащил его на землю.

Я позвал Джареда, но он был ранен, а я был уверен, что от СВУ пострадал и его грузовик. Крикнув Брайану и Дэйву, чтобы они удерживали школу, я пробежал около сотни метров по полю, под сильным огнем из стрелкового оружия, все время пытаясь вызвать Джареда по радиостанции.

Ответа не было.

Райли только что закончил перевязывать раненого афганского солдата, когда увидел огненный шар и фигуру, взлетающую в воздух. Схватив свой рюкзак, он побежал к горящему грузовику, где увидел, как Джуд вытаскивает кого-то из-под обломков.

Я нырнул головой вперед в углубление, которое мы использовали для укрытия во время штурма, и чуть не сломал себе шею. Я судорожно вызвал по радиостанции ближайшую машину, чтобы обеспечить огонь на подавление. Мне потребовалась минута, чтобы добраться до горящей машины, поскольку мне пришлось маневрировать из кювета в кювет. Близлежащий грузовик с пулеметом, в конечном итоге, прикрыл меня на последних нескольких метрах.

Измотанный, я на когтях преодолел последний вал. Кашляя и задыхаясь от пыли, я столкнулся лицом к лицу с настоящей бойней. Снаряжение, ракеты для "Карла Густава", бутылки с водой и части грузовика были разбросаны вокруг плавящейся громадины. Я увидел Джуда у того, что раньше было передним бампером, вытаскивающего бесчувственное тело Грега из пламени.

Униформа Грега была объята пламенем. Джуд пытался сбить пламя, обжигая собственные запястья и кисти рук в перчатках, но оно не утихало.

Пламя вокруг грузовика было ужасающим, патроны разрывались с бешеной скоростью. Более двадцати тысяч патронов калибра 7,62, десять тысяч патронов калибра 5,56, многочисленные реактивные гранаты, минометные мины, выстрелы безоткатных орудий и гранаты бесконтрольно горели и взрывались. Грузовик быстро превратился в бушующее инферно[6]. Понимая, что им нужно выбираться оттуда, Джуд начал тащить Грега к кювету.

Кувыркаясь и падая, я спустился с насыпи, чтобы добраться до Джуд и Грега. Я схватил то, что осталось от бронежилета Грега, и со всей силы потянул Джуда к неглубокому оросительному арыку на краю поля марихуаны примерно в десяти метрах от грузовика. Когда мы приблизились к нему, то поняли, что его глубина составляет всего восемнадцать дюймов. Не имея другого выбора, мы затащили Грега в нее.

"Вот так хорошо, Джуд", - крикнул я.

Джуд попытался вытащить аптечку Грега, но все на нем было либо обгоревшим, либо расплавленным. Вместо этого он достал свою личную аптечку и начал обрабатывать раны Грега. Пока тот возился с аптечкой, он посмотрел на меня и кивнул в сторону поля марихуаны. "Я никогда не курил эту дрянь, капитан. Теперь я умру в этом дерьме", - произнес он.

"Не сегодня, коняра", - только и смог сказать я.

Боеприпасы продолжали рваться, осыпая нас горячими осколками. Я снял с Грега бронежилет и положил его рядом с ним в качестве защиты, пока Джуд начал осмотр с головы до ног, называя раны по мере их обнаружения. Билл перебрался через холм и опустился на колени рядом с нами.

"Билл, найди Райли и быстро доставь его сюда", - приказал я. "Возьми всех остальных медиков и принеси медицинский рюкзак с одного из грузовиков. Потом начинайте выстраивать все оборонительные позиции".

Билл взлетел как выстрел. Мы начали оказывать первую помощь. Полуторафунтовый[7] кусок шрапнели пробил огромную дыру в бедре Грега и повредил его кишечник и желудок. Мы лихорадочно работали, чтобы сохранить органы стерильными и поместить их в брюшную стенку.

Сначала мы не могли найти его ногу. Мы решили, что ее нет, но в конце концов поняли, что оставшаяся часть ноги была под ним. Меня поразило то, что Грег еще не был в шоке и был достаточно сосредоточен, чтобы подсказывать нам, как оказывать ему помощь. Его опыт работы в качестве бывшего медицинского инструктора в лучшем медицинском учебном центре специальных операций был полностью подтвержден, когда он рассказал нам с Джуд, где у него кровотечение или "утечка", и как его остановить. Пока Джуд тампонировал большую открытую рану, а я пытался зафиксировать его шею, Грег продолжал отхаркивать кровь.

Сидя на корточках в арыке, я видел, что нейлоновые чехлы на бронежилете Джуда были грязными, частично оплавленными от пламени, а его борода дымилась. Его руки явно опухли и были очень чувствительны после того, как он сбивал пламя со снаряжения на теле Грега. Но он не прекращал работать над Грегом.

Шон, ETT, пропал; я не видел его с момента взрыва. "Где Шон?" прокричал я Джуду, перекрикивая взрывы.

Джуд пожал плечами. "Я не видел его в машине".

Приняв это за знак того, что он может быть жив, я отправилась на его поиски. Я бы никого здесь не оставил. На четвереньках я выбрался из арыка, прошел мимо передней части грузовика и вошел в дым с высокой стороны машины, размахивая рукой перед собой, пытаясь очистить воздух. От ядовитого черного облака у меня жгло глаза и нос, и как только я сделал первый вдох, меня вырвало.

Дым душил меня, пока я сосредоточилась на поисках Шона. Затем, чуть выше по холму с северной стороны от машины, я увидел темную фигуру, скорчившуюся на краю насыпи. Это был Шон. Взрыв выбросил его через водительскую дверь на холм. Он пытался доползти до грузовика, чтобы помочь Грегу, но так и не смог. Когда я схватил его за руку, он дернулся, но его дыхание было поверхностным, вероятно, от вдыхания токсичного дыма.

"Поехали, партнер! Я держу", - сказал я.

Схватив за эвакуационную петлю[8] на его снаряжении, я вытащил его из ядовитого облака, приподняв потащил в сторону арыка. На свежем воздухе он немного пришел в себя и остаток пути шел пошатываясь. Я расположил его лицом к лицу с Грегом, чтобы мы могли наблюдать за ними и защищать друг друга. Боевики "Талибана" теперь целенаправленно стреляли по нам, и их снаряды пробивали близлежащие растения марихуаны, которые падали на нашу позицию, будучи срубленными. Находясь спиной к огню, я был уверен, что они прострелят мне задницу.

Шон был не на этой планете. Он все пытался выползти из арыка, чтобы искать Грега, и мне пришлось удерживать его, пока мы оценивали степень его ранений. Я запустил руки под его шлем и расстегнул бронежилет, перевернул его на бок и ощупал спину. Я ощупал все его тело с головы до ног, но не обнаружил никаких серьезных травм - только небольшие порезы и кровотечение из носа и ушей.

"Ты - благословенный сукин сын", - сказал я ему.

Райли был с раненым афганцем, когда увидел взрыв и направился к нему, но ему и Джей Ди потребовалось время, чтобы перебраться со своей позиции. Как только он добрался до нас, Райли схватил меня и закричал мне в лицо: "Кто из них хуже?".

Я указал на Грега, и Райли опустился на колени рядом с ним, разворачивая его подсумок для оказания помощи. Грег был полностью черным с головы до ног, и Райли не знал, кому он оказывает помощь, пока Грег не заговорил.

"Думаю, я могу перевести Шона в CCP", - крикнул я.

"Подожди минутку", - сказал Райли.

Джуд сообщил Райли последние сведения о травмах Грега. Райли никогда не видел таких травм, как у Грега. Даже на курсах медиков спецназа он не представлял, что увидит кого-то настолько поврежденным. Он начал срезать обгоревшую форму Грега. Каждый раз, когда он срезал кусок, то обнаруживал новую травму. Перелом лодыжки. Сломанная голень. Осколочные ранения в колене. Ожоги третьей степени от пояса вниз[9].

Когда Райли добрался до правой ягодицы Грега, он обнаружил дыру размером с его кулак, уходящую прямо в живот Грега, где огромный осколок пробил насквозь и глубоко застрял, обнажив кишечник. Это была та самая страшная рана, которую мы пытались обработать.

"Как он?" прокричал я сквозь постоянный грохот пулеметной стрельбы.

Если Райли кивал головой вверх-вниз, значит, он думал, что Грег выкарабкается. Но он и Джуд оба отрицательно покачали головами, и мое сердце замерло. Раны Грега были гораздо серьезнее, чем мы могли сделать.

"У него слабый пульс и низкое кровяное давление. Ему срочно нужна кровь и помощь третьего уровня[10]", - сказал Райли. "У него золотой час"[11].

Это означало, что у нас был всего один час, чтобы доставить Грега в медицинское учреждение, пока не стало слишком поздно. Райли продолжал оказывать ему помощь, но арык был слишком опасен. Талибы теперь сосредоточили все свое внимание на нашей позиции. Земля и осколки продолжали сыпаться на нас и на раны Грега. Я должен был доставить Шона в пункт сбора раненых. Я не хотел, чтобы он был здесь, если Грег умрет.

Билл послал двух афганских солдат вниз, прикрывать нас. Еще один небольшой взрыв разбросал мимо нас еще больше частей грузовика и выстрелов безоткатного орудия. Райли, Джей Ди и Джуд инстинктивно заслонили Грега, а я навис над Шоном, пытаясь защитить их от новых ранений. Мы должны были действовать.

Джуд побежал к грузовику Джареда и схватил носилки, вернулся и развернул их, только чтобы понять, что они были сломаны во время первого взрыва. Он помчался обратно, чтобы взять другие. Я сказал Шону, что собираюсь перетащить его в более безопасное место, и помог подняться ему на ноги. Подсунув руку под его спину, я схватил его за воротник. Перекинув его руку через свою шею, я ухватилась за переднюю часть его ремня, пока он не смог пошевелить ногами.

Нырнув в поле марихуаны по другую сторону насыпи, пошатываясь, пробирались через толстые стебли, которые, когда мы проходили мимо них, хлестали нам по щекам. Я слышал, как стреляет 50 калибр Кейси, и мы двинулись на звук. Наконец мы прошли через поле, прежде чем оба рухнули.

"Ты помнишь, как тебя зовут?" спросил я.

"Да, Шон", - ответил он.

"Ты знаешь, какой сегодня день?" спросил я.

"Не знаю", - сказал Шон, и я улыбнулся.

"Ну, ты можешь подняться на ноги? А то я не могу перетащить твою большую задницу через этот вал", - сказал я.

Он кивнул головой, соглашаясь. Мы прошли около десяти ярдов[12] от вершины насыпи, когда он внезапно рухнул на меня. Я взял его за обе руки положив его на спину потащил его к машине Джареда. Мои ноги тряслись, как у новорожденного, а спина отказала через несколько шагов. Мы свалились в обессиленном состоянии. Джаред подбежал, увидев наше падение, он выглядел так, словно кто-то умыкнул его часы во время драки в баре. Я спросил, все ли с ним в порядке. Он сказал "да" и подхватил Шона.

Я поплелся обратно к позиции Джуда, где Райли все еще работал над Грегом. Огонь противника усиливался. Райли требовал, чтобы все перемещались, пока кого-нибудь не подстрелили. Я сказал ему, что пункт сбора раненых находится рядом с грузовиком Джареда, а затем двинулся на соединение с Биллом, остановившись, чтобы убедиться, что никто не оставил в арыке никаких важных вещей, например, очков ночного видения. Позади себя я видел, как афганский солдат поднял Грега, перекинул его через плечо и понес в безопасное место.

Машина продолжала гореть. Я посмотрел на небольшой арык, где мы все только что были. Сухая трава, похожая на пшеницу, была смята и залита кровью. На земле валялись использованные средства первой помощи, футляры от игл, трубки, куски одежды и пластиковые упаковки. Затем я заметил пятна крови на своих перчатках, рукавах и подсумках.

Когда я вернулся к месту сбора раненых, Джаред схватил меня за руку. "Через тридцать минут прибудут санитарные вертолеты. CAS прилетит вместе с ними. Срочно подготовь мне список целей!".

Бронеавтомобили, как повозки, кружили вокруг раненых в центре CCP. Люди лежали на подстилках, вокруг них суетились санитары. Джуд пытался убедить медиков, что его ожоги не так уж страшны и он все еще может стрелять из оружия.

Мои мысли вернулись к Грегу. Он раньше служил в спецназе и знал, что миссия может быть смертельно опасной, но он не просто вызвался, он настоял на том, чтобы участвовать.[13] Я сомневался в своем решении позволить ему присоединиться к нам и теперь не знал, как объясню это его годовалому сыну.

В CCP Грег был уверен, что умрет. Каждый раз, когда он делал вдох, его тело корчилось от невообразимой боли. Райли накачивал его антибиотиками и обезболивающими, надеясь облегчить его состояние. Райли пытался заставить его говорить: О рыбалке. Об охоте. О былых днях на тренировках. Все, что угодно, лишь бы отвлечь его от боли.

"Ты в порядке, парень?" - спросил он, накладывая жгут и затягивая его. Грег закричал. Схватив пенис Грега, Райли убрал его в сторону, чтобы наложить другой жгут выше по ноге.

"Эй, Райли", - сказал Грег между мучительными вдохами. "Если я умру, последнее, что ты будешь помнить обо мне, это то, что ты трогал мой член".

"Пошел ты, гомик", - сказал Райли, пытаясь закрепить жгут, чтобы остановить кровотечение из изувеченной правой ноги Грега.

Когда вертолет санавиации подлетал, Грег отказался лететь, пока не поговорит с Джаредом и Джудом. Они подбежали и опустились на колени рядом с ним. Он сказал Джареду, что гордится тем, что служит в нашем подразделении, и что это не их вина. Он сам вызвался пойти на задание. Послание Грега Джуду было простым.

"Ты мой друг на всю жизнь, нравится тебе это или нет", - сказал ему Грег.

Джуд улыбнулся. "Я чувствую то же самое".

[1] Гарольд Грегори Мур-младший (англ. Harold Gregory Moore Jr.; 13 февраля 1922, Бардстаун, Кентукки, США — 10 февраля 2017, Оберн, Алабама, США и был похоронен на кладбище Форт-Беннинга 17 февраля 2017 года с полными военными почестями) — офицер Армии США, отличившийся во время войны во Вьетнаме. Более известен под псевдонимом как «Хэл», «Желтые волосы» Мур

В 1992 году в соавторстве с журналистом Джозефом Гэллоуэем написал книгу «Мы были солдатами… и были молоды», посвящённую сражению в долине Йа-Дранг. На основе этой книги в 2002 году был снят художественный фильм «Мы были солдатами», в котором роль Мура сыграл Мел Гибсон. Был упомянут в книге Роберта Мейсона "Chikenhawk"("Цыпленок и ястреб").

[2] CCP - casualty collection point – пунктсборапострадавших

[3] Компания 3M™ Peltor™ является одним из ведущих производителей в области изготовления средств индивидуальной защиты органов слуха и зрения.

Средства защиты слуха оснащены внешними микрофонами для улавливания окружающих звуков с технологией Talk-Through, поэтому пользователь получает возможность слышать все происходящее вокруг себя, одновременно защищая слух.

[4] 181,84 л.

[5] 9,14 м.

[6] Инферно (от итал. — ад, преисподняя) — большой огонь.

[7] 680,39 гр.

[8] Эвакуационная петля, как понятно из названия, предназначена для эвакуации раненого бойца в экстренной ситуации, когда нет времени соорудить носилки и нужно максимально быстро покинуть опасный участок. За такую петлю можно перетаскивать раненого бойца даже одной рукой или в положении лежа.

[9] Нижней части тела

[10] III уровень: это наивысший уровень оказания медицинской помощи, госпиталь разворачивается непосредственно в районе театра военных действий, где могут оказывать узкоспециализированную медицинскую помощь (нейрохирургия, оториноларингология, урология, челюстно-лицевая хирургия и т.д.), а также включают такие дополнительные службы, как компьютерная томография, более объемный банк крови и лабораторная служба.

[11] Золотой час — термин, используемый в реаниматологии для определения промежутка времени (принимаемого близким по продолжительности к 1 часу) после получения травмы, который позволяет наиболее эффективно оказать первую помощь. Считается, что в течение этого времени вероятность того, что лечение предотвратит смерть пациента, наиболее высока.

[12] Около 9,14 м

[13] Нарушил правило: «От войны не бегают и на войну не просятся».

Глава 17. «ЭТИ ШУТНИКИ ПРОСТО НЕ СДАЮТСЯ!»

Заставьте себя быть готовым и мужественным на поле боя. Таким образом, все, что трудно или опасно, будет вам по плечу.

-ПУТЬ САМУРАЯ

Образ моих раненых людей тяжело давил на меня, когда я пробирался обратно через поле марихуаны. Эта атака, этот холм были, в конце концов, моей идеей. Я посмотрел вниз на свои руки и бронежилет, измазанные кровью. Большинство командиров не находятся на поле боя со своими людьми, когда те получают ранения или погибают. Но в этом деле ты рядом, и ты знаешь имена их жен и детей.

Когда я увидел Билла, он сообщил, что нам нужно запросить еще одно экстренное пополнение боеприпасов.

"Я знаю, Билл, просто назови мне количество необходимых нам припасов", - ответил я. "Похоже, что мы наконец-то можем получить поддержку с воздуха, и мне нужно, чтобы ты предоставил мне цели с твоей стороны периметра. Нам также нужно пойти и рассказать остальным членам команды о Греге и Шоне".

Многие знали, что они ранены, но не знали, насколько серьезно. Мы с Биллом, пошатываясь, поднялись обратно на двухъярусный вал. Обессиленные и мокрые от пота, мы рухнули на землю и перевернулись на спину, задыхаясь. Я никогда так не уставал, даже в школе рейнджеров и на квалификационных курсах спецназа.

"Эй, капитан, нас здесь, наверняка, подстрелят", - пошутил Билл.

"После того, что мы только что пережили, я сомневаюсь в этом, Билл", - сказал я, глотая воздух. "Честно говоря, я никогда не думал, что мы протянем так долго".

Я потянулся в один из карманов с боеприпасами своей порванной, окровавленной перчаткой и вытащил маленькую серебряную табакерку ручной работы. Это был подарок от Шинши. Я предложил Биллу немного "Копенгагена". Каждый из нас на секунду затянулся и глотнул из своих теплых CamelBaks[1]. Мы оба были нужны команде предельно собранными, и кратковременный перерыв позволил нам собраться с силами.

Передышка была недолгой. Тук, тук. Две пули ударили в землю рядом с нами, прервав нашу маленькую корпоративную встречу.

"Черт", - сказал я, перекатываясь и кувыркаясь вниз по уступу в укрытие впадины. Это был уже третий раз за сегодня, когда я оказывался в этой яме.

"Неужели эти ублюдки никогда не сдаются?" сказал Билл.

"Думаю, что нет", - ответил я, прежде чем мы отъехали в безопасное место.

Вернувшись к грузовику, я услышал знакомое стрекотание лопастей ротора. Я едва мог слышать, как Джаред вызывает меня по радио через пот, скопившийся в моих наушниках. Я стянул наушники и проговорил.

"Расти, ты и Рон управляете винтокрылым вертолетом, а мы с Майком будем управлять самолетом", - услышал я его передачу.

Прибывший санитарный вертолет вскоре ответил.

"Коготь 31, это Гадюка 08, я захожу с юго-востока по азимуту сто пятьдесят пять градусов. Я нахожусь в пяти километрах от вашего местоположения с санитарным вертолетом на хвосте. Позывной "Дастофф 03"[2]. Запросите азимут подхода для санитарного вертолета и текущую ситуацию на земле".

