Тяга к свершениям: книга четвертая [Андрей Васильевич Меркулов] (fb2) читать постранично

Андрей Меркулов Тяга к свершениям: книга четвертая

В каждом мужчине заложено стремление к первенству, к превосходству, желание быть значительным — тяга к свершениям. Это свойство мужской природы, скрытой животной сущности, и от него никуда не деться.

Именно это важнейшее побуждение было ключевой предпосылкой к большинству открытий, произведений и великих дел. Практически все достижения человеческой цивилизации — заслуга врожденной тяги мужчин к свершениям.

Но все эти достижения — исключения из правил. Куда чаще неумолимая тяга мужчин к свершениям приводит к разрушенным судьбам и загубленным жизням.

Часть первая: Броуновское движение

«Броуновское движение — беспорядочное движение малых частиц, взвешенных в жидкости или газе, происходящее под действием толчков со стороны молекул окружающей среды.», Большая советская энциклопедия

«… мне кажется, будто изо дня в день я все глубже спускаюсь в угрюмое подземелье, не нащупываю его стен, не вижу ему конца, да и нет у него, быть может, конца! Я иду, и рядом со мной нет никого, и вокруг меня — никого, и больше никто из людей не совершает этот мрачный путь. Это подземелье — жизнь. Временами мне слышатся шум, голоса, крики… Ощупью направляюсь я на эти смутные звуки, но я не знаю, откуда они доносятся; я никогда не встречаю никого, я никогда не нахожу человеческой руки посреди окружающего мрака. Ты понимаешь меня?», Ги Де Мопассан, «Одиночество»

Глава первая

I

— Николай Петрович, здравствуйте! — раздался голос входившего в кабинет мужчины.

Это был еще довольно молодой человек, среднего роста худощавого телосложения шатен с карими глазами, правильными чертами лица и короткой неброской прической. Светло-голубая рубашка сидела на нем как нельзя по фигуре и, несмотря на окончание рабочего дня, выглядела свежо и опрятно; галстук синего цвета, завязанный на шее модным объемным узлом, хорошо подходил к темно-синим безупречно выглаженным брюкам, подпоясанным красивым кожаным ремнем с оригинальной пряжкой; книзу же брюки заканчивались туфлями столь тщательно начищенными, что в них при желании можно было разглядеть отражение окружающих предметов. В общем, одет молодой человек был как типичный клерк, хотя и с претензией на некоторую степень лоска во внешнем виде, и если еще лет сто пятьдесят назад его назвали бы щеголем, то в наш грубый и упростившийся век такая щепетильность у мужчины выглядит уже граничащей со странностью. Но помимо тщательно подобранной и безукоризненной в своей аккуратности одежды при ближайшем рассмотрении во внешности молодого человека обнаруживалось еще что-то, что обращало на себя внимание, что-то неясное, еле уловимое. То ли его свободные непринужденные движения, то ли приветливое и спокойное выражение лица, то ли целеустремленный сосредоточенный взгляд, а скорее все вместе вызывало если не интерес собеседника, то как минимум располагало к общению.

— Рома, заходи, — пригласил молодого человека сидевший за своим столом Николай Петрович — мужчина лет тридцати пяти, росту выше среднего и самой что ни на есть обычной наружности. — Как настроение?

— Нормально, — сказал Роман улыбаясь. — У нас организуется небольшое чаепитие — хочу вас пригласить на торт. Все уже собрались.

— С удовольствием, — отозвался Николай Петрович. — Подожди меня, сейчас вместе пойдем.

Повинуясь первому возникшему порыву, Николай Петрович встал из-за стола, быстро надел висевший на спинке кресла пиджак и уже намеревался идти, как вдруг замер; лицо его опять приняло сосредоточенное выражение и он, будто припомнив о чем-то, вновь обратился к столу, начав второпях прибирать лежавшие на нем бумаги, а затем также стоя, не садясь снова в кресло и лишь нагнувшись ближе, принялся печатать что-то на клавиатуре компьютера.

Николай Петрович был импульсивный, эмоциональный человек, открытый и прямой, но две особенности его личности сглаживали эти недостатки характера. Во-первых, он был добрейшей души человек и на его живом лице, как в зеркале отражавшем душевное состояние своего обладателя, редко можно было увидеть что-нибудь кроме улыбки, и никогда — злость или раздражение. Во-вторых, он был настоящий профессионал своего дела и со свойственной подобным ему людям энергичностью живо и без колебаний приступал к решению поставленных задач. Первое очень ценили подчиненные, тогда как второе нравилось начальству, и это делало его положение в коллективе на зависть многим.

Николай Петрович занимал ответственную начальствующую должность и под стать положению у него был отдельный довольно просторный кабинет, представлявший собой продолговатое прямоугольное помещение с высоким потолком и одним большим окном прямо напротив двери. Слева от входа друг за другом стояли два шкафа, один для одежды, другой для документов, стол