Рон держал перед собой карту и пристально смотрел на меня. "Не сейчас, капитан", - твердо сказал он. "Я должен составить схему вражеских укреплений". Я понял, что он имел в виду, и не стал возражать против его указаний. То, над чем он работал, было самым важным вопросом - поддержка с воздуха.

Я не мог лгать пилоту, но я также не хотел говорить ему правду. Я не хотел, чтобы он отменил санитарную эвакуацию, потому что боялся, что его собьют. Но в данный момент это была вполне реальная опасность. Я решил изложить все начистоту.

"Гадюка 08, это Коготь 31. Передай, пожалуйста, Дастоффу 03. Текущая ситуация на земле не самая лучшая. Я - это три подразделения на одном участке местности, окруженные противником на расстоянии от пятидесяти метров до одного километра. Мы находимся на большой каплевидной открытой площадке с вершиной, похожей на кратер вулкана. Нам принадлежит высота и U-образное здание в пятидесяти метрах к северо-востоку. При подходе и отходе ожидается обстрел с земли. У меня восемь раненых, которые нуждаются в немедленной медицинской эвакуации. Среди них есть американцы. Я могу связаться с Гадюкой 08 по выявленным вражеским позициям, но ожидайте сильного обстрела с земли, который вы не сможете подавить. Коготь 30 будет координировать Дастофф 03, а я - Гадюкой 08. Как понял?"

Долгая пауза обеспокоила меня. Пилоты взвешивали свои варианты. Я уже начал сомневаться в своем решении все изложить, когда радиостанция ожила.

"Коготь 31, это Гадюка 08. Я захожу на северо-восток для обозначения прохода и буду подавлять, пока "Дастофф 03" заходит на посадку".

Облегчение.

"Черт возьми, теперь мы в деле!" крикнул я.

На этот раз боевой вертолет "Апач" не стал наворачивать круги, а быстро пролетел над нашей позицией, пока мы держали большое оранжевое полотно. Как только талибы увидели "Апач", они открыли огонь. Апач отвалил, мы спрятали полотно и открыли ответный огонь.

"Когот 31, я вас вижу. Куда нужно?"

За стеной школьного здания Рон наносил цели на свою карту с помощью компаса, GPS и карандаша, пока я общался с "Апачем". Нам нужно было уничтожить оставшихся боевиков за то время, пока "Чинук" сможет вывезти раненых.

"Гадюка 08, следующий круг, заходим на горячую. Сосредоточьте огонь на оросительном арыке, идущем с востока на запад, к северу от моей точки, примерно в ста метрах. Там вы должны увидеть два строения с виноградом и дувал, примыкающий к арыку. Ударьте по всем трем из них как можно мощнее с первого захода, а затем мы наведем вас на следующий заход".

Кружащий вдалеке "Чинук" теперь пристроился позади штурмового вертолета.

"Понял, пригните головы", - сказал пилот.

Казалось забавным, что пилот хотел, чтобы мы пригнулись.

Ракеты упали в арык, а "Апач" взмыл в небо, готовясь к повторному заходу. Вслед за боевым вертолетом "Чинук" резко повернул влево и, казалось, выпал из воздуха рядом со столбом красного дыма. Пилоты не хотели подставлять брюхо вертолета под огонь талибов.

Джаред и еще шесть парней из Группы 36 понесли раненых, держа в зубах пакеты с капельницами, к ожидающему вертолету.

По вертолету сразу же открыли огонь талибы ракетами и пулеметами. Я услышал стук пуль, пробивающих корпус. РПГ пролетел мимо заднего люка вертолета рядом с грузовиком Джареда и разорвался на насыпи. Американский пилот не дрогнул. Он оставался на месте, пока санитары перекладывали раненых в брюхо вертолета.

Наше оружие било по всем позициям, которые мы могли определить. Я велел Гадюке 08 следить за нашим трассирующим огнем и подойти ближе.

"Ближе?" - неуверенно спросил он.

"Вас понял, рядом опасность", - ответил я. Термин "рядом опасность" никогда не воспринимался легкомысленно. Он использовался только в крайнем случае и означал, что солдаты, вызывающие воздушный удар, возможно, окажутся в зоне поражения вызванного ими огня. Даже незначительное отклонение в наведении ракет, самолетов или снарядов означало, что вы могли ранить или убить себя. Либо все было отлично, либо ты был мертв.

Дэйв бил из своего пулемета 50 калибра по зданию и деревьям, обозначая цель для пилота. Апач пронесся прямо над нами. Реактивные снаряды и огонь 30-мм пушки сравняли линию деревьев и разнесли здание.

"Отлично", - сказал Брайан, сияя веснушчатой улыбкой.

Именно тогда маленький, чистый голос ребенканапомнил мне: "Стреляй по кустам, папа, стреляй по кустам". От этого воспоминания у меня по коже побежали мурашки.

"Ранее мы не могли убедить других птичек вести огонь так близко", - добавил Дэйв.

Позади нас завыли роторы "Чинука", готовясь к взлету. Когда они набрали мощность, огромное облако пыли вырвалось во все стороны, закрывая видимость. Благословение для вертолета.

"Всем по периметру, определить цели и открыть огонь", - передал Джаред по радиостанции группам.

Я услышал, как Дастофф 03 вызывает Гадюку 08: "Я взлетаю".

Вертолет поднялся в воздух. "Срочно! Срочно! Всем открыть огонь!" рявкнул я в радиостанцию.

Мы щелкнули предохранителями. Три моих оставшихся грузовика, группа Брюса и Ходжа, ETT, переводчики и солдаты ANA открыли огонь по дувалам и виноградным хижинам. Все, кто мог вести огонь, начали стрелять.

Когда вертолет поднялся сквозь облако пыли и резко накренился в сторону открытой пустыни, я произнес мысленно молитву за тех, кто был внутри, и кого мы, возможно, больше никогда не увидим. Когда "Чинук" вышел из опасной зоны, я запросил еще один заход у "Апача".

"Гадюка 08, теперь мне нужно, чтобы ты зашел и сделал залп только по трем зданиям. Как понял?" сказал я.

Его ответ не обрадовал меня.

"Коготь 31, извини, мне нужно уйти. Сопровождаю Dustoff 03. Берегите себя, ребята. Гадюка 08 на выход".

В этот момент пуля пролетела прямо между мной и Роном. Я вздрогнул и отпрянул к задней части своего грузовика. Мои нервы были на пределе. Я нырнул под заднее колесо, когда залп из РПГ и безоткатных орудий обрушился на здание школы. Кто-то крикнул "Прилёт!", и тут же прогремели взрывы миномётов, а вражеский пулемётный огонь осыпал машины. Я был потрясен. Собравшись с силами, я взял в руки винтовку и выстрелил. Брайан и Дейв, как всегда, были бодры, как огурцы.

Окна в трех дувалах прямо напротив моей машины поддержки бешено сверкали. Командир взвода ANA закричал: "Дер душман!". Много врагов!

Яркие вспышки от попаданий пуль окутали наши позиции. Двигатель грузовика скулил, словно в агонии, когда Брайан с ревом отъехал на десять метров в сторону бетонного сортира, отчаянно ища укрытия. Я ожидал, что в любую минуту Баба Оля вспыхнет огнем рядом с нами.

Перед нами было более двухсот врагов, и их число росло. Мы уже обстреляли дувал реактивными гранатами, но это их не остановило. Талибы просто заняли здание.

Билл достал из своего грузовика безоткатное орудие Carl Gustav и выпустил полдюжины снарядов по большому дувалу. 84-мм фугасные снаряды[3] выбивали большие куски из толстых стен, но не пробивали их. "Капитан, я просто не могу пробить эту штуку!" - крикнул он.

Из всех трех дувалов велся непрерывный пулеметный огонь. Брайан сообщил, что боевики смещаются влево. Я подполз к борту грузовика и забрался на свое место.

"Покажи мне", - сказал я.

Дэйв выпустил длинную очередь из 50-го калибра. Пули изрешетили трехстороннюю стену и оросительный арык на расстоянии футбольного поля. Это была контратака. Я немедленно вызвал Джареда.

"Сэр, у нас нешуточная контратака в количестве от шестидесяти до восьмидесяти единиц противника, наступающих с северо-востока, может быть, больше. Расстояние примерно сто-двести метров".

Джаред отозвался через несколько секунд с шокирующим приказом: "Собирайте вещи и будьте готовы к движению".

"Куда выдвигаться?" спросил я.

"В пустыню".

Я отказался выполнять приказ. Я знал, что если мы оставим высоту, враг в мгновение ока окажется над нами, вклинится в наши силы и устроит неописуемую резню. Нас просто уничтожат. Весь мой солдатский опыт вопил о том, что мы должны выстоять.

"Двигаться? Куда мы, сука, пойдем? Назад в гребаную пустыню? Я не отступлю с этого холма. Мы заплатили за него кровью. Этот гребаный холм наш, и я отказываюсь отдать его этим гребаным дикарям. Пусть забирают его, если смогут взять! Пусть они получат по зубам, атакуя НАШУ оборону".

Ходж и Брюс согласились. Мы остаемся.

До этого момента я старался держать себя в руках и действовать методично, но первобытная ярость поглотила меня. Это чувство не поддается описанию. В нашем обществе очень немногие, кроме бойцов, понимают его. Это физическое сочетание адреналина, тестостерона, усталости и эмоций. Моя ярость вырвалась наружу, и это высвободило ранее скрытую силу. Что бы там ни вырабатывал мозг в такие моменты, мне это нравилось - нет, я любил это. Я знал, что мы можем выдержать. Мгновенно я почувствовал, как вся моя усталость покинула меня, а нервы восстановились. Я остановился, чтобы оглядеться, не обращая внимания на радиостанцию.

Джаред знал, что я не изменю своего решения, и его приказы подтверждали это. "Так, все, окопались. Если считаем, что сможем удержаться, сделаем школу нашим Аламо[4]. Я собираюсь потянуть за шнурок. Всей 30-й группе выдвинуться к школе и холму. Занять свои позиции и не высовываться. Небо вот-вот упадет".

У нас не было другого выбора, кроме как держать врага на расстоянии и попытаться перемолоть его в порошок.

На этот раз мы владели возвышенностью, и РПГ и безоткатные орудия просто не могли стрелять снизу в вверх, либо попадали в вал, либо выше наших голов. Люди Али заметили группу боевиков, пытавшихся закрепиться на соседней крыше - РПГ наиболее эффективен на плоской траектории, - но пулеметчики Али засекли их на открытой местности и оставили их там.

На вершине холма у группы Ходжа не хватало огневой мощи. Джаред послал группу Брюса их усилить. Инженеры прибывшие бортом с пополнением, вместе с инженерами нашей группы приступили к опасной и кропотливой работе по поиску мин под огнем. Они обнаружили еще одно СВУ на дороге и несколько противопехотных мин на вершине холма.

Мы с трудом держались, когда талибы ударили по школе из безоткатного орудия и подожгли одну комнату. Радиоперехват талибов наводнил эфир просьбами о подкреплении для "дворца командира". Талибы общались преимущественно в кодах. Пришедшие из-за реки свежие боевики не знали, куда идти. Как правило, они блуждали по окрестностям, вызывая командира каждые несколько минут, пока не устанавливали связь. Плюсом такого рода блужданий для нас было то, что они не имели реального представления о тактике передвижения, и их можно было перехитрить и убить. Недостатком было то, что они могли появиться где угодно и когда угодно и застать вас врасплох. Они проделали и то, и другое.

Сначала радиовызов не имел смысла, пока я не начал сканировать соединения.

"Брайан, Дэйв, - спросил я, - не кажется ли вам, что какой-нибудь из этих дувалов похож на дворец или место, принадлежащее высокопоставленному командиру "Талибана"? Что-нибудь особенно богато украшенное или необычное?".

Рон быстро указал на группу строений, где мы попали в засаду в первый день. У них были высокие стены, большие виноградные хижины и обширные, некогда ухоженные поля, теперь опустошенные обстрелами "апачей". Это должно было быть то самое место.

Внезапно воздух наполнился воем реактивных двигателей. "Они на подходе", - взволнованно сказал Джаред. Майк, стоявший на грузовике Джареда, теперь управлял почти дюжиной прибывших самолетов. Мы наконец-то получили необходимую поддержку с воздуха, и истребители и бомбардировщики роились вокруг нас, как шершни, ожидая своего шанса нанести удар. Чтобы истребители оставались на месте, был также доставлен самолет-заправщик. Современные ангелы поля боя наконец-то уравняли шансы.

Рон, сидевший в кузове моего грузовика, включил свой компьютер, чтобы получить видеосвязь, и мы могли подтвердить цель и ее описание. Иначе боеприпас мог оказаться у нас над головой. Снежный серо-белый экран мерцал, но картинка не появлялась. Рон вызвал самолет, чтобы еще раз подтвердить код, но это было бесполезно. Видео сегодня не будет.

"У меня все под контролем, капитан. Я продолжу связь, и мы начнем вставлять эту штуку им прямо в задницу", - сказал Рон, бросая компьютер обратно в грузовик.

Майк начал передавать Рону самолеты, а я подбежал к нему со своей картой и GPS, чтобы подтвердить цели. Рон поднял четыре пальца, показывая, что четыре самолета свободны.

"Сровняйте с землей это чертово здание, раз вы больше ничего не делаете!" сказал я.

"Капитан, пилот говорит, что мы в двухстах метрах. Это официально "рядом опасность" для бомбы такого размера", - сказал мне Рон между радиопереговорами. "Пилот хочет знать ваши инициалы".

Я точно знал, что это значит. Если в результате взрыва бомбы погибнут дружественные силы, пилот не хотел нести за это ответственность. Я понимал, но у меня не было выбора.

"Ромео Браво", - сказал я.

Через несколько секунд я услышал пронзительный звук снижающихся самолетов и, подняв голову, увидел два A-10 Бородавочника, на крыльях которых были ракеты, бомбы и реактивные снаряды.

"Хорошо, у меня есть план и устное подтверждение цели", - сказал Рон. "Это здание будет первым. Одна тысячефунтовая[5] бомба через тридцать секунд".

Не теряя времени, я передал по радио вызов, чтобы оповестить всех, и закрыл дверь своего грузовика, как будто это могло помочь, если бомба не попадет в цель. Но чувство безопасности - это все. Заметив афганского солдата, который выглядывал из-за края своего окопа, не зная об опасности, я во всю мощь своих легких закричал, чтобы он слез. БА-БАХ! Все здание исчезло в поднимающемся вверх облаке дыма и пыли. Энергия взрыва пронеслась по небольшому полю, вздыбив высокие растения марихуаны, и устремилась вверх по холму, как невидимая волна прилива.

"Еще две приближаются, не высовывайтесь!" крикнул Рон.

Еще две тысячефунтовые бомбы врезались в здания, посылая новые волны. Все попали в цель, и после взрывов наступила жуткая тишина.

"Работа орудий!"

Тишину нарушило короткое равномерное рычание пушек с самолетов А-10. Деревья трещали и лопались как в замедленной съемке, кувыркаясь в воздухе, когда разрывные снаряды разносили их в щепки. Оросительные арыки, которые когда-то служили укрытием, превратились в смертельные ловушки. Снаряды падали на укрывшихся там боевиков Талибана, и каждый снаряд разрывал во все стороны полное ведро раскаленной стали.

"Это должно вывести их из себя", - сказал Рон, корректируя пилотов между заходами, чтобы максимально увеличить количество жертв.

Кто бы ни консультировал талибов, они понимали всю серьезность ситуации. Они приняли единственно верное решение и попытались сократить расстояние между нами, надеясь сделать невозможным бомбардировку их позиции без попадания в нас. Жаль для них, но мы это предусмотрели. Мы обсуждали подобную ситуацию в командном пункте перед отправкой. Мы все решили, что лучше погибнуть при неудачной попытке спасения, предпринятой другим американцем, чем нам отрежут голову, чтобы наши семьи увидели ее в Интернете. Я уже принял решение, что если мне суждено умереть сегодня, то я лучше сделаю это в бою, чем отступлю и получу пулю в спину.

Эфир заполнили раненые главари талибов и простые воины, взывающие о помощи. Командир талибов вышел на радиосвязь, крича и причитая о своих собратьях.

"Пришлите тракторы, у нас много убитых и раненых. Мы не можем подойти ближе!" - доложил другой лидер талибов.

Рон продолжал ровнять с землей виноградные хижины, пока я связывался с Ходжем и Брюсом на холме, чтобы сообщить им о призывах противника о помощи.

"Я знаю, я вижу, что они приближаются", - сказал Ходж, насчитав не менее семи шлейфов пыли от тракторов, двигавшихся вдоль ряда дорог и оросительных арыков к северо-востоку от Спервангар.

Самолеты A-10 сделали еще один пушечный выстрел по виноградным хижинам, а затем отправились на дозаправку топливом. Прибыли два "Апача", и группа Ходжа направила их на трактора. Быстро летая, "Апачи" набрали высоту и с удвоенной скоростью устремились вниз. Но к тому времени все тракторы исчезли в высоких полях марихуаны.

Словно стрекозы, "Апачи" зависли и кружили над местностью в поисках тракторов. Наконец, ведущий воздушный борт снизился и выпустил короткую очередь в оросительный арык, затем резко свернул вправо и ушел в сторону. Эта очередь напугала более тридцати боевиков Талибана, которые начали стрелять в воздух. Второй "Апач", приблизившись к арыку, выпустил около дюжины ракет в гущу деревьев сверху. Вертолеты сделали еще три захода, после чего отвалили в поисках новых боевиков. Джаред дал им зеленый свет атаковать любых боевиков "Талибана" в радиусе четырехсот метров от холма.

В течение следующих нескольких минут "Апачи" дразнили боевиков, заставляя их стрелять по ним, чтобы выдать свои позиции. Все начиналось со стрельбы, трассеры поднимались в небо, затем следовали искусный пилотаж и красочные выражения, когда ведущий пилот уходил в безопасное место, а за ним следовал "Апач" с пулеметной очередью, ликвидируя угрозу.

В районе было так много самолетов, что все, кто имел хоть какой-то опыт управления ими, были на радиосвязи. Майк разделил холм по центру воображаемой линией. Он управлял самолетами к югу от линии, а Рон - к северу. В течение почти двух с половиной часов более двадцати штурмовиков - истребителей, вертолетов и беспилотников серии Хищник - преследовали боевиков Талибана через арыки, сравняли с землей их строения и разбили почти непробиваемые виноградные хижины.

Я делал пометки везде, где было место. Вся внутренняя часть моего грузовика была блокнотом. Приборная панель, капот, рукава, окно - все содержало ценную информацию, когда я отслеживал цели, самолеты и передвижения талибов.

Таз прервал меня шипением, афганской версией "Псс, чувак, сюда". Он указал на магазин своего АК-47 и поднял вверх два пальца. У его людей было два магазина, или шестьдесят патронов. Я вытащил свой нож.

"Тасо чаку булла кавалиши". Используй свой нож следующим.

Таз только улыбнулся и с энтузиазмом покачал головой. Он скрылся за школой. Мы были вместе, и я был уверен, что талибы не пройдут мимо Таза и его людей. Если бы им это удалось, я бы знал, что Таз и его люди мертвы.

Поддержка с воздуха дала нам короткую передышку от огня. Грузовик Джареда затормозил в пыли позади моего. Все похватали рюкзаки и ящики из грузовиков и устроили командный пункт в маленькой угловой комнате школьного здания. Пустые ящики из-под боеприпасов стали стульями и столами. Мы забили окна пустыми цинками из-под боеприпасов, заполненными землей, чтобы защититься от РПГ и осколков. На серые стены, покрытые шпаклевкой, белым мелом были нанесены детали боя.

В грузовики с оружием перегрузили все оставшиеся боеприпасы, заменили оборонительные позиции талибов на вершине холма американскими или ANA с пулеметами и очистили школу от неразорвавшихся боеприпасов. Теперь школа была нашим Аламо.

Внутри мы обследовали комнаты в поисках разведывательной информации. Я вошел в одну комнату рядом с фойе и сразу почувствовал беспокойство. Стены были черными, на них были нацарапаны имена. Талибанское вуду. Талибы часто обозначают свое присутствие, выливая дизельное топливо в ведро с песком и поджигая его в специально отведенной комнате для собраний или советов. От дыма все в комнате становится черным, что придает им злую и почти непобедимую ауру на благо местных жителей, которые верят, что только сила талибов ответственна за преобразования.

Отпечатки сандалий на потолке символизировали, что тот, кто их видит, находится под ногами талибов. На черных стенах были написаны имена лидеров Талибана. Теоретически, местные жители, которые со временем обнаружат это место, также станут свидетелями власти талибов.

Одно из имен привлекло мое внимание. Я вызвал Джареда и сказал ему, что он должен это увидеть.

"Что это за хрень?" ошеломленно сказал Джаред, присоединившись ко мне.

Я указал на одно имя, которое я узнал из записной книжки, которую мы нашли в кишлаке на окраине пустыни Регистан. Джаред достал записную книжку из чехла на своем бронежилете и пролистал ее. Переводчик пробежался по списку. Все шестнадцать имен в блокноте совпадали с именами на стене. У нас были настоящие имена основных руководителей "Талибана" в Панджвайи и южном Афганистане.

Джаред открыл свой спутниковый телефон и вышел на улицу, чтобы получить четкий сигнал. Это нужно было как можно скорее передать Болдуку и нашим разведчикам. В следующий раз, когда эти засранцы попытаются выйти на связь, мы будем готовы и займемся ими.

К моменту захода солнца мы уже сражались тринадцать часов подряд. Прибыли два "Чинука" с боеприпасами и оружием. За время боя мы разбили или уничтожили более десятка пулеметов.

Вертолеты едва приземлились. Борттехники экипажей знали ситуацию и быстро сбросили тюки из рампы. Также прибыла дополнительная группа по обезвреживанию взрывоопасных предметов, чтобы очистить дороги и тропинки от мин. Мы обнаружили около дюжины мин, установленных по всему холму.

После того как вертолеты улетели, вернулись два самолета A-10, которые ранее сбросили бомбы, спасающие жизни, и остановили контратаку. Они перелетели на аэродром Баграм к северу от Кабула, чтобы пополнить боезапас и дозаправиться.

Спикировав вниз, они быстро сбросили все свои бомбы и ракеты по целям Майка и Рона. Их заключительная стрельба из 30-мм пушек разрушила стены близлежащего дувала.

"Коготь 31", это "Бивень 16". Похоже, с вами все будет в порядке. Отсюда, сверху, кажется, что враг отступает. Мы видим многочисленные шлейфы пыли от машин, отходящих во все направления. К сожалению, мы вынуждены покинуть пост. Парни, не высовывайтесь и продержитесь эту ночь. Мы вернемся завтра утром до восхода солнца. Я гарантирую это."

Набирая высоту, они начали подниматься в темнеющее небо. Ведущий А-10 сделал крутой левый поворот и направился прямо к Спервангар. Он находился не более чем в ста футах от поверхности земли. Я отчетливо видел его в кабине, когда он слегка накренил самолет на правый бок и, глядя на нас через плечо, показал нам большой палец вверх. Когда самолет преодолел холм, он выровнялся, покачал крыльями туда-сюда и сразу же взмыл в небо, делая медленный, устойчивый бочкообразный крен.

По сей день эта сцена хранится в моей памяти. В тот момент я понял, что действительно являюсь частью самой величественной боевой силы на земле. Я точно знал, что если мне понадобится помощь, то она придет. Это было чувство облегчения и уверенности, которое не передать словами.

Я был уверен, что такая помощь нам понадобится. Когда канадцы увязнут на севере, талибы направят свою ярость на Спервангар.

Я был уверен, что ночь будет очень долгой.

[1] Верблюжий бак.

[2] "Dustoff" - "Пылесос". ("Dust Off") - устойчивое выражение, обозначающее "стряхивать пыль; возвращать в использование" - намертво прилипший позывной для вертолётов мед. эвакуации армии США, исключение 7-я кавалерийская - Medevac

[3] Выстрелы патронного заряжания калибра 84 миллиметра весят около 2 килограммов и бывают нескольких различных типов (бронебойные, осколочно-фугасные, кумулятивно-осколочные, осветительные и дымовые). Бронебойный выстрел очень полезен при ведении боевых действий в городских районах, а также против бункеров. Дальность стрельбы составляет до 500-700 метров (в зависимости от типа снарядов), но опытный стрелок может поразить большую цель и на расстоянии до 1000 метров.

[4] Битва при Аламо (23 февраля – 6 марта 1836) была ключевым событием в Техасской революции. После 13-дневной осады мексиканские войска под командованием президента генерала Антонио Лопеса де Санта-Анны восстановили миссию Аламо близ Сан-Антонио-де-Бексар (современный Сан-Антонио, штат Техас, США), убив большинство техасцев и теханосцев внутри. Жестокость Санта-Анны во время битвы вдохновила многих техасцев и теханос присоединиться к техасской армии. Воодушевленные жаждой мести, техасцы разгромили мексиканскую армию в битве при Сан-Хасинто 21 апреля 1836 года, положив конец восстанию в пользу новообразованной Республики Техас.

[5] 453,59 кг. – примерно ФАБ 500

Глава 18. ДЕРЖАТЬСЯ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ.

История не вверяет заботу о свободе слабым или робким.

-ДУАЙТ Д. ЭЙЗЕНХАУЭР[1]

Взрыв вырвал нас с Брайаном из глубокого сна на капоте Оле Герл, сбросив нас на пыльную землю. Еще один взрыв сотряс землю, как только я упала на нее. Мы с Брайаном быстро проползли на руках и коленях к задней части грузовика, глубоко зарываясь в шипы и колючие кусты.

"Ты ранен?" спросила я Брайана.

"Нет, а ты?" - ответил он.

"Нет, я в порядке", - сказала я, переводя дыхание. Мои руки и колени горели, и я чуть не испачкал хорошую пару штанов. И тут я услышал хихиканье. Все еще полусонный, я пополз к дальнему краю грузовика, где обнаружил улыбающихся и довольных Рона и Дейва, прижавшихся к стене школьного здания.

Боевой самолёт AC-130 прибыл вскоре после того, как я заснул. Он объявил о своем присутствии, выпустив несколько 105-мм артиллерийских снарядов по дувалу в ста метрах от холма. Дэйв и Рон наводили Ганшип и заранее знали о последующих взрывах.

"Для старика ты двигаешься довольно быстро", - сказал Дэйв.

"Выше голову, Дэйв!"

От шквала взрывов во все стороны полетели желто-оранжевые искры. Дым от маленьких огней то появлялся, то исчезал в лунном свете, образуя темно-серые облака, которые нависали над разрушенными зданиями. Экипаж AC-130 работал всю ночь, ведя огонь по наседающим талибам, а его камеры сканировали землю в поисках вражеских солдат. Невидимые невооруженным глазом, они кружили над головой. Мы прозвали их "ночными ангелами", и на самом деле их пушки звучали как трубы, когда они били по боевикам, пытавшимся перегруппироваться и атаковать.

"Цель! Заряжай! Орудие готово! Приготовиться! Огонь!" Бум!

С вершины Спервангар мы могли видеть многочисленные пожарища. Талибы все еще продолжали переправлять свежие отряды через реку. Около двухсот боевиков шли или ехали в грузовиках с выключенными фарами по сухому руслу реки в сторону Спервангар. Костры освещали путь. Другие прощупывали, пытаясь оценить нашу оборону. Они должны были атаковать на рассвете. Это была борьба за инициативу.

Все еще уставшие, мы с Брайаном просто залезли под бампер грузовика и легли спать. У нас будет три часа, прежде чем мы заступим в ночное охранение. Утешительное эхо атак Ганшипа позволило нам спокойно отдохнуть. Когда через несколько часов я почувствовал знакомое дерганье за ногу, я сел и ударился головой о бампер.

"Черт побери", - сказал я, потирая ноющий лоб. Рон стоял рядом, совершенно измученный тем, что не спал всю ночь, вызывая страйкболистов.

"Как прошла ночь?" спросил я.

"Занятно, очень занятно", - сказал он. В результате его напряженной работы было убито не менее 110 боевиков.

Несколько больших ракет упали на Спервангар с восходом солнца, сразу после первого призыва к молитве в местной мечети. Мне показалось неприятным, что муллы, возглавлявшие молитву, были теми же талибами, которые использовали акустические системы мечети для передачи сообщений боевикам. По моим подсчетам, на моей стороне периметра находилось около ста бойцов. Мы могли видеть, как они двигались через сады, по арыкам для орошения и между толстыми глинобитными стенами дувалов. Слабый крик "Аллах Акбар" эхом разносился по холму.

Билл переместил бойцов группы на позицию, чтобы закрыть вражеское продвижение. С обратной стороны холма, где находились Ходж и его группа, раздались выстрелы. Знакомый свист пролетающих пуль снова стал обыденностью.

"Танго, танго, танго с севера", - раздался по радиостанции голос бойца SF, сообщая нам о целях и их местонахождении. Связь прервал оглушительный пулеметный огонь с крыши.

Около десятка боевиков попытались продвинуться вперед, но афганские солдаты выдвинулись на укрепленную пулеметную позицию и остановили их. Я осмотрел местность в бинокль и увидел группу боевиков, включая подростка, сбившихся в кучу на перекрестке, мертвых или умирающих. На тела убитых набросились птицы и две большие собаки.

Лучше они, чем мои люди, сказал я себе.

Мне стало плохо. Бойцов "Талибана" вели на убой фанатики, которые заботились только о своей цели. Те, кто громче всех проповедовал законы шариата, не желали умирать за свою искаженную и извращенную идеологию. Они заставляли многих молодых парней переправлять боеприпасы или воевать. Это был вопрос выбора между невежеством и пониманием. Мои люди не стали бы умирать за глупость.

Атака быстро переместилась к Ходжу на южную сторону холма. Али Хусейн вызывал по радиосвязи короткими отрывистыми сигналами и сообщал о появлении новых боевиков, идущих к узкому, затененному проходу.

"Хорошо, Али", - сказал я, стараясь говорить уверенно, - "когда враг появится, просто стреляй в него".

Он понял шутку и приказал трем афганским солдатам, включая Таза, перебраться через насыпь для контратаки. Резко вскинув руку, Таз повел солдат в кишащие врагом виноградные плантации.

Они исчезли за небольшой насыпью и снова появились вдоль стены дувала, ведущей к небольшому зданию в глубине полей. Я сообщил об их передвижении по радиосвязи, убедившись, что наши стрелки знают, что дружественные силы находятся за проволокой.

Команда Таза осторожно поднялась по грязной лестнице, ведущей на вершину стены комплекса. Стена проходила прямо вдоль арыка, где мы застрелили дюжину боевиков. Таз указал на стену, и я понял, что по ту сторону находятся талибы. Он поднял три пальца, отсчитывая время, а затем все трое мужчин поднялись и открыли огонь. Двое просто поливали из своих АК-47, как из садового шланга, но не Таз. Он держал автомат плотно прижатым к плечу и методично стрелял очередями в боевиков, затем выхватил из подсумка гранату и бросил ее в арык. Остальные солдаты последовали его примеру, и все трое спрыгнули с десятифутовой[2] стены и побежали со скоростью смерча обратно к нашему периметру. Три мощных взрыва разбросали землю и сучья деревьев позади них.

Таз вместе со своей командой промчался через школьный коридор к моему грузовику, зная по опыту, что я захочу получить отчет о ситуации. Они обнаружили двадцать боевиков на стене и ранили или убили половину из них. Я обнял своего хорошего друга. Я гордился ими и, помнится, мечтал, чтобы другие увидели то же, что и я, - афганцев, сражающихся за свою свободу. Когда они бегом возвращались на свои позиции, по групповой радиосвязи раздался дружелюбный голос. Это застало меня врасплох, и я замер, чтобы убедиться, что мне не послышалось.

Это была другая группа SF, но не просто группа. Это были парни из 333-Triple X[3]. Джо, сержант группы Triple X, был в эфире, и его голос был музыкой для моих ушей. Это была еще одна серьезная группа трубачей, пришедших на вечеринку. Жарко, черт возьми.

Болдюк знал, насколько высоки ставки для Спервангар, и ввел в бой 333-ю группу. Наконец-то мы получили больше бойцов спецназа на месте. Я опустил микрофон от лица и сказал об этом бойцам своей группы, уверенность которых явно укрепилась. Мы были не одни.

Группа 333 прибыла накануне вечером и закрепилась между зубчатыми скалами на вершине Масумгар - хребта, с которого открывался вид на канадскую оперативную группу на севере. Практически невидимые наверху, они наблюдали за полем боя через мощные бинокли Steiner[4] и оптические прицелы Leupold[5]. Теперь у нас были боевые друзья, наблюдавшие за канадской оперативной группой, отрезавшие врага на севере, регулярно доставлявшие свежее пополнение и владевшие ключевыми позициями на местности. Мэтт, командир группы, вызвал меня, чтобы узнать последние новости.

Последние несколько часов его группа терпеливо ждала, строила планы и наблюдала за движением сил талибов вверх и вниз по долине. Джо (известный как "Крамер"), их уорент-офицер, и бойцы Мэтта помечали цели в лежащей внизу долине с точностью, которая окажется смертельно опасной. Со своей точки наблюдения они могли видеть всю канадскую сторону долины и переднюю половину нашей.

Вдвоем мы составили подробную схему оборонительной позиции, уничтоженных машин, рвов, вражеских бойцов и мест, куда они перемещались. Когда Джаред вышел на радиосвязь, я передал ему общую картину. В нужный момент и при появлении авиации они развяжут ад.

Знакомый высокочастотный свист прилетающих снарядов прорезал воздух, и меня бросило лицом вниз на бетонный пол школы. Несколько оглушительных взрывов прогремели за школой возле сортира. РПГ и выстрелы из безоткатных орудий разорвались рядом с моими грузовиками и пулеметными позициями афганцев. Я ударился лицом о прицел своей винтовки и разбил губу.

Атака на позиции Ходжа была обманом. Основная часть атаки обрушилась на мои позиции через несколько минут. Когда огонь стал более интенсивным, я вызвал Ходжа для подкрепления.

Рон вызвал по радиосвязи меня или Джареда. У него было что-то для нас. Мы ответили, что ему придется подождать, но потом я услышал, как он уточняет, что над долиной находятся истребители ВМС.

"ВМС? Откуда они, черт возьми, взялись?" спросил Джаред.

"Очевидно, с авианосца, сэр", - ответил Рон.

Теперь все здесь были умниками. Рон слишком долго ошивался рядом с Дэйвом.

Майк сообщил, что, судя по количеству позывных, проверенных на станции, мы больше не испытываем недостатка в самолетах. Истребители должны были дозаправиться после долгого перелета из Индийского океана и вернутся через час. Мы понятия не имели, откуда прилетели другие самолеты, да нам это было и неважно. Все, что мы знали, это то, что они наконец-то здесь.

Пока мы ждали, я представлял себе, что происходит в Соединенных Штатах. Я представлял себе этот процесс. Я мог видеть, как в Пентагоне звонят телефоны, подстегивая тех, кто принимает решения, к действиям.

РЕГИОН: ЮГО-ЗАПАДНАЯ АЗИЯ

ТЕАТР: АФГАНИСТАН

СИТУАЦИЯ: американское подразделение спецназа может быть окружено.

ИСТОРИЯ ВОПРОСА: Подразделение американских спецназовцев, поддерживающее крупную операцию ISAF, подвергается мощной атаке.

ИНФОРМАЦИОННОЕ РЕЗЮМЕ: В настоящее время проводится крупная операция ISAF под кодовым названием "МЕДУЗА". Она приостановилась из-за неожиданно большого количества противника, и наши войска находятся в тяжелых боевых столкновениях в южной афганской провинции Кандагар. Подразделение SF продвинулось на территорию противника, чтобы восстановить инициативу и ослабить силы ISAF. При этом они обнаружили большое количество талибов и иностранных боевиков (^1000), подтверждено, и тренировочный лагерь боевиков. Они берут их на прицел. Необходимо задействовать все имеющиеся силы и средства.

ДИРЕКТИВА: Используйте все имеющиеся средства, даже если это означает, что их придется доставить из Ирака.

КОНЕЦ MSG

Во время затишья мы занимались укреплением боевых позиций и распределением боеприпасов и топлива. В каждом грузовике были небольшие тайники, к которым можно было легко добраться. Мы не могли позволить себе больше терять ни машины, ни оборудование, ни людей. С начала штурма два афганских автомобиля были разнесены на куски, четыре американских GMV выведены из строя, и около дюжины солдат получили ранения. Все три командира групп подошли к Джареду.

"Есть ли шанс, что в штабе наконец-то поймут, что это крупное наступление? Нам скоро понадобится подкрепление", - сказал Ходж.

"Честно говоря, нет", - ответил Джаред. "Мы просили у них все и вся, морпехов, рейнджеров, "морских котиков". Предположительно, командующий CJTF-A [Объединенная Сводная Оперативная Группа - Афганистан] скоро сделает "оценку". Это все, что я знаю, так что больше ни слова. Молодцы, что удержали это место".

Мы получили разведданные, что в этом районе находилось более двадцати лидеров Талибана. Одним из них был мулла Дадулла Ланг, а возможно, и мулла Омар, верховный главнокомандующий талибов. Группа Мэтта была слишком далеко, чтобы подтвердить, что там был кто-то из них. Джаред сказал ему затаиться и продолжать наблюдение, надеясь, что командиры талибов встретятся и мы сможем ударить по ним всем сразу.

Джаред сообщил о возможной встрече в Кандагаре и Болдуке, но командира там не было. Он направлялся в Спервангар с командующим американскими войсками в Афганистане генерал-майором Бенджамином Фрикли. Генерал хотел увидеть битву своими глазами.

Вертолет генерала опустился в долину и приземлился в облаке пыли, которое покрыло всю вершину холма. Я слышал, как Смитти мурлыкал "Всадника Валькирии" Вагнера в другом конце борта, когда они выходили из вертолета.

Генерал хотел осмотреть поле боя и узнать, что нам нужно. Мне всегда нравилось, когда они спрашивали об этом. Болдюк лучше всех знал, как вести себя с VIP-персонами.

"Сэр, позвольте мне сказать прямо. Нам нужно больше ресурсов", - сказал Болдюк. "Это наступление талибов с целью захвата города Кандагар, первое, которое мы наблюдаем с момента вторжения. Я знаю - я был здесь вскоре после этого", - сказал он.

"Канадская оперативная группа попала под сильный удар к северу от нас и не может свободно маневрировать. У них одна механизированная рота выведена из боя. Когда мы штурмовали и в конце концов захватили эту позицию, мы вывели из строя основной командно-контрольный пункт талибов к югу от реки и их центр подкреплений. Тем самым мы уничтожили или рассеяли значительную часть их сил, лишив их возможности продолжать организацию массовых атак. Наша разведка подтвердила, что иностранные советники и силы Талибана планировали позволить силам TF Aegis продвинуться на юг и свернуть свои фланги. Теперь, когда мы владеем этим участком ключевой местности, канадцы могут отступать, пока мы прикрываем их фланг и приносим им некоторое облегчение. Теперь врагу придется сражаться с нами на нескольких фронтах и лицом к лицу. Мои люди могут удерживать эту позицию в течение следующих двадцати четырех - сорока восьми часов, но не без мощного воздушного прикрытия и подкреплений. Нам просто нужно больше ресурсов".

Болдюк сформулировал это красиво, и в голове генерала закрутились колесики. Но перед ним стояла серьезная дилемма: для обычного командира было крайне непривычно передавать свои силы под командование спецназа. Он посмотрел на нашу группу, бородатых неприятных мужчин в рваной форме с потрепанным снаряжением. Он должен был задуматься, будем ли мы заботиться о его людях. Но мы обучаем и руководим местными силами в боевых операциях в тылу врага. Фактор здравого смысла говорил, что это идеальный вариант, но согласится ли он на это? Он схватил Болдюка за плечо.

"Вы получите его", - сказал генерал-майор Фрикли.

Приняв решение, генерал сел в свой вертолет "Блэк Хоук", но получил сообщение, что он не может вылететь. Во время совещания Мэтт, сидевший высоко над Масум Гаром, выкрал сопровождавший генерала "Апач".

"Молот 22, это Коготь 33, у нас появился противник в следующем квадрате, возможно, командир талибов. Вы можете оказать помощь, прием?"

Это была возможность, которую пилоты не могли упустить.

"Вас понял!" - сказали пилоты, разворачиваясь, чтобы занять огневую позицию. Не думаю, что вертолеты успели пролететь мимо генерала на земле, прежде чем устремились к цели.

Мэтт внимательно осмотрел цель - ряд дувалов, окруженных гранатовым садом, - с помощью дальномера. Деревья были настолько густыми, что невозможно было заглянуть внутрь территории. Мэтт наблюдал, как группа боевиков, пригнувшись, бросилась во фруктовый сад с оружием в руках и раскрыли свои позиции "Апачам". Вертолеты направились на юг, развернулись на 180 градусов и выстроились в линию над фруктовым садом.

Все в предвкушении наблюдали, как ведущий вертолет выпустил восемь ракет. Две не попали, но остальные шесть угодили прямо во фруктовый сад, подняв в воздух густые клубы пыли. Это выглядело так, будто кто-то разворошил муравьиное гнездо.

"Да, детка", - сказал Мэтт по радиостанции.

Шесть человек, все в черном, вынесли лидера из фруктового сада, его развевающиеся белые одежды теперь были в грязи и крови. Второй вертолет, следовавший за первым, обстрелял группу ракетами, а затем из пушки. Пушка "Апача" обрушила часть стены, которая упала на нескольких бойцов, искавших укрытие. Один боевик "Талибана" не растерялся и выстрелил из РПГ. Пилот едва не словил ее, уходя с дороги. Ракета оставила шлейф дыма не более чем в тридцати футах перед носом вертолета. Другие боевики установили пулемет ПКМ и стреляли по кругу, надеясь вывести вертолёт под обстрел.

Бойцы были профессионалами - вероятно, иностранные бойцы и наемники из Саудовской Аравии, Пакистана или Чечни, на которых талибы полагались в плане тактической помощи. Это, скорее всего, означало, что лидер в белом одеянии был очень важен. После второго пролета вертолетов боевики быстро скрылись во фруктовом саду.

Пилоты, теперь уже в полной боевой готовности, судорожно пытались засечь пулеметчиков. Не видя их, они свернули в пустыню, и Мэтт терпеливо уговаривал их вернуться, наблюдая, как группа несет своего командира в крытое здание. Мэтт сделал лучшую координатную схему, какую только мог, и передал ее с точным описанием здания. Первая ракета Hellfire устремилась вперед и попала в здание; вторая ударила в край фруктового сада и обрушила два соседних строения.

Мэтт готовился к очередному заходу, когда пришел приказ отменить его.

"Коготь 33", это "Молот 22", мы должны уходить. У нас есть пикап и эскорт к югу от вас. Спасибо, что позволили нам поиграть. Молот 22 на выход", - ответил пилот.

Вертолеты "Апачи" развернулись и встали в свободный строй вместе с находящимся в воздухе "Блэк Хоком". Когда три вертолета скрылись вдали, еще один, как казалось, летел прямо на нас. Я посмотрел на Джареда, но он только пожал плечами. Это был российский грузовой вертолет Ми-17, выкрашенный в белый цвет без каких-либо опознавательных знаков.

"Кто это, черт возьми?" спросили мы с Биллом в унисон.

Мэтт задал тот же вопрос со своего места. Никто не знал, кто это и что они делают. Кто бы это ни был, они летели так, словно вокруг них ничего не происходило. Вертолет завис и опустился на фруктовый сад возле разрушенного здания. Несколько человек в полном боевом снаряжении, похожем на наше, выскочили из вертолета и образовали очень плотный периметр, а другие направились к месту удара ракетой и погрузили в вертолет несколько мешков с телами. Затем вертолет поднялся из фруктового сада и исчез за горами. До сих пор мы не знаем, что случилось с вертолетом или его пассажирами. Он просто исчез.

Зато мы узнали, что нас не очень хорошо поняли, когда мы "позаимствовали" воздушное судно сопровождения генерала и использовали большую часть его боеприпасов.

[1] Дуа́йт Дэ́вид Эйзенха́уэр (англ. Dwight David Eisenhower в США распространено прозвище Айк; 14 октября 1890, Денисон, Техас, США — 28 марта 1969, Вашингтон, США) — американский государственный и военный деятель, генерал армии (1944), 34-й президент США (20 января 1953 — 20 января 1961).

[2] 3,05 м.

[3] Тройной Икс Triple X

[4] Штайнер-Оптик - немецкая фирма, оптического оборудования специализирующаяся на производстве биноклей, а также оптических прицелов для военного, охотничьего и морского секторов.

[5] Леупольд - Leupold & Stevens, Inc. (Леупольд и Стивенс) — американский производитель оптических прицелов , коллиматорных прицелов , биноклей, дальномеров, зрительных труб и очков.

Глава 19. СЕГОДНЯ НЕ ВАШ ДЕНЬ.

Ни один арсенал, ни одно оружие в арсеналах мира не является столь грозным, как воля и моральное мужество свободных мужчин и женщин.

-РОНАЛД РЕЙГАН

Первые F-18 зарегистрировались на станции и снизились в поле зрения. Рев их двигателей был хорошим знаком того, что помощь прибывает. Я слышал, как Майк по радиосвязи начал указывать цели и сооружения, которые необходимо сровнять с землей.

Стоя на вершине Спервангар, я мог видеть сотни дувалов в зеленом море, которые служили хорошим прикрытием для боевиков "Талибана". Нам нужно было создать "белое пространство", или безопасность, для патрулирования вокруг холма, потому что талибы начали маневрировать небольшими группами, что затрудняло наблюдение за ними до того, как они открывали огонь. Они усваивали очень суровые уроки и быстро адаптировались. Так поступают все повстанцы в партизанской войне. Это напомнило мне змею, переползающую от темного пятна к темному пятну, прежде чем нанести удар. Поэтому мы постарались сделать так, чтобы темных пятен стало меньше. Самолеты могли бы уничтожить строения. Мы сосредоточились на густых, высотой с голову, плантациях марихуаны, которые были названы "полями гнева".

Дэйв и Брайан повели патруль из дюжины солдат ANA на поля. Я остался на холме, а Билл координировал действия с группой Ходжа по установке пулеметов для их прикрытия. Несмотря на расстояние менее футбольного поля, мы не смогли рассмотреть их, как только они вошли в поле. Через несколько минут над частью поля повис густой серый дым, и вскоре до нас донесся сладковатый запах горящей марихуаны. Билл, Смитти, Зак, Джуд и Райли стали шутить, что они хотят быть в следующем "патруле". Шутки вскоре перешли к тому, кто хранит еду - "Доритос", "Фанюн", пиццу - на случай, когда они вернутся на перекус.

Взяв бинокль, я навел его на небольшую поляну, где увидел Брайана и Дэйва, которые обливали дизельным топливом толстые зеленые стебли. Растения были как резина и не загорались. Когда топливо не помогло,они попробовали использовать сигнальные ракеты, осветительные минометные мины и зажигательные гранаты - безрезультатно. Патруль разжег более дюжины костров, но ни один не причинил реального ущерба.

Я начал нервничать и вызвал их обратно. Я знал, что рано или поздно талибы увидят их в поле и нападут. Как раз перед тем, как они вернулись к своим грузовикам, несколько боевиков начали стрелять. Небольшая атака по сравнению с предыдущими, но она длилась меньше минуты, когда мы открыли огонь из пулеметов по кишлаку Сперван. После этого Виктор схватил меня. "Туран, командир талибов хотел увеличить количество своих отрядов, но другой командир на нашем юге сказал "нет". Я улыбнулся и поблагодарил его. Короткое сообщение говорило мне о многом. После менее чем недели боев противник был раздроблен, и мы знали, что к югу от нас сосредоточено больше боевиков. Ходж и Джаред услышали то же самое. Джаред начал планировать операцию на следующий день. Он хотел, чтобы группа разведала Зангабад, небольшой холм к югу от нас. Он был уверен, что противник использует его как ориентир, когда переправляется через реку, и мы подверглись интенсивному обстрелу оттуда.

После того как Брайан и Дэйв вернулись из патруля, Билл настоял на том, чтобы мы привели в порядок оружие, перераспределили боеприпасы, укрепили позиции, поели немного еды, а затем попытались отдохнуть.

"Слушайте сюда, мы знаем схему", - сказал он нам. "Скоро по нам ударят".

Мы все занялись своим оружием. Сначала Дейв почистил свой большой Браунинг 50 калибра. Затем я разобрал пулемет, стоявший рядом с моей дверью. Я вычистил пыль и смазал маслом каждую деталь. Когда я закончил, он блестел, а механизм работал плавно. Я закончил примерно в то же время, что и Брайан. Сидя вокруг грузовика, мы наслаждались тишиной. Мы не наслаждались тишиной больше недели, и никто из нас не осмеливался прервать ее.

Талибы постоянно наблюдали за нами, но в густых полях и глубоких арыках их невозможно было разглядеть. Изредка наблюдатель талибов выглядывал из-за толстых каменных стен. Внимательный солдат ANA заметил движение в маленьком дворике недалеко от холма. Подозвав Таза, он указал на корректировщика, а Таз предупредил меня. Я решил, что если мы убьем наблюдателей, то сможем ослепить их одного за другим и внушить им такой страх, что они решат, что не стоит и пытаться.

Я послал Дэйва и Райли занять снайперскую позицию на холме с прямой видимостью на оперативный штаб и ждать. Брайан взял на себя обязанности на "Ma Duce"[1]. Дэйв установил снайперскую винтовку и посмотрел в оптический прицел Leupold. Осмотрев двор, он увидел несколько гранатовых деревьев и серый Т-образный ручной насос для колодца. Он устроился поудобнее, чтобы спокойно выждать. Через некоторое время его терпение было вознаграждено, когда над стеной показалась голова корректировщика. Райли сообщил, что он у цели; Дэйв подтвердил дальность[2].

"Подожди немного", - ответил я по радиосвязи. "Наблюдай за ним внимательно и скажи мне, что он делает".

Схватив свой пулемет, я выпустил короткую очередь в близлежащее поле.

"Он просто выскочил, а потом присел на корточки", - сказал Райли.

Через несколько секунд Райли ответил то, что я хотел услышать.

"Капитан, у него есть рация".

"Вали его", - сказал я.

Когда Дэйв был готов, я выстрелил еще одну очередь. Наблюдатель снова выскочил, и Дэйв выстрелил. Пуля прошла выше. Зарядив еще раз, он выстрелил снова. На этот раз он попал в корректировщика. Пуля калибра 7,62 вошла через шею и по дуге вышла из спины. Тело упало в кучу за стеной. Он больше никогда не докладывал о наших передвижениях. Дэйв вернулся в грузовик, улыбаясь, как чеширский кот[3], и мы снова наслаждались тишиной.

Он успел только заползти в башню, как её оборвал звук выстрела из РПГ. Я увидел двух талибов с пусковой установкой за несколько секунд до того, как граната пролетела над головой Дэйва и взорвалась прямо за моей машиной, прямо у окно, где находился командный пункт. Заполненные землей цинки от боеприпасов, которыми мы заставили пустые оконные рамы, в лучшем случае давали слабую защиту, но они не позволяли мелким осколкам поразить кого-либо на посту.

Дэйв спустился в турель. "Живей, живей, живей!" - кричал он, досылая патрон в патронник пулемета 50-го калибра.

Брайан завел грузовик и включил задний ход как раз в тот момент, когда перед валом, где только что был припаркован грузовик, взорвалась еще одна граната. Сообщения о нападениях на машины заполонили радиоэфир. Талибы пытались уничтожить наши орудийные грузовики. Они знали, что грузовики обладают наибольшей огневой мощью и необходимы для обороны холма. Огонь становился все интенсивнее.

Я взял на прицел то место, откуда я видел движение - небольшое глинобитное здание с тремя окнами, причудливо расположенное между двумя большими дувалами. Я вдохнул и медленно выдохнул, не сводя глаз со здания. На одном из окон была небольшая красная занавеска, и я видел, как двое мужчин проносили мимо него то ли миномет, то ли безоткатное орудие. Я знал, что дальше будут подносчики боеприпасов, которые несут мешки с патронами для миномета или безоткатного орудия.

Первая фигура пробежала мимо, и я нажал на спусковой крючок, выпустив вверх струю липкого масла; я забыл вытереть излишки после того, как закончил чистку оружия. Вытерев лицо, я прижал пулемет к плечу. Он ритмично покачивался, пока я выставлял прицел. Брайан несколько раз выстрелил в одну и ту же точку. Я прицелился в проем, где, как я знал, они либо побегут на пули, либо попытаются спрятаться, как только узнают, что по ним ведется огонь.

Триста метров, триста пятьдесят, триста семьдесят пять, есть!

Каждый раз я стрелял очередями по шесть-девять патронов, и в итоге попал в цель. Пули пробили стену, и за ней началась суматоха. Должно быть, я застал их отдыхающими на той стороне. В поле зрения появилась фигура на коленях, которая повалилась вперед, схватившись за грудь, а затем с силой откинулась назад. Я до конца нажал на спусковой крючок и досчитал до десяти. Почти полный короб боеприпасов вылетел из ствола. Я был почти пустой, оставалось, наверное, патронов двадцать. Найти цель было нелегко, и теперь, когда я знал, где они спрятались, я не собирался позволить им сбежать. Я выпустил еще одну большую очередь в стену. Вскоре Дэйв начал колотить по хижине "Ma Duce".

Когда патроны закончились, я крикнул Брайану, чтобы он прикрыл меня, пока я бегу за пополнением.

"Принеси и мне немного", - крикнул Дэйв.

Отпустив пулемет в крепление, я помчался к заначке в соседнем арыке. Пулеметная позиция ANA справа от меня грохотала, пока я бежал. При падении в арык глубиной четыре фута[4] мои колени подкосились. Боль пронзила мои суставы, и я почувствовал себя старым.

Пулеметы вывели меня из оцепенения. Я схватил четыре короба с боеприпасами, вылез из арыка и сделал шаг, когда меня накрыло сильным жаром и давлением. Я потерял всякое чувство контроля и равновесия.

Граната РПГ или безоткатного орудия взорвалась рядом со мной слева спереди, с силой отбросив меня назад в арык. Я упал на левое плечо, всей своей массой 230 фунтов[5] и еще 50 фунтов[6] снаряжения. Своего плеча я больше не чувствовал. Я схватился за него правой рукой, чтобы убедиться, что оно все еще целое.

Моя каска, солнцезащитные очки и гарнитура исчезли. Ремень на левом плече, удерживающий бронежилет, был разорван, пластины болтались на груди и спине. Я не мог сосредоточиться - куда бы я ни посмотрел, я видел звездочки. Я задыхался и кашлял от пыли и дыма, пытаясь втянуть в легкие достаточное количество кислорода. Стрельба из 50-го калибра Дейва звучала приглушенно, хотя я находился всего в нескольких футах от него.

Я приказал своему левому колену согнуться, чтобы я мог перевернуться, бросив на него быстрый взгляд. Ожидая увидеть его раздробленным. Согнув его, я поморщился, но знал, что это означает, что оно все еще цело. Пытаясь выплюнуть немного грязи изо рта, я не смог собрать достаточно слюны, чтобы сделать это.

С трудом мне удалось сосредоточиться. Потом началась паника. Я не хотел умирать. "НЕТ!" повторял я про себя, цепляясь когтями за стену арыка, пытаясь разглядеть ее.

Каждое движение казалось замедленной киносъемкой. Я ожидал увидеть «Бабу Олю» в огне, как и грузовик Грега. Выглянув через край, я увидел Дейва, который возился в турели. Мои глаза наполнились слезами, наполовину от боли, наполовину от облегчения. Я даже усмехнулся, когда положил голову в пыль и снова поблагодарил своего создателя. Сползая обратно в арык, я нашел свою каску. Я ни черта не слышал.

То, что моя группа продолжала сражаться, придало мне сил. Теперь они оказались перед лицом жестокого огня с одними винтовками; боеприпасы для их пулеметов давно закончились. Мне нужно было добраться до своего грузовика. Перевалившись через край канавы, я выполз и начал возвращаться к своему грузовику, когда пуля вражеского пулеметчика попала мне чуть выше почки. Боль пронзила мое тело. Ощущение было такое, будто в меня врезался молоток на конце полуприцепа, движущегося со скоростью сто миль в час[7]. Я был слишком глух, чтобы услышать собственные крики.

То, что мои люди продолжали сражаться, придавало мне сил. Теперь они остались под жестоким огнем с одними винтовками; боеприпасы для их пулеметов давно закончились. Мне нужно было добраться до своего грузовика. Перекатившись через край канавы, я выполз и начал возвращаться к своему грузовику, когда пуля вражеского пулеметчика попала мне чуть выше почки. Боль пронзила мое тело. Ощущение было такое, будто в меня врезался молоток на конце полуприцепа, движущегося со скоростью сто миль в час. Я был слишком глух, чтобы услышать свой собственный крик.

Я беспомощно упал лицом вниз.

"Вот и все", - подумал я. "Сегодня я умру".

Я понял, что все, что я любил, будет отнято. Я увидел Брайана, протягивающего руку. Он переполз через кабину на мою сторону грузовика. Будучи все еще глухим, мне потребовалась секунда, чтобы прочитать его слова по губам.

"Давай, ты сможешь. Давай!" - сказал он, махнув мне рукой в перчатке. Я не мог ни видеть, ни слышать, как вздымаются клубы пыли от ударов снарядов о землю вокруг меня.

Я не хотел умирать.

Я хотел идти к нему. Я подтянул колени к животу и пополз так низко, как только мог, сосредоточившись на его рыжеватых веснушках. Я смотрела, как Дэйв продолжает стрелять, и молилась, чтобы мне удалось добраться до безопасности в автомобиле.

Когда я добралась до борта грузовика, я протянула свою мокрую от пота руку. Брайан схватил ее и втащил меня в грузовик с силой, которая казалась сверхчеловеческой, и перевернул меня на спину. Я извивалась, пытаясь заглушить пронзительную боль и попытаться найти хоть какое-то облегчение. Этот грузовик был домом, и на долю секунды я почувствовала себя в безопасности.

Брайан расстегнул мою аптечку и засунул мне в рот упаковку обезболивающих таблеток, протянув свою трубку для питья, чтобы дать мне воды. Даже несмотря на грязь, пот, кровь и таблетки, это была самая сладкая вода, которую я когда-либо пил. Я с трудом втащил ноги в открытую дверь. Я видел, как Брайан говорит в радиостанцию. Я видел, как Брайан говорит в радиостанцию. Я лежал на спине, лицом вверх и смотрел на талию и ноги Дейва в башне турели в крыше. Из патронника оружия Дэйва вылетело несколько раскаленных латунных гильз и попали мне в лицо. Я попытался отмахнуться от них, как от мух. Понимая, что я ранен и нуждаюсь в помощи. Солнечный свет ослепил меня, и я попытался прикрыть лицо, когда в дверях моего грузовика появилась фигура Билла.

Он провел руками по моему черепу и шее, под мышками, по талии, по пояснице, по спине и до основания ступней. Он остановился только на пояснице, которая была вся мокрая, чтобы оценить небольшие осколочные раны на моей заднице. Закончив, он показал мне свои руки. Крови почти не было. Я все еще не мог сказать, что болит сильнее: спина, плечо, задница или левое колено. Билл сказал, что у меня вывихнуто плечо, и позвал Райли.

Затем он поднял меня на ноги, лицом к своему лицу, и посмотрел мне прямо в глаза.

"Сегодня не твой день, капитан. Все по-прежнему цело. Вы в порядке". Затем он уложил меня и продолжил бой. Тогда я понял, что со мной действительно все в порядке.

Следом появился Райли. Он быстро осмотрел меня и сказал, что мое плечо вывихнуто, а связки в колене, вероятно, порваны. Без предупреждения он схватил мою левую руку и начал двигать ею. Я закричала. Райли научился этому приему во время тренировок в Форт-Брэгге, и после нескольких потягиваний и поворотов он вправил ее в сустав. Ощущение онемения отступило от моего запястья и пальцев. Он даже не вздрогнул, когда во время его работы несколько пуль ударили по грузовику.

Когда мое плечо было на месте, он обмотал мое колено, чтобы уменьшить отек, и сделал мне обезболивающий укол.

"Через несколько секунд тебе станет лучше", - сказал он и побежал к другому грузовику, чтобы оказать помощь раненому афганцу.

Ух ты, как приятно, сказал я себе.

Пуля попала в левый нижний угол керамической пластины на моем бронежилете. Но она не должна была попасть. Если бы мой бронежилет не был поврежден взрывом и пластина не вылетела, пуля калибра 7,62 прошла бы через почки, печень, кишечник и, возможно, легкое.

Я сильно присосался к коричневой трубке своего CamelBak, но ничего не вышло. Осколок, пробивший мой бронежилет, прошел по пластине и разорвал пластиковую емкость. Мокрое пятно, которое, как я боялся, было кровью, пропитавшей мою спину и задницу, оказалось водой. Пошарив по доскам пола, я нашел бутылку воды и вылил ее на лицо. Я обманул смерть, но теперь я знал, что я не пуленепробиваемый - совсем не то чувство, которое хочется иметь в середине перестрелки. Прикрыв каждую ноздрю, я высморкал сопли и кровь из носа. Мой слух постепенно улучшился, и вскоре я мог слышать, как Дэйв и Брайан кричат друг другу о боеприпасах и называют цели.

Теперь Брайан самоотверженно переносил боеприпасы из арыка, в котором я только что был ранен. Он несколько раз метался туда-сюда, забрасывая боеприпасы в кузов грузовика.

Раздался залп от трех выстрелов из РПГ, которые попали в северную стену школы рядом с нашим грузовиком, осыпав машину острым как бритва металлом и обломками. Дэйв спустился с турели, трясясь, сжимая руку и ругаясь. Осколок рассек ее. Больше разозлившись, чем поранившись, он схватился за деревянные ручки пулемета в форме бабочки, дважды дернул за рукоятку и вернулся к работе.

Я забрался в кузов грузовика и затащил на турель два короба с патронами для Дэйва. Ветерок обдувал мои штаны. Мои пустынные камуфляжные брюки были порваны сзади от пояса до внутренней стороны бедра. Времени на переодевание не было. Оружие Дейва вскоре снова стало пустым, и я помогал ему менять короба с боеприпасами. Мой пулемет М240 висел на кронштейне возле двери. Я достал коробку с патронами, зарядил ленту в подающий лоток и захлопнул его. Уперев приклад в плечо, я вернулся к работе.

В тот день я выпустил тысячи патронов по боевикам в дувалах и арыках, окружавших Спервангар. Это был мой способ избавиться от страха. Какой бы противник ни был там, он пытался убить меня и потерпел неудачу. Теперь я буду есть, спать, жить и дышать, чтобы заставить их пожалеть об этом.

В ту ночь я планировал спать за своим грузовиком, положив бронежилет перед собой. Мой бронежилет дважды спас меня от верной смерти. Мы все снова будем отдыхать под шум двигателей Спектра над нами.

Я остановился, чтобы поговорить с Шиншей на крыше школы перед тем, как устроиться на отдых. Когда я ступил на широкую плоскую поверхность, солнце уже село, но я инстинктивно наклонился вперед, пригнувшись, чтобы не упасть, хотя было темно. Я не собирался рисковать. Опустившись на яркую подушку с красно-черным рисунком, я оказался рядом с Шиншей. Он повернул ко мне свою массивную голову и прищурился сквозь сигаретный дым.

"Русти", - сказал он своим обычным хрипловатым тоном, указывая на маленький радиоприемник китайского производства с ручной регулировкой у своих ног, который был настроен на пакистанскую национальную радиостанцию. Шинша выглядел необычайно счастливым и несколько раз во время передачи громко смеялся. Я сидел и пил чай, слушая, делал вид, что понимаю каждое слово. Наконец, когда все закончилось, Шинша объяснила мне передачу на фарси через переводчика. "Представитель талибов в Кветте, Пакистан, признался, что за последние два дня погибло более трехсот войнов", - сказал он с довольной улыбкой.

Первая по-настоящему радостная новость с места сражения пришла от самих талибов. Невозможно объяснить огромное количество боевиков, прибывающих в больницы Пакистана. Они никак не могли скрыть растущее число раненых, что им удавалось делать в прошлом. Мы наступали им на пятки. Их лидеры вели междоусобные споры о том, как они получат подкрепление. Они знали, что их мечты о взятии Кандагара к зиме ускользают. Теперь нам оставалось только продолжать давление, преследовать их, когда они убегали, и наказывать их.

[1] 12.7 мм пулемет М2НВ.

[2] Второй номер, по сути, является главным в снайперской паре. В обязанности второго номера, кроме подготовки данных для стрельбы, входит выбор и назначение приоритетных целей, подготовка и проверка специальной экипировки.

[3] Чеширский Кот (англ. Cheshire Cat, также Масленичный Кот в переводе В. Набокова) — персонаж книги Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране чудес». Постоянно улыбающийся кот, умеющий по собственному желанию телепортироваться, быстро исчезать или, наоборот, постепенно растворяться в воздухе, оставляя на прощанье лишь улыбку.

[4] 1,22 м

[5] 104,33 кг.

[6] 22,68 кг.

[7] 160,9 км/час.

Глава 20. МИР БОЛИ.

Вы спросите, какова наша цель? Я могу ответить одним словом. Это победа. Победа любой ценой. Победа вопреки всем ужасам. Победа, каким бы долгим и трудным ни был путь, ибо без победы невозможно выжить».

-УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ

Длинный шлейф пыли был виден на многие километры. Гражданские лица продолжали бежать.

Многочисленные просьбы о предоставлении рейнджеров, морских пехотинцев - любой помощи - оставались без ответа в течение нескольких решающих дней, но после второй контратаки менее чем за двадцать четыре часа штаб ISAF в Баграме, наконец, прислал роту "Команч" из 10-й горной дивизии и еще одну группу спецназа. Генерал-майор Фрикли, да благословит его Бог, был верен своему слову. Они также прислали две 105-мм гаубицы, прицепленные к вертолетам "Чинук". Менее чем через двадцать минут после того, как вертолеты доставили орудия в Хайбари Гар, орудийные расчёты были готовы и по радиосвязи запросили Джареда об огневом задании.

Следом прибыла рота пехоты из 10-й горной дивизии. Она проехала прямо по шоссе номер один из Кабула, останавливаясь только для дозаправки грузовиков. Нам было все равно, откуда они приехали, мы были просто рады, что они здесь. Колонна образовала огромный оборонительный периметр вокруг артиллерии. Вместе с пехотой прибыла группа спецназа 376 из 3-го батальона, а также дополнительное подразделение ANA. Я знал командира их группы, Майка, еще по курсу квалификации. Он выпрыгнул из своего грузовика и показал на грозно выглядящий шестиствольный миниган[1], установленный на одной из машин. "Я привез "Скунион", - сказал он. Мир боли.

Помощь действительно прибыла.

Появление роты "Команч" из 10-й Горной ознаменовало первый случай, когда линейные силы оказались под оперативным контролем подразделения спецназа в Афганистане при проведении крупномасштабной операции. Джаред планировал широкомасштабную операцию по зачистке Объекта "Бильярд", всей территории к северу от Спервангар. Рота "Команчей" должна была проникнуть из пустыни, войти прямо в кишлаки и прочесать юго-запад, очистив все перед Спервангар. Джареду нужны были добровольцы, чтобы отправиться с новым подразделением ANA и провести подкрепление в лабиринты кишлаков и строений с ротой "Команчи". Райли, Кейси и Смитти согласились пойти.

Пока бойцы двигались через кишлак внизу, я сел в свой грузовик и поехал на вершину холма. Билл остановился рядом со мной как раз в тот момент, когда по радиостанции раздался голос Смитти.

"Коготь 30, это 31-я Сьерра. Войска в контакте. Плотный контакт. Более ста AAF [антиафганских сил]. Стрельба из стрелкового оружия, РПГ и пулеметов. В ста метрах к северо-востоку от нашей позиции. Пытаемся заставить ANA маневрировать. Нужна немедленная поддержка с воздуха", - сказал он, задыхаясь. Я слышал грохот выстрелов на заднем фоне и видел, как перед нами разгорается бой.

Талибы устроили засаду. Издалека это выглядело как огненные муравьи, выползающие из огромного муравейника: около пятидесяти боевиков выбрались из арыков, а афганские солдаты и американская пехота преследовали их в качестве приманки. Наконец Смитти вызвал несколько вертолетов и начал наносить артиллерийские удары по целям противника. Было слышно, как командир талибов пытался собрать своих людей, в то время как другие просто отступали к другим постройкам. Его боевиков теснили на ограниченном пространстве. Признаки противника были повсюду, тела убитых и раненых боевиков были разбросаны по всем помещениям и виноградным хижинам. Другие помещения были забиты оружием, едой, запасными частями и дешевыми китайскими мотоциклами.

Я отошел на мгновение, когда услышал проклятие Дэйва. В кого-то попали. Когда я вернулся к радиостанции, сообщили о ранении второго солдата. Затем: "У нас четверо раненых, один американец".

ЕТТ, работавший с афганцами, был убит при попытке перебраться через живую изгородь высотой в бедро, выстроенную вдоль виноградника. Один солдат ANA также был убит и двое ранены. Всех четверых вынесли и погрузили в кузов "Ranger", который в облаке пыли помчался к основной позиции "Команчи". Я наблюдал, как восемь "Ranger" с солдатами ANA выехали на шоссе, явно не собираясь останавливаться, пока не доберутся до Кабула. По крайней мере, мы теперь знали, что новобранцы ANA не собирались повернуть против нас. Они просто собирались бежать.

Командир 10-й Горной группы, Команч 6, вызвал подкрепление. Его людей обстреливали с территории между холмом и их расположением в поле у реки. Нам нужно было занять более выгодную точку для наблюдения, поэтому Брайан включил задний ход и выехал на Бабе Оли. Зак и Крис последовали за ним на своем грузовике. Спустившись с холма, мы наконец заметили движение возле группы шалашей с виноградом недалеко от Спервангар. Отряд из почти ста боевиков, расположившийся под школой, атаковал холм в момент нашего появления - это была третья контратака на Спервангар. Они находились в тисках, сжатые между ротой "Команчи" и нами. Их пулеметы открыли по нам огонь.

Брайан и Дэйв поменялись местами, поскольку Дэйв провел большую часть утра, жарясь в башне. Брайан работал с пулеметом, а мы с Роном начали работать над координатами для воздушного удара и следили за тем, чтобы от авиации не пострадали наши люди. Рон спрыгнул с кузова грузовика, когда стрельба усилилась, и расположился на углу здания школы. Так было безопаснее, и он мог общаться со мной по радиосвязи. В этот момент я увидел вспышку от выстрела из РПГ, который врезался в бетон школьного здания и разлетелся на куски вместо того, чтобы взорваться. Боевая часть упала в двух метрах от Рона. Враг был так близко, что граната не успела взвестись.

Глядя в прицел, я быстро осмотрел поля слева направо, ища голову с трубой РПГ. Вот. "Там, там!" одновременно крикнул Брайан, поливая огнем небольшой хлев для животных. Окруженный деревьями, он был размером с сарай для инструментов, и вдоль него шла стена высотой в три фута[2].

От огня пулемета Брайана в стене образовались дыры размером со шлакоблок, образуя узор в виде соединяющихся точек. Взрыв подбросил в воздух часть человеческого туловища, за ним последовал еще один взрыв и беловато-розовый туман. На боевике был рюкзак, набитый гранатами РПГ; в одну из них, видимо, попала пуля. Брайан продолжал обстреливать стену, пока она не рухнула и больше никто не двигался. Группа Ходжа на другой стороне холма засекла шестерых боевиков, бегущих к зданию на севере.

"Противник приближается с юга. Мы успеем закрыть эту брешь. Возможно, вам следует отойти на противоположную сторону здания школы", - передал он по радиосвязи. У Ходжа был господствующий обзор, и я последовал его совету.

Мы помчались обратно на свои прежние позиции. Я слышал, как Джаред переговаривается по радиосвязи с Ходжем и Брюсом. Завтра нам обязательно нужно будет разведать холмы Зангабад Гар, также известные как "Спина дракона".

Внизу, на виноградных плантациях, Райли и Кейси быстро продвигались вперед, пока оставшиеся афганские солдаты точным огнем не давали боевикам "Талибана" поднять головы и держались поблизости от них. Когда они пробирались по одному из узких арыков, Райли услышал по радиостанции вопли боевика "Талибана". Расположившись у внешней двери строения, куда скрылись боевики "Талибана", Райли и афганцы ворвались в дверь.

Боевик "Талибана" с жилетом для боеприпасов на груди, с радиостанцией в руках, стал ползти к своему АК-47 в нескольких футах от него. Рядом с автоматом лежал бинокль. У него были пулевые ранения в обе ноги, и за ним тянулся кровавый след, пока он полз к автомату.

Связав ему руки и ноги, Райли обыскал его карманы. Спутниковый телефон, два сотовых телефона и пачка наличных размером с кулак дали понять, что этот парень был командиром.

"Держу пари, это чертовски больно", - сказал Райли, глядя на ANA. "Он весь ваш".

Шесть пар рук потянулись к лидеру талибов, который только что устроил засаду. Он был ответственен за смерть их друзей и зверства в отношении некоторых местных гражданских лиц.

На холме Билл подошел к грузовику. Он внимательно слушал бой. "Если дело повернет на юг и у них возникнут проблемы, я предлагаю спуститься с холма и атаковать противника вслепую", - сказал он своим медленным техасским говорком. "Они никогда не увидят, что это произойдет, мы сможем убить их и вернуться на холм. Я не позволю нашим парням застрять там". Я кивнул в знак согласия.

Мы подготовились к штурму и расположились в здании школы. Билл координировал нашу атаку с Райли, Смитти и Кейси на случай обострения ситуации, но в течение ближайшего часа все стихло. Боевики сделали несколько выстрелов по нам, но не больше, чем в предыдущие дни. Мы оставались либо в грузовиках, либо в школе, чтобы быть в безопасности. Вечер быстро наступал. Стоя лицом на юго-запад, я смотрел на Зангабад[3]. Мы знали, что боевики Талибана приходят из этого района; Джаред поручил группе Брюса отправиться туда на следующий день и патрулировать район.

Сидя в Бабе Оле, я потянулся к цинку с патронами, стоявшей рядом с моей ногой, и нажал кнопку воспроизведения. "Я просто человек средних лет, пасущий верблюдов на Ближнем Востоке, у меня есть маленькая пещера с двумя спальнями здесь, в Северном Афганистане..."

Брайан, который обычно был очень сдержанным, и Дэйв сразу же подхватили, и мы запели, как пьяные матросы. Кроме этого холма, мы смогли проникнуться хитом Тоби Кита[4]. Брайан и Дэйв были скорее лучшими бойцами, чем певцами. Пока они исполняли песню, я наблюдал, как маленький зяблик перепрыгивает с ветки на ветку на виноградных лозах внизу. Моё внимание было привлечено, когда Виктор спрыгнул с грузовика, держа под мышкой молитвенный коврик.

"Оставайся в грузовике, Виктор", - сказал я. "Мы должны быть готовы к движению, если мы понадобимся парням в кишлаке".

"Я пойду сюда", - сказал он на ломаном английском. Сделав всего несколько шагов от грузовика, он свернул свой коврик и аккуратно разложил его.

"Виктор, я говорю тебе... тебя подстрелят, оставайся на этом чертовом грузовике!".

"Иншаллах. Если на то будет воля Аллаха, но я сейчас помолюсь!"

Он успел только опуститься на колени, как мимо моей двери пролетела граната РПГ и взорвалась на холме с пыльной землёй прямо за ним. Он упал на землю, и я был уверен, что он ранен. Я выпрыгнул из двери и бросился к нему. Едва я коснулся земли, как Виктор вскочил на ноги.

"Лист-лист-лист. Я помолюсь позже!" - сказал он, забравшись обратно в грузовик.

Именно сейчас мне очень не хватало двух моих переводчиков, которые были убиты в Панджвари вместе с командой Шефа.

"Ты тупая сука. Мы пытаемся сохранить тебе жизнь", - прорычал я.

"Я знаю, знаю. Я слушаю каждый раз, Туран, каждый раз", - пыхтел Виктор.

За одиночным выстрелом из РПГ последовали лишь единичные выстрелы. Мы продолжали вести огонь.

Билл запросил по радиосвязи. "Кто-нибудь видел пуск? Если больше не будет огня, значит, это финт. Не стрелять. Подождите и посмотрите, что произойдет".

Краем глаза я видел, как Брайан кивает в знак согласия. Это была игра в кошки-мышки. Где ты? подумала я. Это не имело значения. Мы занимали позицию на высоте. Если они сильно захотят, им придется прийти и взять её. Мы слышали, как боевики "Талибана" переговаривались по радиосвязи: командир среднего звена приказывал своим бойцам атаковать Спервангар. Я взглянул на Виктора, который достал свой блокнот.

"Не облажайся. Записывай каждое слово", - сказал Дэйв.

Командир талибов ругал гранатомётчика РПГ за то, что тот не согласовал свои действия с другим наводчиком, кричал, что он промахнулся по нашему грузовику и зря потратил еще один выстрел. Они были всего в двухстах метрах от нас и упустили возможность. Обратив свое внимание обратно на нас, он отдал новый приказ. "Хамла, хамла, за, за, за", - рявкнул он в рацию. Атака, атака, вперед, вперед.

Виктор крикнул что-то, но это потерялось в хаосе. Искры от пуль и клубы пыли облепили машины, пока я вызывал Джареда по радиостанции. Он вел два боя и пытался связаться, пока вели огонь очередные пулеметы. "На позицию", - крикнул Брайан, когда мы бросились назад. Я заглянул за небольшую трехфутовую[5] насыпь в беспорядочную мешанину соединений, арыков и полей и уставился в карту. Они могли быть в любом месте. Я пролез в грузовик, чтобы переговорить с Роном.

"Здесь и здесь", - сказал я, указывая на цели. "Если бы это делал я, я бы действовал только из двух мест". Оба были оросительными арыками, идущими с востока на запад, примерно в 150 метрах друг от друга.

Рон кивнул и вызвал по координатам самолет, дежуривший в воздухе. Самолет сделал заход на малую высоту, высматривая боевиков Талибана.

"Ничего хорошего, капитан", - сказал Рон. "Нам нужно как-то обозначить цель, чтобы он мог отличить ее".

Я подошел к Биллу. "Можем ли мы выстрелить в одно из зданий или поджечь что-нибудь, чтобы использовать это как ориентир для воздушного судна?"

Билл приказал минометам обстрелять дымовыми минами сухое поле. Остальные обстреляли поле, надеясь, что горящие трассеры вызовут пожар. Это был не слишком большой пожар, не похожий на костер, который я себе представлял. Я повернулся к Рону.

"Ну как?"

"Ничего. Пилот не может этого видеть", - сказал Рон, покачав головой.

Переходим к плану Б. Может быть, мы сможем поднять достаточно пыли для пилота. Вражеские снаряды продолжали прилетать, и Зак выстрелил из гранатомета в ряд виноградных хижин возле ближайшего оросительного арыка.

"Зак, когда я попаду в виноградную хижину из АТ4, ты выпустишь в нее около двадцати выстрелов, чтобы создать как можно больше дыма".

Он засмеялся.

"Отсюда в нее не попасть", - сказал он.

"Ящик пива?"

"Бутылки или банки?"

Я достал реактивный гранатомёт AT4 из-за сиденья в своем грузовике и направился к небольшой промоине между машинами. Приготовившись, я подал Биллу сигнал.

"Огонь на прикрытие", - передал он по рации.

Я посмотрел в маленький черный пластиковый прицел и понял, как далеко он был. Массивная виноградная хижина казалась маленькой, и я начал сомневаться в себе. Как можно сильнее затянув передний ремень, я снял предохранитель и нажал на маленькую красную кнопку выстрела. Реактивная граната вылетела из гранатомета, когда от ударной волны у меня перехватило дыхание.

Выстрел попал в крышу, начался пожар, который быстро разрастался, сжигая сухую солому. Я бросил тубус и помчался обратно к грузовику. Брайан и Дэйв смеялись. Я не только попал в здание, но и устроил пожар, который мог бы увидеть и слепой пилот.

"Цель обозначена".

Брайан вызвал по радиосвязи Зака, которому нечего было сказать, однако, когда я посмотрел на него, он ухмылялся, как вор. Черт, даже Билл качал головой. За десять секунд я искупил свою вину за то, что упустил талибов в реке во время нашего проникновения в пустыню.

"Зак, мне нравится "Guinness". В банках. Tallboys, если можно".

Рон доложил, что пилот увидел огонь и уговорил его зайти на оросительный арык сразу за длинной стеной.

"Бомбы пошли! В укрытие!", - скомандовал он.

F-18 пикировал вниз и сбросил бомбу. Взрыв потряс наши грузовики, и повсюду посыпались осколки и земля. Когда пыль рассеялась, я включил радиостанцию.

Рон выглянул из кузова. "Черт побери", - сказал он. Бомба упала в двухстах метрах от нас, но она все еще была в арыке.

"Как ты промахнулся самой мощной пулей на поле боя?" спросил Брайан.

Наш разговор прервали леденящие кровь крики, доносившиеся по радиостанции Виктора.

"Они убили нас! Девять братьев спят! Все ранены. Приезжайте скорее. Мы умираем!"

"Зак, место падения - твоя цель. Одна банка сорокамиллиметровых гранат, будьте добры. Всем стволам сосредоточиться на линии деревьев. Огонь."

Бомба упала прямо на вражескую позицию. Рон ухмыльнулся. Мы неправильно определили позицию противника, а Рон навел пилота и бомбу в нужную точку. "Похоже, я не промахнулся, да?"

[1] 7,62-мм шестиствольный авиационный пулемет М134 «Миниган»(в ВВС США имеет обозначение GAU-2B/A)

[2] 0,91 м.

[3] Зангабар Гар - на американский манер, судя по карте населённый пункт расположенный на возвышенности.

[4] Тоби Кит (Кейт) (англ. Toby Keith; род. 8 июля 1961) — американский исполнитель кантри-музыки, один из самых популярных в 2000—2010 годах в своём стиле.

[5] 0,91 м.

Глава 21. СПИНА ДРАКОНА.

За все, за что стоит бороться, можно бороться грязно.

-UNKNOWN

Полуденное солнце нещадно пекло группу Брюса, когда они с оружием наготове с настороженностью шли к реке Аргандаб. Джаред отправил их к реке этим утром, чтобы проверить горное образование, известное как Зангабад Гар. С вершины Спервангар зубчатая гора, торчащая из густой зелени полей, выглядела как чешуя на спине дракона. За несколько дней до этого талибы по радиостанции сообщили, что холмы Зангабада являются местом встречи боевиков, переправляющихся через реку.

Группа попыталась добраться до Зангабад на своих грузовиках, но не смогла проехать через паутину оросительных арыков. Брюс и два его бойца взяли с собой двадцать афганских солдат, чтобы провести разведку. Джей Ди, один из санитаров Брюса, почувствовал опасность, двигаясь по открытой местности. В этом районе должны были находиться боевики; группа обнаружила огромный арык, который талибы использовали для доставки припасов и боевиков на свои боевые позиции возле Спервангар у реки. Он был настолько большим, что по нему мог проехать пятитонный грузовик, и большая его часть была закрыта деревьями, что делало его невидимым для пилотов, круживших над головой.

Дойдя до берега русла реки цвета шоколадного молока, Брюс и Бен обсудили возможность устроить засады в арыках. Они разведали несколько мест, но ни одно не давало достаточно большого поля зрения. Вернувшись к строению, которое они приметили по дороге сюда, обратив внимание, что оно находится в центре нескольких троп, по которым талибы добирались до Спервангар. Это было единственное место, откуда они могли наблюдать за всей территорией.

Типичный афганский квадратный дувал имел высокие толстые глинобитные стены. Главная дверь находилась на западной стороне; с южной стороны была боковая дверь. Дувал выглядел заброшенным. Навалившись на дверь, солдаты ANA под руководством Пита и Бена ворвались внутрь. Пит был ETT, прикомандированным к группе Брюса. Куры и козы разбежались по двору. В доме царил беспорядок, одежда и еда были разбросаны по полу. Кто бы там ни жил, он поспешил уйти. Единственное сопротивление оказывала рычащая и огрызающаяся собака. Когда она все-таки напала, ее пристрелили.

Расходясь веером, они открывали каждую комнату в поисках боевиков Талибана. Пит и Бен сказали афганским солдатам, чтобы они были осторожны, ничего не ломали и вели себя уважительно. Это был чей-то дом. Обеспечив безопасность территории, Бен расположил солдат ANA на крыше, установив две пулеметные группы для прикрытия путей, ведущих в Спервангар. Рядом находились две группы афганцев, вооруженных РПГ. Бен выставил на крыше еще пять солдат с АК-47, убедившись, что их сектора огня перекрываются пулеметами.

Во дворе внизу Брюс установил радиостанцию и слушал доклады о перестрелке между бойцами Талибана и солдатами 10-й горной дивизии к северу от Спервангар. Джаред передал по радиосвязи распоряжение, чтобы грузовики Брюса отправились за авианаводчиком ВВС и еще одним бойцом. Как только грузовики уехали, Брюс понял, что теперь он остался без тяжелого оружия. Он и его люди были одни.

Бен, присев на крыше рядом с пулеметчиком, увидел, как восемь боевиков Талибана движутся по одному из оросительных арыков в сторону боевых действий. Он подпустил боевиков на дистанцию в сто метров и открыл огонь, уничтожив их почти мгновенно. Обнаружив их присутствие, другие боевики "Талибана" стали стягиваться к дувалу с севера и юго-запада. Пулемет талибов с соседнего виноградного сарая начал лупить по крыше, поднимая в воздух куски глины и деревянные щепки. Выстрелы из РПГ ударили в стены и осыпали солдат осколками.

Джей Ди увидел, как вспыхнула линия деревьев рядом с дувалом. Затем начали сыпаться гранаты из РПГ. Они попадали в стены и вызывали ударные волны по лагерю. Степень обстрела и растущий напор боевиков были совершенно неожиданными, и Джей Ди понял, что долго сдерживать талибов им не удастся. Он заметил трассирующие пулеметные очереди и выстрелы из РПГ с трех сторон.

Брюс запросил по радио "войска на связи". Бен доложил, что боевики Талибана окружили лагерь.

"Нам срочно нужна авиация", - крикнул Бен. "Если мы не получим помощь, нас просто перебьют".

Стоя на крыше школы возле Спервангар, я услышал по рации призывы Брюса. Он видел, как противник продвигается к нему через реку группами по четыре-шесть машин, забитых бойцами с пулеметами ПКМ и РПГ. Я бросил свой MRE и поднялся на вершину холма. Когда я добрался туда, то увидел пыльные следы Hilux, идущие от сухого русла реки Аргандаб.

"Куда они движутся?" спросил я одного из бойцов на вершине.

"К группе Брюса".

Я отметил на карте координаты и попытался связаться с Джаредом. Ответа не было.

Я сбежал вниз по склону холма и ворвался в оперативный штаб. Джаред и Ходж стояли у радиостанции и слушали, как Брюс зовет на помощь. Билл и Шинша стояли неподалеку. Джаред прижимал трубку к уху и смотрел на динамик. Мы едва могли расслышать Брюса из-за грохота стрельбы. Ходж, нахмурившись, покачал головой.

Я слышал, как Брюс вызвал грузовики, в которых находилась его группа, но Джаред уже приказал им отправиться за очень важным авианаводчиком ВВС. "CAS уже в пути", - спокойно ответил Джаред по радиосвязи. "Скоро будет на месте. Мы высылаем подкрепление". Вернувшись на аэродром Кандагар, диспетчер, следивший за передачами, вышел на Болдука, и тот стал слушать его из оперативного центра.

"Я нахожусь в контакте с несколькими отрядами противника. Расстояние до одной группы составляет пятьдесят метров. Мы ведем точный огонь из стрелкового оружия. У меня двое WIA [раненых в бою]. Мне понадобится медэвакуация, но LZ не определена", - нервно сказал Брюс. "Мы умрем, если ты не придешь сюда. Ты понимаешь? Мы умрем, если они не дадут нам воздуха". Он не верил в эти пустопорожние слова о том, что "помощь скоро будет".

Болдюк знал, что Брюс должен сохранять спокойствие. Воздушная поддержка была на подходе, и если его бойцы запаникуют до ее прибытия, он потеряет команду. В оперативном центре собрались бойцы. Все они были здесь, чтобы поддержать его, но Болдюк знал, что они также следят за его реакцией. Иногда помогает просто услышать голос командира.

Болдюк взял трубку. Он хотел, чтобы Брюс знал, что самолеты уже в пути и что он работает над тем, чтобы получить дополнительную помощь. "Это "Пустынный орел-6". Вы там отлично справляетесь. Противник находится там, где вам нужно. Продолжайте давить. Он приближается. Держитесь".

Это сработало. Спокойствие и профессионализм Болдюка обнадежили Брюса. Прибывшие из Индийского океана истребители ВМС F-18 нуждались в дозаправке, но до неё оставалось всего десять минут.

Оказавшись в полном окружении, Бен не обращал внимания на талибов, которые пытались взять его в прицел. Выйдя на крышу без прикрытия, он приказал афганским солдатам открыть ответный огонь по все увеличивающемуся числу боевиков. Через десять минут появилась третья группа талибов. Пули врезались в крышу и ранили еще трех афганских солдат. Бен продолжал подбадривать своих афганцев и в конце концов вышел на открытое место, чтобы уничтожить двух боевиков Талибана, которые подошли достаточно близко, для броска гранаты черезстену. Выстрелы разорвались рядом с ним, но это действие сплотило афганцев и не позволило талибам захватить здание.

В перерывах между радиопереговорами Брюс прикрывал южную часть двора. Укрывшись в дверном проеме, он знал, что единственный выход был на юге. Он разместил несколько афганских бойцов на стене, но когда в них попали гранаты РПГ, афганцы потеряли волю и оставили все на волю Аллаха. Если бы он так захотел, их бы не догнали.

Еще один выстрел из РПГ попал во двор, пробив глинобитную стену и взорвавшись внутри.

От очередного звонка у меня по позвоночнику побежали мурашки. Брюса больше не было в радиоэфире. В эфире зазвучал новый голос - Джей Ди, медика.

"Капитан ранен. Шестеро из ANA ранены. Остались только мы с Беном", - сообщил он.

Я повернулся к Ходжу. Он уже бывал в этом районе и знал, где Брюс высадился из своего грузовика.

"Мы должны что-то сделать".

Он уже принял решение и направился к двери. "Я собираюсь спуститься туда и попытаться вытащить их", - сказал он.

"Вбивай клин. Попробуй получить плотную поддержку", - сказал я, когда мы вышли из оперативного штаба. "Я собираюсь поднять все на этот холм и поддержать вас".

Пока Ходж и его группа бежали к своим грузовикам, я позвал Билла. " Свернуть периметр!" рявкнул я. "Билл, приведи всех, кто может стрелять из оружия, на вершину холма СРОЧНО!".

Командиры талибов почувствовали запах крови в воде. Они знали, что маленький отряд окружен и отрезан. Мы слышали, как они вызывали подкрепление с северного берега реки, радуясь мысли об уничтожении или пленении американцев.

Я видел клубы пыли, когда Ходж и его группа мчались к "Спине дракона". Он знал, что время Брюса тикает, и любое колебание будет стоить жизни. Если мы задержимся хоть на минуту, то его группу уже спасти будет поздно.

Отряхнувшись от разрыва гранаты РПГ, Бен дважды крикнул, прежде чем спуститься по деревянной лестнице. Он обнаружил Брюса, лежащего на земле лицом вниз. Брюс смотрел пустым взглядом, когда Бен приподнял его.

"Эй, капитан, вы в порядке?" спросил Бен.

Медленно Брюс начал приходить в себя и с помощью Бена снова занял позицию в дверном проеме. Взяв в руки винтовку, он открыл огонь по боевикам в виноградниках и оросительных арыках на южной стороне лагеря.

Джей Ди продолжал метаться туда-сюда между Брюсом во дворе и Беном на крыше. Ему приходилось взбираться по шаткой лестнице, ведущей со двора, и подвергать себя опасности попасть под огонь талибов, но у него не было выбора. Он должен был подниматься и спускаться, чтобы оказывать помощь раненым. Забравшись наверх и успев укрыться от выстрелов, он увидел, как пуля талибов пробила ногу афганского пулеметчика. Джей Ди наблюдал, как солдат спокойно посмотрел на рану, пожал плечами и продолжил вести ответный огонь. Оставаясь в укрытии, Джей Ди пытался заставить афганца подползти к нему. Если его подстрелят, он станет бесполезным для остальных членов команды. Когда солдат наконец перестал стрелять, он перебрался к Джей Ди и перевязал ногу. Рана оказалась не опасной для жизни, и через несколько минут пулеметчик снова вел огонь по боевикам "Талибана", окружавшим дувал.

Я бросил четыре короба с боеприпасами на землю, где мы могли их потом использовать, и повернулся к Биллу.

"Не допусти, чтобы хоть одна душа перебралась через реку".

Созданный Биллом плотный огонь был устрашающим. У нас было пять пулеметов 50-го калибра, три гранатомета, более десятка американских и советских средних пулеметов и четыре безоткатных орудия "Густав". Патроны подвозили по конвейеру, чтобы пулеметы могли поддерживать постоянный темп стрельбы. Это была машина убийства, нацеленная на уничтожение всего, что находилось между "Спиной дракона" и рекой. Мы должны были поддерживать такой адский уровень огня, чтобы талибы отступили и больше не возвращались. Если бы они хотели крови сегодня, она была бы их, и текла бы как река.

Я видел, как группа грузовиков высадила около двух десятков бойцов и поехала обратно через русло реки за новыми. Отметив место высадки на карте, мы с тревогой ждали возвращения грузовиков.

Я пристально смотрел в бинокль. Билл сосредоточился на машинах. Когда они появятся в пределах досягаемости, мы начнем действовать. "Немедленно", - сказал я. "Открыть огонь!" крикнул Билл, и все оружейные системы изрыгнули пламя и пули. Пулеметы и гранатометы лупили по арыкам и дорогам, где скрывался вновь прибывший противник. Мы пробили аллею смерти шириной почти в полмили через северную половину Панджвайи. Непрерывный рокот разносился по долине. Каждый пулемет работал на полную мощность в течение тридцати секунд. После этого мы перешли на стрельбу очередями по шесть-девять патронов. Единственное затишье наступало, когда мы меняли раскаленные стволы.

Вопли пронзали эфир, когда солдаты Талибана хватались за радиостанции и взывали о помощи. Я подумал, просят ли они прощения перед смертью за то, что несколько месяцев назад расчленили моих переводчиков и пытали невинных мирных жителей в Панджвайи. Это было блюдо, которое лучше подавать холодным.

Первые два грузовика талибов сразу же загорелись и взорвались. Другой грузовик сильно крутанулся вправо и перевернулся, разбросав своих пассажиров. Мы позволили четырем сельскохозяйственным тракторам, идущим с северо-запада, проехать половину пути по руслу реки, прежде чем уничтожили их и другие машины вместе с ними. Некоторые загорелись и сгорели. Другие развернулись и понеслись к безопасному дальнему берегу реки, прежде чем были уничтожены. Остальные были брошены и продолжали катиться вперед по руслу реки. Их водители судорожно бегали туда-сюда, пока их тоже не убили.

Вскоре после этого появились вертолеты AH-64 и пролетели прямо над Спервангар.

"Коготь 31, это Гадюка 04, ищем вечеринку. Запрос на применение огнестрельного вооружения, заходим", - сказал ведущий пилот.

"Гадюка 04, вам разрешено. Идите курсом два ноль два градуса. Моя позиция находится в центре кратора с большим оранжевым экраном визуального распознавания. Слушайте внимательно; к северу от реки Аргандаб, кроме запада от тридцатой линии координат, нет дружественных сил. Талибы пытаются перебить группу спецназа на южном берегу реки. У вас нет ограничений. Мои инициалы - Ромео Браво. Дайте жару СРОЧНО, она нам нужна".

"Ух ты, это все враги", - сказал пилот. "Давайте уравняем шансы". Я посмотрел на большую букву "H" на брюхе коричневого вертолета и подумал, не тот ли это пилот, который спас нас в прошлом году на горном перевале, где сержант моей группы получил пулю.

Клюнув носом в сторону встречных машин на другом берегу реки, ведущий "Апач" выпустил шесть пар ракет, которые по дуге устремились к земле, уничтожая убегающие машины.

Через несколько минут "Апачи" сделали последний залп, а затем резко повернули обратно в сторону Кандагара. Они выпустили все, что у них было.

"Коготь 31", это "Гадюка 04". Выхожу. Винчестер". Это означало, что у него закончились боеприпасы, что он выложил нам все, что у него было. Я тут же поклялся держать в кармане по крайней мере двадцать долларов на случай, если когда-нибудь столкнусь с измученным жаждой пилотом.

Как дирижер, Билл поддерживал весь оркестр смерти. Он следил за тем, чтобы афганцы стреляли в своем секторе и прикрывали других во время перезарядки и смены стволов. Во время короткого затишья боевики, спасаясь от солдат 10-й горной, заскочили в ряд близлежащих дувалов. Увидев нашу позицию, они начали стрелять. Пули ударялись о камни. Билл повернулся, вскинул винтовку к плечу и послал короткую очередь в одно из окон. Я увидел его и побежал в его сторону.

"Вот здесь. Прямо здесь, два часа, пятьдесят метров!" - крикнул он, не отрывая глаз от прицела.

Еще одна пуля просвистела между нами, когда я встал рядом с ним и тоже начал стрелять. Возле базы Спервангар теперь находились боевики Талибана, которые вели огонь по нам.

"Всем стволам, открыть огонь!" крикнул Билл, опередив меня.

Снова раздался грохот оружия, и пули вгрызлись в стены соседней хижины, убивая боевиков. В течение следующего часа каждый боец на горе, включая меня, либо стрелял, либо подносил боеприпасы, либо надевал асбестовые перчатки и менял стволы, либо таскал оружие на шестиэтажный холм, чтобы заменить изношенное или сломанное оружие. Не было абсолютно никакого послабления в интенсивности огня, который мы вели по противнику.

Боевики были так близко, что Джей Ди мог видеть их лица. Он понятия не имел, сколько их осталось в огромном арыке у реки или за деревьями. Боеприпасы быстро заканчивались, и вскоре Бен начал указывать своим пулеметчикам на необходимость беречь то, что у них есть, и быть избирательными. Никаких длинных очередей и молитв.

Ходж и остальные грузовики группы прибыли на поле к югу от группы Брюса и сразу же вступили в бой с воинами Талибана, направлявшимися к строению. Ситуация не должна стать более хаотичной. Группы SF удерживали комплекс, окруженный талибами. Теперь мы вступили в бой с талибами с юга, востока и севера.

Внезапно над полем боя пронесся F-18, что вызвало кратковременное затишье в перестрелке. Находясь на крыше, Бен с умом воспользовался моментом и осмотрел местность. На юге он увидел путь отхода.

Ходж поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть первый F-18, который с ревом пронесся над комплексом. Самолет был так низко, что Ходж готов был поклясться, что видит визор и нашивки пилота. Этот парень был настроен по-деловому.

"Откуда взялся F-18?" - обратился он к Майку.

"С авианосца!"

Бен и Джей Ди вывели F-18 на низкие пролеты над комплексом, когда афганские солдаты спускались с крыши, в первую очередь раненые. Бен подождал, пока все спустились. Джей Ди спускался последним. Когда он спускался, неподалеку прогремел выстрел из РПГ, сбросивший его с лестницы на твердый пол дувала и засыпавший остальных осколками и обломками. Пошатываясь, Джей Ди поднялся на ноги и заглянул в щель в двери. Пара боевиков "Талибана" приближалась к дувалу. Несмотря на то, что в глазах все еще кружилось, он попытался сосредоточиться. Прицелившись через прицел своей винтовки, он выстрелил, попав в одного из боевиков. Повернувшись, чтобы выстрелить в другого бойца, он увидел ствол АК-47 Талиба. В голове Джей Ди все замерло. Талиб держал его на мушке, но замешкался. Джей Ди выстрелил, попав врагу в нос и свалил его на землю.

"Почему он не выстрелил в меня? Неужели у него закончились патроны?" Джей Ди никогда этого не узнает.

Когда все оказались за стенами дувала, они по-прежнему не знали, как лучше добраться до Ходжа и грузовиков. Боевики Талибана, следовавшие к дувалу, наткнулись на грузовики и открыли огонь. Джей Ди добровольно взялся за поиск маршрута. Выбежав из двери на южной стороне лагеря, он, несмотря на серьезное ранение головы, пробирался два километра по оросительным арыкам. Это был второй его бросок за помощью, но он этого не запомнил.

Шли минуты, Брюс беспокоился, что Джей Ди столкнулся с группой боевиков Талибана. Через десять напряженных минут Ходж сообщил, что Джей Ди добрался.

Ходж бросил дымовую гранату, и Бен повел остальных к грузовикам. Истребители F-18 пролетели так низко, что смогли отличить бойцов спецназа от солдат ANA.. Пилоты расстреливали боевиков "Талибана" из пулеметов перед головным элементом, расчищая путь Брюсу и его людям.

Когда все они вернулись в Спервангар, это было больше, чем встреча выпускников.

Прибыл санитарный вертолет и забрал Джей Ди, у которого был проломлен череп, и шестерых афганских солдат с огнестрельными и осколочными ранениями обратно в Кандагар.

Когда вертолет приземлился, Болдюк и сержант-майор батальона Хеджес стояли на взлётке и ждали. Весь день они потратили на составление рапортов своему начальству, объясняя, что произошло. Но такова была их политика - быть первыми, встречать раненых солдат, вернувшихся на базу. Они бежали рядом с носилками Джей Ди и сопровождали его до самого госпиталя.

Вернувшись в свою комнату, Болдюк наконец расслабился и задумался о случившемся. Посмотрев на командира Хеджеса, он признался в том, в чем не смог признаться в оперативном центре.

"Нам повезло. Очень, очень повезло".

Глава 22 ОГНЕВАЯ БАЗА СПЕРВАНГАР.

Мы полны решимости, что до захода солнца в этой ужасной битве наш флаг будет признан во всем мире как символ свободы, с одной стороны, и непобедимой силы - с другой".

-ГЕНЕРАЛ ДЖОРДЖ К. МАРШАЛЛ

Телефон сливового цвета в оперативном центре скорее жужжал, чем звонил. Звонок в девять утра был предназначен либо для Болдука, либо для сержанта-майора Хеджеса, и сержант, отвечавший за оперативный центр в Кандагаре, знал это.

Он не хотел отвечать. Командование в Баграме, непосредственное руководство Болдука, звонило уже несколько часов. Это был уже третий звонок. На пятом звонке он наконец взял трубку.

"Сэр, я думаю, что они на совещании или что-то в этом роде, но позвольте мне найти их, и они вам перезвонят".

"Немедленно соедините с Болдуком", - сказал офицер в Баграме. Тактика выжидания себя исчерпала.

За несколько дней до этого старший сержант Хеджес сказал Болдуку, что "вышестоящие" командиры в Баграме не хотят, чтобы он отправлялся в Спервангар. Это был не приказ, а лишь сильно подчеркнутое пожелание. Никто не говорил Болдуку конкретно не ходить.

"Мы просто хотим, чтобы вы оставались поближе к своей ПОБ [передовой оперативной базе] немного чаще, чем в прошлом", - вот и все, что они сказали.

Перемещаться по разным базам было опасно, а у Болдюка была репутация человека, умеющего находить неприятности. Во время предыдущей командировки его вертолет упал, а однажды он даже приказал своему вертолету подобрать попавших в засаду десантников и вывезти их с поля боя.

Бой у Спервангар был слишком ожесточенным, чтобы подвергать опасности весь командный состав. Поэтому в ночь перед вылетом в Спервангар Болдук поручил сержанту потянуть время с Баграмом, пока он не доберется до холма. У Болдюка хватило ума не спрашивать разрешения, потому что он знал, что они откажут. Проще попросить прощения. Кроме того, он знал, что если битва разгорится, нам понадобится его ранг, чтобы получить средства и помощь.

"Сэр, они на Спервангар", - наконец сообщил Баграму сержант.

Янтарное солнце взошло, когда я проснулся 11 сентября 2006 года. Вздрогнув, я понял, что меня не разбудили на мою смену дежурства. Неужели кто-то заснул?

Я протер глаза от сна, взял свое оружие и встал, чтобы осмотреться. Мне потребовалась секунда, чтобы поднять с земли свое распухшее и одеревеневшее тело. На штанах все еще зиял огромный разрыв, а спина, задница, колено и плечо нещадно болели. После взрыва у меня ужасно звенело в ушах. Мои люди не жаловались на свои раны и не позволяли оказывать себе медицинскую помощь, да и я тоже. Я подумал, чтобы Райли посоветовал мне какое-нибудь лекарство от отеков.

Пройдя небольшое расстояние от своего грузовика до командного пункта в здании школы, я обнаружил внутри Болдука и CSM (старшего сержанта) Хеджеса, которые следили за радиосвязью и обеспечивали охранение. Джаред вошел в коридор, почесывая свою грязную рыжую бороду.

"Как тебе спалось?" спросил Джаред. "Командир и CSM настояли, чтобы они несли караульную службу всю ночь".

Мы очень нуждались в отдыхе. Последние две недели были сплошной сенсорной перегрузкой[1]. Шесть часов сна были как раз тем, в чем нуждались мужчины, включая меня. Это действительно редкость - иметь двух лидеров, которые так заботятся о своих людях. Счастливый, я вернулся к своему грузовику. Когда я выходил, мой взгляд упал на слова, написанные мелом на пепельно-серых стенах коридора:

Отныне до скончания веков;

С ним сохранится память и о нас -

О нас, о горсточке счастливцев, братьев.

Тот, кто сегодня кровь со мной прольет,

Мне станет братом: как бы ни был низок,[2]

-Шекспер".

Я неправильно написал "Шекспир".

Я достал кофейник и включил его в розетку. Пыльная розетка сердито заискрила, но выдала достаточно энергии для десятидолларового кофейника. Я порылся в рюкзаке в поисках пакета с чистейшим кофе "Kona", гавайским золотом, которое я приберегал для особых случаев. Если командир и CSM собирались дежурить всю ночь в карауле за моих людей, то меньшее, что я мог сделать, это приготовить им чертовски хороший кофе. Сегодня я был бы не против побыть кофейным гуфером.

Пока варился кофе, подошел Билл и поинтересовался, что случилось со сменой караула.

"Пришли Болдук и Хеджес и сменили их".

"Ни хрена себе?" - спросил он. Увидев кофе, он достал свою кружку из под фляги. "Первым делом, мне вот в эту кружку!"

Я медленно налил воды в маленький желтый фильтр, наполненный кофе, и наполнил четыре кружки этой жидкостью темно-миндального цвета. Пока мы шли с Биллом обратно к школе, я держала кружки близко к лицу, вдыхая аромат. Билл не стал ждать и сделал большой глоток.

Когда мы пришли в школу, Джаред, Болдук и Хеджес сидели на ящиках из-под сухого пайка MRE и цинках с боеприпасами и обсуждали прошедшие одиннадцать дней. Билл и я слушали обсуждение, и его итоги были впечатляющими: мы совершили скрытый переход через пустыню с отрядом из местных жителей, справились с серьезной засадой, провели налёт на выявленный объект противника, овладели ключевым и решающим опорным пунктом, отразили две контратаки и две прямые атаки на нашу оборону, убили или ранили около восьмисот вражеских боевиков, включая восемь командиров талибов, "помогли" крупнейшей боевой операции НАТО до того, как она стала основной, и освободили долину, которую Советы так и не завоевали.

"Ну и ну", - пробормотал я, когда Болдюк закончил. "Неплохо для тридцати "зеленых беретов" и пятидесяти афганских солдат".

"Это будет величайшая битва, о которой никто никогда не слышал", - усмехнулся Билл.

Затем Болдюк сообщил новость. Спервангар теперь официально является огневой базой. Мы упорно сражались за этот холм, а теперь будем использовать его для удержания долины. Канадской оперативной группе наконец-то удалось захватить и удержать с таким трудом достигнутую цель, Регби, и создать собственную огневую базу на Масумгар. Однако у нас не было времени слишком долго размышлять о наших успехах. Нам еще предстояло переправиться через реку и захватить еще четыре объекта. Мы знали, что приказ поступит, потому что канадцы не могли сделать это на своей механизированной технике.

Выпив кофе, мы с Биллом вернулись к своим грузовикам. Было жутко тихо, но у меня не было ощущения надвигающейся гибели. Что-то изменилось. Глядя вниз на поля и строения, я не обнаружил никакой активности. Ничего. Я разбудил Виктора и сказал ему просканировать радиочастоты. Несколько минут он слушал в основном помехи. Затем появилось короткое сообщение на пушту. Глаза Виктора загорелись. Ухмыляясь, как опоссум, он поднял радиостанцию вверх.

"Они уходят, они уходят".

Командиры талибов собирают оставшихся бойцов и уходят в провинцию Гильменд и Пакистан. Слушая радиопереговоры, я понимал их разочарование. Вертолет "Апач" пролетел через реку, осматривая поля и линии деревьев в поисках цели. Билл вызвал его по радио.

"Борт "Бритва", это "Коготь 31", запрашиваю отчет о ситуации, прием".

"Коготь, это похоже на город-призрак. Все ушли. Похоже, с них хватит".

Билл посмотрел на меня и пожал плечами. "Очень жаль, мы только-только вошли в ритм", - сказал он.

Я впервые за неделю выпрямился. Меня уже меньше беспокоили снайперы или пулеметы; я смотрел на долину. Это был мой первый сосредоточенный взгляд на огромные разрушения, вызванные талибами. Это все их рук дело. Утверждать меньшее было бы глупо и невежественно. Поневоле пришлось покачать головой. Оградившиеся и самодовольные люди регулярно молящиеся на коленях, выдвигают необоснованные обвинения в адрес военных западного мира каждый раз, когда в бою погибают мирные жители, но при этом они спокойно наблюдают за тем, как талибы и многие другие террористические организации продолжают воевать и прятаться за спинами или среди ни в чем не повинного гражданского населения. Об этом не говорится ни слова и не предпринимается никаких действий.

Передо мной простирался пейзаж из разрушенных виноградных хижин, воронок от бомб, пожаров и бойни. Казалось, что по долине прошелся монстр, оставив после себя дымящиеся остовы строений и зазубренные верхушки деревьев. Это не было похоже на победу. Это было все, что талибы и Аль-Каида могли предложить Афганистану. Не мы начали эту битву. Они выбрали бой не с теми парнями и, в свою очередь, разрушили чужие дома.

Мы спустились с холма и сказали Джареду, Хеджесу и Болдуку, что на утро запланирована церемония в память об 11 сентября и о том, почему мы сражались за этот холм. Перед церемонией Билл собрал всю группу, чтобы почистить оружие, проверить радиостанции и починить машины. Дэйв попросил меня выступить в роли ди-джея с моим iPod, потому что у него была только техно-музыка, подходящая для следующего штурма, тренировки или рейва. "Маэстро, что-нибудь патриотическое, будьте добры!".

Я подключил колонки и пролистал список музыкальных треков. Песня "Вежливость красных, белых и синих" Тоби Кита завела всех. Все собрались вокруг грузовика и стали подпевать этой композиции. В течение следующего часа мы пели вместе с Тоби, пили согревающие безалкогольные напитки и ели печенье, любезно предоставленное CSM и командиром. Это был кайф от кофеина и сахара. Ребята из 3X, находящейся в паре холмов от нас, получили те же самые запасы, которые прилетели с командиром, но с одним особым дополнением. Ящик, а не просто коробка, тампонов. У нашего сообщества действительно уникальное чувство юмора.

Билл крикнул, что пора выходить. Церемония начнется через десять минут. Ходж, Брюс и их группы начали собираться около десяти часов. Большинство парней несли маленькие флажки, которые последние две недели были засунуты в подсумки для снаряжения. Это была неотъемлемая военная традиция. Когда все собрались на вершине холма, мы сделали три флагштока.

Наши объединенные силы поднялись на вершину Спервангар и с гордостью водрузили флаги Канады, Афганистана и Соединенных Штатов Америки. Это был первый день после первого штурма, когда не было сделано ни одного выстрела ни со стороны друзей, ни со стороны врагов. "РОТА, смирно!" - крикнул сержант-майор.

Три флага были подняты в унисон. Затем мы все молча склонили головы. Это был момент для размышлений о трагедии, случившейся пять лет назад, о принесенных жертвах и о тех, которые еще предстоит принести в предстоящей тяжелой борьбе. Затем Болдюк достал письмо, написанное генералом Фрейзером. Командующий коалицией на юге Афганистана хотел лично поблагодарить нас. Мы встали вокруг Болдюка, когда он зачитал нам некоторые части письма:

Я хочу выразить личную благодарность солдатам и офицерам 31-й оперативной группы спецназа армии США за их недавние усилия в рамках операции МЕДУЗА, возможно, самой важной и успешной боевой операции, проводимой в Афганистане с 2002 года... Как мне ясно дали понять вышестоящие командиры, не будет преувеличением сказать, что будущее НАТО и Афганистана висит на волоске. В это трудное время, когда поражение было недопустимо, бойцы TF 31 выстояли и выполнили задачу, и своими храбрыми действиями внесли вклад в победу, совершенно несоизмеримый с их относительно небольшой численностью.

Личное мужество, вновь и вновь демонстрируемое бойцами TF 31, было поразительным, и я нахожусь в благоговении перед их целеустремленностью, воинским духом и самоотверженностью... Бойцам TF 31: Я горжусь вашими достижениями и преклоняюсь перед вашим воинским духом. Вы настоящие воины и олицетворяете черты, которые ожидаются от спецназа".

После церемонии я поднял два американских флага. Первый был за Грега. Несколькими днями ранее я получил сообщение, что Шон жив, но о Греге по-прежнему ничего не было известно. Он был перевезен из Кандагара в Германию. Если он умрет от ран, я хотел подарить флаг его жене после похорон. Тогда я бы дал то же обещание, что и жене Чарли. Шесть месяцев спустя мне выпала честь передать флаг самому Грегу. Он выжил по милости Божьей.

Второй флаг я водрузил за другого парня. Подняв его, Билл помог мне аккуратно уложить его обратно в коробку. Я хотел подарить его Болдуку, чтобы поблагодарить его за невероятное руководство.

Спускаясь по пыльному холму после церемонии, я попросил разрешения поговорить с боссом. Я вручил флаг Болдюку. Это был единственный способ выразить свою признательность. Он должен владеть частичкой этой истории.

Болдюк сжал мою руку и посмотрел мне прямо в глаза.

"Твои люди хорошо поработали здесь. Помни об этом".

Остаток дня мы провели, планируя следующие операции за рекой и восстановления местности. Мы должны были устранить повреждения, построить грунтовые дороги и начать налаживать отношения с людьми. Советы не смогли завоевать долину, но теперь у нас был шанс не только контролировать задний двор талибов, но и заручиться поддержкой на их поле боя. Нам оставалось только воспользоваться нашей победой и вернуть разоренному району его былой расцвет в качестве житницы Афганистана.

Прошло несколько дней с тех пор, как я звонил домой, и мне было известно, что моей жене нездоровится. На закате я вышел на улицу и позвонил ей по спутниковому телефону. Я знал, что это сражение было важной новостью, и любая жена "зеленого берета", пробывшая рядом больше одного дня, знает, как сложить два плюс два. Я знал, что от просмотра новостей о сражении она бы волновалась; уверен, она не знала, что со мной все в порядке. Тяжесть неизвестности - это огромная тяжесть, в чем мне предстояло убедиться на собственном опыте. Прижав горячий черный пластик к уху, я прислушался к щелкающему звуку соединения. Я мог слышать, как за тысячи миль от меня наконец-то установился контакт. Но вместо моей жены на другой линии ответила моя мать. Напуганный, я спросил, все ли в порядке.

"Ее отвезли в отделение реанимации для операции на позвоночнике", - сказала мне мама. Я не мог перевести дыхание.

Моя жена никогда не говорила ни о чем таком серьезном, когда я разговаривал с ней перед первым налетом. Сильная жена воина, она не хотела, чтобы я беспокоился о ней. Армейские жены - это особая порода.

Моя мать ждала новостей из госпиталя. "Перезвони, когда её вывезут из операционной", - сказала я, онемев.

Я все еще держал в руке маленький черный телефон Iridium, когда Болдюк вышел из здания. Полная луна светила белым светом, как небесный фонарик. Он подошел и протянул мне бумагу. Я прочитал первую строчку и чуть не выронил сообщение.

ОТ: Международный Красный Крест... Ваша жена... Хирургия... Просит Вашего немедленного присутствия...

Передо мной стояло самое трудное решение в моей жизни: ехать к жене и помочь семье или остаться с моими людьми, которые были ближе, чем семья. Прошло совсем немного времени с тех пор, как я разговаривал с матерью, но я все равно перезвонил.

"Твоя жена в порядке и выздоравливает. Однако ей понадобится серьезная забота", - сказала моя мать.

Я повернулся к Болдюку, все еще ошеломленный. Он знал, что мне нужен совет, и я просто слушал, пока слова лились потоком. Я знал, что нужен своей жене, но я также знал, что нам предстоят трудные дни, когда мы будем уничтожать оставшихся за рекой боевиков "Талибана". Нам нужно было построить огневую базу, и я не хотел оставлять своих людей в опасности без меня. Семь из двенадцати моих бойцов были ранены, включая меня. Когда ты так близко к своим людям, командовать гораздо сложнее и гораздо более персонально. Мне нужно было быть с ними.

Наконец, я задал вопрос.

"Сэр, что мне делать? Я не могу оставить своих людей в бою", - сказал я.

Болдук знал, что если я останусь, то буду рассеянным. Если я поеду домой и займусь семьей, то когда вернусь, буду настроен решительно, зная, что мне не нужно беспокоиться".

Сначала он дал мне установку. "У нас, военных, есть такая дихотомия, когда мы должны балансировать между нашими семьями и нашей миссией. Семьи всегда на втором месте", - сказал он мне. " Группа хорошо подготовлена. Они прекрасно обойдутся без вас в этот период".

Затем он отпустил меня с крючка.

"Я облегчу тебе задачу. Ты посадишь свою большую задницу в вертолет и отправишься домой, заботиться о своей семье. Сейчас твой приоритет - дома. Я тебя не спрашиваю", - прямо заявил он. Я бы обнял его, но он врезал бы мне по зубам. Я знал, что он прав, но мне не стало легче, потому что теперь я должен был попрощаться со своими людьми. Я знал, что мы получим задание зачистить объекты, до которых канадцы не могли добраться на своих машинах. Была большая вероятность, что я пожму руку одному или нескольким из этих парней в последний раз.

Сначала я нашел Смитти и Билла. " Парни, у меня проблема. Я должен поговорить с вами. Моей жене сделали срочную операцию. Я не знаю точно, что случилось", - сказал я. "Меня никогда не было рядом. Я пропустил рождение своего ребенка. Я пропустил смерть родственников. Моя жена тащила этот груз на себе все годы нашего брака. Я должен уйти".

После неловкого молчания Смитти произнес. "Когда ты вернешься, здесь будет много стычек. Иди и позаботься о своей семье".

Это то, что мне нужно было услышать от моих людей. Я осмотрел все грузовики, прежде чем подойти к своему грузовику и забрать свои вещи. Все рукопожатия были крепкими. Улыбки были широкими. Не так много слов, просто "скоро увидимся". Бросив последнее снаряжение в рюкзак, я оставил гранаты, батарейки, магазины с патронами, нюхательный табак и носки для Брайана и Дэйва. Они им понадобятся.

К этому времени я уже слышал, как лопасти вертолета "Чинук" эхом разносятся по долине. Когда вертолет приземлился, над Сперваном кружил "Апач". Я видел, как статическое электричество от двух роторов "Чинука" прорезало пыль, создавая пятнистый ореол над "птичкой", когда она приземлилась у основания холма. Хвостовая рампа опустилась. Билл схватил мой рюкзак. Болдук подошел вместе с Джаредом, и оба обняли меня. Они остались у грузовика, пока Билл провожал меня.

Я ступил на рампу, взял у Билла свой рюкзак и защелкнул свою привязь на воздушном судне. Я чувствовал, что тащу себя в вертолет. Мне не хотелось идти, но я знал, что должен. Я знал, что нужен своей жене. Из-за шума вертолета было трудно разговаривать. Билл поднялся на рампу и пожал мне руку.

"Помни правило номер один, рейнджер", - сказал я.

"Я пройду свою службу от планки до планки и не потерплю никакого дерьма от любого чина", - сказал он, широко ухмыляясь.

"Присмотри за ребятами, пока я не вернусь, Билл".

Он показал мне большой палец вверх и сошел с рампы.

Я повернулся к борттехнику экипажа и показал ему большой палец вверх. Билл отступил назад. Двигатели завыли, набирая мощность, а я смотрел, как Билл, холм и земля исчезают подо мной. Я стоял на прохладной металлической рампе и смотрел вниз на долину Панджвайи и Спервангар. В полном недоумении подумал, как я или мои люди не были убиты. Я старался сохранить в памяти каждую секунду. Мы пересекли хребет, где неделей ранее находились наши блокирующие позиции. Нос "Чинука" опустился вниз, когда мы повернули в сторону Кандагара. Вертолет развернулся, чтобы следовать по шоссе № 1, и вскоре весь город Кандагар был виден из задней части рампы вертолета. Огни и запахи города - горящие костры, выхлопные газы и пыль - поднимались навстречу мне. Я мог видеть несколько легковых и грузовых автомобилей. Базар, который обычно был полон сотен покупателей, был безжизненным. Все были дома, спали. В безопасности.

[1] Сенсорное утомление - развивается в результате длительного или интенсивного воздействия раздражителей (например, сильный шум или яркий свет), при котором первичные изменения возникают в сенсорных системах, начиная от рецептора и кончая корковым концом анализатора и негативно влияют на работу всех органов и систем организма, вызывая психические и физические изменения в самочувствии человека, что приводит к возникновению поведенческих реакций и к снижению эффективности деятельности и качества жизни индивида.

[2] Отрывок из исторической хроники Уильяма Шекспира, "Генрих V", изображающей поход короля Генриха V во Францию в ходе Столетней войны и победу над французами в Битве при Азенкуре. - Речь в День Святого Криспина перед битвой при Азенкуре.

Эпилог.

Благословен Господь, скала моя, который готовит руки мои к войне и пальцы мои к битве.

-ПСАЛОМ 144, СТИХ 1

В самолет я сел в чистой одежде. Я чувствовал себя виноватым даже за то, что принял ванну, потому что мои ребята все еще были там. До момента, посадки в самолет, я сидел в ТОС. Слушал, как моим ребятам приказали двигаться на север через реку Аргандаб, чтобы зачистить кишлак, где талибы удерживали свой опорный пункт в течение нескольких недель. Контактов было мало, и в основном это была операция по зачистке.

Самолет был пуст, за исключением примерно десяти пассажиров. Медики зафиксировали мое колено и сделали уколы в плечо, чтобы облегчить боль во время долгого полета домой. Мои мысли метались между моей семьей и моими людьми. Я достал свой блокнот и пытаясь использовать долгие часы, проведенные в полете, чтобы составить список для представления к наградам за доблесть. Я пытался собрать воедино все, что помнил. Пристально вглядываясь в исписанные на холме страницы, я пытался подытожить все, что произошло.

Для такого стратегически важного и значимого сражения было представление всего на несколько медалей за доблесть. Самой значимой из них, по мнению сражавшихся там людей, была медаль Джуда. Его готовность самоотверженно идти на верную смерть навсегда останется в памяти и жизни тех, кто был свидетелем его действий. Что касается старшего сержанта Джуда Восса, то в ту ночь на Спервангар я набросал страницу на представления к награде:

Этот единственный ГЕРОИЧЕСКИЙ поступок, по моему мнению, как свидетеля и как командира штурмового отряда наземных войск в операции по захвату Спервангар, был самым смелым и самым героическим поступком, свидетелем которого я когда-либо был за 3 боевые командировки в Афганистане, 14 лет службы в армии и 36 лет моей жизни". Быстрые, решительные и самоотверженные действия SSG Джуда Восса в тот день непосредственно спасли жизни двух бойцов и перехватили инициативу в бою. Если бы SSG Восс не был там, делая то, что он делал, можно с абсолютной уверенностью сказать, что SFC Грег Стубе и SFC Шон Мишура сгорели бы заживо, погибли бы от действий противника или в результате повторных взрывов. SSG Восс бросился на помощь находящимся в опасности американским солдатам, не зная, как сложится их жизнь, проявляя при этом полное пренебрежение к собственной безопасности и находясь под интенсивным огнем противника. Затем он остался в месте наибольшей опасности и в непосредственной близости от автомобиля (примерно в пяти-восьми метрах), оставаясь под огнем противника, автомобиль был полностью охвачен пламенем под непрекращающимися взрывами от тройного заряда боеприпасов и взрывчатых веществ, горевших в автомобиле. Он не только перенес Грега из машины в кювет под огнем противника, оставив незащищенным только себя, но и оказал Грегу абсолютно необходимую для спасения жизни первую помощь, пока не прибыл Райли, мой старший медик, и не оказал высококвалифицированную травматологическую помощь. Если бы по прибытии я не увидел там SSG Восса, который занимался тем, чем должен был заниматься, я бы никогда не узнал, что Шон пропал без вести, и не отправился бы на его поиски. Если бы не Джуд, Грег сгорел бы заживо, а Шон умер бы от удушья и ожогов... Нет более высокой чести в рамках времени и военной истории, чем то, как Джуд вел себя в тот день как американский солдат. Это был день, который я никогда не забуду. Я шагал вместе с героями. Надеюсь, кто-нибудь найдет эту записку.

"Ты просто делаешь свою работу, когда ты там", - сказал Джаред. "Любой другой парень сделал бы это, но Джуд сделал это".

Весь командный состав "Орла пустыни" представил Джуда к награждению Медалью Почета, высшей наградой за доблесть. В Афганистане это представление было отклонено. Какая бы политика ни была в ходу, действия Джуда никогда не будут принижены в глазах тех, кто знал, что он сделал.

В конечном итоге наша борьба за Панджвайи продолжилась. Подразделения коалиции и НАТО, пришедшие на смену после нашей ротации, не смогли закрепить наши успехи. Неспособность контролировать долину путем установления постоянного присутствия сил безопасности создала условия, которые позволили талибам легко вновь занять Панджвайи поздней осенью 2006 года. После операции "Медуза" наши силы провели еще более масштабную операцию под названием "Baaz Tsuka", или "Соколиная вершина". Операция "Baaz Tsuka" была направлена на устранение вновь вернувшегося влияния Талибана и восстановление безопасности. В знакомой истории силы ISAF не смогли удержать инициативу из-за оперативных, стратегических и политических проблем. "Орлы пустыни" из роты "Чарли" 1-го батальона 3-й группы спецназа снова вступили в бой, чтобы уничтожить противника и обеспечить контроль над объектами, которые считались "слишком опасными", а затем остались, чтобы устранить последствия.

Через два месяца после взятия Спервангар произошла трагедия. Билл, мой друг и лучший боец, которого я когда-либо знал, погиб в трехстах метрах от холма, когда СВУ взорвалось под его грузовиком. Билл умер не так, как он хотел, но он умер так, как было задумано Богом. Только так я могу это понять. Я знаю, что все воины хотят жить долго и полноценно, но у нас есть свое предназначение как у бойцов. Когда это предназначение выполняется, нас зовут домой к нашему Создателю. Я знаю, что те, кто видел битву, понимают это без сомнения.

Если на самом деле пришло ваше время быть призванным к Богу, вы, как правило, не узнаете об этом. Иногда вы узнаете, и это будут самые трудные времена: Когда кровь льется из носа и попадает в горло, перекрывая его, заставляя вас отплевываться и глотать рвотные массы. Вы задыхаетесь в дыму и пыли. Ваше снаряжение, кажется, душит вас. Вы вытираете соленый пот и грязь с глаз, только чтобы понять, что это кровь, ваша или врага. Вы бы встали, но не можете пошевелить ногами. Вы хватаетесь за открытые, зияющие раны на своем теле, стараясь не потерять сознание от боли. Вы чувствуете злость, думая о близких, которых вы больше никогда не увидите, а потеря жизни приводит вашу душу в ярость. Вы в ярости поднимаетесь на ноги и хватаетесь за оружие, любое оружие. Независимо от вашей расы, культуры или религии, вы хотите умереть стоя, сражаясь, как воин, как американец, чтобы другим не пришлось это делать. Для тех, кто ищет определение, это цена свободы.

Наши цели на Спервангар и в Афганистане были ясны. Мы знали и понимали, что как армия и как нация мы не можем и не будем мириться с поражением. Наша миссия закончилась не побегом, а победой и непокорностью на небольшом холме в самом сердце родины врага. Это сражение не попало в заголовки газет. Факт остается фактом: действия солдат 3-й группы спецназа, ISAF и их союзников из афганской армии сорвали крупнейшее в истории наступление талибов, направленное на захват города Кандагар. История не может изменить тот факт, что спустя пять лет после нападения на нашу страну, небольшая группа людей стояла посреди вражеской цитадели и поклялась: "Мы никогда не забудем".

Благодарности.

Было бы упущением, если бы я не поблагодарил всех, кто принимал участие в этой работе. Будь вы "в ботинках на земле", членами семьи или сторонниками этого проекта, я скромно говорю: "Спасибо".

Моей семье: одна только мысль о вас, так или иначе, сохраняла мне жизнь столько раз, сколько вы никогда не узнаете.

Бойцам группы 331: Благодаря вам я теперь знаю, что на самом деле означает слово "честь". Вы все - обычные люди, которые доказали свою исключительность. Этот проект - для вас. Казалось, никогда не будет конца абсурдно опасным заданиям, которые нам навязывали, а вы, не имея практически никакой помощи, благодаря профессионализму и упорству, отказывались мириться с неудачей. Вы преследовали с хитростью одержимого охотника любую цель, любую задачу, любого злодея. Ваши глаза видели жестокость врагов нашей нации, и вы никогда не дрогнули, никогда. Вы добровольно встали между ними и гражданами нашей великой страны. Мои самые гордые дни как мужчины, как воина и как американца были проведены на этой земле вместе с вами, и я проведу остаток своей жизни, желая, чтобы я все еще сражался рядом с вами плечом к плечу. Марш или смерть.

Моим командирам, которые стояли на своем, давали разумные советы в самых тяжелых условиях, когда это было больше всего необходимо, и держали свое слово перед лицом непреодолимых трудностей: Я никогда не чувствовал, что, что бы я ни попросил, что бы мне ни понадобилось, Вы готовы сломать спину или пожертвовать своей карьерой, чтобы обеспечить меня. Вы прикрывали тех, кто делал то, что было необходимо для выполнения работы, не поддавались политическому давлению и не позволяли нам встать на рельсы, когда дела шли плохо. Надеюсь, наша организация признает вашу истинную ценность на поле боя и в будущем Спецназа.

Другим отрядам, которые сражались рядом с нами: Дай Бог, чтобы мы никогда больше не столкнулись с подобным. Все, кто был там и участвовал, знают масштаб этого события. Мы такжезнаем, что внутри нас это никогда не будет забыто. Мы вписали в историю спецназа армии США и Афганистана главу, которая никогда не будет забыта, никогда. Даже сегодня враг, те, кому удалось спастись, помнят "длинные бороды" Спервангар.

Вилли, Полу, Уэйну, Пэту, Рэду и всем солдатам поддержки, которые день за днем выдерживали бессонную, изнурительную работу при 120-градусной жаре[1], укладывая поддоны и выталкивая грузы: Я знал, что вы доставите нам все необходимое. Вы делали нечто из ничего. Когда мы или наше оборудование ломалось, горело, кровоточило, повреждалось или разрушалось, вы чинили, ремонтировали, латали и заменяли то, что было необходимо, чтобы мы могли продолжать сражаться. Это был первый раз за пятнадцать лет службы в качестве профессионального бойца, когда мне была оказана надлежащая помощь. Вы установили стандарт, который мало кто сможет повторить.

Такие люди, как Билл, Зак, Смитти, Джуд, Дэйв, Грег и Шон, пожертвовали своими телами, здоровьем и жизнями, чтобы другие могли жить и продолжать защищать величайшую страну на земле. Память о вас или ваш пример установили стандарт, по которому мы все должны жить. Ваша честь, честность и самоотверженная служба всегда останутся признанными, пока в наших легких есть дыхание.

Я хотел бы выразить благодарность Кевину Мауреру, который помог запечатлеть это грандиозное событие, перенести его на бумагу и создать нечто ценное для будущих поколений воинов. Кевин, вы - обманчиво тонкий человек, заслуживший уважение общества, которое не доверяет средствам массовой информации, и на то есть веские причины. Ваше руководство, тяжелая работа и преданность этому проекту не будут забыты. Вы - честь своей профессии.

Полковнику Найю, г-же Кэрол Дарби и Клируотер из Командования специальных операций армии США (USASOC) и Командования специальных операций США (USSOCOM) я благодарю вас за поддержку, руководство и помощь. Благодаря вам и вашему настойчивому руководству мы смогли не сбиться с пути, воссоздав небольшой кусочек истории и рассказав о событиях, которые необходимо было сделать. Без вас и вашей уверенности в этом проекте он никогда бы не состоялся.

И, наконец, семьям погибших: вы так же важны, как и сами воины. Пожалуйста, никогда не забывайте об этом. Вы даете нам силы продолжать борьбу, даже когда наше горе заставляет нас сделать паузу. Без колебаний семьи военных позволяют бойцам идти в бой с пониманием того, что у них есть ваша полная поддержка, и это позволяет им действовать как воины, которыми они и являются. Вы охраняете нашу свободу, используя самое ценное, что у вас есть, - своих любимых, мужей и отцов ваших детей. Эта свобода оплачена кровью рядовых солдат, добровольцев, тех, кто показал себя лучше нас. Вы, прежде всего, знаете, что свобода не бывает бесплатной.

Кевин хотел бы поблагодарить нашего агента, Скотта Миллера, и его сотрудников за то, что они увидели эту книгу в серии газетных статей. Ваша вера в нас сделала этот проект возможным. Спасибо Джону Фликеру и Трейси Девайн из Random House[2] за их терпение и проницательность, которые помогли нам запечатлеть эту важную битву на этих страницах. Спасибо Командованию специальных операций армии США за помощь в выполнении моих многочисленных просьб. Спасибо тем, кто был там, а вы знаете, кто вы такие, за то, что разговаривали со мной и отвечали на мои вопросы, даже когда, как я знаю, иногда вам этого не хотелось. Спасибо подполковнику Дону Болдуку не только за то, что следил за тем, чтобы я не совершал ошибок, но и за то, что научил меня искусству противоповстанческой борьбы. Именно благодаря таким офицерам, как вы, мы можем выиграть эту войну. Спасибо также экипажу самолета С-17 00184, который доставил меня с авиабазы Поуп в Баграм, Афганистан. Мы не смогли бы закончить эту книгу без этой поездки. Спасибо Эндрю Крафту за то, что он нашел время провести свой отпуск в Афганистане, Кристен Хендерсон и Келли Кеннеди за то, что читали главы и помогали мне сделать каждую из них лучше, за каждое слово. Спасибо Биллу из AWS за то, что предоставил мне тактическое снаряжение для моей экипировки. И, наконец, спасибо моей семье, особенно моей жене Джесс, за поддержку во время долгих ночей в редакции и недель в Афганистане.

Об авторах.

МАЙОР РАСТИ БРЭДЛИ был ранен во время битвы при Спервангар, командуя группой «А» спецназа, во время своей третьей боевой командировки в качестве командира группы спецназа. Уроженец Северной Каролины, он окончил колледж Марс Хилл и поступил на службу в армию в 1993 году, прослужив пехотинцем шесть лет, после чего в 1999 году был зачислен в школу кандидатов в офицеры.

За последние пять лет Кевин Маурер более десятка раз был прикомандирован в качестве репортера к американским силам специального назначения и 82-й воздушно-десантной дивизии в Афганистане и Ираке.

[1] 48,89 Сº

[2] Random House — американское книжное издательство, крупнейшее в мире издательство книг в мягкой обложке. Оно является частью компании Penguin Random House.